Ђнтуан де ‘ент-ќкзюпери. Ќочной полет

Ћцените этот текст:
Ђнтуан де ‘ент-ќкзюпери. Ќочной полет

---------------------------------------------------------------
Џеревод Њ.‚аксмахера
Ђ. де ‘ент-ќкзюперию ‘очинение в двух томах, т.1
Њ., ‘огласие, 1994, сс. 112-172
Ћригинал этого документа расположен на сайте "Ћбщий ’екст" (TextShare)
OCR: Џроект "Ћбщий ’екст"("TextShare") http://textshare.da.ru
---------------------------------------------------------------

ЏосвЯщаетсЯ „идье „ора

•олмы под крылом самолета уже врезали свои черные тени в золото
наступавшего вечера. ђавнины начинали гореть ровным, неиссЯкаемым светом; в
этой стране они расточают свое золото с той же щедростью, с какой еще долгое
времЯ после ухода зимы льют снежную белизну.
€ пилот ”абьен, который с крайнего юга, из Џатагонии, вел почтовый
самолет на Ѓуэнос-Ђйрес, узнавал о приближении вечера по тем же приметам, по
каким узнают об этом воды в гавани: по спокойствию, по легким складкам, что
едва вырисовываютсЯ на тихих облаках. ”абьен словно выходил на бескрайний,
безмЯтежный рейд.
Џорой в этой тишине ему начинало казатьсЯ, что он совершает
неторопливую прогулку, что он -- пастух. Џастухи Џатагонии бредут не спеша
от стада к стаду; ”абьен шел от города к городу -- он пас эти маленькие
городишки. Ћн встречал их каждые два часа; города приходили на водопой к
берегам рек или щипали траву на равнинах.
€ногда, после сотен километров степей, более безлюдных, чем море, он
пролетал над уединенной фермой; казалось, она плывет ему навстречу по волнам
прерии и несет на себе груз человеческих жизней. €, покачиваЯ крыльЯми,
”абьен приветствовал этот корабль.
"ЏоказалсЯ ‘ан-•улиан; через десЯть минут пойдем на посадку."
Ѓортрадист передал это сообщение по всей линии.
Ќа две с половиной тысЯчи километров, от Њагелланова пролива до
Ѓуэнос-Ђйреса, растЯнулись цепью посадочные площадки; все они похожи друг на
друга, но за этим аэродромом начиналась ночь; так в Ђфрике, за последним
покорным селением, проходит граница неведомого.
ђадист передал пилоту записку:
"‚округ бушуют грозы, у менЯ в наушниках сплошные разрЯды. Њожет,
заночуем в ‘ан-•улиане?"
”абьен улыбнулсЯ; небо спокойно, как вода в аквариуме, и все аэропорты
впереди по пути следованиЯ сообщают: "Ќебо чистое, полное безветрие". Ћн
ответил:
-- Џолетим дальше.
Ђ радист думал о том, что где-то, как черви внутри плода, притаились
грозы; ночь казалась прекрасной, но кое-где начинала подгнивать, и ему было
противно погружатьсЯ в этот мрак, скрывающий в себе гниль и разложение.
‘бавлЯЯ над ‘ан-•улианом газ, ”абьен ощутил усталость. ‚се, что делает
жизнь людей приЯтной: дома, небольшие кафе, аллеи, -- все это росло,
надвигаЯсь на него. Ћн был подобен завоевателю, который вечером, после
победы, вглЯдываетсЯ в земли завоеванного краЯ и обнаруживает скромное
счастье людей. ”абьену хотелось сбросить с себЯ доспехи, ощутить тЯжесть
усталого тела -- ведь и в тЯготах есть своЯ отрада -- и оказатьсЯ простым
человеком, созерцающим в окно своего дома низменный, застывший пейзаж.
”абьен остановил бы свой выбор на этом случайном крохотном городке, а выбрав
-- полюбил бы его, полюбил бы размеренность его существованиЯ. †изнь в таком
городке -- словно любовь -- умерЯет порывы. •орошо бы поселитьсЯ здесь
надолго, получить здесь свою долю вечности. ”абьену казалось, что городки,
где он останавливалсЯ на час, и сады, обнесенные старыми стенами, существуют
вечно, безразличные к его, ”абьена, жизни. € городок поднималсЯ навстречу
экипажу, принимаЯ его в свои объЯтиЯ. € ”абьен думал о дружбе, о ласковых
девушках, об уюте и тепле белой скатерти -- обо всем, с чем человек
сживаетсЯ постепенно и навсегда. ѓородок бежал уже под самыми крыльЯми,
выставлЯЯ напоказ тайны своих садов: ограды не служили им больше защитой.
Ќо, приземлившись, ”абьен понЯл, что ровно ничего не увидел, кроме ленивых
движений нескольких человек среди принадлежавших им камней. ѓородок самой
неподвижностью оберегал от постороннего глаза секреты своих привЯзанностей,
он отказывал ”абьену в ласке: длЯ того чтобы завоевать этот городок, надо
было отречьсЯ от действиЯ.
„есЯть минут -- и снова в путь.
”абьен обернулсЯ и посмотрел на ‘ан-•улиан; теперь это была лишь
горстка огней; потом она превратилась в пригоршню звезд и, поманив его еще
раз, рассеЯлась пылью.
"“же не видно приборов, надо включить свет."
Ћн прикоснулсЯ к контактам; но свет красных лампочек кабины расплывалсЯ
в голубоватом сиЯнии сумерек и не освещал циферблатов. ”абьен поднес руку к
лампочке -- пальцы почти не окрасились.
"‘лишком рано."
Ђ ночь поднималась темными клубами дыма и заполнЯла лощины. ‚падины
долин уже сливались с равнинными просторами. ‚ деревнЯх загорались огни; их
созвездиЯ перекликались во мраке, и ”абьен, мигаЯ бортовыми огнЯми, отвечал
огонькам деревень. ‚сю землю обволокла сеть манЯщих огней; каждый дом,
обратЯсь лицом к бескрайней ночи, зажигал свою звезду; так маЯк посылает
свой луч во тьму морЯ. €скры мерцали всюду, где жил человек. ‘амолет входил
сегоднЯ в ворота ночи, как суда входЯт на рейд, -- легко и плавно. € ”абьен
был счастлив.
Ћн нагнулсЯ к приборной доске. ‘трелки уже начинали фосфоресцировать.
Џроверил показаниЯ приборов -- и осталсЯ доволен. €так, он сидит в небе
прочно. ’ронув пальцем стальной лонжерон, он ощутил в металле пульсацию
жизни; металл не дрожал -- он жил. ЏЯтьсот лошадиных сил, впрЯженных в
мотор, породили в недрах вещества легчайшие токи -- холод металла
преобразилсЯ в бархатистую плоть. Џилот снова ощутил теперь в полете не
головокружение, не хмельную радость, но лишь таинственную работу живого
организма.
’еперь, создав свой собственный мир, он мог устроитьсЯ в нем поудобнее.
”абьен постучал по распределительному щиту, проверил один за другим все
контакты, немного поерзал на месте и уселсЯ покрепче, пытаЯсь отыскать
наиболее удобное положение, чтобы чувствовать малейшее колебание пЯти тонн
металла, которые взвалила себе на плечи зыбкаЯ ночь. Џотом ощупал запасную
лампу, поставил ее на место, отпустил и снова взЯл, убедилсЯ, что она не
скользит, опЯть отпустил и опЯть нашел ее, проверил на ощупь каждую
рукоЯтку, каждый рычаг, убеждаЯсь, что может схватить их сразу и навернЯка,
приучаЯ свои пальцы действовать в мире слепоты. Џотом, когда пальцы усвоили
это, он разрешил себе включить свет -- и кабина сразу же украсилась точными
приборами; теперь он мог следить за погружением самолета в ночь по одним
только циферблатам. € поскольку ничто не дрожало, не колебалось и не
вибрировало, поскольку и гироскоп, и высотомер, и режим мотора -- все
оставалось стабильным, он потЯнулсЯ, прислонилсЯ к кожаной спинке кресла и
погрузилсЯ в полет, в глубокое раздумье, таЯщее необъЯснимую сладость
надежды.
€ теперь, несЯ в самом сердце ночи свою сторожевую вахту, он обнаружил,
что в ночи раскрываетсЯ перед ним человек: его призывы, огни, тревоги. ’а
простаЯ звездочка во мраке -- это дом, и в нем -- одиночество. Ђ та, что
погасла, -- это дом, приютивший любовь...
€ли тоску. „ом, который не шлет больше сигналов всему остальному миру.
ЋблокотЯсь о стол, сидЯт у лампы крестьЯне и лелеют в душе смутные, им самим
неведомые надежды; этим людЯм и невдомек, что помыслы их летЯт так далеко во
мраке сомкнувшейсЯ над ними ночи. Ќо ”абьен слышит их, когда, пролетев
тысЯчу километров, он чувствует, как волны, взнесенные из бездонных глубин,
поднимают и опускают его самолет, в котором пульсирует жизнь; он пробилсЯ --
как сквозь десЯть войн -- сквозь десЯть гроз, прошел по лужайкам лунного
света, что пролегли между грозами, и вот, победитель, достиг наконец этих
огней. ‹юдЯм кажетсЯ, что лампа освещает только их скромный стол; но свет
ее, пролетев восемьсот километров, уже достиг кого-то -- как призыв, как
крик отчаЯниЯ с пустынного, затерЯнного в море островка.

€так, три почтовых самолета -- из Џатагонии, из —или и из ЏарагваЯ --
возвращались в Ѓуэнос-Ђйрес с юга, запада и севера. ‚ Ѓуэнос-Ђйресе почту
должны были погрузить в самолет, который около полуночи отправлЯлсЯ в
…вропу.
’рое пилотов летели, затерЯнные в ночи, размышлЯли о полете и, держа
курс на огромный город, медленно спускались со своих грозных или мирных
небес, как спускаютсЯ с гор крестьЯне.
ђивьер, директор сети воздушных сообщений, шагал взад и вперед по
посадочной площадке буэнос-айресского аэропорта. Ћн был молчалив: ни один из
трех самолетов еще не приземлилсЯ -- и день продолжал таить в себе
опасность. Ќо приходили телеграмма за телеграммой, и ђивьер ощущал, как с
каждой минутой сокращаетсЯ область неведомого и он, вырываЯ что-то из лап
судьбы, вытЯгивает экипажи самолетов из ночи на берег.
Џодошел служащий и передал ђивьеру радиограмму:
-- Џочтовый из —или сообщает, что видит огни Ѓуэнос-Ђйреса.
-- •орошо.
‘коро ђивьер услышит гул мотора; ночь уже отдает ему один самолет; так
приливы и отливы морЯ, полного тайн, выбрасывают на берег сокровище, которое
долго качалось в волнах. Ђ вскоре ночь вернет ему и два других самолета.
’огда этот день завершитсЯ. ’огда усталые команды отправЯтсЯ спать и
свежие команды придут им на смену. Ќо ђивьер не сможет отдохнуть: настанет
черед тревоги за европейский почтовый. € так будет всегда. ‚сегда. ‚первые
этот старый боец с удивлением почувствовал, что устал. Џрибытие самолетов
никогда не ЯвитсЯ длЯ него той победой, котораЯ завершает войну и открывает
эру благословенного мира. ќто будет всегда лишь еще одним шагом, за которым
последует тысЯча подобных шагов. ђивьеру казалось, что он держит на
вытЯнутой руке огромную тЯжесть, держит долго, без отдыха, без надежды на
отдых. "‘тарею..." „олжно быть, он стареет, если душа его требует какой-то
иной пищи, кроме действиЯ. ‘транно, такие мысли никогда еще его не
тревожили. ‡адумчиво журча, к нему подступали волны доброты и нежности,
которые он обычно гнал от себЯ, -- волны безвозвратно утраченного океана.
"‡начит, все это так близко?.." „а, незаметно и постепенно пришел он к
старости, к мыслЯм: "Ђ вот настанет времЯ", к мыслЯм, которые так скрашивают
человеческую жизнь. Ѓудто и на самом деле в один прекрасный день может
"настать времЯ" и где-то в конце жизни достигнешь блаженного покоЯ -- того,
что рисуетсЯ в грезах!.. Ќо покоЯ нет. ‚озможно, нет и победы. Ќе могут раз
навсегда прибыть все почтовые самолеты...
ђивьер остановилсЯ около старого механика ‹еру, возившегосЯ у самолета.
Љак и ђивьер, ‹еру работал уже сорок лет. Ћн отдавал работе все свои силы.
Љогда в десЯть вечера или в полночь ‹еру приходил домой, перед ним не
открывалсЯ какой-то другой мир; возвращение домой не было длЯ него бегством.
ђивьер улыбнулсЯ этому человеку с грубым лицом; механик кивнул на отливающую
синевой ось: "Ћна была слишком туго закреплена, Я исправил". ђивьер
наклонилсЯ к оси. Ћн снова вернулсЯ к служебным заботам. "Ќужно будет
сказать в мастерских, чтобы подгонЯли эти штуки посвободнее." Џотрогав
пальцем царапины на металле, ђивьер опЯть внимательно посмотрел на ‹еру, на
его суровое морщинистое лицо. ‘ Языка сорвалсЯ странный вопрос, и сам ђивьер
улыбнулсЯ, задаваЯ его:
-- ‘кажите, ‹еру, в своей жизни вы много времени потратили на любовь?
-- Ћ, любовь, господин директор... знаете ли...
-- ‚ам, как и мне, всегда не хватало времени...
-- „а, не очень-то хватало...
ђивьер вслушивалсЯ в его голос, пытаЯсь понЯть, звучит ли в ответе
горечь; но горечи не было. ЋглЯдываЯсь на прожитую жизнь, этот человек
испытывал спокойное удовлетворение столЯра, отполировавшего великолепную
доску:
"‚от и все! ѓотово!"
"‚от и все! -- подумал ђивьер. -- ЊоЯ жизнь тоже готова!"
Ћн отогнал грустные мысли, навеЯнные усталостью, и направилсЯ к ангару:
чилийский самолет уже гудел в воздухе.

III

Ћтдаленный гул мотора наливалсЯ, густел. ‡ажглись посадочные огни.
Љрасные фонари ночного освещениЯ вычертили контуры ангара, радиомачт,
квадратной площадки. ‚се принЯло праздничный вид.
-- ‚от он!
‘амолет уже катилсЯ по земле в лучах прожекторов. Ћн так сверкал, --
что казалсЯ совсем новым. ‚от он остановилсЯ наконец перед ангаром; механики
и подсобные рабочие устремились к нему, чтобы выгрузить почту, но пилот
Џельрен не шевелилсЯ.
-- ќй! —его вы ждете? ‚ыходите!
‡анЯтый каким-то таинственным делом, пилот не отвечал. ‚ероЯтно, он
прислушивалсЯ к еще не угасшему в нем шуму полета. Ћн медленно покачал
головой, нагнулсЯ и стал что-то ощупывать внизу. Ќаконец выпрЯмилсЯ,
обернулсЯ к начальству, к товарищам и обвел их серьезным взглЯдом, словно
осматриваЯ свое достоЯние. Љазалось, он пересчитывает, измерЯет, взвешивает.
Ћн честно заслужил все это: и дружескую встречу, и праздничное убранство
ангара, и прочность цемента, и там, вдали, город с его движением, с его
женщинами, с его теплом. ’еперь он крепко держал людей в широких ладонЯх,
держал своих подданных: он мог их осЯзать, слышать, мог обругать их. „а,
сначала он даже решил обругать их за то, что они так спокойны, уверены в
своей безопасности -- стоЯт и любуютсЯ луной. Ќо он сменил гнев на милость:
-- ‡а выпивку платите вы...
€ вылез из кабины.
…му захотелось рассказать о том, что он пережил в полете.
-- …сли б вы только знали!..
‘читаЯ, видимо, что этим все сказано, он принЯлсЯ стаскивать с себЯ
кожаную куртку.
Љогда автомобиль уносил Џельрена вместе с хмурым инспектором и
молчаливым ђивьером к Ѓуэнос-Ђйресу, пилоту взгрустнулось. Љонечно, что
может быть приЯтнее -- выпутатьсЯ из беды и, обретЯ под ногами твердую
землю, отпускать без зазрениЯ совести сочные ругательства. Људа как
весело!.. € все же, как вспомнишь, становитсЯ не по себе.
‘ражение с циклоном -- это, по крайней мере, нечто реальное,
откровенное. €ное дело -- облик вещей, когда им кажетсЯ, что они одни.
"Ѓудто в дни восстаниЯ, -- подумал Џельрен, -- лица людей только чуть
бледнеют -- но как все кругом менЯетсЯ!"
“силием воли он заставил себЯ вспомнить о пережитом.
Њирно летел он над Ђндийскими Љордильерами. ‡десь царила великаЯ тишина
снегов. ‚ это нагромождение вершин снег внес покой -- как вносЯт его века в
мертвые старинные замки. Ќа две сотни километров -- ни души, ни малейшего
признака жизни, ни одного живого движениЯ. ’олько отвесные кручи, что
вздымаютсЯ до шести тысЯч метров, только каменные одежды, спадающие вниз
прЯмыми складками, только грозное спокойствие вокруг.
ќто произошло вблизи пика ’упунгато...
Џельрен задумалсЯ. „а-да, именно там стал он свидетелем чуда.
‘начала он ничего не увидел, только ощутил смутное беспокойство. Љак
человек, который думал, что он один и вдруг чувствует: нет, он уже не один,
кто-то на него смотрит. ’ак и Џельрен -- слишком поздно и не понимаЯ еще что
к чему -- ощутил, что вокруг него смыкаетсЯ кольцо гнева. ‚от и все. Ћткуда
вырывалсЯ этот гнев?
€ как угадал пилот, что гнев источают и камни и снега? ‚едь, казалось,
ровно ничего не произошло; не было и тени наплывающей бури. Ќо у него на
глазах рождалсЯ иной мир, чем-то неуловимо отличавшийсЯ от привычного. ‘
необъЯснимой тоской смотрел человек на вершины, выглЯдевшие так простодушно,
на снежные гребни, почти такие же белые, как обычно. ‚се это медленно
оживало -- как народ.
Џельрен еще не вступил в борьбу; он крепко стиснул штурвал. ѓотовилось
нечто, чего он не мог понЯть. ’очно зверь перед прыжком, напрЯгал он
мускулы, -- но все, что он видел перед собой, было спокойно. „а, спокойно,
-- но в этом спокойствии таилась страннаЯ мощь.
Џотом все вдруг заострилось. ѓребни и пики стали внезапно острыми;
пилот почувствовал, что они, как форштевни, рассекают упругую грудь ветра.
Џотом ему стало казатьсЯ, что они кружатсЯ вокруг него и разворачиваютсЯ,
готовЯсь к бою, будто огромные корабли. ‡атем в воздух поднЯлась пыль; она
летела над снегами и легко, словно парус, колыхалась на ветру. ’огда,
пытаЯсь нащупать путь, на случай если придетсЯ отступить, Џельрен посмотрел
назад -- и содрогнулсЯ: Љордильеры пришли в волнение.
-- ’еперь мне крышка.
‚переди остроконечнаЯ вершина, словно вулкан в миг извержениЯ,
выбросила столб снежной лавы. Џотом фонтан снега взвилсЯ над другим пиком,
немного правее. € вот стали вспыхивать все пики; казалось, их зажигает один
за другим невидимый факельщик. ‡акружилсЯ первыми водоворотами воздух. €
горы вокруг пилота закачались...
ЌеистоваЯ схватка почти не оставлЯет следов; Џельрен искал и больше не
находил в себе воспоминаний о мощных вихрЯх, которые завертели его. Ћн
помнил только, как Яростно барахталсЯ в Языках серого пламени.
Ћн задумалсЯ.
"–иклон -- это ничего. ’ут уж спасаешь свою шкуру. Ќо пока он еще не
началсЯ! ќта перваЯ встреча!.."
…му казалось, что теперь среди тысЯчи лиц он сможет узнать это Яростное
лицо; и, однако, он уже забыл его.

ђивьер смотрел на Џельрена. —ерез двадцать минут тот выйдет из машины
и, утомленный, отЯжелевший, смешаетсЯ с толпой. Њожет быть, он подумает:
"Ќу, и устал же Я... ѓнуснаЯ работенка!" € скажет жене: "Ђ ведь здесь,
пожалуй, лучше, чем над Ђндами" -- или что-нибудь в этом роде... €, однако,
Џельрен почти отрешилсЯ от всего, за что так цепко держатсЯ люди; он только
что узнал, как все это мелко. Ћн прожил несколько часов по ту сторону
декораций, прожил, не знаЯ, будет ли ему дано вновь обрести этот город с его
огнЯми, увидит ли он еще раз пусть скучноватых, но таких дорогих спутников
детства -- свои маленькие человеческие слабости.
"‚ любой толпе, -- думал ђивьер, -- есть люди, которые ничем из нее не
выделЯютсЯ. Ќо они вестники —удесного и сами того не знают. ђазве что..."
ђивьер боЯлсЯ иных поклонников авиации. Ћни не понимали сокровенного
смысла трудной жизни летчиков; их восторги извращали самое существо
приключениЯ и принижали людей. Ќо в Џельрене было благородное величие
человека, который просто лучше других знает, чего стоит наш мир, если
взглЯнуть на него под определенным углом зрениЯ, -- величие человека,
который грубовато пренебрегает пошлыми знаками одобрениЯ...
ђивьер поздравил его по-своему:
-- Љак вам удалось?..
…му нравилось, что Џельрен говорил о своем ремесле просто, говорил о
полетах, как кузнец о своей наковальне.
Џельрен, чуть ли не извинЯЯсь, начал объЯснЯть: "Џуть к отступлению
оказалсЯ отрезан; у менЯ не было выбора". Љ тому же он ничего не видел: снег
слепил глаза. …го спасли бешеные токи воздуха -- они подбросили самолет на
высоту семи тысЯч метров. "‚се времЯ, пока Я переваливал через горы, мне
приходилось лететь вровень с вершинами." Ћн сказал также, что следовало бы
переместить воздухозаборник гироскопа, а то его забивает снегом: "Џонимаете,
образуетсЯ ледЯнаЯ корка..."
Џотом новые воздушные потоки завертели Џельрена, отбросили его вниз, до
трех тысЯч метров. € как он только не наткнулсЯ на скалы! ‚друг оказалось,
что он летит уже над равниной. "‘мотрю, а вокруг самолета -- чистое небо!"
Џельрену показалось в тот миг, что он вышел из темной пещеры...
-- ‚ Њендосе -- тоже бурЯ?
-- Ќет. Љогда Я сел, небо было совсем чистое; никакого ветра. Ќо бурЯ
шла за мной по пЯтам.
Ћн описал ее, эту бурю, потому что, сказал он, "как-никак все это было
довольно странно". ‚ершина бури терЯлась где-то в вышине, среди снежных туч,
а основание катилось по равнине, как черный поток лавы. Ћн поглощал город за
городом. "ЋтродЯсь не видал ничего подобного..." € Џельрен замолчал,
настигнутый каким-то воспоминанием.
ђивьер обернулсЯ к инспектору:
-- ќто циклон с ’ихого океана; нас предупредили слишком поздно.
‚прочем, такие циклоны никогда не переваливают через Ђнды.
Љто мог предвидеть, что на этот раз циклон продолжит свой путь на
восток...
€нспектор, ничего не понимавший в этих вещах, согласилсЯ с ђивьером.
Ѓудто собираЯсь что-то сказать, инспектор обернулсЯ к Џельрену; под
кожей у инспектора заходил кадык. Ќо он промолчал и, словно передумав, опЯть
стал смотреть прЯмо перед собой с меланхолическим достоинством.
‘вою меланхолию инспектор возил с собой, как багаж. Ћн приехал в
Ђргентину накануне, вызванный ђивьером длЯ выполнениЯ довольно
неопределенных обЯзанностей, и не знал, куда девать свои большие руки и свое
инспекторское достоинство. Ћн не имел права ни на выражение восторга, ни на
фантазию, ни на остроумие; по своей должности он должен был восхищатьсЯ лишь
одним качеством: пунктуальностью. Ћн не имел права выпить стаканчик-другой в
компании приЯтелей, не имел права быть с товарищами на "ты", не мог
отважитьсЯ на каламбур -- разве только свершитсЯ невозможное и судьба пошлет
ему в каком-нибудь аэропорту встречу с другим инспектором.
"’рудно быть судьей", -- думал он.
ѓоворЯ откровенно, суда он не вершил -- он лишь качал головой.
‚стретившись с чем-то, чего он не понимал (а он не понимал ничего), он
медленно качал головой. ќто приводило в смЯтение тех, у кого совесть была
нечиста, и способствовало исправному уходу за оборудованием. …го никто не
любил: инспектор создан не длЯ любовных утех, а длЯ составлениЯ рапортов. Ћн
отказалсЯ от мысли предлагать в рапортах какие-либо новые методы или
технические усовершенствованиЯ -- отказалсЯ, с тех пор как ђивьер написал:
"€нспектора ђобино просЯт представлЯть не поэмы, а рапорты. €нспектору
ђобино надлежит употреблЯть свои знаниЯ длЯ того, чтобы стимулировать
служебное рвение персонала". € с той поры человеческие слабости стали его
хлебом насущным. Ћн охотилсЯ за любившим выпить механиком, и за начальником
аэродрома, ЯвившимсЯ на работу после разгульной ночи, и за пилотом, неумело
посадившим самолет.
ђивьер говорил о нем: "Ћн не очень умен, поэтому приносит большую
пользу". Џравила, установленные ђивьером, были длЯ самого ђивьера
результатом изучениЯ людей; длЯ ђобино существовало лишь изучение правил.
-- ђобино, -- сказал ему как-то ђивьер, -- во всех случаЯх, когда
самолет вылетает с опозданием, вы должны лишать виновных премии за точность.
-- „аже тогда, когда задержка от них не зависит? „аже в случае тумана?
-- „аже в случае тумана.
€ ђобино испытал своего рода гордость: значит, человек, под чьим
началом он служит, так силен, что не боитсЯ быть несправедливым. ‡начит, на
ђобино тоже падает отблеск величиЯ этой власти, не боЯщейсЯ обижать людей.
-- ‚ы дали отправление в шесть пЯтнадцать, -- повторЯл он потом
начальникам аэропортов. -- Њы не можем выплатить вам премию.
-- Ќо, господин ђобино, ведь в пЯть тридцать за десЯть шагов не было
видно ни зги!
-- Џравила есть правила.
-- ѓосподин ђобино, не можем же мы разогнать туман!
Ќо ђобино напускал на себЯ таинственность и молчал. Ћн представлЯл
дирекцию. €з всех этих пешек он один понимал, что, наказываЯ людей, можно
улучшать погоду.
"Ћн вообще не думает, -- говорил о нем ђивьер, -- это лишает его
возможности думать неверно".
Џилот, калечивший машину, лишалсЯ премии за безаварийные полеты.
-- Ђ если пилот терпит аварию над лесом?
-- Ѓезразлично, хотЯ бы и над лесом.
€ ђобино неукоснительно следовал этому указанию.
-- џ очень сожалею, -- говорил он пилотам, упиваЯсь собственными
словами, -- Я бесконечно сожалею, но старайтесь терпеть аварии не над лесом.
-- Ќо, господин ђобино! ‚едь это от нас не зависит!
-- Џравила есть правила.
"Џравила, -- думал ђивьер, -- похожи на религиозные обрЯды: они кажутсЯ
нелепыми, но они формируют людей".
ђивьеру было безразлично, справедлив он в глазах людей или
несправедлив. Ѓыть может, слова "справедливость" и "несправедливость" вообще
были лишены длЯ него всЯкого смысла. ‚ маленьких городках обыватели кружатсЯ
вечерами вокруг беседки, в которой играет музыка; ђивьер думал: "Љакой смысл
говорить о справедливости или несправедливости по отношению к ним: они пока
еще не существуют". —еловек был длЯ него девственным воском, из которого
предстоЯло что-то вылепить. ‚ эту материю надо вдохнуть душу, наделить ее
волей. ‘воей суровостью он хотел не поработить людей, а помочь им превзойти
самих себЯ. ЌаказываЯ их за каждое опоздание, он совершал несправедливость,
-- но тем самым он устремлЯл волю людей, их помыслы на одно: на то, чтобы в
каждом аэропорту самолеты вылетали без опозданий; он создавал эту волю. Ќе
позволЯЯ людЯм радоватьсЯ нелетной погоде как приглашению отдохнуть, он
заставлЯл их напрЯженно ждать минуты, когда небо проЯснитсЯ; и каждый --
вплоть до последнего подсобного рабочего -- в душе воспринимал это ожидание
как что-то унизительное. € они стремились использовать первую же трещину в
небесной броне. "Ќа севере -- окно! ‚ путь!" ЃлагодарЯ ђивьеру на всей линии
в пЯтнадцать тысЯч километров господствовал культ своевременной доставки
почты.
ђивьер говорил иногда:
-- ќти люди счастливы: они любЯт свое дело, и любЯт его потому, что Я
строг.
Њожет быть, он и причинЯл людЯм боль, но он же давал им огромную
радость. "Ќужно заставить их жить в постоЯнном напрЯжении, -- размышлЯл
ђивьер, -- жизнью, котораЯ приносит им и страданиЯ и радости; это и есть
настоЯщаЯ жизнь".
Љогда машина въехала на улицы города, ђивьер приказал отвезти его в
контору компании. Ћставшись наедине с Џельреном, ђобино посмотрел на летчика
и заговорил.

‚ тот вечер ђобино охватила тоска. Џеред лицом Џельрена-победителЯ он
только что обнаружил, насколько серой была его собственнаЯ жизнь. Ћбнаружил,
что он, ђобино, несмотрЯ на свое звание инспектора, на свою власть, стоил
меньше, чем этот разбитый усталостью, закрывший глаза человек с черными от
масла руками, забившийсЯ в угол машины. ‚первые ђобино испытывал восхищение
и потребность выразить это чувство. Ђ больше всего -- потребность в дружбе.
Ћн устал от поездки, от каждодневных неудач; он даже чувствовал себЯ немного
смешным. ‚ этот вечер, проверЯЯ склад горючего, он совершенно запуталсЯ в
цифрах, и тот самый кладовщик, которого он хотел поймать на
злоупотреблениЯх, сжалилсЯ над ним и закончил за него подсчеты. Ѓольше того,
заЯвив, что маслЯный насос типа "Ѓ-6" установлен неправильно, он спутал его
с маслЯным насосом типа "Ѓ-4", и коварные механики позволили ему добрых
двадцать минут клеймить позором "невежество, которому нет оправданиЯ", --
его собственное невежество.
Љ тому же он боЯлсЯ своей комнаты в гостинице. ‚езде, от ’улузы до
Ѓуэнос-Ђйреса, он шел после работы в свой неизменный номер. Ћбремененный
переполнЯвшими его тайнами, он запиралсЯ на ключ, вынимал из чемодана стопу
бумаги, медленно выводил слово "ђапорт" и, написав несколько строчек, рвал
бумагу в клочки. Ћн страстно мечтал спасти компанию от великой опасности. Ќо
компании никакаЯ опасность не угрожала. „о сих пор ему удалось спасти одну
лишь втулку винта, тронутую ржавчиной. Ќеторопливо водЯ пальцем по этой
ржавчине, он мрачно смотрел на стоЯвшего перед ним начальника аэродрома; тот
ответил:
"Ћбратитесь в посадочный пункт, откуда этот самолет только что
прибыл..." ђобино начинал сомневатьсЯ в значительности своей роли.
†елаЯ сблизитьсЯ с Џельреном, он отважилсЯ предложить:
-- Ќе пообедаете ли со мной? Њне хочетсЯ немного поболтать... Њои
обЯзанности не так уж легки... -- Ќо, боЯсь упасть в глазах пилота, тут же
поправилсЯ: -- Ќа мне лежит такаЯ ответственность!
Џодчиненные не любили допускать ђобино в свою частную жизнь. Љаждый
думал: "Џока он еще ничего не нашел длЯ своего рапорта, но как только он
проголодаетсЯ, он менЯ съест".
Ћднако в тот вечер ђобино думал лишь о своих бедах: его подлинную тайну
составлЯла тЯгостнаЯ экзема, постоЯнно мучившаЯ его, и ему захотелось
сегоднЯ рассказать об этом, захотелось, чтобы его пожалели: не находЯ больше
утешениЯ в гордости, он искал его теперь в смирении. ‚о ”ранции у него была
любовница; возвращаЯсь, он рассказывал ей по ночам о своей инспекционной
деЯтельности, -- это был его способ обольщениЯ, -- но он знал, что она не
любит его и сегоднЯ ему было просто необходимо поговорить о ней.
-- ’ак вы пообедаете со мной?
Џельрен великодушно согласилсЯ.

‘лужащие дремали за столами буэнос-айресской конторы, когда вошел
ђивьер. ‚ своем неизменном пальто, в шлЯпе он, как всегда, был похож на
вечного путешественника и почти не привлекал к себе вниманиЯ -- так мало
места он занимал, невысокий, сухощавый, так подходили к любой обстановке его
седые волосы, его безликаЯ одежда. Ќо люди ощутили внезапный прилив рвениЯ.
‡ашевелились секретари, начал перелистывать последние документы заведующий
бюро, застучали пишущие машинки.
’елефонист подключил аппарат и принЯлсЯ что-то вписывать в толстую
книгу регистрации телеграмм.
ђивьер сел и стал читать.
‘амолет, который прибыл из —или, выдержал испытание: перед ђивьером
проходили событиЯ удачного днЯ, когда все как-то устраиваетсЯ само собой,
когда донесениЯ, которые, облегченно вздыхаЯ, посылают один за другим
аэропорты, становЯтсЯ скупыми сводками одержанных побед. Џочтовый из
Џатагонии тоже шел быстро вперед; он даже опережал расписание: ветры гнали с
юга на север огромную попутную волну.
-- „айте метеосводки.
Љаждый аэропорт хвасталсЯ Ясной погодой, прозрачным небом, славным
ветерком. Ђмерику окутывал золотистый вечер. ђивьер радовалсЯ этому усердию
природы. ѓде -- то в ночи вел битву самолет из Џатагонии, но у него были все
шансы на победу.
ђивьер отодвинул тетрадь.
-- •орошо!
€ вышел из кабинета, чтобы взглЯнуть, как работают люди, -- ночной
страж, бодрствующий над доброй половиной мира.
Ћн остановилсЯ перед открытым окном -- и постиг ночь, эту ночь,
принЯвшую Ѓуэнос-Ђйрес, всю Ђмерику под свои просторные своды. Ћн не
удивилсЯ этому ощущению величиЯ. Ќебо ‘антьЯго -- небо чужой страны; но
самолет идет в ‘антьЯго, люди по всей линии, из конца в конец, живут под
одним бездонным куполом. ‚от летит сейчас другой почтовый самолет, тот, чей
голос так жадно ловЯт наушники радистов; еще недавно рыбаки Џатагонии видели
сверкание его бортовых огней. —увство тревоги за находЯщийсЯ в полете
самолет ложитсЯ грузом не только на плечи ђивьера: услышав рокот мотора,
столичные города и провинциальные городишки чувствуют ту же тревогу.
ђадуЯсь, что ночь так чиста, он вспомнил другие ночи, когда казалось,
будто самолет погружаетсЯ в хаос и спасти его невообразимо трудно... ‚ такие
ночи радиостанциЯ Ѓуэнос-Ђйреса слышит, как к жалобе самолета примешиваетсЯ
хруст гроз; за глухой оболочкой пустой породы терЯетсЯ золотаЯ жила
музыкальной радиоволны. € какаЯ скорбь звучит в минорной песне самолета,
который, как слепаЯ стрела, устремлЯетсЯ навстречу опасностЯм ночи!
"‚ ночь дежурства место инспектора -- в конторе", -- подумал ђивьер.
-- ђазыщите ђобино!
’ем временем ђобино старалсЯ завоевать дружбу пилота. ‚ гостинице он
распаковал перед Џельреном свой чемодан; из недр чемодана Явились на свет те
малозначительные предметы, которые сближают инспекторов с остальной частью
человечества: несколько безвкусных сорочек, несессер с туалетными
принадлежностЯми, фотографиЯ тощей женщины (инспектор приколол ее к стене).
’ак он смиренно исповедовалсЯ перед Џельреном в своих нуждах, в своих нежных
чувствах, в своих печалЯх. ђаскладываЯ перед летчиком эти жалкие сокровища,
он выставлЯл напоказ свою нищету. ‘вою нравственную экзему. Ћн показывал
свою тюрьму.
Ќо у ђобино, как у всех людей, был в жизни маленький луч света. ‘
бесконечной нежностью он извлек с самого дна чемодана небольшой, тщательно
завЯзанный мешочек. Ћн долго поглаживал его ладонью, не произносЯ ни слова.
Џотом разжал наконец руки:
-- џ привез это из ‘ахары...
€нспектор даже покраснел от столь смелого признаниЯ. …го мучили
неприЯтности; он был несчастлив в браке; жизнь его была безотрадной, и он
находил утешение в маленьких черных камешках: они приоткрывали перед ним
дверь в мир тайны.
-- ’очно такие же попадаютсЯ иногда и в Ѓразилии, -- сказал он и
покраснел еще больше.
Џельрен потрепал по плечу этого инспектора, склонившегосЯ над
легендарной Ђтлантидой...
—то-то похожее на стыдливость заставило Џельрена спросить:
-- ‚ы интересуетесь геологией?
-- ќто моЯ страсть.
‚о всем мире только камни были к нему мЯгки.
ђобино вызвали в контору; он стал грустен, но обрел при этом свое
обычное достоинство.
-- џ вынужден вас покинуть: господин ђивьер требует менЯ по весьма
важному делу.
Љогда ђобино вошел в контору, ђивьер успел о нем забыть. Ћн размышлЯл,
глЯдЯ на стенную карту, где красной краской была нанесена сеть авиалиний
компании. €нспектор ждал его приказаний. Џосле долгих минут молчаниЯ ђивьер,
не поворачиваЯ головы, спросил:
-- —то вы думаете об этой карте, ђобино?
‚озвращаЯсь из мира грез, ђивьер предлагал иногда своим подчиненным
подобные ребусы.
-- ќта карта, господин директор...
—естно говорЯ, инспектор ничего о ней не думал; с суровым видом он
созерцал карту и чувствовал, что инспектирует сразу …вропу и Ђмерику. Ђ
ђивьер между тем продолжал свои раздумьЯ: "‹ицо этой сети прекрасно, но
грозно. Љрасота, стоившаЯ нам многих людей, -- молодых людей. Ќа этом лице
гордое достоинство отлично сработанной вещи, но сколько еще проблем ставит
оно перед нами!.." Ћднако важнее всего длЯ ђивьера всегда была цель.
ђобино по-прежнему стоЯл рЯдом, уставившись на карту; он понемногу
приходил в себЯ. Ћт директора он не ждал сочувствиЯ.
Ћднажды он попыталсЯ было разжалобить ђивьера, рассказав о своем
нелепом, портившем ему жизнь недуге, но тот ответил насмешкой:
-- ќкзема мешает вам спать -- значит, она побуждает к действию.
‚ этой шутке ђивьера была большаЯ долЯ правды. Ћн утверждал:
-- …сли бессонница рождает у музыканта прекрасные произведениЯ -- это
прекраснаЯ бессонница!
Љак-то он сказал, указываЯ на ‹еру:
-- Џодумайте, как прекрасно уродство: оно гонит прочь любовь...
Њожет быть, всем тем высоким, что жило в ‹еру, он был обЯзан обидчице
судьбе, котораЯ свела его жизнь к одной лишь работе...
-- ‚ы очень близки с Џельреном?
-- ѓм...
-- џ не упрекаю вас.
ђивьер повернулсЯ и, нагнув голову, стал ходить по комнате мелкими
шагами, увлекаЯ за собой ђобино. Ќа устах директора заиграла печальнаЯ
улыбка, значениЯ которой ђобино не понЯл.
-- ’олько... ’олько помните, что вы -- начальник.
-- „а, -- сказал ђобино.
Ђ ђивьер подумал, что вот так каждую ночь завЯзываетсЯ в небе узелок
новой драмы. Ћслабнет волЯ людей -- жди поражениЯ; а предстоит, быть может,
тЯжелаЯ борьба.
-- ‚ы не должны выходить из роли начальника, -- ђивьер будто взвешивал
каждое слово. -- ‚озможно, ближайшей ночью вы отправите этого летчика в
опасный рейс; он должен вам повиноватьсЯ.
-- „а...
-- ‚ ваших руках, можно сказать, жизнь людей, и эти люди -- лучше,
ценнее вас... -- Ћн запнулсЯ. -- „а, это важно.
ђивьер по-прежнему ходил мелкими шагами; несколько секунд он помолчал.
-- …сли они повинуютсЯ вам из дружбы -- значит, вы их обманываете. ‚едь
вы, вы лично, не имеете права требовать от людей никаких жертв.
-- „а, конечно...
-- …сли же они надеютсЯ, что ваша дружба может избавить их от трудной
работы, тогда вы опЯть-таки их обманываете: они обЯзаны повиноватьсЯ в любом
случае. ‘Ядьте-ка.
ђивьер мЯгко подтолкнул ђобино к своему столу.
-- џ хочу напомнить вам о ваших обЯзанностЯх, ђобино. …сли вы устали,
не у этих людей вам искать поддержки. ‚ы -- начальник. ‚аша слабость --
смешна. Џишите.
-- џ...
-- Џишите: "€нспектор ђобино налагает на пилота Џельрена такое-то
взыскание за такой-то проступок". Џроступок найдете сами.
-- ѓосподин директор!
-- €сполнЯйте, ђобино. „ействуйте так, как если бы вы понЯли. ‹юбите
подчиненных. Ќо не говорите им об этом.
Ћтныне ђобино будет с новым рвением требовать, чтобы на втулках не было
ржавчины.
Ћдин из аэродромов линии сообщил по радио: "ЏоказалсЯ самолет. ‹етчик
дает сигнал: "Ќеисправность в моторе. €ду на посадку".
‡начит, будут потерЯны полчаса. ђивьер обозлилсЯ; так бывает при
внезапной остановке курьерского поезда в пути, когда минуты начинают бежать
вхолостую, уже не отдаваЯ своей доли покоренных просторов. ЃольшаЯ стрелка
часов на стене отсчитывала теперь мертвое пространство... Ђ сколько событий
могло бы вместитьсЯ в этот раствор циркулЯ!
—тобы обмануть тЯгостное ожидание, ђивьер вышел из комнаты, и ночь
показалась ему пустой, как театр без актеров. "€ такаЯ ночь пропадает зрЯ!"
‘о злобой смотрел он на чистое небо, украшенное звездами, на эти
божественные сигнальные огни, на луну, -- смотрел, как попусту
растрачиваетсЯ золото такой ночи.
Ќо как только самолет поднЯлсЯ в воздух, ночь снова стала длЯ ђивьера
волнующе прекрасной. Ћна несла в своем лоне жизнь. Ћб этой жизни и заботилсЯ
ђивьер.
-- ‡апросите экипаж, какаЯ у них погода. Џромелькнули десЯть секунд.
-- ЏревосходнаЯ.
Џоследовали названиЯ городов, над которыми пролетал самолет, и длЯ
ђивьера это были крепости, взЯтые с бою.

VII

—асом позже бортрадист патагонского почтового ощутил легкий толчок,
точно кто-то приподнЯл его за плечи. Ћн посмотрел вокруг -- тЯжелые тучи
притушили свет звезд. Ћн наклонилсЯ к земле, надеЯсь отыскать огни деревень,
похожие на прЯчущихсЯ в траве светлЯчков, но в этой черной траве ничто не
сверкало.
Ћн с тоскою подумал, что предстоит труднаЯ ночь: наступление,
отступление, захваченные территории, которые приходитсЯ возвращать врагу. Ћн
не понимал тактики пилота; ему казалось, что они скоро врежутсЯ в толщу
ночи, как в стену.
’еперь он заметил впереди, на горизонте, какие-то едва уловимые
отблески, словно зарево над кузницей. ђадист тронул ”абьена за плечо, но
пилот не пошевельнулсЯ.
Џервые волны дальней грозы докатились до самолета. Њеталл слегка
всколыхнулсЯ всей своей массой, навис тЯжестью над телом радиста, потом
будто растворилсЯ, растаЯл, и несколько секунд радист плыл один в ночной
тьме. ’огда он вцепилсЯ обеими руками в стальные лонжероны.
‚о всей вселенной радист видел только красную лампочку, освещавшую
кабину, и содрогнулсЯ, представив, как он спускаетсЯ в самое сердце ночи,
под защитой одной только крохотной шахтерской лампы. Ћн не посмел тревожить
пилота вопросами. ‘жав руками сталь, подавшись вперед к ”абьену, смотрел он
в его угрюмый затылок.
‚ слабом свете вырисовывалась голова, неподвижные плечи. Ѓольшое темное
тело чуть склонилось влево; обращенное к буре лицо омывалось, должно быть,
отблесками грозы. Ќо этого радист не видел. ‚се чувства, торопливо сменЯвшие
друг друга на устремленном к буре лице -- гримаса досады, волЯ, гнев, -- все
сигналы, которыми бледное лицо пилота обменивалось с короткими вспышками
грозовых огней, все это оставалось длЯ радиста непостижимым.
Ќо он угадывал мощь, затаившуюсЯ в самой неподвижности этой темной
фигуры. Ћн восхищалсЯ мощью; .котораЯ неудержимо влекла его навстречу грозе,
но и защищала его. Ћн знал, что руки, сомкнувшиесЯ на штурвале, уже пригнули
бурю, как загривок зверЯ, а сильные, пока еще неподвижно застывшие плечи
хранЯт огромный запас энергии.
ђадист подумал, что в конце концов всЯ ответственность ложитсЯ на
пилота. €, словно усевшись на круп конЯ, летЯщего галопом в объЯтьЯ пожара,
радист с наслаждением ощутил материальную, весомую, прочную силу, котораЯ
струилась из этой неподвижно застывшей впереди черной фигуры.
‘лева, как маЯк с мигающим огнем, слабо вспыхнул новый очаг.
ђадист хотел было дотронутьсЯ до плеча ”абьена, предупредить его, но
летчик сам уже медленно поворачивал голову и несколько секунд смотрел в лицо
новому врагу; потом, так же медленно, он принЯл прежнее положение: все те же
неподвижные плечи, тот же прижатый к кожаной спинке затылок.

VIII

ђивьер вышел на улицу. …му хотелось немного пройтись, хотелось
заглушить ту тревогу, котораЯ снова овладела им. Ћн, чьЯ жизнь всегда была
посвЯщена только действию, действию, проникнутому драматизмом, он с
удивлением ощутил, как эта драма уступает место какой-то иной, его личной
драме. Ћн подумал, что жизнь обывателей в маленьких городишках, на первый
взглЯд тихаЯ, скользЯщаЯ вокруг музыкальных павильонов, -- подчас тоже таит
в себе тЯжкие драмы: болезнь, любовь, смерть и, может быть... ‘обственнаЯ
болезнь многому его научила. "Ѓудто открылись какие-то новые окна", -- думал
он.
Џозже, часам к одиннадцати вечера, почувствовав себЯ лучше, ђивьер
зашагал обратно, к конторе. Ќеторопливо пробиралсЯ он среди людей,
толпившихсЯ у входа в кинотеатры. Ћн поднЯл глаза к звездам, которые
сверкали над узкой улицей и, отступаЯ перед огнЯми реклам, таЯли в небе.
"‘егоднЯ в полете -- два почтовых. ‘егоднЯ вечером Я отвечаю за все небо.
„алекаЯ звезда подает мне знак. Ћна ищет менЯ в толпе. Ћна нашла менЯ. ‚от
почему Я чувствую себЯ каким-то чужим, одиноким."
‚спомнилась музыкальнаЯ фраза -- несколько нот из сонаты, которую
слушал он вчера в кругу приЯтелей. ЏриЯтели не понЯли музыки.
-- ’акое искусство наводит скуку. € на вас тоже, только вы не хотите в
этом признатьсЯ.
-- ‚озможно, -- ответил он.
Љак и теперь, он тогда почувствовал себЯ одиноким, но тут же понЯл, как
обогащает его такое одиночество. Њузыка несла ему некую весть -- ему одному
среди всех этих недалеких людей. ‡адушевно поверЯла она свою тайну, как
знак, что подает ему звезда. —ерез головы стольких людей она говорила с ним
на Языке, понЯтном ему одному.
Ќа тротуарах ђивьера толкали. Ћн думал: "‘тоит ли раздражатьсЯ? џ --
как человек, у которого болен ребенок; медленно идет он в толпе и несет в
душе великое безмолвие своего дома".
ђивьер смотрел на людей. Ћн пыталсЯ распознать тех, кто бережно хранит
в душе свое открытие или свою любовь. Ћн думал о том, как одиноки смотрители
маЯков.
ђивьеру была приЯтна тишина конторы. Њедленно шел он по комнатам, и его
шаги одиноко отдавались в пустом здании. Џишущие машинки спали под чехлами.
‡а сомкнувшимисЯ дверцами огромных шкафов лежали ровные рЯды канцелЯрских
папок. „есЯть лет опыта и труда! …му представилось: он ходит по подвалам
банка, вокруг громоздЯтсЯ несметные богатства. Ћн думал о том, что каждаЯ из
его ведомостей накопила в себе нечто более ценное, чем золото, -- живую
силу, хотЯ и заснувшую, как золото в банковских кладовых.
‚ одной из комнат он встретит сейчас единственного бодрствующего здесь
человека -- дежурного секретарЯ. ’от работает, чтобы продолжалась жизнь,
чтобы продолжались усилиЯ человеческой воли, чтобы никогда и нигде, от
’улузы до Ѓуэнос-Ђйреса, не обрывалась цепь.
"€ человек этот даже не догадываетсЯ о собственном величии."
ѓде-то ведут сейчас борьбу почтовые самолеты. Ќочной полет тЯнетсЯ
долго, словно болезнь. ‚озле самолета надо дежурить, как у постели больного.
Ќеобходимо помогать людЯм, которые руками, коленЯми, грудью встречают ночной
мрак, бьютсЯ с ним лицом к лицу и длЯ которых не существует -- во всем мире
не существует ничего, кроме зыбких невидимых стихий. ‘илой собственных рук,
вслепую, должны они вырвать себЯ из этих стихий, точно из морской пучины.
Љак страшно может прозвучать иногда признание: "—тоб разглЯдеть свои руки,
мне пришлось их осветить..." ‚ красном свете выступает лишь бархат рук,
словно брошенных в ванночку с проЯвителем. ќто все, что остаетсЯ от
вселенной, и это необходимо спасти.
ђивьер толкнул дверь, ведущую в отдел эксплуатации. ЋтбрасываЯ в угол
светлое пЯтно, в комнате горела единственнаЯ лампочка. ‘трекотанье пишущей
машинки придавало тишине какой-то особый смысл, но не нарушало ее. ‚ремЯ от
времени трепетал в воздухе телефонный звонок; дежурный секретарь вставал со
своего места и шел навстречу этому зову, настойчивому и грустному. Ћн снимал
трубку, и неЯснаЯ тревога исчезала; в затканном тенью углу начиналсЯ тихий
разговор. Џотом человек бесстрастно возвращалсЯ к столу; выражение сонливого
одиночества, застывшее на его лице, скрывало неведомую тайну. ‚ часы, когда
два почтовых находЯтсЯ в полете, каждый призыв, идущий оттуда, снаружи, из
ночи, несет в себе угрозу. ђивьер подумал о телеграмме, котораЯ внезапно
обрушиваетсЯ на сидЯщую вокруг лампы семью, когда в течение нескольких
бесконечно долгих секунд лицо отца, прочитавшего телеграмму, еще не выдает
своей страшной тайны. ‹ишь пробегает по лицу легкаЯ волна -- такаЯ
спокойнаЯ, не похожаЯ на крик о помощи... € каждый раз в приглушенном
телефонном звонке ђивьеру слышалось глухое эхо этого крика. Ћдиночество
замедлЯло движение дежурного, делало его похожим на пловца, который
барахтаетсЯ в волнах. Љогда он возвращалсЯ из темного угла к своей лампе,
казалось, что пловец вынырнул из глубин, и каждый раз в движениЯх человека
ђивьеру чудилась давЯщаЯ тЯжесть тайны.
-- ‘идите. џ подойду.
ђивьер снЯл трубку и услышал гуденье ночного мира.
-- ѓоворит ђивьер.
‘лабый шум, потом голос:
-- ‘оединЯю вас с радиостанцией.
‘нова шум, треск переключаемых контактов; потом другой голос:
-- ѓоворит радиостанциЯ. Џередаем телеграммы. ђивьер записывал, киваЯ
головой:
-- ’ак... так...
Ќичего существенного. Ћбычные служебные сводки. €з ђио-де-†анейро
требовали разъЯснений, Њонтевидео говорил о погоде, а Њендоса о техническом
оборудовании. Џривычные домашние звуки.
-- Ђ самолеты?
-- ѓроза. ‘амолетов не слышим.
-- ЏонЯтно.
"‡десь ЯснаЯ, звезднаЯ ночь, -- думал ђивьер, -- а радисты уже уловили
в ней дыханье далеких гроз".
-- „о свиданиЯ.
ђивьер поднЯлсЯ. Љ нему подошел секретарь.
-- Ѓумаги на подпись, господин директор...
-- •орошо.
ђивьер вдруг ощутил прилив дружелюбиЯ к товарищу по работе, на которого
тоже взвален груз этой ночи. "Њы вместе ведем бой, -- думал ђивьер. -- Ђ он
так никогда и не узнает, как крепко свЯзывает нас это ночное бдение".

‚ойдЯ с пачкой бумаг в свой кабинет, ђивьер почувствовал ту острую боль
в правом боку, котораЯ вот уже несколько недель не давала ему покоЯ.
"Џлохо дело."
Ќа секунду прислонилсЯ к стене.
"ќкаЯ нелепость!"
„обралсЯ до кресла.
€ снова -- в который раз -- он, старый лев, ощутил на себе путы, и
глубокаЯ печаль охватила его.
"‘только трудов -- и прийти к такому итогу! Њне за пЯтьдесЯт. Џолвека
наполнЯл Я свою жизнь до краев, создавал самого себЯ, боролсЯ, изменЯл ход
событий, -- и вот что занимает менЯ теперь, вот что наполнЯет менЯ, вот что
вытеснЯет весь остальной мир. ЉакаЯ нелепость!"
Ћн отер пот, подождал, пока боль отпустит его, и принЯлсЯ за работу.
Њедленно перелистывал он бумаги.
"‚ ходе разборки мотора 301 в Ѓуэнос-Ђйресе замечено... Ќаложить на
виновного строгое взыскание."
Ћн подписал.
"Ќа посадочной площадке ”лорианополиса вопреки инструкциЯм..."
Ћн подписал.
"‚ дисциплинарном порЯдке заменить начальника аэродрома ђишара,
который..."
Ћн подписал.
Ѓоль в боку затаилась, но не уходила; она жила в ђивьере как нечто
новое, придаваЯ жизни новый смысл, и заставлЯла ђивьера думать о себе самом
-- думать с горечью:
"‘праведлив Я или несправедлив? Ќе знаю. џ караю -- и число аварий
сокращаетсЯ. Ћтветственность за аварии лежит не на человеке, а на какой-то
безликой силе, и овладеть этой силой можно лишь тогда, когда держишь людей в
руках. Ѓудь Я всегда справедлив, каждый ночной полет превращалсЯ бы в игру
со смертью".
ђивьера вдруг охватила усталость; большого труда стоило ему так
неумолимо стоЯть на своем. Ћн подумал: "Ђ как хорошо было бы пожалеть
людей..."
Џогруженный в свои мысли, он по-прежнему перелистывал бумаги.
"...что до ђобле, то с сегоднЯшнего днЯ он не числитсЯ больше в составе
нашего персонала." ђивьер вспомнил старика ђобле, вспомнил вчерашний
разговор:
-- “рок. ќто будет хороший урок длЯ остальных.
-- Ќо, мсье!.. ‚зглЯните, мсье!..
Џотрепанный бумажник, в нем -- старый газетный лист: молодой ђобле
сфотографирован рЯдом с самолетом.
ђивьер видит, как дрожит в старческих руках наивное свидетельство былой
славы...
-- ќто было в девЯтьсот десЯтом, мсье... ‚едь это Я собрал первый в
Ђргентине самолет! џ в авиации -- с девЯтьсот десЯтого года... „вадцать лет,
мсье! € как вы только можете говорить... Ђ молодые!.. Ћни будут смеЯтьсЯ
надо мной в цеху... Ћх, как они будут смеЯтьсЯ!
-- ќто не относитсЯ к делу.
-- Ђ мои дети, мсье! “ менЯ дети!..
-- џ вам уже сказал: вы получите место подсобного рабочего.
-- Ќо мое достоинство, мсье, мое достоинство! Џодумайте, мсье, двадцать
лет в авиации, старый рабочий -- и вдруг...
-- Њесто подсобного рабочего.
-- џ отказываюсь, мсье, отказываюсь!
‘тарческие руки дрожат, и ђивьер стараетсЯ не смотреть на эти
морщинистые, загрубевшие, такие прекрасные руки.
-- Њесто подсобного рабочего.
-- Ќет, мсье, нет... џ хочу вам сказать...
-- Њожете идти.
"џ прогнал с такой жестокостью не его, -- думает ђивьер. -- џ прогнал
зло, за которое он, быть может, и не отвечает, но орудием которого он стал.
€бо обстоЯтельствами надо управлЯть -- и они повинуютсЯ, и ты
созидаешь. „а и людей созидаешь. €ли устранЯешь, если они -- орудие зла".
"џ хочу вам сказать..."
—то хотел сказать ему несчастный старик? —то у него на старости лет
отнимают единственную радость? —то ему дорог самый стук инструментов по
металлу самолета? —то его жизнь лишаетсЯ великой поэзии? € потом... что
нужно как-то жить?
"џ очень устал, -- думал ђивьер. ‚ нем поднималсЯ какой-то ласковый
жар. Ћн постучал по бумаге, подумал: -- џ так любил лицо этого старого
товарища..." € снова увидел руки старика, снова вспомнил, как они слабо
вздрогнули, словно их пальцы хотели крепко сплестись. „остаточно было
сказать: "Ќу ладно, ладно, оставайтесь", -- и по старым рукам пробежала бы
волна радости, грезил ђивьер, и эта радость, о которой сказало бы не лицо,
сказали бы старые рабочие руки, -- эта радость была бы длЯ ђивьера самой
прекрасной радостью в мире. "ђазорвать бумагу?.." ‘емьЯ старика, его
возвращение вечером домой -- и скромнаЯ гордость:
-- ’ак, значит, тебЯ оставлЯют?
-- …ще бы! …ще бы! ‚едь это Я собрал первый в Ђргентине самолет!
€ молодежь в цеху не будет больше смеЯтьсЯ, и к старику опЯть будут
относитьсЯ с уважением...
"ђазорвать?"
Џозвонил телефон. ђивьер взЯл трубку.
„олгое молчание. Џотом отголоски, гулкаЯ глубина, которую придают
человеческим голосам пространство и ветер. Ќаконец из трубки послышалось:
-- ѓоворит аэродром. Љто у аппарата?
-- ђивьер.
-- ѓосподин директор, шестьсот пЯтидесЯтому дано отправление.
-- •орошо.
-- Ќаконец все в исправности. Ќо пришлось в последний момент чинить
проводку: оказались поврежденными контакты.
-- •орошо. Љто монтировал цепь?
-- Њы проверим. …сли разрешите, применим строгие меры: неисправность
освещениЯ на борту -- вещь очень опаснаЯ!
-- ђазумеетсЯ.
ђивьер думал: "…сли не вырывать с корнем зло, не вырывать его всЯкий
раз, как с ним сталкиваешьсЯ, тогда во времЯ полета погаснет свет. ‡нать
орудиЯ зла и не боротьсЯ со злом -- преступление. Ќет, ђобле должен уйти".
‘екретарь ничего не видел, он по-прежнему стучал на машинке.
-- —то вы печатаете?
-- „вухнедельный отчет.
-- Џочему он до сих пор не готов?
-- џ...
-- ЏридетсЯ проверить.
"‘транно видеть, как берут верх случайные обстоЯтельства, как
проступает наружу огромнаЯ темнаЯ сила, та самаЯ, что приводит в смЯтение
бескрайние девственные леса, та самаЯ, что растет, ширитсЯ, неистово бьет
ключом повсюду, где только затеваетсЯ большое дело." ђивьеру подумалось --
под натиском тонких лиан рушатсЯ гигантские храмы.
"Ѓольшое дело..."
ђивьер пыталсЯ убедить самого себЯ:
"ќти люди... џ люблю их. џ борюсь не с ними, а с тем злом, которое
действует через них..."
…го сердце билось коротко, часто, больно.
"џ не знаю, хорошо ли то, что Я делаю. Ќе знаю точно цены ни
человеческой жизни, ни справедливости, ни горю. Ќе знаю толком, чего стоит
радость человека1 Ќе знаю, чего стоит дрожащаЯ рука. € какова цена жалости и
ласке..."
Ћн грезил наЯву:
"†изнь полна противоречий... Љаждый выпутываетсЯ из них, как может...
Ќо завоевать право на вечность, но творить -- в обмен на свою бренную
плоть..."
Џосле краткого раздумьЯ ђивьер позвонил.
-- Џередайте пилоту европейского почтового: пусть зайдет ко мне перед
вылетом.
€ подумал:
"ЌельзЯ допустить, чтобы этот почтовый опЯть делал крюк. …сли Я не
встрЯхну как следует моих людей, они никогда не избавЯтсЯ от страха перед
ночью".

•

†ена пилота, разбуженнаЯ телефонным звонком, посмотрела на мужа,
подумала:
"Џусть еще немного поспит".
Ћна любовалась его могучей обнаженной грудью; он был словно красавец
корабль.
Ћн спал в своей мирной постели, как в гавани, и, чтобы ничто не
тревожило его сон, она расправлЯла пальцем складки, словно прогонЯЯ тени,
словно разглаживаЯ легкую зыбь и успокаиваЯ постель; так прикосновение
божества смирЯет море.
Ћна встала, распахнула окно, подставила лицо ветру. €з окна открывалсЯ
весь Ѓуэнос-Ђйрес. ‚ соседнем доме танцевали; ветер доносил обрывки мелодий
-- был час развлечений и отдыха. ѓород запрЯтал людей в свои сто тысЯч
крепостей; кругом все дышало спокойствием и уверенностью; но женщине
казалось, что вот-вот раздастсЯ призыв:
"Љ оружию!" -- и на этот клич отзоветсЯ один-единственный человек, ее
муж. Ћн еще спал, но то был тревожный сон военных резервов, которые скоро
будут брошены в бой. „ремлющий город не защищал его; жалкими покажутсЯ
летчику городские огни, когда он, молодой бог, взлетит над их пылью. †ена
посмотрела на сильные ладони, которым через час будет вручена судьба
европейского почтового, ответственность за что-то большое, подобное судьбе
целого города. € в сердце закралась тревога. ќтот человек -- один среди
миллионов -- был предназначен длЯ необычного жертвоприношениЯ. …й стало
тоскливо. Ћн уйдет, ускользнет от ее нежности. Ћна лелеЯла, ласкала,
охранЯла его не длЯ себЯ, а длЯ сегоднЯшней ночи, и эта ночь сейчас возьмет
его -- длЯ битв, длЯ тревог, длЯ побед, о которых она никогда не узнает. …й
удалось на краткий срок приручить эти ласковые руки, но она лишь смутно
представлЯла себе их истинное назначение. Ћна знала улыбку этого человека,
знала чуткость влюбленного; но она не знала, как божественно гневен бывает
он, оказавшись в сердце грозы. Ћна обвивала его нежными путами любви,
музыки, цветов; но в час отлета он неизменно сбрасывал эти путы и, видимо,
ничуть об этом не сожалел.
Ћн открыл глаза:
-- Љоторый час?
-- Џолночь.
-- ЉакаЯ погода?
-- Ќе знаю...
Ћн поднЯлсЯ. ЏотЯгиваЯсь, медленно подошел к окну.
-- ‘егоднЯ Я, пожалуй, не замерзну. Ђ какое направление ветра?
-- ’ы так спрашиваешь, словно Я в этом что-нибудь смыслю...
Ћн выглЯнул в окно.
-- ћжный. Џрекрасно! ’акой ветер удержитсЯ по меньшей мере до Ѓразилии.
Ћн увидел луну и почувствовал себЯ совсем богатым. Џотом перевел взглЯд
вниз, на город.
ѓород не был сейчас длЯ него ни желанным, ни светлым, ни теплым. Ћн уже
видел, как развеиваетсЯ по ветру бесполезнаЯ пыль огней большого города.
-- Ћ чем ты думаешь?
Ћн думал о том, что возле Џорто-Ђллегре возможен туман.
-- “ менЯ своЯ тактика. џ знаю, как его обойти. Ћн все еще смотрел,
наклонившись, в окно и глубоко дышал, словно обнаженный пловец перед прыжком
в море.
-- ’ы как будто не очень грустишь... Ќа сколько дней ты улетаешь?
-- „ней на восемь, на десЯть.
Ћн точно не знает. € отчего ему грустить?.. ђавнины, горы, города -- он
отправлЯетсЯ их покорЯть. Ћн -- вольнаЯ птица. Ќе пройдет и часа -- он будет
держать в руках весь Ѓуэнос-Ђйрес, а потом отбросит его назад.
Ћн улыбнулсЯ.
-- ќтот город... ‘коро Я буду далеко! •орошо улетать ночью! Џовернешь к
югу, дашь газ, и через десЯть секунд весь ландшафт уже опрокинут, и ты
летишь на север. € город под тобой -- как морское дно.
Ћна подумала: "Ћт многого должен отказатьсЯ завоеватель..."
-- ’ы не любишь свой дом?
-- ‹юблю...
Ќо жена знала: он уже далеко от нее. …го широкие плечи уже раздвигают
небосвод. Ћна показала ему на небо.
-- ‘мотри, что за погода! ’воЯ дорога вымощена звездами. Ћн рассмеЯлсЯ.
-- „а.
Џоложив руку ему на плечо, она с волнением почувствовала прохладу его
кожи. € этому телу угрожает опасность!..
-- џ знаю, ты сильный. Ќо будь благоразумен...
-- Ќу конечно, Я благоразумен...
€ опЯть рассмеЯлсЯ.
Ћн начал одеватьсЯ. ЋтправлЯЯсь на свой праздник, он нарЯжалсЯ в самые
грубые ткани, в самую тЯжелую кожу; он одевалсЯ, как крестьЯнин. € чем
тЯжелее он становилсЯ, тем больше она любовалась им. Џомогла застегнуть
прЯжку поЯса, натЯнуть сапоги.
-- ќти сапоги жмут.
-- ‚от другие.
-- Ћтыщи-ка шнур, чтобы привЯзать запасной фонарик.
Ћна оглЯдела мужа, в последний раз проверила его доспехи. ‚се пригнано
как следует.
-- Љакой ты красивый!
Ћн тщательно причесывалсЯ.
-- ќто длЯ звезд?
-- ќто -- чтоб не чувствовать себЯ стариком.
-- џ ревную...
Ћн снова рассмеЯлсЯ, обнЯл ее, прижал к своей тЯжелой одежде. Џотом
взЯл ее, как маленькую. -- на руки и -- все с тем же смехом -- положил на
кровать:
-- ‘пи!
‡акрыв за собой дверь, он вышел на улицу и среди преображенной мраком
толпы сделал свой первый шаг к завоеванию ночи.
Ћна осталась одна. Џечально смотрела она на цветы, на книги -- на все
то нежное, мЯгкое, что длЯ него было лишь дном морским.

…го принимает ђивьер.
-- ‚ последнем рейсе вы выкинули номер. Џошли в обход. Ђ метеосводки
были прекрасные, вы свободно могли пройти напрЯмик. €спугались?
‡ахваченный врасплох, пилот молчит, медленно трет ладони. Џотом
поднимает голову и смотрит ђивьеру прЯмо в глаза:
-- „а.
‚ глубине души ђивьеру жаль этого смелого парнЯ, который вдруг ощутил
страх. Џилот оправдываетсЯ:
-- џ больше ничего не видел. Љонечно, радио сообщало, это верно...
Њожет быть, дальше... Ќо бортовой огонь почти исчез, Я даже не видел
собственных рук. •отел включить головную фару, чтобы хоть крыло разглЯдеть,
-- все такаЯ же тьма. Џоказалось, что Я на дне огромной Ямы и из нее не
выбратьсЯ. Ђ тут еще мотор стал барахлить...
-- Ќет.
-- Ќет?
-- Ќет. Њы его потом осмотрели. Њотор в полном порЯдке. Ќо стоит
испугатьсЯ -- и сразу кажетсЯ, что мотор барахлит.
-- „а как тут было не испугатьсЯ! Ќа менЯ давили горы. •отел набрать
высоту -- попал в завихрение. ‚ы сами знаете: когда ничего не видишь -- и
еще завихрениЯ... ‚место того чтобы поднЯтьсЯ, Я потерЯл сто метров. € уже
не видел ни гироскопа, ни приборов. € стало казатьсЯ, что мотор не тЯнет, и
что он перегрелсЯ, что давление масла... € все это -- в темноте. Љак
болезнь... Ќу и обрадовалсЯ Я, когда увидел освещенный город!
-- “ вас слишком богатаЯ фантазиЯ. €дите. € пилот выходит.
ђивьер поглубже усаживаетсЯ в кресло, проводит рукой по седым волосам.
"ќто самый отважный из моих людей. Ћн вел себЯ в тот вечер превосходно.
Ќо Я спасаю его от страха. ."
€ снова, как минутнаЯ слабость, возник соблазн.
"—тобы тебЯ любили, достаточно пожалеть людей. џ никого не жалею -- или
скрываю свою жалость. Ђ хорошо бы окружить себЯ дружбой, теплотой! ‚рачу это
доступно. Ђ Я направлЯю ход событий. џ должен выковывать людей, чтобы и они
направлЯли ход событий. ‚ечером, в кабинете, перед пачкой путевых листов
особенно остро ощущаешь этот неписаный закон. ‘тоит только ослабить
внимание, позволить твердо упорЯдоченным событиЯм снова поплыть по течению
-- и тотчас, как по волшебству, начинаютсЯ аварии. ‘ловно моЯ волЯ -- только
она одна -- не дает самолету разбитьсЯ, не дает ураганам задержать его в
пути. Џорою сам поражаешьсЯ своей власти".
Ћн продолжает размышлЯть.
"€ тут нет, пожалуй, ничего странного. ’ак садовник изо днЯ в день
ведет борьбу на своем газоне... €звечно вынашивает в себе землЯ дикий,
первозданный лес; но тЯжесть простой человеческой руки ввергает его обратно
в землю".
Ћн думает о пилоте:
"џ спасаю его от страха. џ нападаю не на него, а на то темное, цепкое,
что парализует людей, столкнувшихсЯ с неведомым. Ќачни Я его слушать,
жалеть, принимать всерьез его страхи -- и он поверит, что и впрЯмь побывал в
некоей загадочной стране; а ведь именно тайны -- только ее -- он и боитсЯ;
нужно, чтобы не осталось никакой тайны. Ќужно, чтобы люди опускались в этот
мрачный колодец, потом выбирались из него и говорили, что не встретили там
ничего загадочного. Ќужно, чтобы вот этот человек проник в самое сердце, в
самую таинственную глубь ночи, в ее толщу, не имеЯ даже своей шахтерской
лампочки, котораЯ освещает только руки или крыло, -- и чтобы он своими
широкими плечами отодвинул прочь Ќеведомое".
Ќо даже в этой борьбе ђивьера и его пилотов свЯзывало молчаливое
братство. Ћни были людьми одной закалки, ими владела та же жажда победы Ќо
ђивьер помнил и о других битвах, которые приходилось ему вести за покорение
ночи.
‚ официальных кругах на мрачные владениЯ ночи смотрели с опаской, как
на неизведанные лесные дебри. ‡аставить экипаж устремитьсЯ со скоростью
двухсот километров в час навстречу бурЯм, туманам и всем тем угрозам, что
таит в себе ночь, казалось рискованной авантюрой, допустимой лишь в военной
авиации: вылетаешь с аэродрома в безоблачную ночь, проводишь бомбежку -- и
той же ночью возвращаешьсЯ на тот же аэродром. Ќо регулЯрные ночные рейсы
обречены на неудачу.
"Ќочные полеты -- это длЯ нас вопрос жизни и смерти, -- отвечал ђивьер.
-- Љаждую ночь мы терЯем полученный за день выигрыш во времени -- терЯем
наше преимущество перед железной дорогой и пароходом".
‘ досадой и скукой слушал ђивьер все эти разговоры: финансоваЯ сторона
дела, безопасность, общественное мнение... "Ћбщественным мнением нужно
управлЯть", -- возражал он. Ћн думал: "‘колько времени пропадает напрасно! €
все же есть в жизни нечто такое, что всегда побеждает! †ивое должно жить, и
длЯ того чтобы жить, оно сметает с пути все помехи. „лЯ того чтобы жить, оно
создает свои собственные законы. Ћно неодолимо". ђивьер не знал, когда
гражданскаЯ авиациЯ овладеет ночными полетами, не знал, какими путЯми она
это совершит, но он знал, что это неизбежно и что готовитьсЯ к этому нужно
уже сейчас.
…му вспоминаютсЯ зеленые скатерти, за которыми он сидел, подперев
кулаком подбородок и слушаЯ со странным сознанием собственной силы
бесконечные возражениЯ. ќти возражениЯ казались ему бесцельными, осужденными
на гибель самой жизнью. € он чувствовал, как растет, наливаЯсь тЯжестью, его
сила. "Њои доводы неопровержимы; победа останетсЯ за мной, -- думал ђивьер.
-- Љ этому ведет естественный ход событий".
Љогда от него требовали каких-то гарантий, каких-то решений,
устранЯющих всЯкий риск, он отвечал:
-- ‡аконы выводЯтсЯ на основании опыта; познание законов никогда не
предшествует опыту.
Џосле долгого года борьбы ђивьер добилсЯ своего. "„обилсЯ благодарЯ
своей убежденности", -- говорили одни. "ЃлагодарЯ своему упорству, медвежьей
силе, котораЯ крушит все на пути", -- заЯвлЯли другие. "Џросто потому, что Я
избрал верное направление", -- думал сам ђивьер.
Ќо сколько предосторожностей пришлось принимать вначале! ‘амолеты
вылетали с аэродрома лишь за час до рассвета и приземлЯлись не позже чем
через час после захода солнца. €, только накопив некоторый опыт, ђивьер
решилсЯ послать почтовые самолеты в ночные глубины.
Џочти лишенный последователей, осуждаемый чуть ли не всеми, он боролсЯ
теперь в одиночестве.
ђивьер звонит, чтобы узнать, каковы последние сообщениЯ с борта
самолетов.

XII

’ем временем патагонский почтовый вплотную подошел к буре, и ”абьен
отказалсЯ от мысли обойти ее стороной. Ћн понЯл, что гроза охватила слишком
большое пространство: линиЯ молний уходила далеко вглубь, озарЯЯ бастионы
туч. € он решил: "Џопытаюсь пройти под грозой, нырнуть под нее, ну, а уж
если не удастсЯ -- лЯгу на обратный курс".
Ћн посмотрел на высотомер. ’ысЯча семьсот метров. „ал ручку от себЯ,
чтобы начать снижение. Њотор сразу стал сильно трЯсти, самолет задрожал.
”абьен на глаз выправил угол планированиЯ, потом проверил по карте высоту
холмов: пЯтьсот метров. —тобы сохранить разрыв между собой и холмами, он
решил идти на высоте семисот.
”абьен жертвовал высотой; так игрок ставит на банк все свое состоЯние.
‘амолет попал в завихрение, провалилсЯ вниз и задрожал еще сильнее.
”абьен почувствовал, что ему угрожает невидимый обвал. …му представилось --
машина поворачивает назад и возвращаетсЯ в мир ста тысЯч звезд... Ќо ”абьен
не менЯет курса ни на один градус.
Џилот взвешивает... ‚озможно, гроза носит лишь местный характер. ‚едь
’рилью -- ближайший аэропорт -- сообщил, что небо закрыто на три четверти.
‡начит, в этой черной, плотной, как бетон, массе ему предстоит прожить всего
каких-нибудь двадцать минут. € все же пилот в тревоге. Ќаклонившись влево,
навстречу упругому ветру, он пытаетсЯ найти те смутные проблески, которые
обычно пробивают даже самую непроглЯдную ночную темь. Ќо сейчас нет даже
проблесков -- лишь едва заметно менЯетсЯ плотность мрака. Ѓыть может; его
просто обманывает утомленное зрение.
Ћн развертывает записку радиста:
"ѓде мы?"
„орого дал бы ”абьен за то, чтобы это знать. Ћн отвечает: "Ќе знаю.
€дем по компасу сквозь грозу".
Ћн опЯть наклонЯетсЯ. …го беспокоит пучок выхлопного пламени, повисший
на моторе, как огненный букет; пламЯ так бледно, что поЯвись луна, оно
тотчас растворилось бы в лунном свете; но в этом мраке небытиЯ оно вбирает в
себЯ весь зримый мир. Џилот видит, как ветер туго сплетает Языки огнЯ,
похожие на пылающие факелы.
Љаждые тридцать секунд ”абьен нагибаетсЯ к приборам, чтобы проверить
гироскоп и компас. Ћн не рискует больше включать красные лампочки: они
надолго ослеплЯют его; но от приборов со светЯщимисЯ циферблатами льетсЯ
бледное звездное сиЯние. ‡десь, среди стрелок и цифр, пилот испытывает
обманчивое чувство безопасности; подобное ощущение бывает у человека в каюте
кораблЯ, когда волны перекатываютсЯ через палубу. ‘ такой же ужасающей
неумолимостью на самолет катитсЯ ночь и с нею все, что несет она в своем
мраке: скалы, обломки, холмы...
"ѓде мы?" -- снова спрашивает радист.
”абьен опЯть наклонЯетсЯ влево и возобновлЯет свое угрюмое бдение. Ћн
уже не знает, сколько времени, сколько усилий понадобитсЯ ему, чтобы
сбросить эти мрачные узы. Ѓыть может, он вообще никогда не освободитсЯ от
них; он поставил свою жизнь на карту -- на эту грЯзную и скомканную бумажку,
которую он разворачивает и читает в тысЯчный раз, стремЯсь почерпнуть в ней
надежду. "’ри-лью: небо закрыто на три четверти, ветер западный, слабый."
…сли ’рилью закрыт на три четверти, то в разрывах туч можно будет разглЯдеть
его огни. …сли только...
ќта слабаЯ надежда побуждает ”абьена лететь вперед, но сомнениЯ не
оставлЯют его; он кое-как царапает записку: "Ќе знаю, смогу ли пробитьсЯ.
‘просите, по-прежнему ли Ясно позади нас".
Ћтвет удручающий:
"Љомодоро передает: вернутьсЯ сюда невозможно. ЃурЯ".
”абьен начинает догадыватьсЯ: невиданнаЯ бурЯ, бушующаЯ над Ђндийскими
Љордильерами, переменила фронт и двинулась к морю. Џрежде чем ”абьен сможет
добратьсЯ до городов, на них обрушитсЯ циклон.
"“знайте погоду в ‘ан-Ђнтонио."
"‘ан-Ђнтонио отвечает: поднимаетсЯ западный ветер; на западе -- бурЯ.
Ќебо закрыто полностью. ‚ ‘ан-Ђнтонио плохаЯ слышимость: помехи. џ тоже
слышу плохо. „умаю, скоро придетсЯ убрать антенну -- мешают разрЯды. Ќе
собираетесь ли повернуть? Љаковы ваши планы?"
"Ћставьте менЯ в покое. ‡апросите погоду в ‚айЯ-Ѓланке."
"‚айЯ-Ѓланка отвечает: меньше чем через двадцать минут с запада
обрушитсЯ на ‚айЯ-Ѓланку сильнаЯ гроза."
"‡апросите ’рилью о погоде."
"’рилью отвечает: с запада идет ураган скоростью тридцать метров в
секунду. квалы дождЯ."
"Џередайте в Ѓуэнос-Ђйрес: заперты со всех сторон; фронт бури
развертываетсЯ на тысЯчу километров; полнаЯ потерЯ видимости. —то нам
делать?"
„лЯ пилота эта ночь была безбрежной. Ћна не вела ни к порту (все они
казались недоступными), ни к рассвету -- через час сорок минут должен был
кончитьсЯ бензин. ђано или поздно, так ничего и не видЯ, они рухнут в
бездну.
’олько б дождатьсЯ рассвета...
“треннЯЯ зарЯ представлЯлась ”абьену золотым песчаным плЯжем, к
которому их могло прибить после испытаний страшной ночи. Џод крылом
попавшего в беду самолета возникли бы спасительные берега равнин. ЊирнаЯ
землЯ несла бы свои спЯщие фермы, стада, холмы. ‚се те неведомые предметы,
что перекатываютсЯ сейчас во мраке, вмиг приобрели бы безобидный вид. Ћ,
если б только было можно -- как устремилсЯ бы он навстречу дню!..
Ћн подумал: "Љольцо замкнулось". ’ак или иначе -- все должно решитьсЯ
еще до рассвета, в плотной массе тьмы.
’олько так... Ђ бывало, первые часы рассвета приносили ему исцеление...
Ќо теперь незачем смотреть на восток, туда, где живет солнце: между
самолетом и солнцем пролегли бездонные глубины ночи; из них -- не выбратьсЯ.

XIII

-- Ђсунсьонский почтовый идет хорошо. Љ двум часам будет здесь. Ќо
ожидаетсЯ серьезное опоздание почтового патагонского; видимо, ему приходитсЯ
нелегко.
-- ’ак, господин ђивьер.
-- ‚есьма возможно, мы отправим европейский самолет, не дожидаЯсь
прибытиЯ патагонского. ‚ы получите распорЯжениЯ, как только прибудет
асунсьонский. Ѓудьте наготове.
’еперь ђивьер перечитывал телеграммы, принЯтые от северных аэропортов.
Ћни расстилали перед европейским почтовым лунную дорожку: "Ќебо чистое,
полнаЯ луна, ветра нет". ѓоры Ѓразилии, четко выделЯЯсь на светЯщемсЯ небе,
окунали в серебристые воды морЯ свои поросшие черным лесом вершины. Ќа этот
лес, не скрашиваЯ его, лились непрестанным дождем лунные лучи. € острова --
тоже черные, как обломки кораблекрушениЯ в морских волнах. € эта неистощимаЯ
луна на всем пути -- брызжущий светом фонтан...
…сли ђивьер разрешит отправление, экипаж европейского почтового вступит
в прочный мир мЯгкого, струЯщегосЯ сиЯниЯ. ‚ мир, где ничто не грозит
нарушить равновесие между массами мрака и света. ‚ мир, куда не проникают
даже ласковые прикосновениЯ тех легких ветерков, которые -- стоит им слегка
покрепчать -- могут в несколько часов забить все небо гнилыми облаками.
€ все же, глЯдЯ на это сиЯние, ђивьер колебалсЯ, точно золотоискатель у
границы запретного участка. ’о, что творилось сейчас на юге, звучало
обвинительным приговором ђивьеру, единственному защитнику ночных полетов.
Љатастрофа в Џатагонии может настолько укрепить позиции его противников,
что, быть может, его убежденность окажетсЯ перед ними бессильной. Ќо
убежденность ђивьера осталась прежней; возможно, эта драма -- следствие
какого-то просчета, и она свидетельствовала только об этом частном просчете,
больше ни о чем. "Ѓыть может, следует установить наблюдательные пункты на
западе... Ќужно будет об этом подумать... Љак бы то ни было, у менЯ все те
же веские основаниЯ стоЯть на своем; теперь вероЯтность несчастных случаев
уменьшитсЯ: одна из причин стала Ясна." Ќеудачи закалЯют сильных. Љ
сожалению, с людьми приходитсЯ вести игру, в которой почти не принимаетсЯ в
расчет истинный смысл вещей. ‚ыигрыш или проигрыш зависит от каких-то чисто
внешних причин. € обманчиваЯ видимость проигрыша свЯзывает тебЯ по рукам и
ногам.
ђивьер позвонил.
-- Ћт ‚айЯ-Ѓланки по-прежнему нет радиограмм?
-- Ќет.
-- ‚ызовите ее по телефону.
ЏЯть минут спустЯ он спрашивал:
-- Џочему от вас нет сообщений?
-- Њы не слышим самолета.
-- Њолчит?
-- Ќеизвестно. Љругом грозы. „аже если он что-то передает, мы не
слышим.
-- Ђ ’рилью его слышит?
-- Њы сами не слышим ’рилью.
-- Џозвоните туда по телефону.
-- Џытались. ‹иниЯ повреждена.
-- ЉакаЯ у вас погода?
-- “грожающаЯ. Њолнии на западе и юге. Ћчень душно.
-- Љакой ветер?
-- Џока слабый. Ќо это не больше чем на десЯть минут. Њолнии быстро
приближаютсЯ. Њолчание.
-- ЃайЯ-Ѓланка! ‚ы менЯ слышите? •орошо. Џозвоните мне через десЯть
минут.
€ ђивьер стал перелистывать телеграммы южных аэропортов. ‚се сообщали
одно и то же: самолет молчит. Ќекоторые аэродромы больше не отвечали
Ѓуэнос-Ђйресу, и на карте расплывалось пЯтно немых районов, где над
маленькими городками уже разразилсЯ циклон, где плотно заперты двери и
каждый дом на темных улицах, подобно кораблю, отрезан от мира и затерЯн в
ночи. ’олько рассвет принесет им освобождение.
Ќо, склонившись над картой, ђивьер все еще не терЯл надежды обнаружить
где-нибудь благословенный кусок чистого неба; он обратилсЯ по телеграфу к
полиции трех десЯтков провинциальных городов, запрашиваЯ о погоде, и ответы
уже начинали поступать. ЉаждаЯ из радиостанций, расположенных на линии в две
тысЯчи километров, получила приказ: поймав позывные самолета, немедленно, в
течение тридцати секунд, уведомить об этом Ѓуэнос-Ђйрес, который в ответ
сообщит ей длЯ передачи ”абьену, куда он может укрытьсЯ.
Љомнаты опЯть заполнились служащими, которых к часу ночи вызвали в
контору. Љакими-то таинственными путЯми узнали они, что ночные полеты,
возможно, будут прекращены и что даже европейский почтовый будет отныне
вылетать лишь с рассветом. Џонизив голос, они говорили о ”абьене, о циклоне
-- и особенно о ђивьере. Ћни угадывали его присутствие, чувствовали, что он
сидит здесь, совсем рЯдом, подавленный ураганом -- этим враждебным выпадом
самой природы.
‚друг голоса смолкли: на пороге поЯвилсЯ ђивьер -- в пальто, в шлЯпе,
неизменно надвинутой на глаза, -- вечный путешественник. Ћн спокойно подошел
к заведующему бюро:
-- “же десЯть минут второго. „окументы европейского почтового
оформлены?
-- џ... Я думал...
-- ‚ам следует не думать, а исполнЯть.
Ћн повернулсЯ и, заложив руки за спину, медленно пошел к открытому
окну.
Џодбежал служащий:
-- ѓосподин директор, получено очень мало ответов.
‘ообщают, что во внутренних районах уже разрушены многие телеграфные
линии...
-- •орошо.
Ќеподвижно застыв, ђивьер смотрел в ночь.
€так, каждаЯ новаЯ весть несла в себе угрозы самолету. Љаждый город,
если линии свЯзи еще не были разрушены и он имел возможность ответить
Ѓуэнос-Ђйресу, сообщал о неумолимом движении циклона, словно о вторжении
вражеских армий. "ЃурЯ идет из глубины материка, с Љордильер. Ћна движетсЯ к
морю, сметаЯ все на пути..."
‡везды казались ђивьеру чересчур Яркими, воздух -- слишком влажным.
‘траннаЯ ночь! Ћна внезапно начинала подгнивать -- подгнивать слоЯми, как
мЯкоть роскошного с виду плода. Ќад Ѓуэнос-Ђйресом еще царили в полном своем
составе звезды; но то был лишь оазис, притом, недолговечный. Љ тому же этот
порт был недосЯгаем .длЯ экипажа. ѓрознаЯ ночь, гниющаЯ под прикосновениЯми
ветра. Ќочь, которую нелегко .победить.
ѓде-то в ее глубинах затерЯлсЯ самолет, и на его борту -- беспомощные,
охваченные тревогой люди.

XIV

†ена ”абьена позвонила по телефону.
‚ те ночи, когда он должен был вернутьсЯ, она всегда высчитывала времЯ
продвижениЯ патагонского почтового. "‘ейчас он вылетает из ’рилью..." €
опЯть засыпала. Ќемного позже: "Ћн приближаетсЯ теперь к ‘ан-Ђнтонио; он уже
видит огни..." ’огда она вставала, раздвигала шторы и осматривала небо. "ќти
облака мешают ему..." €ногда между тучами, как пастух, расхаживала луна. €
молодаЯ женщина возвращалась в постель, успокоеннаЯ луной и звездами: их
тысЯчи, они, как живые существа, окружают ее мужа. Ћколо часа ночи она
обычно чувствовала, что он уже близко. "„олжно быть, он недалеко... Ћн уже
видит Ѓуэнос-Ђйрес..." € снова вставала, готовила длЯ него еду, варила кофе:
"’ам, наверху, холодно..." Љаждый раз она встречала ”абьена так, словно тот
спустилсЯ со снежных вершин: "’ы не замерз?" -- "„а нет же!" -- "‚се равно
согрейсЯ немного..." Љ четверти второго у нее все бывало готово. ’огда она
звонила.
‚ эту ночь она спросила, как всегда:
-- ”абьен уже приземлилсЯ?
‘екретарь, взЯвший трубку, замЯлсЯ:
-- Љто говорит?
-- ‘имона ”абьен.
-- Ћдну минуту...
Ќе осмеливаЯсь ничего сказать, секретарь передал трубку заведующему
бюро.
-- Љто у телефона?
-- ‘имона ”абьен.
-- Ђ!.. ‘лушаю вас, сударынЯ.
-- Њой муж приземлилсЯ?
Џоследовало молчание, показавшеесЯ ей необъЯснимым. ‡атем короткий
ответ:
-- Ќет.
-- Ћн опаздывает?
-- „а...
‘нова молчание.
-- „а... опаздывает.
-- Ћ!..
ќто был вздох раненой плоти. Ћпоздание -- пустЯк... пустЯк... Ќо если
оно затЯгиваетсЯ...
-- Ћ!.. ‚ котором часу он должен прибыть?
-- ‚ котором часу он должен прибыть?.. Њы... мы не знаем.
’еперь перед ней была стена. Ћна слышала лишь эхо своих вопросов.
-- “молЯю, ответьте мне! ѓде он сейчас?..
-- ѓде он сейчас? Џодождите...
Њедлительность этих людей причинЯла ей боль. ’ам, за стеной, что-то
происходило.
Ќаконец они решились:
-- Ћн вылетел из Љомодоро в девЯтнадцать тридцать.
-- € с тех пор?..
-- ‘ тех пор... сильно опаздывает... сильно опаздывает из-за плохой
погоды...
-- Ћ! €з-за плохой погоды...
ЉакаЯ несправедливость! € какое вероломство -- в этой луне, праздно
повисшей над Ѓуэнос-Ђйресом!.. ЊолодаЯ женщина вспомнила вдруг, что от
Љомодоро до ’рилью каких-нибудь два часа полета, не больше.
-- € целых шесть часов он летит до ’рилью?! Ќо посылает же он вам
радиограммы... —то он говорит?
-- Ћн говорит? Ќо в такую погоду... ‚ы сами понимаете... его
радиограммы до нас не доходЯт.
-- ‚ такую погоду!..
-- €так, решено, сударынЯ: мы позвоним вам, как только что-нибудь
узнаем.
-- Ћ, вы ничего не знаете...
-- „о свиданиЯ, сударынЯ.
-- Ќет! Ќет! џ хочу говорить с директором!
-- ѓосподин директор очень занЯт, сударынЯ, он на совещании.
-- Њне это безразлично! ‘овершенно безразлично! џ хочу с ним говорить!
‡аведующий бюро вытер капли пота со лба:
-- Ћдну минуточку...
Ћн открыл дверь ђивьера.
-- ‘ вами хочет говорить госпожа ”абьен.
"‚от оно, -- подумал ђивьер, -- вот начинаетсЯ то, чего Я боЯлсЯ". Ќа
первый план драмы выступают чувства... ‚начале ђивьеру хотелось их
отвергнуть: матерей и жен не допускают в операционную. € на корабле в минуту
опасности чувства должны молчать. Ћни не помогают спасать людей... Ћднако он
решилсЯ:
-- ‘оедините ее со мной.
Ћн услышал далекий голос, слабый, дрожащий, и тотчас понЯл, что не
сможет сказать ей правду. ‘ойтись сейчас в поединке -- разве хоть одному из
них это принесло бы какую-нибудь пользу?
-- Џрошу вас, успокойтесь, сударынЯ! ‚ нашем деле так часто приходитсЯ
подолгу ждать вестей.
Ћн приблизилсЯ к той грани, за которой вставала уже не беда отдельного,
частного человека -- возникала проблема действиЯ как такового. ђивьеру
противостоЯла не жена ”абьена, а совершенно иное понимание жизни. ђивьер мог
только слушать и сочувствовать этому слабому голосу, этой песне, такой
грустной и такой враждебной. €бо ни действие, ни личное счастье не могут
ничем поступитьсЯ, они враги. ќта женщина тоже выступала от имени некоего
мира, имевшего свою абсолютную ценность, свое понимание долга и свои права.
Ћт имени мира, где горит лампа над столом, где плоть взывает к плоти, где
живут надежды, ласки и воспоминаниЯ. Ћна требовала вернуть то, что ей
принадлежало, и она была права. Ћн, ђивьер, тоже был прав; но он не мог
ничего противопоставить правде этой женщины. ‚ лучах жалкой домашней лампы
его собственнаЯ правда открывалась ему как нечто не поддающеесЯ выражению,
бесчеловечное...
-- ‘ударынЯ...
Ћна больше не слушала. …му казалось -- она рухнула у самых его ног,
истощив силу своих слабых кулаков в борьбе с этой глухой стеной.
Љак-то один инженер сказал ђивьеру, наклонЯсь вместе с ним над раненым,
что лежал возле строЯщегосЯ моста:
"‘тоит ли этот мост того, чтобы ради него было изувечено человеческое
лицо?" Ќи один из крестьЯн, длЯ которых предназначалась эта дорога, длЯ
которых строилсЯ этот мост, ни один из них не согласилсЯ бы, ради сокращениЯ
пути, так страшно изуродовать чье-то лицо. € все же мосты строЯтсЯ...
€нженер тогда же добавил: "ЋбщественнаЯ польза складываетсЯ из суммы
индивидуальных польз; и ни на чем другом основана быть не может". -- "€ все
же, -- ответил ему позже ђивьер, -- хоть человеческаЯ жизнь и дороже всего,
но мы всегда поступаем так, словно в мире существует нечто еще более ценное,
чем человеческаЯ жизнь... Ќо что?.."
€ сейчас, когда ђивьер думал об экипаже ”абьена, у него сжималось
сердце. ‚сЯкаЯ деЯтельность -- даже строительство мостов! -- разбивает
чье-то счастье, и ђивьер не мог не спросить себЯ: "‚о имЯ чего?"
"ќти люди, которым, вероЯтно, суждено сегоднЯ погибнуть, могли бы жить,
жить счастливо", -- думал ђивьер. Ћн видел лица, склонившиесЯ пред золотыми
алтарЯми вечерних ламп. "‚о имЯ чего Я оторвал их от домашнего уюта?" ‚о имЯ
чего вырвал он этих людей из мира личного счастьЯ? ђазве первейший долг не в
том, чтобы это счастье охранЯть? € вот он сам разбивает его. Ќо ведь рано
или поздно -- все равно наступает час, когда золотые алтари исчезают, как
миражи в пустыне. ‘тарость и смерть разрушают их еще безжалостней, чем он,
ђивьер. Њожет быть, существует что-то иное, более прочное, и именно оно
нуждаетсЯ в спасении? Њожет быть, во имЯ этой стороны человеческой жизни и
трудитсЯ ђивьер? €наче его деЯтельность лишена смысла.
"‹юбить, только любить -- какой тупик!" ђивьер смутно чувствовал, что
есть какой-то иной долг, который выше, чем долг любви. ‚ернее, и здесь речь
также шла о нежности, но сама эта нежность была совсем особого рода. …му
вспомнились слова: "‡адача в том, чтобы дать им бессмертие..." ѓде он их
прочел? "‚нутри самого себЯ бессмертиЯ не найдешь." Џеред ним возник образ:
храм в честь бога ‘олнца, воздвигнутый перуанскими инками. ЏрЯмоугольные
камни на вершине горы... Ќе будь их -- что осталось бы от могучей
цивилизации, котораЯ, словно укор совести, тЯжестью этих камней давит на
современного человека? "‚о имЯ какой суровой необходимости -- или странной
любви -- вождь древних народов принудил толпы своих подданных возвести этот
храм на вершине и тем самым заставил их воздвигнуть вечный памЯтник самим
себе?" € снова ђивьер мысленно увидел толпы обывателей маленьких городков,
что кружат вечерами вокруг музыкальных беседок... "ќтот вид счастьЯ -- что
конскаЯ сбруЯ", -- подумал он. Џеред лицом человеческих страданий вождь
древних народов, вероЯтно, не чувствовал никакой жалости; но он ощущал
безграничную жалость перед лицом человеческой смерти... Ќе смерти отдельных
людей -- он жалел весь род человеческий, чьЯ участь -- исчезнуть под
океанами песка. € он побуждал свой народ воздвигать хотЯ бы камни, перед
которыми пустынЯ бессильна.

Њожет быть, в этой сложенной вчетверо записке -- спасение... ‘тиснув
зубы, ”абьен разворачивает ее.
"‘вЯзатьсЯ с Ѓуэнос-Ђйресом невозможно. џ даже не могу больше работать
ключом -- искры бьют в пальцы."
ђазозленный ”абьен хочет написать ответ; но стоит ему на миг отпустить
штурвал, как мощнаЯ волна пронизывает тело: воздушные водовороты
приподнимают его вместе с пЯтью тоннами металла и швырЯют в сторону. Ћн
отказываетсЯ от попыток писать.
…го руки снова сходЯтсЯ на загривке волн и усмирЯют их.
”абьен тЯжело дышит. …сли бортрадист, боЯсь грозы, убрал антенну,
”абьен разобьет ему морду -- дайте только приземлитьсЯ!.. Ќеобходимо во что
бы то ни стало, любой ценой свЯзатьсЯ с Ѓуэнос-Ђйресом! Љак будто из
Ѓуэнос-Ђйреса, удаленного более чем на полторы тысЯчи километров, им могут
бросить спасательную веревку сюда, в эту бездну... “видеть хотЯ бы огонек,
хотЯ бы трепетный свет лампы какого-нибудь постоЯлого двора! „аже это, в
сущности бесполезное, мерцание могло бы сейчас послужить маЯком; оно
говорило бы о твердой земле. Ќо за неимением света ”абьен мечтает хотЯ бы о
голосе, об одиноком голосе из того мира, который, кажетсЯ, перестал
существовать. Џилот поднимает кулак и машет им в красноватом свете кабины:
он хочет передать этим жестом тому, другому, сидЯщему сзади, весь трагизм их
положениЯ. Ќо радист, склонившийсЯ над опустошенным пространством, над
погребенными городами, над мертвыми огнЯми, не понимает его.
”абьен готов последовать любому совету, только бы этот крик участиЯ
дошел до него! Ћн думает: "…сли бы мне сказали: лети по кругу, Я полетел бы
по кругу... € если бы мне сказали: иди прЯмо на юг..." Ђ где-то существуют
земли, объЯтые сладкой тишиной, земли, на которые легли огромные лунные
тени. € над этими землЯми уверенно летЯт его товарищи, и они знают, все
знают о том, что находитсЯ под ними; летЯт, склонившись, как ученые, над
картами, летЯт, всемогущие, под защитой ламп, прекрасных, как цветы... Ђ что
известно ему, кроме водоворотов, кроме ночи, котораЯ со скоростью горного
обвала гонит навстречу самолету свой бешеный черный поток? Ќе могут же люди
оставить их здесь одних -- среди смерчей и огненных вспышек. Ќе могут.
”абьен обЯзательно получит приказ. "Љурс двести сорок..." Ћн лЯжет на курс
двести сорок... Ќо он -- один.
’еперь ему кажетсЯ, что сама материЯ взбунтовалась. Љаждый раз, как
машина нырЯет вниз, мотор начинает так грозно трЯсти, что всю громаду
самолета пронизывает гневнаЯ дрожь. ‚ыбиваЯсь из сил, ”абьен стараетсЯ
усмирить машину; он больше не смотрит в ночь; он сидит теперь, глЯдЯ на
гироскоп; все равно уже не различить, где кончаетсЯ чернота неба и
начинаетсЯ чернота земли. ‚се терЯетсЯ, все сливаетсЯ в первозданном мраке.
Ђ стрелки приборов дрожат все сильнее. € все труднее следить за ними.
Ћбманутый их показаниЯми, пилот уже с трудом ориентируетсЯ; он терЯет высоту
и все больше увЯзает в зыбучей тьме.
Џрибор показывает высоту пЯтьсот метров. ќто высота холмов. Џилоту
чудитсЯ, что холмы бегут навстречу самолету головокружительными волнами. —то
все эти глыбы земли, самаЯ маленькаЯ из которых может вдребезги разбить
самолет, будто сорвались со своих креплений, отвинтились и начинают, как
пьЯные, кружить вокруг него, танцуЯ какой-то непостижимый танец, все теснее
и теснее смыкаЯ кольцо.
€ пилот принимает решение. Ћн посадит самолет где придетсЯ, с риском
расплющить его о землю. €, желаЯ избежать хотЯ бы столкновениЯ с холмами, он
выпускает в ночь единственную осветительную ракету. ђакета вспыхивает,
взвиваетсЯ, кружась, и, осветив гладкую равнину, гаснет. Џод самолетом --
море.
Њолнией мелькает мысль: "Џогиб. „аже при поправке в сорок градусов менЯ
снесло. ќто циклон. ѓде же землЯ?" ”абьен поворачивает прЯмо на запад. Ћн
думает: "“ж теперь-то, без ракеты, Я разобьюсь". ђано или поздно это должно
было случитьсЯ. Ђ его товарищ там, позади... "Ћн снЯл антенну -- навернЯка."
Ќо ”абьен больше не сердитсЯ на него. „остаточно ему, пилоту, просто разжать
руки, и тотчас их жизнь рассыплетсЯ горсточкой праха. ”абьен держит в своих
руках два живых бьющихсЯ сердца -- товарища и свое... € вдруг он пугаетсЯ
собственных рук.
‚оздушные вихри бьют по самолету, точно таран. —тобы ослабить трЯску
штурвала, котораЯ может оборвать тросы управлениЯ, он изо всех сил вцепилсЯ
руками в штурвал и ни на секунду не отпускал его. Ђ теперь он вдруг
перестает ощущать свои руки -- они будто заснули, утомленные страшным
усилием. Ћн пробует пошевелить пальцами, получить от них весточку,
подтверждающую, что они еще слушаютсЯ его. ђуки оканчиваютсЯ не пальцами, а
чем-то чужим. Љакими-то вЯлыми и бесчувственными отростками. "Ќужно изо всех
сил думать, что Я сжимаю пальцы..." Ќо он не знает, дойдет ли эта мысль до
его рук. ‘отрЯсениЯ штурвала ”абьен чувствует теперь только по боли в
плечах. "турвал ускользнет от менЯ. ђуки разожмутсЯ" Ќо он пугаетсЯ этой
мысли; ему кажетсЯ, что на этот раз руки могут подчинитьсЯ таинственной силе
воображениЯ, что пальцы медленно разжимаютсЯ в темноте -- и предают его.
”абьен мог бы продолжить битву, мог бы еще и еще раз попытать счастьЯ;
ведь рок -- как внешнЯЯ сила -- не существует. Ќо существует некий
внутренний рок: наступает минута, когда человек вдруг чувствует себЯ
уЯзвимым, -- и тогда ошибки затЯгивают его, как головокружение...
€ вдруг, как раз в одно из таких мгновений, грозовые тучи внезапно
разорвались, и в их разрыве, прЯмо над его головой, засверкала, словно
приманка в глубине таЯщих гибель силков, кучка звезд.
Ћн понЯл, что это ловушка: видишь сквозь щель три звезды, поднимаешьсЯ
к ним и потом уже не можешь спуститьсЯ -- и грызи теперь свои звезды...
Ќо пилот так изголодалсЯ по свету, что устремилсЯ вверх к звездам.

XVI

Ћн поднЯлсЯ. ’еперь, благодарЯ звездным ориентирам, стало немного легче
справлЯтьсЯ с болтанкой. ‹учистый магнит звезд притЯгивает к себе. Џилот так
утомилсЯ в долгой погоне за светом! Ћн теперь ни за что не ушел бы даже от
самого смутного мерцаниЯ. Ћгонек постоЯлого двора показалсЯ бы ”абьену
сейчас таким богатством, что он кружилсЯ бы, не переставаЯ, до самой смерти,
вокруг этого желанного знамениЯ...
€ вот он возноситсЯ к светлым полЯм.
ЏоднимаетсЯ медленно, по спирали, будто взбираЯсь вверх по шахте
колодца, котораЯ тут же смыкаетсЯ под ним. € по мере того как ”абьен
поднимаетсЯ, тучи утрачивают свой грЯзный цвет, они плывут навстречу, как
волны, и становЯтсЯ все чище, все белее. € вот ”абьен вырываетсЯ из облаков.
Ћн поражен, ослеплен неожиданными потоками света. Ћн должен на
несколько секунд закрыть глаза. Ќикогда бы пилот не поверил, что ночные
облака могут быть так ослепительно Ярки, -- полнаЯ луна и блеск всех
созвездий превратили их в лучезарные волны.
Ћдним прыжком вынырнув из туч, самолет в тот же миг оказалсЯ в царстве
неправдоподобного покоЯ. ‘юда не доходила ни малейшаЯ зыбь. ’очно лодка,
миновавшаЯ мол, самолет зашел в защищенные воды. Ћн словно бросает Якорь в
неведомом уголке морЯ, в укромной бухте зачарованных островов. ‚низу, под
самолетом, бушует ураган; там совсем другой мир, толща в три тысЯчи метров,
пронизаннаЯ бешеными порывами ветра, водЯными смерчами, молниЯми; но этот
мир урагана обращает к звездам лицо из хрусталЯ и снега.
”абьену мнитсЯ, что он достиг преддвериЯ раЯ: все вдруг засверкало --
руки, одежда, крыльЯ. ‘вет идет не от звезд; он бьет снизу, он вокруг, он
струитсЯ из этих белых масс.
’учи, распластавшиесЯ под самолетом, отражают снежный блеск, полученный
ими от луны. Ћни блестЯт, лучатсЯ и слева и справа, высокие, как башни.
ќкипаж купаетсЯ в молочных потоках света. Ћбернувшись, ”абьен видит, как
улыбаетсЯ бортрадист.
-- „ело пошло на лад! -- кричит радист.
Ќо голос тонет в шуме полета, и единственной свЯзью между ними остаютсЯ
улыбки. "џ окончательно сошел с ума, -- думает ”абьен. -- џ улыбаюсь... Ђ мы
погибли."
Ќо все-таки тысЯчи темных рук выпустили их. ‘ ”абьена снЯли путы, как с
пленника, которому позволено немного погулЯть в одиночестве среди цветов.
"—ересчур красиво", -- думает ”абьен. Ћн блуждает среди звезд, которые
насыпаны густо, как золотые монеты клада; он блуждает в мире, где, кроме
него, ”абьена, и его товарища, нет ни единого живого существа. Џодобно ворам
из древней легенды, они замурованы в сокровищнице, из которой им никогда уже
не выйти. Ћни блуждают среди холодных россыпей драгоценных камней --
бесконечно богатые, но обреченные.

XVII

Ћдин из радиотелеграфистов патагонского аэродрома Љомодоро-ђивадавиЯ
сделал вдруг резкое движение рукой, и сразу все те, кто, томЯсь бессилием,
нес этой ночью вахту на радиостанции, сгрудились вокруг него, нагнулись над
его столом.
Ћни склонились к Ярко освещенному листку чистой бумаги. ђука радиста
еще колебалась в нерешительности, она еще держала в плену заветные буквы, но
пальцы уже дрожали, карандаш покачивалсЯ.
-- ѓрозы?
Ћн кивнул. ’реск разрЯдов мешал ему.
‚от радист начертил несколько неразборчивых значков. Џотом слова. € уже
можно разобрать текст:
"Ѓлокированы над ураганом, высота три тысЯчи восемьсот. €дем прЯмо на
запад, в глубь материка, так как были снесены к морю. Џод нами сплошнаЯ
облачность. Ќе знаем, ушли уже от морЯ или нет. ‘ообщите, как глубоко
распространилась бурЯ".
—тобы передать эту радиограмму в Ѓуэнос-Ђйрес, пришлось, из-за грозы,
пересылать ее по цепочке, от станции к станции. Џослание продвигалось в
ночи, как сторожевой огонь, зажигаемый от вышки к вышке.
Ѓуэнос-Ђйрес распорЯдилсЯ ответить:
-- ЃурЯ над всем материком. ‘колько у вас осталось бензина?
-- Ќа полчаса.
€ эта фраза -- от дежурного к дежурному -- достигла Ѓуэнос-Ђйреса.
ќкипаж был обречен: меньше чем через тридцать минут он погрузитсЯ в
циклон, который понесет его к земле.

XVIII

Ђ ђивьер размышлЯет. Ѓольше не остаетсЯ ни малейшей надежды -- экипаж
погибнет где-то в ночи.
ђивьер вспоминает потрЯсшую его в детстве картину. €з пруда спускали
воду, чтобы найти тело утопленника... € экипаж тоже не будет найдет до тех
пор, пока не схлынет с земли этот океан тьмы, пока снова не проступЯт в
дневном свете пески, равнины, хлеба. Ѓыть может, простые крестьЯне найдут
двух детей, которые словно спЯт, прикрыв лицо руками, среди трав и золота
мирного днЯ. Ќо они мертвы -- ночь уже потопила их.
ђивьер думает о сокровищах, погребенных в глубинах ночи, как в
сказочных морЯх... Ќочные Яблони жадно ждут зари, ждут всеми своими цветами,
которым еще не довелось раскрытьсЯ. Ќочь богата, полна запахов, спЯщих
ЯгнЯт, полна цветов, еще лишенных красок.
’учные нивы, влажные рощи, прохладные луга медленно встанут навстречу
заре. Ќо среди холмов, теперь совсем безобидных, среди пастбищ и ЯгнЯт,
среди всей этой кротости земли останутсЯ лежать, словно погрузившись в сон,
двое детей. € какаЯ-то частица зримого мира легкой струйкой перельетсЯ в
иной мир.
ђивьер знает жену ”абьена, беспокойную и нежную: ей дали лишь
прикоснутьсЯ к любви -- так ненадолго дают игрушку бедному ребенку.
ђивьер думает о руке ”абьена, котораЯ пока -- ей остались считанные
минуты -- держит штурвал, держит свою судьбу. Ћ руке, котораЯ умела ласкать.
Ћ руке, котораЯ прикасалась к груди и рождала в ней волнение, словно рука
Ѓога. Ћ руке, что прикасалась к лицу, и лицо преображалось. Ћ чудотворной
руке.
”абьен летит сейчас над ночным великолепием облачных морей, но под
этими морЯми -- вечность. Ћн заблудилсЯ среди созвездий. Ћн единственный
житель звезд. Ћн пока еще держит мир в своих руках, укачивает его, прижав к
груди. ”абьен сжимает штурвал, в котором заключен длЯ него груз человеческих
богатств, и несет в отчаЯнии от звезды к звезде бесполезное сокровище,
которое ему скоро придетсЯ выпустить из рук...
ђивьер думает о том, что радиостанциЯ еще слышит ”абьена. ‹ишь одна
музыкальнаЯ волна, полнаЯ минорных переливов, еще свЯзывает ”абьена с миром.
Ќе жалоба. Ќе крик. Ќет, самый чистый из звуков, когда-либо порожденных
отчаЯнием.

XIX

ђобино нарушил одиночество ђивьера:
-- ѓосподин директор, Я подумал... может быть, все же попробовать...
“ ђобино не было никаких предложений; он просто хотел
засвидетельствовать свою добрую волю. Ћн был бы счастлив найти какое-нибудь
решение, он искал его как разгадку ребуса. Ќо обычно выходило так, что
ђивьер и слушать не хотел об инспекторских решениЯх. "‚идите ли, ђобино, --
говорил ђивьер, -- в жизни нет готовых решений. ‚ жизни есть силы, которые
движутсЯ. Ќужно их создавать. ’огда придут и решениЯ". €так, ђобино должен
был ограничитьсЯ ролью творца движущейсЯ силы среди сословиЯ механиков; силы
довольно жалкой, котораЯ предохранЯла от ржавчины втулки винтов.
Ђ перед лицом событий нынешней ночи ђобино оказалсЯ безоружным. …го
инспекторское звание не давало ему, оказываетсЯ, никакой власти над грозами
и над призрачным экипажем, который, право же, боролсЯ сейчас уже отнюдь не
ради получениЯ премии за точность. ќкипаж сейчас стремилсЯ уйти от того
единственного взысканиЯ, которое снимало все взысканиЯ, налагаемые
инспектором ђобино, -- уйти от смерти.
€ никому не нужный ђобино бесцельно слонЯлсЯ из комнаты в комнату.
†ена ”абьена попросила доложить о себе. ЊучимаЯ тревогой, она сидела в
комнате секретарей и ждала, когда ђивьер ее примет. ‘екретари украдкой
поглЯдывали на нее. ќто ее смущало; она боЯзливо осматривалась. ‚се здесь
казалось ей враждебным: и эти люди, которые, словно перешагнув через труп,
продолжали заниматьсЯ своими делами, и эти папки, где от человеческой жизни,
от человеческого страданиЯ осталась только строчка черствых цифр. Ћна
пыталась отыскать что-нибудь говорившее о ”абьене... „ома все кричало о его
отсутствии: приготовленнаЯ постель, поданный на стол кофе, букет цветов... Ђ
здесь она не находила ни одной приметы. ‡десь все было чуждо и жалости, и
дружбе, и воспоминаниЯм. Ћна услышала одну только фразу (при ней старались
говорить тихо) -- услышала, как выругалсЯ служащий, настойчиво требовавший
какую-то опись: "...опись динамо-машин, черт побери, которые мы послали в
‘антос!" ‘имона посмотрела на этого человека с безграничным удивлением.
Џотом перевела взглЯд на стену, где висела карта. …е губы слегка дрожали.
…й было неловко; она догадывалась, что олицетворЯет здесь правду,
враждебную этому миру. ‘имона уже почти жалела, что пришла сюда, ей хотелось
спрЯтатьсЯ, и, из боЯзни оказатьсЯ слишком заметной, она старалась не
кашлЯнуть, не заплакать. Ћна сознавала свою чужеродность, неуместность,
словно была голой.
Ќо ее правда была так сильна, что беглые взглЯды секретарей вновь и
вновь возвращались украдкой к ее лицу и читали на нем эту правду. ќта
женщина была прекрасна. Ћна напоминала людЯм, что существует заветный мир
счастьЯ. Ќапоминала, сколь высок тот мир, на который невольно посЯгает
всЯкий, кто посвЯтил себЯ действию. —увствуЯ на себе столько взглЯдов,
‘имона закрыла глаза. Ћна напоминала людЯм, какой великий покой, сами того
не ведаЯ, могут они нарушить.
ђивьер принЯл ее.
Ћна пришла, чтобы робко защищать свои цветы, свой поданный на стол
кофе, свое юное тело. ‚ этом кабинете, еще более холодном, чем другие
комнаты, ее губы опЯть задрожали. ‘имона понЯла, что не сможет выразить свою
правду в этом чуждом мире. ‚се, что восставало в ней: ее горЯчаЯ, как у
дикарки, любовь, ее преданность, -- все это здесь могло показатьсЯ чем-то
докучливым и эгоистичным. …й захотелось отсюда бежать.
-- џ вам помешала?..
-- ‚ы мне не мешаете, сударынЯ, -- ответил ђивьер. -- Ќо, к сожалению,
нам с вами остаетсЯ только одно: ждать.
Ћна еле заметно пожала плечами, и ђивьер понЯл смысл этого движениЯ:
"‡ачем мне тогда лампа, и накрытый к обеду стол, и цветы -- все, что ждет
менЯ дома..." Ћдна молодаЯ мать однажды призналась ђивьеру: "„о сих пор до
менЯ не доходит, что ребенок мой умер... Ћб этом жестоко напоминают разные
мелочи: вдруг попадаетсЯ на глаза что-нибудь из его одежды... ЏросыпаешьсЯ
ночью, и к сердцу подступает такаЯ нежность -- нежность, никому не нужнаЯ,
как мое молоко..." ‚от и эта женщина начнет завтра с таким трудом свыкатьсЯ
со смертью ”абьена, обнаруживаЯ ее в каждом своем -- отныне бесплодном --
движении, в каждой привычной вещи. ”абьен будет медленно покидать их дом.
ђивьер скрывал глубокую жалость.
-- ‘ударынЯ...
ЊолодаЯ женщина уходила, улыбаЯсь чуть ли не униженной улыбкой,
уходила, не догадываЯсь о своей собственной силе.
ђивьер тЯжело опустилсЯ в кресло.
"Ђ она. помогает мне открыть то, чего Я искал..."
ђассеЯнно похлопывал он по стопке телеграмм, сообщавших о погоде над
северными аэродромами, и думал:
"Њы не требуем бессмертиЯ; но нам невыносимо видеть, как поступки и
вещи внезапно терЯют свой смысл. ’огда обнаруживаетсЯ окружающаЯ нас
пустота..."
…го взглЯд упал на телеграммы.
"‚от такими путЯми и проникает к нам смерть: через эти посланиЯ,
которые утратили теперь всЯкий смысл..."
Ћн посмотрел на ђобино. ќтот недалекий и бесполезный сейчас малый тоже
утратил всЯкий смысл. ђивьер бросил ему почти грубо:
-- —то же, прикажете, чтобы Я сам нашел вам дело? ђивьер толкнул дверь,
котораЯ вела в комнату секретарей, и исчезновение ”абьена стало длЯ него
очевидным, поразило его: он увидел те признаки, которые не сумела увидеть
госпожа ”абьен. Ќа стенной диаграмме, в графе оборудованиЯ, подлежащего
списанию, уже значилась карточка ђЃ-903 -- самолет ”абьена.
‘лужащие, готовившие документы длЯ европейского почтового, работали с
прохладцей, знаЯ, что вылет задерживаетсЯ. ‡вонили с посадочной площадки --
требовали инструкций длЯ команд, чье дежурство стало бесцельным. ‚се
жизненные функции были точно заморожены. "‚от она, смерть!" -- подумал
ђивьер. „ело его жизни легло в дрейф, словно парусник, застигнутый штилем в
открытом море.
Ћн услышал голос ђобино:
-- ѓосподин директор... они женаты всего полтора месЯца...
-- €дите работать.
ђивьер все еще смотрел на секретарей и видел за ними подсобных рабочих,
механиков, пилотов, видел всех тех, кто своей верой созидателей помогал ему
в его труде. Ћн подумал о маленьких городках давних времен. “слышав об
"Ћстровах", их жители построили корабль и нагрузили его своими надеждами.
—тобы все увидели, как их надежды распускают паруса над морем. € люди
выросли, вырвались из узкого мирка; корабль принес им освобождение. "‘ама по
себе цель, возможно, ничего не оправдывает; но действие избавлЯет нас от
смерти. ЃлагодарЯ своему кораблю эти люди обрели бессмертие."
€ если ђивьер вернет телеграммам их подлинный смысл, если он вернет
дежурным командам их тревожное нетерпение, а пилотам -- их полную драматизма
цель, это будет борьбой ђивьера со смертью. …го дело вновь наполнитсЯ
жизнью, как наполнЯютсЯ свежим ветром паруса кораблей в открытом море.

Љомодоро-ђивадавиЯ больше ничего не слышит, но спустЯ двадцать минут
ЃайЯ-Ѓланка, расположеннаЯ за тысЯчу километров от Љомодоро, ловит второе
послание:
"‘пускаемсЯ. ‚ходим в облака..."
Џотом -- два слова из невнЯтного текста доходЯт до радиостанции ’рилью:
"...ничего разглЯдеть..."
’аковы уж короткие волны. ’ам их поймаешь, здесь ничего не слышно.
Џотом вдруг все менЯетсЯ без всЯкой причины. € экипаж, летЯщий неведомо где,
возникает перед живыми так, словно он существует вне времени и пространства.
€ слова, проступающие на белых листках у аппаратов радиостанций, написаны
уже рукой привидений.
ЉончилсЯ бензин? €ли перед лицом неизбежной аварии пилот решил сделать
последнюю ставку: сесть на землю, не разбившись о нее?
ѓолос Ѓуэнос-Ђйреса приказывает ’рилью:
"‘просите его об этом".
ЂппаратнаЯ радиостанции похожа на лабораторию: никель, медь, манометры,
сеть проводов. „ежурные радисты в белых халатах молчаливо склонились над
столами, и кажетсЯ, будто они проводЯт какой-то опыт.
—уткими пальцами прикасаютсЯ радисты к приборам; они ведут разведку
магнитного неба, словно нащупываЯ волшебной палочкой золотую жилу.
-- Ќе отвечает?
-- Ќе отвечает.
Њожет быть, им удастсЯ услышать звук, который ЯвилсЯ бы признаком
жизни. …сли самолет и его бортовые огни снова поднимаютсЯ к звездам, быть
может, удастсЯ услышать, как поет эта звезда...
‘екунды текут. Ћни текут, как кровь. ЏродолжаетсЯ ли полет? ЉаждаЯ
секунда уносит с собой какую-то долю надежды. € начинает казатьсЯ, что
уходЯщее времЯ -- разрушительнаЯ сила. ‚ремЯ тратит двадцать веков на то,
чтобы проложить себе путь через гранит и обратить храм в кучку праха; теперь
эти века разрушениЯ, сжавшись пружиной, нависли над экипажем: пружина каждый
миг грозит развернутьсЯ.
ЉаждаЯ секунда что-то уносит с собой. “носит голос ”абьена, смех
”абьена, его улыбку. ‚се ширитсЯ власть молчаниЯ. Ћно наливаетсЯ тЯжестью,
наваливаЯсь на экипаж, как толща океана.
Љто-то говорит:
-- —ас сорок. Ѓензин весь. Ќе может быть, чтобы они еще летели.
Ќаступает тишина.
Ќа губах какой-то горький, неприЯтный привкус, как в конце долгого
пути. ‘вершилось что-то неведомое, что-то вызывающее смутное чувство
отвращениЯ. ‘реди всех этих никелированных деталей, среди медных артерий
чувствуетсЯ печаль -- та самаЯ, что царит над разрушенными заводами.
Ћборудование кажетсЯ тЯжелым, ненужным, бесполезным -- кажетсЯ грузом
мертвых сучьев.
ЋстаетсЯ ждать днЯ.
—ерез несколько часов Ђргентина всплывет из глубин навстречу дню, и
люди остаютсЯ на своих местах, как на песчаном берегу, глЯдЯ, как медленно
выступает из воды невод. € что в нем -- неизвестно...
ђивьер в своем кабинете ощущает ту горькую опустошенность, которую
познаешь только в часы великих бедствий, когда судьба освобождает человека
от необходимости что-то решать. Ћн поднЯл на ноги всю полицию. Ѓольше он
ничего не может сделать. ’олько ждать.
Ќо порЯдок должен царить даже в доме умершего. ђивьер делает знак
ђобино:
-- „айте телеграмму северным аэродромам: предвидитсЯ серьезное
опоздание патагонского почтового. —тобы не задерживать почтовый на …вропу,
патагонскую почту отправим со следующим европейским.
‘легка сутулЯсь, ђивьер склонЯетсЯ над столом. Џотом делает над собой
усилие, заставлЯет себЯ вспомнить что-то важное... Ђх да! €, чтобы снова не
забыть, зовет:
-- ђобино!
-- „а, господин ђивьер.
-- Ќабросайте проект приказа. Џилотам запрещаетсЯ превышать тысЯчу
девЯтьсот оборотов. Ћни калечат мне моторы.
-- •орошо, господин ђивьер.
ђивьер сутулитсЯ еще больше. •орошо бы сейчас побыть одному.
-- €дите, ђобино. €дите, старина.
€ инспектора ђобино ужасает это равенство перед лицом призраков.

XXI

ђобино меланхолически бродил по конторе. †изнь компании
приостановилась: ночное отправление почтового, обычно вылетающего в два
часа, видимо, отменено, и самолет вылетит только с рассветом. ‘лужащие с
хмурыми лицами еще дежурили, но их дежурство было бесцельным. ‘ северных
аэропортов метеосводки еще поступали с обычной регулЯрностью; но все эти
слова о "Ясном небе", о "полной луне" и "совершенном безветрии" вызывали
теперь лишь представление о каком-то мертвом царстве. ‹уннаЯ, каменистаЯ
пустынЯ...
ЏеребираЯ без всЯкой цели папку с бумагами, над которыми трудилсЯ
заведующий бюро, ђобино вдруг обнаружил, что тот стоит прЯмо перед ним с
нагло-почтительным видом -- в ожидании, когда ему вернут наконец его папку.
Љазалось, он говорил: "ђазумеетсЯ, как вам угодно, но все же это мои
бумаги..." ’акое поведение подчиненного покоробило инспектора; но он не
нашелсЯ что сказать и раздраженно протЯнул ему папку. ‡аведующий бюро
вернулсЯ на свое место с выражением величайшего благородства. "Њне следовало
послать его ко всем чертЯм", -- подумал ђобино. €, сохранЯЯ достоинство, он
сделал несколько шагов по комнате, думаЯ о драме. ќта драма повлечет за
собой опалу длЯ ђивьера и всей его политики. ђобино страдал и за ”абьена и
за ђивьера.
Џотом перед его глазами возник образ ђивьера, одиноко сидЯщего в своем
кабинете, ђивьера, который сказал ему: "‘тарина..." Ќикогда еще человек так
не нуждалсЯ в поддержке. ђобино от души пожалел ђивьера. Ћн перебирал в уме
несколько туманных фраз, предназначенных длЯ сочувствиЯ и утешениЯ. …го
охватил порыв, показавшийсЯ ему прекрасным. ђобино тихонько постучал в
дверь. Ћтвета не было. Ќе осмеливаЯсь нарушать тишину более громким стуком,
он отворил дверь. ђивьер был в кабинете. ‚первые ђобино входил к ђивьеру не
на цыпочках, а ступаЯ почти на всю ступню, входил почти как друг; ему
представлЯлось, что он сержант, который под пулЯми следует за раненым
генералом, не отходит от него ни на шаг в часы разгрома и, как брат, идет
вместе с ним в изгнание. Љазалось, ђобино хотел сказать: "—то бы ни
случилось, Я всегда с вами".
ђивьер молчал и, наклонив голову, смотрел на свои руки. € ђобино, стоЯ
перед ним, не смел заговорить. ‹ев, хотЯ и поверженный, вселЯл в него
робость. €нспектор подыскивал высокие слова, которые должны были выразить
его стремление к самопожертвованию; но каждый раз, подымаЯ глаза, он видел
перед собой склоненную голову, седые волосы, горько -- о, как горько! --
сжатые губы. Ќаконец он решилсЯ:
-- ѓосподин директор...
ђивьер поднЯл голову и посмотрел на него. Ћн очнулсЯ от задумчивости
такой глубокой, вернулсЯ из такой дали, что, вероЯтно, даже не заметил
присутствиЯ ђобино. € никому никогда не узнать, какие видениЯ прошли перед
глазами ђивьера, что пришлось ему испытать в эти минуты и какаЯ печаль
охватила его сердце... ђивьер смотрел на ђобино долгим взглЯдом, словно на
живого свидетелЯ каких-то событий. ђобино смутилсЯ. € чем дольше смотрел на
него ђивьер, тем Яснее обозначалась на его губах непостижимаЯ длЯ ђобино
ирониЯ. —ем дольше смотрел на него ђивьер, тем больше краснел ђобино. €
ђивьеру все больше казалось, что ђобино с его трогательно добрыми и, к
сожалению, необдуманными намерениЯми пришел сюда живым свидетельством
человеческой глупости.
ђобино охватило сомнение. ‘ержант, генерал, град пуль -- все оказалось
неуместным. Ћн не понимал, что происходит. ђивьер все смотрел на него. €
ђобино невольно даже переменил позу, вытащил руку из левого кармана. ђивьер
все смотрел на него. ’огда, с чувством огромной неловкости, сам не знаЯ
почему, ђобино произнес:
-- џ пришел за распорЯжениЯми.
ђивьер вынул часы и просто сказал:
-- „ва часа. Џочтовый из Ђсунсьона приземлитсЯ в два десЯть.. Џрикажите
дать отправление европейскому почтовому в два пЯтнадцать.
€ ђобино разнес по конторе удивительную весть: ночные полеты не
отменены. Ћн обратилсЯ к заведующему бюро:
-- Џринесите мне ту папку, Я проверю ее.
Љогда заведующий бюро подошел к нему, ђобино сказал:
-- †дите.
€ заведующий бюро ждал.

XXII

Џочтовый из Ђсунсьона дал сигнал: "€ду на посадку". „аже в самые
горькие часы этой ночи ђивьер не переставал следить по телеграммам за
благополучным движением асунсьонского самолета. ќто было длЯ ђивьера своего
рода реваншем за поражение, доказательством его правоты. ’елеграммы об этом
счастливом полете были провозвестниками тысЯч других столь же счастливых
полетов. "Ќе каждую же ночь свирепствуют циклоны." ђивьер думал также: "Џуть
проложен -- сворачивать нельзЯ".
‘пускаЯсь из ЏарагваЯ по ступенькам аэродромов, словно выходЯ из
чудесного сада, богатого цветами, низенькими домиками и медлительными
водами, самолет скользил вне границ циклона, и тучи не закрывали от него ни
одной звезды. „евЯть пассажиров, закутавшись в пледы, прижимались лбами к
окошкам, словно к витринам с драгоценностЯми: маленькие аргентинские города
уже перебирали во мраке свои золотые четки, а над ними отливало нежным
блеском золото звездных городов. ‚переди пилот поддерживал своими руками
бесценный груз человеческих жизней; в его больших, широко раскрытых глазах
козопаса отражалась луна. Ѓуэнос-Ђйрес уже заливал горизонт розоватым
пламенем, готовый засверкать всеми своими камнЯми, подобно сказочному
сокровищу. Џальцы радиста посылали последние радиограммы -- точно финальные
звуки большой сонаты, которую он весело отбарабанил в небе и мелодию которой
так хорошо понимал ђивьер; потом радист убрал антенну, зевнул, слегка
потЯнувшись, и улыбнулсЯ: прибыли!
Џосадив машину, летчик увидел пилота европейского почтового; тот стоЯл,
заложив руки в карманы и привалившись спиной к своему самолету.
-- Ђ! ќто ты повезешь почту дальше?
-- „а.
-- Џатагонец уже здесь?
-- …го и не ждут. Џропал без вести. Џогода хорошаЯ?
-- ‚еликолепнаЯ. ‡начит, ”абьен пропал?
Ћни не стали много говорить на эту тему. Ћщущение великого братства
избавлЯло их от необходимости произносить громкие слова.
Њешки с асунсьонской транзитной почтой перегружались в европейский
самолет; пилот, по-прежнему не шевелЯсь, закинул голову и, прислонившись
затылком к кабине, смотрел на звезды. Ћн чувствовал, как рождаетсЯ в нем
огромнаЯ сила, как затоплЯет его могучаЯ радость.
-- Џогрузили? -- спросил чей-то голос. -- ’огда -- контакт! Џилот все
не шевелилсЯ. ‡апустили мотор. Џлечами, прижатыми к самолету, пилот ощутил,
что самолет ожил. Ќаконец-то, после стольких ложных слухов -- летим... не
летим... летим... -- пилот мог быть спокоен. …го рот приоткрылсЯ; при свете
луны сверкнули зубы, словно зубы молодого хищника.
-- Ћсторожно... ночью... эй!
Ћн не слышал советов товарища. ‡асунув руки в карманы, запрокинув
голову, обратив лицо к тучам, горам, рекам и морЯм, он беззвучно смеЯлсЯ.
‘мех был неслышным, но он пронизал его, пробежав по всему телу, как ветерок
пробегает по листве. ‘мех был совсем неслышным, но он был гораздо сильнее и
туч, и гор, и рек, и морей.
-- —то это на тебЯ нашло?
-- ќтот болван ђивьер воображает... что... что мне страшно!

XXIII

—ерез минуту он взлетит над Ѓуэнос-Ђйресом, и ђивьер, возобновивший
битву, хочет его услышать. “слышать, как он возникнет, пророкочет и растает,
словно грознаЯ поступь армии, движущейсЯ среди звезд.
‘крестив руки, ђивьер проходит мимо секретарей. Ћн останавливаетсЯ
перед открытым окном, слушает и размышлЯет.
…сли бы он отменил один-единственный вылет, дело ночных полетов было бы
проиграно. Ќо, опережаЯ тех слабых, которые завтра от него отрекутсЯ, ђивьер
выпустил в ночь еще один экипаж.
Џобеда... поражение... эти высокие слова лишены всЯкого смысла. †изнь
не парит в таких высотах; она уже рождает новые образы. Џобеда ослаблЯет
народ; поражение пробуждает в нем новые силы. ђивьер потерпел поражение, но
оно может стать уроком, который приблизит подлинную победу. ‹ишь одно
следует принимать в расчет: движение событий.
—ерез пЯть минут радисты поднимут на ноги аэродромы. ‚се пЯтнадцать
тысЯч километров ощутЯт биение жизни; в этом -- решение всех задач.
“же взлетает к небу мелодиЯ органа: самолет.
Њедленно проходЯ мимо секретарей, которые сгибаютсЯ под его суровым
взглЯдом, ђивьер возвращаетсЯ к своей работе. ђивьер ‚еликий, ђивьер
Џобедитель, несущий груз своей трудной победы.

Last-modified: Fri, 12 Nov 1999 13:23:49 GMT
Ћцените этот текст: