№20. Љонтркультура

№20
"ЉЋЌ’ђЉ“‹њ’“ђЂ": ЉЂђЂ’њ €‹€ †Ђ‹Ћ‚Ђ’њ ?

16 маЯ в программе "„о и после полуночи" Я видел презабавнейший сюжет. Џоказали отрывок из фильма "‘тоит лишь тетиву натЯнуть" (о наших хиппи, металлистах и т.п.), по поводу которого затем предложили высказатьсЯ социологу, доктору исторических наук €горю ‚асильевичу Ѓестужеву-‹аде. Ќе долго думаЯ, €горь ‚асильевич натЯнул тетиву и... сказал, что все это пришло с ‡апада (не наше, чуждое нам Явление), причем ‡апад всё это лет пЯтнадцать назад пережевал и выплюнул (не модно, постыдились бы); всё это есть не что иное, как разновидность контркультуры, отрицаниЯ культуры (ну не ужасно ли?), осуществлЯемого с целью самоутверждениЯ (слабаками, неспособными к положительному, культурному самоутверждению); но ничего, перебесЯтсЯ, — хотЯ многие и пострадают (лечить надо). "Џоразив цель", €горь ‚асильевич подчеркнул, что испытывает к ней профессиональный интерес.

џ человек далекий от социологии, но простодушие этого большого ученого произвело на менЯ столь сильное впечатление, что Я решил изложить и свою точку зрениЯ на затронутые им вопросы. ‚ самом деле, если приведенные выше банальности здравого смысла есть последнее слово социологической науки, то чем Я не социолог?

ЋбщаЯ отрицательнаЯ оценка, даваемаЯ €горем ‚асильевичем соответствующему кругу социальных Явлений представлЯетсЯ мне недостаточно аргументированной. ‚ качестве аргумента приводитсЯ, например, тот факт, что "всё это пришло с ‡апада". Џодобный аргумент в устах доктора исторических наук звучит по крайней мере странно. Њало ли что пришло к нам с ‡апада? Ќе только хохолки панков, но и тот костюм, в котором €горь ‚асильевич выступал перед телезрителЯми, "пришел с ‡апада"; ‡апад стал длЯ нас законодателем мод начинаЯ с петровских времен. Џочему мы упорно продолжаем осуждать молодежное "подражание ‡ападу" несмотрЯ на то, что подражали ему не только наши отцы и деды, но прадеды и прапрадеды, — вот проблема, достойнаЯ социолога. „а что мода! ‘ ‡апада к нам пришло христианство, "позитивнаЯ наука", марксизм. ‘ ‡апада пришла в том числе и "молодежнаЯ культура" (назовем так условно феномен, в котором еще только предстоит разобратьсЯ). —то к нам вообще не пришло с ‡апада — вот в чем вопрос. Ќекоторые коллеги €горЯ ‚асильевича говорЯт о нашей "культурной пластичности", обусловленной чрезвычайно ограниченным числом жестко фиксированных элементов славЯнской культуры. Ќо что это за "элементы"? — ‚от вопрос, действительно заслуживающий вниманиЯ. Ђ то ведь даже "русскаЯ" гармошка — и та пришла к нам с ‡апада.

„алее €горь ‚асильевич говорит, будто сегоднЯ наша молодежь жует то, что западнаЯ выплюнула лет пЯтнадцать назад. Њне уже за тридцать, и Я, признатьсЯ, давненько перестал следить за тем, что жует и что выплевывает западнаЯ молодежь. Ћднако точно могу сказать: "жевать" у нас начали приблизительно тогда же, когда и на ‡ападе, в конце шестидесЯтых годов. €менно в это времЯ разворачиваетсЯ движение хиппи в нашей стране и стихийно складываетсЯ всесоюзнаЯ "система" приютов. ’ак что не молодежь, а почтенные социологи хватились лет пЯтнадцать спустЯ. € вне зависимости от состоЯниЯ движениЯ хиппи на ‡ападе, достойным социолога было бы исследование причин устойчивости данного социального феномена у нас. ‚едь движение не исчерпалось даже тогда, когда "мода" на хиппи ушла (как говорили сами хиппи, "мода уходит, а хиппи остаютсЯ"). Ѓолее того, пару лет назад эта мода вернулась под знаком "ретро" — становление самосознаниЯ и мировоззрениЯ целого возрастного слоЯ нашей молодежи вновь протекало в условиЯх хипового образа жизни. Ќе свидетельствует ли это о цикличности развитиЯ "молодежной культуры"? Ќебезынтересным длЯ социологического исследованиЯ будет и тот факт, что каждое новое ("модное") молодежное движение не устранЯет предшествующих и не устранЯетсЯ последующими — все эти движениЯ ныне сосуществуют. ’о есть налицо усложнение, дифференциациЯ "молодежной культуры": у молодого человека поЯвлЯетсЯ возможность выбирать микросреду своего становлениЯ.

‘оздаетсЯ впечатление, однако, что указание на западное происхождение "молодежной культуры" служит длЯ €горЯ ‚асильевича вполне достаточным ее объЯснением, делаЯ дальнейшее углубление в проблему как бы излишним. €бо речь идет о Явлении, несомненно, "чуждом нашему обществу", то есть наносном, лишенном социальных корней. Ђ раз корней, нет, то и копать нечего. Џусть буржуи ломают себе голову, откуда это неподобие взЯлось, — наша задача заключаетсЯ в том, чтобы ликвидировать его. ‡десь страусинаЯ методологиЯ, традиционнаЯ длЯ обществоведениЯ эпохи застоЯ, дополнЯетсЯ конструктивным подходом, созвучным духу времени. “чений считает своим долгом активно воздействовать на "изучаемые" процессы, поскольку в лице хиппи, панков и прочих "мы имеем дело с контркультурой, а контркультура, — говорит €горь ‚асильевич, и в голосе его поЯвлЯютсЯ патетические нотки, — выступает против культуры". ЏолучаетсЯ почти как в анекдоте: чего думать, — спасать надо! Љультура в опасности!

Ќе знаю, выплюнула ли западнаЯ социологиЯ миф о молодежной "контркультуре", но жевала она его не менее пЯтнадцати лет назад. Љонтркультура представлЯлась ей некой особой, "новой" культурой, котораЯ грЯдет на смену буржуазной. ‡лорадствуЯ по поводу буржуазного мифотворчества, советскаЯ социологиЯ все эти годы не утруждала себЯ изучением функций данного феномена в рамках породившей его культуры, предпочитаЯ усматривать в нем исключительно свидетельство близкого конца последней. ‘праведливо отрицаЯ выработанное буржуазной наукой понЯтие "молодежной культуры", отождествлЯемой с "контркультурой", наша социологиЯ все эти годы пыталась отрицать и Явление "молодежной культуры", — тем более советской "молодежной культуры". ’еперь же, когда дальнейшее отрицание этого ЯвлениЯ стало невозможным, дает себЯ знать отсутствие опыта его научного осмыслениЯ — и в ход идет лежалый западный миф о "противо-культуре".

Њолодежь еще не знает, что такое культура, поэтому не может и выступать против нее, — во всЯком случае, против той культуры, при упоминании о которой у нас с €горем ‚асильевичем менЯетсЯ голос. ќту культуру человек открывает длЯ себЯ в гораздо более зрелом возрасте. "ЉонтркультурнаЯ" молодежь выступает прежде всего против знакомых ей Явлений массовой культуры, рассчитанных на бездумное потребление, — против той "культуры", что несут в массы иные лауреаты премии ‹енинского комсомола. Ќапротив, западнаЯ массоваЯ культура в ‘‘‘ђ не ЯвлЯетсЯ массовой: чтобы войти в соприкосновение с ней, требуютсЯ известные самостоЯтельные усилиЯ. ‘амостоЯтельные усилиЯ требуютсЯ длЯ освоениЯ любой молодежной "моды", в чем бы она ни проЯвлЯлась; моде отнюдь не "слепо следуют", как полагают отставшие от моды моралисты, — моду именно осваивают, целенаправленно осваивают. ђазумеетсЯ, с точки зрениЯ вечности предметы массовых самодеЯтельных устремлений молодежи недостаточно возвышенны; но было бы достойным социолога попытатьсЯ выЯснить, почему наши культуртрегеры требуют от молодых людей непременно мировых рекордов высоты и в то же времЯ пытаютсЯ пресекать любые их самостоЯтельные попытки взЯть длЯ начала хотЯ бы метровую планку.

Њолодежный "бунт" против массовой культуры как бы разгонЯет рЯску с поверхности, позволЯЯ увидать чистые глубины; делаетсЯ это, естественно, инокультурной (самодельной или заграничной) палкой. € не надо драматизировать ситуацию: поверьте, совсем не много ума требуетсЯ, чтобы смекнуть, что все эти "олрайт-тунайт" еще более примитивны, чем глушимые ими тексты советской эстрады. „остойным социолога было бы обратить внимание на тот факт, что западнаЯ массоваЯ культура во всем своем великолепии выполнЯет в рамках нашего общества не более, чем роль катализатора культурно-поисковой активности молодежи. € что именно поэтому наметившаЯсЯ тенденциЯ к "легализации" этой культуры, обусловленнаЯ Якобы учетом молодежных запросов, ЯвлЯетсЯ серьезным просчетом нашей культурной политики. ’руд быть молодым — не тот труд, который нуждаетсЯ в облегчении; молодежь нуждаетсЯ в понимании, а не в потакании. ‘ другой стороны, "запросы" молодежи невозможно удовлетворить в принципе. Њолодежь никогда не удовлетворитсЯ потреблением того, что ей предложат, даже если вчера она желала именно этого, — но всегда будет стремитьсЯ к достижению того, чего нет в наличии. Њолодые люди тем и отличаютсЯ от "взрослых", что стремЯтсЯ к освоению спектра возможностей потреблениЯ, а не к потреблению как таковому.

Љороче говорЯ, уже при первом приближении видно, что в лице "контркультуры" мы имеем дело со сложнейшим комплексом проблем становлениЯ личности. Ќе разобравшись, что представлЯет собой "контркультурнаЯ" молодежь, €горь ‚асильевич спешит вразумить ее, призываЯ "посмотреть на себЯ со стороны". Ќашли, мол, чем самоутверждатьсЯ — заклепками! †уете западное старье, — а не слабо ли выработать свою собственную моду? Ћднако ввиду недостаточной осмысленности возгласы эти повисают в воздухе. „ействительно, зачем нужна искусственнаЯ мода? (—то это была бы за мода, нетрудно представить по аналогии с искусственно выработанными так называемыми "советскими обрЯдами", участвуЯ в которых хочетсЯ провалитьсЯ сквозь землю.) Њода не вырабатываетсЯ, мода складываетсЯ, и "фабриканты моды" не прогорают именно потому, что чувствуют, как она складываетсЯ. ‚ неЯвном же предположении €горЯ ‚асильевича о принципиальной возможности "вырабатывать" моду слышитсЯ отзвук наивных технократических представлений о культуре как механической системе, доступной произвольным модификациЯм. ‚прочем, несправедливо было бы ставить технократические иллюзии в вину €горю ‚асильевичу, ибо это беда всего нашего обществоведениЯ. ‘транно другое. Џохоже, €горь ‚асильевич не сознает, что "контркультурнаЯ" молодежь самоутверждаетсЯ не заклепками, а созерцанием реакции на эти заклепки — реакции вроде той, которую дал сам €горь ‚асильевич. Џохоже, не отдает он себе отчета и в том, что трактовка "контркультурных" проЯвлений в качестве дешевого самоутверждениЯ есть расхожий филистерский Ярлык, а не социологическаЯ оценка.

€горь ‚асильевич мог бы сполна узнать цену "контркультурному" самоутверждению, вывернув пиджак подкладкой наружу, привЯзав к ноге консервную банку и пройдЯсь разок козырем по Љалининскому проспекту. „умаетсЯ, что совершить такой акт ему было бы труднее, чем написать очередную монографию. Љонечно, молодому человеку труднее было бы написать монографию, но ощущениЯ на проспекте он испытал бы не менее сильные, чем социолог; и, что немаловажно, в случае чего не смог бы документально подтвердить, что "проводит социологический эксперимент". ‚озможно, эксперимент такого рода, пусть даже мысленный, натолкнул бы €горЯ ‚асильевича на вопрос, почему молодежь, вместо того, чтобы "расти духовно, выполнЯЯ общественные поручениЯ" (здесь Я цитирую другого крупного специалиста, ‘.Њ.Љовалева)*, обращаетсЯ к столь накладным формам самоутверждениЯ. „а и вообще — самоутверждение ли это?

* ‘м.: Љовалев ‘.Њ. ‚оспитание и самовоспитание. Њ., 1986, с.17.

Ќежелание исследователей "опускатьсЯ" до уровнЯ исследуемого объекта оборачиваетсЯ притЯгиванием его к себе за волосы, то есть наделением "контркультурной" молодежи качествами зрелой личности и реконструкцией движущий ею мотивов в соответствии с логикой взрослого человека. Џодобное отношение к молодежи напоминает средневековое отношение к детЯм: в те времена полагали, что дети отличаютсЯ от взрослых только ростом. Ќыне склонны полагать, что молодой человек, достигший юридического "совершеннолетиЯ", отличаетсЯ от взрослого в основном только знаниЯми и умениЯми, что он воспринимает себЯ и других как взрослый, и что в своих поступках он преследует вполне взрослые цели. €ными словами, различиЯ в поведении молодых и более зрелых людей склонны объЯснЯть различием средств, а не различием целей, — склонны объЯснЯть недостаточной "вооруженностью" молодого человека. "‡ачем ты носишь серьгу?" — спрашивает у него социолог. — "—тобы не быть похожим на других!" — "ЏонЯтно", — улыбаетсЯ социолог, соображаЯ, что надеть серьгу быстрее, чем... чем всё остальное.

Њежду тем молодой человек "самоутверждаетсЯ" столь непрестижным и дурацким, с точки зрениЯ взрослого человека, способом далеко не случайно. ћродствуЯ, он как бы вызывает огонь на себЯ и в то же времЯ дает фору, "тЯнет крыло", предлагаЯ желающим продемонстрировать их силу и ловкость, ощутить превосходство, "самоутвердитьсЯ" за его счет: вот он Я, налетай! ‘тоит лишь тетиву натЯнуть... Џожилые любители легкой наживы с готовностью ловЯтсЯ на эту удочку, позволЯЯ молодым "самоутверждатьсЯ" за свой счет: "Ђга, дЯдЯ не рубит. € чему его в школе учили?" Ћднако сиЯ нехитраЯ диалектика не отражает существа происходЯщего. ‘ущество происходЯщего ускользает от сознаниЯ обеих сторон.

‡ачем молодому человеку быть "непохожим на других"? —тобы тем самым "самоутвердитьсЯ"? Ќо чтобы утверждать себЯ, надо себЯ знать, а молодой человек как раз тем и отличаетсЯ от взрослого, что не знает себЯ. Ћн не знает, на что способен, а на что не способен, не знает, умен или глуп, красив или уродлив, хорош или плох. Ћн рабски зависим от случайных внешних оценок и болезненно на них реагирует. Ћн готов буквально с оружием в руках защищать некий фантастический "образ себЯ", — будучи же побежден, готов принЯть другой, не менее фантастический "образ". Ћн не знает своей подлинной цены, не знает своего места в системе "взрослых" координат.

‘амоутверждение молодого человека неразрывно свЯзано с его самоопределением. Ќо самоопределитьсЯ, то есть определить, кто он есть, сам он не может. ‚едь он действительно "рождаетсЯ не фихтеанским философом с зеркалом в руках", — зеркалом длЯ него служат другие люди. Ћн узнает себЯ, узнаваЯ их, — сопоставлЯЯ себЯ с ними; он узнает себЯ и в их реакциЯх на свои проЯвлениЯ. Љороче говорЯ, он может самоопределитьсЯ, найти себЯ лишь во взаимодействии с другими людьми. €нстинктивно чувствуЯ своё положение, молодой человек стремитсЯ любыми средствами интенсифицировать процесс взаимодействиЯ, создать максимальное число ситуаций, способных разрушить окружающую его стену безразличиЯ (равно как и потаканиЯ, которое есть обратнаЯ сторона безразличиЯ) и обеспечить многогранность самооценки, а тем самым и надежность, "подлинность" образа себЯ, его независимость от непостоЯнства внешних оценок. Џричем каждому новому поколению приходитсЯ изобретать всё более экзотические формы борьбы с равнодушием, способные возмутить всё более искушенных предшественников, вывести их из покоЯщегосЯ, самозацикленного состоЯниЯ; даже в рамках "молодежной культуры" каждое новое поколение становитсЯ своеобразным антиподом предшествующего.

Њолодой человек хочет быть "непохожим на других", чтобы на него обратили внимание: подобно малому ребенку он попросту пытаетсЯ привлечь к себе взоры окружающих. Ќо если малое дитЯ достигает этого криком, то молодой человек действует более разнообразными средствами. ‚ажно и то, что он стремитсЯ привлечь внимание не столько "мудрых наставников", сколько всей жизни во всей ее немудреной полноте, котораЯ отнюдь не исчерпываетсЯ прекрасным, добрым, вечным. Ћн хочет, чтобы что-то произошло, — безразлично что, — ведь любое событие принесет ему весть о нем самом.

Џри этом "провоцируемаЯ" сторона не сознает, что она предоставлЯет провоцирующей стороне обратную свЯзь, а провоцирующаЯ сторона не сознает, что спровоцированнаЯ ею реакциЯ есть обратнаЯ свЯзь; средства "контркультурной" интенсификации лишь незначительно увеличивают к.п.д. этого по существу непроизвольного развивающего взаимодействиЯ. €горь ‚асильевич может в какой-то степени прочувствовать сложности приема стихийно предоставлЯемой обратной свЯзи, — моЯ неакадемическаЯ реакциЯ на блеск его профессионального апломба в чем-то напоминает реакцию ветерана на блеск заклепок металлиста. Ќо "контркультурнаЯ" молодежь получает обратную свЯзь, как правило, в гораздо менее конструктивных формах: она сталкиваетсЯ с полным отсутствием логической аргументации, чудовищными обвинениЯми, грубыми оскорблениЯми, издевательствами и рукоприкладством.

‚ целом же ситуациЯ молодого человека подобна положению лЯгушки, попавшей в кувшин со сметаной: чтобы не остатьсЯ здесь навеки, чтобы обрести опору длЯ прыжка, она должна взбить из сметаны масло. Џодобно лЯгушке, молодой человек не знает, что его метаниЯ могут принести какой-то результат.

’акова одна из обратных сторон "контркультурного" эпатажа. € если бы стремление к объективности не заставлЯло социолога подражать физику, имеющему дело со своим предметом лишь по следам на фотоматериале и статистическим выкладкам; если бы социолог не обманывалсЯ наличием у своего предмета дара речи и не требовал от молодых людей объективной самооценки; если бы социолог рискнул вчувствоватьсЯ в свой предмет, отождествитьсЯ со своим предметом и пережить это беспросветное состоЯние лЯгушки в сметане, он навернЯка бы воскликнул, — подобно одному инспектору милиции, пожелавшему "лучше узнать врага", и о этой целью испытавшему на себе действие молодежной психоделической химии, — "Ѓедные дети!" €бо не в наших силах помочь им взбить масло: это их труд. …динственное, что может помочь изменитьсЯ лЯгушке, — наша любовь, любовь "глупаЯ", безусловнаЯ, как в сказке.

Ђ пока что €горь ‚асильевич мудро призывает молодых людей "посмотреть на себЯ со стороны", устыдитьсЯ своих нелепых прыжков и впредь их не совершать, вести себЯ достойно. Ќепонимание происходЯщего ученый компенсирует традиционной самоутвержденческой формулой "взрослого" человека: "ЏеребесЯтсЯ!" ЏодергаютсЯ и перестанут. Њы, мол, выше этого. ’олько выше ли? Ќе свидетельствует ли наше непонимание об обратном, — о том, что мы в своё времЯ не взбили масла и пошли по линии наименьшего сопротивлениЯ? Ћ том, что в нашем жизненном опыте отсутствует реальнаЯ перспектива, исходЯ из которой мы могли бы дать осмысленную оценку "контркультурному" этапу становлениЯ личности? Ћ том, что в наше времЯ стать "взрослым" было проще?

“сложнение мира человека естественно повлекло за собой усложнение "механизма" производства человека как творца этого мира. ’ак, втораЯ половина XX в. отмечена становлением качественно нового элемента указанного "механизма" — своеобразного "тренажера личности", условно именуемого ныне "молодежной культурой". ‚ыше Я коснулсЯ некоторых ее функций: функции развитиЯ элементарного чувства социальной компетентности (через освоение моды), ограждениЯ от обезличивающего действиЯ отечественной массовой культуры (через освоение инокультурного и продуцирование "контркультурного" материала), а также интенсификации развивающего взаимодействиЯ с миром (через эпатаж). Њожно упомЯнуть и такую очевидную функцию "молодежной культуры", как развитие элементарного чувства социальной принадлежности ("мы"-чувства): Ясно, что если бы в предложенном мною эксперименте €горь ‚асильевич вышел на проспект с командой рЯженых докторов наук, то извлек бы из ситуации качественно иной опыт, чем если бы был один.

Љомплекс перечисленных (и многих других) функций, по отдельности выделЯемых лишь в абстракции, представлЯетсЯ непосвЯщенным внешним наблюдателЯм каким-то бессмысленным нагромождением болезненных случайностей, неким возрастным "бешенством", которое нужно поскорее перерасти и забыть; топать ногами да брызгать слюной — вот и все фактически, чем могут помочь целители несчастным, пораженным этим загадочным недугом. •отелось бы надеЯтьсЯ, что картина станет менее безотрадной, если теоретическое зрение исследователей будет сфокусировано следующим объЯснительным принципом: "контркультурнаЯ" самодеЯтельность молодели есть первичнаЯ самореализациЯ, деЯтельное формирование самосознаниЯ личности как субъекта культуры. €ными словами, "контркультурнаЯ" самодеЯтельность есть свободный процесс личного поиска своего места в социальном "механизме" производства человека — "механизме" культуры, в котором нет лишних "деталей" и каждому найдетсЯ дело. ќта идеЯ безотходности человеческого производства также могла бы способствовать обострению теоретического видениЯ исследователей. ‚спомним, что одними из наилучших наших учителей были учителЯ никуда не годные: ведь именно они зажгли в нас искру решимости никогда им не уподоблЯтьсЯ.

* * * * *

Џроблема "молодежной культуры" не входит в сферу моих профессиональных интересов: настоЯщий текст ЯвилсЯ конкретной реакцией на конкретное выступление и обусловлен кругом вопросов, затронутых данным выступлением. ‚месте с тем в ходе "погружениЯ в тему" предо мной возник целостный образ "молодежной культуры", — образ, на мой взглЯд, достойный вниманиЯ всех заинтересованных лиц.

Џредо мной возник образ Ќерукотворного •рама. Љак известно, храм представлЯет собой пространство, организованное длЯ посвЯщениЯ неофитов в некие таинства. ќтот храм возник сам, его никто не создавал; он повсюду, хотЯ никто не знает о его существовании. Ћднако многие уже побывали в нем, получив посвЯщение в таинства жизни.

Џрообразом организации этого храма служит устройство легендарных храмов древности, состоЯвших из анфилады помещений, двери их открывались неофитом по мере того, как он обретал необходимый длЯ этого опыт. ‚ каждой из комнат он находил все новые надписи и предметы, постижение смысла и назначениЯ которых позволЯло ему открыть следующую дверь. Ќемногие достигали последней комнаты, хранЯщей тайну высочайшего посвЯщениЯ. ђазгадав немыслимые загадки и одолев хитроумные запоры, посвЯщаемый преступал порог и обнаруживал, что последнЯЯ комната храма пуста.

ќх, дурЯт жрецы народ почем зрЯ! — длЯ некоторых этим постижением высочайшее посвЯщение исчерпывалось. Ќо, подобно самой пустоте, постижениЯ пустой комнаты неисчерпаемы; просто каждый получает здесь то, к чему он испытывает действительную глубинную предрасположенность. ‚ частности, пустота таит возможность постичь, что последнЯЯ комната храма не пуста, — что в ней нахожусь Я сам.

"Ђ что мы будем сегоднЯ делать?" — с ужасом спрашивают друг друга хиппи, просыпаЯсь в пЯть часов вечера в жуткой пустоте, многократно умноженной медикаментозной абстиненцией. Ќичего себе "храм", не так ли? Ќо использование неконвенциональных средств как раз традиционно длЯ практики храмового посвЯщениЯ, — практики закрытой не в последнюю очередь по той причине, чтобы не шокировать непосвЯщенных. € возможно ли в принципе смоделировать благополучную во всех отношениЯх учебную ситуацию, котораЯ бы столь жестко обращала молодого человека к основному вопросу мировоззрениЯ: "—то делать мне в этом мире?" ‚о всЯком случае, до сих пор подобнаЯ ситуациЯ разработана не была — ни учителЯми прошлого, ни Ђкадемией педагогических наук.

‘огласно преданию, длЯ неофита храмовые посвЯщениЯ были свЯзаны с возможностью не только возвыситьсЯ, но и пасть, не только обрести, но и потерЯть, не только вступить в новую жизнь, но и погибнуть. Џодлинный храм тем и отличаетсЯ от балагана, что человек встречаетсЯ в нем с действительными испытаниЯми и опасностЯми.

Ћбраз Ќерукотворного •рама родственен древнему образу Ќезримой колы, недавно включенному в понЯтийный арсенал науковедениЯ. •отЯ социологиЯ, подобно другим современным наукам о человеке и обществе, тЯготеет к без-образному Языку отвлечённых понЯтий, образ Ќерукотворного •рама может сыграть роль "организующей матрицы" дальнейшего понЯтийного анализа "молодежной культуры".

‘ледует отметить, впрочем, что мертвый Язык отвлеченных понЯтий, неспособный пробудить в непрофессионале ничего, кроме скуки и раздражениЯ, врЯд ли можно считать конструктивным средством общениЯ с "контркультурной" молодежью, — тем более средством пробуждениЯ ее самосознаниЯ. Ђ последнее, надо полагать, и составлЯет конечную задачу "социологии контркультуры", если она не хочет оставатьсЯ "наукой длЯ науки".

май 1987

File: COUNTERC.HTM Size: 25856 bytes. Last-modified: 22.09.98 20:00 by №20 personally

№20 "ЉЋЌ’ђЉ“‹њ’“ђЂ": ЉЂђЂ’њ €‹€ †Ђ‹Ћ‚Ђ’њ ?

* * * * *

№20
"ЉЋЌ’ђЉ“‹њ’“ђЂ": ЉЂђЂ’њ €‹€ †Ђ‹Ћ‚Ђ’њ ?