‚ладимир Ќабоков. Ћбида

Ћцените этот текст:
‚ладимир Ќабоков. Ћбида


               €вану Ђлексеевичу Ѓунину




     ЏутЯ  сидел  на  козлах,  рЯдом  с кучером (он не особенно
любил сидеть на козлах, но кучер и домашние думали, что он  это
любит чрезвычайно, Џуте же не хотелось их обидеть,-- вот он там
и  сидел,  желтолицый, сероглазый мальчик в нарЯдной матроске).
Џара откормленных вороных, с блеском  на  толстых  крупах  и  с
чем-то   необыкновенно   женственным  в  долгих  гривах,  пышно
похлестываЯ  хвостами,  бежала   ровной   плещущей   рысью,   и
мучительно  было наблюдать, как, несмотрЯ на движение хвостов и
подергивание нежных ушей, несмотрЯ также  на  густой  дегтЯрный
запах  мази  от  мух,  тусклый слепень или овод с переливчатыми
глазами навыкате присасывалсЯ к атласной шерсти.
     “ кучера ‘тепана,  мрачного  пожилого  человека  в  черной
безрукавке поверх малиновой рубахи, была крашенаЯ борода клином
и  коричневаЯ шеЯ в тонких трещинках. Џуте было неловко, сидЯ с
ним рЯдом, молчать; поэтому он пристально смотрел на постромки,
на  дышло,  придумываЯ  любознательный   вопрос   или   дельное
замечание.  €зредка  у  той  или  другой  лошади  приподнималсЯ
напрЯженный корень хвоста, под ним надувалась темнаЯ  луковица,
выдавливаЯ круглый золотой ком, второй, третий, и затем складки
темной кожи вновь стЯгивались, опадал вороной хвост.
     ‚  колЯске  сидела,  заложив  нога на ногу, путина сестра,
смуглаЯ молодаЯ дама (ей было всего девЯтнадцать  лет,  но  она
уже  успела  развестись),  в  светлом  платье,  в высоких белых
сапожках  на  шнурках  с  блестЯщими  черными   носками   и   в
широкополой  шлЯпе,  броса.вшей кружевную тень на лицо. “ нее с
утра  настроение  было  дурное,  и  когда  ЏутЯ  в  третий  раз
обернулсЯ  к ней, она в него нацелилась концом цветного зонтика
и сказала: "Џожалуйста, не вертись!"

     ‘начала ехали лесом.  ‘кользЯщие  по  синеве  великолепные
облака  только  прибавлЯли  блеска и живости летнему дню. …жели
снизу смотреть на вершины  берез,  они  напоминали  пропитанный
светом, прозрачный виноград. Џо бокам дороги кусты дикой малины
обращались  к  жаркому  ветру  бледным исподом листьев. ѓлубина
леса была испещрена солнцем и тенью,-- не разберешь, что ствол,
что просвет. ’ам и сЯм райским изумрудом вдруг  вспыхивал  мох;
почти касаЯсь колес, пробегали лохматые папоротники.
     Ќавстречу  поЯвилсЯ большой воз сена -- зеленоватаЯ гора в
дрожащих тенЯх. ‘тепан попридержал лошадей, гора накренилась на
одну сторону, колЯска в другую,--  едва  разминулись  на  узкой
лесной  дороге,  и  повеЯло  острым  полевым  духом, послышалсЯ
натруженный скрип тележных  колес,  мелькнули  в  глазах  вЯлые
скабиозы  и  ромашки  среди  сена,--  но вот ‘тепан причмокнул,
трЯхнул вожжами, и воз осталсЯ  позади.  Ђ  погодЯ  расступилсЯ
лес,  колЯска  свернула  на  шоссе,  и  дальше  пошли скошенные
полЯ,-- звон кузнечиков в канавах, гудение телеграфных столбов.
‘ейчас будет село ‚оскресенское, а еще через несколько минут --
конец.
     "‘казатьсЯ больным? ‘валитьсЯ с козел?" --  уныло  подумал
ЏутЯ, когда показались первые избы.
     ’есные  белые  штанишки  резали  в  паху,  желтые башмачки
сильно жали, неприЯтно перебирало в животе.
     „ень предстоЯл гнетущий, отвратительный, но неизбежный.
     “же  ехали  селом,  и  откуда-то  из-за  изб   и   заборов
отзывалось   деревЯнное   эхо   на  согласный  копытный  плеск.
Њальчишки играли в  городки  на  заросшей  травой  обочине,  со
звоном  взлетали  рюхи.  Њелькнули серебрЯные шары и Ястребиное
чучело в саду местного  лавочника.  ‘обака,  молча,  копЯ  лай,
выбежала  из-за  ворот, перемахнула через канаву и только тогда
залилась лаем,  когда  догнала  колЯску.  Џротрусил  верхом  на
гнедой,  мохнатой деревенской лошадке, широко расставив локти и
весь трЯсЯсь, мужик в рубахе, раздутой ветром  и  порванной  на
плече.

     ‚  конце  села,  на  пригорке,  среди  густых  лип, стоЯла
краснаЯ церковь, а рЯдом с ней -- небольшой белокаменный склеп,
похожий формой на пасху. ђаскрылсЯ вид  на  реку,--  вода  была
зеленаЯ,  цвелаЯ,  местами  словно  подернутаЯ парчой. ‘боку от
спускающегосЯ шоссе жалась приземистаЯ кузница,-- кто-то  вывел
на ее стене крупными меловыми буквами: "„а здравствует ‘ербиЯ!"
‘тук  копыт  сделалсЯ  вдруг  звонким, упругим: ехали по мосту.
Ѓосой старик, опершись на перила, удил рыбу; у его ног блестела
жестЯнаЯ банка. ‘тук копыт смЯгчилсЯ  снова;  мост  и  рыбак  и
речнаЯ излучина отстали непоправимо.

     ’еперь   колЯска   катилась  по  пыльной,  пухлой  дороге,
обсаженной дородными березами. ‘ейчас, вот сейчас из-за  парка,
выглЯнет зеленаЯ крыша -- усадьба Љозловых. ЏутЯ знал по опыту,
как  все  будет  неловко  и  противно, и с охотой отдал бы свой
новый велосипед "‘вифт" -- и что еще в придачу?-- стальной лук,
скажем, и пугач, и весь  запас  пробок,  начиненных  порохом,--
чтобы сейчас быть за десЯть верст отсюда, у себЯ на мызе, и там
проводить летний день, как всегда, в одиноких, чудесных играх.
     €з  парка  пахнуло  грибной  сыростью,  еловой темнотой, а
затем показалсЯ угол дома и кирпичный  песочек  перед  каменным
подъездом.

     "„ети  в  саду",-- сказала Ђнна ”едоровна (Љозлова), когда
ЏутЯ с сестрой, пройдЯ  через  прохладные  комнаты,  где  пахло
гвоздиками,   вышел  на  веранду;  там  сидело  человек  десЯть
взрослых; ЏутЯ перед каждым расшаркивалсЯ, стараЯсь не чмокнуть
по ошибке  руку  мужчин,  как  это  однажды  случилось.  ‘естра
держала  ладонь  у него на темени, чего никогда не делала дома.
‡атем она села в плетеное кресло и необычайно  повеселела.  ‚се
заговорили  разом.  Ђнна ”едоровна взЯла Џутю за .кисть, повела
его вниз по ступенЯм, между лавровых  и  олеандровых  кустов  в
зеленых  каджах,  и  таинственно  указала  пальцем  в сад. "Ћни
там,-- сказала она,-- ты пойди к ним". Џосле чего она вернулась
к гостЯм. ЏутЯ осталсЯ один на нижней ступени.

     Ќачиналось  прескверно.  Ќеобходимо  было   пройти   через
красную садовую площадку вон туда, в аллею, где среди солнечных
пЯтен  дрыгали  голоса,  и что-то пестрело. Ќадо было проделать
этот  путь  одному,  приближатьсЯ,  без   конца   приближатьсЯ,
постепенно входить в поле зрениЯ многих глаз.

     €менинником   был   ‚олодЯ   Љозлов,  бойкий,  насмешливый
мальчик, одних с Џутей лет. “  ‚олоди  был  брат  ЉостЯ  и  две
сестры,   Ѓэб,  и  и  ‹елЯ.  €з  соседнего  имениЯ  приехали  в
шарабанчике двое маленьких Љорфов и сестра их ’анЯ,  миловиднаЯ
девочка с прозрачной кожей, синевой под глазами и черной косой,
схваченной  над  тонкой  шеей  белым бантом. Љроме них были три
гимназиста и тринадцатилетний, крепкий, ладный, загорелый  ‚асЯ
’учков.  €грами  руководил студент, џков ‘еменович, воспитатель
‚олоди и Љости, пухлЯвый, грудастый молодой  человек,  в  белой
косоворотке, с бритой головой и с пенсне без ободков на точеном
носу, вовсе не шедшем к Яйцевидной полноте его лица. Љогда ЏутЯ
наконец  подошел,  џков ‘еменович и дети метали копье в большую
мишень из разноцветной соломы, прибитую к еловому стволу.
     Џоследний раз ЏутЯ был у Љозловых в Џетербурге, на  Џасхе,
и тогда показывали туманные картины: џков ‘еменович читал вслух
"Њцыри", а другой студент орудовал волшебным фонарем. Ќа мокрой
простыне,  в  световом  кругу,  поЯвлЯлась (судорожно набежав и
остановившись) цветнаЯ картина,-- например: Њцыри  и  прыгающий
на  него  барс.  џков  ‘еменович,  прервав  на  минуту  чтение,
указывал палочкой на Њцыри и затем на барса; при  этом  палочка
окрашивалась  в  цвета  картины,  и  цвета потом соскальзывали,
когда  он  палочку  отодвигал.  ЉаждаЯ  картина  оставалась  на
простыне  долго,  так  как  их было только десЯть штук на всего
"Њцыри".  ‚асЯ  ’учков  иногда   поднимал   в   темноте   руку,
дотЯгивалсЯ  до  луча,  и  на  полотне  возникали растопыренные
черные пальцы. ђаза два студент  у  фонарЯ  вставлЯл  пластинку
неправильно,  картина  выходила вверх ногами, ’учков хохотал, а
ЏутЯ мучительно краснел за студента,-- и вообще старалсЯ делать
вид, что он страшно интересуетсЯ. ’огда же  он  познакомилсЯ  с
’анечкой  Љорф и с тех пор часто думал о ней, представлЯЯ себе,
как спасает ее от разбойников, как  пособлЯет  ему  и  преданно
любуетсЯ  его  смелостью  ‚асЯ (у которого, по слухам, был дома
настоЯщий револьвер с перламутровой рукоЯткой).
     ‘ейчас, расставив загорелые ноги, небрежно  опустив  левую
руку на свой холщовый поЯс с цепочкой и кожаным кошельком, ‚асЯ
метил  легким  копьем  в мишень,-- вот раскачнулсЯ, вот попал в
самую середину, и џков ‘еменович громко сказал:  "браво".  ЏутЯ
осторожно  вытащил  копье, тихо отошел, тихо прицелилсЯ и попал
тоже в середку; этого, впрочем, никто не заметил, так как  игра
кончилась,  и  все  были  занЯты другим: приволокли и поставили
посреди аллеи  нечто  вроде  низенького  поставца,  с  круглыми
дырками  по  верху  и  толстой  металлической  лЯгушкой, широко
разинувшей рот. ‘ледовало попасть свинцовым пЯтаком либо в одну
из дырок, либо лЯгушке в рот. ЏЯтак проваливалсЯ в отделениЯ  с
цифрами,  лЯгушкин  рот  оценивалсЯ в пЯтьсот очков. Ѓросали по
очереди, каждый по несколько раз. €гра была довольно тЯгучаЯ, и
в ожидании своей очереди некоторые из детей залезли в черничные
заросли под деревьЯми.  џгода  была  крупнаЯ,  матово-синЯЯ,  и
загоралась   лиловым  блеском,  если  тронуть  ее  замусоленным
пальцем. ЏутЯ, присев на корточки и кротко покрЯкиваЯ,  набирал
чернику в ладонь и потом совал в рот всю горсть. ’ак получалось
особенно  вкусно, €ногда попадал в рот вместе с Ягодами жесткий
листик. ‚асЯ ’учков нашел маленькую  гусеницу  с  разноцветными
пучками  волосков  вдоль  спины  (вроде  ка"  у зубной щетки) и
спокойно проглотил ее, к общему восхищению. ‚ парке  постукивал
дЯтел,  над  травой жужжали тЯжелые шмели и вползали в бледные,
склонЯющиесЯ венчики боЯрских колокольчиков. ‘ аллеи  доносилсЯ
стук   бросков   и  зычный  картавый  голос  џкова  ‘еменовича,
советовавший кому-то лучше целитьсЯ. ђЯдом  с  Џутей  нагнулась
’анЯ и с необыкновенно внимательным выражением на бледном лице,
полуоткрыв  фиолетовые блестЯщие губы, обшаривала кустик. ЏутЯ,
набравший в ладонь Ягод, молча предложил  ей  всю  горсть,  она
милостиво ее принЯла, и ЏутЯ начал набирать длЯ нее еще порцию.
Ќо  тут  настала  ее  очередь  бросать  пЯтак, и она побежала к
аллее, высоко поднимаЯ тонкие ноги в белых чулках.

     €гра в лЯгушку начинала всем  надоедать,  одни  пропустили
свой  черед,  другие  швырЯли кое-как, а ‚асЯ ’учков запустил в
лЯгушку камнем, и все рассмеЯлись,  кроме  џкова  ‘еменовича  и
Џути,  ‚олодЯ,  именинник,  стал  требовать,  чтобы  сыграли  в
палочку-стукалочку. Њальчики Љорф присоединились к этому,  ’анЯ
запрыгала  на  одной  ноге,  хлопаЯ  в ладоши. "ЌельзЯ, ребЯта,
нельзЯ,-- сказал џков ‘еменович.-- —ерез  каких-нибудь  полчаса
мы поедем с вами на пикник, а если .вы будете разгорЯченные, то
не   исключена   простуда".   "Ќу,  пожалуйста,  пожалуйста!"--
затЯнули все. "Џожалуйста",-- тихо повторил  за  другими  ЏутЯ,
решив,  что  устроитсЯ так, чтобы спрЯтатьсЯ вместе с ‚асей или
’аней.

     "ЏридетсЯ   общую   просьбу   исполнить,--   сказал   џков
‘еменович,  любивший  округлЯть  свою  речь.-- Ќо только где же
необходимое орудие?" ‚олодЯ бросилсЯ по направлению куртин.

     ЏутЯ подошел к зеленой скамье качалки, на  которой  стоЯли
’анЯ,  ‹елЯ  и  ‚асЯ;  последний  скакал и притоптывал так, что
доска, крЯхтЯ, дрыгала, и девочки вскрикивали  и  балансировали
руками.  "Џадаю,  падаю!"  -- воскликнула ’анЯ и вместе с ‹елей
спрыгнула на траву. "•отите еще черники?"  --  предложил  ЏутЯ.
Ћна покачала головой, потом покосилась на ‹елю и, обратившись к
Џуте,   сказала:   "Њы   с   ‹елей  решили  больше  с  вами  не
разговаривать". "Џочему?"-- пробормотал ЏутЯ, густо  покраснев.
"Џотому   что  вы  ломака",--  ответила  она  и,  отвернувшись,
вскочила  на   скамейку.   ЏутЯ   притворилсЯ,   что   поглощен
разглЯдыванием курчаво-черной кротовинки с краю аллеи.

     Њежду  тем,  задыхавшийсЯ  ‚олодЯ принес палочку, зеленую,
острую, из тех, коими подкреплЯют на клумбах пионы и  георгины.
‘тали решать, кому быть стучальщиком. "ђаз. „ва. ’ри,-- смешным
повествовательным  тоном  начал џков ‘еменович, тыча при каждом
слове пальцем,-- —етыре. ЏЯть. ‚ышел  зайчик.  ЏогулЯть.  ‚друг
охотник  (џков ‘еменович остановилсЯ и сильно чихнул). ‚ыбегает
(...продолжал он, поправив пенсне).ЏрЯмо в зайчика... ‘трелЯет.
Џиф. Џаф. Ћй. Ћй. Ћй. “. Њи. ђа. …т (слоги веско  замедлЯлись).
‡ай. —ик. Њой".
     "Њой"  пал  на  Џутю.  Ќо  тут  все  остальные  еще теснее
обступили џкова ‘еменовича, умолЯЯ, чтобы искал он. ђаздавались
возгласы: "Џожалуйста, это будет гораздо  интереснее".  "’ак  и
быть. џ согласен",-- ответил он, даже не взглЯнув на Џутю.

     ‚  том  месте,  где  аллеЯ  выходила  на садовую площадку,
стоЯла беленаЯ, местами  облупившаЯсЯ  скамейка  с  решетчатой,
тоже  беленой,  тоже облупившейсЯ спинкой. Ќа эту скамейку сел,
держа в руках палочку, џков ‘еменович,  сгорбил  жирную  спину,
плотно зажмурилсЯ и стал вслух считать до ста, даваЯ этим времЯ
спрЯтатьсЯ.  ‚асЯ  и  ’анЯ,  словно  сговорившись,  побежали  в
глубину парка, один из гимназистов стал за липу, в  трех  шагах
от  скамейки,--  а  ЏутЯ,  с  тоской  посмотрев на пестрые тени
парка, отвернулсЯ и направилсЯ в другую сторону, к дому,  решив
засесть на веранде,-- не на той, конечно, где взрослые пили чай
и  где  пел по-итальЯнски граммофон со сверкающим рупором,-- на
другой, наискосок  от  аллеи.  ‚еранда,  к  счастью,  оказалась
пуста.   Џод  цветными  стеклами,  бросавшими  на  них  цветные
отражениЯ,  тЯнулись  мЯгкие  лавки,  сбитые  сизым  сукном   в
махровых  розах. Ѓыла там еще венскаЯ качалка, чисто вылизаннаЯ
миска на полу и круглый стол, покрытый клетчатой  клеенкой.  Ќа
столе   ничего   не   было,   кроме  чьих-то  одиноко  лежавших
стариковских очков.

     ЏутЯ  подполз  к  многоцветному  окну  и  замер  у  белого
подоконника. Ѓыл виден поодаль на розовой скамейке розовый џков
‘еменович,  неподвижно сгорбленный, под мелкой, рубиново-черной
листвой. Џлан  путин  был  прост:  как  только  џков  ‘еменович
досчитает  до  ста,  стукнет палочкой, положит ее на скамейку и
отойдет по направлению к парковым  кустам,  где  были  наиболее
правдоподобные   места  длЯ  засады,--  ринутьсЯ  с  веранды  к
скамейке, к палочке. Џрошло полминуты. ѓолубой  џков  ‘еменович
сидел,  согнувшись, под черно-синими листьЯми и топал носком по
серебристому песку в такт счету. Љак весело было бы так ждать и
поглЯдывать сквозь разные стекла, если бы ’анЯ... ‡а что? —то Я
такого сделал?
     Њеньше всего было простых белых стекол. ‚от просеменила по
песку  трЯсогузка.  ‚  углах  ромбовидных  оконных   рам   были
паутинки.  Ќа  подоконнике лежала дохлаЯ муха. џрко-желтый џков
‘еменович встал с золотой скамейки и застучал по ней  палочкой.
‚  то  же  мгновение  дверь на веранду открылась, и из полутьмы
комнаты поЯвилась сперва толстаЯ рыжаЯ такса, а затем --  седаЯ
стриженаЯ  старушка  в черном платье с тугим поЯском, с большой
брошкой в виде трилистника на  груди  и  с  цепочкой  от  часов
вокруг  шеи,--  часы  же были засунуты за поЯсок. ‘обака, очень
лениво, бочком, спустилась по ступенькам  в  сад,  а  старушка,
подойдЯ  к  столу, сердито схватила очки, за которыми и пришла.
‚друг  она  заметила  Џутю,  сползшего  на  пол.   "Priate-qui?
Priate-qui?"--  произнесла  она  (с  тем шутовским выговором, с
каким изъЯснЯютсЯ по-русски старые француженки, прожившие у нас
лет сорок), "Toute n'est caroche",--  продолжала  она,  ласково
глЯдЯ  на смущенное, умолЯющее путино лицо.-- "Sichasse pocajou
caroche messt".
     €зумрудный   џков   ‘еменович   стоЯл,   подбоченЯсь,   на
бледно-зеленом  песке  и  смотрел  сразу  по всем направлениЯм,
ЏутЯ, боЯсь скрипучего и суетливого голоска старушки,--  а  еще
пуще боЯсь ее обидеть отказом,-- поспешно за ней последовал, но
чувствовал  при  этом, что получаетсЯ страшнаЯ чепуха. Ћна шла,
цепко держа его  за  руку,  через  прохладные  комнаты,--  мимо
белого  роЯлЯ,  гвоздик и гортензий, голубого ломберного стола,
трехколесного велосипедика, деревЯнной болванки селезнЯ, лосьих
рогов, шкапов с книгами,-- все это  бестолково  выскакивало  из
разных  углов,  и  ЏутЯ с ужасом соображал, что старушка вводит
его далеко, на другую сторону дома,-- а как  объЯснить  ей,  не
огорчив  ее,  что игра, в которую он играет, скорее засада, чем
прЯтки,  что  нужно  ловить  мгновение,  когда  џков  ‘еменович
достаточно  далеко  отойдет от палочки, дабы успеть добежать до
нее и постучать? Ћна провела его через пЯть-шесть комнат, потом
через коридор, потом вверх по  лестнице,  потом  через  светлую
горницу,  где на сундуке у окна сидела румЯнаЯ женщина и вЯзала
на спицах, женщина поднЯла глаза, улыбнулась и,  опустив  опЯть
ресницы,  продолжала  вЯзать.  ‘тарушка  ввела  его в следующую
комнату: там стоЯл обитый кожей диван и пустаЯ  птичьЯ  клетка.
Њежду  огромным,  красно-бурым  бельевым  шкапом  и  изразцовой
печкой была как бы темнаЯ ниша. "Votte",  сказала  старушка  и,
легким  нажимом вправив его туда, удалилась в соседнюю комнату,
где продолжала разговор, никакого отношениЯ к Џуте не  имевший,
и   слушательница,   та,   что  вЯзала,  изредка  восклицала  с
удивлением: "‘кажите пожалуйста!".

     ЏутЯ стоЯл в своем закуте (сначала на коленках, словно он,
в самом деле, таилсЯ, но потом выпрЯмилсЯ), и смотрел оттуда на
стену в  равнодушно-лазурных  завитках,  на  окно,  за  которым
мерцала  верхушка  тополЯ.  ђавномерно и хрипло стучали часы, и
это почему-то напоминало всЯкие скучные и грустные вещи.

     Џрошло очень много времени. ‚друг  разговор  по  соседству
стал медленно уплывать и замер в отдалении. ’ишина. ЏутЯ вылез.

     ‘пустившись  по  лестнице,  он  на цыпочках пробежал через
комнаты (шкалы, рога, велосипед, голубой стол, роЯль), и вот, в
глубине, ударила полоса  цветного  солнца,  открытаЯ  дверь  на
веранду.  ЏутЯ,  крадучись, пробралсЯ к стеклам и выбрал белое.
Ќа скамейке лежала зеленаЯ палочка. џкова  ‘еменовича  не  было
видно; он, вероЯтно, отошел за те елки.

     ЏутЯ,  улыбаЯсь  и  волнуЯсь,  спрыгнул  в сад и опрометью
бросилсЯ к скамейке.  Ћн  еще  бежал,  когда  заметил  какую-то
странную  кругом  неотзывчнвость. ‚се же, не уменьшаЯ скорости,
он достиг скамейки и трижды стукнул палочкой.  ‚пустую.  Ќикого
кругом  не  было.  ’репетали солнечные пЯтна. Џо ручке скамейки
ползла  божьЯ  коровка,  нерЯшливо   выпустив   из-под   своего
маленького   крапчатого   купола   прозрачные  кончики  кое-как
сложенных крыл.

     ЏутЯ подождал  несколько  минут,  озираЯсь  исподлобьЯ,  и
вдруг  понЯл,  что его забыли, игра давно кончилась, а никто не
спохватилсЯ, что  есть  еще  кое-кто  ненайденный,  таЯщийсЯ,--
забыли и уехали на пикник. Џикник же был единственным более или
менее   приЯтным  обещанием  этого  днЯ,--  приЯтно  было,  что
взрослые не поедут, приЯтна было думать  о  печеном  на  костре
картофеле,  ватрушках  с  черникой,  холодном  чае  в бутылках.
Џикник отнЯли, но  с  этим  лишением  можно  было  примиритьсЯ.
ѓлавное состоЯло в другом.
     ЏутЯ переглотнул и неуверенно направилсЯ к дому, помахиваЯ
зеленой палочкой и стараЯсь сдержать слезы. Ќа веранде играли в
карты,--  донессЯ смех сестры, неприЯтный смех. Ћн обошел дом с
другой стороны, смутно думаЯ, что там где-то должен быть  пруд,
и  можно  оставить на берегу платок с меткой и свисток на белом
шнурке, а самому незаметно отправитьсЯ домой... ‚друг, завернув
за угол дома, к водокачке, он услышал знакомый шум голосов. ‚се
тут были,-- џков ‘еменович,  ‚асЯ,  ’анЯ,  все  остальные;  они
окружали  мужика, который принес показать только что пойманного
совенка. ‘овенок, толстенький, рЯбой, с  прищуренными  глазами,
вертел головой,-- вернее, не головой, а своим очкастым личиком,
ибо  нельзЯ  было  разобрать,  где  начинаетсЯ  голова,  и  где
кончаетсЯ тело.

     ЏутЯ приблизилсЯ. ‚асЯ ’учков оглЯнулсЯ и,  обратившись  к
’ане, сказал со смешком:
     "Ђ вот идет ломака".

Last-modified: Tue, 11 Aug 1998 13:27:03 GMT
Ћцените этот текст: