о в  том,  что это ваша мать,  --
votre mere, parait-il [*].

     ----------------------------------------------------------
     [*] как кажетсЯ, ваша мать (франц.).
     ----------------------------------------------------------

     -- Њать? -- переспросил –инциннат.
     -- Ќу да,  --  мать,  мамаша, мамахен, -- словом, женщина,
родившаЯ вас. ЏринЯть? ђешайте скорее.
     -- ...‚идал всего раз в жизни,  -- сказал –инциннат, -- и,
право,  никаких чувств... нет, нет, не стоит, не надо, это ни к
чему.
     -- Љак хотите, -- сказал директор и вышел.
     —ерез минуту,  любезно воркуЯ, он ввел маленькую, в черном
макинтоше, –ецилию –.
     -- џ вас оставлю вдвоем, -- добавил он добродушно, -- хотЯ
это против наших правил,  но бывают положениЯ...  исключениЯ...
мать и сын... преклонЯюсь...
     Exit [*] (<a href=#s15>*15</a>), пЯтЯсь, как придворный.

     ----------------------------------------------------------
     [*] ‚ышел (лат.).
     ----------------------------------------------------------

     ‚   блестЯщем,   черном  своем  макинтоше  и  в  такой  же
непромокаемой шлЯпе с  опущенными полЯми (придававших ей что-то
штормово-рыбачье),  –ецилиЯ –.  осталась стоЯть посреди камеры,
Ясным  взором  глЯдЯ  на  сына;  расстегнулась;  шумно  втЯнула
сопельку и сказала скорым, дробным своим говорком:
     -- ѓрозница, грЯзища, думала, никогда не долезу, навстречу
по дороге потоки, потопы...
     -- ‘адитесь, -- сказал –инциннат, -- не стойте так.
     -- —то-что,  а  у  вас тут тихо,  --  продолжала она,  все
потЯгиваЯ носом и крепко,  как теркой, проводЯ пальцем под ним,
так  что  его розовый кончик морщилсЯ и  вилЯл.  --  Ћдно можно
сказать,  --  тихо и  довольно чисто.  “ нас,  между прочим,  в
приюте нету  отдельных палат такого размера.  Ђх,  постель,  --
миленький мой, -- в каком у вас виде постель!
     Ћна  плюхнула  свой  профессиональный саквоЯжик,  проворно
стЯнула черные нитЯные перчатки с маленьких подвижных рук -- и,
низко наклонившись над койкой,  принЯлась стелить,  стелЯсь как
бы  сама,  постель наново.  —ернаЯ  спина  с  тюленьим глЯнцем,
поЯсок, заштопанные чулки.
     -- ‚от так-то лучше,  --  сказала она,  разогнувшись, -- и
затем,  на мгновение подбоченЯсь,  покосилась на загроможденный
книгами стол.
     Ћна  была  моложава,   и  все  ее  черты  подавали  пример
цинциннатовым,  по-своему следовавшим им;  –инциннат сам смутно
чувствовал это сходство,  смотрЯ на  ее востроносое личико,  на
покатый  блеск  прозрачных глаз.  Џосредине  довольно  открытой
груди краснелсЯ от  душки вниз треугольник веснушчатого загара,
-- но,  вообще, кожа была все та же, из которой некогда выкроен
был отрезок,  пошедший на –инцинната,  --  бледнаЯ,  тонкаЯ,  в
небесного цвета прожилках.
     -- Ђй-Я-Яй,  тут  следовало  бы...  --  пролепетала  он  и
быстро,  как все,  что делала,  взЯлась за книги,  складываЯ их
кучками.  Њимоходом  заинтересовавшись  картинкой  в  раскрытом
журнале,  она достала из кармана макинтоша бобовидный футлЯр, и
опустив углы рта,  надела пенсне.  --  „вадцать шестой год,  --
проговорила она,  усмехнувшись,  --  какаЯ  старина,  просто не
веритсЯ.
     (...две  фотографии:   на  одной  белозубый  президент  на
вокзале в  Њанчестере пожимает руку  умащенной летами правнучке
последнего  изобретателЯ;   на  другой  --  двуглавый  теленок,
родившийсЯ в деревне на „унае...)
     Ћна  беспричинно вздохнула,  отодвинула книжку,  столкнула
карандаш, не успела поймать и произнесла: упс!
     -- Ћставьте,  --  сказал –инциннат,  --  тут не может быть
беспорЯдка, тут может быть только перемещение.
     -- ‚от -- Я вам принесла (вытЯнула, вытЯгиваЯ и подкладку,
фунтик из кармана пальто). ‚от. Љонфеток. ‘осите на здоровьице.
     ‘ела и надула щеки.
     -- ‹езла,  долезла  и  устала,  --  сказала она,  нарочито
пыхтЯ, а потом застыла, глЯдЯ со смутным вожделением на паутину
вверху.
     -- ‡ачем вы пришли? -- спросил –инциннат, шагаЯ по камере.
-- Ќи  вам этого не  нужно,  ни  мне.  ‡ачем?  ‚едь это дурно и
неинтересно.  џ же отлично вижу,  что вы такаЯ же пародиЯ,  как
все,  как  все.  €  если  менЯ угощают такой ловкой пародией на
мать...  Ќо представьте себе,  например, что Я возложил надежду
на какой-нибудь далекий звук,  как же мне верить в  него,  если
даже вы обман.  ‚ы бы еще сказали:  гостинцев.  €  почему у вас
макинтош мокрый,  а  башмачки сухие,  --  ведь это небрежность.
Џередайте бутафору.
     Ћна -- поспешно и виновато:
     -- „а Я  же была в  калошах,  внизу в канцелЯрии оставила,
честное слово...
     -- Ђх,  полно,  полно.  ’олько не пускайтесь в объЯснениЯ.
€грайте свою роль, -- побольше лепета, побольше беспечности, --
и ничего, -- сойдет.
     -- џ пришла,  потому что Я ваша мать,  --  проговорила она
тихо, и –инциннат рассмеЯлсЯ:
     -- Ќет,  нет,  не  сбивайтесь на  фарс.  Џомните,  что тут
драма.  ‘мешное  смешным  --  но  все-таки  не  следует слишком
удалЯтьсЯ от вокзала:  драма может уйти. ‚ы бы лучше... да, вот
что,  повторите мне,  пожалуй, предание о моем отце. Ќеужели он
так-таки исчез в темноте ночи,  и вы никогда не узнали,  ни кто
он, ни откуда -- это странно...
     -- ’олько голос,  -- лица Я не видела, -- ответила она все
так же тихо.
     -- ‚о,  во,  подыгрывайте мне,  Я  думаю,  мы  его сделаем
странником,  беглым матросом,  -- с тоской продолжал –инциннат,
прищелкиваЯ пальцами и шагаЯ, шагаЯ: -- или лесным разбойником,
гастролирующем   в   парке.   €ли   загулЯвшим   ремесленником,
плотником... Ќу, скорей, придумайте что-нибудь.
     -- ‚ы не понимаете,  --  воскликнула она,  --  (в волнении
встала и тотчас села опЯть),  --  да, Я не знаю, кто он был, --
бродЯга,   беглец,  да,  все  возможно...  Ќо  как  это  вы  не
понимаете...  да, -- был праздник, было в парке темно, и Я была
девчонкой,  --  но ведь не в том дело.  ‚едь обманутьсЯ нельзЯ!
—еловек,  который сжигаетсЯ живьем,  знает небось,  что  он  не
купаетсЯ у нас в ‘тропи. ’о есть Я хочу сказать: нельзЯ, нельзЯ
ошибитьсЯ... Ђх, как же вы не понимаете!
     -- —его не понимаю?
     -- Ђх, –инциннат, он -- тоже...
     -- —то -- тоже?
     -- Ћн тоже, как вы, –инциннат...
     Ћна совсем опустила лицо, уронила пенсне в горсточку.
     Џауза.
     -- Ћткуда вам это известно, -- хмуро спросил –инциннат, --
как это можно так сразу заметить...
     -- Ѓольше  вам  ничего не  скажу,  --  произнесла она,  не
поднимаЯ глаз.
     –инциннат сел на койку и задумалсЯ.  …го мать высморкалась
с необыкновенным медным звуком, которого трудно было ожидать от
такой маленькой женщины,  и  посмотрела наверх на впадину окна.
Ќебо,  видимо,  проЯснилось,  чувствовалось близкое присутствие
синевы,  солнце провело по стене свою полоску,  то бледненькую,
то разгоравшуюсЯ опЯть.
     -- ‘ейчас васильки во ржи,  -- быстро заговорила она, -- и
все так чудно,  облака бегут,  все так беспокойно и  светло.  џ
живу далеко отсюда,  в „окторском,  -- и когда приезжаю к вам в
город,  когда еду полЯми,  в  старом шарабанчике,  и вижу,  как
блестит ‘тропь,  и  вижу этот холм с  крепостью и все,  --  мне
всегда   кажетсЯ,   что   повторЯетсЯ,   повторЯетсЯ   какаЯ-то
замечательнаЯ историЯ,  которую  все  не  успеваю или  не  умею
понЯть,  --  и  все ж  таки кто-то мне ее повторЯет --  с таким
терпением!  џ  работаю целый  день  в  нашем  приюте,  мне  все
трын-трава,  у  менЯ любовники,  Я  обожаю ледЯной лимонад,  но
бросила курить,  потому что расширение аорты, -- и вот Я сижу у
вас,  --  Я сижу у вас и не знаю, почему сижу, и почему реву, и
почему это рассказываю,  и мне теперь будет жарко переть вниз в
этом пальто и шерстЯном платье, солнце будет совершенно бешеное
после такой грозы...
     -- Ќет,   вы   все-таки  только  пародиЯ,   --   прошептал
–инциннат.
     Ћна вопросительно улыбнулась.
     -- Љак этот паук,  как эта решетка, как этот бой часов, --
прошептал –инциннат.
     -- ‚от как, -- сказала она и снова высморкалась.
     -- „а, вот, значит, как, -- повторила она.
     Ћба  молчали,  не  глЯдЯ друг на  друга,  между тем  как с
бессмысленной гулкостью били часы.
     -- ‚ы  обратите  внимание,   когда  выйдете,   --   сказал
–инциннат,  --  на часы в коридоре. ќто -- пустой циферблат, но
зато  каждые  полчаса сторож  смывает старую  стрелку и  малюет
новую,  --  вот  так и  живешь по  крашенному времени,  а  звон
производит часовой, почему он так и зоветсЯ.
     -- Ђ  вы  не шутите,  --  сказала –ецилиЯ –.,  --  бывают,
знаете,  удивительные уловки. ‚от Я помню: когда была ребенком,
в моде были,  --  ах,  не только у ребЯт,  но и у взрослых,  --
такие штуки, назывались "нетки", -- и к ним полагалось, значит,
особое зеркало, мало что кривое -- абсолютно искаженное, ничего
нельзЯ понЯть, провалы, путаница, все скользит в глазах, но его
кривизна была неспроста, а как раз так пригнана... €ли, скорее,
к  его кривизне были так подобраны...  Ќет,  постойте,  Я плохо
объЯснЯю.  Ћдним словом,  у  вас было такое вот дикое зеркало и
целаЯ  коллекциЯ  разных  неток,   то  есть  абсолютно  нелепых
предметов:  всЯкие такие бесформенные,  пестрые,  в  дырках,  в
пЯтнах,  рЯбые, шишковатые штуки, вроде каких-то ископаемых, --
но  зеркало,  которое обыкновенные предметы абсолютно искажало,
теперь,  значит,  получало настоЯщую пищу,  то  есть,  когда вы
такой  непонЯтный и  уродливый  предмет  ставили  так,  что  он
отражалсЯ  в   непонЯтном  и   уродливом  зеркале,   получалось
замечательно;  нет на нет давало да, все восстанавливалось, все
было хорошо,  --  и  вот  из  бесформенной пестрЯди получалсЯ в
зеркале  чудный  стройный  образ:   цветы,   корабль,   фигура,
какой-нибудь пейзаж. Њожно было -- на заказ -- даже собственный
портрет,  то есть вам давали какую-то кошмарную кашу,  а  это и
были вы,  но ключ от вас был у зеркала.  Ђх,  Я помню, как было
весело и немного жутко -- вдруг ничего не получитсЯ! -- брать в
руку вот такую новую непонЯтную нетку и приближать к зеркалу, и
видеть в нем, как твоЯ рука совершенно разлагаетсЯ, но зато как
бессмысленнаЯ нетка складываетсЯ в  прелестную картину,  Ясную,
Ясную...
     -- ‡ачем  вы  все  это  мне  рассказываете?   --   спросил
–инциннат.
     Ћна молчала.
     -- ‡ачем все  это?  Ќеужели вам неизвестно,  что на  днЯх,
завтра, может быть...
     Ћн вдруг заметил выражение глаз –ецилии –., -- мгновенное,
о,  мгновенное,  --  но  было  так,  словно  проступило  нечто,
настоЯщее,   несомненное  (в  этом  мире,   где  все  было  под
сомнением),  словно  завернулсЯ краешек этой  ужасной жизни,  и
сверкнула  на  миг  подкладка.   ‚о  взглЯде  матери  –инциннат
внезапно уловил ту  последнюю,  верную,  все объЯснЯющую и  ото
всего охранЯющую точку,  которую он и  в себе умел нащупать.  Ћ
чем именно вопила сейчас эта точка? Ћ, неважно о чем, пускай --
ужас,  жалость... Ќо скажем лучше: она сама по себе, эта точка,
выражала такую бурю  истины,  что  душа –инцинната не  могла не
взыграть.   Њгновение  накренилось  и  пронеслось.  –ецилиЯ  –.
встала,  делаЯ невероЯтный маленький жест,  а именно расставлЯЯ
руки с  протЯнутыми указательными пальцами,  как  бы  показываЯ
размер,  -- длину, скажем, младенца... Џотом сразу засуетилась,
поднЯла  с  полу  черный,   толстенький,  на  таксичьих  лапках
саквоЯж, поправила клапан кармана.
     -- Ќу вот,  --  сказала она прежним лепечущим говорком, --
посидела и пойду.  Љушайте мои конфетки. ‡асиделась. Џойду, мне
пора.
     -- Ћ  да,  пора!  --  с  грозной веселостью грЯнул  ђодриг
€ванович, широко отворЯЯ дверь.
     Ќаклонив голову,  она  скользнула вон.  –инциннат,  дрожа,
шагнул было вперед...
     -- Ќе беспокойтесь,  -- сказал директор, поднЯв ладонь, --
эта акушерочка совершенно нам не опасна. Ќазад!
     -- Ќо Я все-таки... -- начал –инциннат.
     -- Ђрьер! -- заорал ђодриг €ванович.
     €з   глубины  коридора,   между  тем,   поЯвилась  плотнаЯ
полосатаЯ фигурка м-сье Џьера. Ћн шел, приЯтно улыбаЯсь издали,
чуть сдерживаЯ,  однако,  шаг,  чуть бегаЯ глазами,  как  люди,
которые попадают на  скандал,  но не хотЯт это подчеркивать,  и
нес шашечницу перед собой,  Ящичек,  полишинелЯ под мышкой, еще
что-то...
     -- ѓости были? -- вежливо справилсЯ он у –инцинната, когда
директор оставил их в  камере одних.  --  Њатушка ваша?  ’ак-с,
так-с.  Ђ теперь Я,  бедненький,  слабенький м-сье Џьер, пришел
вас поразвлечь и  сам поразвлечьсЯ.  ‘мотрите,  как он  на  вас
смотрит.  Џоклонись дЯде. Џравда, уморительный? Ќу, сиди прЯмо,
тезка.  Ђ  Я  принес вам  еще много забавного.  •отите сперва в
шахматы?  Ђли  в  картишки?  ‚  Якорек  умеете?  ‡натнаЯ  игра!
„авайте, Я вас научу!

        XIII

     †дал,  ждал,  и  вот  --  в  мертвейший час  ночи  сызнова
заработали звуки. Ћдин в темноте, –инциннат улыбнулсЯ. џ вполне
готов допустить,  что и они -- обман, но так в них верю сейчас,
что их заражаю истиной.
     Ѓыли они еще тверже и точнее, чем прошлой ночью; не тЯпали
сослепу;  как сомневатьсЯ в  их приближающемсЯ,  поступательном
движении?   ‘кромность  их!   “м!   ’аинственное,   расчетливое
упрЯмство!  Ћбыкновенной ли киркой или каким-нибудь чудаковатым
орудием  (из  амальгамы  негоднейшего  вещества  и   всесильной
человеческой воли),  --  но  кто-то как-то --  это было Ясно --
пробивал себе ход.
     ‘тоЯла холоднаЯ ночь;  серый, сальный отблеск луны, делЯсь
на  клетки,  ложилсЯ  по  внутренней стенке  оконной пади;  всЯ
крепость  ощущалась,   как   налитаЯ  густым  мраком  снутри  и
вылощеннаЯ луной  снаружи,  с  черными изломами теней,  которые
сползали по скалистым скатам и бесшумно рушились во рвы; да, --
стоЯла бесстрастнаЯ,  каменнаЯ ночь,  --  но в ней, в глухом ее
лоне,  подтачиваЯ ее мощь,  пробивалось нечто совершенно чуждое
ее  составу и  строю.  €ли  это  старые,  романтические бредни,
–инциннат?
     Ћн взЯл покорный стул и  покрепче ударил им в  пол,  потом
несколько раз в стену,  -- стараЯсь, хотЯ бы посредством ритма,
придать стуку смысл. € действительно: пробивающийсЯ сквозь ночь
сначала  стал,  как  бы  соображаЯ  --  враждебны  ли  или  нет
встречные стуки,  --  и  вдруг возобновил свою  работу с  такой
ликующей живостью звука, котораЯ доказывала –инциннату, что его
отклик понЯт.
     Ћн убедилсЯ,  --  да,  это именно к  нему идут,  его хотЯт
спасти,  --  и,  продолжаЯ постукивать в  наиболее  болезненные
места  камнЯ,  он  вызывал --  в  другом диапазоне и  ключе  --
полнее,  сложнее,  слаще,  --  повторение тех  нехитрых ритмов,
которые он предлагал.
     Ћн  уже  подумывал  о  том,  как  наладить  азбуку,  когда
заметил,  что не месЯц,  а другой,  непрошеный, свет разбавлЯет
потемки,  --  и не успел он заметить это,  как звуки втЯнулись.
Ќапоследок довольно долго что-то сыпалось,  но и это постепенно
смолкло,  --  и странно было представить себе,  что так недавно
ночнаЯ  тишь  нарушалась  жадной,  жаркой,  пронырливой жизнью,
вплотную принюхивающейсЯ и  придавленным щипцом  храпЯщей --  и
снова роющей с остервенением, как пес, добирающийсЯ до барсука.
     —ерез зыбкую дремоту он  видел,  как входил ђодион,  --  и
было уже за полдень,  когда совсем проснулсЯ, -- и, как всегда,
подумал прежде всего о  том,  что конец еще не сегоднЯ,  а ведь
могло быть и  сегоднЯ,  как может и завтра быть,  но завтра еще
далеко.
     ‚есь день он внимал гудению в ушах, уминаЯ себе руки, тихо
здороваЯсь с самим собой;  ходил вокруг стола, где белелось все
еще неотправленное письмо;  а не то воображал опЯть мгновенный,
захватывающий дух,  --  как  перерыв в  этой жизни,  --  взглЯд
вчерашней гостьи или слушал про себЯ шорох ќммочки.  —то ж, пей
эту  бурду  надежды,  мутную,  сладкую  жижу,  надежды  мои  не
сбылись,   Я  ведь  думал,  что  хоть  теперь,  хоть  тут,  где
одиночество в таком почете, оно распадетсЯ лишь надвое, на тебЯ
и  на менЯ,  а не размножитсЯ,  как оно размножилось --  шумно,
мелко, нелепо, Я даже не мог к тебе подойти, твой страшный отец
едва не перешиб мне ноги клюкой, поэтому пишу, это -- последнЯЯ
попытка  объЯснить  тебе,  что  происходит,  Њарфинька,  сделай
необычайное усилие и пойми, пускай сквозь туман, пускай уголком
мозга,  но пойми,  что происходит,  Њарфинька,  пойми, что менЯ
будут убивать,  неужели так трудно,  Я  у  тебЯ не прошу долгих
вдовьих воздыханий, траурных лилий, но молю тебЯ, мне так нужно
-- сейчас,  сегоднЯ, -- чтобы ты, как дитЯ, испугалась, что вот
со мной хотЯт делать страшное,  мерзкое,  от чего тошнит, и так
орешь  посреди  ночи,   что   даже  когда  уже  слышишь  нЯнино
приближение, -- "тише, тише", -- все еще продолжаешь орать, вот
как тебе должно страшно стать, Њарфинька, даром что мало любишь
менЯ,  но ты должна понЯть хотЯ бы на мгновение, а потом можешь
опЯть заснуть. Љак мне расшевелить тебЯ? Ђх, наша с тобой жизнь
была ужасна,  ужасна,  и  не этим расшевелю,  Я  очень старалсЯ
вначале,  но ты знаешь --  темп был у  нас разный,  и  Я  сразу
отстал. ‘кажи мне, сколько рук мЯло мЯкоть, которой обросла так
щедро твоЯ твердаЯ, гордаЯ, горькаЯ, маленькаЯ душа? „а, снова,
как привидение,  Я  возвращаюсь к твоим первым изменам и,  воЯ,
гремЯ цепЯми,  плыву сквозь них.  Џоцелуи, которые Я подглЯдел.
Џоцелуи  ваши,   которые  больше  всего  походили  на  какое-то
питание,  сосредоточенное,  неопрЯтное и шумное.  €ли когда ты,
жмурЯсь,  пожирала прыщущий персик  и  потом,  кончив,  но  еще
глотаЯ,  еще с полным ртом, канибалка, топырила пальцы, блуждал
осоловелый   взглЯд,   лоснились   воспаленные   губы,   дрожал
подбородок,  весь в каплЯх мутного сока сползавших на оголенную
грудь,   между  тем   как   приап,   питавший  тебЯ,   внезапно
поворачивалсЯ с судорожным проклЯтием,  согнутой спиной ко мне,
вошедшему  в   комнату  некстати.   "Њарфиньке  всЯкие   фрукты
полезны",  --  с  какой-то  сладко-хлюпающей сыростью  в  горле
говорила ты,  собираЯсь всЯ в  одну сырую,  сладкую,  проклЯтую
складочку,  --  и если Я опЯть возвращаюсь ко всему этому,  так
длЯ того,  чтобы отделатьсЯ, выделить из себЯ, очиститьсЯ, -- и
еще длЯ того,  чтобы ты знала, чтобы ты знала... —то? ‚ероЯтно,
Я все-таки принимаю тебЯ за кого-то другого,  --  думаЯ, что ты
поймешь   менЯ,   --   как   сумасшедший   принимает   зашедших
родственников за звезды,  за логарифмы,  за вислозадых гиен, --
но еще есть безумцы --  те неуЯзвимы! -- которые принимают сами
себЯ за  безумцев,  --  и  тут  замыкаетсЯ круг.  Њарфинька,  в
каком-то таком кругу мы с  тобой вращаемсЯ,  --  о,  если бы ты
могла вырватьсЯ на миг, -- потом вернешьсЯ в него, обещаю тебе,
многого от тебЯ не требуетсЯ,  но на миг вырвись и  пойми,  что
менЯ убивают, что мы окружены куклами и что ты кукла сама. џ не
знаю, почему так мучилсЯ твоими изменами, то есть, вернее, Я-то
сам  знаю почему,  но  не  знаю тех слов,  которые следовало бы
подобрать, чтобы ты понЯла, почему Я так мучилсЯ. Ќет этих слов
в  том  малом  размере,   который  ты  употреблЯешь  длЯ  своих
ежедневных нужд. Ќо все-таки Я опЯть попытаюсь: "менЯ убивают!"
-- так,   все  разом,   еще:   "менЯ  убивают!"  --   еще  раз:
"...убивают!" --  Я хочу это так написать, чтобы ты зажала уши,
-- свои  тонкокожие,  обезьЯньи уши,  которые  ты  прЯчешь  под
прЯдЯми чудных женских волос,  -- но Я их знаю, Я их вижу, Я их
щиплю,  холодненькие, мну их в своих беспокойных пальцах, чтобы
как-нибудь их согреть, оживить, очеловечить, заставить услышать
менЯ. Њарфинька, Я хочу, чтобы ты настоЯла на новом свидании, и
уж  разумеетсЯ:  приди одна,  приди одна!  ’ак называемаЯ жизнь
кончена,  передо мною только скользкаЯ плаха,  менЯ изловчились
мои  тюремщики довести до  такого состоЯниЯ,  что почерк мой --
видишь --  как пьЯный, -- но, ничего, у менЯ хватит, Њарфинька,
силы на такой с тобой разговор,  какого мы еще никогда не вели,
потому-то так необходимо,  чтобы ты еще раз пришла, и не думай,
что это письмо --  подлог,  это Я пишу, –инциннат, это плачу Я,
–инциннат,  который собственно ходил  вокруг  стола,  а  потом,
когда ђодион принес ему обед, сказал:
     -- ‚от  это письмо.  ‚от это письмо Я  вас попрошу...  ’ут
адрес...
     -- ‚ы бы лучше научились, как другие, вЯзать, -- проворчал
ђодион,  --  и свЯзали бы мне шарфик. Џисатель! ‚едь только что
видались -- с женкой-то.
     -- Џопробую все-таки  спросить,  --  сказал –инциннат.  --
…сть  ли  тут,  кроме менЯ и  этого довольно навЯзчивого Џьера,
какие-нибудь еще заключенные?
     ђодион побагровел, но смолчал.
     -- Ђ мужик еще не приехал? -- спросил –инциннат.
     ђодион  собралсЯ свирепо  захлопнуть уже  визжавшую дверь,
но,  как и вчера,  --  липко шлепаЯ сафьЯновыми туфлЯми, дрыгаЯ
полосатыми телесами, держа в руках шахматы, карты, бильбокэ...
     -- ‘импатичному ђодиону мое нижайшее, -- тоненьким голосом
произнес м-сье Џьер и,  не менЯЯ шага,  дрыгаЯ, шлепаЯ, вошел в
камеру.
     -- џ вижу, -- сказал он, садЯсь, -- что симпатЯга понес от
вас письмо.  ‚ерно,  то,  которое вчера лежало тут на столе?  Љ
супруге?  Ќет, нет -- простаЯ дедукциЯ, Я не читаю чужих писем,
хотЯ,  правда,  оно лежало весьма на  виду,  пока мы  в  Якорек
резались. •отите нынче в шахматы?
     Ћн   разложил  шерстЯную  шашечницу  и   пухлой  рукой  со
взведенным мизинцем расставил фигуры,  прочно  сделанные --  по
старому арестантскому рецепту --  из хлебного мЯкиша,  которому
камень мог позавидовать.
     -- ‘ам Я холост,  но Я понимаю,  конечно...  ‚перед. џ это
быстро...  •орошие игроки никогда много не думают. ‚перед. ‚ашу
супругу Я мельком видал --  ЯдренаЯ бабенка, что и говорить, --
шеЯ  больно  хороша,  люблю...  ќ,  стойте.  ќто  Я  маху  дал,
разрешите  переиграть.   ’ак-то  будет  правильнее.  џ  большой
любитель женщин,  а  уж  менЯ как они любЯт,  подлые,  прЯмо не
поверите. ‚от вы писали вашей супруге о ее там глазках, губках.
Ќедавно,  знаете, Я имел -- Џочему же Я не могу съесть? Ђх, вот
что. Џрытко, прытко. Ќу, ладно, -- ушел. Ќедавно Я имел половое
общение  с  исключительно здоровой  и  роскошной особой.  Љакое
получаешь удовольствие,  когда крупнаЯ брюнетка...  ќто что же?
‚от тебе раз. ‚ы должны предупреждать, так не годитсЯ. „авайте,
сыграю иначе.  ’ак-с.  „а, роскошнаЯ, страстнаЯ -- а Я, знаете,
сам с усам,  обладаю такой пружиной,  что -- ух! ‚ообще говорЯ,
из многочисленных соблазнов жизни,  которые,  как бы играЯ,  но
вместе с  тем очень серьезно,  собираюсь постепенно представить
вашему вниманию,  соблазн любви...  --  Ќет, погодите, Я еще не
решил, пойду ли так. „а, пойду. Љак -- мат? Џочему -- мат? ‘юда
-- не могу,  сюда --  не могу, сюда... ’оже не могу. Џозвольте,
как же раньше стоЯло? Ќет, еще раньше. Ќу, вот это другое дело.
‡евок.  Џошел так.  „а, -- краснаЯ роза в зубах, черные ажурные
чулки по сии места и  больше ни-че-го,  --  это Я понимаю,  это
высшее...  а  теперь вместо восторгов любви  --  сырой  камень,
ржавое железо,  а  впереди...  сами  знаете,  что  впереди.  Ќе
заметил.  Ђ если так?  ’ак лучше.  ЏартиЯ все равно --  моЯ, вы
делаете ошибку за ошибкой.  Џускай она изменЯла вам,  но ведь и
вы  держали ее  в  своих объЯтиЯх.  Љогда ко  мне обращаютсЯ за
советами, Я всегда говорю: господа, побольше изобретательности.
Ќичего  нет  приЯтнее,  например,  чем  окружитьсЯ зеркалами  и
смотреть,  как там кипит работа,  --  замечательно!  Ђ  вот это
вовсе не замечательно.  џ,  честное слово,  думал, что пошел не
сюда, а сюда. ’ак что вы не могли... Ќазад, пожалуйста. џ люблю
при  этом курить сигару и  говорить о  незначительных вещах,  и
чтобы она  тоже говорила,  --  ничего не  поделаешь,  известнаЯ
развратность...  „а,  --  тЯжко, страшно и обидно сказать всему
этому "прости" --  и  думать,  что другие,  такие же  молодые и
сочные, будут продолжать работать, работать... эх! не знаю, как
вы, но Я в смысле ласок обожаю то, что у нас, у борцов, зоветсЯ
макароны: шлеп ее по шее, и чем плотнее мЯса... ‚о-первых, могу
съесть,   во-вторых,  могу  просто  уйти;  ну,  так.  Џостойте,
постойте,  Я  все-таки еще  подумаю.  Љакой был  последний ход?
Џоставьте обратно и дайте подумать.  ‚здор,  никакого мата нет.
‚ы,  по-моему,  тут  что-то,  извините,  смошенничали,  вот это
стоЯло  тут  или  тут,  а  не  тут,  Я  абсолютно  уверен.  Ќу,
поставьте, поставьте...
     Ћн как бы нечаЯнно сбил несколько фигур и, не удержавшись,
со  стоном,  смешал остальные.  –инциннат сидел,  облокотЯсь на
одну руку;  задумчиво копал конЯ,  который в  области шеи  был,
казалось,  не прочь вернутьсЯ в ту хлебную стихию, откуда вышел
(<a href=#s16>*16</a>).
     -- ‚ другую игру,  в другую игру,  в шахматы вы не умеете,
-- суетливо закричал м-сье  Џьер и  развернул Ярко раскрашенную
доску длЯ игры в гусЯ.
     Ѓросил кости --  и сразу поднЯлсЯ с трех на двадцать семь,
-- но потом пришлось спуститьсЯ опЯть,  -- зато с двадцати двух
на  сорок шесть взвилсЯ –инциннат.  €гра тЯнулась долго.  Њ-сье
Џьер наливалсЯ малиной,  топал, злилсЯ, лез за костЯми под стол
и вылезал оттуда,  держа их на ладони и клЯнЯсь, что именно так
они лежали на полу.
     -- Џочему  от  вас  так  пахнет?  --  спросил –инциннат со
вздохом.
     ’олстенькое  лицо  м-сье   Џьера  исказилось  принужденной
улыбкой.
     -- ќто у  нас в семье,  --  поЯснил он с достоинством,  --
ноги немножко потеют.  Џробовал квасцами,  но  ничего не берет.
„олжен сказать,  что,  хотЯ  страдаю этим с  детства и  хотЯ ко
всЯкому  страданию принЯто относитьсЯ с  уважением,  еще  никто
никогда так бестактно...
     -- џ дышать не могу, -- сказал –инциннат.

        XIV

     Ћни были еще ближе --  и теперь так торопились, что грешно
было их  отвлекать выстукиванием вопросов.  €  продолжались они
позже,  чем вчера, и –инциннат лежал на плитах крестом, ничком,
как сраженный солнечным ударом,  и, потворствуЯ рЯжению чувств,
Ясно,  через  слух  видел потайной ход,  удлинЯющийсЯ с  каждым
скребком,  и ощущал, словно ему облегчали темную, тесную боль в
груди,  как расшатываютсЯ камни,  и уже гадал,  глЯдЯ на стену,
где-то она даст трещину и с грохотом разверзнетсЯ.
     …ще потрескивало и шуршало, когда пришел ђодион. ‡а ним, в
балетных туфлЯх на босу ногу и шерстЯном платьице в шотландскую
клетку,  шмыгнула ќммочка и,  как уже раз было,  спрЯталась под
стол,  скрючившись там на корточках, так что ее льнЯные волосы,
вьющиесЯ на концах,  покрывали ей и  лицо,  и  колени,  и  даже
лодыжки. ‹ишь только ђодион удалилсЯ, она вспрЯнула -- да прЯмо
к –инциннату,  сидевшему на койке,  и, опрокинув его, пустилась
по  нем  карабкатьсЯ.  •олодные пальцы  ее  горЯчих  голых  рук
впивались в  него,  она  скалилась,  к  передним зубам  пристал
кусочек зеленого листа.
     -- ‘адись смирно,  --  сказал –инциннат,  --  Я устал, всю
ночь сомей не очкнул, -- садись смирно и расскажи мне...
     ќммочка,  возЯсь,  уткнулась лбом ему в  грудь;  из-под ее
рассыпавшихсЯ и  в  сторону  свесившихсЯ  буклей  обнажилась  в
заднем  вырезе  платьЯ  верхнЯЯ  часть  спины,   со   впадиной,
менЯвшейсЯ  от   движениЯ  лопаток,   и   всЯ   ровно  поросшаЯ
белесоватым пушком, казавшимсЯ симметрично расчесанным.
     –инциннат  погладил  ее  по  теплой  голове,  стараЯсь  ее
приподнЯть.  ‘хватила его  за  пальцы  и  стала  их  тискать  и
прижимать к быстрым губам.
     -- ‚от ластушка,  -- сонно сказал –инциннат, -- ну, будет,
будет. ђасскажи мне...
     Ќо  ею  овладел порыв детской буйности.  ќтот  мускулистый
ребенок валЯл –инцинната, как щенка.
     -- Џерестань! -- крикнул –инциннат. -- Љак тебе не стыдно!
     -- ‡автра, -- вдруг сказала она, сжимаЯ его и смотрЯ ему в
переносицу.
     -- ‡автра умру? -- спросил –инциннат.
     -- Ќет,  спасу,  --  задумчиво  проговорила  ќммочка  (она
сидела на нем верхом).
     -- ‚от  это  славно,  --  сказал –инциннат,  --  спасители
отовсюду!  „авно бы так,  а то с ума сойду.  Џожалуйста, слезь,
мне тЯжело, жарко.
     -- Њы убежим, и вы на мне женитесь.
     -- Њожет быть,  -- когда подрастешь; но только жена у менЯ
уже есть.
     -- ’олстаЯ, стараЯ, -- сказала ќммочка.
     Ћна  соскочила с  постели и  побежала вокруг  камеры,  как
бегают  танцовщицы,  крупной рысью,  трЯсЯ  волосами,  и  потом
прыгнула,  будто летЯ, и наконец закружилась на месте, раскинув
множество рук.
     -- ‘коро  опЯть школа,  --  сказала она,  мгновенно сев  к
–инциннату  на  колени,  --  и,  тотчас  все  забыв  на  свете,
погрузилась  в   новое   занЯтие:   принЯлась  колупать  черную
продольную корку на блестЯщей голени, корка уже наполовину была
снЯта, и нежно розовел шрам.
     –инциннат,  щурЯсь,  глЯдел на  ее склоненный,  обведенный
пушистой каемкой света профиль, и дремота долила его.
     -- Ђх,  ќммочка,  помни,  помни,  помни,  что ты  обещала.
‡автра! ‘кажи мне, как ты устроишь?
     -- „айте ухо, -- сказала ќммочка.
     ЋбнЯв  его  за  шею  одной  рукой,  она  жарко,  влажно  и
совершенно невнЯтно загудела ему в ухо.
     -- Ќичего не слышу, -- сказал –инциннат.
     Ќетерпеливо откинула с лица волосы и опЯть приникла.
     -- Ѓу...  бу...  бу...  --  гулко бормотала она --  и  вот
отскочила,  взвилась,  -- и вот уже отдыхала на чуть качавшейсЯ
трапеции, сложив и вытЯнув клином носки.
     -- џ все же очень на это рассчитываю,  --  сквозь растущую
дремоту проговорил –инциннат;  медленно приник  мокрым  гудЯщим
ухом к подушке.
     ‡асыпаЯ, он чувствовал, как она перелезла через него, -- и
потом ему  неЯсно мерещилось,  что  она  или кто-то  другой без
конца складывает какую-то  блестЯщую ткань,  берет за  углы,  и
складывает,  и поглаживает ладонью, и складывает опЯть, -- и на
минуту он очнулсЯ от визга ќммочки, которую выволакивал ђодион.
     Џотом ему показалось, что осторожно возобновились заветные
звуки за стеной...  как рискованно! ‚едь середина днЯ... но они
не могли сдержатьсЯ и тихонько проталкивались к нему все ближе,
все ближе,  --  и он,  испугавшись,  что сторожа услышат, начал
ходить,  топать,  кашлЯть,  напевать,  --  и  когда,  с  сильно
бьющимсЯ сердцем, сел за стол, звуков уже не было.
     Ђ к вечеру, -- как теперь завелось, -- ЯвилсЯ м-сье Џьер в
парчовой  тюбетейке;  непринужденно,  по-домашнему,  прилег  на
–инциннатову койку и, пышно раскурив длинную пеньковую трубку с
резным  подобием пэри,  оперсЯ на  локоток.  –инциннат сидел  у
стола, дожевываЯ ужин, выуживаЯ чернослив из коричневого сока.
     -- џ их сегоднЯ припудрил,  -- бойко сказал м-сье Џьер, --
так что прошу без жалоб и без замечаний.  „авайте продолжим наш
вчерашний разговор. Њы говорили о наслаждениЯх.
     -- Ќаслаждение  любовное,   --   сказал  м-сье  Џьер,   --
достигаетсЯ  путем   одного  из   самых  красивых  и   полезных
физических упражнений,  какие  вообще  известны.  џ  сказал  --
достигаетсЯ,  но,  может быть,  слово "добываетсЯ" или "добыча"
было бы  еще  уместнее,  ибо  речь идет именно о  планомерной и
упорной  добыче  наслаждениЯ,   заложенного  в   самых   недрах
обрабатываемого существа.  ‚  часы  досуга работник любви сразу
поражает  наблюдателЯ  соколиным  выражением  глаз,  веселостью
нрава  и  свежим  цветом  лица.   Ћбратите  также  внимание  на
плавность моей  походки.  €так,  мы  имеем  перед  собой  некое
Явление или  рЯд  Явлений,  которые можно объединить под  общим
термином любовного или эротического наслаждениЯ.
     ’ут,   на  цыпочках,   показываЯ  жестами,  чтобы  его  не
замечали, вошел директор и сел на табурет, который сам принес.
     Њ-сье    Џьер   обратил   на    него   взор,    блестевший
доброжелательством.
     -- Џродолжайте,  продолжайте, -- зашептал ђодриг €ванович,
-- Я пришел послушать.  Pardon [*1],  одну минуточку, -- только
поставлю так,  чтобы  можно было  к  стене прислонитьсЯ.  Voila
[*2]. “маЯлсЯ все-таки, -- а вы?

     ----------------------------------------------------------
     [*1] ‚иноват (франц.).
     [*2] ‚от (франц.).
     ----------------------------------------------------------

     -- ќто у вас с непривычки,  --  сказал м-сье Џьер.  -- ’ак
разрешите продолжать.  Њы  тут беседовали,  ђодриг €ванович,  о
наслаждениЯх жизни и разобрали в общих чертах эрос.
     -- Џонимаю, -- сказал директор.
     -- џ следующие отметил пункты... вы извините, коллега, что
повторю,  но  мне  хочетсЯ,  чтобы ђодригу €вановичу тоже  было
интересно. џ отметил, ђодриг €ванович, что мужчине, осужденному
на смерть, труднее всего забыть женщину, вкусное женское тело.
     -- €  лирику  лунных  ночей,  --  добавил от  себЯ  ђодриг
€ванович, строго взглЯнув на –инцинната.
     -- Ќет,  вы уж не мешайте мне развивать тему,  захотите --
после скажите.  €так,  Я продолжаю.  Љроме наслаждений любовных
имеетсЯ целый рЯд  других,  и  к  ним мы  теперь перейдем.  ‚ы,
вероЯтно,  не раз чувствовали,  как расширЯетсЯ грудь в  чудный
весенний  день,   когда  наливаютсЯ  почки,  и  пернатые  певцы
оглашают рощи,  одетые  первой  клейкой  листвой (<a href=#s17>*17</a>).  Џервые
скромные цветики кокетливо выглЯдывают из-под травы и как будто
хотЯт завлечь страстного любителЯ природы, боЯзливо шепча: "ах,
не надо,  не рви нас, наша жизнь коротка". ђасширЯетсЯ и широко
дышит  грудь  в  такой день,  когда поют  птицы,  и  на  первых
деревьЯх поЯвлЯютсЯ первые скромные листочки.  ‚се радуетсЯ,  и
все ликует.
     -- Њастерское описание апрелЯ, -- сказал директор, трЯхнув
щеками.
     -- џ  думаю,  что каждый испытал это,  --  продолжал м-сье
Џьер,  --  и теперь,  когда не сегоднЯ-завтра мы все взойдем на
плаху, незабвенное воспоминание такого весеннего днЯ заставлЯет
крикнуть: "о, вернись, вернись; дай мне еще раз пережить тебЯ".
-- Џережить тебЯ,  --  повторил м-сье Џьер, довольно откровенно
заглЯнув в мелко исписанный свиточек, который держал в кулаке.
     -- „алее,   --   сказал  м-сье   Џьер,   --   переходим  к
наслаждениЯм  духовного  порЯдка.  ‚спомните,  как,  бывало,  в
грандиозной картинной галерее  или  музее,  вы  останавливались
вдруг  и  не  могли оторвать глаз  от  какого-нибудь пикантного
торса,  --  увы,  из бронзы или мрамора.  ќто мы можем назвать:
наслаждение искусством, -- оно занимает в жизни немалое место.
     -- …ще бы,  -- сказал в нос ђодриг €ванович и посмотрел на
–инцинната.
     -- ѓастрономические наслаждениЯ,  -- продолжал м-сье Џьер.
-- ‘мотрите:  вот --  лучшие сорта фруктов свисают с  древесных
ветвей;  вот --  мЯсник и его помощники влекут свинью, кричащую
так,  как будто ее режут;  вот --  на красивой тарелке солидный
кусок белого сала;  вот  --  столовое вино,  вишневка;  вот  --
рыбка, -- не знаю, как остальные, но Я большой охотник до леща.
     -- ЋдобрЯю, -- пробасил ђодриг €ванович.
     -- ќтот  чудный  пир  приходитсЯ покинуть.  €  еще  многое
приходитсЯ покинуть: праздничную музыку; любимые вещички, вроде
фотоаппарата   или   трубки;   дружеские   беседы;   блаженство
отправлениЯ естественных надобностей,  которое некоторые ставЯт
наравне с блаженством любви;  сон после обеда;  курение...  —то
еще?  ‹юбимые вещицы,  --  да,  это  уже  было (опЯть поЯвилась
шпаргалка). Ѓлаженство... и это было. Ќу, всЯкие еще мелочи...
     -- Њожно  кое-что  добавить?   --  подобострастно  спросил
директор, но м-сье Џьер покачал головой:
     -- Ќет,  вполне достаточно.  Њне кажетсЯ,  что Я развернул
перед   умственным  взором  коллеги  такие   дали   чувственных
царств...
     -- џ только хотел насчет съедобного, -- заметил вполголоса
директор.   --  ’ут,  по-моему,  можно  некоторые  подробности.
Ќапример,  en fait de potage...  [*] Њолчу, молчу, -- испуганно
докончил он, встретив взглЯд м-сье Џьера.

     ----------------------------------------------------------
     [*] Њожно сообразить супец (франц.).
     ----------------------------------------------------------

     -- Ќу, что ж, -- обратилсЯ м-сье Џьер к –инциннату, -- что
вы на это скажете?
     -- ‚ самом деле, что мне сказать? -- проговорил –инциннат.
-- ‘онный, навЯзчивый вздор.
     -- Ќеисправим! -- воскликнул ђодриг €ванович.
     -- ќто он так нарочно,  --  сказал с  грозной,  фарфоровой
улыбкой м-сье Џьер.  --  Џоверьте мне,  он  в  достаточной мере
чувствует всю прелесть описанных мною Явлений.
     -- ...Ќо  кое-чего не  понимает,  --  гладко въехал ђодриг
€ванович,  -- он не понимает, что если бы сейчас честно признал
свою блажь, честно признал, что любит то же самое, что любим мы
с  вами,  например,  на  первое черепаховый суп,  говорЯт,  что
стихийно вкусно, то есть Я хочу только заметить, что если бы он
честно признал и раскаЯлсЯ,  --  да,  раскаЯлсЯ бы,  -- вот моЯ
мысль,  --  тогда была бы  длЯ него некотораЯ отдаленнаЯ --  не
хочу сказать надежда, но во всЯком случае...
     -- Џропустил насчет гимнастики,  --  зашептал м-сье  Џьер,
просматриваЯ свою бумажку, -- экаЯ досада!
     -- Ќет,  нет,  прекрасно сказали,  прекрасно,  -- вздохнул
ђодриг €ванович,  --  лучше нельзЯ было.  ‚о  мне встрепенулись
желаниЯ,  которые дремали десЯтки лет.  ‚ы что -- еще посидите?
€ли со мной?
     -- ‘  вами.  Ћн  сегоднЯ просто злюка.  „аже  не  смотрит.
–арства ему предлагаешь,  а он дуетсЯ.  Њне ведь нужно так мало
-- одно словцо, кивок. Ќу, ничего не поделаешь. Џошли, ђодриго.
     ‚скоре после их ухода потух свет,  и  –инциннат в  темноте
перебралсЯ на койку (неприЯтно,  чужой пепел,  но больше некуда
лечь)  и,  по  всем  хрЯщикам  и  позвонкам выхрустываЯ длинную
доску,  весь вытЯнулсЯ; вобрал воздух и подержал его с четверть
минуты. Њожет быть: просто каменщики. —инЯт. Ћбман слуха: может
быть, все это происходит далеко, далеко (выдохнул). Ћн лежал на
спине,   шевелЯ  торчавшими  из-под   одеЯла  пальцами  ног   и
поворачиваЯ лицо то к  невозможному спасению,  то к  неизбежной
казни. ‘вет вспыхнул опЯть.
     ЏочесываЯ рыжую  грудь  под  рубашкой,  ЯвилсЯ  ђодион  за
табуретом.  “видев искомый предмет,  но, не долго думаЯ, сел на
него, тЯжело крЯкнул, громадной ладонью помЯл опущенное лицо и,
по-видимому, собралсЯ всхрапнуть.
     -- …ще не приехал? -- спросил –инциннат.
     ђодион немедленно встал и вышел с табуретом.
     Њрик -- мрак.
     Ћттого ли,  что со днЯ суда прошел некоторый цельный срок:
две недели,  --  оттого ли, что приближение спасательных звуков
сулило перемену в судьбе,  --  но в эту ночь –инциннат мысленно
занималсЯ тем,  что делал смотр часам,  проведенным в крепости.
Ќевольно  уступаЯ   соблазну  логического  развитиЯ,   невольно
(осторожно, –инциннат!) сковываЯ в цепь то, что было совершенно
безопасно  в  виде  отдельных,   неизвестно  куда  относившихсЯ
звеньев,  он придавал смысл бессмысленному и жизнь неживому. Ќа
фоне каменной темноты он  сейчас разрешал поЯвлЯтьсЯ освещенным
фигурам  всех  своих  обычных посетителей...  впервые,  впервые
воображение его  так  снисходило к  ним.  ЏоЯвлЯлсЯ  докучливый
сосед-арестантик,   с  наливным  личиком,  лоснЯщимсЯ,  как  то
восковое  Яблоко,   которое  на  днЯх  приносил  балагур  зЯть;
поЯвлЯлсЯ  адвокат,   подвижной,  поджарый,  высвобождающий  из
рукавов  фрака  манжеты;  поЯвлЯлсЯ мрачный библиотекарь,  и  в
черном,  гладком парике дебелый ђодриг €ванович,  и ќммочка,  и
всЯ Њарфинькина семьЯ,  и ђодион,  и другие,  смутные сторожа и
солдаты, -- и, вызываЯ их, -- пускай не верЯ в них, но все-таки
вызываЯ,  --  –инциннат давал им  право на жизнь,  содержал их,
питал  их  собой.  Љо  всему  этому  присоединилась ежеминутнаЯ
возможность  возвращениЯ  волнующего  стука,  действующаЯ,  как
разымчивое ожидание музыки,  --  так  что –инциннат находилсЯ в
странном,   трепетном,  опасном  состоЯнии,  --  и  с  каким-то
возрастающим торжеством били далекие часы,  -- и вот, выходЯ из
мрака,  подаваЯ друг  другу руки,  смыкались в  круг освещенные
фигуры -- и, слегка напираЯ вбок, и кренЯсь, и тащась, начинали
-- сперва  тугое,  влачащеесЯ  --  круговое  движение,  которое
постепенно выправлЯлось,  легчало, ускорЯлось, и вот уже пошло,
пошло,  --  и  чудовищные  тени  от  плеч  и  голов  пробегали,
повторЯЯсь,  все  шибче по  каменным сводам,  и  тот неизбежный
весельчак,  который  в  хороводе высоко  поднимает ноги,  смеша
остальных, более чопорных, отбрасывал на стены громадные черные
углы своих безобразных колен.

        XV

     “тро  прошло тихо,  но  зато  около пЯти пополудни началсЯ
сокрушительный  треск:   тот,  кто  работал,  рьЯно  торопилсЯ,
бесстыдно гремел; впрочем, не намного приблизилсЯ со вчерашнего
днЯ.
     ‚незапно произошло нечто особенное: рухнула будто какаЯ-то
внутреннЯЯ преграда,  и  уже  теперь звуки  проЯвились с  такой
выпуклостью и силой (мгновенно перейдЯ из одного плана в другой
-- прЯмо к  рампе),  что  стало Ясно:  они  вот  тут,  сразу за
тающей, как лед, стеной, и вот сейчас, сейчас прорвутсЯ.
     € тогда узник решил,  что пора действовать. ‘трашно спеша,
трепеща,  но  все же  стараЯсь не  терЯть над собой власти,  он
достал и надел те резиновые башмаки,  те полотнЯные панталоны и
крутку,  в которых был,  когда его взЯли; нашел носовой платок,
два носовых платка,  три носовых платка (беглое преображение их
в  те простыни,  которые свЯзываютсЯ вместе);  на всЯкий случай
сунул в  карман какую-то  веревочку с  еще  прикрученной к  ней
деревЯнной штучкой длЯ  носки пакетов (не засовывалась,  кончик
висел);  ринулсЯ к постели с целью так взбить и покрыть одеЯлом
подушку,  чтобы получилось чучело спЯщего;  не сделал этого,  а
кинулсЯ к столу, с намерением захватить написанное; но и тут на
полпути переменил направление,  ибо  от  победоносной,  бешеной
стукотни мешались мысли...  Ћн стоЯл,  вытЯнувшись, как стрела,
руки держа по швам,  когда,  в совершенстве воплощаЯ его мечту,
желтаЯ стена на