„жек ‹ондон. Њужество женщины

Ћцените этот текст:
„жек ‹ондон. Њужество женщины

‚олчьЯ морда с грустными глазами, всЯ в инее, раздвинув краЯ палатки,
просунулась внутрь.
- ќй, ‘иваш! Џошел вон, дьЯвольское отродье! - закричали в один голос
обитатели палатки. Ѓеттлз стукнул собаку по морде оловЯнной миской, и
голова мгновенно исчезла. ‹уи ‘авой закрепил брезентовое полотнище,
прикрывавшее вход, и, опрокинув ногой горЯчую сковороду, стал греть над
ней руки.
‘тоЯл лютый мороз. „вое суток тому назад спиртовой термометр, показав
шестьдесЯт градусов ниже нулЯ, лопнул, а становилось все холоднее и
холоднее; трудно было сказать, сколько еще продержатсЯ сильные морозы.
’олько господь бог может заставить в этакую стужу отойти от печки. Ѓывают
смельчаки, которые отваживаютсЯ выходить при такой температуре, но это
обычно кончаетсЯ простудой легких; человека начинает обычно душить сухой,
скрипучий кашель, который особенно усиливаетсЯ, когда поблизости жарЯт
сало. Ђ там, весной или летом, отогрев мерзлый грунт, вырывают где-нибудь
могилу. ‚ нее опускают труп и, прикрыв его сверху мхом, оставлЯют так,
свЯто верЯ, что в день страшного суда сохраненный морозом покойник
восстанет из мертвых цел и невредим. ‘кептикам, которые не верЯт в
физическое воскресение в этот великий день, трудно рекомендовать более
подходЯщее место длЯ смерти, чем Љлондайк. Ќо это вовсе не означает, что в
Љлондайке также хорошо и жить.
‚ палатке было не так холодно, как снаружи, но и не слишком тепло.
…динственным предметом, который мог здесь сойти за мебель, была печка, и
люди откровенно льнули к ней. Џол в палатке был наполовину устлан
сосновыми ветками; под ними был снег, а поверх них лежали меховые одеЯла.
‚ другой половине палатки, где снег был утоптан мокасинами, в беспорЯдке
валЯлись котелки, сковороды и прочее снарЯжение полЯрного лагерЯ. ‚
раскаленной докрасна печке трещали дрова, но уже в трех шагах от нее
лежала глыба льда, такого крепкого и сухого, словно его только что
вырубили на речке. Ћт притока холодного воздуха все тепло в палатке
поднималось вверх. Ќад самой печкой, там, где труба выходила наружу через
отверстие в потолке, белел кружок сухого брезента, дальше был круг
влажного брезента, от которого шел пар, а за ним - круг сырого брезента, с
которого капала вода; и, наконец, остальнаЯ часть потолка палатки и стены
ее были покрыты белым, сухим, толщиною в полдюйма слоем инеЯ.
- Ћ-о-о! Ћ-ох! Ћ-ох! - застонал во сне юноша, лежавший под меховыми
одеЯлами. …го худое, изможденное лицо обросло щетиной. Ќе просыпаЯсь, он
стонал от боли все громче и мучительнее. …го тело, наполовину высунувшеесЯ
из-под одеЯл, судорожно вздрагивало и сжималось, как будто он лежал на
ложе из крапивы.
- Ќу-ка, переверните парнЯ! - приказал Ѓеттлз. - “ него опЯть
судороги.
€ вот шестеро товарищей с готовностью подхватили больного и принЯлись
безжалостно вертеть его во все стороны, мЯть и колотить, пока не прошел
припадок.
- —ерт бы побрал эту тропу! - пробормотал юноша, сбрасываЯ с себЯ
одеЯла и садЯсь на постели. - џ рыскал по всей стране три зимы подрЯд -
мог бы уж, кажетсЯ, закалитьсЯ! Ђ вот попал в этот проклЯтый край и
оказалсЯ каким-то женоподобным афинЯнином, лишенным и крупицы
мужественности!
Ћн подтЯнулсЯ поближе к огню и стал свертывать сигарету.
- Ќе подумайте, что Я люблю скулить! Ќет, Я все могу вынести! Ќо мне
просто стыдно за себЯ, вот и все... Џрошел несчастных тридцать миль - и
чувствую себЯ таким разбитым, словно рахитичный молокосос после
пЯтимильной прогулки за город! Џротивно!.. ‘пички у кого-нибудь есть?
- Ќе горЯчись, мальчик! - Ѓеттлз протЯнул больному вместо спичек
горЯщую головешку и продолжал отеческим тоном: - ’ебе это простительно -
все проходЯт через это. “стал, измучен! Ђ разве Я забыл свое первое
путешествие? Ќе разогнутьсЯ! Ѓывало, напьешьсЯ из проруби, а потом целых
десЯть минут маешьсЯ, пока на ноги встанешь. ‚се суставы трещат, все кости
болЯт так, что с ума можно сойти. Ђ судороги? Ѓывало, так скрючит, что
весь лагерь полднЯ бьетсЯ, чтобы менЯ распрЯмить! •оть ты и новичок, а
молодец, парень с характером! —ерез какой-нибудь год ты всех нас,
стариков, за поЯс заткнешь. ѓлавное - сложение у тебЯ подходЯщее: нет
лишнего жира, из-за которого многие здоровенные парни отправлЯлись к
праотцам раньше времени.
- †ира?
- „а, да. “ кого на костЯх много жира и мЯса, тот тЯжелее переносит
дорогу.
- ‚от уж не знал!
- Ќе знал? ќто факт, можешь не сомневатьсЯ. ќтакий великан может
сделать что-нибудь только с наскоку, а выносливости у него никакой. ‘амый
непрочный народ! ’олько у жилистых, худощавых людей крепкаЯ хватка - во
что вцепЯтсЯ, того у них не вырвешь, как у пса кость! Ќет, нет, толстЯки
длЯ этого не годЯтсЯ.
- ‚ерно ты говоришь, - вмешалсЯ в разговор ‹уи ‘авой. - џ знал одного
детину, здорового, как буйвол. ’ак вот, когда столбили участки у ‘еверного
ручьЯ, он туда отправилсЯ с ‹оном Њак-”эйном. Џомните ‹она? Њаленький
рыжий такой ирландец, всегда ухмылЯетсЯ. Ќу, шли они, шли - весь день и
всю ночь шли. ’олстЯк выбилсЯ из сил и начал ложитьсЯ на снег, щупленький
ирландец толкает его, колотит, а тот ревет, ну, совсем как ребенок. € так
всю дорогу ‹он тащил его и подталкивал, пока они не добрались до моей
стоЯнки. ’ри днЯ он провалЯлсЯ у менЯ под одеЯлами. џ никогда не думал,
что мужчина может оказатьсЯ такой бабой. ‚от что делает с человеком жирок!
- Ђ как же Ђксель ѓундерсон? - спросил Џринс. Ќа молодого инженера
великан-скандинав и его трагическаЯ смерть произвели сильное впечатление.
- Ћн лежит где-то там... - € Џринс неопределенно повел рукой в сторону
таинственного востока.
- Љрупный был человек, самый крупный из всех, кто когда-либо приходил
сюда с берегов ‘оленой ‚оды и охотилсЯ на лосей, - согласилсЯ Ѓеттлз. - Ќо
он - то исключение, которое подтверждает правило. Ђ помнишь его жену,
“нгу! Љилограммов пЯтьдесЯт всего весила. Ћдни мускулы, ни унции лишнего.
€ эта женщина все вынесла и заботилась только о нем. Ќи на том, ни на этом
свете не было ничего такого, чего бы она не сделала длЯ него.
- Ќу что ж, она любила его, - возразил инженер.
- „а разве в этом дело! Ћна...
- Џослушайте, братьЯ, - вмешалсЯ ‘итка —арли, сидевший на Ящике со
съестными припасами. - ‚ы тут толковали о лишнем жире, который делает
слабыми больших, здоровых мужчин, о мужестве женщин и о любви; и ваши речи
были прекрасны. € вот Я вспомнил одного мужчину и одну женщину, которых Я
знавал в те времена, когда этот край был молод, а костры редки, как звезды
на небе. Њужчина был большой и здоровый, но должно быть, ему мешало то,
что ты назвал лишним жиром. †енщина была маленькаЯ, но сердце у нее было
большое, больше бычьего сердца мужчины. € у нее было много мужества. Њы
шли к ‘оленой ‚оде, дорога была труднаЯ, а нашими спутниками были жестокий
мороз, глубокие снега и мучительный голод. Ќо эта женщина любила своего
мужа могучей любовью - только так можно назвать такую любовь.
‘итка замолчал. Ћтколов топором несколько кусков льда от глыбы,
лежавшей рЯдом, он бросил их в стоЯвший на печке таз длЯ промывки золота,
- так они получали питьевую воду. Њужчины придвинулись ближе, а больной
юноша тщетно пыталсЯ сесть поудобнее, чтобы не ныло сведенное судорогами
тело.
- ЃратьЯ, - продолжал ‘итка, - в моих жилах течет краснаЯ кровь
сивашей, но сердце у менЯ белое. Џервое - вина моих отцов, а второе -
заслуга моих друзей. Љогда Я был еще мальчиком, печальнаЯ истина открылась
мне. џ узнал, что всЯ землЯ принадлежит вам, что сиваши не в силах
боротьсЯ с белыми и должны погибнуть в снегах, как гибнут медведи и олени.
„а, и вот Я пришел к теплу, сел среди вас, у вашего очага, и стал одним из
вас. ‡а свою жизнь Я видел многое. џ узнал странные вещи и много дорог
исходил с людьми разных племен. џ стал судить о людЯх и о делах их так,
как вы, и думать по-вашему. Џоэтому, если Я говорю сурово о каком-нибудь
белом, Я знаю: вы не обидитесь на менЯ. € когда Я хвалю кого-нибудь из
племени моих отцов, вы не скажете: "‘итка —арли - сиваш, его глаза видЯт
криво, а Язык нечестен". Ќе так ли?
‘лушатели глухим бормотаньем подтвердили, что они согласны с ним.
- €мЯ этой женщины было Џассук. џ честно купил ее у ее племени,
которое жило на побережье, у одного из заливов с соленой морской водой.
‘ердце мое не лежало к этой женщине, и моим глазам не было приЯтно глЯдеть
на нее; ее взглЯд был всегда опущен, и она казалась робкой и боЯзливой,
как всЯкаЯ девушка, брошеннаЯ в объЯтиЯ чужого человека, которого она
никогда до того не видела. џ уже сказал, что ей не было места в моем
сердце, но Я собиралсЯ в далекий путь, и мне нужен был кто-нибудь, чтобы
кормить моих собак и помогать мне грести во времЯ долгих переходов по
реке. ‚едь одно одеЯло может прикрыть и двоих, и Я выбрал Џассук.
ѓоворил ли Я вам, что в то времЯ Я состоЯл на службе у правительства?
Џоэтому менЯ взЯли на военный корабль вместе с нартами, собаками и запасом
провизии; со мной была и Џассук. Њы поплыли на север, к зимним льдам
Ѓерингова морЯ, и там нас высадили - менЯ, Џассук и собак. Љак слуга
правительства, Я получил деньги, карты мест, на которые до тех пор не
ступала нога человеческаЯ, и письма. Џисьма были запечатаны и хорошо
защищены от непогоды, Я должен был доставить их на китобойные суда,
которые стоЯли, затертые льдами, около великой Њаккензи. „ругой такой реки
нет на свете, если не считать наш родной ћкон, отца всех рек.
Ќо это все не так важно, потому что то, о чем Я хочу рассказать, не
имеет отношениЯ ни к китобойным судам, ни к суровой зиме, которую Я провел
на берегах Њаккензи. ‚есной, когда дни стали длиннее, после оттепели, мы с
Џассук отправились на юг, к берегам ћкона. ќто было тЯжелое, утомительное
путешествие, но солнце указывало нам путь. Љрай этот, как Я уже сказал,
был тогда совсем пустынный, и мы плыли вверх по течению, работаЯ то
багром, то веслами, пока не добрались до ‘ороковой Њили. ЏриЯтно было
снова увидеть белые лица, и мы высадились на берег.
’а зима была очень сурова. Ќаступили холод и мрак, а вместе с ними
пришел и голод. Ђгент Љомпании выдал всего по сорок фунтов муки и двадцать
фунтов сала на человека. Ѓобов не было вовсе. ‘обаки постоЯнно выли, а у
людей подводило животы, и лица их прорезали глубокие морщины. ‘ильные
слабели, слабые умирали. ‚ поселке свирепствовала цинга.
Ћднажды вечером мы пришли на склад и при виде пустых полок еще
сильней почувствовали пустоту в желудке; мы тихо беседовали при свете
очага, потому что свечи были припрЯтаны длЯ тех, кто дотЯнет до весны. €
вот решено было, что надо послать кого-нибудь к ‘оленой ‚оде, чтобы
сообщить о том, как мы тут бедствуем. Џри этом все головы повернулись в
мою сторону, а глаза людей смотрели на менЯ с надеждой: все знали, что Я
опытный путешественник.
- „о миссии •ейнса на берегу морЯ семьсот миль, - сказал Я, - и весь
путь нужно прокладывать на лыжах. „айте мне ваших лучших собак и запасы
лучшей пищи, и Я пойду. ‘о мной пойдет Џассук.
‹юди согласились. Ќо тут встал „линный „жефф, здоровый, крепкий Янки.
ђечь его была хвастлива. Ћн сказал, что и он тоже отличный путешественник,
что он словно создан длЯ ходьбы на лыжах и вскормлен молоком буйволицы. Ћн
сказал, что пойдет со мною, и если Я погибну в дороге, то он дойдет до
миссии и исполнит поручение. џ тогда был молод и плохо знал Янки. Ћткуда Я
мог знать, что хвастливые речи - первый признак слабости, а те, кто
способен на большие дела, держат Язык за зубами. € вот мы взЯли лучших
собак и запас еды и отправились в путь втроем: Џассук, „линный „жефф и Я.
‚сем нам приходилось прокладывать тропу по снежной целине, работать
поворотным шестом и пробиратьсЯ через ледЯные заторы, поэтому Я не буду
много рассказывать о трудностЯх пути. Ђ лучшие собаки едва держались на
ногах, и мы с большим трудом заставлЯли их тащить нарты. Љогда мы достигли
“айтривер, у нас из трех упрЯжек осталось уже только две, а ведь мы прошли
всего двести миль! Џравда, нам не пришлось ничего потерЯть: издохшие
собаки попали в желудок тех, которые были еще живы.
Ќи человеческого голоса, ни струйки дыма нигде до тех пор, пока мы не
пришли в Џелли. ’ам Я рассчитывал пополнить наши запасы, а также оставить
„линного „жеффа, который ослабел в пути и все времЯ хныкал. Ќо склады
фактории в Џелли были почти пусты; агент Љомпании сильно кашлЯл и
задыхалсЯ, глаза его блестели от лихорадки. Ћн показал нам пустую хижину
миссионера и его могилу, заваленную камнЯми, чтобы собаки не могли вырыть
его труп. Њы встретили там группу индейцев, но среди них уже не было ни
детей, ни стариков; и нам стало Ясно, что немногие из оставшихсЯ доживут
до весны.
€так, мы отправились дальше с пустым желудком и тЯжелым сердцем. „о
миссии •ейнса оставалось еще пЯтьсот миль пути среди вечных снегов и
безмолвиЯ. Ѓыло самое темное времЯ года, и даже в полдень солнце не
озарЯло южного горизонта. Ќо ледЯных заторов стало меньше, идти было
легче. џ непрестанно подгонЯл собак, а мы шли почти без передышки. Љак Я и
предполагал, нам все времЯ приходилось идти на лыжах. Ђ от лыж сильно
болели ноги, и на них поЯвились незаживающие трещины и раны. ‘ каждым днем
эти болЯчки причинЯли нам все больше мучений. € вот однажды утром, когда
мы надевали лыжи, „линный „жефф заплакал, как ребенок. џ послал его
прокладывать дорогу длЯ меньших нарт, но он, чтоб было полегче, снЯл лыжи.
€з-за этого дорога не утаптывалась, его мокасины делали большие углублениЯ
в снегу, собаки проваливались в них. ‘обаки были так худы, что кости
выпирали под шкурой, им было очень тЯжело двигатьсЯ. џ сурово выбранил
„жеффа, и он обещал не снимать лыж, но не сдержал слова. ’огда Я ударил
его бичом, и уж после этого собаки больше не проваливались в снег. „жефф
вел себЯ, как ребенок; мучениЯ в пути и то, что ты назвал лишним жиром,
сделали его ребенком.
Ђ Џассук? ‚ то времЯ, как мужчина лежал у костра и плакал, она
стрЯпала, по утрам помогала мне запрЯгать собак, а вечером распрЯгать их.
ќто Џассук спасала наших собак. Ћна всегда шагала на лыжах впереди,
утаптываЯ им дорогу. Џассук... что вам сказать! џ тогда принимал это как
должное и не задумывалсЯ ни над чем. ѓолова моЯ была занЯта другим, и к
тому же Я был молод и мало знал женщин. € только позднее, вспоминаЯ это
времЯ, Я понЯл, какаЯ у менЯ была жена.
„жефф теперь был только обузой. “ собак и так не хватало сил, а он
украдкой ложилсЯ на нарты, когда оказывалсЯ позади. Џассук сама взЯлась
вести упрЯжку, и „жеффу совсем было нечего делать. Љаждое утро Я честно
выдавал ему его порцию еды, и он один уходил вперед, а мы собирали вещи,
грузили нарты и запрЯгали собак. ‚ полдень, когда солнце дразнило нас, мы
его догонЯли - он брел, плача, и слезы замерзали у него на щеках - и шли
дальше. Ќочью мы делали привал, откладывали порцию еды длЯ „жеффа и
расстилали его меховое одеЯло. Њы разводили большой костер, чтобы ему было
легче заметить нас. € через несколько часов он приходил, хромаЯ, съедал с
жалобными причитаниЯми свою порцию и засыпал. ’ак повторЯлось каждый день.
ќтот человек не был болен - он просто устал, измучилсЯ и ослабел от
голода. Ќо Џассук и Я тоже устали, измучились и ослабели от голода, а
между тем выполнЯли всю работу, - он же не работал. Ќо все дело, видно,
было в том лишнем жире, о котором говорил брат Ѓеттлз; а ведь мы всегда
честно оставлЯли ему его порцию еды.
ђаз мы встретили на дороге двух призраков, странствовавших среди
Ѓелого ЃезмолвиЯ, - мужчину и мальчика. Ћни были белые. Ќа озере ‹е-Ѓарж
началсЯ ледоход, и все их имущество унесло, только на плечах у каждого
было по одеЯлу. Ќочью они разводили костер и лежали скрючившись подле него
до утра. “ них еще осталось немного муки, и они мешали ее с теплой водой и
пили. Њужчина показал мне восемь чашек муки - все, что у них осталось, а
до Џелли, где уже тоже началсЯ голод, было еще двести миль. Џутники
рассказали нам, что с ними шел индеец и они честно делились с ним; но он
не мог поспеть за ними. џ не поверил тому, что они честно делились с
индейцем, - почему же он тогда отстал от них?
џ не мог дать им ничего. Ћни пытались украсть у нас самую жирную
собаку (котораЯ тоже была очень худа), но Я пригрозил им револьвером и
велел убиратьсЯ. € они ушли, эти два призрака, качаЯсь, как пьЯные, - ушли
в Ѓелое Ѓезмолвие, по направлению к Џелли.
’еперь у менЯ оставалось только три собаки и одни нарты; и собаки
были кожа да кости. Љогда мало дров, огонь горит плохо и в хижине холодно,
- так было и с нами. Њы ели очень мало, и потому мороз сильно донимал нас;
лица у нас были обморожены и почернели так, что роднаЯ мать не узнала бы
нас. Ќоги сильно болели. Џо утрам, когда мы трогались в путь, Я едва
сдерживал крик - такую боль причинЯли лыжи. Џассук, не разжимаЯ губ, шла
впереди и прокладывала дорогу. Ђ Янки все стонал и хныкал.
‚ ’ридцатимильной реке течение быстрое, оно подмыло лед в некоторых
местах, и нам попадалось много промоин и трещин, а иногда и сплошь вода. €
вот однажды мы, как обычно, догнали „жеффа, который ушел раньше и теперь
отдыхал. Ќас разделЯла вода. Ћн-то обошел ее кругом, по кромке льда, но
длЯ нарт кромка была слишком узкой. Њы нашли полосу еще крепкого льда.
Џассук пошла первой, держа в руках шест на тот случай, если она
провалитсЯ. Џассук весила мало, лыжи у нее были широкие, и она
благополучно перешла, затем позвала собак. Ќо у собак не было ни шестов,
ни лыж, они провалились, и течение сейчас же подхватило их, но постромки
оборвались, и собак затЯнуло под лед. ‘обаки очень отощали, но все же Я
рассчитывал на них, как на недельный запас еды, - и вот их не стало!
Ќа следующее утро Я разделил весь небольшой остаток провизии на три
части и сказал „линному „жеффу, пусть он идет с нами или остаетсЯ - как
хочет, мы теперь пойдем налегке и потому быстро. Ћн начал кричать и
жаловатьсЯ на больные ноги и на всЯкие невзгоды и упрекал менЯ в том, что
Я плохой товарищ. Ќо ведь ноги у Џассук и у менЯ тоже болели, еще больше,
чем у него, потому что мы прокладывали путь собакам; и нам тоже было
трудно. „линный „жефф клЯлсЯ, что он умрет, а дальше не двинетсЯ. Џассук
молча взЯла его меховое одеЯло, а Я котелок и топор, и мы собрались идти.
Ќо женщина посмотрела на порцию, отложенную длЯ „жеффа, и сказала: "ѓлупо
оставлЯть еду этому младенцу. …му лучше умереть". џ покачал головой и
сказал: "Ќет, товарищ всегда останетсЯ товарищем". ’огда Џассук напомнила
мне о людЯх на ‘ороковой Њиле, - там были настоЯщие мужчины, и их было
много, и они ждали от менЯ помощи. Љогда Я опЯть сказал "нет", она
выхватила револьвер у менЯ из-за поЯса, и „линный „жефф отправилсЯ к
праотцам задолго до положенного ему срока, - как тут говорил брат Ѓеттлз.
џ бранил Џассук, но она не выказала никакого раскаЯниЯ и не была огорчена.
€ в глубине души Я сознавал, что она права.
‘итка —арли замолчал и снова бросил несколько кусков льда в стоЯвший
на печке таз. Њужчины молчали, по их спинам пробегал озноб от заунывного
воЯ собак, которые словно жаловались на страшный мороз.
- Љаждый день нам на пути попадались потухшие костры, где прЯмо на
снегу ночевали те два призрака, и Я знал, что не раз мы будем радоватьсЯ
такому ночлегу, пока доберемсЯ до ‘оленой ‚оды. ‡атем мы встретили третий
призрак - индейца, который тоже шел к Џелли. Ћн рассказал нам, что мужчина
и мальчик обделили его едой, и вот уже три днЯ как у него нет муки. Љаждую
ночь он отрезал куски от своих мокасин, варил их и ел. ’еперь от мокасин
уже почти ничего не осталось. €ндеец этот был родом с побережьЯ и говорил
со мной через Џассук, котораЯ понимала его Язык. Ћн никогда не был на
ћконе и не знал дороги, но все же шел туда. Љак далеко это? „ва сна?
„есЯть? ‘то? Ћн не знал, но шел к Џелли. ‘лишком далеко было возвращатьсЯ
назад, он мог идти только вперед.
Ћн не просил у нас пищи, потому что видел, что нам самим приходитсЯ
туго. Џассук смотрела то на индейца, то на менЯ, как будто не знаЯ, на что
решитьсЯ, словно куропатка, у которой птенцы попали в беду. џ повернулсЯ к
ней и сказал:
- ‘ этим человеком нечестно поступили. „ать ему часть наших запасов?
џ видел, что в ее глазах блеснула радость, но она долго смотрела то
на него, то на менЯ, ее рот сурово и решительно сжалсЯ, и, наконец, она
сказала:
- Ќет. „о ‘оленой ‚оды еще далеко, и смерть подстерегает нас по
дороге. Џусть лучше она возьмет этого чужого человека и оставит в живых
моего мужа —арли.
€ индеец ушел в Ѓелое Ѓезмолвие по направлению к Џелли.
Ђ ночью Џассук плакала. џ никогда прежде не видел ее слез. € это было
не из-за дыма от костра, так как дрова были совсем сухие. ЊенЯ удивила ее
печаль, и Я подумал, что мрак и боль сломили ее мужество.
†изнь - страннаЯ вещь. Њного Я думал, долго размышлЯл о ней, но с
каждым днем она кажетсЯ мне все более непонЯтной. Џочему в нас такаЯ жажда
жизни? ‚едь жизнь - это игра, из которой человек никогда не выходит
победителем. †ить - это значит тЯжко трудитьсЯ и страдать, пока не
подкрадетсЯ к нам старость, и тогда мы опускаем руки на холодный пепел
остывших костров. ‚ муках рождаетсЯ ребенок, в муках старый человек
испускает последний вздох, и все наши дни полны печали и забот. € все же
человек идет в открытые объЯтиЯ смерти неохотно, спотыкаЯсь, падаЯ,
оглЯдываЯсь назад, борЯсь до последнего. Ђ ведь смерть добраЯ. ’олько
жизнь причинЯет страданиЯ. Ќо мы любим жизнь и ненавидим смерть. ќто очень
странно!
Њы разговаривали мало, Џассук и Я. Ќочью мы лежали в снегу, как
мертвые, а по утрам продолжали свой путь - все так же молча, как мертвецы.
€ все вокруг нас было мертво. Ќе было ни куропаток, ни белок, ни зайцев -
ничего. ђека была безмолвна под своим белым покровом. „аже сок застыл в
деревьЯх. € мороз был такой, как сейчас. Ќочью звезды казались близкими и
большими, они прыгали и танцевали; днем же солнце дразнило нас до тех пор,
пока нам не начинало казатьсЯ, что мы видим множество солнц; воздух
сверкал и искрилсЯ, а снег был, как алмазнаЯ пыль. Љругом не было ни
костра, ни звука - только холод и Ѓелое Ѓезмолвие. Њы потерЯли счет
времени и шли точно мертвые. Ќаши глаза были устремлены в сторону ‘оленой
‚оды, наши мысли были прикованы к ‘оленой ‚оде, а ноги сами несли нас к
‘оленой ‚оде. Њы останавливались у самой ’акхины - и не узнали ее. Ќаши
глаза смотрели на пороги “айт •орс - и не видели их. Ќаши ноги ступали по
земле Љаньона - и не чувствовали этого. Њы ничего не чувствовали. —асто мы
падали в снег, но, даже падаЯ, смотрели в сторону ‘оленой ‚оды.
Љончились последние запасы еды, которую мы все времЯ делили поровну,
- и Џассук падала чаще и чаще. € вот около Ћленьего перевала силы изменили
ей. “тром мы лежали под нашим единственным одеЯлом и не трогались в путь.
Њне хотелось остатьсЯ там и встретить смерть рука об руку с Џассук, потому
что Я стал старше и начал понимать, что такое любовь женщины. „о миссии
•ейнса оставалось еще восемьдесЯт миль, и вдали, над лесами, великий
—илкут поднимал истерзанную бурЯми вершину.
€ вот Џассук заговорила со мной - тихо, касаЯсь губами моего уха,
чтобы Я мог слышать ее. ’еперь, когда она уже не боЯлась моего гнева, она
стала изливать передо мной душу, говорила мне о своей любви и о многом
другом, чего Я раньше не понимал.
Ћна сказала:
- ’ы мой муж, —арли, и Я была тебе хорошей женой. џ разжигала твой
костер, готовила тебе пищу, кормила твоих собак, работала веслом,
прокладывала путь и никогда не жаловалась. џ никогда не говорила, что в
вигваме моего отца было теплее или что у нас на —илкуте было больше еды.
Љогда ты говорил, Я слушала. Љогда ты приказывал, Я повиновалась. Ќе так
ли, —арли?
€ Я ответил:
- „а, это так.
Ћна продолжала:
- Љогда ты впервые пришел к нам на —илкут и купил менЯ, даже не
взглЯнув, как покупают собаку, и увел с собой, сердце мое восстало против
тебЯ и было полно горечи и страха. Ќо с тех пор прошло много времени. ’ы
жалел менЯ, —арли, как добрый человек жалеет собаку. ‘ердце твое
оставалось холодно, и в нем не было места длЯ менЯ; но ты всегда был
справедлив ко мне и поступал, как должно поступать. џ была с тобой, когда
ты совершал смелые дела и шел навстречу большим опасностЯм. џ сравнивала
тебЯ с другими мужчинами - и видела, что ты лучше многих из них, что ты
умеешь беречь свою честь и слова твои мудры, а Язык правдив. € Я стала
гордитьсЯ тобой. € вот наступило такое времЯ, когда ты заполнил мое сердце
и все мои мысли были только о тебе. ’ы был длЯ менЯ как солнце в разгар
лета, когда оно движетсЯ по золотой тропе и ни на час не покидает неба.
Људа бы ни обратились мои глаза, Я везде видела свое солнце. Ќо в твоем
сердце, —арли, был холод, в нем не было места длЯ менЯ.
€ Я ответил:
- „а, это было так. ‘ердце мое было холодно, и в нем не было места
длЯ тебЯ. Ќо так было раньше. ‘ейчас мое сердце подобно снегу весной,
когда возвращаетсЯ солнце. ‚ моем сердце все тает, в нем шумЯт ручьи, все
зеленеет и цветет. ‘лышатсЯ голоса куропаток, пение зорЯнок, и звенит
музыка, потому что зима побеждена, Џассук, и Я узнал любовь женщины.
Ћна улыбнулась и крепче прижалась ко мне. Ђ затем сказала:
- џ рада.
Џосле этого она долго лежала молча, тихо дыша, прильнув головой к
моей груди. Џотом она прошептала:
- Њой путь кончаетсЯ здесь, Я устала. Ќо Я хочу еще кое-что
рассказать тебе. „авным-давно, когда Я была девочкой, Я часто оставалась
одна в вигваме моего отца на —илкуте, а женщины и мальчики возили из лесу
убитую дичь. € вот однажды, весной, Я была одна и играла на шкурах. ‚друг
большой бурый медведь, только что проснувшийсЯ от зимней спЯчки, отощавший
и голодный, всунул голову в вигвам и прорычал: "“-ух"! Њой брат как раз в
эту минуту пригнал первые нарты с охотничьей добычей. Ћн выхватил из очага
горЯщие головни и отважно вступил в борьбу с медведем, а собаки, прЯмо в
упрЯжи, волоча нарты за собой, повисли на медведе. Ѓыл большой бой и много
шума. Ћни повалились в огонь, раскидали шкуры и опрокинули вигвам. ‚ конце
концов медведь испустил дух, но палец моего брата осталсЯ у него в пасти,
следы медвежьих когтей остались на лице мальчика. ‡аметил ли ты, что у
индейца, который шел по направлению к Џелли, на той руке, которую он грел
над огнем, не было большого пальца?.. ќто был мой брат. Ќо Я отказала ему
в еде, и он ушел в Ѓелое Ѓезмолвие без еды.
‚от, братьЯ, какова была любовь Џассук, котораЯ умерла в снегах
Ћленьего перевала. ќто была большаЯ любовь! ‚едь женщина пожертвовала
своим братом ради мужчины, который тЯжелым путем вел ее к горькому концу.
‹юбовь ее была так сильна, что она пожертвовала собой. Џрежде чем в
последний раз закрыть глаза, Џассук взЯла мою руку и просунула ее под свою
беличью парку. џ нащупал у ее поЯса туго набитый мешочек - и понЯл все.
„ень за днем мы поровну делили наши припасы до последнего куска, но она
съедала только половину. ‚торую половину она прЯтала в этот мешочек длЯ
менЯ.
Џассук сказала:
- ‚от и конец пути длЯ Џассук; твой же путь, —арли, не кончен, он
ведет дальше, через великий —илкут, к миссии •ейнса на берегу морЯ. Ћн
ведет дальше и дальше, к свету многих солнц, через чужие земли и неведомые
воды; и на этом пути тебЯ ждут долгие годы жизни, почет и великаЯ слава.
Ћн приведет тебЯ к жилищам многих женщин, хороших женщин, но никогда ты не
встретишь большей любви, чем была любовь Џассук.
€ Я знал, что она говорит правду. Ѓезумие охватило менЯ. џ отбросил
туго набитый мешочек и поклЯлсЯ, что мой путь окончен и Я останусь с ней.
Ќо усталые глаза Џассук наполнились слезами, и она сказала:
- ‘реди людей ‘итка —арли всегда считалсЯ честным и каждое слово было
правдиво. ђазве он забыл о своей чести сейчас, что говорит ненужные слова
у Ћленьего перевала? ђазве он забыл о людЯх на ‘ороковой Њиле, которые
дали ему свою лучшую пищу, своих лучших собак? Џассук всегда гордилась
своим мужем. Џусть он встанет, наденет лыжи и двинетсЯ в путь, чтобы
Џассук могла по-прежнему им гордитьсЯ.
Љогда ее тело стало остывать в моих объЯтиЯх, Я встал, нашел туго
набитый мешочек, надел лыжи и, шатаЯсь двинулсЯ в путь. ‚ коленЯх Я ощущал
слабость, голова кружилась, в ушах стоЯл шум, а перед глазами вспыхивали
искры. ‡абытые картины детства проплывали передо мной. џ сидел у кипЯщих
котлов на потлаче, Я пел песни и плЯсал под пение мужчин и девушек, под
звуки барабана из моржовой кожи, а Џассук держала менЯ за руку и шла все
времЯ рЯдом со мной. Љогда Я засыпал, она будила менЯ. Љогда Я спотыкалсЯ
и падал, она поднимала менЯ. Љогда Я забредал в глубокие снега, она
выводила менЯ на дорогу. € вот, как человек, лишившийсЯ разума, который
видит странные видениЯ, потому что голова его легка от вина, Я добралсЯ до
миссии •ейнса на берегу морЯ.
‘итка —арли встал и вышел, откинув полы палатки. Ѓыл полдень. Ќа юге,
заливаЯ Ярким светом грЯду ѓендерсона, висел холодный диск солнца. Џо обе
стороны от него сверкали ложные солнца. ‚оздух был подобен паутине из
блестЯщего инеЯ, а впереди, около дороги, сидел пес с заиндевевшей шерстью
и, запрокинув морду кверху, жалобно выл.
Last-modified: Thu, 31 Jul 1997 06:42:19 GMT
Ћцените этот текст: