ћрий ’рифонов. „ругаЯ жизнь

Ћцените этот текст:
ћрий ’рифонов. „ругаЯ жизнь

-----------------------------------------------------------------------
‚ кн.: "‘обрание сочинений в 4-х томах. ’ом второй".
Њ., "•удожественнаЯ литература", 1986.
OCR & spellcheck by HarryFan, 12 June 2002
-----------------------------------------------------------------------

ЏосвЯщаю Ђлле

€ опЯть среди ночи проснулась, как просыпалась теперь каждую ночь,
будто кто-то привычно и злобно будил ее толчком: думай, думай, старайсЯ
понЯть! Ћна не могла. Ќи на что, кроме самомучительства, не было способно
ее существо. _Ќо то, что будило_, требовало упорно: старайсЯ понЯть,
должен быть смысл, должны быть виновники, всегда виноваты близкие, жить
дальше невозможно, умереть самой. ‚от только узнать: в чем она виновата? €
еще другое, тайное и стыдное: неужели на этом все кончилось? "ЉакаЯ дура,
как Я могу думать о смерти, когда у менЯ дочь".
Ћднако она легко думала о смерти, как о чем-то неприЯтном, но
неизбежном, что следует пережить, как о том, например, что надо лечь в
клинику на операцию. Њысли о смерти были гораздо легче памЯти. ’а
доставлЯла боль, а эти ничего, кроме мимолетной задумчивости. ‚от оно,
начинаетсЯ: он приходил подвыпив после получки в музее - когда-то давно -
обыкновенно из "‘евана", рЯдом с музеем, или же ”едоров затаскивал его к
себе, засиживались там, и всегда сразу ложилсЯ, не мешкаЯ ни минуты, и
засыпал мгновенно. Ќо обЯзательно просыпалсЯ ночью, часа в три, в четыре,
как она теперь. Њешал ей спать, шаркал на кухню за водой или за
каким-нибудь питьем из холодильника, она сердилась, ругала его сквозь сон.
‚ те минуты, когда будил, она его ненавидела: "Љакой же ты эгоист!"
Ђ он, бывало, скрывал подпитие, держалсЯ находчиво и хитро, был очень
ловкий актер, и она не замечала ни запаха, ни покрасневших глаз, верила
его словам: "“стал, как собака", жалела его, стелила поскорей постель, он
бухалсЯ под одеЯло и начинал храпеть, но ночью непременно выдавал себЯ,
просыпаЯсь задолго до утра. ’еперь с нею похожее. …е алкоголем были памЯть
и боль, она скрывала днем, никто не должен был замечать - ни на работе, ни
дома, ни €ринка, ни свекровь, уж тем более не свекровь, потому что, если
бы замечала, боль бы усилилась, и все свои силы днем она употреблЯла на
скрывание, но на ночные часы ее не хватало.
Ђ иногда он проснетсЯ ночью без всЯкого подпитиЯ - просто так,
неизвестно отчего. ќто уж было вовсе блажью. ‚едь не старик он. Ѓессонница
бывает у стариков. € она раздражалась, потому что спала чутко и
просыпалась, как только он начинал вздыхать, ворочатьсЯ и в особенности
смотреть на часы - он брал часы с крышки Ящика длЯ постельного бельЯ,
чтобы поднести их к глазам, и всегда звЯкал металлической прЯжкой о Ящик.
€з-за этого звЯканьЯ было много разговоров. Ћна очень сердилась. ќто было
так глупо. Ћн старалсЯ, бедный, манипулировать с часами бесшумно, но
почему-то ничего не получалось: обЯзательно хоть чем-то, хотЯ бы концом
маленького металлического хоботка, задевал за Ящик - и раздавалсЯ
звЯкающий звук, очень Ясный в ночной тишине, она вздрагивала, потому что
просыпалась раньше (как только он принималсЯ вздыхать) и, замерев, со
сжавшимсЯ сердцем ждала звЯканьЯ.
‘векровь продолжала жить с нею в одной квартире. Људа ей было детьсЯ?
ќта женщина твердо считала, что в смерти сына, умершего в ноЯбре
прошлого года в возрасте сорока двух лет от сердечного приступа, виновата
жена. †ить вместе было трудно, хотели бы разъехатьсЯ и расстатьсЯ
навсегда, но удерживало вот что: старуха была одинока и, расставшись с
внучкой, шестнадцатилетней €ринкой, обрекала себЯ на умирание среди чужих
людей (ее сестра и племЯнница не очень-то звали ее к себе, да и Ђлександра
Џрокофьевна жить бы с ними не согласилась), а кроме того, Ћльга ‚асильевна
должна была считатьсЯ с дочерью, котораЯ бабку любила и без бабки
оказалась бы совсем без призора. ‚се это затЯнулось таким каменным,
неразъемным узлом, что выхода, казалось, тут не было: просыпайсЯ среди
ночи и ломай в отчаЯнии голову, а днем уходи из дому, убегай, исчезай. ‚
командировки она теперь рвалась как могла чаще. Џонимала, что неправильно,
что слабость, что €ринка нуждаетсЯ в ней сейчас гораздо больше, чем
раньше, - и она нуждалась в €ринке и в поездках истерзывалась тоской по
дочери, торопилась вернутьсЯ, каждый вечер по телефону наговаривала на
пЯть рублей, а вернувшись, обнаруживала, что дочка прекрасно жила без нее,
увлеченнаЯ своими делишками, и это несколько успокаивало, хотЯ и
прибавлЯло боли, и опЯть тЯнулась уехать, спастись, наперед знаЯ, что
спасеньЯ не будет. Ђх, как бы она жалела, как бы ценила старуху, если бы
та жила где-нибудь далеко! Ќо в этих комнатках, в этом коридорчике, где
прожитые годы стоЯли тесно, один к одному впритык, открыто и без
стеснениЯ, как стоит стоптаннаЯ домашнЯЯ обувь в деревЯнном Ящике под
вешалкой, сколоченном ‘ережей, здесь, в этой тесноте и гуще, не было места
длЯ жалости. ‘векровь могла сказать: "ЏомнитсЯ, вы такие крендельки раньше
не покупали. ѓде это вы брали, на Љировской?" Ћдна фраза вмиг уничтожала
всю жалость, копившуюсЯ по крупицам. ‡начило: его крендельками не
баловали, а нынче, длЯ себЯ, стали покупать. € такаЯ мура, такаЯ
ничтожнейшаЯ, смеха достойнаЯ глупость ранила, как удар железом. Џотому
что на самом деле - злобность, пытка.
Џодобное кренделькам - пыточное - вышло и с телевизором. „авно еще, при
‘ереже, хотели купить новый, большой вместо старенького, с допотопной
линзой, и деньги откладывали. Ћльга ‚асильевна часто раздражалась, -
может, и не следовало, но, боже мой, что ж теперь делать, - раздражалась
напрасно, несправедливо, никак не могла перебороть себЯ, потому что, по
совести говорЯ, были причины, теперь эти воспоминаниЯ тоже пытка, -
оттого, что мог часами, забыв обо всем, смотреть любую спортивную
дребедень. ‡аваливалсЯ в зеленое кресло, ногу на ногу, сигарету в зубы,
круглую пепельницу с рыбкой ставил рЯдом на пол - и как приклеенный, не
допросишьсЯ, не докричишьсЯ. Ќо почему все подрЯд? Ќеужели все так уж
одинаково интересно? џ отдыхаю! €мею Я право на отдых, в конце концов?
ѓнев был слегка наигран: все обЯзаны знать, что он чудовищно устает на
работе.
Ћн действительно уставал, кроме того, были неприЯтности. Ќо ведь они у
всех. “ него не хватало выдержки. € еще: он скрывал, скрывал, многое
обнаружилось позже. Ћна о своих неприЯтностЯх рассказывала и этим
облегчала себЯ, а он скрывал, стыдилсЯ своих неудач. € тогда, перед
телевизором, жаловалсЯ полуискренне-полудурачась:
- ѓоспода, мои нервные клетки нуждаютсЯ в отдыхе. ‘обаки едЯт траву,
интеллигенциЯ слушает музыку, а Я смотрю спорт - это мое лечение, мой
бром, мои ессентуки, черт бы побрал вашу непонЯтливость, господа...
Ћбыкновенное шутовство, но Ђлександра Џрокофьевна честно вставала на
защиту сына. €ногда, чтобы поддержать его, садилась рЯдом в кресло и
смотрела хоккей или волейбол, все равно что, ей-то уж было еще более все
равно, и перебрасывалась с сыном замечаниЯми, от которых Ћльга ‚асильевна
едва не прыскала со смеху. Ѓывало, он скрытно и тонко, - но так, что Ћльга
‚асильевна понимала, - подшучивал в этих беседах у телевизора над
Ђлександрой Џрокофьевной, но старуха с упорством делала вид, будто спорт
ее крайне интересует. Ђх, да, лет сорок или тридцать назад она была
завзЯтой туристкой! …ще недавно нарЯжалась в древнейшие штаны цвета хаки,
немыслимую куртку эпохи военного коммунизма, закидывала за спину рюкзачок,
пригодный длЯ сбора утилЯ, и отправлЯлась куда-то на электричке совершенно
одна. ‘ережа относилсЯ к этому спокойно. „ругим он не разрешал шутить над
бабкой и даже улыбатьсЯ молча за ее спиной. ЉажетсЯ, она посещала места,
по которым ходила когда-то давно с мужем, ‘ережиным отцом, профессором
математики, страстным ходоком, туристом и фотографом. ‚ид у свекрови в
туристском одеЯнии времен наркома Љрыленко был трагикомический. „аже Ћльгу
‚асильевну коробило, а €ринка просто страдала: над бабушкой потешались
местные дуры, охранительницы подъезда. ‘ережин отец в сорок первом пошел
добровольцем в ополчение и осенью погиб под Њосквой. ‘таруху с ее
печальными чудачествами можно было понЯть, но почему же ее-то, Ћльгу
‚асильевну, не понимали? Џочему ее горЯ не видели? Ќикакой силой нельзЯ
было заставить свекровь, женщину неглупую, с юридическим образованием,
признать право Ћльги ‚асильевны на страдание.
- Ђ конечно, покупайте телевизор, покупайте, не задумывайтесь! -
говорила она, когда Ћльга ‚асильевна сглупу решила с нею советоватьсЯ.
Ћчень уж просила большой телевизор €ринка. Ћльге ‚асильевне было все
равно, но тут в ближайший универмаг, в соседний дом, куда €ринка любила
бегать за всЯкой ерундой, привезли телевизоры очень хорошей марки, которые
бывали редко, и нужно было решать.
- џ вам говорю: покупайте! ‡ачем вы будете отказывать себе в
удовольствии?
Ћльга ‚асильевна сказала, что ей не до удовольствий.
- џ понимаю, но, с другой стороны, вы же не собираетесь заточить себЯ в
монастырь.
- Ќет, в монастырь не хочу, это правда.
’еперь Ћльга ‚асильевна нажала нарочно, чтобы старухе стало больно, -
ведь и та хотела доставить ей боль, говорЯ об удовольствии.
- ’ак что не мучайтесь, снимайте денежки, ‘ережа на это и откладывал,
то была его волЯ... - Ќа плоском, скуластеньком, как у старой татарки,
лице Ђлександры Џрокофьевны стыла любезнаЯ улыбочка, а глаза свекрови -
маленькие, прозрачно-голубые щелочки, ‘ережины, - смотрели холодно, без
пощады.
Ћжесточившись от этих укусов, Ћльга ‚асильевна решила телевизора не
покупать старухе назло. Ќакричала на €ринку, та ревела. Ќо потом,
ожесточившись еще сильней. Ћльга ‚асильевна решила наоборот - и купила.
‘векровь за четыре месЯца не смотрела телевизор ни разу. ѓоворила, что
бережет глаза и боитсЯ излучений, но, кроме того, тут была и демонстрациЯ.
Љто-то из знакомых успокаивал: обживетесь, обтерпитесь, одно у вас горе,
одна девочка, которую любите. Ћльга ‚асильевна тоже думала, что как-то
приладЯтсЯ, но до одного случаЯ, когда понЯла, что нет, никогда.
Ѓыло в Январе, двух месЯцев не прошло, и боль давила непереноснаЯ. ‚от
уж когда жить не хотелось. Ќочью, промаЯвшись без сна, Ћльга ‚асильевна
встала, пошла на кухню и там давилась слезами, пила то валокордин, то
заварку из чайника холодную. ‚друг услышала: Ђлександра Џрокофьевна
шлепает на кухню. ’оже не спалось. € это шлепанье Ћльгу ‚асильевну
пронзило, потому что - знакомое, ‘ережа так же шлепал в этих же тапочках
без задников, старуха зачем-то их себе взЯла и в них ходила. Ћна и одеЯло
его верблюжье зеленое себе забрала. € показалось Ћльге ‚асильевне, будто
‘ережа идет. Џридет на кухню, когда все трое там, остановитсЯ в дверЯх в
газетном колпаке, руку поднимет и скажет: "Џриветствую тебЯ, мой бедный
народ!" €ринка, конечно, покатитсЯ со смеху. Ћн все пыталсЯ объединЯть,
сближать хотЯ бы на минуту, хотЯ бы шутками, дурачеством. € вот нахлынуло
внезапно от этого шлепаньЯ, и не смогла удержатьсЯ, зарыдала громко, это
было непростительно и ужасно, потому что слез не должен видеть никто.
Ђлександра Џрокофьевна вошла - в рубашке, седые волосы распущены космами,
лицо желтое, недовольное, - поглЯдела на Ћльгу ‚асильевну, подошла к
буфету, взЯла чашку и налила в нее воду из чайника. Ќет, не дала воду
Ћльге ‚асильевне, вода была нужна ей самой. Ћна как будто не видела и не
слышала рыданий Ћльги ‚асильевны и обычным своим ворчливым голосом
спросила:
- ѓде у нас сода?
Ћльга ‚асильевна не ответив вышла из кухни.
ќтого вопроса насчет соды, невидЯщих глаз - не забыть. Џотому что вдруг
глЯнуло Явственно то, что днем скрыто. Ќочью обнажаетсЯ истинное. Ћльга
‚асильевна плакала, а старуха смотрела с ненавистью. ‘амые горькие
разговоры бывали ночью. Ћн сказал однажды ночью, что если бы не €ринка, он
бы с нею, с Ћльгой ‚асильевной, рассталсЯ, и это показалось ей такой
смертоубийственной правдой, что едва дожила до рассвета, а днем он острил,
городил чепуху, ничего не помнил, и ночной разговор схлынул бесследно, как
кошмар. Ќо спустЯ несколько месЯцев опЯть случилсЯ разговор ночью - он
вздумал поехать один в дом отдыха, под Ќовый год, это напугало ее, не
хотела его отпускать, требовала, чтоб он взЯл ее, в то времЯ было несложно
получить десЯть дней за свой счет, но возникала трудность с €ринкой,
свекровь чем-то болела, ничего серьезного, будь это нужно ‘ереже, она бы
отпустила их непременно, а тут, понЯв, что нужно невестке, отказалась
наотрез. ‚се было шито белыми нитками, нарочно пригласили ‚еру Џрокофьевну
с дочкой, ‘ережиной кузиной ’амарой, невропатологом из закрытой
поликлиники. Ћльга ‚асильевна ее не любила, не верила ни одному ее слову,
и эта ’амара за ужином долго и вычурно объЯснЯла заболевание Ђлександры
Џрокофьевны, Явно что-то преувеличиваЯ, нагонЯЯ туману. Ћльга ‚асильевна,
не желаЯ обострЯть разговор, промолчала, смирилась, хотЯ тут был
возмутительный сговор, но ночью все же не удержалась, разбудила его
вопросом - и опЯть испытала то кошмарное состоЯние, когда все кругом
закачалось, землЯ пошла из-под ног.
- ЏризнайсЯ, у тебЯ кто-то есть, с кем ты хочешь побыть вдвоем?
- „а, есть, есть, - заговорил он шепотом, мгновенно проснувшись. - ќтот
кто-то - Я сам. џ хочу побыть вдвоем с собой. •очу отдохнуть от вас, от
тебЯ, от матери, от всех, всех...
‚ первую секунду верила, как привыкла верить всегда, но затем
недоумение: разве он нуждаетсЯ в одиночестве? …й казалось, не было никаких
причин, по которым следовало бежать одному за сто верст от Њосквы. Џоэтому
хоть и поверила и слегка успокоилась, но не до конца. ‚ глубине души
терзалась загадкой, вызывавшей одну тошнотную мысль: "“ него кто-то есть!"
…му нравились маленькие блондинки. Ћднажды она случайно это выЯснила.
’Януло к миниатюрным женщинам, которых можно баюкать, держать на руках.
Љак-то сказал Ћльге ‚асильевне с нежностью:
- Љак жаль, что ты грузна, матушка. Њне бы хотелось поносить тебЯ на
руках.
‚се его женщины были крупные. Џросто совпадение, так получилось, он сам
рассказывал. “ него было пЯть женщин. —етыре до нее и пЯтаЯ она. Њожет,
были еще, даже навернЯка, не могло не быть, но про тех четырех она знала
точно, а про других могла лишь догадыватьсЯ и подозревать. ‡ато про тех
четырех выведала все подробности, называла их по именам - ‚алька,
‘ветланка - и не упускала случаЯ как-то кольнуть их и его заодно, сказать
о них что-нибудь злое, глумливое. Ћна их ненавидела, этих мерзавок, этих
шлюх, две из которых были старше его, учили его всЯким безобразиЯм, одна
была его ровесница, мнившаЯ себЯ высокой интеллектуалкой, а на самом деле
распутнаЯ тварь, мечтавшаЯ женить его на себе любым способом, но он, слава
богу, не поддалсЯ на ее уловки и поступил с нею решительно, хотЯ, может
быть, не совсем благородно, но так ей и надо, твари, и была еще какаЯ-то
бело-розоваЯ, пастознаЯ, с которой он работал в музее, манернаЯ дура, но
очень красиваЯ, она все времЯ куда-то убегала от него, а он догонЯл.
Ћднажды ему надоело - она побежала от него из дому, где они встречались, а
он не стал догонЯть, и все кончилось. ќта четвертаЯ, пастознаЯ, несмотрЯ
на свой истеризм, была могучего сложениЯ, и он называл ее Ѓрунгильдой.
ѓоворил, что груди у нее тЯжелые и круглые, как супные тарелки. Ћльга
‚асильевна ненавидела ее особенно. Ћна ненавидела их и теперь, всех
четверых, потому что ‘ережа все еще мучил ее, продолжал ее мучить. € вот,
думала она, у него никогда не было маленьких блондинок, и поэтому, может
быть, его тЯнуло к таким. Ћн уехал в какое-то Џересветово по ѓорьковской
дороге на двенадцать дней. …й казалось: простить нельзЯ. „аже не потому,
что непременно изменЯет ей в Џересветове, а потому, что уехал, перешагнул
через ее мольбы, отчаЯнье. Ќо спустЯ три днЯ пришла телеграмма: "Џривози
€ринку здесь прекрасно". Ћна взЯла на работе отгульный день, поехала с
€ринкой в Џересветово, и, конечно, он был прощен, катались на финских
санЯх с гор, а утром, провожаЯ ее на электричку, он бормотал: "ЉакаЯ же ты
глупаЯ, глупаЯ женщина!" - и тыкалсЯ ей в рот небритым лицом. ‚едь
недавно, когда брали курортную карту, врач написал: "Џрактически здоров".
‚се было ничего, анализы, сердце, давление. —то же случилось за это времЯ?
Ќикто не может понЯть. ЌепонЯтно: как жить без него? € как удалось - вот
уже пЯть месЯцев и двадцать пЯть дней! Ћна и сама не понимала: как-то все
длилось бессмысленно, тЯнулось, жилось...
Ѓудильник позвонит в семь. …ще полтора часа она будет лежать,
погруженнаЯ в забытье - не в забытье сна, а в забытье исчезнувшей жизни, -
потом медленно встанет, наденет стеганый нейлоновый халат, ‘ережин подарок
ко дню рождениЯ, а то и без халата, в одной рубашке, нечесанаЯ, теперь она
не следит за собой, побредет на кухню и поставит на плиту чайник,
кастрюльку с водой длЯ каши и другую длЯ Яиц, вынет из холодильника
творог, кефир, чтобы, пока они с €ринкой моютсЯ и одеваютсЯ, творог и
кефир немного согрелись в теплом воздухе кухни. ‚ключит репродуктор,
который стоит на верху буфета. € все времЯ, что бы ни делала, о чем бы ни
думала, она будет чувствовать пустоту и холод за спиной.

Ѓыл такой ‚лад, очень добрый, хороший, скучный, безнадежный,
талантливый, с широким рЯбым лицом и глазами слегка навыкате, выражавшими
серьезность и преданность. Ћн носил очки в черепаховой оправе. Љогда он
смеЯлсЯ - что случалось редко и всегда неожиданно, - он прикрывал рот
рукой, ибо верхнЯЯ губа задиралась немного больше, чем нужно. ќто не была
настоЯщаЯ заЯчьЯ губа, но какой-то намек на заЯчью губу. Ћдин из давнишних
приЯтелей, острЯк, назвал ‚лада зло "полузаЯц", обшучиваЯ фамилию
Џолысаев. ‚лад был студентом мединститута, и еще тогда ему прочили большую
судьбу в медицине. Њать Ћльги ‚асильевны, длЯ которой всЯкаЯ _внешность_ -
будь то человека, пальто, шкафа, портьеры и даже букета цветов - не имела
ровно никакого значениЯ, а важно было лишь то достаточно спорное, что она
определЯла внутренним оком и называла _сутью_, очень хотела, чтобы дочь
вышла замуж за ‚лада. Ќо Ћльга ‚асильевна никак не могла на это решитьсЯ,
хотЯ и не хуже матери понимала, какой хороший человек ‚лад. Ћднако - всю
жизнь видеть перед собой мощное рЯбое лицо со скифскими скулами...
€ все это продолжалось, полувЯлое ухаживание, полудетскаЯ дружба, без
надежды длЯ ‚лада, без радости длЯ Ћльги ‚асильевны, в течение лет двух
или трех (одновременно с ‚ладом нагонЯл скуку еще один ухажер, некий
ѓендлин, инженер, совсем никудышник, хотЯ мать к нему тоже благоволила),
пока не наступила роковаЯ пора, завершенье учебы, начало самостоЯтельной
жизни, школа на Џалихе, двадцать четыре года, отступать некуда, все
подруги, проклЯтые, замужем, и вдруг ‚лад приходит с молодым человеком,
недавним знакомцем, сошлись зимою в ‡венигороде, в студенческом лагере, и
мгновенно сдружились. ‚лад вообще был восторженный гуманист. Ћн увлекалсЯ
людьми, хотЯ, надо сказать, разбиралсЯ в них не блестЯще. Њать ‘ергеЯ,
например, он считал благороднейшей женщиной, трепетал перед ней, даже
заискивал, и все лишь потому, что Ђлександра Џрокофьевна что-то там делала
на фронте во времЯ гражданской войны, в политотделе армии стучала на
машинке. Ќо это уж было после. Ђ до ‘ергеЯ он приводил какого-то летчика,
то чемпиона по борьбе, похожего на обезьЯну, то книжного барышника,
торговавшего детективами столетней давности, знатока всего на свете,
говоруна и морфиниста. Ќовый знакомый ‚лада был историк, недавно
окончивший, работал в каком-то невидном учрежденьице не по своей
специальности. Љроме того, как представил его ‚лад, был абсолютным
чемпионом ‡венигородского района по "балде" и чтению слов наоборот.
€ правда, в первый же вечер он поразил Ћльгу ‚асильевну потрЯсающим
искусством. ‚лад кричал восторженно: "‘толоваЯ!" € гость отвечал:
"џаволотс". "Џортфель!" - восклицал ‚лад. € немедленно следовало:
"‹ефтроп". "‡емлетрЯсение!" - коварно предлагал ‚лад, втайне ликуЯ от
неминуемого победоносного ответа своего друга. € верно, тот, лишь на
мгновенье запнувшись, отвечал: "…инес... Яртелмез". "Љак, как, как? -
кричал ‚лад. - Џовтори, пожалуйста! Ќадо проверить!" ЏроверЯли, все было
точно. Џроизвело огромное впечатление. ‚лад подбавлЯл жару: "„а что там -
гений! ‘амый обыкновенный гений..." Ћн был тогда худ, строен, пышноволос,
пружинисто двигалсЯ, весело и странно говорил, был не похож ни на кого из
знакомых. Ћна почувствовала: что-то произошло. € тоже, поборов волнение,
спросила: "‚зглЯд?" - "Ћ! - закричал ‚лад. - ќто очень трудно!" ѓость
посмотрел на нее одну секунду, будто соглашалсЯ - да, это трудно, - и
негромко, но твердо сказал: "„Ялгзв..."
‡агадочное слово пронзило ее, как игла. ’ут был, может быть, произнесен
пароль, определивший жизнь. Ќикогда нигде не слышанное, не читанное, дикое
слово - "дЯлгзв". Ќо оно было зеркальным отражением другого слова,
истинного, в которое она бесконечно верила, - "взглЯд". ќта игра, это
смешное, бессмысленное знакомство и дикословие под водку и шпроты остались
в памЯти намертво, потому что было внутреннее ошеломление и предчувствие
перемены судьбы. € было еще: начало весны, той тревожной, неЯсной, которую
еще предстоЯло разгадать, как слово "дЯлгзв", когда все кругом затаив
дыхание чего-то ждали, предполагали, шептались и спорили. Ќо матери этот
гость, изобретавший слова, не понравилсЯ тем, что в первый же вечер
побежал за водкой. “знав его лучше, Ћльга ‚асильевна догадалась, что тут
была вульгарнаЯ стеснительность и особаЯ, чрезмернаЯ нервность, толкавшаЯ
на нелепейшие поступки, но вовсе не страсть к спиртному. Њать не могла
забыть ‘ережиного faux pas много лет. "Ђ ты помнишь, - говорила она, когда
зЯть в чем-нибудь провинЯлсЯ, - как он в первый же вечер побежал за
водкой?" Њать, котораЯ так стремилась к пониманию сути, не в силах была
уразуметь, что этот смешной поступок совершенно не выражал сути. Ћна
твердо считала, что более других дочери подходит ‚лад: в этом и состоЯла
суть. ЃеднаЯ мать, при всей ее любви к дочери она не могла преодолеть
свойственного ей наивного эгоизма - наивного потому, что ей даже в голову
не приходило усмотреть в своем поведении какие-либо следы эгоизма, ей
казалось как раз обратное, будто она окутана облаком альтруизма, живет длЯ
других, ради других, это походило на правду, хотЯ, если приглЯдетьсЯ
внимательно, "другими" оказывалсЯ один человек, ѓеоргий Њаксимович, - и
она полагала, что заботитсЯ о дочери, настаиваЯ на том, что ‚лад длЯ нее
лучше, а на самом деле заботилась о себе, ибо ‚лад был лучше длЯ нее. € ей
не нравились игры в слова и рассказ ‘ережи о том, как он с ‚ладом ходил в
психиатрическую клинику. Ђ ‘ережа рассказывал гениально! ѓеоргий
Њаксимович, который зашел из мастерской попить чайку, тоже смотрел сурово.
“ матери с ѓеоргием Њаксимовичем всегда была замечательнаЯ
синхронность. Њать высказывала суждениЯ, а ѓеоргий Њаксимович кивал
подтверждающе, сопровождаЯ кивки фразами вроде "пожалуй что так" или
"боюсь, что ты права". ђодной отец умер давно, когда Ћльге ‚асильевне было
шесть лет. Њать в эвакуации познакомились с ѓеоргием Њаксимовичем, они
работали на одном заводе: мать в плановом отделе, а ѓеоргий Њаксимович в
клубе, художником. Ћн был старый художник, училсЯ до революции у какого-то
знаменитого грека, ездил за границу, участвовал в выставках, за что-то его
громили, перевоспитывали, оттеснЯли, постепенно он счах и сник, и к тому
времени, когда попал в эвакуацию в маленький уральский городишко, из
художника он превратилсЯ в полуголодного мазилу и зарабатывал на хлеб
рисованием лозунгов и плакатов. Ћднако потом, когда он вернулсЯ в Њоскву с
новой семьей, с матерью и Ћльгой ‚асильевной, ему дали мастерскую и
комнату в доме художников, стали его привечать, упоминать в печати, давать
ему договора и заказы, потому что в эвакуации, как выЯснилось, он времени
зрЯ не терЯл, работал как вол, ибо искусство делают волы, по утверждению
ђенара, любимого писателЯ ѓеоргиЯ Њаксимовича, создал галерею тружеников
тыла под названием "“ральскаЯ сталь", эти рисунки выставлЯлись не раз,
были репродукции, даже почтовые открытки, - и в жизни ѓеоргиЯ Њаксимовича
наступил своего рода ренессанс, втораЯ молодость, или, как он выражалсЯ,
"мой розовый период", и все бы шло хорошо и ладно, если бы как раз в те
годы, в конце сороковых, ѓеоргий Њаксимович не стал болеть. —то-то с
головой, потом с глазами, запрещали работать, он уезжал в санаторий, потом
начались сердечные неприЯтности, и незадолго до поЯвлениЯ ‘ергеЯ случилсЯ
инфаркт. ‘колько ему было тогда? „а уж очень порЯдочно. Њать моложе на
семнадцать лет. Ђ ей было в то времЯ, когда поЯвилсЯ ‘ергей, сорок три,
значит, ѓеоргию Њаксимовичу было шестьдесЯт.
Ћн еще ходил прЯмо, руку пожимал крепко и, знакомЯсь с людьми, имел
обыкновение упорно и зорко вглЯдыватьсЯ человеку в лицо, обшаривать его с
бесцеремонностью. Ќовых людей это коробило. ‘ережа призналсЯ потом, что
перваЯ встреча с ѓеоргием Њаксимовичем его слегка озадачила.
- Ћн смотрел на менЯ так, будто Я что-то украл.
Џравда, у ѓеоргиЯ Њаксимовича была еще и другаЯ привычка: изучив нового
человека досконально, он сообщал, что у того "интересное лицо" и что его
"очень интересно написать". ‚ этом звучала покровительственнаЯ нота
человека искусства, стоЯщего над остальными людьми, и в то же времЯ была
невиннаЯ лесть, приЯтнаЯ всем. Ќо ‘ереже ѓеоргий Њаксимович этого не
сказал. Ќастороженность была с первой минуты. ‚прочем, ѓеоргий Њаксимович
был тут несамостоЯтелен, он лишь улавливал, подобно чуткой мембране,
настроение матери. „а, они очень подходили друг другу. Ќу и прекрасно,
слава богу. Ћльга ‚асильевна не ревновала, отца едва помнила, ѓеоргий
Њаксимович относилсЯ к матери хорошо, по-видимому, любил ее, а уж она,
беднаЯ, его обожала, и с годами у них образовались одни вкусы, одни
взглЯды на людей, на живопись, на книги, на деньги, на все. Њать постоЯнно
была погружена в его дела и болезни. …е просто не хватало на чью-то другую
жизнь. Љогда родилась €ринка, мать поначалу разрывалась между внучкой и
мужем, ей хотелось быть нужной, вездесущей, но сил не стало, и она
сдалась, уступила место другой бабке. Ћльга ‚асильевна ее простила.
Ќекоторое времЯ жили с матерью и ѓеоргием Њаксимовичем на ‘ущевской, где
была мастерскаЯ, в квартире с соседЯми, потом у свекрови случилось горе -
умерла дочь, незамужнЯЯ, какаЯ-то невезучаЯ, больнаЯ, свекровь ее очень
любила, - и решили переехать к ней в двухкомнатную квартиру на аболовку.
’ут прошло ‘ережино детство. ‚се ему было тут мило, близко, и хотЯ Ћльга
‚асильевна сразу почувствовала, что жить со свекровью будет несладко, но
‘ережа очень хотел, и старухе, - впрочем, какой старухе, она была тогда
шумливой, суетной пожилой женщиной, - надо было пойти навстречу. „ать ей
хотЯ бы внучку. ѓрустно было уезжать от матери. Ќо ничего поделать было
нельзЯ. ‚се это двигалось своим ходом и началось в тот вечер, когда он
пришел, лохматый, в ковбойке, в пиджаке с накладными плечами, и говорил
слова наоборот.
Ђ после того вечера: весна, дворы, подворотни, подъезды, кафе,
забегаловки, начало лета, ничего не понимавший ‚лад, поиски денег, вагоны
на юг, жара, прохлада, освобождение. ‚четвером: Ћльга ‚асильевна с ђитой,
подругой тех лет, сгинувшей потом бесследно, и ‚лад с ‘ережей. “ ‚лада был
знакомый, вернее - знакомый его отца, генерала медслужбы, владелец дома в
ѓаграх. Ћн обещал снЯть комнаты. Ќужны были две: длЯ ђиты и Ћльги
‚асильевны и длЯ ‘ережи с ‚ладом. Џочему-то в доме доброго знакомого жить
было нельзЯ. ‹ето пылало, в ѓаграх стоЯла одурЯющаЯ духота. Ћтчего-то
вышло так, что знакомый ‚лада - некий, кажетсЯ, Џорфирий Ќиколаевич, то
ли, может быть, Џарфентий Њихайлович, невнЯтный человек, работавший
когда-то в Њоскве в ответственном учреждении, а теперь пенсионером, живший
в ѓаграх в собственном особнЯчке, - снЯл только одну комнату, довольно
паршивую, далеко от морЯ, на горе, и еще предложил летнюю хибарку в своем
саду. Љомнату отдали ребЯтам, а девушки поселились в хибарке - у самого
плЯжа. ќто было легкое сооружение вроде шалашика или того, что теперь
называетсЯ "бунгало" и вошло в моду по всему —ерноморскому побережью.
‚начале все было восхитительно, но затем обнаружились неудобства. ‡а водой
и в туалет ходили через весь сад в дом. Љроме того, постоЯльцы особнЯчка,
родные, близкие и дальние знакомые ЏорфириЯ Њихайловича, которых было
множество и приезжали на машинах все новые, жили какой-то шумной,
утомительной жизнью. …жедневно там пили, гулЯли, горланили песни, заводили
громко радиолу и танцевали на веранде, жарили шашлыки в саду, а вечерами
толпою ходили на море купатьсЯ: спускались тропкой через калитку в заборе
на каменистый плЯж. „ом стоЯл на берегу.
‚есельчаки из дома ЏарфентиЯ Ќиколаевича зазывали в свою компанию ‚лада
с ‘ережей и девушек, ребЯта не отказывались, денег у всех в обрез, в
ѓаграх дороговизна, да и ничего не достать, а там угощали щедро, хванчкары
и чачи сколько душе угодно, и ђита, невзрачненькаЯ хитруша, прибитаЯ
московским одиночеством, тоже рвалась к этому водовороту, казавшемусЯ хоть
и опасным, но обольстительным.
Ќо Ћльга ‚асильевна твердо: "Ќет!" ‘реди людей, бродивших вечерами по
саду, попадались хамы, и раза два кто-то ломилсЯ поздним часом в хибарку,
дверь трещала, глупаЯ ђита хихикала, но Ћльга ‚асильевна догадывалась, что
ђита им не нужна. "ќй, гордаЯ! - кричали снаружи. - Џойдем с нами
купатьсЯ!" Ћльга ‚асильевна суровым голосом грозила милицией.
Ќаутро жаловались ‚ладу, тот бежал в дом, оттуда приходила жена
ЏорфириЯ Џарфентьевича, статнаЯ дама, всегда в белом, черные волосы с
проседью, на пальцах золото, в ушах золото, и когда улыбалась синим
большим ртом, обнаруживалось много золота во рту: "„евочки, простите моих
хулиганов. Ћни дети юга. “ них солнце в крови... ‘олнце делает людей
безумными..."
‘ережа здорово плавал, нырЯл, прыгал с вышки. Ћн и ђита заплывали
далеко за буйки, а Ћльга ‚асильевна с ‚ладом полоскались у берега. ‚ообще
‘ережа, такой неумелый и робкий в житейских делах, в отношениЯх с людьми и
самим собой, обладал большой физической смелостью. Џоговорить с Џорфирием
о том, сколько нужно заплатить за хибарку, и одновременно насчет
водопровода, который жители особнЯчка часто перекрывали, ставЯ ђиту и
Ћльгу ‚асильевну в затруднительное положение, он никак не решалсЯ - боЯлсЯ
обидеть, малодушно тЯнул, но и не отказывалсЯ от хванчкары и сидениЯ на
веранде с гостЯми, и она с досадой угадывала что-то шаткое, немужское в
этом характере, - и он же мог с легкостью ввЯзатьсЯ в любую драку на
плЯже, мог прыгнуть шутЯ с десЯтиметровой вышки. € с каждым днем она все
отчетливей сознавала, что пропадает.
Ќикогда раньше она не испытывала такого безысходного, отчаЯнного
пропаданиЯ. Џрекратилась всЯкаЯ другаЯ жизнь. Џропали все другие мысли.
‚едь прошло лишь несколько дней - что же могло изменитьсЯ? - а казалось,
что изменилось все вокруг: цвет неба, запах морЯ, вкус шашлыков. € в ней
самой сдвинулась какаЯ-то стрелка. ‚се внутри завертелось гораздо быстрее,
чем раньше. ‚озникло что-то тревожащее и новое в ней самой, какаЯ-то
постороннЯЯ тЯжесть, доставлЯвшаЯ неудобства и мучениЯ. Ќапример: она не
могла теперь вынести, когда он заходил в дом ЏорфириЯ и задерживалсЯ там
надолго. ЉакаЯ, подумать, ерунда. Ђ она терзалась: зачем он там? с кем?
чей смех доносилсЯ с веранды? Њужской смех задевал так же, как женский,
одинаково чувствительно. ‡начит, там ему слаще, милей, чем здесь, с нею.
ќто были странные мучениЯ, изолированные от рассудка, подчинЯвшиесЯ
наитию: ведь он не был мужем, они еще не были близки, только еще
намечалось, мечталось втайне, и, однако, ее ощущениЯ и муки были такие,
будто все уже произошло. Љак-то она не утерпела, поднЯлась на веранду,
чтобы позвать его. Ћн унес шахматы, а тут собрались на плЯж - она начала
учитьсЯ играть в шахматы, ей хотелось делать все то же, что делал он, и
однажды, поборов страх, даже прыгнула с трехметрового трамплина
солдатиком, - и, открыв стеклЯнную дверь, увидела, как несколько человек,
мужчины и женщины, сидели вокруг стола с закусками и глЯдели на ‘ережу,
который стоЯл чуть в стороне, чтобы быть на виду, и изображал нечто
мимическое. Ћн умел эти мимические штуки делать отлично. Ћсобенно "старого
аптекарЯ" и "динамовского болельщика". ‚ообще в нем было много талантов,
он ведь и рисовал, и пел хорошо, и самоучкою выучилсЯ на гитаре.
’огда, на веранде, она почувствовала вдруг бурное отвращение, как
приступ тошноты, - и к нему, и к людЯм за столом, глазевшим на него с
веселым, пьЯным дружелюбием, как в ресторане. Љак же она разозлилась! ’е
аплодировали, кричали: "Ѓраво!", "Ђллаверды к тебе, ‘ерго!", тЯнули к нему
рюмки, а она сказала зло:
- Ќу, а теперь прочитай какое-нибудь слово наоборот, - например,
"шутовство", - и скажи "до свиданьЯ". Ќас на плЯже ждут.
Ћн с изумлением уставил на нее узкие синие глаза и даже рот раскрыл,
чтобы что-то сказать - то ли возразить, то ли прочитать слово "шутовство"
наоборот, - но она взЯла его за руку, он молча подчинилсЯ, и они вышли.
Џо дороге на плЯж она ему внушала, испытываЯ при этом острое
наслаждение оттого, что он молчал, а она его пилила с материнской
строгостью:
- Џойми, ведь это стыдно, это мерзко, ты себЯ унижаешь, ты был шутом
перед пьЯными рожами. ’ы, интеллигентный человек, потешал, этих господ,
этих прощелыг...
Џотом он стал защищатьсЯ довольно добродушно:
- ’ы уж слишком максималистка... €мей в виду, максимализм до добра не
доводит, говорю тебе как историк...
Ќо ему как будто все это нравилось: и то, что она вела его за руку, и
то, что была оскорблена за него. €менно тогда, может быть, возникла в ее
сознании модель, что в течение долгих лет представлЯлась единственной
благодатью, к которой следовало стремитьсЯ всеми силами, а он, хитрец,
делал вид, что подчинЯетсЯ, но на деле был далек и безучастен: _вести его
за руку_ и поучать с болью, с сокрушением сердца. Ђ на плЯже разгорелась
дискуссиЯ. ‚лад, услышав ее нападки, ринулсЯ товарища защищать: "’ы не
знаешь местных обычаев. ‡десь нельзЯ отказыватьсЯ, когда тебЯ угощают".
€ ђита, давно уже скрытно раздраженнаЯ, - она соображала своим умишком,
что ни ‚лад, ни ‘ережа ею не интересуютсЯ, и начала понемногу Ћльгу
‚асильевну ненавидеть, - сказала, что Ћльга по своему обыкновению делает
из мухи слона. —то касаетсЯ ЏарфентиЯ и его гостей, то, по мнению ђиты,
они люди добрые, простые, не надо их презирать... "Ќе надо
высокомерничать" - ее фраза. Ќо чем они занимаютсЯ, бог ты мой? Ћткуда
средства длЯ такой сказочной щедрости? Ќеприлично считать чужие деньги,
это дурной тон. ‚едь не жулики они. Џотому что иначе сидели бы в тюрьме, а
они прекрасно живут. ’акова была логика этой глупышки, с которой Ћльга
‚асильевна загадочным образом сошлась на короткое времЯ. ђита была
худощаваЯ рыжеватаЯ блондинка с белой конопатой кожей, голубыми глазами и
острым носиком. “ нее не иссЯкала твердаЯ вера в то, что она красавица, и
годы проходили в негаснущем недоумении: почему никто этого не замечает?
Ѓыла какаЯ-то страннаЯ жизнь вчетвером. Џовсюду ходили вместе: на
базар, в кино, в дымную чебуречную, где толстЯк с маленькой головкой,
„атико, угощал молодым вином и прыскающими жиром чебуреками, по
набережной, по главной улице, где слонЯлась вЯлаЯ белаЯ толпа, и вечерами
на теннисный корт, где играли классные игроки, а ‘ережа и ‚лад глЯдели на
них с ненасытной жадностью, потом им самим разрешали немного попрыгать,
они оба еще только учились, тренер Ћтто џнович давал указаниЯ, ‚лад был
бездарен, но у ‘ережи получалось хорошо, с каждым вечером все лучше, он
мог при желании стать настоЯщим теннисистом - с его талантом мог стать
настоЯщим кем угодно, настоЯщим пловцом, музыкантом, рисовальщиком,
Ядерным физиком! - и Ћтто џнович говорил, что "прыгучесть прекраснаЯ", но
не было ни мЯчей, ни ракеток, все стоило дорого, экономили деньги на
обратную дорогу, а Ћльга и ђита сидели на длинных скамейках в тени тополей
и смотрели на игроков. € когда она смотрела на ‘ережу в тельнЯшке, в белой
шапочке с козырьком, на его загорелое худое лицо, на его немного полные,
тЯжеловатые ноги в вЯзаных носках, которые он вез из Њосквы, специально
чтоб надевать под кеды, - правда, он не знал, что займетсЯ теннисом,
думал, что будет играть в волейбол, был заЯдлым волейболистом, - у нее
как-то ломко, счастливо падало сердце. Ћна наслаждалась, глЯдЯ на него и
видЯ все его страсти, напрЯжение, досады, радости, все было обнажено, а он
не видел ее. Ћднажды Ћтто џнович, бородатый гномик, сунул незаметно
записку. Ћна развернула осторожно, чтоб ђита не увидела, и прочла:
"Џриходите завтра к девЯти утра. џ буду вас учить совершенно бесплатно и
сколько угодно". ѓномик брал порЯдочные деньги за час и, говорЯт, был
богатым человеком. Ћна улыбнулась ему и покачала головой. Ћтто џнович
скорчил гримасу, означавшую глубокое горе. Ђх, много их было в то лето,
стремившихсЯ учить ее совершенно бесплатно и сколько угодно!
‚ерно, она была тогда хороша. …ще не располнела. ‚се у нее было в меру,
все ладно, гибко, плотно, и хоть не умела плавать, но бегала легко, играла
в волейбол, делала без труда мостик. ‘ейчас - попробуй! Ђ тогда хоть бы
что. „есЯть раз подрЯд без натуги. Њужчины на плЯже на нее пЯлились. ‚ те
годы она очень ровно и быстро загорала - потом это свойство почему-то ее
покинуло. Ќо ведь лежала на солнцепеке часами, не жалеЯ сердца, такаЯ
дура. ‚олосы носила по тогдашней моде растрепанными до плеч. ‘ережа
говорил: "ѓолова Њедузы". Ђ ей очень шло. ’акаЯ пышнаЯ, густаЯ,
темно-русаЯ чаща, а лоб весь открыт, круглый, чистый, еще без единой
морщины. Ќаверно, то был лучший год всей ее жизни, год расцвета. Ћна
замечала это по взглЯдам мужчин, по тому, как кавказцы, глЯдЯ на нее -
когда она выходила из морЯ, - нахально цокали Языками и причмокивали. Ќу,
и приставали, конечно, бессовестно. ЌавЯзывались в друзьЯ, в собеседники,
в партнеры по кингу, по волейболу. ‘ережа и ‚лад жили в постоЯнном
ожидании драки.
Ѓыли какие-то ленинградцы, какой-то капитан, какой-то гость ЏорфириЯ по
фамилии –накис, какие-то обгорелые дочерна эстрадники, с одним из которых
‘ережа затеЯл скандал и даже ударил его резиновым надувным дельфином,
нанесЯ легкое повреждение типа царапины, отчего был шум, крики, Явилась
милициЯ, и ‘ережу спас от беды Џорфирий. Ђ тот, что пристал в лесу, когда
ездили на озеро ђица? Ѓыл еще смешной человечек, пожилой, с оливковым
лицом, тоже из гостей ЏорфириЯ, который ухаживал одновременно за ђитой и
Ћльгой, где выгорит, был деликатен, услужлив, ходил поутру на базар и
приносил зелень, кислое молоко и Ягоды, к ‚ладу и ‘ереже относилсЯ с
отеческой благожелательностью и, кажетсЯ, не считал их серьезными
соперниками длЯ себЯ, увЯзывалсЯ на плЯж и донимал нудными разговорами, не
знали, как от него отделатьсЯ, уж очень был хорошо воспитан. Ќо однажды он
под секретом, потребовав сохранениЯ тайны, показал ђите медицинскую
справку, где говорилось: такой-то, обладаЯ нормальной половой потенцией,
лишен способности к деторождению, что подтверждает главный врач
поликлиники имЯрек. ђита, разумеетсЯ, поделилась новостью, весельЯ было
много. Ћливковый человечек куда-то исчез, пропал навсегда.
‘ережа учил ее плавать. €м так нравилось это учение! Ѓыло бы скучно,
если бы она умела плавать так же хорошо, как он. Ћн держал ее на руках,
она барахталась, висла у него на шее, хохотала, тонула, слепла от брызг и
все времЯ чувствовала его руки, которые были очень смелые в воде. ‚лад
поглЯдывал на них, напрЯгаЯ зрение - в море он был без очков, - стараЯсь
разглЯдеть, что же там происходит, в этом хохоте, в брызгах, иногда
предлагал:
- …сли хочешь, могу тебЯ поучить. …сли ‘ереже надоело...
Ѓедный, он сам держалсЯ в воде ненамного лучше. Ќо он был рыцарь. …го
вводили в заблуждение грубоватые, будто бы раздраженные окрики ‘ергеЯ:
"Љак ты непонЯтлива, матушка! Ќогами делай вот так, как лЯгушка!" ’огда он
любил это "матушка", "мать", словно прожили вместе целую жизнь. Џотом
Явились другие ласковые слова, - например, "слоненок", "слониха". ‡накомым
казалось странным, что она терпит такое неэстетичное обращение, а ей
нравилось: она знала, в какие минуты это возникло. ‚лад подплывал, пыталсЯ
учить, они хохотали. „о чего все казалось смешным! € ‚лад, который надувал
щеки от добросовестного желаньЯ помочь, мозолил глаза, ничего не понимал,
и ђита, котораЯ все понимала, тихо злилась - она решила, что ‘ережа был
приглашен на юг длЯ нее, и теперь все происходЯщее расценивала как измену,
- и они сами казались друг другу радостными источниками весельЯ, любое
слово, всЯкаЯ глупейшаЯ детскаЯ шутка вызывали хохот.
ђита ночью затеЯла ссору: требовала закрыть окно. Ћльга протестовала.
Ѓыло очень душно.
- Ђ мне холодно! - упорствовала ђита.
- „ышать же нечем.
- џ не желаю по твоей милости получать воспаление легких!
- Њы спать не сможем при закрытом окне.
- ’ы будешь спать прекрасно. џ за тебЯ не волнуюсь...
’ак препирались долго, и ђита, разумеетсЯ, взЯла верх - окно было
закрыто. Ћльга чувствовала себЯ сильной и счастливой. Ћзлобление ђиты не
иссЯкало, она стала упрекать Ћльгу в эгоизме:
- ЉакаЯ Я дура, что согласилась с тобой поехать! ’ы думаешь только о
себе. †ить с тобой и десЯть дней невыносимо, ты законченнаЯ эгоистка.
Ћльга слушала оскорблениЯ, но не испытывала ни вражды, ни желаниЯ
отвечать: в глубине души даже жалела ђиту. Ќо чем могла ей помочь? …сли бы
‚лад хоть слегка стал приударЯть за ней, было бы прекрасно, но ‚лад
относилсЯ к ђите с непрошибаемой товарищеской добротой, что было совсем не
то.
- Ќе знаю, почему Я эгоистка, - говорила Ћльга, зеваЯ и улыбаЯсь сквозь
дрему. - „авай спать, мне спать охота.
- Љонечно, тебе охота, ты напрыгаешьсЯ, наорешьсЯ, - ворчала ђита. - ’ы
потому эгоистка, что все себе, себе. Ћ других не думаешь... “жасней отдыха
не было в моей жизни... Љакой-то кошмар, какаЯ-то мука...
€ в довершенье всего разревелась. Ћльга бегала в дом за каплЯми, за
водой, будила людей. ђита лежала бездыханнаЯ, с мокрым полотенцем на
голове, жалким голосом просила достать ей билет в Њоскву, проклинала свою
судьбу, Ћльга говорила какой-то успокоительный вздор, а сама думала:
завтра, в море... € ничьи слезы, никакие беды не могли омрачить радости.
Џотом ђита встретила какую-то приЯтельницу в Ђхали-ѓаграх и переехала к
ней. Ћднажды ее видели с этой приЯтельницей, толстой соломенной блондинкой
среднего возраста, они шли под руку, рЯдом шагали двое мужчин в пижамах -
тогда была такаЯ мода на юге, в полосатых пижамах мужчины гулЯли по городу
вроде как бы в летних костюмах, - все четверо шумно разговаривали, ђита
поглЯдела мельком и прошла мимо, едва кивнув. Ђ первую ночь спать в
хибарке одной было неуютно. Ћльга и не спала почти до рассвета, слушала
гул морЯ, томилась то тревогой, то радостью, то не поймешь чем:
неизвестностью. Љакие-то люди ходили по саду. ‘крипели цикады. ѓудел
автомобиль. Љто-то выезжал за ворота. Ћльга думала: куда это они среди
ночи? Љ духанщику за вином, что ли? “тром жаловалась ребЯтам, что совсем
не спала от страха. ѓоворила неправду: неуютность была от непосильного
ожиданиЯ, от смутных мыслей.
Ђ верно: с первой же ночи, как осталась в хибарке одна, ждала, что он
придет. ђебЯта сказали, что будут ее охранЯть. € ночью пойдут купатьсЯ.
Ќочь была темнейшаЯ, в двух шагах ничего не видать. ћжнаЯ ночь, без
звезд. Ћблака нависли, дышать было трудно. Ќа плЯже слышались разговоры,
гремели шаги по камнЯм, много людей купалось ночью, тоже не дураки.
ђазговаривали вполголоса, иные шептались, в воздухе была разлита какаЯ-то
таинственность, и Ћльга с волненьем это почувствовала, но подумала, что
это ей мнитсЯ, что тайна в ней самой. Џотом обнаружилось, что люди
действительно шептались и тайна была истиннаЯ, не имевшаЯ к ней отношениЯ.
Ђ тогда кружилась голова и ноги подкашивались от душности, от тьмы и
предчувствиЯ тайны. Њрак был такой, что можно было купатьсЯ голыми. Ћльга
подходила к морю, не видЯ воды. Ќикогда в жизни, ни до, ни после той ночи,
она не купалась в такой теплой воде. ‚ ней было, наверно, градусов
двадцать шесть. € никакой волны, совершенное спокойствие и беззвучность,
морЯ не существовало, просто теплаЯ вода, как в бассейне, и в потемках
тихий плеск и неЯсный говор людей.
Ћна понЯла, что будет необыкновеннаЯ ночь. ‚лад куда-то ушел. Њожет, он
был поблизости, но молчал, не выдавал себЯ. ‘ережа тЯнул ее за руку на
глубину, и она его не видела. Ћстановились, когда вода стала ей до плеч.
Ћн сказал, что похоже на свЯщенное купание то ли в водах ѓанга, то ли в
€ордане, где-то в тропических реках, где вода как парное молоко. ђусский
кнЯзь ‚ладимир крестил в „непре, там все-таки попрохладней. Ћна посмеЯлась
над ним:
- € все-то ты знаешь!
Ђ он спросил:
- •очешь, буду учить тебЯ плавать?
Ћна удивилась: днем только этим и занимались. Џодошла к нему, обнЯла
его за шею, и стоЯли так долго, целовались, это было впервые и вышло
совсем просто, как будто много раз целовались до этого, но странно было
одно: кругом люди, и никто не видит. ‚лад издалека звал их. …й сделалось
неловко, стала вырыватьсЯ, они боролись, выбежали из воды и повалились на
камни.
Љамни были теплые. Ќо ей стало зЯбко, она дрожала.
- ѓде вы тут, чертушки? - кричал ‚лад.
‘ережа зажал ей ладонью рот. Ќе выдержав, оба прыснули смехом и упали с
большого камнЯ, на котором сидели.
- Ђ, вот... замаскировались... - ‚лад тЯжко сел рЯдом. - Ђ Я, братцы,
договорилсЯ насчет билета.
…е бил озноб, она боЯлась спросить, какого билета, чтобы голосом не
выдать, как она дрожит. Ќелепо дрожать в душную ночь. ‚се-таки ей не
хотелось, чтобы ‚лад догадывалсЯ, что с ней происходит. Ћн сказал, что
условилсЯ с клиникой Џервого мединститута, что будет там работать в
августе. ‚едь он был тогда еще студентом, пЯтикурсником, хотЯ старше ее и
‘ергеЯ года на три. Џозже начал учитьсЯ.
Џо его голосу она понЯла, что он догадалсЯ. Ѓыло его очень жаль. џзык
его не слушалсЯ, он бормотал невнЯтицу, какие-то жалчайшие поручениЯ перед
отъездом. —асов до двух ночи тЯгостно разговаривали на берегу, потом она
призналась, что хочет спать. …й не так уж хотелось спать, мозг был
воспален, но что-то побудило ее так сказать: просто сидеть дольше втроем
было невозможно. ‚лад спросил: нужна ли охрана? ЋставалсЯ рыцарем,
несмотрЯ ни на что. Ђ каким бы он был исключительным мужем, если бы...
Њать Ћльги ‚асильевны считала, что в нем есть "какаЯ-то долька" от Џьера
Ѓезухова. Џьер - ее любимый герой, потому "какаЯ-то долька" значило в ее
устах много. ѓеоргий Њаксимович говорил, что у ‚лада лицо как у
мордовского бога Љереметь и что его интересно писать, - писал и мучил
‚лада многократно, - и очень хотел, чтобы у Ћльги с ним все сладилось: "Ќе
будь вороной, лучшего друга тебе не найти". ‘ейчас он доцент, заведует
отделением, у него трое детей, жена - добродушнаЯ бесформеннаЯ толстуха с
широкой жирной спиной, врач-рентгенолог. Ђ тогда был раздавлен, несчастен,
спрашивал убитым голосом: нужна ли охрана?
Ћба ушли, она осталась одна, мокрый купальник лежал на дощатом
подоконнике в ожидании солнца, ‘пать не хотелось, не было страха, не было
шагов, голосов, ничего. Ћна лежала с открытыми глазами, сердце колотилось,
она знала, что ночи осталось мало и он скоро придет. ‘пустЯ минут двадцать
он пришел. ‘нова ее тревожил ‚лад: вдруг заметил, как он уходил, и
догадалсЯ куда; и она спросила, почему он не подождал до завтра, пусть бы
‚лад уехал. Ћн спросил:
- Ђ что тебе ‚лад?
‚ самом деле, ‚лад был длЯ нее ничто.
- џ не мог ждать до завтра.
Ќе было разговоров, обещаний, клЯтв, она ему просто поверила навсегда.
Џотом было много, бессчетно, других ночей в городе и на даче, летом, в
дождь, холодной осенью, когда еще не работало отопление и комнату согревал
рефлектор, почти каждую ночь они становились женой и мужем. ќто был
редкостный дар, подруги иногда делились интимностЯми, она - никогда, если
бы когда-нибудь рассказала, они бы не поверили и сочли бы такой же ложью,
какую сочинЯли сами, но суть заключалась в простом: то, чего не хватало
одному, находилось у другого, а то, что было у них обоих, соединЯлось в
целое слитно и полно, но это сделалось понЯтно не сразу, не в первую ночь
и не в первый год. Џотом она понЯла, что ни с кем у нее не могло быть
того, что было с ним. Ђ тогда, в хибарке, - что ж? „ушнаЯ, забытаЯ ночь...
€ еще один день болталсЯ с ними ненужный ‚лад. ‚ море ‘ережа не подошел
к ней ни разу, все времЯ был с ‚ладом, даже как будто сторонилсЯ ее. Ћна
пугалась, успокаивала себЯ: делает так нарочно, хитрец, ведь и он знал и
она знала, что ночью он придет снова. Џотом какой-то человек отозвал ‚лада
в море, они отплыли от берега, и человек передал новость. ’огда было много
разных слухов и новостей. Ћна забыла, что именно. Џомнила только: ‚лад и
‘ережа необычайно возбудились, побежали к Џорфирию, но домработница
сказала, что хозЯин уехал в Њоскву, хозЯйка больна и никого видеть не
может, а гости разъехались. ‚ саду не было ни одной машины.
Џошли в город, на базар, по магазинчикам. Љогда ‚лад отходил куда-то
или отворачивалсЯ, ‘ережа брал ее руку, сжимал пальцы, норовил как-то
прижатьсЯ к ней, прикоснутьсЯ. ‚лад и ‘ергей много спорили в тот день,
шумели, рассуждали, а она все времЯ думала о том, как будет ночью. Ќа
базаре продавали ранний виноград. Ћна понимала, конечно, что новость,
может быть, интересна, но ее переполнЯло другое событие, и она слегка
недоумевала: как мог ‘ережа в _такой день_ увлекатьсЯ чем-то иным и даже
мог, например, не слышать ее, когда она о чем-то спрашивала?
“сатаЯ гречанка-домработница шаркала по саду с граблЯми, да овчарка
’итан тосковала на крыльце, положив морду на лапы. ‚се разбежались,
исчезли, и статнаЯ дама с синими губами, похожаЯ на гоголевскую покойницу,
тоже куда-то сгинула. Ђ хорошо было тогда в доме, в саду! Џрожили дней
пЯть на втором этаже, на веранде, гречанка страшилась одна ночевать и
позвала. ‚се там было исполинских размеров, диван - как будто
приспособленный длЯ свального греха, и в комнатах стоЯл не выветриваЯсь
кислый винный запах с оттенком псины, а на веранду втекал изнурЯющий и
заново придающий силы воздух морЯ. Ќочи и дни шел разговор, ненасытно
узнавали друг друга. € уже тогда было так, будто все давно решено. Ђ в
октЯбре ‚лад поразилсЯ, когда его пригласили на свадьбу. ‚се-таки он не
думал, что дело зайдет так далеко и, главное, так быстро.
‚едь только что познакомились - и вот уже веранда над морем, никаких
тайн, нет человека ближе, август, его мать с тЯжелыми разговорами, но это
уже ничего не менЯло. Џерхушково, осень, вечерние электрички, встречи у
пригородных касс, и тут же возникла ‘ветланка, этот кошмар, который
рассеЯлсЯ не скоро и едва не задушил ее.
Љогда она впервые услышала это имЯ? Ћт его матери?
Ќет, его мать произнесла это имЯ так, что Ћльга ‚асильевна
содрогнулась: оно было знакомо. Ћно уже сидело в сознании ничтожной
занозой, воспалЯЯ ткань, набухаЯ медленной болью. Ћн был честен,
легкомыслен, болтлив, пробалтывал многое, и она слышала про ту очкастую,
котораЯ не гнушалась ничем, чтобы удержать его, но сначала Ћльга
‚асильевна не относилась к ней чересчур всерьез, ибо не могло же не быть
прошлого, и у нее тоже было прошлое: например, ѓендлин. ‘овершенно
вытеснилось, погребено тысЯчелетиЯми, вроде фараона ’утанхамона. ЉажетсЯ,
познакомились в консерватории. ЉажетсЯ, он был инженер, высокого роста,
ходил как-то странно, чуть приседаЯ на каждом шагу. “коризненный голос
мамы: "ЋпЯть звонил ѓендлин". € след виноватого чувства - не к ѓендлину, а
к маме. ђасправитьсЯ с ѓендлиным не составлЯло труда, он сам отпал тихо,
как отпадает лист от осеннего ветерка, но она, однако же, говорила гордо и
в поучение: "‚от Я: сказала прЯмо, чтоб не звонил больше, потому что не
нужно, и он понЯл - и все. Ќадо рвать, как больной зуб, сразу". ‘ережа
соглашалсЯ: да, да, разумеетсЯ. Љак больной зуб. ’огда еще она не знала
этот характер, исполненный зыбкости и причуд, и в покорном кивании, в
незамедлительном и легком согласии находила покой, длившийсЯ, впрочем, не
так уж долго: до первого разговора с будущей свекровью.
Љомната на аболовке удивила: какаЯ-то шестиграннаЯ, обрубок зала с
потолком необычайной высоты, лепные амурчики беспощадно разрезаны по
филейным частЯм. Ћдна ножка и крылышко осенЯли шестигранную комнату, а
другаЯ ножка и ручонка, держащаЯ лук, висели над коридором. ѓолов у
амурчиков не было. Ћни приходились на перегородку. Ќа стенах, оклеенных
темно-вишневыми обоЯми в белых корзиночках, развешано множество
фотографий. Ќа одну ‘ережа тут же обратил ее внимание: пирамида усатых
мужчин во френчах, папахах, шинелЯх и сбоку едва заметнаЯ, с неразличимым
лицом фигурка в белом платке.
- ќто мать в политотделе армии. „вадцатый год.
Ѓыло обозначено сразу: не чета другим матерЯм, не просто начинающаЯ
старуха, а делательница истории. Ќо Ћльга ‚асильевна и так смотрела на
остроглазую скуластую женщину, очень морщинистую, тонкогубую, с громадной
симпатией и честным желанием полюбить ее - не потому что делательница: ко
всЯким реликвиЯм, развалинам, свидетелЯм старины она относилась
равнодушно, но потому что - его мать. Џили чай из дешевейших чашек, чуть
ли не детских. Џришла его сестра, закутаннаЯ в старушечью шаль, толстаЯ,
нескладнаЯ девушка, совсем на него не похожаЯ, с какой-то блуждающей,
многозначительной улыбкой. ђазговариваЯ, улыбалась криво и смотрела в
сторону. Ћна была старше его года на три.
‚се в этом доме - стены, потолок, посуда, мебель и люди, тут обитавшие,
- отличалось какой-то тайной несуразностью. €, однако, как она это все
полюбила! Ћн побежал в магазин за красным грузинским вином. ‚ ѓаграх
пристрастились к красному! € вот когда сестра ушла в другую комнату и
Ћльга ‚асильевна осталась с будущей свекровью наедине, та вдруг спросила:
- ‚ы что-нибудь знаете о ‘ветлане?
Ћльга ‚асильевна призналась, что знает. Ќо смутно.
- ’ак вот вам не смутно. - € глаза, синие щелочки со стальным зрачком,
впились в глаза. - ќта ‘ветлана, о которой Я слыхом не слыхивала до
позавчерашнего днЯ, ждет ребенка от ‘ергеЯ.
ЋказываетсЯ, та особа приходила сюда, рассказала, взвинтила (потом все
проЯснилось как обыкновенный шантаж, расчет на дураков), и вот теперь
допытывали - плохонькаЯ гостинаЯ вдруг превратилась в комнату призрачного
трибунала, не хватало кожанки и маузера в деревЯнной коробке:
- ‚ы уверены, что можете быть счастливы ценою несчастьЯ другого
человека?
Ћльга ‚асильевна лепетала:
- џ не знаю... Ђ вы уверены, что это правда?
†енщина со стальными зрачками кивала холодно.
- Ќо ведь любовь... если любЯт... если бросают, уходЯт... - жалким
голосом пыталась сопротивлЯтьсЯ Ћльга ‚асильевна.
- ‚ы говорите о подлецах. Њой сын не подлец. Ћн просто безответственный
тип.
‚незапно возникла сестра, все слышавшаЯ, и, кривЯ рот улыбкой, нервно,
с напором, произнесла:
- Ќе обращайте вниманиЯ на ее разговоры, она, как обычно, все низводит
до схемы! - €, повернувшись к матери, очень зло и отчетливо: - ’ы опЯть
говоришь вздор! “ши вЯнут тебЯ слушать.
‘тараЯ женщина сникла. Џрибежал ‘ережа с вином. Ћльга ‚асильевна
крепилась изо всех сил, чтобы не расплакатьсЯ, ‘ережа все понЯл, стал
допрашивать мать, снова поЯвилась сестра и теперь взЯла мать под защиту;
как они относились к этой змее, к ‘ветланке, было непонЯтно, ее как бы не
существовало, был важен принцип, из-за которого все трое жестоко
ссорились, каждый отстаивал какую-то свою правоту, и Ћльга ‚асильевна
ничего не понимала. Ќо одно, казалось ей, она понимала: _они ее не хотЯт_.
Ќесуразность сидела в натуре этих людей, делать выводы по их речам и
поступкам было опрометчиво. ‘ережа говорил, что ‘ветланка лжет. Ћна ему
верила. Ќо почему-то было очень трудно порвать с ней, она грозила
самоубийством, он мучилсЯ, ездил к ее родственникам, встречалсЯ с ее
братом-боксером, ходил к врачам, в лабораторию, анализы были
отрицательные, та действовала, как настоЯщаЯ аферистка, а на свекровь
всегда влиЯли фальшивые люди, хотЯ - Ћльга ‚асильевна догадывалась -
‘ветланку свекровь _не хотела_ еще сильней, чем ее.
‚есь кошмар длилсЯ недели три в сентЯбре, и в какой-то миг показалось,
что та своего добилась: оторвала ‘ережу, хоть и не к себе, но - от Ћльги
‚асильевны. ђешила с ним рассчитатьсЯ - таков был удар этой суки,
убийственно рассчитанный, - но что-то спасло ее, она устоЯла.
‡вонок в двенадцатом часу ночи. ЏлюгаваЯ, взъерошеннаЯ, на тонких
кривых ножонках девица в очках. ‚ы Ћльга? „а, Я. ‘разу все понЯла, и кровь
хлынула в голову. Ќенависть к мозглЯчке была страшнаЯ: схватить бы и
сбросить с лестницы, чтоб руки-ноги переломала! Ќо, конечно, вежливо
пригласила зайти, разговаривали в коридоре. ’а убеждала, что Ћльгу
‚асильевну он не любит и любить не может, пусть она не обманываетсЯ, он
"таких, как вы", вообще не выносит, нашло затмение, пройдет, "вы будете
несчастны" и еще что-то бредовое. Ћльга ‚асильевна чувствовала, как внутри
у нее все сдавилось. Ћнемев, глЯдела в худое, треугольное личико с острым
подбородком, который дергалсЯ, а в глазах под стеклами очков дрожали
громадные зрачки, как у больной. € чтоб доказать, что говорит правду, та
сказала - ради этого и пришла, - что он у нее две ночи провел недавно, в
августе, после возвращениЯ с юга. Ћльга ‚асильевна ответила твердо:
- ’ы лжешь!
Ќе поверила ни на секунду. Ќо та с наслаждением поведала такую
подробность, о которой знать не могла, если б лгала.
€ все же не верила, такаЯ дура, такаЯ тетеха наивнаЯ! € на другой день,
когда бежала под дождем в книжный магазин у "ЊетрополЯ", где договорились
о встрече, - чтоб прогнать его, проклЯсть, - на дне души было нелепое
спокойствие. ‚тайне верила, что сейчас он возмутитсЯ, что-то объЯснит,
оправдаетсЯ, рассеет этот напавший внезапно ужас. Ќикогда в жизни ни с чем
подобным она не сталкивалась. Њатери не рассказывала, отчиму тоже. Ћна
сражалась в одиночку. Ќадо было решать в течение нескольких секунд. Ђ он,
потемнев лицом, набычившись, - тут-то она стала узнавать странный
характер, - сказал: "Ћна дрЯнь, но говорит правду. ’олько не два раза Я у
нее был, а один раз".
Ѓоже мой, да зачем же, зачем? ‡ачем он у нее был? ‡ачем говорить об
этом? „аже если правда. "џ ее пожалел. ‡нал, что расстаюсь, и было жалко".
…е пожалел, а женщину, которую полюбил, обрекает на страданиЯ, выложил ей
все как на духу. ’огда, под дождем, возле "ЊетрополЯ", они бродили, как
лунатики, наталкивались на людей и говорили, говорили, старались понЯть -
что-то там строилось, красилось, дом был в лесах, в трубах, и они то и
дело, когда дождь припускал сильнее, забирались под дощатый настил и
стоЯли там, - как жить дальше, надо ли быть вместе или, может, расстатьсЯ
навеки. Ћна думала тогда то так, то этак. ђасстатьсЯ и проклЯсть его - с
каждой минутой силы длЯ этого убывали. ‚друг она подумала: ниспослано
испытание, если перебороть его, - значит, быть счастливой. € кончилось
тем, что пошли в ресторан "Њетрополь" и хорошо пообедали; в тот день он
получил зарплату в музее, половину ее потратили на обед.
‘вадьба была через месЯц. Љонец октЯбрЯ, холодный и солнечный,
заклеивали окна газетной бумагой, чтоб гостЯм не простыть, и принесли от
соседей радиолу с пластинками. ЉакаЯ свадьба - обыкновеннаЯ вечерушка,
водка, закуски, котлеты по-киевски из близлежащего ресторана. ‘ережа
сочинил и напечатал на машинке уморительные пригласительные билеты, что-то
вроде: "„орогой друг! …сли хочешь отдохнуть душой, забытьсЯ от тЯгот
семейной, холостой, производственной, учебной (ненужное зачеркнуть) жизни,
приходи к нам на домашнюю свадьбу-концерт..." ‚ программе было наворочено
много всЯкой смешной чепухи, он был мастер на такие штуки, какие-то
мимические номера в исполнении жениха, чтение слов наоборот, застольные
песни, лекциЯ доктора Џолысаева о пользе голоданиЯ, черта в ступе, все
забылось, исчезло, - нет, осталось в памЯти вот что: "ѓастрономические
оргазмы. ЋтветственнаЯ - мать невесты, именуемаЯ в дальнейшем теща".
Џотому что из-за этой фразы среди ночи, во времЯ мытьЯ посуды - мама,
Ћльга и еще одна женщина, пришедшаЯ помогать, мыли тарелки, ѓеоргий
Њаксимович вытирал, а ‘ережа, мертвецки пьЯный, храпел где-то в комнатах,
- возникла легкаЯ словеснаЯ распрЯ.
ѓеоргий Њаксимович высказал недоумение: что за гастрономические
оргазмы? …сли это юмор, то какой-то антисанитарный. …сли не юмор, то
позволительно спросить, что имелось в виду. Ќамеки на какую-то болезнь,
что ли? € затем: длЯ чего многократно обыгрывать слово "теща"? ‚се остроты
вокруг тещи исчерпаны еще в девЯтисотом году. Њама иронически улыбалась,
говорЯ, что нисколько этим юмором не задета, пожалуйста, продолжайте в том
же духе. Ќо она никогда бы не призналась, если б была задета. ‚ообще, как
обнаружилось позже, мать не хотела ощущать себЯ тещей, не любила это слово
и уж меньше всего претендовала на то, чтобы отличатьсЯ в области
гастрономии.
‚сЯкий брак - не соединение двух людей, как думают, а соединение или
сшибка двух кланов, двух миров. ‚сЯкий брак - двоемирие. ‚стретились две
системы в космосе и сшибаютсЯ намертво, навсегда. Љто кого? Љто длЯ чего?
Љто чем? Џришли его родственники, его _мир_, и открыли в безумном
любопытстве глаза, и увидели ее родственников, ее мир, и хотЯ, кажетсЯ,
никогда больше за семнадцать лет не было такой обширной встречи, такого
открытого, глаза в глаза, противостоЯниЯ, но - сшибка тогда началась и
длилась все годы неотступно, иногда незримо, неведомо ни длЯ кого. € вот -
‘ережи нет, а стараЯ война длитсЯ.
‚ойны-то никакой не было. ‚се устроилось покойно и мирно, если не
считать слабых подземных толчков. Ђ Ћльга ‚асильевна нервничала: она
угадывала в будущей свекрови углы и колючки, да и сестра, девица с
причудами, могла что-нибудь отколоть. …ще боЯлась за маминого брата, дЯдю
Џетю: и он сам, и его семейство люди резкие, крикливые.
Џеред тем как сесть за стол, ѓеоргий Њаксимович всех пригласил в
мастерскую. Ќадо пройти длинным коридором: справа двери в мастерские,
слева общаЯ ваннаЯ, общаЯ кухнЯ, общаЯ уборнаЯ длЯ всех жителей третьего
этажа. Ѓыл такой нелепый дом постройки двадцатых годов. ѓости шествовали,
топоча, по коридору, а в дверЯх общей кухни и общей ванной стоЯли
любознательные жильцы - жены, матери и дети художников, да и сами
художники приоткрывали двери мастерских и выглЯдывали на шум. †ены и
матери художников были не очень-то добры к Ћльге ‚асильевне и ее матери,
хотЯ те жили в этом доме уже восемь лет и можно было бы к ним привыкнуть.
Ќо жены и матери художников почему-то хорошо помнили первую жену ѓеоргиЯ
Њаксимовича и его сына ‘лаву, с которыми ѓеоргий Њаксимович рассталсЯ за
несколько лет до войны.
ЏроцессиЯ гостей двигалась в полном молчании, были тЯгостные секунды,
из общей ванной тЯнуло мыльным паром, там шла стирка, в общем туалете
клокотала вода, и вдруг ‘ережа, сжав пальцы Ћльги ‚асильевны, громким,
нахальным голосом запел: "’рам-па-пам..." - "‘вадебный марш" Њендельсона.
Љто-то подхватил, засмеЯлись, зашумели, и тЯгостное исчезло. € тут
поЯвилась рыжаЯ ‡ика, жена художника ‚асина, с букетом роз. Ћна немо
совала букет Ћльге ‚асильевне и, нагнувшись - длиннаЯ, нескладнаЯ, -
норовила поцеловать Ћльгу ‚асильевну в щеку. ќту ‡ику Ћльга ‚асильевна
почти не знала. ‡ато потом узнала хорошо.
‚ мастерской ѓеоргиЯ Њаксимовича был необыкновенный порЯдок, чего,
конечно, никто не заметил. ‚се столпились в середине большой комнаты, под
сильной, двухсотсвечовой лампой, а ѓеоргий Њаксимович метал на кресло,
служившее пьедесталом, одну за другой свои работы. Ћльге ‚асильевне эти
работы не очень нравились. Ќо, наверно, она чего-то не понимала, потому
что жильцы дома говорили о ѓеоргии Њаксимовиче с уважением и показывали
ему свои картины, спрашиваЯ совета. Ђ Ћльге ‚асильевне казалось, что все
эти писанные маслом прудики, рощицы, речки, овраги, все эти на больших
листах сангиной старики, дети, собаки, руки и головы похожи на множество
других картин и рисунков, сделанных давным-давно другими художниками, и
было непонЯтно, зачем нужно повторЯть то, что уже существует в мире.
Ќо, по-видимому, зачем-то было нужно. Џотому что картины ѓеоргиЯ
Њаксимовича принимались на совете, покупались заказчиками, и ѓеоргий
Њаксимович не бедствовал. Ћн был добрый, образованный, училсЯ в Џариже,
был знаком с ЊодильЯни и агалом, любил вставлЯть в разговор французские
словечки, хотЯ читал и говорил по-французски очень скверно, когда-то его
называли "русский ‚ан-ѓог", но казалось странным: неужели можно, так
хорошо все понимаЯ у других, ничего не понимать у себЯ? ђассказывали, что
в юности он писал по-другому. Ќо те вещи почему-то не сохранились. ѓеоргий
Њаксимович очень любил зазывать людей в мастерскую и забивать их,
заморочивать своими картинами. Ћчевидно, этими прудиками и рощицами он
гордилсЯ всерьез. ‚се это было простительно длЯ старика, не избалованного
ни славой, ни благоденствием, и, кроме того, мать так сильно его любила,
но в день свадьбы тащить людей в мастерскую - это было уж чересчур. €
Ћльга ‚асильевна немного на отчима сердилась. Ћн не постеснЯлсЯ поставить
на кресло серию рисунков - обнаженнаЯ женщина на диване, широкие бедра,
талиЯ, распущенные волосы, лица не видно. Ќикто не знал, что это мама.
Ћльге ‚асильевне было неприЯтно, и она старалась не смотреть на рисунки.
‚се было бы прекрасно, гости одобрительно кивали и, тихо вздыхаЯ,
говорили: "„а-а..." - но мать ‘ергеЯ вдруг задала бестактный вопрос, не
относЯщийсЯ к творчеству ѓеоргиЯ Њаксимовича.
"ќ-э, скажите, будьте любезны, - сказала она, - что это за картина?" -
"ќто знаменитаЯ "ѓерника", - быстро ответил ѓеоргий Њаксимович, не
желавший надолго отвлекатьсЯ от своих произведений. - Ќе картина, а
репродукциЯ". - "—ем же она знаменитаЯ? џ что-то слышу о ней впервые".
Џотом эта фраза Ђлександры Џрокофьевны: "џ что-то слышу о ней впервые"
- стала чем-то вроде девиза или паролЯ, обозначавшего _систему_ Ђлександры
Џрокофьевны. Ћльга ‚асильевна и мать иногда переглЯдывались и говорили
друг другу шепотом: "џ что-то слышу о том-то впервые". € принимались
хохотать. Ќо в тот вечер до хохота было еще далеко, и ѓеоргий Њаксимович,
с неохотой оторвавшись от собственных картин, стал добросовестно излагать,
в чем слава и величие "ѓерники". ѓости были озадачены. ѓеоргий Њаксимович
объЯснЯл пылко и усердно. ‚се понемногу склонились перед его авторитетом и
как будто понЯли, что хотел изобразить Џабло, но Ђлександра Џрокофьевна
упорно гнула свое:
"Ќет, ваши доводы Я нахожу несостоЯтельными. Ќичего, кроме битых
черепков и рваных газет, Я тут не вижу". - "Њама, это твое личное дело", -
сказала ‘ережина сестра. "џ с ней поработаю, она подтЯнетсЯ, разберетсЯ",
- сказал ‘ережа. Ђлександра Џрокофьевна ответила сыну довольно строго. €
тут неожиданно ее поддержал дЯдЯ ЏетЯ, уже под хмельком раньше всех.
"‚ы, милаЯ, совершенно правы в этом вопросе! - заговорил он,
наставительно поднимаЯ палец. - Ђ тебЯ, …горша, лупцевали за формализм,
да, видно, мало. ‡ачем ты эту дребедень сюда вывесил?"
Ђлександра Џрокофьевна добавила: "‚ы сами, ѓеоргий Њаксимович,
работаете как реалист. “ вас женщина - это женщина, голова - голова, нога
- нога, это - это... - Џри этом Ђлександра Џрокофьевна смело показывала
пальцем на рисунок, изображавший обнаженную мать Ћльги ‚асильевны. - ‚се у
вас на месте. Љак же так: проповедуете одно, а творите другое?"
“ ѓеоргиЯ Њаксимовича было трудное положение. Ћн побледнел, вынул
большой фиолетовый платок, стал сморкатьсЯ. —то он мог объЯснить гостЯм за
пЯть минут до закусок, до водок, до криков "горько"? Њог ли рассказать
жизнь? Ћльге ‚асильевне стало его жаль. Ќо не успела она открыть рот,
чтобы выручить отчима, как мать уже бросилась ему на помощь. "ЏетЯ,
дорогой мой, - сказала она, - ты, кажетсЯ, всю жизнь занимаешьсЯ
станкостроением. —то бы ты сказал, если бы …гор вздумал учить тебЯ, как
строить станки?" - "—то бы сказал? „а Я бы его в порошок стер! - „ЯдЯ ЏетЯ
гоготал, свирепо мотаЯ лохматой седой башкой. - џ бы из него котлет
наделал! џ бы его в капусту порубал, нахала этакого!" ‚се засмеЯлись,
лукаво поглЯдываЯ на Ђлександру Џрокофьевну. ’огда сестра ‘ережи сказала:
"‡наете ли, будет тоска, если все станут высказыватьсЯ только по
специальности".
Ќа этом, кажетсЯ, дискуссиЯ кончилась. € все-таки это были два мира,
два клана, уходЯщие корнЯми в им самим неизвестную глубь, и, столкнувшись,
они стремились - невольно - пообмЯть и потеснить друг друга. ‘естра
свекрови ‚ера Џрокофьевна тоже что-то бормотала по поводу живописи. Ђ у
Ћльги ‚асильевны осталось отчетливое ощущение счастьЯ и страха: кто-то
кому-то не то скажет, обидит... Ќаконец был торжественный миг, - ради
которого все и приглашались в мастерскую, - и ѓеоргий Њаксимович достал с
антресолей большую картину в громоздком золоченом багете, свадебный
подарок жениху и невесте. Џодлинник французского художника „ювернуа,
изображавший старый Џетербург. Џотом, в тЯжелые минуты, на этого „ювернуа
не раз покушались, однажды даже вызвали оценщика из комиссионного
магазина, но, пораженные малой суммой, - не малой, но значительно меньше,
чем та, которую долгие годы лелеЯли в мыслЯх, - решили оставить. ‚исит до
сих пор. Љогда гости выходили, подталкиваЯ друг друга, из дверей
мастерской в коридор, Ђлександра Џрокофьевна сказала вполголоса ѓеоргию
Њаксимовичу (в тоне ее прозвучало торжество, Ћльга ‚асильевна услыхала, и
сердце ее екнуло): "Ђ все-таки, дорогой сват, Я с вами не могу
согласитьсЯ..."
Ќочью в общей кухне, где, стараЯсь не шуметь, мыли посуду, ѓеоргий
Њаксимович шептал: "ђодственница у тебЯ - ой-ой! ‘ характером... ќто
хорошо, что вы первое времЯ у нас... - €, помолчав, добавил великодушно: -
“ нее интересное лицо. Ѓыло бы интересно ее написать". Ћни были совсем
разные люди. €з разных недр земных.
…динственный раз, когда ѓеоргий Њаксимович напомнил всем, что он
ответственный съемщик, и проЯвил неуступчивость, случилсЯ в мае: решалась
судьба €ринки. Ѓыла перваЯ весна их жизни. Ќичего еще не устоЯлось, все
было непрочно, зыбко. Ћна еще работала педагогом, но искала место, чтобы
уйти. ђабота в школе была тЯжела, ездить далеко. Џодруги по университету
обещали найти что-нибудь получше, но пока не находилось, и она тЯнула эту
лЯмку: каждое утро в полседьмого на другой конец города. ‘ережа испортил
отношениЯ с директором музеЯ и тоже намеревалсЯ менЯть службу. ‘ деньгами
было худо. € тут обнаружилось, что будет ребенок. ЊатерЯм не говорили.
ђешили срочно что-то предпринимать, потому что - невозможно, нельзЯ никак.
‡накомых докторов по этой части не было, вообще никаких медиков, кроме
‚лада. „а и с тем полгода не виделись. Ћн уже окончил, работал ординатором
в клинике.
Ќе хотелось ‘ереже к нему идти. Ћна тоже колебалась, но так как ‚лад
всегда был длЯ нее _ничего_, очень верное, древнее, с детских лет
испытанное _ничего_, она все-таки решила плюнуть на ‘ережу, которому было
неприЯтно - ей-то самой было вполне _ничего_, и даже почему-то казалось,
что ‚лад обрадуетсЯ, - и позвонила старому другу. ‚лад, к ее удивлению, не
обрадовалсЯ, даже как-то растерЯлсЯ и обомлел, но затем с горЯчностью и
быстротой стал действовать. Џриехали к нему, он сделал укол. ‘ережа стоЯл
рЯдом с диваном, держал ее за руку и смотрел в сторону.
ЏризнавалсЯ потом, что в какую-то минуту почувствовал к ‚ладу
ненависть: тот должен был отказатьсЯ! Ќо ‚лад с его ослиной
добросовестностью... “кол не помог. ‚лад рекомендовал знакомого доктора,
старичка, тогда это запрещалось. Ќужно было делать дома, втайне, при
закрытых дверЯх и занавешенных окнах.
Џришлось сказать матери, та сказала ѓеоргию Њаксимовичу - скрыть было
нельзЯ, да и мать перепугалась, не знала, как быть. ‘ама она никогда этого
не делала. …й казалось, что это какаЯ-то невероЯтно постыднаЯ, преступнаЯ
и к тому же смертельнаЯ операциЯ. Ћна смотрела на Ћльгу ‚асильевну
глазами, полными паники, в слезах, и шептала: "„евочка моЯ, что же нам
делать?" ‚о многом она осталась наивной до конца своих дней, когда
превратилась в старуху. Ћльга ‚асильевна делала это потом несколько раз
дома и в больнице и понЯла, что это не самаЯ страшнаЯ боль на свете. •отЯ
бы потому, что у этой боли есть конец.
Ќо тогда, в мае, было еще все неизвестно. ѓеоргий Њаксимович вдруг
ошеломил всех: "џ, как ответственный съемщик, запрещаю!" ’ак и осталось
неведомо: то ли действительно боЯлсЯ нарушить закон, то ли поддалсЯ
паническому настроению матери...
€ринка поЯвилась на свет благодарЯ фразе ѓеоргиЯ Њаксимовича: "џ, как
ответственный съемщик..." Љогда-то Ћльга ‚асильевна мучила себЯ
нестерпимыми воспоминаниЯми. „очка не знала, что ее не хотели. ‚се успели
забыть - ‘ережа, мать, ѓеоргий Њаксимович и, наверное, ‚лад. Ќо она-то
знала, помнила. € когда осенью слЯкотным днем бежала по ѓоголевскому
бульвару в сторону Ђрбата, спешила в магазин и вдруг что-то сжало низ
живота с такой силой, что она качнулась, едва не упала, какой-то человек
подхватил под руку и повел на бульвар, чтобы посадить на скамью, она тут
же подумала: "ќто мне за то..." €ринка родилась семимесЯчнаЯ. ’олько
приехали из роддома, она развернула пеленки, ‘ережа подошел посмотреть, и
она крикнула, заслонЯЯ собой: "Ќе смотри, не смотри! Џотом! “йди!" Ќе
могла, чтоб увидел такое жалконькое, тщедушное. „нЯ через три показала ему
это тельце, уже напоминавшее ребенка. ’еперь €ринка, кажетсЯ, самаЯ
высокаЯ в классе. Ђ ‘ережи нет на земле.
’ак быстро все это пронеслось.
‚едь была долгаЯ жизнь, необозримаЯ памЯтью, - отчего же так быстро?
‚се перепуталось. Ћно и быстро, и кратко. ’о, что было долгим, теперь
похоже на миг, а нынешний миг тЯнетсЯ без конца, без смысла. Љак-то в
декабре, вскоре после того днЯ, разрубившего жизнь, она сказала дочери -
минута отчаЯньЯ, ведь ближе нет никого, хоть от кого-то получить каплю
утешениЯ, но было слабостью ждать этой капли от девочки, - сказала,
впрочем, больше длЯ себЯ и длЯ кого-то, кто не мог слышать: "ЉакаЯ у нас с
отцом была хорошаЯ жизнь!" ‚ этом вздохе была, конечно, не всЯ правда. ‚
этом вздохе была ложь. Џросто жизнь, хорошаЯ ли, не очень хорошаЯ, плохаЯ,
сквернаЯ, не имело значениЯ, жизнь - этим все сказано. †изнь есть, и жизни
нет, промежуточного не существует. ‚се в мире относитсЯ туда или сюда, и,
может, в этом в единственном скрыто не только вечное ее, Ћльги ‚асильевны,
страдание, но и надежда. ’огда она этого не понимала, теперь лишь
догадываетсЯ, и то смутно.
„евочка почувствовала ложь фразы, сказанной "длЯ кого-то, кто не мог
слышать", и, посмотрев косо, произнесла: "•орошенького понемножку".
Ћльгу ‚асильевну это сразило. Ќе нашлась, что ответить. ”аина, умнейшаЯ
женщина, стариннаЯ подруга, еще с детства, с довоенных лет, сказала: "Ћна
у тебЯ, конечно, эгоистка каких мало, тут уж вы с ‘ережкой постарались, а
особенно бабка. Ќо дело не в этом. Ћна сейчас за тебЯ боитсЯ, вот и
предупреждает: "•орошенького понемножку"..." ”аина считала, что нужно
срочно искать мужа: "Ќе будь дурой. ‘ергеЯ не вернешь, а себЯ погубишь.
€мей в виду, у тебЯ времени в обрез: год, два, потом пиши пропало". …ще и
двух месЯцев не прошло, она звала в какую-то компанию, но Ћльга ‚асильевна
отказалась - какие там компании, когда от чужих людей тоска еще жутче,
потом звала в Ќовгород на рождество, тоже отказалась, поехала с €ринкой в
пансионат "Ѓерезки", но и там тоска, сбежала оттуда, €ринку оставила с
молодежью, а ”аина не отвЯзывалась, упорнаЯ девка - сорокатрехлетнЯЯ
девка, мужем брошеннаЯ, сын в армии, мать в богадельне, - звала на старый
Ќовый год к знакомым архитекторам, милым, интеллигентным: не бойсЯ, дура,
никто на тебЯ не посЯгнет, просто отдохнешь, музыку послушаешь. Ќе могла
ни к милым, ни к грубым, ни к интеллигентным, ни к каким.
Ќе почему-либо, не в силу каких-то принципов, а просто - нет охоты.
’огда, после безжалостных слов дочери, ”аина, поколебавшись, тоже
высказала некую правду, не слишком усладительную, - наверное, полагала,
что дает лекарство, горчайшее, но нужное: "Ђ ты на самом деле считаешь,
что жизнь у вас была хорошаЯ?" Ћльга ‚асильевна ответила: да. —то было
отвечать? Ќе знаю? ‚ам видней? „олгие годы бок о бок с лучшей подругой,
лучшей советчицей, лучшей завистницей, лучшим шпионом всех кратковременных
счастий и бед, научили главному правилу в отношениЯх с этим существом:
ставить себЯ на место ”аины и пытатьсЯ поглЯдеть оттуда. ”аина,
разумеетсЯ, была глубоко несчастна. ђЯдом с нею Ћльга ‚асильевна всегда
ощущала себЯ бесстыдной, возмутительной богачкой. Џроисходил постоЯнный
перелив избыточного добра, благоденствиЯ, наглого женского довольства -
так временами казалось Ћльге ‚асильевне, она даже себЯ одергивала - из
одного сосуда в другой. ‚прочем, точнее говорЯ: ей казалось, что так
кажетсЯ со стороны, и в первую очередь так кажетсЯ бедной ”аинке.
‚друг обнаружилось, что ”аина представлЯла себе все иначе. € теперь с
помощью этих неожиданных и так упорно скрывавшихсЯ представлений даже
осмелилась ее, Ћльгу ‚асильевну, ободрЯть. „а полно! Ќеужто их жизнь
нельзЯ назвать хорошей? _€х жизнь_ - это было цельное, живое, некий
пульсирующий организм, который теперь исчез из мира. ‚ нем было сердце,
как в живом организме, были легкие, гениталии, органы чувств; он
развивалсЯ, расцветал, болел, изнашивалсЯ, но умер не от старости и не от
болезней, а оттого, что исчезла материЯ, дававшаЯ ток его крови. ‘транное
создание была _их жизнь_! Ќикто не мог понЯть, что это такое. ‚се только
догадывались, улавливали какие-то формы в воздухе, фантазировали, неЯсно
предполагали, что _их жизнь_ выглЯдит так-то, состоит из того-то и этого.
Ђ они сами... € они сами не могли бы ничего определить словами. ’о Ћльга
‚асильевна думала совершенно искренне, что _их жизнь_ хороша, то
тЯготилась ею, а временами - были такие часы, дни - ей казалось, что она
ужасна.
’еперь не верилось, что такие мысли приходили в голову, что она иногда
ненавидела _их жизнь_.
Ќо было, было! •отЯ бы той зимой на ‘ущевской, когда он мучил ее рыжей
‡икой, женой ‚асина. Љончилось унижением, почти забылось, памЯть выдавила
эти страданиЯ и этот стыд из себЯ, но ведь было - давно, четырнадцать лет
назад - и тоже принадлежит к _их жизни_. …й казалось, что он неравнодушен
к ‡ике. ’о, что та с ним кокетничала и, наверное, не шутЯ стремилась его
обольстить, было естественно: женщинам он нравилсЯ. Ћна это знала и
страдала. Ќо знала она и то, что он ленив, тЯжел на подъем, что к
кокетливым, глупым женщинам равнодушен и женскому обществу предпочитает
разговор с мужиками под водку и огурцы. Ћднажды, когда она выпытывала у
него, мог бы он ей изменить, он со вздохом сказал: "Џомнишь •емингуэЯ:
"…сли б не надо было с ними разговаривать"...
‡ика была молодаЯ, здоровеннаЯ, с длинными руками и ногами, могучими
чреслами. ‘кульпторы с первого этажа просили ее позировать длЯ
тематических работ, всЯких там дискоболок или колхозниц с корзинами на
плечах, олицетворЯющих изобилие. ‡икина телеснаЯ мощь пугала Ћльгу
‚асильевну: ей казалось, что длЯ него этот тип притЯгателен и напоминает
забытую Ѓрунгильду. ‹ицо у ‡ики было ничего, круглое, свеженькое, всегда
слегка улыбающеесЯ, в белокурых кудрЯшках. Џростоватое личико. Ћна что-то
делала в детском издательстве как книжный график, марала акварелькой
вполне бездарно. Ђ ‚асин был тщедушен, некрасив, стар - Ћльге ‚асильевне
казалось тогда, что стар, - лет сорока с лишком. ‚двое старше ‡ики. ‚се
началось с дружбы, взаимных приглашений, чаепитий, выпивок под магнитофон:
тогда это увлечение вошло в моду. ‚асин купил громоздкий и тЯжелый, как
сундук с железом, магнитофон "„непр", всех записывал, всем велел петь,
болтать, читать стихи, и тут же наговоренную ерунду с восторгом слушали.
‚асин много зарабатывал официальными портретами, которые делал с
напарником Ђркашей. Ћни размечали холст клетками и лепили фабричным
способом, быстро и ловко. €ногда ‡ика помогала. Љроме того, ‚асин работал
длЯ себЯ, или, как он выражалсЯ, на "модистку", - писал этюды, очень
недурные. ѓеоргий Њаксимович считал его талантливым и беспутным, говорил,
что "такими талантами „орогомиловка вымощена". ‚асин был пьЯница.
Ћн повторЯл стихи ‘аши —ерного насчет модистки длЯ тела и дантистки длЯ
души. "’еперь всю неделю, - говорил, - буду работать длЯ модистки". €ли
же: "‘егоднЯ полднЯ провел с дантисткой. ’акаЯ сладость, так хорошо!" ќто
значило - мчалсЯ куда-то с этюдником на электричке, где-то мерз, мок,
писал, наслаждалсЯ. ‚ общем, ‚алера ‚асин - жаль, умер еще не старым, до
шестидесЯти, пьЯнство его своротило, а ‡ика бросила - был художник
истинный, жил как во сне, работал как во сне и просыпалсЯ только за
мольбертом, когда делал настоЯщее и любимое. Љ гостЯм он был равнодушен,
мог жить один, пить один, но ‡ика изнывала от скуки и тЯнула его в суету.
Ћн ‡ику сильно любил и делал все, что она хотела.
Ђ та была хитра, подлаживалась к Ћльге ‚асильевне, льстила ей, лезла в
подруги. "•очешь, с девкой погулЯю? Њолока не надо? €ду в магазин..." €
все попросту, по-товарищески. Ћднажды деньги в долг дала. Ћльга ‚асильевна
сперва поддавалась, а потом сообразила, что дело нечисто. ‘тала от ‡икиных
приглашений отлынивать и ‘ережку не пускать.
‘ережа - в амбицию. Џочему притеснЯют? Ћна не могла объЯснить, а он не
догадывалсЯ. ’ут была мизернаЯ ревность. Ќастолько мизернаЯ и,
по-видимому, на пустом месте, что говорить о чем-то было стыдно. Ќо она не
могла побороть себЯ. "‚ чем дело? Џочему ты не хочешь, чтоб Я ходил к
‚алерию?" - "Ќе хочу - и все". - "ќто диктат!" Ћн вспыхивал и бежал к
‚асину. ‚сю жизнь боЯлсЯ, что из него хотЯт сделать подкаблучника. ‚ то
времЯ он ушел из музеЯ, еще нигде не устроилсЯ, был нервен, нетерпелив.
Ћна пропадала днЯми в школе, а он оставалсЯ дома, помогал матери Ћльги
‚асильевны ухаживать за €ринкой, ходил на Њинаевский рынок, приносил еду,
притаскивал ведрами воду - воду набирали в кухне, в большом коридоре,
ходить нужно было раза три в день.
Ћт домашней колготни, от бездельЯ, безденежьЯ и, главное, от
неизвестности, куда и как дальше, - из музеЯ ушел наспех, не успев
подготовить места, - он вечерами падал духом. ЊаЯлсЯ, не знал, куда себЯ
деть. ’ут дылда и подстерегала его. ’олько непонЯтно: зачем он был ей
нужен?
’еперь его нет, он никому не нужен.
Ћднажды Ћльга ‚асильевна пришла в мастерскую к ‚асину и увидела, что
‘ережа сидит за столом, повЯзанный, как салфеткой в ресторане, грЯзноватым
вафельным полотенцем, а ‡ика стрижет его. "—то сие значит?" -
поинтересовалась Ћльга ‚асильевна. ‚ ответ ей был хохот. € ‚асин, и кто-то
из его приЯтелей так хохотали, что не могли вымолвить ни слова. Ћказалось,
он проиграл волосы в покер. ‡ика очень естественным, веселым тоном
успокаивала: "Ќе волнуйсЯ, Ћлечка, Я сниму чуть-чуть, самую малость. —исто
символически. …му будет даже лучше".
…е поразило, что он сидел покорный, как овца.
Ќеизвестно, что там было между ними. Њожет, что-то и было. Њожет, и
ничего. Ћльга ‚асильевна перестала с ‡икой здороватьсЯ. ’а сделалась
врагом. ‚сЯ эта перемена - от близкой дружбы до лютой вражды - произошла с
необыкновенной быстротой, за два или три месЯца. ‘овершенно исчезло из
памЯти, как эта ссора развивалась, были ли какие-то разговоры с ‡икой до
той встречи в пустом коридоре. ‚есною Ћльга ‚асильевна уже стала ее
боЯтьсЯ. ‡ика смотрела исподлобьЯ в упор, а когда случайно сталкивались на
кухне или в коридоре, никогда не уступала дороги, всегда шла прЯмиком и
еще норовила задеть. ЉажетсЯ, Ћльга ‚асильевна что-то сказала про нее
очень метко, женщины передали, и началась ненависть. ‚се подробности
испарились, но вот что осталось: ее война с ‘ережей из-за этой несчастной
испарившейсЯ ‡ики, из-за пустого, химеры какой-то, но Ћльге ‚асильевне
тогда казалось, что от исхода этой войны зависит жизнь. ‹юбит ли он ее
настолько, что готов отказатьсЯ - если она умолЯет - от мелкого
удовольствиЯ потрепатьсЯ за рюмкой в васинской мастерской? Љак она
страдала и как верила в свою правоту! —то может быть Яснее, думала она:
если любит, значит, откажетсЯ. …сли не любит, значит, будет ходить.
ЃезошибочнаЯ проверка. Ќо он почему-то Ясности тут не видел. …му нужны
были доказательства. Ћн требовал ордера на арест.
"‚ тысЯчу первый раз: почему? Њожет, ты дошла до такого безумиЯ, что
ревнуешь менЯ к ‡ике?" - "џ просто прошу! - едва не плача, говорила она. -
Џрошу, прошу, больше ничего! џ тебЯ умолЯю на коленЯх!" € однажды вправду
бухнулась на колени, он испугалсЯ и обещал сделать все, что она просит.
•орошо, больше туда не пойдет. Ћна очень любила его в те минуты, потому
что вдруг открылось то, что она жаждала увидеть. Ќо прошло часа полтора -
дело происходило на рассвете, не спали всю ночь, - и он опЯть за свое:
"Ќет, чистой воды сумасшествие, невозможно... ’ы требуешь слепой веры, как
отцы церкви... ‚ерую, хотЯ это абсурдно..." € к ней после прилива радости
приходили печальные мысли: слезами, бессонными ночами она выманила у него
уступку в ничтожном деле. Џодумаешь, перестанет ходить к ‚асину! Ђ как
дальше? Љаждый раз рыдать, на колени? Њогут быть просьбы куда серьезней. Ђ
он будет стоЯть, как скала.
€ еще мучило сознание, что ссорЯтсЯ так отчаЯнно, до слез, из-за пустой
девицы, котораЯ не стоит и того, чтобы тратить на нее презрительный
взглЯд. ‚от бы та ликовала, если б узнала, какие из-за нее страсти!
Љонечно, это было безумие. € Ћльга ‚асильевна была глупа, не понимала
важного, мучилась из-за чепухи...
Ћн продолжал ходить к ‚асину. ’еперь делал это из упрЯмства и из
принципа.
Ћни занимались еще вот чем: пытались друг друга воспитывать длЯ будущей
жизни. Ѓыли тЯжелые дни. Ћльга ‚асильевна рвалась уйти к матери, хотела с
ним развестись, вот тогда она ненавидела _их жизнь_, котораЯ лишь
начиналась. € совсем не осталось в памЯти, что же предшествовало встрече в
коридоре, которой всЯ эта историЯ завершилась. Њожет быть, она и
наговорила что-то лишнее общим знакомым. €з тех сплетен, что ходили про
‡ику. Ќекоторые перестали у ‚асиных бывать. ‚се в доме уже знали, что
между ‡икой и Ћльгой ‚асильевной вражда. ‚асин тоже перестал здороватьсЯ с
Ћльгой ‚асильевной, а заодно и с матерью Ћльги ‚асильевны и с ѓеоргием
Њаксимовичем. Ђ ѓеоргий Њаксимович, как член закупочной комиссии, зарезал
две картины ‚асина. € тот напилсЯ пьЯный, подходил к двери и кричал всЯкие
дерзости. Ћльга ‚асильевна увидела на улице ‡ику с заплаканным лицом.
ЉажетсЯ, теперь уж было невероЯтно, чтобы он бегал к ‚асиным.
ла большим коридором, а впереди из-за угла вывернулась ‡ика. Ћни были
одни. ‡ика шла не сворачиваЯ, прЯмо на Ћльгу ‚асильевну, и уставились друг
в друга, зрачки в зрачки. “спела подумать: "ѓлаза сумасшедшей..." ’а
подошла вплотную, белыми губами задвигала: "џ все понЯла, мелкаЯ душонка,
ты своего мужа погубишь, ну это черт с ним. Ђ если менЯ и ‚алериЯ не
оставишь в покое, Я тебЯ уничтожу! ЏонЯла?" € рукой громадною замахнулась.
Ћльга ‚асильевна побежала по пустому коридору. ‘трах был как жар -
охватил всю. ‚споминать немыслимо...
Ђ с ”аиной любили покупать горЯчие бублики в ларьке на углу улицы
—ехова и ‘адовой. ’ам и до войны продавались горЯчие бублики. Џо шесть
копеек. € осталось в крови, в зубах неизжитое детское наслаждение: уличнаЯ
благодать, квадратное маленькое окошко, туда монетку, оттуда, из пахучей
глубины, высунетсЯ добраЯ рука с мЯгким, живым, только что из утробы,
воздушным, прожаренным бубликом. Џотом гулЯть, жевать, жуировать жизнью:
по ‘адовой вниз, к ‘амотеке, оттуда на –ветной бульвар, там суета,
многолюдно, цирк, рынок, такси, цыганки, комиссионка, кинотеатр - что душе
угодно. € ресторан "Ќарва" рЯдом. Љогда надо было утешитьсЯ, поговорить на
свободе, - а ”аина в те годы обреталась на Љрасногвардейской, в
коммунальном муравейнике, в одной комнатке с матерью, сыном, мужем и еще с
какой-то пыльной, лежалой родственницей, не разговоришьсЯ, - шли туда, на
–ветной. ‚ кино с горЯ, а то на рынок, наглЯдЯтсЯ, натолкаютсЯ, Ягод
купЯт, грушу бера сладчайшую, или арбуз, или просто семечек жареных по
стакану, походЯт, походЯт по бульвару, пожалуютсЯ друг дружке - и легче
жить.
”аина сказала: сейчас же к районному прокурору. € одновременно к ней на
работу, где она своими акварельками промышлЯет. “ ”аины был друг, газетный
работник, прЯмо с бульвара, из автомата, позвонили ему насчет статьи или
скорей всего фельетона. Ћльга ‚асильевна кипела страстным желанием
отомстить. •отелось упечь ‡ику не меньше чем года на два за хулиганство.
Ќо когда поздним часом подходила к дому, не испытывала ничего, кроме
головной боли и какой-то тЯжкой разбитости во всем теле, будто после
болезни. € решила никому не рассказывать. ‘тало жаль ‘ережу нестерпимо:
что бы он испытал, если б рассказала! ’ак это и погибло в пустом коридоре.
€ мать не узнала.
Ќе вспоминать, не вспоминать! Ќо видеть ‚асиных, сталкиватьсЯ с этой
женщиной в коридоре или в общей кухне Ћльга ‚асильевна не могла. ‚прочем,
и та стала Ћльгу ‚асильевну избегать - в глаза не смотрела и сторонилась.
‚скоре переехали на аболовку. ‘векровь осталась одна после смерти дочери,
‘ережа просил Ћльгу ‚асильевну переехать, она согласилась с облегчением:
там не было длинного нелепого коридора, в котором попахивало маслЯными
красками и скипидаром, не было шумных сборищ по вечерам, не было споров о
колорите, французах, супрематизме, не было возбужденной толкотни по всем
этажам в дни работы закупочных комиссий, не было общей ванной с цементным
полом и объЯвлением на стене: "Њыть кисти над ванной категорически
запрещено!", не было кухни с четырьмЯ плитами и четырьмЯ столами, не было
мамы, не было ѓеоргиЯ Њаксимовича, все еще мечтавшего кого-то удивить,
если не мир, то просто соседей по этажу, и не было ‚асина и его жены ‡ики.
‡ато там была свекровь...
”аина говорит: если бы жили не со свекровью...
ќто неправда, ведь длЯ него житье с матерью вовсе не было таким
искусом, как длЯ нее. …сли бы причина была в старухе, скорее остановилось
бы сердце у нее, а не у него. Ќо, конечно, ее присутствие и всегдашнее
поучительство были добавком к чему-то главному. Џосле сорока лет с
мужчинами происходЯт странные вещи: они понимают про себЯ что-то такое,
что было им недоступно прежде. Ћдни успокаиваютсЯ навсегда, других
охватывает душевнаЯ смута. ‚от и он подпал под чары такой смуты. ќто
возникло незаметно после того, как Џраскухин перетащил его в институт. ‚
музее было тихо, безденежно и безнадежно, но зато невероЯтное спокойствие,
а в институте началось: обещаньЯ, надежды, проекты, страсти, группировки,
опасности на каждом шагу, Џраскухин против „емченко, „емченко против
Љисловского, потом ѓена Љлимук, потом затеЯлась всЯ эта историЯ с
переменой темы диссертации. Ћн металсЯ, сначала то, потом другое, потом
третье. ’о историЯ московских улиц, а то охранка, а то и вовсе постороннЯЯ
наука. …го сгубили метаниЯ. ‘начала увлекалсЯ, потом неизбежно остывал и
рвалсЯ к чему-то новому. ‚ечно рвущийсЯ куда-то неудачник. Ѓоже мой, ну и
что? Ћна никогда не попрекала его, не требовала чего-то неисполнимого. Ќет
средств на џлту - будем жить в ‚асилькове, у тети Џаши. Ќет денег на
телевизор - будем слушать радио. Ќикогда в жизни не говорила ему: вот тот
уже там-то, а ты еще здесь. Ќе заставлЯла его надрыватьсЯ, выбиватьсЯ из
сил, чужие успехи ее не задевали.
Ќаоборот, говорила ему: не нужна нам твоЯ диссертациЯ! Ќам нужно твое
здоровье. ЋставайсЯ младшим научным, только, ради бога, не мучайсЯ, не
гоношись, не тарань лбом стену, твой лоб длЯ этого не пригоден.
‘корее уж свекровь страдала оттого, что сын не процветает, как другие.
Ђлександра Џрокофьевна очень не любила некоторых его товарищей школьных
лет, которые кое-чего добились, и когда они приходили в гости, она была с
ними холодна. …й казалось, что ее сын замечательный и достоин лучшей
участи. Ђ Ћльге ‚асильевне были чужды муки тщеславиЯ. …е мучило другое.
Љонечно, семь лет угроблено на музей, никакой отдачи, никаких накоплений,
сам виноват: постоЯнно разжигали его пустые грезы. Ќо и они виноваты, все,
все, кто был вокруг! ‚иноваты злодейски, жестоко: не могли остановить эти
колеса, вертевшиесЯ впустую...
‘емь лет! ’е годы, когда ровесники делали лихорадочные усилиЯ,
совершали рывки и проталкивались дальше и дальше. Ђ он жил так, будто
впереди у него девЯносто лет. Ѓыли какие-то планы, делались изысканиЯ в
архивах, велись переговоры с издательством на тему "Њосква в восемнадцатом
году", и был некий €льЯ ‚ладимирович, который что-то обещал и продвигал,
но все кончилось ничем. Џосле множества встреч, телефонных звонков,
застолий и чаепитий €льЯ ‚ладимирович обнаружил полнейшую никчемность.
Ђлександра Џрокофьевна возмущалась: "Џочему к тебе липнет всЯкаЯ дрЯнь?"
Ћн по обыкновению оправдывалсЯ и защищал прощелыг, которые его подводили:
"Ќо ведь €льЯ ‚ладимирович не хозЯин издательства, он такой же клиент, как
Я!" ђабота нескольких лет - за эти годы выросла и поступила в школу
€ринка, произошла перемена квартиры, капитальный ремонт с настилкой
паркета, и она, Ћльга ‚асильевна, стала старшим научным сотрудником, а
затем и заведующей лабораторией ‚Ќ€€‘, - всЯ его долгаЯ вознЯ с "Њосквой в
восемнадцатом году" кончилась неудачей, книга не вышла. Џравда, некоторые
материалы оттуда он использовал длЯ первого варианта диссертации, но ведь
этот вариант отпал. ЏоЯвилась новаЯ тема: ”евраль, царскаЯ охранка и
прочее. € тут образовалсЯ тупик, какаЯ-то непрошибаемаЯ стена, и
последовали прочие неприЯтности: ссора с Љлимуком, увлечение этим домом на
набережной и все, что с ним было свЯзано, предательство Љлимука...
Ћна знала все выражениЯ его лица, знала его походку и то, как у него
менЯлсЯ голос, когда обрушивалась очереднаЯ неудача или же наплывала новаЯ
изумительнаЯ греза.
Љонечно, когда познакомились, он был другим.
Ќеудачи из года в год добивали его, вышибали из него силу, он гнулсЯ,
слабел, но какой-то стержень внутри его оставалсЯ нетронутым - наподобие
тоненького стального прута, - пружинил, но не ломалсЯ. € это было бедой.
Ћн не хотел менЯтьсЯ в своей сердцевине, и это значило, что, хотЯ он
мучилсЯ и много терпел от неудач, терЯл веру в себЯ, увлекалсЯ нелепейшими
безумствами, заставлЯвшими думать, что у него помутилсЯ разум, приходил в
отчаЯнье и терзал всем этим свое бедное сердце, он все же не хотел ломать
то, что было внутри его, такое стальное, не видимое никому. Ђ она все
равно любила его, прощала ему и ничего от него не требовала.

‘пустЯ две недели после похорон возник ЃезъЯзычный. Ћльга ‚асильевна не
была с ним знакома, но слышала фамилию от ‘ережи. ‡абыла, в какой свЯзи.
ЉажетсЯ, он участвовал в разбирательстве ‘ережиного "дела", но Ћльга
‚асильевна совершенно не помнила, какова была его позициЯ. ‹юди там
разделились, по словам ‘ережи, на три категории: было несколько подлецов,
были умеренные и были люди, которые вели себЯ безукоризненно. Ћльга
‚асильевна нервничала оттого, что не знала, с кем был ЃезъЯзычный и как ей
с ним разговаривать. Ћн пришел с пожилой женщиной по фамилии ‘орокина.
- ‚ы менЯ извините, Я вот зашла к вам в гастроном, - говорила ‘орокина,
улыбаЯсь виновато и искательно, и показывала зачем-то сумку с продуктами.
‘екунды две она шарила глазами, определЯЯ, куда сумку поставить, и не
нашла ничего лучше, как поставить ее на Ящик длЯ обуви. Ћльга ‚асильевна
молча взЯла сумку и перенесла ее на столик под телефоном.
- Љакой ваш гастроном-то чудный! € "докторскаЯ" колбаса, и сырки
глазированные, а у нас редко когда бывают. •отЯ наш вот тоже считаетсЯ
диетический...
ЏроизносЯ эту муру, женщина смотрела на Ћльгу ‚асильевну с таким
чувством и придала голосу такое выражение проникновенной
сострадательности, будто ее похвала гастроному, рЯдом с которым
посчастливилось жить, могла хоть на ничтожнейшую крупицу облегчить горе
Ћльги ‚асильевны. ‡аметив, что Ћльга ‚асильевна не поддерживает разговора
о гастрономе, ‘орокина, вздыхаЯ, снЯла плащ, шлЯпку и затем некоторое
времЯ никак не высказывалась, а только вздыхала.
Џрихода людей с ‘ережиной службы Ћльга ‚асильевна ждала с тоской. Ћни
не могли принести ничего, кроме боли. ‚се люди, хоть как-то, хоть немного
знавшие ‘ережу, приносили боль. Ќо было Ясно: надо выдержать, и чем скорее
они придут и уйдут, тем лучше. Ћба эти человека были из профкома и, как
понЯла Ћльга ‚асильевна, выполнЯли какое-то общественное поручение.
Џохороны миновали, захоронение урны произошло, так что похороннаЯ комиссиЯ
была распущена, а эти люди принадлежали к "бытовой комиссии" или к
какой-нибудь еще в этом роде. Ћни пришли ненадолго. ’ворог мог подкиснуть,
если разговор затЯнетсЯ, но Ћльга ‚асильевна не предложила сунуть его в
холодильник. Ћна не могла делать над собой никаких усилий. ЃезъЯзычный
топталсЯ на коврике перед дверью, оглЯдывалсЯ, мычал невнЯтно, Ћльга
‚асильевна не понимала, чего он хочет, потом вдруг решительно стал снимать
ботинки и осталсЯ в носках. Ђга, он не хочет грЯзнить пол, на улице мокро.
Љак будто Ћльгу ‚асильевну могли сейчас заботить полы.
Џочему эти люди так ничего не понимают? Џришлось дать ему ‘ережины
летние босоножки, стоЯвшие на виду, возле дверей. ќто было неприЯтно и с
его стороны бестактность: брать ‘ережины босоножки.
‘векровь что-то делала на кухне, куда Ћльга ‚асильевна зашла, чтобы
поставить на огонь чайник. Ќадо же было как-то их принимать. Ђлександра
Џрокофьевна сказала, что не выйдет к ним.
- ‚идеть их никого не желаю, - сказала старуха. - ‘начала травЯт, потом
приходЯт выражать сочувствие. Ќе знаю, о чем можно с ними разговаривать.
‚ыходило, будто Ћльга ‚асильевна может с ними разговаривать, потому что
как бы занималась с ними одним делом: травила ‘ережу. •отела пропустить
мимо ушей, но не сдержалась:
- ќти люди не травили ‘ережу, не надо говорить лишнего. Ћни ни в чем не
виноваты и пришли проЯвить обыкновенное, казенное внимание. ‚ообще ‘ережу
никто не травил.
- ’равили, - сказала Ђлександра Џрокофьевна и вышла из кухни.
Ћльга ‚асильевна села на табуретку и минуту-другую сидела не двигаЯсь:
сильно билось сердце. ‘ережу не травили. …му причинЯли зло не намеренно, а
просто потому, что какие-то люди преследовали свои цели. ќто другое. Ћна
слышала, как Ђлександра Џрокофьевна прошла в свою комнату и щелкнула
замком. Ѓыло неловко перед чужими людьми. ‚прочем, пускай! Ќе имело
значениЯ. Ћна поднЯлась, пошла в большую комнату, несЯ что-то в вазочке.
„вое из профкома сидели у стола в окаменевших позах, означавших глубокое
уныние. †енщина при этом чуть заметно качала головой, глЯдЯ в одну точку,
в пол. ‚ероЯтно, ей представлЯлось, что такой позой и таким чуть заметным
покачиванием головы должно выражатьсЯ истинное сочувствие. "ЉакаЯ дура!" -
подумала Ћльга ‚асильевна. ЃезъЯзычный тотчас вскочил, стал говорить, что
они пришли буквально на минуту, не нужно никаких хлопот, никакого чаю. Ћн
был коротконожка, румЯный, с крепким, моложавым лицом, волосы подстрижены
бобриком, совсем седые. ЌепонЯтно, какого возраста, наверное, лет
пЯтидесЯти. Ќа нем был черный костюм, пиджак, очень широкий и мЯтый, с
несоразмерно большими плечами, подбитыми ватой. "Ќадел специально, чтоб
прийти к вдове, - подумала равнодушно. - —ерный. €з сундука".
- ‚от несколько предметов, принадлежавших ‘ергею Ђфанасьевичу... - Ћн
вынул из портфелЯ железную коробку из-под чешских сигарет, в которой
что-то бренчало, линейку, складной туристический нож, применЯвшийсЯ,
по-видимому, длЯ открываниЯ консервов и вытаскиваньЯ пробок в часы
"сабантуйчиков", которые в отделе устраивались нередко, три затрепанные
книжки, гребень с длинной ручкой, футбольный календарь за 1969 год, номер
"€ностранной литературы" и какую-то старую записную книжку, телефонную, с
загнувшимисЯ завитком страничками. Љаждую вещь он доставал и выкладывал на
стол с осторожностью, как будто это было стекло.
Ћльга ‚асильевна остановившимсЯ взором смотрела на всю эту мелкую,
случайную чепуху, которую зачем-то принесли сюда, и думала: "„олжно быть,
больно глЯдеть на вещи мужа, который умер. „лЯ чего же тогда это делают?"
…й хотелось взЯть все это и выбросить. Ћна собрала вещи и перенесла их на
подоконник, чтобы не видеть.
ЃезъЯзычный протЯнул конверт, говорЯ что-то. Ћна поблагодарила и стала
разливать чай. Љакие-то деньги от профкома. ЃезъЯзычный, отпиваЯ
неслышными глотками чай, говорил о том, что все в отделе горюют и как
недостает ‘ережи, потому что его многие любили. ќта фраза задела Ћльгу
‚асильевну, и она как бы очнулась. Џочему он сказал _многие любили_? Џо
правилам этой игры он должен был сказать "его все любили", или же "его у
нас любили", или, на худой конец, просто "его любили". Ќо он сказал
_многие любили_, что означало, что находились - и находЯтсЯ теперь, когда
его уже нет, - какие-то _немногие_, которые его не любили и все еще не
любЯт. ђазумеетсЯ, такие есть. Ћльга ‚асильевна нисколько не сомневалась в
существовании _немногих_, но намекать на них вдове в первые же минуты
визита было как-то странно.
Ћна посмотрела внимательно на ЃезъЯзычного, стараЯсь еще раз
припомнить, что говорил о нем ‘ережа. Ќичего не вспоминалось.
- ‚ы говорите так, будто ‘ергей Ђфанасьевич до последнего днЯ работал в
институте, находЯсь со всеми в мире и согласии. Ѓудто не подавал заЯвлениЯ
об уходе, - сказала Ћльга ‚асильевна. - Џрактически он считал себЯ
уволенным.
- Ќо это неверно! ‚ы глубоко заблуждаетесь! - ЃезъЯзычный прикладывал
руку к груди. - џ знаю про заЯвление. Ќо, во-первых, вопрос оставалсЯ
открытым до того, так сказать, до трагического днЯ... „иректор был в
отпуске. Ђ ѓеннадий ‚итальевич этот вопрос решать категорически не хотел.
- ѓеннадий ‚итальевич не хотел? Џро ѓеннадиЯ ‚итальевича можете мне не
рассказывать. Ћн-то как раз хотел больше всех, но только - чтоб чужими
руками.
- џ уверю вас: вы заблуждаетесь!
- Ќет, не заблуждаюсь.
ќтот человек неспроста сказал: _многие любили_. Ћн проговорилсЯ. ’еперь
Ясно, что это был враг ‘ережи или, может быть, сочувствовал его врагам.
Ќеужели дошли до такой низости, что посылали сюда с деликатным поручением
‘ережиного врага?
- ‘ергей Ђфанасьевич работал вот как раз в нашем секторе, - дрожащим
голосом заговорила женщина и, снЯв очки, уткнув мЯсистый подбородок в
грудь, стала протирать очки платком. ‹ицо ее принЯло совсем плачущее
выражение, голос звучал едва слышно. - ђеволюции вот и гражданской
войны... Њы с ним работали шесть лет вместе... Ћн был прекрасный человек,
очень вот добрый, отзывчивый... хороший человек...
ЊЯсистый подбородок дрожал. Ћльга ‚асильевна смотрела на женщину
холодно.
- €нтересно, как вы оба голосовали при разборе этого пресловутого
‘ережиного "дела"? - спросила она.
†енщина вздрогнула, глаза ее расширились и проделали мгновенное
вращательное движение. ђазумеетсЯ, Ћльга ‚асильевна спросила грубо и,
наверное, поставила гостей в неловкое положение, но ведь они тоже: сидЯт
тут, пьют чай, разговаривают о ‘ереже...
- џ не голосовал вовсе по причине моего отсутствиЯ в столице. џ был в
Џольше, в командировке, - сказал ЃезъЯзычный и махнул презрительно рукой.
- „а ну, знаете ли...
†ест и тон означали: стоит ли вспоминать об этой чепухе? ‘орокина
сказала:
- Ђ Я, кстати, голосовала за то, чтобы вот на вид... - Ћна покраснела.
- ќто было единственное, это было вот самое в тех условиЯх...
’ут вошла, вернее - бесцеремонно влетела по своей привычке, €ринка и
попросила полтора рублЯ поскорее, пока не закрылсЯ универмаг. ‚ыпалив это,
она заметила гостей и сказала:
- ‡драсте!
Ћльга ‚асильевна представила дочь, та очень приветливо, обаЯтельно
улыбнулась, как она умела улыбатьсЯ, когда нужно было выклЯнчить деньги.
Ћльга ‚асильевна рылась в сумочке, собираЯ серебро и медь.
- Ћй, что Я вижу? - обрадованно крикнула €ринка, бросившись к
подоконнику. - Ђ Я его искала, искала! Ћткуда он здесь?
Ћна схватила гребень с длинной ручкой.
- ќто принесли с папиной работы. ‚от тебе полтора рублЯ.
- Ђ... - Џоколебавшись, €ринка положила гребень назад на подоконник,
потом спросила: - Њам, можно Я его возьму? ‚едь ты мне купила, помнишь?
- ‚озьми, - сказала Ћльга ‚асильевна.
€ринка убежала. ‚идимо, кто-то ждал в прихожей, зашептались, хлопнула
дверь. ѓости сидели. ѓоворить было не о чем. Љазалось, сейчас встанут и
пойдут, но ЃезъЯзычный завел разговор о незаконченной ‘ережиной
диссертации. Ѓудто бы есть мнение ученого совета - решениЯ пока нет, но
раздаютсЯ голоса, - чтобы работу завершить силами института и издать в
виде монографии. ‚ыделить специальных людей. ђабота плановаЯ, весь отдел
заинтересован. ЏридетсЯ подобрать неиспользованные материалы, найти то,
что осталось у ‘ергеЯ Ђфанасьевича в папках, на рабочем столе. ‚се
рассчитывают на помощь Ћльги ‚асильевны. Ћна почувствовала, как в ней
закипает раздражение.
- џ займусь этим, когда будут силы и времЯ, - сказала она. - ‘ейчас
ничего искать не стану.
- Љонечно, конечно! ђазумеетсЯ, ‚севолод Ѓорисович... - залопотала
‘орокина. - Љогда Ћльга ‚асильевна сможет...
- ќто абсолютно в интересах Ћльги ‚асильевны, - сказал ЃезъЯзычный.
‚ коридоре ЃезъЯзычный неожиданно сказал своей спутнице, подав ей
пальто:
- Џолина ђомановна, извините, Я не смогу вас проводить. Њне надо Ћльге
‚асильевне два слова...
‚ернулись в комнату. Ћльга ‚асильевна не хотела вести разговор в
коридоре, под дверью комнаты свекрови. Џочувствовала, что предстоит
неприЯтное. ЃезъЯзычный сказал, что ему неловко говорить, но выхода нет,
потому что дело общественное. Ћн председатель правлениЯ кассы
взаимопомощи. ‘ергей Ђфанасьевич взЯл сто шестьдесЯт рублей с
обЯзательством вернуть в течение полугода, но прошло почти два года,
деньги не возвращены, и теперь возникла сложность: касса пуста, есть
заЯвлениЯ с просьбой о небольших ссудах, удовлетворить невозможно. …сть
правление, есть решение, есть суждениЯ всех без исключениЯ, есть мнение,
есть изумление... ’ак вот: каково положение?
Ћльга ‚асильевна слушала ошеломленно. ‘лова долетали сквозь плотный
воздух.
- ’аких денег у менЯ нет, - сказала она.
- ‘обственно говорЯ, тут дело обстоит таким образом... Џонимаете, мы не
имеем права... …сли только общее собрание всех пайщиков, но захотите ли
вы... - ЃезъЯзычный бормотал, дергаЯсь румЯным тугим лицом, как бы
неслышно и нарочно чихаЯ, что означало, по-видимому, сильную степень
смущениЯ. - Џоверьте, мне неприЯтно... Ќо Я выполнЯю...
Ћльга ‚асильевна сказала, что на ‘ережиной книжке лежит сто рублей. Ќо
эти деньги она сможет получить не скоро, когда вступит в права наследства.
—то касаетсЯ ста шестидесЯти рублей, взЯтых в кассе взаимопомощи, то она
слышит о них впервые.
- Љогда он брал эти деньги?
ЃезъЯзычный достал из кармана блокнот, полистал его, нашел: деньги были
выданы пЯтого марта семьдесЯт первого года. Ћткуда все это свалилось?
‡ачем ему понадобились такие деньги? †енщина. ќто сразу пришло в голову,
бросило в жар, она очень спокойно сказала:
- џ действительно впервые слышу. Ћбычно он делилсЯ со мною всеми
тратами, долгами... - ќто была неполнаЯ правда, но все же в общих чертах -
правда.
- ’огда мне еще более неприЯтно. €звините менЯ.
Џосле паузы сказал:
- џ постараюсь сделать все, чтобы убедить членов правлениЯ, учитываЯ
обстоЯтельства... ‚ам придетсЯ, может быть, сочинить бумагу... —то смогу,
Я сделаю! - Ћн прикладывал руки к груди и наклонЯл голову. - Ѓольшинство
товарищей хорошо относились, так что Я надеюсь... џ поговорю кое с кем
предварительно...
‚ таком духе он продолжал бормотать, прижимаЯ руку к груди и кланЯЯсь,
пока двигалсЯ из комнаты в коридор. ЉажетсЯ, было сказано все. Ќа сей раз
конец. ‡ачем же дали деньги в конверте, если сами требуют от нее? ‚се было
смутно. Ћльга ‚асильевна смотрела на коротенького, седого, в черном и
мЯтом старомодном, пЯтидесЯтых годов, костюмчике и что-то говорила, не
слыша себЯ. Ќа прощанье он сказал:
- ’ак вам позвонЯт насчет монографии. ‚ы уж там поищите, соберитесь. ’у
папку, про которую Я говорил, с розовыми шнурочками.
ђаньше, когда возникали внезапные неприЯтности и она не знала, как
поступить, всегда советовалась с ‘ережей. Ћбыкновенно вечером, перед сном,
когда €ринка уже спала, а свекровь забивалась к себе в комнату. ‚ своих
делах он ничего не мог добитьсЯ, но ей советовал толково. ‹егко умел
успокаивать, когда ее обижали. Ђ теперь - к кому? ‘векровь знать не
должна, потому что ничего, кроме злорадства, не испытает. “смотрит в этом
подтверждение своей веры в то, что они не были близки и он жил отдельной
жизнью. Ћльга ‚асильевна ощущала томЯщее чувство, которое не было
ревностью, а было чем-то совсем другим, иного качества: как бы
перегоревшей ревностью. …й как бы вручили урну с этим странным прахом.
ђевности уже не было на земле, но ее останки она держала в руках, прижимаЯ
к груди.
Џочему-то была убеждена в том, что тут замешана женщина. Џрах, прах,
ничего, кроме праха. Ќо руки ее дрожали. Ќа ее собственной сберкнижке
лежало двести восемьдесЯт рублей, накопленные ‘ережей и ею длЯ целевой
траты - покупки телевизора. ‘нимать оттуда деньги длЯ покрытиЯ
сомнительного долга глупо. ‘ережа говорил:
- ‘таруха, не суетись.
ќто была его фразочка, которую кстати и некстати он повторЯл десЯть раз
на дню. •ороши эти господа: месЯца не прошло - бегут к вдове с векселем!
Ќо одно она знала твердо: они были близки по-настоЯщему. Ѓлиже человека у
него не было. Џусть свекровь замолчит. Џоследние годы он с матерью не
делилсЯ, скрывал от нее разные свои неприЯтности. ѓоворил:
- …сть вещи, которые не могу ей объЯснить.
Њать многого не понимала, и это непонимание его злило. Ђ между ними
такого непониманиЯ не было. Ћна понимала все досконально, до малейшего
вздоха. € даже если кто-то был у него, это не имело значениЯ.
’ак она убеждала себЯ, стараЯсь оставатьсЯ невозмутимой и спокойной, но
спокойствиЯ не было. € помочь ей не мог никто. ”аине рассказать нельзЯ,
потому что лучшаЯ подруга поймет по-своему. € тоже, наверное, втайне
обрадуетсЯ, ибо тут соответствие ее цели, в которой сама признавалась:
вывести Ћльгу ‚асильевну из оцепенениЯ. „лЯ этого требовалось слегка
наклепать на ‘ережу. Ќо она не верила, не хотела верить! ’ут была какаЯ-то
тайна. Ћт всего этого разболелась голова, Ћльга ‚асильевна оделась, взЯла
сумку и вышла на улицу.
‘еЯлсЯ слабый дождь. ‚ гастроном забегали последние посетители: было
минут двадцать до закрытиЯ. Ћльга ‚асильевна зашла купить масло, кефир,
что-нибудь к чаю длЯ €ринки. “борщица шаркала шваброй, отгонЯЯ посетителей
от прилавка и ворча злобно. Ћльга ‚асильевна постоЯла в небольшой очереди
в кассу, потом подошла к молочному прилавку, думаЯ о том, что людей вокруг
много, знакомых много, есть подруги, но нет близкого человека и это значит
- нет никого. •удшее, что предстоит в жизни, подумала она, это
одиночество. ‘мерть и несчастьЯ - только прелюдиЯ к худшему. Љак жить,
если не с кем посоветоватьсЯ, некому сказать? “ людей, стоЯвших с чеками,
был какой-то суетный и случайный вид. Ѓудто забежали сюда по ошибке.
‚ечерние посетители, озабоченные далекими отсюда мыслЯми. Ќа самом деле:
опаздывали домой, в этот час обыкновенно они сидели у телевизоров в
домашних туфлЯх, или занимались мелкою стиркой в ванной, или гладили
школьную форму на кухне, постелив на стол старое, в желтых пЯтнах от утюга
байковое одеЯльце, все это им еще предстоЯло, но они не торопились.
Џродавщицы двигались медленно. Ќа их лицах, как тЯжелый грим, лежала
дневнаЯ усталость.
Ћльга ‚асильевна услышала знакомый голос за спиной, оглЯнулась: €ринка!
„очь стоЯла возле высокого столика, где пьют кофе и едЯт пирожки, но
теперь было поздно длЯ кофе, буфет закрыт, она стоЯла с двумЯ подружками,
и все трое болтали и жевали что-то. „линные худые ноги €ринки в темных
чулках, ее куцеватое пальтишко, из которого она выросла, надо менЯть, -
каждый раз при взглЯде на это пальтишко Ћльга ‚асильевна испытывала
какое-то душевное ущемление, мгновенный укол, но не заводила речи о
покупке, €ринка тоже молчала: осень уж как-нибудь доходит, а на зиму есть
неплохаЯ шубка, - всЯ сутулаЯ, долговЯзаЯ фигура дочери с распущенными по
нынешней моде волосами вызвали у Ћльги ‚асильевны судорожный прилив
нежности. Ѓыло так сильно, что она чуть не побежала к ней. "ЊоЯ сирота, -
подумала она чуть не со слезами. - Ћна еще не понимает, что это. Ќо Я
знаю!"
Ћльга ‚асильевна сделала несколько шагов к девочкам, думаЯ о том, что
самаЯ высокаЯ среди них, самаЯ бедно одетаЯ, самаЯ красиваЯ и добраЯ - это
и есть близкий человек. ‘ нею говорить обо всем. ’еперь ближе этой девочки
нет. Ћна подошла к столику, одна из девочек - любимаЯ €ринкина подруга
„аша, восточнаЯ красоточка, всегда чересчур бледнаЯ, с подкрашенными
длинными глазами, - заметив Ћльгу ‚асильевну, перестала щебетать и
улыбатьсЯ и глЯдела испуганно.
- ‚от они где прожигают жизнь! - сказала Ћльга ‚асильевна. - €нтересно,
что вы тут обсуждаете?
- Ђ мы, Ћльга ‚асильевна, обсуждаем завтрашний урок по обществоведению,
где будет очень интересный разговор на тему личность и общество. ‚от
думаем, как получше подготовитьсЯ. - ‚ыражение испуга на хорошеньком
личике „аши сменилось выражением победоносной иронии.
„ругаЯ девочка прыснула. €ринка смотрела на „ашу исподлобьЯ, но с
тайным восторгом: исподлобный взглЯд относилсЯ к поЯвлению матери, а
восторг адресовалсЯ, разумеетсЯ, „аше. ЃеднаЯ €ринка была в эту стервочку
влюблена. Ћльге ‚асильевне „аша не нравилась, она считала ее неискренней,
манерной и, что хуже всего, преждевременно взрослой. Џо некоторым
€ринкиным обмолвкам она понЯла, что у „аши какаЯ-то сложнаЯ личнаЯ жизнь,
есть человек гораздо старше ее, которого она называет другом. Ќеизвестно,
как далеко эта дружба зашла. Ћльга ‚асильевна пыталась осторожно выведать,
но €ринка не поддавалась. Ќе хотелось верить во что-то серьезное, ведь
девочкам нет еще семнадцати, и она сама, Ћльга ‚асильевна, в их годы не
думала ни о чем, кроме учебы. „есЯтый класс, такаЯ ответственность!
- Ђ деньги, между прочим, были даны на универмаг, - сказала Ћльга
‚асильевна. Ќаглость „аши задела. ќта дурочка с нее глаз не сводит. - Ђ
ты, Я вижу, транжиришь на пирожные и сигареты. „евчонки, ну зачем вы
курите?
Ћни что-то залопотали хором, совершенно невнЯтное, шутливое и
понарошке. ЉажетсЯ, тоже в ироническом стиле. Ћльга ‚асильевна
почувствовала, что ее присутствие тЯготит. €ринка, глупо смущеннаЯ, даже
не смотрела на нее, зато ловила каждое слово подружек и неестественно
громко хохотала. ‚тораЯ девочка, ‹ена Љукшина, была вЯлаЯ, анемичнаЯ
толстуха из очень обеспеченной семьи, на ней было пальто из замши, на
пухлом пальчике кольцо с камнем - безобразие, раньше ни одна девчонка в
школе не посмела бы надеть кольцо! - рЯдом с нею на столике лежал складной
Японский зонтик, очень изЯщный, Ћльга ‚асильевна видела такой у
приЯтельницы, и вообще от Љукшиной пахло, как иногда пахнет от человека
дешевыми парикмахерскими духами, благополучием и богатством. Ћльга
‚асильевна этот запах выносила с трудом. Ќо €ринка говорила, что Љукшина
добраЯ. Џравда, €ринке не нравилось, что Љукшина подхалимничает перед
„ашей. Ђ уж эта „аша у них - прЯмо царица некоронованнаЯ, великий
авторитет, этакаЯ пигалица. Ћльга ‚асильевна сказала строго:
- €ра, пойдем домой, будем ужинать. - € взЯла ее руку выше локтЯ. Ќе
потому, что собиралась потЯнуть ее от столика, а просто хотелось до нее
дотронутьсЯ. - Џора, девочка, пойдем.
- Њама, Я пойду домой, когда захочу, - отчеканила €ринка с внезапной
враждебностью.
- —то значит: когда захочешь?
- ’о и значит: когда захочу, тогда пойду.
- Ќет, ты пойдешь сейчас со мной.
- Ќет, не пойду.
Ћльга ‚асильевна почувствовала, как хлынула изнутри какаЯ-то слабаЯ
Ярость.
- „а как ты можешь... со мной... сейчас... - заговорила, задыхаЯсь.
- Ђ как ты можешь? “ менЯ тоже неприЯтности. Њне надо поговорить с
друзьЯми.
- “ тебЯ тоже! - крикнула Ћльга ‚асильевна. - ќх ты...
Ћна повернулась и пошла из магазина. Љто-то догонЯл, схватил сзади за
руку.
- Ћльга ‚асильевна! Џостойте!
„аша. ЋпЯть выражение испуга в карих прелестных глазах.
- “ €рки правда неудача с одним мальчиком, - да вы знаете, с Ѓорей, - и
нужно поговорить совсем немножко, минут десЯть. ‘ейчас все равно выгонЯт,
мы по бульварчику погулЯем.
- Ћна просто дрЯнь, - сказала Ћльга ‚асильевна.
Љогда поднималась лифтом на восьмой этаж, подумала: вот истина. Ћдна в
закрытой коробке. Њожно читать надписи, нацарапанные гвоздЯми. Ќо некому
сказать, какаЯ боль в сердце. Ќикто не услышит. ‚ одиночестве человек
ползет в шахте все выше и выше или все ниже и ниже, это безразлично,
смотрЯ что считать верхом, что низом. "Ќикто не услышит!" - произнесла она
вслух. "Ђлло? ѓоворите громче!" - рЯвкнул над ухом гулкий и страшный
голос. Ћна вздрогнула: диспетчер из третьего корпуса. Ћбычно не
докличешьсЯ, а тут услышали. ‡начит, надо говорить, надо кричать, даже
если голые стены. Љто-нибудь услышит.
€ринка пришла не через десЯть минут, а спустЯ час. Ћльга ‚асильевна уже
простила ее, и когда, отворив дверь, увидела ее с поникшей головой,
шмыгающую носом, - конечно, прозЯбла в тонком пальтишке, целый час на
бульваре, - увидела детское виноватое выражение ее лица, опЯть охватило
волною тепла и жалости. "ЃессовестнаЯ Я! ‡ачем рычала на нее? - пронеслось
в сознании, помутившемсЯ от жалости. - ‚едь она сирота, нет отца, нет
защитника. …сли не Я, то кто же..."
Ќичего не сказала, провела рукою по волосам дочери. ’а вдруг рванулась,
обнЯла мать, ткнулась холоднокосой, щенЯчьей мордочкой в щеку, в ухо,
шепча что-то жалобное, и Ћльга ‚асильевна тоже шептала, они друг друга не
слышали, все произошло в течение двух секунд. € обе вдруг ослабели,
обнЯвшись, и, едва сдерживаЯ слезы, пошли на кухню, чтобы побыть одним,
совсем одним, без бабки, потому что ближе их людей не было. „вое самых
близких на свете. ’ам долго сидели, пили чай, €ринка рассказывала о Ѓоре.
Ћна была скрытной, делилась переживаньЯми редко, молча вела свою маленькую
житейскую битву. Ќо это значило, что теперь силы ее оставили, она
нуждалась в помощи. ЃорЯ перестал звонить, а в школе совсем не подходит.
Ћна предполагала, что влиЯет одна девчонка, с которой он отдыхал на юге.
„аша обещала выведать, ЃорЯ был мальчик из параллельного класса,
некрасивый, €ринке он никогда особенно не нравилсЯ, но все было похоже на
настоЯщее горе.
Ћльга ‚асильевна шептала какой-то ласковый вздор. €ринка успокоилась и
ушла в ванную мыть голову. Ћльга ‚асильевна стала убирать со стола,
грЯзные тарелки сложила в мойку, горЯчаЯ вода в этот поздний час шла плохо
и была недостаточно горЯчей, а нагревать воду в чайнике не хотелось.
ђешила: все завтра, завтра, встать часов в семь. € тут позвонила та
женщина, что приходила с ЃезъЯзычным.
- €звините, что так поздно. Џока доехала до своей деревни, до
Љузьминок, пока вот дела, то, другое... Ђ звоню вот зачем, Ћльга
‚асильевна. ‚севолод Ѓорисович вас, наверное, кассой взаимопомощи пугал,
долгом ‘ергеЯ Ђфанасьевича, а вы не пугайтесь - долг будет списан. ќто,
можно сказать, уже решено. Џонимаете? € вы, пожалуйста, ни одной папочки,
ни одного листочка не отдавайте. ’о, что Я вам сейчас звоню, это, конечно,
к моей невыгоде, но просто Я уж очень ‘ергеЯ Ђфанасьевича уважала.
€звините, милаЯ Ћльга ‚асильевна, что побеспокоила вас на ночь глЯдЯ.
Ѓудьте!
ќтот странный разговор, это "будьте!" озадачили Ћльгу ‚асильевну, но не
настолько, чтобы придать ее мыслЯм другое течение. Ќочью она могла думать
только о прошлом, но не о будущем.

„авно надо было взЯтьсЯ. Ќо не хватало духу. ‚се его папки, блокноты,
тетради толстые и тонкие, вырезки из газет, алЯповато расклеенные по
альбомам, выдранные из журналов страницы, кипы исписанной бумаги,
рассованные по разным местам - часть находилась в Ящиках стола, часть на
нижних полках в шкафах, какие-то папки пылились на самом верху шкафов, под
потолком, куда месЯцами не достигала трЯпка, и Ћльга ‚асильевна сердилась
и во времЯ каждой уборки требовала, чтобы он куда-нибудь пристроил "свой
хлам", лучше всего в мусорный бак, именно "хлам", потому что, будь это
ценное, он не держал бы на верхотуре, в пыли, а еще какие-то бумаги в дни
ремонта попали на антресоли, - все это еще было его плотью, несло в себе
его запах, эманацию его существа, поэтому притрагиватьсЯ было страшно. Ћна
знала, что рано или поздно это пройдет, но пока она не могла. € так же не
могла видеть и трогать его вещи в гардеробе. ”аина сказала, что надо
продать. ѓоворила, что так делают все вдовы, чтобы не травить душу.
Ћбещала найти покупателЯ. †ена ”еди Џраскухина ‹уиза, овдовевшаЯ восемь
лет назад, сказала, что продала ”едины вещи тотчас, единым духом, но Ћльга
‚асильевна никак не могла решитьсЯ.
„а и времени не было на такие дела. ‹уиза не работала - это сейчас,
кажетсЯ, пошла работать страховым агентом, - а то сидела дома с детьми. “
нее и нЯнька была и бабушка, ее мать. ‘идеть дома - с ума сойти.
€ еще непереносимое: фотографии. Ќа стене висела одна очень хорошаЯ,
юных лет, он улыбалсЯ мЯгко и задумчиво, с травинкой во рту, Ћльга
‚асильевна любила эту фотографию, повесила ее давно, при ‘ережиной жизни,
и привыкла к ней. Ќо даже на нее Ћльга ‚асильевна, когда входила в
комнату, старалась не смотреть или - как-то бегло, секундно. Џро альбом
говорить нечего. ‘прЯтала его подальше. ‚сЯкое прикосновение - боль. Ђ
жизнь состоит из прикосновений, потому что - тысЯчи нитей и каждаЯ
выдираетсЯ из живого, из раны. ‚начале думала: когда все нити, самые
крохотные и тончайшие, перервутсЯ, тогда наступит покой. Ќо теперь
казалось, что этого никогда не будет, потому что нитей - бессчетно. Љаждый
предмет, каждый знакомый человек, каждаЯ мысль и даже каждое слово, все,
все, что есть в мире, нитью свЯзано с ним. ђазве хватит жизни? ‚чера
ездила по делам на Ќово-Ѓасманную, вышла из метро "‹ермонтовскаЯ", и сразу
- укол в сердце, вспомнила, как зимою, в сильный мороз, бежали отсюда по
‘адовой вниз, в гости к кому-то. ‘едьмой месЯц, но легче не делаетсЯ. ‹юди
говорЯт, что должно пройти пЯть лет, но ‹уиза сказала: что-то непохоже,
она бы почувствовала, ведь у нее прошло уже больше.
‚идела ‹уизу недавно на улице, случайно. ’ак обрадовались друг другу,
так много хотелось сказать, спросить: ну как ты? что ты чувствуешь? что
происходит с тобой? ‘тало ли... вот хоть на столько, хоть на крупицу?
‹уиза смотрела серыми, вымершими глазами:
- џ не знаю, чем измерЯть. Ќет инструмента...
Ћльга ‚асильевна еще хотела спросить: "…сть у тебЯ кто-нибудь?" - но не
осмелилась. ‚ этой битве все сражаютсЯ в одиночку. ‚ыглЯдела ‹уиза хорошо
в своей старой дубленке, но уже чищенной, отчего коричневый цвет посветлел
и приобрел пошлый розоватый оттенок. Ћльга ‚асильевна спросила: как дети?
- Ћчень хорошо, - ответила ‹уиза. Ќа все вопросы она отвечала: "Ћчень
хорошо".
‚осемь лет назад в сентЯбре ранним утром - €ринка еще не ушла в школу -
трезвонили в дверь. Ћльга ‚асильевна поразилась, увидев ѓену Љлимука -
тогда еще ѓену, старого приЯтелЯ, - который обЯзан был в этот час делать
утреннюю гимнастику на каменистом коктебельском плЯже перед завтраком.
‹ицо Љлимука было в багровых пЯтнах. Ќе здороваЯсь, он спросил: "ѓде
‘ергей?" - шагнул в прихожую и привалилсЯ плечом к стене. ‘ережа вышел из
ванной, намыленный длЯ бритьЯ.
- ‘ережа, ты должен ей все рассказать... џ не могу... “ менЯ нет,
нет... - € этот гигантский мальчик со старообразным круглым лицом
качнулсЯ, ноги его согнулись, и он легко сполз по стене на пол. Ћн не
упал, а как-то вдруг оказалсЯ на корточках и сидел так секунды две или
три, тЯжело дыша.
„ва днЯ назад Љлимук и ”едЯ поехали вдвоем на юг на неделю. ”едЯ только
что купил нового "Њосквича". Ћни иногда устраивали холостЯцкие побеги,
или, как Љлимук любил выражатьсЯ в старославЯнском стиле, "убеги",
заманивали и ‘ережу, но она делала все возможное, чтобы его от этих
вылазок отклонЯть. Ќе то чтобы ревновала к мужской дружбе, не то чтобы
беспокоилась о его нравственности в компании старых приЯтелей, еще не
утративших навыков студенческой вольницы, - когда собирались втроем, эти
навыки как бы гальванизировались, они начинали чудить, хорохоритьсЯ и бог
знает о чем мечтать, - и не то чтобы заботилась о его здоровье: ведь там,
где Љлимук, там выпивка. Ћна просто не любила, когда он исчезал из полЯ ее
зрениЯ. Ћн должен быть всегда рЯдом, поблизости, лучше всего в одной
комнате с нею. ќто было, наверно, большой неправильностью в ее жизни, но
переделать себЯ она не могла, да и не пыталась.
‚сегда противодействовала Љлимуку, ”еде и кому бы то ни было в их
кознЯх отнЯть у нее ‘ережу! €ногда ловко находила причины, удачно
присочинЯла, - например, ссылалась на недомогание, требовавшее его
неотлучного присутствиЯ, - а иногда грубо и прЯмолинейно взывала к его
совести, великодушию. ‘обственно говорЯ, тут сталкивались два эгоизма. Ћн
любил эти "убеги", отрыв от ежедневной мороки, от дел, от дома, особенно
любил "убеги" к "музейному другу" ”едорову или куда-нибудь с ”едей
Џраскухиным на машине, даже просто в "‘еван", и она знала, что он это
любит, что ему это, может быть, необходимо по многим причинам, но ничего
не могла поделать с собой: когда он исчезал, она становилась как больнаЯ.
€ногда даже начиналась крапивница. Ќо он был непримирим в своей борьбе за
независимость и уступал редко. ќтот редкий случай был в сентЯбре. ‚
институте заканчивалсЯ ремонт, занЯтиЯ прекратились, все торчали по домам,
и ”едЯ с Љлимуком замыслили проветритьсЯ недельку у морЯ и подбивали
‘ережу. Ѓыла такаЯ неразбериха, что никто бы не хватилсЯ. Љому хвататьсЯ?
”едЯ Џраскухин сам хозЯин, ученый секретарь.
‘ережа очень хотел поехать. Ђ ей чутье подсказывало: не пускай ни за
что! Ђх, никакого чутьЯ, просто обидно было, что покатит на юг один,
станет там веселитьсЯ, хорохоритьсЯ и пить, конечно. Ћна ссылалась на
отсутствие денег, на то, что у него ничего не двигаетсЯ - ни диссертациЯ,
ни книга с тем жуликом €льей ‚ладимировичем, - и что хорошо прожигать
жизнь ”еде Џраскухину и ѓене Љлимуку, у них прочное положение, а куда
он-то, как рак с клешней?
- ’ридцать рублей, которые Я тебе могу дать на дорогу, - говорила она,
- сделают тебЯ прихлебателем. ’ебЯ это не пугает?
Ћн сказал: не пугает. ‘казал, что у них здоровые мужские отношениЯ, не
то что жалкаЯ дамскаЯ дружба, когда считаютсЯ друг с дружкой копейками. Ћн
даже позволил себе этак высокомерно:
- ’ы этого не поймешь!
Ѓедный, как он ошибалсЯ. Ћльга ‚асильевна сказала, что если он поедет с
ними, тогда - развод. Љто-то звонил, то ли ‹уиза, то ли эта дурочка Њара
Љлимук, но наущению мужиков, уговаривали ее смЯгчитьсЯ и разрешить. Ќо она
была непреклонна. …сли уедет - развод. Џожалуйста, уезжай, тебЯ не держат,
но когда вернешьсЯ, ее здесь не будет: она переедет на ‘ущевскую. Ќеужели
было подсказано провидческим голосом из тех неземных пространств, куда
‘ережа углубилсЯ потом и где ждала его гибель? ‘ережа рассвирепел, не
разговаривал с нею несколько дней, но поехать все же не осмелилсЯ. Ќа
рассвете на ‘имферопольском шоссе, южнее •арькова, старик переходил
дорогу, не слышал сигналов, а ”едЯ не мог погасить скорость и выскочил на
левую сторону, где его ударил "ЊЂ‡". ”едЯ умер в сельской больнице, не
приходЯ в сознание, а Љлимук отделалсЯ ссадинами. Ћн как-то уперсЯ руками
в стенки кабины - руки у него сильные - и, хотЯ машина два раза
перевернулась, осталсЯ цел.
’еперь он едва шевелил белыми губами:
- ’ело везут автобусом... џ дал сто двадцать рублей...
Ћн умолЯл ‘ережу пойти к ‹уизе. ‘ережа пошел. Ћн умел быть другом.
Џоэтому его _многие любили_, и кидались к нему, когда им было плохо, и,
пожалуй, эксплуатировали это его уменье.
Ќочью она не выдержала - этого ни в коем случае не следовало говорить,
но ее распирало - и сказала ему тихо на ухо:
- ‘ережа, ведь Я тебЯ спасла... ’ы видишь, какаЯ Я пророчица?
Ћн, ни слова не говорЯ, отодвинул ее и повернулсЯ к стене.
€ она сразу почувствовала, что сказала нехорошее. Ќо уж очень сильно ее
распирало: и страх, и жалость к ”еде, которого она любила, и какое-то
странное, непобедимое внутри себЯ чувство тайного самодовольства.
Ќаверное, думала она, похожее испытывали люди на войне, когда рЯдом
убивали товарищей, а они почему-то оставались живы и невредимы. ѓоворить
не нужно было. Љак раз та минута, когда мысль изреченнаЯ неминуемо
оказывалась ложью.
Ћн, помолчав, сказал:
- џ все-таки надеЯлсЯ, что ты прикусишь Язык... Ќет, сказала...
Љонечно, не следовало говорить. Ќо и ему не следовало быть с нею таким
злым. ‚едь и в самом деле: спасла жизнь. Ћн говорил о ”еде, о том, что
другого такого товарища в его жизни не будет. ‚ерно, они были приЯтели,
учились все трое на одном курсе - когда-то, страшно давно, - ‘ережа, ”едЯ
и ѓена Љлимук. Ќу и что? …е удивлЯла эта наивнаЯ привЯзанность к старым
друзьЯм, то ли школьным, то ли институтским. ‘таралсЯ не замечать их
недостатков, не видеть их смешного, неприЯтного. "Џарень из нашей школы"
или "парень с нашего курса" - длЯ него это звучало высшей аттестацией,
включало в себЯ все добродетели. „ружба не по выбору, а по воле
обстоЯтельств: с кем оказалсЯ за партой, с тем и дружу. ‚прочем, у всех
мужчин эта странность. Ќе могут жить без старых дружков. Ђ Ћльга
‚асильевна отлично обходилась без подруг и, когда был ‘ережа, могла
месЯцами не видеть ни ”аинку, никого. …й нужен был он один. Ќу, и с
‹уизой, с Њарой виделась по необходимости, потому что мужики очень любили
"обща": "„авайте обща!", "—то-то мы давно не обща!"
’еперь их объединЯли одни интересы: институт и все, что там творилось.
ѓена Љлимук шутил, подмигивал.
- „авайте сколотим свою группку, свою кликочку, свою маленькую, уютную
бандочку!
Ђ ”едЯ не болтал, он делал. Ћн помогал по-настоЯщему: втащил ‘ережу в
институт, всЯчески продвигал, добилсЯ повышениЯ оклада, переубедил
пучеглазого €вана …вдокимовича „емченко, директора, насчет перемены темы
диссертации и умаслил ‘ережиного руководителЯ, профессора ‚Яткина, который
был вовсе не рад этой перемене. ‚се было нелегко. Ќо ”едЯ сделал. …сли бы
”едЯ был жив и оставалсЯ ученым секретарем, он, конечно, никогда бы не
допустил всей этой пакости, что повалилась на ‘ережу год назад по вине
старого друга Љлимука и его "маленькой бандочки".
ѓена впрыгнул в кресло ученого секретарЯ так быстро и с такой
готовностью, что можно было подумать, будто он, подобно булгаковскому
‚оланду, подстроил катастрофу нарочно.
‘ его приходом на должность что-то неуловимо нарушилось. Ћна долго не
замечала. Љогда ѓена звонил, он был так же бодро-шутливо приветлив с нею,
как раньше, иногда и Њара звонила, делилась с Ћльгой ‚асильевной новостЯми
по части трикотажа и косметики - она работала в золотом месте, на
Џетровке, рЯдом с Џассажем, - но прошло несколько месЯцев, прежде чем
Ћльга ‚асильевна сообразила, что она совсем не видит ни ѓену, ни Њару,
общение ограничивалось звонками. „авно не раздавалсЯ радостный ѓенкин
клич: "Ѓудем обща!" ‘ообразивши, она отнесла этот факт на счет ”единой
смерти. ‚се-таки чаще собирались у ”еди. Љроме них троих там бывали еще
”едины друзьЯ - физик ™упаков с женой-болгаркой по имени Љрасина и чета
врачей ‹ужских, она рентгенолог, он психиатр, из-за ‹ужских Ћльга
‚асильевна, собственно, и ходила к ”еде и ‹уизе, потому что медицина очень
интересовала ее и она любила разговаривать с врачами.
Ќо ‹уиза после смерти ”еди не собирала друзей, были у нее лишь однажды
на поминках и потом еще раз в шестилетие ”единой гибели. ѓена Љлимук и
раньше-то не особенно звал к себе, вечно он что-то перестраивал,
ремонтировал или же менЯл квартиры, неуклонно расширЯЯ площадь и переезжаЯ
во все более фешенебельные районы. ’еперь, кажетсЯ, обосновалсЯ на новом
Ђрбате, в небоскребе, где магазин "ЊелодиЯ".
‘ережа как-то сказал, посмеиваЯсь:
- Ђ наш ѓена действительно стал важной птицей. „аже бросаетсЯ в глаза.
Љогда ”едЯ был на этом месте, Я почему-то не замечал...
Ћна спросила: что именно важное и птичье проЯвилось в ѓене? ‘ережа
похмыкивал, отмалчивалсЯ. Ћна знала, что рано или поздно не выдержит и
расскажет. ’ак и вышло: через несколько дней "раскололсЯ". ‚ профкоме
возникли туристские путевки во ”ранцию, одиннадцать дней, шесть дней
Џариж, пЯть - Њарсель, Ќицца и прочее, мечта жизни стоимостью в
кругленькую сумму. ’ак как путевок было всего четыре, в профкоме решили не
рекламировать, а распределить, что называетсЯ, втихарЯ. ‘ережа узнал
случайно, и вовсе не от друга ѓены, а от секретарши €вана …вдокимовича,
котораЯ к ‘ереже благоволила. †елающих поехать было много. ‘начала профком
нацелилсЯ кинуть жребий, но затем тот же Љлимук проЯвил осмотрительность,
сказав, что жребий внесет ажиотаж и опасную бесконтрольность, выдав
путевки тем, кому вовсе _не нужно_ ехать во ”ранцию, и обойдЯ тех, кому
это настоЯтельно _нужно_. ‘обственно, тут была разумнаЯ логика, как во
всем, что отстаивал Љлимук. Ќо вот загвоздка: кто будет решать, кому нужно
и кому не нужно? ‘ережа как-то прЯмо сказал Љлимуку, что Џариж ему
необходим не длЯ прогулок и развлечений - тут была каплЯ лицемериЯ,
конечно, - а длЯ того, чтобы порыскать там за материалами, нужными длЯ
работы. ‚сЯкий знает - и Љлимук знал прекрасно, - что, изучаЯ русскую
охранку, историк непременно сталкиваетсЯ с ”ранцией, с эмиграцией,
русскими агентами. Њожно было все это внЯтно объЯснить, потому что ‘ережа
был прав, имел полнейшее законное основание претендовать на поездку, но
Љлимук как-то крЯхтел, переспрашивал, уточнЯл - хотЯ чего было крЯхтеть,
когда дело абсолютно правое? - и ‘ережа, потерЯв терпение, сказал ему
что-то грубое, по-свойски. —то-то вроде: "Ѓрось занудствовать!" или "Ѓрось
пыжитьсЯ, ѓенка!"
Љлимук пожал плечами и холодновато ответил:
- ’ы изложи свои доводы, треугольник будет решать. Џойми, вопрос этот
не такой простой, как кажетсЯ.
‘лово "пойми" было единственным прежним и человеческим во всем
разговоре.
‘ережа был подавлен, рассказываЯ про Љлимука.
Ћна решила, что ‘ережа, может быть, преувеличил, уЯзвлен мелочами, и в
особенности главной мелочью: тем, что Љлимук разговаривал с ним как
начальство. Ђ что делать? ‘ этим надо смирЯтьсЯ. Ћн начальство, ты
подчиненный. ‘ этим надо жить. ‚тайне от него, когда он ушел куда-то из
дому, она позвонила Њаре просто как приЯтельница. Џочему не звоните, куда
пропали, что у вас слышно и так далее. Ћна понЯла, что надо действовать.
‘ережа был удручен, хотЯ ничего еще не случилось, а что же будет, когда на
самом деле откажут? …й хотелось, чтоб он поехал. "“бег" в Џариж мог бы
дать ему силы и стать поворотом. Љогда на человека обрушиваютсЯ одна за
другой неудачи, даже не обрушиваютсЯ, а просто мЯгко и привычно садЯтсЯ на
него, как птицы садЯтсЯ на дерево, человек начинает цепенеть душой,
становитсЯ бесчувственным и сам постепенно превращаетсЯ в дерево. “йма
денег нужна, денег не было. ђешили так: половину он достанет сам, продаст
знакомому книжнику восьмитомник ‘тефана –вейга, издательство "‚ремЯ",
великолепный экземплЯр в любительских переплетах с красной кожей на
корешке, когда-то заплатил за него полторы тысЯчи старых рублей, а другую
половину достанет она, попросит у матери.
€ вот позвонила Њаре и фальшиво-веселым, приЯтельским тоном болтала с
нею, еще не знаЯ, что из этой болтовни выйдет. •отелось прощупать, но
ничего не прощупывалось, Њара разговаривала таким же манерным и Якобы
приветливым голосом, как обычно, сообщала глупости, хохотала некстати,
была, в сущности, невыносима, но все это было не ново, и Ћльга ‚асильевна
слегка успокоилась и решила, что ничего не изменилось и он напрасно впал в
панику. Ћднако Њара была слишком тЯжеловесной и не тонкой организацией,
чтобы реагировать чутко, следовало поговорить с Љлимуком, и Ћльга
‚асильевна вовсе неожиданно длЯ себЯ стала зазывать Њару и ѓену в гости.
Ќа дачу, в ‚асильково. Ѓыло лето в начале, прекраснаЯ пора, покупатьсЯ,
позагорать, пошататьсЯ в лесу... Ђ? Џочему бы не собратьсЯ без долгих
размышлений - хоть в субботу, хоть в пЯтницу, когда угодно. Њара сказала,
что она лично согласна, но не знает, как ѓена. Ћн ужасно много работает,
они никуда не ходЯт, совсем одичали. ѓена был в другой комнате, просил
передать привет и сказать, что как-нибудь приедут непременно.
‘ережа ворчал:
- ЏолучаетсЯ нелепо: Я вижу его чуть ли не каждый день и не зову, а ты
не видишь никогда - и зовешь...
Ќо, в общем, кажетсЯ, был доволен. Ќет ничего болезненней треснувшей
дружбы. Љаждый вечер она спрашивала:
- ’ы видел Љлимука? Ћни собираютсЯ к нам?
- ‚идел, но не спросил... ЌавЯзыватьсЯ не хочу...
’о, что было раньше естественно и легко, превратилось в проблему. “
него Язык не поворачивалсЯ задать простой вопрос: "ѓена, когда вы к нам
приедете?" Ќо однажды вернулсЯ из института возбужденный и сообщил, что
Љлимук сам зашел к нему в комнату и сказал, что если приглашение в
‚асильково остаетсЯ в силе, то в субботу они заедут ненадолго.
- Ќенадолго? - спросила Ћльга ‚асильевна.
- Ќу, не знаю. Ћн так сказал.
‚ пЯтницу купили продуктов, две бутылки водки, две сухого, несколько
бутылок пива и на такси поехали в ‚асильково. ‚сю неделю там жили €ринка и
свекровь одни, с тетей Џашей. Џриезжать на дачу в будни было тЯжело:
далеко от станции, рано вставать, электричкою почти час. € все же, когда
выбиралась порой после работы, выходила на платформу, как бы ни была
замучена долгим путем, толкотнею в очередЯх, по магазинам, какой бы
лошадиный воз свертков, кульков, батонов, банок и книг, набитых в сетки и
сумки, ни тащила, - сразу орошал ее прохладный лесной воздух, она вздыхала
глубоко-глубоко, как ни разу за целый день не могла вздохнуть в городе, и
с наслаждением ощущала, как медленно выходит из нее усталость и все ее
существо полнитсЯ новой силой. Ѓыло так здорово! Ћткуда она бралась, эта
сила, после изнурительного днЯ, дробившего без пощады, без роздыху? Ћт
неба, леса? Ћттого, что он шел рЯдом и мурлыкал что-то задумчиво, таща
сумки, или рассказывал, покуриваЯ, о деревенских новостЯх? ’етЯ Џаша
принесла сметаны из сельпо, ђыжик опЯть гонЯл курей у соседей...
“ него были присутственные дни в институте, остальные дни - иногда
три-четыре крЯду - он мог сидеть на даче. ‚стречал ее на платформе,
забирал сумки, и они шли сначала в толпе дачников по дороге, вдоль зеленой
ограды, потом сворачивали к дубовому леску, дачники рассеивались, и когда,
миновав лесок, выходили к полю, на васильковский большак, они обыкновенно
оказывались одни. „ачники селились в домах вблизи станции, а те люди, что
жили в ‚асилькове, не приезжали поздно из Њосквы. Џоле было огромное и
выпуклое. „еревнЯ лежала внизу, за увалом, казалась провалившейсЯ,
закатившейсЯ как бы за край полЯ, кое-где торчали из провала крыши изб с
высоко вскинутыми телевизионными антеннами, туманными грудами серебрились
ивы вдоль невидимой речки, мальчик в красной рубахе ехал тропою поперек
полЯ на велосипеде, и где-то стрекотал в тишине трактор. Ќебо было светлое
и такое, что хотелось смотреть вверх. Ђ в городе неба не замечали и
никогда не хотелось смотреть вверх.
„о деревни было версты три, и еще в городе мечталось: лишь бы
доплестись, дотащить, поесть наскоро, напитьсЯ чаю - и на боковую, в
большую тети Џашину комнату с запахом свежего сена и чебреца, растыканных
пучочками по углам длЯ "духа", потому что никаких сил не было. Ђ
получалось каждый раз так: после чаю шли с €ринкою в рощу, в десЯть
укладывали ее и потом еще долго гулЯли вдвоем, - если привЯзывалась
Ђлександра Џрокофьевна, то ходили недалеко и возвращались скоро, но
свекровь осмеливалась на этакое не часто, все же соображала, что мужу и
жене надо побыть вдвоем, - а то и купались в омуте, сидели на берегу,
болтали с соседЯми, и все откуда-то брались силы и не хотелось спать.
Ќо были, конечно, и дожди, холода, дорога через поле превращалась в
непролазную топь, и наступала великаЯ деревенскаЯ скука. Ђлександра
Џрокофьевна писала кому-то бесконечные письма, €ринка ныла и жаловалась то
на ухо, то на животик, и ‘ережа бегал под дождем за медсестрой Ђгнией...
Љлимук приехал на своей старой "Џобеде" и привез гостЯ, замдиректора
института Љисловского. ќтого Љисловского никто не ждал. Ћльга ‚асильевна
заметила, как ‘ережа, увидев выходЯщего из машины Љисловского, съежилсЯ на
секунду и сделал губами хорошо ей знакомую гримасу, означавшую: "‚от те
на!" ‘ Љлимуком была Њара в сногсшибательном темно-зеленом брючном костюме
- тогда они только входили в моду, привозили их из-за границы, - в белых
босоножках, с белой сумочкой, с белыми клипсами, ослепительнаЯ модница,
превратившаЯсЯ с помощью хны в Ярко-рыжую. ‚се в Њаре с головы до ног было
ново и неузнаваемо и поразило Ћльгу ‚асильевну. ЏриЯтного мало: сидишь
дома в фартуке, в затрапезном - и вдруг ЯвлЯетсЯ твоЯ, скажем, добраЯ
знакомаЯ в этаких перьЯх... Ќо дело было не в Њаре. Ќичто ее не спасало.
ѓлупость из нее так и сочилась. …сли бы она, беднаЯ, сидела молча,
задумчиво улыбалась, держа в тонких пальцах сигарету, она была бы
неотразима, но ей хотелось непременно высказыватьсЯ. Ћна даже пыталась
спорить с Ћльгой ‚асильевной по проблемам биологии. Ќет, Њара не могла
испортить Ћльге ‚асильевне настроение.
€спортила другаЯ. ’а, что приехала с Љисловским. €мЯ ее теперь
забылось. ќта молодаЯ особа, какаЯ-то развинченнаЯ, цыганистаЯ смуглЯнка,
худаЯ и ломанаЯ, сразу не понравилась Ћльге ‚асильевне. Ћна была всЯ в
бренчащем серебре, в браслетах, бусах, дорогих и красивых. Ќо нелепо было
надевать эту сбрую длЯ поездки в деревню и говорило, конечно, о дурном
вкусе.
Ћльга ‚асильевна сразу же, улучив минуту, спросила у Њары тихонько: чем
занимаетсЯ _жена_ Љисловского? Ќа что Њара, как и предполагала Ћльга
‚асильевна, сказала, что она такаЯ же его жена, как "Я твоЯ бабушка".
‘ловом, очереднаЯ климуковскаЯ наглость. Ћднажды он привел каких-то
сомнительного качества девиц будто бы с телевидениЯ, причем без звонка,
без спроса, на городскую квартиру, и ‘ережа, слегка спЯтивший на долге
товарищества, уже готовилсЯ поить их остатками французского коньЯка и
угощать печеньем, но Ћльга ‚асильевна, вернувшись с работы и быстро
разобравшись в ситуации, твердой рукою все это пресекла и незваных
спровадила. Љлимук был тогда очень зол. Ќо теперь чувствовал себЯ
хозЯином: ведь его так зазывали! € кроме того, теперь он ЯвилсЯ с Њарой.
- Њы на одну минуту... Њы по дороге на водохранилище... Џросто секунду
передохнем... - говорили они, как бы просЯ извинениЯ за свой налет, за
чужих людей, которых привезли, и одновременно выказываЯ легкое
пренебрежение, ибо визит, стало быть, случаен, мимоездом, и не следует
принимать его всерьез.
Ћльга ‚асильевна сбивалась с ног, €ринка помогала, тетЯ Џаша
содействовала, таскала из погреба то капусту, то огурцы, то грибков
соленых, гонЯла сына Љольку в сельпо за хлебом - тот мчалсЯ на мотоцикле,
радостно всполошенный от предвкушениЯ выпивки, - и только Ђлександра
Џрокофьевна не подходила к плите, не притрагивалась к посуде и занималась
на терраске, разгороженной куском холстины надвое, своей писаниной. Ћна
отвечала на письма читателей длЯ какой-то газеты, где вела в общественном
порЯдке рубрику "Ќаша юрконсультациЯ". ‚едь когда-то работала в судах,
была адвокатом. Ћльге ‚асильевне не верилось, что она могла быть хорошим и
справедливым адвокатом. Ќет, не верилось нипочем, но с ‘ережей она об этом
не говорила.
Ћбедали в садике за домом. „ень был жаркий, под ЯблонЯми душил зной.
Ѓольше всего пили ледЯную колодезную воду, Љолька носил ведрами, бегал к
колодцу - а вода в ‚асилькове была в самом деле удивительнаЯ! Ќигде слаще
и холодней Ћльга ‚асильевна не пивала... ‚ …реване хуже, там они хвалЯтсЯ,
что у них какаЯ-то особенно замечательнаЯ... Ђх, что вспоминать! ’омило
что-то, раздражала та девица, что приехала с Љисловским, задевали ее
поглЯдываньЯ на ‘ергеЯ, и кокетливые переспросы, и то, что он глупо
хмурилсЯ и отвечал неловко, и болтовнЯ Њары, и беспокоило то, что не
хватит еды, вина и ‘ережа не успеет поговорить с Љлимуком насчет ”ранции,
и как себЯ вести с этим Љисловским, прилизанным, каучуковым, похожим на
циркового артиста, - а все-таки было такое истинное, летнее, молодое,
неповторимое - ну, ну, что же? - счастье, наверно... ’огда оно и было, на
деревенском дворике, где пахло землей, навозцем, сладким духом июньской
пылающей зелени, где за спиной что-то хрюкало, а впереди что-то ломилось с
мыком и топом узкой улочкой - Њатильда, умница, сама, треща воротами,
заваливалась в свой загон, а пьЯненькаЯ тетЯ Џаша махала задорно
коричневым кулачком: "Ђ ну ее к богу в рай, шалопутку!" - потому что их
"секунда" давно отлетела, и день отлетел, и настал вечер, а они все
сидели, пили, бубнили, болтали, давно уж опорожнились бутылки, и Љолька на
мотоцикле гонЯл к какой-то бабке Љренделихе на другой край деревни за
самогоном.
Ћльга ‚асильевна зашла в горницу и увидела, как Љисловский, обхватив
свою спутницу за талию, норовил опрокинуть ее на высокую хозЯйскую
кровать. ‘путница, бренча серебром, сопротивлЯлась.
Ћльга ‚асильевна вернулась во двор и, подойдЯ к ‘ереже, который
беседовал с Љлимуком о чем-то совершенно пустом и несущественном, сказала
ему на ухо, что видела сейчас в горнице нечто маловысокохудожественное.
- Ђ если это любовь? - спросил он, глЯдЯ осоловелым взором. Ћн не был
так пьЯн, как прикидывалсЯ. ‚ его взглЯде была покорность судьбе.
- Ќу, длЯ такой любви есть определенные заведениЯ, - сказала она, - а
не изба тети Џаши.
’етЯ Џаша, не понЯв, о чем речь, но уловив свое имЯ, воинственно
ерепенилась:
- —его тетЯ Џаша? ’ы тетю Џашу не трог! ’етЯ Џаша - Я те дам! џ вас,
ребЯты, всех тут раскурочу... - € трЯсла пальцем. - ‚се ваши тайности
разберу... Љоль, ты там этого, скажи...
Љолька был бригадмилом, чем немало чванилсЯ, всем об этом сообщал под
секретом. ‚ообще-то он работал плотником в совхозе. Ѓыл невысок, худощав,
с чахловатой бледностью на мЯгком, девическом лице, волосы носил длинные,
как семинаристы в ‡агорске, играл посредственно на гитаре, и, помнитсЯ,
девушки его осаждали вечерами. ’етЯ Џаша огорчалась, что вот, черт такой,
не женитсЯ и "только силу свою переводит". Ђ в армию Љольку не брали по
здоровью, из-за слабого сердца, пить ему было запрещено - не больше стопки
в день, как он рассказывал со слов врача, сокрушаЯсь и в то же времЯ не
без некоторой гордости, как о необычной особенности своего организма, - но
запрет, разумеетсЯ, нарушалсЯ, и чуть ли не ежедневно.
Ђлександра Џрокофьевна очень следила за здоровьем Љольки, всегда его
корила, когда видела пьЯным, и, надо сказать, ее одну он выслушивал.
‘транное свойство у старухи! Ѓлизкие люди ее в грош не ставЯт, - да и не
за что ставить, близким людЯм ее качества хорошо ведомы, - а вот
посторонние уважают и даже побаиваютсЯ. Џо-видимому, там есть неодолимаЯ
потребность властвовать, чему люди простые, невысокого интеллекта, сразу
подчинЯютсЯ, а люди мыслЯщие органически этому противЯтсЯ.
€ в тот вечер, когда после затЯнувшегосЯ обеда в сумерках пошли гулЯть
в рощу - Љисловского едва выманили из горницы, - Ђлександра Џрокофьевна
завела придирчивый, похожий на судебное разбирательство разговор с
Љлимуком, с которым вообще была крайне непочтительна. Ћна его помнила
совсем юным, по студенческим временам, когда он приходил, драный, тощий и
голодный, из общежитиЯ ("‚сегда был голоден, когда бы ни пришел, и всегда
мог съесть столько, сколько было, и еще сверх того, пЯть котлет, восемь
котлет, двенадцать котлет, что-то фантастическое") и ‘ережа оставлЯл его
ночевать, они играли в шахматы до полуночи, дымили папиросами, вместе
готовились к экзаменам, ссорились, мирились, она называла его ѓешей,
считала добрым малым, но несколько лопухом, ‘ережа натаскивал его по
диамату и Языку, и вот он так выдвинулсЯ, стал ‘ережиным начальником. Ћна
замечала, как отношениЯ сына с ѓеннадием переменились незаметно ни длЯ
кого, и длЯ Ћльги ‚асильевны тоже, но она-то застала все это вначале,
когда мальчики в ковбойках пили чай на кухне, намазываЯ огромные куски
хлеба Яблочным джемом, и был еще третий мальчик в ковбойке, говоривший
баском, раньше всех обзаведшийсЯ женой и сыном, несчастный ”едЯ, которого
она любила. Ђ теперь, замечала она, сын держитсЯ с этим дубоватым ѓешей
как-то скованно и даже немного стеснительно, как положено держатьсЯ
подчиненному в присутствии начальника, и это было несносно, за ‘ережу
обидно. …сли Љлимук важничает, превратилсЯ в надутого совбюрократа из тех,
над которыми смеЯлись еще в двадцатые годы, то ‘ереже ни в коем случае
нельзЯ поддерживать этот стиль, надо сшибать с него спесь, учить его
уму-разуму, этакого дурачка долговЯзого! € Ђлександра Џрокофьевна
подчеркнуто говорила Љлимуку "ты", называла его ѓешей, как в старину,
всЯчески сшибала с него спесь.
- —то-то Я позабыла, памЯть стала изменЯть, - говорила она. - Љстати,
странно, памЯтью Я всегда гордилась, с гимназических лет... ‚ каком году,
ѓеша, приезжал твой брат из Љременчуга? Ћн у нас жил, Я ему адвоката
нашла... Љакое-то дело, свЯзанное с хищением...
- Ђлександра Џрокофьевна, что за охота вспоминать допотопные истории? -
вступила Ћльга ‚асильевна, догадавшись, что Љлимук надулсЯ и раздражен,
что, конечно, не поможет предстоЯщему разговору.
- Ќет, Я хорошо помню, что звонила …лизавете Њарковне в городскую
коллегию, а если …лизавете Њарковне - это значит дело хозЯйственное, она
такие дела любит, не то что любит, а разбираетсЯ в них, знает
бухгалтерию... ‚едь там что важно? ‘умма хищениЯ. Ќадо каждую копейку
отбивать...
‘ила старухи была такова, что пьЯный люд как-то притих и несколько
протрезвел, прислушиваЯсь к рассказу, который она завела на правах
старшинства. Ќапрасно жаловалась на памЯть, все помнила отлично. Љлимук
мрачнел, напрЯгалсЯ, вдруг стал хохотать:
- ‘лушайте, это же театр абсурда! Љакой-то гиньоль! Ѓог мой, зачем все
это помнить - мне, вам, кому бы то ни было?.. …сть такое понЯтие:
историческаЯ целесообразность... ‚ы знаете, кто сейчас мой брат?
•охоча и хвастаЯсь, рассказывал что-то о своем брате. ‚се стали
почему-то смеЯтьсЯ. € так, беспричинно смеЯсь, подошли к излучине реки,
где был песчаный бережок, место купаньЯ. „нем тут бултыхалась детвора,
загорали дачники, деревенские мальчишки прыгали солдатиком с железной
стойки, а теперь было пустынно, белели в сумерках газеты на сером песке.
‚ода была холоднаЯ и пахла тиной. Њужчины купались, женщины сидели на
травЯном склоне и разговаривали, но длЯ Ђлександры Џрокофьевны такое
занЯтие - сидеть на траве и разговаривать - было чересчур женским и
мещанистым, и она сообщила, что тоже будет купатьсЯ, в стороне от мужчин и
вдали от женщин, и просила за ольху не заходить. Њинут через двадцать
из-за ольхи раздалсЯ зов о помощи: Ђлександра Џрокофьевна не могла
выбратьсЯ из воды на глинистый скат и просила, чтоб ‘ережа подал руку.
Њара, при всей ее недалекости, кое-что понЯла и шепнула Ћльге
‚асильевне:
- џ тебе сочувствую!
’от вечер запомнилсЯ другим. ‘ережа прицепилсЯ к климуковским словам
насчет исторической целесообразности. ’ут было что-то больное. ‘начала они
мирно перебранивались в воде, дурачились и брызгали друг в друга, как
мальчишки, потом спор стал тЯжелеть, и на обратном пути в деревню спорили
вовсю, хмель после холодной воды исчез, они начали говорить резкости, в
спор впуталсЯ Љисловский. ќто было свЯзано с работой ‘ережи, с какими-то
другими работами, вообще со взглЯдом на историю.
Њожет, с того пьЯного вечера в ‚асилькове, - на самом деле, наверное,
раньше, но в сознании Ћльги ‚асильевны тот вечер отпечаталсЯ началом -
затеЯлась долгаЯ распрЯ между ‘ережей, Љлимуком и всеми остальными,
котораЯ так мучила его и кончилась печально. Љогда пришли в тети Џашину
избу, сели на терраске пить чай, ‘ережа и Љлимук уже кричали друг на друга
в озлоблении. Ћна не думала, что Љлимук может быть таким злым.
Џро ‘ережу-то знала: когда влезал в спор, его охватывала неистовость,
он забывал о правилах приличиЯ, о великодушии. …му нужно было одно -
доказать.
- ‚от у тети Џаши в горнице старинные часы в деревЯнном футлЯре! Ћткуда
они у вас, тетЯ Џаша? - кричал Љлимук, выбрасываЯ правую руку, как на
трибуне.
- Ђ Я знай! Ћтец откель приволок, наменЯл, говорит, в голодные года...
- ЌаменЯл, приволок - все едино. € все не важно, а важно лишь то, что
времЯ показывают верно и каждые полчаса играют трауса. Џравильно Я
говорю, тетЯ Џаша?
’етЯ Џаша чопорно поджимала губы:
- Њне ни к чему, милый человек, только Я вам не дозволЯла менЯ тетей
Џашей звать...
- Џравильно, руби менЯ сплеча! ‚се не важно и не имеет значениЯ, кроме
исторической целесообразности, - запомни это, тетЯ Џаша, и плесни,
пожалуйста, еще чайку. ЊоЯ мать, кстати, такаЯ же тетЯ Џаша, вроде вас,
только зовут ее тетЯ Џавлина и живет она в Ѓелгородской области,
ебекинском районе...
- €сторическаЯ целесообразность, о которой ты толкуешь, - говорил
‘ережа, - это нечто расплывчатое и коварное, наподобие болота...
- ќто единственно прочнаЯ нить, за которую стоит держатьсЯ!
- €нтересно, кто будет определЯть, что целесообразно и что нет? “ченый
совет большинством голосов?
Ћн настолько зарвалсЯ, что забыл о том, что Љисловский как раз
председатель ученого совета. Ћльга ‚асильевна надеЯлась, что люди, пившие
целый день и моловшие ерунду, позабудут, кто, что и зачем говорил всерьез,
но, как оказалось, те запомнили ‘ережины выкрики хорошо. ‹юди обижаютсЯ не
на смысл, а на интонацию, потому что интонациЯ обнаруживает другой смысл,
скрытый и главный.
Љогда ‘ережа браво шутил: "“ченый совет, что ли, большинством голосов?"
- и презрительно усмехалсЯ, эта усмешка оскорблЯла сильней, чем слова. €
уж Љисловский врЯд ли ее забудет. ‘ережа был болтлив, неосторожен и сеЯл
себе врагов. ‘кольких он наплодил - шуточками, спорами, ЯдовитостЯми,
неумением вовремЯ сдержатьсЯ и сообразить. —его стоит кличка, которую он
налепил Љлимуку в ту пору, когда они еще не стали окончательно врагами, но
к этому шло: ѓеннадиЯ ‚итальевича прозвал ѓенитальич. ‚ институте
подхватили с восторгом. Ђ зачем это нужно - так озлоблЯть? Ѓыло поздно.
Ћни все сидели и сидели. Њужчины спорили, галдели, дымили, допивали
остатки - Љольку опЯть гонЯли к Љренделихе, - женщины клевали носом,
€ринку давно уложили спать, Ћльга ‚асильевна зевала и всем видом
показывала, что смертельно устала, и в открытые окна глЯдел из темной
синевы высокий месЯц.
Ќет, не уезжали! ’оже зевали, потЯгивались и тоже всем видом выражали
смертельную усталость и желание где-нибудь прикорнуть до утра. Џотом был
разговор между ‘ережей и Љлимуком - мужчины ходили в домик на другой конец
двора и когда вернулись, гости сразу стали прощатьсЯ. Ћльга ‚асильевна
понЯла, что между мужчинами что-то произошло: после нового вечернего хмелЯ
оба как-то угрюмо протрезвели. Љисловского втащили в машину в
летаргическом состоЯнии. Њара села за руль, она нарочно не пила, чтобы
дать возможность гульнуть мужчинам. ‘транно: глупенькаЯ Њара показалась
Ћльге ‚асильевне единственным нормальным человеком среди этой четверки.
—мокнув Ћльгу ‚асильевну в щеку, она шептала, довольнаЯ:
- Џравильно, что он их не оставил! Ќу их... Џодумаешь, персоны граты!
Љолька свистел в бригадмильский свисток и, размахиваЯ руками перед
фарами машины, орал:
- ќт-та почему такое - выпимшие за рулем? Љто разрешил? Ђ ну, вылазть,
машина не пойдет!
‘ережа рассказал, что Љлимук просил оставить на ночь Љисловского со
спутницей. ‘обственно, ради этого они и приехали. Ћн разозлилсЯ и отказал.
Љлимук уговаривал, убеждал всЯчески:
- ’ы менЯ приглашал с ночевкой, Я имею право на два койко-места на
твоей даче, ну, так Я уступаю эти места своим друзьЯм... - Џотом стал
угрожать: - ‘тарик, ты поступаешь опрометчиво. ЏенЯй на себЯ... - €,
наконец, едва не со слезами в голосе умолЯл: - ‘тарик, сделай это ради
менЯ! џ твердо обещал! ‘ твоих слов! Љак Я буду выглЯдеть после такого
обмана?
‘ережа сказал, что почувствовал внезапное и непреодолимое отвращение.
- џ вдруг догадалсЯ, что передо мною торгаш. Ќаша дачка была товаром в
каких-то его операциЯх. …му он обещал это, а тот обещал ему что-то другое,
и вот всЯ сделка рушилась... Љакую он мне закатил истерику! Љак шипел, как
клокотал в Ярости! "’ы негодный товарищ, на тебЯ нельзЯ положитьсЯ. ’ы
ненавидишь людей". € этот неподдельный гнев не оттого, что он сочувствовал
приЯтелю, а оттого, что у самого что-то отнимали. џ его ограбил,
понимаешь?
Ђ почему нельзЯ было оставить парочку ночевать? –ыганистаЯ девушка
была, конечно, мерзка, но если Љисловский столь важнаЯ фигура и Љлимук
просил... “ложить их в комнате, самим на терраске... Ќо у ‘ережи было
несуразное, _вкусовое_ отношение ко всему, даже к серьезным делам и к
собственной судьбе. Ћн делал то, что ему нравилось, и не делал того, что
не нравилось. Љстати, тут крылись причины его вечных недоразумений.
- ‚друг чувствую, что Я тоже торгаш и принимаю участие в какой-то
длинной и скучной сделке. ‘тало тошно, и Я отказал. ‘ославшись на тебЯ.
„ескать, ты у менЯ строгих правил... „а ну его к бесу!
Ѓоже мой, теперь очевидно, какаЯ это была цепь глупостей и жалких
изобретений! Ќе надо было зазывать их на дачу. Ќе надо было, коль уж
зазвали, фордыбачить и обижать. € не надо было так уж рватьсЯ в прекрасную
”ранцию...
ђазумеетсЯ, в ‚асилькове ‘ережа не сказал ему ни слова, и правильно
поступил, но - зачем тогда это судорожное гостеприимство? Џрошло два днЯ.
Ћн поехал в институт. ‚ернувшись вечером домой, на аболовку, в радостном
возбуждении рассказал: ѓенка был очень приветлив, дружелюбен,
расспрашивал, как самочувствие Ћльги ‚асильевны, свекрови, €ринки, тети
Џаши и бригадмила Љоли и не набедокурили ли гости в пьЯном угаре. ‘ережа
отвечал, что все было высокохудожественно, претензий у хозЯйки нет. € в
том же полушутливом тоне:
- Ђ ќдуард Ќиколаевич не говорил каких-нибудь слов? ‚ свЯзи с нехваткою
мест в гостинице?
Ќет, никаких слов, потому что говорить было нечем: до самой Њосквы Язык
у ќдуарда Ќиколаевича не шевелилсЯ. Ђ лишь только въехали в Њоскву, он
произнес хриплым голосом первое слово. ќто был почему-то вопрос:
"Џринесли?" ’ак никто и не понЯл, что это значило.
ЏостоЯли, похохотали в коридоре и разошлись. Ђ что насчет ”ранции? Џока
ничего. ЏолнаЯ неЯсность. ‚ообще-то Љлимук поговорит с кем нужно, он
обещал.
- ‘таруха, не суетись! ѓенка сделает, это не проблема...
‚ ту минуту он, кажетсЯ, искренне в это верил.
Џроблема была - добыть деньги. ‘начала Ћльга ‚асильевна втайне
поговорила с матерью, котораЯ часто выручала ее, даваЯ небольшие суммы
взаймы и просто так, без отдачи, но тут мать заколебалась: сумма ошеломила
ее. ’аких денег у матери не было, ѓеоргий Њаксимович давал ей на расходы
помесЯчно.
- Ќеужели этот воЯж так уж необходим? - Њать слабо пыталась
сопротивлЯтьсЯ. - ‚ вашем доме столько дыр. ’ебе нужна шуба, €ринка из
всего выросла... € потом: если бы уж вдвоем!
Ћльга ‚асильевна объЯснила, что вдвоем совсем невозможно, да и никто не
предлагает вдвоем, а ему такаЯ поездка была бы полезна во всех смыслах.
Њать не вполне понимала, о каких смыслах речь, растолковать было трудно,
речь шла о понЯтиЯх таинственных, - например, о присутствии духа, о
самоутверждении, - но она поверила Ћльге ‚асильевне. Њать всегда верила ей
в конце концов. Ћбещала поговорить с ѓеоргием Њаксимовичем. Ќа другой день
позвонила и сказала, что ѓеоргий Њаксимович просил ‘ережу зайти.
Ѓыли уверены, что "зайти" значило просто зайти, чтобы взЯть деньги. ‚
субботу поехали втроем. Њать и ѓеоргий Њаксимович уже три года жили на
новой квартире, недалеко от прежнего дома на ‘ущевской, где осталась
мастерскаЯ. „ела у ѓеоргиЯ Њаксимовича шли теперь очень хорошо, он занимал
какие-то выборные должности, чем-то распорЯжалсЯ, где-то преподавал и
работал слегка. Њного работать запрещали врачи. Ќо он все равно любил
уходить с утра в мастерскую, и если не писал и не рисовал, то потихоньку
возилсЯ с картинами, маленьким молоточком вбивал в багеты гвоздики,
укреплЯЯ картон, перебирал листы, кое-что поправлЯл, не напрЯгаЯ зрениЯ,
или же приглашал какого-нибудь приЯтелЯ со второго или первого этажа, и
они согревали чай на плитке, обсуждали дела, вспоминали прошлое и
одновременно рассматривали репродукции, богатейшую коллекцию ѓеоргиЯ
Њаксимовича, разложенную по громадным папкам.
‘ережа относилсЯ к ѓеоргию Њаксимовичу неплохо, считал его порЯдочным
человеком и даже испытывал к нему нечто вроде благодарности: не за то, что
тот творил на полотне и бумаге, а за то, как вел себЯ в качестве отчима
Ћльги ‚асильевны. Ќо однажды он сказал Ћльге ‚асильевне:
- …сть такие детские картинки: смотреть на них сквозь розовую пленку -
видишь одно, сквозь голубую - совсем другое. ‚от твой отчим, прости менЯ,
напоминает такую картинку. ’о вижу его художником, настоЯщим, жертвующим
ради искусства всем, а то дельцом, гребущим заказы...
Ћльге ‚асильевне не понравилось, ей показалось, тут унижение матери.
Ћна не могла бы полюбить дельца. ‚ том-то и дело: она полюбила
несчастного, неустроенного, голодного и нищего, но чистого человека... Ђ
кто процветал в эвакуации? …сли б он был дельцом, он бы процветал. Ћн не
умел зарабатывать на хлеб. Ќе умел ничего, кроме мазюканьЯ кисточкой по
бумаге. …динственную пару ботинок, высоких, черных, с тупыми,
расплющенными носами, - они хорошо ей запомнились, - он утром обвЯзывал
шнурком, потому что отлетала подошва. ќто потом, спустЯ годы, десЯтилетиЯ,
дела его изменились и он стал легко зарабатывать деньги.
Њать как-то шепнула ей, что денег у ѓеоргиЯ Њаксимовича на книжке
довольно много. Љонечно, это было хорошо. Ћльга ‚асильевна могла быть
спокойна за мать, да и ей самой в худую минуту было куда ткнутьсЯ...
Ќо ‘ереже не хотелось в ту субботу идти к тестю. Ћн как будто чуЯл
неприЯтное.
- Џойди одна. џ тебЯ прошу...
- Ќет, ‘ережа, неудобно. „еньги просишь ты длЯ своей поездки. …сли ты
не пойдешь, это будет воспринЯто как барство. ’ы и так ходишь к ним редко.
- ‘кажи, что Я заболел. џ действительно плоховато себЯ чувствую.
- Ќет, если не пойдешь, Я не пойду тоже. ’огда все отменЯетсЯ.
…го нежелание идти к родственникам показалось ей чрезвычайно обидным.
’е делали благородный жест - у кого бы он занЯл такую сумму? у
дружков-приЯтелей? черта с два! - а от него требовалсЯ минимум вниманиЯ;
посидеть, выпить чайку, поговорить со стариками. Ќу, и, конечно, сказать
"спасибо" или "Я вам благодарен", два слова в знак признательности. Ќеужто
трудно? Ќет, не трудно, даже приЯтно поболтать с ѓеоргием Њаксимовичем,
который столько знает и жил в том же Џариже, на рю де Њуфтар, о чем мы
много наслышаны, но... ќ, да что говорить! …сли непонЯтно сразу, тогда
нечего объЯснЯть. ’ошнотворнаЯ невыносимость - вот что такое просьбы, и
это делает все разговоры, чаепитиЯ и родственные встречи фальшивыми.
- Џоэтому Я тебЯ просил, - видишь, опЯть просьба, опЯть невыносимость!
- если можно, избавь менЯ от этого испытаниЯ. Ђ если нет - пожалуйста,
идем...
Ћна должна была понЯть его, но - не понЯла, потому что мысли ее были
занЯты матерью, которой тоже было непросто и, может быть, невыносимо, но
она пересилила себЯ и _попросила_.
- ЏриходитсЯ иногда делать неприЯтное, - сказала она непреклонно. - ’ы
этого не любишь, Я знаю. ’еперь решай: пойдем или останемсЯ дома?
‚сю дорогу ехали молча. Ћна еще разжигала себЯ: интересно, почему это
он считает себЯ вправе обижатьсЯ? Ќа что, собственно? Ќа то, что едет во
”ранцию, а она остаетсЯ? €ринка тоже молчала. Ћна чутко улавливала трещины
и размолвки, возникавшие между родителЯми, и реагировала по-своему, - нет,
не пыталась рассеивать, веселить или мирить, как, по рассказам, делали
другие дети, а вела себЯ точно так же, как родители: если они угрюмо
молчали, и она тотчас замыкалась, если были сварливы и раздражительны, и
она разговаривала точно так же раздражительно, ворчливо, как маленькаЯ
старушонка.
’ак, в молчании, доехали до ‘ущевской, прошли мимо старого дома,
углубились в переулки, где все теперь было неузнаваемо, сломано,
перестроено. “дивительнаЯ загадка: почему у нее было мрачнейшее
настроение, когда подходили к дому матери? € у него тоже? ‚едь были
молоды, здоровы, занимались делом, он собиралсЯ за границу, она надеЯлась
за это времЯ сделать небольшой ремонт в квартире, а еще рассчитывала на
то, что он привезет какие-нибудь парижские трЯпки, и, порасспросив, даже
наметила, какие именно... € они все трое были вместе, вместе! ќто была _их
жизнь_.
Ќо они мрачно вошли в подъезд, мрачно погрузились в лифт. …динственнаЯ
фраза, которую произнесла Ћльга ‚асильевна, было строгое приказание
дочери:
- Ќе трогай грЯзную стенку!
Љвартира родителей была небольшаЯ, удобнаЯ, прихожаЯ в красивых,
карминного цвета, венгерских обоЯх, в большой комнате обои были под
дерево. ‡десь ѓеоргий Њаксимович со вкусом расставил обломки своей
антикварной мебели, развесил разные полочки, расставил этажерки, и все,
что в старом доме казалось хламом, здесь приобрело особый, дорогой и
старинный вид. Љроме того, на стенах, конечно, было множество картин,
гравюр и рисунков под стеклом, не только ѓеоргиЯ Њаксимовича, но и других
художников, среди этих вещиц были два этюдика ‹евитана и Љоровина, рисунки
еще каких-то знаменитостей и, гордость ѓеоргиЯ Њаксимовича, волнистый
прочерк карандашом ЊодильЯни, изображавший нечто неЯсное и эротическое. Ќа
всех этажерках, полочках и на книжном шкафу стоЯли свечки, свечечки и
толстые, узорчатые, необыкновенных форм и оттенков свечи длЯ запаха,
купленные за границей знакомыми ѓеоргиЯ Њаксимовича - сам он за границу не
ездил, запрещали врачи, - и все это теперь курилось, мерцало, горело и
пахло благовонно и сладко.
- €ллюминациЯ в вашу честь, медам и месье! - ѓеоргий Њаксимович
парадным жестом приглашал в комнату.
”ранцузские слова были сказаны не без смысла, и это ‘ереже, как видно,
не понравилось: она заметила, как его губы слегка надулись в знакомой
гримасе. Ѓлагородный поступок - дача ссуды родственникам жены -
производилсЯ хотЯ и в домашней, но в торжественной обстановке. € сам
ѓеоргий Њаксимович выглЯдел торжественно: в широкой, из черного вельвета,
художнической куртке, недавно пошитой в ателье ЊЋ‘•а, с фиолетовым
фулЯровым платком на шее, в белоснежной рубашке, в брюках модного серого
цвета "гудрон", но, правда, внизу у него были старые шлепанцы со смЯтыми
задниками.
‘начала пили чай, ели торт. €ринка рассказывала о школьных делах -
Ћльга ‚асильевна слушала с большим интересом, потому что дома €ринка
никогда ничего не рассказывала, негодница, а в присутствии бабушки,
дедушки или каких-нибудь не самых близких людей, но и не слишком
посторонних в ней открывалсЯ дар рассказчицы, и она им щеголЯла, - а затем
мать увела Ћльгу ‚асильевну и €ринку к себе в комнату, а мужчины остались
длЯ беседы.
ѓеоргий Њаксимович заговорил о своей жизни в Џариже, на рю де Њуфтар,
которую они, русские парижане, называли "Њуфтаркой", о своих тогдашних
приЯтелЯх, двое были из Ћдессы, один из …лизаветграда и один из ‚итебска,
тот, что потом прославилсЯ на весь мир. Ђ про остальных ѓеоргий Њаксимович
ничего в точности не знал: кажетсЯ, кто-то уехал в Ђмерику, другие умерли
в безвестности, одного убили немцы, когда вошли в Џариж. ‚се это было
чудовищно давно. ќто была юность века, юность эпохи, юность аэропланов,
кинолент, игры в футбол, разложенческой живописи, всего того, от чего
теперь сходит с ума мир, и - совпадение! - это была его собственнаЯ,
ѓеоргиЯ Њаксимовича, юность. Џоэтому он запомнил девушек, их шутки, их
жесты, то, как они сбрасывали платьЯ и закрывали глаза, и что они при этом
говорили, он запомнил голод, он запомнил кафе, он запомнил радостную,
неутомимую работу по ночам неизвестно длЯ кого и зачем, не приносившую
заработка. ‚споминаЯ, ѓеоргий Њаксимович стал волноватьсЯ, и его крупное
мЯгкое лицо с большим носом покраснело, и он вынул из кармана куртки
шелковый фиолетовый платок и вытирал лысую голову и щеки.
‚се это Ћльга ‚асильевна представлЯла себе очень отчетливо, потому что
‘ережа потом подробно и красочно - подражаЯ движениЯм и голосу ѓеоргиЯ
Њаксимовича, совершенно по-актерски, как он умел, - изобразил разговор.
- ‘обственно говорЯ, Я был в Џариже дважды... Џервый раз совсем
мальчишкой, в десЯтых годах, но тогда Я ничего не понимал... ‚торой раз -
в двадцатых, был послан в командировку, тогда Я понимал несколько
больше... Ќу что вам сказать? ‚торой раз мы жили на улице ‚ожирар... ќто
самаЯ длиннаЯ улица Џарижа...
‘ережа думал: вступление затЯнулось. Љогда же он перейдет к делу?
ѓеоргий Њаксимович еще некоторое времЯ что-то говорил с затухающим
энтузиазмом, потеЯ и обмахиваЯсь платком, что-то про свою первую жену, с
которой жил на улице ‚ожирар, она работала машинисткой в нашем посольстве,
а он делал эскизы к большой картине о Џарижской коммуне. Џочему-то эта
картина так и не была закончена.
- Ќу что вам сказать о Џариже? - неожиданно вЯлым голосом промЯмлил
ѓеоргий Њаксимович. - Џариж, конечно, красив... Ќо не более красив, чем
Ћдесса, чем Љиев... € ведь там нет ни —ерного морЯ, ни „непра, а ‘ена,
честно говорЯ, довольно неказистаЯ и грЯзнаЯ река... ‹ето там очень
тЯжелое, попросту нечем дышать...
‘ережа спросил: не намекает ли ѓеоргий Њаксимович на то, что ехать в
Џариж не имеет смысла?
ѓеоргий Њаксимович покачал головой и улыбнулсЯ хитро и значительно. Ћ
нет! ‘овсем нет. Љак старый и много видевший на своем веку господин,
ѓеоргий Њаксимович хотел сказать вот о чем: в прежние времена люди
стремились в Џариж в двух случаЯх. ‚о-первых, когда были очень бедны,
надеЯсь переломить судьбу и там разбогатеть, и, во-вторых, когда были
очень богаты, желаЯ получить удовольствие и промотать денежки. Ђ о том,
кес-кесе современный туризм, ѓеоргий Њаксимович не имеет представлениЯ и
не беретсЯ судить... ‘ережа смеЯлсЯ: вас понЯл! џ не отношусь ни к первой,
ни ко второй категории и, стало быть... Ѓог с вами, дорогой зЯть, Я не
отговариваю вас и даже приготовил по просьбе ѓалины …вгеньевны некую сумму
"аржан" длЯ приобретениЯ...
€з кармана вельветовой куртки поЯвилась пачка десЯтирублевок.
- Џожалуйста, - сказал ѓеоргий Њаксимович, очень радостно и добро
улыбаЯсь всеми своими пластмассовыми зубами, и протЯнул пачку ‘ереже.
- ‘пасибо, - сказал ‘ережа. Ќо пачку не взЯл. Џо его словам, он испытал
в ту секунду какой-то странный сдвиг: точно все побежало вдруг в обратном
направлении.
ѓеоргий Њаксимович положил пачку на стол рЯдом с ‘ережей. Ћни
продолжали разговор. ѓеоргий Њаксимович расспрашивал о работе, о том, как
подвигаетсЯ диссертациЯ.
„иссертациЯ подвигалась плохо. ‘ережа не любил говорить об этом. Ћн
стал отвечать отрывисто и небрежно, а на какой-то вопрос ѓеоргиЯ
Њаксимовича не ответил вовсе, замолк, отключилсЯ и, замурлыкав мотивчик,
глЯдел в окно, размышлЯЯ о постороннем.
- Ќе могу ли Я чем-нибудь вам помочь? - спросил ѓеоргий Њаксимович.
‘ережа, поблагодарив, сказал, что помочь ему не может никто. „а и как,
собственно, помогать? ќто ведь не забор красить и не огород копать. Ћн
стал понемногу накалЯтьсЯ. …му показалось, что ѓеоргий Њаксимович
проЯвлЯет к нему сочувствие, а сочувствие было нечто особенно ненавистное
ему, и тут он решил окончательно, что денег не возьмет.
- ‚ы знаете, как Я поступал, когда работа не ладилась? - бормотал
старик, не догадываЯсь, что в эту минуту ему надо было помолчать. - џ
находил в себе силы уничтожить начало и начать снова...
- „а, да, понимаю... - кивал ‘ережа, улыбаЯсь.
- ‚ы зашли в тупик. ’ак? - ‘тарик изображал что-то руками. - ‚ам
следует отойти на несколько шагов и поискать - так? - какой-то другой
путь, другой ход... Ќадо находитьсЯ в непрестанном движении, и тогда...
- ‚ы совершенно правы, дорогой мэтр. € ваше творчество прекрасно
подтверждает... (Ћльга ‚асильевна вошла в комнату и, услышав эти слова,
ахнула про себЯ: понЯла, что ‘ережа находитсЯ в последней стадии
раздражениЯ, ибо перешел к Язвительности.) Ќо вы, пожалуйста, не
волнуйтесь, ѓеоргий Њаксимович. ‚се будет в порЯдке. џ вам обещаю. -
“видев вошедшую Ћльгу ‚асильевну, он сказал быстро: - ‘обирайсЯ, мы
засиделись. Ќадо ехать домой!
ѓеоргий Њаксимович воскликнул:
- ‚озьмите! ‚ы что-то забыли! - Ћн размахивал пачкой, держа ее над
головой, как флаг.
ќто "что-то" вызвало у ‘ережи новый приступ Язвительности:
- Ќе "что-то", а определенную сумму дензнаков, которую вы, ѓеоргий
Њаксимович, очень любезно и так далее... џ вам горЯчо благодарен, но -
спасибо, Я обошелсЯ. Ѓольшое спасибо!
Ќа улице после долгого молчаниЯ он сказал Ћльге ‚асильевне, чтобы она
ни своим родителЯм, ни кому бы то ни было не рассказывала о его делах с
диссертацией. € вообще о его делах. Џрисутствие €ринки сдерживало его, но
Ћльга ‚асильевна видела, что он клокочет. Ћн выбрасывал короткие шипЯщие
фразы, смысла которых €ринка, конечно, не понимала, но видела, что
родители ссорЯтсЯ, отец нападает, и поэтому взЯла Ћльгу ‚асильевну за руку
и смотрела на отца сердито. …й было тогда лет одиннадцать, и она уже вовсю
влезала в разговоры взрослых. Ћн говорил, что всЯкого рода сочувственные
расспросы, советы, рекомендации из собственного опыта ему не только не
нужны и бесполезны, но и - пошли они к черту! Ћльга ‚асильевна долго
крепилась, видЯ, что он взвинчен сверх меры. Ќо когда он заЯвил Явную
ложь: "џ тебЯ не раз предупреждал, чтобы ты никому не сообщала о моих
делах, а ты болтаешь, трепло!" - она не выдержала и сказала, что это
неправда, она не болтает и не надо свое раздражение изливать на нее.
- Ћткуда же он знает подробности?
- „а ты ему сам говорил!
- Ђ почему же ты не можешь написать диссертацию? - крикнула €ринка.
- ’ебЯ тут не хватает... - Ћн щелкнул дочь по макушке. - –ыц!
€ринка отбежала вперед и, приплЯсываЯ, кричала:
- ќх ты! ќх ты! „иссертацию не можешь написать!.. ќх, эх, эх!
„иссертацию не можешь написать!
ќта глупаЯ €ринкина выходка подействовала неожиданно: он прыснул со
смеху, потом замолчал и до дома не проронил ни слова.
Ќо что с ним происходило? Ћна не могла понЯть. Ќе потому, что была
чересчур занЯта работой, лабораторией, сложными отношениЯми, которые
существовали в ее мире так же, как повсюду, - она, кстати, умеет ладить с
людьми и не боитсЯ сложностей, - но потому, что его предмет представлЯлсЯ
ей странным слитком простоты и тайны. —то, казалось бы, могло быть проще
_того, что уже было?_ ‚сЯкаЯ наука озабочена движением вперед, сооружением
нового, созданием небывалого, и только то, чем занималсЯ ‘ережа, -
историЯ, - пересооружает старое, пересоздает былое. €сториЯ представлЯлась
Ћльге ‚асильевне бесконечно громадной очередью, в которой стоЯли в затылок
друг к другу эпохи, государства, великие люди, короли, полководцы,
революционеры, и задачей историка было нечто похожее на задачу
милиционера, который в дни премьер приходит в кассу кинотеатра "Џрогресс"
и наблюдает за порЯдком, - следить за тем, чтобы эпохи и государства не
путались и не менЯлись местами, чтобы великие люди не забегали вперед, не
ссорились и не норовили получить билет в бессмертие без очереди...
Ћднако ‘ережа очень мучилсЯ на этой простой милицейской должности. €
тут-то заключалась тайна. Ѓыло недоступно ее уму. Џочему нельзЯ посидеть
усердно в архивах месЯц, два, три, пЯть, сколько нужно, вытащить из
гигантской _очереди_ все, что касаетсЯ московской охранки накануне
”евралЯ, и добросовестно это вытащенное обработать? ‚едь не надо создавать
невиданного. Ќе то что они с Ђндреем €вановичем бьютсЯ над Ѓ‘‘ -
биологическим стимулЯтором совместимости. ЏытаютсЯ сотворить нечто еще не
существовавшее в мире, ни в Ђмерике, ни в џпонии, ни в „ревней ѓреции, ни
в …гипте, нигде. ‘ережа сидел в архивах с утра до вечера. ‡аполнил
выписками тридцать шесть толстых общих тетрадей. ’ридцать шесть! Ћна
недавно пересчитала. € все-таки чего-то ему не хватало - какого-то
последнего знаниЯ, последнего опыта - или, может быть, не хватало страсти,
охоты...
‘ ним бывало: вдруг пропадал интерес. ‚ернее, возникал интерес к
чему-то совсем другому.
’ак было с ”ранцией - вдруг сказал, что исчезло всЯкое желание ехать:
"Њне сейчас не с руки". Џозвонили из профкома, сообщили, что группа
сократилась и он, к сожалению, не поедет. ‚ыслушал равнодушно и вЯлым
голосом - будто из вежливости - пробормотал несколько слов: "—то вы
говорите? Љак жаль..." - а там, наверное, думали, что он здорово владеет
собой, что на самом деле убит горем. Ќо она видела, что ему действительно
плевать: пропал интерес.
‘казал ей:
- —его Я там не видел? ’о, что мне нужно, Я могу найти только здесь...
‘начала ему нужно было очень много. Ќе вполне представлЯЯ себе объем и
суть работы, которую он задумал, она все чаще догадывалась, что он
замахнулсЯ на нечто слишком большое, даже безграничное. Ћна приводила в
пример диссертацию - докторскую! - ЂндреЯ €вановича о биологических
стимулЯторах, написанную удивительно емко, сжато. ’ам не было ни единой
лишней детали. Ћна всЯ будто на пружине, простаЯ и динамичнаЯ, как
английский замок, а пружиною была мысль. Ћдна гениальнаЯ догадка ЂндреЯ
€вановича: о диффузионной структуре стимулЯторов. € вот она добивалась: а
какаЯ мысль у тебЯ? …сть ли у тебЯ нечто всеохватное, плотЯщее воедино все
твои тетрадочки, выписки, факты, цитаты?
ќто говорилось из желаниЯ помочь, а не в укор. Ќо он не разговаривал с
нею о своей работе всерьез, вернее - никогда не высказывалсЯ до конца, она
чувствовала, что какие-то мысли он оставлЯет в своем подполье, как
неприкосновенный запас. Ђ может быть... ‚друг - никакого запаса и не было?
€ все это блеф или, точнее сказать, _самоблеф_? Љак раз на это намекал
ѓенка Љлимук, когда пришел однажды - еще в начале своей деЯтельности на
высоком посту - доверительно поговорить о ‘ереже.
’рудно было понЯть, чего он хотел. € тогда-то было неЯсно, а теперь и
подавно: подробности исчезли. Џришел внезапно в тот день, когда ‘ережа был
в ‹енинграде. ‚ошел с мимозой, в красной рубашке, в красных носках, как
молоденький, обнЯл Ћльгу ‚асильевну и даже чмокнул в щеку по-свойски. Ћна
ему сказала:
- ѓенитальич! - € погрозила пальцем: - †ен приЯтелей целуют в
присутствии мужей...
Ђ он сказал, чтобы не называла этой собачьей кличкой, котораЯ только
дам отпугивает.
‚ его лице старого мальчика на миг мелькнуло лукавство. Ќо она
почувствовала - сердцем, как обычно, когда дело касалось ‘ережи, - что под
этим лукавством таитсЯ озлобление. Љакова была цель? —то-то нудно толковал
о "ложном положении", о каких-то "обЯзательствах", о том, что ‘ережу взЯли
на определенных условиЯх, но ‘ережа добилсЯ - с помощью ”еди - перемены
темы диссертации, и это почему-то было плохо. Ќе могла понЯть - почему.
ЌарушалсЯ план института или что-то в этом роде.
- Њы пошли ему навстречу! - говорил он тоном все строже. - Њы в ущерб
себе согласились с его просьбой!
Ћн говорил не как приЯтель, а как доброжелательный чиновник. …е это
поразило. ‚ первые минуты она держалась с ним фамильЯрно и чуть
пренебрежительно, потому что знала, что он менЯетсЯ к худшему, и ей
хотелось его проучить, но затем его речь и тон так ее ошеломили, что от
растерЯнности и совершенно невольно она стала разговаривать с ним как
подчиненнаЯ.
- •орошо, - говорила она, - Я ему скажу. џ передам.
Ћдно было Ясно: они могут сделать так, что защита не состоитсЯ.
‚се преподносилось в форме заботы о нем: он себЯ губит, пошел куда-то
не туда, зарылсЯ в дебри, потерЯл путеводную нить.
- ‘ережка дико упрЯм, ты это знаешь, - произнес он вдруг человеческую
фразу. - € если вовремЯ не остановить, он себе голову расшибет.
Ћна не знала: рассказать ‘ереже или, может быть, скрыть на времЯ? Ћн
вернулсЯ из ‹енинграда усталый, сердитый, все там было плохо - погода,
гостиница, знакомые недостаточно почтительны, не проЯвлЯли вниманиЯ, и,
главное, не нашел в архивах того, что искал. Ќо она все-таки рассказала. Љ
удивлению, он принЯл рассказ спокойно и даже как-то свысока посмеЯлсЯ:
- Ѓедные дурачки, они все боЯтсЯ, что Я буду ‡ащищать Ѓросова...
’ам был такой ’олЯ Ѓросов, которого Љлимук сживал со света.
Ќо дело было в другом. Ѓросов оказалсЯ ни при чем, и спустЯ два года,
когда разбиралось "дело" самого ‘ережи, Ѓросов и Љлимук выступали дружно,
в одной упрЯжке. €м не нравилсЯ метод, с которым он носилсЯ и который
называл полушутливо-полувсерьез "разрывание могил". Ќа многих его тетрадЯх
написано на обложке "ђЊ", что означает "разрывание могил" и говорит о том,
что он относилсЯ к этой романтической метафоре более всерьез, чем шутливо.
Ћн искал нити, соединЯвшие прошлое с еще более далеким прошлым и с
будущим.
€з того, что она уловила когда-то: человек есть нить, протЯнувшаЯсЯ
сквозь времЯ, тончайший нерв истории, который можно отщепить и выделить и
- по нему определить многое. —еловек, говорил он, никогда не примиритсЯ со
смертью, потому что в нем заложено ощущение бесконечности нити, часть
которой он сам. Ќе бог награждает человека бессмертием и не религиЯ
внушает ему идею, а вот это закодированное, передающеесЯ с генами ощущение
причастности к бесконечному рЯду... Ћна улыбалась, слыша такие его речи за
ужином и в постели, когда на него вдруг находил стих курить и
философствовать. Ќадо ли было ей, биологу и материалисту, опровергать эти
рассуждениЯ? ѓосподи, если бы она могла переделать себЯ! •оть на минуту.
Ќо, к сожалению, это было ей недоступно. ‡нала твердо: все начинаетсЯ и
кончаетсЯ химией. Ќичего, кроме формул, нет во вселенной и за ее
пределами. Ќесколько раз он спрашивал у нее вполне серьезно:
- Ќет, ты действительно думаешь, что можешь исчезнуть из мира
бесследно? —то Я могу исчезнуть?
Ђ она отвечала ему с искренним изумлением:
- Ђ ты действительно думаешь, что не можешь?
€ он говорил, что как ни тщитсЯ умом, как ни силит воображение,
представить себе не может...
€ вот он исчез. …го нет нигде, он присоединилсЯ к бесконечности, о чем
говорил когда-то легко, курЯ сигарету. Ѓоже мой, если все начинаетсЯ и
кончаетсЯ химией - отчего же боль? ‚едь боль не химиЯ? € _их жизнь_,
померкшаЯ внезапно, как перегоревшаЯ лампа, разве была соединением формул?
—еловек уходит, его уход из мира сопровождаетсЯ эманацией в форме боли,
затем боль будет гаснуть, и когда-нибудь - когда уйдут те, кто испытывает
боль, - она исчезнет совсем. ‘овсем, совсем. Ќичего, кроме химии... •имиЯ
и боль - вот и все, из чего состоит смерть и жизнь.
“ него это началось - то, что он называл "разрыванием могил", а на
самом деле было прикосновением к нити, - с его собственной жизни, с той
нити, частицей которой был он сам. Ћн начал с отца. Ћн очень любил слабую
памЯть о нем. …му казалось, что его отец был замечательный человек, что
было, наверное, преувеличением и в некотором смысле гордыней. ќто во
многом шло от Ђлександры Џрокофьевны, котораЯ мужа боготворила и числила
примерно так: ѓорький, ‹уначарский, Ќадежда Љонстантиновна и Ђфанасий
„ементьевич ’роицкий. Џосле гражданской войны он что-то делал на ниве
просвещениЯ. Ђ в семнадцатом, после ”евралЯ, будучи студентом Њосковского
университета, работал в комиссии, разбиравшей архивы жандармского
управлениЯ. ЉомиссиЯ выЯвлЯла тайных сотрудников бывшего охранного
отделениЯ. Љогда ‘ережа наткнулсЯ на этот факт - участие отца в работе
такой комиссии, - он стал копатьсЯ, полез в архивы и увлексЯ всей этой
историей. Ђ потом дальше - почему? откуда? - стал изучать семью отца, и
деда, и даже прадеда, длЯ чего ездил в Џензу.
Ћна догадывалась, что он пошел куда-то чересчур вглубь. ‚се это было
любопытно, занимательно, - но зачем? Љак-то сказали, что в одном доме
можно познакомитьсЯ с правнуком знаменитого поэта, он с радостью
ухватилсЯ:
- Џойдем непременно!
Џовела одна женщина с работы Ћльги ‚асильевны. ‘казала, что у правнука
поэта времени мало, он попьет чай, посидит полчасика и уйдет не позже
пЯти. ‚стреча происходила в блочной новостройке в —еремушках. ‚се в этой
комнатке, стандартной, с низким потолком, состоЯло как бы из обломков.
‚округ стола, покрытого простой скатертью - хозЯйка отмахнула край и
показала инкрустированную музейную поверхность, тщательно отполированную,
- стоЯли рЯдом с обычными мебельторговскими стульЯми два скромных
произведениЯ начала прошлого века с золочеными головками сфинксов на
высоких спинках, а чай пили из кузнецовских и гарднеровских чашек, бывших,
разумеетсЯ, тоже обломками каких-то рассыпавшихсЯ сервизов.
Џравнук поэта был средних лет, белесый, морщинистый, с модно
подстриженными бачками. Ќа нем был синий пиджак, украшенный медальками и
значками. Ћн звенел ложкой в стакане, постукивал пальцами по столу и,
торопЯсь, очень многословно и невнЯтно рассказывал какую-то запутанную
историю жилищного обмена. Џри этом повторЯл то и дело: "‚ отношении того".
Ћльга ‚асильевна смотрела на правнука во все глаза и сначала робела, не
знаЯ, о чем говорить с ним, ‘ережа тоже молчал и выглЯдел хмуро, но затем
Ћльга ‚асильевна стала разговаривать с правнуком насчет обмена и давала
ему советы, так как сама недавно менЯлась.
- ‚ отношении того, - бубнил правнук, - что приближаетсЯ юбилейнаЯ
дата... џ составил в отношении того письма... Ђкадемик ‚елегласов обещал
подписать, артист ‘онин подписал...
‘тарушки говорили между собой по-французски. ‚скоре правнук заторопилсЯ
уходить, одну из старушек он чмокнул в щеку, другим поцеловал ручки и,
взЯв со стола бутерброд, завернув его в салфетку, сказал:
- ’ам и буфета нет поблизости, гиблое место в отношении того.
Ћдна из старушек спросила:
- Људа вы сегоднЯ, Alexis?
- Ћ, далеко, ma tante. - Џравнук присвистнул. - Ќо сообщение отсюда
превосходное. Ќа метро до ‘окольников, а там автобусом пЯть минут...
Љогда он ушел, старушки рассказали, что по воскресеньЯм он судит
футбольные матчи. —то делать? Ћн инженер, заработок невелик, жена больнаЯ,
двое детей...
ли темным бульваром. ‘ережа был мрачен.
- ‹учше бы не приходить... Ћдно из двух: либо в этом оболтусе есть
нечто скрытое, неразгаданное, либо в знаменитом поэте было что-то "в
отношении того"...
…му казалось, что нить, соединЯющаЯ поколениЯ, должна быть наподобие
сосуда, по которому переливаютсЯ неисчезающие элементы. ќто больше
относилось к биологии, чем к истории. € вот когда он вплотную занЯлсЯ
изучением охранки, в частности московской охранки накануне ”евралЯ,
составил по документам списки секретных сотрудников с обозначением всех их
служебных "подвигов" и "заслуг" перед отечеством - кропотливейшаЯ работа
отнЯла не меньше двух лет, а ведь это была лишь часть диссертации, - его,
кроме прочего, интересовало то же, что погнало на встречу с правнуком
поэта: отыскиванье нитей. …му мерещилось, что тут таитсЯ необыкновенно
важное. ‚ременами он работал с бешеным энтузиазмом. Љогда возвращалсЯ
домой из библиотеки или из архива, бывал землистого цвета, едва держалсЯ
на ногах и не мог сразу сесть за ужин: лежал несколько минут, успокаивал
сердце. Џоследние года два он так ослаб, что даже перестал выпивать.
Џриглашали - отказывалсЯ. ’ак его поглотила работа. Ћн вкладывал в нее
гораздо больше, чем следовало, чем она могла вместить.
Ћднажды пришел вечером, и вид был такой, будто выпил. “лыбалсЯ странно.
Ћна испугалась, потому что, если выпил, значит, что-то стрЯслось.
- ’ы выпил? - спросила она.
- Ќичего. ’олько что в буфете.
Џродолжал улыбатьсЯ странно. Ћна видела, что неспроста.
…го мать тоже что-то почуЯла и крутилась на кухне, где Ћльга ‚асильевна
готовила ужин. Ћна знала, что он не всегда готов откровенничать при
матери, и, пока та крутилась тут, не стала ничего спрашивать. Ђ он, как
посторонний, сидел нога на ногу, покачивал носком и смотрел в окно. Љак
только мать вышла, Ћльга ‚асильевна сказала тихо:
- ЋбъЯсни, что случилось... џ же вижу.
Ћн покачал головой и ничего не сказал. Ћмлет был готов. Ћн потыкал
вилкой, отставил. ‘векровь опЯть зашла на кухню, прислушивалась к каждому
слову, и Ћльга ‚асильевна стала нарочно рассказывать ему какую-то
чепуховую сплетню, услышанную на работе. Џотом он выпил крепкого чаЯ, и
было видно, что ему стало лучше, бледность исчезла. Ћни пошли в свою
комнату - теперь, после обмена, у всех было по комнате, у €ринки, у
свекрови и у них вдвоем, где протекала _их жизнь_, - он закрыл плотно
дверь, взЯл Ћльгу ‚асильевну за руку и сказал:
- Ќу что, менЯ гробанули. Ѓыло обсуждение на секторе. Ќакидали столько
замечаний, что нужно сидеть еще два года, если не... ’олько матери не
говори!
Џроизнес все это померкшим голосом, но последнюю фразу: "’олько матери
не говори!" - высказал нервно и бойко, и в голосе слышалсЯ истинный испуг.
Љак бы мать не узнала! Ќе могла понЯть, что тут: забота о материнском
покое, чтобы та не расстраивалась, или же, что было ужасно, его вечнаЯ
зависимость от ее мнениЯ, настроениЯ, его обЯзанность отчитыватьсЯ и
оправдыватьсЯ перед нею.
Ќовость, конечно, была плохаЯ. Ћна знала, что это такое, когда
предварительное обсуждение проваливаетсЯ, с тревогой ждала этого днЯ, но
он скрыл, что сегоднЯ обсуждение. “дивительные люди он и его мать! ‚се
времЯ подчеркивают: мы сами, мы одни, мы обойдемсЯ. Ћн уходит на
обсуждение, никого не предупредив, а она едет в больницу на опасную
операцию - как было лет восемь назад, - и тоже никто об этом не знает.
"Ѓабушка ушла утром и сказала, что придет поздно", - сказала €ринка. Ђ
бабушка звонит вечером и говорит, что находитсЯ в больнице, все уже позади
- да что позади, боже ты мой?! - и через день вернетсЯ домой. ’о, что
рассказал ‘ережа, Ћльгу ‚асильевну сразило. € еще раздосадовали фраза и
истинный испуг в голосе: "’олько матери не говори!" Ћна сказала, что это
глупаЯ фраза и вообще не об этом надо теперь заботитьсЯ. Ћн спросил: о чем
же? Ќадо заботитьсЯ о деле, о том, чтобы выплыть, а не о всЯкой домашней
чепухе. Љонечно, она выставила свою досаду совершенно напрасно. Ќу что с
того, что он примерный сынок? ‚прочем, он был вовсе не примерный сынок,
она-то знала и потому еще сильней раздражалась, когда он вдруг настаивал
на том, что он примерный сынок. ‚се это нужно было крикнуть про себЯ и
прикусить Язык до боли.
Џотому что - на него свалилась гора. ‹ежачего не бьют. Ћднако бес
толкал ее, подзуживал непобедимо, и она негромко - боЯсь, что свекровь
может постучатьсЯ, а то и без стука войти, - с неизвестно откуда взЯвшимсЯ
гнуснейшим Ядом сказала:
- ‚место того чтобы оберегать мамочку, ты бы столь же бережно отнессЯ к
своей защите...
Ћн поглЯдел загнанно и равнодушно, как человек, готовый ко всему, и
спросил:
- —то ты имеешь в виду?
- Ќадо было подготовить. Џоговорить с людьми. ‘о всеми, от кого что-то
зависит... Ђ ты по своей обычной халатности пустил все на самотек. ’ы
виноват сам. ’ак не делают.
Ћн пожимал плечами:
- Ќо Я думал...
- Џочему же ты думал? Џочему они должны? Љто ты такой длЯ них?
€ еще что-то поучительное и скрипучее. ‘ережа молчал, глЯдЯ на нее
остановившимсЯ взором: такой взор бывал у него, когда он внезапно
погружалсЯ в задумчивость.
- ’ы всерьез? - спросил он.
Ћна пылко продолжала его учить. Љипело низкое раздражение. Ћн махнул
рукой и куда-то вышел. —ерез минуту вернулсЯ с чемоданом. Ћна не сразу
понЯла, что он собралсЯ уезжать. Ђ когда он сказал, что поедет на
несколько дней в деревню к тете Џаше - что было нелепостью, никто его в
‚асильково не звал, жить там было негде, всЯ роднЯ тети Џаши уже
перебралась из клетушек и сараюшек в избу, лето кончилось, - она
рассердилась, не могла сдержатьсЯ и громко кричала о том, что это бегство,
малодушие и что, если он сейчас уедет в деревню, она снимает с себЯ всЯкую
ответственность за его здоровье, быт и вообще не даст ему денег. Ћрала
вздорно, постыдно, как можно орать только в большом гневе. Ќа крик пришла
свекровь. Џрибежала €ринка из своей комнаты. € он тут же выложил матери
про обсуждение, про то, что его зарубили и что защита откладываетсЯ не
меньше чем на год. ЏонЯть нельзЯ: свирепо требовал, чтобы ни в коем случае
ей не рассказывать, и тут же сам выложил все в подробностЯх!
ђазумеетсЯ, это был удар длЯ матери, но ведь не такой, как длЯ Ћльги
‚асильевны. ‘таруха всегда как-то приосанивалась в трудные минуты, когда
надо было проЯвить мудрость и хладнокровие. …й казалось, что тут она
незаменима.
- ‘покойно, товарищи, без паники! ’олько без паники! - говорила она
тоном комиссара, ободрЯющего бойцов. - —то, собственно, произошло? „али
замечаниЯ? Ћчень хорошо! —ем больше замечаний, тем лучше длЯ нас. ’ем
ценней станет содержание. Њне непонЯтно, почему ты раскис, сын...
- Ќикто не раскис. Ќо мне всЯ эта гадость не нравитсЯ.
- ЌравитьсЯ она не может. Љому она может нравитьсЯ? Ћднако нельзЯ, в
конце концов... Љогда твоему отцу... …сли бы твой отец...
Ћна успокаивала его, постепенно переходЯ от комиссарского тона к тону
доброй бабушки, и даже слегка потрепала его по щеке. ќтот жест показалсЯ
Ћльге ‚асильевне фальшивым. ђазговаривала с ним как с десЯтилетним
мальчиком. € он поддерживал этот стиль. Ћльга ‚асильевна сказала, что
паники, собственно, нет, надо спокойно все обдумать, учесть замечаниЯ,
переделать, что необходимо и с чем ты внутренне согласен, - словом,
взЯтьсЯ засучив рукава, но не поддаватьсЯ слабости. ‘ережа хочет уехать в
деревню, что неправильно, это бегство от трудностей.
’ак сказала Ћльга ‚асильевна, что было, может, верно по существу, но
неуместно именно в ту минуту. Ћна не должна была произносить слово
"слабость". ‘ережа слушал мрачно, продолжаЯ кидать вещи в чемодан.
- Ќет, вы не правы, ЋлЯ, - сказала Ђлександра Џрокофьевна, вновь
переходЯ от тона бабушки к металлической комиссарской твердости. - ‚ы
глубоко не правы! …сли он чувствует, что ему нужно поехать, пусть едет в
‚асильково. Џусть возьмет книги, тетради, поработает в тишине.
- „а не будет он работать! Ћн будет пить водку с Љолькой. Ђ ночью ему
станет плохо.
- Џапочка, мама не хочет, поэтому не ездий! - сказала €ринка и, подойдЯ
к чемодану, стала выбрасывать оттуда отцовские вещи.
Ћн ее шлепнул, она убежала, схватив белье и машинку длЯ бритьЯ.
ђазговор - ехать, не ехать - длилсЯ до десЯти вечера, ничем не кончившись.
…хать было поздно. Ђлександра Џрокофьевна продолжала гнуть свою линию
семейного судии, исполненного благородства и справедливости:
- Ќе понимаю, почему у вас обоих траур на лицах? ЋткладываетсЯ защита -
откладываетсЯ ставка, что ли? Ќичего, можно перетерпеть. Њы в вашем
возрасте о деньгах совершенно не думали. Љто думал о деньгах? Љакие-нибудь
нэпманы, кулаки и лишенцы. Ђ у нас не хватало на это времени. Њы были
слишком увлечены жизнью, трудом, друзьЯми, событиЯми. „а, да, событиЯми!
’ы не улыбайсЯ, €рина, в твоем возрасте Я была в курсе всех политических
новостей, знала ход военных действий, делала вырезки из газет, а у тебЯ на
уме только кино да мороженое. ‚ двадцатые годы Ђфанасий „ементьевич
получал очень скромную зарплату, мебель в нашей квартире была казеннаЯ...
€ нам ничего не было нужно, кроме книг... ‚прочем, и книги Ђфанасий
„ементьевич брал в библиотеке... “ него никогда не было черного костюма,
он не носил галстуков... ’ы не беспокойсЯ, сын, Я тебе в крайнем случае
помогу, если будет туго. ’ы должен работать, не думаЯ ни о чем.
—ерез два днЯ он уехал в ‚асильково.
…е мучило вот что: когда ему бывало плохо, он стремилсЯ куда-то уехать,
и не с нею, а один. ќто значило - она не могла быть поддержкой. ’ак
считала его мать. ќто было бессовестно. ’ак же, как то, что она внушала
ему, будто всЯ беда с провалом диссертации - по мнению ее, Ћльги
‚асильевны, - состоит в том, что кандидатскаЯ ставка уплыла. Ћ деньгах она
не думала! Ќикаких денег не держала в уме! € никто в их семье, кроме
€ринки, котораЯ копит то на какую-то пластинку, то на трехрублевое
ожерелье, о деньгах не думает. Ќе надо так уж кичитьсЯ бессребреничеством.
Ћльгу ‚асильевну больно ударило, отчего она взорвалась и так постыдно
кричала, то, что его мгновенной реакцией было: _уехать от нее_. Љак будто
в ней - всЯ беда. Ђ без нее - спасение. Ќо потом, немного успокоившись,
она смирилась с этим, а он, тоже поостыв и поразмыслив, решил в ‚асильково
не ехать, но приход Љлимука опЯть все нарушил.
Љлимук пришел на другой день после обсуждениЯ. Ћни пошли с ‘ережей
гулЯть. ѓулЯли долго. Ћльга ‚асильевна уже стала волноватьсЯ. ‘ережа
вернулсЯ в половине двенадцатого.
- ‚се! - сказал он. - Finita la comedia! ‘ ѓеннадием разругались
вдрызг. Ћн безнадежен.
‚ его голосе не слышалось скорби. ‘лучилось то, к чему дело шло. Ћна
только спросила: из-за чего?
- Ђ! - Ћн махнул рукой. - €з-за всего...
‚ид у него был рассеЯнный, будто рассказывать не хотелось и не стоило
труда. Ќо рассказал в тот же день, вскоре. Ѓыла любовь. Џочему-то очень
запомнилась любовь той ночью, когда он впервые рассказал про Љисловского.
Ћбыкновенно он засыпал сразу, на него действовало как наркотик, а она,
наоборот, не могла заснуть долго, и чем сильней было, тем дольше не
спалось, но в ту ночь он был возбужден, ему хотелось разговаривать, и он
сказал, что Љлимук уговаривал его отдать какие-то материалы Љисловскому,
которому они нужны длЯ докторской. Ћн отказалсЯ. ‘казал, что не хочет
лишатьсЯ таких ценных материалов, которых нет даже в архиве, а есть только
у него. Љлимук сказал, что лучше лишитьсЯ материалов, чем диссертации. Ќу
и поругались. Ћказалось, что это стараЯ историЯ. Љлимук назвал его
идиотом, а он сказал Љлимуку: "’ы дерьмо!"
—то это было? Љакие материалы? Ћна помнила только, что ‘ережа, когда
достал их, - это произошло как-то случайно и неожиданно, - безмерно
радовалсЯ. ‘писки секретных сотрудников московской охранки за десЯтые
годы, вплоть до ”евралЯ семнадцатого. Љонечно, материалы ценнейшие, потому
что архивы охранки были уничтожены, сожжены. Ћткуда-то он эти списки
раздобыл. Ќашел какого-то человека, то ли пропойцу, то ли жулика, то ли
просто опустившегосЯ, несчастного босЯка - она ни разу его не видела,
звали его странно, ‘елифон или ‘еливан, что-то в таком роде, - который
списки продал ‘ереже за тридцать рублей. ЉажетсЯ, его дед был свЯзан с
охранкой, был там мелким чиновником и сохранил списки, чтобы шантажировать
людей и вымогать у них деньги. Ћдно времЯ ‘ережа был очень увлечен всей
этой историей, совершенно фантастической. Љакие-то люди ‘ереже не верили и
говорили, что ‘елифон его надул, что списки поддельные, кто-то сфабриковал
их если и не теперь, то в двадцатые годы, и, может быть даже, с их помощью
кого-то шантажировали. ‚ институте был такой профессор ‚Яткин, особенно
горЯчо возражавший. ‚ споре с ‚Яткиным ‘ережа придумал всю эту поездку в
ѓородец. €, конечно, об этих списках - в папке с розовыми шнурочками -
говорил ЃезъЯзычный и хлопочет Љлимук.
‡ачем? Љисловского уже нет в институте. Ћна им не даст ничего. Ѓыло бы
странно: чем-то помогать Љлимуку.
€ вот когда он уехал один в ‚асильково - был теплый сентЯбрь, двадцатые
числа, - начались ее страданиЯ. Џрошел день, другой, третий... ‘начала она
боролась с собой. •отела победить грызущее беспокойство, тоску по нем и
тревогу о нем, что было на самом деле _унизительной и смертельной
зависимостью от него_, и заклинала себЯ не думать, не вспоминать о нем,
погрузитьсЯ в работу. Ћн не хотел, чтобы она приезжала. …му нужно побыть
одному. € она понимала это, понимала! Ќо тревога, или тоска, или бог знает
что это было, какое-то беспощадное, сжигавшее душу смЯтение росло в ней
неудержимо, и она уже знала, что поедет, должен был только найтись повод.
€ тут как раз пришло письмо с казенным штампом из института, официальное
уведомление из сектора: состоЯлось обсуждение, такие-то поправки, длинный
перечень, срок защиты отодвигаетсЯ до такого-то месЯца будущего года. ‘
этим письмом, даже не дождавшись субботы, а взЯв на работе отгульный день
в пЯтницу, она помчалась.
‚асильково возникло в _их жизни_ давно. €ринке было годика четыре или
пЯть, дача на ЉлЯзьме отпала, бросились искать, им посоветовали ‘еверную
дорогу, и вот однажды поехали безо всЯкого адреса, сошли через пЯтьдесЯт
минут - просто понравилась безлюднаЯ платформа, купы деревьев, луговой
простор - и пошли к деревушке на горизонте. „ом тети Џаши был украшен
табличкой с топориком. ќтот топорик и остановил их. ‡ачем топорик? Ћтчего
топорик? ‘тоЯли, рассуждали вместе с €ринкой, и тут вышла тетЯ Џаша во
двор, они ее спросили: вот, мол, девочка интересуетсЯ. ’етЯ Џаша
объЯснила: когда пожар, надо, значит, топор тащить. Ђ на других домах
другие таблички - где ведро, где багор. ’ак и остались у тети Џаши, в
"доме с топориком". Џотом, спустЯ годы, когда прожили у тети Џаши
несколько жарких и хмурых, гнилых и солнечных лет - а мужик ее, дЯдЯ ‚анЯ,
€ван Џантелеймонович, был невидный и тихий, малого роста, плотник и без
конца разъезжал с артелью, так что дома его по летам не бывало, и никто
его хозЯином не считал, а все тетЯ Џаша да тетЯ Џаша, баба могучаЯ,
рослаЯ, работЯщаЯ, крикуньЯ и добраЯ душа, - и вот потом уж, распознав их
хорошенько и сына Љольку, бригадмильца, ‘ережа часто возвращалсЯ в мыслЯх
и разговорах к началу, к топорику. ‚ особенности любил рассуждать на эту
тему, подвыпив: "„ом с топориком! ќто, мать, неспроста... ’ут символ...
’ут заложено ой-ой сколько..."
€ногда философствовал будто всерьез, а иногда, в присутствии забредших
на чаек или на грибки дачников вроде ‹ьва ‘еменовича, физика, или
ѓорЯнского, артиста эстрады, милейшего старика, болтал насчет топорика,
дурачась, подделываЯсь под некий высокопарный старорежимный стиль:
"ѓоспода, а знаете ли вы, где водку пьете? ќто ведь изба с топориком... ‚ы
тут поосторожнее..." „урачилсЯ-дурачилсЯ, а потом и вышло: накаркал.
„ень был отчетливо Ясный, но уже с прохладцей, небо высокое, дорога
через лес пахла опавшим листом, любимый запах Ћльги ‚асильевны, похожий на
запах прогорклого, отстойного вина, - и она бежала, торопЯсь, ничего не
замечаЯ вокруг, вдыхаЯ этот запах и опьЯнЯЯсь им. ’ак спешила увидеть его
скорей, будто не виделись много лет! Ђ прошло лишь четыре днЯ. Ћн сидел на
терраске с книгой, увидев ее, сказал:
- Ђ, это ты...
Ћн не улыбнулсЯ, не вскочил со стула, не поцеловал ее и даже не взЯл у
нее из рук тЯжелых сумок с продуктами, с банками, коробками и двумЯ
бутылками красного венгерского вина "бикавер" - их симпатиЯ к красному
сухому, зародившаЯсЯ бесконечно давно, все еще как бы продолжалась, хотЯ
теперь это была скорее традициЯ, гнездившаЯсЯ в сознании как памЯть о
лучших временах, особенно бережно хранила памЯть о красном вине Ћльга
‚асильевна, и то, что она тащила из города две бутылки, значило на их
Языке много, - он сделал слабое движение рукой, которое могло означать то
ли полуприветствие, то ли жест "все пропало...", и ушел с терраски в
комнату. ’ак он ее встретил. Ћна решила все прощать. ‚зЯла книгу, которую
он читал: Џушкин. Љнига была довольно потрепаннаЯ и грЯзноватаЯ. ‚ероЯтно,
из Љолькиной библиотеки.
Ћльга ‚асильевна сидела на терраске, не знаЯ, куда и зачем он ушел от
нее и что ей теперь делать. Ќо она твердо решила все прощать. ‘умки
положила на пол.
—ерез короткое времЯ он вернулсЯ и спросил, глЯдЯ зло:
- ‡ачем ты приехала?
Ћна должна была объЯснить, что просто не вынесла жизни без него, нет
сил длЯ такого испытаниЯ, это глупо, ведь они не в ссоре, расстались
по-хорошему, и она понимает, что ему необходимо побыть одному, но - что
делать, если нет сил? ‚место этого она размахивала письмом из института,
говорЯ казенным тоном какую-то чепуху. Ћн закричал:
- ‡ачем ты приехала? - € затрЯс кулаками перед своим лицом.
Ћна испугалась, что сейчас он заплачет и упадет, и побежала в избу,
зовЯ тетю Џашу. „ом был пустой. Ћна зачерпнула кружкой воду в ведре -
колодезнаЯ вода в ‚асилькове изумительнаЯ! - прибежала на терраску. ‘ережа
лежал на топчане, отвернувшись к окну. Ћна присела рЯдом, гладила его
волосы и говорила вполголоса, что беспокоилась за него, он уехал в таком
дурном состоЯнии. ‚се беспокоились, и мать, и €ринка. “поминание о матери
и дочке должно было смЯгчить его, по он вдруг выкрикнул:
- Ќе ври! Ќе впутывай €ринку и мать!
Ћна пыталась объЯснить, но он не хотел слушать.
- Ќе ври! Ќе ври, тебе говорЯт! - повторЯл он. - ’ы приехала по
собственной воле и, конечно, только оттого, что тебЯ гложут идиотские
подозрениЯ...
- Ќичего подобного! Љакой вздор!
Ћна искренне отрицала, потому что в подозрениЯх, которые ее
действительно мучили, она не признавалась себе. …й казалось, что ее мучает
что-то другое. Џоэтому подозрений как бы не существовало и она могла с
честным выражением гнева на лице отрицать эти обвинениЯ. Ќо, боже мой, как
стало вдруг тепло и покойно, когда она увидела, что он сидит на терраске
один и читает книгу.
- Ћ чем ты говоришь? Љакие подозрениЯ? “спокойсЯ, мой милый, это не длЯ
нашего возраста... ’ы уже опоздал, да и Я тоже...
Ђ ей было тогда тридцать восемь. …му сорок. Ќо она не упускала случаЯ
внушать: твой, мол, поезд ушел, не заглЯдывайсЯ, не тормошись. ‚сегда
смешило: сЯдет в метро и пЯлитсЯ на какую-нибудь девицу напротив. ‡атевала
иногда разговоры по этому поводу, он сердилсЯ... ЋпЯть стала говорить про
письмо из института, все еще держа его в руках. Ћн вырвал письмо, смЯл и
выбросил в окно.
- Ќе хочу читать, все мне известно... Љ черту... - бормотал он. - ’оже
умница! Ќадо забыть, отсечь, не помнить всей этой дрЯни, а она, как
нарочно... Ќа черта оно мне нужно, это письмо!
…й хотелось помочь ему, она не знала как. Џришли тетЯ Џаша и €ван
Џантелеймонович, копали картошку где-то на дальнем поле. Ћчень
обрадовались, увидев ее:
- Ѓатюшки! ‚асильевна! Ђ твой-то совсем счах без тебЯ...
‚се перепуталось. ќти люди не понимали, что с ними происходит. …й было
безумно жаль его и хотелось помочь. —то его загнало сюда, в эти черные
доски старенькой деревенской терраски с вЯзками лука на рамах, с какими-то
банками и мешками на полу? Ћт рук тети Џаши, когда она собирала ужин,
пахло землей. €ван Џантелеймонович крутил транзистор и разговаривал с
‘ережей об американском президенте и ‘уэцком канале, тетЯ Џаша с истовым и
горЯчим волнением выспрашивала про €ринку и Ђлександру Џрокофьевну, а
также про мать Ћльги ‚асильевны и про ѓеоргиЯ Њаксимовича, которые, хоть и
редко, наведывались в ‚асильково, и ѓеоргий Њаксимович говорил, что у тети
Џаши "интересное лицо", и заставлЯл ее позировать. Џотом тетЯ Џаша и €ван
Џантелеймонович жаловались на то, что картошка уродилась мелкаЯ, что
копать припозднились, лошадь с телегой никак не выпросишь, а на горбе
таскать далеко, нынче картофельное поле "на столбах": это где линиЯ
высоковольтной передачи, там с обеих сторон раскопали да засадили. "Ќа
столбах" называетсЯ. Ћльга ‚асильевна слушала, глЯдела на тетю Џашу и
€вана Џантелеймоновича и думала: ведь старые люди, тете Џаше за
шестьдесЯт, ему под семьдесЯт, но они трудЯтсЯ, напрЯгают все силы, копают
землю, таскают мешки с картошкой, и делают все остальное бесконечно
тЯжелое изо днЯ в день, и не считают свою жизнь особенно трудной. Ћна
сказала вдруг просто так, ради шутки:
- ‘ережа, ты книжки читаешь, а старые люди надрываютсЯ, картошку копают
- пошел бы да помог...
’етЯ Џаша на нее накинулась, €ван Џантелеймонович рукой махал:
- ќто зачем? € не думай, и пускай отдыхает! € никогда чтоб такого
разговору!
‡арыкал мотоцикл под крыльцом, приехал Љолька. Ћба мужика, отец и сын,
были невысоки, худощавы, с бледноватой тонкостью в лицах, оба голубоглазы,
светловолосы, у старика седина впрожелть, и манера была у обоих плутовато
тЯнуть губы, улыбаЯсь, а Љолька еще и глаза отводил в разговоре, как
девушка. ’олько подвыпивши он становилсЯ смел и горласт.
•лебаЯ щи, которые заедал то ломтем серого, то сосиской - он привез
сосисок громадный куль, килограмма два, тетЯ Џаша тут же бухнула десЯток
варить и была очень довольна Љолькиной добычей, - он рассказывал, как на
лесоскладе в €стомине, где он и сосисками разжилсЯ в буфете, поЯвилсЯ
штакетник, прожилины и брус длЯ ворот и он хотел с дедом договоритьсЯ, но
тот почему-то не соглашалсЯ. ѓоворЯ все это, Љолька странно конфузилсЯ и
на Ћльгу ‚асильевну не глЯдел. Ћна давно уже замечала, что парень в ее
присутствии робеет. Ћднажды не удержалась, сказала об этом ‘ереже:
- ’ы знаешь, мне кажетсЯ, что Љолька... ко мне...
- Ќу?
- џ ему немного нравлюсь...
Ћн посмотрел с удивлением:
- Ђ зачем ты мне это говоришь?
Ќарочно напускал на себЯ холодность и равнодушие, когда возникал хоть
малейший повод длЯ ревности. „а поводов-то... откуда им быть? Ќе было
никаких. €ногда она придумывала что-нибудь, чтоб его подразнить, вызвать
его волнение, и он привык, разгадывал, перестал обращать внимание. Ќо с
Љолькой было что-то похожее на правду. Ћна это чувствовала. Њожет, и он
чувствовал? € все равно - наплевать? Њысли его были увлечены другим.
Џонемногу он примирилсЯ с ее приездом, а к концу днЯ - после прогулки на
речку - даже радовалсЯ, говорил, что она молодец, что приехала. Ќочью было
хорошо. Ћни совсем не спали. ‡аснули к утру. Ћн рассказывал о своей работе
все-все, с подробностЯми. ‘оветовалсЯ с нею: как быть? ѓлавное вот что: он
безнадежно испортил отношениЯ с людьми. Љлимука обхамил, сделал врагом,
причем оскорбительные слова сказал в присутствии посторонних, что,
разумеетсЯ, не проститсЯ. Ќо с Љлимуком все уже шло к разрыву, тут
неизбежность, а вот зачем говорить резкости профессору ‚Яткину, человеку
влиЯтельному? Ђх, неумно, неумно! Ђ с Љисловским? ‘ этим хитрейшим,
каучуковым, который Ћльге ‚асильевне представлЯлсЯ человеком крайне
опасным и готовым на все? —ерт бы с этими несчастными материалами, за
которые плачены тридцать рублей, отдал бы их - и дело с концом. ’ридцатку
спас, а диссертациЯ завалилась. ’еперь была очевидна суть неудачливости
этой странноватой семьи: отец когда-то был крупный работник, но так никуда
и не вылез, мать - домашнЯЯ юристка с принципами и запросами и он сам им
под стать. € была еще сестра той же масти. Ћна умерла старой девой,
обездоленность и тоска привели к болезни, говорЯт, кто-то любил ее очень
сильно и мог бы составить ее счастье, но она всю жизнь любила школьного
товарища, жалкого человечка. ЉакаЯ-то внутреннЯЯ несуразность и желание
делать только то, что им нравилось, губили этих людей...
Ќочью он вдруг сказал:
- ‡наешь, почему все у менЯ с таким скрипом? - ептал едва слышно: -
Џотому что нити, которые тЯнутсЯ из прошлого... ты понимаешь? - они
чреваты... Ћни весьма чреваты... ’ы понимаешь?
Ћна не понимала.
- —ем?
- Ќу как чем! - Ћн засмеЯлсЯ. …й стало страшно, показалось, что он
сходит с ума. - ‚едь ничто не обрываетсЯ без следа... Ћкончательных
обрывов не существует! ’ы понимаешь? „олжно быть продолжение, не может не
быть, это так понЯтно...
Ћна смотрела на него, похолодев от ужаса.
Ѓезумие! ’о, чего она страшилась, знаЯ неустойчивость его нервной
организации. Ћна обнЯла его голой рукой, прижала его голову к своей груди
и гладила его волосы. Ћн тихонько фыркнул, вновь она содрогнулась от этого
смеха.
- ’ы, наверно, думаешь, что Я рехнулсЯ? —епуха, Я здоров. Ќо ты ведь
знаешь мою идею: нить, проходЯщаЯ сквозь поколениЯ... …сли можно
раскапывать все более вглубь и назад, то можно попытатьсЯ отыскать нить,
уходЯщую вперед...
ќто не было безумием. ‚прочем, какою-то долею это было, возможно,
безумие, какою-то долею шутка и частично всерьез. Ѓезумие и всерьез - это
было одно. Ћна заплакала, слушаЯ его невнЯтный лепет. ’огда, ночью, ей
показалось, что он погиб. Ћн говорил что-то путаное насчет своих
собственных предков, беглых крестьЯн и раскольников, от которых тЯнулась
ветвь к пензенскому попу-расстриге, а от него к саратовским поселенцам,
жившим коммуной, и к учителю в туринской болотной глуши, давшему жизнь
будущему петербургскому студенту, жаждавшему перемен и справедливости, -
во всех них клокотало и пенилось _несогласие_... ’ут было что-то не
истребимое ничем, ни рубкой, ни поркой, ни столетиЯми, заложенное в
генетическом стволе... ‚друг терЯлось ощущение бреда и казалось, что он
говорит нечто разумное, стройное, может быть, очень умное, но тут же
пронизывал страх: не сходит ли он с ума? ЉакаЯ могла быть свЯзь между
пензенским распопом, жившим сто двадцать лет назад, и трудностЯми с
диссертацией, с обсуждением в секторе? Ћн говорил, что свЯзь есть. ’огда
же, ночью, возникла идеЯ поездки в ѓородец.
Џрофессор ‚Яткин сомневалсЯ в списках, добытых ‘ережей не вполне
научным путем.
‘овсем недавно она открыла папку с розовыми тесемками, погребенную под
ворохом других папок на нижней полке большого книжного шкафа. Џапка из
глЯнцевитого желто-мраморного картона, который был в моде в десЯтых годах.
Ћна читала, плохо понимаЯ, буквы прыгали перед глазами, потому что
думалось с горечью о том, что жизнь состоит из непоправимостей. ЉакаЯ
огромнаЯ часть его существа осталась неизведанной! Ђ ведь ей казалось, что
она достаточно, сверхдостаточно знает о нем. Ќет, ей казалось, что все это
бесконечно неинтересно. Ќичего поправить нельзЯ. Ћна переворачивала
хрупкие, пахнувшие тленом странички, старалась вдумыватьсЯ в смысл и с
отчаЯньем понимала, что смысл от нее отлетает: пустой и безжизненный, он
мог лететь, лететь...
Љакие-то фамилии, годы, села, волости, города, клички, занЯтиЯ, адреса.
“ многих было по нескольку кличек. —то со всем этим делать? Ќевозможно
понЯть. ’оска сжимала сердце. Џрежде чем спрЯтать листочки в папку,
завЯзать бантиком тесемки и сунуть папку под пресс десЯтка других папок,
более толстых и тЯжелых, она нашла в списке фамилию Љошелькова …вгениЯ
Ђлексеевича, 1891 года рождениЯ, крестьЯнина села ѓородец, Њосковской
губернии, портного, служившего в магазине "†ак" на Џетровке.
‘ этим Љошельковым свЯзывало единственное: сентЯбрьское утро в дымке,
тишина пустой дороги, землЯ, уже чуть стылаЯ, затвердевшаЯ за ночь,
пожелтевший и звенЯщий березнЯк и запах грибов (‘ережино непременное
бормотанье: "ѓрибы прошли, но крепко пахнет..." - и еще другое, его
любимое: "ЉакаЯ холоднаЯ осень. Ќадень свою шаль и капот..."), когда шли
просекой не торопЯсь, но и не очень медленно, дорога предстоЯла далекаЯ, у
него было чудесное, веселое настроение, он шутил, дурачилсЯ и брал ее
руку, заставлЯЯ размахивать сцепившимисЯ руками с видом влюбленного
школьника. € даже читал слова наоборот. ‚друг он становилсЯ таким, как был
когда-то давно. Ћна тогда подумала: это, что ли, называетсЯ счастьем?
џсное утро, дорога, желтые рощи... Ќет, не хватало €ринки... Ђ вот
когда-то приехали в ‚асильково в марте, на €ринкины каникулы, шли лесом на
лыжах - ‘ережа убежал далеко вперед, €ринка едва телепалась, и было уже
под вечер, красноватаЯ желтизна за темными стволами, слепил глаза
сумеречный снег, - и €ринка спросила: "Њама, а что это - счастье?"; ей
было лет десЯть, на все вопросы следовало отвечать всерьез, и она
задумалась всерьез, чтобы ответить понЯтно и кратко, но ничего не
придумывалось, и тогда она вдруг сказала: "‚от этот вечер в лесу, мы трое
на лыжах - это счастье. Џонимаешь? ќто и есть..." €ринка, конечно, не
понЯла. „а и она, сказав, не понимала по-настоЯщему. „олжна была исчезнуть
_их жизнь_.
Ђ когда шла сентЯбрьским утром из ‚асилькова на станцию, все боЯлась,
что натрет ногу. ’уфли были жесткие, новые. Ќе длЯ дальней дороги. Ќо,
кажетсЯ, все обошлось. Ћни отправились в село ѓородец в надежде отыскать
хоть какие-нибудь следы Љошелькова …вгениЯ Ђлексеевича, имевшего в
московской охранке клички ’амара и ”илипчук. ‘ережа говорил: разумеетсЯ,
никаких родственников и отпрысков не найдетсЯ, сколько лет прошло, все
перепахано, перемолото, но ведь что-то должно остатьсЯ, какие-то обрывки
нитей, искры чьей-то памЯти. …сли хоть что-то найдетсЯ - просто запись в
местной церкви о рождении и крещении, - значит, список не врет. ѓородец
выбрали потому, что ближайший пункт к ‚асилькову, двадцать восемь
километров всего. ‘начала ехали электричкой, потом автобусом. ‘ело
превратилось в городишко. ‚округ старенькой, еще когда-то французом
поставленной сукновальной фабрики наросли четырехэтажные блочные дома с
телевизионными палками на крышах, а когда шли мостком через тинистую, в
зеленой рЯске, речонку по имени ‚опрЯ, слева громоздилсЯ склон, весь
облепленный черными, изгнившими сараЯми и домушками, в которых непонЯтно
что хранилось, жил ли кто или же это береглось как историческаЯ реликвиЯ,
как свидетельство дореволюционной нищеты и бесправиЯ. Џеред кирпичным
одноэтажным домом с вывеской "Џродтовары" стоЯли несколько мужчин с тем
бездельным и лениво-рассеЯнным видом, который безошибочно обозначал
вынужденную праздность, бюллетени, ночные смены и нехватку чего-то нужного
им всем в эту минуту. ‘ережа пошел к ним узнавать. —ерез четверть часа он
уже стоЯл в компании троих возле торцовой кирпичной стены дома и пил водку
из бумажного стаканчика, закусываЯ помидором. …й это очень не нравилось,
она нервничала. Њужчины шутили. Ћн благодушествовал. Ѓыл замечательный
сине-золотой день. Ћни бродили по городку, который местами напоминал
деревню, заходили в дома, разговаривали в палисадниках, где пахло
Яблоками. Љ концу днЯ нашли старика, очень румЯного, крепкого на вид,
ходившего мелкими-мелкими медленными шажками в черных валенках: в прошлом
году случилсЯ удар, думал, что помирает, но выжил. ‘тарик говорил,
улыбаЯсь красивым белозубым ртом:
- ЃабьЯ лета нынче удалась...
ќто был сам Љошельков …вгений Ђлексеевич.
‚ марте в первый же час возвращениЯ из ‹енинграда - она примчалась
самолетом, так извелась по €ринке - услышала жалобы от обеих. €ринка
сказала, что бабка держала ее на казарменном положении, денег не давала,
никуда не пускала, а с друзьЯми, которые приходили в гости, обращалась
возмутительно. ‚ыставлЯла грубым образом. Ѓыло не поздно, ну,
полдвенадцатого от силы. ђебЯта, конечно, ушли, она пошла провожать,
вернулась через час, а бабка в истерике - звонила всем подрЯд - „ашке,
’амарке, Ѓэле. ‹юди спать легли, она их поднимала. ‘овсем уж _офигела_.
- џ с ней после этого три днЯ не разговаривала.
- Ќо, может быть, ты тоже не вполне тут права?
- ‚ чем же Я не права?
- ‡ачем пошла провожать так поздно? Џо-моему, это было лишнее. Ћна
беспокоилась за тебЯ.
- Ђ зачем она им хамила? Џотому что не надо было хамить...
ђазговор этот возник сразу, она не успела переодетьсЯ, распаковать
чемодан, где лежали нехитрые подарки, купленные в ѓостином дворе.
Ќастроение еще не успело омрачитьсЯ. ‘лушаЯ дочь и корЯ ее, она
поглаживала €ринку по костлЯвой спине: лопатки выпирали, а трикотажнаЯ
синЯЯ кофточка с короткими рукавами заметно стала мала и длЯ лета не
пригодитсЯ. Ќо через четверть часа, когда Ћльга ‚асильевна, переодевшись в
халат, пошла в ванную, включила горЯчую воду, принЯлась с ожесточением
тереть и мылить ванну старой мочалкой с помощью порошка "ѓигиена" и что-то
напевала вполголоса - как не напевала давно, может быть полгода,
разучилась напевать, и сейчас это получилось бессознательно, и если бы она
вдруг сообразила, что напевает, она бы, наверное, сразу замолкла, - дверь
ванной комнаты скрипнула и раздалсЯ голос Ђлександры Џрокофьевны.
- Ѓольше никогда €рину на менЯ не оставлЯйте. Ќе хочу, хватит с менЯ,
она взрослаЯ девушка, пускай живет, как хочет.
- •орошо, после поговорим, - сказала Ћльга ‚асильевна.
- €ли уж вы сидите дома, поскучайте немного. Ђ у менЯ есть работа, Я
должна ее делать.
‘таруха очень гордилась своей ерундовой работой длЯ газетной
"ћрконсультации", получаемой нерегулЯрно, после многих звонков и просьб:
ее там просто жалели, как пенсионерку и ветерана соцзаконности. Ќо
вообще-то, как испытанный в судейских ристалищах боец, она умела
нацелитьсЯ и кольнуть в больное. ’ак и теперь: слова "поскучайте немного"
кольнули Ћльгу ‚асильевну, однако она все еще не была в настроении
ссоритьсЯ и ответила миролюбиво:
- •орошо, Ђлександра Џрокофьевна, дайте мне принЯть душ, потом
поговорим.
‡атем выЯснилось: €ринка чудовищно распустилась, ничего не допросишьсЯ,
ни в магазин, ни в прачечную, ни просто пол подмести, отвечает дерзко и
все только требует, требует, требует. €ринка, подошедшаЯ к двери кухни и
слушавшаЯ обличениЯ бабки с насмешливым видом, спросила:
- —то Я у тебЯ требовала? - ѓолос у нее действительно был дерзкий и
грубый.
- џ с тобой не желаю разговаривать. Њатери объЯснЯю, пусть голову
ломает, как с тобой быть.
- Ђх, не желаешь? Ќичего Я у тебЯ не требовала.
- €рина, не огрызайсЯ. Џойди в комнату, дай нам поговорить.
- Ђга, Я пойду, а она тут будет врать...
- ‘лышите? "Ћна", "врать"...
- €рина, уйди!
- џ уйду, но ты, пожалуйста, ей не верь. …динственное Я просила -
деньги на "‚кус черешни" в "‘овременнике". Ћна не дала. џ занЯла у „ашки
три рублЯ. Ђ зимние сапоги, которые она обещала, Я все равно знала, что
она не купит. ’ак что ничего удивительного.
- џ, кажетсЯ, тебе объЯснила, в чем дело, почему Я не могу дать денег
ни на театр, ни на сапоги, - сказала Ђлександра Џрокофьевна. -
‘пекулЯнтами никогда не пользовалась и пользоватьсЯ не стану, не
дождетесь. Џодлецов Я не поддерживаю. Љогда увидишь в магазине хорошие
сапоги, скажешь мне, пойдем и купим. џ тебе многократно говорила. Ќо
теперь, впрочем, придетсЯ отложить.
Ћльга ‚асильевна почувствовала, как в голову над бровЯми вступила боль.
€рина ушла. ‘векровь продолжала обличать €ринку: доказывала, что плоха,
неумна, скверно воспитана и виновата в этом, конечно, мать. Ћт всего
этого, что стЯнулось узлом и выхода не предвиделось, никакого выхода,
кроме начинающейсЯ мигрени, которую лечить неизвестно чем, Ћльга
‚асильевна стала ненужно и зло спорить, защищаЯ дочь:
- ‚ы не видите в ней ничего хорошего. Ђ она нуждаетсЯ в доброте, в
ласке, ведь она лишилась отца...
- ‚ы смеете мне объЯснЯть!
‚ узеньких глазках свекрови показались слезы, лицо ее побелело, губы
обвисли. ќто внезапно изменившеесЯ лицо Ђлександры Џрокофьевны как бы
подстегнуло Ћльгу ‚асильевну, она поднЯлась и, стискиваЯ рукою лоб, будто
желаЯ удержать рвущуюсЯ наружу боль, а другою рукой потрЯсаЯ перед собой -
самообладание покинуло ее, - заговорила громко, сбивчиво:
- Џотому что у вас нет доброты! ‚ы злаЯ женщина! Ќо Я не разрешу! џ не
дам... …сли нет отца, вы думаете - некому заступитьсЯ? џ... Я вам не дам!
- ‘пазма перехватила горло. - Џочему вы не дали несчастные три рублЯ?
ЃоЯлись, что не верну? „евочка должна побиратьсЯ, как нищаЯ! Ћна не нищаЯ,
нет! Џока есть мать, она не нищаЯ - вы слышите? ‡ачем вы лгали и
заманивали ее сапогами, будь они проклЯты?..
‘векровь, глЯдЯ на нее презрительно и брезгливо, качала головой и
отступала к двери. ‹ицо ее окаменело. Ћльга ‚асильевна не слышала своего
голоса. ‚друг крик:
- Њама! ‡амолчи!
Ћна увидела искаженное страхом лицо дочери. €ринка обнЯла ее, потащила
куда-то. Џотом €ринка исчезла, может быть, ушла в школу или в магазин, ее
не стало. Ћльга ‚асильевна лежала в полумраке, с занавешенными окнами и
думала: "‚зрослаЯ дочь. Ћна менЯ защитит. Ќе могу без нее. ‘тарухе раз
навсегда сказать: не смейте..."
‚стала в потемках. Ћбедала на кухне одна - €ринка убежала в кино.
‘векровь доставала что-то из холодильника, молча подавала на плиту. Џочему
€ринка смылась в кино, знаЯ, что мать так расстроена, что была ссора?
‘транный характер! —то-то неустоЯвшеесЯ, гибкое, жесткое, отцовское. ’акие
же "убеги", исчезновениЯ. ‚друг проЯвит человеколюбие, откроет умение
жалеть и сочувствовать, обнаружит - на миг - взрослый и трезвый ум, а
затем ошарашит какой-нибудь полудетской выходкой, капризом или же таким
матерым эгоизмищем, что оторопь возьмет. Ќу да, тЯнули в разные стороны.
Ћт отца слышала одно, от бабки - другое. „лЯ Ћльги ‚асильевны главное -
научить самостоЯтельности, независимости от людей. Ќет никого жальче тех
беднЯг, которые зависЯт душевно от других. Њать €ринки всю жизнь такаЯ.
’еперь кончилось. € настигла другаЯ мука: душа независима и пуста.
Ђ у €ринки при всей избалованности, вспышках эгоизма и грубости есть
эта слабость: незащищенность от чужой воли. ’а историЯ с театром в Январе,
на каникулах. ђаньше билеты в театр доставал ‘ережа. “ него сохранились
приЯтели студенческих лет по театральному кружку: один стал артистом
’еатра Њоссовета, другой сделалсЯ могущественным театральным
администратором. Ќо вот заставить позвонить им было задачей. Љак он не
любил просить! Ќаседали на него вдвоем. „олбили неделю подрЯд. …сли
удавалось добыть три билета, тогда шли все вместе, если два, он уступал
дочери. €ринка любила ходить с отцом: он был щедрее в буфете. € вот после
ноЯбрЯ пошла в театр впервые. Ѓилеты достала „аша. € как раз в тот театр,
куда €ринка ходила с отцом чаще всего, - в Њоссовета. Ћльга ‚асильевна
беспокоилась, девочке многое там будет напоминать. ‘ама бы не пошла в этот
театр ни за что. ‚есь вечер Ћльга ‚асильевна изнывала, томилась, звонила
„ашиной матери: не будет ли кто девчонок встречать? Њать у „аши
поразительно беспечна. €ринка пришла около двенадцати, мрачнаЯ, ни слова
не говорЯ, пробежала в свою комнату, ужинать отказалась: "Ѓолит голова!"
Ћльга ‚асильевна заглЯнула через четверть часа: девчонка плакала.
‡ахлестнуло жалостью. Ћбнимала дочь, гладила, успокаивала и сама едва
сдерживалась. Ђ затихнув, €ринка рассказала неожиданное: „аша,
оказываетсЯ, пригласила в театр еще одну девочку и весь вечер
разговаривала с нею, а не с €ринкой. ‚ антракте гулЯли под руку вдвоем, а
€ринка была как постороннЯЯ. € шептались о чем-то секретно. €ринка так
огорчилась, что после театра убежала не попрощавшись. Ћльга ‚асильевна
была поражена. ‚едь так любила отца! Ђ страдает из-за дрЯнной девчонки,
притворщицы. Џримирилась со своей „ашенькой скоро, встретила Ћльгу
‚асильевну счастливаЯ: "„ашка сказала, что Њайка дура! ‘ ней разговаривать
не о чем. Ћна ”еллини не признает..."
‡вон, гром, хлопанье двери, бег по коридору - возвращение из кино в
одиннадцатом часу. Ќе раздеваЯсь, стоЯ посредине комнаты и раскручиваЯ
длинный шерстЯ - ной шарф, дочь сообщила новость: завтра хочет поехать за
город днЯ на два. Љ „аше на дачу. Џонимала, конечно, что наносит удар.
Њать истосковалась, хотела провести субботу и воскресенье с дочерью. ‚
глазах €ринки прЯталась жалкаЯ шкодливость. Ћльга ‚асильевна старалась не
показать ошеломлениЯ.
- ‘начала разденьсЯ.
€ринка разделась, села к столу. Њогла бы сесть на диван, рЯдом, но села
подальше к столу, это значило: готовитсЯ сопротивлЯтьсЯ. ’ут вошла
Ђлександра Џрокофьевна со словами, что чай горЯчий. Ћльга ‚асильевна
спросила, кто собираетсЯ на эту дачу.
Џоследовал пересказ имен, частью незнакомых, человек восемь. Ќадо же ей
немного подышать воздухом длЯ здоровьЯ. ќто же необходимо, правда же?
- Ђ школу вы пропускаете?
- „а ну! - махнула рукой. - “ нас в субботу один урок. ‚се болеют,
такой ужасный грипп в Њоскве.
- Љакой урок?
- ”изика.
- Ќет, - сказала Ћльга ‚асильевна, - мне это не нравитсЯ.
- Њамочка, ну почему?
- Џропускать урок - мне это не нравитсЯ.
- Ќу почему, почему? —то такого? Ћдин урок, подумаешь!
- …сли не понимаешь, объЯснЯть не желаю. Ќе нравитсЯ мне это.
…й не нравилось не только это и, наверно, гораздо больше не это, а то,
что дочь так легко расставалась с нею, едва встретившись после
десЯтидневной разлуки. Ѓог знает что. Ѓыть такой тупой, так ничего не
понимать в близких людЯх. ќто от отца. Ќа него находили периоды глухоты.
‘векровь стоЯла рЯдом и слушала молча. Ћдобрить €ринкину авантюру она,
конечно, не могла, но и сказать два слова в поддержку Ћльги ‚асильевны
было свыше ее сил.
- Њало ли что тебе не нравитсЯ. Њне тоже, может быть, кое-что не
нравитсЯ... - €ринка сидела, выпрЯмившись, у стола, нога на ногу, с
высокомерным видом, глЯдела в скатерть. Џравой ногой она сильно
раскачивала. Ѓыл как раз тот самый независимый облик, к которому так
стремилась Ћльга ‚асильевна.
- —то тебе не нравитсЯ?
- Љое-что.
- Ќапример?
- Њало ли... Ќапример, то, что ты часто уезжаешь из дома. ’о в
—елЯбинск, то в ‹енинград.
- џ уезжаю, милаЯ моЯ, в командировки. ЊенЯ посылают, хочешь не хочешь.
("‚от уже и оправдываюсь перед ней".) ’ы думаешь, Я так, по своей воле?
- ‡наю, что в командировки, но ведь и самой хочетсЯ немного отвлечьсЯ,
правда же?
- Ћт чего отвлечьсЯ? —то ты глупости мелешь?
Ќо то были не глупости. Љровь прилила к лицу Ћльги ‚асильевны. ‘векровь
продолжала стоЯть молча.
- ‘ чего ты взЯла, что Я хочу отвлекатьсЯ? Љто тебе сказал такой вздор?
- Ћльга ‚асильевна не смотрела на свекровь, но всем нутром ощущала ее
присутствие. …й казалось, что свекровь улыбаетсЯ.
- ‚сем нам, конечно, тЯжело без папы, - продолжала бормотать девчонка,
- но мы с бабушкой никуда не можем уехать. Ђ ты...
- —то Я?
- Ќу, делаешь себе такие отдушины... Ђ мне, может, тоже грустно дома
сидеть, и Я хочу отвлечьсЯ. Љаких-то два днЯ.
- „ура ты, дура... - слабым голосом сказала Ћльга ‚асильевна, вытираЯ
ладонью глаза. - џ себе в этих командировках места не нахожу, стремлюсь
домой... Љаждый вечер по телефону... „ни считаю, когда увижу тебЯ,
бессовестную... Ђ ты - отвлечьсЯ... Ќеблагодарный ты человечек. “ходи,
видеть тебЯ не желаю!
€ринка выбежала.
Ђлександра Џрокофьевна произнесла в пространство:
- Џускать за город, конечно, не следует.
- Џочему вы это ей не сказали? - спросила Ћльга ‚асильевна. - •отите
быть хорошей?
Џотом стирала до полночи. €ринка, чертовка, ничего своего не выстирала.
„а все равно перестирывать, только грЯзь развезет. Ќа другой день перед
школой, уловив минуту, когда бабка отлучилась из кухни, €ринка просила
прощениЯ. Љак обычно, делала это казенно-жалобной скороговоркой: "Њам,
прости менЯ, пожалуйста, если хочешь, Я не поеду", но Ћльге ‚асильевне
показалось, что это важный акт смирениЯ. Ћна простила, сказав, что
поговорит с „ашиной матерью по телефону, после чего будет принЯто решение.
Ќо главное: опЯть обволокла и обессилила жалость! ЋпЯть взглЯнула на
девчонку со стороны, и сжалось сердце: сирота, все одна, одна в своей
комнатке, отца нет, мать в разъездах... Љак не отпустить? € - отпустила.

‘таричок в черных валенках ходил по саду бесшумно, даже листьЯми не
шуршал и все улыбалсЯ:
- ЃабьЯ лета нынче удалась...
Ћльге ‚асильевне старичок не нравилсЯ. Ћна думала с беспокойством:
"Ѓоже мой, но почему же _удалась_?" ‚ том золотом дне, в глушине сада, в
беспамЯтности старичка была тревога, она ощущала отчетливо, только не
могла понЯть: откуда и почему? ‚се эти поиски были ненужной забавой. Ќу
вот нашел замшелого старичка, когда-то служившего в магазине "†ак" на
Џетровке, - выдернул его, как туза из колоды, ну, а дальше? ’от ничего не
помнил, не знал, не желал, не ведал, ибо после магазина "†ак" свалилась на
него громаднаЯ жизнь, как гора камней, и все засыпало и задавило, что едва
шевелилось в памЯти.
- Ђ господин †ак был знаете какой? Ћго! —уть что не по-ихому...
- Ђ конец февралЯ? ‚ы помните?
Ќет, ничего не высекалось, не вылущивалось из пещерных недр. ‚едь были
войны, лихолетьЯ, далекие страны, ледЯнаЯ стынь, смерти и погублениЯ, а
ѓородец с садиком, с тишиной возник лишь недавно, как позднЯЯ зарница на
краю жизни. € то спасибо, господи, за поздноту! ‘ережа вынул тетрадку с
карандашом, да так ничего путного не записал. „очка старичка, приземистаЯ
мрачноватаЯ баба позвала ужинать на терраску. ’ам же была невестка этой
бабы, медсестра, и двое ее ребЯт, а вскоре пришел муж медсестры, стариков
внук, которого звали Џантюшей, это имЯ хорошо запомнилось.
Џантюша был сутул, на голову ниже ‘ергеЯ, черен, броваст, из провальных
глазниц так и зыркали злые, колючие, как у крысака, глазенки. ’о ли был он
пьЯн, то ли болен чем-то, то ли просто злоба кипела в нем и душила его,
как иных душит слишком густаЯ кровь. ‘начала молчал и все рассматривал
‘ережины брюки, ботинки, часы, свитер, потом так же внимательно изучал
туфли Ћльги ‚асильевны, ее замшевую курточку, тогда еще новую, нигде не
засаленную и очень красивую. Ќа курточку смотрел особенно долго. Ћльга
‚асильевна даже подумала: "ЌеприЯтно смотрит". ‘ережа не замечал злобной
внимательности Џантюши - как вообще не замечал внешности, взглЯдов и
выражений лиц людей, его интересовали слова - и продолжал упорно
добиватьсЯ у старичка каких-то подробностей насчет московской охранки.
Џантюша вдруг спросил, притрагиваЯсь к рукаву замшевой курточки:
- € где же такие пиджаки берут?
- ќто из ‚енгрии, - объЯснила Ћльга ‚асильевна.
- Ђ! Ќе наш, значит? €шь ты, как бархат...
- „а это замша, - сказала медсестра. - —то ж ты, не видишь?
- џ вижу. џ-то вижу.
- Ќу и сиди молчи. ђуками не трог. ђук не отмыл небось, а на него
всЯкаЯ грЯзь садитсЯ, на замшу. Ђх ты горе! ‚роде чуток загрЯзнил!
Ћна схватила платок, бросилась к рукаву замшевой курточки оттирать.
„ети тоже подскочили, сгораЯ от желаниЯ потрогать необыкновенную курточку.
Џантюша скрипел зубами. ‘таричок, как будто занЯтый беседой с ‘ережей и к
тому же крепко недослышавший, внезапно и очень кстати вступил в разговор о
курточке:
- Џочему у нас нет? ‚ Љамергерском переулке, магазин братьев ульц,
"‡емиш-ледер" называетсЯ... Џерчатки, кофры...
Џантюша махнул на деда рукой.
Џринесли картошку в чугуне. „ень неожиданно смерк, зажгли
электричество. ‘ережа начал что-то записывать. Ћн все старалсЯ разузнать
насчет пожара в ”еврале семнадцатого: кто приказал, да кто тушил, да кто
тогда командовал. ‘таричок был ничтожно мал в ту пору, пылинка в бурю,
однако прошло пЯтьдесЯт три года - пылинка странным образом еще
существует, еще плЯшет в луче солнечного света, хотЯ все вокруг смыто,
унесено... € Ћльга ‚асильевна понимала, отчего с такой жадностью
вслушиваетсЯ ‘ережа в полувнЯтное бормотанье. Ћдно изумлЯло, и хотелось
спросить: как же уцелел? Ќеужто никогда ничего... не тЯгали?
- Љак не тЯгать? ќто беспременно... - говорил старичок, улыбаЯсь. - ’о
на войну, то излишки... “ нас, конечно, специальность хорошаЯ, так что
нигде не пропасть... Њы начальство обшивали, всегда с куском хлеба... €
даже на другой пункт затребуют, а наш начальник, товарищ ѓравдин, не
отдает, так что ссорились из-за нас...
€ старичок подмигивал, радостный.
Џантюша, уходивший куда-то, опЯть возник за столом.
- ‚ы чего у деда пытаете?
- “ вашего деда богатейшаЯ жизнь, - сказал ‘ережа. - ђазговариваем о
жизни...
- Ђ записываете на кой?
- џ историк, мне это важно длЯ истории.
- Љакой еще истории?
- €стории ”евралЯ семнадцатого года. ”евральской революции и всего, что
с нею свЯзано. ќто сложный, еще не полностью изученный период, и каждое
новое свидетельство длЯ нас ценно. ’ак что вы извините за то, что мы вам
надоедаем, мы скоро уйдем.
‘ережа говорил спокойно, терпеливо, но тот хотел ругатьсЯ. ‘тал вдруг
кричать:
- Ќе хрена выпытывать! ЃудЯ! €сторики, туды вас! - € трЯс перед лицом
‘ережи узластым пальцем. - џ вам не дозволЯю!
Њать и жена успокаивали Џантюшу, но как-то робко. Ћльга ‚асильевна
испугалась. Ќадо было уходить. Ќо ‘ережа никогда не мог уйти вовремЯ, ему
все казалось, что надо что-то доделать: допить, доесть, дообъЯснить или же
доругатьсЯ. € он вдруг, побагровев шеей, надувшись, пустилсЯ с пьЯным
дураком объЯснЯтьсЯ, что есть историЯ и зачем она нужна. Џантюша слушал
усмешливо и враждебно и, возражаЯ, трЯс пальцем:
- „а мы в школе эту историю читали. ‡на-аем! —его вы мне мозги пудрите?
€сториЯ, историЯ... •ватит, есть одна историЯ, а больше не нужно.
- Џослушайте, Џантелей, вы кем работаете, собственно?
Љогда ‘ережа разговаривал с простыми людьми, в особенности когда
затевал с ними спор, у него возникал почему-то неприЯтный высокомерный
тончик, по-видимому невольно, но людей раздражало. Џантюша грубо ответил:
какое, мол, дело, где работает? Њожет, на Ѓогородском кладбище за троЯк
могилы копает. Ђ вы, случаем, не из милиции или из ЋЃ•‘‘ проверщики? ‚се
это говорилось с угрозой и с трЯсением уже не пальца, а кулака перед носом
‘ережи. Ћльга ‚асильевна тЯнула ‘ережу из-за стола. Ќо тот упорно сидел,
втЯгивалсЯ в скандал.
- Ќет, послушайте, Я вас, кажетсЯ, ничем не обидел... Џросто интересно
- за что вы на менЯ взъелись?
- „а на хрена мне твоЯ историЯ! Ќечего выпытывать!
- €сториЯ не моЯ, она и ваша тоже, и вашего деда. Ћна принадлежит всем.
‚от, к примеру, село ѓородец очень древнее...
Њедсестра шептала Ћльге ‚асильевне, чтоб на мужа не обижались, он
чумовой, у него голова слабаЯ, и, если выпьет, обЯзательно начудит и к
людЯм пристанет, за что его бьют тЯжелым боем, а работает он механиком на
элеваторе и вообще хороший человек. ‘таричок Љошельков, давнишний
сотрудник московского охранного отделениЯ, столь давнишний, что это
потерЯло теперь всЯкий запах и цвет, перегорело и выдохлось, дремал
безмЯтежно, опустив на грудь голову в венчике младенческих белесых волос.
‘ережа что-то рассказывал о здешних кнЯзьЯх, о татарах. ђебЯтишки слушали.
Џантюша щурил бешеный, неподкупный глаз.
- Ђ ежели по шее? Ђ? - ‘крипел зубами. - ‚о будет историЯ.
„о автобусной станции идти, было долго, шли впотьмах. Ћльга ‚асильевна
дрожала то ли от страха, то ли от холода. ‡олотой день сменилсЯ осенним
ледЯным вечером. Ћна ‘ережу торопила, а он еле шкандыбал, разморившись от
водки, и благодушествовал, и болтал, радуЯсь своей удаче со старичком. …й
это казалось вздором. Љому все это нужно? ‹аЯли собаки, некоторые,
особенно злые, выскакивали на дорогу и бежали следом, он на них
замахивалсЯ, швырЯл камни, они свирепели пуще.
- Џерестань! - просила она.
Ќо он как будто получал удовольствие от войны с собаками. Љаждую минуту
могли поЯвитьсЯ из темных дворов какие-нибудь парни с батогами, с вилами.
Ћх, как она на него сердилась! ‚се было нелепым мальчишеством: поездка,
сидение до ночи, разговоры со стариком, выжившим из ума.
- Ђ-рр! Ђ-рр! - дразнил он собак и хохотал, слушаЯ лай.
"Ѓоже мой, - думала она, - и этот человек, почти пожилой, почти
кандидат, почти ученый... Ќет, ничего не добьетсЯ". ќта догадка, смешаннаЯ
со страхом, пронзила ее в тот вечер на черной улице, где он сражалсЯ с
собаками. €х окружала уже целаЯ свора, от здоровенных псов до визгливых
малЯвок, которые прыгали вокруг них, как блохи. € вдруг спасение - треск
мотора, и, разгонЯЯ псов и слепЯ фарой, подкатил сзади и остановилсЯ
мотоцикл.
- ‘адись! €сториЯ! - гаркнул Џантюша. Ѓелый мотоциклетный шлем и белые
перчатки с крагами, как у милиционера, светились в темноте. - Ђйда до
электрички, до ‚ороновской, докачу! ‘емь километров, это мы счас.
Ћльга ‚асильевна колебалась - все-таки чумовой, да и пьЯн, - но ‘ережа
уже толкал силой в колЯску, сам влез на багажник, обхватил недавнего
супротивника под мышками, как лучшего друга, - мужчины, конечно,
поразительны в том смысле, как легко их мирит и сплачивает хмель и как
быстро они прощают друг другу оскорбительное, - свистнул по-бандитски, как
не свистел много лет, и - помчались. Џутешествие было недолгое,
каких-нибудь четверть часа, но незабываемое. Ћльга ‚асильевна полагала,
что живыми из этой переделки не выйти. Ѓросало, кренило, дергало, зубы
колотились, хотела крикнуть, но не могла разжать рта и набрать достаточно
воздуху, и самым ужасным был страх за ‘ережу, который все норовил
приподнЯтьсЯ на своем багажнике и, выкидываЯ вверх руку, кричал громовым,
парадным голосом: "‘лавным труженикам ѓородца - ура-а!" - или:
"ѓероическим колхозникам села Ѓарановка - ура-а!" Џантюше эти лозунги, как
видно, нравились, он тоже кричал "ура", а дорога была мутна, призрачные
избы летели навстречу, мелькали столбы, озаренные на миг, какие-то тени
шарахались в кювет. "Ћдиноким прохожим - ура-а!" - орал ‘ережа и махал
шарахающимсЯ рукою с кепкой.
Ћльге ‚асильевне было страшновато, но она смеЯлась про себЯ, даже
плакала от смеха, а может быть, от того, что переполнЯло ее тогда. Ћна и
сердилась на него, и любила его. Ќедолго этому крикуну, неизжитому
мальчику оставалось шуметь на земле. Љлимук вдруг потребовал, чтоб ‘ережа
подтвердил, что Љисловский просил у него документы длЯ своей диссертации,
а взамен обещал поддержку во времЯ защиты - так оно и было, наверно, но
ведь ‘ережа знал об этом только от самого Љлимука, тот был посредником, а
теперь почему-то перевернулсЯ на сто восемьдесЯт градусов и плел сеть на
Љисловского. ‘ережа не умел интриговать, его это отвращало и злило, и он
от злости совершал нелепейшие поступки. ѓосподи, если бы он тогда
объединилсЯ с Љлимуком! ’от его так просил! ‚се могло бы сложитьсЯ иначе.
Ћн бы осталсЯ жить. Ћн бы прекрасно жил, работал, шутил, каталсЯ бы на
лыжах до глубокой старости и двигалсЯ по лестнице вверх. Ќо неизвестно
отчего умирают люди. Ќеожиданно что-то иссЯкает, _благо жизни_, как
говорил ’олстой. _Ѓлаго_ его жизни еще длилось, он еще тормошилсЯ, еще
чего-то хотел, стремилсЯ куда-то.
Ћн еще мог знакомитьсЯ с новыми людьми и приобретать, как ему казалось,
новых друзей. ‚друг поЯвилась „арьЯ Њамедовна. ‚споминать о ней тЯгостно.
Ќо и отвЯзатьсЯ нельзЯ. ќта женщина впервые и по-настоЯщему напугала Ћльгу
‚асильевну, потому что вдруг отчетливо представилось, как ‘ережа исчезает
- с ней. Ћн и исчез потом, и она оказалась дальней виновницей, той точкой
несчастьЯ, из которой размоталось потом все непомерное несчастье, как
буран в "Љапитанской дочке", разросшийсЯ из чуть заметного облачка. ‹юди в
долгой жизни окружают нас какими-то скоплениЯми, друзьЯми: внезапно
кристаллизуютсЯ и внезапно пропадают, подчинЯЯсь неЯсным законам. Љогда-то
были друзьЯ юности вроде ‚лада, студенческие компании, - сгинули без
следа; потом ‘ущевскаЯ, художники, старики, пьЯнчужки, ‚алерка ‚асин с
‡икой, - тоже канули в воду; потом люди из музеЯ, те, другие, €льЯ
‚ладимирович, - точно не было никогда! Џотом институтские, васильковские,
- теперь уж и эти провалились в тартарары... Ђ потом „арьЯ Њамедовна со
своими умниками...
Љак только Ћльга ‚асильевна увидела в первый раз зеленовато-смуглые
щеки, белки с синевой, смолЯные гладкие волосы без единого завитка, без
волнистости, как облитую водой маленькую, змеиную голову, сердцем почуЯла:
беда! ‘орок с небольшим, а фигура двадцатилетней девицы. Ќо не фигура тут
была страшна, не смуглота, не ноги стройные, а та слава, что шла о ней и
раздувалась подпевалами и дружками, шарлатанами разных мастей: о том, что
будто бы умна необыкновенно. —епуха это! ‚ыдумка! Ћльга ‚асильевна видела
ее несколько раз, в гостЯх, в театре, и у ‹ужских, и однажды даже в
собственном доме, и разговаривала с нею на всЯкие темы, от ее излюбленной
парапсихологии до современной поэзии, и понЯла скоро: королева-то голышом.
‚се показное, нахватанное, приблизительное, но при этом, конечно,
самоуверенность адскаЯ и манера выражатьсЯ твердо и категорично, как бы
выносЯ приговор, который обжалованью не подлежит. ЌеприЯтнейшаЯ особа. Ќо
какие-то дураки на нее клевали.
Ќу, подумаешь, кандидат наук, почти доктор, - забавно, что про нее так
и говорили, вероЯтно, сама такую аттестацию про себЯ распускала: "без пЯти
минут доктор" - ну, философ, психолог, передрала массу книг, Язык хорошо
подвешен, но ведь это не все. Њожно нафаршировать себЯ информацией, но ума
не прибавитсЯ.
Ѓыло шесть лет со днЯ ”единой смерти. ‹уиза пригласила друзей - ‹ужских
Ѓорю и ‚ерочку, ™упакова с его Љрасивой, еще кого-то из института и ѓенку
Љлимука с Њарой. ‘ережа с Љлимуком уже были почти врагами. ‹уиза из-за
этого нервничала, советовалась с Ћльгой ‚асильевной по телефону: как быть?
Ќе позвать Љлимука было невозможно. Ћн ведь изменилсЯ как раз _после_
”единой смерти, а при жизни ”еди вел себЯ сносно, и ‹уиза знала его как
доброго малого, старого приЯтелЯ. ‘ережа сказал:
- —ерт с ним, пусть приглашает, Я его трогать не буду.
‹уиза ‘ережу любила, и, разумеетсЯ, он был длЯ нее самым дорогим гостем
- потому что и ”едЯ его любил, - Љлимук тоже был товарищем ”еди, спутником
в последней поездке и, кроме того, организовал ‹уизе какую-то помощь от
института. “строил единовременную безвозвратную ссуду - и, как Ћльга
‚асильевна потом узнала, сумма была не маленькаЯ, вдвое больше, чем
получила она, - и каждое лето отправлЯл ”единых детишек в институтский
пионерлагерь. ‚ общем, не пригласить его она не могла.
- џ знаю, его многие не любЯт, считают подонком, но ко мне он хорош. Ќе
могу же Я быть свиньей, - объЯснЯла она Ћльге ‚асильевне. - Љаждый Ќовый
год присылает открытки. € в ”един день рождениЯ поздравлЯет, даже цветы
привозил. Ђ ‘ережа забывает...
‘ережа забывал. Ѓыли случаи, забывал даже Ћльгу ‚асильевну поздравить с
днем рождениЯ, а уж путал день - вместо четвертого июнЯ поздравлЯл
третьего - постоЯнно. Љлимук ничего не перепутает. ‡ачем-то ему было нужно
быть с ‹уизой хорошим. ЉажетсЯ, ‹уиза надеЯлась, что Љлимук поостережетсЯ
садитьсЯ с ‘ережей за один стол, пить с ним водку и под каким-нибудь
предлогом не ЯвитсЯ. Ќо тот ЯвилсЯ. Њаре хотелось покрасоватьсЯ перед
бывшими подругами, рассказать о новой квартире, голубом кафеле, обоЯх под
дуб, о причудах спаниельчика ђэди и, конечно, о зарубежных впечатлениЯх -
много всего накопилось, пока не виделись. Ђ не виделись, правда, давно.
‚се как-то пожухли, потускнели. Љрасавица болгарка Љрасина, жена ™упакова,
пожелтела лицом. ЃорЯ ‹ужский, врач-психиатр, с которым Ћльга ‚асильевна
так любила разговаривать, превратилсЯ в подсохшего пожилого человечка, к
тому же в тЯжелых американских очках, которые его старили. Ѓорина жена
‚ерочка жаловалась на печень и ничего не ела. Ќо заметней всех изменилась
‹уиза, похудела, ссутулилась, и платье на ней было такой чудовищной
пошлости и дешевизны, что Ћльга ‚асильевна ужаснулась: женщина махнула на
себЯ рукой! Ѓыло ее очень жалко. Ћна, конечно, натужилась из последних
сил, чтобы пригласить людей и угостить как следует, стол был богатый, но
по жадным глазам детей, по тому, как они таскали потихоньку с тарелок то
кусочек ветчины, то сыр, видно было, что едЯт такое не часто. ‚одки было
две бутылки, раньше бы вмиг осушили и уже гонЯли бы за добавкой, а теперь
насилу за вечер "усидели" одну, и ту без охоты: у одного гипертониЯ,
другому ночью доклад писать, Љлимук и ЃорЯ ‹ужский за рулем. ‘ережа,
конечно, не отказывалсЯ, но больше всех налегала Њара. Ћна была, кажетсЯ,
единственной, кому шестилетие пошло впрок: налилась соком, раздобрела,
стала плотной, холеной дамочкой, ее круглое, малиновое от водки личико
сиЯло, выражаЯ полное удовольствие жизнью. Ћльгу ‚асильевну она
раздражала. Ќе хотелось с нею разговаривать, а уж тем более слушать ее
хвастовство.
Љак только та заводила что-нибудь про спаниельчика ђэди, понимающего
сто сорок слов, или про свои путешествиЯ: "ЏредставлЯете, ужас, идем в
Ќицце по бульвару..." - Ћльга ‚асильевна нарочно громко перебивала ее,
просЯ передать блюдо, или включить телевизор, или еще что-нибудь. Љонечно,
это было грубо, но Ћльга ‚асильевна не могла себЯ побороть: слушать
самодовольную Њару было несносно. € она, и Љлимук как будто напрочь
выкинули из головы, что ‘ережа долго добивалсЯ поездки во ”ранцию, она
была ему необходима, но у него почему-то не вышло, а эта трЯсогузка,
ничтожество, нигде не работающее, уже побывала и в Ќицце, и в Џариже, и в
ђиме, черт знает где. Ќу, хорошо, исхитрились, словчили, но имейте же
чувство такта, не хвалитесь на всех углах, тем более при ‘ереже.
‘ережа, впрочем, как будто не слушал всей этой заграничной брехни,
думал о своем, но Ћльга ‚асильевна на Њару злилась. ‹юди, которые по мере
житейских успехов обрастают все более толстой кожей, были всегда
неприЯтны, и она старалась держатьсЯ от них подальше. ђаньше она
относилась к Њаре терпимо, даже добродушно. ’а казалась жизнерадостной
полудурой, далекой от фокусов и интриг, которыми занималсЯ муж. Ќо вот
обнаружилось: с каким аппетитом пожираютсЯ плоды этих фокусов и интриг!
- ‹уизочка, киска, у тебЯ все очень вкусно, - снисходительно одобрЯла
она, берЯ из вазы фрукты. - Џочему мы перестали обща? „авайте обща!
„ети с тоской смотрели на то, как сочные груши конвейером, одна за
другой, исчезают в зубастом рту толстой, малиновощекой тети в голубом
парике.
Ђ Љлимук был мрачноват или, может быть, переполнен чувством собственной
значительности: не разговаривал помногу, как обычно, не балагурил, а когда
‹уиза принесла гитару - знаменитую ”едину, на которой тот чудесно играл, -
и попросила спеть любимую ”едину "Ѓыстро, быстро донельзЯ", Љлимук сказал,
что такими делами больше не забавлЯетсЯ, просит уж извинить, голос сел.
‘лишком большой человек, чтобы петь под гитару песенки неЯсного
содержаниЯ, как студент в электричке. ‚от если бы что-нибудь вроде
"„орогаЯ моЯ столица, золотаЯ моЯ Њосква". ќто уж ‘ережа после издевалсЯ
над ним, дома, вспоминаЯ все перипетии вечера, окончившегосЯ ссорой и
руганью. Ѓыло ужасно, что не смогли сдержатьсЯ и наскандалили в такой
день. € ‘ережа был виноват не меньше Љлимука. ‚начале все было тихо-мирно,
они просто не разговаривали, сидели на разных концах стола. €х отношениЯ
еще не были смертельно враждебными, какими стали потом, но они
демонстративно презирали друг друга: ‘ережа презирал его за карьерность, а
тот его за Якобы завистливость. Ћн ведь считал, что ‘ережа не может
пережить его, Љлимука, сказочный взлет.
‚се бы кончилось благопристойно, тем более что Љлимуки собирались рано
уйти, если бы не одна институтскаЯ дама - имЯ забылось, - дороднаЯ,
черновато-седаЯ, котораЯ стала вдруг с нажимом, очень пылко восхвалЯть
”едино бескорыстие и _неумение жить_.
- ’аких людей сейчас просто нет! - восклицала она. - ”едор
Ђлександрович был в этом смысле уникальный человек. ‚едь он ничегошеньки,
ни вот столечко себе не урвал.
ѓолос дамы дрожал от волнениЯ, она, конечно, преувеличивала, ”едЯ был
человек хороший, но не такой уж исусик, как она изображала. …ще кто-то
заговорил на эту тему, стали вспоминать ”едину доброту, привычку помогать
людЯм и заодно уж, с оттенком умилениЯ, - его бесхозЯйственность и
непрактичность, чем он действительно отличалсЯ. ‹уиза неожиданно
расплакалась и стала жаловатьсЯ на все подрЯд: никуда дальше Љрыма не
ездили, не было у него хорошего зимнего пальто, квартиры не поменЯл, все
хотел поменЯть через бюро обмена, а почему не добитьсЯ на работе, как все
добиваютсЯ? ’еперь уж надеЯтьсЯ не на что.
- Ћ себе думал в последнюю очередь, а все о других, о других, - шептала
‹уиза, поникнув головой, заметно поседевшей.
Ќикто не хотел этих слез, жалоб. ‘покойствие было подорвано, заговорили
разом, охваченные порывом любви к ”еде, такому чистейшему, не похожему на
обыкновенных людей - боже мой, непомерное преувеличение, но в тот миг
казалось, что прикоснулись к самой истине! - растроганные горем этой
женщины, обликом бедноватой квартирки со старыми вещами и, наверное,
подогретые рассказами Њары о климуковском процветании... Ђ как будет
выглЯдеть ее собственнаЯ квартирка через шесть лет?
Џолучилось так, что, восхвалЯЯ ”едю, невольно метили в Љлимука. ’от
напружинилсЯ, тоже пел про ”едю что-то хвалебное, но в голосе была
трещинка. ‚се катилось ко взрыву. Ѓородатый ™упаков, ”един друг школьных
лет, как человек посторонний, поинтересовалсЯ наивно:
- ђазве ученый секретарь имеет какие-либо особые возможности?
‚ероЯтно, был не так уж наивен, просто первым нанес удар.
—ерновато-сераЯ дама немедленно отозвалась:
- Ђ как вы думаете?
- џ не знаю, посему интересуюсь.
- ‚озможности немалые. „а вот ѓеннадий ‚итальевич сидит перед вами, он
подтвердит, Я думаю.
Љлимук честно округлЯл глаза, мотал головой и признавалсЯ, что при всем
желании не может понЯть, о каких возможностЯх речь:
- Ќу, ей-богу, не могу догадатьсЯ...
- „а как же так, ѓеннадий ‚итальевич? “ вас же все в руках! - искренне
изумлЯлась дама.
- —то у менЯ особенное в руках? - Љлимук смеЯлсЯ. - ‚от уж не знал!
- „а все, все! Ђбсолютно все!
„ама тоже смеЯлась несколько льстиво. Љлимук пожимал плечами. ‚се могло
уйти в шутку, в болтовню, но ‘ережа вдруг совсем иным тоном - твердым и
хамоватым - сказал, что ”едина талантливаЯ диссертациЯ нигде не
напечатана, а твоЯ, мол, крайне посредственнаЯ, вышла уже двумЯ изданиЯми
- в сборнике и отдельной книгой.
Љлимук сделал вид, что не слышал. „аже не посмотрел в ‘ережину сторону.
Џоследовали чьи-то реплики, не относившиесЯ к делу, после чего Љлимук
произнес со вздохом:
- †аль мне тебЯ, ‘ергей... Љак трудно, должно быть: все времЯ следить
за чужими успехами!
Ѓыло сказано беззлобно, как бы с сочувствием. ‘ережа взорвалсЯ: какие
успехи, черт побрал? „а плевать хотел! Ќе успехи, а дерьмо! € еще что-то
Яростное, комом, криком. “ ‹уизы побелело лицо. Ћльга ‚асильевна махала
руками ‘ереже, чтоб замолчал. Ћна испугалась за него. Њара ринулась
защищать мужа и верещала, как на кухне. Љто-то из институтских - и
дороднаЯ дама с пылкостью - ополчились на ‘ережу. Љлимук улыбалсЯ
мстительно. „ороднаЯ дама восклицала:
- Ќепарламентские выражениЯ! ‚ы допустили непарламентские выражениЯ!
Љлимук и Њара ушли. ‚скоре ушли и другие институтские. Ќа их лицах,
когда прощались с ‘ережей, было напечатано осуждение. Ђ дороднаЯ дама, -
котораЯ, как выЯснилось, была важной функционеркой, членом какой-то
комиссии, - шептала озабоченно:
- ‘ергей Ђфанасьевич, должна вас огорчить: это называетсЯ casus belli!
‘ережа усмехнулсЯ беспечно:
- Ђ, черт... Џускай!
“ него сделалось веселое настроение.
Ћн стал разговорчив, шумлив, рассказывал, изображаЯ забавно - как он
умел, - про поездку в ѓородец и встречу со стариком Љошельковым. ‹уиза
успокоилась, все подобрели, ™упаков с Љрасиной были, конечно, на ‘ережиной
стороне. € неприЯтное, с криком, как-то сгладилось и заслонилось иным -
забыть нельзЯ, но старались забыть, - и вот тут-то впервые возникло имЯ
„арьи Њамедовны. ‘ережа говорил, что в списке секретных сотрудников
охранного отделениЯ были три нераскрытых крупных фигуры, обозначенных
кличками. ‚ероЯтно, с ними или с кем-то из них свЯзаны аресты в 1916 году.
ќти темы занимали его постоЯнно. Ћльга ‚асильевна даже подшучивала над
ним:
- ’ы кто, историк или частный детектив?
€ так как перед этим Љрасина, милаЯ и добраЯ женщина, но не слишком
далекаЯ, рассказала об одной крестьЯнке из горного села на юге Ѓолгарии,
котораЯ обладает даром провидениЯ и какими-то другими парапсихологическими
талантами - настолько удивительными, что к ней приезжают из-за границы, и
знакомаЯ Љрасины получила от нее точный ответ по поводу своего погибшего
таинственным образом друга, - кто-то шутЯ сказал: а вот обратитьсЯ к такой
пророчице и спросить бы по поводу секретных сотрудников! ‚друг откроет
секрет? € совсем уж смехом кто-то предложил: а если спиритическим сеансом
вызвать дух полковника Њартынова и все у него вызнать? ’ут ЃорЯ ‹ужский и
рассказал про „арью Њамедовну. ќто уж без шуток, она занимаетсЯ
парапсихологией всерьез, а заодно интересуетсЯ всЯкого рода оккультизмом,
восточными магами, медиумизмом и прочими темными делами. Џри этом в высшей
степени образованна, знает четыре Языка, выступает с лекциЯми. Ћтец ее
кавказский человек, оттого она Њамедовна, он был врач-гомеопат, очень
богатый, умер во времЯ войны, а мать из дворЯн.
’ак заинтриговал, что все стали требовать, чтобы с нею познакомил,
привел бы к кому-нибудь из общих знакомых в гости. Ћсобенно горЯчилсЯ
‘ережа. …ще бы, экзотическаЯ личность: она и дворЯнка, и восточнаЯ
женщина, и медиум, и профессор! ЃорЯ обещал непременно это сделать. …го
жена ‚ерочка охладила общий энтузиазм, сказав, что ЃорЯ сам знает „арью
Њамедовну едва-едва, познакомилсЯ у Љостиных, это молодые физики, очень
талантливые, и врЯд ли мимолетное знакомство позволит пригласить эту
женщину в дом.
’о, что ‚ерочка назвала „арью Њамедовну холодновато _этой женщиной_,
еще более насторожило Ћльгу ‚асильевну. ‡начит, и ‚ерочка чует тут
опасность. Ђ ‚ерочка не станет неспроста опасатьсЯ, она рассудительнаЯ,
умнаЯ. Ћльга ‚асильевна спросила:
- ‚ера, а ты знакома с „арьей Њамедовной?
- ‚идела один раз. ‚от тогда, у Љостиных.
- Ќу и что? ‚осточнаЯ красотка?
- „а нет, пожалуй... - с запинкой ответила ‚ерочка. - ’о, что
называетсЯ на любителЯ. Ќо наш ЃорЯ как раз любитель. Џо-моему, она его
сразила наповал.
- ЃорЯ, немедленно знакомь! - дурачилсЯ ‘ережа. - Љакой же ты товарищ?
Љак тебе не совестно?
- Ќе суетись, ты там не проходишь.
- џ не прохожу? Ђ кто же - ты проходишь?
- џ под вопросом. Ќо все-таки есть шанс. Џотому что Я занимаюсь
психиатрией, это ей близко. Ђ ты, мой милый, со своей историей ”евральской
революции там даром не нужен...
’ак они юродствовали и болтали, а у Ћльги ‚асильевны сердце замирало от
недоброго предчувствиЯ. ‚ыЯснЯлись подробности: ей сорок с чем-то, но
прекрасно выглЯдит, очень спортивнаЯ, плавает в бассейне. Ѓыла замужем,
муж погиб. ‚ прошлом году поЯвилась в "Ќауке и жизни" ее статьЯ о
парапсихологии, что-то вроде "’аинственное вокруг нас", журнал нельзЯ было
достать, в библиотеках записывались в очередь. ЃорЯ грозил Ћльге
‚асильевне пальцем:
- Ћленька, этот тип нацелилсЯ всерьез. ’ы за ним приглЯдывай...
‚се хохотали. Ћльга ‚асильевна изо всех сил стремилась улыбатьсЯ и
отвечать в таком же игривом тоне. Џрошло месЯца три. Ќичего о „арье
Њамедовне не было слыхать. Џотом Ћльга ‚асильевна узнала, что ‘ережа с нею
познакомилсЯ, он сказал об этом мимоходом, небрежно, как о факте
совершенно незначительном. Њожет быть, так и считал сам, а может,
притворЯлсЯ. ђассказываЯ о выставке художника Џреснина, анималиста,
обмолвилсЯ:
- Љстати, познакомилсЯ там с этой Ќигматовой.
- ‘ какой Ќигматовой?
- „а с этой, с „арьей Њамедовной, о которой - помнишь? - ЃорЯ
рассказывал у ‹уизы...
…ще бы не помнить! Ћна обомлела. †енЯ Џреснин, оказываетсЯ, знал ее
мужа, художника. ќто что же, было заранее договорено? Ќичего подобного,
случайное знакомство. Ќа роковую женщину не похожа. ЉакаЯ-то сухонькаЯ,
поджараЯ, на цыганку смахивает. ѓоворила, что сейчас ее повсюду ругают,
громЯт. Џосле вернисажа †енЯ устроил алЯфуршетик длЯ своих, там были
знакомые из дома на ‘ущевской. Љто-то сказал, что ѓеоргий Њаксимович
болеет...
‘лова про отчима Ћльга ‚асильевна расценила как дымовую завесу и вовсе
на них не отозвалась. Ћна знала от матери - разговаривала чуть ли не
каждый день по телефону, - что у ѓеоргиЯ Њаксимовича нехорошие анализы, он
слабел, жаловалсЯ на боли и, вероЯтно, его положат в больницу. ‚се это
было известно, и Ћльга ‚асильевна очень жалела ѓеоргиЯ Њаксимовича и
волновалась за мать. Ќо сейчас поразило другое: какой-то алЯфуршетик, где
‘ережа познакомилсЯ и разговаривал с этой особой. Ћльга ‚асильевна еще не
знала ее, ни разу не видела, но при упоминании имени испытывала какое-то
странное астматическое раздражение, вроде легкой одышки. ‚ чем тут было
дело? € вот в таком состоЯнии раздражениЯ, слегка задыхаЯсь, она стала
упрекать его за то, что, пользуЯсь вольным режимом днЯ и тем, что она
занЯта на работе от звонка до звонка, он шатаетсЯ один - к друзьЯм, на
выставки, заводит знакомства. ’очно холостой...
Џошлые слова, пошлые мысли... ’о, что она говорила, было постыдно... Ќо
ведь это была болезнь, это была аллергиЯ, несовместимость. Ћна задыхалась
и не могла себЯ победить.
‡имою приехала тетЯ Џаша из ‚асилькова со слезами. Ќиколай под арестом,
будет суд, парню грозит большой срок. ‘емковские с васильковскими
разодрались в клубе, а Љолька как бригадмил хотел разнЯть и одного
семковского срубил. ’от едва не помер, сейчас в больнице. Ћтходили,
спасибо врачам. Ћн этого семковского сроду не знал, слыхом не слыхивал, и
вот на ж тебе - несчастный случай. —ем срубил-то? „а топором. •отел,
конечно, разнЯть как бригадмил, а они, козлы пьЯные, на него кинулись, он
и махнул. Ђлександра Џрокофьевна заметила, что топор странное оружие длЯ
бригадмила.
- Ђ, забыли? - сказал ‘ережа. - „ом-то с топориком, помните?
’етЯ Џаша плакала, просила помочь. Ђдвоката нанЯть, пускай хоть сколько
возьмет, она денег достанет, корову продаст, мотоцикл продаст. Ђлександра
Џрокофьевна стала суетитьсЯ. •отЯ дело казалось ей безнадежным. …здила в
‚асильково и в райцентр ђЯбцево, где он сидел под арестом, разговаривала
со следователем, с начальником милиции. € после первой же поездки (было
глубокой осенью, в конце ноЯбрЯ, погода стоЯла отвратительнаЯ, внезапный
холод и мокрый снег, все уговаривали ее не ехать, ‘ережа кричал на нее: "џ
тебе запрещаю! „умать не смей! ’ы старуха и должна вести себЯ как
старуха!" - такие грубости позволЯл себе не часто, это уж с перепугу, она
отвечала: "Ќикогда не буду вести себЯ как старуха, и если обещала
человеку, женщина менЯ ждет, значит, Я должна ехать", он еще покричал,
погрозил и поехал в институт, уверенный, что мать не совсем уж свихнулась
и останетсЯ дома, Ћльга ‚асильевна ушла на работу, €ринка - в школу, а
старуха взЯла зонт, надела свой туристический нарЯд времен наркома
Љрыленко, резиновые сапоги и отправилась на вокзал), - и вот, вернувшись
вечером, измученнаЯ и продрогшаЯ, похожаЯ на жалкое, страховидное чучело,
она рассказала, что дело обстоит совсем не так, как изобразила тетЯ Џаша.
€ хуже, и лучше. ‘ережа был рассержен на мать, не захотел слушать и
нарочно вышел из-за стола, а Ћльга ‚асильевна всегда была длЯ старухи не
лучшей собеседницей, поэтому свекровь стала все рассказывать €ринке. ѓолос
ее звучал, как ни странно, бодро.
Ћна узнала вот что. Љолька был, конечно, так же пьЯн, как остальные, но
драка затеЯлась не на пустом месте. ‡амешана некаЯ ђаиса. ‘емковские
приставали к ней, хотели мстить за то, что бросила одного семковского ради
Љольки. ќтот тихонЯ Љолька, болезненный и невзрачный, хороводилсЯ со
многими девками и считалсЯ почему-то завиднейшим женихом. ђаиса от него
как будто уже и ребенка ждала, но тетЯ Џаша полагала, что врет, и Љолька
на ней женитьсЯ не собиралсЯ.
- џ ее убедила, что нужно стоЯть как раз на противоположной позиции, ты
понимаешь? - объЯснЯла Ђлександра Џрокофьевна €ринке. - ’олько тут наша
надежда. ‚ припадке ревности и защищаЯ честь матери своего будущего
ребенка...
Ћна говорила с €ринкой как со взрослой. Ђ девчонке было тогда
четырнадцать лет. Ћльге ‚асильевне это не нравилось, но ведь сделать
замечание невозможно, тут же обиды, резкости. Ћна терпела эту нудню с
Љолькой, разговоры свекрови, ее суету, звонки, телеграммы - та влезла в
дело всерьез и действительно нашла адвоката, бойкого старичка по фамилии
‹уповзоров, - и постепенно все более удивлЯлась: откуда такое рвение,
такой пыл в защите чужих людей? Љто такие длЯ нее, да и длЯ всех тетЯ Џаша
и Љолька? ‘лучайные домовладельцы, хозЯева дачки, дравшие за лето вполне
безбожно. ѓоворить с ними было не о чем. € Ђлександра Џрокофьевна редко с
ними разговаривала, лишь иногда их поучала. Љонечно, Љольку было жаль...
‘обытиЯ эти совпадали с тЯжкой болезнью ѓеоргиЯ Њаксимовича, маетой
матери. € с нависавшею тенью „арьи Њамедовны. Ћльга ‚асильевна нервничала
из-за всего. …е раздражали беспомощность матери, эгоизм дочки, невнЯтнаЯ
жизнь мужа - что он делает днЯми, когда она на работе? - и теперь еще
хлопоты по чужим делам вздорной свекрови. ‚место того чтобы как-то
помогать по хозЯйству, содержать дом в чистоте... Џойти на родительское
собрание в школу, как делают все бабушки и дедушки, когда родители
занЯты... Ћт ‘ережи не дождешьсЯ, а Ћльга ‚асильевна валилась с ног...
Ћплатить хотЯ бы жировки в приходной кассе днем, когда мало людей, - разве
трудно? ‚се трудно. Ќамного трудней, чем ехать в дурную погоду за город на
электричке, месить грЯзь на проселочных дорогах, высиживать в судах ради
малознакомых и, в общем-то, далеких людей. ’ут было много показного. Љак
всегда в этой женщине.
€ как-то в крайнем раздражении от всего этого, - не в раздражении, а в
приступе усталости, такой тотальной, когда голова перестает соображать и
ты поддаешьсЯ всем подкорковым раздражителЯм сразу, - она сказала, что
судьба Љольки интересует ее гораздо меньше, чем болезнь ѓеоргиЯ
Њаксимовича. € пусть уж Ђлександра Џрокофьевна со своим показным
человеколюбием оставит ее в покое. ќто было несправедливо. Ђлександра
Џрокофьевна меньше всего надоедала ей, но Ћльга ‚асильевна слышала
постоЯнные консультации по телефону, подробнейшую информацию за ужином, и
еще ‘ережа пересказывал то, что слышал от матери. Ђ кроме того, она только
что пришла с ‘ущевской, где мать бесцельно металась и мучилась в горе,
видЯ, как гибнет родной человек. ѓеоргий Њаксимович был уже полмесЯца в
больнице. …му становилось все хуже. Ћперацию сделали три днЯ назад, делал
профессор ђодин, известный специалист, и больница была хорошаЯ, устроили
туда с трудом, через ‚лада, было сделано, что в человеческих силах, и все
же мать себЯ терзала: ей казалось, что надо было дать профессору ђодину
двести рублей перед операцией. Љто-то сказал такую глупость. Ћна не дала
ничего. Џотому что сказали поздно. € теперь ее грызла мысль, что из-за
этого, может быть, операциЯ не принесет избавлениЯ. Џрофессор ђодин был с
нею как-то сух, жестковат и сказал: "Љ сожалению, не могу вас обнадежить,
хотЯ и не могу сказать, что конец".
Њать была убита этой фразой.
- Џо-моему, издевательство так говорить с родственниками! - возмущалась
она сквозь слезы. - Љто дал ему право?.. Ћн говорил со мной как
чиновник...
€ тут же винила себЯ и ругала за слабодушие, за то, что Язык не
повернулсЯ предложить профессору ђодину деньги. Џотому что, хотЯ ей
сказали поздно, она и сама раньше об этом думала, но не могла решитьсЯ.
’еперь, после операции, нужно было достать редкое швейцарское лекарство
эритрин. Ќадо было обзванивать людей. Њать обессилела, лежала с
тахикардией, и Ћльга ‚асильевна провела два часа у телефона. Ќекоторые
обещали узнать, поспрошать, но большинство говорили, что сами ищут редкие
лекарства и не могут достать. Ћльга ‚асильевна вернулась с ‘ущевской часов
в девЯть вечера, выпила чаю и собралась позвонить матери, потому что ушла
от нее с тЯжелым сердцем. Џросто узнать, как самочувствие, утихла ли
тахикардиЯ. Ќо пробитьсЯ к телефону было невозможно.
Ђлександра Џрокофьевна разговаривала с адвокатом ‹уповзоровым. ќто
продолжалось ровно сорок минут. Ќаконец Ћльга ‚асильевна подошла к старухе
вплотную и шепотом сказала, что ей нужно срочно звонить. ‘векровь
недовольно кивнула и, поговорив еще с минуту, повесила трубку.
- Ђлександр €ванович рассказывал о суде. „лЯ менЯ это очень важно! -
сказала она строго.
Ћльга ‚асильевна ответила тоже строго:
- Ђ мне - позвонить маме. Ћна плохо себЯ чувствует.
Ќет, свекровь не спросила: что с ѓалиной …вгеньевной? не нужна ли
помощь? какое-нибудь лекарство? Љое-что она могла доставать в одной
поликлинике на Љировской. ќритрин врЯд ли. Ќо ведь можно спросить. Ћна не
относилась к матери враждебно, никогда с нею не ссорилась, если и бывали
сдержанные споры, то в давние времена, когда мать занималась €ринкой и
Ђлександра Џрокофьевна поучала ее. ‚ те дни на почве обоюдной экзальтации
и любви к младенцу закипали иной раз крохотные смерчики. ‚се давно
забылось. ’еперь наступили времена покойного равнодушиЯ. ‹юбой
посторонний, нуждавшийсЯ в _товарищеской помощи_, был длЯ нее ближе, чем
мать невестки.
‚от после той секундной стычки у телефона, ничем не кончившейсЯ, Ћльга
‚асильевна, придЯ из коридора в комнату, и сказала про "показное
человеколюбие". ‘ережа тут же вскинулсЯ, как зоркий постовой с ружьем:
- Џарень получил вместо семи лет три! ќто что? Џоказное? Ќет, моЯ
милаЯ, это истинное... тебе недоступное...
Ћна что-то ответила. Џотому что уж очень он вскинулсЯ. Ћчень уж встал
на защиту матери. Ќу, может, она была не права, даже навернЯка не права,
свекровь помогала людЯм порою от чистого сердца - не могла иначе, это
привычка, воспитание, а вовсе не заслуга, - но ведь нужно было понЯть, в
каком состоЯнии Ћльга ‚асильевна вернулась с ‘ущевской. Ђ он решил
обидетьсЯ. ‚друг увидела, что он входит в комнату в пальто, в шапке, с тем
выражением угрюмой окаменелости и стиснутых челюстей, какое поЯвлЯлось у
него в минуты крайней обиды, и кружит по комнате, ища чего-то.
- ’ы куда?
- Љ ”едорову.
Ќашел, что искал, - портфель, - и бросил туда какие-то бумаги.
”едоров был его приЯтель по музею, пустой малый. €з тех болтунов, к
кому он странным образом лепилсЯ и которые его самого тЯнули вниз. ‘лава
богу, встречатьсЯ стали реже, потому что ”едоров переехал куда-то в
страшную даль, за Љузьминки. Ћна спросила: что за срочность? Ќикакой
срочности, просто обещал приехать. Џомолчав, добавил: там будет „арьЯ
Њамедовна. ЋказываетсЯ, ”едоров ее прекрасно знает. Ћна приедет поздно,
после лекции. ќто известие произвело на Ћльгу ‚асильевну такое
впечатление, будто в соседнюю комнату влетела шароваЯ молниЯ, и стало
видно, как комната озарЯетсЯ светом, и слышно потрескиванье.
Ћслабшим голосом - ей показалось, что все кончено, он уходит навсегда,
- она спросила, как он думает возвращатьсЯ. Ѓыл одиннадцатый час. Ћн
сказал, что останетсЯ там ночевать. Ћн говорил спокойно, даже несколько
ворчливо, как будто она приставала с пустЯками, и у нее сил не было
возмутитьсЯ и закричать: да что это, черт возьми, за бардак? Џочему ты
уходишь из дома ночевать черт знает куда?
Ћн держалсЯ как человек, делающий нечто совершенно естественное:
разумеетсЯ, ехать в половине одиннадцатого куда-то за Љузьминки - это
значило остатьсЯ там спать. —то странного в том, чтобы переночевать иной
раз у приЯтелЯ? „а ничего странного, боже мой! Ќо в _их жизни_ такого
заведениЯ не было. Ќикогда еще не было. € вот он, воспользовавшись обидой,
как-то спокойно и нагло вводил это новшество. Ћна молчала, ибо все это
ошеломило ее, в особенности „арьЯ Њамедовна.
Ћн сказал: "„о свиданьЯ!" - и вышел.
ђаньше, бывало, ругались, ссорились из-за чего-то отчаЯнно, он уходил,
уносилсЯ или она уносилась к матери, но такого - чтоб тихо, без шума, взЯл
портфельчик, сказал "до свиданьЯ"... Љак разлука чужих людей: на часок или
на всю жизнь, это безразлично.
Ќа похоронах ѓеоргиЯ Њаксимовича она рыдала неудержимо, почти в
беспамЯтстве - холоднаЯ весна, орали галки над крематорием, - ее держали,
чтоб не упала, упасть хотелось, продолжение жизни не имело смысла,
накануне он сказал "может быть" и опЯть ушел до ночи. Ћн требовал, чтобы
она _прекратила его мучить_. ЌельзЯ было сказать простой фразы, сделать
ничтожное замечание: тут же схватывалсЯ и уходил. Ћна спросила всего лишь:
- Њожет, у тебЯ роман с этой „арьей?
’о уходил к ”едорову, то еще куда-то. ѓоворил, что парапсихологиЯ
интересует его всерьез, и верно, читал старые книги, какую-то чепуху вроде
"ѓолоса безмолвиЯ" Ѓлаватской, журналов "ђебус" и "‚естник загробной
жизни" - кто ему давал? - и новые американские, английские журналы, сидел
со словарем, делал выписки и сам шутил над собой, но ей было не до шуток.
Ћна, как биолог, прекрасно знала цену всем этим бреднЯм. Ђ его запутывала
женщина. Ћна хотела получить над ним власть.
- ‡ачем тебе это нужно?
- Ќе зачем. џ хочу понЯть, чем люди занимались в течение тысЯчелетий.
Љроме того, мой полковник Њартынов был спиритом и состоЯл членом тайного
кружка. ‚ свЯзи с этим имел даже неприЯтности в шестнадцатом году...
Љогда он как бы шутЯ рассказал, что был у ”едорова на спиритическом
сеансе и они вызвали дух Џобедоносцева, который сказал темную фразу: "Ќе
сим победиши" - и они спорили два часа люто о том, что бы это могло
значить, его мать наконец не выдержала и устроила скандал. Љричала, что
отец умер бы от стыда, если бы такое началось при его жизни. ‘ын ЂфанасиЯ
’роицкого - спирит! ‘ын участника революции, соратника ‹уначарского! …сли
бы отец встал из гроба... Ћн заметил Ядовито:
- Ђга, ты допускаешь такую возможность?
ђазумеетсЯ, тут была во многом игра, шутовство - он пока еще не
превратилсЯ в полного кретина, - и тут были неудачи, угнетавшие его
постоЯнно, и тут было то самое ужасное, о чем Ђлександра Џрокофьевна не
догадывалась: „арьЯ Њамедовна. ‘начала он ездил к ”едорову к черту на
кулички, звал с собой Ћльгу ‚асильевну, но не было никакого желаниЯ ехать
в такую даль слушать глупости, и она отказывалась, высмеивала его,
издевалась над ним. ‚се впустую. Љак-то потратила целый вечер на чтение
журнала "‘пиритуалист" за 1906 год, оборванные брошюрки в бумажных
обложках валЯлись у него на столе: что-то потрЯсающее по жалкости и
провинциализму! €ногда она смеЯлась, иногда злилась, но более всего
изумлЯлась тому, что чепуха на постном масле - все эти медиумы, планшетки,
низшие духи, высшие духи, загробные голоса - дотащилась до наших дней.
Ќачитавшись журнальчика, она пришла к двум выводам, сильно ее испугавшим.
Џервый - Ярыми энтузиастами во всей этой музыке были женщины. ’ут крылась
какаЯ-то приманка длЯ них. ‡наменитаЯ ЃлаватскаЯ, авторы "‘пиритуалиста"
Ѓыкова, ‘перанскаЯ, ™еголькова, какаЯ-то очень активнаЯ Љапканщикова. "‘
жиру бесились, что ли? €м бы помотатьсЯ по магазинам, по ателье, постоЯть
бы в ѓ“Ње в очереди за сапогами..." € второй вывод, страшноватый: пустота
всего, что касалось вызова духов и ЯкшаньЯ с загробным миром, была столь
очевидна, что, если он продолжал отдавать этой дребедени времЯ, это
значило - тут были _другие причины_. ‚от почему, когда он сказал "может
быть" и ушел, сердце ее упало оттого, что было готово упасть: она ждала
такого ответа. € никто так не рыдал над гробом ѓеоргиЯ Њаксимовича у
„онского монастырЯ, как Ћльга ‚асильевна.
‘ережа держал ее с одной стороны, ‚лад с другой. Ћна ощущала гранитное
‘ережино спокойствие. Ћднажды он прошептал холодно:
- Ќадо взЯть себЯ в руки!
Џотом ‚лад повел ее осторожно в сторону - это было в тот момент, когда
заиграла музыка, - и, отведЯ к стене, достал из кармана пузырек с
лекарством, стаканчик и дал ей выпить. Ћна сказала, глЯдЯ в его старое
рЯбое лицо:
- ѓеоргий Њаксимович тебЯ любил, ‚ладик...
‚лад кивал скорбно, но с оттенком какой-то тайной начальственности.
—ерный казенный автомобиль ждал его на площадке перед входом в крематорий.
Ћльга ‚асильевна подумала: все могло быть иначе, если бы ‚лад не привел
тогда ‘ережу, она бы не мучилась. Џрошла очень быстро жизнь. ‘ережа стоЯл
не оглЯдываЯсь, теперь он держал под руку мать Ћльги ‚асильевны. Њузыка
убивала все. Џотом поехали на ‘ущевскую, там хлопотали соседки, добрые
женщины, распорЯжалась незнакомаЯ дама по имени ѓенриетта Ћсиповна, из
московской организации, энергичнаЯ и деловаЯ, как раз такаЯ, как нужно, -
она называла мать "моЯ дорогаЯ", - художники быстро перепились, криком о
чем-то спорили, про ѓеоргиЯ Њаксимовича говорили с невозможными
преувеличениЯми, и поэтому казалось, что лицемерЯт, и все вещи в
мастерской - картины, багеты, гипсовые модели, банки, кисти - выглЯдели
осиротевшими, никому не нужными и чужими. „ЯдЯ ЏетЯ, превратившийсЯ в
белого тощего старичка, весь вечер кашлЯл трубно и кричал на кого-то: "„а
бросьте вы!"
Њать в этой суматохе и тесноте потерЯлась, вид у нее был такой, будто
она тут случайно. Ћльга ‚асильевна думала о матери со страхом: как она
будет жить? Ћсталась ночевать с матерью, а ‘ережа с €ринкой и Ђлександрой
Џрокофьевной ушли домой.
ЏерваЯ жена ѓеоргиЯ Њаксимовича была в крематории и приехала после на
‘ущевскую, но не пришла в мастерскую, хотЯ приглашали, а устроила,
комедиантка несчастнаЯ, свои поминки - на том же этаже, в комнате одной
художницы. Ќекоторые гости ходили от одних блинов к другим. „ЯдЯ ЏетЯ
иногда распахивал дверь и кричал в пустой коридор грозно:
- Ђ вот пойти сейчас - и всю посуду в черепки! Џоминальщики нашлись!
€з комнаты художницы что-то отвечали, но не было слышно. Ђ Ћльга
‚асильевна сидела на кушетке рЯдом с бородатым стареньким ‹ихневичем,
который все не уходил, подливал то чаю, то наливки и рассказывал, плача, о
житье на Њуфтарке сто лет назад, когда они с ѓеоргием Њаксимовичем,
молодые нахалы, задумали покорить Џариж, и еще Њарк агал был с ними, и
что из этого вышло - поминальные блины на ‘ущевской, - и советовал два
рисунка сангиной, церковь на Њонмартре и автопортрет с кривым лицом
продать, а все остальное подарить кому угодно, кто возьмет, потому что
лучшее ѓеоргий Њаксимович сжег собственными руками в тридцатых годах,
такаЯ дурость, минута слабости, и жизнь раскололась, как этот гипс, ни
собрать, ни склеить, пошла какаЯ-то труха, заседаниЯ, комиссии, заказы
("Ќе подумай, ЋлЯ, что Я завидовал, Я его жалел, бедного †оржа"), но Ћльга
‚асильевна, уже оплакав отчима и разорвав сердце сочувствием к матери,
оглушенной и не понимавшей будущего, думала о том, почему ‘ережа не
осталсЯ с нею, €ринка уехала бы со свекровью. ’ак должно было быть. Ќо он
не захотел. "Ќу, мы пошли, - сказал он. - Ћтвезу €ринку. …й пора спать".
Ћн жил отдельной жизнью. ђабота перестала интересовать его, диссертациЯ
не двигалась. ‡ато рассказывал о забавных ответах и удивительных
пророчествах, которые получались на "вечерах со стаканчиком". Ћна
продолжала во весь этот вздор не верить, - ну можно ли поверить в
серьезность рассказа о том, что удалось наладить свЯзь с некиим братом
Ђрнульфом, монахом-францисканцем, жившим в шестнадцатом веке в вейцарии,
и теперь он ведет с этим Ђрнульфом регулЯрные беседы? - и все сильнее
крепло убеждение в том, что „арьЯ околдовала его.
Џервый раз увидела ее случайно в театре. Ѓыли в "‘овременнике" на
премьере. ѓулЯли в антракте в фойе на втором этаже, и вдруг он стиснул
очень больно ее руку - было потом неопровержимой уликой, уж очень больно,
как тисками, чисто рефлекторный жест - и шепнул:
- ’ам в углу „арьЯ Њамедовна!
Џрежде чем посмотреть в угол, она посмотрела на него. Ћн залилсЯ
краской. „арьЯ Њамедовна была смугла, худощава, с серебром в черных
волосах. Ћна смотрела на ‘ережу, когда он подходил, без улыбки и даже,
пожалуй, неприветливо. ђЯдом с нею сидел молодой человек, плохо выбритый,
в белой грЯзноватой водолазке. ‘ережа поздоровалсЯ и познакомил Ћльгу
‚асильевну. Њолодой человек был моложе „арьи лет на двадцать. Ћна его не
представила. Ќикакого разговора не произошло, хотЯ ‘ережа потопталсЯ
два-три лишних, неловких мгновеньЯ - в ту секунду Ћльга ‚асильевна
испытала мучительный стыд, - и они отошли.
- Њне тебЯ очень жаль, - сказала Ћльга ‚асильевна.
- Џочему жаль? —то за ерунда! Ќе понимаю, что ты плетешь! - хорохорилсЯ
он и, обидевшись, не разговаривал с нею до конца антракта.
‘пектакль был веселый. Ћни не смеЯлись. ’огда обдало, внезапно - как
холодом, - предвестьем беды.
‚торой раз - на набережной, в доме с кариатидами, с комнатушками,
напоминавшими давнишнюю комнату-обрубок на аболовке. ’ам жил какой-то
федоровский приЯтель, инженер-автодорожник, спирит и собиратель книг по
магии и оккультизму. Џоказывал старинную книгу под названием "—аромутие".
‘ережа звал несколько раз посмотреть, как все это происходит, но ей не
хотелось, ужасно не хотелось: она чувствовала, что он приглашает
неискренне. Ћн лгал, приглашаЯ:
- Џойдем, сходим... ЏосмеемсЯ.
Ђ на самом деле _не желал, чтобы она там поЯвлЯлась_. Џоэтому надо было
себЯ пересилить. _€х жизнь_ распадалась, превращалась в осколки, в
мозаику, и это было похоже на сон, всегда отрывочный, мозаичный, в то
времЯ как Явь - это цельность, слитность. Ћна пришла с головной болью. ‚
коридорчике висел плакат: "’ишина - ты лучшее из всего, что слышал". ‘тоЯл
сладковатый, как в церкви, запах свечного дымка и горЯчего воска. ‚се
разговаривали едва слышно, бросали как попало пальто и шубы в коридоре на
сундуки.
Ћна заметила: давно не тертый, серый от грЯзи паркет.
…е полнила тупаЯ решимость, какаЯ бывает только во сне: поговорить с
этой женщиной. Ќо той не было. Ћна пришла часа через два, когда все
кончилось. “ людей, которые усаживались вокруг стола, был напрЯженный и
скрытно сконфуженный вид. Ќикто не шутил, не улыбалсЯ, но старались не
смотреть друг на друга, а смотрели на середину стола, где на листе бумаги
с нарисованными по кругу буквами алфавита стоЯл небольшой стаканчик. Ѓыло
пЯть женщин и четверо мужчин. ‘ережа сказал, что они из технического мира,
а одна женщина, как выЯснилось потом, была театральной кассиршей. ’ут же
был ”едоров, неестественно молчаливый и сумрачный. ђуководил действиЯми
инженер-автодорожник, бледный человек с русой шкиперской бородкой,
говоривший отрывисто и быстро. ЉаждаЯ его фраза имела оттенок команды, это
было неприЯтно. € сам этот человек, манерно одетый, в красном, толстой
вЯзки шерстЯном жилете, с шнурком вместо галстука, показалсЯ Ћльге
‚асильевне неприЯтным. “ него были длинные пальцы с беловатым налетом
вокруг ногтей. ‡а вечер он ни разу не посмотрел на Ћльгу ‚асильевну, хотЯ,
она ощущала, он всеми органами чувств как бы следил за ней. Љто-то сказал,
что необходимо открыть окно, другие возражали, из-за этого возник спор.
„ве женщины, требовавшие открыть окно, спорили необыкновенно горЯчо и Яро
и даже угрожали, если не будет по-ихнему, покинуть собрание, которое
потерЯет будто бы всЯкий смысл. Ѓыло Ясно, что тут вопрос не о свежем
воздухе, но о чем-то высшем, глобальном. •озЯин, на короткое времЯ
заколебавшийсЯ, затем решительно нашел выход: открыл дверь в соседнюю
комнату, а в той комнате растворил окно.
‘ережа сидел напротив. ‚ыражение лица его было непроницаемо. Ћ чем он
думал? “ нее сжималось сердце от тревоги и от жалости к нему: ведь ему
было худо, как и ей. „ома ждали дела, уборка, магазин, отнести белье - до
девЯти вечера, но каждый день что-то мешало, то усталость, то другие
заботы, - и надо писать отчет, а его ждали выписки в толстых тетрадЯх,
книги, папки, все то, что застыло на полпути и не двигалось, а вместо
этого... —еловек в красном жилете командовал:
- ‹евую руку на правую руку соседа... ‘тупней на ступню... Ћбразовать
цепь...
‘таканчик действительно как бы оживал под руками, сначала неуверенно
дергалсЯ, затем шаркал по бумаге конвульсивно и резко от буквы к букве, и
из невнЯтицы, сумбура возникали фразы. Ћтец Џаисий сказал: "Ќе скупись
творить добро, отплатитсЯ тебе, дураку, сторицей". Ќедоумение вызвало
слово "дураку". Џочему же презрительно сказано о делающем добро? Ћдна дама
объЯснила: дух отца ЏаисиЯ, по-видимому, иронизирует над земной моралью,
где творЯщие добро считаютсЯ по нашей циничной житейской логике дураками.
„ух ’орквемады разговаривал долго и путано, но фразы были почему-то
газетного типа, что вызвало разочарование.
Џотом был сделан опыт психографии: одна из женщин села с карандашом к
листу бумаги, остальные сидели как прежде, вокруг стола, пытались вызвать
дух ѓерцена, тот упорствовал, не ЯвлЯлсЯ, капризничал, - кто-то предлагал
оставить его в покое, не соглашались, хозЯин дома злым шепотом потребовал,
чтоб прекратили спор и продолжали дело, - свет был погашен, напрЯжение
росло, и наконец все услышали в полной тишине скрип карандаша. †енщина,
сидевшаЯ за отдельным столом, _писала_! Ќикто не сомневалсЯ в том, что ее
карандашом водила рука ѓерцена. Љогда зажгли свет, бросились к бумаге -
женщина сидела, откинувшись на спинку стула в изнеможении, лицо в поту,
страшно бледно, ей тут же налили валерьЯнки, - увидели громадные, во весь
лист, каракули.
•озЯин дома, схватив бумагу, прочитал сдавленным от волненьЯ голосом:
- "Њое... пребежище... река..."
Ћльга ‚асильевна услышала, как ‘ережа хмыкнул. Џрекрасно знала это его
ехидное хмыканье, не могла ошибитьсЯ, но когда взглЯнула на него, увидела
все ту же непроницаемость. ђаздались голоса:
- Ђ что дальше? Ѓольше ничего?
- Ѓольше ничего, только эти три слова, - ответил хозЯин дома быстро,
все еще во власти волнениЯ.
ђассматривали бумагу, изучали каракули и опЯть спорили. —то значит
"река"? € почему "пребежище"? ‘огласились на том, что "река" - это,
вероЯтно, символ времени, река времен, и дух ѓерцена, стало быть, уповает
на времЯ. ќто сообщение показалось значительным и глубоким. —то же
касаетсЯ "пребежища", то тут стали в тупик. Њог ли дух ѓерцена совершить
столь грубую орфографическую ошибку? ‘ пристрастием допрашивали женщину:
твердо ли знает она, как пишетсЯ слово "прибежище"? †енщина - это и была
театральнаЯ кассирша, отличавшаЯсЯ особой _сенситивностью_, то есть
чувствительностью, что определЯло ее медиумические способности, - нервно и
возмущенно отвергала предположенье о том, что могла совершить ошибку.
- Ќеужели вы думаете, Я такаЯ неграмотнаЯ? - говорила она, едва не
плача.
‘ережа заметил, что в таком случае неграмотным следует признать
Ђлександра €вановича. ќто вызвало новый спор, все говорили разом, но
хозЯин внес Ясность: орфографические ошибки не имеют значениЯ, важна суть
сообщениЯ, а не форма. Љогда на пиру Ѓалтазара, сказал он, поЯвились
мистические письмена "мене, текел, фарес", никому не пришло в голову
рассуждать, правильна ли орфографиЯ. ‚сех охватил ужас. Љстати, в книге
пророка „аниила сказано, что письмена были "мене, мене, текел, упарсин" -
обычнаЯ при психографии тавтологиЯ и перестановка букв... Ћльга ‚асильевна
почувствовала, что головнаЯ боль усилилась, не могла больше сидеть и
встала. ‚ соседней комнате легла на диван. Ѓыло темно и холодно. Љто-то
прошел вслед за ней и закрыл окно.
Ѓыл приступ, как в худшие времена, до тошноты. ‘ережа принес стакан
горЯчего чаЯ и лекарство. Ќакрыл ее чем-то. …й хотелось, чтоб он посидел
рЯдом, - чтобы побыть одним, в темноте, - и она взЯла его за руку и
спросила:
- ’ы понимаешь, что все это чушь?
Ћн сказал, что понимает. ‘квозь страшную боль, стиснувшую виски, иглою
просунулась другаЯ боль: зачем же приходит, если понимает? Ќо не спросила
об этом. —увствовала себЯ слишком слабой.
- ‚се это идеомоторика... Ќа пЯтом курсе на занЯтиЯх по психологии... -
шептала она.
‘пустЯ минут двадцать или полчаса вошла женщина, зажгла настольную
лампу.
- Љак себЯ чувствуете? - спросила женщина, и Ћльга ‚асильевна увидела
„арью Њамедовну.
—ерез силу заставила себЯ поднЯтьсЯ и сесть. ‘ережи в комнате не было.
ѓолову ломило, как прежде.
- ‹учше, - сказала она.
Ќа женщину со смуглым остроконечным лицом смотрела с изумлением. ‡ачем
пришла? Ќе раз думала об этом: поговорить с нею наедине, слова подбирались
ЯзвЯщие, ненавистливые, но теперь слова вдруг пропали, злобу как выдуло
сквознЯком, и единственное, что испытывала Ћльга ‚асильевна, была слабаЯ
астматическаЯ одышка.
- џ не хочу, чтоб ‘ережа занималсЯ этой чушью, - сказала она, слегка
задыхаЯсь.
’а протЯнула стакан:
- ‚ыпейте.
Ћльга ‚асильевна послушно выпила.
„арьЯ Њамедовна села рЯдом на диван и произнесла спокойно: она тоже
против того, чтобы он занималсЯ чушью. ‘обственно, это не чушь, а забава,
игра. ‘убботнее развлечение замороченных и усталых людей. Ћдни режутсЯ в
покер, другие - в ма-джонг, третьи играют до одурениЯ в шахматы,
четвертые... € еще какие-то банальности... ‚се-таки наглость: она _тоже
против_! Ќикто в мире, кроме Ћльги ‚асильевны, не имел права быть против
чего-либо в ‘ережиной жизни. "ЉакаЯ глупаЯ! - подумала Ћльга ‚асильевна. -
Ђ говорЯт, будто бы умна". € эта догадка очень успокоила, даже голове
стало легче.
„арьЯ Њамедовна сказала:
- џ рада, что мы познакомились. Њне давно нужно было с вами
поговорить...
"ќто еще зачем?" - подумала Ћльга ‚асильевна безо всЯкого страха. ‚слух
сказала:
- ‚о-первых, мы были знакомы. ‚ театре, помните?
- Џравда? џ забыла.
- •отите сейчас разговаривать?
- …сли вы не очень худо себЯ чувствуете. ‚едь когда еще увидимсЯ? -
„арьЯ Њамедовна достала из сумочки сигареты, зажигалку и, не спросивши
разрешениЯ - очень милаЯ и характернаЯ длЯ нее подробность, - закурила. -
‘ергей Ђфанасьевич мне как-то говорил о том, что вы занимаетесь проблемами
биологической несовместимости...
Ђх, вот что! € это все? Џроблемы несовместимости касались каких-то ее
занЯтий. ‘ другого боку. Ћльга ‚асильевна кое-что рассказала. ’а
расспрашивала про ЂндреЯ €вановича, которого знала по университету. Џотом
заговорила о своей работе, об экстра сенсорном восприЯтии, о всЯкого рода
пробах, испытаниЯх и мишенЯх, о тысЯчах опытов, которые проделаны там-то и
там-то, и о том, что мы, к сожалению, отстали и должны догонЯть. ‚ы, как
биолог, изучающий проблемы свЯзи и биологической несовместимости, должны
постоЯнно сталкиватьсЯ... Ђ летучие мыши с их локатором? Ђ рыбы?
‘огласитесь, нет оснований отрицать особые, экстрасенсорные свЯзи и в
структуре... Ќе хотелось с нею спорить, но все же слабым голосом и слегка
задыхаЯсь: в парапсихологии слишком много обмана. Ќи в одной науке, если
это считать наукой, не было такого количества жуликов. Ђ как вы думаете,
отчего? „а оттого, Ћльга ‚асильевна, что люди находЯтсЯ в постоЯнном
самообольщении: будто все уже познано.
Ћльга ‚асильевна сказала:
- …сли говорить о несовместимости... ‡агадки аллергии... ‚ы знаете, что
есть люди, которые болезненно реагируют на присутствие определенного
человека: начинаетсЯ кашель, они задыхаютсЯ...
- Ћ да! ђазумеетсЯ! ’ак вот: каков механизм?
Ћльга ‚асильевна отвечала что-то, глЯдЯ на смуглый кавказский лобик, и
думала: они хотЯт докопатьсЯ до всего, обнаружить структуру, найти
средства свЯзи, передающие ненависть, ревность, страх. € любовь. Ђ если
средства будут найдены - тогда управлЯть? Љто-то открыл дверь, хотел
войти. „арьЯ Њамедовна произнесла строго: "‡акройте!" - и дверь закрылась.
- „арьЯ Њамедовна, Я вас хочу... об одном... - вдруг проговорила Ћльга
‚асильевна жалким, прыгающим голосом. - Џусть уж ‘ергей Ђфанасьевич не
увлекаетсЯ так всем этим очень интересным... Џонимаете, он ведь немолод,
не очень здоров, у него есть дела, есть обЯзанности...
„арьЯ Њамедовна странно ширила черные, в синеватых белках глаза, и
голова ее все более кренилась к правому плечу.
- Ћ чем вы? џ не понимаю.
- „а о том, „арьЯ Њамедовна, что он погибает... Џогибает, все
остановилось, диссертациЯ не пишетсЯ...
- ѓолубушка моЯ, да что ж можно сделать? „иссертациЯ не пишетсЯ? - Ћна
вдруг засмеЯлась. - Ќу и хорошо, что не пишетсЯ... …й-богу, не обижайтесь,
Ћльга ‚асильевна... џ вообще не люблю - нет, неправда, не то что не люблю,
а жалею филологов, всех этих литераторов, историков, пишущую братию,
которые вынуждены болтать, болтать, ничего, кроме болтовни. џ их жалею,
бедных. Ќу что за чепуха - вот уж поистине чепуха, - которой он занимаетсЯ
всю жизнь: состав секретных сотрудников московской охранки. Љому это
нужно? џ смеЯлась, когда он рассказывал о своих, знаете ли, открытиЯх в
этом микрокосме, и с таким увлечением...
‚ соседней комнате раздалсЯ взрыв хохота, кто-то стучал кулаком в стену
и крикнул:
- Ќигматова, идите сюда!
- € это в то времЯ, когда решаютсЯ судьбы... Љогда шекспировский
вопрос...
Џотом неожиданно она рассказала о том, как началась ее парапсихологиЯ.
Ќесколько лет назад ее муж, художник Ќигматов, погиб в самолетной
катастрофе. ’ой ночью она видела во сне его лицо, искаженное ужасом.
Ѓыло рассказано совершенно бесстрастно, просто как один из фактов
экстрасенсорной, телепатической свЯзи. € Ћльга ‚асильевна не испытала
никакой жалости к „арье Њамедовне. Ћна подумала: если он влюблен в эту
женщину, тогда он глубоко несчастен.
Ѓыло поздно, дома ждала €ринка, которой она что-то обещала в тот день,
поэтому, как только в комнату вошел ‘ережа, она сказала, что надо ехать
домой, и встала. Ћн быстро и зорко оглЯдел обеих и, как видно, осталсЯ
доволен, потому что ответил спокойно:
- Џоехали.
Ћбычно приходилось вытаскивать из гостей трактором.
Љогда вышли на улицу, он сказал, что всех заинтриговало: о чем так
долго они беседовали с „арьей Њамедовной?
- Ќа нее не похоже, она не любит болтать. ‡начит, ты ей понравилась.
- „а. џ ей понравилась, - сказала Ћльга ‚асильевна. - ђазговаривали о
тебе. Ђ тебЯ она жалеет.
- ЊенЯ? †алеет? Џожалуйста, пускай. …сть за что.
- Ћна считает, что ты занимаешьсЯ чепухой.
- „а что ты! - Ћн засмеЯлсЯ и подмигнул лукаво, как человек, которого
не проведешь.
€ все-таки она испытывала облегчение.
Ђ через несколько дней все пошло сначала - уходил, пропадал, жил
неведомой жизнью, и она-мучилась.
‚ раннем детстве €ринки, когда ей было лет семь или восемь, с нею
происходили странные вещи. ‚ставала ночью и ходила во сне сомнамбулой,
натыкаЯсь на вещи, а как-то на аболовке напугала гостей, поЯвившись в
дверЯх, как маленькое привидение, в белой рубашке, и, подойдЯ к столу -
лицо спЯщее, глаза закрыты, - сказала, протЯгиваЯ пустую руку: "•отите мою
цыганку?" Ѓыла любимаЯ кукла, цыганка. Џотом это случалось с нею все реже,
а лет с десЯти прекратилось совсем. ‘ережа вспомнил об €ринкиных
странностЯх и решил, что она, может быть, как раз относитсЯ к тем
_сенситивным_ натурам, которые он искал длЯ своего хобби. Ћн увлекалсЯ
парапсихологическими опытами не на шутку. €звел всех в доме, пытаЯсь
угадывать, что они думают или намерены сделать, и стараЯсь внушить им свою
волю. ‚олЯ, разумеетсЯ, была на первых порах пустЯковаЯ: принести коробок
спичек или погасить свет в коридоре. €ногда внезапно радостно восклицал:
- Ѓраво! Ќаконец-то! Џолчаса индуцировал тебЯ, чтобы закрыла
форточку...
Ђ иногда столь же неожиданно огорчалсЯ, досадовал и даже позволЯл себе
обидные замечаниЯ:
- Ќет, мать, все-таки ты толстокожаЯ, тебЯ не прошибешь. џ ей
внушаю-внушаю, а она хоть бы хны...
‚се это было веселым мальчишеством, напоминало игру любознательных
школьников из кружка "‡анимательнаЯ психологиЯ", и Ћльга ‚асильевна могла
бы так и относитьсЯ к этому, полушутЯ и полуодобрительно, ибо ‘ережа
как-то ожил, взбодрилсЯ, тонус жизни его заметно повысилсЯ и на лице
заиграл румЯнец, что означало пользу нового увлечениЯ, но ведь все хорошо
в меру. ’ут игра перерастала в нечто большее. € Ћльга ‚асильевна с
тревогой улавливала намеки на то, что это, мол, все подходы, поиски метода
и что, когда он немного освободитсЯ, он займетсЯ психологией и
парапсихологией вплотную. Ћна сказала, что это звучит довольно наивно, все
равно что сказать, что собираешьсЯ занЯтьсЯ физикой и метафизикой.
- ’ы не боишьсЯ превратитьсЯ в чеховского ученого соседа?
Ћн посмотрел на нее рассеЯнно:
- ’ы шути осторожней. ќто сейчас единственное, что менЯ интересует в
жизни.
Џосле такой фразы что оставалось делать? Ћна перестала шутить. € стала
ждать, что будет. ‚се-таки ей казалось, что наваждение кончитсЯ.
Ѓоже мой, тут крылась ошибка! ЌельзЯ было ждать. ЌельзЯ было не
боротьсЯ, отдавать его в полную власть этой „арьи и гоп-компании. ЉакаЯ
блаженнаЯ дура! ‚едь было очевидно, что он отходит, отплывает, как корабль
от пристани, поднЯв все паруса и флаги, а она продолжала чего-то ждать, на
что-то надеЯтьсЯ. Ћна не понимала, что он находитсЯ на переломе судьбы.
ѓлавной мукою было непонимание. Ћднажды вздумала действовать энергично,
будто ничего не случилось, будто между ними не воздвиглось проклЯтого
хобби: не спросивши, купила билеты на какой-то дефицитный фильм, на
который рвалась тогда всЯ Њосква. Ћн сказал, что как раз в десЯть он
занЯт. —ем же занЯт? “ходит? Ќет, будет дома. Ќо с десЯти он занЯт.
Ѓыло очень обидно, но допытыватьсЯ не стала, пошла одна, смирив
гордость. Ќе смогла вынести в кинотеатре четверть часа и побежала домой.
Ќеужели вдобавок ко всему стал лгать? Ѓыло чувство бессилиЯ: ведь если
обманывает, то лишь оттого, что запуталсЯ, затормошилсЯ окончательно -
раньше никогда не обманывал, - а она не может помочь. Ќет большей муки,
чем непонимание и невозможность помочь! Ќо когда примчалась домой,
увидела: действительно занЯт.
‘идел в комнате, запершись, хмуро-сосредоточенный, и раскладывал карты
‡енера. ќти свои парапсихологические, с квадратами, звездами. ЋказываетсЯ,
у них с „арьей Њамедовной был назначен на десЯть вечера сеанс: та в
качестве _перцепиента_, то есть отгадчика, находилась в Ѓолшеве, в доме
отдыха киношников.
ќтими картами он совсем заморочил €ринку. Џервое времЯ говорил, что у
нее большие способности, приходитсЯ изумлЯтьсЯ, процент попаданий
значительно выше вероЯтного.
- ’ы можешь стать мировой знаменитостью! џ не шучу. ’ебЯ будут
приглашать за границу, а мы с мамочкой будем ездить с тобой.
’акими сказками хотел увлечь ее и задобрить, потому что вскоре ей
стало, конечно, надоедать. € отгадывала она все хуже и хуже. Ћн нервничал,
сердилсЯ. ’аких высоких очков, как в первые дни, она не получала больше
никогда.
- „умай серьезней! ‘осредоточьсЯ! - говорил он, раздражаЯсь. - —то с
тобой происходит?
’ерпениЯ у него не хватало и раньше, когда он пыталсЯ помогать €ринке с
уроками. ‚сегда его репетиторство кончалось ссорой. € тут было то же
самое. €ринка однажды разревелась. Ѓабушка ударила кулаком:
- Ќу, довольно! Ќе могу видеть, как ты калечишь ребенка! ‘ам сходи с
ума как хочешь, мракобесничай, ты взрослый человек и за себЯ ответишь, а
€ру оставь в покое...
Ћни стали спорить. Љак всегда, спорили негромко и не грубо, но как-то
крайне Ядовито и, вероЯтно, болезненно друг длЯ друга. Ђлександру
Џрокофьевну еще подогревала, вероЯтно, памЯть о диспутах ‹уначарского с
митрополитом ‚веденским.
- …сли допустить хоть на секунду существование загробного мира и высшей
силы, то есть бога...
- џ этого не говорил. Ќе передергивай по своей адвокатской привычке.
- —то же это, как не агностицизм?
- Ђ по-твоему, паровоз дошел до последней станции? € дальше пути нет?
- ’вой путь, ‘ергей, ведет не вперед, а назад, во тьму средневековьЯ.
’олько не понимаю: зачем двойнаЯ жизнь? Ѓудь уж последовательным. Ќадень
рЯсу, прими схиму, уйди куда-нибудь в пещеры или в заброшенные каменоломни
- по Џавелецкой дороге, кстати, недалеко от Њосквы, есть старые
каменоломни, - сиди там и созерцай собственный пуп, как тибетский монах.
ЏитайсЯ акридами. †ена будет привозить тебе акрид из зоомагазина... (Ќадо
сказать, старуха иногда блистала злым юмором. Љроме того, ей никак не
хотелось верить в то, что во всем этом безобразии виноват он один, без
Ћльги ‚асильевны.) Ќо тебЯ это не устраивает: ты не уходишь из института,
получаешь там зарплату...
- Њожет, и уйду. Љстати, ты кинула неплохую идейку. ‚от если будет
создана, как обещают, лабораториЯ экстрасенсорной свЯзи при одном
институте, Я бы с наслаждением туда ушел.
‚се это говорилось пока что в пылу спора. € длЯ того, чтобы подразнить.
Ћн опЯть стал говорить, что его интересует наука, и только наука. ‚ этом
мире слишком много странностей. Ђнтивещество, квазары, загадочные частицы,
не обладающие ни массой покоЯ, ни зарЯдом, - почему нельзЯ предположить,
что существуют неизвестные науке, сверхчувственные средства свЯзи?
- ‘ережа, Я с ужасом вижу, что в твоей голове за сорок лет образовалась
невероЯтнаЯ каша...
- ‡ато ты, мамочка, за это времЯ осталась совершенно нетронутой. ‘воего
рода достижение.
- € горжусь этим! џ не думаю о смерти, как другие старухи. „а, Я знаю,
что с последним вздохом Я исчезну из этого мира бесследно - и все тут. Ќе
о чем говорить.
- „а, да, не о чем говорить... - бормотал ‘ережа, киваЯ. - ЉакаЯ
Ясность, как здорово... € то же касаетсЯ смерти твоих близких? Ћни тоже
исчезнут совершенно бесследно?
- џ надеюсь, что мои близкие, кого судьба еще оставила мне, не уйдут
раньше. Ќо если такаЯ несправедливость, не дай бог, случитсЯ, мои близкие
не уйдут длЯ менЯ - Я повторЯю, длЯ менЯ! - совершенно бесследно. Ћни
останутсЯ вот здесь. - Ћна пошлепала ладонью по тому месту в середине
груди, куда ставила в минуты сердечной слабости горчичники.
Ђ Ћльга ‚асильевна не могла выносить такие разговоры. Ћна знала только
одно: не может помочь. € это приводило в отчаЯнье. Љогда через некоторое
времЯ зашла в комнату, увидела, что ‘ережа один.
Ћн стоЯл в нерешительной позе, полуобернувшись к окну - то ли собираЯсь
отойти от окна, то ли шагнуть к нему, - и смотрел на двор, вниз. Ѓыло
похоже, что он о чем-то с громадным напрЯжением думает. Ћльга ‚асильевна
увидела его согбенную спину, опавшие плечи и седину в поредевших волосах.
‚друг показалось, что стоит старичок.
- Њой старичок... - сказала она тихо, подойдЯ к нему и обнЯв.
Ћн не повернулсЯ, не отозвалсЯ, продолжаЯ стоЯть и смотреть на двор,
вниз. ‹ето неслось. Ћна маЯлась. Њать гасла в одиночестве на ‘ущевской.
Џервое лето, когда не снЯли дачу. € это был эскиз будущего бездомьЯ. “
”аины глаза стали круглые и сверкающие от сладострастного любопытства, она
жалела Ћльгу ‚асильевну, жалела изо всех сил, даже стонала от жалости: "џ
пойду в профком научных работников! џ покажу этой „арье, как морочить
женатых мужчин!" ѓолос ее дрожал от гнева. Ќет большей сласти, чем
сострадать любимой подруге. ‘лава богу, никуда не пошла. Ќо рассказала
Њаре. € все заколыхалось и стало расти, как волшебное дерево, управлЯемое
факиром, на глазах. Ћна не знала подробностей до того днЯ, пока не поехали
в лес за грибами. ‡нала одно: он подал заЯвление об уходе.
‚друг показалось, что так будет лучше длЯ него.
Ћсенью, в еще теплом и лиственном октЯбре, - все кончилось, кроме
тепла, кроме грибов, кроме леса, - поехали автобусом в четыре утра от
института. Џочти всЯ лабораториЯ Ћльги ‚асильевны. Ћн сидел рЯдом, положив
голову ей на плечо, и спал. Ѓыло такое наслаждение ощущать тЯжесть его
головы. …й хотелось, чтоб все сидели тихо и он бы спал. †елала этого всею
силою воли. ‘ерое, дымное бежало за окном Џодмосковье, сначала развороты
глины, грЯзно-меловые блочные горы новостроек, потом полЯ водЯнистой
зелени, березы, осины, потом ели, дорога нырЯла, опЯть белыми горами среди
елей возникали новостройки, редкий дождь пластами лип к стеклу, вдруг
пропадал. Љогда вышли из автобуса на пЯтьдесЯт втором километре, за
Џахрой, дождь прекратилсЯ. ‚ лесу было мокро. Џахло отсыревшей, усталой
травой. ‡емлЯ под елЯми, бестравнаЯ, усыпаннаЯ бурой хвоей, казалась
пухлой и темной. ѓрибов было мало. ‚се люди куда-то рассеЯлись. Ћн сказал:
если бы он осудил себЯ за всю эту чепуховину со стаканчиком, ужалил бы
себЯ, как скорпион, собственным хвостом, они бы все равно не отстали.
Љлимук теперь замдиректора, спихнул с кресла Љисловского, а на его месте
арипов. ќтот арипов, двадцать восемь лет, железный малыш, он уже и
кандидат, и автор каких-то книг, провел дело недрогнувшей рукой. —то ж,
ему разве трудно? Ћн с ‘ережей не ел, не пил, впервые столкнулись тогда на
лестнице, когда спросил, остановившись на секунду, быстрым приЯтельским
говорком: "Џростите, ‘ергей Ђфанасьевич, это верно, что вы посещаете
спиритические сеансы?" ‘ережа ответил так же легко, мимоходно: да, посещал
прошлой зимой просто из любопытства, а кроме того, искал людей, обладающих
сенситивностью. ‚едь он увлечен парапсихологическими опытами. ќто очень
интересно. ЏарапсихологиЯ, безусловно, наука будущего. арипов слушал,
сочувственно улыбаЯсь. ќти железные малыши умеют быстро бегать по
лестницам, задавать стремительные вопросы и сочувственно улыбатьсЯ. Љлимук
стоЯл в стороне от дела. Ћн не стал подписывать заЯвлениЯ, хотЯ мог бы это
сделать - директор был в Ѓолгарии, - и, пригласив ‘ережу, длЯ видимости
отговаривал его и даже пробормотал совершенно нелепые, показавшиесЯ
чудовищными слова: "Љак Ћльга? Џозвоните когда-нибудь..." - на что ‘ережа,
засмеЯвшись, спросил: "’ы шутишь?" Ќо нет, ничего ужасного не произошло,
ничего не случилось, он рад всему этому, потому что надо начинать другую
жизнь. —ерт возьми, так мало времени остаетсЯ длЯ другой жизни. Ќадо
наконец начинать. —то начинать? „елать то, что волнует воистину. “ каждого
человека должно быть то, что волнует воистину. Ќо надо до этого доползти,
докарабкатьсЯ.
Њы удивлЯемсЯ: отчего не понимаем друг друга? отчего не понимают нас?
‚се зло отсюда, кажетсЯ нам. Ћ, если бы нас понимали! Ќе было бы ссор,
войн... ЏарапсихологиЯ - мечтательнаЯ попытка проникнуть в другого, отдать
себЯ другому, исцелитьсЯ пониманием, эта песнЯ безумно долга... Ќо куда же
мы, бедные, рвемсЯ понЯть других, когда не можем понЯть себЯ? _ЏонЯть
себЯ_, боже мой, длЯ начала! Ќет, не хватает сил, не хватает времени или,
может быть, недостает ума, мужества... ‚от она, к примеру, биохимик,
заведует лабораторией, на хорошем счету, получает премии и прибавки к
зарплате, но истинное ее предназначение здесь ли? ‘ама говорила: как
жалею, что не пошла в прикладное искусство! ’ак люблю что-то делать
руками, лепить, вырезать. Ђ он не говорил разве, что историЯ - это
магическое зеркало, по которому можно угадывать будущее, и он готов всю
жизнь изучать его, вглЯдыватьсЯ в него... ѓоворил, говорил! € так ощущал,
так думал. Ќо, может, тут действовала совсем инаЯ, потаеннаЯ тЯга:
изучать, чтоб угадывать... Џотому что теперь ему кажетсЯ, что все эти
подробности подробностей, эти крохи, сметенные со стола каких-то давних
пиров, которые он вылавливает со дна колодца, не нужны никому, кроме пЯти
или шести человек в целом свете... …сли думать о себе, которому эти
хитроумнейшие и ничтожные уловы нужнее всего, тогда, может быть, есть
смысл продолжать закидывать свои крючочки, но так скучно думать о себе.
Ћднажды становитсЯ дико скучно. € вдруг сверкнет как догадка, как слабаЯ
зарЯ за стволами - другаЯ жизнь...
“ нее сжималось сердце, было страшно. Ћткуда, бог ты мой, возьметсЯ
другаЯ жизнь? Џереехать из дома в дом? Љупить новый портфель? Ќачать
ходить вместо той конторы в эту? ‚едь, в сущности, повсюду одно и то же.
Ћн ответил: э, нет! ’ак рассуждать - это все равно что говорить, будто все
женщины одинаковы. Ќо ведь ужас прожить век с женщиной, котораЯ не мила.
Ѓольшинство так живет, впрочем. Ћн говорил спокойно, как о чем-то
постороннем и совершенно чужом длЯ них, но все равно было страшно. ‚
разговорах они прошли далеко в глубь леса, забыв о грибах. „а грибов и не
было. ‚стретилась женщина с полупустым ведром, где белели волнушки. ‘тали
спрашивать: неужто такие грибы едЯт? †енщина объЯснЯла охотно, как
вываривать, отвар сливать, а еще лучше вымачивать в воде с уксусом.
ђассказавши, женщина исчезла. ‡абыли спросить, как идти в сторону шоссе.
Ћсины и березнЯк редели, пошел ельник, густой и тЯжелый от влаги, здесь
совсем ничего не находилось, и они торопились продратьсЯ сквозь хвойную
чащу, потому что где-то впереди брезжила светлота, там мерещились прогалы,
полЯны. ’ам начиналась другаЯ жизнь. ‘идели на пнЯх, он устал, лицо было
серое и дышал тЯжело, потом шли дальше - сырость в бору давила, от
валежника, овражных низин тЯнуло гнилью, - местами залезали в черную топь,
шли и шли, разговариваЯ, светлота манила, облачный день Яснел, но ни
просек, ни полЯн не открывалось за стволами. Ћна уже знала, что
заблудились. ‚друг возникла €ринка, шла рЯдом, Ћльга ‚асильевна крепко
сжимала холодную ладошку. €ринка была маленькаЯ, лет двенадцати. Ќадо было
непременно спросить у ‘ережи что-то мучающее, что касалось только их
двоих, €ринка мешала. Ќо потом она отошла куда-то, и Ћльга ‚асильевна
спросила про „арью Њамедовну. Џравда ли? …е мучило одно: правда ли? Ћн
засмеЯлсЯ и сказал, что неправда. ’огда она спросила: "Ђ те деньги,
которые ты брал в кассе взаимопомощи? Џришли после смерти и требуют деньги
назад. Ќа что ты потратил их? ’олько говори честно, нас никто не услышит,
мы в лесу". Ћн сказал: "џ не потратил. Џросто давал людЯм, а они не
возвращали". ќто было так несуразно и так на него похоже! Ћн называл
имена. Љакие-то незнакомые имена. Ќо все равно она мгновенно и глубоко
поверила его словам. Ћна подумала: как мне жить в этом лесу одной? Ќадо
было скорей бежать, они опаздывали, автобус ждал на шоссе, но неизвестно,
где шоссе и куда бежать. Ћднако бежали - прЯмиком, через овраги, сквозь
ржавый еловый сухостой, обдираЯ лицо и руки. Ќаконец поЯвилсЯ забор.
ѓлухой и высокий, выкрашенный темно-зеленой краской, они увидели его
внезапно, когда подошли вплотную. —то там, за забором? Ќичего не слышно,
не видно. ђастут такие же ели, как в лесу. Џошли вдоль забора по не очень
Ясной тропинке - хожено тут было мало - и чем дальше шли, тем меньше
оставалось надежды. Џеред воротами на скамейке сидели четверо мужчин и
одна женщина. ‘реди мужчин был один громадный, рыхлый, с большим вздутым
лбом и свиными глазками, с тем выражением добродушной тупости на лице,
какое бывает у больных болезнью „ауна. Ѓыл еще какой-то старик, который
все времЯ качал головой, и были двое средних лет, один бородатый, с
мрачным угольным взором, и другой, малорослый, с плоским несчастным лицом,
он болтал короткими ножками, не достававшими до земли. ‚се четверо
молчали, а женщина в сером больничном халате читала газету. Ћльга
‚асильевна спросила, как пройти до шоссе. ќти люди не знали. ѓромадный
человек, больной болезнью „ауна, сказал, что здесь нет шоссе. ‘ережа стал
сердитьсЯ и доказывать, что шоссе есть, они приехали на автобусе и автобус
ждет на шоссе. Ќет, сказали они, автобус сюда не ходит и шоссе нет. ‘ережа
горЯчилсЯ. "Ќе спорьте с ними, - сказала женщина, отложив газету. - Ћни не
знают. €демте, Я вас провожу". Љогда они отошли на некоторое расстоЯние от
мужчин, оставшихсЯ сидеть на скамейке, женщина сказала: "ќто больные. Ћни
не знают, где шоссе".
†енщина вела их лесом, без дороги. Ќаверное, это был короткий путь.
Ћльга ‚асильевна сжимала руку €ринки. "‚ы нас извините, - говорила она
женщине. - Њы опаздываем. Ђвтобус ждет нас на шоссе". - "џ понимаю, -
отвечала женщина. - Џоэтому веду вас самым коротким путем". ѓустели
сумерки. ‘тало темно. Ќезаметно истаЯл день. Ќадо было зачем-то спускатьсЯ
по крутому склону, поросшему елЯми, затем опЯть углубились в чащу. "‘коро,
скоро", - говорила женщина. Ќе было сил идти. Ћни очень устали. ‚друг
женщина сказала: "‚от здесь".
Ћни стоЯли перед маленьким лесным болотцем. "—то это?" - спросила Ћльга
‚асильевна. "ќто шоссе, - сказала женщина. - ‚он стоит ваш автобус". Ћна
протЯгивала руку, показываЯ на заросли осоки на противоположной стороне
болотца. Ћльга ‚асильевна почувствовала, как немеет, застывает, охваченнаЯ
мгновенной, как молниЯ, ледЯной истомой. € тут треск врубилсЯ в сознание.
—ерез миг принеслась весть из другого мира: вставать...

Ѓудильник звонил в семь. ‚ырывал из вЯзкого, опустошающего забытьЯ. €
так продолжалось много дней, похожих один на другой, хотЯ временами было
солнечно, а то шел дождь или снег, но однажды она проснулась раньше
будильника и, босаЯ, подошла к окну, откинула занавеску и посмотрела в
сторону парка: там над деревьЯми, над зубчатым, из крыш и труб, темным
окоемом выкатывалсЯ в слабо светЯщеесЯ небо красный шар солнца. Ћна
распахнула форточку. ‚етер, летевший со стороны парка, обнЯл ее усталую
кожу, и грудь напрЯглась от холода. Ѓосыми ногами она почувствовала, как
дрожит пол от неЯсного подземного гула.

…сли бывало часа три свободного времени, они уезжали гулЯть в
‘пасское-‹ыково: троллейбусом до конечной остановки, там немного пройти и
затем полчаса речным трамвайчиком. ‘ело стоЯло на высоких холмах, поросших
сосновым бором. Њосква давно уже подступила со всех сторон к этому
древнему полудеревенскому-полудачному уголку, обтекла его, устремилась
дальше на запад, но почему-то не поглотила его совсем: сосны бора стоЯли,
заливной луг зеленел, и высоко на холме над рекою поверх сосен плыла
стоймЯ колокольнЯ старой спасско-лыковской церкви, виднаЯ издалека
отовсюду. ‘пустившись с дощатого причала на тропу, котораЯ вилась вдоль
берега, они шли и шли, разговариваЯ, дыша речным воздухом, обходЯ
рыболовов и с неприЯзнью поглЯдываЯ на маленькие автомобильчики, неведомо
как прорвавшиесЯ сюда, хотЯ проезжей дороги к берегу не было, и стоЯвшие,
загораживаЯ тропу, у самой воды. ’ут находилось их убежище, их берег, их
трава. ‚се остальные, очутившиесЯ тут, были пришельцами, чужаками.
‚ Њоскве места не было. ‘лишком много людей знали его и ее. Ќикто из
этих людей, приЯтелей и знакомых, не мог ничего понЯть. € она не понимала,
и удивлЯлась, и стыдилась себЯ: так внезапно и быстро наступила другаЯ
жизнь! Љогда-то мечтали о другой жизни, мыкались и рвались достичь. Ќо
достичь невозможно, это приходит само. “ него были слабые легкие, он
простужалсЯ, болел. € всегда болел тЯжело, маленькаЯ простуда длилась
долго, потому что организм у него был особенный, не принимал антибиотиков,
он жил как в девЯтнадцатом веке - лечилсЯ малиной, чаем. € она мучилась
оттого, что он болел вдали. Љазалось, что люди, которые окружали его, не
могли помочь ему, как нужно. ли тропою по глинистому склону, она
рассказывала о новостЯх на работе, об опытах, термостатах, рассказывала
про €ринку, котораЯ собиралась замуж, и не стеснЯлась говорить про нее
сокровенное, а он тоже рассказывал обо всЯких делах, неурЯдицах на службе,
о людЯх, которые ему подчинЯлись, советовалсЯ с нею, но о доме говорил
неохотно. € она понимала его.
Ћднажды взобрались на колокольню спасско-лыковской церкви. ‚збиратьсЯ
было тЯжело, он раза два останавливалсЯ на каменной лестнице, отдыхал, а
когда взошли на самую верхнюю площадку, под колокол, сильно стучало
сердце, и они оба принЯли валидол. Ќо они увидели: Њосква уходила в
сумрак, светились и пропадали башни, исчезали огни, все там синело,
сливалось, как в памЯти, но если напрЯчь зрение, она могла разглЯдеть
высотную пластину ѓидропроекта недалеко от своего дома, а он мог отыскать
туманный колпак небоскреба на площади ‚осстаниЯ, рЯдом с которым жил.
Ќаверху был ветер, вдруг ударило резким порывом. Ћна потЯнулась к нему,
чтоб заслонить, спасти, он ее обнЯл. € она подумала, что вины ее нет. ‚ины
ее нет, потому что другаЯ жизнь была вокруг, была неисчерпаема, как этот
холодный простор, как этот город без краЯ, меркнущий в ожидании вечера.

1975
Last-modified: Tue, 18 Jun 2002 20:24:01 GMT
Ћцените этот текст: