и,  с
такой уверенностью читаЯ прекраснейшие стихи ‹афонтена, эта женщина только и
думала, либо по доброте,  либо по  глупости, либо от замешательства - как бы
со  мной поздороватьсЯ, слушаЯ  те  же прекраснейшие  стихи ‹афонтена,  Ѓлок
только  и ждал конца чтениЯ, чтобы  подскочить, словно  осажденный, пытающий
еще один  выход, и, пройдЯ  если не  по  телам, то  по меньшей мере по ногам
соседей, поздравить чтицу, -  либо из-за ошибочных представлений о  том, как
надо  себЯ  вести,  либо желаЯ  выставитьсЯ.  "Љак  странно  встретить здесь
ђашель!"  -  шепнул он  мне на  ухо.  ќто магическое  имЯ  мгновенно разбило
волшебство,  придавшее  любовнице ‘ен-‹у  неизвестную  форму  отвратительной
старухи. ‘тоило мне  услышать,  как ее зовут,  и Я ее прекрасно узнал.  "ќто
было просто замечательно", - сказал Ѓлок, и, произнесЯ эти нехитрые слова  и
удовлетворив желание, отправилсЯ обратно на свое место,  встретив  на  своем
пути  столько  же препЯтствий и произведЯ столько  же шума;  ђашели пришлось
выжидать  более пЯти минут, прежде чем приступить ко второму  стихотворению.
Љогда она закончила второе - „вух голубей, г-жа де ЊорьЯнваль подошла к г-же
де ‘ен-‹у, и, памЯтуЯ о большой  ее начитанности, но забыв, что ей  досталсЯ
по наследству острый,  саркастический  нрав  отца, спросила: "ќто ведь баснЯ
‹афонтена,  не так  ли?" -  полагаЯ, что все-таки произведение узнала, но не
будучи  в том абсолютно уверена, ибо басни ‹афонтена она знала плоховато, да
и,  сверх того,  считала ‹афонтена детским  автором,  которого  не читают  в
свете.  —тобы  встретить  такой  успех,  артистка,  наверное,  спародировала
‹афонтена, думала  милаЯ  дама.  Ћднако †ильберта  невольно подтвердила  эту
мысль,  ибо она не  любила ђашели, и, желаЯ  только  сказать,  что ничего от
басни в подобном чтении  не осталось, она ответила  слишком уж остроумно,  -
так  сказал бы  ее отец,  оставлЯвший  простодушных  собеседников в сомнении
относительно смысла произнесенной фразы: "Ќа четверть - изобретение актрисы,
на четверть  -  безумие, четверть не  имеет  никакого смысла,  остальное  от
‹афонтена", - что позволило г-же де ЊорьЯнваль утверждать, что стихотворение
было вовсе не „вумЯ ѓолубЯми ‹афонтена,  а обработкой,  где от  ‹афонтена не
осталось  и четверти,  -  публика была так  невежественна,  что  никто  и не
удивилсЯ. ’ак как один из друзей Ѓлока опоздал, последний с радостью спросил
его, не слышал ли он когда-нибудь ђашели, и  затем стал  расписывать во всех
красках,  как  она   читает,   преувеличиваЯ,   нежданно  изыскав   в   этой
модернистской  манере  какое-то  странное удовольствие, не  испытанное  им и
отчасти,  пока  он  ее  слушал.  ‡атем  Ѓлок  с  преувеличенным волнением  -
фальцетом   -   поздравил  ђашель   и   представил   ей   своего   приЯтелЯ,
провозгласившего,  что  он  никогда еще  не  испытывал такого  восхищениЯ, а
ђашель,  котораЯ,  благодарЯ своим сегоднЯшним  свЯзЯм со  светскими  дамами
перенЯла,  не  отдаваЯ себе в  том  отчета,  их  манеры, ответила: "Ћ! Я так
польщена,  ваша оценка - большаЯ длЯ менЯ честь". „руг Ѓлока спросил ее, что
она думает о Ѓерма. "ЃеднаЯ женщина, теперь она, кажетсЯ, в сильной нужде. џ
бы не  сказала,  что она была совсем уж бездарна (хотЯ настоЯщего  таланта у
нее  никогда не  было  - она  любила только душераздирающие  сцены), в конце
концов, она принесла пользу, и конечно ее  игра была поживей,  чем у других;
она была очень  хорошим человеком, она была благородна, и просто разрывалась
ради других. Ђ теперь она не зарабатывает и су, потому что публика давно уже
разлюбила ее игру... ‚прочем, - добавила она, смеЯсь, - Я еще не так стара и
знаю только о  том, что было недавно, а в те времена Я во всем этом почти не
разбиралась".  -  "Ћна не  очень  хорошо читала стихи?" - отважилсЯ спросить
приЯтель  Ѓлока, желаЯ заодно польстить ђашели,  и та ответила: "ђазумеетсЯ,
стихи ей не давались никогда: это была то проза, то китайский, то волапюк, -
все, кроме стиха".
     Ћднако Я знал, что ход времени не приводит по необходимости к прогрессу
в  искусствах.  ’от  или  иной  автор  XVII-го века,  знать не знавший  ни о
французской ђеволюции, ни о научных открытиЯх, войне, писал, возможно, лучше
некоторых  современных  писателей,  и ”агон,  быть может,  не  уступил бы дю
Ѓульбону200 (в данном случае недостаток знаний компенсируетсЯ превосходством
гениЯ); так же и Ѓерма была, как  говоритсЯ,  на  сто голов  выше  ђашели, и
времЯ,  выдвинувшее  ее  в  ту  же  эпоху,  что  и   ќльстира,  превозносило
посредственность, увековечив гений.
     Ќичего удивительного в  том, что бывшаЯ любовница ‘ен-‹у хулила  Ѓерма.
Ћна, по-видимому, занималась этим  и в молодости. Ќе хули  она ее тогда, она
поносила бы ее теперь. …сли необычайно умнаЯ и исключительно добраЯ светскаЯ
женщина  становитсЯ  актрисой, обнаруживает в новом длЯ нее  ремесле большие
таланты,  встречает  на  своем  пути только  признание,  то  все равно -  по
прошествии "тридцати лет сцены" мы  услышим не былую  ее  речь, но, к нашему
удивлению,  Язык  комедианток,  их  особенные  насмешки над  товарищами. „лЯ
ђашели они прошли, и света она не покидала.
     "Њожно говорить, что угодно, но это просто потрЯсающе, - это изЯщно,  в
этом  есть что-то неповторимое, это так  умно, так  стихи еще не читали!"  -
крикнула  герцогинЯ, опасаЯсь,  как  бы  †ильберта не  разругала.  ЏоследнЯЯ
удалилась к другой кучке, чтобы не ссоритьсЯ с теткой. Ќа склоне лет г-жа де
ѓермант ощущала в себе  пробуждение новых интересов. ‘вет  больше не мог  ей
дать ничего. Њысль о том, что  она занимает неколебимое положение, была  длЯ
нее так же очевидна, как высота голубого неба над землею. Ћна не думала, что
положение,  казавшеесЯ  ей  несокрушимым,  необходимо  укреплЯть. ‡ато читаЯ
книги,  посещаЯ  театры,  она  испытывала  желание, чтобы  у этих  чтений  и
спектаклей было какое-то продолжение; так когда-то в тесный  садик, где пили
оранжад,  к  ней  по-родственному  заходили  наиболее  видные  представители
большого  света, и  среди  ароматных  вечерних ветерков  и  облачков  пыльцы
укреплЯли  ее вкус к  обществу. ’еперь, но  уже  из аппетита иного рода,  ей
очень хотелось знать о причинах тех или иных литературных  баталий, водитьсЯ
с писателЯми, дружить с актрисами. …е усталаЯ душа жаждала новой  пищи. ђади
писателей  и актрис, она  дружила  с  женщинами,  с  которыми она  ранее  не
обменЯлась  бы  и  карточками, -  а  те,  рассчитываЯ  принимать  герцогиню,
ссылались  на свое  знакомство  с  директором того или иного ревю.  Ђктриса,
приглашеннаЯ первой, думала, что ей одной удалось проникнуть в блистательную
среду,  -   длЯ  второй  актрисы,  когда  она  там  встречала  ту,  что   ей
предшествовала, эта среда  таковой уже  не казалась.  ѓерцогинЯ, так как она
иногда  принимала  суверенов,  считала,   что  в  ее   положении  ничего  не
изменилось.  €  действительно,  она,  единственнаЯ,  в  чьей  крови не  было
примесей,   урожденнаЯ   ѓермант,    котораЯ   могла    бы    подписыватьсЯ:
ѓермант-ѓермант, когда  бы не писала:  герцогинЯ де  ѓермант, - она, котораЯ
даже  своим золовкам  казалась  человеком,  сделанным  из  более драгоценной
материи, неким Њоисеем, вышедшим из вод, неким •ристом, скрывшимсЯ в …гипте,
неким  ‹юдовиком  XVII,  бежавшим из ’амплЯ201, чистым из  чистых, -  теперь
жертвовала  собой  наследственной,  быть может,  нужде в пище духовной,  уже
обусловившей социальное  падение г-жи  де ‚ильпаризи,  да  и  сама она стала
чем-то вроде г-жи де ‚ильпаризи; в ее доме снобки опасались встретить ту или
иную, а молодые люди, удостоверЯсь в совершившемсЯ факте, но не ведаЯ о том,
что ему предшествовало,  считали ее  какой-то  ѓермант  не  лучшего  урожаЯ,
ѓермант худшего года, - ѓермант, претерпевшей деклассацию.
     Ќо поскольку нередко и неплохие писатели с приближением старости или  в
результате перепроизводства терЯют талант, следует простить светских  женщин
за  потерю,  к  определенным годам,  остроумиЯ.  ‘ван  уже  не  нашел  бы  в
очерствелом уме  герцогини де ѓермант "пластичности" юной  принцессы де ‹ом.
Ќа склоне лет, поскольку малейшее усилие вызывало усталость, г-жа де ѓермант
произносила бесчисленные глупости. Љонечно, поминутно, и даже  много раз  за
этот утренник, она снова становилась женщиной, которую Я знал прежде, и была
по-светски  умна.   Ќо  частенько  блестЯщее  словцо,  осененное  прекрасным
взглЯдом,  которое  держало под духовным скипетром самых видных людей Џарижа
на  протЯжении  стольких лет,  искрилось еще исподволь,  но, так  сказать, в
пустоте.  Љогда приходил момент сказать только  что придуманную  фразу,  она
замолкала на  те же несколько секунд, что и раньше, но острота уже никуда не
годилась. Њало  кто,  впрочем, об этом  догадывалсЯ,  - ибо,  из-за схожести
приемов, многие верили  в загробное  существование ее остроумиЯ, уподоблЯЯсь
людЯм,  которые,  суеверно  привЯзавшись  к одной  кондитерской,  продолжают
заказывать там печенье,  не  замечаЯ,  что оно  стало безвкусным. ќтот  спад
сказалсЯ на герцогине  уже во  времЯ  войны.  ‘тоило кому-нибудь  произнести
слово   "культура",  как  она  перебивала  его,  освещала  своим  прекрасным
взглЯдом, сиЯЯ, и бросала: "Љ-Љ-Љ-Kultur!" - это смешило друзей, полагавших,
что они встретились с еще одним образчиком духа ѓермантов. Љонечно, это была
та  же формовка,  та же интонациЯ, тот  же  смешок, которые восхищали раньше
Ѓергота, - к тому  же, последний тоже  держал в уме свои ударные фразы, свои
междометиЯ, многоточиЯ, эпитеты, - но с той целью, чтобы не говорить ничего.
‘ветские неофиты, однако, поражались,  и если они не попадали на день, когда
она была забавна и "в ударе", то только и слышалось: "Љак же она глупа!"
     ѓерцогинЯ,  впрочем,  старалась не  пачкать  своими низкими свЯзЯми тех
представителей своей семьи, от которых шла ее аристократическаЯ  слава. …сли
она приглашала в театр, исполнЯЯ роль покровительницы искусств, министра или
художника, и те наивно расспрашивали ее,  присутствуют ли в зале  ее золовка
или муж,  то  герцогинЯ,  хотЯ  и  была трусихой,  ответствовала  с  дерзкой
отвагой: "џ ничего об  этом не знаю. ‘тоит  мне  выйти  из дома, и Я уже  не
помню,  где  моЯ  семьЯ. „лЯ  политиков  и художников Я -  вдова".  ’ак  она
уберегала  слишком  торопливых выскочек  от резкого  отпора,  и  себЯ  -  от
выговоров со стороны г-жи де Њарсант и Ѓазена.
     "Џросто  не  нахожу слов, чтобы выразить, какое удовольствие доставлЯет
мне  встреча с вами. Ѓог  мой, когда же это мы последний раз виделись?" - "“
г-жи д'Ђгригент, мы  там часто встречались". -  "…стественно, мой мальчик, Я
частенько ее посещала,  потому  что Ѓазен тогда  ее любил. ‚ то  времЯ  менЯ
проще всего было  встретить  у его зазнобы, потому что он  говорил  мне: "Ќе
надо пренебрегать визитами к этой даме". Џоначалу это мне казалось несколько
неприличным,  эти своего  рода  "визиты  пищеварениЯ",  на которые  он  менЯ
отправлЯл "по факту". џ довольно быстро освоилась, но самое-то досадное, что
Я обЯзана была сохранЯть отношениЯ после того, как  он разрывал собственные.
џ вспоминаю о стихах ‚иктора ѓюго:

     ’ак возьми счастье и оставь мне грусть202.

     Љак  и в  этом стихотворении, "Я  входила, однако,  с  улыбкой",  -  но
все-таки  это  нечестно,  надо  было  оставить  мне,  по отношению  к  своим
любовницам, право  на какую-то ветреность, потому  что из-за того,  что этих
покинутых  набралось уже  порЯдком,  Я  не провожу дома ни  днЯ. Ђх,  старые
времена, - и более добрые, чем эти. Ѓог  мой, вот  бы он снова принЯлсЯ менЯ
обманывать, это только польстило бы мне, менЯ это молодит. Њне кажетсЯ, было
бы  лучше, если б он вел себЯ, как прежде. Њатерь ЃожьЯ, как давно он мне не
изменЯл -  он забыл,  наверное,  как  это  делаетсЯ! „а!..  но нам  все-таки
неплохо вместе, мы  друг с другом говорим, мы друг друга любим", - заключила
герцогинЯ, опасаЯсь, как бы Я  не подумал, что они совсем  уже расстались, -
так говорЯт  о каком-нибудь тЯжело больном:  "Ћн еще очень хорошо говорит, Я
ему читал сегоднЯ  утром  целый час". Ћна  добавила: "‘кажу-ка  ему,  что вы
здесь, он с удовольствием с  вами побеседует". € она направилась к  герцогу,
который, сидЯ  на  канапе,  болтал с какой-то дамой. ЊенЯ восхитило,  что он
практически не  изменилсЯ, он был все  так же величествен  и красив, - разве
немного  побелел.  Ќо  стоило  ему увидеть  жену,  собиравшуюсЯ  что-то  ему
сказать,  как  он изобразил  на лице  такой  сильный гнев,  что ей только  и
оставалось, что ретироватьсЯ. "Ћн занЯт, - правда, чем, Я не знаю, но вы это
сейчас  увидите",  - сказала г-жа де ѓермант,  рассчитываЯ, что Я  выпутаюсь
сам. Љ нам подошел  Ѓлок  и спросил от имени  своей американки,  кем  и кому
приходитсЯ   присутствовавшаЯ  там  юнаЯ  герцогинЯ;  Я  ответил,   что  это
племЯнница г-на де Ѓреоте; поскольку  это  имЯ  ничего Ѓлоку не говорило, он
попросил разъЯснений.  "Ђ! Ѓреоте, -  воскликнула г-жа де ѓермант, обращаЯсь
ко мне, - вы  его помните - как это старо, как это далеко!  ‚се-таки, он был
снобом. ќти  люди околачивались  возле моей  свекрови. ‚ам это не интересно,
господин Ѓлок, все  это забавно только нашему другу,  - он-то знаком со всей
этой публикой с тех же лет,  что и Я", - добавила г-жа де ѓермант, заверив и
представив  этими словами  долготу истекшего времени с разных  точек зрениЯ.
ЏривЯзанности и взглЯды г-жи де  ѓермант сильно обновились, и ретроспективно
она называла своего "очаровательного Ѓабала" снобом. ‘ другой стороны, он не
только удалилсЯ во временной  перспективе,  но  -  в чем  Я не отдавал  себе
отчета, когда, во времена моих первых выходов  в свет, Я считал его одним из
самых знатных людей Џарижа, так  же глубоко отпечатлевших  свои  следы в его
светской истории, как Љольбер203 в эпохе ‹юдовика XIV-го, - он к тому же нес
на себе печать провинциальности,  потому  что был деревенским соседом старой
герцогини,  и  именно  с  этим де Ѓреоте  принцесса  де ‹ом  свела  когда-то
знакомство. Ќо Ѓреоте, лишенный остроумиЯ, устаревший и  высланный в далекие
года (что доказывало,  кстати:  к  этому времени  он  был  совершенно  забыт
герцогиней), в окрестности ѓерманта, теперь - во что Я никогда не поверил бы
тем вечером в Ћпера Љомик, когда он предстал мне морским богом, обитающим  в
морской пещере, - служил  свЯзующим звеном между  герцогиней  и мной, потому
что она помнила, что Я его знал, следовательно, Я был ее другом, и если даже
Я вышел не из того же общества, что и она, то по меньшей мере вращалсЯ в тех
же кругах,  начинаЯ с намного более давних времен, чем множество сегоднЯшних
фигур;  она  хранила памЯть об этом,  но  эти  воспоминаниЯ  были достаточно
фрагментарны, ибо герцогинЯ забыла другие детали, самому мне казавшиесЯ в то
времЯ   существенными,   -  например,  что  Я  не  посещал  ѓерманта  и  был
всего-навсего  комбрейским мещанином, когда  она  приехала на бракосочетание
м-ль Џерспье, что она не приглашала менЯ, несмотрЯ на просьбы ‘ен-‹у, в год,
следовавший  за ее Явлением в Ћпера Љомик. Њне  эти  обстоЯтельства казались
очень  важными,  ибо  именно   в   то   времЯ  жизнь  герцогини  де  ѓермант
представлЯлась  мне своего рода раем,  куда путь мне был заказан. Ќо нее это
было той  же обыденной  всегдашней жизнью, и  поскольку Я,  с  определенного
момента,  часто ужинал  у нее, и перед  этим даже  подружилсЯ с  ее теткой и
племЯнником,  она  более не помнила,  с какого точно момента начиналась наша
дружба, и не представлЯла, какой чудовищный анахронизм совершает, относЯ  ее
истоки на несколько лет раньше. Ѓудто Я был знаком с  недосЯгаемой  г-жой де
ѓермант из имени  ѓермантов, которую  Я различал в золоченых слогах,  -  а Я
просто ужинал с дамой,  ничем особо  от других не отличавшейсЯ;  она  иногда
приглашала менЯ,  однако  не  длЯ того, чтобы  спуститьсЯ в подводную пещеру
нереид, а  чтобы  провести вечер  в  бенуаре  ее  кузины.  "…сли  вам  нужны
подробности  о  Ѓреоте, -  он,  впрочем, этого  не  стоит,  - добавила  она,
обращаЯсь  к  Ѓлоку, - расспросите  нашего  приЯтелЯ (он  его  куда, кстати,
интересней):  он с  ним  ужинал  у  менЯ  раз  пЯтьдесЯт.  Ќе  у  менЯ ли вы
познакомились с ним? ‚о всЯком случае,  у менЯ вы познакомились со  ‘ваном".
ЊенЯ не  меньше удивило  ее  мнение, будто Я мог  познакомитьсЯ  с г-ном  де
Ѓреоте где-либо вне ее дома, и, следовательно, что Я посещал это общество до
знакомства с нею, чем ее мысль, что у нее Я познакомилсЯ  со  ‘ваном. Ќе так
лживо,  как  †ильберта,  когда  она   говорила  о   Ѓреоте:  "ќто  давнишний
деревенский   сосед,  мне  доставлЯло  удовольствие  беседовать   с  ним   о
’ансонвиле", - тогда как в  ’ансонвиле он не  общалсЯ с ее семейством, Я мог
бы сказать о ‘ване, в действительности напоминавшем мне нечто не свЯзанное с
ѓермантами напрЯмую:  "ќто  деревенский  сосед, частенько  заходивший  к нам
вечерами".  "Љак  бы  вам  это  сказать.   ќто  был   человек,  который  мог
заболтатьсЯ, если  речь заходила о  высочествах. “  него был набор  довольно
забавных историй о членах семьи ѓермантов, моей свекрови, г-же де  ‚аранбон,
когда она еще не стала приближенной принцессы де Џарм. Ќо кто сегоднЯ знает,
кто такаЯ г-жа де  ‚аранбон? ‚от наш друг, он действительно все это знал, но
все это  кончилось, и даже имен  этих людей никто не помнит,  - да к тому же
они не заслуживают упоминаний".  џ понЯл, отчего в свете  - несмотрЯ  на то,
что он стал един и социальные свЯзи дошли до максимального стЯжениЯ, то есть
вопреки тому,  что все сообщалось,  -  все-таки остаютсЯ местности (или,  по
меньшей мере, то, что с  ними сделало  времЯ), сменившие имЯ  и непостижимые
более длЯ тех, кто достиг их  уже после  изменениЯ рельефа. "ќто была добраЯ
баба, только говорила  она  неслыханные  глупости,  - продолжила  герцогинЯ,
нечувствительнаЯ к поэзии недосЯгаемого  как следствию времени и извлекавшаЯ
из чего угодно забавный элемент, под стать литературе жанра Њейлака204, духу
ѓермантов.  - Љак-то  у  нее  поЯвилась  маниЯ  постоЯнно глотать  таблетки,
которые в  то времЯ давали от кашлЯ - назывались они  (она добавила,  смеЯсь
над столь  известным тогда, столь характерным названием, неизвестным сегоднЯ
ни одному  из  ее собеседников), таблетки  †еродель. "Њадам  де ‚аранбон,  -
сказала  ей  моЯ  свекровь, -  постоЯнно  глотаЯ  эти таблетки †еродель,  вы
испортите желудок". - "Ќо герцогинЯ, - отвечала г-жа де ‚аранбон, - как же Я
могу  испортить себе  желудок, если это  идет в бронхи?" € затем, это именно
она сказала:  "“ герцогини есть корова - такаЯ красиваЯ, такаЯ красиваЯ, что
все ее принимают за племенного жеребца"".  ѓ-жа де ѓермант охотно болтала бы
о г-же де ‚аранбон и дальше, ведь  мы помнили  о ней сотни забавных историй,
но мы знали, что  это  имЯ не вызовет в невежественной памЯти Ѓлока никакого
образа,  пробуждающегосЯ в  нас, как только заходит речь о г-же де ‚аранбон,
г-не де Ѓреоте,  принце д'Ђгригенте,  -  по  этой причине  Ѓлок, быть может,
несколько преувеличивал наш авторитет, что  длЯ менЯ было вполне понЯтно, но
не  потому, что когда-то это было и со мной,  ибо  собственные заблуждениЯ и
глупости редко  способствуют, даже когда мы прозреваем их насквозь, чтобы мы
стали снисходительнее к недостаткам наших ближних.
     „аже  несущественные  детали  тех далеких времен стали  неразличимы,  и
кто-то  вблизи  от  нас  спрашивал,  не  от  отца ли  ее, г-на де  ”оршвилЯ,
тансонвильские  земли  перешли к †ильберте;  он получил ответ: "—то  вы, эта
землЯ перешла  к ней от семьи мужа.  ќто все от  ѓермантов. ’ансонвиль прЯмо
рЯдом с ѓермантом. Ћн принадлежал г-же де Њарсант, матери маркиза де ‘ен-‹у.
’олько его заложили под большие проценты. ’ак что на деньги м-ль де ”оршвиль
его выкупили и отдали в приданое жениху".
     „ругой раз,  некто, кому Я рассказывал о ‘ване, чтобы описать остроумие
той эпохи, ответил: "„а, герцогинЯ де ѓермант пересказывала  мне его словца;
с этим стариком вы познакомились у нее, не так ли?"
     ‚  уме  герцогини   прошедшее  претерпело  сильные  изменениЯ  (или  же
разграничениЯ,  существовавшие  в моем, у нее попросту отсутствовали,  и то,
что  стало  длЯ  менЯ  событием, осталось  незамеченным  ею),  и  она  могла
предположить,  что Я  познакомилсЯ со ‘ваном  у  нее, а с  г-ном  де  Ѓреоте
где-нибудь еще, составив мне, таким образом, прошлое светского человека, - к
тому же,  она  распространЯла его на  слишком  далекие времена. Ќе только  Я
составил  представление  об  истекшем  времени,  но  и  герцогинЯ, причем  с
иллюзией, обратной по  отношению к моей, - мне оно казалось  короче, чем оно
было, а  она,  напротив, растЯгивала и  отбрасывала  его слишком  далеко, не
принимаЯ в расчет великое разделение между моментом, когда она была длЯ менЯ
именем, потом  - предметом моей любви, и точкой во времени, когда она  стала
длЯ менЯ рЯдовой светской дамой.  Ћднако Я встречалсЯ с ней только во второй
период, когда предстала мне другим  человеком. Ќо от ее собственных глаз эти
отличиЯ ускользали, и в самой возможности моего присутствиЯ в ее доме  двумЯ
годами раньше  она уже  не находила ничего  особенного, поскольку не  знала,
основываЯсь на другом, что тогда она уже ЯвлЯлась чем-то иным, и ее личность
не казалась ей самой, как мне, прерывной.
     "‚се это напоминает мне, - сказал  Я ей, - мой первый прием у принцессы
де ѓермант, когда Я не знал, приглашен  ли Я, и ждал, что менЯ  выставЯт; вы
были в Ярко красном  платье и красных туфельках". - "Ѓоже мой, как давно это
было", - ответила герцогинЯ де  ѓермант, заверЯЯ ощущение истекшего времени.
Ћна грустно посмотрела вдаль, однако ее мысли задержались на красном платье.
џ попросил описать его, к чему она снисходительно приступила. "’еперь такого
совсем  не носЯт.  ќти  платьЯ носили только тогда".  -  "ђазве они не  были
хороши?" - спросил Я. Ћна постоЯнно боЯлась сказать что-нибудь, что не пошло
бы ей на пользу, что-то, что ее умалило  бы. "Ќу, конечно, Я так  нахожу это
очень  милым. ќтого не носЯт, потому  что сейчас такого больше  не  шьют. Ќо
когда-нибудь это вернетсЯ - все моды возвращаютсЯ: и в платье, и в музыке, и
в живописи", -  добавила  она с нажимом, ибо полагала,  что в этой философии
есть что-то оригинальное. ’ем  не менее от грусти, что  она стареет, ее лицо
осенила усталость, озареннаЯ,  впрочем, улыбкой:  "‚ы уверены, что это  были
красные туфельки? Њне помнитсЯ, они были золотыми". џ подтвердил, что это-то
Я помню  прекрасно, не упоминаЯ об  обстоЯтельстве, которым  объЯснЯлась моЯ
уверенность. "Љак это мило  с вашей  стороны - помнить  такое", - промолвила
она с печалью,  ибо женщины называют любезностью воспоминание об их красоте,
как  художники  восхищение  их работами. ‚прочем, сколь бы  далеко  ни  ушло
прошлое, в  случае женщины с таким  умом, как  у  герцогини,  можно избежать
забвениЯ. "Џомните, -  сказала она, словно в благодарность за воспоминание о
платье и туфельках, - что в тот вечер мы с Ѓазеном отвозили вас домой? Љ вам
должна  была прийти девушка, уже заполночь. Ѓазен  хохотал  от души, что вас
навещают  в этот час". „ействительно, тем вечером,  после приема у принцессы
де ѓермант, ко мне  пришла Ђльбертина. €  Я,  как  и  герцогинЯ, вспомнил об
этом, - Я, которому  Ђльбертина теперь была так же  безразлична, как г-же де
ѓермант, если бы  та знала, что девушка, из-за которой Я не смог зайти к ним
- Ђльбертина. „ело в том, что по прошествии многих лет,  когда умершие, наши
близкие, уже не вызывают печали, их забытый прах все еще перемешан, сплавлен
с  обстоЯтельствами  прошедшего.  €  хотЯ  мы  больше  не  любим их,  часто,
воскресив комнату, аллею, дорогу, по  которой они проходили в  такой-то час,
мы должны, чтобы заполнить  занЯтое ими  место,  упомЯнуть  о них, -  уже не
сожалеЯ, не назвав даже имени, не разъЯснЯЯ, кем  они нам приходились. (ѓ-жа
де ѓермант едва ли знала, кем была та девушка, что должна была прийти ко мне
в тот вечер, она не была с ней знакома и говорила об этом только потому, что
час и  обстоЯтельства  были  загадочны).  ’аковы суть последние,  незавидные
формы бессмертиЯ.
     ‘ами  по себе  суждениЯ герцогини о ђашели оригинальностью не блистали,
но они интересовали менЯ как новый час на циферблате. €бо г-жа де ѓермант не
забыла,  как  и  ђашель,  о  ее  выступлении  в  доме герцогини,  однако  ее
воспоминаниЯ претерпели  неменьшую трансформацию. "‡наете, - сказала  она, -
мне тем интересней ее слушать, слышать такие  овации,  потому что это ведь Я
ее откопала, оценила, стала ее пробивать, - Я ее проталкивала, когда никто о
ней не знал и она была всеобщим посмешищем. „а, мой друг, это вас удивит, но
дом, где она впервые выступила на публике - это мой дом! ‚ те времена, когда
все  это  так  называемое передовое  общество,  вроде  моей новой кузины,  -
сказала она, иронически указываЯ на принцессу де ѓермант, котораЯ длЯ Ћрианы
осталась  г-жой  ‚ердюрен,  -  позволило  бы  ей  умереть  с   голоду  и  не
соблаговолило  бы  ее послушать, Я  нашла, что она интересна, и  устроила ей
вечер,  - мы тогда созвали все сливки общества. ‘коль бы это глупо и вычурно
ни звучало, ибо, по сути, таланту никто не нужен, Я могу сказать, что это  Я
ей  сделала имЯ. ‘амо собой,  сама она во мне не  нуждалась".  џ еле заметно
выразил несогласие и убедилсЯ,  что  г-жа де  ѓермант всецело готова принЯть
противоположную точку зрениЯ: "Љак?  ‚ы считаете, что таланту  нужно помочь?
чтобы кто-нибудь вывел его на свет? —то же, в чем-то вы, должно быть, правы.
‹юбопытно,  мне это когда-то говорил „юма. ‚ таком случае Я крайне удивлена,
что Я  кое в чем смогла помочь (хотЯ все это мелочь),  - конечно, помочь  не
самому таланту,  но хотЯ бы  славе артиста". ѓ-жа де  ѓермант,  по-видимому,
предпочла расстатьсЯ с убеждением, что талант, подобно абсцессу, прорываетсЯ
в полном одиночестве, и не только оттого, что это было длЯ нее более лестно,
но и  потому, что, беспрерывно встречаЯсь с  новыми  людьми,  и, к  тому же,
устав, она стала поскромней и теребила других, выспрашивала их точку зрениЯ,
чтобы создать собственную. "Њожно и не  говорить, - продолжила герцогинЯ,  -
что эта умнаЯ публика, называющаЯ себЯ светом, абсолютно  ничего не  понЯла.
‚озмущались,  смеЯлись.  џ  напрасно   говорила   им:  "ќто  любопытно,  это
интересно,  такого  еще  никогда не  делали"; менЯ не слушали - менЯ  вообще
никто  никогда  не слушал.  „а  и отрывок,  который  она  читала,  что-то из
Њетерлинка,  -  теперь  он  очень известен,  но  в  то времЯ  все  над  этим
потешались, - а  Я так  нашла это восхитительным. ЊенЯ  даже  удивлЯет,  что
этакую крестьЯнку, как  Я, такую провинциалку, с первого  же раза впечатлило
что-то подобное.  …стественно, Я не  смогла  бы сказать, почему, но  это мне
нравилось,  волновало;  представьте: Ѓазен (такой бесчувственный Ѓазен)  был
поражен,  как на менЯ  это подействовало. Ћн сказал: "џ не  хочу,  чтобы  вы
слушали  эту чепуху, вы  от этого сразу  заболеваете". €  это правда, потому
менЯ считают сухой женщиной, а Я на самом деле мешок с нервами".


     ‚ эту минуту произошло непредвиденное событие. Љ ђашели подошел лакей и
сказал, что  дочь Ѓерма и ее  муж просЯт  позволениЯ переговорить  с ней. Њы
помним, что дочь Ѓерма воспротивилась желанию мужа выхлопотать приглашение у
ђашели.  Ќо стоило молодому гостю уйти,  и чете  стало невыносимо  скучно  с
матерью,  их  мучила  мысль, что другие  сейчас  забавлЯютсЯ;  одним словом,
улучив момент,  когда Ѓерма, похаркиваЯ  кровью,  вернулась  в свою комнату,
они, наспех облачившись в свои лучшие одеЯниЯ, взЯли колЯску и отправились к
принцессе де  ѓермант  без приглашениЯ. ђашель, подозреваЯ, в  чем  дело  (и
испытываЯ   тайную   радость),   высокомерно   ответила  лакею,  что  сейчас
потревожитьсЯ  ей  сложно, и пусть они  напишут  записку и объЯснЯт  причину
своего  странного  поступка. ‹акей  вернулсЯ с карточкой,  на которой  дочка
Ѓерма  нацарапала, что  они  с  мужем не  устоЯли перед соблазном  послушать
ђашель и просЯт позволениЯ войти. Ќелепость отговорки, собственное торжество
вызвали  у  ђашели  улыбку. Ћна попросила ответить, что,  к своему глубокому
сожалению, она уже закончила чтение. ‚ передней, где тЯнулось ожидание четы,
над  двумЯ отваженными просителЯми  уже зубоскалили лакеи. “стыдЯсь позора и
вспомнив, что ђашель  - ничтожество по  сравнению с ее  матерью,  дочь Ѓерма
решилась  довести свое  ходатайство до конца, хотЯ отважилась-то на  него из
простой потребности наслаждений. Ћна попросила узнать, словно молЯ ђашель об
услуге,  что, раз уж нельзЯ ее послушать, можно ли хотЯ  бы пожать ей  руку.
ђашель как раз болтала  с  итальЯнским принцем, плененным, как рассказывали,
чарами ее огромного состоЯниЯ,  происхождение которого  мало-помалу затенило
ее   сегоднЯшнее   светское  положение;  она   понЯла,  что   обстоЯтельства
изменились,  что теперь  дети знаменитой Ѓерма у ее ног. Џоведав всем, как о
чем-то  забавном, об этом  инциденте, она попросила впустить молодую чету, о
чем их  не  пришлось  долго упрашивать,  одним единственным ударом  разрушив
общественное  положение  Ѓерма, как чета  разрушила  ее здоровье. ђашель это
понимала, равно  и то, что, проЯвив снисходительность и  благожелательность,
она прослывет в свете  более доброй, а молодаЯ чета будет больше унижена,  -
этого  сложнее  было  бы добитьсЯ  отказом.  ’ак  что  она  встретила  их  с
распростертыми  объЯтьЯми,   разыгрываЯ   роль  умиленной   благодетельницы,
нашедшей в себе силы забыть  о своем величии, и восклицаЯ:  "’ак вот же они!
Љакое  счастье.  Џринцесса будет в восторге".  Ћна  не знала, что  в  театре
укоренилось мнение, что  раздает приглашениЯ именно она, и наверное боЯлась,
что  в случае отказа  дети Ѓерма усомнЯтсЯ не в  ее  доброте (это-то ей было
безразлично), а  в ее влиЯтельности. ѓерцогинЯ де ѓермант сразу  же отошла в
сторону,  ибо  по мере  чьего-либо  стремлениЯ  к свету  это лицо терЯло  ее
уважение. ’еперь  она  испытывала уважение только  к доброй  ђашели,  и  она
повернулась бы спиной  к детЯм Ѓерма, если  бы ей их представили.  Њежду тем
ђашель уже обдумывала вежливую фразу, которой  завтра за кулисами  она убьет
Ѓерма: "ЊенЯ глубоко опечалило и огорчило, что вашей дочери пришлось ждать в
передней. …сли бы Я знала! Ћна посылала мне карточку за карточкой". …й очень
хотелось  нанести этот удар. Њожет быть,  если  бы она  знала, что этот удар
будет  смертелен, она  отступилась  бы  от  намерениЯ. ЏриЯтно  видеть  свои
жертвы, если мы не ставим себе это в вину, и мы оставлЯем им жизнь. ‚прочем,
в чем  была ее вина? Ќесколькими днЯми  позже  она вынуждена была со  смехом
отвечать: "Ќу, это чересчур,  Я хотела только оказать любезность ее детЯм  -
хотЯ она, кстати,  никогда  со мной  не была  любезна. …ще немного,  и  менЯ
обвинЯт в убийстве. џ привожу в свидетели  герцогиню". Љазалось, все плохое,
что  живет  в  актерах, всЯ  искусственность театральной жизни  переходит по
наследству их детЯм - упорнаЯ  работа не служит выходом  длЯ  фальши, как  у
матерей,  и  часто  великие трагические  актрисы  падают  жертвами  домашних
заговоров, как уже приходилось немало раз - в последнем акте сыгранных пьес.
     ‚прочем,  несчастье герцогини усугублЯлось еще  одним  обстоЯтельством,
которое, вместе с тем, привело к параллельному вырождению круга общениЯ г-на
де ѓерманта. Џоследний, давно уже успокоенный преклонным возрастом, хотЯ был
еще довольно крепок, давно уже не обманывал г-жу де ѓермант: он полюбил г-жу
де ”оршвиль, хотЯ никто не знал о началах этой  свЯзи. (ќто может показатьсЯ
удивительным,  если вспомнить о возрасте г-жи де ”оршвиль. Ќо, наверное,  ее
легкаЯ  жизнь началась в ранней  юности. Љ  тому  же, бывают такие  женщины,
которые переживают новое воплощение раз в десЯтилетие - у них новые  романы,
они сводЯт  с ума брошенных ради них юниц, когда мы уже смирились с  мыслью,
что их  нет в живых).  …сли бы повторилась - с самыми вольными вариациЯми  -
моЯ любовь к Ђльбертине и любовь ‘вана к Ћдетте, то любовь г-на  де ѓерманта
походила  бы  на  первую;  старик, подражаЯ  всем  своим предыдущим любовЯм,
заточил  возлюбленную.  ’еперь  она  обедала  и  ужинала  с  ним,  он всегда
находилсЯ  у нее дома;  она хвасталась  им  перед друзьЯми, которые без  нее
никогда не завЯзали  бы отношений с герцогом де ѓермантом, - и к ней ходили,
как к  кокотке, чтобы быть представленными  ее любовнику, суверену. Љонечно,
г-жа де  ”оршвиль  уже очень давно стала светской женщиной. Ќо на склоне лет
снова поступив на содержание, да еще и к такому надменному старику, который,
что  бы ни говорили, стал важным человеком в ее доме,  сама  она умалилась и
старалась только, чтобы  ее  новые пеньюары были ему  по вкусу, чтобы у  нее
готовили, как он любит, и льстила друзьЯм, рассказываЯ им, что она ему о них
говорила, - как когда-то о  моем двоюродном деде великому кнЯзю, посылавшему
ему  папиросы,  - одним словом,  она  неуклонно, силой новых обстоЯтельств и
вопреки годам светского положениЯ, шла  к тому, чтобы стать дамой в розовом,
которую  Я увидел когда-то в детстве. Љонечно, с тех пор, как дедушка Ђдольф
умер, прошло  много лет.  Ќо разве можно помешать возобновлению старой жизни
заменой одних  лиц другими? Љ этим новым обстоЯтельствам она приспособилась,
вероЯтно, от алчности, потому также, что, востребованнаЯ светом, когда у нее
была дочь на выданье, а затем, после брака †ильберты и ‘ен-‹у, оставленнаЯ в
стороне, она понимала, что герцог де ѓермант готов  ради  нее на все, что он
приведет в ее  дом герцогинь, которые  не упустЯт возможности подшутить  над
своей подружкой  Ћрианой;  быть  может, ее  увлекла  злоба  герцогини,  и, в
женском соперничестве, радовалась собственной победе. „о самой смерти ‘ен-‹у
исправно водил к ней жену. ‘корее  всего, эта пара должна была наследовать и
г-ну  де  ѓермант,  и Ћдетте,  -  последнЯЯ, в  свою очередь, будет основной
наследницей   герцога.  ‚прочем,  даже  чрезвычайно  разборчивые  племЯнники
Љурвуазье,   г-жа  де  Њарсант  и   принцесса  де  ’раньЯ  посещали  Ћдетту,
рассчитываЯ, что  они  будут  упомЯнуты  в  завещании,  и их  не  беспокоили
огорчениЯ г-жи де ѓермант, - о ней Ћдетта, задетаЯ ее презрением, отзывалась
плохо.
     €з-за  этой   свЯзи,   котораЯ  была-то  лишь  повторением  его  ранних
привЯзанностей,  герцог  де  ѓермант  вторично  упустил  председательство  в
„жокей-Љлобе и потерЯл кресло свободного  члена Ђкадемии изЯщных искусств, -
так  общаЯ  жизнь г-на де  арлю  и  †юпьена, получившаЯ огласку, обусловила
потерю бароном  кресла председателЯ  ‘оюза и Ћбщества друзей старого Џарижа.
„ва  брата, столь непохожие  друг на  друга в  своих  пристрастьЯх, утратили
общественное  положение  из-за той же лености,  той  же нехватки  силы воли,
котораЯ  ощущалась, хотЯ  и не  отталкивающе, еще в  их дедушке, герцоге  де
ѓермант,  члене ”ранцузской Ђкадемии, - и  привела (посредством естественной
склонности одного и противоестественной другого) к изгнанию  двух его внуков
из общества.
     ‘тарый  герцог де ѓермант больше не выходил в  свет, он проводил дни  и
вечера у Ћдетты. ‘егоднЯ он лишь ненадолго заглЯнул  сюда, чтобы ее увидеть,
- хотЯ ему и была неприЯтна  встреча с женой. џ его не заметил, и, наверное,
не узнал бы,  если бы мне  на него не указали  со всей  определенностью.  Ћт
герцога остались только  руины, однако руины превосходные, рассыпавшиесЯ еще
не  до конца, столь  же романтичные  и прекрасные, как утес  в бурю. ‘о всех
сторон исхлестанное волнами страданиЯ,  раздражениЯ своей горестью, бушующим
приливом очертившей смерти,  лицо  его,  разрыхленное, как  глыба, сохранило
свой склад и восхитительные изгибы, оно источилось, как антик,  которым мы с
радостью,  даже если он  испорчен,  украшаем свой  рабочий  кабинет. Џравда,
теперь  Я отнес  бы его  к  более древней  эпохе, -  не  только потому,  что
вещество потускнело, зашершавело и загрЯзнилось, но и оттого, что плутоватое
игривое выражение сменилось невольным и  неосознанным, вычерченным болезнью,
борьбой со смертью, сопротивлением ей и тЯготами  жизни. Ђртерии, утратившие
свою  пластичность,   придали  скульптурную  жесткость  когда-то  радостному
выражению лица. •отЯ сам герцог не догадывалсЯ о том,  из-за затылка,  щек и
лба  выглЯдывало  остервенело  цеплЯющеесЯ  за  каждую  минуту существо,  и,
казалось,  опрокинутое   трагическим   шквалом;  белые  прЯди  великолепных,
поредевших  косм  хлестали пеной  по  затопленному  отрогу  лица.  ’ак  одно
приближение  бури,  когда  все  вот-вот  рухнет, накладывает на  скалы, цвет
которых до этого выглЯдел по-иному, странные и причудливые блики, - Я понЯл,
что  свинцово-серый  одеревенелых  и  изношенных  щек,  серый  до  белизны и
волнистый торчащих прЯдей, слабый свет, еще мерцающий в полуслепых глазах не
был  ирреальным оттенком, напротив, это было слишком реально,  только чем-то
фантастично  и  из  другой  палитры:  в  этом  было что-то от  черного света
старости,  неподражаемого  своей ужасной  и  пророческой чернотой,  близости
смерти.
     ѓерцог  зашел только  на  несколько минут, и за это времЯ Я понЯл,  что
Ћдетта, окруженнаЯ более молодыми поклонниками,  пренебрегает им. Ќо вот что
любопытно:  герцог,  который  раньше  своими  ухватками  театрального королЯ
казалсЯ  едва ли не нелепым,  теперь стал поистине величествен,  - как и его
брат,  сходство  с  которым, сорвав бутафорию,  проЯвила  старость.  Љак и в
случае брата, когда-то столь высокомерного (хотЯ и  на свой лад), теперь его
переполнЯла почтительность, - но также отличным  образом. Ћн не скатилсЯ  на
ту же ступень, на которой  стоЯл теперь его брат, с  вежливостью забывчивого
больного раскланивавшийсЯ с  теми, кого  раньше  презирал.  Ќо он был  очень
стар, и  когда  настала  пора уходить, и нужно было  пройти  через  дверь  и
спуститьсЯ  по   лестнице,  старость,  самое  жалкое,   все-таки,  состоЯние
человека,  низвергающее  нас  с  вершин,  как  королей  греческих  трагедий,
заставила его остановитьсЯ на  крестном  пути,  которым  становитсЯ  увечнаЯ
жизнь на  грани,  провести рукой по  влажному лбу, ощупать, стрелЯЯ глазами,
путь, уходЯщий из-под ног, - казалось,  ему нужна была опора длЯ неуверенных
шагов, затуманенных глаз, и он  будто, не ведаЯ того  и сам,  кротко и нежно
умолЯл других;  старость, даже  с  большей силой, чем величие, проЯвила  его
мольбу.
     Ћн не мог обойтись без Ћдетты, и у нее дома не выползал из кресла, - от
старости и подагры он вставал с трудом, - и  позволЯл  ей  принимать друзей,
которым очень хотелось с ним познакомитьсЯ, сказать ему что-нибудь, услышать
рассказы о старом обществе, о маркизе де ‚ильпаризи, о герцоге де артр.
     ’ак  в  ‘ен-†ерменском   предместье  неприступные,  на  первый  взглЯд,
положениЯ  герцога  и  герцогини де  ѓермант, барона  де арлю,  как  и  все
менЯющиесЯ  вещи этого мира, утратили былую несокрушимость  под воздействием
внутреннего начала, о  котором раньше никто не догадывалсЯ:  у г-на де арлю
любви к —арли, сделавшей его рабом  ‚ердюренов, затем его расслабленности; у
г-жи  де  ѓермант  склонности  к новизне  и  искусству;  у  г-на  де ѓермант
исключительной  любви, подобной тем,  что уже  встречались в  его  опыте, но
более   властной  из-за  старческой  слабости,  и   теперь   без   светского
опровержениЯ,  искуплениЯ строгим  салоном  герцогини; там  герцог больше не
поЯвлЯлсЯ, да этот салон  практически прекратил  существование. ’ак менЯетсЯ
облик  вещей этого мира,  так преобразуетсЯ  средоточие господства,  кадастр
судеб,  устав  положений  и все, что казалось незыблемым, и  глаза человека,
прожившего много лет, созерцают целокупные  изменениЯ там, где они  казались
немыслимыми.
     €ногда, под взглЯдами  старых  портретов  свановского  "коллекционного"
собраниЯ,  довершавшего старомодный и устарелый характер сцены, с герцогом -
в стиле "ђеставрациЯ", и кокоткой - в стиле "‚тораЯ €мпериЯ", дама в розовом
в  пеньюаре,  пришедшемсЯ  герцогу по  вкусу,  перебивала его болтовней;  он
запиналсЯ  и  пронзал ее разъЯренным взглЯдом. Њожет  быть, он замечал, что,
как  и  герцогинЯ,  она  иногда  говорит  глупости; может быть, в старческой
галлюцинации,  ему  почудилось,  что  это  была  черта неуместного остроумиЯ
Ћрианы, снова его прервавшей, и, мнилось ему, он опЯть  во дворце ѓермантов,
- так  хищники в клетке мечтают  о  свободе, об африканских пустынЯх.  ђезко
вскинув голову,  своими  круглыми  желтыми зрачками, блестевшими, как  глаза
зверЯ, он сверлил ее долгим взглЯдом, - когда-то на приемах г-жи де ѓермант,
если та  заговаривалась, это приводило менЯ  в  трепет. ’ак теперь герцог  с
минуту смотрел на дерзкую даму в  розовом. Ћна, однако, сопротивлЯлась, и не
прЯтала  глаз; по прошествии нескольких  мгновений, казавшихсЯ  гостЯм очень
долгими,  старый укрощенный хищник вспоминал, что он не  на  свободе,  не  у
герцогини в  ‘ахаре  за  дверным половиком у входа, но у г-жи де ”оршвиль  в
клетке ‡оологического  ‘ада,  -  и  втискивал голову  в  плечи,  по  которым
рассыпалась все столь же густаЯ грива, о которой сложно было сказать, светла
ли она, или бела, и заканчивал свой рассказ. Љазалось, он не понЯл, что г-жа
де  ”оршвиль имела сказать, - да  в этом, впрочем,  вообще  не было большого
смысла.  Ћн  позволЯл  ей принимать  друзей  за  ужином;  из  некой причуды,
унаследованной от  былых  влечений, - и  не удивлЯвшей  Ћдетту, ибо она  уже
при