        Њихаил Ѓулгаков. ’еатральный роман


----------------------------------------------------------------------------
 Џо изданию: Њихаил Ђфанасьевич Ѓулгаков "€збраннаЯ проза", Њ., €•‹, 1966,
с исправлениЯми по рукописи.
 Џроверка и вычитка текста - ‘правочнаЯ ‘лужба ђусского џзыка rusyaz.lib.ru і http://rusyaz.lib.ru
----------------------------------------------------------------------------

         * (‡аписки покойника) * 

        Џђ…„€‘‹Ћ‚€…

       Џредупреждаю читателЯ,  что  к  сочинению  этих  записок  Я  не  имею
никакого  отношениЯ  и  достались  они  мне  при весьма странных и печальных
обстоЯтельствах.
       Љак раз  в  день  самоубийства ‘ергеЯ ‹еонтьевича Њаксудова,  которое
произошло в Љиеве весною прошлого  года,  Я  получил  посланную  самоубийцей
заблаговременно толстейшую бандероль и письмо.
       ‚ бандероли  оказались  эти  записки,  а  письмо  было  удивительного
содержаниЯ:  ‘ергей ‹еонтьевич заЯвлЯл,  что,  уходЯ из жизни,  он дарит мне
свои записки с тем,  чтобы Я,  единственный его друг,  выправил их, подписал
своим именем и выпустил в свет.
       ‘траннаЯ, но  предсмертнаЯ  волЯ!
       ‚ течение  года  Я  наводил  справки  о  родных  или  близких  ‘ергеЯ
‹еонтьевича.  ’щетно!  Ћн не солгал в предсмертном письме - никого у него не
осталось на этом свете.
       € Я принимаю подарок.
       ’еперь второе: сообщаю читателю, что самоубийца никакого отношениЯ ни
к драматургии, ни к театрам никогда в жизни не имел, оставаЯсь тем, чем он и
был,  маленьким  сотрудником газеты "‚естник пароходства",  единственный раз
выступившим в качестве беллетриста, и то неудачно - роман ‘ергеЯ ‹еонтьевича
не был напечатан.
       ’аким образом,   записки   Њаксудова   представлЯют  собою  плод  его
фантазии,  и фантазии,  увы,  больной.  ‘ергей ‹еонтьевич страдал  болезнью,
носЯщей весьма неприЯтное название - меланхолиЯ.
       џ, хорошо  знающий  театральную  жизнь  Њосквы,  принимаю   на   себЯ
ручательство в том,  что ни таких театров,  ни таких людей, какие выведены в
произведении покойного, нигде нет и не было.
       € наконец,  третье и последнее: моЯ работа над записками выразилась в
том,  что  Я  озаглавил  их,  затем  уничтожил  эпиграф,  показавшийсЯ   мне
претенциозным, ненужным и неприЯтным.
       ќтот эпиграф был:
                         "Љоемуждо по делом его..."
       €, кроме того, расставил знаки препинаниЯ там, где их не хватало.
       ‘тиль ‘ергеЯ ‹еонтьевича Я не трогал, хотЯ он Явно нерЯшлив. ‚прочем,
что же требовать с человека,  который через два днЯ после того, как поставил
точку в конце записок, кинулсЯ с –епного моста вниз головой.
       €так...

         * —Ђ‘’њ Џ…ђ‚Ђџ * 

        ѓлава 1. ЌЂ—Ђ‹Ћ Џђ€Љ‹ћ—…Ќ€‰

       ѓроза омыла Њоскву 29 апрелЯ,  и стал сладостен воздух, и душа как-то
смЯгчилась, и жить захотелось.
       ‚ сером новом моем костюме и довольно приличном пальто Я шел по одной
из центральных улиц столицы,  направлЯЯсь к месту,  в котором никогда еще не
был.  Џричиной  моего  движениЯ  было  лежащее  у  менЯ  в  кармане внезапно
полученное письмо. ‚от оно:

                     1ѓлубокопочитаемый ‘ергей ‹еонтьевич!

        1„о крайности  хотел  бы  познакомитьсЯ  с   ‚ами,  а  равно  также
    1переговорить  по одному таинственному делу, которое может быть очень и
    1очень небезынтересно длЯ ‚ас.
        1…сли ‚ы свободны, Я  был бы  счастлив  встретитьсЯ с ‚ами в здании
    1“чебной сцены Ќезависимого ’еатра в среду в 4 часа.

                                                    1‘ приветом Љ. €льчин

       Џисьмо было написано карандашом на бумаге,  в левом углу которой было
напечатано:

        1Љсаверий Ѓорисович €льчин
        1режиссер “чебной сцены
        1Ќезависимого ’еатра

       €мЯ €льчина Я видел впервые, не знал, что существует “чебнаЯ сцена. Ћ
Ќезависимом ’еатре слышал,  знал,  что это один из  выдающихсЯ  театров,  но
никогда в нем не был.
       Џисьмо менЯ чрезвычайно заинтересовало, тем более что никаких писем Я
вообще  тогда  не  получал.  џ,  надо  сказать,  маленький  сотрудник газеты
"Џароходство".  †ил Я в то времЯ в плохой,  но отдельной комнате  в  седьмом
этаже в районе Љрасных ворот у •омутовского тупика.
       €так, Я шел,  вдыхаЯ освеженный воздух и размышлЯЯ о том,  что  гроза
ударит  опЯть,  а  также  о том,  каким образом Љсаверий €льчин узнал о моем
существовании,  как он разыскал менЯ и какое дело может у него быть ко  мне.
Ќо сколько  Я ни раздумывал,  последнего понЯть не мог и наконец остановилсЯ
на мысли, что €льчин хочет поменЯтьсЯ со мной комнатой.
       Љонечно, надо было €льчину написать,  чтобы он пришел ко мне, раз что
у него дело  ко  мне,  но  надо  сказать,  что  Я  стыдилсЯ  своей  комнаты,
обстановки  и  окружающих  людей.  џ вообще человек странный и людей немного
боюсь. ‚ообразите, входит €льчин и видит диван, а обшивка распорота и торчит
пружина, на лампочке над столом абажур сделан из газеты, и кошка ходит, а из
кухни доноситсЯ ругань Ђннушки.
       џ вошел в резные чугунные ворота,  увидел лавчонку, где седой человек
торговал нагрудными значками и оправой длЯ очков.
       џ перепрыгнул  через затихающий мутный поток и оказалсЯ перед зданием
желтого цвета и подумал о том,  что здание это построено давно, давно, когда
ни менЯ, ни €льчина еще не было на свете.
       —ернаЯ доска с золотыми буквами возвещала, что здесь “чебнаЯ сцена. џ
вошел,  и  человек  маленького  роста  с  бородавкой,  в  куртке  с зелеными
петлицами, немедленно преградил мне дорогу.
       - ‚ам кого,  гражданин? - подозрительно спросил он и растопырил руки,
как будто хотел поймать курицу.
       - Њне  нужно видеть режиссера €льчина,  - сказал Я,  стараЯсь,  чтобы
голос мой звучал надменно.
       —еловек изменилсЯ чрезвычайно,  и на моих глазах.  Ћн руки опустил по
швам и улыбнулсЯ фальшивой улыбкой.
       - ЉсавериЯ Ѓорисыча?  ‘ию минут-с.  Џальтецо пожалуйте. Љалошек нету?
       —еловек принЯл мое пальто с такой бережностью,  как  будто  это  было
церковное драгоценное облачение.
       џ подымалсЯ по чугунной лестнице,  видел профили воинов  в  шлемах  и
грозные мечи под ними на барельефах, старинные печи-голландки с отдушниками,
начищенными до золотого блеска.
       ‡дание молчало,  нигде и никого не было,  и лишь с петличками человек
плелсЯ за мной,  и,  оборачиваЯсь,  Я видел, что он оказывает мне молчаливые
знаки вниманиЯ,  преданности, уважениЯ, любви, радости по поводу того, что Я
пришел и что он,  хоть и идет сзади, но руководит мною, ведет менЯ туда, где
находитсЯ одинокий, загадочный Љсаверий Ѓорисович €льчин. € вдруг потемнело,
голландки потерЯли свой жирный беловатый блеск,  тьма сразу обрушилась -  за
окнами зашумела втораЯ гроза.  џ стукнул в дверь,  вошел и в сумерках увидел
наконец ЉсавериЯ Ѓорисовича.
       - Њаксудов, - сказал Я с достоинством.
       ’ут где-то далеко  за  Њосквой  молниЯ  распорола  небо,  осветив  на
мгновение фосфорическим светом €льчина.
       - ’ак это  вы,  достолюбезный  ‘ергей  ‹еонтьевич!  -  сказал,  хитро
улыбаЯсь, €льчин.
       € тут €льчин увлек менЯ,  обнимаЯ за талию, на такой точно диван, как
у  менЯ  в  комнате,  -  даже  пружина в нем торчала там же,  где у менЯ,  -
посередине.
       ‚ообще и  по  сей  день  Я не знаю назначениЯ той комнаты,  в которой
состоЯлось роковое свидание.  ‡ачем диван? Љакие ноты лежали растрепанные на
полу в углу? Џочему на окне стоЯли весы с чашками? Џочему €льчин ждал менЯ в
этой комнате, а не, скажем, в соседнем зале, в котором в отдалении смутно, в
сумерках грозы, рисовалсЯ роЯль?
       € под воркотню грома Љсаверий Ѓорисович сказал зловеще:
       - џ прочитал ваш роман.
       џ вздрогнул.
       „ело в том ...

        ѓлава 2. Џђ€‘’“Џ Ќ…‚ђЂ‘’…Ќ€€

       „ело в   том,   что,   служа   в   скромной  должности  читальщика  в
"Џароходстве", Я эту свою должность ненавидел и по ночам, иногда до утренней
зари, писал у себЯ в мансарде роман.
       Ћн зародилсЯ однажды ночью,  когда Я проснулсЯ после  грустного  сна.
Њне  снилсЯ родной город,  снег,  зима,  гражданскаЯ война...  ‚о сне прошла
передо мною беззвучнаЯ вьюга, а затем поЯвилсЯ старенький роЯль и возле него
люди,  которых нет уже на свете.  ‚о сне менЯ поразило мое одиночество,  мне
стало жаль себЯ.  € проснулсЯ Я в слезах.  џ зажег свет,  пыльную  лампочку,
подвешенную над столом. Ћна осветила мою бедность - дешевенькую чернильницу,
несколько книг,  пачку старых газет.  Ѓок левый  болел  от  пружины,  сердце
охватывал страх.  џ почувствовал,  что Я умру сейчас за столом, жалкий страх
смерти унизил менЯ до того,  что Я простонал, оглЯнулсЯ тревожно, ища помощи
и  защиты от смерти.  € эту помощь Я нашел.  ’ихо мЯукнула кошка,  которую Я
некогда подобрал в воротах.  ‡верь встревожилсЯ.  —ерез  секунду  зверь  уже
сидел  на  газетах,  смотрел  на  менЯ  круглыми  глазами,  спрашивал  - что
случилось?
       „ымчатый тощий  зверь  был  заинтересован  в  том,  чтобы  ничего  не
случилось. ‚ самом деле, кто же будет кормить эту старую кошку?
       - ќто приступ неврастении,  - объЯснил Я кошке. - Ћна уже завелась во
мне, будет развиватьсЯ и сгложет менЯ. Ќо пока еще можно жить.
       „ом спал.  џ  глЯнул  в окно.  Ќи одно в пЯти этажах не светилось,  Я
понЯл, что это не дом, а многоЯрусный корабль, который летит под неподвижным
черным небом. ЊенЯ развеселила мысль о движении. џ успокоилсЯ, успокоилась и
кошка, закрыла глаза.
       ’ак Я   начал   писать  роман.  џ  описал  сонную  вьюгу.  ЏостаралсЯ
изобразить, как поблескивает под лампой с абажуром бок роЯлЯ. ќто не вышло у
менЯ. Ќо Я стал упорен.
       „нем Я старалсЯ об одном - как можно меньше  истратить  сил  на  свою
подневольную  работу.  џ  делал ее механически,  так,  чтобы она не задевала
головы.  Џри всЯком удобном случае Я старалсЯ уйти со службы  под  предлогом
болезни.  Њне,  конечно,  не верили,  и жизнь моЯ стала неприЯтной. Ќо Я все
терпел и постепенно втЯнулсЯ.  Џодобно тому как нетерпеливый юноша ждет часа
свиданиЯ,  Я ждал часа ночи. ЏроклЯтаЯ квартира успокаивалась в это времЯ. џ
садилсЯ к столу...  ‡аинтересованнаЯ кошка садилась на газеты,  но роман  ее
интересовал чрезвычайно,  и она норовила пересесть с газетного листа на лист
исписанный. € Я брал ее за шиворот и водворЯл на место.
       Ћднажды ночью  Я  поднЯл  голову  и  удивилсЯ.  Љорабль мой никуда не
летел,  дом стоЯл на месте,  и было совершенно светло.  ‹ампочка  ничего  не
освещала, была противной и назойливой. џ потушил ее, и омерзительнаЯ комната
предстала  предо  мною  в  рассвете.  Ќа  асфальтированном  дворе  воровской
беззвучной походкой проходили разноцветные коты. Љаждую букву на листе можно
было разглЯдеть без всЯкой лампы.
       - Ѓоже!  ќто апрель!  - воскликнул Я, почему-то испугавшись, и крупно
написал: "Љонец".
       Љонец зиме,  конец  вьюгам,  конец  холоду.  ‡а  зиму Я растерЯл свои
немногие знакомства,  обносилсЯ очень, заболел ревматизмом и немного одичал.
Ќо брилсЯ ежедневно.
       „умаЯ обо всем этом,  Я выпустил кошку  во  двор,  затем  вернулсЯ  и
заснул - впервые, кажетсЯ, за всю зиму - сном без сновидений.
       ђоман надо долго править.  Ќужно перечеркивать многие места, заменЯть
сотни слов другими. ЃольшаЯ, но необходимаЯ работа!
       Ћднако мною овладел соблазн,  и,  выправив первых  шесть  страниц,  Я
вернулсЯ  к  людЯм.  џ  созвал  гостей.  ‘реди  них было двое журналистов из
"Џароходства",  рабочие,  как и Я,  люди, их жены и двое литераторов. Ћдин -
молодой, поражавший менЯ тем, что с недосЯгаемой ловкостью писал рассказы, и
другой - пожилой,  видавший виды  человек,  оказавшийсЯ  при  более  близком
знакомстве ужасною сволочью.
       ‚ один вечер Я прочитал примерно четверть моего романа.
       †ены до  того  осовели  от  чтениЯ,  что  Я стал испытывать угрызениЯ
совести.  Ќо журналисты и литераторы оказались людьми прочными.  ‘уждениЯ их
были братски искренни, довольно суровы и, как теперь понимаю, справедливы.
       - џзык!  - вскрикивал литератор (тот,  который оказалсЯ сволочью),  -
Язык, главное! џзык никуда не годитсЯ.
       Ћн выпил большую рюмку водки, проглотил сардинку. џ налил ему вторую.
Ћн ее выпил, закусил куском колбасы.
       - Њетафора! - кричал закусивший.
       - „а, - вежливо подтвердил молодой литератор, - бедноват Язык.
       †урналисты ничего не сказали,  но сочувственно кивнули,  выпили. „амы
не кивали,  не говорили, начисто отказались от купленного специально длЯ них
портвейна и выпили водки.
       - „а как же ему не быть бедноватым,  - вскрикивал пожилой, - метафора
не собака,  прошу это заметить!  Ѓез нее голо!  ѓоло!  ѓоло!  ‡апомните это,
старик!
       ‘лово "старик" Явно относилось ко мне. џ похолодел.
       ђасходЯсь, условились опЯть прийти ко мне. € через неделю опЯть были.
џ прочитал вторую порцию.  ‚ечер ознаменовалсЯ тем,  что  пожилой  литератор
выпил  со  мною  совершенно  неожиданно и против моей воли брудершафт и стал
называть менЯ "‹еонтьич".
       - џзык  ни к черту!  Ќо занЯтно.  ‡анЯтно,  чтоб тебЯ черти разорвали
(это менЯ)! - кричал пожилой, поедаЯ студень, приготовленный „усей.
       Ќа третьем  вечере  поЯвилсЯ новый человек.  ’оже литератор - с лицом
злым и мефистофельским,  косой на левый глаз,  небритый.  ‘казал,  что роман
плохой, но изъЯвил желание слушать четвертую,  и последнюю,  часть. Ѓыла еще
какаЯ-то разведеннаЯ жена и один с гитарой  в  футлЯре.  џ  почерпнул  много
полезного длЯ себЯ на данном вечере.  ‘кромные мои товарищи из "Џароходства"
попривыкли к разросшемусЯ обществу и высказали и свои мнениЯ.
       Ћдин сказал,  что семнадцатаЯ глава растЯнута,  другой - что характер
‚асеньки очерчен недостаточно выпукло. € то и другое было справедливо.
       —етвертое, и  последнее,  чтение  состоЯлось не у менЯ,  а у молодого
литератора, искусно сочинЯвшего рассказы. ‡десь было уже человек двадцать, и
познакомилсЯ  Я  с  бабушкой  литератора,  очень приЯтной старухой,  которую
портило только одно - выражение испуга,  почему-то  не  покидавшее  ее  весь
вечер. Љроме того, видел нЯньку, спавшую на сундуке.
       ђоман был закончен.  € тут разразилась катастрофа. ‚се слушатели, как
один, сказали, что роман мой напечатан быть не может по той причине, что его
не пропустит цензура.
       џ впервые  услыхал  это  слово и тут только сообразил,  что,  сочинЯЯ
роман, ни разу не подумал о том, будет ли он пропущен или нет.
       Ќачала одна  дама  (потом  Я  узнал,  что  она  тоже была разведенной
женой). ‘казала она так:
       - ‘кажите, Њаксудов, а ваш роман пропустЯт?
       - Ќи-ни-ни!  - воскликнул пожилой литератор.  - Ќи в коем случае!  Ћб
"пропустить"  не  может  быть  и  речи!  Џросто  нет никакой надежды на это.
Њожешь, старик, не волноватьсЯ - не пропустЯт.
       - Ќе пропустЯт! - хором отозвалсЯ короткий конец стола.
       - џзык...  - начал тот,  который был братом гитариста, но пожилой его
перебил:
       - Љ чертЯм Язык!  - вскричал он,  накладываЯ себе на тарелку салат. -
Ќе в Языке дело.  ‘тарик написал плохой, но занЯтный роман. ‚ тебе, шельмец,
есть наблюдательность.  € откуда что беретсЯ!  ‚от уж никак не ожидал, но!..
содержание!
       - Њ-да, содержание...
       - €менно содержание, - кричал, беспокоЯ нЯньку, пожилой, - ты знаешь,
чего требуетсЯ? Ќе знаешь? Ђга! ’о-то!
       Ћн мигал   глазом,  в  то  же  времЯ  выпивал.  ‡атем  обнЯл  менЯ  и
расцеловал, крича:
       - ‚ тебе есть что-то несимпатичное,  поверь мне! “ж ты мне поверь. Ќо
Я тебЯ люблю.  ‹юблю,  хоть тут менЯ убейте! ‹укав он, шельма! ‘ подковыркой
человек!..  Ђ?  —то? ‚ы обратили внимание на главу четвертую? —то он говорил
героине? ’о-то!..
       - ‚о-первых,  что  это  за  такие  слова,  - начал было Я,  испытываЯ
мучениЯ от его фамильЯрности.
       - ’ы  менЯ прежде поцелуй,  - кричал пожилой литератор,  - не хочешь?
‚от и видно сразу, какой ты товарищ! Ќет, брат, не простой ты человек!
       - Љонечно, не простой! - поддержала его втораЯ разведеннаЯ жена.
       - ‚о-первых...  - начал опЯть Я в злобе,  но ровно ничего из этого не
вышло.
       - Ќичего  не  во-первых!  -  кричал  пожилой,  -  а  сидит   в   тебе
достоевщинка! „а-с! Ќу, ладно, ты менЯ не любишь, бог тебЯ за это простит, Я
на тебЯ не обижаюсь.  Ќо мы тебЯ любим все искренне и желаем добра! - ’ут он
указал  на  брата  гитариста  и другого неизвестного мне человека с багровым
лицом,  который,  Явившись,  извинилсЯ за опоздание,  объЯснив,  что  был  в
–ентральных  банЯх.  - € говорю Я тебе прЯмо,  - продолжал пожилой,  - ибо Я
привык всем резать правду в глаза,  ты,  ‹еонтьич,  с этим романом  даже  не
суйсЯ никуда.  Ќаживешь ты себе неприЯтности, и придетсЯ нам, твоим друзьЯм,
страдать при мысли о твоих  мучениЯх.  ’ы  мне  верь!  џ  человек  большого,
горького  опыта.  ‡наю  жизнь!  Ќу вот,  - крикнул он обиженно и жестом всех
призвал в свидетели,  - поглЯдите:  смотрит на менЯ волчьими глазами.  ќто в
благодарность за хорошее отношение! ‹еонтьич! - взвизгнул он так, что нЯнька
за занавеской встала с сундука.  - Џойми!  Џойми ты,  что не так  велики  уж
художественные  достоинства  твоего  романа  (тут послышалсЯ с дивана мЯгкий
гитарный аккорд), чтобы из-за него тебе идти на ѓолгофу. Џойми!
       - ’ы п-пойми, пойми, пойми! - запел приЯтным тенором гитарист.
       - € вот тебе мой сказ,  - кричал пожилой,  - ежели ты менЯ сейчас  не
расцелуешь, встану, уйду, покину дружескую компанию, ибо ты менЯ обидел!
       €спытываЯ невыразимую муку,  Я расцеловал его. •ор в это времЯ хорошо
распелсЯ, и маслено и нежно над голосами выплывал тенор:
       - ’-ты пойми, пойми...
       Љак кот,  Я  выкрадывалсЯ  из  квартиры,  держа  под  мышкой  тЯжелую
рукопись.
       ЌЯнька с красными слезЯщимисЯ глазами, наклонившись, пила воду из-под
крана в кухне.
       Ќеизвестно почему, Я протЯнул нЯньке рубль.
       - „а ну вас,  - злобно сказала нЯнька,  отпихиваЯ рубль,  - четвертый
час ночи! ‚едь это же адские мучениЯ.
       ’ут издали прорезал хор знакомый голос:
       - ѓде же он?  Ѓежал?  ‡адержать его! ‚ы видите, товарищи...
       Ќо обитаЯ клеенкой дверь уже выпустила менЯ, и Я бежал без оглЯдки.

        ѓлава 3. ЊЋ… ‘ЂЊЋ“Ѓ€‰‘’‚Ћ

       - „а, это ужасно, - говорил Я сам себе в своей комнате, - все ужасно.
€ этот салат,  и нЯнька,  и пожилой литератор, и незабвенное "пойми", вообще
всЯ моЯ жизнь.
       ‡а окнами ныл осенний ветер,  оторвавшийсЯ железный лист громыхал, по
стеклам полз  полосами  дождь.  Џосле  вечера  с  нЯнькой  и  гитарой  много
случилось событий, но таких противных, что и писать о них не хочетсЯ. Џрежде
всего Я бросилсЯ проверЯть роман с той точки зрениЯ, что, мол, пропустЯт его
или не пропустЯт. € Ясно стало, что его не пропустЯт. Џожилой был совершенно
прав. Ћб этом, как мне казалось, кричала каждаЯ строчка романа.
       Џроверив роман,   Я  последние  деньги  истратил  на  переписку  двух
отрывков и отнес их в редакцию одного толстого журнала.  —ерез две недели  Я
получил  отрывки  обратно.  ‚  углу рукописей было написано:  "Ќе подходит".
Ћтрезав ножницами длЯ ногтей эту резолюцию,  Я отнес эти же отрывки в другой
толстый  журнал  и  получил через две недели их обратно с такою же надписью:
"Ќе подходит".
       Џосле этого у менЯ умерла кошка.  Ћна перестала есть, забилась в угол
и мЯукала,  доводЯ  менЯ  до  исступлениЯ.  ’ри  днЯ  это  продолжалось.  Ќа
четвертый Я застал ее неподвижной в углу на боку.
       џ взЯл у дворника лопату и зарыл ее на  пустыре  за  нашим  домом.  џ
осталсЯ в совершенном одиночестве на земле,  но,  признаюсь,  в глубине души
обрадовалсЯ. Љакой обузой длЯ менЯ ЯвлЯлсЯ несчастный зверь.
       Ђ потом пошли осенние дожди, у менЯ опЯть заболело плечо и леваЯ нога
в колене.
       Ќо самое худшее было не это, а то, что роман был плох. …сли же он был
плох, то это означало, что жизни моей приходит конец.
       ‚сю жизнь служить в "Џароходстве"? „а вы смеетесь!
       ‚сЯкую ночь Я лежал, тараща глаза в тьму кромешную, и повторЯл - "это
ужасно".  …сли  бы  менЯ  спросили  -  что  вы  помните  о  времени работы в
"Џароходстве"? - Я с чистою совестью ответил бы - ничего.
       Љалоши грЯзные у вешалки, чьЯ-то мокраЯ шапка с длиннейшими ушами на
вешалке - и это все.
       - ќто ужасно! - повторил Я, слушаЯ, как гудит ночное молчание в ушах.
       Ѓессонница дала себЯ знать недели черед две.
       џ поехал  в  трамвае  на ‘амотечную-‘адовую,  где проживал в одном из
домов, номер которого Я сохраню, конечно, в строжайшей тайне, некий человек,
имевший право по роду своих занЯтий на ношение оружиЯ.
       Џри каких условиЯх мы познакомились,  неважно.
       ‚ойдЯ в квартиру, Я застал моего приЯтелЯ лежащим на диване.
       Џока он разогревал чай на  примусе  в  кухне,  Я  открыл  левый  Ящик
письменного его стола и выкрал оттуда браунинг,  потом напилсЯ чаю и уехал к
себе.
       Ѓыло около девЯти часов вечера. џ приехал домой. ‚се было как всегда.
€з кухни пахло жареной бараниной,  в коридоре стоЯл вечный, хорошо известный
мне туман,  в нем тускло горела под потолком лампочка.  џ вошел к себе. ‘вет
брызнул сверху, и тотчас же комната погрузилась в тьму. Џерегорела лампочка.
       - ‚се одно к одному, и все совершенно правильно, - сказал Я сурово.
       џ зажег керосинку на полу в  углу.  Ќа  листе  бумаги  написал:  "‘им
сообщаю, что браунинг No (забыл номер),  скажем, такой-то, Я украл у Џарфена
€вановича (написал  фамилию,  No  дома,   улицу,   все   как   полагаетсЯ)".
ЏодписалсЯ,  лег на полу у керосинки. ‘мертельный ужас охватил менЯ. “мирать
страшно.  ’огда Я представил себе наш коридор,  баранину  и  бабку  Џелагею,
пожилого и "Џароходство",  повеселил себЯ мыслью о том, как с грохотом будут
ломать дверь в мою комнату и т.д.
       џ приложил дуло к виску,  неверным пальцем нашарил собачку.  ‚ это же
времЯ снизу послышались очень знакомые мне звуки,  сипло заиграл оркестр,  и
тенор в граммофоне запел:

                       Ќо мне бог возвратит ли все?!

       "Ѓатюшки! "”ауст"! - подумал Я. - Ќу, уж это, действительно, вовремЯ.
Ћднако подожду выхода  ЊефистофелЯ.  ‚  последний  раз.  Ѓольше  никогда  не
услышу".
       Ћркестр то пропадал под полом,  то поЯвлЯлсЯ,  но  тенор  кричал  все
громче:

                    Џроклинаю Я жизнь, веру и все науки!

       "‘ейчас, сейчас, - думал Я, - но как быстро он поет..."
       ’енор крикнул отчаЯнно,  затем грохнул оркестр.
       „рожащий палец лег на собачку, и в это мгновение грохот оглушил менЯ,
сердце куда-то провалилось,  мне показалось, что пламЯ вылетело из керосинки
в потолок, Я уронил револьвер.
       ’ут грохот повторилсЯ.  ‘низу донессЯ тЯжелый басовый голос:
       - ‚от и Я!
       џ повернулсЯ к двери.

        ѓлава 4. Џђ€ ЏЂѓ… џ

       ‚ дверь стучали.  ‚ластно и повторно. џ сунул револьвер в карман брюк
и слабо крикнул:
       - ‚ойдите!
       „верь распахнулась,  и Я окоченел на полу от ужаса.  ќто был он,  вне
всЯких сомнений.  ‚ сумраке в высоте надо мною  оказалось  лицо  с  властным
носом  и  разметанными  бровЯми.  ’ени играли,  и мне померещилось,  что под
квадратным подбородком торчит острие черной бороды.  Ѓерет был заломлен лихо
на ухо. Џера, правда, не было.
       Љороче говорЯ, передо мною стоЯл Њефистофель. ’ут Я разглЯдел, что он
в  пальто и блестЯщих глубоких калошах,  а под мышкою держит портфель.  "ќто
естественно,  - помыслил Я,  - не может он в ином виде пройти  по  Њоскве  в
двадцатом веке".
       - ђудольфи, - сказал злой дух тенором, а не басом.
       Ћн, впрочем,  мог  и  не  представлЯтьсЯ мне.  џ его узнал.  “ менЯ в
комнате находилсЯ один из самых приметных людей  в  литературном  мире  того
времени, редактор-издатель  единственного  частного  журнала  "ђодина"  €льЯ
€ванович ђудольфи.
       џ поднЯлсЯ с полу.
       - Ђ нельзЯ ли зажечь лампу? - спросил ђудольфи.
       - Љ  сожалению,  не  могу  этого  сделать,  - отозвалсЯ Я,  - так как
лампочка перегорела, а другой у менЯ нет.
       ‡лой дух, принЯвший личину редактора, проделал один из своих нехитрых
фокусов - вынул из портфелЯ тут же электрическую лампочку.
       - ‚ы всегда носите лампочки с собой? - изумилсЯ Я.
       - Ќет, - сурово объЯснил дух, - простое совпадение - Я только что был
в магазине.
       Љогда комната осветилась и ђудольфи снЯл пальто,  Я проворно убрал со
стола  записку  с  признанием в краже револьвера,  а дух сделал вид,  что не
заметил этого.
       ‘ели. Џомолчали.
       - ‚ы написали роман? - строго осведомилсЯ наконец ђудольфи.
       - Ћткуда вы знаете?
       - ‹икоспастов сказал.
       - ‚идите ли,  - заговорил Я (‹икоспастов и есть тот самый пожилой), -
действительно, Я... но... словом, это плохой роман.
       - ’ак,  -  сказал дух и внимательно поглЯдел на менЯ.  ’ут оказалось,
что никакой бороды у него не было. ’ени пошутили.
       - Џокажите, - властно сказал ђудольфи.
       - Ќи за что, - отозвалсЯ Я.
       - Џо-ка-жи-те, - раздельно сказал ђудольфи.
       - …го цензура не пропустит...
       - Џокажите.
       - Ћн, видите ли, написан от руки, а у менЯ скверный почерк, буква "о"
выходит как простаЯ палочка, а...
       € тут Я сам  не  заметил,  как  руки  мои  открыли  Ящик,  где  лежал
злополучный роман.
       - џ любой почерк разбираю,  как печатное,  - поЯснил ђудольфи,  - это
профессиональное... - € тетради оказались у него в руках.
       Џрошел час.  џ сидел у керосинки,  подогреваЯ воду,  а ђудольфи читал
роман.  Њножество  мыслей  вертелось у менЯ в голове.  ‚о-первых,  Я думал о
ђудольфи.  Ќадо сказать, что ђудольфи был замечательным редактором и попасть
к нему в журнал считалось приЯтным и почетным.  ЊенЯ должно было радовать то
обстоЯтельство,  что редактор  поЯвилсЯ  у  менЯ  хотЯ  бы  даже  и  в  виде
ЊефистофелЯ.  Ќо, с другой стороны, роман ему мог не понравитьсЯ, а это было
бы неприЯтно...  Љроме того,  Я чувствовал,  что самоубийство, прерванное на
самом интересном   месте,   теперь  уж  не  состоитсЯ,  и  следовательно,  с
завтрашнего же днЯ Я опЯть окажусь в пучине бедствий. Љроме того, нужно было
предложить чаю, а у менЯ не было масла. ‚ообще в голове была каша, в которую
к тому же впутывалсЯ и зрЯ украденный револьвер.
       ђудольфи между  тем глотал страницу за страницей,  и Я тщетно пыталсЯ
узнать,  какое впечатление роман производит на  него.  ‹ицо  ђудольфи  ровно
ничего не выражало.
       Љогда он сделал антракт,  чтобы протереть стекла очков, Я к сказанным
уже глупостЯм прибавил еще одну:
       - Ђ что говорил ‹икоспастов о моем романе?
       - Ћн  говорил,  что  этот роман никуда не годитсЯ,  - холодно ответил
ђудольфи и перевернул страницу.  ("‚от  какаЯ  сволочь  ‹икоспастов!  ‚место
того, чтобы  поддержать  друга  и  т.д.")
       ‚ час ночи  мы  выпили  чаю,  а  в  два  ђудольфи  дочитал  последнюю
страницу.
       џ заерзал на диване.
       - ’ак, - сказал ђудольфи.
       Џомолчали.
       - ’олстому подражаете, - сказал ђудольфи.
       џ рассердилсЯ.
       - Љому именно из ’олстых?  - спросил Я. - €х было много... Ђлексею ли
Љонстантиновичу,  известному писателю,  Џетру ли Ђндреевичу,  поймавшему  за
границей царевича ЂлексеЯ, нумизмату ли €вану €вановичу или ‹ьву Ќиколаичу?
       - ‚ы где учились?
       ’ут приходитсЯ открыть маленькую тайну.  „ело в том,  что Я окончил в
университете два факультета и скрывал это.
       - џ окончил церковноприходскую школу, - сказал Я, кашлЯнув.
       - ‚он как! - сказал ђудольфи, и улыбка тронула слегка его губы.
       Џотом он спросил:
       - ‘колько раз в неделю вы бреетесь?
       - ‘емь раз.
       - €звините за нескромность, - продолжал ђудольфи, - а как вы делаете,
что у вас такой пробор?
       - Ѓриолином смазываю голову. Ђ позвольте спросить, почему все это...
       - Ѓога  ради,  -  ответил ђудольфи,  - Я просто так,  - и добавил:  -
€нтересно.  —еловек окончил приходскую школу, бреетсЯ каждый день и лежит на
полу возле керосинки. ‚ы - трудный человек! - ‡атем он резко изменил голос и
заговорил сурово:  -  ‚аш  роман  ѓлавлит  не  пропустит,  и  никто  его  не
напечатает. …го не примут ни в "‡орЯх", ни в "ђассвете".
       - џ это знаю,  - сказал Я твердо.
       - €  тем  не менее Я этот роман у вас беру,  - сказал строго ђудольфи
(сердце мое сделало перебой),  - и заплачу  вам  (тут  он  назвал  чудовищно
маленькую  сумму,  забыл  какую)  за  лист.  ‡автра  он будет перепечатан на
машинке.
       - ‚ нем четыреста страниц! - воскликнул Я хрипло.
       - џ разниму его на части,  - железным голосом говорил ђудольфи,  -  и
двенадцать  машинисток  в  бюро  перепечатают  его  завтра  к вечеру.
       ’ут Я перестал бунтовать и решил подчинитьсЯ ђудольфи.
       - Џереписка  на  ваш  счет,  -  продолжал ђудольфи,  а Я только кивал
головой, как фигурка, - затем: надо будет вычеркнуть три слова - на странице
первой, семьдесЯт первой и триста второй.
       џ заглЯнул в тетради и увидел,  что первое слово было  "Ђпокалипсис",
второе  - "архангелы" и третье - "дьЯвол".  џ их покорно вычеркнул;  правда,
мне хотелось сказать,  что  это  наивные  вычеркиваниЯ,  но  Я  поглЯдел  на
ђудольфи и замолчал.
       - ‡атем, - продолжал ђудольфи, - вы поедете со мною в ѓлавлит. Џричем
Я вас покорнейше прошу не произносить там ни одного слова.
       ‚се-таки Я обиделсЯ.
       - …сли  вы  находите,  что  Я  могу  сказать что-нибудь...  - начал Я
мЯмлить с достоинством, - то Я могу и дома посидеть...
       ђудольфи никакого  вниманиЯ  не  обратил  на эту попытку возмущениЯ и
продолжал:
       - Ќет, вы не можете дома посидеть, а поедете со мною.
       - —его же Я там буду делать?
       - ‚ы будете сидеть на стуле,  - командовал ђудольфи,  - и на все, что
вам будут говорить, будете отвечать вежливой улыбкой...
       - Ќо...
       - Ђ разговаривать буду Я! - закончил ђудольфи.
       ‡атем он  попросил  чистый  лист  бумаги,  карандашом  написал на нем
что-то,  что содержало  в  себе,  как  помню,  несколько  пунктов,  сам  это
подписал,  заставил  подписать и менЯ,  затем вынул из кармана две хрустЯщих
денежных бумажки, тетради мои положил в портфель, и его не стало в комнате.
       џ не спал всю ночь,  ходил по комнате,  смотрел бумажки на свет,  пил
холодный чай и представлЯл себе прилавки книжных магазинов. Њножество народу
входило  в  магазин,  спрашивало книжку журнала.  ‚ домах сидели под лампами
люди, читали книжку, некоторые вслух.
       Ѓоже мой!  Љак это глупо,  как это глупо! Ќо Я был тогда сравнительно
молод, не следует смеЯтьсЯ надо мною.

        ѓлава 5. Ќ…ЋЃ›ЉЌЋ‚…ЌЌ›… ‘ЋЃ›’€џ

       “красть не трудно.  Ќа место положить -  вот  в  чем  штука.  €меЯ  в
кармане браунинг в кобуре, Я приехал к моему другу.
       ‘ердце мое екнуло,  когда еще сквозь дверь Я  услыхал  его  крики:
       - Њамаша!  Ђ еще кто?..
       ѓлухо слышалсЯ голос старушки, его матери:
       - ‚одопроводчик...
       - —то случилось? - спросил Я, снимаЯ пальто.
       „руг оглЯнулсЯ и шепнул:
       - ђевольвер сперли сегоднЯ... ‚от гады...
       - Ђй-Яй-Яй,  - сказал Я.
       ‘тарушка-мамаша носилась по всей маленькой квартире,  ползала по полу
в коридоре, заглЯдывала в какие-то корзины.
       - Њамаша! ќто глупо! Џерестаньте по полу елозить!
       - ‘егоднЯ?  - спросил Я радостно. (Ћн ошибсЯ, револьвер пропал вчера,
но ему почему-то казалось, что он его вчера ночью еще видел в столе.)
       - Ђ кто у вас был?
       - ‚одопроводчик ,  - кричал мой друг.
       - Џарфеша! Ќе входил он в кабинет, - робко говорила мамаша, - прЯмо к
крану прошел...
       - Ђх, мамаша! Ђх, мамаша!
       - Ѓольше никого не было? Ђ вчера кто был?
       - € вчера никого не было! ’олько вы заходили, и больше никого.
       € друг мой вдруг выпучил на менЯ глаза.
       - Џозвольте, - сказал Я с достоинством.
       - Ђх! € до чего же вы обидчивые, эти интеллигенты! - вскричал друг. -
Ќе думаю же Я, что это вы сперли.
       € тут же понессЯ смотреть, к какому крану проходил водопроводчик. Џри
этом мамаша изображала водопроводчика и даже подражала его интонациЯм.
       - ‚от так вошел,  - говорила  старушка,  -  сказал  "здравствуйте"...
шапку повесил - и пошел...
       - Људа пошел?..
       ‘тарушка пошла, подражаЯ водопроводчику, в кухню, друг мой устремилсЯ
за нею,  Я сделал одно ложное движение,  Якобы за  ними,  тотчас  свернул  в
кабинет,  положил браунинг не в левый,  а в правый Ящик стола и отправилсЯ в
кухню.
       - ѓде вы его держите? - спрашивал Я участливо в кабинете.
       „руг открыл левый Ящик и показал пустое место.
       - Ќе   понимаю,   -  сказал  Я,  пожимаЯ  плечами,  -  действительно,
загадочнаЯ историЯ, - да, Ясно, что украли.
       Њой друг окончательно расстроилсЯ.
       - Ђ все-таки Я думаю,  что его не украли,  - сказал Я через некоторое
времЯ, - ведь если никого не было, кто же может его украсть?
       „руг сорвалсЯ с места и осмотрел карманы в старой шинели в  передней.
’ам ничего не нашлось.
       - Џо-видимому,  украли,  - сказал Я задумчиво,  - придетсЯ в  милицию
заЯвлЯть.
       „руг что-то простонал.
       - Људа-нибудь в другое место вы не могли его засунуть?
       - џ его всегда кладу в одно и то же место!  -  нервничаЯ,  воскликнул
мой  приЯтель  и  в  доказательство открыл средний Ящик стола.  Џотом что-то
пошептал губами,  открыл левый и даже руку в него  засунул,  потом  под  ним
нижний, а затем уже с проклЯтием открыл правый.
       - ‚от штука!  - хрипел он,  глЯдЯ на менЯ.  -  ‚от  штука...  Њамаша!
ЌашелсЯ!
       Ћн был необыкновенно счастлив в этот день и оставил менЯ обедать.
       ‹иквидировав висевший на моей совести вопрос с револьвером,  Я сделал
шаг,  который  можно  назвать  рискованным,  -  бросил  службу  в  "‚естнике
пароходства".
       џ переходил  в  другой  мир,  бывал  у  ђудольфи  и  стал   встречать
писателей,  из  которых некоторые имели уже крупную известность.  Ќо все это
теперь как-то смылось в моей памЯти,  не оставив ничего, кроме скуки, в ней,
все это Я позабыл.  € лишь не могу забыть одной вещи: это знакомства моего с
издателем ђудольфи - Њакаром ђвацким.
       „ело в том, что у ђудольфи было все: и ум, и сметка, и даже некотораЯ
эрудициЯ,  у него только одного не было - денег. Ђ между тем азартнаЯ любовь
ђудольфи  к  своему  делу  толкала  его  на то,  чтобы во что бы то ни стало
издавать толстый журнал. Ѓез этого он умер бы, Я полагаю.
       ‚ силу  этой причины Я однажды оказалсЯ в странном помещении на одном
из бульваров Њосквы.  ‡десь помещалсЯ  издатель  ђвацкий,  как  поЯснил  мне
ђудольфи.  Џоразило менЯ то, что вывеска на входе в помещение возвещала, что
здесь -

                   ЃћђЋ ”Ћ’ЋѓђЂ”€—…‘Љ€• Џђ€ЌЂ„‹…†ЌЋ‘’…‰

       …ще страннее было то, что никаких фотографических принадлежностей, за
исключением нескольких отрезов ситцу и сукна,  в газетную бумагу завернутых,
не было в помещении.
       ‚се оно  кишело людьми.  ‚се они были в пальто,  в шлЯпах,  оживленно
разговаривали между собою.  џ услыхал мельком  два  слова  -  "проволока"  и
"банки",  страшно  удивилсЯ,  но  и  менЯ  встретили удивленными взорами.  џ
сказал,  что Я к ђвацкому по  делу.  ЊенЯ  немедленно  и  очень  почтительно
проводили  за фанерную перегородку,  где удивление мое возросло до наивысшей
степени.
       Ќа письменном   столе,   за   которым   помещалсЯ   ђвацкий,   стоЯли
нагроможденные одна на другую коробки с кильками.
       Ќо сам  ђвацкий  не  понравилсЯ  мне  еще более,  нежели кильки в его
издательстве.  ђвацкий был человеком сухим,  худым, маленького роста, одетым
длЯ моего глаза, привыкшего к блузам в "Џароходстве", крайне странно. Ќа нем
была визитка,  полосатые брюки, он был при грЯзном крахмальном воротничке, а
воротничок при зеленом галстуке, а в галстуке этом была рубиноваЯ булавка.
       ђвацкий менЯ изумил,  а Я ђвацкого испугал  или,  вернее,  расстроил,
когда  Я  объЯснил,  что  пришел  подписать договор с ним на печатание моего
романа в издаваемом им журнале.  Ќо тем не менее он быстро  пришел  в  себЯ,
взЯл  принесенные  мною  два  экземплЯра  договора,  вынул самопишущее перо,
подписал,  не читаЯ почти,  оба и подпихнул  мне  оба  экземплЯра  вместе  с
самопишущим пером. џ уже вооружилсЯ последним, как вдруг глЯнул на коробки с
надписью "Љилька отборнаЯ астраханскаЯ" и сетью, возле который был рыболов с
засученными штанами, и какаЯ-то щемЯщаЯ мысль вторглась в менЯ.
       - „еньги мне уплатЯт сейчас же, как написано в договоре? - спросил Я.
       ђвацкий превратилсЯ весь в улыбку сладости, вежливости.
       Ћн кашлЯнул и сказал:
       - —ерез две недели ровно, сейчас маленькаЯ заминка...
       џ положил перо.
       - €ли  через  неделю,  -  поспешно сказал ђвацкий,  - почему же вы не
подписываете?
       - ’ак  мы  уже тогда заодно и подпишем договор,  - сказал Я,  - когда
заминка улЯжетсЯ.
       ђвацкий горько улыбнулсЯ, качаЯ головой.
       - ‚ы мне не доверЯете? - спросил он.
       - Џомилуйте!
       - Ќаконец,  в среду!  - сказал ђвацкий.  - …сли  вы  имеете  нужду  в
деньгах.
       - Љ сожалению,  не могу.
       - ‚ажно подписать договор, - рассудительно сказал ђвацкий, - а деньги
даже во вторник можно.
       - Љ  сожалению,  не  могу.  -  € тут Я отодвинул договоры и застегнул
пуговицу.
       - Ћдну минуточку,  ах,  какой вы!  - воскликнул ђвацкий.  - Ђ говорЯт
еще, что писатели непрактичный народ.
       € тут  вдруг тоска изобразилась на его бледном лице,  он встревоженно
оглЯнулсЯ,  но вбежал какой-то молодой человек и  подал  ђвацкому  картонный
билетик, завернутый в белую бумажку. "ќто билет с плацкартой, - подумал Я, -
он куда-то едет..."
       Љраска проступила  на  щеках  издателЯ,  глаза его сверкнули,  чего Я
никак не предполагал, что это может быть.
       ѓоворЯ коротко,  ђвацкий  выдал мне ту сумму,  котораЯ была указана в
договоре, а на остальные суммы написал мне векселЯ. џ в первый и в последний
раз  в  жизни держал в руках векселЯ,  выданные мне.  (‡а вексельною бумагою
куда-то   бегали,   причем   Я   дожидалсЯ,   сидЯ   на   каких-то   Ящиках,
распространЯвших сильнейший запах сапожной кожи.) Њне очень польстило, что у
менЯ векселЯ.
       „альше размыло  в памЯти месЯца два.  Џомню только,  что Я у ђудольфи
возмущалсЯ тем,  что он послал менЯ к такому, как ђвацкий, что не может быть
издатель с мутными глазами и рубиновой булавкой. Џомню также, как екнуло мое
сердце, когда ђудольфи сказал: "Ђ покажите-ка векселЯ", - и как оно стало на
место,  когда он сказал сквозь зубы: "‚се в порЯдке". Љроме того, никогда не
забуду, как Я приехал получать по первому из этих векселей. Ќачалось с того,
что  вывеска "Ѓюро фотографических принадлежностей" оказалась несуществующей
и была заменена вывескою "Ѓюро медицинских банок".
       џ вошел и сказал:
       - Њне нужно видеть Њакара Ѓорисовича ђвацкого.
       Ћтлично помню, как подогнулись мои ноги, когда мне ответили, что Њ.Ѓ.
ђвацкий... за границей.
       Ђх, сердце,  мое сердце!..  Ќо,  впрочем,  теперь это неважно.
       Љратко опЯть-таки:  за  фанерной  перегородкою  был  брат   ђвацкого.
(ђвацкий  уехал  за  границу через десЯть минут после подписаниЯ договора со
мною - помните плацкарту?)  ЏолнаЯ  противоположность  по  внешности  своему
брату,  Ђлоизий ђвацкий, атлетически сложенный человек с тЯжкими глазами, по
векселю уплатил.
       Џо второму  через  месЯц Я,  проклинаЯ жизнь,  получил уже в каком-то
официальном учреждении,  куда векселЯ идут в протест (нотариальнаЯ  контора,
что ли, или банк, где были окошечки с сетками).
       Љ третьему векселю Я поумнел, пришел к второму ђвацкому за две недели
до срока и сказал, что устал.
       Њрачный брат ђвацкого впервые обратил на менЯ свои глаза и буркнул:
       - Џонимаю. Ђ зачем вам ждать сроков? Њожете и сейчас получить.
       ‚место восьмисот рублей Я получил четыреста и с  великим  облегчением
отдал ђвацкому две продолговатые бумажки.
       Ђх, ђудольфи,  ђудольфи!  ‘пасибо вам  и  за  Њакара  и  за  ЂлоизиЯ.
‚прочем, не будем забегать вперед, дальше будет еще хуже.
       ‚прочем, пальто Я себе купил.
       € наконец  настал  день,  когда в мороз лютый Я пришел в это же самое
помещение.  ќто был вечер. ‘тосвечоваЯ лампочка резала глаза нестерпимо. Џод
лампочкой  за  фанерной  перегородкой  не  было  никого из ђвацких (нужно ли
говорить, что и второй уехал). Џод этой лампочкой сидел в пальто ђудольфи, а
перед  ним  на  столе,  и  на полу,  и под столом лежали серо-голубые книжки
только что отпечатанного номера журнала.  Ћ,  миг! ’еперь-то мне это смешно,
но тогда Я был моложе.
       “ ђудольфи сиЯли глаза.  „ело свое,  надо сказать,  он любил.  Ћн был
настоЯщий редактор.
       ‘уществуют такие молодые люди,  и вы их, конечно, встречали в Њоскве.
ќти молодые люди бывают в редакциЯх журналов в момент выхода номера,  но они
не писатели.  Ћни видны бывают  на  всех  генеральных  репетициЯх,  во  всех
театрах,  хотЯ они и не актеры,  они бывают на выставках художников, но сами
не пишут.  Ћперных примадонн они называют не  по  фамилиЯм,  а  по  имени  и
отчеству,  по  имени  же  и отчеству называют лиц,  занимающих ответственные
должности, хотЯ с ними лично и не знакомы. ‚ Ѓольшом театре на премьере они,
протискиваЯсь  между  седьмым  и  восьмым  рЯдами,  машут  приветливо ручкой
кому-то в бельэтаже, в "Њетрополе" они сидЯт за столиком у самого фонтана, и
раз