м
смЯгчениЯ. Ќаоборот: безупречный  образ жизни, на фоне которого преступление
так страшно выделЯетсЯ, должен бы усугубить вину! Ќо он обыкновенно ЯвлЯетсЯ
обстоЯтельством,  смЯгчающим вину.  ’аким  образом,  все соразмерЯетсЯ не по
отношению к преступнику,  а по  отношению к обществу  и  тому вреду или  той
опасности, которые ему грозЯт: прежнЯЯ полезность  человека зачитываетсЯ ему
в виду того, что он причинил вред  только  раз, а вред,  приносимый  раньше,
суммируетсЯ с вновь  открытым, и на  основании этого присуждаетсЯ  наивысшаЯ
кара. Ќо если карать или  награждать таким образом  человека  также и за его
прошлое  (последнее  в  том  случае,  когда  уменьшение  наказаниЯ  ЯвлЯетсЯ
наградой),  то  можно бы  идти еще дальше и подвергать каре причину того или
иного прошлого,  т.  е. родителей, воспитателей, общество и т. д.; во многих
случаЯх  сами  судьи  оказались  бы  причастными  вине.  ЋстанавливатьсЯ  на
преступнике при  наказании  за прошлое  есть  чистейший  произвол.  …сли уже
нельзЯ найти  оправданиЯ длЯ каждой вины,  то  следовало бы  брать  в расчет
только единичный случай, не оглЯдываЯсь назад, изолировать  вину, не приводЯ
ее  в свЯзь  с  прошлым, иначе  приходитсЯ грешить  против логики. ‚ы,  люди
свободной   воли,  выводите  необходимое  заключение  из  вашего   учениЯ  о
"свободной  воле" и  смело  провозглашайте, что  "никакой  поступок не имеет
прошлого".
     29
     ‡ависть и ее более благородный брат. - ’ам, где равенство действительно
проникло в жизнь и  прочно установилось, возникает  наклонность, считающаЯсЯ
безнравственной и в первобытном состоЯнии  едва  ли даже мыслимаЯ,  именно -
зависть; завистливый человек чувствителен ко всЯкому  возвышению другого над
общим  уровнем  и желает  или низвести  его, или  самому  поднЯтьсЯ до этого
уровнЯ.  €з  этого  вытекают два  различных образа действиЯ,  которые ѓесиод
называл злой и доброй ќридой. Џри равенстве ЯвлЯетсЯ также и негодование  на
то, что одному живетсЯ хуже,  чем он того заслуживает по принципу равенства,
другому  -  лучше, чем  следовало бы по тому же принципу: это аффекты  более
благородных натур.  ‚ вещах, не зависЯщих  от произвола  человека, эти более
благородные  личности,  замечаЯ  недостаток  справедливости,  требуют, чтобы
равенство,  признаваемое людьми, признавалось бы также природой и случаем, и
негодуют на то, что у равных неравнаЯ судьба.
     30
     ‡ависть богов. - "‡ависть богов" возникает, когда человек, ниже ценимый
в каком-нибудь  отношении,  или  сам становитсЯ в уровень с высшим  (подобно
ЂЯксу),  или  выдвигаетсЯ  волею  судьбы  (как ЌиобеЯ в  качестве  чрезмерно
благословенной матери). ‚нутри общественного классового  порЯдка эта зависть
требует, чтобы ничьи  заслуги  не были выше его  общественного положениЯ,  а
главное, чтобы  сознание  собственных  заслуг  не  заходило за  эти пределы.
"‡ависть богов" часто испытывает на себе победоносный генерал, как и ученик,
создавший великое произведение.
     31
     ’щеславие как остаток первобытного  состоЯниЯ.  - ’ак как люди  в целЯх
безопасности установили между  собою  равенство длЯ основаниЯ общины,  а это
равенство в сущности противоречит природе  отдельных  лиц и вынуждено, то по
мере  того, как общаЯ  безопасность все более  укреплЯетсЯ,  новые  отпрыски
старой  наклонности  стремЯтсЯ  пробитьсЯ   в   виде  разграничениЯ  званий,
выдающихсЯ  должностей и привилегий, и  вообще  во всевозможных  проЯвлениЯх
тщеславиЯ  (в  манерах,  туалете, Языке  и  т. д.).  Ќо лишь  только данному
обществу  грозит  опасность,  масса, не  бывшаЯ  в состоЯнии  выдвинутьсЯ  в
чем-нибудь во времЯ общего покоЯ, вновь домогаетсЯ  равенства: бессмысленные
привилегии и  проЯвлениЯ  тщеславиЯ  на некоторое времЯ  исчезают.  …сли  же
общественный  строй  совсем разрушаетсЯ и наступает  анархиЯ, то первобытное
состоЯние, с присущим ему беззаботным, беспощадным неравенством, берет опЯть
свое,  как  это  было, по рассказам ”укидида,  на о. Љорцире.  Ќе существует
тогда ни естественного права, ни естественного бесправиЯ.
     32
     Ѓеспристрастие.    -    Ѓеспристрастие   есть    дальнейшее    развитие
справедливости;  оно устанавливаетсЯ между людьми,  не нарушающими равенства
общины. ‚ тех случаЯх, когда законом ничего не предписываетсЯ, оно вызывает,
в  интересах равновесиЯ,  более  утонченное  внимательное отношение  друг  к
другу, причем каждый смотрит  вперед  и назад и следует правилу:  "как ты ко
мне,  так  Я  к тебе". Aequum  ведь  значит  "соответственно равенству между
нами";  благодарЯ  этому  принципу, сглаживаютсЯ  мелкие различиЯ до иллюзии
полного равенства; в силу его требованиЯ мы прощаем друг другу многое такое,
чего не должны были бы прощать.
     33
     ќлементы мести. - ‘лово "месть" так коротко и быстро произноситсЯ,  что
кажетсЯ, будто оно заключает в себе только один корень, т. е. одно понЯтие и
чувство. Џоэтому все еще стараютсЯ найти этот корень подобно тому,  как наши
политико-экономы  не  устали  еще отыскивать  такого  же  единства  в  слове
"ценность"  и  доискиватьсЯ  первоначального  коренного понЯтиЯ  о ценности,
как-будто все слова не  ЯвлЯютсЯ карманами,  в которые  совали  то  одно, то
другое, а часто и многое сразу! Џоэтому и "месть" означает то то, то другое,
а то  и  нечто более  сложное. ђассмотрим сначала тот удар, который мы почти
бессознательно наносим неодушевленным предметам, о которые мы ушиблись, как,
напр., движущимсЯ  машинам: смысл ответного  удара -  прекратить вредоносное
действие машины тем, что мы ее останавливаем.  „лЯ достижениЯ этой цели удар
должен иногда быть настолько силен, чтобы разбить машину; если  же последнЯЯ
слишком прочна и один человек не  в силах сразу разрушить ее, то он все-таки
нанесет ей самый  сильный удар,  на  который он  способен,  -  делаЯ как  бы
последнюю попытку.  ’аким же образом  поступаем  мы и относительно людей при
непосредственном ощущении причинЯемой нам боли. …сли этот акт хотЯт называть
актом мщениЯ, то  пусть называют, но не следует  упускать из виду, что здесь
одно  чувство  самосохранениЯ руководило рассудочной машиной  и что при этом
думалось в сущности не о лице, наносЯщем вред, а только о себе: мы поступаем
так  не  из  желаниЯ  причинить вред,  а  только  с целью остатьсЯ  целыми и
невредимыми.  -  „лЯ того,  чтобы перейти мысленно от  себЯ  к  противнику и
сообразить, каким способом можно поразить его  самым чувствительным образом,
- нужно времЯ. ќто бывает при  втором роде  мести: здесь уже предполагаетсЯ,
что  мысль  занЯта  вопросом  об  уЯзвимости  противника  и его  способности
страдать:  нам хочетсЯ заставить  его  страдать.  Џредохранение  же себЯ  от
дальнейшего  вреда  до  такой степени терЯетсЯ из виду, что  сплошь  и рЯдом
мстЯщий  наносит  себе большой вред и зачастую  очень  хладнокровно  ожидает
этого.  …сли  при  первом  роде мести  страх  перед вторым ударом заставлЯет
отразить первый как можно сильнее, то при втором  роде относишьсЯ совершенно
равнодушно к  тому, что противник будет  еще  делать; сила  ответного  удара
определЯетсЯ только тем, что он уже сделал. Ќо что же он сделал? и какаЯ длЯ
нас польза  в  том, что он  будет страдать после  того,  как  мы  через него
пострадали? ‡десь дело идет о восстановлении, тогда  как акт  мщениЯ первого
рода служит  только  к самосохранению.  Ќаш противник лишил нас, быть может,
имущества,  положениЯ, друзей, детей, - этих утрат местью  нельзЯ вернуть, и
восстановление относитсЯ только  к  одной побочной  потере, случившейсЯ  при
всех других. Њесть восстановлениЯ не предохранЯет  от дальнейших потерь, она
не  возмещает  тех,  которые уже произошли, кроме одной, если  от противника
потерпела  наша  честь,  то  месть  может  восстановить  ее. Ќо  наша  честь
затрагиваетсЯ  каждый  раз,  когда  нам  причинЯют  зло  предумышленно:  наш
противник доказал этим,  что он нас не боЯлсЯ. Ќашей  местью мы  доказываем,
что  и мы его  не боимсЯ:  в этом  и  состоит  компенсациЯ,  восстановление.
(†елание выказать полное отсутствие  страха доходит у некоторых до того, что
опасности,  сопрЯженные  с  мщением -  потерЯ здоровьЯ, жизни  или чего-либо
другого, -  им  кажутсЯ  необходимым  условием  всЯкой  мести.  Џоэтому  они
прибегают к  дуэли, хотЯ правосудие  им предлагает свою помощь и  они  могут
получить удовлетворение за обиды  и этим  путем;  но они считают  безопасное
восстановление своей  чести недостаточным,  потому что оно не может доказать
отсутствие в  них страха).  - ‚ мести первого  рода причиной ответного удара
был именно страх,  между  тем как здесь ответным ударом, как  сказано, хотЯт
именно доказать отсутствие страха. Ћчевидно, что внутреннЯЯ мотивировка того
и другого  образа действиЯ, именуемых одним  словом  "месть",  до  крайности
различна;  между тем мстЯщий  часто сам не отдает себе отчета в том, что его
понудило  к мщению: быть может, он  нанес ответный удар из страха  и чувства
самосохранениЯ, а  потом, когда у  него было времЯ подумать  с  точки зрениЯ
оскорбленной  чести,  он  стал  убеждать  себЯ в  том,  что  мстил  за  свою
поруганную честь, -  во всЯком случае последний мотив  благороднее  первого.
‘ущественное значение  имеет еще вопрос, поругана ли была его честь в глазах
других  или только  в глазах  оскорбителЯ? ‚ последнем  случае он предпочтет
тайную месть, в  первом  - публичную.  ‘мотрЯ  по  тому, насколько он сумеет
проникнуть  в душу противника и зрителей, его месть  будет более  или  менее
ожесточеннаЯ;  если  он не обладает этого  рода  фантазией, то он и не будет
думать  о  мести,   потому   что   у  него   отсутствует   чувство  "чести",
следовательно,  оно  и не может быть  оскорблено.  ’ак же мало  будет думать
оскорбленный о мести, если он презирает и оскорбителЯ и свидетелей поступка,
потому что они, как презираемые, не могут ни оказать ему чести, ни отнЯть ее
у него. Ќаконец, он откажетсЯ от мести и в том случае, если, как это нередко
случаетсЯ,  он любит своего оскорбителЯ, хотЯ он  этим, в глазах последнего,
может быть, многое терЯет и становитсЯ менее достойным взаимности. Ќо любовь
готова принести даже  такую жертву, т. е. отказатьсЯ от  взаимности, лишь бы
только не огорчать любимого существа, так как огорчить его было бы  больнее,
чем  принести ему эту  жертву. ‘ледовательно,  каждый  человек  мстит,  если
только он не лишен чувства чести, не презирает обидчика, или  если питает  к
нему  любовь.  „аже  прибегаЯ  к  правосудию,  он  ищет мести  не в качестве
частного лица, а как дальновидный и заботливый член общества, требует, чтобы
общество мстило тому члену,  который его не уважает. ’аким образом, судебнаЯ
кара  восстановлЯет честь как частного лица, так и общества, т. е. наказание
есть месть.  ‚  нем несомненно  заключаетсЯ также  и  первый  элемент мести,
рассмотренный нами в самом  начале, а именно: поскольку общество прибегает к
наказанию  ввиду  самосохранениЯ  и  отвечает  ударом  в  целЯх  самозащиты.
Ќаказанием  имеетсЯ в виду, устрашаЯ,  предупредить дальнейший  вред.  ’аким
образом, в наказании сплетаютсЯ эти  оба, столь различные, элементы мести, и
это, быть может, больше всего поддерживает вышеупомЯнутое смешение  понЯтий,
благодарЯ которому  отдельное  лицо,  прибегающее к  мести,  обыкновенно  не
знает, чего оно собственно хочет.
     34
     „обродетели невыгоды. - Ќам кажетсЯ, что  в качестве членов  обществ мы
не имеем  права  подвизатьсЯ в  известных  добродетелЯх,  которые  нам,  как
частным  лицам, делают большую честь  и  доставлЯют некоторое  удовольствие,
как, например,  оказывать милость  и  снисхождение всЯкого рода  нарушителЯм
закона, - вообще не  имеем права к такому образу действиЯ, от которого из-за
наших добродетелей общество потерпело бы  какой-нибудь ущерб. Ќи один суд не
может  дозволить себе  перед  своей  совестью  быть  милостивым:  это  право
предоставлено  королю  как отдельной  личности,  и  все  рады, когда он этим
правом пользуетсЯ, доказываЯ тем, что  каждому хотелось бы быть  милостивым,
но  только не  в  качестве  совокупного общества.  ’аким  образом,  общество
признает  только  добродетели, которые  ему полезны или, по крайней мере, не
вредны (на основании которых можно действовать  без убытка и даже с выгодой,
как,  например,  справедливость).  €з  этого  следует,  что  эти  невыгодные
добродетели не могли возникнуть среди  общества,  так как еще теперь в самом
незначительном, только что возникающем обществе против них слышитсЯ протест.
ќто добродетели  людей неравных  по  положению, изобретенные более сильными,
отдельными  лицами,  добродетели повелителей, за которыми скрываетсЯ  заднЯЯ
мысль:  "џ  достаточно  могуч,  чтобы  согласитьсЯ на  Явный убыток,  -  это
доказательство  моего  могущества", -  т.  е. это  добродетели,  родственные
высокомерию.
     35
     Љазуистика пользы. - Ќе было бы казуистики  нравственности,  если бы не
существовало  казуистики выгоды. —асто недостаточно ума самого свободного от
предубеждений  и самого тонкого,  чтобы  при выборе  предпочитать наибольшую
выгоду. ‚ таких  случаЯх,  делаЯ выбор, неизбежно испытываешь на душе что-то
вроде морской болезни.
     36
     ‘тановитьсЯ лицемером.  - ‹ицемером  становитсЯ  каждый  нищий  - как и
всЯкий,  кто в силу нужды (Явной или тайной) избирает себе род деЯтельности.
Ќищий  далеко  не  так   сильно  чувствует   нужду,   как  должен  дать  это
почувствовать другим, если хочет жить подаЯнием.
     37
     ђод культа страстей. - „лЯ того, чтобы обличить характер всего мирового
порЯдка,  вы, мракобесы и философии  ехидны,  говорите об ужасном  характере
людских страстей. Љак будто везде, где существовали страсти, существовали  и
ужасы.  Љак будто  на свете  всегда  должны  существовать такого рода ужасы!
Ќебрежным отношением к мелочам, недостаточным самонаблюдением и  наблюдением
над  воспитываемыми вы  сами дали  возможность  страстЯм дорасти до размеров
таких чудовищ, что при одном слове "страсть" на вас нападает ужас! ‚едь  это
было в вашей  власти, как теперь в наших руках  лишить страсти их ужасающего
характера  и таким  образом  лишить  их  возможности  превращатьсЯ в бурные,
опустошающие  потоки.  Ќе следует собственные  ошибки раздувать  до  степени
вечных определений рока; будем лучше  честно  трудитьсЯ вместе с другими над
вопросом о том, каким образом все людские страсти превратить в радости.
     38
     “грызениЯ  совести.  - “грызениЯ  совести -  такаЯ  же глупость, как  и
грызнЯ собакой камнЯ.
     39
     Џроисхождение прав. -  Џрава обыкновенно основываютсЯ на обычае, обычаи
- на  заключенном  когда-то соглашении. Љогда-то обе  стороны  были довольны
результатами сделки,  но  по лени формально ее не возобновлЯли и  продолжали
так жить, как  будто договор все возобновлЯлсЯ, когда же времЯ окутало своим
мраком  начало происхождениЯ, людЯм показалось, что это  состоЯние свЯщенно,
непоколебимо  и  что каждое  последующее  поколение  обЯзано  строить на нем
дальнейшее благосостоЯние. Ћбычай, таким образам, превратилсЯ в принуждение,
хотЯ  он  уже не  приносил  той пользы,  ради  которой  был  заключен данный
договор. ‚о все времена слабые видЯт в этом свою твердую опору;  они  всегда
стремЯтсЯ увековечить однажды заключенный договор или оказанную им милость.
     40
     ‡начение  забвениЯ длЯ  нравственного чувства.  - Џоступки, которыми  в
первоначальном  обществе  имелась  в виду общаЯ польза,  совершались другими
поколениЯми по иным мотивам: или из страха или из почтениЯ к тем, которые их
требовали  или  рекомендовали, или  по привычке,  потому что  люди с детства
видели,  что   так   поступали  окружающие  их,  или  из  желаниЯ  доставить
удовольствие, так как такие поступки везде вызывали радость, сочувствие, или
из тщеславиЯ, потому что за  них хвалили.  ’е  поступки,  в которых основной
мотив полезности забываетсЯ, называют  тогда нравственными, не в силу  того,
что они совершаютсЯ из-за других мотивов, а потому, что сознательнаЯ  выгода
тут отсутствовала. Ћткуда эта ненависть к выгоде, котораЯ здесь так очевидно
отделЯет всЯкое похвальное  дело от совершаемого ради  пользы? Ћчевидно, что
общество -  этот  очаг нравственности  и всевозможных одобрений нравственных
поступков  -  слишком  долго  и  слишком  усиленно  боролось  с  корыстью  и
самоволием  отдельных  личностей  и вследствие  этого  любой  мотив  ценит в
нравственном отношении выше  пользы. ’аким  образом,  по-видимому,  кажетсЯ,
будто нравственность возникла не из  пользы,  тогда как первоначально она не
что иное,  как общественнаЯ польза,  которой стоило не мало  труда пробитьсЯ
сквозь пользу отдельных лиц и занЯть более почетное положение.
     41
     Ќаследники нравственных богатств.  -  ‚ области нравственности  имеютсЯ
также  сокровища,  передаваемые   по  наследству:   ими   владеют   кроткие,
добродушные, сострадательные и щедрые  люди,  которые унаследовали от  своих
предшественников  только  способ  делать  добрые   поступки,  а   не  разум,
первоисточник нравственности.  ‘амую приЯтную  сторону  этих  наследственных
сокровищ составлЯет  то, что ими нужно постоЯнно делитьсЯ, чтобы чувствовать
их,  и что таким образом они  невольно  заставлЯют работать над  сокращением
границ  между  нравственно  богатыми и  бедными, и что всего замечательнее и
лучше, - не  образовываЯ при этом какого-нибудь среднего уровнЯ богатства, а
стараЯсь, чтобы все делались все более  и даже чрезмерно богатыми. €з  этого
выЯснЯетсЯ господствующий взглЯд на наследственные сокровища нравственности;
но   мне   кажетсЯ,   что   его  поддерживают  более   in  majorem   gloriam
нравственности,  чем длЯ прославлениЯ истины.  Џо крайней мере опыт дает нам
примеры, которые если и не служат прЯмым  опровержением, то во всЯком случае
значительно ограничивают подобное  обобщение. Ѓез развитого  разума, говорит
опыт,  без  способности  тонко  чувствовать  и  без  сильной  склонности   к
соблюдению   меры    наследники    нравственных   сокровищ   становЯтсЯ   их
расточителЯми;   в  то   времЯ  как  они  неразумно  следуют  своим  добрым,
благотворительным, примирЯющим  и успокаивающим  стремлениЯм,  окружающий их
мир становитсЯ все более и более равнодушным, жадным и сентиментальным. „ети
этих  в  высшей  степени  нравственных  расточителей легко  делаютсЯ - и,  к
сожалению, в лучших случаЯх - добрыми, слабыми, ни к чему не годными людьми.
     42
     ‘удьЯ  и смЯгчающие  обстоЯтельства. -  "‘ледует  быть честным  даже по
отношению  к черту и ему платить  свои  долги, -  сказал один старый солдат,
когда ему подробно рассказали историю ”ауста. - "”ауст должен идти в  ад!" -
"Ћ, эти ужасные мужчины, - воскликнула его жена, - разве это возможно!  ‚едь
он ничего не делал дурного, и всЯ его беда  в  том, что у него в чернильнице
не было чернил; писать  кровью действительно грех, но неужто  же из-за этого
такой красивый мужчина должен гореть в аду?"
     43
     ‡адача  обЯзанности  по  отношению  к   истине.   -  ЋбЯзанность   есть
побудительное  чувство, которое мы называем добрым и  считаем неоспоримым (о
происхождении,  о  границах  и  справедливости  этого  мнениЯ  мы  не  будем
говорить). Ќо мыслитель  считает, что все имеет свое  происхождение,  а  все
имеющее происхождение подлежит,  по  его мнению, критике, и таким образом он
ЯвлЯетсЯ не человеком обЯзанности -  а только мыслителем. Ѓудучи таковым, он
должен был бы, следовательно,  не признавать и не  чувствовать и обЯзанности
познавать и высказывать истину. Ћн спрашивает: откуда она? чего она хочет? и
при  этом считает, что он имеет право задавать этот  вопрос. Ќо  если он и в
самом деле при  акте познаваниЯ  не  считает себЯ  обЯзанным  к нему, то  не
значит ли это, что  его мыслительный аппарат  испортилсЯ?  Ќо в таком случае
длЯ исправлениЯ его потребуетсЯ,  кажетсЯ, тот материал,  который нужно было
отыскать  при  помощи  этого  же  аппарата.  ‚се  это  можно  выразить  так:
признаваЯ, что  существует обЯзанность познавать  истину, - спрашиваетсЯ,  в
каком отношении находитсЯ тогда истина ко всЯкому другому роду нравственного
долга? Ќо не бессмыслица ли это гипотетическое чувство обЯзанности!
     44
     ‘тупени  нравственности.  -  Ќравственность  есть,  ближайшим  образом,
средство предохранить общество от распадениЯ; кроме  того,  она служит также
длЯ  удержаниЯ этого  общества  на известной  степени  высоты и  добра.  Ћна
достигает   этого   с  помощью   страха  и  надежды,  которые  тем  суровее,
могущественнее и грубее, чем сильнее в нем стремление к прежнему обособлению
личности.
     ‡десь допускаютсЯ самые ужасные угрожающие средства,  пока не действуют
более мЯгкие  и кроткие, и оба вышеупомЯнутые способа вполне достигают своей
цели.  ‘ледующей  ступенью  нравственности  и,  следовательно,  средством  к
достижению  известной цели служат повелениЯ  божества; еще высшей ступенью -
повелениЯ  абсолютного  чувства  обЯзанности,  формулируемого  словами:  "ты
должен". ќто все еще обтесанные,  но широкие ступени нравственной  лестницы,
потому что люди еще не умеют ступать по более тонким и узким ступенЯм. ‡атем
следует   нравственность  расположениЯ,  вкуса  и,  наконец,  нравственность
рассудка, котораЯ  чужда  всем перечисленным способам устрашающей морали, но
котораЯ  Ясно выказала  свои преимущества, когда человечество в  продолжение
многих лет не имело никакой другой нравственности.
     45
     Ќравственность  состраданиЯ  в  устах  фанатиков. -  ‚се, кто не  умеет
достаточно  сдерживать  себЯ  и  не  знает  нравственности  как  постоЯнного
проЯвлениЯ и в  большом, и  в  малом самоукрощениЯ и господства  над  своими
желаниЯми, все они  невольно делаютсЯ приверженцами добрых, сострадательных,
благотворительных побуждений,  т.  е.  той  инстинктивной  нравственности, у
которой нет головы, но  котораЯ  всЯ кажетсЯ состоЯщей из сердца и щедрых на
помощь  рук.  „а, это  вполне  в  их  интересе  заподозревать нравственность
рассудка и признавать действительной только ту, другую нравственность.
     46
     Љлоаки души. - „уша  также  должна  иметь определенные клоаки, куда она
могла бы сливать все  свои нечистоты:  длЯ этой цели одним  служат отдельные
личности, обстоЯтельства,  сословиЯ, другим - отечество, третьим  - весь мир
и, наконец, длЯ наиболее  тщеславных (Я подразумеваю наших милых современных
"пессимистов") - сам ћпитер.
     47
     Ћдин  из родов покоЯ и созерцательности. - ‘мотри,  чтобы твой покой  и
твоЯ  созерцательность  не  были похожи  на созерцательность собаки, стоЯщей
перед  мЯсной  лавкой; страх  не пускает ее идти вперед,  а жадность  мешает
вернутьсЯ назад, и она пожирает мЯсо глазами, как бы ртом.
     48
     ‡апрещение без объЯснениЯ  причин. -  ‡апрещение, оснований которого мы
не  понимаем  или не  признаем, есть почти  слепое приказание не  только длЯ
тупоголовых,  но и  длЯ способных  к  познаванию; в этом  случае  приходитсЯ
самому  нарушить  запрещение,  чтобы  таким  образом узнать,  длЯ  чего  оно
наложено.   Ќравственные   запрещениЯ  пригодны  лишь  в  век  подчиненности
рассудка;  теперь  все  эти запрещениЯ,  предписанные без всЯких объЯснений,
оказали бы скорее вредное, чем полезное действие.
     49
     •арактернаЯ  черта.  -  Љакой  человек может  сказать  о себе:  Я часто
презираю,  но никогда  не  ненавижу?  ‚  каждом  человеке Я  нахожу что-либо
достойное  уважениЯ,  за  что  Я  его и  уважаю,  а так называемые  приЯтные
качества людей мало прельщают менЯ.
     50
     ‘острадание  и презрение.  -  Ћткрытое сострадание  воспринимаетсЯ  как
признак  презрениЯ,  потому что  человек,  которому оказываетсЯ сострадание,
перестает  через  это  быть  предметом  страха  длЯ  лица,  выразившего  ему
сострадание. …сли кто-нибудь перестает делать приЯтное длЯ тщеславиЯ другого
человека, то этим нарушаетсЯ точка  равновесиЯ их  взаимных отношений; самое
приЯтное из всех человеческих чувств - это возможность вселЯть  страх в душу
другого  человека. Џоэтому возникает  вопрос, вследствие  каких причин стали
так  ценить сострадание?  ’очно  так  же ЯвлЯетсЯ  загадкой,  почему  хвалЯт
бескорыстных людей: в  первобытные времена их бы  презирали или боЯлись, как
замышлЯющих нечто недоброе.
     51
     ‚озможность  длЯ  человека  умалЯтьсЯ.  - Ќужно стать  так же  близко к
цветам,  травам  и  бабочкам, как ребенок,  который  немногим выше  их.  Њы,
взрослые, слишком переросли их  и  должны поэтому  опускатьсЯ  до  них.  Њне
кажетсЯ, что  цветы ненавидЯт  нас, когда мы высказываем им свою любовь. Љто
хочет  быть  участником  всего  хорошего,  должен  уметь подчас  становитьсЯ
маленьким.
     52
     €з чего состоит совесть. - ‘одержание нашей совести составлЯет все, что
во   времена  нашего  детства  постоЯнно,  без  всЯкого  объЯснениЯ  причин,
требовали   от   нас  люди,  внушавшие  нам  страх  или  уважение.  ‘овестью
пробуждаетсЯ  в нас  то чувство  долга (это  можно  делать,  а того нельзЯ),
которое  не спрашивает: почему Я должен это  делать. ‚о всех случаЯх, когда,
совершаЯ  что-нибудь,  задаютсЯ  вопросы: "почему"  и  "длЯ  чего",  человек
поступает  без участиЯ совести; хотЯ это не значит, что он действует вопреки
ей. ‚ера в  авторитеты есть источник совести; следовательно, она ЯвлЯетсЯ не
голосом  высшей справедливости в душе человека,  а  отголоском  мнений одних
людей в другом человеке.
     53
     Џобеда  над  страстЯми.   -  —еловек,  одержавший   победу  над  своими
страстЯми,  вступает в  обладание плодоноснейшей почвой, подобно  колонисту,
сделавшемусЯ  властелином  над  лесами  и  болотами.  ‘ледующей  необходимой
задачей  длЯ  него ЯвлЯетсЯ  посев семЯн  добрых духовных дел на  покоренной
почве  страстей. ‘ама победа  над  страстЯми  служит только  средством, а не
целью;  если же  она рассматриваетсЯ иначе, то вскоре на расчищенной, жирной
почве всходЯт  сорнаЯ трава и всЯкаЯ  чертовщина,  разрастающиесЯ еще гуще и
сильнее, чем прежде.
     54
     ‘удьба -  как  цель служениЯ.  -  ‚се так называемые практические  люди
несут свое  служение по приказанию судьбы; только она делает их практичными,
все  равно,  служат ли они  себе или  другим. “ ђобинзона был  слуга получше
ЏЯтницы: таким слугою был он сам.
     55
     Ћпасность слова  длЯ духовной  свободы. -  Љаждое  произнесенное  слово
влиЯет на свободное мнение другого.
     56
     „ух  и скука.  -  €зречение:  "ЊадьЯр слишком  ленив,  чтобы  скучать",
заставлЯет  призадуматьсЯ. ’олько  наиболее  развитые  и деЯтельные животные
способны скучать.
     57
     ‚   обращении  с   животными.  -  Џроисхождение  нравственности   можно
проследить и в нашем обращении с животными. ‚езде, где  польза или  вред  не
принимаютсЯ  нами  во  внимание,  мы  не  испытываем  ни  малейшего  чувства
ответственности; например, мы убиваем  и калечим насекомых  или оставлЯем им
жизнь, большею частью ничего об  этом  не думаЯ. Њы так грубы, что даже наша
заботливость о цветах и  маленьких животных часто бывает длЯ них смертельна:
мы же, имеЯ в виду наше удовольствие, и не думаем считатьсЯ с этим. ‘егоднЯ,
например,  самый  жаркий  день  в  году,  великий  праздник   длЯ  маленьких
насекомых; они  жужжат и копошатсЯ вокруг нас, а  мы  без всЯкого намерениЯ,
просто  не  обращаЯ на них  никакого  вниманиЯ, давим здесь червЯка,  а  там
крылатого  жучка. …сли  же  звери приносЯт нам  вред,  то  мы  всевозможными
способами  стремимсЯ истребить  их, и  средства длЯ  этого часто бывают даже
слишком жестоки,  хотЯ  мы  этого собственно  не  желаем:  это  - жестокость
бессознательнаЯ. Ђ если они приносЯт нам пользу, мы делаем их своей добычей,
пока более  дальновиднаЯ предусмотрительность  не научит  нас, что  животные
щедро  вознаграждают  за  лучшее  обхождение с  ними,  а  именно  за уход  и
разведение. ’огда  только поЯвлЯетсЯ ответственность.  †естокое обращение  с
домашними животными  воспрещаетсЯ;  человек  возмущаетсЯ,  видЯ,  как  мучат
корову, и  это соответственно  той  примитивной общественной нравственности,
котораЯ  видит  опасность  длЯ общей пользы в отступлении от общего правила.
Љак  каждый член общества при виде чьего-нибудь  проступка боитсЯ косвенного
вреда и длЯ самого себЯ, так и здесь, мы боимсЯ за доброкачественность мЯса,
за успехи земледелиЯ, за средства передвижениЯ, когда видим дурное обращение
с домашними животными. Љроме того, человек жестоко обращающийсЯ с животными,
возбуждает подозрение, что  он в состоЯнии так же жестоко относитьсЯ к людЯм
слабым,  неравным  по  положению  или  неспособным  к  мести.  ’акой человек
считаетсЯ  неблагородным,  лишенным  утонченной  гордости.  €з  всего  этого
возникает целый  цикл  нравственных  суждений  и  восприЯтий,  больше  всего
порождаемых суеверием. Ќекоторые звери своими  взглЯдами,  звуками,  осанкой
заставили  человека  обращать  на  себЯ  особое внимание, и многие  религии,
смотрЯ по обстоЯтельствам,  учат,  что  в  животных  вселЯютсЯ души  людей и
божеств; поэтому последователи  этих религий при обращении  вообще со  всеми
животными проЯвлЯют более благородную предусмотрительность, а иногда  даже и
почтительный  страх.  „аже  по  исчезновении этого суевериЯ пробужденные  им
чувства продолжают действовать, зреть и приносить плоды.
     58
     Ќовые  актеры. -  ‘амаЯ обычнаЯ вещь среди  людей  - это смерть; второй
ЯвлЯетсЯ рождение, потому что из  умирающих  не все  родитсЯ; затем  следует
брак.  Ќо  эти три  маленькие трагикомедии при  каждом из своих бесчисленных
представлений всегда  исполнЯютсЯ  новыми актерами  и  поэтому не  перестают
иметь внимательных  зрителей,  тогда  как  можно  было  бы ожидать,  что всЯ
публика  земного  театра давно уже с тоски  перевешаетсЯ на деревьЯх. Ќо тут
все дело в новых актерах, а не в самой пьесе.
     59
     —то  такое "obstinat"? - Љратчайший путь - не  самый прЯмой, а тот, при
котором  попутные  ветры вздувают  паруса,  говорит  наука  мореплаваниЯ. Ќе
следовать  этому правилу -  значит быть "obstinat", и к твердости  характера
тут примешиваетсЯ глупость.
     60
     ‘лово  "тщеславие". -  „осадно, что  некоторые слова, смысл которых мы,
моралисты,  к сожалению, не можем  еще уЯснить, носЯт на  себе печать как бы
некоторого  рода  нравственной цензуры  еще  с тех времен, когда ближайшие и
естественнейшие побуждениЯ человека  считались еретическими. ’ак,  например,
основное убеждение, что на волнах общественного  морЯ мы или терпим крушение
или же пользуемсЯ благоприЯтным фарватером больше от того, чем мы кажемсЯ, а
не  каковы  мы  в действительности,  -  это убеждение,  которое должно  было
служить  кормилом всех поступков  по  отношению к обществу, клеймитсЯ  самым
простым словом  "тщеславие",  "vanitas"; и  таким образом  одному  из  самых
важных и  содержательных понЯтий придаетсЯ название, характеризующее его как
пустое  и ничтожное;  великое  обозначаетсЯ  определением,  уменьшающим  его
значение и даже доводЯщим его до карикатуры. „елать нечего, и нам приходитсЯ
употреблЯть  эти слова,  но при этом  затыкать  уши от  нашептывании  старых
привычек.
     61
     ”атализм турок. -  ”атализм турок  имеет  ту коренную  ошибку,  что  он
противопоставлЯет  человека  фатуму,  как  две  совершенно  различные  вещи;
человек, говорЯт они, может противитьсЯ фатуму, может пытатьсЯ изменить его,
хотЯ  в конце  концов  рок всегда одерживает победу; поэтому  разумнее всего
отдатьсЯ на волю ЏровидениЯ, т. е. жить как хочетсЯ. Ќа самом же деле каждый
человек  представлЯет  собою  частицу  судьбы; когда он,  как  выше сказано,
думает  противитьсЯ фатуму, то  в этом сказываетсЯ нечто роковое; борьба эта
только воображаемаЯ, в действительности  же  это  не  более  как безропотное
подчинение року,  так  как  сама  борьба  уже заранее определена им.  ‘трах,
внушаемый многим  учением  о  несвободе  воли, есть  страх  перед фатализмом
турок; они думают, что человек безропотно склонит голову перед неизбежностью
судьбы и со сложенными  руками будет взирать на будущее, не считаЯ возможным
ничего в нем изменить, или  же сбросить удила, сдерживающие его страсти, так
как в заранее предопределенном  он ничего не  может ухудшить. ѓлупости людей
точно так же составлЯют частицы фатума, как и все умное в них; и самый страх
перед верою в  рок  есть  сам  по  себе роковой. ’ы  сам,  несчастный  трус,
представлЯешь  собою  воплощение той непобедимой Њойры, котораЯ царила  даже
над богами: все, что бы ни  случилось, проклЯтиЯ или благословениЯ, будут во
всЯком случае длЯ  тебЯ оковами, которых не избежит и самый  сильный; в тебе
предречена всЯ будущность человечества, и тебе  не  поможет  твой ужас перед
самим собою.
     62
     ‡ащитники  дьЯвола.  -  "’олько  собственные   несчастьЯ  делают  людей
благоразумными  и  только чужие делают  их добрыми",  так гласит та страннаЯ
философиЯ,  котораЯ  всю  нравственность выводит  из состраданиЯ, а разум из
обособлениЯ  человека;  этим   она,  сама  того   не  подозреваЯ,  сделалась
защитницей  всего  существующего  зла,  потому  что  длЯ  состраданиЯ  нужно
страдание других, а длЯ обособленности - презрение к людЯм.
     63
     Ќравственные  маски  характеров.  -  ‚  те  времена,  когда характерные
особенности   сословий   считались   непоколебимо  твердыми,  подобно  самим
сословиЯм, моралисты впали в заблуждение, считаЯ  их нравственную маскировку
характера  за  непреложную и изображаЯ их таковыми. ’ак, Њольер понЯтен  как
современник общества  ‹юдовика  XIV;  в наше  же  переходное  времЯ,  полное
неопределенности, он казалсЯ бы гениальным педантом.
     64
     ‘амаЯ  доблестнаЯ  добродетель.  -  ‚  первую  эпоху  высшего  развитиЯ
человечества самой доблестной добродетелью считалась  храбрость, во вторую -
справедливость, в третью - умеренность, в четвертую - мудрость. Љакова же та
эпоха, в которой живем мы? ‚ какой живет каждый из нас?
     65
     —то   необходимо  прежде  всего.   -   —еловек,  который  из-за  своего
порывистого  гнева,  желчности  и  мстительного  характера  не  хочет  стать
властелином своих желаний, а пытаетсЯ властвовать над чем-нибудь другим, так
же  глуп, как  земледелец,  разбивший  свои  полЯ  у  бурного  потока  и  не
помышлЯющий защищатьсЯ от него.
     66
     —то  такое истина? - варцерт (Њеланхтон).  ‹юди часто проповедуют свою
веру,  когда  уже  лишились  и  ищут  ее  на  всех  перекрестках,  и  притом
проповедуют  совсем неплохо.  ‹ютер.  ’воими  устами  сегоднЯ глаголют  сами
ангелы,  брат. варцерт.  Ќо  ведь  это мысль твоих врагов о тебе.  ‹ютер. ‚
таком случае это ложь, и притом дьЯвольскаЯ.
     67
     Џривычка к контрастам. - Ћбыкновенное неточное наблюдение видит везде в
природе контрасты (как, напр., тепла и холода), тогда как никаких контрастов
нет,  а существует  только различие  степеней. ќта дурнаЯ привычка заставила
нас  по  таким  же  контрастам распределить и  внутреннюю  сторону  природы,
духовно-нравственный  мир. ‘трашно  много  скорби,  жестокости,  отчуждениЯ,
холодности проникло в сферу человеческих чувств в силу того, что люди видели
контрасты там, где существуют только постепенные переходы.
     68
     Њожно ли прощать? - Љак можно вообще прощать, когда люди не ведают, что
творЯт! ’ут нечего прощать. Ќо разве человек знает когда-нибудь вполне Ясно,
что он делает?  € если это по меньшей мере  остаетсЯ вопросом, то  очевидно,
что людЯм нечего  прощать вообще, и  оказывать милость есть вещь невозможнаЯ
длЯ разумного человека. Ќаконец,  если бы злодеи  и в самом деле знали,  что
они делают, то мы тогда только имели бы право  прощать им, если бы нам  была
дана власть обвинЯть и судить. Ђ такой власти мы не имеем.
     69
     ‘тыд,  вошедший в привычку.  -  Џочему мы  испытываем  стыд, когда  нам
делают что-нибудь хорошее, чего мы, как говорЯт, "не заслужили"? Ќам кажетсЯ
при  этом,  будто  мы  ворвались  в такую область,  куда  нам  не  следовало
проникать и откуда нас нужно вывести, что мы проникли в свЯтилище или даже в
свЯтаЯ свЯтых, переступать порог чего наша нога не имеет права. Ќо по ошибке
других  мы  все-таки  попали  туда,  и  вот  нас  охватывает  то  страх,  то
почтительное  уважение,  то смущение,  и  мы  не  знаем,  бежать ли  нам или
наслаждатьсЯ блаженными минутами  и их  благодатными дарами.  ‚о всЯком стыд
чувствуетсЯ, что  осквернЯетсЯ или  может  осквернитьсЯ что-то таинственное;
стыд же вызываетсЯ всЯким благодеЯнием. ЏринимаЯ  таким образом во внимание,
что  мы,  собственно говорЯ, никогда ничего "не заслуживаем", можно  с точки
зрениЯ  мистического взглЯда  на  вещи сказать, что  стыд  ЯвлЯетсЯ  обычным
чувством, так как высшее существо никогда не перестает оказывать людЯм своей
милости и благоволениЯ.  Ќо, оставив  в стороне  это мистическое толкование,
обычное  чувство  стыда  все-таки возможно  даже  длЯ  людей,  совершенно не
признающих Ѓога,  твердо  убежденных в  безответственности всех  поступков и
незаслуженности различных  благ.  …сли к  ним  относитьсЯ, как  будто бы они
заслуживают то или  другое, то им покажетсЯ, что они  попали  в мир каких-то
высших существ,  которые вообще что-то заслуживают, которые свободны и могут
нести  ответственность за свои желаниЯ и поступки.  …сли  кто-нибудь говорит
им: "вы это заслужили",  то  им слышитсЯ в этом обращении: "ты не человек, а
высшее существо".
     70
     ‘амый  неопытный  воспитатель. - “ одного человека все  его добродетели
возросли  на  почве его духа  противоречиЯ, у другого - на его неспособности
говорить "нет",  т. е. на  особенности его  духа со всем соглашатьсЯ; третий
возрастил свою  нравственность  на почве  одинокой гордости, четвертый  - на
своем  стремлении  к  общительности.  Џредставим себе  теперь, что случайные
обстоЯтельства и неопытные воспитатели были причиною  того, что у всех  этих
четырех  людей семена добродетели были посеЯны  не  на  природной  их почве,
способной дать самую богатую и обильную жатву: в таком случае нравственность
не привилась к ним, и  они сделались  слабыми, безрадостными людьми.  Љто же
оказалсЯ бы в  таком случае самым неопытным воспитателем и самым  злым роком
этих  четырех   людей?  Ќравственный  фанатик,  думающий,  что  добро  может
проистекать только из добра и возрастает лишь на почве добродетели.
     71
     Џредусмотрительный  способ выражениЯ.  -  Ђ. …сли  бы все это знали, то
большинству это  было  бы  вредно. ’ы  сам называешь  эти мысли опасными длЯ
злонамеренных  людей и все-таки решаешьсЯ открыто высказывать их?  ‚. џ пишу
так,  что ни чернь, ни populi, ни люди всевозможных  партий не могут  читать
менЯ. ‘ледовательно, эти мысли никогда не будут открытыми длЯ всех.  Ђ.  Љак
же ты пишешь тогда? ‚. ’ак, что в словах моих нет ни пользы, ни приЯтности -
длЯ людей всех этих трех разрЯдов.
     72
     Џосланники богов. - ‘ократ также считал себЯ посланником богов; но Я не
знаю, какой  поток аттической  иронии и  остроумиЯ нужен  был ему длЯ  того,
чтобы  смЯгчить этот роковой и  дерзкий  взглЯд.  Ћн проповедует без  всЯкой
мысли  об этом  посланничестве; его  картины, его  образы, напр., об оводе и
лошади,  слишком реалистичны и не согласуютсЯ  с  притЯзанием на эту миссию;
его  задача,  как  он  представлЯл  ее  себе,  заключалась   в   том,  чтобы
всевозможными способами испытывать, насколько его  верховное божество вещает
истину, а это бесспорно указывает на смелое и свободное отношение ‘ократа  к
его богам. ’акое испытание богов  представлЯет один из тончайших, когда-либо
придуманных компромиссов между мистикой и свободомыслием. ’еперь мы более не
нуждаемсЯ в таком компромиссе.
     73
     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . .
     74
     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . .
     75
     ‘вЯтаЯ ложь. - ‹ожь, с которою  на устах умер Ђрий  (Paete, non dolet),
затемнЯет все правды,  когда-либо произнесенные умирающими. ќто единственнаЯ
свЯтаЯ ложь, ставшаЯ знаменитой.
     76
     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . .
     77
     —то более  преходЯщее,  дух  или тело?  -  ‚  правовых, нравственных  и
религиозных  вопросах  все  наиболее внешнее,  поверхностное, напр., обычаи,
обрЯды,  церемонии  ЯвлЯютсЯ  наиболее долговечными:  это  - ’ело, в которое
влагаетсЯ вечно новаЯ „уша. Љульт, как определенный  текст, постоЯнно заново
объЯснЯетсЯ; понЯтиЯ и восприЯтиЯ - это переливающаЯсЯ жидкость, обычай же -
твердаЯ основа.
     78
     ‚ера в болезнь есть болезнь. - ‚ера в мистические спасительные средства
от известных недугов  мало-помалу  потрЯсена до самого основаниЯ; но все еще
сильна в нас вера в те недуги, от которых придуманы были эти средства.
     79
     ‘лова и писаниЯ мистиков. - …сли в стиле и в духе выражениЯ мистика уже
не виден  религиозный человек, то не нужно относитьсЯ серьезно к его мнениЯм
о  религии.  …сли она даже в  нем бессильна,  если  ему, как показывает  его
стиль, не чужда ирониЯ,  надменность,  злоба,  ненависть, так же как  самому
нерелигиозному  человеку,  то   -  тем  более  бессильна  она  внушить  веру
слушателЯм и читателЯм! ‘ловом, такаЯ мистика послужит  только к тому, чтобы
сделать и слушателей и читателей еще менее религиозными.
     80
     Ћпасность  олицетворениЯ.  -  ‹юди  более  склонны  держатьсЯ  за  свои
мысленные представлениЯ, чем даже  за наиболее дорогие существа; поэтому они
охотнее  жертвуют