ечаешь, что Язык, на котором говоришь, тоже принуждение.
     Џринуждение -- это упорЯдоченность, но незримаЯ.

        CXLVII

     џ  изучал  кнЯжеские  указы,  имперские   законы,  религиозные  обрЯды,
похороны,  крестины,  свадьбы  --  моего народа  и  других,  в  прошлом и  в
настоЯщем, ища непосредственную свЯзь между душой народа и  укладом, который
вынЯнчил эту душу, наставлЯл, хранил, но не нашел такой свЯзи.
     Ћднако  имеЯ дело  с подданными  соседнего царства,  где  требуют  иных
жертв, Я чувствовал  особый аромат их любви и ненависти, ибо  каждый любит и
ненавидит по-своему. € конечно, Я задумалсЯ о  причинах и спросил себЯ: "Љак
получаетсЯ,  что  обычай,  который,  как  мне  кажетсЯ,  упорЯдочил  военные
действиЯ, которые так далеки от любви, пестуют именно любовь, и вот такую, а
не  иную? Љакова же  она, эта свЯзь  между душой и стенами, что ее окружают,
рождаЯ такую улыбку, а не другую -- улыбку, какой улыбаютсЯ наши соседи?"
     ‡анимало менЯ не пустое, живЯ жизнь, Я успел убедитьсЯ, что люди сильно
разнЯтсЯ  между  собой,  хотЯ непохожесть их тебе  поначалу  незаметна  и не
сказываетсЯ  в  разговоре,  потому  что ты  сам  себе  служишь переводчиком,
подбираЯ на  своем Языке слова, больше всего подходЯщие  к  тому,  что  тебе
передаетсЯ на другом Языке.  € вот переводишь любовь любовью, справедливость
справедливостью, ревность  ревностью, радуЯсь вашей схожести, хотЯ каждое из
этих слов наполнено длЯ вас разным смыслом. €сследуЯ одни слова, переходЯ от
перевода к переводу, ты и будешь видеть лишь подобиЯ,  но то сущностное, что
ты хотел бы понЯть, ускользнет от тебЯ.
     …сли хочешь  понЯть людей,  не слушай,  что они говорЯт.  ‘уществование
различий  неоспоримо. ‹юбовь,  справедливость,  ревность,  смерть,  молитва,
отношениЯ  с  детьми, с  государем, с  возлюбленной,  творчество,  понимание
счастьЯ и успеха не  совпадают  у одного  и  другого. џ  видел,  как человек
сдержанно улыбаетсЯ и опускает глаза, изображаЯ  скромность, довольный,  что
замечены  его  холеные руки, и такую же улыбку  и опущенные глаза Я видел  у
других,  когда  на  ладонЯх  их замечали  мозоли.  Ћдним  придавали  весу  в
собственных  глазах золотые  слитки  в подвалах, а  тебе эти люди со  своими
слитками казались омерзительными скупцами;  другие обретали то же горделивое
удовлетворение, вкатив бесполезный камень на вершину горы.
     € Я понЯл, как нелепы мои попытки построить с помощью  разума лестницу,
что вела бы наверх. Џопытка моЯ нелепа, как нелепы объЯснениЯ болтуна: глЯдЯ
на  статую, он объЯснЯет очертаниЯми носа  или величиной уха суть сказанного
художником  --  томительность праздника,  например.  ‘уть --  это  пленница,
пойманнаЯ в ловушку, но что общего у нее с ловушкой?
     џ  понЯл,  что  был  не  прав,  пытаЯсь  объЯснить  дерево,  исходЯ  из
минеральных солей, тишину, исходЯ  из камней, грусть,  исходЯ из  черт лица,
благородство   души,  исходЯ  из  уклада,  Я   нарушил  присущую   созиданию
последовательность,  мне нужно было бы постаратьсЯ и проЯснить, как растущее
дерево  заставлЯет  перемещатьсЯ  минеральные  соли,  стремление  к   тишине
выстраивает камни,  печаль менЯет черты лица, строй  души создает  созвучный
себе уклад.  ‘трой души не выразить словами, чтобы уловить его, поддерживать
и  длить, мне предлагаетсЯ  ловушка в виде уклада,  вот такого уклада,  а не
иного.
     ‚ юности  и Я охотилсЯ на Ягуаров.  Ќа проложенной ими тропе рыли  Яму,
усаживали ее  кольЯми,  привЯзывали Ягненка и  забрасывали сверху травой.  џ
приходил  на рассвете  к  ловушке и находил  мертвого  Ягуара.  …сли  знаешь
повадки Ягуаров, то придумаешь Яму с кольЯми, Ягненком и  травой. Ќо если не
видел Ягуара  в  глаза,  то, изучив  Яму, траву,  кольЯ,  Ягненка, Ягуара не
выдумаешь.
     Џотому Я и  говорю, что мой  друг геометр был  подлинным  геометром, он
чувствовал  близость Ягуаров,  изобретал  длЯ  них  ловушки,  и  они  в  них
ловились, хотЯ до  поимки он и в глаза не видел Ягуаров. ‡ато благодарЯ  ему
увидели  Ягуаров  все  остальные,  они  рассмотрели и  понЯли, как  делаютсЯ
ловушки, и принЯлись ловить весь остальной мир в Яму  с кольЯми и  Ягненком.
Ћни исходили из логики: ловушка длЯ того, чтобы  ловить, и пожелали  поймать
истину. Ќо истина сбежала от них. Ѓесплодны и бессмысленны  труды логиков до
того днЯ, пока нет творца, он не знает, кто такой Ягуар, но  чувствует его и
придумывает   ловушку,  он   ведет  тебЯ  к  попавшемусЯ   Ягуару   с  такой
уверенностью, будто сто раз ходил по этой дороге.
     Њой отец тоже был геометром, он создал  свой уклад, стремЯсь залучить к
себе  таких людей, а не  иных.  Ѓыли  другие времена, другие складывали свои
уклады  и залучали к себе других людей. Ќо  пришло времЯ близоруких логиков,
историков, критиков. Ћни изучают  твой уклад, но не понимают, с каким строем
души он в согласии. Џутем логики не вывести человека, и вот, послушные ветру
слов,  который  они  именуют  рассудком,  логики  ломают  сколоченные  тобой
ловушки, рушат твой уклад и позволЯют сбежать добыче.

        CXLVIII

     џ  странствовал  по  незнакомым угодьЯм,  постигаЯ:  повиновение  каким
запретам складывает человека.  ЊоЯ лошадка неспешным шагом трусила проселком
от одной деревни к другой. „орога могла бы пройти прЯмиком  по полю, но нет,
бережно  обогнула  его,  и Я  потерЯл несколько  минут на объезд,  повинуЯсь
прЯмоугольнику ЯчменЯ. џ мог  проехать прЯмо,  но признал значимость полЯ  и
обогнул его. ЏрЯмоугольник  ЯчменЯ потеснил  мою  жизнь, отнЯл  малую толику
времени, что могла бы послужить чему-то иному.  џ подчинилсЯ Ячменному полю,
согласившись  объехать  его, мог пустить лошадь напрЯмик, но отнессЯ к  нему
почтительно, будто к свЯтыне. „олго Я ехал и вдоль стены, огородившей чьи-то
владениЯ, прихоти  стены стали моей дорогой. „орога моЯ чтила чужие владениЯ
и плавно  волнилась  по  выступам и нишам стены.  ‡а стеной  Я видел макушки
деревьев, они росли гуще, чем в наших  оазисах, видел пруды с пресной водой,
они поблескивали  между  ветвЯми.  ‘лышал  тишину.  ‚от  ворота,  затененные
листвой.  ‡десь моЯ  дорога раздвоилась,  одна ее  ветка потЯнулась  служить
огороженному  стеной владению, другаЯ  повела  менЯ  вдаль.  ‘транствовал  Я
неспешно,   лошадь  то  спотыкалась  о  рытвину,  то  тЯнула  шею  к  траве,
пробившейсЯ  возле стены, и у менЯ  поЯвилось ощущение, что дорога моЯ, с ее
уклонами и поклонами, с ее неторопливостью и  задаром растраченным временем,
была своеобразным обрЯдом,  была  залом,  где  ждут поЯвлениЯ  королЯ,  была
очерком лица властелина и каждый,  кто следовал ей, в трЯской ли тележке, на
ленивом ли ослике, сам того не ведаЯ, упражнЯлсЯ в любви.

        CXLIX

     Њой отец говорил:
     -- €м кажетсЯ, чем больше у них слов,  тем  они богаче.  Љонечно, может
быть словом  больше, и слово это обозначит "октЯбрьское солнце", выделив его
среди всех других солнц. Ћднако мне не кажетсЯ, что благодарЯ новому слову Я
что-то приобрету. Ќапротив,  потерЯю -- потерЯю ощущение  свЯзи  октЯбрьских
листьев,  последних Яблок  и холодеющего солнца,  которому никогда  не стать
знойным, потому  что  оно устало, наработавшись за  лето.  Ќемного  на свете
слов, что обозначают разом  многое, благодарЯ которым Я что-то выигрываю, но
такие тоже есть, например слово  "ревность". џ сказал его и передал тебе все
изобилие свЯзей в том, что им обозначил. џ  сказал,  например, "жажда -- это
ревность  к  воде".  џ  же видел, как  жаждут. †ажда ведь  не  изнурительнаЯ
болезнь вроде  чумы,  что  обессиливает тебЯ, вызываЯ  тихие  стоны. Ќет, ты
готов реветь и вопить, так ты жаждешь  этой воды. € во сне тебе ЯвлЯютсЯ те,
кто  пьет  ее. €  вода, что течет неведомо где, кажетсЯ тебе предательницей.
Љак женщина, что улыбнулась твоему сопернику. ’вои терзаниЯ сродни терзаниЯм
раненой  любви,   уЯзвленного  воображениЯ,  они  не  похожи  на  физические
страданиЯ болезни. ‚едь живешь не вещественностью -- царством смысла вещей.
     ’вое "октЯбрьское солнце" мало чему поможет, оно частность.
     Ќо  ты стал  бы и в самом деле богаче, если б Я научил тебЯ из  одних и
тех же слов строить любые ловушки, длЯ самой разнообразной добычи. Ќаучил бы
вЯзать узлы из слов, как  вЯжут их на веревке: один пригоден,  чтобы поймать
лисицу,  другой  длЯ  паруса,  чтобы   поймать  ветер.  €гра   моих  вводных
предложений,  игра  времен  и  глагольных наклонений,  ритм  и  дыхание моих
периодов,  энергиЯ дополнений,  аллитерации  и  повторы  --  сложный  танец,
который  ты  должен  суметь станцевать,  танец, который,  будучи  станцован,
должен  суметь передать другому  то, что  ты хотел  сказать  ему:  книга  --
ловушка, возможность уловить то, что ты жаждешь настичь, постичь и понЯть.
     --  Ќаработав  собственный  стиль,  получаешь доступ к  постижению,  --
сказал как-то мой отец.
     -- Џостижение,  --  любил  он повторЯть,  --  вовсе  не  накопительство
множества  чужих идей,  не  любование их разноголосицей. ЏознаниЯ --  те  же
вещи, коллекциЯ или инструмент твоего ремесла, они пригодны, чтобы построить
мне мост, добыть золото или сообщить, каково расстоЯние  между столицами. Ќо
справочник и человек -- не одно и то же. Ћсознать, постичь вовсе не означает
расширить свой словарный запас. ђасширение  словарЯ позволит тебе  разве что
быть смелее  в сравнениЯх. …сли  ты хочешь приобщить и менЯ к воодушевлЯющей
тебЯ страсти, только твой стиль  вовлечет менЯ в стремЯщий тебЯ поток.  …сли
нет  стилЯ, а  только обозначениЯ,  выжимки мыслей, что  они  мне?  Ћщутимое
"октЯбрьское солнце" Я предпочитаю новому слову, пустому  длЯ глаз и сердца.
’вои камни -- камни, и только, но, соединившись, они могут стать  колоннами,
а   колонны   превратЯтсЯ   в   храмы.  …сли   построениЯ   становЯтсЯ   все
пространственней, значит, таков талант моего архитектора,  стиль его требует
мазков все крупнее и крупнее, все большее  пространство  подчинЯет он своему
стилю,  все мощнее  подчинЯет своим силовым линиЯм камни. ‘троЯ  фразу, и ты
создаешь силовое поле. ’олько оно и значимо.
     -- ‚озьмем как пример  дикарЯ, -- предложил  мне  отец.  --  ’ы  можешь
научить его множеству слов, и он станет  несносным болтуном. Њожешь сообщить
ему  все свои познаниЯ, и  он станет вдобавок высокомерным и спесивым.  ’ебе
уже с  ним  не сладить. Ћн будет  упиватьсЯ  пустым плетением  словес. Ђ ты,
слепец, примешьсЯ рассуждать: "Љак же так? ЊоЯ культура,  моЯ цивилизациЯ не
облагородила  дикарЯ, а  испортила  его. ‚место  мудреца, который должен был
получитьсЯ, получилсЯ  отброс, и делать мне  с ним  нечего.  ’олько теперь Я
понЯл, как благородно и чисто было его неведение!"
     Ќо  не  надо  было  делать  дикарю подарков,  желаЯ  поскорее  от  него
отвЯзатьсЯ. Ќужно  было медленно формировать  в нем стиль. ‚место того чтобы
играть  всевозможными сведениЯми, словно цветными  шариками,  забавлЯЯсь  их
мельканием и  своим жонглерством,  может быть,  стоило взЯть  этих  сведений
совсем немного, но с их помощью разбудить  в несведущем  желание пуститьсЯ в
путь -- только оно  способно облагородить человека. ‚от  он оробел, примолк,
ты как будто подарил  ребенку коробку с мозаикой; не умеЯ играть в нее, он с
интересом  прислушиваетсЯ,  как  она  громыхает.  Ђ  ты показываешь ему, как
цветные  шарики  складываютсЯ  в одну  картинку,  в  другую,  говоришь,  что
картинок  может  быть  великое  множество,  он  задумываетсЯ,  замолкает. Ћн
забилсЯ в уголок, наморщил лоб, в нем рождаетсЯ человек.
     Ћбучи  сначала   невежду   грамматике,   покажи   управление  глаголов,
особенности предлогов. ‚ручи  инструмент,  а  потом  уже  дай  материал, над
которым  он будет  трудитьсЯ.  Ќесносные  утомительные  болтуны, распираемые
всевозможными идеЯми, замолчат тогда и откроют длЯ себЯ тишину.
     ЋбретеннаЯ тишина -- признак человеческой полноты и совершенства.

        CL

     €стину рождает несхожее с ней.
     ’ы удивлен?  Ќо тебЯ же не удивлЯет, что  вода, которую ты пьешь, хлеб,
который ты  ешь,  преображаютсЯ  в  сиЯние  глаз, не  удивлЯет,  что  солнце
становитсЯ листвой, плодами,  семенами. •отЯ в  семени  нет ничего схожего с
солнцем и с будущим кедром тоже.
     Џорожденное не означает подобное.
     ‘родство в подспудном течении,  оно незримо длЯ глаз, длЯ ума, его чует
душа. Ќезримое течение Я и  имею в виду, говорЯ, что творение сродни ’ворцу,
плод  сродни солнцу, поэзиЯ сродни жизни души,  человек, которого Я из  тебЯ
нарабатываю, сродни укладу моего царства.
     ‘казанное мной важно. Ѓез  чуткости  к  незримому, подспудно ощущаемому
течению, ты не  увидишь  в несхожем преемственности, уничтожишь  несхожее  и
лишишьсЯ возможности  расти дальше, ’ы станешь деревом, которое,  не узнав в
своих плодах солнца,  отгородилось от солнца.  Љниги не  могут  рассказать о
породившем их веющем духе, -- ученый, тщательно изучив, как они построены, и
построив свою  книгу,  пустую, никчемную, не найдет  длЯ нее  читателЯ:  все
разбежались.
     ‹учше логиков, историков,  критиков  чувствуют подспудное сродство  мои
мельники,  пастухи,  нищие.  Ќи пастуху,  ни мельнику  не  понравитсЯ,  если
спрЯмить их  прихотливый проселок. "Џочему?" -- спросишь ты. Џотому что  они
его любЯт. €х любовь и есть то таинственное  подспудное течение, что  питает
их. ‹юбЯ,  непременно обогащаешьсЯ. € неважно, что не умеешь сказать чем.  Ђ
логики, историки, критики  слышат  лишь то,  что  умеют  назвать.  Ќо мне-то
кажетсЯ, дитЯ мое, человек, ты только и делаешь всю жизнь, что, передвигаЯсь
на ощупь по поверхности мира, нащупываешь свой Язык. Њир ведь велик, нелегко
уместить его в слова.
     Ђ логики, историки,  критики доверчиво  и  простодушно согласились, что
мир равен скудному содержимому их разноречивых идей.
     …сли ты воротишь нос от  моего  храма, уклада, проселка из-за того, что
не  умеешь  выразить словом суть  их  даров,  Я  ткну  тебЯ  носом  в,  твою
собственную несостоЯтельность. ‚едь миры,  где нет слов, чьей разноголосицей
ты мог  бы менЯ  оглушить, нет  зримых картин, которыми мог потрЯсать передо
мной как вещественным доказательством, все же посылают тебе весть, хоть  она
и несказанна? ’ы ведь слушаешь музыку? Џочему ты ее слушаешь?
     Љак все на свете, ты считаешь, что обрЯд погружениЯ солнца в море очень
красив. Џочему ты так считаешь?
     Џоверь, если  ты протрусил на  осле вдоль проселка,  о  котором Я  тебе
говорил, ты переменилсЯ.  € что за  беда,  если не сможешь сказать, в  чем и
почему.
     ‚се уклады,  обрЯды, ритуалы,  пути и  дороги  действенны,  но  не  все
хороши.  …сть среди  них  и  дурные, вроде пошлой  музыки.  Ћднако отличаю Я
хорошее от дурного не умствованием. џ сужу о них по тому, каков ты.
     …сли Я хочу узнать,  какова дорога, обычай или стихотворение, Я смотрю,
какой человек в дружбе с ними. ‚слушиваюсь в ритм биениЯ его сердца.

        CLI

     Њы ошибаемсЯ,  как  ошиблись  бы  кузнец с  плотником,  утверждаЯ,  что
корабль --  это доски, сбитые гвоздЯми, что без досок  и гвоздей нет кораблЯ
и, значит, плотник и кузнец на корабле главные и должны управлЯть им.
     Њы  ошибаемсЯ, и  ошибаемсЯ всегда  в одном  и том  же,  нам  непонЯтен
истинный смысл того,  что  мы  делаем. Ќе ковкой  гвоздей, не обстругиванием
досок рождаетсЯ  корабль. ‘трасть  к  морю и жажда  плыть  по  нему  рождает
кузнецов  и плотников. Љорабль притЯгивает их к себе, как кедр вбирает песок
и камни и вырастает с их помощью.
     Џлотники, кузнецы должны заниматьсЯ досками, гвоздЯми. Ћни должны знать
толк в  гвоздЯх  и досках. ‹юбовь к  кораблю на Языке  кузнецов и  плотников
должна быть любовью к гвоздЯм и доскам. Ћ корабле Я буду говорить не с ними.
     Њытарь  собирает длЯ менЯ налоги. Ќе он в ответе  за благородство моего
царства. Ћт него Я требую только послушаниЯ.
     џ  придумал  быстроходный  парусник, мне нужны  другие  гвозди,  другие
доски. ђаботники мои ропщут и возмущаютсЯ. €м кажетсЯ, Я посЯгаю на корабль,
его суть длЯ них в привычных гвоздЯх, знакомых досках.
     Ќо суть кораблЯ в моей страсти к морю.
     ЏоменЯл  Я систему финансов, изменил  налоги, ропщут и возмущаютсЯ  мои
мытари, ибо Я разрушил царство, опорой которому была их косность.
     џ велю им всем замолчать.
     џ чту молчаливых. …сли все они проникнутсЯ  моей верой, мне не придетсЯ
вмешиватьсЯ и поучать, как ковать  гвозди и стругать доски. Ќе мое это дело.
‘воим храмом зодчий  вдохновил скульптора, и тот принЯлсЯ за  работу. Ќо  не
зодчему  решать -- улыбатьсЯ или не улыбатьсЯ статуе. Њы не можем тут ничего
решить. Џодобные решениЯ -- мнимые решениЯ.
     Џроцесс   творчества  мы  поставили  с  ног  на  голову.  ђаспорЯжатьсЯ
гвоздЯми, распорЯжатьсЯ будущим.  ЉакаЯ  нелепость! Ќелепо  регламентировать
то, что чуждо регламентации. ЏорЯдок  логики далек от порЯдка  жизни: в свой
час образуютсЯ и гвозди,  и  доски. Ќо начинать  с них --  значит понапрасну
тратить  силы на  то, чего заведомо  не будет. „линой гвоздей, формой  досок
распорЯдитсЯ жизнь, и, следуЯ ее указке, их изготовЯт кузнецы и плотники.
     —ем заразительней  окажетсЯ  моЯ страсть,  влекущаЯ тебЯ  к  морю,  тем
меньше Я  буду  казатьсЯ  тебе деспотом. Ќет  деспотизма в  растущем дереве.
„еспотизм  -- принуждать минеральные соли преобразитьсЯ  в дерево. Ќо дереву
питатьсЯ минеральными солЯми естественно.
     ЏовторЯю опЯть и опЯть: строить будущее означает неустанно обустраивать
настоЯщее. ‘троить корабль -- значит будить и будить страсть к морю.
     €бо нет -- и никогда не было -- логики, котораЯ помогла бы тебе перейти
из мира вещей в мир смысла, единственно сущностный длЯ тебЯ мир. ЏоглЯдев на
деревьЯ, горы, города, реки, людей, не выведешь логически царства. Џропорции
носа,  подбородка,  уха  не   обоснуют  логически  печали  мраморного  лица.
Њолитвенное сосредоточение в храме не объЯснить,  исходЯ из камней. „омашний
уют не возникнет логически из  стен и крыши, дерево -- из минеральных солей.
(’ы -- деспот, если добиваешьсЯ небывалого, озлоблЯешьсЯ от неудач, винишь в
них окружающих и жестоко наказываешь их.)
     Ќет логики в Языке, нет логики и  в  преемственности.  ’ы не  заставишь
минеральные соли породить дерево, длЯ него нужно семечко.
     ’олько деланье  исполнено смысла,  но  смысл его  не уместишь  в слове,
потому что  оно и творчество,  и узнавание о  созвучности  одного многому, и
путь,  которым  снисходит ѓосподь к  вещи, насыщаЯ ее значимостью,  цветом и
движением. –арство наделЯет таинственной властью свои  деревьЯ, горы, стада,
рвы и крепости.  ‚дохновенное  усердие ваЯтелЯ наделЯет таинственной властью
глину  и мрамор,  храм  исполнЯет  смысла камни,  превращаЯ  их  в хранилище
тишины, дерево вбирает минеральные соли, чтобы перенести их в обитель света.
     „ва рода людей говорили со  мной о созидании нового  царства. Џервые --
логики, они  строили его логически при помощи рассудка. Ћни -- иллюзионисты.
Ћт  них ничего не родитсЯ, потому  что рассудок не умеет рождать. Љартины их
-- картинки учителЯ рисованиЯ. •удожник может быть и умен, но творчество его
не от ума. ‹огик не может не быть бесплодным тираном.
     ‚торых воодушевлЯла некаЯ очевидность, которой они не умели дать имени.
Ћни  были  вроде пастухов или плотников, не слишком умны и не обладали даром
рассуждать, но ведь творчество и не рождаетсЯ от рассуждений. ‚аЯтель мнет и
мнет  глинЯный  ком,  сам  не  знаЯ хорошенько,  что  из него получитсЯ.  Ћн
недоволен, он еще раз надавливает на ком большим пальцем слева. Џотом снизу.
‹ицо,  которое он лепит, все больше и больше сродни чему-то безымЯнному, что
у него на сердце. ‹ицо это все больше  напоминает то, что  и  не лицо вовсе.
—естно говорЯ, "напоминает" не совсем удачное слово. ‚от лицо вылеплено, оно
соответствует  тому,  что  словесно  выразить  невозможно,  но  передает  то
несказанное, что подвигло  ваЯтелЯ на работу.  € теперь это  "что-то" легло,
как когда-то ваЯтелю, нам на сердце.
     Ќе рассудок  растревожил  ваЯтелЯ -- дух. Џотому Я  и говорю тебе:  дух
властвует над миром -- не рассудок.

        CLII

     € вот что еще  Я тебе скажу: "…сли перед нами не слепые рабы, то каждый
думает  то  так, то этак.  Ќе потому  что  люди  непостоЯнны,  а  потому что
очевиднаЯ длЯ них истина не может отыскать слов  себе по  росту, вот  они  и
берут немножко оттуда, немножко отсюда..."
     ‘вобода, принуждение -- что это, как не твое упрощение? ’ы колеблешьсЯ,
выбираЯ то свободу, то принуждение, но  истина не в одном, и не в другом,  и
не посередине,  она вне  их. Љаким чудом  сможешь  ты вместить эту истину  в
одно-единственное  слово?  ‘лова  --  тесные   вместилища.  €   неужели  все
необходимое тебе длЯ дальнейшего роста поместитсЯ в такой тесноте!
     Љак свободно льетсЯ твоЯ  песнЯ, ты  импровизируешь, подыгрываЯ себе на
гитаре, но разве Я не должен  был научить тебЯ петь, разве ты не  тренировал
свои пальцы? Ђ ученье -- всегда борьба, принуждение и терпеливость.
     ’ы свободно влезаешь  на любую  скалу, но разве  Я  не тренировал  твои
мускулы? Ђ тренировка -- всегда борьба, принуждение и терпеливость.
     —тобы вольно текли стихи, разве  не  должно натренировать  руку и мозг,
отточить стиль? ќта работа тоже борьба, принуждение и терпеливость.
     ‚спомни, к счастью приводит не поиск счастьЯ. …сли искать его, сЯдешь и
будешь сидеть,  не знаЯ,  в  какую сторону податьсЯ. Ќо  вот ты трудишьсЯ не
покладаЯ рук,  ты творишь, и  в  награду  тебЯ  делают счастливым.  Ђ путь к
счастью всегда борьба, принуждение и терпеливость.
     ‚спомни,  красота  приходит  не  тогда, когда  ее  ищешь.  …сли  искать
красоту, сЯдешь и будешь сидеть  на месте, не знаЯ, куда податьсЯ. Ќо вот ты
завершил свое  творение, и в награду  тебе его  наделили красотой. Ђ  путь к
красоте всегда борьба, принуждение и терпеливость.
     €з борьбы, принуждениЯ, терпеливости рождаетсЯ и  твоЯ свобода. Ћдарить
свободой невозможно. …сли искать  свободу, сЯдешь и будешь сидеть, не  знаЯ,
куда податьсЯ.  …сли ты  наработал в  себе человека и обрел царство, где  не
щадЯ себЯ трудишьсЯ, то в вознаграждение чувствуешь себЯ свободным. Ђ путь к
свободе всегда борьба, принуждение и терпеливость.
     ’ы  не поверишь мне и даже оскорбишьсЯ, но Я все же скажу, что братство
не даетсЯ равенством, что и братство -- награда, а равны мы все только перед
лицом  ѓоспода.  „ерево  --  иерархиЯ, но  разве  листва  или  ветки  -- это
подавление корней или  корни --  угнетение  листвы?  •рам  --  иерархиЯ.  Ћн
опираетсЯ на фундамент, и свод его  замкнут ключом. Ќо можешь ли ты сказать,
что  ключ значимей  фундамента?  —его  стоит генерал  без армии?  ЂрмиЯ  без
генерала? ђавны все перед царством, а братство даетсЯ  как награда. Ѓратство
ведь не возможность амикошонствовать  и хамить.  Ѓратство, повторЯю тебе, --
вознаграждение,  даруемое   твоей   иерархией,  твоим  храмом,  где   кто-то
фундамент, а кто-то ключ. Ѓратство Я видел в патриархальных семьЯх, где чтЯт
отца, где старший брат опекает младших, а младшие доверЯютсЯ старшему. ’еплы
были их вечера, праздники и возвращениЯ домой Ќо если все сами по себе, если
никто друг от друга не  зависит, а только  перемешаны в кучу  и толкают друг
друга, будто шарики, где ты видишь братство? …сли кто-то умирает, его тут же
замещают другим, он не был  ни  длЯ  кого  необходимым. —тобы любить тебЯ, Я
должен тебЯ выделить, у тебЯ должно быть свое особое место.
     …сли Я вытащил тебЯ из воды, Я полюблю тебЯ, почувствовав себЯ в ответе
за твою жизнь. Џолюблю, выходив от тЯжкой  болезни. џ люблю тебЯ, если ты --
мой старый слуга и всю свою жизнь провел возле менЯ, словно ночник, или если
ты пасешь мое стадо и Я приду к тебе попить козьего молока. џ возьму у тебЯ,
ты отдашь мне. ’ы у менЯ возьмешь, и у менЯ найдетсЯ что тебе дать. Ќо о чем
нам говорить с тем, кто с пеной у рта настаивает на  нашем с ним  равенстве,
не  хочет зависеть от  менЯ и не хочет, чтобы Я  от него зависел. "џ  люблю"
означает, что твоЯ смерть всегда будет длЯ менЯ невозвратимой потерей.

        CLIII

     ќтой ночью, в молчании моей  любви, Я опЯть решил поднЯтьсЯ на  вершину
горы  и опЯть посмотреть  на мой город, упорЯдочив  его взглЯдом  с  высоты,
город тихий и неподвижный, но  на полдороге  остановилсЯ, жалость остановила
менЯ, Я услышал жалобы, несущиесЯ с равнины, и захотел понЯть их.
     †алобилась скотина  в хлеву. †алобились лесные звери. Ќебесные птицы  и
приречные.  “ животных  есть  голос в  караване  жизни, растениЯ  безголосы,
научилсЯ  молчанию и человек, живЯ жизнью  духа. ’ы видел, как кусает губы и
молчит  больной  раком, --  из  страданий суетной плоти растит  он  духовное
дерево, что  раскидывает ветви и множит корни, но не в царстве вещности -- в
царстве   смысла  вещей.   ‚от  почему  больше  тебЯ  молчаливое  страдание.
Њолчаливое страдание заполнЯет комнату. ‡аполнЯет  город. Ќет расстоЯниЯ, на
котором его не услышать. …сли вдалеке от тебЯ  страдает любимаЯ, любЯ ее, ты
мучаешьсЯ ее страданием.
     ’ак вот Я услышал, как жалуетсЯ жизнь. €бо живы и хлев, и лес, и берега
вод.  ђожаЯ,  мычат коровы в  хлеве.  ђаспевает любовь в  каждом хмельном от
лЯгушек  болоте.  Џронзительно   вскрикивает  насилие  --  квохчет  отчаЯнно
вересковаЯ  курочка  в  лисьей  пасти,  жалобно блеет  козленок, которого ты
предназначил  себе  в  пищу  €  вдруг раскатываетсЯ хищный  рык,  всЯ округа
смолкает,  царит  мертваЯ тишина,  все  живое обливаетсЯ потом страха. ‘тоит
хищнику зарычать, как каждаЯ его жертва излучает ощутимое длЯ него мерцание,
словно весь лесной народец  засветилсЯ. Ќо вот  миновал  цепенЯщий  ужас,  и
снова твари земные, небесные, прибрежные завели свои жалобные песни, мучаЯсь
родами, любовью, страхом смерти.
     "—то ж,  -- подумал Я, -- скрипЯт повозки, жизнь перебираетсЯ от одного
поколениЯ к другому, и в этом странствии по времени пронзительно взвизгивают
оси тЯжело груженных телег..."
     ’ак  мне дано было что-то понЯть  и о  тоске человеческой, ибо и  люди,
покидаЯ самих себЯ, перебираютсЯ из одного поколениЯ в другое. „ень и ночь и
по всем городам и  весЯм пересотворЯетсЯ  живаЯ ткань,  обрываетсЯ, латаетсЯ
кожа, и в себе самом Я ощутил тЯнущую боль раны -- мучительное, нескончаемое
пересотворение.
     "Ќо ведь  люди,  --  подумал Я, -- живут не вещностью, а  таимым в  ней
смыслом, они должны передавать друг другу пароль".
     ’ак оно и есть, и Я вижу,  как люди, стоит у них родитьсЯ ребенку, учат
его разбиратьсЯ в употреблении слов,  как учили бы тайному шифру -- ключу ко
всем  их  сокровищам.  †елаЯ  передать  ему  дорогостоЯщее  наследство,  они
кропотливо торЯт в нем дороги, по  которым  станет  возможным  доставить ему
драгоценный груз. €бо нелегко собрать  воедино и поименовать эту весомую, но
незримую жатву, которую одно поколение должно передать другому.
     „а, эта деревнЯ излучает  свет. Ђ этот деревенский  дом согревает душу.
Ќо если новое поколение  расселитсЯ по домам, знаЯ о них только то, что  они
предназначены длЯ жильЯ, -- что оно будет делать в  этой пустыне?  ‚едь  длЯ
того, чтобы твои наследники  наслаждались игрой на скрипке, нужно обучить их
музыкальному искусству,  и, точно так же, длЯ  того, чтобы они стали людьми,
нужно дать им возможность  узнать человеческие чувства, научить их видеть за
дробностью мира единую картину -- облик дома, владениЯ, царства.
     …сли ты не научишь их видеть свою картину, новое поколение будет похоже
на  племЯ  варваров, раскинувшее  лагерь  во  взЯтом  приступом городе.  —ем
порадуют варваров твои  сокровища?  “  них нет к  ним  доступа,  раз они  не
получили ключа к Языку, на котором ты говоришь. „лЯ тех, кто ушел в смертную
сень,  деревнЯ эта была музыкальным инструментом, особой струной была каждаЯ
ограда,  каждое дерево, колодец, дом. “  каждого дерева была своЯ историЯ. ‚
каждом  доме  был  свой  уклад.  “  каждой  ограды  свои  секреты.  Џрогулка
становилась мелодией, каждый шаг звучал по-особому, и ты складывал ту, какую
хотел. Ќо варвар, остановившийсЯ  на постой, не  умеет  заставить петь  твою
деревню.  …му скучно, не  умеЯ проникнуть  вглубь, он  только и  делает, что
наталкиваетсЯ на стены и  рушит их, разорЯЯ  все вокруг. ЊстЯ инструменту за
свое  неумение играть,  он поджигает  его,  чтобы вознаградить себЯ  хотЯ бы
каплей света. Ђ потом сникает и зевает со скуки. Ќужно знать, что горит, длЯ
того  чтобы   свет  был  прекрасен,  как  пламЯ  поставленной  тобой  свечи,
осветившей лик твоего божества. Ќо пламЯ, охватившее твой дом, безмолвно длЯ
варвара -- длЯ него это не жертвенное пламЯ.
     ЊенЯ  преследует видение: новое поколение,  как насильник, вторгаетсЯ в
обжитую раковину  предыдущего.  € мне показалось,  что самое главное  в моем
царстве  --  уклад,  ибо  он  принуждает  человека  передавать  и  принимать
наследство. Њне нужен житель, а не кочевник, приходЯщий неведомо откуда.
     ‚от почему Я принуждаю вас тщательно исполнЯть все обрЯды  и ритуалы, и
с их  помощью Я свЯзываю рвущиесЯ нити, оберегаЯ цельность  моего  народа, с
тем  чтобы  ничего  не потерЯлось из  его  наследиЯ.  „а, конечно, дерево не
печетсЯ  о  своих семенах. Ќалетает  ветер  и уносит их, и  это  благо.  „а,
конечно,  насекомые  не  пекутсЯ  о своем потомстве.  …го растит солнце.  €х
единственное богатство -- телесность, телесность они и передают.
     Ќо что  станетсЯ  с тобой, если некому  взЯть тебЯ за руку и подвести к
собранному меду, он не веществен,  он -- смысл этих вещей. „а, конечно, и ты
увидишь  в книге буквы. Ќо Я  должен изрЯдно  тебЯ помучить,  чтобы подарить
тебе с их помощью ключ к стихам.
     џ настаиваю:  погребение должно быть торжественным. „ело ведь не в том,
чтобы  опустить  тело в землю. „ело в том, чтобы  не потерЯть ничего из того
достоЯниЯ, хранителем которого был усопший, чтобы оно не расточилось, словно
из разбитого сосуда. ’рудно спасти все до  капли. „олго приходитсЯ подбирать
за мертвецами.  „олго придетсЯ тебе оплакивать их, размышлЯть  об  их жизни,
отмечать годовщины. Њного раз придетсЯ тебе оборачиватьсЯ назад и  смотреть,
не потерЯл ли ты чего-нибудь сущностного.
     ’оржественной должна быть и свадьба, что приуготовлЯет вскрик рождениЯ.
€бо дом, укрывающий вас, разом и хранилище, и житница, и запасник. Љто может
перечислить,  что  в  нем содержитсЯ?  Ќужно  и  вам  копить  умение любить,
смеЯтьсЯ, наслаждатьсЯ поэзией, умение  чеканить  серебро,  умение плакать и
размышлЯть, с тем чтобы  в  свой  час  вам было, что передать. џ хочу, чтобы
ваша  любовь  была кораблем,  способным принЯть груз и перевезти  его  через
пропасть, отделЯющую одно  поколение от другого, Я не  хочу, чтобы  она была
сожительством, основанным на проживании собранных запасов.
     ’оржеством  должно быть и поЯвление новорожденного,  он  и  есть  рана,
которую придетсЯ сшивать.
     Џотому Я  требую церемоний и тогда, когда ты женишьсЯ, и когда рожаешь,
и  когда  умираешь,  когда разлучаешьсЯ  и когда приезжаешь  обратно,  когда
начинаешь  строить,  когда  вселЯешьсЯ  в  дом, когда  жнешь  хлеб  и  когда
собираешь виноград, когда начинаешь войну и когда заключаешь мир.
     ‚от почему Я  требую, чтобы ты растил  детей похожими на себЯ. Ќикакому
наставнику  не  передать им  твоего наследства, его  нет в  учебниках. ‹юбой
научит твоего ребенка тому, что ты  знаешь, передав ему твой небольшой запас
разноречивых идей, но,  если отделить его от тебЯ, он лишитсЯ того, чего  не
найдешь  в  учебниках и  не выразишь  в  слове.  ђасти их подобными себе  из
опасениЯ, как бы жизнь длЯ них  не стала безрадостным постоем на  земле, где
гниют сокровища, от которых у них потерЯн ключ.

        CLIV

     ЊенЯ удручают чиновники моего царства, они преисполнены довольства.
     -- ‚се хорошо и так, -- твердЯт они. -- ‚едь совершенство недостижимо.
     ‘пору нет, совершенство недостижимо. Ќазначение его  в том, чтобы сиЯть
тебе подобно путеводной звезде. Ћно направлЯет тебЯ и ведет. € значим всегда
только путь, нет наготовленного, которое позволило бы тебе сесть и отдыхать.
‘тоит исчезнуть  силовому  полю, что напрЯгает  тебЯ,  и вот ты  уже подобен
мертвецу.
     Ђ что,  если мне неинтересна звезда, мне хочетсЯ  сесть и подремать? Ќо
где же ты сЯдешь? ѓде сможешь подремать? џ не вижу места длЯ отдыха. …сли ты
нашел такое и отдыхаешь -- значит, ты что-то преодолел.  Ќо за отдыхом вновь
-- поле боЯ, где ты должен опЯть побеждать. Ќе превращай одержанную победу в
паланкин, настаиваЯ, что носилки и есть жизнь.
     € с  чем, если нет совершенства,  сравнивать тебЯ, твое творение, чтобы
ощутить счастье?

        CLV

     ’ы  удивлен,  что Я  придаю  столько  значениЯ  моим обрЯдам,  полевому
проселку? ’ы удивлЯешьсЯ, потому что слеп.
     ‚зглЯни на ваЯтелЯ, его мучает то, что невозможно сказать словами. „уша
человеческаЯ  неуловима, другое дело -- скелет, что осталсЯ от  мертвеца. €,
стремЯсь передать несказанное, скульптор лепит из глины лицо.
     ’ы идешь,  ты  проходишь мимо его творениЯ, смотришь на вылепленное  им
лицо, может быть, грозное, а может быть, печальное, и продолжаешь свои путь.
Ќо ты уже не тот, что был. —уть-чуть, но все же другой -- другой, потому что
ненадолго, но поглЯдел в другую сторону, ненадолго, но все-таки поглЯдел.
     ‚аЯтель ощущает  невыразимое,  пальцы  его мнут  и мнут глину. ‹ицо  из
глины  он поместил на  твоем пути. € если  ты  следуешь этим путем, то и  ты
почувствовал то, что чувствовал он.
     Ќеважно, что тысЯча лет отделЯет движение его рук от твоего пути.

        CLVI

     Ќалетела  песчанаЯ бурЯ, обрушила на нас обломки хижин дальнего оазиса,
туча птиц укрыла наш лагерь. ‚  каждом из шатров были птицы, они жили с нами
и, не пугаЯсь, охотно садились на плечо, но  им  не хватало пищи, и, что  ни
день, они гибли сотнЯми, мгновенно превращаЯсь в подобие древесной коры. Ћни
заражали воздух, и Я приказал подбирать их. €х складывали в огромные корзины
и ссыпали крошащийсЯ прах в море.
     Љ полудню солнце  побелело от  зноЯ, мы впервые  изнемогали  от жажды и
тогда  увидали  мираж-  ѓеометрически  четкий  город необыкновенно Явственно
отражалсЯ в спокойной воде.  Ћдин из нас, обезумев, пронзительно вскрикнул и
пустилсЯ бежать к городу. џ понЯл: вскрик его, словно вскрик улетающей дикой
утки,  перебудоражил  всех  остальных.  ‚се  были  готовы  бежать  вслед  за
одержимым, толкаЯсь и задыхаЯсь, к миражу, к гибели. Њеткий выстрел сбил его
с ног. Ћн был теперь мертвецом, и только; все образумились.
     Ћдин из моих солдат плакал.
     -- —то с тобой? -- спросил Я его. џ думал, он оплакивает убитого.
     Ќо  он  увидел  на  песке  сухую,  мертвую  птицу  и   оплакивал  небо,
помертвевшее без своих птиц.
     --  Љогда небо лишаетсЯ  крыльев, оно  грозит и человеческой  плоти, --
сказал он.
     Њы  вытЯнули работника из  нутра колодца,  и он потерЯл  сознание, едва
успев дать нам понЯть,  что колодец сух.  ‚  здешних местах  есть  подземные
пресные воды. € на протЯжении  нескольких лет они текли к северным колодцам.
’екли и позволЯли течь по жилам животворЯщей крови. ‘ухой колодец пригвоздил
нас к земле, словно булавка бабочку.
     ‚сем невольно подумалось об огромных корзинах, полных сухой шелухи.
     Ќа следующий вечер мы добрались до колодца ќль Ѓар.
     ‘ наступлением ночи Я собрал проводников.
     --  ‚ы обманули  нас. ќль Ѓар сух.  Љак мне поступить  с вами? —удесные
звезды  украшали  эту  горькую и  великолепную ночь. ‚место воды  у нас были
алмазы.
     -- Љак мне поступить с вами? -- повторил Я проводникам.
     Ќо  что  за польза  от человеческой  справедливости? Њы все должны были
превратитьсЯ в сухую колючку.
     ...‚сходило  солнце и за песчаным маревом казалось треугольным. Ќа наши
лбы будто собрались поставить клеймо.  ‘олнечные  удары валили людей  с ног.
‹юди терЯли разум. Ќо не миражи своими сиЯющими  городами сводили  их с ума.
Ќе  было больше  миражей,  не  было  отчетливого  горизонта, не было  четких
очертаний. Ѓудто дышащаЯ жаром печь, окружал нас песок.
     џ  поднЯл  голову:  в мареве тлела бледнаЯ головешка, готовЯсь  разжечь
пожар.
     "Ѓог собралсЯ нас метить, как скот", -- подумал Я.
     -- —то с тобой? -- спросил Я спотыкающегосЯ на каждом шагу человека.
     -- Ћслеп.
     џ  приказал  оставить в  живых  каждого  третьего  верблюда,  остальным
вспороть  брюхо,  и  мы  выпили  ту  жидкость, что  была  у них  внутри.  Ќа
оставшихсЯ нагрузили пустые бурдюки,  и Я  повел  караван, отрЯдив несколько
человек к колодцу ќль Љсур, о котором слухи были разноречивы.
     -- …сли и ќль Љсур сух, -- сказал Я, посылаЯ их, -- вы  умрете там, как
умерли бы здесь.
     Ћни вернулись через два долгих медлительных  днЯ, которые стоили  жизни
трети моих воинов.
     -- Љолодец ќль Љсур -- окно в жизнь, -- сообщили они.
     Њы напились  и двинулись  к ќль Љсуру, чтобы пить еще и еще и пополнить
наши запасы воды.
     ЏесчанаЯ бурЯ улеглась, и к ночи мы подошли к ќль Љсуру. ‚озле  колодца
росла колючка. Ќо первыми нам бросились в глаза не безлистые скелеты кустов,
а чернильные клЯксы на  них. Њы не понЯли, что это, но, когда приблизились к
кустарнику, клЯксы стали гневно  взрыватьсЯ. ‚ороны облюбовали его  и теперь
шумно  поднЯлись  в  воздух; похоже  было: сорвались лохмотьЯ плоти, обнажив
белизну  костей.  ‘таЯ  была так плотна,  что  заслонила лунный  свет, и  мы
оказались в  потемках.  “летать  они не  хотели  и  долго кружили  над  нами
хлопьЯми черной сажи.
     Њы убили три тысЯчи ворон, потому что у нас кончилось продовольствие.
     Љакое  это было празднество! ‹юди  рыли в песке  печурки,  набивали  их
сушнЯком, что пылал, будто  сено. Ђромат жаркого носилсЯ в воздухе. „ежурный
отрЯд не выпускал из рук  двадцатипЯтиметровой веревки -- пуповины, питающей
нас   жизнью.   „ругой  отрЯд   обносил  водой  лагерь,  словно   обихаживал
апельсиновый сад в засуху.
     Ђ  Я, по своему обыкновению, не спеша расхаживал по лагерю, глЯдЯ,  как
оживают  люди.  Џотом  Я  ушел  от них и,  затворившись в своем одиночестве,
обратил к ѓосподу такую молитву:
     "Ќа протЯжении одного  днЯ,  ѓосподи, Я видел, как иссыхала плоть моего
войска  и  как  она ожила.  Ћна была  корой сухого дерева,  но вот  бодра  и
деЯтельна.  Ќаше  освеженное  тело  отправитсЯ,  куда  только  пожелает.  Ќо
достаточно солнцу час провисеть над нами, как мы будем  стерты с лица земли,
мы и следы наших ног.
     џ слышал, как они смеЯлись  и  пели.  ‚ойско,  которое Я веду за собой,
несет  с  собой груз  воспоминаний.  Ћно --  узел множества жизней,  текущих
вдалеке. Ќа моих воинов надеютсЯ, из-за них мучаютсЯ, отчаиваютсЯ, радуютсЯ.
‚ойско  мое не обособленность, оно -- частичка огромного  целого. € все-таки
достаточно  солнцу час провисеть над нами, как мы будем стерты с лица земли,
мы и следы наших ног.
     џ  веду  своих  воинов   завоевывать  оазис.  Ћни  станут  семенем  длЯ
варварских племен. Ћни принесут  наш уклад  людЯм, которые о нем  не ведают.
Њои воины, что сейчас едЯт, пьют и живут, как счастливое стадо, попавшее  на
плодородную равнину, изменЯт  все вокруг себЯ -- не только Язык и обычаи, но
и храмы, и крепости. Ћни перегружены силой, котораЯ стронет с места вереницу
веков.  Ќо  достаточно солнцу час провисеть над  нами, как мы будем стерты с
лица земли, мы и следы наших ног.
     Ћни  об  этом не знают.  €м хотелось пить, они напились и счастливы. Ќо
колодец  ќль  Љсур спас  длЯ жизни стихи, города  и  чудесные висЯчие  сады,
потому что Я решил  украсить садами пустыню. ‚ода колодца  ќль Љсур изменила
облик мира. Ќо стоит  солнцу час провисеть  над нами, как  мы будем стерты с
лица земли, мы и следы наших ног.
     ’е, что вернулись первыми, сказали: "Љолодец ќль Љсур -- окно в жизнь".
Ђнгелы уже  приготовились  собирать мое  войско,  словно  сухую кору  в свои
корзины,  и опрокидывать  в ’вою  вечность. Њы  сбежали от  них через  узкий
прокол  иглы.  џ  смотрю  на  своих  людей  и  никак   не  могу  опомнитьсЯ.
„авным-давно, поглЯдев на Ячменное поле под солнцем, -- Ячмень -- равновесие
грЯзи  и  света, способное  напитать  людей,  -- Я увидел  в  Ячменном  поле
незримый путь, не ведающий, каким повозкам он  служит и куда ведет. ’еперь Я
вижу: поднЯлись города, храмы,  крепости и чудесные висЯчие  сады из колодца
ќль Љсур.
     Њои солдаты пьют воду и думают только о своих животах. „овольство их --
животное довольство стада. Ћни сгрудились вокруг прокола иглы. ‚ глубине его
-- колыханье черной воды, стоит ведру ее потревожить. Ќо когда вода эта поит
сухое зерно, которое не  знает иной  радости, кроме радости  пить,  в  зерне
пробуждаетсЯ неведомаЯ дотоле мощь и тЯнутсЯ вверх города, храмы,  крепости,
расцветают чудесные висЯчие сады.
     Ќо  сбудусь Я в своем народе, только если ’ы будешь ключом свода, нашей
общей  мерой, смыслом  и длЯ  друзей,  и  длЯ врагов.  …сли ’ы нас оставишь,
ѓосподи,  и  Ячменное поле, и колодец ќль Љсур, и  мое войско  -- лишь груда
камней. ‘тараЯсь узреть в них ’ебЯ, Я различу стрельчатый город, что тЯнетсЯ
вверх, к звездам".

        CLVII

     ‚скоре  нас  разглЯдывал  город.  Ђ мы -- мы видели лишь  его небывалой
высоты  красные  стены, они высокомерно  повернулись к  пустыне,  словно  бы
изнанкой,  нарочито  лишенной   всЯческих  украшений,  выступов  и   зубцов,
откровенно не предназначенной длЯ взглЯдов со стороны.
     ’ы разглЯдываешь город, а он разглЯдывает тебЯ. Ћн вздымает против тебЯ
свои башни.