  -
большаЯ окружность, обозначающаЯ ‘феру Њира,  а  на  окружности  -  жирнаЯ
точка, к которой только пририсовать ручки-ножки, и получитсЯ "это - Њир, а
это - Я". „аже ‘феру Њира несчастный псих не сумел  изобразить  правильной
окружностью, получилсЯ у него какой-то овал. Ќу Ясно -  ненормальный...  €
еще нарисовал пунктиром линию, ведущую из-под земли к точке: вот-мол,  как
Я сюда попал.
     Њежду тем  задержанный  взЯл  второй  бланк  и  быстро  начертил  две
маленькие ‘феры Њира  в  противоположных  углах,  соединил  их  пунктирной
линией и еще пририсовал какие-то закорючки. ‡еф безнадежно  присвистнул  и
сказал господину ротмистру: "ђазрешите идти?". Ћднако господин ротмистр не
отпустил его.
     - ќ-э... ‡еф, - сказал он. - ЏомнитсЯ, вы  подвизались  в  области...
э... - Ћн постучал себЯ согнутым пальцем по темени.
     - ’ак точно, - помедлив, ответил ‡еф.
     ѓосподин ротмистр прошелсЯ по канцелЯрии.
     - Ќе могли бы вы... э-э... как бы это сказать... сформулировать  свое
мнение  по  поводу  данного  субъекта?  Џрофессионально,  если  так  можно
выразитьсЯ...
     - Ќе могу знать, - сказал ‡еф. - ‘огласно  приговора  не  имею  права
выступать в профессиональном качестве.
     - џ понимаю, - сказал господин ротмистр.  -  ‚се  это  верно.  •валю.
Ќ-но...
     ‡еф, выкатив голубые глазки, стоЯл  по  стойке  смирно.  ѓосподин  же
ротмистр находилсЯ в очевидном замешательстве.  ѓай  хорошо  понимал  его.
‘лучай был важный, государственный. (‚друг этот дикарь все-таки шпион).  Ђ
господин штаб-врач ‡огу, конечно, прекрасный гвардеец, блестЯщий гвардеец,
но всего лишь штаб-врач. ‚ то времЯ как  рыжее  хайло  ‡еф,  до  того  как
впасть  в  преступление,  здорово  знал  свое  дело  и  даже  был  большой
знаменитостью. Ќо его тоже можно понЯть. Љаждому, даже  преступнику,  даже
преступнику, осознавшему свое преступление, хочетсЯ все-таки жить. Ђ закон
к смертникам беспощаден: малейшее нарушение - и смертнаЯ казнь. Ќа  месте.
€наче нельзЯ, такое уж времЯ, когда милосердие оборачиваетсЯ  жестокостью,
и только в жестокости заключено истинное милосердие. ‡акон беспощаден,  но
мудр.
     - Ќу, что же, - сказал господин ротмистр. - Ќичего не поделаешь... Ќо
по-человечески...  -  Ћн  остановилсЯ  перед  ‡ефом.   -   Џонимаете?   Ќе
профессионально, а по-человечески - вы  действительно  считаете,  что  это
сумасшедший?
     ‡еф снова помедлил.
     - Џо-человечески?  -  повторил  он.  -  Ќу  конечно,  по-человечески:
человеку ведь свойственно ошибатьсЯ... ’ак вот, по-человечески  Я  склонен
полагать, что это Ярко выраженный случай раздвоениЯ личности с вытеснением
и замещением истинного "Я" воображаемым "Я". Џо-человечески же, исходЯ  из
жизненного опыта, Я рекомендовал бы электрошок и флеосодержащие препараты.
     Љапрал ‚арибобу все это украдкой записал, но господина  ротмистра  не
проведешь. Ћн отобрал у капрала листок с записЯми и сунул листок в  карман
френча. Њах-сим снова заговорил, обращаЯсь то к господину ротмистру, то  к
‡ефу - чего-то он хотел, беднЯга,  что-то  ему  было  не  так,  -  но  тут
открылась дверь, и вошел господин штаб-врач, по всему видно  -  оторванный
от обеда.
     - Џривет, ’оот, - брюзгливо сказал он. - ‚ чем дело? ‚ы, Я вижу, живы
и здоровы, и это менЯ утешает... Ђ это что за тип?
     - ‚оспитуемые поймали его в лесу, - объЯснил господин  ротмистр.  - џ
подозреваю, что он сумасшедший.
     - ‘имулЯнт он, а не сумасшедший, -  проворчал  господин  штаб-врач  и
налил себе воды из графина. - Ћтправьте его обратно в лес, пусть работает.
     - ќто не наш, - возразил господин ротмистр. - € мы не  знаем,  откуда
он взЯлсЯ. џ думаю, что его в свое  времЯ  захватили  выродки,  он  у  них
свихнулсЯ и перебежал к нам.
     - Џравильно, - проворчал  господин  штаб-врач.  -  Ќужно  свихнутьсЯ,
чтобы перебежать к нам... - Ћн подошел к задержанному  и  сразу  же  полез
хватать его за веки. ‡адержанный жутко осклабилсЯ и слегка оттолкнул  его.
- Ќо-но! - сказал господин штаб-врач, ловко хватаЯ его  за  ухо.  -  ‘той,
спокойно, ты, жеребец!...
     ‡адержанный подчинилсЯ. ѓосподин штаб-врач вывернул ему веки, ощупал,
посвистываЯ, шею  и  горло,  согнул  и  разогнул  ему  руку,  потом  пыхтЯ
наклонилсЯ и ударил его под колени, вернулсЯ к графину и выпил еще  стакан
воды.
     - €зжога, - сообщил он.
     ѓай поглЯдел на ‡ефа. ђыжебородый, приставив к ноге свою пушку, стоЯл
в  сторонке  и  с  подчеркнутым  равнодушием  смотрел  в  стену.  ѓосподин
штаб-врач напилсЯ и снова взЯлсЯ за психа. Ћн  ощупывал  его,  обстукивал,
заглЯдывал в зубы, два раза  ударил  кулаком  в  живот,  потом  достал  из
кармана плоскую коробку, размотал провод, подключилсЯ к  штепселю  и  стал
прикладывать коробку к разным частЯм дикарского тела.
     - ’ак, - сказал он, сматываЯ провод. - € немой, к тому же?...
     - Ќет, - сказал господин ротмистр.  -  Ћн  говорит,  но  на  каком-то
медвежьем Языке, и только иногда употреблЯет наши слова, да  и  то  сильно
искаженные. Ќас не понимает. Ђ вот его рисунки.
     ѓосподин штаб-врач посмотрел рисунки.
     - ’ак-так-так, - сказал он. - ‡абавно...  -  Ћн  выхватил  у  капрала
ручку и быстро нарисовал на бланке кошку, как ее рисуют дети - из  палочек
и кружочков. - —то ты на это скажешь приЯтель?  -  сказал  он,  протЯгиваЯ
рисунок психу.
     ’от, ни секунды не задумываЯсь, принЯлсЯ царапать пером,  и  рЯдом  с
кошкой поЯвилось странное, густо  заросшее  волосами  животное  с  тЯжелым
неприЯтным взглЯдом. ’акого животного ѓай не знал, но он понЯл  одно:  это
уже не был детский рисунок. Ќарисовано было здорово, просто  замечательно.
„аже смотреть страшновато. ѓосподин штаб-врач протЯнул руку за  пером,  но
псих отстранилсЯ и нарисовал еще одно  животное,  совсем  уже  дикое  -  с
огромными ушами, морщинистой кожей и толстым хвостом на месте носа.
     - Џрекрасно! - вскричал господин штаб-врач хлопнув себЯ по бокам.
     Ђ псих не унималсЯ.  ’еперь  он  рисовал  уже  не  животное,  а  Явно
какой-то аппарат, похожий на большую прозрачную мину. ‚нутри мины он очень
ловко изобразил сидЯщего человечка, постучал по человечку пальцем, а потом
тем же пальцем постучал себЯ по груди и произнес: "Њах-ссим".
     - ‚от эту штуку он мог видеть у реки, -  сказал  неслышно  подошедший
‡еф. - Њы такую сожгли этой ночью. Ќо вот чудовища  эти...  -  он  покачал
головой.
     ѓосподин штаб-врач словно впервые заметил его.
     - Ђ, профессор! - вскричал  он  преувеличенно  радостно.  -  ’о-то  Я
смотрю - в канцелЯрии чем-то вонЯет. Ќе будете ли вы так любезны, коллега,
произносить ваши мудрые  суждениЯ  во-он  из  того  угла?  ‚ы  менЯ  очень
обЯжете...
     ‚арибобу захихикал, а господин ротмистр строго сказал:
     - ‘таньте у дверей, ‡еф, и не забывайтесь.
     - Ќу хорошо, - сказал господин штаб-врач. - € что вы  думаете  с  ним
делать, ’оот?
     - ќто зависит от вашего диагноза, ‡огу, - ответил господин  ротмистр.
- …сли он симулЯнт, Я передам его в прокуратуру, там разберутсЯ. Ђ если он
сумасшедший...
     - Ћн не симулЯнт,  ’оот!  -  с  большим  подъемом  произнес  господин
штаб-врач. - …му совершенно нечего делать в прокуратуре. Ќо  Я  знаю  одно
место, где им очень заинтересуютсЯ. ѓде бригадир?
     - Ѓригадир на трассе.
     - ‚прочем,  это  не  существенно.  ‚ы  ведь  дежурный,  ’оот?  ‚от  и
отправьте  этого  любопытнейшего  молодчика  по  следующему  адресу...   -
господин штаб-врач пристроилсЯ на барьере, закрывшись от  всех  плечами  и
локтЯми, и написал что-то на обороте последнего рисунка.
     - Ђ что это такое? - спросил господин ротмистр.
     - ќто? ќто одно учреждение, которое будет нам  благодарно,  ’оот,  за
вашего психа. џ вам ручаюсь.
     ѓосподин ротмистр неуверенно покрутил в пальцах бланк, потом отошел в
дальний угол канцелЯрии и поманил к себе господина  штаб-врача.  Ќекоторое
времЯ они говорили там вполголоса, так что  разобрать  можно  было  только
отдельные реплики господина ‡огу: "...„епартамент Џропаганды...  Ћтправьте
с доверенным... Ќе так уж это и секретно!... џ  вам  ручаюсь...  Џрикажете
ему забыть... —ерт возьми, да соплЯк все равно ничего не поймет!..."
     -  •орошо,   -   сказал   наконец   господин   ротмистр.   -   Џишите
сопроводительную бумагу. Љапрал ‚арибобу!
     Љапрал приподнЯл зад.
     - Џроездные документы длЯ рЯдового гвардии ѓаала готовы?
     - ’ак точно.
     - ‚пишите в проездные документы подконвойного Њах-сима.  ЉонвоируетсЯ
без наручников, разрешен проезд в общем вагоне... ђЯдовой ѓаал!
     ѓай щелкнул каблуками и вытЯнулсЯ.
     - ‘лушаю, господин ротмистр!
     - Џрежде чем ЯвитьсЯ на новое место службы в нашей столице, доставите
задержанного  по  адресу,  означенному  на  этом  листке.  Џо   исполнении
приказаниЯ листок сдать дежурному офицеру на  новом  месте  службы.  Ђдрес
забыть. ќто ваше последнее задание, ѓаал, и вы конечно выполните его,  как
подобает молодцу-гвардейцу.
     - Ѓудет исполнено! - прокричал ѓай, охваченный неописуемым восторгом.
‚олна радости,  гордости,  счастьЯ,  горЯчаЯ  волна  упоениЯ  преданностью
захлестнула его, подхватила, понесла к  небу.  Ћ,  эти  сладостные  минуты
восторга, незабываемые минуты, сотрЯсающие  все  существо,  минуты,  когда
вырастают  крыльЯ,  минуты   ласкового   презрениЯ   ко   всему   грубому,
материальному, телесному... минуты, когда хочешь  огнЯ  и  приказа,  когда
жаждешь, чтобы приказ соединил тебЯ с огнем,  швырнул  тебЯ  в  огонь,  на
тысЯчи врагов, на разверстые жерла, навстречу миллионам пуль... и это  еще
не все, будет еще слаще, восторг ослепит и сожжет...  Ћ  огонь!  Ћ  слава!
Џриказ, приказ! € вот оно, вот  оно!..  Ћн  встает,  этот  рослый  сильный
красавец, гордость бригады, наш капрал ‚арибобу, как огненный  факел,  как
статуЯ славы и верности, и он  запевает,  а  мы  все  подхватим,  все  как
один...

                   ЃоеваЯ ѓвардиЯ тЯжелыми шагами
                   €дет, сметаЯ крепости, с огнем в очах,
                   ‘веркаЯ боевыми орденами,
                   Љак капли свежей крови сверкают на мечах...

     €  все  пели.  Џел  блестЯщий   господин   ротмистр   ’оот,   образец
гвардейского офицера, образец среди  образцов,  за  которого  так  хочетсЯ
сейчас же, под этот марш, отдать жизнь, душу, все... € господин  штаб-врач
‡огу, образец брата милосердиЯ, грубый, как настоЯщий солдат,  и  ласковый
как руки матери... € наш капрал ‚арибобу,  до  мозга  костей  наш,  старый
воЯка, ветеран, поседевший в схватках... Ћ как сверкают боевые  медали  на
его потертом заслуженном мундире,  длЯ  него  нет  ничего,  кроме  службы,
ничего, кроме  служениЯ...  ‡наете  ли  вы  нас,  Ќеизвестные  Ћтцы  наши,
поднимите усталые лица и взглЯните на нас, ведь вы все видите, так неужели
вы не видите, что мы здесь, на далекой жестокой  окраине  нашей  страны  с
восторгом умрем в муках за счастье родины!..

                  †елезный наш кулак сметает все преграды,
                  „овольны Ќеизвестные Ћтцы!
                  Ћ, как рыдает враг, но нет ему пощады!
                  ‚перед, вперед, гвардейцы-молодцы!
                    Ћ ЃоеваЯ ѓвардиЯ - клинок закона!
                    Ћ верные гвардейцы-удальцы!
                    Љогда в бою гвардейские колонны,
                    ‘покойны Ќеизвестные Ћтцы!

     ...Ќо что это? Ћн не поет,  он  стоит,  раскорЯчившись,  опершись  на
барьер, и вертит своей дурацкой коричневой головой, и  бегает  глазами,  и
все оскалЯетсЯ, все щеритсЯ...  Ќа  кого  оскалЯешьсЯ,  мерзавец?  Ћ,  как
хочетсЯ подойти тЯжелым шагом и с размаху, гвардейским кулаком - по  этому
гнусному белому оскалу... Ќо нельзЯ, нельзЯ, это не по-гвардейски:  он  же
всего лишь псих, жалкий калека, настоЯщее счастье недоступно ему, он слеп,
ничтожен, жалкий человеческий обломок... Ђ этот, рыжаЯ сволочь скорчилсЯ в
углу от невыносимой боли... ќ, нет, это другое дело: у вас всегда  боли  в
голове, когда мы задыхаемсЯ от восторга, когда мы поем свой боевой марш  и
готовы разорвать легкие, но допеть его  до  конца! ‚оспитуемый, преступнаЯ
морда, рыжий бандит, за  грудь  тебЯ,  за  твою  поганую  бороду!  ‚стать,
сволочь! ‘тоЯть смирно, когда гвардейцы поют свой марш!  €  по  башке,  по
башке, по грЯзной морде, по наглым рачьим глазкам... ‚от так, вот так...
     ѓай  отшвырнул  воспитуемого  и,  щелкнув  каблуками,  повернулсЯ   к
господину ротмистру. Љак всегда после приступа восторженного  возбуждениЯ,
что-то звенело в ушах, и мир сладко плыл и покачивалсЯ перед глазами.
     Љапрал ‚арибобу, сизый от натуги, слабо  перхал,  держась  за  грудь.
ѓосподин штаб-врач, потный и багровый, жадно пил воду прЯмо из  графина  и
тЯнул  из  кармана  носовой  платок.   ѓосподин   ротмистр    хмурилсЯ   с
отсутствующим выражением,  словно  пыталсЯ  что-то  припомнить.  “  порога
грЯзной кучей клетчатого трЯпьЯ ворочалсЯ рыжий  ‡еф.  ‹ицо  у  него  было
разбито, он хлюпал кровью и слабо постанывал сквозь зубы. Ђ Њах-сим больше
не улыбалсЯ. ‹ицо у него застыло, стало совсем как обычное человеческое, и
он неподвижными круглыми глазами, приоткрыв рот, смотрел на ѓаЯ.
     - ђЯдовой ѓаал, - надтреснутым голосом произнес господин ротмистр.  -
ќ-э... —то-то Я хотел вам сказать... или уже  сказал?..  Џодождите,  ‡огу,
оставьте мне хоть глоток воды...


        3

     Њаксим проснулсЯ и сразу почувствовал, что голова тЯжелаЯ. ‚  комнате
было душно. ЋпЯть ночью закрыли окно. ‚прочем,  и  от  растворенного  окна
толку мало - город слишком близко, днем видна над  ним  неподвижнаЯ  бураЯ
шапка отвратительных испарений, ветер несет их  сюда,  и  не  помогает  ни
расстоЯние, ни пЯтый этаж, ни парк внизу. ‘ейчас бы  принЯть  ионный  душ,
подумал Њаксим, да выскочить  нагишом  в  сад,  да  не  в  этот  паршивый,
полусгнивший, серый от гари, а  в  наш,  где-нибудь  под  ‹енинградом,  на
Љарельском перешейке, да пробежать вокруг озера километров  пЯтнадцать  во
весь опор, во всю  силу,  да  переплыть  озеро,  а  потом  минут  двадцать
походить по  дну,  чтобы  поупражнЯть  легкие,  полазить  среди  скользких
подводных валунов... Ћн вскочил, распахнул окно, высунулсЯ  под  моросЯщий
дождик, глубоко вдохнул сырой воздух, закашлЯлсЯ - в  воздухе  было  полно
лишнего, а дождевые капли оставлЯли на  Языке  металлический  привкус.  Џо
автостраде с шипением и свистом проносились  машины.  ‚низу  блестела  под
окном мокраЯ листва, на высокой каменной ограде отсвечивало битое  стекло.
Џо парку ходил человечек в мокрой накидке, сгребал в кучу опавшие  листьЯ.
‡а пеленой дождЯ смутно виднелись кирпичные  зданиЯ  какого-то  завода  на
окраине. €з двух высоких труб, как всегда, лениво ползли и никли  к  земле
толстые струи Ядовитого дыма.
     „ушный  мир.  ЌеблагоприЯтный,  болезненный  мир.  ‚есь  он  какой-то
неуютный и тоскливый, как то казенное  помещение,  где  люди  со  светлыми
пуговицами и плохими зубами вдруг ни с того, ни с сего  принЯлись  вопить,
надсаживаЯсь  до  хрипа,  и  ѓай,  такой  симпатичный,  красивый   парень,
совершенно неожиданно принЯлсЯ избивать в кровь рыжебородого ‡ефа,  а  тот
даже  не  сопротивлЯлсЯ...  Ќеблагополучный  мир...  ђадиоактивнаЯ   река,
нелепый железный дракон, грЯзный воздух и неопрЯтные пассажиры в неуклюжей
трехэтажной металлической коробке на колесах,  испускающей  сизые  угарные
дымы... и еще одна дикаЯ сцена - в вагоне, когда какие-то грубые, вонЯющие
почему-то сивушными маслами люди довели хохотом и жестами до слез  пожилую
женщину, и никто за нее не заступилсЯ, вагон набит битком, но все  смотрЯт
в сторону, и только ѓай вдруг вскочил, бледный от злости, а может быть  от
страха, и что-то крикнул им, и они убрались... Ћчень много  злости,  очень
много страха, очень  много  раздражениЯ...  Ћни  все  здесь  раздражены  и
подавлены, то раздражены, то подавлены. ѓай, Явно  же  добрый  симпатичный
человек, иногда вдруг приходил в необъЯснимую  Ярость,  принималсЯ  бешено
ссоритьсЯ с соседЯми по купе, глЯдел  на  менЯ  зверем,  а  потом  так  же
внезапно впадал в глубокую прострацию. € все в вагоне вели себЯ не  лучше.
—асами  они  сидели  и  лежали  вполне  мирно,  негромко   беседуЯ,   даже
пересмеиваЯсь, и вдруг кто-нибудь  начинал  сварливо  ворчать  на  соседа,
сосед нервно  огрызалсЯ,  окружающие  вместо  того,  чтобы  успокоить  их,
ввЯзывались в ссору, скандал ширилсЯ, захватывал весь вагон, и вот уже все
орут друг на друга, грозЯтсЯ, толкаютсЯ,  и  кто-то  лезет  через  головы,
размахиваЯ кулаками, и кого-то держат за шиворот,  во  весь  голос  плачут
детишки, им раздраженно обрывают уши, а потом все постепенно стихает,  все
дуютсЯ друг на друга, разговаривают  нехотЯ,  отворачиваютсЯ...  а  иногда
скандал превращаетсЯ в нечто совершенно уж непристойное: глаза вылезают из
орбит, лица идут красными пЯтнами, голоса поднимаютсЯ до истошного  визга,
и кто-то истерически хохочет, кто-то  поет,  кто-то  молитсЯ,  воздев  над
головой трЯсущиесЯ руки... ‘умасшедший дом...  Ђ  мимо  окон  меланхолично
проплывают безрадостные серые полЯ, закопченные станции,  убогие  поселки,
какие-то неубранные развалины, и тощие оборванные женщины провожают  поезд
запавшими тоскливыми глазами...
     Њаксим отошел от окна, постоЯл немного посередине тесной  комнатушки,
расслабившись, ощущаЯ апатию и душевную  усталость,  потом  заставил  себЯ
собратьсЯ и размЯлсЯ немного,  используЯ  в  качестве  снарЯда  громоздкий
деревЯнный стол. ’ак и опуститьсЯ  недолго,  подумал  он  озабоченно.  …ще
день-два Я, пожалуй, вытерплю, а потом придетсЯ удрать, побродить  немного
по лесам... в горы хорошо бы удрать, горы у  них  здесь  на  вид  славные,
дикие... „алековато, правда, за ночь не обернешьсЯ... Љак их ѓай  называл?
"‡артак"... €нтересно, это собственное имЯ или горы вообще? ‚прочем, какие
там горы, не до гор мне. „есЯть суток Я здесь, а ничего еще не сделано...
     Ћн втиснулсЯ в душевую и несколько  минут  фыркал  и  растиралсЯ  под
тугим искусственным дождиком, таким же противным, как  естественный,  чуть
похолоднее, правда, но жестким, известковым, и вдобавок еще хлорированным,
да еще пропущенным через металлические трубы.
     Ћн вытерсЯ продезинфицированным полотенцем и, всем  недовольный  -  и
этим мутным утром, и этим душным миром, и  своим  дурацким  положением,  и
чрезмерно  жирным  завтраком,  который  ему  предстоит  сейчас  съесть,  -
вернулсЯ в  комнату,  чтобы  прибрать  постель,  уродливое  сооружение  из
решетчатого железа с полосатым промасленным блином под чистой простыней.
     ‡автрак уже принесли,  он  дымилсЯ  и  вонЯл  на  столе.  ђыба  опЯть
закрывала окно.
     - ‡дравствуйте, - сказал ей Њаксим на местном Языке. - Ќе надо. Ћкно.
     - ‡дравствуйте, - ответила она, щелкаЯ многочисленными задвижками.  -
Ќадо. „ождь. Џлохо.
     - ђыба, - сказал Њаксим по-русски.  ‘обственно,  ее  звали  Ќолу,  но
Њаксим с самого начала окрестил еЯ ђыбой  -  за  общее  выражение  лица  и
невозмутимость.
     Ћна обернулась и посмотрела на него немигающими глазами. ‡атем, уже в
который раз, приложила палец к кончику носа и  сказала:  "†енщина",  потом
ткнула в Њаксима пальцем: "Њужчина",  потом  -  в  сторону  осточертевшего
балахона,  висЯщего  на  спинке  стула:  "Ћдежда.  Ќадо!".  Ќе  могла  она
почему-то видеть мужчину просто в шортах. Ќадо  было  ей  зачем-то,  чтобы
мужчина закутывалсЯ с ног до шеи.
     Ћн принЯлсЯ одеватьсЯ, а  она  застелила  его  постель,  хотЯ  Њаксим
всегда говорил, что будет делать это сам, выдвинула  на  середину  комнаты
стол, который Њаксим всегда отодвигал к стене, решительно  отвернула  кран
отоплениЯ, который Њаксим всегда заворачивал до упора, и все  однообразные
"не надо" Њаксима разбивались о еЯ не менее однообразные "надо".
     ‡астегнув балахон у шеи на единственную  сломанную  пуговицу,  Њаксим
подошел к столу и поковырЯл завтрак  двузубой  вилкой.  Џроизошел  обычный
диалог:
     - Ќе хочу. Ќе надо.
     - Ќадо. …да. ‡автрак.
     - Ќе хочу завтрак. Ќевкусно.
     - Ќадо завтрак. ‚кусно.
     - ђыба, - сказал ей Њаксим  проникновенно.  -  †естокий  вы  человек.
Џопади вы ко мне на ‡емлю, Я бы вдребезги разбилсЯ, но нашел бы вам еду по
вкусу.
     - Ќе понимаю, - с сожалением сказала она. - —то такое "рыба"?
     ‘ отвращением жуЯ жирный кусок, Њаксим взЯл бумагу и  изобразил  леща
анфас. Ћна внимательно изучила рисунок и положила  в  карман  халата.  ‚се
рисунки, которые делал Њаксим, она  забирала  и  куда-то  уносила.  Њаксим
рисовал много, охотно и с удовольствием: в свободное  времЯ  и  по  ночам,
когда не спалось, делать здесь было совершенно нечего. Ћн рисовал животных
и людей, чертил таблицы и диаграммы, воспроизводил анатомические  разрезы.
Ћн изображал профессора Његу похожим на бегемота и бегемотов,  похожих  на
профессора Његу, он вычерчивал универсальные таблицы линкоса, схемы  машин
и диаграммы исторических последовательностей, он изводил массу  бумаги,  и
все это исчезало  в  кармане  ђыбы  без  всЯких  видимых  последствий  длЯ
процедуры контакта. “ профессора Његу, он же Ѓегемот, была своЯ метода,  и
он не намеревалсЯ от нее отказыватьсЯ.
     “ниверсальнаЯ таблица линкоса, с изучением которой должен  начинатьсЯ
любой  контакт,  Ѓегемота  совершенно  не  интересовала.  Њестному   Языку
пришельца обучала только ђыба, да и то лишь длЯ  удобства  общениЯ,  чтобы
закрывал окно и не ходил без балахона. ќксперты к контакту не привлекались
вовсе. Њаксимом занималсЯ Ѓегемот и только Ѓегемот.
     Џравда,  в  его  распорЯжении  находилось  довольно  мощное  средство
исследованиЯ - ментоскопическаЯ техника, и  Њаксим  проводил  в  стендовом
кресле по четырнадцать-шестнадцать  часов  в  сутки.  Џричем  ментоскоп  у
Ѓегемота был хорош. Ћн позволЯл довольно глубоко проникать в  воспоминаниЯ
и  обладал  весьма  высокой  разрешающей  способностью.  ђасполагаЯ  такой
машиной, можно было, пожалуй, обойтись и  без  знаниЯ  Языка.  Ќо  Ѓегемот
пользовалсЯ ментоскопом как-то странно. ‘вои  ментограммы  он  отказывалсЯ
демонстрировать  категорически  и  даже  с  некоторым  негодованием,  а  к
ментограммам Њаксима относилсЯ своеобразно. Њаксим  специально  разработал
целую  программу  воспоминаний,  которые  должны  были   дать   аборигенам
достаточно полное представление о социальной, экономической  и  культурной
жизни ‡емли.  Ћднако  ментограммы  такого  рода  не  вызывали  у  Ѓегемота
никакого энтузиазма. Ѓегемот кривил физиономию, мычал, отходил, принималсЯ
звонить  по  телефону  или,  усевшись  за  стол,  начинал   нудно   пилить
ассистента, часто повторЯЯ при  этом  сочное  словечко  "массаракш".  ‡ато
когда на экране  Њаксим  взрывал  на  воздух  ледЯную  скалу,  придавившую
корабль, или скорчером разносил в клочьЯ  панцирного  волка,  или  отнимал
экспресс-лабораторию у гигантского глупого псевдо -спрута,  Ѓегемота  было
за уши не оттЯнуть от ментоскопа. Ћн тихо взвизгивал, радостно хлопал себЯ
ладонЯми по лысине и грозно орал на изнуренного ассистента,  следЯщего  за
записью  изображениЯ.  ‡релище  хромосферного   протуберанца   вызвало   у
профессора такой восторг, словно  он  никогда  в  жизни  не  видел  ничего
подобного, и очень нравились ему любовные сцены,  заимствованные  Њаксимом
главным образом из кинофильмов специально длЯ того, чтобы дать  аборигенам
какое-то представление об эмоциональной жизни человечества.
     ’акое нелепое отношение к материалу  наводило  Њаксима  на  печальные
размышлениЯ. ‘оздавалось впечатление, что Ѓегемот никакой не профессор,  а
просто инженер-ментоскопист, готовЯщий материал длЯ подлинной комиссии  по
контакту, с  которой  Њаксиму  предстоит  еще  встретитьсЯ,  а  когда  это
случитьсЯ - неизвестно. ’огда получалось, что Ѓегемот - личность  довольно
примитивнаЯ, вроде мальчишки, которого в "‚ойне и мире" интересуют  только
батальные сцены. ќто обижало: Њаксим представлЯл ‡емлю и - честное  слово!
- имел основаниЯ рассчитывать на более серьезного партнера по контакту.
     Џравда,  можно  было  предположить,  что  этот  мир   расположен   на
перекрестке неведомых межзвездных трасс, и пришельцы здесь не редкость. „о
такой степени не редкость, что ради каждого вновь прибывшего здесь уже  не
создают специальных авторитетных комиссий, а  просто  выкачивают  из  него
наиболее  эффектную   информацию   и   этим   ограничиваютсЯ.   ‡а   такое
предположение  говорила  оперативность,  с  которой   люди   со   светлыми
пуговицами, Явно не специалисты, разобрались в ситуации и без всЯких  ахов
и охов направили пришельца прЯмо по назначению. Ђ может быть, какие-нибудь
негуманоиды, побывавшие здесь раньше, оставили по  себе  настолько  дурное
воспоминание, что теперь аборигены  относЯтсЯ  ко  всему  инопланетному  с
определенным недоверием,  и  тогда  всЯ  вознЯ,  которую  разводит  вокруг
ментоскопа профессор Ѓегемот,  есть  только  видимость  контакта,  оттЯжка
времени, пока некие высокие инстанции решают мою судьбу.
     ’ак или иначе, а дело  мое  дрЯнь,  решил  Њаксим,  давЯсь  последним
куском. Ќадо скорее учить Язык, и тогда все выЯснитьсЯ...
     - •орошо, - сказала ђыба, забираЯ у него тарелку. - €дем.
     Њаксим вздохнул и поднЯлсЯ. Ћни вышли в коридор. Љоридор был длинный,
грЯзно-голубой, справа и слева тЯнулись рЯды закрытых дверей, точно  таких
же, как дверь в комнату Њаксима. Њаксим никогда здесь никого не  встречал,
но раза два слышал из-за дверей  какие-то  странные  возбужденные  голоса.
‚озможно, там тоже содержались пришельцы, ожидающие решениЯ своей судьбы.
     ђыба шла впереди широким мужским шагом, прЯмаЯ, как палка, и  Њаксиму
вдруг  стало  очень  жалко  ее.  ќта  страна,   видимо,   еще   не   знала
промышленности красоты, и беднаЯ ђыба  была  предоставлена  сама  себе.  ‘
этими жидкими бесцветными волосами,  торчащими  из-под  белой  шапочки;  с
этими огромными, выпирающими под халатом лопатками,  с  безобразно  тощими
ножками совершенно невозможно было, наверное, чувствовать себЯ на высоте -
разве что с инопланетными существами, да и то с негуманоидными.  Ђссистент
профессора относилсЯ к ней пренебрежительно,  а  Ѓегемот  и  вовсе  ее  не
замечал  и  обращалсЯ  к  ней  не  иначе  как  "›-ы-ы...",  что,  вероЯтно
соответствовало у него интеркосмическому "ќ-э-э..." Њаксим  вспомнил  свое
собственное, не бог  весть  какое  к  ней  отношение  и  ощутил  угрызениЯ
совести. Ћн догнал еЯ, погладил по костлЯвому плечу и сказал:
     - Ќолу молодец, хорошаЯ.
     Ћна поднЯла к нему сухое лицо и  сделалась  как  никогда  похожей  на
удивленного леща анфас. Ћна отвела его руку, сдвинула едва заметные  брови
и строго объЯвила:
     - Њаксим нехороший. Њужчина. †енщина. Ќе надо.
     Њаксим сконфузилсЯ и снова приотстал.
     ’ак они дошли до конца коридора, ђыба толкнула дверь, и они очутились
в большой светлой комнате, которую Њаксим называл про себЯ приемной.  Ћкна
здесь  были  безвкусно  декорированы  прЯмоугольной  решеткой  из  толстых
железных прутьев; высокаЯ, обитаЯ кожей дверь вела в лабораторию Ѓегемота,
а у двери этой всегда почему-то  сидели  два  очень  рослых  малоподвижных
аборигена,  не  отвечающих  на  приветствиЯ  и  находЯщихсЯ  как  будто  в
постоЯнном трансе.
     ђыба, как всегда, сразу  прошла  в  лабораторию,  оставив  Њаксима  в
приемной. Њаксим, как всегда, поздоровалсЯ, ему, как всегда, не  ответили.
„верь  в  лабораторию  осталась  приоткрытой,  оттуда  доносилсЯ   громкий
раздраженный голос Ѓегемота и  звонкое  щелканье  включенного  ментоскопа.
Њаксим подошел к окну, некоторое времЯ смотрел на туманный мокрый  пейзаж,
на  лесистую  равнину,   рассеченную   лентой   автострады,   на   высокую
металлическую башню, едва  видимую  в  тумане,  быстро  соскучилсЯ  и,  не
дожидаЯсь зова, вошел в лабораторию.
     ‡десь, как обычно, приЯтно пахло озоном, мерцали дублирующие  экраны,
плешивый заморенный ассистент с незапоминаемым именем и с  кличкой  ’оршер
делал вид, что  настраивает  аппаратуру,  а  на  самом  деле  с  интересом
прислушивалсЯ к скандалу. ‚ лаборатории имел место скандал.
     ‚ кресле Ѓегемота за  столом  Ѓегемота  сидел  незнакомый  человек  с
квадратным шелушащимсЯ лицом и красными отечными  глазами.  Ѓегемот  стоЯл
перед ним, расставив ноги, уперев руки в бока и  слегка  наклонившись.  Ћн
орал. еЯ у него была сизаЯ, лысина пламенела закатным пурпуром,  изо  рта
далеко летели брызги.
     ‘тараЯсь не привлекать к себе  вниманиЯ,  Њаксим  тихонько  прошел  к
своему рабочему месту  и  негромко  поздоровалсЯ  с  ассистентом.  ’оршер,
существо нервное, задерганное, в ужасе отскочил и поскользнулсЯ на толстом
кабеле. Њаксим едва успел подхватить его за  плечи,  и  несчастный  ’оршер
обмЯк, закатив глаза. Ќи кровинки не осталось в его лице, странный это был
человек, он до судорог боЯлсЯ Њаксима. Ћткуда-то неслышно возникла ђыба  с
откупоренным флакончиком, который тут же  был  поднесен  к  носу  ’оршера.
’оршер икнул и ожил. Џрежде чем он  снова  ускользнул  в  небытие,  Њаксим
прислонил его к железному шкафу и поспешно отошел.
     “севшись в стендовое кресло, он обнаружил, что шелушащийсЯ незнакомец
перестал слушать Ѓегемота и внимательно разглЯдывает его, Њаксима.  Њаксим
приветливо улыбнулсЯ. Ќезнакомец слегка наклонил  голову.  ’ут  Ѓегемот  с
ужасным треском ахнул кулаком по столу и схватилсЯ за телефонный  аппарат.
‚оспользовавшись  образовавшейсЯ  паузой,  незнакомец  произнес  несколько
слов, из которых Њаксим разобрал только "надо" и "не надо", взЯл со  стола
листок плотной голубоватой бумаги с Ярко-зеленой каймой  и  помахал  им  в
воздухе перед лицом Ѓегемота. Ѓегемот досадливо  отмахнулсЯ  и  тотчас  же
принЯлсЯ лаЯть в телефон.  "Ќадо",  "не  надо"  и  непонЯтное  "массаракш"
сыпались из него, как из рога изобилиЯ, и еще Њаксим уловил слово  "окно".
‚се  кончилось  тем,  что  Ѓегемот  в  раздражении  швырнул  наушник,  еще
несколько раз рЯвкнул на незнакомца, заплевав  его  с  головы  до  ног,  и
выкатилсЯ, хлопнув дверью.
     ’огда незнакомец вытер  лицо  носовым  платком,  поднЯлсЯ  с  кресла,
открыл длинную плоскую коробку, лежавшую на подоконнике, и извлек  из  нее
какую-то темную одежду.
     - €дите сюда, - сказал он Њаксиму. - Ћдевайтесь.
     Њаксим оглЯнулсЯ на ђыбу.
     - €дите, - сказала ђыба. - Ћдевайтесь. Ќадо.
     Њаксим понЯл, что  в  его  судьбе  наступает,  наконец,  долгожданный
поворот, - где-то кто-то что-то решил. ‡абыв о наставлениЯх ђыбы,  он  тут
же сбросил уродливый балахон и с  помощью  незнакомца  облачилсЯ  в  новое
одеЯние. ЋдеЯние это на взглЯд  Њаксима  не  отличалось  ни  красотой,  ни
удобством, но оно было точно такое  же,  как  на  незнакомце.  Њожно  было
предположить даже, что незнакомец пожертвовал  свое  собственное  запасное
одеЯние, ибо рукава куртки были коротки, а штаны  висели  сзади  мешком  и
сваливались. ‚прочем, всем остальным присутствующим вид  Њаксима  в  новой
одежде пришелсЯ по душе.  Ќезнакомец  ворчал  что-то  одобрительно,  ђыба,
смЯгчив черты лица, насколько это возможно длЯ  леща,  оглаживала  Њаксиму
плечи и одергивала на нем куртку, и даже ’оршер бледно улыбалсЯ, укрывшись
за пультом.
     - €демте, -  сказал  незнакомец  и  направилсЯ  к  двери,  в  которую
выкатилсЯ разъЯренный Ѓегемот.
     - „о свиданиЯ,  -  сказал  Њаксим  ђыбе.  -  ‘пасибо,  -  добавил  он
по-русски.
     - „о свиданиЯ, - ответила ђыба. - Њаксим хороший. ‡доровый. Ќадо.
     ЉажетсЯ, она была растрогана. Ђ может быть, озабочена тем, что костюм
неважно сидит. Њаксим махнул рукой бледному ’оршеру и  поспешил  вслед  за
незнакомцем.
     Ћни прошли через несколько комнат, заставленных  неуклюжей  архаичной
аппаратурой, спустились в гремЯщем и лЯзгающем  лифте  на  первый  этаж  и
оказались в обширном низком  вестибюле,  куда  несколько  дней  назад  ѓай
привел Њаксима. € как несколько дней назад,  снова  пришлось  ждать,  пока
пишутсЯ какие-то бумаги, пока смешной человечек в нелепом  головном  уборе
царапает что-то  на  розовых  бланках,  красноглазый  незнакомец  царапает
что-то на зеленых бланках, а девица с оптическими  усилителЯми  на  глазах
делает на этих бланках лиловые оттиски, а потом все  менЯютсЯ  бланками  и
оттисками, причем запутываютсЯ и кричат друг  на  друга,  и  хватаютсЯ  за
телефонный аппарат, и наконец человечек в нелепом головном уборе  забирает
себе два зеленых и один  розовый  бланк,  причем  розовый  бланк  он  рвет
пополам  и  половину  отдает  девице,  делающей  оттиски,  а   шелушащийсЯ
незнакомец получает два розовых  бланка,  синюю  толстую  картонку  и  еще
круглый металлический жетон с выбитой на нем надписью, и  все  это  минуту
спустЯ отдает рослому человеку со светлыми пуговицами, стоЯщему у выходной
двери в двадцати шагах от человечка в нелепом головном уборе, и когда  они
уже  выходЯт  на  улицу,  рослый  вдруг  принимаетсЯ  сипло   кричать,   и
красноглазый незнакомец снова возвращаетсЯ, и  выЯснЯетсЯ,  что  он  забыл
забрать себе синий картонный квадратик, и он забирает себе синий картонный
квадратик и с глубоким вздохом запихивает куда-то за пазуху. ’олько  после
этого  уже  успевший  промокнуть  Њаксим  получает  возможность  сесть   в
нерационально длинный  автомобиль  по  правую  сторону  от  красноглазого,
который раздражен, пыхтит и часто повторЯет любимое заклинание Ѓегемота  -
"массаракш".
     Њашина заворчала, мЯгко тронулась с места, выбралась из  неподвижного
стада  других   машин,   пустых   и   мокрых,   прокатилась   по   большой
асфальтированной площадке перед зданием, обогнула огромную клумбу с вЯлыми
цветами, мимо высокой желтой стены,  усыпанной  по  верху  битым  стеклом,
выкатилась к повороту на шоссе и резко затормозила.
     - Њассаракш, - снова прошипел красноглазый и выключил двигатель.
     Џо шоссе тЯнулась длиннаЯ колонна одинаковых пЯтнистых  грузовиков  с
кузовами из криво  склепанного,  гнутого  железа.  Ќад  железными  бортами
торчали  рЯды  неподвижных  округлых   предметов,   влажно   отсвечивающих
металлом. ѓрузовики двигались неторопливо, сохранЯЯ правильные  интервалы,
мерно клокоча моторами  и  распространЯЯ  ужасное  зловоние  органического
перегара.
     Њаксим оглЯдел дверцу со своей стороны,  сообразил,  что  к  чему,  и
поднЯл стекло. Љрасноглазый, не глЯдЯ на  него,  произнес  длинную  фразу,
оказавшуюсЯ совершенно непонЯтной.
     - Ќе понимаю, - сказал Њаксим.
     Љрасноглазый повернул к нему удивленное лицо и,  судЯ  по  интонации,
спросил что-то. Њаксим покачал головой.
     - Ќе понимаю, - повторил он.
     Љрасноглазый как будто удивилсЯ еще больше, полез в  карман,  вытащил
плоскую коробочку, набитую длинными белыми палочками, одну  палочку  сунул
себе в рот, а остальные предложил Њаксиму.  Њаксим  из  вежливости  принЯл
коробочку и стал ее рассматривать. Љоробочка была картоннаЯ, от нее  остро
пахло какими-то сухими растениЯми. Њаксим взЯл одну из палочек, откусил  и
сплюнул. ќто была не еда.
     -  Ќе  надо,  -  сказал  он,  возвращаЯ  коробочку  красноглазому.  -
Ќевкусно.
     Љрасноглазый,  полуоткрыв  рот,  смотрел  на  него.   ЃелаЯ   палочка
прилипнув, висела у  него  на  губе.  Њаксим  в  соответствии  с  местными
правилами прикоснулсЯ  пальцем  к  кончику  своего  носа  и  представилсЯ:
"Њаксим". Љрасноглазый пробормотал что-то, в руке у  него  вдруг  поЯвилсЯ
огонек, он погрузил в него конец белой палочки,  и  сейчас  же  автомобиль
наполнилсЯ тошнотворным дымом.
     - Њассаракш! - вскричал Њаксим с негодованием и распахнул  дверцу.  -
Ќе надо!
     Ћн понЯл, что это за палочки. ‚ вагоне, где они ехали с  ѓаем,  почти
все мужчины отравлЯли воздух точно  таким  же  дымом,  но  длЯ  этого  они
пользовались  не  белыми  палочками,  а  короткими  длинными   деревЯнными
предметами, похожими на детские свистульки  древних  времен.  Ћни  вдыхали
какой-то наркотик - обычай, несомненно,  вреднейший,  и  тогда,  в  поезде
Њаксим утешалсЯ только тем,  что  симпатичный  ѓай  был  по-видимому  тоже
категорически против этого обычаЯ.
     Ќезнакомец  поспешно  выбросил  наркотическую  палочку  за   окно   и
почему-то помахал ладонью перед своим лицом. Њаксим на всЯкий случай  тоже
помахал ладонью, а затем снова представилсЯ. Ћказалось, что  красноглазого
зовут  ”анк,  на  чем  разговор  и  прекратилсЯ.  Њинут  пЯть  они  сидели
благожелательно переглЯдываЯсь,  и  по-очереди,  указываЯ  друг  другу  на
бесконечную колонну грузовиков, повторЯли: "Њассаракш". Џотом  бесконечнаЯ
колонна кончилась, и ”анк выбралсЯ на шоссе.
     ‚ероЯтно, он спешил. ‚о всЯком случае он немедленно сделал  так,  что
двигатель заревел бархатным  ревом,  затем  он  выключил  какое-то  гнусно
воющее  устройство  и,  не  соблюдаЯ  на  взглЯд  Њаксима  никаких  правил
безопасности,  погнал  по  автостраде  в  обгон  колонны,   едва   успеваЯ
увертыватьсЯ от машин, мчавшихсЯ навстречу.
     Ћни обогнали колонну грузовиков; обошли, чуть не вылетев на  обочину,
широкий красный экипаж с одиноким, очень мокрым водителем; проскочили мимо
деревЯнной повозки на вихлЯющихсЯ  колесах  со  спицами,  влекомой  мокрым
ископаемым животным; воем загнали в канаву группу пешеходов в  брезентовых
плащах; влетели под сень огромных  раскидистых  деревьев,  ровными  рЯдами
высаженных  по  обе  стороны  дороги,  -  ”анк  все  увеличивал  скорость,
встречный поток воздуха  ревел  в  обтекателЯх,  напуганные  воем  экипажи
впереди прижимались к обочинам, уступаЯ дорогу.  Њашина  казалась  Њаксиму
неприспособленной длЯ таких скоростей, слишком неустойчивой,  и  ему  было
немного неприЯтно.
     ‚скоре дорогу обступили дома, автомобиль ворвалсЯ в  город,  и  ”ранк
был вынужден резко понизить  скорость.  ’огда,  с  ѓаем,  Њаксим  ехал  от
вокзала в большой общественной машине, набитой  пассажирами  сверх  всЯкой
меры. ѓолова его упиралась в низкий потолок,  вокруг  ругались  и  дымили,
соседи беспощадно наступали на ноги, упирались в бока  какими-то  твердыми
углами, был поздний вечер, давно немытые стекла  были  залЯпаны  грЯзью  и
пылью, к тому  же  в  них  отражалсЯ  тусклый  свет  лампочек  внутреннего
освещениЯ, и Њаксим так и не увидел города. ’еперь он получил  возможность
его увидеть.
     “лицы были несоразмерно узки и буквально забиты экипажами. Ђвтомобиль
”анка  еле  плелсЯ,  стиснутый  со  всех  сторон   самыми   разнообразными
механизмами.  ‚переди,  заслонЯЯ  пол-неба,  громоздилась  заднЯЯ   стенка
фургона,  покрытаЯ   алЯповатыми   разноцветными   надписЯми   и   грубыми
изображениЯми людей и животных. ‘лева, не обгонЯЯ и  не  отставаЯ,  ползли
два одинаковых автомобилЯ, набитых жестикулирующими мужчинами и женщинами.
Љрасивыми женщинами,  Яркими,  не  то  что  ђыба.  …ще  левее  с  железным
громыханием брела некаЯ  разновидность  электрического  поезда,  поминутно
сыплющаЯ синими  и  зелеными  искрами,  дочерна  заполненнаЯ  пассажирами,
которые гроздьЯми свисали из всех дверей. ‘права был тротуар - неподвижнаЯ
полоса асфальта, запрещеннаЯ длЯ транспорта. Џо  тротуару  густым  потоком
шли люди в мокрой одежде серых и черных тонов, сталкивались, обгонЯли друг
друга, увертывались друг от друга, протискивались плечом вперед, то и дело
забегали в раскрытые, Ярко  освещенные  двери  и  смешивались  с  толпами,
кишащими за огромными запотевшими витринами,  а  иногда  вдруг  собирались
большими группами, создаваЯ пробки и водовороты, вытЯгиваЯ шеи, заглЯдываЯ
куда-то. ‡десь было очень много худых и бледных лиц, очень похожих на лицо
ђыбы, почти все они были некрасивы, излишне,  не  по  здоровому  сухопары,
излишне бледны, неловки, угловаты. Ќо они  производили  впечатление  людей
довольных: они часто и охотно смеЯлись, они вели себЯ непринужденно, глаза
их блестели, повсюду раздавались громкие оживленные голоса.  Џожалуй,  это
скорее все-таки благополучный мир, думал Њаксим. ‚о всЯком случае,  улицы,
хотЯ и грЯзны, но не завалены  все-таки  отбросами,  да  и  дома  выглЯдЯт
довольно жизнерадостно - почти во всех окнах свет  по  случаю  сумеречного
днЯ, а значит недостатка в электроэнергии у них, по-видимому,  нет.  Ћчень
весело сверкают рекламные объЯвлениЯ, а что до  осунувшихсЯ  лиц,  то  при
таком уровне уличного шума  и  при  такой  загрЯзненности  воздуха  трудно
ожидать чего-либо иного. Њир бедный, неустроенный, не совсем здоровый... и
тем не менее достаточно благополучный на вид.
     € вдруг на улице что-то переменилось. ђаздались  возбужденные  крики.
Љакой-то человек  полез  на  фонарный  столб  и,  повиснув  на  нем,  стал
энергично кричать, размахиваЯ свободной рукой. Ќа  тротуаре  запели.  ‹юди
останавливались, срывали головные уборы, выкатывали глаза и пели,  кричали
до  хрипа,  поднимаЯ  узкие  лица  к   огромным   разноцветным   надписЯм,
вспыхнувшим внезапно поперек улицы.
     - Њассаракш... - прошипел ”анк, и машина вильнула.
     Њаксим  смотрел  на  него.  ”анк  был  смертельно  бледен,  лицо  его
исказилось. ЊотаЯ головой, он с трудом оторвал руку от рулЯ и уставилсЯ на
часы. "Њассаракш..." - простонал  он  и  сказал  еще  несколько  слов,  из
которых Њаксим узнал только "не понимаю". Џотом он оглЯнулсЯ через  плечо,
и лицо его исказилось еще сильнее. Њаксим тоже  оглЯнулсЯ,  но  позади  не
было ничего особенного.  ’ам  двигалсЯ  закрытый  Ярко-желтый  автомобиль,
квадратный, как коробка.
     Ќа улице кричали совершенно уже нестерпимо, но  Њаксиму  было  не  до
того. ”анк Явно терЯл сознание, а машина продолжала  двигатьсЯ,  а  фургон
впереди затормозил, вспыхнули его сигнальные огни, и  вдру