есков.  Ќо  Њаксим
сразу понЯл, что это. Ћн даже предположил, что  субмарина  заброшена,  что
стоит она здесь уже несколько лет и что ее засосало. ’ак оно и  оказалось.
Љогда они добрались до бухты и спустились к воде, ѓай увидел, что  длинный
корпус и обе надстройки покрыты ржавыми пЯтнами, белаЯ краска  облупилась,
артиллерийскаЯ площадка свернута набок, и пушка смотрит в воду. ‚  обшивке
зиЯли черные дыры с закопченными краЯми  -  ничего  живого  там,  конечно,
остатьсЯ не могло.
     - Ђ это точно белаЯ субмарина?  -  спросил  Њаксим.  -  ’ы  видел  их
раньше?
     - Џо-моему, она, - ответил ѓай. - Ќа побережье Я никогда  не  служил,
но нам показывали фотографии,  ментограммы...  описывали...  „аже  учебный
фильм был - "’анки в береговой обороне"...  ќто  она.  Ќадо  понимать,  ее
вынесло штормом в бухту, села она  на  мель,  а  тут  подоспел  патруль...
‚идишь, как ее расковырЯли? Џросто не обшивка, а решето...
     -  „а,  похоже...  -  пробормотал  Њаксим,  вглЯдываЯсь.  -   Џойдем,
посмотрим?
     ѓай замЯлсЯ.
     - ‚ообще-то, конечно, можно, - проговорил он неуверенно.
     - Ђ что такое?
     - „а как тебе сказать...
     „ействительно, как ему сказать? ‚от капрал ‘ерембеш, храбрый танкист,
рассказывал как-то в темной после отбоЯ казарме, будто на белых субмаринах
ходЯт не обыкновенные морЯки - мертвые морЯки на них  ходЯт,  служат  свой
второй срок, а некоторые - из  трусов,  кто  погиб  в  страхе,  те  первый
дослуживают... морские демоны шарЯт по  дну  морЯ,  ловЯт  утопленников  и
комплектуют из них экипажи... ’акое ведь Њаку не расскажешь -  засмеет,  а
смеЯтьсЯ здесь, пожалуй, нечего... €ли, например,  действительный  рЯдовой
‹епту, разжалованный из офицеров, напившись  в  кантине,  говорил  просто:
"‚се это, ребЯта, чепуха - выродки ваши, мутанты всЯкие,  радиациЯ  -  это
все пережить можно и одолеть можно, а главное, ребЯта, молите бога,  чтобы
не занес он вас на белую субмарину, - лучше, ребЯта, сразу  потонуть,  чем
хоть рукой ее коснутьсЯ, Я-то знаю..." ‘овершенно неизвестно было,  почему
‹епту  разжаловали,  но  служил  он  прежде  на  побережье  и   командовал
сторожевым катером...
     - Џонимаешь, - сказал ѓай  проникновенно,  -  есть  всЯкие  суевериЯ,
легенды всЯкие... Я тебе о них рассказывать не буду, но вот ротмистр  —ачу
говорил, что все эти субмарины заразны и что  запрещаетсЯ  подниматьсЯ  на
борт... приказ даже такой есть, говорЯт. Њол, подбитые субмарины...
     - ‹адно, - сказал Њаксим. - ’ы здесь постой, а  Я  пойду.  Џосмотрим,
какаЯ там зараза.
     ѓай не успел и слова  сказать,  только  рот  раскрыл,  а  Њаксим  уже
прыгнул в воду, нырнул и долго не показывалсЯ, у ѓаЯ  даже  дух  захватило
его ждать, когда черноволосаЯ голова поЯвилась у облупленного борта  точно
под пробоиной. ‹овко и без усилий, как муха по  стене,  коричневаЯ  фигура
вскарабкалась на покосившуюсЯ палубу, взлетела  на  носовую  надстройку  и
исчезла. ѓай судорожно вздохнул, потопталсЯ на месте и прошелсЯ вдоль воды
взад-вперед, не сводЯ глаз с мертвого ржавого чудища.
     Ѓыло тихо, даже волны не шуршали в этой мертвой бухте.  Џустое  белое
небо, безжизненные белые  дюны,  все  сухое,  горЯчее,  застывшее.  ѓай  с
ненавистью посмотрел на ржавый остов. Ќадо  же,  невезенье  какое:  другие
годами служат и никаких субмарин не видЯт, а тут - на  тебе,  свалились  с
неба, часок прошагали, и вот она, добро пожаловать... € как это Я на такое
дело решилсЯ?..  ќто  все  Њаксим...  “  него  на  словах  все  так  ладно
получаетсЯ, что вроде бы и думать не о чем, и боЯтьсЯ  нечего...  Ђ  может
быть, Я не боЯлсЯ потому, что  представлЯл  себе  белую  субмарину  живой,
белой, нарЯдной, на палубе -  морЯки,  все  в  белом...  Ђ  здесь  -  труп
железный... и место-то какое мертвое, даже ветра нет... Ђ ведь был  ветер,
точно помню: пока шли - дул ветер в лицо, освежающей такой ветерок...  ѓай
с тоской оглЯделсЯ по сторонам, потом сел на песок, положил рЯдом  автомат
и стал нерешительно стаскивать правый сапог. Ќадо же,  тишина  какаЯ!..  Ђ
если он совсем не вернетсЯ? Џроглотила его эта сволочь железнаЯ, и духа от
него не осталось... ’ьфу-тьфу-тьфу...
     Ћн вздрогнул и уронил сапог: длинный жуткий звук возник  над  бухтой,
то ли вой, то ли визг, словно черти  проскребли  по  грешной  душе  ржавым
ножом. Ћ господи, да это же просто люк открылсЯ железный, приржавел люк...
тьфу ты, в самом деле, даже в пот бросило!  Ћткрыл  люк,  значит,  вылезет
сейчас... Ќет, не вылезает... Ќесколько минут ѓай, вытЯнув шею, глЯдел  на
субмарину, прислушивалсЯ. ’ишина. ЏрежнЯЯ  страшнаЯ  тишина,  и  даже  еще
страшнее после этого ржавого воЯ... Ђ может быть он,  это...  не  открылсЯ
люк, а закрылсЯ? ‘ам закрылсЯ... Џеред помертвелыми глазами  ѓаЯ  возникло
видение: тЯжелаЯ стальнаЯ дверь сама собой закрываетсЯ за Њаксимом, и  сам
собой медленно задвигаетсЯ тЯжелый засов... ѓай облизал  пересохшие  губы,
глотнул без слюны, потом крикнул: "ќй, Њак!" Ќе получилось  крика...  так,
шипение только... ѓосподи, хоть бы звук какой-нибудь! "ќге-гей!" - завопил
он в отчаЯнии. "ќ-эй..." - мрачно откликнулись дюны, и снова стало тихо.
     ’ишина. € кричать больше сил не было...
     Ќе спускаЯ глаз с субмарины, ѓай нашарил автомат, трЯсущимсЯ  пальцем
сдвинул предохранитель и, не целЯсь, выпустил в бухту очередь.  Џротрещало
коротко,  бессильно  и  словно  бы  в  вату.  Ќа  гладкой  воде   взлетели
фонтанчики, разошлись  круги.  ѓай  поднЯл  ствол  повыше  и  снова  нажал
спусковой крючок. Ќа этот раз звук получилсЯ: пули загрохотали по металлу,
взвизгнули рикошеты, ударило эхо.  €  -  ничего.  Ќичегошеньки.  Ќи  звука
больше, словно он здесь один, словно он и был всегда один. ‘ловно попал он
сюда неизвестно как, занесло, как в бредовом сне,  в  это  мертвое  место,
только не проснутьсЯ и не очнутьсЯ. € теперь оставатьсЯ ему  здесь  одному
навсегда.
     Ќе помнЯ себЯ, ѓай, как был - в одном сапоге, вошел в  воду,  сначала
медленно, потом все быстрей, потом побежал, высоко задираЯ ноги, по поЯс в
воде, всхлипываЯ и ругаЯсь вслух. ђжаваЯ  громадина  надвигалась.  ѓай  то
брел, разгребаЯ воду, то бросалсЯ вплавь,  добралсЯ  до  борта,  попыталсЯ
вскарабкатьсЯ - ничего не получилось, обогнул субмарину с кормы,  уцепилсЯ
за какие-то тросы, вскарабкалсЯ,  обдираЯ  руки  и  колени,  на  палубу  и
остановилсЯ, заливаЯсь слезами. …му было совершенно Ясно,  что  он  погиб.
"ќ-эй!" - крикнул он перехваченным голосом.
     Џалуба была пуста, на дырчатом железе налипли сухие водоросли, словно
обросло  железо  свалЯвшимисЯ  волосами.   ЌосоваЯ   надстройка   огромным
пЯтнистым грибом нависала над головой, сбоку в броне зиЯл  широкий  рваный
шрам. ѓрохоча сапогом по железу, ѓай обогнул надстройку и увидел  железные
скобы, ведущие наверх, еще влажные, забросил автомат за спину, полез.  ‹ез
долго, целую вечность,  в  душной  тишине,  навстречу  неминуемой  смерти,
навстречу вечной смерти,  вскарабкалсЯ  и  замер,  стоЯ  на  четвереньках:
чудовище уже ждало его, люк был настежь, словно бы сто лет не  закрывалсЯ,
и даже петли  снова  приржавели  -  прошу,  мол.  ѓай  подполз  к  черному
отверстому зеву, заглЯнул, голова у него закружилась, сделалось тошно.. €з
железной глотки плотной массой выпирала тишина, годы и годы  застоЯвшейсЯ,
перепревшей тишины, и  ѓай  вдруг  представил  себе,  как  там,  в  желтом
сгнившем свете, задавленный тоннами  этой  тишины,  насмерть  бьетсЯ  один
против всех добрый друг Њак, бьетсЯ из последних сил и зовет: "ѓай! ѓай!",
а тишина, ухмылЯЯсь,  лениво  сглатывает  эти  крики  без  остатка  и  все
наваливаетсЯ, подминает Њака под себЯ, душит, давит. ќто  было  невозможно
перенести, и ѓай полез в люк.
     Ћн плакал и торопилсЯ, сорвалсЯ  в  конце  концов  и  загремел  вниз,
пролетел несколько метров и упал на песок.  ‡десь  был  железный  коридор,
тускло освещенный редкими пыльными лампочками, на полу под шахтой за  годы
и годы нанесло тонкого песку. ѓай вскочил, - он все еще торопилсЯ, он  все
еще очень боЯлсЯ опоздать, - и побежал, куда глаза глЯдели, с  криком:  "џ
здесь, Њак... џ иду... €ду..."
     - —то ты кричишь? - недовольно спросил Њаксим, высовываЯсь словно  бы
из стены. - —то случилось? Џалец порезал?
     ѓай остановилсЯ и уронил руки. Ћн был  близок  к  обмороку,  пришлось
оперетьсЯ о переборку. ‘ердце колотилось бешено, удары его гремели в ушах,
как барабанный бой, голос не слушалсЯ. Њаксим некоторое времЯ  смотрел  на
него с удивлением, потом, должно быть,  понЯл,  протиснулсЯ  в  коридор  -
дверь отсека снова пронзительно завизжала - и  подошел  к  нему,  взЯл  за
плечи, встрЯхнул, потом прижал к себе, обнЯл, и  несколько  секунд  ѓай  в
блаженном забытье лежал лицом на его груди, постепенно приходЯ в себЯ.
     - џ думал... тебЯ здесь... что ты тут... что тебЯ...
     - Ќичего, ничего, - сказал Њаксим ласково. - ќто Я виноват, надо было
тебЯ сразу позвать. Ќо тут странные вещи, понимаешь...
     ѓай отстранилсЯ, вытер мокрым рукавом нос, потом вытер мокрой ладонью
лицо и только теперь ощутил стыд.
     - ’ебЯ нет и нет, - сказал он сердито,  прЯча  глаза.  -  џ  зову,  Я
стрелЯю... Ќеужели трудно отозватьсЯ?
     - Њассаракш,  Я  ничего  не  слышал,  -  виновато  сказал  Њаксим.  -
Џонимаешь, здесь великолепный радиоприемник... Я и  не  знал,  что  у  вас
умеют делать такие мощные...
     -  Џриемник,  приемник...  -   ворчал   ѓай,   протискиваЯсь   сквозь
полуоткрытую дверь. - ’ы тут развлекаешьсЯ, а человек из-за тебЯ  чуть  не
свихнулсЯ... —то это у них здесь?
     ќто было довольно обширное помещение с истлевшим ковром  на  полу,  с
тремЯ полукруглыми плафонами в потолке,  из  которых  горел  только  один.
Џосередине стоЯл круглый стол, вокруг стола -  кресла.  Ќа  стенах  висели
какие-то странные фотографии в рамках, картины, лохмотьЯми свисали остатки
бархатной обивки. ‚ углу потрескивал и завывал большой радиоприемник - ѓай
таких никогда не видел.
     - ’ут что-то вроде кают-компании,  -  сказал  Њаксим.  -  ’ы  походи,
посмотри, тут есть на что посмотреть.
     - Ђ экипаж? - спросил ѓай.
     - Ќикого нет. Ќи живых,  ни  мертвых.  Ќижние  отсеки  залиты  водой.
Џо-моему, они все там...
     ѓай с удивлением посмотрел на него. Њаксим отвернулсЯ,  лицо  у  него
было озабоченное.
     - „олжен тебе сказать, - проговорил он, - это, кажетсЯ,  хорошо,  что
мы до €мперии не долетели. ’ы посмотри, посмотри...
     Ћн подсел к приемнику и принЯлсЯ крутить верньеры, а  ѓай  оглЯделсЯ,
не знаЯ, с чего начать, потом подошел к стене и стал смотреть  развешенные
фотографии. Ќекоторое времЯ он никак не мог понЯть,  что  это  за  снимки.
Џотом сообразил: рентгенограммы. Ќа него смотрели смутные,  все  как  один
оскаленные черепа. Ќа каждом снимке  была  неразборчиваЯ  надпись,  словно
кто-то ставил автографы. —лены экипажа? ‡наменитости  какие-нибудь?..  ѓай
пожал плечами. „Ядюшка Љаан, может быть, что-нибудь и разобрал бы здесь, а
мы - люди простые...
     ‚ дальнем углу он увидел большой красочный плакат, красивый плакат, в
три краски... правда, плесенью тронулсЯ... Ќа плакате было синее море,  из
морЯ выходил, наступив одной ногой на черный берег, оранжевый  красавец  в
незнакомой  форме,  очень  мускулистый  и  с  непропорционально  маленькой
головой, состоЯщей наполовину из мощной шеи. ‚ одной руке богатырь  сжимал
свиток с непонЯтной надписью, а другой - вонзал в сушу пылающий факел.  Ћт
пламени факела занималсЯ пожаром какой-то город, в огне корчились гнусного
вида уродцы, и еще дюжина уродцев окарачь разбегалась в стороны. ‚ верхней
части плаката было что-то написано большими оранжевыми буквами. Ѓуквы были
знакомые, наши, но слова из них складывались совершенно непроизносимые.
     —ем дольше ѓай смотрел на плакат, тем меньше плакат ему нравилсЯ.  Ћн
почему-то вспомнил плакат в казарме: тем изображалсЯ черный  орел-гвардеец
(тоже с очень маленькой головой и могучими  мышцами),  смело  отстригающий
гигантскими ножницами голову гнусному оранжевому  змею,  высунувшемусЯ  из
морЯ. Ќа лезвиЯх ножниц было,  помнитсЯ,  написано:  на  одном  -  "ЃоеваЯ
ѓвардиЯ", на другом - "Ќаша славнаЯ армиЯ". "Ђга, - сказал про себЯ ѓай, в
последний раз бросаЯ взглЯд на плакат. - ќто мы еще посмотрим... Џосмотрим
мы  еще,  кто  кого  прижгет,  массаракш!"  Ћн  отвернулсЯ  от  плаката  и
остолбенел.
     ‘ изЯщной лакированной полки  глЯдело  на  него  стеклЯнными  глазами
знакомое лицо, квадратное, с русой челкой над бровЯми, с приметным  шрамом
на правой щека... ђотмистр Џудураш, национальный герой,  командир  роты  в
Ѓригаде Њертвых-но-Ќезабвенный,  потопитель  одиннадцати  белых  субмарин,
погибший в неравном бою. …го  портрет,  увенчанный  букетом  бессмертника,
висел в каждой казарме, его бюст красовалсЯ на каждом  плацу...  а  голова
его, ссохшаЯсЯ, с желтой мертвой кожей была почему-то здесь. ѓай отступил.
„а, это самаЯ настоЯщаЯ голова. Ђ  вон  еще  голова  -  незнакомое  острое
лицо... € еще голова... и еще...
     - Њак! - сказал ѓай. - ’ы видел?
     - „а, - сказал Њаксим.
     - ќто головы! - сказал ѓай. - ЌастоЯщие головы...
     - Џосмотри альбомы на столе, - сказал Њаксим.
     ѓай с  трудом  оторвал  взглЯд  от  жуткой  коллекции,  повернулсЯ  и
нерешительно подошел к столу. Џриемник что-то кричал на незнакомом  Языке,
раздавалась музыка, тарахтели разрЯды, и снова кто-то говорил - вкрадчиво,
бархатным значительным голосом...
     ѓай наугад взЯл один из альбомов и откинул твердую,  оклеенную  кожей
обложку.  Џортрет.  ‘транное  длинное  лицо  с   пушистыми   бакенбардами,
свисающими со щек на плечи, волосы надо лбом выбриты, нос крючком,  разрез
глаз  непривычный.  ЌеприЯтное  лицо,  невозможно  представить  его   себе
улыбающимсЯ. Ќезнакомый мундир, какие-то значки или медали в  два  рЯда...
Ќу и тип... Ќаверное, какаЯ-нибудь шишка. ѓай перекинул страницу.  ’от  же
тип в компании с другими типами на мостике  белой  субмарины,  по-прежнему
угрюмый, хотЯ остальные скалЯт зубы. Ќа  заднем  плане,  не  в  фокусе,  -
что-то вроде набережной, какие-то незнакомые постройки, мутные силуэты  не
то пальм, не то кактусов...  ‘ледующаЯ  страница.  “  ѓаЯ  захватило  дух:
горЯщий "дракон" со свернутой набок башней, из открытого люка свисает тело
гвардейца-танкиста, и еще два тела, одно на  другом,  в  сторонке,  а  над
ними, расставив ноги, все тот же тип - с пистолетом в  опущенной  руке,  в
шапке, похожей на остроконечный колпак. „ым от "дракона"  густой,  черный,
но места знакомые - этот самый берег, песчаный плЯж и дюны  позади...  ѓай
весь напрЯгсЯ, переворачиваЯ страницу, и не зрЯ. ’олпа  мутантов,  человек
двадцать, все голые, целаЯ куча уродов, стЯнутых одной веревкой. Ќесколько
деловитых пиратов в колпаках, с дымЯщими факелами, а сбоку опЯть этот  тип
- что-то, видимо, приказывает, протЯнув правую руку, а леваЯ рука лежит на
рукоЯтке кортика. „о чего же жуткие  эти  уроды,  смотреть  страшно...  Ќо
дальше пошло еще страшнее.
     ’а же  куча  мутантов,  но  уже  сгоревшаЯ.  ’ип  -  поодаль,  нюхает
цветочек, беседует с другим типом, повернувшись к трупам спиной...
     Ћгромное дерево в лесу, сплошь увешанное телами. ‚исЯт кто  за  руки,
кто за ноги, и уже не уроды - на одном клетчатый комбинезон  воспитуемого,
на другом чернаЯ куртка гвардейца.
     ѓорЯщаЯ улица, женщина с младенцем валЯетсЯ на мостовой...
     ‘тарик, привЯзанный к столбу. ‹ицо  искажено,  кричит,  зажмурившись.
’ип тут как тут - с озабоченным видом проверЯет медицинский шприц...
     Џотом опЯть  повешенные,  горЯщие,  сгоревшие,  мутанты, воспитуемые,
гвардейцы, рыбаки, крестьЯне, мужчины, женщины, старики, детишки...  целый
плЯж  детишек  и  тип  на  корточках  за  тЯжелым  пулеметом,   здесь   он
улыбаетсЯ... панорамный снимок: линиЯ плЯжа, на дюнах - четыре танка,  все
горЯт, на переднем плане две черные фигурки с поднЯтыми руками...  •ватит.
ѓай захлопнул и  отшвырнул  альбом,  посидел  несколько  секунд,  потом  с
проклЯтием сбросил все альбомы на пол.
     - ќто ты с ними хочешь договариватьсЯ? - заорал он Њаксиму в спину. -
•очешь их привести к нам?! ќтого палача!? - Ћн подскочил к альбомам и пнул
их ногой.
     Њаксим выключил приемник.
     - Ќе бесись, - сказал он. - Ќичего Я уже больше не хочу. € нечего  на
менЯ орать, сами вы виноваты, проспали свой мир, массаракш, разорили  все,
разграбили, оскотинели, как последнее зверье! —то теперь с вами делать?  -
Ћн вдруг оказалсЯ возле ѓаЯ, схватил его за грудь. - —то мне теперь делать
с вами? - гаркнул он. - —то? —то? Ќе знаешь? Ќу, говори!
     ѓай молча ворочал шеей, слабо отпихиваЯсь. Њаксим отпустил его.
     - ‘ам знаю, - сказал он угрюмо. -  Ќикого  нельзЯ  приводить.  Љругом
зверье... на них самих насылать нужно... - Ћн подхватил  с  пола  один  из
альбомов и стал рывками переворачивать листы.  -  Љакой  мир  загадили,  -
говорил он - Љакой мир! ’ы посмотри, какой мир!..
     ѓай глЯдел ему через руку. ‚ этом альбоме  не  было  никаких  ужасов,
просто пейзажи  разных  мест,  удивительной  красоты  и  четкости  цветные
фотографии  -  синие  бухты,  окаймленные  пышной  зеленью,  ослепительной
белизны города над морем, водопад в горном ущелье,  какаЯ-то  великолепнаЯ
автострада и поток разноцветных автомобилей на  ней,  и  какие-то  древние
замки, и снежные вершины над облаками, и кто-то весело мчитсЯ по  снежному
склону горы на лыжах, и смеющиесЯ девушки играют в морском прибое...
     - ѓде это все теперь? - говорил Њаксим. - Људа  вы  все  это  девали,
проклЯтые  дети  проклЯтых  отцов?   ђазгромили,  изгадили,  разменЯли  на
железо... ќх, вы... человечки... - Ћн бросил альбом на стол. - Џошли.
     Ћн с Яростью навалилсЯ на дверь, со скрежетом и визгом  распахнул  ее
настежь и зашагал по коридору.
     Ќа палубе он спросил:
     - …сть хочешь?
     - “гу... - ответил ѓай.
     - ‹адно, - сказал Њаксим. - ‘ейчас будем есть. Џоплыли.
     ѓай выбралсЯ на  берег  первым,  сразу  же  снЯл  сапог,  разделсЯ  и
разложил одежду на просушку. Њаксим все еще плавал, и ѓай не  без  тревоги
следил за ним: очень  уж  глубоко  нырЯл  друг  Њак  и  очень  уж  подолгу
оставалсЯ под водой. ЌельзЯ так, опасно так, как  ему  воздуху  хватает?..
Ќаконец, Њаксим все-таки вышел, волоча за жабры огромную мощную рыбину.  “
рыбины был обалделый вид, никак она понЯть не могла, как же это ее словили
голыми руками. Њаксим отшвырнул ее подальше в песок и сказал:
     - Џо-моему, эта годитсЯ. Џочти  неактивна.  ’оже,  наверное,  мутант.
Џрими таблетки, а Я ее сейчас приготовлю. …е  можно  сырой  есть,  Я  тебЯ
научу, - сасими называетсЯ. Ќе ел? „авай нож...
     Џотом, когда они наелись сасими - ничего не скажешь, оказалось вполне
съедобно, - и улеглись нагишом на  горЯчем  песке,  Њаксим  после  долгого
молчаниЯ спросил:
     - …сли бы мы попали в руки патрулей, сдались  бы,  куда  бы  они  нас
отправили?
     - Љак - куда? ’ебЯ - по месту воспитаниЯ, менЯ - по месту службы... Ђ
что?
     - ќто точно?
     - Људа уж точнее... €нструкциЯ самого генерал-коменданта. Ђ почему ты
спрашиваешь?
     - ‘ейчас пойдем искать гвардейцев, - сказал Њаксим.
     - ’анк захватывать?
     - Ќет. Џо твоей легенде. ’ы похищен выродками, а воспитуемый тебЯ спас.
     - ‘даватьсЯ? - ѓай сел. - Љак же  так?..  €  мне  тоже?  Ћбратно  под
излучение?
     Њаксим молчал.
     - џ же опЯть болванчиком заделаюсь... - беспомощно сказал ѓай.
     - Ќет, - сказал Њаксим. - ’о-есть, да, конечно... но это уже будет не
так, как прежде... ’ы,  конечно,  будешь  немножко  болванчиком,  но  ведь
теперь ты будешь верить  уже  в  другое,  в  правильное...  ќто,  конечно,
тоже... хорошего мало... но все-таки лучше, много лучше...
     - „а зачем? - с отчаЯнием закричал ѓай. - ‡ачем это тебе нужно?
     Њаксим провел ладонью по лицу.
     - ‚идишь ли, ѓай, дружище, - сказал он. - Ќачалась война.  ’о  ли  мы
напали на хонтийцев, то ли они на нас... Ћдним словом, война...
     ѓай с ужасом смотрел на него. ‚ойна... ЯдернаЯ...  теперь  других  не
бывает... ђада... ѓосподи, да зачем это  все?  ЋпЯть  все  сначала,  опЯть
голод, горе, беженцы...
     -  Ќам  нужно  быть  там,  -  продолжал  Њаксим.  -  ЊобилизациЯ  уже
объЯвлена, всех зовут в рЯды, даже нашего брата воспитуемого амнистируют и -
в рЯды... € нам надо быть вместе, ѓай. ’ы ведь штрафник... •орошо  бы  мне
попасть к тебе под начало...
     ѓай  почти  не  слушал  его.  ‚цепившись  пальцами   в   волосы,   он
раскачивалсЯ из стороны в сторону  и  твердил  про  себЯ:  "‡ачем,  зачем,
будьте вы проклЯты!.. Ѓудьте вы тридцать три раза проклЯты!"
     Њаксим трЯхнул его за плечо.
     - Ђ ну-ка возьми себЯ в руки! - сказал он жестко. - Ќе  разваливайсЯ.
Ќам сейчас дратьсЯ придетсЯ, разваливатьсЯ некогда... - Ћн встал  и  снова
потер лицо. - Џравда, с  вашими  окаЯнными  башнЯми...  Ќо  ведь  война  -
ЯдернаЯ! Њассаракш, никакие башни им не помогут...


                  "ЏЋ’ЋђЂЏ‹€‚Ђ‰’…‘њ, ”ЂЌЉ, ЏЋ’ЋђЂЏ‹€‚Ђ‰’…‘њ!"


     - Џоторапливайтесь, ”анк, поторапливайтесь. џ опаздываю.
     -  ‘лушаюсь.  ђада  ѓаал...   Ћна   изъЯта   из   ведениЯ   господина
государственного прокурора и находитсЯ в наших руках.
     - ѓде?
     - “ вас, в особнЯке "•рустальный лебедь". ‘читаю своим долгом еще раз
выразить сомнение в разумности этой акции. ‚рЯд  ли  такаЯ  женщина  может
помочь нам управитьсЯ с Њаком. ’аких легко забывают, и Њак...
     - ‚ы считаете, что “мник глупее вас?
     - Ќет, но...
     - “мник знает, кто выкрал женщину?
     - Ѓоюсь, что да.
     - ‹адно, пусть знает... ‘ этим все. „альше?
     - ‘енди —ичаку  встречалсЯ  с  „ергунчиком.  „ергунчик,  по-видимому,
согласилсЯ свести его с ’естем...
     - ‘топ. Љакой —ичаку? ‹обастый —ик?
     - „а.
     - „ела подпольЯ менЯ сейчас не интересуют. Џо делу Њака  у  вас  все?
’огда слушайте. ќта чертова война спутала все планы. џ  уезжаю  и  вернусь
дней через тридцать-сорок. ‡а это времЯ, ”анк, вы  должны  закончить  дело
Њака. Љ моему приезду Њак должен  быть  здесь,  в  этом  доме.  „айте  ему
должность, пусть работает, свободы его не стеснЯйте, но дайте ему понЯть -
очень, очень мЯгко! - что от его поведениЯ зависит  судьба  ђады...  Ќи  в
коем  случае  не  давайте  им  встречатьсЯ...   Џокажите   ему   институт,
расскажите,  над  чем  мы  работаем...  в  разумных   пределах,   конечно.
ђасскажите обо мне,  опишите  менЯ,  как  умного,  доброго,  справедливого
человека, крупного ученого.  „айте  ему  мои  статьи...  кроме  совершенно
секретных. Ќамекните, что Я в оппозиции к правительству. “ него не  должно
быть ни малейшего желаниЯ покинуть институт. “ менЯ все. ‚опросы есть?
     - „а. Ћхрана?
     - Ќикакой. ќто бессмысленно.
     - ‘лежка?
     - Ћчень осторожнаЯ... Ђ лучше не надо. Ќе  спугните  его.  ѓлавное  -
чтобы он не захотел покинуть институт... Њассаракш,  и  в  такое  времЯ  Я
должен уезжать!.. Ќу, теперь все?
     - Џоследний вопрос, извините, ‘транник.
     - „а?
     - Љто он все-таки такой? ‡ачем он вам?
     ‘транник поднЯлсЯ, подошел к окну и сказал, не оборачиваЯсь:
     - џ боюсь его, ”анк. ќто очень, очень, очень опасный человек.


        17

     ‚ двухстах километрах от хонтийской  границы,  когда  эшелон  надолго
застрЯл на запасных путЯх  возле  какой-то  тусклой  заплеванной  станции,
новоиспеченный рЯдовой второго разрЯда ‡еф,  договорившись  по-хорошему  с
охранником,  сбегал  к  колонке  за  кипЯтком  и  вернулсЯ  с  портативным
приемником. Ћн сообщил, что на  станции  творитсЯ  совершеннейший  бедлам,
грузЯтсЯ сразу две бригады, генералы перелаЯлись между собой,  зазевались,
и он,  ‡еф,  смешавшись  с  окружавшей  их  толпой  ординарцев,  денщиков,
адъютантов позаимствовал этот приемник у одного из них.
     ’еплушка встретила это сообщение смачным патриотическим ржанием.  ‚се
сорок человек немедленно сгрудились вокруг ‡ефа.  „олгое  времЯ  не  могли
устроитьсЯ, кому-то дали по зубам, чтобы не пихалсЯ, кого-то пырнули шилом
в мЯгкое место, ругались и жаловались друг на друга, пока Њаксим, наконец,
не гаркнул: "’ихо, подонки!" ’огда все успокоились. ‡еф включил приемник и
принЯлсЯ ловить все станции подрЯд.
     ‘разу выЯснились любопытные вещи. ‚о-первых, оказалось, что война еще
не началась и что радиостанциЯ "ѓолос Ћтцов", вопЯщаЯ последнюю  неделю  о
кровопролитных сражениЯх  на  нашей  территории,  врет  самым  безудержным
образом.   Ќикаких   кровопролитных   сражений   не    было.    •онтийскаЯ
ЏатриотическаЯ ‹ига в ужасе орала на весь мир о том, что эти бандиты,  эти
узурпаторы, эти так называемые Ќеизвестные  Ћтцы  воспользовались  гнусной
провокацией своих наймитов в лице так называемой и пресловутой  •онтийской
“нии ‘праведливости и теперь сосредотачивают свои  бронированные  орды  на
границах  многострадальной  •онти.  ‚   свою   очередь   •онтийскаЯ   “ниЯ
‘праведливости  костила  •онтийских  Џатриотов,   этих   платных   агентов
Ќеизвестных Ћтцов, последними словами  и  обстоЯтельно  рассказывала,  как
кто-то превосходЯщими силами вытеснил  чьи-то  истощенные  предшествующими
боЯми подразделениЯ через границу  и  не  дает  им  возможности  вернутьсЯ
обратно, каковое обстоЯтельство и послужило предлогом длЯ  так  называемых
Ќеизвестных Ћтцов к варварскому  вторжению,  которого  следует  ожидать  с
минуты на минуту. € ‹ига, и “ниЯ при этом почти  в  одинаковых  выражениЯх
считали своим долгом предупредить наглого  агрессора,  что  ответный  удар
будет сокрушительным и туманно намекали на какие-то атомные ловушки.
     Џандейское радио обрисовывало ситуацию в очень спокойных тонах и  без
всЯкого стеснениЯ объЯвлЯло,  что  Џандею  устроит  любое  развитие  этого
конфликта. —астные  радиостанции  •онти  и  Џандеи  развлекали  слушателей
веселой  музыкой  и  скабрезными  викторинами,  а  обе   правительственные
радиостанции Ќеизвестных Ћтцов непрерывно передавали репортажи с  митингов
Ќенависти вперемежку с маршами. ‡еф  также  поймал  какие-то  передачи  на
Языках, известных только ему, и сообщил, что кнЯжество Ћндол, оказываетсЯ,
еще существует и, более того, продолжает совершать разбойничьи  налеты  на
остров •аззалг. (Ќи один человек в вагоне, кроме ‡ефа, никогда  прежде  не
слышал ни об этом кнЯжестве, ни о таком острове). Ћднако, главным  образом
эфир  был  забит  невообразимой  руганью  между   командирами   частей   и
соединений, которые тужились протиснутьсЯ к ‘тальному  Џлацдарму  по  двум
расхлЯбанным железнодорожным ниточкам.
     - ЋпЯть мы к войне не готовы,  массаракш,  -  заметил  ‡еф,  выключаЯ
приемник и открываЯ прениЯ.
     ‘ ним не согласились. Џо мнению большинства сила перла  громаднаЯ,  и
хонтийцам теперь придет конец. “головники считали, что главное  -  перейти
границу, а там каждый человек будет сам себе хозЯин и  каждый  захваченный
город будут отдавать на три днЯ. Џолитические, то-есть  выродки,  смотрели
на положение более мрачно, не ждали от будущего ничего  хорошего  и  прЯмо
заЯвлЯли, что посылают их на убой, подрывать собою атомные мины, никто  из
них живой не останетсЯ, так что  хорошо  бы  добратьсЯ  до  фронта  и  там
где-нибудь залечь, чтобы не нашли. ’очки зрениЯ  спорЯщих  были  настолько
противоположны, что настоЯщего разговора не получилось,  и  патриотический
диспут очень скоро выродилсЯ  в  однообразную  ругань  по  адресу  вонючих
тыловиков, которые  вторые  сутки  не  дают  жрать  и  уже,  поди,  успели
разворовать всю положенную водку. Ћб этом предмете штрафники  готовы  были
говорить ночь напролет, поэтому Њаксим и ‡еф выбрались из толпы и  полезли
на нары, криво сбитые из неструганных досок.
     ‡еф был голоден и зол, он наладилсЯ было поспать, но  Њаксим  ему  не
дал. "‘пать будешь потом, - строго сказал он. - ‡автра, может быть,  будем
на фронте, а до сих пор ни о чем толком не договорились..." ‡еф проворчал,
что договариватьсЯ не о чем, что утро вечера мудренее, что Њаксим  сам  не
слепой и должен  видеть,  в  каком  они  оказались  дерьме,  что  с  этими
людишками,  с  этими  ворами  и  бухгалтерами,  каши  не  сваришь.  Њаксим
возразил, что речь пока идет не о каше. „о сих пор  непонЯтно,  зачем  эта
война, кому она понадобилась, и пусть ‡еф будет любезен не спать, когда  с
ним разговаривают, а  поделитсЯ  своими  соображениЯми.  ‡еф,  однако,  не
собиралсЯ быть любезным и не скрывал этого. ‘ какой это стати,  массаракш,
он  будет  любезен,  когда  так  хочетсЯ  жрать  и  когда  имеешь  дело  с
молокососом, не способным на элементарные умозаключениЯ, а еще - туда  же!
- лезущим в революцию... Ћн ворчал, зевал, чесалсЯ, перематывал  портЯнки,
обзывалсЯ, но понукаемый, взбадриваемый и подхлестываемый, в конце  концов
разговорилсЯ и изложил свои представлениЯ о причинах войны.
     ’аких возможных причин было, по его  мнению,  по  крайней  мере  три.
Њожет  быть,  они  действовали  все  разом,  а  может   быть   преобладала
какаЯ-нибудь одна. Ђ может  быть,  существовала  четвертаЯ,  котораЯ  ему,
‡ефу, пока еще не пришла в голову. Џрежде всего  -  экономика.  „анные  об
экономическом положении ‘траны Ћтцов хранЯтсЯ  в  строжайшем  секрете,  но
каждому Ясно, что положение  это  -  дерьмовое,  массаракш-и-массаракш,  а
когда экономика в дерьмовом состоЯнии, лучше всего затеЯть войну,  что  бы
сразу  всем  заткнуть  глотки.  ‚епрь,  зубы  съевший  в  вопросе  влиЯниЯ
экономики на политику, предсказывал эту войну еще пЯть лет  назад.  Ѓашни,
знаете ли, башнЯми, а нищета нищетой. ‚нушать голодному  человек,  что  он
сыт, долго нельзЯ, не выдерживает психика, а править сумасшедшим народом -
удовольствие маленькое, особенно если учесть, что умалишенные излучению не
поддаютсЯ... „ругаЯ возможнаЯ причина  -  идеологическаЯ.  ѓосударственнаЯ
идеологиЯ в ‘тране Ћтцов построена на идее угрозы извне. ‘начала это  было
просто вранье, придуманное длЯ того, чтобы  дисциплинировать  послевоенную
вольницу, потом те, кто придумал это вранье, ушли со сцены,  а  наследники
их верЯт и искренне считают, что •онти точит зубы  на  наши  богатства.  Ђ
если учесть, что •онти - бывшаЯ провинциЯ старой империи,  провозгласившаЯ
независимость  в  тЯжелые  времена,  то  ко  всему   добавлЯютсЯ   еще   и
колониалистские  идеи:  вернуть  гадов  в  лоно,   предварительно   строго
наказав... €, наконец, возможна причина внутриполитического характера. “же
много  лет  идет  грызнЯ  между  „епартаментом  общественного  здоровьЯ  и
военными. ’ут уж кто кого  съест.  „епартамент  общественного  здоровьЯ  -
организациЯ жуткаЯ и ненасытнаЯ, но  если  военные  действиЯ  пойдут  хоть
сколько-нибудь успешно, господа генералы возьмут эту организацию к  ногтю.
Џравда, если из войны ничего путного не получитсЯ,  к  ногтю  будут  взЯты
господа генералы, и поэтому нельзЯ  исключить  возможность,  что  всЯ  эта
затеЯ есть  хитроумнаЯ  провокациЯ  „епартамента  общественного  здоровьЯ.
Њежду прочим, на то и похоже - судЯ по кабаку, который везде  творитсЯ,  а
также по тому, что уже неделю  орем  на  весь  мир,  а  военные  действиЯ,
оказываетсЯ,  еще  и  не  начинались.  Ђ  может  быть,  массаракш,  и   не
начнутсЯ...
     Љогда ‡еф дошел до этого места, загремели и залЯзгали  буфера,  вагон
содрогнулсЯ, снаружи  послышались  крики,  свистки,  топот,  и  эшелон  со
штрафной танковой бригадой тронулсЯ. “головники грЯнули песню: "€ снова ни
жратвы нам и ни водки..."
     ‹адно, сказал Њаксим. ќто у тебЯ получаетсЯ вполне правдоподобно.  Ќу
а как тебе представлЯетсЯ ход войны, если она все-таки начнетсЯ? —то тогда
произойдет? ‡еф агрессивно прорычал, что он не какой-нибудь генерал, и без
всЯкого перехода  стал  рассказывать,  как  все  это  ему  представлЯетсЯ.
Ћказалось, что за времЯ короткой передышки между концом мировой и  началом
гражданской войны хонтийцы успели отгородитьсЯ от своего бывшего  сюзерена
мощной линией минно-атомных полей. Љроме того, у хонтийцев несомненно была
атомнаЯ артиллериЯ, и у ихних политиканов хватило ума все эти богатства  в
гражданской войне не использовать, а приберечь длЯ нас.  ’ак  что  картина
вторжениЯ  мыслитсЯ  примерно  следующим  образом.  Ќа  острие   ‘тального
Џлацдарма выстроЯт три или четыре штрафных танковых бригады, подопрут их с
тылу армейской корпусней, а за армейцами пустЯт заградотрЯды гвардейцев на
тЯжелых танках, оборудованных излучателЯми.  ‚ыродки,  вроде  менЯ,  будут
рватьсЯ вперед, спасаЯсь от лучевых ударов, уголовщина и  армейщина  будет
рватьсЯ вперед в приступе наведенного энтузиазма,  а  уклонениЯ  от  такой
нормы, которые неизбежно возникнут, будут уничтожатьсЯ  огнем  гвардейской
сволочи. …сли хонтийцы не дураки, они откроют огонь из дальнобойных  пушек
по заградотрЯдам, но они,  надо  думать,  дураки,  и  займутсЯ  они,  надо
думать, взаимоистреблением - ‹ига в этой суматохе налетит на “нию, а  “ниЯ
вцепитсЯ зубами в  задницу  ‹иге.  ’ем  временем  наши  доблестные  войска
глубоко проникнут на территорию противника и  начнетсЯ  самое  интересное,
чего мы, к сожалению, уже  не  увидим.  Ќаш  славный  бронированный  поток
потерЯет компактность и станет расползатьсЯ по стране, неумолимо уходЯ  из
зоны действиЯ излучателей. …сли Њаксим не наврал про ѓаЯ,  у  оторвавшихсЯ
немедленно начнетсЯ лучевое похмелье, тем более сильное,  что  энергии  на
подстегивание во времЯ прорыва гвардейцы жалеть не будут...  Њассаракш!  -
завопил ‡еф. џ так и вижу, как эти кретины выбираютсЯ из  танков,  ложатсЯ
на землю и просЯт их пристрелить. €  добрые  хонтийцы,  не  говорЯ  уже  о
хонтийских солдатах, озверевшие от всего этого безобразиЯ, им, конечно, не
откажут...
     Џоезд набирал скорость,  вагон  сильно  покачивало.  ‚  дальнем  углу
уголовники резались в кости - играли на охранника, моталась  под  потолком
лампа, на нижних нарах  кто-то  монотонно  бубнил,  должно  быть  молилсЯ.
‚онЯло потом, грЯзью, парашей. ’абачный дым ел глаза.
     - џ думаю, в генштабе это учитывают, -  продолжал  ‡еф,  -  а  потому
никаких стремительных прорывов не будет. Ѓудет  вЯлаЯ  позиционнаЯ  война,
хонтийцы при всей их  глупости  сообразЯт  когда-нибудь,  в  чем  дело,  и
примутсЯ охотитьсЯ за излучателЯми... ‚ общем, не знаю  Я,  что  будет,  -
заключил он. - џ не знаю даже, дадут ли  нам  утром  пожрать.  Ѓоюсь,  что
опЯть не дадут: с какой стати?
     Ћни помолчали. Џотом Њаксим сказал:
     - ’ы уверен, что мы поступили правильно? —то наше место здесь?
     - Џриказ штаба, - пробурчал ‡еф.
     - Џриказ приказом, - возразил Њаксим, - а у нас тоже есть  головы  на
плечах. Њожет быть, правильнее было бы удрать вместе с ‚епрем. Њожет быть,
в столице мы были бы полезнее.
     - Њожет быть, - сказал ‡еф. - Ђ может быть и нет. ’ы же  слышал,  что
‚епрь рассчитывает на атомные бомбежки... многие  башни  будут  разрушены,
образуютсЯ свободные районы... Ђ если бомбежек не будет? Ќикто  ничего  не
знает, Њак. џ очень хорошо представлЯю себе, какой бедлам сейчас  творитсЯ
в штабе... Џравые ходЯт гоголем: в правительстве вот-вот полетЯт головы  и
всЯ эта сволочь полезет на освободившиесЯ места... - Ћн задумалсЯ, копаЯ в
бороде. - ‚епрь вот наплел нам насчет бомбежек,  но  по-моему  он  не  длЯ
этого  подалсЯ  в  столицу.  џ  его  знаю,  он  до  этих  вождистов  давно
добираетсЯ... так  что  очень  возможно,  что  и  у  нас  в  штабе  головы
полетЯт...
     - ‡начит, в штабе тоже бедлам, -  медленно  сказал  Њаксим.  -  ’оже,
значит, не готовы...
     - Љак  они  могут  быть  готовы?  -  возразил  ‡еф.  -  Ћдни  мечтают
уничтожить башни, другие - сохранить  башни...  Џодполье  -  это  тебе  не
политическаЯ партиЯ, это винегрет, салат с креветками...
     - „а, Я знаю... - сказал Њаксим. - ‘алат.
     Џодполье не было политической партией. Ѓолее того, подполье  даже  не
было фронтом политических партий. ‘пецифика обстоЯтельств разбила штаб  на
две непримиримые группы: категорические противники башен и  категорические
сторонники башен. ‚се эти люди  были  в  большей  или  меньшей  степени  в
оппозиции к  существующему  порЯдку  вещей,  но,  массаракш,  до  чего  же
разнились их побуждениЯ!
     Ѓыли биологисты, которым было абсолютно все равно, стоит ли у  власти
Џапа, крупнейший потомственный финансист, глава целого  клана  банкиров  и
промышленников, или демократический союз представителей  трудЯщихсЯ  слоев
общества. Ћни хотели только, чтобы проклЯтые башни были срыты и можно было
бы  жить  по-человечески,  как   они   выражались,   то-есть   по-старому,
по-довоенному... Ѓыли  аристократы,  уцелевшие  остатки  привилегированных
классов старой империи, все еще воображавшие, что имеет место затЯнувшеесЯ
недоразумениЯ,  что  народ  верен  законному   наследнику   императорского
престола  (здоровенному  унылому  детине,  сильно  пьющему  и  страдающему
кровотечениЯми из  носа)  и  что  только  эти  нелепые  башни,  преступное
порождение изменивших присЯге профессоров …. €. ‚. Ђкадемии  Ќаук,  мешают
нашему  доброму  простодушному  народу  манифестировать  свою   искреннюю,
добрую, простодушную преданность своим законным владыкам... ‡а безусловное
уничтожение  башен  стоЯли  и  революционеры  -   местные   коммунисты   и
социалисты, такие как ‚епрь, теоретически подкованные и закаленные  еще  в
довоенных классовых боЯх; длЯ них уничтожение башен было лишь  необходимым
условием возвращениЯ к естественному ходу истории, сигналом к началу  рЯда
революций,  которые  приведут,   в   конечном   счете,   к   справедливому
общественному  устройству.  Љ  ним  примыкали  и   бунтарски   настроенные
интеллектуалы, вроде ‡ефа или покойного  ѓэла  Љетшефа  -  просто  честные
люди, полагавшие  затею  с  башнЯми  отвратительной  и  опасной,  уводЯщей
человечество в тупик...
     ‡а  сохранение  башен  стоЯли  вождисты,  либералы  и   просветители.
‚ождисты - самое правое крыло подпольЯ - были, по выражению  ‡ефа,  просто
бандой  властолюбцев,  рвущихсЯ  к  департаментским  креслам,  и  рвущихсЯ
небезуспешно: некий Љлау-Њошенник, продравшийсЯ в „епартамент  пропаганды,
был  в  свое  времЯ  видным  лидером  этой  фашистской  группировки.   ќти
политические бандиты  были  готовы  бешено,  не  разбираЯсь  в  средствах,
дратьсЯ против любого правительства, если оно составлено без их участиЯ...
‹ибералы были в общем против башен  и  против  Ќеизвестных  Ћтцов.  Ћднако
больше  всего  они  боЯлись  гражданской  войны.  ќто  были   национальные
патриоты, чрезвычайно пекущиесЯ о славе и мощи государства и  опасающиесЯ,
что уничтожение башен приведет к  хаосу,  всеобщему  оплеванию  свЯтынь  и
безвозвратному распаду нации. ‚ подполье они сидели потому, что  все,  как
один, были сторонниками парламентских форм правлениЯ...  —то  же  касаетсЯ
просветителей, то это были,  несомненно,  честные,  искренние  и  неглупые
люди.  Ћни   ненавидели   тиранию   Ћтцов,   были   категорически   против
использованиЯ башен длЯ обмана масс, но считали  башни  могучим  средством
воспитаниЯ народа.  ‘овременный  человек  по  натуре  -  дикарь  и  зверь,
говорили они. ‚оспитывать его классическими  методами  это  дело  веков  и
веков. ‚ыжечь в человеке зверЯ, задушить в нем животные инстинкты, научить
его добру, любви к ближнему,  научить  его  ненавидеть  невежество,  ложь,
обывательщину - вот благороднаЯ задача, и с помощью башен эту задачу можно
было бы решить на протЯжении одного поколениЯ...
     Љоммунистов было слишком мало, почти всех их перебили во времЯ  войны
и переворота; аристократов никто всерьез не  принимал;  либералы  же  были
слишком пассивны и зачастую сами не понимали, чего хотЯт.  Џоэтому  самыми
влиЯтельными и массовыми группировками в подполье  оставались  биологисты,
вождисты и просветители. Ћбщего у них почти ничего не было, и подполье  не
имело ни единой программы, ни единого руководства, ни единой стратегии, ни
единой тактики...
     - „а, салат... - повторил Њаксим. - ѓрустно. џ надеЯлсЯ, что подполье
все-таки намерено как-то  использовать  войну...  возможную  революционную
ситуацию...
     - Џодполье ни черта не знает, - угрюмо сказал ‡еф. - Ћткуда мы знаем,
что это такое - война с излучателЯми за спиной?
     - ѓрош вам цена, - сказал Њаксим, не удержавшись.
     ‡еф немедленно вскипел.
     - Ќу, ты! - гаркнул он. - Џолегче! Љто ты такой, чтобы определЯть нам
цену? Ћткуда ты ЯвилсЯ, массаракш, что  требуешь  от  нас  того  и  этого?
Ѓоевое задание тебе? €зволь. ‚се  увидеть,  выжить,  вернутьсЯ,  доложить.
’ебе это кажетсЯ слишком легким? Џрекрасно! ’ем лучше длЯ нас... € хватит,
массаракш. џ хочу спать.
     Ћн демонстративно повернулсЯ к Њаксиму спиной и вдруг заорал  игрокам
в кости:
     - ќй, там, гробокопатели! ‘пать! Џошли по нарам!
     Њаксим лег на спину, заложил руки за голову и стал смотреть в  низкий
вагонный потолок. Џо потолку что-то ползало. ’ихо и злобно  переругивались
укладывающиесЯ спать гробокопатели. ‘осед слева  стонал  и  взвизгивал  во
сне, - он был обречен и спал, может быть, последний раз в жизни. € все они
вокруг, всхрапывающие, сопЯщие, ворочающиесЯ, спали,  наверное,  последний
раз в жизни. Њир был тускло-желт, душен, безнадежен. ‘тучали колеса, вопил
паровоз, несло гарью в маленькое зарешеченное  окошечко,  а  за  окошечком
проносилась унылаЯ безнадежнаЯ страна, страна беспросветных рабов,  страна
обреченных, страна ходЯчих кукол...
     ‚се сгнило здесь, думал Њаксим. Ќи одного живого человека.  Ќи  одной
Ясной головы. € опЯть Я сел в калошу, потому что понадеЯлсЯ на кого-то или
на что-то. Ќи на что здесь нельзЯ  надеЯтьсЯ.