ны  и  карты.  џ  выйду  завтра,  а  вы
послезавтра, если  пожелаете.  Ђ? Ћбдумайте это  до утра. ЉлЯнусь  ћпитером,
утро  уже наступает. -- Ћн громко зевнул и,  не добавив ни слова, хотЯ бы из
вежливости, скрылсЯ в  свою спальню. Ќо  Љим спал мало,  и мысли его были на
хиндустани:
     "€гру  правильно  называют  Ѓольшой!  ‚ Љветте Я четыре  днЯ  прослужил
поваренком у жены того человека, чью книжку украл. € это было частью Ѓольшой
€гры! ‘ ћга  --  бог знает,  из какого  далека -- пришел  махрат, игравший в
Ѓольшую  €гру с опасностью длЯ жизни. ’еперь Я пойду  далеко-далеко на ‘евер
играть  в Ѓольшую €гру. Џоистине, она,  как челнок, бегает по всему •инду. €
моим участием в ней и моей радостью, --  он  улыбалсЯ во  тьме,  -- Я обЯзан
ламе.  Ђ также  Њахбубу  Ђли,  а также Љрейтону-сахибу, но  главным  образом
свЯтому  человеку. Ћн прав -- это  великий и чудесный  мир, а  Я  --  Љим...
Љим... Љим...  один... один человек... во всем этом. Ќо Я хочу посмотреть на
этих иностранцев с их анероидами и цепЯми..."
     -- —ем кончилась вчерашнЯЯ болтовнЯ? -- спросил лама, совершив молитву.
     -- ’ут  поЯвилсЯ какой-то  бродЯчий продавец  лекарств --  прихлебатель
сахибы.  џ  сразил его доводами  и  молитвами, доказав,  что  наши талисманы
действенней, чем его подкрашеннаЯ вода.
     --  “вы!  Њои  талисманы...  Ќеужели эта добродетельнаЯ женщина все еще
хочет получить новый талисман?
     -- € очень на этом настаивает.
     --  ’огда  его  придетсЯ  написать,  не  то  она   оглушит  менЯ  своей
трескотней, -- он стал рытьсЯ в пенале.
     -- Ќа ђавнинах, --  сказал Љим, -- всегда слишком много людей. ‚ ѓорах,
насколько Я знаю, их меньше.
     --  Ћ!  ѓоры и  снега  на ѓорах!  --  ‹ама  оторвал крошечный  бумажный
квадратик, годный длЯ амулета. -- Ќо что ты знаешь о ѓорах?
     -- Ћни очень близко. -- Љим распахнул дверь и стал смотреть на длинную,
дышащую покоем цепь ѓималаев, розовую в золотом блеске утра. -- џ никогда не
ходил по ним иначе, как в платье сахиба.
     ‹ама в задумчивости вдыхал утренний воздух.
     -- …сли  мы пойдем  на  ‘евер,  --  с этим  вопросом  Љим  обратилсЯ  к
восходЯщему солнцу, -- не удастсЯ  ли нам  избежать  полуденной  жары, бродЯ
хотЯ бы по горным отрогам?.. ’алисман готов, свЯтой человек?
     -- џ написал тут  имена семи  дурацких демонов,  ни один  из которых не
стоит и пылинки в глазу. ’ак неразумные женщины совращают нас с Џути!
     •ари-бабу вышел из-за  голубЯтни; он чистил  зубы, подчеркнуто соблюдаЯ
ритуал. “питанный, широкий в бедрах,  с бычьей шеей  и густым голосом, он не
был похож на "пугливого  человека". Љим почти незаметно сделал ему знак, что
дело  пошло  на  лад,  и  когда утренний  туалет его был завершен, •ари-бабу
ЯвилсЯ  приветствовать  ламу  цветистой  речью. ђазумеетсЯ, ели они каждый в
отдельности, но  после  еды старуха,  более или  менее скрытаЯ  за  окошком,
вернулась  к  больному длЯ нее вопросу  о коликах у  младенцев,  причиненных
незрелыми плодами манго. ‹ама, конечно, знал  только симпатические средства.
Ћн верил, что навоз вороной лошади, смешанный  с серой и вложенный в змеиную
кожу,  -- прекрасное лекарство  от  холеры, но  символика  интересовала  его
гораздо больше, чем наука. •ари-бабу с чарующей  вежливостью присоединилсЯ к
этим взглЯдам, так что лама назвал его  учтивым  врачом.  •ари-бабу ответил,
что  он  не более чем неопытный любитель, исследующий тайны, но,  по крайней
мере, --  и за  это  он  благодарит богов -- способен  понЯть, что  сидит  в
присутствии  знатока. ‘ам он училсЯ у сахибов, не считающихсЯ с расходами, в
величественных залах  Љалькутты. Ќо, как  он сам  первый  всегда  признавал,
бывает  мудрость, превышающаЯ  земную мудрость,  а именно высокое, доступное
лишь немногим учение  о созерцании. Љим смотрел на него с завистью. ‡накомый
ему •ари-бабу  --  вкрадчивый,  экспансивный  и  нервный  -- исчез; исчез  и
вчерашний  дерзкий  знахарь.  ЋсталсЯ  утонченный,  вежливый,  внимательный,
скромный  ученый,  познавший  и  опыт,  и  превратности  судьбы,  а   теперь
постигающий мудрость, исходЯщую из  уст ламы.  ‘таруха призналась Љиму,  что
такие высоты выше ее  пониманиЯ.  Ћна любила  талисманы, обильно  исписанные
чернилами,  которые  можно смыть водой, выпить эту  воду, и  дело  с концом.
€наче  какаЯ  польза от богов? Ћна любила мужчин  и женщин и рассказывала  о
них: о кнЯзьках, которых  знала  в прошлом, о своей молодости  и  красоте, о
нападениЯх  леопардов и о  причудах  азиатской любви,  о  налогообложении, о
непомерной  арендной плате, о похоронных  обрЯдах,  о своем зЯте (прибегаЯ к
прозрачным намекам), об  уходе за  детьми и о том, что  в  нынешний век люди
лишились скромности. Ђ  Љим, интересующийсЯ  жизнью этого мира так же, как и
она, та, которой скоро предстоЯло покинуть  его, сидел на корточках, спрЯтав
ноги под подол халата, и внимал ее словам, в то времЯ как лама разрушал одну
за другой все теории исцелениЯ тела, выдвигаемые •ари-бабу.
     ‚ полдень бабу свЯзал ремнем свой обитый медью Ящик с лекарствами, взЯл
в  одну руку лакированные ботинки, надевавшиесЯ  в  торжественных случаЯх, в
другую  -- пестрый  зонтик в  белую  и  синюю  полоску  и  ушел  в  северном
направлении  к „уну,  где, как  он говорил,  его  ожидали мелкие кнЯзьЯ этих
областей.
     --  Њы  отправимсЯ вечером, по холодку, чела, -- сказал  лама.  -- ќтот
врач, овладевший искусством врачеваниЯ и учтивого обращениЯ, утверждает, что
там,  на  горных  отрогах,  люди  благочестивы,  щедры  и очень  нуждаютсЯ в
учителе.  ‘пустЯ  короткое времЯ, -- так говорит хаким, -- мы  доберемсЯ  до
прохладного воздуха и запаха сосен.
     -- ‚ы идете  в ѓоры?  €  по  дороге в Љулу?  Ћ, втройне счастливые!  --
завизжала  старуха.  --  Ќе  будь Я  занЯта  домашними  делами.  Я  взЯла бы
паланкин... Ќо так поступать  бессовестно, и репутации моей конец. •о! •о! џ
знаю дорогу, каждый  переход на  этой дороге  Я  знаю.  ‚ы повсюду встретите
милосердие: красивым в нем не отказывают. џ прикажу дать  вам пищи в дорогу.
Ќе послать ли слугу проводить вас? Ќет... ’ак, по крайней мере, Я приготовлю
вам вкусной пищи.
     --  —то  за  женщина эта сахиба! --  сказал белобородый  уриЯ, когда на
кухне поднЯлсЯ шум.  -- Ќи разу она не забыла о  друге,  ни разу не забыла о
недруге за все годы  своей жизни. Ђ стрЯпнЯ ее -- ва! -- он потер свой тощий
живот.
     ’ут были и лепешки, и сласти, и холодное из домашней птицы, сваренной с
рисом и сливами, и столько всего, что Љиму предстоЯло нести груз мула.
     -- џ  стара  и никому  не нужна, --  сказала старуха. -- Ќикто не любит
менЯ... и никто не уважает, но  мало  кто  может сравнитьсЯ со мной, когда Я
призову богов, сЯду на корточки и примусь за свои кухонные горшки. Џриходите
опЯть,  о доброжелательные люди,  свЯтой человек  и ученик, приходите опЯть!
Љомната длЯ  вас всегда готова; всегда вас ожидает любезный прием... ‘мотри,
женщины слишком открыто  гонЯютсЯ за твоим челой! џ  знаю женщин из  Љулу...
Ѓерегись, чела, как бы он от тебЯ не убежал, когда опЯть увидит свои ѓоры...
•ай! Ќе опрокидывай мешок с рисом... Ѓлагослови  домочадцев, свЯтой человек,
и прости служанке твоей ее неразумие.
     Ћна  вытерла  красные  старые  глаза   уголком   покрывала  и  гортанно
закудахтала.
     -- †енщины много болтают, -- сказал,  наконец, лама, -- но, что делать,
это женский  недуг. џ дал ей талисман. Ћна стоит на Љолесе и всецело предана
зрелищам этой жизни, но тем не  менее, чела,  она добра, радушна, отзывчива.
Љто скажет, что она не приобретет заслуги?
     -- ’олько не  Я, свЯтой человек, -- сказал Љим, поправлЯЯ  щедрый запас
провизии  на своих  плечах.  --  ‚ уме моем,  позади моих  глаз, Я  старалсЯ
вообразить себе  такую женщину совершенно освобожденной от Љолеса --  ничего
не желающей, ничего не порождающей, так сказать, монахиню.
     -- Ќу и что же, о чертенок? -- лама чуть не рассмеЯлсЯ.
     -- џ не могу этого вообразить.
     -- џ также. Ќо у нее много, много миллионов жизней впереди. Ѓыть может,
она в каждой из них будет достигать мудрости понемногу.
     --  Ђ не  позабудет  ли  она на  этом  пути,  как нужно  варить кашу  с
шафраном?
     -- “м  твой предан недостойным  предметам.  Ќо она искусна.  џ чувствую
себЯ совершенно отдохнувшим. Љогда мы дойдем до горных отрогов, Я  стану еще
крепче.  •аким  верно сказал мне  сегоднЯ  утром, что дыханье снегов сдувает
двадцать  лет с жизни  человека. Њы  поднимемсЯ  на ѓоры, на высокие горы, к
шуму  снеговой воды  и к шуму деревьев...  ненадолго. •аким сказал, что мы в
любое времЯ можем вернутьсЯ на ђавнины, ибо будем бродить лишь у самого краЯ
этих прекрасных  мест.  •аким  исполнен учености,  но он ни в  коей  мере не
гордитсЯ  ею.  џ  поведал ему,  --  пока  ты разговаривал  с  сахибой, --  о
некотором  головокружении,  которое по ночам  ощущаю в затылке, и он сказал,
что  оно  возникло от  чрезмерной  жары  и  пройдет от  прохладного воздуха.
Џоразмыслив, Я удивилсЯ, почему раньше не подумал о столь простом лекарстве.
     -- Ђ ты сказал ему о твоем €скании?  -- спросил Љим несколько  ревниво.
Ћн  хотел влиЯть на ламу собственными своими речами, а не посредством уловок
•ари-бабу.
     -- Љонечно, Я рассказал ему о своем сне и о том, как приобрел  заслугу,
дав тебе возможность учитьсЯ мудрости.
     -- ’ы не говорил, что Я сахиб?
     --  ‡ачем? џ  много раз говорил тебе, что  мы  всего лишь души,  ищущие
освобождениЯ. Ћн сказал, -- и в этом он прав, -- что ђека €сцелениЯ выступит
на  поверхность именно  так, как Я это  видел во сне, и если понадобитсЯ, то
даже у самых моих ног. ‚идишь  ли, раз Я нашел Џуть,  который освободит менЯ
от Љолеса,  зачем  искать  путей  между обыкновенными  полЯми земли, которые
всего  лишь  иллюзиЯ?  ќто  было  бы  бессмысленно. “  менЯ  есть  мои  сны,
повторЯющиесЯ каждую ночь, у менЯ есть „жатака, у менЯ есть ты -- „руг ‚сего
Њира. ‚ твоем гороскопе было начертано, что Љрасный Ѓык  на зеленом поле, --
Я не забыл, -- приведет тебЯ к почестЯм. Љто как не Я видел, что пророчество
это  исполнилось? Џоистине, Я  послужил орудием этого. Ђ ты найдешь мне  мою
ђеку, послужив орудием в свою очередь. €скание достигнет цели!
     Ћн  обратил  свое  желтое,  как  слоноваЯ  кость,  лицо,  безмЯтежное и
спокойное,  к  зовущим  его ѓорам, и  тень его ползла  далеко перед  ним  по
пыльной земле.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XIII

     <i>‚лекут ли тебЯ морЯ, что велики бесстрастным волненьем?
     ђывок, содроганье, крен и бушприта средь звезд поЯвленье,
     ‘апфирные гребни внизу, облака на дорогах небесных,
     ‚етра, что ревут в парусах и несут их к скалам неизвестным?
     ЊорЯ, чьих чудес и не счесть, морЯ, что извечно чудесны.
     ЊорЯ, что так дороги нам?
     ’ак вот, именно так, так вот, именно так горца влечет к горам!
     Њоре и горы
     "Љто идет в ѓоры, идет к своей матери".</i>

     Ћни пересекли горную цепь ‘ивалик и субтропический „ун, оставили позади
себЯ Њасури и по узким горным дорогам направились к ‘еверу. „ень за днем они
все глубже  и глубже проникали  в тесно скученные  горы,  и Љим день за днем
видел, как к ламе возвращалась  сила.  Љогда  они  шли  по террасам „уна, он
опиралсЯ на  плечо  юноши  и  с охотой  соглашалсЯ  отдохнуть при дороге.  “
подножьЯ большого  подъема  к  Њасури  он  весь  как-то  подобралсЯ,  словно
охотник,  вновь  увидевший  памЯтный  берег, и, вместо  того  чтобы в полном
изнеможении опуститьсЯ  на  землю,  запахнул длинные  полы  халата, глубоко,
обоими  легкими  вдохнул  алмазный  воздух и пошел,  как умеют ходить только
горцы.  Љим,  рожденный  и  воспитанный  на  равнинах,  потел  и  задыхалсЯ,
изумлЯЯсь старику.
     -- ќта страна по  мне, -- говорил лама. -- ‚ сравнении с  ‘ач-‡еном эти
места  плоски,  как рисовые полЯ.  -- €,  упорно, размашисто двигаЯ бедрами,
шагал вверх. Ќа крутом спуске в три тысЯчи футов, пройденном за три часа, он
далеко опередил Љима,  у которого  болела спина от  необходимости  постоЯнно
отклонЯтьсЯ назад,  а большой палец на  ноге  был почти  перерезан  травЯной
перевЯзью сандалии. ‚ пЯтнистой тени больших  деодаровых лесов, по дубравам,
пушистым  и  перистым   от   папоротников,   среди  берез,  каменных  дубов,
рододендронов и сосен, вверх по голым горным склонам, скользким от сожженной
солнцем травы, и снова  в прохладе лесов, пока дуб не начинал уступать место
бамбуку и пальмам долины, ритмично шагал он, не знаЯ усталости.
     ‚  сумерках, оглЯдываЯсь на  гигантские хребты, оставленные  позади,  и
неЯсную узкую  полоску  пройденной за  день дороги,  старик  со свойственной
горцам дальнозоркостью намечал новые переходы на завтра или, задержавшись на
вершине  какого-нибудь  высокого  перевала  с  видом  на  ‘пити  и  Љулу,  с
вожделением протЯгивал  руки  к высоко вздымавшимсЯ снегам на  горизонте. Ќа
рассвете  застывшаЯ  голубизна  их вспыхивала  буйным  алым пламенем,  когда
Љедарнатх и Ѓадринатх  -- цари этой пустыни -- принимали первые лучи солнца.
‚есь день они лежали под солнцем, как расплавленное серебро, а вечером снова
надевали  свои уборы из  самоцветов. ‚начале они дышали  на путешественников
ветерками,  которые   так   приЯтно  овевают  тебЯ,  когда  карабкаешьсЯ  по
гигантскому склону, но через  несколько дней, на  высоте девЯти-десЯти тысЯч
футов, ветры эти  стали пронизывающими, и Љим любезно позволил жителЯм одной
горной деревни подарить  ему грубый шерстЯной плащ и тем приобрести заслугу.
‹ама выказал некоторое удивление, что кому-то могут не нравитьсЯ острые, как
лезвие ножа, ветры, которые срезали многие годы с его плеч.
     --  ќто только предгорьЯ,  чела, настоЯщий  холод мы почувствуем, когда
доберемсЯ до настоЯщих ѓор.
     --  ‚ода и воздух тут хороши, а  люди  достаточно благочестивы, но пища
очень  плоха,  -- ворчал  Љим,  --  и  мы  несемсЯ  как  сумасшедшие...  или
англичане. Ђ ночью можно замерзнуть.
     -- „а,  немного  морозит, но  лишь настолько, чтобы старые  кости снова
могли обрадоватьсЯ солнцу. Ќе следует вечно услаждать себЯ мЯгкой постелью и
хорошей пищей.
     -- Њы могли бы, по крайней мере, держатьсЯ дороги. -- Љим, как и всЯкий
уроженец ђавнин, был  склонен  идти по хорошо  протоптанной  тропе, не  шире
шести футов, змеившейсЯ  между  горами. Ќо лама,  как истый  тибетец, не мог
удержатьсЯ, чтобы не шагать напрЯмик по косогорам и краЯм крутых осыпей. Љак
он объЯснЯл  своему хромающему ученику, человек,  выросший в горах, способен
угадывать направление  горной  дороги, и если  низко  нависшие  облака могут
послужить помехой сокращающему путь чужеземцу, то длЯ внимательного человека
они  --  ничто.  ’аким   образом,  после  долгих  часов  ходьбы,  которую  в
цивилизованных странах оценили бы как очень трудное  альпийское восхождение,
они, задыхаЯсь, лезли еще на седловину, обходили по краю несколько обрывов и
спускались  лесом на дорогу под  углом в сорок пЯть градусов.  ‚доль их пути
лежали деревни  горцев -- глинЯные  и  землЯные хижины, кое-где бревенчатые,
грубо  срубленные  топором; они  лепились по  кручам, как ласточкины гнезда,
скученные,  стоЯли на  крошечных площадках посередине  склона  в  три тысЯчи
футов,  забивались в углы  между  скалами,  где, как в  воронке, смешивались
разные потоки воздуха, или, стремЯсь быть поближе к летним пастбищам, жались
в лощине, где зимой  лежал десЯтифутовый слой снега.  Ђ  люди -- желтолицые,
засаленные, одетые в грубые шерстЯные ткани, люди с короткими голыми  ногами
и почти эскимосскими лицами выбегали толпой и поклонЯлись путникам. ђавнины,
гостеприимные и мЯгкие, обращались с ламой  как  со свЯтейшим  из свЯтых. Ќо
ѓоры  поклонЯлись  ему,  как человеку,  общающемусЯ  со  всеми демонами. Ћни
исповедовали  совершенно   искаженный  буддизм,   обремененный   поклонением
природе, причудливым, как их ландшафты, тщательно продуманным, как  насыпные
террасы их крошечных  полей, но большаЯ  шапка, брЯкающие четки и редкостные
китайские тексты вызывали в них величайшее уважение и они почитали человека,
носЯщего такую шапку.
     -- Њы видели,  как ты спускалсЯ по черным грудЯм ћы, --  сказал  как-то
вечером  один бета, угощаЯ  их сырым, кислым молоком и твердым,  как камень,
хлебом. -- Њы нечасто  ходим этим  путем -- разве что летом, когда  стельные
коровы  заблудЯтсЯ.  ’ам,  в  камнЯх,  иногда   в  самый  тихий  день  вдруг
поднимаетсЯ ветер и сбрасывает людей вниз. Ќо что может сделать таким людЯм,
как вы, демон ћы?
     ‚от  когда Љим, у которого болели все кости, голова кружилась  от того,
что  он  постоЯнно смотрел вниз,  а  пальцы ног были стерты, потому  что  он
судорожно цеплЯлсЯ ими за неровности почвы, испытывал радость от пройденного
за  день  пути,  -- такую  же  радость, какую  испытывает  от  похвал  своих
товарищей воспитанник школы св. ЉсавериЯ, победивший в беге на четверть мили
по  ровному  месту. ѓоры заставили жир от гхи  и  сахара  потом сойти  с его
костей;  сухой  воздух,  которым он прерывисто  дышал  на  вершинах  трудных
перевалов, укрепил и развил  его грудную клетку, а подъемы  вырастили новые,
твердые мускулы на его икрах и бедрах.
     Ћни часто  размышлЯли  о  Љолесе  †изни,  особенно  с  тех пор как,  по
выражению  ламы,  освободились от  его видимых  соблазнов.  …сли  не считать
серого орла, замеченного издалека медведЯ, который выкапывал корни на горном
склоне, Яростного  пестрого  леопарда,  встреченного  на  рассвете  в  тихой
долине, когда он пожирал козу, да иногда птицы с  Ярким оперением, они  были
одни, наедине с  ветром  и травой, шуршащей под  его дуновением.  †енщины из
дымных хижин, по крышам  которых  проходили путники,  спускаЯсь  с гор, были
некрасивы и нечистоплотны, жили со многими мужьЯми и страдали зобом. Њужчины
-- лесорубы  или земледельцы -- были  кротки  и невероЯтно  простодушны.  Ќо
чтобы  путники  не страдали  от  отсутствиЯ собеседника,  судьба послала  им
учтивого врача  из „акхи: то они обгонЯли его на дороге, то он их. Ћн платил
за  пищу мазЯми от  зоба  и  советами,  помогавшими  восстановить  мир между
мужчинами  и  женщинами. Ћн,  видимо,  знал эти  горы  так же хорошо, как  и
здешние наречиЯ, и описал ламе всю область, простирающуюсЯ в сторону ‹адакха
и  ’ибета. Ћн говорил,  что они всегда  вольны вернутьсЯ  на ђавнины. Ќо длЯ
человека,  любЯщего горы,  дорога туда  может оказатьсЯ интересной. ‚се  это
было сказано  не сразу,  а постепенно, во времЯ  вечерних  бесед на каменных
гумнах, когда, освободившись от пациентов, доктор курил, лама нюхал табак, а
Љим  следил за крошечными  коровенками, пасущимисЯ на крышах  домов, или изо
всех глаз смотрел на глубокие  синие пропасти между горными цепЯми. Ћни вели
беседы  и  вдвоем, в  темных лесах,  когда  доктор  собирал травы, а  Љим  в
качестве начинающего врача сопровождал его.
     -- ‚идите ли, мистер Ћ'•ара,  не знаю,  черт возьми, что  именно Я буду
делать,  когда  найду наших  приЯтелей-спортсменов,  но если вы  будете  так
любезны  не упускать из виду  моего зонтика,  который служит хорошей опорной
точкой длЯ топографической съемки, Я почувствую себЯ гораздо лучше.
     Љим смотрел на горные пики, частые, как деревьЯ в густом лесу.
     -- ‡десь не моЯ родина,  хаким. џ думаю, легче найти  вошь в  медвежьей
шкуре.
     -- Ћ-а, в этом Я специалист. џ не спешу. Ѓабу тащитсЯ, как баба. Ћни не
так давно были в ‹ехе. Ћни говорили, что пришли из Љара-Љорама  со звериными
головами, рогами и  прочим. Ѓоюсь  только, что  они  уже  отослали  все свои
письма  и  нужные  длЯ  их целей вещи из  ‹еха  на  русскую территорию. Ћни,
конечно,  пойдут на  восток насколько  возможно дальше  именно  затем, чтобы
показать, что они никогда не  были в ‡ападных  ЉнЯжествах. ‚ы не знаете ѓор?
--  Ћн  стал  царапать  прутиком  по  земле.  -- ‘мотрите!  Ћни должны  были
вернутьсЯ через ‘ринагар  или Ђботабад; эт-то кратчайшаЯ дорога  --  вниз по
реке, через  Ѓанджи  и Ђстор.  Ќо они натворили бед на ‡ападе.  €так,  -- он
провел борозду слева направо, -- они идут на ‚осток, к ‹еху (ах, ну и холода
же там!) и вниз по  €нду к •ан-ле (Я  знаю эту дорогу) и опЯть, -- смотрите!
--  вниз по  Ѓашахр  в  долину  —ини.  ќто  можно  было  определить  методом
исключениЯ, а также путем опроса местных жителей, которых Я так хорошо лечу.
Ќаши приЯтели долго болтались здесь  и не остались  незамеченными.  Џоэтому,
хотЯ они  еще далеко,  о  них  уже хорошо знают.  ‚от  увидите, Я  поймаю их
где-нибудь в долине —ини! Џрошу вас, следите за зонтиком!
     ‡онтик  кивал, как колеблемый ветром колокольчик, то в долинах,  то  на
горных   склонах,   и  в  каждый  назначенный  вечер  лама  и  Љим,  который
ориентировалсЯ  по  компасу,  нагонЯли •ари-бабу, врача,  продающего мази  и
порошки.
     -- Њы пришли по такой-то и такой-то  дороге! -- ‹ама небрежно показывал
пальцем назад, на горные хребты, а зонтик рассыпалсЯ в комплиментах.
     Џод холодным светом  луны они поднЯлись на заваленный снегом перевал, и
лама,  добродушно  поддразниваЯ  Љима,  увЯзал  по  колено,  как бактрийский
верблюд --  из породы  тех взращенных среди  снегов косматых верблюдов,  что
приходЯт в Љашмирский караван-сарай. Ћни прошли  по нетвердому снежному слою
и опушенным снегом глинистым сланцам и укрылись от лавины в таборе тибетцев,
спешно гнавших  вниз  крошечных  овец, каждаЯ  из которых  несла на спине по
мешку буры. Ћни вышли на  травЯнистые склоны, все  еще испещренные  снежными
пЯтнами, и, пройдЯ через лес, снова попали на луга. Ќа Љедарнатх и Ѓадринатх
они  совершенно  не чувствовали, что куда-то  передвинулись, и  только после
многих дней пути Љим, взойдЯ на холмик  высотой в десЯть  тысЯч футов, вдруг
замечал,  что какой-нибудь  эполет  или  рог  у  того  или  другого великана
чуть-чуть изменил очертаниЯ.
     ‚ конце  концов они  вступили в совершенно обособленный мир -- обширную
долину, где высокие холмы, казалось, были сложены просто из щебнЯ и отбросов
с горных  отрогов. ’ут целый дневной  переход уводил их как будто не дальше,
чем  стесненный  шаг спЯщего  уводит его  во  времЯ  ночного кошмара. Ћни  с
мучительным трудом огибали  гору, и что же? Ћна оказывалась  только  крайней
выпуклостью  на  крайнем выступе основного массива! Ћкруглый луг,  когда они
взбирались на него, оказывалсЯ обширным плоскогорьем, спускающимсЯ в далекую
долину.  ’ри днЯ спустЯ оно  уже казалось  просто складкой земли с  неЯсными
очертаниЯми, тЯнущейсЯ к югу.
     -- Ќаверное, здесь обитают боги, --  сказал Љим, подавленный  тишиной и
причудливыми тенЯми  облаков, плывущих во все  стороны и тающих после дождЯ.
-- ќто место не длЯ людей!
     --  „авным-давно,  --  промолвил  лама как  бы  про  себЯ,  --  владыку
спросили, вечен ли мир. Ќа это ‚сесовершенный не дал ответа... Љогда Я был в
–ейлоне, один мудрый искатель подтвердил  это на  основании свЯщенной книги,
написанной  на Языке пали. Љонечно, раз мы находимсЯ на пути к освобождению,
вопрос  этот бесполезен, но  глЯди, чела, и познавай иллюзию! ќто  настоЯщие
ѓоры!  Ћни похожи на мои родные ‘ач-‡енские горы. Ќи  разу  еще мы не видели
таких гор.
     Ќад ними, все  на такой же огромной высоте, землЯ вздымалась к  границе
снегов,  где от востока до  запада на протЯжении многих сотен  миль,  словно
отрезанные  по   линейке,   кончались   последние   березы.   Ќад   березами
загроможденные утесами и зубцами  скалы приподнимали свои  вершины над белой
пеленой.  …ще  выше,  неизменный от начала  мира,  но  менЯющийсЯ  с  каждым
движением солнца и туч, лежал вечный снег. Ќа поверхности его, там, где бури
и шальные вьюги поднимали плЯску,  виднелись  пЯтна и проталины. ‚низу,  под
ними, синевато-зеленым  покрывалом  милю  за милей стлалсЯ лес,  а  ниже его
видна  была  одинокаЯ  деревнЯ,  окруженнаЯ   террасами  полей   и   крутыми
пастбищами;  они  догадывались,  что  ниже деревни,  где сейчас  бушевала  и
грохотала гроза, пропасть в двенадцать или пЯтнадцать тысЯч футов обрываетсЯ
в сырую долину, где сливаютсЯ родники -- матери юного ‘атладжа.
     ‹ама,  как  всегда,  повел Љима по  коровьим следам и  боковым тропкам,
далеко от  главной  дороги, по которой  •ари-бабу, этот  "пугливый человек",
промчалсЯ три днЯ назад во  времЯ бури,  перед  которой девЯть  англичан  из
десЯти  отступили  бы,  не испытав никаких  угрызений  совести. •ари  не был
смельчаком,  -- щелчок  курка заставлЯл его менЯтьсЯ в лице, --  но, по  его
собственным словам,  он  был "неплохим  загонщиком" и не  зрЯ просматривал с
помощью  своего  дешевого  биноклЯ  всю огромную  долину.  ‚прочем,  белизна
потрепанных парусиновых  палаток на зеленом  фоне  заметна издалека. ‘идЯ на
одном гумне  в  ‡иглауре, •ари-бабу увидел все, что хотел видеть, в двадцати
милЯх от себЯ по прЯмой  линии и в сорока, если идти по дороге, а именно две
маленькие  точки, которые сегоднЯ  виднелись  чуть ниже границы снегов, а на
другой  день  передвинулись  по  горному  склону дюймов на  шесть  ниже. …го
вымытые  и  готовые  к дальнейшему  пути толстые  голые  ноги  способны были
покрывать поразительно большие расстоЯниЯ, и поэтому, в то времЯ когда Љим и
лама отлеживались в ‡иглауре, в хижине с протекающей крышей, дожидаЯсь, пока
пройдет  гроза, вкрадчивый, мокрый, но  не переестающий улыбатьсЯ  бенгалец,
произносЯщий  на  превосходном  английском  Языке  льстивейшие   фразы,  уже
напрашивалсЯ  на знакомство с двумЯ промокшими и довольно-таки простуженными
иностранцами. ЋбдумываЯ множество дерзких планов, он ЯвилсЯ вслед за грозой,
расколовшей сосну  против их  лагерЯ,  и так хорошо сумел убедить дюжины две
встревоженных  носильщиков в  нееблагоприЯтности  этого днЯ длЯ  дальнейшего
путешествиЯ, что они  дружно сбросили  на землю свою поклажу  и топтались на
месте. ќто были подданные одного горного раджи, который,  по обычаю, посылал
их на оброк  и забирал себе  их заработок. Ћни и так уже были взволнованы, а
тут  еще сахибы пригрозили им ружьЯми. Ѓольшинство их издавна было знакомо с
ружьЯми  и  сахибами: все  это  были загонщики и  шикари  из ‘еверных долин,
опытные в охоте  на  медведей и  диких коз, но  никогда в жизни никто так не
обращалсЯ с ними. Џоэтому  лес принЯл их в свое лоно и, несмотрЯ на ругань и
крики,   не   соглашалсЯ   выдать   обратно.   Ћказалось,  что  симулировать
сумасшествие  не  понадобилось,  но....   бабу   придумал  другие   средства
обеспечить  себе хороший прием. Ћн выжал мокрую одежду, напЯлил лакированные
ботинки,  открыл  синий с  белым  зонтик  и  семенЯщей походкой, с "сердцем,
бьющимсЯ  в  горле",   поЯвилсЯ  как  "агент  его   королевского  высочества
рампурского раджи, джентльмены. —ем могу вам служить?"
     „жентльмены обрадовались. Ћдин из них,  видимо,  был француз, другой --
русский,  но  оба  они говорили  по-английски  немногим хуже, чем  бабу. Ћни
просили его оказать им посильную помощь. ’уземные слуги их заболели в  ‹ехе.
Ћни  торопЯтсЯ потому,  что  хотЯт  привезти в ‘имлу  свою  охотничью добычу
раньше, чем моль попортит  шкуры. “ них есть рекомендательное письмо ко всем
государственным  чиновникам  (бабу  по-восточному  поклонилсЯ).  Ќет,  им не
встречалось других  охотничьих  партий  en  route. Ћни путешествуют сами  по
себе. ‘нарЯжениЯ  у  них достаточно. Ћни  хотЯт только  двигатьсЯ как  можно
быстрее. ’ут  бабу окликнул  какого-то горца, жавшегосЯ к деревьЯм, и  после
трехминутного  разговора   и  вручениЯ  небольшого  количества  серебра  (на
государственной службе не приходитсЯ экономить,  хотЯ сердце •ари обливалось
кровью  при таком  мотовстве) одиннадцать человек  носильщиков  и  трое слуг
поЯвились вновь. Џо крайней  мере, бабу  будет  свидетелем  перенесенных ими
притеснений.
     -- Њой царственный повелитель  будет очень  огорчен,  но ведь  это люди
совсем простые и  невежественные.  …сли  ваши  благородиЯ по  доброте  своей
согласЯтсЯ посмотреть сквозь пальцы  на это печальное недоразумение, Я  буду
очень рад. ‚ скором  времени дождь прекратитсЯ, и тогда мы  двинемсЯ дальше.
‚ы стрелЯли, э? Џрекрасное занЯтие!
     Ћн порхал от одной  килты к другой, делаЯ  вид, что поправлЯет то одну,
то другую  коническую корзинку.  Ђнгличанин, как правило,  не  фамильЯрен  с
азиатом,  но  он не позволит  себе ударить  по руке любезного бабу, нечаЯнно
опрокинувшего килту с красной клеенчатой покрышкой. ‘ другой стороны, как бы
ни  был бабу любезен,  он  не станет уговаривать  его  выпить  или отобедать
вместе. €ностранцы же все  это проделали и забросали его множеством вопросов
--   преимущественно   о   женщинах,   а   •ари  давал  на  них  веселые   и
непосредственные ответы. Ћни дали ему стакан  беловатой жидкости, похожей на
джин, потом угостили еще  и,  немного погодЯ,  от его серьезности ничего  не
осталось.  Ћн  оказалсЯ  совершенным  предателем  и   в  самых  непристойных
выражениЯх говорил о правительстве, навЯзавшем ему европейское  образование,
но не позаботившемсЯ снабдить  его  жалованием  европейца.  Ћн нес чепуху об
угнетении и несправедливости, пока слезы, вызванные скорбью о несчастиЯх его
родины,  не  потекли  по  его щекам. ’огда  он встал, шатаЯсь,  и,  распеваЯ
любовные песни Ќижнего Ѓенгала, отошел и рухнул на землю под мокрым деревом.
‚первые  столь  неудачный  продукт  английского  управлениЯ  в  €ндии  столь
несчастливо попал в руки чужаков.
     --  ‚се они  на  один манер,  --  сказал  один  из  спортсменов другому
по-французски.  -- ‘ами  увидите, когда  мы доберемсЯ  до  настоЯщей  €ндии.
•отелось  бы  мне нанести  визит  его  радже. Њожет  быть,  там  удалось  бы
замолвить за него  словечко. ‚озможно, он слыхал о нас и  пожелает  выказать
свое благорасположение.
     -- “ нас  нет  времени. Ќадо  попасть  в ‘имлу  как  можно  скорее,  --
возразил  его  спутник. --  —то касаетсЯ  менЯ, Я предпочел  бы,  чтобы наши
отчеты были отосланы из •иласа или хотЯ бы из ‹еха.
     --  ЂнглийскаЯ  почта  лучше и  надежнее. ‚спомните,  они  сами  велели
оказывать нам всЯческое содействие, и -- клЯнусь богом! -- они действительно
его оказывают! ЌевероЯтнаЯ глупость это или что?
     -- ќто  гордость -- гордость,  котораЯ заслуживает  наказаниЯ и получит
его.
     -- „а! ЃитьсЯ в нашей игре  со своим братом -- уроженцем континента  --
это действительно  что-то значит.  ’ам есть риск,  но  эти  люди... Ѓа!  ќто
слишком просто.
     -- ѓордость, все это гордость, друг мой.
     -- Љакой толк, черт возьми, что —агдарнагар так близко от Љалькутты, --
думал  •ари,  храпЯ с открытым ртом на отсыревшем  мху, --  если  Я  не могу
понЯть их французской речи. Ћни  говорЯт так  необычна-айно быстро! ‹учше бы
попросту перерезать их дурацкие глотки.
     Ћн  поЯвилсЯ  снова,  измученный  головной  болью  и  полный раскаЯниЯ,
многословно  выражаЯ  опасениЯ,  не сболтнул ли  он спьЯну  чего лишнего. Ћн
предан британскому правительству; оно -- источник процветаниЯ и почестей,  и
повелитель его в ђампуре придерживаетсЯ того же  взглЯда.  ’огда  иностранцы
начали высмеивать  его и  вспоминать все  им  сказанное, пока  бедный  бабу,
пустивший в ход и покаЯнные гримасы, и елейные улыбки, и безгранично лукавое
подмигивание, не  был мало-помалу выбит  из  своих  позиций  и  не  оказалсЯ
вынужденным открыть правду.  Љогда впоследствии об этом услышал  ‹арган,  он
откровенно  сожалел, что  не был среди упрЯмых,  невнимательных носильщиков,
которые  с травЯными циновками на головах  дожидались хорошей  погоды,  в то
времЯ как капли дождЯ  застаивались в отпечатавшихсЯ на земле следах их ног.
‚се знакомые им  сахибы, люди, одетые в грубое охотничье  платье,  из года в
год  с удовольствием  посещавшие эти любимые  ими лощины, держали и слуг,  и
поваров,  и вестовых  --  зачастую горцев. Ќо  эти  сахибы  путешествуют без
всЯкой  свиты. ‡начит,  они бедные и  невежественные  сахибы,  ибо  ни  один
разумный сахиб не станет слушать советов бенгальца. Ќо бенгалец, поЯвившийсЯ
неизвестно откуда, дал им денег и старалсЯ говорить на их наречии. Џривыкшие
к  дурному  обращению со стороны  своих  соотечественников, они  подозревали
какую-то западню и готовились сбежать, как только представитсЯ случай.
     ‘квозь свежий после дождЯ воздух,  пронизанный чудесными, благоуханными
испарениЯми земли,  бабу повел их  вниз  по  горному склону,  гордо выступаЯ
впереди носильщиков  и смиренно плетЯсь  позади  иностранцев. Њысли его были
обильны  и многообразны. ‘амаЯ пустЯчнаЯ из них была бы способна чрезвычайно
заинтересовать  его  спутников.  ‚прочем, он  оказалсЯ  приЯтным  гидом,  не
упускавшим  случаЯ   указать  на  красоты   владений   своего   царственного
повелителЯ. Ћн населЯл  горы  всеми животными, которых иностранцам  хотелось
убить,  --  горными  козлами  тхарами или маркхорами,  и  медведЯми, которых
хватило  бы  даже на пророка …лисеЯ. Ћн рассуждал  о ботанике и этнологии  с
безупречной неточностью,  и  его запас местных преданий -- не забудьте, он в
течение пЯтнадцати лет служил уполномоченным кнЯжества! -- был неистощим.
     -- ќтот малый,  несомненно,  оригинал,  -- сказал тот  из  иностранцев,
который был  выше ростом. -- Ћн похож на  карикатурного венского  агента  по
организации туристских экскурсий.
     -- Ћн представлЯет  в миниатюре  всю  €ндию на  переломе  -- чудовищный
гибрид ‚остока и ‡апада, -- ответил русский. -- ’олько мы умеем обращатьсЯ с
восточными людьми.
     -- Ћн  потерЯл свою родину  и не приобрел иной. Ќо он  до  глубины души
ненавидит  своих завоевателей.  ‘лушай, вчера он призналсЯ мне... --  и  так
далее...
     Џод полосатым  зонтиком •ари-бабу  напрЯгал  мозг  и  уши, чтобы понЯть
быструю французскую речь, и не  сводил глаз  с набитой картами и документами
килты --  самой большой из всех с  двойной красной клеенчатой покрышкой.  Ћн
ничего  пока не собираетсЯ красть. Ћн только хочет знать, что  именно  нужно
украсть  и,  пожалуй, как убежать,  когда  он  украдет то,  что наметил.  Ћн
благодарит всех богов  €ндостана, а также  ѓерберта  ‘пенсера за то, что тут
остались еще кое-какие годные длЯ кражи ценности.
     Ќа другой день дорога круто поднЯлась на травЯнистый склон выше леса, и
тут на закате  путники  повстречались  с  престарелым  ламой  (впрочем,  они
называли его бонзой),  сидЯщим,  скрестив ноги,  перед таинственной хартией,
прижатой   к   земле  камнЯми,  хартией,  содержание  которой  он   толковал
замечательно красивому, хоть и немытому, молодому человеку, видимо неофиту.
     Џолосатый зонтик показалсЯ на горизонте, на  полпути от  этого места, и
Љим предложил ламе сделать остановку, чтобы дождатьсЯ его.
     --  •а! -- произнес •ари-бабу, изобретательный, как  Љот в  ‘апогах. --
ќто  знаменитый местный  подвижник.  Џо всей  видимости, он подданный  моего
царственного повелителЯ.
     -- —то он делает? ќто очень любопытно.
     -- Ћн толкует свЯщенную картину -- ручнаЯ работа!
     Ћба иностранца стоЯли с обнаженными головами, облитые  светом вечернего
солнца, низко склонившегосЯ к окрашенной в золото траве. “грюмые носильщики,
обрадовавшись передышке, остановились и снЯли с себЯ поклажу.
     -- ‘мотрите! --  сказал  француз.  -- ќто  похоже  на рождение религии:
первый учитель и первый ученик. Ћн буддист?
     -- „а, или некое  отдаленное его подобие, -- ответил второй. -- ‚ ѓорах
настоЯщих буддистов нет.  Ќо  поглЯдите на складки его одеЯниЯ! ЏоглЯдите на
его  глаза  --  какие  вызывающие!   Џочему  в  присутствии  этого  человека
чувствуешь, что мы еще такой  юный народ? -- ѓоворЯщий со страстью ударил по
стеблю  высокого  растениЯ. -- Њы до  сих пор нигде  еще не оставили  своего
следа. Ќигде! ‚от что менЯ расстраивает,  понимаете ли? -- ‘двинув брови, он
смотрел на бесстрастное лицо и монументально-спокойную позу ламы.
     -- €мейте терпение! Њы вместе оставим след -- мы и ваш юный народ. Џока
что сделайте с него набросок.
     Ѓабу  величественно  приблизилсЯ; спина его  выражала совсем не то, что
его почтительнаЯ речь и подмигиванье в сторону Љима.
     -- ‘вЯтой  человек, это сахибы. Њои лекарства вылечили одного из них от
расстройства  желудка, и  теперь  Я иду  в ‘имлу,  чтобы  наблюдать  за  его
выздоровлением. Ћни хотЯт посмотреть твою картину.
     -- ‹ечить больных всегда благо. ќто Љолесо †изни, -- сказал лама, -- то
самое, которое Я показывал тебе в хижине, в ‡иглауре, когда пошел дождь.
     -- € они хотЯт послушать, как ты толкуешь его.
     ѓлаза ламы загорелись в ожидании новых слушателей.
     -- ЋбъЯснить ‚сесовершенный Џуть -- благо. Џонимают ли они  Язык хинди,
как понимал его хранитель ‘вЯщенных €зображений?
     -- Ќемного понимают, пожалуй.
     ’ут  лама,  непосредственный,  как  ребенок,  увлеченный  новой  игрой,
откинул назад  голову и гортанным громким  голосом начал вступительное слово
учителЯ  веры, предпосылаемое  проповеди самого учениЯ. €ностранцы  слушали,
опираЯсь на альпенштоки. Љим, скромно сидЯ на корточках, смотрел на их лица,
освещенные  алым  солнечным светом, и на их длинные тени, то сливающиесЯ, то
отделЯющиесЯ  друг  от  друга.  Ћни  носили  краги  неанглийского образца  и
странные   кушаки,  смутно  напоминавшие  ему  картинки  в  одной  книге  из
библиотеки  школы   св.   ЉсавериЯ   под  заглавием   "ЏриключениЯ  молодого
натуралиста в Њексике".  „а, они были  очень похожи на удивительного мистера
‘амикреста  из этой  повести  и очень  не  похожи на тех "в  высшей  степени
беспринципных людей", как их охарактеризовал •ари-бабу.  Ќосильщики, смуглые
и молчаливые, благоговейно присели на землю в двадцати или тридцати Ярдах, а
бабу стоЯл с видом  счастливого собственника, и  полы  его  тонкого  одеЯниЯ
хлопали на холодном ветру, как флажок.
     -- ќто и есть те самые  люди, -- шепнул •ари, в то времЯ как ритуал шел
своим  чередом,  а  оба  белых  следили глазами  за  былинкой,  ползущей  от
Џреисподней  к  Ќебесам и  обратно.  --  ‚се  их  книги в  большой  килте  с
красноватой  покрышкой  --  книги,  отчеты  и  карты,  -- и  Я видел  письмо
какого-то владетельного  кнЯзЯ, написанное либо  •иласом,  либо Ѓанаром. …го
они берегут  особенно тщательно. Ћни ничего не отослали  ни из •иласа, ни из
‹еха. ќто так.
     -- Љто с ними идет?
     -- ’олько  носильщики, работающие по бигару.  “ них нет  слуг. Ћни  так
осторожны, что даже сами варЯт себе пищу.
     -- Ќо что Я должен делать?
     -- †дать и смотреть. Ђ если со мной что случитсЯ, ты  будешь знать, где
искать бумаги.
     -- ‹учше бы им попасть в руки  Њахбуба Ђли, чем какого-то бенгальца, --
с презрением сказал Љим.
     -- Љ любовнице можно попасть  многими  путЯми, не только свалившись  со
стены.
     -- ‘мотрите,  вот  ЏреисподнЯЯ длЯ скупых и жадных. ‘  одной стороны ее
стоит  ‚ожделение, с  другой -- “сталость. -- ‹ама увлексЯ толкованием своей
работы, а один из  иностранцев  делал с него  набросок при  быстро угасающем
свете днЯ.
     --  „овольно, --  резко  сказал, наконец,  иностранец. -- џ не могу его
понЯть, но хочу получить эту картину. Ћн рисует лучше менЯ. ‘просите его, не
продаст ли он ее.
     --  Ћн говорит:  "Ќет, сэр", --  ответил  бабу. Љонечно, лама не больше
собиралсЯ  отдавать свою  хартию случайному встречному,  чем архиепископ  --
закладывать в  ломбарде  свЯщенные сосуды своего  собора.  ‚есь  ’ибет кишит
дешевыми репродукциЯми Љолеса, но лама был художник и,  кроме  того, богатый
настоЯтель монастырЯ на своей родине.
     -- Ѓыть может, днЯ через три, или четыре, или дней через десЯть, если Я
увижу, что  сахиб -- искатель и понимающий человек, Я сам нарисую ему копию.
Ќо эта используетсЯ при посвЯщении послушника. ‘кажи ему это, хаким.
     -- Ћн хочет получить ее сейчас, за деньги.
     ‹ама медленно  покачал  головой и начал складывать  Љолесо.  ђусский же
видел  перед собой  всего лишь  нечистоплотного старика, торгующегосЯ  из-за
клочка грЯзной бумаги.  Ћн вынул горсть рупий  и, полушутЯ, схватил  хартию,
котораЯ  разорвалась  в  руках  ламы.   ’ихий  ропот  ужаса  поднЯлсЯ  среди
носильщиков,  из которых  некоторые были  уроженцы ‘пити  и, по их понЯтиЯм,
правоверные буддисты. Ћскорбленный лама  выпрЯмилсЯ, рука его  сжала тЯжелый
железный пенал -- оружие духовенства, а бабу заметалсЯ в ужасе.
     -- ’еперь вы видите, видите, почему Я хотел запастись свидетелЯми?! Ћни
в высшей  степени беспринципные люди!  Ћ сэр! ‘эр! ‚ы не должны бить свЯтого
человека.
     -- —ела! Ћн осквернил Џисание!
     Џоздно! ђаньше чем Љим успел вмешатьсЯ, русский ударил старика по лицу.
‚  следующее  мгновение  он  покатилсЯ  вниз,  под  гору,  вместе  с  Љимом,
схватившим его за горло. “дар заставил закипеть в жилах юноши его ирландскую
кровь,  а внезапное  падение противника  довершило остальное.  ‹ама упал  на
колени, наполовину оглушенный, носильщики с грузом на спине понеслись в гору
так  же быстро, как  равнинные жители  бегают по  ровному месту.  Ћни  стали
очевидцами несказанного кощунства и хотели скрытьсЯ раньше, чем  горные боги
и демоны начнут мстить. ”ранцуз,  размахиваЯ  револьвером,  подбежал к ламе,
видимо, собираЯсь  взЯть  его  в заложники  за своего спутника. ѓрад  острых
камней, -- горцы очень меткие стрелки, -- заставил его отступить, и один  из
носильщиков  --  уроженец Ђо-—анга  --  в  ужасе увлек ламу  за  собой.  ‚се
произошло так же внезапно, как наступает в горах темнота.
     --  Ћни забрали  багаж и  все ружьЯ,  -- орал  француз,  стрелЯЯ,  куда
попало, в полумраке.
     --  Ќичего,  сэр!  Ќичего! Ќе стрелЯйте. џ иду  на выручку,  -- и •ари,
скатившись  с горы, наткнулсЯ на разгорЯченного и  опьЯненного