 поедем.  €спытание  --  не
самоубийство;  вернее,  далеко не всегда самоубийство. Џотерпи,
шах-заде. “мерь горЯчность. Ћсталось недолго.
          Џосле  такого  ответа  у  ‘уришара  напрочь   пропало
желание пускатьсЯ в дальнейшие расспросы, и они продолжили путь
в молчании.


        3


          ...‘уришар  сидел  перед  входом  в пещеру и времЯ от
времени бросал взглЯд на клонЯщеесЯ к  закату  солнце,  ожидаЯ,
когда  Ћгнь Ќебесный утонет в складках чалмы ’ау-Љешт. €менно в
этот момент  он,  наследник  престола,  должен  будет  войти  в
шершавый сумрак входа, который поглотит его... надолго ли?
          ќтого шах-заде не знал.
          ‘ейчас  юноша  был один: ѓургин и Ќахид ушли, уведЯ с
собой всех трех лошадей и предупредив, что будут ждать шах-заде
у выхода. …му  надо  просто  пройти  через  пещеру  насквозь  и
выбратьсЯ  к  ожидающим  его  спутникам. ’олько и всего. ‚ этом
заключалось €спытание.
          "’олько и всего!" -- мысленно предразнил юную хирбеди
‘уришар. Ѓез факела тащитьсЯ через мутную сырость,  где  просто
обЯзан  поджидать  неизвестно  кто  или  что! ‘идит, небось, во
мраке, тварь безымЯннаЯ,  потирает  клешни,  слюну  меж  клыков
пускает  --  желтую  такую,  тЯгучую... ’олько и всего! Џравда,
старый хирбед клЯлсЯ, что в пещере отродЯсь не водилось никаких
страхолюдин, кроме темноты -- но ведь всЯкий  раз  с  €спытаниЯ
возвращалсЯ  лишь один претендент на трон и фарр! Људа девались
остальные? ’емнота убаюкала?! „аже если пещера и впрЯмь  пуста,
как  торба  нищего (шах-заде отнюдь не был трусом, но ему очень
хотелось верить ѓургину), то во мраке вполне можно  заблудитьсЯ
и  сгинуть,  так и не найдЯ выхода. †дите, "небоглазые"! Ђвось,
дождетесь... ‘уришар справедливо  полагал,  что  внутри  пещеры
должен  крытьсЯ  некий  лабиринт  -- иначе велико ли испытание:
пройти по прЯмой от входа до выхода?!
          Ќет, на подобное везение он даже не надеЯлсЯ.
          ‚прочем, все теперь в руках ‘удьбы -- а еще  не  было
случаЯ,  чтобы  ‘удьба  отвернулась  ото  ‚‘…•  претендентов, и
шахский престол опустел! Ђ раз так, раз  претендент  один,  как
одно солнце в небе, значит, ‘удьба сама за руку проведет его по
всем лабиринтам мира -- к будущей славе и величию! €наче просто
и быть не может!
          ЏридЯ   к   подобному   заключению,  ‘уришар  малость
приободрилсЯ, и мысли шах-заде игриво свернули в другое  русло,
уводЯ в сторону от предстоЯщего €спытаниЯ.
          ’олько   сейчас   до  юноши  начало  доходить,  сколь
завиднаЯ долЯ ему уготована. Љогда скоропостижно скончалсЯ  его
прадед,   шах   Љей-Љобад,   донельзЯ   удивив   этим  знать  и
простолюдинов, в столице  (да,  похоже,  и  во  всем  Љабирском
шахстве)  почти  месЯц  царили  растерЯнность и тихое смЯтение.
‚пору до дыр  зачесать  затылки:  шах  уходит  к  праотцам,  не
достигнув  и  двухвекового рубежа?! ‚едь даже сельскому дурачку
известно,  каков  срок   жизни   великих   шахов,   обладателей
свЯщенного  фарра, а если верить преданиЯм старины, так и вовсе
впору развести руками! “мереть в сто семьдесЯт  девЯть  лет,  в
самом расцвете сил...
          Ћ Љей-Љобад!
          Џоговаривали    об   отравлении   или   ином   тайном
умерщвлении, но слыханное  ли  это  дело  --  поднЯть  руку  на
носителЯ фарра?!! ‚овек не бывало! €, тем не менее...
          Ћфициальное  заключение  придворных лекарей-хабибов и
верховных  хирбедов  было:  смерть  от   внезапно   наступившей
преждевременной  старости.  •а!  Џоверить  в  такую  нелепицу?!
Ћднако вслух объЯвить лжецами ученых хабибов  и  мудрых  жрецов
никто   не   решилсЯ.  —ерез  месЯц  волнениЯ  улеглись,  траур
продолжилсЯ, но траур трауром, а престол -- престолом.
          Љто унаследует трон и фарр?
          Љто?!
          ђодственников у покойного шаха  оказалось  порЯдочно,
несмотрЯ  на  раннюю  кончину: дрЯхлые младшие сыновьЯ (старшие
давным-давно перешли в лучший из миров, ибо, в отличие от шаха,
жили обычные земные сроки), племЯнники, внуки, правнуки...
          ‘уришар был одним из многих. € даже не самым близким.
Ќо, видимо,  молодой  шах-заде  чем-то  выделЯлсЯ  среди  толпы
возможных  претендентов  на трон, поскольку однажды рЯдом с ним
остановилсЯ один из верховных хирбедов -- все тот же ѓургин  --
и  загадочно  осведомилсЯ:  "Ќе  зЯбко  ли стоЯть в тени фарра,
шах-заде?".
          Ћтветить или  просто  переспросить  юноша  не  успел:
хирбед исчез быстрее змеи, когда та стремитсЯ во мрак норы.
          € вскоре выЯснилось, что претенденты, один за другим,
отказались  испытывать  судьбу.  Џо собственной воле. ‚ здравом
уме и трезвой памЯти. ‚ итоге  осталось  двое:  ‘уришар  и  его
двоюродный  дЯдЯ  ‹ухрасп,  тридцатипЯтилетний  силач и гулЯка,
который не собиралсЯ отступать. Ќе умел.  "€спытание?  Ћтлично!
-- во всеуслышание заЯвил ‹ухрасп, подкручиваЯ ус.-- џ чувствую
в  себе  силы достойно продолжить дело Љей-Љобада!" € через три
днЯ силач слег в горЯчке: родичи даже испугались, что последнее
дело  шаха,  то  бишь  безвременнаЯ  смерть,  и  впрЯмь   будет
продолжено  бахвалом. Џридворные хабибы клЯлись, что непременно
поставЯт ‹ухраспа на ноги -- но не раньше, чем через месЯц. Ђ к
€спытанию  он  будет  готов...   ну,   скажем,   месЯца   через
три-четыре...  „лЯ  круглого  счета,  через  полгода.  Ђ  времЯ
подгонЯло.  ‘мутнаЯ  пора  междувластьЯ  затЯгивалась,  дела  в
стране шли наперекос, жалобы на самоуправство наместников текли
в  столицу  грЯзным  потоком,  дихкане  роптали,  прЯча зерно в
потайных Ямах, благопристойные горожане без причины ударЯлись в
хмельной загул,  ремесленники  бездельничали,  стражники  несли
службу   спустЯ   рукава   и   не  очень-то  торопились  ловить
расплодившихсЯ сверх всЯкой меры разбойных людишек...
          Ќароду нужен был шах.  Ћпора  и  символ  государства.
‡емной  бог,  чей фарр олицетворЯет сам Ћгнь Ќебесный, сошедший
на грешную землю, дабы согреть и осветить заблудшие души  детей
своих.
          †дать  выздоровлениЯ  ‹ухраспа  было  смерти подобно.
Ћсобенно  в  свете  новостей  о  набегах  кочевников-хургов  на
рубежах  с  вечно  голодной  •арзой.  Ќадо сказать, что ‘уришар
ничего не имел против -- и когда к  нему  заЯвились  хирбеды  с
вопросом  о  дне  €спытаниЯ,  ответил  коротко,  как и подобает
человеку  решительному,  будущему  правителю  великой  державы:
"‚ыезжаем завтра".
          Ћтвет  шах-заде  Явно  понравилсЯ  ѓургину;  хотЯ сам
юноша предпочел бы нравитьсЯ упрЯмой хирбеди.
          € вот теперь...


          Ћчнувшись от раздумий, ‘уришар  воздел  очи  к  небу,
налившемусЯ  лиловой  глубиной  --  и  увидел, как диск светила
тонет в пуховой млечности.
          Џора.
          Ќадо было идти.


        ѓлава третьЯ,
 в которой повествуетсЯ об ангелах и праведных размышлениЯх,
 о Ястребах и кровниках, пиве и сыре, но ни слова не
 говоритсЯ о мосте аль-‘ерат, перекинутом через пучину геенны
 и тонком, как лезвие дамасской сабли, по которому верные души
 пройдут в лучезарном свете, а грешники -- наощупь, во тьме.


        1


          ‘ветЯщийсЯ  провал  возник  впереди  сразу,   рывком,
словно  огненнаЯ  кисть  начертала  его  на скрижалЯх кромешной
тьмы; и  Ђбу-т-’айиб  со  стоном  зажмурилсЯ.  …ще  и  ладонЯми
прикрылсЯ, длЯ верности. ‚пору было кощунствовать: минуту (час?
день?  год?!)  назад  он  богохульственно  мечтал о способности
рассеЯть  темноту   властным   окриком:   "„а   будет   свет!".
„омечталсЯ,  еретик.  ‚от сейчас уберешь ладони, заставишь веки
разойтись -- и дождешьсЯ мрака, одного мрака  и  ничего,  кроме
мрака,   где  пахнет  сырой  землей,  и  еще  отчего-то  мокрым
войлоком.
          Ќа веки вечные.
          Ћмин.
          Џоэт  стоЯл,   дожидаЯсь,   пока   сердце   прекратит
колотитьсЯ  безумным  узником о двери своей тюрьмы, и заставлЯл
себЯ не думать о случившемсЯ. Ќе ждать удачи, не  надеЯтьсЯ  на
лучшее и не спешить к плодам бытиЯ. ’акому способу хладнокровно
принимать  беды  и  напасти  его  обучил один шакирит из страны
•инд, которую предки поэта еще триста лет тому назад растоптали
копытами своих коней. ‚месте со всей воинской  силой  шакиритов
-- сами  они  звали себЯ труднопроизносимым словом "кшатрии", и
очень плохо соглашались принимать ислам. Ќастолько плохо,  что,
даже  согласившись,  частенько  обзывали  пророка Њухаммада (да
сохранит  его  Ђллах  и  приветствует!)   девЯтым   воплощением
какого-то четырехрукого идола.
          Ќо  предки  предками, вера верой, а потомки давнишних
врагов мирно  встречались  в  благословенном  „ар-ас-‘аламе,  и
чубатый  шакирит делилсЯ с бритоголовым поэтом многими тайнами.
‚ частности, умением отрешитьсЯ от земного перед пучиной  битвы
и  океаном волнений. ќто умение передавалось в шакиритском роду
еще со  времен  их  легендарного  родича,  колесничного  витЯзЯ
ар-„жунана  ибн-Џанду  умм  Џритха.  ’от, говорЯт, был мастером
самоуспокоениЯ: прадеда застрелил, двоюродных  братьев  топтал,
как  саранчу,  учителей  с  наставниками  к ногтю прибирал чище
вшей, а сердцем до конца дней своих был кроток и незлобив.
          ‚еликий человек, хоть и гЯур неверный.


        2


          Ђбу-т-’айиб краем глаза глЯнул меж решеткой  пальцев:
нет,  светЯщийсЯ  провал  никуда  не  делсЯ. ‘лепит, манит. —ем
манишь, свет? -- надеждой?! ѓлупо. ЉакаЯ надежда у  того,  чьей
могилой стал песчаный бархан, насыпанный самумом поверх четырех
трупов  -- двух конских и двух человеческих? € по каким пещерам
ты бродишь сейчас, ревнивый  бедуин,  жених-неудачник,  в  злую
годину решив потешитьсЯ "серым" мадхом?!
          Џоэт вздохнул и побрел вперед.
          ‘перва вслепую.
          Џотом опустил руки.
          Џотом открыл глаза и обнаружил на фоне светлого пЯтна
две черные  фигуры.  Ќу  конечно!  -- темные ангелы-допросчики,
ужасающие Њункар и Ќакир, соединЯющие  погибшую  душу  с  былым
телом  длЯ  последнего дознаниЯ. Њертвецу велЯт встать -- а он,
Ђбу-т-’айиб, разве не стоит сейчас, что ли? -- и  опрашивают  с
усердием  о  единстве  Ѓожием  и  о  земных  делах. …сли ответы
удовлетворЯют темных ангелов, то тело остаетсЯ в покое,  а  дух
правоверного  тихо  ждет  у  могилы ‘удного днЯ; если же нет --
ангелы  лупЯт  бедолагу  железными  палками  по  лбу,  а   душу
выдергивают  с адскими мучениЯми, словно косорукий цирюльник --
гнилой зуб.
          „а и тот после на поверку оказываетсЯ здоровым.
          ‚ предвкушении железных  палок  Ђбу-т-’айиб  выбралсЯ
наружу  и  замер, глЯдЯ в сторону. „абы не оскорбить ангелов. €
достоинство так сохранить легче: смотри себе  мимо  и  думай  о
возвышенном...  об  аде,  например.  Ћ  третьем  его круге, где
сейчас вопиет слезно  умник-шакирит,  проклинаЯ  своего  предка
ар-„жунана  за  дурацкие  способы  самоуспокоениЯ.  €ли о круге
седьмом, где сидЯт лицемеры, пропускавшие час  молитвы  дневной
или  вечерней, сочинЯвшие еретические стишки и в дерзости своей
восстававшие на справедливость господа миров...
          „а одна строка "все, что создал  Ђллах  и  не  создал
Ђллах..."  вполне заслуживает, чтобы ждать „нЯ ‘уда в потаенных
недрах земли, а  потом  свалитьсЯ  в  серный  мрак  геенны  без
надежды на прощение!
          Љрик   Ястреба  спугнул  грустные  размышлениЯ.  Џоэт
покосилсЯ  в  сторону  и  рассмотрел  в  сини  небес  пернатого
хищника.  ‚от  он  сложил крыльЯ, свинцовым диском, брошенным с
крыши умелым ловкачом, рухнул в бездну  --  чтобы  мигом  позже
вновь  ЯвитьсЯ  в  просторе  и  огласить его негодующим воплем.
“пустил добычу? ќх, Ястреб,  тебЯ  вот  никто  не  станет  бить
железными  палками по лбу... Ћт свежего воздуха слабо кружилась
голова. Ђбу-т-’айиб еще немного подумал о Ястребах  и  ангелах,
даже сложил машинально пару бейтов:


     -- џ стою, уставЯсь в небо, всей душой мечтаЯ: мне бы,
                 словно Ястреб, словно небыль, птицей мчатьсЯ в
небесах!
        Ќо не птица Я, не Ястреб... ‘удный „ень! -- коль грЯнул
час
                 твой, почему усердной пастве крыльев не ссудил
Ђллах?!


          Ѓейты  вышли  странными.  „о  озноба;  до  неуместной
ломоты в костЯх. Џоэт вздохнул и стал разглЯдывать горы, сурово
молчавшие вокруг, размотанную чалму дороги, низкорослые деревьЯ
на склонах; после чего решилсЯ и перевел взглЯд на ангелов.
          ‘порЯт, посланцы.
          Ћ чем?
          ’емный      Њункар      до      ужаса       напоминал
старца-огнепоклонника,    с    которым    Ђбу-т-’айиб   однажды
познакомилсЯ  в  своих   странствиЯх,   пересекаЯ   окрестности
ѓундешапура.  ’от маг в оранжевом плаще еще, помнитсЯ... шайтан
побери!  €  плащ  точно  такой  же!  €  бородавка...  только  у
гундешапурского  мага  она была на щеке. ’очно, искушение перед
допросом. €наче чем объЯснить, что второй ангел, грозный Ќакир,
как одна песчинка  на  другую,  походил  на  юную  красотку  из
веселого  квартала  ан-ђимейн,  в  чьих  объЯтиЯх  поэт  не раз
забывал о  времени  поста  и  покаЯниЯ!  џсно,  железные  палки
обеспечены.  Ђ  вокруг,  наверное,  лежит  промежуточнаЯ страна
аль-Ђраф: место меж адом и раем, лишенное покоЯ  и  блаженства,
предназначенное  длЯ младенцев, лунатиков, идолов и существ, не
сделавших никому ни добра, ни зла  --  а  также  длЯ  тех,  чьи
прегрешениЯ уравновешиваютсЯ рождением в богобоЯзненной семье и
молитвами  матери.  Ћх, куковать тут с Ястребами... и утешатьсЯ
тем, что унылаЯ аль-Ђраф длЯ обитателей ада кажетсЯ раем.
          ‚прочем,  длЯ  обитателей  раЯ  все  выглЯдит  совсем
иначе, и тогда утешатьсЯ уже нечем.
          -- ‡амолчи!  -- вдруг выкрикнул Њункар-старец, и полы
его плаща всплеснули гривой кобылицы, что  еще  совсем  недавно
неслась  в  небо  над живым поэтом.-- ‡амолчи, дерзкаЯ! Ќе Я ли
учитель твой?! Ќе Я ли делал из сельской  дурочки  "небоглазую"
хирбеди?!  Ћн вышел из пещеры, и впереди его бежал ‡латой Ћвен!
—ело его ЯвлЯет  нам  все  признаки  величиЯ  фарр-ла-Љабир,  и
блеску  юного  шах-заде  далеко  до  этого невыносимого сиЯниЯ!
‡амолчи, или кровь твоЯ станет дозволена мне!
          ‘лушаЯ   гневную   тираду,    Ђбу-т-’айиб    принЯлсЯ
размышлЯть:   отчего   бы   это   темному   ангелу   вздумалось
разговаривать на Языке  пехлеви?  ‘ам  поэт  неплохо  владел  и
пехлевийским,  и  новым  фарси-дари,  на  котором  даже пыталсЯ
сочинЯть,   подражаЯ   великому   Ђбу   Ђбдулло    ђудаки    --
сладкоречивого  слепца  убили  ревнители веры в тот день, когда
самому поэту исполнилось ровно  двадцать  шесть  лет.  ’ак  что
понЯть ангела было проще простого... но ангелы, пожалуй, должны
все-таки  изъЯснЯтьсЯ  свЯщенным  Языком Љорана! €ли не должны?
€ли ангелам вообще все равно, какие слова слетают с их  Языков,
отточенных подобно самхарийским копьЯм?
          -- џ  склонЯюсь  перед  волей  наставника,--  ответил
прекрасный Ќакир, но  в  звонком  ангельском  голосе  Явственно
звучали кимвалы противоречиЯ.-- € тем не менее, полагаю, что мы
должны   либо   обождать   поЯвлениЯ  шах-заде  ‘уришара,  либо
вернутьсЯ ко входу, либо...
          -- ‹ибо! -- передразнил старец.-- ‚ернутьсЯ  и  ждать
грозы  с  Ясного неба! -- когда тебе, глупой, отлично известно:
ждать больше нечего!
          €, не дожидаЯсь очередного возражениЯ, он бухнулсЯ  в
ноги поэту, потрЯсенному столь неуместным поведением ангела.
          ’ут  настал  такой  момент,  когда  мысли  сами собой
проЯснЯютсЯ, а сердце успокаиваетсЯ и бьетсЯ ровно-ровно,  хотЯ
причин  длЯ  ровного  биениЯ  нет  ни  одной,  и даже наоборот.
Ђбу-т-’айиб  оглЯдел  самого  себЯ  с  ног  до  головы,  оценил
превосходную  изорванность  одежды  и  наилучшую  грЯзь,  щедро
украсившую  ткань  и  плоть;  после  чего  строжайшим   образом
запретил  себе  валЯть  дурака.  „аже  ради  спасениЯ рассудка.
Џотому что если долго строить из  себЯ  юродивого  дервиша,  то
недолго   и  всерьез  повредитьсЯ  умом,  нацепив  власЯницу  и
подражаЯ в неистовости танца суфиЯм-бродЯгам.
          •ватит.
          ‘удьбе угодно  пошутить?  --  рассмеемсЯ  в  ответ  и
пойдем по новой дороге.
          Ђ   рассуждениЯ  об  аде  и  рае  оставим  длЯ  более
подходЯщего случаЯ. ’ы сам мечтал о завидной доле и потрЯсающей
участи, ты ссорилсЯ с великими и малыми,  называЯ  жизнь  серой
дерюгой,  а жизнью -- отголоски легенд и сказаний?! ’ы убивал и
рисковал быть убитым, ты пел и внимал пению; ты  ждал,  ждал...
ђадуйсЯ!  --  кажетсЯ,  ты  получил, что хотел, и теперь можешь
вволю разочаровыватьсЯ, обладаЯ желанным.
          ‘читай, что игривые джиннии забросили  тебЯ  за  гору
Љаф.
          Њного ли это менЯет, кроме места действиЯ?
          -- Џодними  себЯ,  мой  ангел!  --  поэт наклонилсЯ и
ухватил старца под мышки.-- €наче  из  уважениЯ  моих  седин  к
твоим  Я  буду  вынужден  прилечь  рЯдом,  а  это оскорбит твою
достойную спутницу, ибо грех  мужчинам  возлежать  бок-о-бок  в
присутствии белогрудых красавиц! Ќу давай, давай, подымайсЯ...
          ‘тарец встал с неожиданной легкостью и, отойдЯ на шаг
назад, в поЯс поклонилсЯ Ђбу-т-’айибу.
          -- Љони ждут, о мой владыка! -- коротко заЯвил он, не
снизойдЯ до объЯснений.-- Ќам пора отправлЯтьсЯ домой, в Љабир.
          -- ’ы  уверен?  -- поинтересовалсЯ поэт, удивлЯЯсь не
столько приглашению вернутьсЯ туда, где он  никогда  не  бывал,
сколько  тому, что у него после удивительных злоключений ничего
не болит.-- ’ем более, что слово  "домой"  длЯ  менЯ  мало  что
значило раньше... э-э-э... Я имею в виду, при жизни; а теперь и
вовсе  ничего  не  значит.  Ќе  лучше  ли вам отправитьсЯ своим
путем, а мне -- своим? € посмотрим, каковы здесь дороги!
          "Ђ заодно посмотрим,  не  ведет  ли  одна  из  них  в
„ар-ас-‘алам, где Я теперь уж навернЯка куплю дом и раскрою рот
в ожидании подачек!" -- едва не добавил он.
          -- Ќичуть не лучше, о мой владыка! €бо тебЯ ждет трон
и шахский титул,  а  нас  --  высокаЯ  честь  помазаниЯ тебЯ на
шахство!
          Ђбу-т-’айиб расхохоталсЯ,  с  удовлетворением  слыша,
как  здоровое  веселье окончательно вымывает из смеха визгливые
нотки истерии.
          ќто было  восхитительно:  еще  недавно  он  с  тоской
вспоминал  о славных временах джахилийи, когда невозможное было
возможным, а слава ждала за поворотом ближайшей дороги...  “вы,
возраст  и  опыт  мешали  до конца поверить в сказку, когда она
встала на пороге и воскликнула: "‘алам!".  Ќе  зрЯ  же  историк
аль-Њасуди  и  библиограф ан-Ќадим, собутыльники, каких мало, и
умницы,  каких  еще  меньше,  с  пренебрежением  отзывались   о
собрании  сказок  "’ысЯча  ночей",  говорЯ,  что оно составлено
"нудно и жидко, подобно калу объевшейсЯ собаки".
          € вдобавок сказители  слишком  часто  возвещают:  "Ћн
рубил  головы,  будто  шары,  а  отсеченные  руки летели сухими
листьЯми в пору листопада!" -- но горе, если "он" это не ты,  а
ты... короче, Ясно.
          Ќе  отвечаЯ,  Ђбу-т-’айиб  пересек дорогу и встал над
обрывом.
          -- ‚он на той вершине, смею  полагать,--  под  ногами
беззвучно смеЯлась пропасть, а за спиной сопел старец, которому
если  чего  и  не  хватало,  так это летающего кувшина,-- живут
хмурые горные великаны.  Џолагаю  также,  что  поклонЯютсЯ  они
барану,  вскормленному миндалем, фисташками и чистым коноплЯным
семенем; а пришельцев они  поедают  сырыми,  кроме  милых  дев,
предназначенных длЯ услаждениЯ божественного барана. Ќе так ли,
мой дорогой старец?
          -- Њудрость   владыки   глубже   морских   пучин!  --
сдавленно донеслось из-за спины.
          -- Ќе то слово,  о  светоч  разума,  не  то  слово...
Џолагаю  также,  что  минуЯ дальнее ущелье, мы попадем в долину
гулей-людоедов, которых больше, чем звезд в небе, и нрав у  них
хуже,  нежели у голодного барса! € едЯт они путников, начинаЯ с
печени, ибо таков их обычай!
          -- ’ы...  откуда  ты  знаешь?!   --   голос   упрЯмой
красавицы, до того звонкий, словно литой кувшин, дал трещину.
          -- Ћт  верблюда,--  усмехнулсЯ  Ђбу-т-’айиб,  нарочно
глЯнув на красавицу через левое плечо,  чтобы  та  как  следует
разглЯдела  шрам на скуле и щербатую усмешку.-- …сть один такой
верблюд во владении Ѓену Љахтан, о чьей верблюдице Я  невовремЯ
решил  сложить  стихи...  Ћн мне и поведал о горных великанах и
диких гулЯх, в чьи угодьЯ мы навернЯка не поедем. Џотому что  Я
достаточно  взрослый,  дабы  иметь  свое  суждение относительно
героических поездок.
          -- Њы поедем в Њедный город,-- вмешалсЯ старец-маг, и
в хриплом голосе его звучала  абсолютнаЯ  уверенность.--  —тобы
завтра  отправитьсЯ  домой.  ѓде  владыку  ждет шахский венец и
поклонение народа. Ќахид, веди лошадей!
          -- ’ы не похож на ангела, мой  ангел,--  искалеченнаЯ
ладонь  поэта  огладила бороду, где соли давно было больше, чем
перца.-- Ђ  теперь  взглЯни  на  менЯ  и  скажи:  похож  ли  Я,
беспутный  бродЯга,  которого  самум  и  шутки  €блиса затащили
невесть куда -- похож ли Я на  наследника  шахского  венца?  Ќа
юношу, подобного свежему курдюку или динару в фарфоровой миске,
чье предназначение -- сражать врагов и осыпать поцелуЯми дев?!
          -- Џохож,  мой владыка,-- твердо заЯвил старец тоном,
не терпЯщим возражений.-- Џохож.
          € добавил вполголоса уже знакомую бессмыслицу:
          -- ”арр-ла-Љабир.  ‚не  сомнений,  господа  мои!   --
фарр-ла-Љабир!
          „евица фыркнула, а поэт пожал плечами.
          ‚се лучше железных палок.


        3


          ...‘ырой  бархат  темноты  ласкал  его  щеки, искусно
притворЯЯсь  кистью  цирюльника,  путалсЯ  в  заплетающихсЯ  от
усталости  ногах,  приглашаЯ сесть на валун, отдохнуть, смежить
веки и -- спать, спать, спать... Ќо ‘уришар упрЯмо шел  вперед,
времЯ  от  времени натыкаЯсь на стены или падаЯ, чтобы встать и
двинутьсЯ дальше. Ћн уже устал шипеть от боли, да и  сама  боль
от многочисленных ушибов и ссадин успела притупитьсЯ и потерЯла
всЯкое значение. Љак и многое другое.
          ‡начение сейчас имело только одно: надо идти, сделать
еще дюжину  дюжин  шагов, а потом -- еще полдюжины, и еще... Ћн
дойдет до выхода! Ќепременно дойдет! —то длЯ  этого  требуетсЯ?
-- ах,  идти,  господа  мои,  всего  лишь  идти,  сквозь тьму и
злость, запрещаЯ себе останавливатьсЯ и поддаватьсЯ на  мрачные
уговоры пещеры... какаЯ малость!
          Ћн шел.
          ‘чет   минутам   и  часам  потерЯлсЯ  давно,  и  было
совершенно невозможно возвращатьсЯ за ним, за проклЯтым счетом,
чтобы узнать, ночь сейчас снаружи или день! "Ќе сойдешь с пути,
так сойдешь с ума!" -- втихомолку посмеивались стены,  тьма,  и
вторили  им  чужие,  чуждые  голоса,  обещаЯ  скорое исполнение
желаний, вечный привал между "сейчас" и "никогда";  шаг,  смех,
призрак безумиЯ, еще шаг...
          €  когда  мрак  впереди  наконец  дрогнул,  сдалсЯ на
милость человеческому упрЯмству, посветлел,  а  затем  и  вовсе
расступилсЯ,  изгонЯемый благословенным Ћгнем Ќебесным, ‘уришар
даже не нашел в себе сил длЯ радости. Џросто добрел  до  выхода
-- и упал.
          ‡аснул он мгновенно.


                                      * * *


          ...‘уришар  воздел  очи  к  небу, налившемусЯ лиловой
глубиной  --  и  увидел,  как  диск  светила  тонет  в  пуховой
млечности.
          Џора.
          Ќо... ведь это уже было!
          ћноша  непонимающе  оглЯделсЯ:  он  лежал на знакомом
месте, у входа в пещеру, и солнце клонилось к закату, окрашиваЯ
снежную вершину ’ау-Љешт в пурпурные цвета шахских одежд.
          Ќеужели он просто заснул, устав от  ожиданиЯ,  и  все
остальное ему привиделось?!
          ах-заде поспешно вскочил на ноги -- и тут же во всем
теле отдалась  ноющаЯ  боль.  ‚о  рту  пересохло, перед глазами
разом потемнело, рванув душу постылым воспоминанием...  ‡начит,
все  это  случилось  на  самом  деле?  ЏроклЯтаЯ пещера, где он
проблуждал всю ночь, а к утру вышел... туда, откуда вошел! -- и
свалилсЯ без сил, чтобы проспать до вечера?!
          Ќо где хирбеды с лошадьми, водой  и  провизией?  ‚едь
€спытание завершилось!
          €ли нет?
          Људа он должен был выйти на самом деле?!
          ЏотрЯсенный  этой  догадкой: заблудилсЯ, проиграл, не
выдержал €спытаниЯ! -- ‘уришар растерЯнно озиралсЯ по сторонам,
все больше убеждаЯсь в обоснованности своих подозрений.
          ‚ отчаЯнии шах-заде бросилсЯ к краю обрыва; и увидел.
          „алеко внизу, по пыльной  спине  горной  змеи-дороги,
двигались  три едва различимые чешуйки: фигурки трех всадников.
‘уришар напрЯг зрение, и ему показалось, что он узнает их.  „а,
точно:   вредный  ѓургин  и  эта  дерзкаЯ  недотрога  Ќахид!  Ђ
третий...  третий...  Ќа  какое-то  мгновение   юношу   обожгло
изумление:  третий  --  это  он сам, только сильно постаревший,
много повидавший  на  своем  веку,  истрепанный  жизнью,  будто
верблюжье  одеЯло  --  кочевым  погонщиком буйволов... ах-заде
упрЯмо мотнул головой, освобождаЯсь от колдовского  наваждениЯ,
и  вглЯделсЯ  вновь. Љонечно же, третий человек, восседавший на
его -- …ѓЋ, ‘уришара! -- жеребце, был ему совершенно незнаком.
          —ужак.
          "Џредатели! -- гнев опалил  юного  шах-заде  изнутри,
вскипев  лавой в жерле вулкана.-- €зменники! Ћни еще поплатЯтсЯ
за это! „огнать, догнать и рассчитатьсЯ за все сполна!.."
          Ќо как? ‚низ головой с обрыва -- и забрызгать  своими
мозгами  негодЯев?!  ѓоворЯт,  у раскосых вэйцев такой поступок
считаетсЯ наилучшей местью обидчику, но он, ‘уришар,  не  вэец,
он кабирский шах-заде!
          ѓнев по-прежнему мерно клокотал внутри, но сверху его
начала покрывать ледЯнаЯ корка холодной, расчетливой Ярости.
          ѓургин  говорил,  что  на  обратном  пути они, скорее
всего, заедут в Њедный город. ‚от и славно.  €менно  там  он  и
перехватит изменников. Ќо длЯ этого сначала надо добыть конЯ --
пешком  он  будет  добиратьсЯ до города в лучшем случае неделю,
если не сгинет вовсе в здешних  ущельЯх.  ЉонЯ!  Џолшахства  за
конЯ!  Љто-то  ведь  живет в этих горах? †ивет! €здалека они не
раз видели прозрачные столбики дыма -- верные признаки  людских
селений.  „енег  у  него с собой достаточно, чтобы купить целый
табун аргамаков и впридачу нанЯть  проводника  до  города;  да,
проводника  --  обЯзательно, а то в этих нелепых грудах камнЯ и
заблудитьсЯ недолго. Ђ если здесь действительно живут  великаны
и гули-людоеды... что ж, прекрасно! Ћн сразитсЯ с ними всеми --
гулЯми,  великанами,  проводниками, горами, пещерами и судьбой!
-- сразитсЯ, что бы ни  болтали  предатели-хирбеды,  и  добудет
конЯ силой! ЏредателЯм не уйти!
          €,  забыв  об усталости, шах-заде решительно двинулсЯ
прочь от зловредной пещеры.


        4


          ‹учина  торчала,  воткнутаЯ  в  щель  между  плоскими
нетесаными  камнЯми  стены,  и  скорее чадила, нежели разгонЯла
мрак. ‚ углах сакли копились корЯвые извивы теней,  притворЯЯсь
старой ветошью. ’ам что-то шуршало, пищало, бегало взад-вперед,
наводЯ юного шах-заде на неприЯтные мысли. € пещеру напоминало;
только еще противнее. •озЯин, сказавшийсЯ „жухой ("џ сам „жуха,
и дед мой „жуха, и его дед; а отец мой -- Ђршантагур, и сын мой
-- Ђршантагур, а внук снова „жуха -- слава моему роду!") -- так
вот,   этот   самый   „жуха,   к   счастью,  свЯто  чтил  закон
гостеприимства. € говорил понЯтно: на родине шах-заде  примерно
так  же  изъЯснЯлись  уроженцы  Њалого  •акаса,  хотЯ  „жуха, в
отличие от хакасцев, изрЯдно коверкал самые  простые  сочетаниЯ
слов.
          Ћтчего  речь  горца  походила  на его хижину: сто лет
простоит, но душу не радует.
          „жуха усадил гостЯ за сланцевый блин, носивший гордое
имЯ стола, и, наотрез запретив  сразу  переходить  к  делу  или
просьбам,  принЯлсЯ  выставлЯть  угощение.  ‚скоре и сам хозЯин
уселсЯ напротив гостЯ, разломил лепешку и сделал  щедрый  жест,
предлагаЯ  начать  трапезу.  ‘уришар, вспомнив обычаи хакасцев,
рассчитывал на  добрую  толику  вина,  крайне  уместного  после
гнусного  €спытаниЯ;  юноша  ухватилсЯ за кружку, даже не очень
разобрав  сперва,  что  именно  в  нее  налито  --  и   жестоко
поплатилсЯ.
          Ћдин-единственный   глоток  просЯного  пива,  которое
успело прокиснуть и прогоркнуть еще в дни деда „жухи,  чуть  не
вывернул  шах-заде  наизнанку. ЃоЯсь закашлЯтьсЯ (кто их знает,
этих  обидчивых  скалолазов?!),  он  спешно  ухватил  со  стола
первое,  что попалось под руку: сероватый шарик подозрительного
вида и с резким запахом извести. Ћднако, против ожиданиЯ, шарик
оказалсЯ отнюдь не пометом двузадой птицы “м, а  твердым  и  на
редкость  едким  овечьим  сыром. Ћн пришелсЯ как нельзЯ кстати,
мгновенно отбив вкус мерзкого  пойла.  Ћт  неожиданности  юноша
машинально  хлебнул еще раз из глинЯной кружки -- мигом кинув в
рот следующий шарик и отметив про себЯ, что в  таком  сочетании
что-то есть.
          ‡ато   лепешки,   густо   усыпанные  поверху  сушеной
кислицей, а  также  жаренаЯ  на  углЯх  баранина,  окончательно
примирили  ‘уришара  с  местной кухней. Ќе успели оглЯнутьсЯ, а
кувшин опустел, уступаЯ место горЯчему чаю. Љакой же  ужин  без
беседы? Ђ какаЯ беседа без чаЯ?
          €ли  это не чай? -- впрочем, юноше уже было почти все
равно.
          € пиво булькало в желудке почти приЯтно.
          ‘начала „жуха, исполнЯЯ долг хозЯина, поведал гостю о
своем роде и о жизни в здешних  горах.  ћноша  честно  надеЯлсЯ
услышать  о  хмурых великанах и гулЯх-людоедах, однако речь все
времЯ шла о другом: предок „жухи налетел на  кровника  и  угнал
пЯть  коз,  потом  кровник  налетел на предка „жухи и отбил три
козы, прихватив две чужих овцы и восемь горшков с пивом,  потом
сын  предка „жухи отбил горшки без пива и овчину без мЯса, зато
обесчестил  жену  сына  кровника,  прилюдно  назвав  ее  старой
кошелкой,  потом  внук  кровника...  ‚еликаны  и  людоеды в эти
подвиги  не  мешались.  Џравда,  горец  помЯнул   между   делом
подземных  духов-альбестов,  но Явно больше длЯ красного словца
-- сам „жуха с оными духами не встречалсЯ и, похоже, отнюдь  не
горел желанием встретитьсЯ.
          •ватало кровников, коз и горшков.
          ‡атем  настала  очередь  ‘уришара рассказывать. ћноша
набрал полную грудь воздуха и, стараЯсь не слишком врать, но  и
не говорить всей правды, поведал, как он, потомок знатного рода
из  далекого  Љабира  (чистаЯ  правда!)  долго  ехал по горам в
сопровождении  двух  спутников  (снова  правда!)  --   и   как,
проснувшись  сегоднЯ  утром,  обнаружил,  что спутники исчезли,
прихватив заодно его конЯ, провизию и прочее имущество (а  ведь
тоже  правда! -- удивилсЯ сам себе шах-заде); а потом он увидел
их далеко  внизу  на  дороге  в  обществе  незнакомца,  видимо,
сообщника   --   и  решил  пуститьсЯ  в  погоню  за  проклЯтыми
предателЯми, но длЯ погони ему обЯзательно нужен конь; и хорошо
бы -- проводник, а то в здешних горах и заблудитьсЯ недолго.
          ‚от.
          Ђ теперь промочим горло.
          „жуха сочувственно цокал Языком на  протЯжении  всего
рассказа, а когда юноша умолк, заЯвил:
          -- Ѓыть  конь.  € проводник. ‘ам проведу. ’ропа знаю,
быстро ехать. ‚ай, плохой  люди  тебе  попались!  ђезать  надо.
„олго  резать  надо,  сердце  греть, печень греть, расстройство
долой гнать! ‡автра. Ђ сейчас спи будем.
          €  без  всЯкого  предупреждениЯ  швырнул   в   лучину
папахой.


                                      * * *


          Џродавать  конЯ  ‘уришару  никто  не  захотел: на все
селение лошадей было не больше десЯтка, и  хозЯева  соглашались
скорее  расстатьсЯ  с  руками-ногами, а также со всеми чадами и
домочадцами, нежели с любимой скотиной. Ќи за какие коврижки, а
тем более -- деньги. Ћднако „жуха сумел  договоритьсЯ  с  сыном
двоюродного  брата  внука  кровника, что тот даст гостю конЯ на
времЯ: добратьсЯ до ѓорода. ’ам „жуха заберет конЯ  и  приведет
обратно, а ‘уришар купит себе в ѓороде другого.
          Ќа том и порешили.
          €   вот   теперь   мохнатый   низкорослый  зверь,  по
недоразумению названный конем, споро трусил  вслед  за  лошадью
„жухи по, казалось бы, вообще непроходимым тропинкам.
          -- Љ  вечеру-ночь  быть  в  ѓород!  --  заверил юношу
„жуха, сбив на затылок косматую папаху.
          Ћт папахи несло горелым.


          ЋсыпЯм и изъеденным ветрами наростам  не  было  видно
конца-краю,   зазубренные   клыки  скал  Яростно  вгрызались  в
безумную синь неба, деревьЯ, искривленные  и  скрученные  своей
тЯжкой    судьбой,    изо   всех   сил   цеплЯлись   за   камни
руками-корнЯми...   Џодъем   сменЯлсЯ   спуском,   перевал   --
перевалом,  от  жесткого  седла  и  трЯской езды у шах-заде уже
чувствительно  побаливал  крестец;   вдобавок   юношу   нещадно
донимали  блохи -- легионы их с радостью переселились на нового
хозЯина из кошмы, на которой юноша провел ночь в жилище „жухи.
          ‘уришар  терпел,  стиснув   зубы.   ћноша   прекрасно
понимал,  что  „жуха не виноват -- у них все так живут. ѓорец и
без того сделал длЯ шах-заде  все,  что  мог,  и  даже  больше:
накормил,  обогрел,  оставил  переночевать,  добыл конЯ и лично
вызвалсЯ проводить до ѓорода. Љто сделал бы больше? ‚сЯ вина за
теперешние  злоключениЯ  лежит  на   "небоглазых"   предателЯх.
Ќичего,  скоро  он  до  них доберетсЯ! „о них, и до их третьего
сообщника, зачинщика свЯтотатственного сговора!  Љак  сказал  о
них мудрый „жуха? ђезать надо? Џравильно сказал! Ѓудем резать.
          Џеревал.
          ‘пуск.
          ђ-резать!
          Џодъем.
          Џеревал.
          „олго   резать!   --  все  более  ожесточалсЯ  юноша,
подпрыгиваЯ на очередном ухабе и мимо воли расчесываЯ  блошиные
укусы.  Ќикакого  честного  боЯ -- резать, как поганых шакалов!
‘ердце греть,  печень  греть,  селезенку,  требуху...  ‚прочем,
одного из злодеев придетсЯ оставить в живых, иначе он просто не
найдет дорогу обратно в Љабир! -- дошло вдруг до шах-заде.
          Њир  моргает  редко, а ‘уришар, увы, не самаЯ большаЯ
соринка в глазу.
          € когда шах-заде, во времЯ переправы  через  быстрину
горной  речушки,  смирилсЯ  с  необходимостью  оставить в живых
красавицу-хирбеди,-- за их спинами раздалсЯ вой.
          ‘уришар самым постыдным образом вжал голову в  плечи,
не  смеЯ  оглЯнутьсЯ.  ’русость была присуща кому угодно, кроме
молодого шах-заде, но рассудите, господа мои: люди и звери воют
по-иному.  Ђ  здесь  желчью  выхлестывалась   первобытно-жуткаЯ
тоска,  неотвратимаЯ,  как  возмездие  за грехи в потустороннем
мире, и казалось -- вековечнаЯ боль гор исходит унынием,  глЯдЯ
на  скрытую  до  поры  луну  и захлебываЯсь от муки без конца и
начала.
          ‹охматый конек прЯнул вперед и в один прыжок оказалсЯ
на берегу, нагнав каурую лошадь „жухи.
          ‚ой оборвалсЯ истошным взвизгом,  от  которого  впору
было  оглохнуть,  но  эхо  его  до сих пор металось в теснинах,
дробилось, множилось, всем телом ударЯЯсь  о  скалы,  в  клочьЯ
разрываЯ самое себЯ, чтобы вновь и вновь вернутьсЯ...
          ’ишина.
          ѓулкаЯ,  набатнаЯ  тишина заталкивает в уши бархатные
затычки; еще и ладонЯми поверх хлопает, длЯ верности.
          -- —то это было, „жуха? -- свистЯщим шепотом  спросил
юноша,  опасаЯсь  говорить громко и не слыша звука собственного
голоса.
          -- ѓорный ‘мерт  был,--  спокойно  ответил  проводник
чуть погодЯ; и добавил с ухмылкой.-- „обрый знак.
          -- „обрый?!! -- поперхнулсЯ юноша.
          -- џсно дела,-- в свою очередь приподнЯл брови „жуха,
удивлЯЯсь,  что  его спутник не понимает таких простых вещей.--
Ћн же нас предупредила! Ђ могло и не предупредить.
          -- €... что теперь?
          -- Ђ-а, пустЯк теперь! …хай дальше. ’емнота приди, мы
должен сиди в ѓород. ’огда жизнь -- хороший штука.
          -- Ђ если это... не сиди в ѓород?
          -- „охнуть  станем,  Ясно   дела,--   пожал   плечами
„жуха.--  Ђ  то  пади  на  ночь  в  храме  „Ядь-‘арта, ѓложущий
‚ремЯ... Ќо лучше сиди в ѓород. €ли сдохни.
          „альше они  ехали  молча.  „жуха  задремал  в  седле,
присвистываЯ  заложенным  носом, а шах-заде пыталсЯ представить
себе что-нибудь хуже смерти.
          Џолучалось плохо, зато блохи донимали куда меньше.
          ’ак, безуспешно терзаЯ себЯ горькими думами, шах-заде
и не заметил, как они подъехали к заставе.
          ЋчнулсЯ он только от оклика „жухи:
          -- Џошлина платить надо! „еньга доставай!
          „ействительно, шагах в двадцати впереди  дорога  была
перегорожена  суковатым  бревном, установленным на подпорках. Ђ
сбоку, под навесом, расположились двое  близнецов-мордоворотов:
в  одинаковых  чекменЯх  из  рыжей шерсти, косматых треухах и с
ржавыми, словно молью трачеными, бердышами в руках.
          …сть, видать, такаЯ моль, что железо грызет за  милые
прЯники.
          -- „ирхем  и три медных даника за оба рыла,-- хрюкнул
левый мордоворот, нимало не интересуЯсь, кто такие путники и по
какой надобности едут. „а и то  сказать:  даже  проезжай  через
заставу разбойный люд с намерением позабавитьсЯ в Њедном городе
-- разве ж признаютсЯ? Ђ на роже редко у кого написано: Я, люди
добрые,  вор  и  разбойник.  ђазве что клеймо палаческое на лбу
стоит; да и то клейменых лучше заставщиками нанимать, чтоб злее
службу вершили, а на лоб и треух недолго сдвинуть.  џ,  значит,
сдвинул, а ты плати пошлину и проезжай.
          Ѓез лишних разговоров.
          ах-заде развЯзал тесемки кисета и, не слезаЯ с конЯ,
кинул заставщику  золотой  кабирский  динар.  ќтого должно было
хватить с лихвой: сколько бы ни стоил  местный  дирхем,  пускай
даже  и  больше  двух  третей  динара, врЯд ли въезднаЯ пошлина
могла превышать золотой!
          Њонету прЯмо на лету словно жаба  Языком  слизала;  и
мордоворот  уставилсЯ  на  свою  ладонь,  как  если  бы пыталсЯ
разобратьсЯ в линиЯх жизни и удачи.
          Ќапарник, глухо сопЯ, заглЯдывал через плечо.
          -- ѓлЯди, и у этих такие же,-- пробормотал  он,  пока
первый обстоЯтельно пробовал монету на зуб.
          ‘уришара  передернуло:  вонзить  зубы  в  изображение
обладателЯ свЯщенного фарра, отчеканенное на монете --  это  ли
не  варварство  и  свЯтотатство?!  Ћднако  юноша  сдержалсЯ.  ‚
здешних горах Явно свои законы (небось, те, которые дуракам  не
писаны!);  местные  дикари, возможно, вообще ничего не знают об
истинном порЯдке вещей, как и упрЯмые горцы его родных краев...
Ќичего, они узнают! € те, и другие!
          „айте только срок.
          -- ‚кусно! -- с уважением протЯнул левый заставщик, а
правый отобрал у него динар и  сам  стал  прикусывать  подачку,
пофыркиваЯ от удовольствиЯ.-- …зжайте, люди добрые, дастарханом
вам дорога...
          € двинулсЯ к странному приспособлению, состоЯвшему из
деревЯнного ворота с ручкой, цепи, толстой измочаленной веревки
и еще каких-то воротков поменьше. ‡азвенела, натЯгиваЯсь, цепь,
детина крЯкнул,   поднатужась,   пустил  обильные  ветры  --  и
суковатый ствол начал медленно подниматьсЯ, освобождаЯ путникам
дорогу.
          "‚ишь ты: дикари, да не совсем,"  --  честно  признал
юноша.
          “же проехав под поднЯтым стволом, он вдруг, повинуЯсь
какому-то наитию, обернулсЯ и поинтересовалсЯ у заставщика:
          -- Ђ  скажи-ка,  любезный,  кто  расплачивалсЯ с вами
такой же монетой, как  мы?  Ќе  трое  ли  путников:  долговЯзый
старец с бородавкой под носом, наглаЯ девица и...
          ђука шах-заде скользнула в развЯзанный кисет.
          -- ...€  здоровый  дЯдька!  -- возликовал мордоворот,
умудрившись поймать брошенный  динар,  ловко  зажав  его  между
плечом  и щекой.-- Ћдежа жеванаЯ, рванаЯ, а глазищи хи-итрющие!
Ќа роже шрам, да и слепому видно: всласть пожил...  Џальцев  на
руке не хватает; и еще зубов.
          -- ‡убов?  Ќа  рука?  --  искренне изумилсЯ „жуха, но
шах-заде мигом перебил своего проводника:
          -- „авно они проехали?
          -- „а с третий час будет. “же в городе, небось.
          -- Ќиче, отыщем! € ты  их  зарезать,--  утешил  юношу
„жуха, когда, уже в сумерках, они проезжали под аркой городских
ворот.
          ‘уришар искренне надеЯлсЯ, что горец окажетсЯ прав.


        ѓлава четвертаЯ,
 где   излагаютсЯ   многие   соображениЯ   относительно  дурных
наклонностей
 золотых баранов, вспыльчивых юношей с усиками чернее амбры,
 ночных гроз и невезучих собак,
 но так и не раскрываетсЯ тайна ужасного воЯ в горах,
 хорошо известнаЯ всЯкому чабану
 от перевала Ѓаррах до вершины ’ау-Љешт.


        1


          ЏостоЯлый хан со многими коновЯзЯми, верблюдовЯзЯми и
даже одной слоновЯзью располагалсЯ совсем близко от  крепостной
стены.  ђыскать  по темным улицам в поисках бывших спутников не
имело никакого смысла -- те,  скорее  всего,  давно  устроились
где-нибудь  на  ночлег. "‚озможно, прЯмо в этом самом хане!" --
мелькнула у ‘уришара мысль. “вы, надежду  на  скорую  месть  не
замедлил   развеЯть   бритоголовый   ханщик,   когда   шах-заде
набросилсЯ на  него  с  расспросами.  ЋтведЯ  ‘уришара  в  тень
вековых  карагачей, ханщик подробнейшим образом выслушал юношу,
особо замечательные  эпизоды  упросил  повторить,  сочувственно
хмыкнул,   всплеснул  руками,  пересказал  с  десЯток  подобных
историй, где мститель благополучно настигал обидчика...
          •анщику   очень   хотелось   поговорить   со   свежим
человеком.  € толку от его сочувствиЯ было чуть: поиски в любом
случае откладывались до утра.
          -- Ќиче, не уйти! -- успокаивал юношу „жуха,  налегаЯ
на  заказанный  его  спутником  плов  и вино.-- “тром конь тебе
купать. Љрасный  конь  купать,  быстрый.  Џотом  враг  найдешь.
‡арежешь. € дом поедешь. Ђй, хорошо!
          ‘ло