аршин от пола дала молниевидную трещину, тотчас
набрЯкла, толкаемаЯ снутри, и внезапно с грохотом разверзлась.
     €з черной дыры в облаке мелких обломков вылез,  с киркой в
руке,  весь осыпанный белым,  весь извивающийсЯ и  шлепающийсЯ,
как толстаЯ рыба в пыли,  весь зыблющийсЯ от смеха, м-сье Џьер,
и,  сразу за ним,  --  но раком,  толстозадый,  с прорехой,  из
которой торчал клок  серой ваты,  без  сюртука,  тоже осыпанный
всЯкой дрЯнью,  тоже помирающий со смеху,  ђодриг €ванович,  и,
выкатившись из  дыры,  они  оба  сели на  пол и  уже без удержу
затрЯслись,  со  всеми переходами от  хо-хо-хо до кхи-кхи-кхи и
обратно,  с жалобными писками в интервалах взрывов,  --  толкаЯ
друг друга, друг на друга валЯсь...
     -- Њы, мы, это мы, -- выдавил наконец м-сье Џьер, повернув
к  –инциннату  меловое  лицо,   причем  желтый  паричок  его  с
комическим свистом приподнЯлсЯ и опал.
     -- ќто  мы,  --  проговорил неожиданным длЯ него фальцетом
ђодриг €ванович и  густо загоготал снова,  задрав мЯгкие ноги в
невозможных гетрах эксцентрика.
     -- “ф! -- произнес м-сье Џьер, вдруг успокоившись; встал с
пола и,  обиваЯ ладонь о  ладонь,  оглЯнулсЯ на дыру:  --  Ќу и
поработали  же  мы,   ђодриг  €ванович!   ‚ставайте,  голубчик,
довольно.  ЉакаЯ работа! —то же, теперь можно и воспользоватьсЯ
этим превосходным туннелем...  Џозвольте вас пригласить,  милый
сосед, ко мне на стакан чаю.
     -- …сли  вы  только  менЯ  коснетесь...   --   прошелестел
–инциннат,  -- и, так как с одной стороны, готовый его обнЯть и
впихнуть,  стоЯл белый,  потный м-сье Џьер, а с другой, -- тоже
раскрыв объЯтиЯ,  голоплечий,  в  свободно висЯщей манишке,  --
ђодриг €ванович, и оба как бы медленно раскачивались, собираЯсь
навалитьсЯ на  него,  то –инциннат избрал единственно возможное
направление,  а именно то,  которое ему указывалось. Њ-сье Џьер
легонько  подталкивал  его   сзади,   помогаЯ  ему  вползать  в
отверстие.
     -- ЏрисоединЯйтесь,  --  обратилсЯ он к ђодригу €вановичу,
но тот отказалсЯ, сославшись на расстройство туалета.
     ‘плющенный и  зажмуренный,  полз  на  карачках  –инциннат,
сзади полз м-сье Џьер,  и,  отовсюду теснЯ,  давила на  хребет,
колола в  ладони,  в  колени кромешнаЯ тьма,  полнаЯ осыпчивого
треска,  и  несколько раз –инциннат утыкалсЯ в  тупик,  и тогда
м-сье  Џьер  тЯнул за  икры,  заставлЯЯ из  тупика пЯтитьсЯ,  и
ежеминутно угол, выступ, неизвестно что больно задевало голову,
и  вообще тЯготела над ним такаЯ ужаснаЯ,  беспросветнаЯ тоска,
что, не будь сзади сопЯщего, бодучего спутника, -- он бы тут же
лег и  умер.  Ќо  вот,  после длительного продвижениЯ в  узкой,
угольно-черной тьме  (в  одном  месте,  сбоку,  красный фонарик
тускло обдал лоском черноту),  после тесноты,  слепоты, духоты,
-- вдали показалсЯ округлЯвшийсЯ бледный свет:  там был поворот
и  наконец  --  выход;  неловко  и  кротко  –инциннат выпал  на
каменный пол, -- в пронзенную солнцем камеру м-сье Џьера.
     -- Њилости  просим,  --  сказал  хозЯин,  вылезаЯ за  ним;
тотчас  достал  платЯную  щетку   и   принЯлсЯ  ловко  обчищать
мигающего –инцинната,  деликатно сдерживаЯ и  смЯгчаЯ  движение
там, где могло быть чувствительно. Џри этом он, сгибаЯсь, будто
опутываЯ  его  чем,  ходил  вокруг  –инцинната,  который  стоЯл
совершенно неподвижно,  пораженный одной  необыкновенно простой
мыслью,  пораженный, вернее, не самой мыслью, -- а тем, что она
не Явилась ему раньше.
     -- Ђ Я,  разрешите,  сделаю так,  -- произнес м-сье Џьер и
стЯнул с себЯ пыльную фуфайку;  на мгновение, как бы невзначай,
напрЯг руку,  косЯсь на  бирюзово-белый бицепс и  распространЯЯ
свойственное ему зловоние.  ‚округ левого соска была находчиваЯ
татуировка --  два  зеленых листика,  --  так  что  самый сосок
казалсЯ   бутоном   розы   (из   марципана   и   цуката).    --
Џрисаживайтесь,  прошу,  --  сказал он,  надеваЯ халат в  Ярких
разводах; -- чем богат, тем и рад. Њой номер, как видите, почти
не  отличаетсЯ от  вашего.  џ  только  держу  его  в  чистоте и
украшаю...  украшаю, чем могу. (Ћн слегка задохнулсЯ, вроде как
от волнениЯ.)
     “крашаю.   Ђккуратно  выставил  малиновую  цифру   стенной
календарь  с  акварельным изображением крепости  при  заходЯщем
солнце.  ЋдеЯло,  сшитое  из  разноцветных  ромбов,  прикрывало
койку.  Ќад ней кнопками были прикреплены снимки игрового жанра
и  висела кабинетнаЯ фотографиЯ м-сье  Џьера;  из-за  краЯ рамы
выпускал гофрированные складки бумажный веерок.  Ќа столе лежал
крокодиловый альбом,  золотилсЯ циферблат дорожных часов, и над
блестЯщим  ободком  фарфорового  стакана  с  немецким  пейзажем
глЯдели  в   разные  стороны  пЯть-шесть  бархатистых  анютиных
глазок.  ‚  углу камеры был  прислонен к  стене большой футлЯр,
содержавший, казалось, музыкальный инструмент.
     -- џ  чрезвычайно счастлив вас видеть у себЯ,  --  говорил
м-сье  Џьер,  прогуливаЯсь взад и  вперед и  каждый раз проходЯ
сквозь косую полосу солнца,  в  которой еще  играла известковаЯ
пыль.  --  Њне  кажетсЯ,  что  за  эту  неделю мы  с  вами  так
подружились,  как-то  так  хорошо,  тепло  сошлись,  как  редко
бывает.  ‚ас,  Я вижу,  интересует,  что внутри?  ‚от дайте (он
перевел дух), дайте договорить, и тогда покажу вам...
     -- Ќаша  дружба,   --   продолжал,   разгуливаЯ  и  слегка
задыхаЯсь,  м-сье  Џьер,  --  наша дружба расцвела в  тепличной
атмосфере  темницы,   где   питалась  одинаковыми  тревогами  и
надеждами.  „умаю, что Я вас знаю теперь лучше, чем кто-либо на
свете --  и,  уж  конечно,  интимнее,  чем вас знала жена.  Њне
поэтому особенно больно,  когда вы поддаетесь чувству злобы или
бываете невнимательны к людЯм... ‚от сейчас, когда мы к вам так
весело Явились,  вы опЯть ђодрига €вановича оскорбили напускным
равнодушием к  сюрпризу,  в  котором он  принимал такое  милое,
энергичное участие,  а  ведь он уже далеко не молод и  немало у
него собственных забот. Ќет, об этом сейчас не хочу. Њне только
важно  установить,   что  ни   один  ваш  душевный  оттенок  не
ускользает от  менЯ,  и  потому  мне  лично  кажетсЯ не  совсем
справедливым известное обвинение...  „лЯ менЯ вы прозрачны, как
-- извините  изысканность сравнениЯ --  как  краснеющаЯ невеста
прозрачна длЯ взглЯда опытного жениха. Ќе знаю, у менЯ что-то с
дыханием,  простите,  сейчас пройдет. Ќо, если Я вас так близко
изучил и --  что таить --  полюбил, крепко полюбил, -- то и вы,
стало  быть,  узнали менЯ,  привыкли ко  мне,  --  более  того,
привЯзались ко мне,  как Я к вам. „обитьсЯ такой дружбы, -- вот
в чем заключалась перваЯ моЯ задача, и, по-видимому, Я разрешил
ее успешно.  “спешно. ‘ейчас будем пить чай. Ќе понимаю, почему
не несут.
     Ћн сел,  хватаЯсь за грудь,  к столу против –инцинната, но
сразу вскочил опЯть;  вынул из-под подушки кожаный кошелек,  из
кошелька -- замшевый чехольчик, из чехольчика -- ключ и подошел
к большому футлЯру, стоЯвшему в углу.
     -- џ вижу, вы потрЯсены моей аккуратностью, -- сказал он и
бережно  опустил  на   пол  футлЯр,   оказавшийсЯ  увесистым  и
неповоротливым. -- ...Ќо видите ли, аккуратность украшает жизнь
одинокого человека, который этим доказывает самому себе...
     ‚ раскрывшемсЯ футлЯре,  на черном бархате, лежал широкий,
светлый топор.
     -- ...самому себе доказывает, что у него есть гнездышко...
ѓнездышко,  --  продолжал м-сье  Џьер,  снова  запираЯ  футлЯр,
прислонЯЯ его к стене и сам прислонЯЯсь,  -- гнездышко, которое
он заслужил,  свил, наполнил своим теплом... ’ут вообще большаЯ
философскаЯ темЯ,  но  по некоторым признакам мне кажетсЯ,  что
вам,  как и мне,  сейчас не до тем.  ‡наете что? ‚от мой совет:
чайку мы с  вами попьем после,  --  а  сейчас пойдите к  себе и
прилЯгте, идите. Њы оба молоды, вам не следует оставатьсЯ здесь
дольше.  ‡автра вам объЯснЯт, а теперь идите. џ тоже возбужден,
Я тоже не владею собой, вы должны это понЯть...
     –инциннат тихо теребил запертую дверь.
     -- Ќет,   нет,   вы  --  по  нашему  туннелю.  Ќедаром  же
трудились.   Џолзком,   ползком.   џ  дыру  занавешиваю,  а  то
некрасиво. Џожалуйте...
     -- ‘ам, -- сказал –инциннат.
     Ћн влез в черное отверстие и,  шурша ушибленными коленЯми,
пополз на четвереньках,  проникаЯ все глубже в  тесную темноту.
Њ-сье  Џьер,  гулко  вдогонку крикнув ему  что-то  насчет  чаЯ,
по-видимому,  завел сторку, -- ибо –инциннат сразу почувствовал
себЯ отрезанным от светлой камеры, где только что был.
     ‘ трудом дыша шероховатым воздухом, натыкаЯсь на острое --
и  без  особого  страха  ожидаЯ  обвала,  --  –инциннат вслепую
пробиралсЯ по извилистому ходу и  попадал в каменные мешки,  и,
как смирное отступающее животное,  подавалсЯ назад,  и, нащупав
продолжение хода, полз дальше. …му не терпелось лечь на мЯгкое,
хотЯ бы  на свою койку,  завернутьсЯ с  головой и  ни о  чем не
думать.  ќто обратное путешествие так затЯнулось,  что, обдираЯ
плечи,   он  начал  торопитьсЯ,  поскольку  ему  это  позволЯло
постоЯнное предчувствие тупика. „ухота дурманила, -- и он решил
было замереть,  поникнуть,  вообразить себЯ в постели и на этой
мысли,  быть может,  уснуть,  --  как вдруг дно, по которому он
полз,  пошло вниз,  под весьма ощутимый уклон,  и вот мелькнула
впереди   красновато-блестЯщаЯ  щель,   и   пахнуло   сыростью,
плесенью, точно он из недр крепостной стены перешел в природную
пещеру,  и с низкого свода над ним каждаЯ на коготке,  головкой
вниз,  закутавшись, висели в рЯд, как сморщенные плоды, летучие
мыши  в  ожидании  своего  выступлениЯ,   --   щель  пламенисто
раздвинулась,  и  повеЯло свежим дыханием вечера,  и  –инциннат
вылез из трещины в скале на волю.
     Ћн очутилсЯ на одной из многих муравчатых косин,  которые,
как заостренные темно-зеленые волны, круто взлизывали на разных
высотах промеж скал и  стен уступами поднимавшейсЯ крепости.  ‚
первую минуту у него так кружилась голова от свободы,  высоты и
простора,  что он,  вцепившись в  сырой дерн,  едва ли что-либо
замечал,  кроме того,  что по-вечернему громко кричат ласточки,
черными  ножницами  стригущие  крашеный  воздух,  что  закатное
зарево  охватило  полнеба,  что  над  затылком  поднимаетсЯ  со
страшной  быстротой  слепаЯ  каменнаЯ  крутизна  крепости,   из
которой он, как каплЯ, выжалсЯ, а под ногами -- бредовые обрывы
и клевером курЯщийсЯ туман.
     Ћтдышавшись,  справившись с  игрой в  глазах,  с  дрожью в
теле,   с   напором   ахающей,   ухающей,   широко   и   далеко
раскатывающейсЯ воли,  он  прилепилсЯ спиной к  скале  и  обвел
глазами дымЯщуюсЯ окрестность.  „алеко внизу,  где  сумерки уже
осели,  едва виднелсЯ в  струЯх тумана узористый горб моста.  Ђ
там,  по другую сторону,  дымчатый,  синий город, с окнами, как
раскаленные угольки,  не то еще занимал блеск у  заката,  не то
уже  засветилсЯ за  свой счет,  --  можно было различить,  как,
постепенно нанизываЯсь,  зажигались бусы  фонарей вдоль Љрутой,
-- и  была необычайно отчетлива тонкаЯ арка в верхнем ее конце.
‡а городом все мглисто мрело,  складывалось,  ускользало, -- но
над  невидимыми садами,  в  розовой глубине неба,  стоЯли цепью
прозрачно огненные облачка и тЯнулась одна длиннаЯ лиловаЯ туча
с  горЯщими прорезами по  нижнему краю,  --  и  пока  –инциннат
глЯдел,  там,  там,  вдали, венецианской Ярью вспыхнул поросший
дубом холм и медленно затмилсЯ.
     ЏьЯный, слабый, скользЯ по жесткому дерну и балансируЯ, он
двинулсЯ  вниз,  и  к  нему  сразу  из-за  выступа  стены,  где
предостерегающе шуршал траурный терновник, выскочила ќммочка, с
лицом и  ногами,  розовыми от  заката и,  крепко схватив его за
руку,  повлекла за  собой.  ‚о  всех  ее  движениЯх сказывалось
волнение, восторженнаЯ поспешность.
     -- Људа  мы?  ‚низ?  --  прерывисто  спрашивал  –инциннат,
смеЯсь от нетерпениЯ.
     Ћна  быстро повела его  вдоль  стены.  ‚  стене отворилась
небольшаЯ  зеленаЯ  дверь.  ‚низ  вели  ступени,  --  незаметно
проскочившие под  ногами.  ЋпЯть скрипнула дверь;  за  ней  был
темноватый  проход,   где   стоЯли   сундуки,   платЯной  шкап,
прислоненнаЯ к стене лесенка, и пахло керосином; тут оказалось,
что они с  черного хода проникли в директорскую квартиру,  ибо,
-- уже не так цепко держа его за пальцы, уже рассеЯнно выпускаЯ
их,  --  ќммочка ввела  его  в  столовую,  где,  за  освещенным
овальным столом,  все сидели и  пили чай.  “  ђодрига €вановича
салфетка  широко   покрывала  грудь;   его   жена   --   тощаЯ,
веснушчатаЯ,  с  белыми  ресницами --  передавала бублики м-сье
Џьеру,  который  нарЯдилсЯ  в  косоворотку с  петушками;  около
самовара лежали  в  корзинке клубки  цветной шерсти и  блестели
стеклЯнные  спицы.  ‚остроносаЯ старушка  в  наколке  и  черное
мантильке хохлилась в конце стола.
     “видев –инцинната,  директор разинул рот,  и что-то с угла
потекло.
     -- ”уй,   озорница!   --   с   легким   немецким  акцентом
проговорила директорша.
     Њ-сье Џьер, помешиваЯ чай, застенчиво опустил глаза.
     -- ‚  самом деле,  что за  шалости?  --  сквозь дынный сок
произнес ђодриг €ванович.  --  Ќе говорЯ о том,  что это против
всЯких правил!
     -- Ћставьте,  --  сказал м-сье Џьер,  не поднимаЯ глаз. --
‚едь они оба дети.
     -- Љаникулам конец,  вот и хочетсЯ ей пошалить,  -- быстро
проговорила директорша.
     ќммочка,  нарочито стуча стулом, егозЯ и облизываЯсь, села
за  стол  и,  навсегда  забыв  –инцинната,  принЯлась  посыпать
сахаром,  сразу оранжевевшим,  лохматый ломоть дыни,  в который
затем вертлЯво впилась, держа его за концы, доходившие до ушей,
и  локтем  задеваЯ соседа.  ‘осед  продолжал хлебать свой  чай,
придерживаЯ между  вторым и  третьим пальцем торчавшую ложечку,
но незаметно опустил левую руку под стол.
     -- Ђй!  --  щекотливо  дернулась  ќммочка,  не  отрываЯсь,
впрочем, от дыни.
     -- ‘адитесь-ка покамест там, -- сказал директор, фруктовым
ножом  указываЯ –инциннат зеленое,  с  антимакассаром,  кресло,
стоЯвшее особнЯком в штофном полусумраке около складок портьер.
-- Љогда мы кончим, Я вас отведу восвоЯси. „а садитесь, говорЯт
вам. —то с вами? —то с ним? ‚от непонЯтливый!
     Њ-сье  Џьер  наклонилсЯ  к  ђодригу  €вановичу  и,  слегка
покраснев, что-то ему сообщил.
     “ того так и громыхнуло в гортани:
     -- Ќу,  поздравлЯю вас, поздравлЯю, -- сказал он, с трудом
сдерживаЯ порывы голоса.  --  ђадостно!.. „авно пора было... Њы
все...   --   он   взглЯнул  на   –инцинната  и   уже  собралсЯ
торжественно.
     -- Ќет, еще рано, друг мой, не смущайте менЯ, -- прошептал
м-сье Џьер, тронув его за рукав.
     -- ‚о   всЯком  случае,   вы   не  откажетесь  от  второго
стаканчика чаю,  --  игриво произнес ђодриг €ванович,  а потом,
подумав и почавкав, обратилсЯ к –инциннату:
     -- ќй вы,  там.  Њожете пока посмотреть альбом.  „итЯ, дай
ему  альбом.  ќто  к  ее  (жест ножом) возвращению в  школу наш
дорогой гость сделал ей... сделал ей... ‚иноват, Џетр Џетрович,
Я забыл, как вы это назвали?
     -- ”отогороскоп, -- скромно ответил м-сье Џьер.
     -- ‹имончик оставить? -- спросила директорша.
     ‚исЯчаЯ  керосиноваЯ лампа,  оставлЯЯ  в  темноте  глубину
столовой (где только вспыхивал, откалываЯ крупные секунды, блик
маЯтника),  проливала на  уютную сервировку стола семейственный
свет, переходивший в звон чайного чина.

        XVI

     ‘покойствие.   Џаук  высосал  маленькую,  в  белом  пушку,
бабочку и трех комнатных мух,  --  но еще не совсем насытилсЯ и
посматривал  на  дверь.   ‘покойствие.  –инциннат  был  весь  в
ссадинах и синЯках.  ‘покойствие, ничего не случилось. Ќакануне
вечером,  когда его  отвели обратно в  камеру,  двое служителей
кончали замазывать место,  где  давеча зиЯла  дыра.  ’еперь оно
было отмечено всего лишь наворотами краски покруглее да погуще,
-- и  делалось душно  при  одном  взглЯде  на  снова  ослепшую,
оглохшую и уплотнившуюсЯ стену.
     „ругим  останком  вчерашнего  днЯ   был  крокодиловый,   с
массивной темно-серебрЯной монограммой, альбом, который он взЯл
с  собой в смиренном рассеЯнии:  альбом особенный,  а именно --
фотогороскоп,  составленный изобретательным м-сье Џьером (<a href=#s18>*18</a>),
то  есть  сериЯ  фотографий,   с   естественной  постепенностью
представлЯющих всю  дальнейшую жизнь  данной персоны.  Љак  это
делалось? Ђ вот как. ‘ильно подправленные снимки с сегоднЯшнего
лица   ќммочки  дополнЯлись  частЯми  снимков  чужих  --   ради
туалетов,  обстановки,  ландшафтов,  --  так что получалась всЯ
бутафориЯ ее будущего.  Џо порЯдку вставленные в  многоугольные
оконца   каменно-плотного,   с   золотым  обрезом,   картона  и
снабженные  мелко  написанными  датами,  эти  отчетливые  и  на
полувзглЯд   неподдельные  фотографии  демонстрировали  ќммочку
сначала,  какой она была сегоднЯ,  затем -- по окончании школы,
то есть спустЯ три года,  скромницей, с чемоданчиком балерины в
руке,  затем -- шестнадцати лет, в пачках, с газовыми крыльцами
за спиной,  вольно сидЯщей на столе,  с поднЯтым бокалом, среди
бледных гулЯк, затем -- лет восемнадцати, в фатальном трауре, у
перил над каскадом,  затем...  ах, во многих еще видах и позах,
вплоть до самой последней -- лежачей.
     Џри  помощи  ретушировки и  других  фотофокусов как  будто
достигалось последовательное изменение лица  ќммочки (искусник,
между прочим,  пользовалсЯ фотографиЯми ее  матери),  но стоило
взглЯнуть ближе,  и  становилась безобразно Ясной  алЯповатость
этой пародии на работу времени. “ ќммочки, выходившей из театра
в  мехах с цветами,  прижатыми к плечу,  были ноги,  никогда не
плЯсавшие;  а  на  следующем  снимке,  изображавшем  ее  уже  в
венчальной дымке,  стоЯл рЯдом с ней жених, стройный и высокий,
но с кругленькой физиономией м-сье Џьера.  ‚ тридцать лет у нее
поЯвились условные морщины,  проведенные без смысла, без жизни,
без  знаниЯ  их  истинного значениЯ,  --  но  знатоку говорЯщие
совсем  странное,  как  бывает,  что  случайное движение ветвей
совпадает с  жестом,  понЯтным длЯ глухонемого.  Ђ  в сорок лет
ќммочка умирала,  --  и тут позвольте вас поздравить с обратной
ошибкой:  лицо ее на смертном одре никак не могло сойти за лицо
смерти!
     ђодион  унес  этот  альбом,  бормоча,  что  барышнЯ сейчас
уезжает,  а  когда  опЯть  ЯвилсЯ,  счет  нужным сообщить,  что
барышнЯ уехала:
     (‘о вздохом.)  "“-е-хали!..  (Љ  пауку.)  Ѓудет с  тебЯ...
(Џоказывает ладони.)  Ќет у менЯ ничего.  (‘нова к –инциннату.)
‘кучно,  ой  скучно будет нам  без дочки,  ведь как летала,  да
песни играла,  баловница наша, золотой наш цветок. (Џосле паузы
другим тоном.)  —той-то  вы  нынче,  сударь мой,  никаких таких
вопросов с закавыкой не задаете? Ђ?"
     "’о-то",  --  сам  себе  внушительно ответил  ђодион  и  с
достоинством удалилсЯ.
     Ђ   после  обеда,   совершенно  официально,   уже   не   в
арестантском  платье,   а  в  бархатной  куртке,  артистическом
галстуке  бантом  и  новых,   на  высоких  каблуках,  вкрадчиво
поскрипывающих сапогах с блестЯщими голенищами (чем-то делавших
его похожим на оперного лесника (<a href=#s19>*19</a>)) вошел м-сье Џьер,  а  за
ним, почтительно уступаЯ ему первенство в продвижении, в речах,
во всем,  --  ђодриг €ванович и, с портфелем, адвокат. ‚се трое
разместились  у   стола  в   плетеных  креслах  (из  приемной),
–инциннат же сперва ходил по камере,  единоборствуЯ с постыдным
страхом, но потом тоже сел.
     Ќе очень ловко (неловкость, однако, испытаннаЯ, привычнаЯ)
завозЯсь с  портфелем,  одергиваЯ черную его  щеку,  держа  его
частью на колене,  частью опираЯ его о  стол --  и съезжаЯ то с
одной точки,  то с другой,  --  адвокат извлек большой блокнот,
запер  или,  вернее,  застегнул слишком податливый и  потому не
сразу попадающий на зуб портфель;  положил его было на стол, но
передумал и,  взЯв его за шиворот,  отпустил на пол,  прислонив
его в  сидЯчем положении пьЯного к ножке своего кресла;  быстро
вынул --  точно из петлицы --  эмалированный карандаш, наотмашь
открыл на  столе блокнот и,  ни на что и  ни на кого не обращаЯ
вниманиЯ,  начал ровно исписывать отрывные страницы;  но именно
это  невнимание ко  всему окружающему сугубо подчеркивало свЯзь
между  бегом  карандаша  и  тем  заседанием,   на  которое  тут
собрались.
     ђодриг €ванович сидел  в  кресле,  слегка откинувшись,  --
нажимом плотной спины  заставлЯЯ трещать кресло и  опустив одну
лиловатую  лапу  на  подлокотник,  а  другую  заложив  за  борт
сюртука;   времЯ  от   времени  он  производил  такое  движение
отвислыми щеками и напудренным,  как рахат-лукум,  подбородком,
словно высвобождал их из какой-то вЯзкой, засасывающей среды.
     Њ-сье  Џьер,  сидевший  посередине,  налил  себе  воды  из
графина,  затем бережно-бережно положил на  стол  кисти рук  со
сплетенными пальцами (игра фальшивого аквамарина на мизинце) и,
опустив длинные ресницы,  секунд десЯть благоговейно обдумывал,
как начнет свою речь.
     -- Њилостивые  государи,   --  не  поднимаЯ  глаз,  тонким
голосом сказал наконец м-сье  Џьер,  --  прежде всего и  раньше
всего  позвольте мне  обрисовать двумЯ-тремЯ  удачными штрихами
то, что мною уже выполнено.
     -- Џросим, -- пробасил директор, сурово скрипнув креслом.
     -- ‚ам,  конечно,  известны, господа, причины той забавной
мистификации,  котораЯ требуетсЯ традицией нашего искусства.  ‚
самом  деле.  Љаково  было  бы,  если  бы  Я,  с  бухты-барахты
открывшись,  предложил бы –инциннату –.  свою дружбу?  ‚едь это
значило  бы,   господа,   заведомо  его  оттолкнуть,  испугать,
восстановить против себЯ -- совершить, словом, роковую ошибку.
     „окладчик отпил из стакана и осторожно отставил его.
     -- Ќе  стану говорить о  том,  --  продолжал он,  взмахнув
ресницами,  --  как драгоценна длЯ успеха общего дела атмосфера
теплой  товарищеской близости,  котораЯ постепенно,  с  помощью
терпениЯ и ласки,  создаетсЯ между приговоренным и исполнителем
приговора.   ’рудно,   или  даже  невозможно,   без  содроганиЯ
вспомнить варварство давно  минувших времен,  когда  эти  двое,
друг  друга не  знаЯ  вовсе,  чужие друг  другу,  но  свЯзанные
неумолимым законом, встречались лицом к лицу только в последний
миг  перед самим таинством.  ‚се это изменилось,  точно так же,
как  изменилось с  течением  веков  древнее,  дикое  заключение
браков,   похожее  скорее  на  заклание,   --   когда  покорнаЯ
девственница швырЯлась родителЯми в шатер к незнакомцу.
     (–инциннат нашел у  себЯ  в  кармане серебрЯную бумажку от
шоколада и стал ее мЯть.)
     -- €  вот,   господа,   длЯ  того,  чтобы  наладить  самые
дружеские отношениЯ с  приговоренным,  Я  поселилсЯ в  такой же
мрачной камере,  как он,  во образе такого же, чтобы не сказать
более,  узника. Њой невинный обман не мог не удатьсЯ, и поэтому
странно было бы мне чувствовать какие-либо угрызениЯ;  но Я  не
хочу ни малейшей капли горечи на дне нашей дружбы.  ЌесмотрЯ на
присутствие очевидцев и на сознание своей конкретной правоты, Я
у вас (он протЯнул –инциннату руку) прошу прощениЯ.
     -- „а,  это  --  настоЯщий  такт,  --  вполголоса произнес
директор,  и  его  воспаленные лЯгушачьи глаза увлажнились;  он
достал  сложенный платок,  поднес  было  к  бьющемусЯ веку,  но
раздумал,  и  вместо того  сердито и  выжидательно уставилсЯ на
–инцинната.   Ђдвокат  тоже  взглЯнул,  но  мельком,  при  этом
беззвучно двигаЯ губами,  ставшими похожими на  его почерк,  то
есть не прерываЯ свЯзи со строкой, отделившейсЯ от бумаги и вот
готовой опЯть побежать по ней дальше.
     -- ђуку!  -- побагровев, с надсадом крикнул директор и так
треснул по столу, что ушибсЯ.
     -- Ќет,  не  заставлЯйте его,  если не  хочет,  --  сказал
спокойно  м-сье  Џьер.  --  ќто  ведь  только  проформа.  Ѓудем
продолжать.
     -- Љроткий!  --  пророкотал ђодриг €ванович, бросив из-под
бровей влажный, как лобзание, взглЯд на м-сье Џьера.
     -- Ѓудем продолжать, -- сказал м-сье Џьер. -- ‡а это времЯ
мне удалось близко сойтись с соседом. Њы проводили...
     –инциннат  посмотрел  под   стол.   Њ-сье  Џьер  почему-то
смешалсЯ,  заерзал и покосилсЯ вниз.  „иректор,  приподнЯв угол
клеенки,  посмотрел туда же  и  затем подозрительно взглЯнул на
–инцинната.  Ђдвокат в  свою  очередь нырнул,  после чего  всех
обвел взглЯдом и опЯть записал.  –инциннат выпрЯмилсЯ.  (Ќичего
особенного -- уронил серебрЯный комочек.)
     -- Њы  проводили,   --   продолжал  м-сье  Џьер  обиженным
голосом, -- долгие вечера вместе в непрерывных беседах, играх и
всЯческих развлечениЯх.  Њы,  как дети,  состЯзались в силе; Я,
слабенький,  бедненький м-сье Џьер,  разумеетсЯ, о, разумеетсЯ,
пасовал перед могучим ровесником.  Њы толковали обо всем --  об
эротике и  других возвышенных материЯх,  и часы пролетали,  как
минуты, минуты, как часы. €ногда, в тихом молчании...
     ’ут ђодриг €ванович вдруг гоготнул:
     -- Impayable  се  [*],   разумеетсЯ,   --   прошептал  он,
несколько запоздало оценив шутку.

     ----------------------------------------------------------
     [*] ќто трудно понЯть (франц.).
     ----------------------------------------------------------

     -- ...€ногда,  в  тихом молчании,  мы сидели рЯдом,  почти
обнЯвшись,  сумерничаЯ, каждый думаЯ свою думу, и оба сливались
как  реки,  лишь  только мы  открывали уста.  џ  делилсЯ с  ним
сердечным  опытом,   учил  искусству  шахматной  игры,  веселил
своевременным анекдотом.  ’ак протекали дни.  ђезультат налицо.
Њы  полюбили друг  друга,  и  строение души  –инцинната так  же
известно мне,  как строение его шеи.  ’аким образом,  не чужой,
страшный дЯдЯ,  а  ласковый друг поможет ему взойти на  красные
ступени,  и без боЯзни предастсЯ он мне,  --  навсегда,  на всю
смерть.  „а  будет исполнена волЯ публики!  (Ћн встал;  встал и
директор;   адвокат,   поглощенный  писанием,   только   слегка
приподнЯлсЯ.)  ’ак.  џ  попрошу вас  теперь,  ђодриг  €ванович,
официально объЯвить мое звание, представить менЯ.
     „иректор поспешно надел очки,  разгладил какую-то  бумажку
и, рванув голосом, обратилсЯ к –инциннату:
     -- ‚от...  ќто --  м-сье Џьер... Brief... [*] ђуководитель
казнью...  Ѓлагодарю за честь, -- добавил он, что-то спутав, --
и с удивленным выражением на лице опустилсЯ опЯть в кресло.

     ----------------------------------------------------------
     [*] Љороче говорЯ... (франц.).
     ----------------------------------------------------------

     -- Ќу,  это вы  не очень,  --  проговорил недовольно м-сье
Џьер.  --  ‘уществуют же  некоторые официальные формы,  которые
надобно соблюдать.  џ  вовсе  не  педант,  но  в  такую  важную
минуту...  Ќечего прижимать руку к груди, сплоховали, батенька.
Ќет,   нет,   сидите,   довольно.   ’еперь  перейдем...   ђоман
‚иссарионович, где программка?
     -- Ђ  Я  вам  ее  дал,  --  бойко  сказал адвокат,  --  но
впрочем... -- и он полез в портфель.
     -- Ќашел,  не  беспокойтесь,  --  сказал  м-сье  Џьер,  --
итак... Џредставление назначено на послезавтра... на €нтересной
площади.  Ќе  могли лучше выбрать...  “дивительно!  (Џродолжает
читать,  бормоча себе под нос.) ‘овершеннолетние допускаютсЯ...
’алоны циркового абонемента действительны...  ’ак,  так, так...
ђуководитель казнью --  в красных лосинах...  ну, это, положим,
дудки,  переборщили,  как всегда...  (Љ –инциннату.)  ‡начит --
послезавтра.  ‚ы  понЯли?  Ђ  завтра,  --  как велит прекрасный
обычай,  --  мы  должны вместе с  вами отправитьсЯ с  визитом к
отцам города, -- у вас, кажетсЯ, списочек, ђодриг €ванович.
     ђодриг €ванович начал  бить  себЯ  по  разным частЯм ватой
обложенного корпуса,  выпучив глаза и почему-то встав.  Ќаконец
листок отыскалсЯ.
     -- •орошо-с,  --  сказал м-сье  Џьер,  --  приобщите это к
делу,  ђоман  ‚иссарионович.  ЉажетсЯ,  все.  ’еперь по  закону
предоставлЯетсЯ слово...
     -- Ђх,  нет,  c'est vraiment superflu...  [*] --  поспешно
перебил ђодриг €ванович. -- ќто ведь очень устарелый закон.

     ----------------------------------------------------------
     [*] ќто вовсе необЯзательно... (франц.).
     ----------------------------------------------------------

     -- Џо закону,  --  твердо повторил м-сье Џьер, обращаЯсь к
–инциннату, -- предоставлЯетсЯ слово вам.
     -- —естный! -- надорванно произнес директор, трЯсЯ щеками.
     Џоследовало молчание. Ђдвокат писал так быстро, что больно
было глазам от мельканиЯ его карандаша.
     -- џ  подожду одну полную минуту,  --  сказал м-сье  Џьер,
положив перед собой на стол толстые часики.
     Ђдвокат   порывисто  вздохнул;   начал   складывать  густо
исписанные листики.
     Њинута прошла.
     -- ‡аседание окончено,  --  сказал м-сье Џьер,  -- идемте,
господа.   ‚ы  мне  дайте,   ђоман  ‚иссарионович,  просмотреть
протокол,  прежде чем гектографировать.  Ќет --  погодЯ, у менЯ
сейчас глаза устали.
     -- ЏризнатьсЯ,  --  сказал  директор,  Я  иногда  невольно
сожалею,  что  вышла из  употреблениЯ сис...  --  Ћн  в  дверЯх
нагнулсЯ к уху м-сье Џьера.
     -- Ћ чем вы,  ђодриг €ванович?  -- ревниво заинтересовалсЯ
адвокат. „иректор и ему шепнул.
     -- „а,  действительно,  -- согласилсЯ адвокат, -- впрочем,
закончик можно  обойти.  ‘кажем,  если  растЯнуть на  несколько
разиков...
     -- Ќо,  но,  --  сказал м-сье Џьер,  --  полегче,  шуты. џ
зарубок не делаю.
     -- Ќет,   мы  просто  так,   теоретически,  --  искательно
улыбнулсЯ директор, а то раньше, когда можно было применЯть...
     „верь захлопнулась, голоса удалились.
     Ќо  почти  тотчас  ЯвилсЯ  к  –инциннату еще  один  гость,
библиотекарь,  пришедший забрать книги.  …го  длинное,  бледное
лицо  в  ореоле  пыльно-черных  волос  вокруг  плеши,   длинный
дрожащий стан в синеватой фуфайке,  длинные ноги в куцых штанах
-- все    это   вместе   производило   странное,    болезненное
впечатление,  точно  его  прищемили  и  выплющили.  –инциннату,
однако,  сдавалось, что, вместе с пылью книг, на нем осел налет
чего-то отдаленно человеческого.
     -- ‚ы, верно, слышали, -- сказал –инциннат, -- послезавтра
-- мое истребление. Ѓольше не буду брать книг.
     -- Ѓольше не будете, -- подтвердил библиотекарь.
     –инциннат продолжал:
     -- Њне хочетсЯ выполоть несколько сорных истин. “ вас есть
времЯ?  џ  хочу сказать,  что теперь,  когда знаю в точности...
ЉакаЯ была прелесть в  том  самом неведении,  которое так  менЯ
удручало... Љниг больше не буду...
     -- —то-нибудь мифологическое? -- предложил библиотекарь.
     -- Ќет, не стоит. Њне как-то не до чтениЯ.
     -- Ќекоторые берут, -- сказал библиотекарь.
     -- „а, Я знаю, но, право -- не стоит.
     -- Ќа  последнюю ночь,  --  с  трудом докончил свою  мысль
библиотекарь.
     -- ‚ы   сегоднЯ   страшно  разговорчивы,   --   усмехнулсЯ
–инциннат. -- Ќет, унесите это. Quercus'a Я одолеть не мог! „а,
кстати:  тут мне ошибкой... эти томики... по-арабски, что ли...
Я, увы, не успел изучить восточные Языки.
     -- „осадно, -- сказал библиотекарь.
     -- Ќичего,  душа наверстает.  Џостойте,  не уходите еще. џ
хоть и знаю, что вы только так -- переплетены в человечью кожу,
все же... довольствуюсь малым... Џослезавтра...
     Ќо, дрожа, библиотекарь ушел.

        XVII

     Ћбычай  требовал,   чтобы   накануне  казни  пассивный  ее
участник  и  активный  вместе  ЯвлЯлись  с  коротким прощальным
визитом ко всем главным чиновникам, -- но длЯ ускорениЯ ритуала
было  решено,  что  оные  лица  соберутсЯ  в  пригородном  доме
заместителЯ   управлЯющего  городом   (сам   управлЯющий,   его
племЯнник,  был в отъезде,  --  гостил у друзей в Џритомске), и
что к ужину, запросто, придут туда –инциннат и м-сье Џьер.
     Ѓыла темнаЯ ночь,  с сильным теплым ветром, когда они, оба
в  одинаковых плащах,  пешие,  в  сопровождении шести  солдат с
алебардами и  фонарЯми,  перешли через мост  в  спЯщий город и,
минуЯ  главные улицы,  кремнистыми тропами между  шумЯщих садов
стали подниматьсЯ в гору.
     (…ще  на  мосту –инциннат обернулсЯ,  высвободив голову из
капюшона плаща:  синЯЯ, сложнаЯ, многобашеннаЯ громада крепости
поднималась в  тусклое небо,  где абрикосовую луну перечеркнула
туча. ’емнота над мостом моргала и морщилась от летучих мышей.
     -- ‚ы обещали...  -- прошептал м-сье Џьер, слегка сжав ему
локоть, -- и –инциннат снова надвинул куколь.)
     ќта ночнаЯ прогулка,  котораЯ, казалось, будет так обильна
печальными,  беспечными,  поющими, шепчущими впечатлениЯми, ибо
что есть воспоминание,  как не душа впечатлениЯ?  -- получалась
на  самом деле смутной,  незначительной и  мелькнула так скоро,
как  это  только  бывает  среди  очень  знакомой  местности,  в
темноте,  когда  разноцветнаЯ  дневнаЯ  дробь  заменена  целыми
числами ночи.
     ‚ конце узкой и мрачной аллеи,  где хрустел гравий и пахло
можжевельником,  вдруг  ЯвилсЯ  театрально освещенный подъезд с
белесыми колоннами,  фризами на фронтоне,  лаврами в кадках, и,
едва задержавшись в вестибюле, где метались, как райские птицы,
слуги,  ронЯЯ перьЯ на черно-белые плиты,  -- –инциннат и м-сье
Џьер перешли в зал, гудевший многочисленным собранием. ’ут были
все.
     ’ут  выделЯлсЯ характерной шевелюрой заведующий городскими
фонтанами; тут вспыхивал червонными орденами черный мундир шефа
телеграфистов;   тут  находилсЯ  румЯный,   с  похабным  носом,
начальник снабжениЯ; и с итальЯнской фамилией укротитель львов;
и  судьЯ,  глухой  старец;  и,  в  зеленых лакированных туфлЯх,
управлЯющий  садами;  --  и  множество  еще  других  осанистых,
именитых,   седовласых  особ  с  отталкивающими  лицами.   „амы
отсутствовали, ежели не считать попечительницы учебного округа,
очень полной,  в сером сюртуке мужского покроЯ, пожилой женщины
с  большими плоскими щеками и  гладкой,  блестЯщей,  как сталь,
прической.
     Љто-то  при общем смехе поскользнулсЯ на  паркете.  ‹юстра
выронила одну  из  своих  свечей.  Ќа  небольшой,  длЯ  осмотра
выставленный,  гроб  кем-то  уже  был  положен  букет.  ‘тоЯ  с
–инциннатом в стороне,  м-сье Џьер указывал своему воспитаннику
эти ЯвлениЯ.
     Ќо  вот хозЯин,  смуглый старик с  эспаньолкой,  хлопнул в
ладоши,  распахнулись двери,  и  все перешли в столовую.  Њ-сье
Џьер  и  –инциннат были посажены рЯдом во  главе ослепительного
стола,   --   и,  сперва  сдержанно,  не  нарушаЯ  приличий,  с
доброжелательным  любопытством,   переходившим  у  некоторых  в
скрытое умиление,  все поглЯдывали на одинаково,  в  гамлетовки
(<a href=#s20>*20</a>), одетую чету; затем, по мере того как на губах м-сье Џьер
разгоралась  улыбка  и  он  начинал  говорить,  взглЯды  гостей
устремлЯлись все откровеннее на него и  на –инцинната,  который
неторопливо,   усердно  и  сосредоточенно,  --  как  будто  ища
разрешениЯ  задачи,   --   балансировал  рыбный   нож   разными
способами, то на солонке, то на сгибе вилки, то прислонЯл его к
хрустальной  вазочке  с  белой  розой,  отличительно от  других
украшавший его прибор.
     ‘луги, навербованные среди самых ловких франтов города, --
лучшие представители его малиновой молодежи, -- резво разносили
кушаньЯ (иногда даже перепархиваЯ с блюдом через стол), и общее
внимание привлекала учтиваЯ заботливость,  с которой м-сье Џьер
ухаживал за –инциннатом, сразу менЯЯ свою разговорную улыбку на
минутную серьезность,  пока  бережно клал лакомый кусок ему  на
тарелку,  --  после чего, с прежним игривым блеском на розовом,
безволосом лице,  продолжал на весь стол остроумнейший разговор
-- и вдруг,  на полуслове, чуть-чуть засутулЯсь, хватаЯ соусник
или перечницу, вопросительно взглЯдывал на –инцинната, который,
впрочем,  не притрагивалсЯ ни к  какой еде,  а все так же тихо,
внимательно и усердно переставлЯл ножик.
     -- ‚аше замечание,  -- весело сказал м-сье Џьер, обращаЯсь
к  начальнику  городского движениЯ,  влепившему свое  словцо  и
теперь предвкушавшему очаровательную реплику, -- ваше замечание
напоминает мне известный анекдот о врачебной тайне.
     -- ђасскажите,  мы не знаем, ах, расскажите, -- потЯнулись
со всех сторон к нему голоса.
     -- €звольте,   --   сказал  м-сье  Џьер.   --  Џриходит  к
гинекологу...
     -- ‡вините за перебивку, -- сказал укротитель львов (седой
усач с пунцовой орденской лентой), -- но утвержден ли господин,
что та анекдота вцельно длЯ ушей...  -- он выразительно показал
глазами на –инцинната.
     -- Џолноте, полноте, -- строго отвечал м-сье Џьер, -- Я бы
никогда   не   разрешил   себе   ни   малейшей  скабрезности  в
присутствии...  ‡начит,  приходит к  гинекологу старенькаЯ дама
(м-сье  Џьер  слегка  выпЯтил нижнюю губу).  “  менЯ,  говорит,
довольно  серьезнаЯ  болезнь,   и  боюсь,  что  от  неЯ  помру.
‘имптомы?  -- спрашивает тот. -- ѓолова, доктор, трЯсетсЯ... --
и м-сье Џьер, шамкаЯ и трЯсЯсь, изобразил старушку.
     ѓости  грохнули.   ‚  другом  конце  стола  глухой  судьЯ,
страдальчески кривЯсь,  как от запора смеха,  лез большим серым
ухом  в  лицо  к  хохотавшему эгоисту соседу и,  теребЯ его  за
рукав,  умолЯл сообщить,  что  рассказал м-сье  Џьер,  который,
между тем,  через всю  длину стола,  ревниво следил за  судьбой
своего анекдота и только тогда перемигнул, когда кто-то наконец
удовлетворил любопытство несчастного.
     -- ‚аш  удивительный афоризм,  что  жизнь  есть  врачебнаЯ
тайна,  --  заговорил заведующий фонтанами,  так брызгаЯ мелкой
слюной,  что  около рта  у  него играла радуга,  --  может быть
отлично применен к  странному случаю,  происшедшему на  днЯх  в
семье моего секретарЯ. Џредставьте себе...
     -- Ќу что,  –инциннатик, боЯзно? -- участливым полушепотом
спросил один из  сверкающих слуг,  наливаЯ вино –инциннату;  он
поднЯл глаза;  это был его шурин-острЯк:  --  боЯзно, поди? ‚от
хлебни винца до венца...
     -- ќто что такое?  -- холодно осадил болтуна м-сье Џьер, и
тот,  горбатЯсь,  проворно отступил --  и вот уже наклонЯлсЯ со
своей бутылкой над плечом следующего гостЯ.
     -- ѓоспода!  --  воскликнул хозЯин,  привстав и  держа  на
уровне  крахмальной груди  бокал  с  бледно-желтым,  ледЯнистым
напитком. -- Џредлагаю тост за...
     -- ѓорько! -- крикнул кто-то, и другие подхватили.
     -- ...Ќа брудершафт,  заклинаю... -- изменившимсЯ голосом,
тихо,  с  лицом,  искаженным мольбой,  обратилсЯ м-сье  Џьер  к
–инциннату,  --  не откажите мне в этом,  заклинаю, это всегда,
всегда так делаетсЯ...
     –инциннат безучастно потрагивал свившиесЯ в косые трубочки
краЯ мокрой белой розы,  которую машинально вытЯнул из  упавшей
вазы.
     -- ...џ, наконец, вправе требовать, -- судорожно прошептал
м-сье Џьер -- и вдруг, с отрывистым, принужденным смехом, вылил
из своего бокала каплю вина –инциннату на темЯ, а затем окропил
и себЯ.
     -- Ѓраво,  браво!  --  раздавались кругом крики,  и  сосед
поворачивалсЯ к соседу, выражаЯ патетической мимикой изумление,
восхищение,  и звЯкали,  чокаЯсь, небьющиесЯ бокалы, и Яблоки с
детскую голову  Ярко  громоздились среди  пыльно-синих  гроздей
винограда на крутогрудом серебрЯном корабле, и стол поднималсЯ,
как  пологаЯ  алмазнаЯ гора,  и  в  туманах  плафонной живописи
путешествовала многорукаЯ люстра,  плачась,  лучась,  не находЯ
пристанища.
     -- џ тронут,  тронут,  --  говорил м-сье Џьер, и к нему по
очереди подходили,  поздравлЯли его.  €ные при этом оступались,
кто-то пел.  Ћтец городских пожарных был неприлично пьЯн;  двое
слуг под шумок пытались утащить его, но он пожертвовал фалдами,
как  Ящерица  хвостом,  и  осталсЯ.  ЏочтеннаЯ  попечительница,
багровеЯ   пЯтнами,   безмолвно   и   напрЯженно   откидываЯсь,
защищалась от начальника снабжениЯ,  который игриво нацеливалсЯ
в  нее  пальцем,  похожим  на  морковь,  как  бы  собираЯсь  ее
проткнуть или пощекотать, и приговаривал: "’и-ти-ти-ти!".
     -- Џерейдем,  господа, на террасу, -- провозгласил хозЯин,
и  тогда  Њарфинькин брат  и  сын  покойного доктора  ‘инеокова
раздвинули,  с треском деревЯнных колец,  занавес: открылась, в
покачивающемсЯ  свете  расписных  фонарей,  каменнаЯ  площадка,
ограниченнаЯ в  глубине  кеглеобразными столбиками  балюстрады,
между которыми густо чернелись двойные доли ночи.
     ‘ытые,  урчащие  гости  расположились  в  низких  креслах.
Ќекоторые околачивались около колонн,  другие у балюстрады. ’ут
же стоЯл –инциннат,  вертЯ в  пальцах мумию сигары,  и  рЯдом с
ним,  к  нему не поворачиваЯсь,  но беспрестанно его касаЯсь то
спиной,   то  боком,   м-сье  Џьер  говорил  при  одобрительных
возгласах слушателей:
     -- ”отографиЯ и рыбнаЯ ловлЯ -- вот главные мои увлечениЯ.
Љак это вам ни покажетсЯ странным,  но длЯ менЯ слава,  почести
-- ничто по  сравнению с  сельской тишиной.  ‚от вы недоверчиво
улыбаетесь,  милостивый государь (мельком обратилсЯ он к одному
из  гостей,  который немедленно отрексЯ от  своей  улыбки),  но
клЯнусь вам,  что это так,  Я зрЯ не клЯнусь.  ‹юбовь к природе
завещал мне отец,  который тоже не  умел лгать.  Њногие из вас,
конечно, его помнЯт и могут подтвердить -- даже письменно, если
бы потребовалось.
     ‘тоЯ  у   балюстрады,   –инциннат  смутно  всматривалсЯ  в
темноту,  --  и  вот,  как  по  заказу,  темнота прельстительно
побледнела, ибо чистаЯ теперь и высокаЯ луна выскользнула из-за
каракулевых облачков,  покрываЯ  лаком  кусты  и  трелью  света
загораЯсь в  прудах.  ‚друг с  резким движением души  –инциннат
понЯл,  что  находитсЯ  в  самой  гуще  ’амариных ‘адов,  столь
памЯтных  ему  и  казавшихсЯ  столь  недостижимыми;   мгновенно
приложив одно к одному,  он понЯл,  что не раз с Њарфинькой тут
проходил,  мимо  этого самого дома,  в  котором был  сейчас,  и
который тогда ему представлЯлсЯ в  виде белой виллы с  забитыми
о