столковались между собой, им нужно отвлечьсЯ и от  гвоздей,  и от
досок и повстречатьсЯ на корабле.
     € Я отошел в сторону и обратил к ѓосподу такую молитву:
     -- Џротиворечащие друг другу истины -- истину врача и истину солдата --
Я принимаю как преходЯщие, ѓосподи, и, думаю, не на  моей ступеньке отыщетсЯ
длЯ них ключ,  который станет ключом свода. џ не  сливаю вместе, превращаЯ в
теплое пойло, ледЯной напиток и кипЯщий. џ не хочу, чтобы  кое-как  наносили
удары и лечили кое-как. џ наказываю врача, который ленитсЯ лечить, наказываю
солдата, который ленитсЯ наносить удары.  —то мне  за дело, если  дразнЯтсЯ,
показываЯ Язык  друг другу, слова? €бо возможно, что только вот эта ловушка,
части  которой так  не подходЯт друг другу, поймает желанную  мне  добычу --
человека с такими достоинствами, а не другими.
     џ  ищу  на ощупь  ’вои силовые линии,  ѓосподи! ‘ моей ступеньки они не
очевидны. џ могу  сказать, что правильно выбрал  свои  обрЯды и уклад,  если
случитсЯ вдруг  так, что благодарЯ им Я почувствую себЯ свободным  и вздохну
полной грудью. џ  работаю  подобно  скульптору, он обрадовалсЯ,  нажав левым
пальцем  на глину посильнее.  Џочему -- он объЯснить не может. Ћднако именно
так он наделил глину властью.
     џ  тЯнусь  к ’ебе,  ѓосподи, словно  дерево, повинуЯсь  силовым линиЯм,
заложенным  в семечке. ‘лепой, ѓосподи, ничего не  знает об  огне. Ќо в огне
есть силовые  линии,  и к ним чувствительны  ладони. € вот  он  ищет  огонь,
спотыкаЯсь о камни и обдираЯсь о колючки, ибо любое преображение болезненно.
ѓосподи, по ’воему милосердию Я карабкаюсь к ’ебе по склону, чтобы сбытьсЯ.
     ’ы не снизойдешь до своего творениЯ, ѓосподи, Я познаю на ощупь и тепло
огнЯ,  и стремление  к  небу семечка.  ‚едь  и  гусеница  ничего не знает  о
крыльЯх. џ не верю, что познание мне даст ЯвившийсЯ с неба ангел, как бывает
это  на  представлении  в  кукольном  театре.  —то  он  может  мне  сказать?
Ѓессмысленно   говорить  о  крыльЯх  --  гусенице,  о  корабле  --  кузнецу.
„остаточно, если  зодчий воодушевлен  творческим  замыслом и создал  силовые
линии  кораблЯ.  ‡ародыш -- силовые линии  крыльев. ‘емечко -- силовые линии
дерева. Ђ ты, ѓосподи, просто-напросто есть.
     Ћдиночество мое,  ѓосподи,  по временам, будто  лед. € Я  прошу тебЯ  о
знамении в ледЯной пустыне моего  одиночества. Ќо  ты послал  мне  сон,  и Я
понЯл: любое знамение тщетно, ибо если ты на одной со мной ступеньке, то как
’ебе заставить менЯ расти  дальше? Ђ с собой, ѓосподи,  таким, каков Я есть,
мне делать нечего.
     Џоэтому Я иду, обращаЯ  к  ’ебе безответные  молитвы,  и поводырем мне,
слепцу,  только  слабое тепло  на старых  моих ладонЯх. џ пою ’ебе хвалу  за
безответность, ѓосподи, ибо если найду то, что ищу, значит, Я сбылсЯ.
     …сли ’ы снизойдешь вдруг к человеку легким ангельским шагом, значит, он
уже сбылсЯ. € не будет больше ни строгать, ни ковать, ни воевать, ни лечить.
€  не  выметет  свою  комнату,  не поцелует  любимую.  …сли он увидит  ’ебЯ,
ѓосподи,  то станет  ли  от  ’ебЯ удалЯтьсЯ и славить  ’ебЯ с помощью людей?
Љогда храм выстроен, Я любуюсь храмом и не вижу камней.
     ...ѓосподи,  Я  стал  стариком,  во мне  слабость  дерева, чувствующего
близость  зимы. џ устал от моих врагов, моих друзей. ЊенЯ тЯготит мысль, что
Я принужден и убивать, и исцелЯть  разом, ибо ты, ѓосподи, вменил мне в долг
превозмочь все противоречиЯ, что сделали столь жестокой мою судьбу. Џринудил
менЯ  подниматьсЯ  от  одной  бездны  вопросов  к  другой  ради  того, чтобы
приникнуть к ’воему молчанию, ѓосподи!
     ѓосподи,  прошу  ’ебЯ, пусть Я  догоню возлюбленного моего  врага,  что
покоитсЯ на севере  от моего царства, и геометра, моего единственного друга,
--  Я, который  --  увы! -- уже перешел  перевал и оставил за перевалом свое
поколение, словно на противоположном склоне горы.  Џусть  мы  станем  едины,
ѓосподи, во  славу  ’вою,  заснув  в  раскрытой  ладони  песков,  где Я  так
неустанно трудилсЯ.

        CCXIV

     “дивительно мне твое пренебрежение к земле. ’ы ценишь лишь произведениЯ
искусства:
     -- Љак  неотесан  твой друг, как ты можешь дружить с ним? Љак  выносишь
его недостатки? ’ерпишь запах? џ знаю только одного человека, который был бы
достоин тебЯ...
     € дереву ты сказал  бы:  "„лЯ чего  ты  опускаешь корни в навоз?  —тить
можно только цветок и плод".
     Ќо Я живу только тем, что преображаю. џ  -- путь,  кладь, повозка. Ђ ты
бесплоден и подобен смерти.

        CCXV

     Ќеподвижно  стоите  вы, ибо,  уподобившись  кораблю,  что,  причалив  к
пристани, расцветил  причал  привезенными  грузами --  золотой  парчой, алым
перцем, слоновой костью,  -- к нам причалило  само  солнце  и заливает медом
света пески, начинаЯ день. ‚ы застыли  в неподвижности, дивЯсь краскам зари,
что играет над холмом, прЯчущим колодец. Ќеподвижны верблюды,  неподвижны их
тени-великаны.  Ќи один верблюд не шевельнетсЯ, они знают: скоро дадут пить.
Ќо пока все застыло в ожидании. ‚оды  еще не дают. …ще  не принесли огромные
кувшины. €, уперев в бока руки, ты вглЯдываешьсЯ вдаль и  спрашиваешь: "—его
они там замешкались?"
     ’е, что спускались в нутро колодца и освобождали его от песка, отложили
лопаты в сторону и скрестили на груди руки. Ћни улыбнулись, и ты понЯл: вода
есть. —то такое человек в пустыне, как  не слепой  щенок,  что, тычась, ищет
материнский сосок?  “спокоилсЯ и  ты и  улыбнулсЯ.  €  погонщики улыбнулись,
глЯдЯ на  твою  улыбку ‚се вокруг улыбнулось -- залитые солнцем пески,  твое
лицо,  лица  твоих  помощников и, похоже,  твои  верблюды,  там, внутри, под
ворсистой корой,  ибо  ведомо и  им, они скоро напьютсЯ, а пока,  предвкушаЯ
наслаждение,  они застыли  в неподвижности. Џора рассвета сродни редкостному
мигу  в   открытом  море:  прорвалась  завеса  туч  и   хлынуло  солнце.  ’ы
почувствовал  вдруг, как близок ѓосподь, и не ведаешь сам -- почему,  видно,
от щедрот расточаемой вокруг  благодати (благодать источает и живой колодец,
в  пустыне колодец всегда подарок, ожидаемый  всегда  и  всегда  нежданный),
видно, от блаженного предвкушениЯ  воды, ощущаЯ  его,  вы  и замерли  пока в
неподвижности.  €бо стоЯт  неподвижно,  скрестив  на  груди  руки,  те,  что
отбросили свои лопаты, они  не двигаютсЯ. € ты, уперев в  бока руки,  стоишь
неподвижно на холме и  смотришь на  ту же отдаленную точку на  горизонте. Ќе
пустились в путь верблюды с  огромными тенЯми, что выстроились  в цепочку на
песчаном склоне. Ќет еще тех, что  несут водопойные желоба, откуда все будут
пить, и ты продолжаешь спрашивать: "—его они там замешкались?" Ќичего еще не
осуществлено, все только обещано.
     € вы живете пока улыбкой. „а, скоро вы насладитесь водой, котораЯ будет
длЯ вас удовольствием -- любовью. Ђ сейчас люди, пески, верблюды,  солнце --
одно  целое, их  слила воедино круглаЯ  дыра посреди камней, и если все  они
разнЯтсЯ  между   собой,   то   не  больше,   чем  разнаЯ   утварь   единого
свЯщеннодействиЯ, предметы ритуала, слова песнопениЯ
     Ђ ты -- верховный  жрец, что будет главенствовать,  ты --  генерал, что
будет  распорЯжатьсЯ,  ты  --   будущий  церемониймейстер,  ты  стоишь  пока
неподвижно,  уперев  в бока руки,  удерживаЯсь  от  распорЯжений  и вопрошаЯ
горизонт, откуда должны принести водопойные  желоба, чтобы все напились. €бо
недостало  еще   одной   чаши   длЯ   свЯщеннодействиЯ,  одного   слова  длЯ
стихотворениЯ,  одной  пешки длЯ  победы,  одной  приправы  длЯ  праздничной
трапезы, генерала длЯ свадьбы и камнЯ длЯ часовни, чтобы наконец все увидели
ее  и  преклонились. Ќо где-то там идут те, что несут  водопойные желоба, и,
когда  они  наконец   поЯвЯтсЯ,  ты  им   крикнешь:  "ќй,  вы   там,  а  ну,
поторапливайтесь!"  Ђ  они  не ответЯт.  Ћни  взберутсЯ на холм. ‚станут  на
колени,  чтобы  приладить  то, что  принесли. € тогда  ты  взмахнешь  рукой.
‡аскрипит веревка, что помогает земле  рожать воду, и, качнувшись,  медленно
двинетсЯ в путь процессиЯ верблюдов. Ђ люди, заботЯсь о необходимом порЯдке,
будут   грозить   им   палками  и   гортанно   командовать.   ’ак   начнетсЯ
свЯщеннодействие утолениЯ жажды при неторопливо подымающемсЯ солнце.

        CCXVI

     € опЯть  пришли ко мне логики, историки, критики и принЯлись  выводить,
следуЯ от  следствиЯ к следствию,  свои системы и  подтверждать их доводами.
‘истемы их были безукоризненно точны. € одна убедительнее другой показывали,
какое царство поможет, освободит, напитает и обогатит человека.
     „ав им наговоритьсЯ вдосталь, Я спросил их:
     --  Џрежде чем стрекотать  о человеке, сказали бы  мне, что, по-вашему,
важно длЯ человека и что в человеке важно...
     € они застрекотали опЯть, сладострастно забрасываЯ менЯ новыми схемами,
ведь  стоит предложить  любителЯм слов  новую  возможность  поговорить,  они
ухватЯт за гриву  любимого конька и поскачут  по неосторожно  открытой тобой
дороге,  словно  кавалерийский отрЯд, звенЯ  и  сиЯЯ саблЯми, вздымаЯ облако
пыли и буйный ветер бешеной скачки. Ќо никуда не прискачут.
     --  ’ак вот, -- сказал Я им,  когда они спешились, ожидаЯ похвалы (люди
этого племени бегут не на помощь, а длЯ того, чтобы их заметили, услышали их
топот,  залюбовались  головокружительными  трюками и кувырками,  и  поэтому,
заранее  предвкушаЯ  похвалу, принимают скромный вид), --  так  вот,  как  Я
понЯл, вы собираетесь позаботитьсЯ о самом важном в человеке и длЯ человека.
Ќо  если  Я правильно понЯл, ваши  системы поощрЯют  в  человеке как главное
толщину его живота,  -- конечно, живот существенен, но он -- средство, никак
не цель,  благополучием живота вы обеспечиваете надежность  повозки,  --  вы
печетесь о  здоровье человека, и оно существенно, но и здоровье -- средство,
а не цель, состоЯние внутренних органов  все равно что состоЯние колесиков в
механизме. ‘тало быть, вы  печетесь о количестве повозок. Љонечно, и Я хочу,
чтобы царство  было  многолюдно,  чтобы люди в нем были сыты и  здоровы.  Ќо
очевидное -- еще не главное, ибо ваши подопечные пока не более чем материал,
дробнаЯ вещность. ’ак  как  же поступать с ней? Људа вести? —то  дать, чтобы
она росла и облагораживалась? €бо все -- только путь, кладь, повозка...
     Ћни говорили  мне  о  человеке, как говорили  бы  о салате.  €  главное
достоинство этого салата было в том, что он не переведетсЯ у менЯ в огороде.
     —то  им  ответишь?  Ѓлизорукие  скудоумцы  всегда  занЯты  чернилами  и
бумагой, но никогда -- смыслом стихотворениЯ.
     € Я добавил:
     -- џ люблю подлинность, люблю основательность. Ќе терплю, когда калечат
мечту. ‚олшебные острова Я обживаю как весомую  конкретность. џ не похож  на
делЯг,  чьи головы туманит  мечтательный  хмель, -- ибо прежде  всего  Я чту
опыт.  “мение танцевать Я ставлю выше  умениЯ брать и давать взЯтки, скупать
драгоценности,  злоупотреблЯть служебным положением; от танцев  куда  больше
удовольствиЯ,  и  назначение  их  куда  более  очевидно.  Ќакопленным  тобою
богатствам  потом все равно придетсЯ искать  применение,  а  поскольку танец
трогает  человеческое  сердце,  ты   возьмешь  на  содержание   какую-нибудь
танцовщицу,  но,  ничего не смыслЯ в танцах, ты выберешь  бездарно  и, таким
образом, ничего  не приобретешь.  Ђ Я?  џ смотрю, Я  вслушиваюсь,  --  но  в
молчании моей любви не слушаю слов, -- и могу поклЯстьсЯ: нет  длЯ  человека
ничего драгоценней запаха  воска  в один-единственный, необыкновенный вечер,
золотой,  светЯщейсЯ на восходе или закате пчелки, черной жемчужины, ничьей,
прЯчущейсЯ пока в глубине  морЯ. „а и сами делЯги, -- Я видел это, -- свое с
трудом  накопленное  богатство,  собранное  взЯтками,  злоупотреблениЯми  по
службе,  скупкой, продажей,  рабским трудом, бессонными ночами, потраченными
на разработку финансовых операций и проверку счетов, так вот, свое богатство
они  вкладывали  в  орех  величиной  с ноготь,  на  вид он  сродни  граненой
стеклЯшке, и зоветсЯ бриллиантом, -- ценностью его наделило свЯщеннодействие
поиска в темных глубинах земли, и то же свЯщеннодействие сделало драгоценным
запах  воска,  мерцание  золотой  пчелки.  –еной собственной  жизни  спасают
бриллиант от грабителей.
     ѓлавный дар был открыт мне  --  дар  дороги,  которую нужно преодолеть,
чтобы  настал праздник.  —тобы судить о  твоем благородстве, Я должен знать,
что ты празднуешь и что твой праздник говорит сердцу, ибо каждый праздник --
веха  на твоем  пути,  преодоленный порог, оставленный  позади кокон; он то,
откуда  ты идешь, и то, куда ты пришел. ’олько так Я могу узнать, что ты  за
человек   и  стоит  ли  тратить  усилиЯ  на  благоденствие  твоего   живота,
преуспеЯние, преумножение и здоровье.
     Ќо длЯ  того чтобы направить тебЯ вот по этой дороге, а  не по  другой,
нужно, чтобы  ты возжаждал вот этого, а не иного; твоЯ жажда и будет залогом
твоего роста, она облагородит тебЯ, направит твои  шаги, пробудит творческий
дух. „остаточно страсти к морю, чтобы облагородить тебЯ  и дождатьсЯ от тебЯ
кораблей.  џ  должен  знать,  чего  заставлЯешь  ты  жаждать  жителей своего
царства.  €бо любовь  --  это  жажда  любви,  благородство --  стремление  к
благородству,  радость от черной жемчужины --  надежда,  что  однажды  и  ты
добудешь ее из морских глубин.

        CCXVII

     Ќет,  не думай, что целое -- это сумма  отдельных частей.  "Ћт этих нам
ждать нечего,  -- сказал  ты, придЯ ко мне. -- Ћни грубы, жадны, себЯлюбивы,
подлы  и  вдобавок трусы". ’ы и о камнЯх мог бы сказать  мне, что они грубы,
шероховаты, недвижимы, непробиваемы, а между тем  именно из них творЯт нечто
совершенно иное: статую или храм. џ убеждалсЯ не однажды, что целое ни в чем
не  подобно  составлЯющим его частЯм.  Џоговори с каждым в любом из соседних
племен  и  убедишьсЯ:  каждый  в  отдельности   ненавидит  войну,  не  хочет
отлучатьсЯ  от семейного очага, любит  жену,  детей и домашние праздники, не
желает проливать кровь, ибо добр, кормит свою собаку, гладит осла, не терпит
воровства,  занЯт собственным домом, до блеска полирует пол,  красит  стены,
ухаживает за своим садом. Џослушав его,  ты скажешь: "Њирно их  царство, они
живут  любовью к  миру..."  Ћднако  царство  их похоже на  супницу,  где, не
утихаЯ, кипЯт  войны. €  доброта, нежность,  жалость  к животным, восхищение
цветами, присущие каждому из жителей, -- необходимые компоненты  колдовства,
ведущего к скрежету клинков в точности так же, как снег, елка и горЯчий воск
наколдовывают взволнованное  биение твоего сердца, но и там, и  здесь добыча
ничуть не похожа на ловушку.
     Ђ как судить о  дереве по  его частЯм?  Џо  составлЯющим его элементам?
ђазве, говорЯ  об апельсиновом  дереве,  ты  коришь его  за  черноту корней,
горечь  древесины, клейкость или шероховатость  коры, за кривизну веток? —то
тебе до  того, из чего это дерево сложено? Ћб  апельсиновом дереве ты судишь
по апельсинам.
     €  в точности  то  же  самое  Я  скажу  о  тех,  кого  ты  изгонЯешь  и
преследуешь. Љаждый по отдельности он  вот такой -- такой или вот этакий, но
что мне  за дело до  того, каков по отдельности каждый в толпе. „ерево времЯ
от времени приносит мне души, похожие на клинок, они отдадут тело пыткам, но
не  согнутсЯ,  вопреки  трусости большинства;  приносит оно изредка  и столь
прозорливый взглЯд,  что он сквозь тщету  оболочек  прозревает истину, будто
сквозь  кожуру  --  мЯкоть   плода,  прозорливые  вопреки  низменным  вкусам
большинства смотрЯт из окна своей мансарды на звезды и живут,  питаЯсь лучом
света, -- и мне довольно этой малости. ’о, что ты видишь как противоречие, Я
считаю необходимым условием жизни. „ерево  --  условие существованиЯ  плода,
камень  --  храма,  люди -- условие существованиЯ той единственной души, что
озарит светом все  племЯ. € поэтому доброту,  мечтательность,  любовь к дому
мне  так  легко  переодеть  в  военные  сапоги, ибо  именно  они необходимые
компоненты длЯ кипЯщей супницы войны, несмотрЯ на свое с ней
     несходство, именно они,  а вовсе не чума, не преступление и не голод. џ
прощаю  людЯм их недоброту, немечтательность, нелюбовь к  дому (похоже,  они
слишком  долго  кочевали),  прощаю,  потому  что,  может  быть,  именно  так
нарождаетсЯ в ком-то благородство. ’ак как мне предвидеть при помощи логики,
что  выводит одно следствие из другого? ‹огики в переходе с  одной ступеньки
на другую нет.

        CCXVIII

     ќти люди, приукрашиваЯ  себЯ, хотЯт  тебЯ  уверить, будто  днем и ночью
одушевлены страстью. ‚рут.
     ‘оврет  дозорный  на крепостной стене,  если вдруг начнет  повествовать
тебе о своей негасимой любви к городу. Ћн думает об ужине.
     ‘оврет поэт, если будет твердить тебе день и ночь об опьЯнении поэзией.
€ у него временами болит живот, и тогда на стихи ему наплевать.
     ‘оврет  влюбленный,  утверждаЯ,  что  день  и  ночь   молитсЯ  на  свою
возлюбленную. …го  отвлечет  блоха,  куснув  его.  €ли обычнаЯ скука,  и  он
зевнет.
     ‚рет   путешественник,  рассказываЯ,   что  днем  и   ночью  восхищалсЯ
необыкновенными красотами. ‚ сильную качку его тошнило.
     ‚рет праведник, говорЯ, что днем и ночью созерцает ѓоспода. € у ѓоспода
есть приливы и отливы, как у морЯ, Ћн оставлЯет иногда праведника, и Ћн тоже
бывает сух, будто обнажившаЯсЯ галька.
     ‚рут те, кто говорЯт, будто день и ночь оплакивают своих мертвых. Њожно
ли оплакивать их день и ночь, если и любить их день и ночь  было невозможно?
…сли  при жизни с  ними ссорились,  от  них уставали,  не чувствовали  к ним
любви?  Љонечно, мертвый всегда ближе живого, ибо он уже сбылсЯ и нет в  нем
больше противоречий. Ќо ты не верен и своим мертвым.
     ‚рут  все,  кто  не  признаетсЯ,  что  временами  бывают  опустошены  и
равнодушны. ‚рут, потому что не вникли  в суть вещей. ‘лыша об их  негасимом
рвении,  ты  веришь  в  их  преданность и  начинаешь  сомневатьсЯ  в  своей,
краснеешь за собственное бесчувствие. ’ы  менЯешь  голос и  выражение  лица,
если ты в трауре и на тебЯ смотрЯт.
     Ќо  Я знаю,  неизменной  бывает только одолевающаЯ  тебЯ  скука. Ћна --
свидетельство  немощи  твоей души, что  не  в  силах  разглЯдеть  за дробной
вещностью -- картину. ’ак скучает, глЯдЯ на деревЯнные  фигурки, не знающий,
что такое шахматы. …му невдомек, сколько они таЯт в себе. Ќо если изредка за
твою  преданность кокону тебЯ, дозорного,  поэта, верующего, влюбленного или
путешественника, вознаградЯт озарением, не  жалуйсЯ, что не видишь постоЯнно
того, что так высоко вознесло тебЯ. €бо озарение бывает столь пламенным, что
может сжечь зрЯщего. € праздник не может длитьсЯ все дни подрЯд.
     ’ак что ты не прав,  корЯ и осуждаЯ людей за бесчувственность, осуждаЯ,
ты похож на косоглазого пророка, что день и  ночь раздувает в себе свЯщенный
пламень гнева. џ знаю: свЯщеннодействие,  утонув  в  обыденности,  покажетсЯ
мертвой  рутиной.  ‘тремление к  добродетели обернетсЯ однажды  жандармскими
порЯдками. ‚ысокие принципы станут  ширмой длЯ недостойных игр. Ќо  почему Я
должен огорчатьсЯ? џ прекрасно знаю, что человеку случаетсЯ и поспать. ‘тану
ли Я жаловатьсЯ,  что  он  так  бездеЯтелен? џ  ведь знаю:  дерево совсем не
цветок -- оно неистощимаЯ возможность цветениЯ.

        CCXI

     џ хотел взрастить в тебе  любовь к брату.  Ќо с любовью взрастил и боль
разлуки с ним. •отел взрастить любовь к жене. € взрастил боль разлуки с нею.
•отел взрастить  любовь  к  другу,  взрастил  боль разлуки с  другом;  стоит
выкопать колодец, как рождаетсЯ тоска по колодезной воде.
     €  Я понЯл:  разлука  с  женой,  другом, братом длЯ тебЯ больнее  любых
других бед, --  и  решил исцелить  тебЯ, научив не  разлучатьсЯ. €бо далекий
родник длЯ умирающего  в пустыне от  жажды слаще, чем  мир, где  вообще  нет
родников. € даже если ты изгнан из своей земли навеки, услышав, что дом твой
сгорел, ты заплачешь.
     Ѓлизость дальнего  благотворна:  тебе  кажетсЯ,  дерево  тЯнет  к  тебе
издалека свои ветки и дарит тень. џ решил исцелить тебЯ, ибо Я -- обживающий
и хочу показать тебе, где жить.
     Џомни  сладость  любви  по прощальному поцелую  --  ты  поцеловал жену,
потому  что  утренний луч позолотил твои  апельсины, уложенные пирамидой  на
спине осла, и, позолотив, позвал в дорогу, торопЯ не опоздать на рынок. †ена
тебе улыбнулась. Ћна стоит на пороге, приготовившись, как и ты, принЯтьсЯ за
свою  работу,  она  подметет дом,  вычистит кастрюли и приметсЯ  за стрЯпню,
думаЯ  о  тебе, стрЯпаЯ  как сюрприз что-то  вкусненькое.  "‹ишь  бы  он  не
вернулсЯ слишком рано, -- думает она, -- а то мне не успеть,  и не получитсЯ
у  менЯ  никакого сюрприза".  ‚ы неразлучны, хотЯ  кажетсЯ на взглЯд, что ты
ушел далеко-далеко, а она не хочет, чтобы ты  возвращалсЯ. Ќо куда  ты ушел,
раз твое странствие служит дому? ’ы трудишьсЯ ради радости и весельЯ  в нем.
Ќа  свой заработок ты задумал купить ковер из  пушистой шерсти  и серебрЯный
браслет жене. Џоэтому ты и поешь дорогой, ты пребываешь в мире любви, хоть и
кажетсЯ,  будто  ты  удалЯешьсЯ  от  дома.  ’ы строишь  свой  дом,  подгонЯЯ
хворостиной осла, поправлЯЯ корзины  и протираЯ глаза, потому  что еще очень
рано. ’ы  ближе к своей жене, чем в час  досуга, когда  сидишь  на  пороге и
смотришь  вдаль,  не думаЯ даже  обернутьсЯ и порадоватьсЯ  своему  царству,
мечтаЯ, как повеселишьсЯ  на свадьбе в дальнем селенье, думаЯ  о своем друге
или завтрашних трудах.
     Ќо вот  ты  проснулсЯ  окончательно,  тебЯ  разбудил  твой  ослик,  ему
вздумалось  проЯвить  усердие, и  его  копыта  дробнее застучали  по  камнЯм
дороги, цоканье показалось  тебе  песенкой, и  ты  наслаждаешьсЯ  начавшимсЯ
утром. ’ы улыбаешьсЯ. Џотому что уже выбрал лавочку, где  купишь  серебрЯный
браслет.  ‡наешь  ты и старика  хозЯина. Ћн обрадуетсЯ тебе, потому что вы с
ним друзьЯ. ђасспросит о жене, о ее здоровье, потому что она у тебЯ изЯщнаЯ,
хрупкаЯ. Ћн  наскажет о твоей  жене столько хорошего, так проникновенно, так
прочувствованно, что  и самый неотесанный бродЯга, наслушавшись его  похвал,
сочтет  ее достойной золотого браслета.  Ќо ты  только вздохнешь.  Ќичего не
поделать,  такова жизнь.  ’ы  не  король.  ’ы  торгуешь  овощами. ‚здохнет и
торговец.  Ќавздыхавшись  вдоволь,  вы  отдадите дань почтениЯ недостижимому
золотому  браслету, и  тогда  хозЯин покажет  тебе серебрЯные,  те,  что ему
больше всего  по душе. "Ѓраслет,  --  приметсЯ он  объЯснЯть тебе, -- должен
быть тЯжелым. Ђ золотые, они ведь легкие. ‘мысл браслета мистический. Ћн  --
звено в цепи,  что привЯзывает вас друг к другу. €  любЯ, сладко чувствовать
тЯжесть цепи.  ‚от жена твоЯ изЯщно  приподнЯла руку и поправила  покрывало,
она  почувствовала  тЯжесть браслета,  и у нее стало  легко  на  сердце". €з
задней комнаты он  вынесет тебе самые тЯжелые браслеты, попросит убедитьсЯ в
их тЯжести, взвешиваЯ их на ладони,  полузакрыв глаза и прикидываЯ, будут ли
они тебе в радость. € ты тоже  взвесишь браслет на ладони  и  тоже прикроешь
глаза. ’ы похвалишь браслет и еще раз вздохнешь. Ќичего  не поделать, такова
жизнь. ’ы  не караванщик богатого каравана. “ тебЯ один ослик. € ты покажешь
на ослика, что ждет у порога,  ослика, который не так-то  силен,  и скажешь:
"Ѓогатства мои так невелики, что сегоднЯ поутру под их тЯжестью он  пустилсЯ
рысью".  ‚здохнет  и  торговец.  Ќавздыхавшись вдоволь,  вы почтите  тЯжелый
серебрЯный браслет,  и хозЯин  разложит перед тобой  легкие,  потому  что, в
конце  концов, самое  главное  в браслете чеканка,  и  чеканка  должна  быть
тонкой. Ћн покажет тебе и тот браслет, который ты задумал купить. €бо ты все
решил заранее, как мудрый государственный  муж. € отложил часть заработка на
ковер из пушистой шерсти, на новые грабли, на пропитание...
     ‚от теперь вы танцуете сложный танец всерьез, старик ювелир знает людей
и,  если догадаетсЯ, что ты у него на  крючке, ни за что  не выпустит из рук
леску.  € ты  говоришь, что браслет  длЯ тебЯ слишком  дорог, и  уходишь. Ћн
зовет тебЯ обратно. Ћн  твой друг. Ђ жена у тебЯ такаЯ красиваЯ,  ради твоей
красивой жены  он  сбавит  цену.  Ћн себе  не простит,  если такой  чудесный
браслет    попадетсЯ   неуклюжей   дурнушке.   ’ы    нехотЯ   возвращаешьсЯ.
Њедленно-медленно, будто идешь себе  и гулЯешь. Ќедовольно  поджимаешь губы.
‚звешиваешь на ладони  браслет. Ћни, в  общем-то, мало чего  стоЯт,  если не
тЯжелы. € серебро, оно всегда такое тусклое. ’ы еще не решил, купить ли тебе
невзрачный  браслет  или чудесную пеструю ткань, которую ты приметил в одной
из лавок. Ќо опасно выказать и слишком  большое пренебрежение, если торговец
потерЯет надежду что-то  тебе продать, он разочаруетсЯ и позволит тебе уйти.
€  тогда  тебе  придетсЯ  краснеть, путаЯсь в неуклюжих причинах, по которым
тебе пришлось к нему вернутьсЯ.
     Љонечно, тот, кто ни бельмеса не  смыслит в  людЯх,  сочтет,  что здесь
танцует скупость, -- нет, тут танцует любовь.  “слышав  разговоры  об  осле,
овощах, философствование о  серебре  и  золоте, добротности  и тонкости  его
отделки,  видЯ, как ты  уходишь  и возвращаешьсЯ,  он сочтет, что сейчас  ты
далеко-далеко  ушел  от  дома.  Ќо  именно  сейчас  ты и  живешь  в нем.  ’ы
исполнЯешь ритуальный танец любви, танец дома, и, значит, как ты можешь быть
вне  дома  или  любви? ’вое  отсутствие не  отделЯет тебЯ, но  свЯзывает, не
отъединЯет --  сближает. €  можешь ли  ты мне  указать границу,  за. которой
отсутствие становитсЯ отъединением? …сли ритуальный танец насыщен и напрЯжен
и  ты  въЯве видишь божество,  с которым сливаешьсЯ и которому служишь, если
твое божество воодушевлЯет тебЯ, кто разлучит тебЯ с твоим домом или другом?
џ  знал сыновей, которые говорили мне:  "Ћтец  умер, не достроив левое крыло
дома.  џ достроил его.  Ќе  кончил  сажать деревьЯ. џ  посадил  их. Њой отец
завещал мне свое  дело. џ  продолжаю  его". €ли: "Ћн завещал мне быть верным
королю. џ верен ему". € Я чувствую: отец в этом доме жив.
     Ћ  друге  и о тебе. …сли не в  нем и не в тебе  -- питающий вашу любовь
корень, если  один  и  тот же  Ѓожественный  узел свЯзывает  длЯ вас воедино
дробный и  разноликий  мир, то нет расстоЯниЯ, нет времени, которое могло бы
вас разлучить, ибо от  божества, которое вас объединило, не отторгнут вас ни
мир, ни мор, ни смерть.
     џ знал старика садовника, он рассказывал мне о своем друге. „олго-долго
они жили, как братьЯ, пили по вечерам чай, праздновали праздники, спрашивали
друг у друга совета, делились  тайнами. ‘о  временем слова потерЯли длЯ  них
былую  цену,  и,  когда  окончив дневные  труды, они вечерами  прогуливались
вместе, то шли молча, поглЯдываЯ на цветы, сады, небо, деревьЯ.  € если один
кивал  головой на розу, то другой наклонЯлсЯ и,  увидев проеденный гусеницей
лист,  тоже  огорченно  покачивал  головой.   €  одинаково  радовались   они
раскрывающимсЯ бутонам.
     Ќо  случилось так,  что  один  купец  нанЯл  друга  этого  садовника на
несколько  недель погонщиком в  свой караван. Ќа караван  напали разбойники,
его  занесло  в  другую  страну,  а  дальше  войны,  бури,  кораблекрушениЯ,
разорениЯ, смерть  и  труды во имЯ куска хлеба качали  его  на своих волнах,
будто море утлую лодку, переносЯ  от одного сада к  другому, пока не занесло
на край света.
     € вот уже на  старости  лет,  после долгих  лет молчаниЯ, мой  садовник
получил  от  своего друга письмо. Ѓог знает, сколько  лет оно странствовало.
Ѓог знает, сколько  повозок, всадников,  кораблей  и караванов  везли его  с
упорством морских волн, пока не  принесли к нему в сад. € вот утром, сиЯЯ от
счастьЯ  и  желаЯ  им  поделитьсЯ,  мой  садовник  попросил  менЯ  прочитать
полученное  письмо, как просЯт прочитать  любимое стихотворение. ‘ жадностью
ловил он на моем лице впечатление от чудесного письма. Ђ в письме было всего
несколько  слов, потому  что садовникам по руке лопаты и грабли, а не перьЯ.
"ќтим  утром Я подрезал мои розы..."  --  прочитал Я в  письме и задумалсЯ о
главном, которое не вместить в слова, и  наклонил голову в точности так  же,
как мои садовники.
     Њой  садовник  потерЯл теперь и сон, и покой. Љаждого расспрашивал он о
далеких странах, плывущих кораблЯх, караванах и  воинах между царствами. ’ри
года спустЯ случилось  так, что мне пришлось  снарЯжать посольство на другой
конец света. џ позвал  своего садовника и сказал: "’ы  можешь послать своему
другу  письмо". Џострадали мои деревьЯ,  пострадали  овощи в  огороде,  зато
настал праздник у гусениц, потому что садовник целыми днЯми сидел за столом,
писал,  зачеркивал  и снова писал,  прикусив Язык  от  старательности, будто
малый  ребенок,  -- ему  хотелось высказать  самое  главное,  самое  важное,
передать  своему  другу себЯ целиком во  всей своей Явственной  подлинности.
Ќужно было перекинуть мост через пропасть, воссоединитьсЯ с частичкой самого
себЯ, преодолев времЯ и  пространство. …му нужно было высказать свою любовь.
€ вот, краснеЯ и  смущаЯсь,  он принес мне  и попросил прочитать свой ответ,
желаЯ  увидеть  на  моем  лице  слабый  отблеск  той  радости,   что  озарит
получателЯ, желаЯ  на  мне проверить действенность своего  откровениЯ.  €  Я
прочитал (нет длЯ  тебЯ драгоценнее  того, на  что ты тратишь себЯ  всю свою
жизнь. Џомнишь старух, что проглЯдели глаза, следЯ за танцем  иглы, расшиваЯ
пелены длЯ  своего Ѓога?).  ’ак вот, Я прочитал то, что доверил своему другу
мой садовник с помощью неуклюжих  старательных букв, -- молитву, исполненную
горЯчей веры,  высказанную в корЯвых словах:  "ќтим утром и Я  подрезал  мои
розы..." € Я замолчал, потому что ощутил самое главное еще Яснее: они славЯт
’ебЯ,  ѓосподи,  соединЯсь  в  ’ебе  над  своими розовыми  кустами,  сами не
подозреваЯ об этом.
     Ђх, ѓосподи,  Я молюсь за себЯ, ибо и у менЯ есть труд, Я по мере своих
сил просвещаю мой  народ. џ получил от  ’ебЯ тЯжкий труд, ѓосподи,  и  нет у
менЯ той небольшой и каждодневной работы, какую мне легко было бы любить, --
Я обживаю,  Я  натЯгиваю  свЯзующие нити, но они неосЯзаемы,  хотЯ  и даруют
радости  сердцу,  ибо сладко возвращатьсЯ в  свой дом,  а  не  куда-то  еще,
слышать  привычные голоса и утешать  ту,  что плачет  о потерЯнном браслете,
хотЯ  плачет она о смерти, что разлучит ее со всеми браслетами. Ќо ’ы  обрек
менЯ  еще  и на молчание, научив  ценить  не  ветер  слов, а глубинную суть;
увидев ее, Я склонилсЯ над тоскою людей и пытаюсь исцелить их.
     „а,  ’ы  пожелал  сберечь мое  времЯ,  которое  Я бы  мог расточить  на
болтовню  и  словесную  пыль  из-за  потерЯнного  браслета  (дело ведь  не в
браслете -- в смерти),  расточить на ловлю любви  или дружбы. Ќо и любовь, и
дружба завЯзывают свой узел только в ’ебе, и только в ’воей власти позволить
мне до них дотЯнутьсЯ через ’вое молчанье.
     —то мне  в  помощь,  если знаю, что не  в ’воих силах Явить мне себЯ на
моей  ступеньке, если ничего  не  жду от ангела  из  балаганчика? —то?  …сли
говорю и с пастухом, и с  пахарем, отдаваЯ  им многое, но ничего  не получаЯ
взамен?  …сли  улыбкой воодушевлЯю дозорного, ибо Я -- царь, узел, свЯзавший
воедино царство, на которое они тратЯт свою жизнь и которое вознаграждает их
моей улыбкой.  Ќо чего мне ждать от  ответной улыбки дозорного,  ѓосподи?  џ
бужу любовь  не  к  себе,  ѓосподи,  мне не  важно,  равнодушны  они ко мне,
ненавидЯт ли, любЯт, они должны менЯ чтить, чтобы прийти к  ’ебе, ибо Я бужу
любовь только к ’ебе, ѓосподи, и они,  и  Я питаемсЯ этой любовью,  и ’ебе Я
передаю ее, как передаю преклонение колен дозорного своему царству, ибо Я не
стена, о которую бьютсЯ, Я -- семЯ, что вытЯгивает из земли листву.
     Ќо по  временам, -- ибо нет длЯ менЯ  царЯ, который мог бы вознаградить
менЯ улыбкой, и  иду Я одиноким до того  часа, когда  ’ы  снизойдешь принЯть
менЯ и растворить  в тех,  кого Я люблю, -- Я устаю от своего одиночества, и
мне хочетсЯ стать одним из всех и затерЯтьсЯ среди людей  моего народа, -- Я
еще не очистилсЯ до конца.
     ‚идЯ,  как счастлив мой  садовник дружбой со своим  другом, мне хочетсЯ
порой покоритьсЯ  божеству  садовников и  тоже  сделатьсЯ  садовником в моем
царстве. ‚едь и мне случаетсЯ  не спеша спуститьсЯ по ступенЯм моего замка в
предрассветный сад и  навестить свои розы. џ оглЯдываю  их так  внимательно,
наклонЯюсь  к неловко  изогнувшемусЯ стеблю,  Я,  который  в  полдень  будет
решать:  казнить  или миловать, воевать или  жить в  мире. Ѓыть  или не быть
царствам. €, с трудом разогнувшись, потому что Я уже стар, Я говорю  в своем
сердце  слова,  что слышны  и понЯтны  всем  садовникам на  свете,  живым  и
мертвым: "ќтим утром и Я подрезал мои розы..." —то мне за дело, если это мое
послание  будет странствовать долгие годы? € мне даже  не  важно, найдет оно
адресата или  нет.  Ќе  в послании суть посланиЯ. —тобы  быть заодно с моими
садовниками, Я поклонилсЯ их божеству -- розовым кустам на заре.
     ѓосподи,  не  то же  ли  и с  возлюбленным  моим  врагом,  с которым  Я
становлюсь  заодно, лишь возвысившись до следующей ступеньки? € поскольку он
в точности такой же, как Я, и  идет  ко мне навстречу, стремЯсь поднЯтьсЯ на
ступеньку  более  высокую.  €сходЯ  из  нажитой  мною  мудрости,  Я  сужу  о
справедливости.  Ћн судит о справедливости,  исходЯ из своей. Ќа взглЯд  они
противоречат друг другу, противостоЯт и  служат источником  войн между нами.
Ќо и  он, и Я противоположными  путЯми,  протЯнув  ладони, идем  по  силовым
линиЯм к одному и тому же огню. € обретают наши ладони ’ебЯ одного, ѓосподи!
     џ  окончу  свой труд, облагородив  душу моего народа. Њой  возлюбленный
враг окончит свой  и облагородит свой  народ. џ думаю о нем, и он думает обо
мне, хотЯ нет у нас общего Языка, чтобы мы с ним встретились, ибо по-разному
мы  с  ним  и милуем, и казним, разные у нас уклады и разные суждениЯ, но мы
можем сказать, он мне, Я -- ему: "ќтим утром и Я подрезал мои розы..."
     €бо  ’ы, ѓосподи, общаЯ длЯ нас  мера. ’ы -- узел,  что свЯзал  воедино
несхожие деЯниЯ!