овал  в  теплые,
растрепанные, темные волосы и тихо вышел.
     €  теперь,  шагаЯ  вдоль  пустой  улицы  и  проникаЯсь   жалостью   к
прозрачному, невинному утру, он понимал,  что  начинаетсЯ  расплата,  -  и
постепенно, тЯжелыми волнами, приливали думы о жене, о  дочери.  Љогда  он
увидел дом, где прожил с Ђннелизой  так  долго,  когда  тронулсЯ  лифт,  в
котором лет девЯть тому назад поднЯлись румЯнаЯ мамка с  его  ребенком  на
руках и очень бледнаЯ, очень нежнаЯ Ђннелиза, когда он  остановилсЯ  перед
дверью, на которой холодно и безгрешно  золотилась  его  фамилиЯ,  Љречмар
почти был готов отказатьсЯ от повторениЯ этой ночи, - только бы  случилось
чудо. Ћн говорил себе, что,  если  все-таки  Ђннелиза  письма  не  прочла,
ночное свое отсутствие он объЯснит  как-нибудь  -  даже  пожертвует  своей
репутацией трезвенника, - напилсЯ пьЯн,  буЯнил,  мало  ли  что  бывает...
Ћднако следовало отпереть вот эту дверь и войти, и увидеть... что увидеть?
ќто просто нельзЯ было представить себе.  "Њожет  быть,  не  войти  вовсе,
оставить все так как есть, уехать, зарытьсЯ..." ‚друг он вспомнил, как  на
войне приходилось покидать прикрытие.
     ‚ прихожей он замер, прислушиваЯсь. ’ишина. Ћбычно  в  этот  утренний
час квартира бывала уже полна звуков - шумела где-то  вода,  бонна  звонко
говорила с €рмой, в столовой  звЯкала  горничнаЯ...  ’ишина.  Џосмотрев  в
угол, он заметил  в  стойке  женин  зонтик.  ‚незапно  поЯвилась  ”рида  -
почему-то без передничка - и сказала с  отчаЯнием  в  голосе:  "ѓоспожа  с
маленькой барышней уехали, еще вечером уехали". "Људа?" - спросил Љречмар,
глЯдЯ в угол. ”рида все  обьЯснила,  говорЯ  скоро  и  крикливо,  а  потом
разрыдалась и, рыдаЯ, взЯла из его рук шлЯпу и  трость.  "‚ы  будете  пить
кофе?" - спросила она сквозь слезы. "„а, все равно, кофе..."
     ‚ спальне был многозначительный беспорЯдок. †елтое платье жены лежало
на постели. Ћдин из Ящиков комода был выдвинут. ‘о стола исчезли  портреты
покойного тестЯ и дочери. ‡авернулсЯ угол ковра.
     Ћн поправил ковер и тихо пошел в  кабинет.  ’ам,  на  бюваре,  лежало
несколько распечатанных писем.  Љакой  детский  почерк  у  Њагды.  „райеры
приглашают на бал. Ћт ѓорна -  пустые  любезности  через  океан.  ‘чет  от
дантиста.
     —аса через два ЯвилсЯ Њакс. Ћн, видно, неудачно побрилсЯ: на  толстой
щеке был черный крест пластырЯ. "џ приехал за ее вещами", - сказал  он  на
ходу. Љречмар пошел за  ним  следом  и  молча  смотрел,  как  он  и  ”рида
торопливо, словно спеша на поезд, наполнЯют сундук. "Ќе забудьте  зонтик",
- проговорил Љречмар вЯло. Џотом в детской  повторилось  то  же  самое.  ‚
комнате бонны уже стоЯл аккуратно запертый чемодан - взЯли и его.
     "Њакс, на два слова", - пробормотал  Љречмар  и,  кашлЯнув,  пошел  в
кабинет. Њакс последовал за ним и стал у окна. "ќто катастрофа", -  сказал
Љречмар. Њолчание.
     "Ћдно могу вам сообщить, - произнес наконец Њакс,  глЯдЯ  в  окно,  -
Ђннелиза едва ли выживет. ‚ы... Ћна..." Њакс осексЯ, и черный крест на его
щеке несколько раз подпрыгнул.
     "Ћна все равно что мертваЯ. ‚ы ее... вы с ней...  ‘обственно  говорЯ,
вы такой подлец, каких мало".
     "’ы очень груб", - сказал Љречмар и попробовал улыбнутьсЯ.
     "Ќо ведь это же чудовищно! - вдруг крикнул  Њакс,  впервые  с  минуты
прихода посмотрев на него. - ѓде ты подцепил  ее?  Џочему  эта  паскудница
смеет тебе писать?"
     "Ќо-но, потише", - произнес Љречмар с бессмысленной угрозой.
     "џ тебЯ ударю, честное слово, ударю!" - продолжал еще громче Њакс.
     "Џостыдись ”риды, - пробормотал Љречмар. - Ћна ведь все  слышит.  ќто
катастрофа."
     "’ы мне ответишь?" - € Њакс хотел его  схватить  за  лацкан.  Љречмар
вЯло шлепнул его по руке.
     "Ќе желаю допроса, - сказал он, - все это крайне оскорбительно. Њожет
быть, это странное недоразумение. Њожет быть, ничего такого нет..."
     "’ы лжешь! - заорал Њакс и стукнул об  пол  стулом.  -  ’ы  лжешь!  џ
только что у  нее  был.  ЏродажнаЯ  девчонка,  которую  следует  отдать  в
исправительный дом. џ знал, что ты будешь лгать. Љак ты мог, негодЯй! ‚едь
это даже не разврат, это..."
     "„овольно, довольно", - задыхающимсЯ голосом перебил Љречмар.
     Џроехал грузовик, задрожали стекла окон.
     "ќх ты, - сказал Њакс с неожиданным спокойствием и грустью. - Љто мог
подумать..."
     Ћн вышел. ”рида всхлипывала в прихожей. Љто-то выносил сундуки. Џотом
все стихло.


        IX


     ‚ полдень Љречмар с одним чемоданом переехал к Њагде. ”риду оказалось
нелегко уговорить остатьсЯ в пустой  квартире.  Ћна  наконец  согласилась,
когда он предложил, чтобы в бывшую комнату бонны вселилсЯ бравый вахмистр,
”ридин жених. Ќа все телефонные звонки она должна отвечать, что Љречмар  с
семьей неожиданно отбыл в €талию.
     Њагда встретила его холодно. “тром ее разбудил бешеный толстЯк, искал
Љречмара и дважды назвал ее потаскухой. Љухарка, женщина  недюжинных  сил,
вытолкала его вон. "ќта квартира, собственно говорЯ, рассчитана на  одного
человека", - сказала она, взглЯнув на  чемодан  Љречмара.  "Џожалуйста,  Я
прошу  тебЯ",  -  взмолилсЯ  он.  "‚ообще,  нам  придетсЯ  еще  о   многом
поговорить,  Я  не  намерена  выслушивать  грубости   от   твоих   идиотов
родственников", - продолжала она, расхаживаЯ по комнате в красном шелковом
халатике, дымЯ папиросой. ’емные волосы налезали на лоб, это придавало  ей
нечто цыганское.
     Џосле обеда она поехала покупать граммофон - почему граммофон, почему
именно в этот день? ђазбитый, с сильной головной  болью,  Љречмар  осталсЯ
лежать на кушетке в безобразной гостиной и думал:  "‚от  случилось  что-то
неслыханное, а Я в конце  концов  довольно  спокоен.  “  Ђннелизы  обморок
длилсЯ двадцать минут, и потом она кричала - вероЯтно, это было невыносимо
слушать, - а Я спокоен... ђазвестись Я с  ней  не  могу,  потому  что  она
все-таки моЯ жена, и нет у менЯ никакого внутреннего права на развод, -  Я
Ђннелизу люблю,  Я,  конечно.  застрелюсь,  если  она  умрет  из-за  менЯ.
€нтересно,  как  объЯснили  €рме  переезд  на  квартиру   Њакса,   спешку,
бестолочь. Љак противно ”рида говорила об этом:  "€  она  кричала,  и  она
кричала", - с ужасным ударением на "и". ‘транно, Ђннелиза никогда в  жизни
не повышала голоса".
     Ќа следующий день, пользуЯсь отсутствием Њагды,  котораЯ  отправилась
накупить пластинок,  Љречмар  составил  жене  длинное  письмо,  в  котором
совершенно искренне, но слишком красноречиво объЯснЯл, что  любит  ее  как
прежде  -  несмотрЯ  на  увлечение,  "разом  испепелившее  наше   семейное
счастье". Ћн плакал, и  прислушивалсЯ,  не  идет  ли  Њагда,  и  продолжал
писать, плача и шепча. Ћн просил прощениЯ у жены, просил беречь  дочь,  не
давать ей возненавидеть недостойного, но несчастного  отца,  -  однако  из
письма не было видно, готов ли  он  от  увлечениЯ  отказатьсЯ,  коли  жена
простит. Ћтвета он не получил.
     ’огда он понЯл,  что,  если  не  хочет  мучитьсЯ,  должен  оподлитьсЯ
безусловно, безоговорочно и вымарать образ  семьи  из  памЯти,  и  всецело
отдатьсЯ  чудовищной,  безобразной,  почти  болезненной  страсти,  которую
возбуждала в  нем  веселаЯ  красота  Њагды.  Ћна  же  была  всегда  готова
разделить с ним любовную падучую, сколько угодно,  в  любое  времЯ  днЯ  и
ночи, это только освежало ее, она была резва, беспечна, - благо врач еще в
прошлом году объЯснил ей, что забеременеть она неспособна. Љречмар  научил
ее каждое утро принимать ванну с мылом, вместо того,чтобы только мыть  шею
и руки, как она делала раньше. Ќогти у нее были теперь всегда чистые, и не
только на руках, но и на ногах  отливали  землЯничным  лаком.  Ћна  сбрила
темно-русые волоски под мышками и больно порезалась жиллетным клинком. ‚ид
крови в ней вызывал тошноту и головокружение. Љречмар бросилсЯ  в  аптеку,
принес желтой ваты, йоду, еще чего-то.
     Ћн открывал в ней все новые очарованиЯ, а то, что в другой показалось
бы ему вульгарным лукавством или грубым бесстыдством,  в  Њагде  -  только
трогало и смешило его. …ще полудетское очарование ее  тела  и  откровенное
сластолюбие,  -  медленное  погасание  этих  продолговатых  глаз,   словно
постепенно темнеющие слои света в театральном зале, доводили его до такого
безумиЯ, что он вконец утратил всЯкое телесное приличие - ту сдержанность,
которой отличались его классические объЯтиЯ со стыдливой женой.
     Ћн почти не выходил из дому, боЯсь встретить знакомых, и отпускал  от
себЯ Њагду скрепЯ сердце, и то лишь утром - на охоту за чулками и шелковым
бельем. …го удивлЯло в ней отсутствие любознательности  -  она  ничего  не
спрашивала из  его  прежней  жизни,  принадлежа  к  числу  людей,  которые
представлЯют себе ближнего  по  известной  схеме  и  схеме  этой  доверЯют
вполне. Ћн старалсЯ, иногда, занЯть ее своим прошлым, говорил о детстве, о
матери, которую помнил лишь смутно, и об отце, крутом сангвинике, любившем
своих лошадей, своих собак, дубы  и  пшеницу  своего  поместьЯ  и  умершем
внезапно - и отчего? - от сочного, трЯского смеха,  которым  разразилсЯ  в
бильЯрдной, где  гость-краснобай,  шмЯкаЯ  кулаком  в  ладонь,  выкрЯкивал
сальный анекдот.
     "Љакой? ђасскажи", - попросила Њагда  облизнувшись,  но  он  не  знал
какой.
     Ћн говорил далее о ранней страсти к  живописи,  о  работах  своих,  о
ценных находках, о том, как чистЯт картину - чесноком и толченой смолой, -
как старый лак превращаетсЯ в пыль, как под фланелевой трЯпкой,  смоченной
скипидаром, исчезает грубаЯ, чернаЯ тень, и  вот  расцветает  баснословнаЯ
красота  -  голубые  холмы,  излучистаЯ   восковаЯ   тропинка,   маленькие
пилигримы...
     Њагду занимало главным образом, сколько стоит такаЯ картина.
     Љогда же он говорил о войне, о том, как  он  мучилсЯ  в  окопах,  она
удивлЯлась, почему он,  ежели  богат,  не  устроилсЯ  в  тылу.  "ЉакаЯ  ты
смешнаЯ! - восклицал  Љречмар,  целуЯ  ее  в  шею.  -  ѓосподи,  какаЯ  ты
смешнаЯ!.."
     Њагде бывало скучно по вечерам - ее  влекли  кинематографы,  нарЯдные
кабаки, негритЯнскаЯ музыка. "‚се будет, все будет, -  говорил  он.  -  ’ы
только потерпи, дай мне отдышатьсЯ, сообразить, обвыкнуть. “  менЯ  всЯкие
планы... Њы еще махнем куда-нибудь, вот ты увидишь..."
     Ћн оглЯдывал гостиную, и его поражало, что он, не терпевший безвкусиЯ
в вещах, полюбил это нагромождение ужасов, эти модные  мелочи  обстановки,
которыми без разбора пленЯлась Њагда. Ќа все падал отсвет  его  страсти  и
все оживлЯл.
     "Њы очень мило устроились, правда, Њагда?"
     Ћна  снисходительно  соглашалась.  Ћна  знала,  что  все  это  только
временно. ‚оспоминание о богатой квартире Љречмара  было  неотразимо,  но,
конечно, не следовало спешить.
     Љак-то,  в  начале  июнЯ,  Њагда  пешком  шла  от  модистки   и   уже
приближалась к дому, когда кто-то сзади схватил ее за руку, повыше  локтЯ.
Ћна обернулась. ќто был ее брат Ћтто.  Ћн  неприЯтно  ухмылЯлсЯ.  Џоодаль,
тоже ухмылЯЯсь, но сдержаннее, стоЯли двое его товарищей.
     "‡дравствуй, дитЯ, - сказал он. - Ќехорошо забывать родных".
     "Ћставь мой локоть", - тихо произнесла Њагда, опустив ресницы.
     Ћтто подбоченилсЯ. "Љак ты мило одета, - проговорил он, оглЯдываЯ  ее
с головы до ног, - прЯмо, можно сказать, дамочка".
     Њагда повернулась и пошла. Ќо он опЯть схватил ее и сделал ей больно.
"Ђу-уа" - тихо вскрикнула она, как бывало в детстве.
     "Ќу-ка ты, - сказал Ћтто. - џ уже  третий  день  наблюдаю  за  тобой.
‡наю, как ты живешь. Ћднако мы лучше отойдем..."
     "Џусти, пусти", - прошептала Њагда,  стараЯсь  отлепить  его  пальцы.
Љое-кто из прохожих остановилсЯ и смотрел,  мечтаЯ  о  скандале.  „ом  был
совсем близко. Љречмар мог случайно выглЯнуть в окно. ќто было бы плохо.
     Ћна тронулась, поддаваЯсь его нажиму. Ћтто повел ее за угол. Џодошли,
осклабЯсь и болтаЯ руками, остальные двое, -  Љаспар  и  Љурт.  "—то  тебе
нужно от менЯ?" - спросила Њагда,  с  ненавистью  глЯдЯ  на  мЯтый  картуз
брата, на папиросу за ухом, на голую бычью шею. Ћн мотнул головой. "Џойдем
вот туда - в кабак".
     "ЋтвЯжись!" - крикнула она. ’е двое подступили совсем близко и, урча,
затеснили ее. …й сделалось страшно.
     Ћни вчетвером вошли в темный трактир. “ стойки несколько людей хрипло
и громко о чем-то рассуждали. "‘Ядем сюда, в угол", - сказал Ћтто.
     ‘ели. Њагда живо вспомнила, как она с братом и вот с этими загорелыми
молодцами ездила за город купатьсЯ. Ћни учили ее плавать и цапали за голые
лЯжки. “ одного из них, у Љаспара, была на  кисти  и  на  груди  бюрюзоваЯ
татуировка. ‚алЯлись на берегу, осыпаЯ друг друга жирным бархатным песком,
они хлопали ее по мокрому купальному  костюму,  как  только  она  ложилась
ничком. ‚се это было так чудесно, так весело. Ћсобенно когда  мускулистый,
светловолосый Љаспар выбегал на берег, трЯсЯ руками,  будто  с  холоду,  и
приговариваЯ:"‚ода мокраЯ, мокраЯ". ЏлаваЯ, держа рот под поверхностью, он
умел издавать громкие тюленьи  звуки.  ‚ыйдЯ  из  воды,  он  прежде  всего
зачесывал волосы назад и осторожно надевал картуз. ЏомнитсЯ, играли в мЯч,
а потом она легла, и они ее облепили песком, оставив только лицо  открытым
и камушками выложив крест.
     "‚от что, - сказал Ћтто,  когда  поЯвились  на  столе  четыре  кружки
светлого пива. - ’ы не должна стыдитьсЯ своей семьи только потому,  что  у
тебЯ есть богатый друг. Ќапротив, ты должна о семье заботитьсЯ". Ћн  отпил
пива, отпили и его  товарищи.  Ћни  оба  глЯдели  на  Њагду  насмешливо  и
недружелюбно.
     "’ы все это говоришь наобум, - с  достоинством  произнесла  Њагда.  -
„ело обстоит иначе, чем ты думаешь. Њы жених и невеста, вот что".
     ‚се  трое  разразились  хохотом.  Њагда  почувствовала  к  ним  такую
неприЯзнь, что отвела глаза и стала  щелкать  затвором  сумки.  Ћтто  взЯл
сумку из ее руки, открыл, нашел там только пудреницу, ключи и три марки  с
полтиной. „еньги он вынул, заметив, что они  пойдут  на  уплату  за  пиво.
Џосле чего он с поклоном положил сумку перед ней на стол.
     ‡аказали еще пива. Њагда тоже глотнула, через  силу  -  она  пива  не
терпела, - но иначе они бы и  это  выпили.  "Њне  можно  теперь  идти?"  -
спросила она, приглаживаЯ акрошкеры.
     "Љак? ђазве не приЯтно посидеть в кабачке  с  братом  и  друзьЯми?  -
удивилсЯ Ћтто. - ’ы, Њагда, очень изменилась.  Ќо  главное  -  мы  еще  не
поговорили о нашем деле..."
     "’ы менЯ обокрал, и теперь Я ухожу".
     ЋпЯть все заурчали, как давеча на улице, и опЯть ей стало страшно.
     "Ћ краже не может быть и речи, - злобно сказал Ћтто. - ќто деньги  не
твои, а деньги, высосанные так или иначе из нашего брата.  ’ы  эти  фокусы
оставь - насчет кражи. ’ы..." Ћн сдержал себЯ и заговорил тише. "‚от  что,
Њагда. €зволь сегоднЯ же взЯть у твоего друга немного денег, длЯ менЯ, длЯ
семьи. Њарок пЯтьдесЯт. ЏонЯла?"
     "Ђ если Я этого не сделаю?" - спросила Њагда.
     "’огда будет месть, - ответил Ћтто спокойно, - Ћ, мы  все  знаем  про
тебЯ... Ќевеста - скажите пожалуйста!"
     Њагда вдруг улыбнулась и прошептала, опустив ресницы:
     "•орошо, достану. ’еперь все? џ могу идти?"
     "„а постой же, постой, куда ты так торопишьсЯ? € вообще, знаешь, надо
видатьсЯ, мы поедем как-нибудь за город, правда? - обратилсЯ он к друзьЯм.
- ‚едь бывало так славно. Ќе зазнавайсЯ, Њагда".
     Ќо она уже встала - допивала стоЯ свое пиво.
     "‡автра в полдень на том же углу, - сказал Ћтто, - а потом  завалимсЯ
на весь день в ‚анзей. ‹адно?"
     "‹адно", - сказала Њагда с улыбкой и, кивнув, вышла.
     Ћна вернулась домой, и, когда Љречмар, отложив газету, подошел к ней,
Њагда зашаталась и склонилась, притворЯЯсь,  что  лишаетсЯ  чувств.  ‚ышло
очень удачно. Ћн испугалсЯ, уложил ее на  кушетку,  принес  коньЯку.  "—то
случилось, что случилось?" - спрашивал он, гладЯ ее по волосам.  "’ы  менЯ
теперь бросишь", - простонала Њагда.  Ћн  переглотнул  и  вообразил  самое
страшное: измену. "—то ж? ‡астрелю", - сказал он про себЯ и  уже  спокойно
повторил: "—то случилось, Њагда?" "џ  обманула  тебЯ",  -  сказала  она  и
замолкла. "‘мерть", - подумал Љречмар. "“жасный обман, Ѓруно, - продолжала
она. - Њой отец - вовсе не художник, а  бывший  слесарь,  теперь  швейцар,
мать моет лестницу, брат - простой рабочий. “ менЯ было  тЯжелое,  тЯжелое
детство, менЯ колотили, менЯ терзали..."
     Љречмар почувствовал невероЯтное - нежное и сладкое -  облегчение,  а
затем - жалость.
     "Ќет, не целуй менЯ, Ѓруно. ’ы должен все знать. џ бежала из дому.  џ
служила сперва натурщицей. ЊенЯ  эксплуатировала  одна  страшнаЯ  старуха.
‡атем у менЯ была несчастнаЯ любовь - он был женат, как вот ты, и жена  не
дала ему развода, и тогда Я его бросила, хотЯ безумно любила.  ‡атем  менЯ
преследовал старик банкир, предлагал мне все свое состоЯние, и тогда пошли
грЯзные сплетни, но, конечно, - вранье, он ничего не добилсЯ. Ћн  умер  от
разрыва сердца. џ начала служить в "Ђргусе". ’ы  понимаешь,  -  он  обещал
менЯ сделать звездой экрана, а Я выбрала честный путь..."
     "‘частье мое, счастье", - бормотал Љречмар.
     "Ќеужели ты не презираешь менЯ? - спросила она,  стараЯсь  улыбнутьсЯ
сквозь слезы, что было очень трудно, ибо слез-то не было.  -  ќто  хорошо,
что ты менЯ не презираешь. Ќо теперь  слушай  самое  страшное:  брат  менЯ
выследил, он требует у менЯ денег, будет теперь  нас  шантажировать...  ’ы
понимаешь, когда Я увидела его и подумала: мой бедный, доверчивый заЯц  не
знает, какаЯ у менЯ семьЯ, - тогда, знаешь, тогда мне стало стыдно уже  от
другого - от того, что Я тебе  не  сказала  всей  правды,  -  так  стыдно,
Ѓруно..."
     Ћн обнЯл ее, нежно защекотал, она стала  тихо  смеЯтьсЯ  (как  просто
удалось оставить брата в дураках).
     "‡наешь, - сказал Љречмар, - Я теперь боюсь тебЯ выпускать одну.  Љак
же быть? ‚едь не обратитьсЯ же в полицию?"
     "Ќет, только не это", - необыкновенно решительно  воскликнула  Њагда.
Ћна почему-то боЯлась полиции и полицейских.


        X


     “тром она вышла в сопровождении Љречмара - надо было накупить  легких
летних вещей, а также мазей против солнечных ожогов: ‘ольфи, адриатический
курорт, намеченный Љречмаром, славилсЯ  своим  сиЯющим  плЯжем.  ‘адЯсь  в
таксомотор, она заметила брата,  стоЯщего  на  другой  стороне  улицы,  но
Љречмару не показала его.
     ЏоЯвлЯтьсЯ с Њагдой на улице, переходить с ней из магазина в  магазин
было длЯ Љречмара сопрЯжено с неотступной тревогой:  он  боЯлсЯ  встретить
знакомых, он еще не мог привыкнуть к своему положению. Љогда они вернулись
домой, слежки уже не было; Њагда понЯла, что брат  смертельно  обиделсЯ  и
теперь примет свои меры. ’ак оно  и  случилось.  „нЯ  за  два  до  отъезда
Љречмар сидел и  писал  деловое  письмо,  Њагда  в  соседней  комнате  уже
укладывала вещи в новый сундук;  он  слышал  шуршание  бумаги  и  песенку,
которую она, с закрытым ртом, без слов, не переставала тихо напевать. "Љак
все это странно, - думал Љречмар. - …сли гадалка предсказала  бы  мне  под
Ќовый год, что через несколько месЯцев моЯ жизнь так  круто  изменитсЯ..."
Њагда что-то уронила в соседней комнате, песенка оборвалась,  потом  опЯть
возобновилась. " ‚едь пЯть месЯцев назад Я был примерным  мужем,  и  Њагды
просто не существовало в природе вещей. Љак это случилось  быстро.  „ругие
люди совмещают  семейное  счастье  с  легкими  удовольствиЯми,  а  у  менЯ
почему-то все сразу спуталось, и даже теперь Я не могу  сообразить,  когда
допущена была перваЯ неосторожность; и вот  сейчас  Я  сижу  и  как  будто
рассуждаю здраво и Ясно, и на  самом  деле  все  продолжаетсЯ  этот  полет
кувырком неизвестно куда..."
     Ћн вздохнул и принЯлсЯ за письмо. ‚друг - звонок.  €з  разных  дверей
выбежали одновременно в прихожую  Љречмар,  Њагда  и  кухарка.  "Ѓруно,  -
сказала Њагда шепотом, - будь осторожен, Я уверена, что это Ћтто". "€ди  к
себе, - ответил Љречмар. - џ уж с ним справлюсь".
     Ћн открыл дверь. Ќа пороге стоЯл юноша с грубоватым неумным лицом - и
все же очень похожий на Њагду. Ќа нем был довольно приличный синий  костюм
воскресного вида, конец лилового галстука уходил, суживаЯсь, под рубашку.
     "Љого вам нужно?" - спросил Љречмар.
     Ћтто кашлЯнул и развЯзно проговорил: "Њне нужно с вами потолковать  о
моей сестре, Я - Њагдин брат".
     "„а почему именно со мной?"
     "‚ы ведь господин...? - вопросительно начал Ћтто, - господин...?"
     "иффермюллер", - подсказал Љречмар с облегчением.
     "Ќу так вот, господин иффермюллер, Я вас  видел  с  моей  сестрой  и
подумал, что вам будет любопытно, если Я... если мы..."
     "Ћчень любопытно, - только что же вы стоите в дверЯх? ‚ходите".
     ’от вошел и опЯть кашлЯнул.
     "џ вот  что,  господин  иффермюллер.  “  менЯ  сестричка  молодаЯ  и
неопытнаЯ. ЊоЯ мать, господин иффермюллер, ночей не спит с тех  пор,  как
наша Њагда ушла из дому. „а, господин иффермюллер, ведь ей пЯтнадцать лет
- вы не верьте, если  она  говорит,  что  больше.  ‚едь  помилуйте,  очень
нехорошо выходит, господин иффермюллер. —то же это такое, сударь, в самом
деле, мы - честные, отец -  старый  солдат,  Я  не  знаю,  как  это  можно
исправить..."
     Ћтто все больше взвинчивал себЯ и начинал верить в то, что говорит.
     "Ќе знаю, как быть, -  продолжал  он  возбужденно.  -  ќто  не  дело,
господин иффермюллер. Џредставьте себе, что у вас есть  любимаЯ  невиннаЯ
сестра, которую купил и развратил..."
     "Џослушайте,  мой  друг,  -   перебил   Љречмар.   -   ’ут   какое-то
недоразумение. ЊоЯ невеста мне рассказывала, что ее семьЯ была только рада
от нее отделатьсЯ".
     "Ђх, сударь, - проговорил Ћтто, щурЯсь и качаЯ головой. -  Ќеужто  вы
хотите менЯ уверить, что вы на ней женитесь. ‚едь где  же  гарантиЯ,  ведь
когда на честной девушке женЯтсЯ, то перво-наперво идут  посоветоватьсЯ  к
родителЯм ее или там к брату,  -  побольше  вниманиЯ,  поменьше  гордости,
сударь".
     Љречмар с некоторой опаской смотрел на Ћтто и думал про себЯ,  что  в
конце концов тот говорит резон и столько же имеет права  печьсЯ  о  Њагде,
как Њакс об Ђннелизе; вместе с тем он чувствовал, что Ћтто  лжив  и  груб,
что горЯчность его неискренна.
     "‘топ, стоп, - решительно  прервал  Љречмар.  -  џ  все  это  отлично
понимаю,но, право же, говорить нам не о чем,  все  это  вас  не  касаетсЯ.
“ходите, пожалуйста".
     "Ђх, вот как,- сказал Ћтто, насупившись.- ‚от как. Ќу, хорошо".
     Ћн помолчал, теребЯ шлЯпу и глЯдЯ  в  пол.  Џораздумав,  он  начал  с
другого конца.
     "‚ы, может быть, дорого за это заплатите,  сударь.  џ  сестру,  может
быть, хорошо знаю - всю поднаготную. ќто Я из братских побуждений  называл
ее невинной. Ќо, господин иффермюллер, вы слишком доверчивы, - очень даже
странно и смешно, что вы ее зовете невестой. џ уж так и быть вам кое-что о
ней порасскажу".
     "Ќе стоит, - сильно покраснев, ответил Љречмар. - Ћна  сама  мне  все
сказала. ЌесчастнаЯ девочка, которую семьЯ не могла  уберечь.  Џожалуйста,
уходите", - и Љречмар приоткрыл дверь.
     "‚ы пожалеете", - неловко проговорил Ћтто.
     "“ходите", - повторил Љречмар.
     ’от  очень  медленно  двинулсЯ  с   места.   Љречмар   с   пустоватой
сентиментальностью, свойственной иным зажиточным людЯм,  вдруг  представил
себе, как, должно быть, бедно и грубо существование  этого  юноши.  Џрежде
чем закрыть дверь, он быстро вынул  бумажник,  послюнил  большой  палец  и
сунул в руку Ћтто десЯть марок.
     „верь захлопнулась. Ћтто  посмотрел  на  ассигнацию,  постоЯл,  потом
позвонил.
     "Љак, вы опЯть!" - воскликнул Љречмар.
     Ћтто протЯнул руку с билетом. " џ не желаю подачек, - пробормотал  он
злобно. - Ћтдайте эти деньги безработному, коли вы не нуждаетесь в них".
     "„а что вы, мой друг, берите", - сказал Љречмар смущенно.
     Ћтто двинул плечами. "џ не принимаю подачек от бар. “ менЯ есть  своЯ
гордость. џ ... "
     "Ќо Я просто думал..." - начал Љречмар.
     Ћтто поговорил еще немного, потопталсЯ, хмуро положил деньги в карман
и ушел. ‘оциальнаЯ потребность была удовлетворена, теперь можно было  идти
удовлетворить потребности человеческие.
     "Њаловато, - подумал он, - да уж ладно".


        XI


     ‘ той минуты как Ђннелиза прочла Њагдино письмо, ей все казалось, что
длитсЯ какой-то несуразный сон, или что она сошла с ума, или что муж умер,
а ей лгут, что он изменил. …й помнилось, что  она  поцеловала  его  в  лоб
перед уходом - в тот далекий уже вечер, - поцеловала в  лоб,  а  потом  он
сказал: "Ќужно будет все-таки завтра об этом спросить доктора.  Ђ  то  она
все чешетсЯ". ќто были его последние слова - о легкой сыпи, поЯвившейсЯ  у
дочки на руках и на шее, - и после этого он исчез, а через несколько  дней
сыпь от цинковой мази прошла, - но не было на свете такой мази, от которой
стерлось бы воспоминание: его большой теплый лоб, размашистое  движение  к
двери, поворот головы, "нужно будет все-таки завтра..."
     Ћна так первые дни плакала, что прЯмо  удивлЯлась,  как  это  слезные
железы не сЯкнут, - и знают ли физиологи, что человек может из своих  глаз
выпустить столько соленой воды? ’отчас приходило  на  памЯть,  как  она  с
мужем купала трехлетнюю €рму в ванночке  с  морской  водой  на  террасе  в
Ђббации, - и вдруг оказывалось, что слез осталось  еще  сколько  угодно  -
можно наплакать как  раз  такую  ванночку  и  выкупать  ребенка,  и  потом
щелкнуть фотографическим  аппаратом,  чтобы  получилсЯ  снимок,  вот  этот
снимок  в  альбоме,  посвЯщенном  младенчеству  €рмы:  терраса,  ванночка,
блестЯщий толстый ребеночек и тень мужа -  ибо  солнце  было  сзади  него,
когда он снимал, - длиннаЯ тень с расставленными локтЯми, протЯнувшаЯсЯ по
гравию.
     €ногда, в минуты сравнительного покоЯ, она говорила себе: ну  хорошо,
менЯ бросил, но €рму - как он  о  ней  не  подумал?  €  Ђннелиза  начинала
донимать брата, правильно ли они сделали, что  послали  €рму  с  бонной  в
Њисдрой, и Њакс отвечал, что правильно, и уговаривал ее тоже поехать туда,
но она и слышать не хотела. ЌесмотрЯ на унижение, на  гибель,  на  чувство
ужаса и непоправимости, Ђннелиза, едва это осознаваЯ,  ждала  изо  днЯ  на
день, что откроетсЯ дверь и бледный, всхлипывающий, с  протЯнутыми  руками
войдет муж.
     Ѓольшую часть днЯ она проводила в  каком-нибудь  случайном  кресле  -
иногда  даже  в  прихожей  -  в  любом  месте,  где  ее  настигнул   туман
задумчивости, - и тупо вспоминала  ту  или  иную  подробность  супружеской
жизни, и вот уже ей казалось, что  муж  изменЯл  ей  с  самого  начала,  в
течение всех этих девЯти лет.
     Њакс старалсЯ занЯть Ђннелизу как умел, приносил ей журналы  и  новые
книги, вспоминал  с  нею  детство,  покойных  родителей,  старшего  брата,
убитого на войне. Ћднажды, в жаркий летний день, он повез ее в  ’иргартен,
там они вышли и долго бродили и с полчаса смотрели на обезьЯнку,  котораЯ,
улизнув от гулЯвшего с ней господина,  забралась  в  самую  гущу  высокого
вЯза, откуда хозЯин тщетно старалсЯ сманить ее вниз, то тихим свистом,  то
сверканием зеркальца, то желтизной большого банана. "Ћн  не  достанет  ее,
это безнадежно, она никогда не придет", - сказала наконец Ђннелиза и вдруг
заплакала. Ћни пешком возвращались домой, и было так жарко, что Њакс  снЯл
пиджак, несмотрЯ на то, что был в подтЯжках. "ќто нехорошо, -  сказала  со
вздохом Ђннелиза. - Ќужен поЯс". "Ќо он не держит, - возразил  Њакс.  -  “
менЯ живот как-то неправильно вырос". ‚ это мгновение сестра сильно  сжала
ему руку. Ћна смотрела в сторону, на  проезжавший  таксомотор.  ’аксомотор
затрубил, выпустил вправо красный Язык и скрылсЯ за угол.


        XII


     ‚ своем черном купальном трико, до раскосости коротком  на  лЯжках  и
уходившем вглубь чуть выпуклым мыском,  когда  она,  как  сейчас,  сдвинув
вытЯнутые ноги, лежала навзничь,  -  в  черном  трико  с  белым  резиновым
поЯском и клинообразными вырезами  на  боках,  до  самой  талии,  -  Њагда
подозрительной стройностью и  соразмерностью  членов  отличалась  от  двух
девочек-подростков, дочек красного англичанина в полотнЯной шлЯпе, которые
валЯлись поодаль. Љречмар, облокотЯсь на песок, не отрываЯсь,  смотрел  на
нее, на ее руки и ноги, уже сплошь покрытые гладким  солнечным  лаком,  на
румЯно-золотое лицо с облупившимсЯ носом и только  что  накрашенным  ртом.
Ћткинутые со лба волосы отливали каштановым блеском,  раковина  маленького
уха мерцала песчинками, в темноте трико сквозили еще более темные сосцы  -
и весь ее туго сидЯщий костюм с обманчивыми перехватцами и  просветами,  с
тонкими бридочками на  лоснЯщихсЯ  плечах,  держалсЯ,  как  говоритсЯ,  на
честном слове, перережешь вот тут или тут, и все разойдетсЯ.
     Љречмар высыпал из ладони горсть легкого песка на ее втЯнутый  живот.
Њагда открыла глаза, замигала от солнца, улыбнулась, косЯсь на  любовника,
и зажмурилась снова.
     ЏогодЯ она приподнЯлась  и  замерла  в  сидЯчем  положении,  обхватив
колени.  ’еперь  он  видел  ее  голую  спину,  перелив  позвонков,   блеск
приставших песчинок. "Џостой, Я смахну", - сказал  он.  Љожа  у  нее  была
горЯчаЯ, шелковаЯ. "Ѓоже, - проговорила Њагда. - Љакое голубое море!"
     Ћно было действительно очень голубое. Љогда поднималась волна, то  на
ее блестЯщей крутизне кобальтовыми тенЯми отражались силуэты  купальщиков.
Њужчина в оранжевом халате стоЯл у самой воды и протирал очки.  Ћткуда  ни
возьмись прилетел большой,  разноцветный,  как  арлекин,  мЯч,  прыгнул  с
легким звоном, и Њагда, мгновенно вытЯнувшись,  поймала  его  и  встала  и
бросила  его  кому-то.  ’еперь  Љречмар  видел  ее,  окруженную  солнечной
пестротой плЯжа, котораЯ, однако, была сейчас длЯ  него  мутна,  настолько
пристально он сосредоточил взглЯд  на  Њагде.  ‹егкаЯ,  ловкаЯ,  с  темной
прЯдью вдоль уха, с вытЯнутой после броска рукою в  сверкающей  браслетке,
Њагда виделась ему как некаЯ восхитительнаЯ  заставка,  возглавлЯющаЯ  всю
его жизнь.
     Ћна близилась, он лежал  ничком  и  наблюдал,  как  передвигаютсЯ  ее
маленькие ступни. Њагда нагнулась  над  ним,  и  весело  крЯкнув,  игривым
берлинским жестом хватила его по хорошо набитым трусикам.
     "Џойдем в воду!" - крикнула она и побежала вперед, ступаЯ на пальцы и
слегка припадаЯ на одну ногу, - и потом, раскинув  руки,  уже  месЯ  воду,
замедленным шагом пошла все дальше, дальше, и вот уже начала  подливать  к
коленЯм кудрЯваЯ пена. Ћна опустилась в воде на  четвереньки,  попробовала
плыть, но захлебнулась и быстро встала, со  смехом  избегаЯ  Љречмара.  …е
черный костюм блестел, прилип к телу, посредине живота образовалась лунка.
"Ђх-ах", - дышала она, улыбаЯсь, плюЯсь и отводЯ  мокрые  волосы  с  глаз.
‚друг, ладонью проехав по поверхности, она окатила Љречмара, и он  ответил
тем же, и так они долго друг в друга шарахали ослепительной водой и громко
кричали, и пожилаЯ англичанка под зонтиком лениво сказала,  обратившись  к
мужу: "Look at that Cerman romping about with his daughter. Now  don`t  be
lazy, take the kids out for a good swim..."
     "‚зглЯни вон на того немца, что возитсЯ с дочерью. Ќе  ленись,  пойди
поплавай с детьми" (англ.).


        XIII


     Џотом, в цветистых халатах, они поднимались кремнистой  тропой  между
желтых кустов утесника и дрока. ЌебольшаЯ, но за  крупные  деньги  нанЯтаЯ
вилла  белела,  как  сахарнаЯ,  сквозь  черноту  кипарисов.  —ерез  гравий
перемахивали синекрылые кузнечики. Њагда  старалась  их  поймать  в  руку.
Џрисев на корточки, она осторожно приближала пальцы к кобылке,  но  углами
поднЯтые лапки вдруг вздрагивали, и, выпустив  веерные  крыльЯ,  насекомое
перелетало на три сажени дальше или терЯлось среди чертополоха запущенного
садика.
     ‚ прохладной комнате с решетчатыми отражениЯми жалюзи на терракотовом
полу Њагда, как змеЯ, высвобождалась из темной чешуи купального костюма  и
ходила по комнате в одних туфлЯх на высоких каблуках, и солнечные  полоски
от жалюзи проходили по ее телу.
     ‚ечерами  были  танцы  в  казино.  Њоре  принимало  зеркально-лиловый
оттенок, и поЯвлЯлсЯ  в  направлении  к  ђагузе  уже  освещенный  пароход.
Љречмар старательно с ней танцевал,  ее  гладко  причесаннаЯ  голова  едва
доходила до его плеча.
     Ћчень  скоро  по  приезде  возникли  новые  знакомые,  -   итальЯнцы,
англичане,  австрийцы,  -  Љречмар   сразу   стал   чувствовать   гнетущую
унизительную ревность, наблюдаЯ за тем, как она тесно танцует с другим,  и
знаЯ, что у нее под тонким платьем ровно ничего не надето, даже  подвЯзок:
замечательный загар заменЯл ей чулки. Ћна поднимала  глаза  к  кавалеру  и
сдержанно улыбалась. €ногда Љречмар терЯл ее из виду и  тогда  вставал  и,
стуча папиросой о крышку портсигара, шел наугад, попадал в какую-то  залу,
где играли в карты, на террасу, потом в бильЯрдную и  уже  вне  себЯ,  уже
уверенный, что она ему где-то изменЯет,  возвращалсЯ  сквозь  человеческий
лабиринт к своему столику, и вдруг она поЯвлЯлась и садилась возле него  в
своем нарЯдном переливчатом платье, которое не делало  ее  старше,  и  он,
умолчав о своих  опасениЯх,  судорожно  гладил  ее  под  столом  по  голым
коленкам, стукавшимсЯ друг о  дружку,  когда  она,  слегка  откинув  стан,
хохотала над смешными замечаниЯми австрийца.
     Љ чести Њагды следует сказать, что она прилагала  все  усилиЯ,  чтобы
оставатьсЯ Љречмару совершенно и безусловно верной. ‚месте с тем,  как  бы
часто и основательно он ее ни ласкал, Њагда уже давно чувствовала какой-то
недочет, какую-то неполноту ощущений, и это нервило ее, и  она  вспоминала
того, первого, от малейшего прикосновениЯ которого все в ней разгоралось и
вздрагивало. Љ несчастью, молодой австриец, лучший танцор  в  ‘ольфи,  был
чем-то похож на первого ее возлюбленного - сходство, неуловимое длЯ глаза,
что-то в сухом прикосновении его большой  ладони,  в  пристальном,  слегка
насмешливом взглЯде,  в  манере  раздувать  ноздри.  Ћднажды  между  двумЯ
танцами она оказалась с ним в темном углу сада, и была та очень банальнаЯ,
очень человеческаЯ смесь  далекой  музыки  и  лунных  лучей,  котораЯ  так
действует на всЯкую душу. —ешуйчатое сиЯние играло посредине морЯ, и  тени
олеандров шевелились на странной  белизне  ближней  стены.  "Ђх,  нет",  -
сказала Њагда, чувствуЯ, как  губы  молчаливого  человека,  обнЯвшего  ее,
гулЯют по шее, по щеке, а  горЯчие,  умные  руки  забираютсЯ  под  бальное
платье, надетое прЯмо на тело. "Ђх, нет",  -  повторила  она,  но  тут  же
закинула голову,  жадно  отвечаЯ  на  его  поцелуй,  и  он  при  этом  так
пронырливо  ее  ласкал,  что  она   почуЯла   приближение   еще   большего
удовольствиЯ, - однако вовремЯ вырвалась и побежала по галерее к  далекой,
освещенной двери.
     ќтого больше не повторилось. Њагда, вкусив жизни, которую ей мог дать
Љречмар, жизни, полной роскоши первоклассных  фильм,  их  бриллиантинового
солнца и пальмового ветерка, - так боЯлась все это мигом утратить, что  не
смела рисковать и даже как будто лишилась на времЯ главного,  быть  может,
свойства  своего  -  самоуверенности.  ‘амоуверенность,   впрочем,   сразу
вернулась к ней, как только они осенью оказались  опЯть  в  Ѓерлине.  "„а,
это, конечно, превосходно, - сухо сказала она, окидываЯ взглЯдом  отличный
номер в отличной гостинице. - Ќо ты понимаешь, Ѓруно, что это не может так
продолжатьсЯ".
     Љречмар поспешил ответить, что уже принЯл меры к снЯтию квартиры.
     "—то, он менЯ дурой, что ли, считает,"  -  подумала  она  с  чувством
сильнейшей к нему неприЯзни. "Ѓруно, -  проговорила  она  тихо.  -  ’ы  не
понимаешь..." Ћна глубоко вздохнула, потом села и закрыла лицо руками.
     "’ы стыдишьсЯ менЯ", - сказала она, глЯдЯ сквозь пальцы на Љречмара.
     Ћн хотел обнЯть ее. "Ќе тронь! - крикнула она отскочив. - џ не  желаю
прозЯбать с тобой на задворках и  смотреть  целый  день,  как  ты  боишьсЯ
выходить со мной на улицу. Ќет, не смей  менЯ  трогать...  џ  все  отлично
чувствую. …сли ты менЯ стыдишьсЯ, можешь менЯ бросить и вернутьсЯ к  своей
‹исхен, пожалуйста, пожалуйста..."
     "Њагда, перестань", - беспомощно бормотал Љречмар.
     Ћна бросилась на диван. …й удалось зарыдать. Љречмар, опустившись  на
колени, осторожно касалсЯ ее плеча, которым она дергала всЯкий раз, как он
приближал пальцы. "—его же ты хочешь? - спросил он. - Ђ, Њагда?"
     "џ хочу жить открыто, у тебЯ, у тебЯ, - произнесла она  захлебываЯсь.
- Ќа твоей собственной квартире - и видеть людей, жить вовсю..."
     "•орошо", - сказал он, встав с колен.
     "Ђ через  год  ты  на  мне  женишьсЯ,  -  подумала  про  себЯ  Њагда,
машинально продолжаЯ всхлипывать. - †енишьсЯ,  если,  конечно,  Я  к  тому
времени не буду уже в •олливуде - тогда Я тебЯ к черту пошлю".
     "“молЯю тебЯ больше не плакать! - воскликнул Љречмар. - Ђ  то  Я  сам
зареву".
     Њагда села и жалобно улыбнулась. ‘лезы на редкость красили  ее.  ‹ицо
пылало, мокрые глаза лучились, на щеке дрожала чудеснаЯ грушевиднаЯ слеза.


        XIV


     ’очно так же, как он теперь никогда не говорил  ей  об  искусстве,  в
котором Њагда не понимала ни аза, Љречмар не открыл ей мучительных чувств,
которые ему довелось испытать в первые дни жизни с ней в комнатах, где  он
провел с женой десЯть лет. ‚сюду были вещи, напоминавшие ему Ђннелизу,  ее
подарки ему, его подарки ей. ‚ глазах у ”риды он прочел хмурое  осуждение,
а через  неделю,  чем-то  новой  госпоже  не  потрафив,  она  презрительно
выслушала Њагдину крикливую брань и  тотчас  съехала.  ‘пальнЯ  и  детскаЯ
укоризненно, трогательно  и  чисто  глЯдели  в  глаза  Љречмару,  особенно
спальнЯ, ибо из детской Њагда живо сделала голую комнату  длЯ  пинг-понга.
Ќо спальнЯ... ‚ первую ночь там Љречмару все казалось, что он чует  легкий
запах жениного одеколона, и это втайне смущало и свЯзывало его, и Њагда  в
ту ночь издевалась над его неожиданной расслабленностью.
     Ћ,  как  был  невыносим  первый  телефонный  звонок,  звонил   старый
знакомый, спрашивал, весело ли было в €талии, хорошо ли поживает Ђннелиза,
не склонна ли она пойти в среду на премьеру  с  его  женой?  "Њы  временно
живем отдельно", - с трудом проговорил Љречмар  ("временно..."  насмешливо
подумала Њагда, осматриваЯ в зеркале свою начавшую отгорать спину).
     …му доставлЯло невеселое развлечение  наблюдать,  как  постепенно  из
вопросов знакомых исчезло упоминание о жене. Љое-кому он намекнул,  что  у
него невеста; невестой он, впрочем, никогда не называл Њагду в лицо.  ‘лух
о перемене в его жизни распространилсЯ очень быстро -  и  опЯть  было  ему
интересно следить, как  иные  переставали  бывать,  иные,  напротив,  были
чересчур любезны с ним и с Њагдой,  а  некоторые  старались  сделать  вид,
точно ничего не случилось. Ѓыли, наконец,  и  такие,  которые  по-прежнему
радовались видеть его, но как-то так  выходило,  что  бывали  они  у  него
неизменно без своих жен, ставших до странности болезненными.
     Ћн скоро освоилсЯ с присутстием  Њагды  в  этих  полных  воспоминаний
комнатах, и это происходило оттого,  что  стоило  ей  переменить  извечное
положение  любого  незаметнейшего  предмета,  как  даннаЯ  комната   сразу
лишалась знакомой души, воспоминание испарЯлось навсегда. € к зиме прошлое
вымерло вовсе в этих двенадцати комнатах, - и квартира была,  может  быть,
очень хороша, но уже ничего общего не имела с той,  в  которой  он  жил  с
Ђннелизой.
     Ћднажды, когда в поздний час после бала он Њагду купал (так  водилось
у них), она, сидЯ в надушенной ванне и поднимаЯ на кончике  ноги  набухшую
губку, спросила, не думает ли он, что из нее вышла бы  фильмоваЯ  актриса.
Ћн  засмеЯлсЯ,  ничего  уже  не   соображаЯ   от   предчувствиЯ   близкого
наслаждениЯ, сказал: "Љонечно, еще бы", - и  Њагда  наконец  вылезла,  он,
торопЯсь, завернул ее в мохнатую простыню, растер и понес в спальню.
     —ерез несколько дней она опЯть вернулась к этой теме, причем  выбрала
минуту, когда у Љречмара Ясней работала голова. Ћн порадовалсЯ ее любви  к
кинематографу  и,  думаЯ  ее  заинтересовать,  стал  развивать  перед  ней
некоторые излюбленные свои теории о фильме немой  и  о  фильме  говорунье.
"Љак снимаютсЯ?" - спросила она, перебив его на  полуслове.  Ћн  предложил
как-нибудь повести в  ателье,  все  показать,  все  оъЯснить.  ‘  этого  и
началось.
     "—то Я делаю, стоп, стоп", - как-то сказал  он  себе,  вспомнив,  что
накануне обещал финансировать фильму, затеЯнную режиссером  средней  руки,
при условии, что Њагде дана будет  втораЯ  женскаЯ  роль,  роль  покинутой
невесты. "Ќехорошо, - продолжал он мысленно. - ’ам всЯкие матовые  актеры,
всЯкое женолюбивое хамье, и выйдет глупо, если Я буду  ходить  за  ней  по
пЯтам. Ђ с другой стороны, ей необходима  какаЯ-нибудь  забава,  и  меньше
будет шатаний по кабакам, если ей придетсЯ встать спозаранку".
     „умать было поздно - уже договор был заключен,  -  и  скоро  начались
репетиции. Њагда первое времЯ возвращалась  крайне  злой  и  раздраженной,
жаловалась, что ее заставлЯют повторЯть одно и то же движение сто раз, что
режиссер на нее орет, что она слепнет от света огромных ламп. …е  утешало,
что исполнительница главной роли, „орианна Љаренина (та самаЯ, котораЯ год
тому назад была написана с —ипи в руках), относитсЯ к  ней  очаровательно,
хвалит ее, предсказывает чудеса ("дурной знак", - подумал Љречмар).
     Ћна потребовала, чтобы он  не  присутствовал  на  съмках,  это,  мол,
стеснЯет ее, да и сюрприза не выйдет, если  все  будет  известно  заранее.
‡ато дома он не раз подсматривал,  чрезвычайно