х  будильников,   чтобы  вернуть   своему  дому
первозданную  новизну,  --  так   поутру  охорашиваетсЯ  птица   на   ветке,
приглаживаЯ  клювом  перышки;  если  никогда  не  возвращала  вещам  хрупкое
совершенство порЯдка, чтобы новому  дню было что нарушать своими  обедами  и
завтраками, играми  детей, возвращением с  работы мужа, сминаЯ этот порЯдок,
словно  воск. …сли  она не знает, что  дом  поутру  --  податливое  тесто, а
вечером -- книга, полнаЯ воспоминаний. …сли  никогда не готовила белоснежной
страницы. —то ты  ей скажешь словом "дом", когда нет  в нем длЯ нее никакого
смысла?
     …сли ты хочешь  видеть в женщине свет жизни,  попроси  ее отчистить  до
блеска  потускневший медный  кувшин, и что-то от  его  блеска  заискритсЯ  в
сумерках. …сли ты хочешь, чтобы  женскаЯ душа  стала молитвой и поэзией,  ты
придумаешь мало-помалу длЯ нее дом, который нужно обновлЯть на заре...
     Ђ иначе?.. „а, ты высвободишь времЯ, но какой в нем прок?
     ’олько безумец делит: вот это культура, а вот это работа. —еловек тогда
возненавидит работу  --  мертвый груз  своей  жизни,  игру,  где  ничего  не
поставлено на  кон  и  не на что надеЯтьсЯ. €грают не  в  кости  -- в стада,
пастбища,  в собственное золото. ђебенок  играет в  песок, но  перед  ним не
комочки грЯзи, а крепость, гора или корабль.
     Љонечно,  знаю и Я, какое наслаждение  длЯ человека отдых. џ видел, как
дремлет  под пальмами поэт. ‚идел, как воин  пьет чай с куртизанками. ‚идел,
как теплым вечером сидит  на пороге своего дома плотник. € конечно,  все они
счастливы. Ќо повторЯю: им было от чего устать, они отдыхали от людей.  ‚оин
слушал пение  и смотрел на танцы. Џоэт,  валЯЯсь на  траве, мечтал.  Џлотник
дышал свежим  воздухом. Љ себе они шли не сейчас.  ‘уществом  их жизни  была
работа. ‚озьмем, к примеру, зодчего: вот у него возник замысел, он загорелсЯ
им, но значим зодчий  только тогда, когда  руководит постройкой  храма, а не
тогда,  когда играет с приЯтелЯми в кости. € это будет правдой длЯ  каждого.
…сли  ты экономишь времЯ на работе --  Я не имею в виду отдых, расслабленные
руки, дремлющий после напрЯжениЯ мозг, --  ты получаешь  мертвое времЯ. …сли
ты разрываешь жизнь  на две, несовместимые друг с  другом жизни: на работу и
на досуг, работа  становитсЯ  Ярмом,  длЯ  которого  жаль души, а  досуг  --
пустотой небытиЯ.
     ’олько безумцы могут  хотеть,  чтобы чеканка  перестала  быть  религией
чеканщика  и стала его ремеслом,  не  требующим  души;  только безумцы могут
считать, что искусно сделанный  чужими  руками кувшин способен  облагородить
человека, -- культура не плащ, ею невозможно одетьсЯ. Ќе существует фабрики,
котораЯ изготовлЯла бы культуру.
     € Я  -- Я настаиваю: длЯ чеканщиков существует единственнаЯ культура --
культура самих чеканщиков, и состоит она в их каждодневных трудах, горестЯх,
радостЯх, страданиЯх, опасениЯх, взлетах и тЯготах их работы.
     „лЯ истинной поэзии плодотворна только та часть твоей жизни, которой ты
принадлежишь целиком,  котораЯ длЯ тебЯ  и голод, и жажда,  и хлеб длЯ твоих
детей;  и она  же  твое  воздаЯние, ты можешь  получить  его, а  можешь и не
получить.  €наче  ты  только  играешь в жизнь,  и культура  твоЯ  --  только
пародиЯ.
     ‘бываешьсЯ только  тогда, когда преодолеваешь сопротивление. Ќо если ты
на  отдыхе, если  ничего  от  тебЯ не  требуетсЯ, если ты мирно дремлешь под
деревом или в объЯтьЯх доступной любви, если  нет несправедливостей, которые
тебЯ  мучают, нет опасности,  котораЯ угрожает, -- что тебе остаетсЯ, как не
выдумать длЯ себЯ работу, чтобы ощутить, что ты все-таки существуешь?
     Ќо   не   ошибись,   игра  мало   чего  стоит,   она   вне  принуждениЯ
необходимостью,  и  в  любой миг  ты можешь  перестать  играть.  џ  запрещаю
считать,  что одно и  то же: лежать днем в своей, пусть пустой, пусть темной
-- ради отдыха глаз, -- комнате и лежать в темной камере, куда тебЯ заточили
навечно, хотЯ  поза  та же  и  так  же  пусто вокруг  и темно. €  пусть даже
свободный вообразил себЯ узником. Ќавести одного и другого на закате первого
днЯ. ‘вободный в восторге от необычной игры, узник поседел. “зник не в силах
рассказать, что пережил, у него нет подходЯщих  слов, он  похож  на путника,
тот  преодолел перевал  и оказалсЯ  в неведомом длЯ  себЯ мире, все длЯ него
изменилось, изменилсЯ и он сам, но какими словами расскажешь о перемене?
     ’олько дети втыкают в песок ветку, обращаютсЯ к ней "ваше величество" и
всерьез благоговеют  перед  своей  королевой.  Ќо  если  Я,  желаЯ обогатить
любовью и облагородить людей, затеваю такую же игру, мне придетсЯ сделать из
своей ветки божка, заставить всех поклонЯтьсЯ ему и приносить тЯжкие жертвы.
     †ертва уже  не игра, и ветка принесет плоды: в человеке зазвенит любовь
или страх. € если добровольный узник узнает, что ему и впрЯмь до конца своих
дней не покинуть своей полутемной комнаты,  он переживет такое, о  чем и  не
подозревал, и от нежданных видений у него побелеют волосы.
     ђабота вживлЯет тебЯ в мир.  Џахарю мешают камни на поле, глЯдЯ в небо,
он ждет  дождЯ  или,  напротив,  машет  на  дождь рукой,  он в  общении,  он
распространилсЯ, он познает. Ќи одно из его движений не остаетсЯ без ответа.
‚сЯкаЯ религиЯ тоже общение, она предуказует праведный путь, один верен ему,
другой  ловчит,  один узнает, что такое душевный  покой, другой -- что такое
раскаЯние. †елаЯ видеть людей такими вот,  а  не иными, выстроил свой  замок
мой отец, и каждый шаг  в нем  вел  тебЯ к определенной цели. Ћтец  не любил
бессмысленного топтаньЯ скотины в хлеве.

        LXX

     „а, она была прекрасна, эта танцовщица, которую наконец схватила стража
моего  царства.  Ћна  была прекрасна,  и  никто  не  знал,  откуда она.  Њне
казалось, если доведатьсЯ, где она живет, в моем царстве откроютсЯ неведомые
доселе земли, пространные равнины, темные ущельЯ, тропы в  пустыне, открытые
всем ветрам.
     "€ у нее есть дом", -- говорил  Я. Ќо видно  было, что  она нездешнЯЯ и
живет среди нас как посланница  моих врагов. Њои слуги попытались сломить ее
молчание,  но  ее  прекрасное  открытое  лицо  затуманилось  лишь  печальной
улыбкой.
     Џрежде  всего Я  чту в  человеке  то,  что  неподвластно огню. Ћболочка
человека, ты пьЯна  от тщеславиЯ,  ты -- само тщеславие,  когда  смотришь на
себЯ с такой  любовью, будто в тебе и  впрЯмь  кто-то есть. Ќо палач  поднес
поближе к тебе горЯщие угли, и  нутро твое  растопилось и потекло из глотки.
„ородный министр,  неприЯтный мне  своим высокомерием  и  составивший против
менЯ  заговор, не устоЯл  перед угрозой пытки. Њокрый от пота, он выдал  мне
всех  заговорщиков,  он  исповедалсЯ, признавшись  во всех своих верованиЯх,
тайных пристрастиЯх и  любовных свЯзЯх, он  вывернулсЯ передо мной наизнанку
-- те, кто носит картонные доспехи, не таит про  себЯ ничего. Џосле того как
он оплевал и отрексЯ от своих союзников, Я спросил у него:
     --  Љак  ты  устроен?  „лЯ чего  важно выставлЯешь вперед живот,  гордо
закидываешь  голову, складываешь губы в  высокомерную улыбку?  „лЯ чего тебе
доспехи, если внутри тебЯ нечего защищать? —еловеку свойственно таить в себе
нечто  большее, чем он сам.  Љак самое драгоценное упасаешь  ты свои дрЯблые
телеса,  гнилые зубы и толстый живот, продав  мне то, чему верил и чему  они
должны были послужить. ’ы -- бурдюк, урчащий ветром дурацких слов...
     Љогда палач ломал ему кости, на него было противно смотреть и еще более
отвратительно слушать.
     Ќо танцовщица,  которой Я  угрожал,  склонилась передо мной  в  плавном
поклоне:
     -- џ сожалею, государь...
     џ смотрел на нее, не говорЯ ни слова, и ей стало жутко. Џобледнев,  она
присела еще более плавно:
     -- џ сожалею, государь...
     Ћна думала, какие страшные ее ждут муки.
     -- ’ы же знаешь, -- сказал Я ей, -- твоЯ жизнь в моей власти.
     -- џ чту вашу власть, государь...
     ’айна,  которую она  хранила, и готовность умереть за  нее исполнЯли ее
необычайной значимостью.
     Ћна казалась мне дарохранительницей с чудесным бриллиантом внутри. Ќо Я
должен был исполнить свой долг перед царством.
     -- ’вои поступки заслуживают смерти.
     -- “вы, государь...  --  она  стала еще бледнее, будто призналась мне в
любви. -- ќто будет справедливо...
     џ знаю  людей и понЯл  невысказанное: "‘праведливым, наверно, будет  не
моЯ смерть, а сохранность моей тайны..."
     --  ’ы таишь  про  себЯ то, что дороже  тебе юности, прекрасного  тела,
сиЯющих глаз, -- продолжал Я. -- ’ы веришь, что сохранЯешь в себе что-то, но
не будет ничего, когда ты умрешь.
     Ћна смешалась, но только потому, что не нашла слов длЯ ответа.
     -- Њожет, вы и правы, государь...
     џ чувствовал, моЯ правота существует длЯ нее только в царстве слов, где
она не умеет защититьсЯ.
     -- €так, ты покорЯешьсЯ.
     -- ЏокорЯюсь, государь. Џростите, но Я не умею говорить...  џ ни во что
не ставлю тех, кого сбивают с ног  доводы. ‘лова призваны  выражать тебЯ, но
никак не руководить  тобой. Ћни могут обозначить, но сами по себе пусты. ЊоЯ
танцовщица была не из тех, кого распахивает ветер слов.
     -- џ не умею говорить, государь, и покорЯюсь...
     џ чту тех, кто среди разноречивых потоков слов остаетсЯ неизменным, как
мидель-шпангоут, кто в обезумевшем море неколебимо следует за своей звездой.
Џо  звезде определЯю Я и  его путь. ‹юбители логики на поводу  у собственных
слов, они ходЯт по кругу, как цепнаЯ передача.
     „олго и пристально смотрел Я на нее.
     --  Љто выковал  тебЯ?  ’ы откуда?  --  спросил Я. Ћна  улыбнулась и не
ответила.
     -- ‘танцуй.
     € она начала танцевать.
     Ќеобычаен был  ее танец, но Я и не ждал  иного, ибо она хранила в  себе
большее, чем она сама.
     ’ы смотрел на реку с вершины горы? ‚от ей встретилась скала, не в силах
перепрыгнуть  через  нее, река  ее  огибает, извиваетсЯ  по  равнине, следуЯ
понижениЯм почвы, медлит в излучинах, потому что мал перепад и ослабла сила,
влекущаЯ ее к  морю. ‚от задремала,  разлившись  озером, и  вновь  торопливо
устремилась вперед, разрезав равнину, будто клинок.
     € танцовщица считалась  с  силовыми линиЯми,  и  это мне  больше  всего
понравилось,  она  останавливалась здесь,  вольно  летела  там.  ’олько  что
улыбалась, а  теперь с трудом  сохранЯет  улыбку, будто Язычок пламени перед
налетевшим ветром, то скользит  с легкостью, будто  по невидимому склону,  и
вдруг замедлила  шаг, словно через силу карабкаЯсь вверх. Њне понравилось, с
какой  внезапностью она  замерла,  будто  перед  стеной.  €  как  радовалась
преодолению. € то,  что смерть оборвала  ее танец. Њне понравилось,  что она
торила собственный путь среди гор и равнин, а они ей противились, что были в
ней  помыслы  благие  и  грешные.  —то  вглЯдывалась  она  в  дозволенное  и
недозволенное.  —то она  сопротивлЯлась, соглашалась,  отказывалась.  Њне не
понравилось бы, если  бы она, плавно кружась, текла во  все стороны,  словно
желе.  Њне нужен стержень  и крепкий ствол  живого  дерева, оно не свободно,
занимаемое им пространство предопределено особенностЯми семечка.
     ’анец -- судьба, танец -- жизненный  путь. џ хочу понЯть, каков  ты и к
чему стремишьсЯ, только на такие танцы Я смотрю с интересом. Џоток преградил
тебе  путь,  тебе нужно  на другую сторону,  ты  танцуешь перед потоком.  ’ы
догонЯешь  любимую, соперник встал на дороге, и опЯть ты  танцуешь.  ’анцуют
клинки, если ты решил его убить.  ’анцуют паруса, если задумал опередить его
и причалить раньше в том порту,  куда он направилсЯ, -- паруса танцуют, ловЯ
невидимые повороты ветра.
     „лЯ танца необходим противник, но какой противник  удостоит тебЯ танцем
клинка, если ты -- пустое место?
     Ќо вот танцовщица прижала ладони к вискам, и сердце мое защемило болью.
џ  увидел  в  ней  маску. Ќет,  не маску поддельного сопереживаниЯ,  которую
нацеплЯет на себЯ оседлый, -- это не маска, это крышка пустой коробки. ’ы --
пустое место,  если ничего в себЯ не впустил. џ увидел в ней древнюю  маску,
хранительницу наследиЯ многих поколений.  “видел  прочность семечка, которое
устоит  и  перед  палачом, -- нет жернова,  который выжал  бы из него  масло
тайны.  Ћно --  залог, и во  имЯ  него идут  на смерть,  благодарЯ ему умеют
танцевать.  “пражнЯЯ душу  молитвой,  музыкой  или поэзией,  строишь себЯ  и
становишьсЯ человеком.  ‘ветло и  Ясно смотрит на тебЯ обитаемый  человек. €
если снЯть  слепок с  его  лица,  маска покажет его  внутреннее царство.  ’ы
поймешь, что длЯ него главное и  как он станцует против своего врага. Ќо что
знать о  танцовщице, если  она -- необитаемаЯ пустошь? Ћседлые  не  танцуют.
‡ато в краЯх,  где землЯ скудна, где плуг тупитсЯ  о камни, где знойное лето
иссушает ниву, где человек противостоит варварству, где варварски уничтожают
слабых,  рождаютсЯ танцы,  потому что  значим твой каждый  шаг. ’анец -- это
борьба в  ночи с  ангелом. ’анец  --  и война, и совращение,  и  убийство, и
раскаЯние. Ќо каких танцев дождешьсЯ от раскормленной скотины в хлеве?

        LXXI

     џ  запрещаю  торговцам  расхваливать  свой товар.  ‘лишком  быстро  они
становЯтсЯ учителЯми  и научают видеть  в  средстве цель. Ћни  сбивают нас с
дороги, мы сбились и  покатились вниз.  …сли  торговцам нужно  сбыть  с  рук
пошлЯтину,  они  постараютсЯ  опошлить  тебе  душу. Љто спорит:  хорошо, что
делаютсЯ вещи, которые служат человеку. Ќо нехорошо, если человек становитсЯ
мусорницей длЯ вещей.

        LXXII

     Њой отец говорил:
     -- ‘озидать  --  вот  главное. …сли в тебе мощь созидателЯ,  не работай
устроителем. ‘то тысЯч помощников будут служить созданному тобой и  питатьсЯ
им,  словно  черви  мЯсом. ‡ачинаЯ  религию, не  пекись о  догмах. ‘то тысЯч
толкователей позаботЯтсЯ,  чтобы  они  были. ‘озидать  --  значит  создавать
жизнеспособное, в творчестве  нет формул.  …сли однажды вечером Я причалил к
городскому кварталу,  что сполз к морю, как нечистоты, то вовсе не длЯ того,
чтобы рыть там канавы, устраивать полЯ орошениЯ и дорожную  службу. џ принес
любовь  к выскобленному  порогу,  и эта  любовь породит мойщиков  тротуаров,
службу  полиции  и  мусорщиков.  Ќе  выдумывай   ‚селенной,  где  по  твоему
распорЯжению работа  будет  не  отуплЯть  человека,  а  возвышать  его,  где
культуру  будет  нарабатывать труд,  а  не  досуги.  Ќе  иди  против законов
тЯготениЯ. €змени тЯжесть вещей. ‚оздействуй, как воздействует поэзиЯ,  руки
ваЯтелЯ или музыка. ‚ыводи как можно отчетливее  мелодию благородного труда,
насыщающего  жизнь смыслом,  заглушай пение досугов, которые видЯт  в работе
тЯжкий  долг,  которые делЯт жизнь  на безрадостный  рабский  труд  и пустое
безделье, -- пой и пой и не заботьсЯ о логике, доводах и специальных указах.
‚от  увидишь, непременно  найдутсЯ  толкователи и начнут  объЯснЯть,  почему
хороши  твои песни и как нужно братьсЯ за дело. Ћни выберут этот  вот путь и
сумеют  доказать,  что  он  единственный.  ‡начит,  возник перепад,  значит,
потечет вода, а река установит свой порЯдок, и правда твоЯ восторжествует.
     ѓлавное --  изменить  уровень почвы,  направление,  устремление к...  ‚
перепадах сила  приливов  и отливов,  мало-помалу  без помощи всЯкой  логики
подтачивают  они скалы и расширЯют  морскую  империю. ЏовторЯю тебе: если  в
картине есть мощь,  она воплотитсЯ.  Ќе  пытайсЯ  начать  с расчетов,  свода
законов и всЯческих нововведений. Ќе придумывай, каким будет будущий  город,
город, который будет,  не  сможет на  него походить. ‚нуши  любовь к башнЯм,
вздымающимсЯ над  песком. € рабы  рабов твоих  зодчих лучше тебЯ разберутсЯ,
как доставить камни. ‚едь и вода своим неуклонным стремлением к морю находит
способ обмануть бдительность копани.

     --  Џотому и не может быть зримым созидание, --  говорил  мне отец,  --
незрима  и  любовь,  объединЯющаЯ  дробность  мира  в  царство.  ЃоротьсЯ  с
созиданием  так же  нелепо,  как  пытатьсЯ  его показать.  Ћт невиданного ты
заслонишьсЯ удивлением, и на все, что бы тебе ни показали, будешь предлагать
другое, еще  лучшее.  Ќо  скажи, как показать царство? …сли, рассказываЯ, ты
начнешь дотрагиватьсЯ до каждой  вещи, то перед  тобой окажетсЯ груда вещей.
Џредставь, ты рассказываешь о тишине в полумраке храма и при этом разбираешь
храм  по камешку --  что  подтвердит твоЯ  куча  камней?  Ћна так далека  от
тишины. Ќо вот  Я беру тебЯ за руку,  и  мы идем с  тобой вместе. „орогу нам
преграждает  гора, и мы  взбираемсЯ на  нее.  Њы усаживаемсЯ  на  вершине, Я
говорю с тобой, и мой  голос кажетсЯ тебе голосом  твоих собственных мыслей.
ѓора, которую Я  выбрал, расположила все именно так, а не иначе. Ћтвлеченный
образ  превратилсЯ в  картину  Ћна реальна.  ’ы  сам  ее часть. ‘  чем  тебе
спорить? …сли Я поселил тебЯ  в доме, ты живешь в  нем и судишь  обо всем  с
точки  зрениЯ  домовладельца.  …сли  Я  оставил тебЯ  наедине  с красавицей,
жаждущей любви,  ты влюбишьсЯ  в нее. ђазве сможешь ты  не  влюбитьсЯ только
потому, что мой произвол вынудил тебЯ  встретить ее  здесь и сейчас, а не  в
другое времЯ и в  другом  месте?  ‘амое важное  -- чтобы ты  был  где-то.  €
созидаю  Я  только тем,  что выбрал  день и час без обсуждений,  и  вот  они
существуют.  ’ебе смешон такой произвол.  Ќо  слышал ли ты когда-нибудь, что
влюбленный перестал любить, рассудив, что встреча -- это чистаЯ случайность,
что  женщина, котораЯ томит  ему  душу,  могла  бы  уже  умереть, или еще не
родитьсЯ, или жить неведомо где? ‚ыбрав час и место, Я создал в тебе любовь;
знаешь ты или нет о моем участии -- что изменит твое знание? Ћно  не защитит
тебЯ -- и вот ты у менЯ в плену.
     …сли Я  хочу  видеть  тебЯ горцем, шагающим ночь  напролет  к  звездной
вершине, Я создаю  картину, и  длЯ  тебЯ  становитсЯ очевидным,  что  только
молочный  свет горних  звезд  утолит твою  жажду. џ  длЯ  тебЯ  буду  только
случайностью, высветившей  твою  собственную внутреннюю необходимость, вроде
стихов, которые бередЯт  твои чувства.  ‡наешь ты  или нет о моем участии --
что это менЯет? Џочему твое знание  должно помешать  тебе пуститьсЯ в  путь?
Њожет ли быть, что, толкнув дверь и увидев впотьмах сиЯние бриллианта, ты не
пленилсЯ  им  только  потому, что  дверь открылась случайно и могла привести
тебЯ совсем в другую комнату?
     …сли Я  уложил тебЯ  в постель  с  помощью  снотворного,  то  и сон,  и
снотворное подлинные.  ‘отворить, создать -- значит поместить человека туда,
где  мир ЯвитсЯ  ему как желанное,  и совсем не значит предложить  ему новый
мир.
     …сли Я не сдвинул тебЯ с места и хочу показать тебе новую,  придуманную
мной ‚селенную, ты ничего  не увидишь. € будешь прав. ‘ твоей точки  зрениЯ,
моЯ выдумка -- ложь,  и  ты справедливо  защищаешь  свою истину џ ничего  не
добьюсь красноречием, блеском остроумиЯ, парадоксами, потому что речь красна
и остроумие  сверкает, когда  на них смотрЯт  со стороны. ’ы в восхищении от
менЯ, но Я ничего не создал, Я -- жонглер, фокусник, мнимый поэт.
     Ќо если Я иду по дороге, котораЯ не праведна и не лжива, а просто есть,
то как можно отрицать ее?  €  если Я привожу тебЯ этой  дорогой туда, откуда
тебе открываетсЯ новаЯ истина,  ты  не видишь, что сотворил эту истину Я, не
замечаешь  ни моего красноречиЯ,  ни блеска остроумиЯ, ни парадоксов, просто
мы шли с  тобой шаг за шагом; и можно  ли в чем-то упрекнуть  менЯ, если  от
распахнувшейсЯ шири  у  тебЯ  захолонуло сердце, если  эта  женщина и впрЯмь
сделалась  красивее, а равнина просторнее. џ господствую, но  мое господство
не оставлЯет следов, отпечатков, знаков, ты  не видишь их, против  чего тебе
протестовать?  ’олько так Я воистину творец,  воистину поэт. Џоэт  и  творец
ничего не выдумывают, ничего не показывают, они вынуждают быть.
     ‘уть  творчества  в  преодолении  противоречий.  ‘вет, тьма,  гармониЯ,
дисгармониЯ, простота,  сложность --  все  внутри человека ‚се  это -- есть,
есть -- все,  все. € когда ты  хочешь с этим "всем"  справитьсЯ  при  помощи
своих неуклюжих слов и заранее продумать свои  действиЯ, то, за что бы ты ни
схватилсЯ,  все оказываетсЯ  сплошными  противоречиЯми.  Ќо вот  прихожу  Я,
обладающий властью, и не  собираюсь ничего тебе объЯснЯть при  помощи  слов,
потому что твои  противоречиЯ и впрЯмь неразрешимы. џ не собираюсь  упрекать
Язык в лживости, он совсем не лжив, он просто  неудобен. џ собираюсь позвать
тебЯ  на прогулку, и шаг  за шагом мы придем с  тобой и усЯдемсЯ на вершине;
оглЯдевшись,  ты не  увидишь своих противоречий, и Я оставлю  тебЯ постигать
твою новую истину.

        LXXIII

     ‘мерть показалась мне сладкой.
     -- „ай  мне, ѓосподи,  покой хлева, --  взмолилсЯ  Я,  -- порЯдок среди
вещей и  собранную жатву. „ай мне побыть,  не  требуй от менЯ становлениЯ. џ
устал  хоронить  свое  сердце. џ слишком стар, чтобы  опЯть  и опЯть растить
молодые ветки. Ћдного за  другим  потерЯл Я друзей, врагов, и печальный свет
пустоты  засветил  мне на дороге.  џ ушел,  вернулсЯ и  вижу: люди  толпЯтсЯ
вокруг золотого тельца, не так уж они и корыстны, просто глупы. €  дети, что
родились  сегоднЯ, дальше от менЯ, чем  не  знающие о Ѓоге  варвары  на заре
веков.  ‚о  мне тЯжесть сокровища,  но оно  бесполезно, как  музыка, которой
никому не слышно.
     џ  начал  трудитьсЯ  с  топором дровосека  в  руках и  хмелел  от пениЯ
деревьев.  „умаю, если бы  Я нуждалсЯ в беспристрастии,  Я  затворилсЯ бы  в
башне. Ќо Я подошел к людЯм слишком близко и устал.
     џви мне ‘ебЯ, ѓосподи, все невмоготу, когда отдалЯешьсЯ от ’ебЯ.
     Џосле упоениЯ торжеством мне приснилсЯ сон.
     „а, тогда Я был победителем и вошел в город. ЋсененнаЯ цветением знамен
толпа  запрудила  улицы, славЯ  менЯ гимнами и восторженными криками.  –веты
устилали путь нашей  славы. Ќо  ѓосподь  послал  мне одно  только чувство --
горечь. џ чувствовал себЯ пленником немощной толпы.
     ’олпа  -- плоть твоей  славы, но как  ты в ней одинок! ‚се, что льнет к
тебе,  не может  с тобой  соединитьсЯ,  близость  приходит лишь на  дороге к
ѓосподу. ‚  том, кто уповает вместе со  мной, обрел Я себе  близкого. Њы  --
зерна  одного колоса, ссыпанные в один мешок, и предназначены  длЯ испечениЯ
хлеба.  Ћбожанием толпа иссушила менЯ, как пустыню. Њне не  за что чтить ее,
она  заблуждаетсЯ, Я не нахожу в себе того, кого можно было бы обожать. џ не
чувствую чужого чувства о себе, Я тЯгощусь  собой и устал волочить  себЯ  за
собой повсюду, Я хочу  избавитьсЯ от себЯ, чтобы наконец слитьсЯ с ѓосподом.
Ћни курЯт мне фимиам, наполнЯЯ менЯ тоской и печалью, Я чувствую себЯ пустым
колодцем, к которому, ощущаЯ жажду, приник  мой народ. Њне нечем утолить ее,
но и они, уповаЯ на менЯ, не могут мне дать и капли воды.
     џ ищу того, кто похож на окно, распахнутое на море. ‡ачем мне зеркало с
собственным отражением? Ћно переполнЯет менЯ тоской.
     ‚ этой  толпе  только мертвые, которых оставила  суетность, кажутсЯ мне
достойными.
     €  когда  говор толпы отдалилсЯ, как  ничтожный шум, в  который незачем
вслушиватьсЯ, мне привиделсЯ сон.
     ‘кользкаЯ отвеснаЯ  гора  вздымалась  над  морем.  ѓром  грЯнул,  будто
треснул бурдюк,  и растеклась тьма.  џ  упрЯмо карабкалсЯ  к  ѓосподу, чтобы
спросить  …го  о  смысле  всех   вещей,  чтобы  понЯть,  куда  поведет  путь
преображений, который так настоЯтельно Ћн вменил мне.
     Ќо на  вершине  горы Я  увидел  лишь большой черный камень -- это и был
ѓосподь.
     "ќто Ћн, -- сказал Я себе, -- неизменный и вечный".  ‘казал, потому что
не хотел оставатьсЯ в одиночестве.
     -- ѓосподи,  научи  менЯ, --  взмолилсЯ Я. --  Њои друзьЯ,  сотоварищи,
слуги -- всего лишь говорЯщие марионетки. џ держу их в  руке и передвигаю по
своей  воле. Ќо не их послушливость мучительна  длЯ менЯ -- Я рад, если  моЯ
мудрость становитсЯ их  достоЯнием. Њучает  менЯ то, что они  сделались моим
отражением, и теперь Я одинок, словно прокаженный. џ смеюсь, и  они смеютсЯ.
џ молчу,  и они  затихают.  Њоими  словами,  каждое  из которых мне знакомо,
говорЯт они,  будто деревьЯ шумом ветра. ’олько Я наполнЯю их. Ќет длЯ  менЯ
благодетельного обмена,  в ответ Я всегда  слышу лишь собственный  голос, он
возвращаетсЯ ко мне леденЯщим эхом пустого храма. Џочему их любовь повергает
менЯ в ужас, чего мне ждать от любви, котораЯ множит лишь менЯ самого?
     Њокрый, блестЯщий гранит каменно молчал.
     -- ѓосподи, -- молил Я, -- в ’воей воле молчать. Ќо  мне так нужен знак
от ’ебЯ. Ќа соседней ветке сидит ворон, сделай так, чтобы он улетел, когда Я
кончу молитьсЯ. Ћн будет  взмахом ресниц другого, чем Я,  и Я больше не буду
одинок в этом мире. ’емный, неЯсный, но пусть у нас будет с  ’обой разговор.
Џодай мне знак, что  мне  все дано  будет понЯть  со  временем,  Я не  прошу
большего.
     џ  перевел глаза на ворона.  Ћн  сидел  неподвижно. џ  упал  ниц  перед
камнем.
     -- ѓосподи,  -- сказал Я,  -- ’ы прав во всем. Ќе ’воему  всемогуществу
соблюдать мои  жалкие  условности.  …сли бы ворон  улетел, мне  стало бы еще
горше. ’акой  знак Я мог бы получить от равного, словно бы  опЯть от  самого
себЯ,  он был бы опЯть отражением  -- отражением моего  желаниЯ. џ опЯть  бы
повстречалсЯ со своим одиночеством.
     џ поднЯлсЯ с колен и пустилсЯ в обратный путь.
     €  случилось  так,  что темнота  отчаЯниЯ  сменилась  безмЯтежно  Ясным
покоем. џ увЯзал в грЯзи, обдирал руки о колючки, превозмогал бешеные порывы
ветра и нес в себе Ясный, безмЯтежный свет. џ ничего не узнал, но и не хотел
ничего узнать, любое  знание было бы тЯгостно мне и не нужно.  џ не коснулсЯ
ѓоспода, но Ѓог, Љоторый позволЯет дотронутьсЯ до ‘ебЯ,  уже не Ѓог.  Ќе Ѓог
Ћн, если слушаетсЯ твоей молитвы. ‚первые  Я понЯл, что значимость молитвы в
безответности,  что  эту  беседу  не  исказить  уродством  торгашества.  —то
упражнение  в  молитве есть упражнение  во  внутренней  тишине.  —то  любовь
начинаетсЯ  там, где  ничего  не ждут  взамен.  ‹юбовь -- это  упражнение  в
молитвенном состоЯнии  души, а молитвенное состоЯние  души --  укрепление во
внутреннем покое.
     џ  вернулсЯ к моему  народу и впервые  обнЯл его молчанием моей  любви,
понуждаЯ своим молчанием  приносить мне дары  всю  их жизнь. ЋпьЯнЯЯ тишиной
сомкнутых губ.  џ стал длЯ  них пастухом, хранилищем песнопений,  хранилищем
судеб,  хозЯином  добра  и  жизней и был беднее  всех  и смиренней  в  своей
гордыне, которой больше не позволЯл  сгибатьсЯ.  џ  знал, что не мне брать у
них. ‚о мне  они должны были сбытьсЯ, и душа их должна была зазвучать в моем
молчании. ‘ моей помощью все мы вместе становились молитвой, которую рождало
молчание ѓоспода.

        LXXIV

     €бо Я видел, как  мЯли  они свою  глину. Џриходили  жены, трогали их за
плечо: наступил час обеда. Ќо они отсылали жен обратно к горшкам, не в силах
оторватьсЯ  от  глины.  Ќаступала  ночь,  и  ты  видел:  при  тусклом  свете
керосиновой лампы они ищут длЯ своей глины  формы -- какой? Ћни не сумели бы
сказать.  Ћхваченные усердием,  люди  не выпускают из  рук своего  дела, они
срослись с ним, как  ЯблонЯ с  Яблоком. Ћни -- ствол,  наливающий его соком.
Ћни не  оставЯт его, пока оно само, словно зрелый плод, не отпадет от них. €
когда они  трудЯтсЯ, не  щадЯ  сил, разве думают они  о  деньгах,  славе или
будущей судьбе их творениЯ? ђаботаЯ, они работают не на купца и не на самого
себЯ, они работают на глинЯный кувшин, на изгиб его ручки. Ќе спЯ ночей, они
вынашивают его форму, и  мало-помалу она  наполнЯет  радостью их сердце, как
наполнЯет женщину радость материнства по мере того, как тело ее  заполнЯетсЯ
младенцем и он мЯгко толкаетсЯ в нем.
     Ќо  если Я собираю вас  всех вместе,  чтобы вы лепили огромный  кувшин,
который, по  моему замыслу, должен  быть в сердце каждого  города хранилищем
свЯщенной тишины, то этот кувшин,  обретаЯ форму, должен  вбирать что-то  от
каждого  из  вас длЯ  того, чтобы вы его полюбили, и тогда он будет длЯ  вас
благом. •орошо будет, если Я соберу  вас всех вместе строить морской фрегат,
вы сладите ему стройный корпус, палубы, мачты, и наконец в день, прекрасный,
словно день свадьбы, вы  благодарЯ мне оденете  его белоснежными парусами  и
подарите морскому простору.
     ‘тук  ваших молотков  будет звенеть тогда, как песнЯ,  ваш пот и  крики
"ќх,  взЯли!" станут усердием, чудом будет  спуск кораблЯ -- вода  расцветет
цветком.

        LXXV

     ‚от  поэтому-то  единство любви  мне видитсЯ  как  разнообразие колонн,
сводов, выразительных статуй. …сли пытаешьсЯ  передать единство, приходишь к
нескончаемому разнообразию. Ќе пугайсЯ его.
     ‡начима  лишь безоглЯдность,  присущаЯ вере,  усердию,  страсти.  …дино
стремление вперед  фрегата, но двигают  его  и тот, кто  заточил стамеску, и
тот,  кто отмыл  палубу, и тот,  кто  поднЯлсЯ на мачту,  и тот, кто  смазал
втулку.
     ‚ас смущает неупорЯдоченность? ‚ам кажетсЯ, что мощь людей  возрастает,
если  все  они  двигаютсЯ в одном  направлении и делают  одно  и то  же?  Ќо
повторЯю: если речь идет о человеке, свод замыкаетсЯ совсем не на очевидном.
Ќужно поднЯтьсЯ, чтобы понЯть, где находитсЯ  ключ свода. Ќе упрекаете же вы
скульптора  за то,  что, ища выражение чему-то очень  сущностному, он, пусть
предельно  все упростив, передал его  с  помощью  глаз,  губ,  морщин, прЯди
волос, он  должен был сплести нити длЯ  той ловушки,  котораЯ  сможет ловить
добычу, -- ловушки, благодарЯ которой, если только ты  не слеп и не воротишь
заранее носа,  ты  узнаешь такую несказанную  тоску,  что  в тебе  откроетсЯ
что-то новое. Ќе упрекай и менЯ за неупорЯдоченность моего царства. …динство
людей --  ствол, выбрасывающий  разные ветви, -- вот цельность,  к которой Я
стремлюсь и котораЯ и есть суть моего  царства, она видна, когда отдалишьсЯ.
Ђ  вблизи видишь суету матросов,  каждый  из  них тЯнет в свою  сторону свой
канат. €здалека виден фрегат, плывущий по морю.
     ‘кажу   больше:  если   Я  воодушевлю  мой  народ  любовью  к   морским
странствиЯм, если их отЯгощенные любовью сердца подтолкнут их всех к единому
руслу,  ты  увидишь,  как  по-разному  каждый  из  них будет  действовать  в
зависимости  от  склада  своей  натуры.  Ћдин  будет  ткать  паруса,  другой
блестЯщим топором  валить сосны. Ћдин  ковать  гвозди,  другой наблюдать  за
звездами, чтобы научитьсЯ  управлЯть кораблем. €  все-таки они будут  единым
целым.  Љорабль строитсЯ  не  потому, что ты научил  их  шить паруса, ковать
гвозди, читать  по звездам; корабль строитсЯ тогда, когда  ты пробудил в них
страсть к морю и все противоречиЯ тонут в свете общей длЯ всех любви.
     Џоэтому  все на свете союзники  мне и Я открываю объЯтьЯ  моим  врагам,
чтобы они укреплЯли менЯ и возвышали.  џ знаю: есть ступень,  с которой наша
схватка покажетсЯ мне любовным бореньем.
     џ  создаю корабль совсем не тем, что продумываю его  во  всех  деталЯх.
…сли  Я примусь в одиночку  чертить чертежи, Я  упущу  главное.  Љогда  дело
дойдет до строительства,  чертежи мои  не понадобЯтсЯ, их сделают другие. Ќе
мне знать  каждый гвоздь  кораблЯ. Њой долг  разбудить в  людЯх стремление к
морю.
     џ расту, словно дерево, и  чем Я выше, тем больше у менЯ  корней. € мой
храм --  он  целен, но строит его  и  тот,  кто полон раскаЯниЯ и ваЯет  лик
совести,  и  тот, кто  умеет наслаждатьсЯ и  ваЯет улыбку. ‘троит тот,  кто,
противостоЯ мне, сопротивлЯетсЯ, и тот, кто  предан  мне и пребывает верным.
Ќе упрекайте менЯ за  неупорЯдоченность и отсутствие  дисциплины, Я  признаю
одну  дисциплину  --  дисциплину жаждущего сердца, и, когда вы войдете в мой
храм, вас покорит его цельность и величие тишины.  “видев, что молЯтсЯ в нем
преданный и непокорный, ваЯтель и каменотес, ученый и неграмотный, веселый и
грустный,  не  говорите мне  о  чужеродности: всех  их  питает  один корень,
благодарЯ их  общим  усилиЯм  возник  храм, благодарЯ  храму  каждый  из них
отыскал собственный путь становлениЯ.
     Ќе прав  тот,  кто печетсЯ о внешней упорЯдоченности, он печетсЯ  о ней
потому,  что  не может поднЯтьсЯ на ту высоту, откуда видны храм, корабль  и
любовь. ‚место  подлинного порЯдка он устанавливает полицейский  режим,  при
котором все должны одинаково тЯнуть ногу и идти  в одну сторону. Ќо если все
твои подданные  стали одинаковыми, то это  совсем не  значит, что ты  достиг
единства,  среди тысЯчи  одинаковых  колонн  ты не  в храме -- в  зеркальной
комнате.   ‘овершеннаЯ  упорЯдоченность   в  твоем  понимании   предполагает
уничтожение всех твоих подданных, кроме одного.
     •рам -- вот  подлинный  порЯдок. ‹юбовь зодчего, будто корень, питает и
соединЯет  воедино   строителей  и  строительные   материалы,   она  создает
цельность, длит и придает силу всему, что разнообразно.
     Ќет,  дело   не   в  том,   чтобы   возмущатьсЯ  людской  непохожестью,
противоречивостью  желаний и  устремлений,  несхожестью  Языка,  --  радуйсЯ
этому, потому  что  ты  --  творец, ты  --  зодчий, и  тебе придетсЯ строить
огромный храм, чтобы в нем поместились все.
     џ зову слепцом того, кто, воображаЯ, будто что-то создал, разобрал храм
и сложил все камни в прЯмую линию.

        LXXVI

     ’ы будешь  говорить и в ответ услышишь  возмущенные крики -- не обращай
вниманиЯ: новаЯ  истина  --  это всегда новизна  нежданных свЯзей (в ней нет
доказательности  логики,  за   которой  можно  проследить   от  следствиЯ  к
следствию). Љаждый раз,  когда  ты  будешь указывать  на  деталь своей новой
картины, тебЯ упрекнут, что во всех других ей отведена совершенно инаЯ роль,
и не поймут,  что именно  ты им  показываешь,  и  будут  спорить с  тобой  и
спорить.
     €  тогда  ты  попросишь:  "Ћткажитесь  от  того,  что  считаете  вашим,
позабудьте и вглЯдывайтесь, не противЯсь, в новизну моего творениЯ.  ‘таньте
куколкой,  только  так  вы сможете преобразитьсЯ. Ђ  преобразившись, вы  мне
скажете, стало ли в вас больше света, умиротворениЯ и широты".
     Ќи истина, ни статуЯ, которую Я ваЯю, не открываютсЯ деталь за деталью,
частность  за частностью.  ќто -- целое,  и судить  о  них можно, когда  они
завершены. ЌаходЯсь внутри картины,  невозможно ее обозреть. €стинность моей
истины в том человеке, который рождаетсЯ благодарЯ ей.
     Џредставь себе, что Я решил отправить тебЯ в монастырь, желаЯ, чтобы ты
изменилсЯ. Ђ  ты просишь, чтобы монастырской стеной Я  окружил твою  суетную
жизнь, житейские заботы, ты желаешь понЯть, что такое  монастырь здесь. џ не
стану даже  отвечать  тебе, Я промолчу в ответ  на твою  просьбу. —то  такое
монастырь, поймет иной,  чем  ты,  и его Я должен извлечь из  тебЯ. џ должен
принудить тебЯ к становлению.
     ‚озмутит  и  твое  принуждение, не  обращай  вниманиЯ. Љрикуны  были бы
правы, если б ты насиловал главное в них, лишал их величиЯ. —тить в человеке
можно только благородство. Ќо они видЯт справедливость в том, чтобы жить без
изменений,  пусть даже в гниющих Язвах, потому что  с ними они поЯвились  на
свет. …сли ты вылечишь их, ты не оскорбишь ѓоспода.

        LXXVII

     ‚от почему Я могу утверждать, что не отвергаю, но и не соглашаюсь. џ не
податлив, не мЯгок, но и не прЯмолинеен. џ принимаю несовершенство человека,
но к  человеку  Я требователен.  Џротивник длЯ менЯ не  шпион и  не виновник
наших зол, которого Я хочу публично унизить и
     сжечь на площади. џ принимаю моего противника целиком, и вместе с тем Я
не  соглашаюсь с ним. •ороша и желанна холоднаЯ вода. •орошо и желанно вино.
Ќо мешаЯ воду с вином, Я готовлю питье длЯ кастратов.
     Ќет в мире людей заведомо неправых. Љроме тех, кто  выводЯт заключениЯ,
доказывают, аргументируют: они в  плену бессодержательного Языка логики и не
могут  ни  ошибитьсЯ,  ни  обрести   правоты.  Ћни  просто  шумЯт,  но  если
возгордЯтсЯ  своим  шумом,  то  из-за него  может долго литьсЯ  человеческаЯ
кровь. ќтих Я отсекаю от моего дерева.
     Џрав  только тот,  кто согласен  пожертвовать  своим  телесным сосудом,
чтобы спасти хранимое в нем. џ тебе уже говорил об этом. Џокровительствовать
слабым  или  помогать  сильным  --  вот  вопрос,  который  тебЯ  мучает.  ’ы
поддерживаешь  сильных,  а твой противник  --  он  противостоит тебе,  -- он
покровительствует   слабым.  €  вы  принуждены   сражатьсЯ,  один  --  желаЯ
предохранить свои земли от демагогической  гнили, воспевающей Язвы ради Язв,
другой  -- чтобы избавить свою  землю  от жестокости рабовладельцев, которые
действуют  бичом и принуждением и не дают возможности  человеку стать  самим
собой.  ‚ жизни это противоречие так настоЯтельно, что приходитсЯ решать его
оружием. ‚се  идеи  нужны, потому  что,  когда остаетсЯ только  одна идеЯ (и
заполонЯет  все,  как  трава)  и  нет  противоположной  ей,  котораЯ  бы  ее
уравновешивала, идеЯ станет ложью и пожрет жизнь.
     €дею взрастило поле твоего разума, но какое оно крошечное, это поле, --
посмотри! € вот еще о чем вспомни: представь, на тебЯ напал бандит, ты же не
сможешь разом  чувствовать боль  ударов  и  продумывать  тактику  борьбы;  в
открытом  море  ты  не  сможешь  разом боЯтьсЯ  кораблекрушениЯ и травить от
качки, боитсЯ  тот, кого не тошнит, а тот,  кого тошнит, не боитсЯ. …сли нет
возможности объЯснитьсЯ по-новому, то как  мучительно проживать одно  и,  по
привычке, думать другое.

        LXXVIII

     Џришли ко мне с упреками -- нет,  даже  не геометры моего царства, да и
был он у менЯ один и  уже умер, -- пришли представители от толкователей моих
геометров, а было этих толкователей десЯть тысЯч.
     Љогда надобитсЯ корабль, хозЯин заботитсЯ о гвоздЯх, мачтах, досках длЯ
палубы, он запирает в каземат десЯть тысЯч рабов и несколько надсмотрщиков с
бичом, и корабль ЯвлЯетсЯ  во всей своей славе. € Я  ни разу не  видел раба,
который тщеславилсЯ бы тем, что одержал победу над морем.
     €  когда надобитсЯ наука расчетов, ученый не  разрабатывает ее сам, идЯ
от  следствиЯ к следствию, потому что на  этот труд у него не хватит ни сил,
ни времени, он собирает десЯть тысЯч помощников, которые оттачивают теоремы,
разрабатывают плодотворные находки  и  пользуютсЯ плодами растущего  дерева.
Ћни уже не рабы, их не подгонЯет бич надсмотрщика, и многие из них мнЯт себЯ
равными единственно  истинному  геометру, во-первых,  потому,  что  они  его
понимают, во-вторых, потому, что обогатили его творение.
     Ќо  Я,  знаЯ,  что  работа  их  драгоценна,  --  ибо  прекрасно,  когда
умножаетсЯ  жатва  разума,  -- и не знаЯ вместе с  тем,  как  далека  она от
подлинного  творчества,  которое  рождаетсЯ в человеке  всегда  бескорыстно,
непреднамеренно и свободно, не  приближал их к  себе,  опасаЯсь,  как  бы их
разросшаЯсЯ гордынЯ не  сочла  и менЯ равным  им. € слышал, как, жалуЯсь  на
это, они переговаривались между собой.
     € вот что они говорили:
     -- Њы протестуем  во имЯ разума, --  говорили  они.  --  Њы --  пастыри
истины.  ‡аконы царства установлены божеством куда менее надежным, чем наше.
‡а  них стоЯт твои воины, и тЯжесть  их мускулов способна  нас раздавить. Ќо
разум, которым мы владеем даже в тюремных подземельЯх, будет против тебЯ.
     Ћни   говорили   так,  понимаЯ,   что   им  не   грозит   мой  гнев.  €
переглЯдывались,  довольные  собственным  мужеством.   Ђ   Я?  џ  размышлЯл.
…динственно подлинного геометра  Я  приглашал  каждый день  обедать. Ќочами,
томЯсь  бессонницей,  Я  приходил к нему в шатер и, благоговейно разувшись у
порога, пил с ним чай, вкушаЯ мед его мудрости.
     -- ’ы -- геометр, -- говорил Я ему.
     -- џ в первую очередь не геометр, а человек.  —еловек, который времЯ от
времени  размышлЯет о  геометрии,  если не  занЯт чем-то более существенным,
например едой, сном или  любовью.  Ќо теперь  Я состарилсЯ, и  ты конечно же
прав: Я теперь только геометр.
     -- ’ебе открываетсЯ истина...
     -- џ  бреду на ощупь  и, как малый ребенок, осваиваю  Язык. џ не  нашел
истины,  но  мой Язык доступен людЯм,  как твоЯ гора,  и  с  его помощью они
создают свои истины.
     -- ‘лова твои горьки, геометр.
     --  Њне  бы хотелось  отыскать во  ‚селенной след Ѓожественного плаща и
прикоснутьсЯ к истине, котораЯ  существует вне менЯ, словно к  Ѓогу, что так
долго прЯталсЯ от людей.  Њне хотелось бы ухватить эту истину за край одежды
и откинуть  покрывало  с  ее  лица,  чтобы показать всем. Ќо  мне было  дано
открыть истину только о самом себе...
     ’ак говорил геометр. Ђ эти грозили  мне гневом своего божества, возносЯ
его над собой.
     -- ѓоворите тише, -- попросил Я. -- ‚озможно, понимаю Я плохо, но слышу
хорошо.
     €,  умерив голоса, они продолжали перешептыватьсЯ. Ќаконец один  из них
заговорил  со мной.  Ћни подтолкнули  его  вперед,  потому что он  уже начал
сожалеть о взЯтой на себЯ смелости.
     -- Њы воздвигли  перед тобой твердыню истины, -- начал  он.  --  ѓде ты
видишь  в ней  произвол  творчества,  руку  ваЯтелЯ  или поэта? Ќаши теоремы
вытекают одна из другой по законам строжайшей  логики, в нашем  творении нет
ничего от человека.
     €так, с одной стороны, они притЯзали на владение безусловной истиной --
вроде племен,  утверждающих,  что  вот этот  раскрашенный  деревЯнный  божок
насылает молнии,  --  и,  с  другой  стороны,  равнЯли  себЯ  с  единственно
подлинным геометром, потому  что с большим или меньшим успехом разрабатывали
или открывали, но никак не творили.
     --  Џосмотри, мы  покажем  тебе, как соотносЯтсЯ элементы  в  различных
фигурах. ’вои законы мы можем нарушить, но преодолеть наши ты не в силах. ’ы
должен сделать министрами нас, ибо мы знаем.
     џ молч