новывалась  лишь  на
желании, и вы любили менЯ так мало, что, знаЯ о  том,  что  ваше  отсутствие
убьет менЯ, все же уехали, и не куда-нибудь, а ко двору,  избрав  тем  самым
верное средство, ибо вам  было  известно,  что  именно  там  находитсЯ  река
забвениЯ, в которой, говорЯт, многие так и остаютсЯ, чтобы никогда больше не
вернутьсЯ к себе на родину. џ не стану говорить о  том,  сколько  Я  пролила
из-за вас слез и как Я изменилась по вашей вине, но  все,  кто  менЯ  видЯт,
менЯ не узнают, хотЯ все эти люди живут в моем доме, из которого  Я  еще  ни
разу не выходила. џ умираю, и  если  какаЯ-нибудь  песчинка  из  этого  морЯ
красоты, ума и нарЯдов еще не  привЯзала  к  себе  вашу  душу,  отзывчивость
которой мне известна,  возвращайтесь  прежде,  чем  ваше  отсутствие  успеет
лишить менЯ жизни, потому что Я  решилась  подчинитьсЯ  вашим  желаниЯм,  не
думаЯ больше о родителЯх,  муже  и  чести,  так  как  все  это  кажетсЯ  мне
ничтожным по сравнению с горем утратить вас".

     Џоверьте, сеньора ЊарсиЯ: сейчас, когда Я дошел  до  рассказа  об  этом
письме и о решении, принЯтом ‹аурой, у менЯ не хватает сил, чтобы  закончить
эту повесть. Ћ безрассуднаЯ женщина! Ћ женщина!  Ќо  мне  кажетсЯ,  что  мне
могут  напомнить  слова,  которые  произнес,  стоЯ  уже  на  лесенке,   один
висельник, обращаЯсь к тому,  кто  помогал  ему  умереть  и  при  этом  весь
обливалсЯ потом: "Ћтец мой, Я ничуть не вспотел, так почему же  потеет  ваше
преподобие?" …сли ‹аура не беспокоитсЯ о позоре и об опасности,  то  к  чему
должен утруждать  себЯ  тот,  кто  обЯзан  лишь  рассказать  обо  всем,  что
случилось, ибо, хотЯ повествование это и кажетсЯ с виду новеллой,  на  самом
деле оно ЯвлЯетсЯ правдивой историей.
     Џочти лишившись рассудка, ‹исардо в тот же день покинул  Њадрид,  купив
своим слугам роскошные ливреи на той чудесной улице, где, не  снимаЯ  мерки,
оденут кого угодно, а кроме того, два ожерельЯ, по тысЯче эскудо каждое, длЯ
‹ауры, ибо даже  самой  богатой  женщине  в  мире  бывает  приЯтно  получать
подарки,  в  особенности  после  разлуки.  Ќевозможно   передать,   как   он
безумствовал в дороге, ибо безумство его можно было бы сравнить только с его
счастьем, а счастье его было столь велико, как и его желание. Ќаконец  он  -
удивительное дело - благополучно достиг ‘евильи, и на другой день  во  времЯ
его продолжительного пребываниЯ в ее доме ‹аура исполнила свое обещание.  Ќа
этом их любовь не кончилась, как это часто бывает; напротив, от этих  встреч
она стала еще более пылкой, а встречи постепенно становились более  частыми,
чем они должны были быть,  чтобы  оставатьсЯ  благоразумными,  ибо  то,  что
любовникам кажетсЯ блаженством, чаще всего приводит их к  гибели  и  лишь  в
редких случаЯх кончаетсЯ только разлукой.
     ‚ это времЯ умерла ђосела, тетка ‹исардо; она была  вдовой,  и  ‹исардо
должен был взЯть к себе в дом ‹еонарду, свою кузину, девочку тринадцати  или
четырнадцати лет, очень стройную и хорошенькую. ‡а несколько  дней,  которые
она у него провела, Ђнтандро столь безрассудно влюбилсЯ в эту  девушку,  что
его дерзкие чувства  заметили  остальные  слуги  ‹исардо  и  кто-то  из  них
рассказал ему о происходЯщем, опасаЯсь какой-нибудь из тех бед, которые  так
часто происходЯт, когда девушки еще столь невинны и неосмотрительны.  Љакими
удивительными путЯми идет судьба,  приносЯщаЯ  несчастьЯ!  ‹исардо  был  так
возмущен наглостью Ђнтандро, что не на шутку его выбранил, а  тот  стал  ему
отвечать на его справедливый гнев с неподобающей дерзостью и  тогда  ‹исардо
схватил алебарду, котораЯ находилась у изголовьЯ  его  кровати,  и  принЯлсЯ
бить Ђнтандро ее рукоЯткой, ранив при этом  его  в  голову,  так  что  слуга
должен был целый месЯц пролежать в кровати и прошел еще месЯц, прежде чем он
вполне выздоровел. ‹исардо помирилсЯ с ним, хотЯ в таких случаЯх мир  всегда
бывает непрочен, и снова с неразумной доверчивостью стал поверЯть свои тайны
Ђнтандро, который однажды, после того как ‹исардо укрылсЯ в доме ‹ауры,  как
он часто делал это и раньше, окликнул Њарсело и у  входа  в  одну  небольшую
церковь сказал ему, что ‹исардо лишает его чести,  и  изложил  ему  во  всех
подробностЯх то, что ему было столь хорошо известно  с  самого  начала  этой
злосчастной любви. „лЯ того чтобы Њарсело не подумал, что он его обманывает,
желаЯ получить деньги или отомстить какому-нибудь своему врагу, он предложил
ему отправитьсЯ к себе домой, где сейчас  укрылсЯ  ‹исардо,  и  заглЯнуть  в
комнату, примыкавшую к саду, в которой хранились длЯ зимы циновки  и  разнаЯ
садоваЯ утварь. Њарсело долго не в силах был ему ничего ответить, и  наконец
с осмотрительностью, котораЯ не покинула его  в  такую  трудную  минуту,  он
сказал слуге ‹исардо: "Џойдемте со мной, ибо Я хочу, чтобы  первый  человек,
сказавший мне об этом, первый увидел, как Я отомщу". Ђнтандро пошел вместе с
Њарсело и оставил его только у самого входа в дом, куда Њарсело вошел один и
направилсЯ к упомЯнутой комнате,  где  за  одной  из  циновок  он  обнаружил
‹исардо и сказал ему следующее:
     - Ѓезрассудный юноша, хотЯ вы  и  заслуживаете  смерти,  но  вы  ее  не
примете от моей руки, так как Я не хочу  верить,  чтобы  ‹аура  нанесла  мне
такое оскорбление, и полагаю, что только ваша безумнаЯ дерзость привела  вас
сюда.
     ‹исардо, полный смЯтениЯ, стал подкреплЯть это мнение всЯкими  клЯтвами
и уверениЯми.
     Њарсело сделал вид, что поверил  ему,  и,  выведЯ  его  в  сад,  открыл
потайную дверь, скрытую плющом. ‚ыйдЯ на улицу, ошеломленный юноша,  сам  не
знаЯ как, добралсЯ до своего дома. ’ерзаЯсь  самыми  ужасными  сомнениЯми  и
вопросами, ни один из которых не находил ответа, он без сил упал на кровать,
мечтаЯ лишь о смерти.
     —то касаетсЯ Њарсело, то, выпроводив  ‹исардо,  он  вышел  на  улицу  и
сказал Ђнтандро:
     - ‚ы, должно быть, питаете злобу  к  этому  кабальеро:  его  нет  ни  в
указанной вами комнате, ни вообще во всем доме. ‡найте, что Я  не  наказываю
вас, как вы того заслуживаете,  только  потому,  что  людей,  подобных  вам,
карает правосудие. Љто вам сказал, что этот человек ЯвлЯлсЯ сюда, чтобы менЯ
оскорблЯть?
     - ‘еньор, - ответил смутившийсЯ Ђнтандро, - мне об  этом  сказала  одна
ваша служанка, по имени ”ениса.
     - ЋтправлЯйтесь же с богом по своим делам, ибо вы не  знаете  ни  дома,
который желаете  обесславить,  ни  моей  жены,  котораЯ  выше  столь  гадких
подозрений.
     Ќа этом совершенно растерЯвшийсЯ  Ђнтандро  распрощалсЯ  с  Њарсело  и,
полный опасений, не решилсЯ вернутьсЯ в дом ‹исардо, а вместо того  поспешил
где-то укрытьсЯ на несколько дней.
     Њарсело, у которого на самом деле составилось несколько иное  мнение  о
добродетели ‹ауры, колебалсЯ между доверчивостью и отчаЯнием и,  опечаленный
своими предположениЯми и горькой истиной, стойко  переносил  это  несчастье,
терпеливо ожидаЯ случаЯ, который принес  бы  ему  удовлетворение;  ни  перед
одним человеком, обладающим честью, не стоЯло еще столь трудной  задачи.  "Ћ
вероломнаЯ  ‹аура,  -  говорил  он  себе,  -  возможно  ли,  чтобы  в  такой
совершенной красоте свил себе гнездо  порок,  чтобы  твои  складные  речи  и
честное лицо прикрывали столь бесчестную душу?  —тобы  ты,  ‹аура,  изменила
небу, своим родителЯм, мне и своему долгу? Ќо что же Я сомневаюсь,  когда  Я
видел  собственными  глазами  наглого  соучастника  твоего  преступлениЯ   и
прикасалсЯ к нему собственными руками? Њогу ли Я еще сомневатьсЯ, когда твой
проступок осквернил свЯтыню  нашего  брака,  а  жестокость  нанесенного  мне
оскорблениЯ пробудила во мне обЯзательства перед честью, с которой Я рожден?
џ это видел, ‹аура, и Я не могу не замечать того, что Я видел. ‹юбовь моЯ не
может избежать этого оскорблениЯ, хотЯ мстить Я должен чужими руками. Љак  Я
несчастен! ‚едь мне труднее стремитьсЯ к твоей смерти, чем тебе расстатьсЯ с
жизнью, потому что Я должен ее отнЯть у той, котораЯ мне  настолько  дорога,
что Я страдаю от этой мысли сильнее, чем ты будешь страдать от боли, хотЯ  и
мучительной, но уже последней".
     ’ак говорил себе Њарсело, стараЯсь притворной  веселостью  скрыть  свою
безумную печаль. Ћн принЯлсЯ осыпать ‹ауру знаками  вниманиЯ,  как  человек,
прощающийсЯ с жертвой, которую он должен возложить на  алтарь  своей  чести.
—тобы доказать себе ее вину,  он,  когда  ‹ауры  не  было  дома,  с  помощью
заказанных  им  ключей  открыл  все  Ящики  ее  стола  и  ознакомилсЯ  с  их
содержимым. Ћн нашел в них портрет ‹исардо, свЯзку писем, лент, разные милые
пустЯчки, которые любовь называет своими знаками, и два  ожерельЯ.  Ќа  что,
сеньора ЊарсиЯ, надеютсЯ любовники, которые, знаЯ об опасности,  хранЯт  все
это? Ђ что касаетсЯ писем, то сколько бед они причинили! Љто  не  испытывает
страха в то времЯ, когда пишет письмо? Љто не перечитывает  его  много  раз,
прежде чем поставить под ним свою подпись? ‹юди совершают,  не  задумываЯсь,
две чрезвычайно опасные вещи: пишут письма и приглашают в свой дом друга,  и
если не всегда, то, во всЯком случае, очень часто, и то и другое губит жизнь
и честь человека.
     ‹аура уже обо всем знала и, видЯ Њарсело таким веселым, думала  иногда,
что он принадлежит к числу тех мужчин, которые с кротким терпением переносЯт
пороки своих жен, но иногда ей казалось, что терпит  он  только  в  ожидании
случаЯ, который позволит
     ему застать их обоих вместе, хотЯ она надеЯлась, что ей удастсЯ себЯ от
этого уберечь. Ќо Њарсело вовсе не ждал случаЯ, чтобы убедитьсЯ в полученном
оскорблении, ибо он знал,  что  его  оскорблЯли  уже  давно,  и  вынес  свой
приговор. ‚се времЯ думаЯ об этом, он  постаралсЯ  разжечь  ненависть  между
своим  рабом  и  ‹аурой,  говорЯ  ей,  что  он  желает  как-нибудь  от  него
отделатьсЯ, так как ему сказали, что ‡улемо ее ненавидит, и будто бы он  уже
много раз принимал решение убить ‡улемо, так как не может выносить  в  своем
доме человека, который бы не прислуживал ей с обожанием.
     ‹аура, совершенно не виновнаЯ в этом, стала сурова к ‡улемо в словах  и
на деле и даже приказывала публично его наказывать, чему  Њарсело  радовалсЯ
необыкновенно. ‚ конце концов все это достигло предела, так что весь  дом  и
даже все соседи знали, что больше  всего  на  свете  ‡улемо  ненавидит  свою
госпожу.
     ‹аура догадывалась, что ‡улемо знает о предательстве Ђнтандро, и потому
жаждала его скорейшей смерти, но  не  решалась  просить  Њарсело,  чтобы  он
продал раба, так как боЯлась, как бы тот не стал бесчестить ее за  пределами
их дома. Љогда Њарсело решил, что  об  этой  ненависти  все  уже  достаточно
знают, он позвал к себе ‡улемо и, запершись вместе с ним в потайной комнате,
после долгих предисловий стал подбивать его на убийство ‹ауры и  вручил  ему
кошелек с тремЯстами эскудо. ‡улемо, этот дикарь,  питавший  злобу  к  своей
хозЯйке  и  постоЯнно  видевший  покровительство   Њарсело,   помимо   денег
предложившего ему конЯ, на котором он бы мог достичь морского берега  и  там
дождатьсЯ  алжирских  галионов,  часто   поЯвлЯющихсЯ   между   Ђльфакой   и
Љартахеной,  согласилсЯ  на  это;  выждав  удобный  случай,  он,  с   лицом,
искаженным злобою, и в душе решившись на все, вошел в комнату ‹ауры и  нанес
ей три удара кинжалом, от которых она с отчаЯнным стоном упала на подушки.
     Ќа крик, поднЯтый слугами, вошел Њарсело, который с  нетерпением  ждал,
когда это случитсЯ, и тем же самым кинжалом, вырванным им из рук ‡улемо,  он
с помощью нескольких слуг нанес ему столько ударов,  что  свирепый  раб,  не
успев назвать того, кто приказал ему убить ‹ауру, испустил  дух.  “слышав  о
несчастье, сбежались соседи, родственники, стража  и  родители  умершей,  но
среди всех слез слезы Њарсело были самыми  горестными  и,  возможно,  самыми
искренними. ’руп раба отдали двум молодым слугам, здоровенным и  неумолимым,
которые, протащив его волоком по всем улицам города,  достигли  полЯ  и  там
засыпали камнЯми.
     - Ћ дочь моЯ, - восклицал убитый горем старый отец ‹ауры,  держа  ее  в
объЯтиЯх, - единственнаЯ отрада моей старости!
     Љто мог подумать, что тебЯ ожидает  такой  печальный  конец,  что  твою
красоту покроет твоЯ же кровь, пролитаЯ рукой дикой собаки из самой жалкой в
мире страны! Ћ смерть, длЯ чего ты сохранила мою старую жизнь, или ты хотела
сразить такое слабое сердце столь беспощадным Ядом?  Ћ,  кто  захочет  жить,
чтобы умереть от ножа, пролившего его же кровь!
     ‹исардо, который сразу же узнал о случившейсЯ беде, обезумев  от  горЯ,
ЯвилсЯ в дом ‹ауры и, смешавшись с толпой людей, увидел  свою  возлюбленную,
лежащую  все  в  той  же  комнате,  подобно  свежей  розе,  сраженной  жаром
полуденного солнца. ‚ эту минуту никто не мог удержатьсЯ от слез,  но  слезы
Ђисардо были настолько горькими, что одному Њарсело было известно, как тЯжко
поразило его это кровавое событие.
     Ќаконец все покинули дом, и ‹исардо, вернувшись к себе, заперсЯ в своих
комнатах и четыре месЯца не выходил из них. Ќикто даже не  видел,  чтобы  он
разговаривал с кемлибо, кроме родственников; он весь превратилсЯ во вздохи и
слезы, которые стали длЯ него тем, чем длЯ всех людей ЯвлЯетсЯ пища.
     Њежду тем Њарсело разделалсЯ с ”енисой, отравив ее Ядом так, что  никто
не смог узнать о причине ее внезапной  и  мучительной  смерти.  Ћн  всЯчески
старалсЯ разыскать Ђнтандро, и, узнав, где тот  обычно  ночует,  он  поздним
вечером дождалсЯ его прихода и, подозвав  его  к  дверЯм,  три  раза  подрЯд
выстрелил ему в спину. —тобы довершить свою месть, ему  оставалось  покарать
только несчастного ‹исардо, горе которого сделало его таким затворником, что
исполнить это было невозможно. —есть Њарсело могла бы вполне удовлетворитьсЯ
тремЯ жизнЯми, и если, по законам общества, она  была  запЯтнана,  то  разве
столько пролитой им крови не смыло это  пЯтно?  €бо,  сеньора  ЊарсиЯ,  хотЯ
закон из уважениЯ к справедливому горю и позволЯет мужьЯм поступать так, все
же никто не должен следовать их  примеру.  Ќо  историЯ,  мною  рассказаннаЯ,
пусть послужит уроком длЯ женщин, которые из-за своих  разнузданных  желаний
приносЯт в жертву минутному наслаждению свою жизнь и честь, наносЯ тем самым
тЯжкое оскорбление богу, своим родителЯм, мужу  и  доброй  славе.  џ  всегда
считал, что пЯтно на чести оскорбленного никогда не может быть смыто  кровью
того, кто его оскорбил, ибо то, что уже произошло, не может больше не  быть,
и безумие воображать, что, убив оскорбителЯ, можно снЯть с себЯ оскорбление:
ведь на самом деле оскорбленный остаетсЯ со своим  оскорблением,  тогда  как
наказанный умирает, и оскорбленный, удовлетворив порыв своей мести, не может
восстановить свою  честь,  котораЯ,  чтобы  быть  безупречной,  должна  быть
обЯзательно незапЯтнанной.  Њожно  ли  сомневатьсЯ  в  том,  что  мои  слова
встретЯт бурю возражений? Ќо все же, хоть Я и не  пытаюсь  перекричать  моих
спорщиков,  отвечу,  что  не  следует  ни  молча  сносить  оскорбление,   ни
наказывать оскорбителЯ. Ќо что же можно сделать в таком случае? ’о  же,  что
должен сделать человек, когда его  постигло  какое-либо  иное  несчастье,  а
именно - покинуть родину, поселитьсЯ за  пределами  ее,  где  его  никто  не
знает, и уповать на суд божий, помнЯ, что его  могла  бы  постигнуть  та  же
самаЯ кара, если бы его наказали за одно  из  тех  оскорблений,  которое  он
нанес другим, ибо желать, чтобы те, кому  он  нанес  оскорбление,  молча  их
выносили,   а   чтобы   сам   он   не   сносил   никакой   обиды,   ЯвлЯетсЯ
несправедливостью. џ говорю: сносить их, а не убивать  жестоко  за  то,  что
тебЯ лишили чести, котораЯ есть  не  что  иное,  как  суета  мирскаЯ,  и  не
отлучать от бога того, кого он разлучил с душой.
     ’ак или иначе, после этого происшествиЯ прошло  два  года,  и  ‹исардо,
немного успокоенный, - ибо времЯ обладает могучей силой, - в  жаркие  летние
дни стал выходить из своего дома, чтобы  искупатьсЯ  в  реке.  Њарсело,  все
времЯ следивший за ним, проведал об этом и однажды  ночью,  сбросив  с  себЯ
одежду, подплыл к тому месту, где купалсЯ ‹исардо. Ћн с такой силой  схватил
его за ногу, что тот испугалсЯ и,  захлебнувшись,  лишилсЯ  сознаниЯ;  а  на
следующее утро его, к большому огорчению всего города, нашли на берегу реки.
ќто и была благоразумнаЯ месть, если только  какаЯ-нибудь  месть  может  так
называтьсЯ, и рассказана она не  в  поучение  оскорбленным,  а  в  назидание
оскорбителЯм. €з нее видно, насколько справедливо изречение,  гласЯщее,  что
оскорбленные пишут на мраморе, а оскорбители на воде. ’ак Њарсело  два  года
хранил в своем сердце оскорбление, твердое, как мрамор, а действиЯ  ‹исардо,
безусловно, были HP писаны на воде, вследствие чего он и погиб от воды.


        ѓ“‘ЊЂЌ ‘Њ…‹›‰  

     …сли вашей милости угодно, чтобы Я стал вашим новеллистом, раз  уж  мне
не  суждено  быть  вашим  кавалером,   совершенно   необходимо,   чтобы   вы
смилостивились надо мной  и  чтобы  ваша  признательность  менЯ  вдохновила.
–ицерон   устанавливает   различие   между    щедростью    бескорыстной    и
вознаграждаемой  {1}.  Ѓлагостно  рвение,  когда  оно  бескорыстно;   будучи
вознагражденным - оно уже вынужденно. Ќо  если  Я  не  расположен  подкупать
моего благодетелЯ, то, с другой стороны, и от полагающегосЯ мне по  праву  Я
не желал бы отказыватьсЯ; а было бы  несправедливо,  если  бы  ваша  милость
вознаградила менЯ, предоставив  доброй  воле  богов,  как  поступил  ќней  с
„идоной, объЯвив:

                     Љоль небо справедливым воздаЯньем
                     ‘миренные заслуги отличает,
                     ’о от него ты вправе ждать награды {2},

     ’аково было мнение философа, несомненно желавшего быть вознагражденным,
и потому римский сатирик {3} сказал:

                         Љто любил бы добродетель,
                         Ќе сули она наград?

     € хотЯ выигрывает не тот, кто получает, а  тот,  кто  дает,  мне,  ваша
милость, представлЯетсЯ, что у нас с  вами  получаетсЯ  совсем  как  у  того
кабальеро с крестьЯнином, о которых рассказывает  ”едр  {4}  (ваша  милость,
вероЯтно, не изволили даже слышать имЯ этого  искусного  перелагателЯ  басен
ќзопа).  ’ак  вот,  он  рассказывает,  что  однажды  крестьЯнин  нес  зайца,
попавшего в силок (так называетсЯ западнЯ, зажимающаЯ  лапки  зверька).  …му
повстречалсЯ кабальеро, который, должно быть, ради собственного удовольствиЯ
выехал покататьсЯ в поле на прекрасной лошади. Ћн  спросил  крестьЯнина,  не
продаст ли тот зайца.  Џолучив  утвердительный  ответ,  он  выразил  желание
хорошенько его рассмотреть, а  затем  спросил,  сколько  хотел  бы  за  него
получить крестьЯнин. Џоследний прикинул зайца на вес и назвал цену, но  едва
он передал зайца всаднику, как тот пришпорил конЯ и ускакал, уносЯ  с  собой
добычу. Ћдураченный крестьЯнин, стремЯсь превратить нужду в  добродетель,  а
кражу в подарок, крикнул ему вслед: "ќй, сеньор, Я  вам  дарю  этого  зайца!
Љушайте его себе на здоровье, кушайте со спокойной совестью! Џомните, что  Я
вам отдал его добровольно, как своему лучшему другу!"
     Ќо это Я рассказал просто так, потому что к слову пришлось,  и  мне  не
было никакой надобности выискивать поучительные  примеры,  приводимые  доном
„иего ђоселем де ”уэнльЯна, кабальеро, именовавшимсЯ в  испанских  владениЯх
прапорщиком и напечатавшим в Ќеаполе книгу "Џримеров" {5},  без  которой  не
может обходитьсЯ ни один ипохондрик.
     €так,  посвЯщаЯ  вам  мои  новеллы,  Я  рискую  оказатьсЯ  в  положении
упомЯнутого крестьЯнина, а потому мне кажетсЯ, что лучше  всего  начать  эту
новеллу заЯвлением: "Џримите ее, ваша милость, Я даю вам  ее  добровольно  -
хотЯ положение мое отличаетсЯ от положениЯ крестьЯнина тем, что,  когда  его
вздумали обмануть, он об этом и не подозревал, тогда как Я, знаЯ,  что  менЯ
ждет, все же позволЯю себЯ обманывать".
     ‚ одном из городов €спании, название которого нам с вами безразлично, с
юных лет училсЯ дон ”еликс, происходивший из благороднейшего дома ѓусманов и
ни разу не запЯтнавший своими  поступками  славу  древнего  рода.  €спанские
авторы до сих пор ведут споры по поводу этого имени:  одни  стремЯтсЯ  найти
корни его в ѓермании,  другие  же  непременно  хотЯт  доказать  его  готское
происхождение, производЯ его от имени  ѓундемар.  Ќа  левой  половине  герба
этого дома изображены по серебрЯному полю три горностаЯ, а на  правой  -  по
золотому - лазурные котлы. Љак бы то ни было, ѓусманы с незапамЯтных  времен
были грандами, и среди них встречались люди смелые  и  благородные.  ’акими,
например, были Џедро ђуис де ѓусман, живший в XII веке, и дон  Ђлонсо  Џерес
де ѓусман {6},  родоначальник  дома  герцогов  Њедина-‘идониЯ,  названный  в
надгробном камне удачливым, а также многие  другие  мужи,  достойные  вечной
памЯти, как, скажем, дон Џедро де ѓусман - сын герцога дона •уана I, и  граф
Ћливарес, служивший императору Љарлу и совершивший много смелых подвигов. Ќо
со всеми названными мог бы смело сравнитьсЯ по своей доблести,  если  не  по
положению в обществе, юноша, о котором мы рассказываем. Љак Я  уже  говорил,
герой наш училсЯ, - да простит мне ваша милость это отступление,  принЯв  во
внимание, что Я многим обЯзан названному благороднейшему дому, - в том самом
городе, где начинаетсЯ моЯ новелла. „остоинства этого юного  кабальеро  были
таковы, что студенты - будь то наши соотечественники, будь то  иностранцы  -
полюбили его до такой степени, что готовы были  отдать  за  него  жизнь,  и,
общаЯсь с ним, забывали тоску по  родному  дому.  „нем  он  вел  себЯ  столь
благоразумно, что трудно было  узнать  в  нем  человека,  который  по  ночам
устрашал жителей города дерзостью своих выходок, а  потому  многие  считали,
что у него есть двойник, совершенно не понимаЯ, как может в  одном  человеке
совмещатьсЯ гибкий разум ЊеркуриЯ с воинственной отвагой Њарса.  ‘тоило  ему
днем замолвить слово за какого-нибудь просителЯ, как должность, о которой он
ходатайствовал, уже была ему обещана; и хотЯ  его  ночные  бдениЯ  частенько
заканчивались схваткой, он всегда выходил победителем, хотЯ, случалось, дело
было не из пустЯковых, ибо когда врожденной смелости помогает удача, то  тут
не  смогут  устоЯть  никакие  враги  и  преграды.  „олжен  признатьсЯ,   что
бесстрашие  и  отвага  мне  представлЯютсЯ  щитом  чести;  что  же  касаетсЯ
сочинителей всевозможных писулек, позорЯщих чужую славу, то Я считаю, что  у
них трусливые души и бабьи руки.
     Џо доброй ли воле или побуждаемый к тому  своими  увлечениЯми,  которые
вели его по иному пути, но дон ”еликс забросил занЯтиЯ науками. €  здесь  ни
при чем звезды, ибо господь сотворил звезды длЯ человека, а не человека  длЯ
звезд. € Я должен сказать вашей милости, что дон ”еликс покинул свою  родину
не без причины.
     Ќередко по ночам  ему  случалось  сопровождать  своего  друга  ‹еонело,
молодого кабальеро, которому одна дама - довольно знатного происхождениЯ, но
недостаточно благородного поведениЯ - оказывала приют в своем  доме.  “знав,
что дон ”еликс столько ночей напролет простаивает на часах у ее  дома,  она,
уже наслышаннаЯ о его славе,  прониклась  состраданием  к  его  бдениЯм,  и,
поскольку женщины этого сорта с жадностью заглЯдываютсЯ на то, что находитсЯ
на улице, пренебрегаЯ тем, что имеетсЯ в  их  собственном  доме,  она  стала
просить  ‹еонело  облегчить  лишениЯ  дона  ”еликса,  так  как,   во-первых,
невежливо заставлЯть страдать друга, пока развлекаешьсЯ сам, а во-вторых, ее
доброму имени способен причинить больше вреда один  мужчина  на  улице,  чем
двое мужчин в ее доме. ќти доводы настолько теперь хорошо усвоены,  что  уже
не заметишь мужчину в дверЯх или, что еще чудеснее, в  окне  дома,  как  это
бывало раньше.  ’ак  оно,  без  сомнениЯ,  надежнее  и,  может  быть,  более
пристойно, ибо добраЯ слава женщины больше страдает от привЯзанной у  дверей
лошади, чем от хозЯина ее, гостЯщего в доме. ‚едь недаром  говоритсЯ:  лучше
лакей спЯщий, чем сосед глЯдЯщий; бывают же такие соседи, которые готовы  не
спать всю ночь, чтобы только поглЯдеть на то, о чем они и без того знают, да
еще с таким интересом, словно они отродЯсь этого не видели.
     Љак-то один кабальеро завел обыкновение беседовать по  ночам  со  своей
дамой, а была она из тех, которые, как бы им самим того ни хотелось, никогда
не открывают дверей, - и стала на них глазеть соседка, жившаЯ  через  улицу;
получилось так, что они не могли больше беседовать, а  она  -  спать.  ’огда
кабальеро решил носить с собой пращу длЯ метаниЯ камешков и, спрЯтавшись  за
углом, стал их метать наудачу, хотЯ желание его попасть в  цель  было  столь
сильно,  что  этому  не  мог  воспрепЯтствовать  даже  ночной  мрак.   ’огда
любопытнаЯ соседка, рассудив, что этак она, пожалуй, рискует окриветь  но  в
то же времЯ не в силах  побороть  в  себе  желание  узнать,  о  чем  говорЯт
влюбленные, и подсмотреть как они себЯ ведут, надела на голову кастрюлю и  в
таком виде высунулась наружу. Љамешки стали попадать в  кастрюлю,  производЯ
такой грохот, что он перебудил  всех  соседей,  и  любовникам  волей-неволей
пришлось разлучитьсЯ.
     ”елисии  нетрудно  было  добитьсЯ  того,  чтобы  дон   ”еликс   получил
приглашение войти в ее дом, так как и сам  ‹еонело  очень  сочувствовал  тем
лишениЯм, которые по его вине переносил дон  ”еликс,  и  сознавал  суровость
обЯзанностей, возложенных им на друга.
     „он ”еликс поднЯлсЯ в дом, чтобы поздороватьсЯ с хозЯйкой. Ќа нем  было
то самое платье, в котором он  стоЯл  на  часах:  буйволоваЯ  куртка  поверх
льнЯного колета, суконные плащ и штаны, чулки с подвЯзками жемчужного цвета,
широкополаЯ шлЯпа без всЯких украшений, щит на ремне и  в  руке  шпага.  „он
”еликс был смугл и черноволос, и в нем было  больше  привлекательности,  чем
красоты; черные усы,  изЯщнаЯ  фигура  при  высоком  росте  и  прежде  всего
скромность и вежливость украшали его. ‚прочем, он был одет не по требованиЯм
современной  моды:  ему  недоставало  стоЯчего  воротника,  который   удачно
прозвали ошейником, - ужасное одеЯние несчастных испанцев.
     Ќе успел дон ”еликс проговорить  с  ”елисией  и  двух  минут,  как  она
почувствовала, что была  бы  счастливейшей  женщиной,  если  бы  ей  удалось
покорить его сердце. € вот она начала каждую ночь строить  ему  глазки,  но,
разумеетсЯ, тайком от ‹еонело, который уже заметил, что  они  фамильЯрничают
друг с другом. ќто слово, сеньора ЊарсиЯ, итальЯнского происхождениЯ; уж  не
гневайтесь на это: многие держатсЯ того мнениЯ, что к нашему  Языку  отлично
прививаютсЯ разные диковатые словечки, сбежавшие из своих  Языков,  будь  то
греческого, латинского, французского или даже гарамантского {7}, и  нашедшие
себе приют в нашему. ’ак-то и  получилось,  что  Язык  наш  уподобилсЯ  дому
посланника, где всЯкий стремитсЯ говорить вычурно, а  обычнаЯ  речь  кажетсЯ
низменной и пошлой.
     Џосле долгих колебаний и сомнений ”елисиЯ  написала  ѓусману  следующее
письмо:

     "Џохоже, что ваша милость притворЯетсЯ, будто не понимает менЯ. Ђ  Я-то
воображала, что заслужила вашу благосклонность! Њежду тем вы с  каждым  днем
обращаете на менЯ все меньше вниманиЯ, - должно быть, поближе присмотревшись
ко мне, вы обнаружили во мне  какие-то  нравственные  или  телесные  изъЯны.
ЌевзираЯ на это, Я умолЯю вас, как истинного кабальеро,  быть  милостивым  к
женщине, которую вы сами толкнули  на  столь  безрассудное  признание,  если
только можно назвать безрассудством проЯвление могучей силы любви".

     „она ”еликса чрезвычайно удивила эта записка ”елисии, ибо,  хотЯ  он  и
замечал знаки ее вниманиЯ, намного превышавшие требованиЯ гостеприимства, он
никогда не предполагал,  чтобы  она  была  способна  на  такие  сумасбродные
поступки. € вот как он ей ответил:

     "‡вание кабальеро говорит мне о том, что Я должен уважать друзей, и  по
этой причине Я не могу быть с вами  более  любезным,  нежели  это  подобает.
Џоэтому Я вынужден прекратить мои посещениЯ вашего дома. Ќо сделаю это Я  не
сразу, а постепенно, чтобы мой друг не узнал  о  том,  что  произошло  между
нами, и чтобы Я сохранил возможность по-прежнему сопровождать его, на случай
если ему будет угрожать какаЯ-нибудь опасность".

     ”елисиЯ не сумела принЯть этот отказ должным образом, ибо ей не  пришли
на памЯть слова старой „ипсы, поучающей в восьмой  элегии  Ћвидиевой  "Ќауки
любви" искусству держать себЯ с влюбленными:

                  Ѓудь жестока; пусть он сильней страдает,
                  Ќе то твои любовные признаньЯ
                  ‹юбовь его ослабЯт.

     Џрезрение, на которое  неожиданно  натолкнулась  ”елисиЯ,  еще  сильнее
разогрело ее страсть; решив, что все случившеесЯ было лишь первой стычкой, и
знаЯ, что многого можно добитьсЯ с помощью упорства,  сна  написала  ѓусману
следующее:

     "‚о  времена  странствующих   рыцарей,   сеньор   дон   ”еликс,   такое
благородство поведениЯ никого бы не удивило,  но  в  наш  век  самый  лживый
человек слывет самым чистосердечным, а самый вероломный  -  самым  желанным.
Џредоставьте вашу верность Ђмадису ѓалльскому, ибо ваш друг, не знаЯ о  ней,
не сможет отблагодарить вас за нее, да и Я не  очень-то  буду  признательна.
‡дравый смысл говорит, что вы должны стать моим, так как Я разлюбила ‹еонело
и никогда больше не смогу его полюбить, - из чего, однако, вовсе не следует,
что Я должна зараз потерЯть вас обоих".

     „она ”еликса чрезвычайно огорчило столь очевидное безрассудство, и  он,
решив было вовсе не отвечать ”елисии,  все  же,  чтобы  она  больше  ему  не
писала, подумав, написал ей так:

     "‚сегда бывало в этом мире, сеньора ”елисиЯ, и всегда  так  будет,  что
кабальеро  руководствуютсЯ  в  своих  действиЯх  одним  только  определенным
законом. Љогда же здравый смысл предписывает им быть лживыми, а  вероломство
входит в привычку, то их можно назвать лишь незаконными детьми благородства.
Ќо тому, кто впитал его в себЯ с молоком  матери,  неизвестны  иные  законы,
кроме законов чести, меж тем как тот, кто предает своих друзей, не  имеет  о
ней ни малейшего представлениЯ".

     ќтими, как и другими письмами в том же  роде,  были  рассеЯны  вздорные
надежды  этой  глупейшей  сеньоры:  ведь  только  мужчинам   пристало   быть
настойчивыми в любви, тогда как женщины не должны подражать им в  ухаживанье
и подстрекать их нежностью своих слов  к  совершению  низких  поступков.  Ќо
замечательно одно свойство  любви,  отличающее  ее  от  всех  других  вещей,
гибнущих, чтобы возродитьсЯ вновь; а свойство это заключаетсЯ в том,  что  в
любви шаг, следующий за последним,  превращает  ее  в  ненависть.  €  вот  в
”елисии вспыхнула жгучаЯ ненависть к дону ”еликсу.
     ‚идЯ, что она уже не разговаривает с ним, как обычно, и не  смотрит  на
него ласково, ‹еонело стал подозревать, что они оба что-то от него скрывают.
Ћхваченный жестокой ревностью, он  стал  требовать  от  ”елисии,  чтобы  она
открыла ему всю правду. €  тогда  она,  воспользовавшись  удачным  моментом,
намекнула ему на то, что дон ”еликс страстно добивалсЯ ее благосклонности, и
показала его письма, которые сразу же  после  этого  уничтожила.  Ћбманутому
юноше было достаточно взглЯнуть на почерк, чтобы узнать руку друга; и, сетуЯ
на его вероломство (можно подумать, что оно очень уж  редкое  Явление,  хотЯ
это совсем не так, и умным людЯм надлежит прежде  всего  остерегатьсЯ  своих
друзей), ‹еонело решил потребовать удовлетворениЯ,  чем,  впрочем,  доставил
величайшую радость ”елисии, страстно желавшей, чтобы они оба погибли.
     ‚ этот город приехал из  другой  страны  молодой  кабальеро,  по  имени
”абрисио, и ‹еонело завЯзал с  ним  дружбу,  постепенно  отдалЯЯсь  от  той,
котораЯ свЯзывала его с доном ”еликсом. Џоследний это заметил: ведь на  лице
человека сразу же можно прочесть то, что происходит в его сердце; а так  как
они долгое времЯ дружили, то утаить что-нибудь друг от друга  длЯ  них  было
почти невозможно. ќто нужно иметь в виду,  поскольку  лицо,  -  хоть  оно  и
расположено далеко от сердца, - не всегда сохранЯет одно и то же  выражение,
а поэтому ему не следует доверЯть. €так, ‹еонело  стал  дурно  отзыватьсЯ  о
доне ”еликсе. “паси нас боже от вражды друзей! Ђ так  как  всегда  находЯтсЯ
люди, своего рода погонщики слов, перегонЯющие их с одного места на другое и
почитающие за лучшее проЯвление дружбы передачу неприЯтных известий, то  эта
новость скоро достигла ушей дона ”еликса, который написал ему  такое  письмо
(но если ваша милость найдет, что всЯких писем  здесь  многовато  длЯ  одной
новеллы, она может свободно их пропустить):

     "Џосле того как ваша милость стала относитьсЯ ко мне заметно  холоднее,
Я подумал, что это случилось не без причин; и так как вы мне о ней ничего не
сказали, то Я счел себЯ забытым вашей  милостью.  Ќо  Я  обманулсЯ  в  своих
ожиданиЯх, ибо мне говорЯт, что вы вспоминаете обо мне всюду, где бы  вы  ни
находились, и с меньшим доброжелательством, чем Я того заслуживаю. џ бы  вас
очень попросил объЯснить мне, в чем тут дело, в противном же случае возлагаю
всю вину за эту неблагодарность на вас".

     ‹еонело, всегда готовый вспыхнуть, как сухаЯ щепка, ответил так:

     "Њое поведение  вполне  оправдано,  ибо  нет  между  друзьЯми  большего
преступлениЯ, чем вероломство. џ сделаю то, что вы советуете мне, и не  буду
вспоминать о том, кто отплатил за мою любовь тем, что сунулсЯ со своей туда,
куда вам известно".

     Џораженный дон ”еликс мог оправдать поведение ‹еонело только  тем,  что
”елисиЯ взвела на него какое-нибудь ложное обвинение -  постоЯннаЯ  хитрость
женщин; и, не найдЯ иного пути, чтобы наказать обманщицу, он попросил одного
их общего друга раскрыть ‹еонело все ее козни, но ‹еонело ответил на это:

     "‘кажите дону ”еликсу, что Я видел его письма и узнал почерк".

     „он  ”еликс,  обычно  весьма  сдержанный,  в   превеликом   негодовании
направилсЯ прЯмо к ”елисии, и гнев настолько охватил его, что он не  заметил
‹еонело, с которым почти столкнулсЯ у порога ее дома. Ћн ворвалсЯ в гостиную
”елисии, котораЯ радостно  поднЯлась  ему  навстречу,  протЯгиваЯ  руки.  Ќо
‹еонело шел за ним следом, а войдЯ, спрЯталсЯ за занавеской.
     - џ не длЯ этого пришел! - воскликнул сердито дон ”еликс.
     - Ђ длЯ чего же? - спросила ”елисиЯ и, не дав  ему  сказать  ни  слова,
обвила его руками и осыпала тысЯчью всЯких нежностей.
     ‹еонело обезумел от всего  того,  что  увидел,  и,  не  разобравшись  в
поведении дона ”еликса, вскочил в комнату со шпагой в руке.
     - ‚от как наказывают предателей! - вскричал он.
     „он ”еликс быстро обернулсЯ и, так как бывают случаи, когда  стремление
объЯснитьсЯ может быть понЯто за трусость,  тоже  выхватил  шпагу;  встав  в
позицию, он нанес ‹еонело удар в грудь, от которого тот упал  замертво.  Љак
полагаетсЯ в таких случаЯх,  поднЯлсЯ  крик,  Явилась  полициЯ  и  составили
протокол; а ”елисиЯ тем временем укрылась в  монастыре.  Ќо  разрешите  мне,
ваша милость оставить этого мертвеца в покое и отправитьсЯ странствовать  по
свету вслед за ѓусманом, который уже начал становитьсЯ смелым.
     ‚ это времЯ турецкий султан ‘елим {8} со своими пашами, славившимисЯ по
всей …вропе отвагой, решил захватить остров Љипр {9}. Ќачальником его  флота
был назначен  Њустафа,  который  сломил  сопротивление  защитников  острова,
нанесЯ им ужасные потери. ‚ этом деле погибли Ќиколо „андило, „жулио  ђомано
и Ѓернардино. Џосле этого Њустафа вступил в ”амагусту {10},  а  Џиал_и_-паша
вернулсЯ с флотом в Љонстантинополь. ‚след за тем Ћчали вышел из  Ќегропонта
{11} и взЯл тысЯчу пленных в Љорфу, на Љандии {12} и в Џетимо и  не  меньшее
количество на  островах  ‡анте  и  Љефалонии.  ‡атем,  поддержанный  с  суши
турецкой армией,  осадил  город  Љатаро  {13}.  ѓород  этот,  принадлежавший
‚енецианской  республике,   отважно   защищал   венецианец   Њаттео   Ѓембо.
•ристианский мир  был  потрЯсен  дерзостью  ‘елима,  победы  которого  Я  не
собираюсь перечислЯть, так как это не входит в мои задачи.
     ‚се христиане решили, соединив свои силы, обрушитьсЯ на этого  варвара.
‚ союзе принЯли участие славной памЯти свЯтейший римский пастырь, отец  всей
церкви Џий V, король €спании ”илипп  II  и  осторожный  венецианский  сенат.
ѓлавнокомандующим этой свЯтой лиги был назначен благороднейший юноша,  честь
и слава нашей нации, сеньор  дон  •уан  Ђвстрийский  {14},  которому  всегда
помогало мужество и завидовала судьба.  Џринц-герой  ваЯл  с  собой  на  это
ответственное дело нашего дона ”еликса по приказу майордома  Џедро  ѓусмана,
отца великого дона ќнрике, посла в ђиме и вице-королЯ ”илиппа II в ‘ицилии и
Ќеаполе, - Џедро ѓусмана из рода герцогов Ћливаресов, которым  Я  за  многое
глубоко признателен, вследствие чего менЯ радует, что хоть в этой новелле  Я
могу упомЯнуть о них, ибо они - дед и отец того, кто сегоднЯ  так  счастливо
венчает и награждает оружие и литературу {15}:

              Nee nos ambitio, nec nos amor urget habendi {*}.
              {* Ќи тщеславие, ни стЯжательство нас не побуждают (лат.) {16}.}

     Ќадеюсь, что ваша милость мне уже простила строку  стихов,  приведенную
выше. ‡найте же, что дон ”еликс  принЯл  участие  как  солдат  в  знаменитой
морской битве {17}, так подробно описанной  многими  историками  и  воспетой
поэтами, что мне незачем рассказывать вам о ней, а вам - слушать. ‚прочем, в
этом случае Я мог бы отослать  вас  к  божественному  ќррере  {18},  который
подробно ее описывает стихами и прозой. Ќо лучше всего отыщите описание ее в
одной из моих комедий, где ход сражениЯ понЯть  значительно  проще.  ‚  этой
баталии, как говорЯт и как должно выражатьсЯ  на  нашем  Языке,  дон  ”еликс
проделывал такие чудеса  своей  шпагой  и  щитом,  что  за  ним  с  тех  пор
утвердилось прозвище ‘мелый. Ћн захватил одну галеру и получил двадцать  две
раны от стрел и Ятаганов; и тем, кто его в этот день видел, он внушал  ужас,
ибо, покрытый стрелами, он казалсЯ ежом,  а  изрезанный  Ятаганами,  он  был
похож на быка, когда его, обессиленного, но еще не добитого,  уволакивают  с
арены. „она ”еликса стали лечить, и он чудом осталсЯ жив. € мне вспоминаетсЯ
при этом то место у ‹укана, где он  замечательно  описывает  подвиги  ЉассиЯ
‘цевы {19} (очевидцем которых был император ћлий –езарь, упоминающий о них в
третьей книге "ѓражданской войны"), принесшего с полЯ боЯ  щит,  пробитый  в
двухстах тридцати местах. Ђ ћлий –езарь - человек, заслуживающий довериЯ уже
потому, что он был повелителем ђима, а значит, и всего мира. ‚се  же  мы  не
скажем о доне ”еликсе того, что говорит ‹укан о ‘цеве:

                  Ћ, как ты счастлив именем столь славным.
                  ’ы, в бегство обращающий тевтонов,
                  €беров и кантабров,

     ибо он поднЯл оружие против  врагов  церкви  и  родины,  возгордившихсЯ
после стольких побед, опьЯненных кровавыми грабежами и  насилиЯми  в  мирных
водах Ђрхипелага {20}, а не во  времЯ  гражданских  войн.  ‘ветлейшему  дону
•уану Ђвстрийскому воздвигли достойные  его  статуи  за  эту  победу,  после
которой ненависть всей Ђзии склонилась к его  ногам.  Ћдна  из  этих  статуй
находитсЯ в ‘ицилии, но, конечно, заслужить бессмертие в  истории,  где  его
имЯ никогда не померкнет, - дело еще более  великое,  ибо  бронза  и  мрамор
поддаютсЯ влиЯнию времени, чего нельзЯ сказать о славе людской доблести.
     €так, дон ”еликс выздоровел и  под  именем  ”еликса  ‘мелого  некоторое
времЯ жил в Ќеаполе, пользуЯсь уважением со стороны самых высокопоставленных
лиц; после этого  он  отправилсЯ  во  ”ландрию,  где  с  не  меньшей  славой
продолжил свои подвиги. ’ам он, случалось, дралсЯ по  очереди  на  различных
видах  оружиЯ;  из  всех  этих  поединков  он  вышел  победителем,  заслужив
рукоплесканиЯ  представителей  разных   народов,   взиравших   на   подвиги,
совершенные им как на поле битвы, так и в других местах.  Њежду  прочим,  по
примеру прославленного юноши —авеса де ‚ильЯльбы, победившего  на  публичном
поединке в ђиме силача-немца и отстоЯвшего честь ”ердинанда  Љатолика  перед
другими государЯми, дон ”еликс вызвал на дуэль одного ”ламандского капитана.
’от предложил дону ”еликсу самому избрать род оружиЯ. ’огда дон ”еликс велел
изготовить огромные палицы весом в четыре  арробы  {21},  которые  противник
едва мог поднЯть, но дон ”еликс фехтовал  ими  необычайно  ловко  и  поэтому
заслужил почет и уважение всей армии. ‚ашей  милости  известно,  что  Я  вас
всегда прошу - там, где вам кажетсЯ, что Я отступаю от  истины,  убавлЯть  и
прибавлЯть то, что вы найдете нужным.  ‘ледует  принЯть  во  внимание  и  то
обстоЯтельство, что, хотЯ вышеуказанное оружие и очень тЯжелое, читателю все
же не придетсЯ таскать его самому. Љ тому же Я не утверждаю, что эта историЯ
действительно имела место  в  жизни;  это  лишь  собрание  вполне  возможных
обстоЯтельств, хоть менЯ и заверЯли в точности всех приводимых здесь фактов.
Љак сказал один старинный испанский поэт {22}:

                            “молчать не премини
                            Џро геройство,
                            €бо людЯм это свойство
                            Ќе сродни.

     Џравда, Я сообщаю их с дрожью неуверенности в голосе,  но  сила  нашего
кабальеро была столь велика, что ни в чем из содеЯнного им вы  смело  можете
не сомневатьсЯ. ‚ам, конечно, известен •еронимо де Ђйанса {23}  -  испанский
ѓеркулес, алебарда которого до сих пор храни