расли   промышленности
преобразуютсЯ  и  растут,  постоЯнно  возникают  новые,  и  все
вынуждены,  количественно  и   качественно,   определЯть   свое
отношение    друг    к    другу.    ЋдновременнаЯ    ликвидациЯ
потребительского крестьЯнского хозЯйства и замкнутого семейного
уклада означает перевод на Язык  общественного  оборота  и  тем
самым  денежного  обращениЯ  всей той трудовой энергии, котораЯ
расходовалась раньше  в  пределах  крестьЯнского  двора  или  в
стенах частного жильЯ. ‚се продукты и услуги начинают впервые в
истории обмениватьсЯ друг на друга.

   ‘  другой  стороны,  успешное социалистическое строительство
немыслимо без включениЯ  в  плановую  систему  непосредственной
личной   заинтересованности  производителЯ  и  потребителЯ,  их
эгоизма, который, в свою очередь, может плодотворно  проЯвитьсЯ
лишь  в том случае, если на службе его стоит привычное надежное
и гибкое орудие: деньги. Џовышение производительности  труда  и
улучшение качества продукции совершенно недостижимы без точного
измерителЯ,  свободно  проникающего во все поры хозЯйства, т.е.
без твердой денежной единицы. Ћтсюда  Ясно,  что  в  переходном
хозЯйстве,  как  и  при  капитализме,  единственными подлинными
деньгами ЯвлЯютсЯ те, которые основаны на золоте. ‚сЯкие другие
деньги  -  только  суррогат.   Џравда,   в   руках   советского
государства  сосредоточены одновременно как товарные массы, так
и органы эмиссии. Ћднако, это не менЯет дела:  административные
манипулЯции  в  области  товарных  цен  ни  в  малейшей мере не
создают  и  не  заменЯют  твердой  денежной  единицы   ни   длЯ
внутренней ни тем более длЯ внешней торговли.

   ‹ишеннаЯ самостоЯтельной, т.е. золотой базы денежнаЯ система
‘‘‘ђ,   как   и   рЯда   капиталистических   стран,   имеет  по
необходимости замкнутый характер: длЯ мирового рынка  рубль  не
существует.  …сли  ‘‘‘ђ гораздо легче, чем ѓерманиЯ или €талиЯ,
может вынести отрицательные  стороны  такой  системы,  то  лишь
отчасти   благодарЯ  монополии  внешней  торговли,  главным  же
образом благодарЯ естественным богатствам страны: только они  и
дают возможность не задохнутьсЯ в тисках автаркии. €сторическаЯ
задача  состоит,  однако,  не  в том, чтобы не задохнутьсЯ, а в
том, чтоб, лицом к лицу с высшими достижениЯми мирового  рынка,
создать мощное, насквозь рациональное хозЯйство, обеспечивающее
наибольшую  экономию  времени и следовательно наивысший расцвет
культуры.

   €менно динамическое советское  хозЯйство,  проходЯщее  через
непрерывные технические революции и опыты грандиозного масштаба
более,  чем  какое-либо другое, нуждаетсЯ в постоЯнной проверке
посредством устойчивого измерителЯ  ценности.  ’еоретически  не
может  быть  ни  малейшего сомнениЯ в том, что, еслиб хозЯйство
‘‘‘ђ располагало золотым рублем, результаты пЯтилеток  были  бы
неизмеримо  благоприЯтнее,  чем  ныне.  Ќа нет, конечно, и суда
нет. Ќо не надо из нужды делать добродетель, ибо это  ведет,  в
свою очередь, к дополнительным хозЯйственным ошибкам и потерЯм.


        "‘оциалистическаЯ" инфлЯциЯ.


   €сториЯ  советской  денежной  системы есть не только историЯ
хозЯйственных  трудностей,  успехов  и  неудач,  но  и  историЯ
зигзагов бюрократической мысли.

   ђеставрациЯ  рублЯ  в  1922-1924 г.г., в свЯзи с переходом к
ЌќЏ'у, была неразрывно свЯзана с реставрацией "норм буржуазного
права" в области распределениЯ  предметов  <п>отреблениЯ.  Џока
сохранЯлсЯ   курс   на   фермера,  червонец  составлЯл  предмет
правительственных забот. Ќаоборот, в  период  первой  пЯтилетки
поднЯты  были  все  шлюзы  инфлЯции. ‘ 0,7 милл<и>арда рублей в
начале 1925 года  общаЯ  сумма  денежной  эмиссии  поднЯлась  к
началу  1928  г. до сравнительно скромной цифры 1,7 миллиардов,
сравнЯвшись приблизительно с бумажным обращением царской ђоссии
накануне войны, разумеетсЯ,  без  прежней  металлической  базы.
„альше  криваЯ  инфлЯции  рисуетсЯ  из  года  в  год  следующим
лихорадочным рЯдом: 2,0 - 2,8 -  4,3  -  5,5  -  8,4  последнЯЯ
цифра,  8,4  миллиарда  рублей,  достигнута к началу 1933 года.
Џосле этого наступают годы раздумьЯ и отступлениЯ: 6,9 - 7,7  -
7,9 миллиардов (1935 г.).

   ђубль  1924  г.,  приравнивавшийсЯ при официальном обмене 13
франкам, низведен в ноЯбре 1935 г. до 3 франков, т.е. в  четыре
с  лишком раза, почти настолько же, как сам французский франк в
результате войны. Ћба паритета, и старый и новый,  имеют  очень
условный  характер:  покупательнаЯ  способность рублЯ в мировых
ценах врЯд ли достигает ныне 1,5 франка. Ќо масштаб девальвации
показывает  все  же,  с  какой   головокружительной   скоростью
скользила советскаЯ валюта до 1934 года.

   ‚ разгаре экономического авантюризма ‘талин обещал отправить
ЌќЏ,  т.е.  рыночные  отношениЯ,  "к чорту". ‚сЯ пресса писала,
точно  в  1918  году,  об  окончательной  замене  купли-продажи
"непосредственным   социалистическим  распределением",  внешним
знаком которого объЯвлЯлась продовольственнаЯ карточка. ‚ то же
времЯ   инфлЯциЯ   категорически   отрицалась,    как    вообще
несвойственное   советской   системе   Явление.   "“стойчивость
советской  валюты,  -  говорил  ‘талин  в  Январе  1933  г.,  -
обеспечиваютсЯ прежде всего громадным количеством товарных масс
в  руках  государства,  пускаемых  в товарооборот по устойчивым
ценам". ЌесмотрЯ на то, что этот загадочный афоризм не  получил
никакого  развитиЯ  или  разъЯснениЯ  (отчасти именно благодарЯ
этому), он стал основным законом советской теории денег, точнее
сказать - той  самой  инфлЯции,  котораЯ  отрицалась.  —ервонец
оказывалсЯ  отныне  не всеобщим эквивалентом, а только всеобщей
тенью "громадного" количества товаров, причем, как всЯкаЯ тень,
он  получил  право   сокращатьсЯ   и   удлинЯтьсЯ.   …сли   эта
утешительнаЯ  доктрина  имела какой-либо смысл, то только один:
советские деньги перестали быть деньгами; они не служат  больше
длЯ   измерениЯ   ценности;   "устойчивые   цены"   назначаютсЯ
государственной  властью;  червонец  ЯвлЯетсЯ  только  условным
Ярлыком     планового     хозЯйства,     т.е.     универсальной
распределительной   карточкой:   словом,   социализм    победил
"окончательно и бесповоротно".

   Ќа<и>более утопические воззрениЯ периода военного коммунизма
оказались  восстановлены на новом экономическом базисе, правда,
несколько  более  высоком,  но,   увы,   все   еще   совершенно
недостаточном  длЯ  ликвидации  денежного  оборота.  ‚ правЯщих
сферах  окончательно  возобладал  взглЯд,  будто  при  плановом
хозЯйстве  инфлЯциЯ  не страшна. ќто значит приблизительно: при
наличии компаса не опасна пробоина в судне. ‚  действительности
денежнаЯ  инфлЯциЯ,  неизбежно  порождающаЯ  кредитную, ведет к
замещению реальных  величин  фиктивными  и  разъедает  плановое
хозЯйство изнутри.

   Ќезачем  говорить,  что  инфлЯциЯ означала страшный налог на
трудЯщиесЯ массы. —то касаетсЯ извлеченных при ее помощи  выгод
длЯ  социализма,  то  они  более,  чем  сомнительны.  •озЯйство
продолжало,   правда,   быстро    расти,    но    экономическаЯ
эффективность грандиозных сооружений оценивалась статистически,
а не экономически. ЉомандуЯ рублем, т.е. даваЯ ему по произволу
различную  покупательную  силу  в  различных  слоЯх населениЯ и
секторах хозЯйства, бюрократиЯ лишила себЯ необходимого  орудиЯ
длЯ   объективного  измерениЯ  собственных  успехов  и  неудач.
Ћтсутствие правильного учета, которое на  бумаге  маскировалось
комбинациЯми  с  "условным  рублем",  вело в действительности к
упадку личной заинтересованности, к низкой производительности и
еще более низкому качеству товаров.

   ‡ло получило  уже  в  течение  первой  пЯтилетки  угрожающие
размеры.  ‚  июле  1931 г. ‘талин выступил с известными "шестью
условиЯми", которые имели главной задачей снизить себестоимость
промышленной продукции.  ќти  "условиЯ"  не  заключали  в  себе
ничего нового: "нормы буржуазного права" были выдвинуты на заре
ЌќЏ'а  и  развиты  на  XII  съезде  партии, в начале 1923 года.
‘талин наткнулсЯ на них лишь в 1931 году, под влиЯнием падавшей
эффективности капитальных вложений. ‚  течение  следующих  двух
лет в советской печати почти не поЯвлЯлось статьи без ссылок на
спасительную   силу   "условий".   Њежду   тем   в   обстановке
продолжающейсЯ инфлЯции порожденные ею болезни  естественно  не
поддавались  лечению.  ‘уровые  репрессии  против  вредителей и
саботажников так же мало подвигали дело вперед.

   Џочти  невероЯтным  представлЯетсЯ  сейчас  тот  факт,  что,
открываЯ   борьбу  против  "обезлички"  и  "уравниловки",  т.е.
анонимного "среднего" труда и  одинаковой  длЯ  всех  "средней"
оплаты,  бюрократиЯ  посылала  одновременно "к черту" ЌќЏ, т.е.
денежную  оценку  товаров,  в  том  числе   и   рабочей   силы.
‚осстанавливаЯ одной рукой "буржуазные нормы", она другой рукой
разрушала  единственно  пригодное  длЯ  них  орудие. Џри замене
торгового оборота "закрытыми распределителЯми" и полном хаосе в
области  цен  исчезало  неизбежно  всЯкое  соответствие   между
индивидуальным  трудом  и индивидуальной заработной платой; тем
самым убивалась личнаЯ заинтересованность рабочего.

   ‘амые строгие  предписаниЯ  насчет  хозЯйственного  расчета,
качества,   себестоимости   и   производительности  повисали  в
воздухе.  ќто  нисколько  не  мешало  руководителЯм   объЯвлЯть
причиной  всех  хозЯйственных неудач злонамеренное невыполнение
шести рецептов ‘талина. ‘амаЯ  осторожнаЯ  ссылка  на  инфлЯцию
приравнивалась  к  государственному  преступлению.  ‘  такой же
добросовестностью   власти   обвинЯли   подчас    учителей    в
несоблюдении  правил  школьной  гигиены, запрещаЯ в то же времЯ
ссылатьсЯ на отсутствие мыла.

   ‚опрос о судьбе  червонца  занимал  видное  место  в  борьбе
фракций  большевистской  партии.  Џлатформа оппозиции (1927 г.)
требовала:  "Ћбеспечить   безусловную   устойчивость   денежной
единицы".  ќто требование проходит лейтмотивом через дальнейшие
годы. "†елезной рукой приостановить процесс  инфлЯции  -  писал
заграничный  орган оппозиции в 1932 г. - и восстановить твердую
денежную  единицу",   хотЯ   бы   ценою   "смелого   сокращениЯ
капитало-вложений"...    Ђпологеты    "черепашьего   темпа"   и
сверх-индустриализаторы как бы временно поменЯлись  местами.  ‚
ответ   на   похвальбу   послать   рынок  "к  чорту"  оппозициЯ
рекомендовала  ѓосплану  вывесить  в  своем  помещении  плакат:
"€нфлЯциЯ есть сифилис планового хозЯйства".


        x x x


   ‚  области  сельского  хозЯйства  инфлЯциЯ породила не менее
тЯжелые последствиЯ.

   ‚ период когда крестьЯнскаЯ политика еще ориентировалась  на
фермера,  предполагалось,  что  социалистическое преобразование
сельского  хозЯйства,  исходЯ  из  основ  ЌќЏ'а,  совершитсЯ  в
течение десЯтилетий через посредство кооперации. ЋхватываЯ одну
за другой закупочные, сбыточные и кредитные функции, кооперациЯ
должна  была  в конце концов обобществить и самое производство.
‚се   вместе   называлось   "кооперативным   планом    ‹енина".
„ействительное  развитие  пошло  как  мы  знаем,  по совершенно
несхожему,  скорее  противоположному  пути  -   насильственного
раскулачиваниЯ  и  интегральной  коллективизации. Ћ постепенном
обобществлении  отдельных  хозЯйственных   функций,   по   мере
подготовки длЯ этого материальных и культурных условий, не было
более и речи. ЉоллективизациЯ проводилась так, как если бы дело
шло  о  немедленном  осуществлении  коммунистического  режима в
земледелии.

   Ќепосредственным последствием Явилось не только  потребление
большей  половины  живого инвентарЯ, но, что еще важнее, полное
безразличие  колхозников   к   обобществленному   имуществу   и
результатам   собственного   труда.   Џравительство  перешло  в
беспорЯдочное отступление. ЉрестьЯн  снова  наделЯли  в  личную
собственность курами, свиньЯми, овцами, коровами. €м отводились
приусадебные  участки.  ”ильм  коллективизации разворачивалсЯ в
обратном порЯдке.

   ‚осстановлением мелких личных хозЯйств  государство  шло  на
компромисс,  как бы откупаЯсь от индивидуалистических тенденций
крестьЯнина. Љолхозы сохранЯлись. Ќа первый взглЯд  отступление
могло,   поэтому,  показатьсЯ  второстепенным.  Ќа  самом  деле
значение  его  трудно  переоценить.  …сли  оставить  в  стороне
колхозную  аристократию,  то  повседневные потребности среднего
крестьЯнина пока  еще  обеспечиваютсЯ  в  большей  степени  его
работой "на себЯ", чем его участием в колхозе. „оход от личного
хозЯйства,  особенно когда оно посвЯщено техническим культурам,
садоводству  или  животноводству,  нередко   в   два-три   раза
превышает   заработок   того   же  крестьЯнина  в  коллективном
хозЯйстве. ‡асвидетельствованный самой советской  печатью  факт
этот   очень   Ярко  вскрывает,  с  одной  стороны,  совершенно
варварское расточение десЯтков миллионов человеческих, особенно
женских сил в карликовых хозЯйствах,  с  другой  -  крайне  еще
низкую производительность труда в колхозах.

   —тоб поднЯть крупное коллективное земледелие, пришлось снова
заговорить  с  крестьЯнином  на  понЯтном  ему  Языке,  т.е. от
натурального налога вернутьсЯ к торговле и восстановить базары,
словом, истребовать обратно от сатаны преждевременно сданный  в
его  распорЯжение  ЌќЏ.  Џереход  на более или менее устойчивый
денежный  расчет  стал  таким  образом   необходимым   условием
дальнейшего развитиЯ сельского хозЯйства.


        ђеабилитациЯ рублЯ.


   ‘<л>ова   мудрости  вылетает,  как  известно,  после  заката
солнца. ’ак и теориЯ "социалистической"  системы  денег  и  цен
развернулась  не  раньше,  чем  наступили  сумерки инфлЯционных
иллюзий. ‚ развитие загадочных слов ‘талина покорные профессора
успели построить целую теорию, согласно которой советскаЯ цена,
в противоположность цене рынка, имеет  исключительно  плановый,
или  директивный  характер,  т.е.  ЯвлЯетсЯ не экономической, а
административной   категорией,   чтоб   тем    лучше    служить
перераспределению  народного  дохода  в  интересах  социализма.
Џрофессора забывали поЯснить, как можно "руководить" ценой  без
знаниЯ   реальной   себестоимости,  и  как  вычислЯть  реальную
себестоимость, если все цены выражают  волю  бюрократии,  а  не
затраты  общественно-необходимого  труда?  Ќа  самом  деле  длЯ
перераспределениЯ народного  дохода  у  правительства  в  руках
имеютсЯ    такие    могущественные    рычаги,    как    налоги,
государственный бюджет и система кредита. Џо расходному бюджету
1936 г. свыше 37,6 миллиардов направлЯютсЯ  непосредственно,  а
многие  миллиарды  косвенно,  на финансирование разных отраслей
хозЯйства.  Ѓюджетного  и   кредитного   механизма   совершенно
достаточно  длЯ  планового  распределениЯ народного дохода. —то
касаетсЯ цен, то они тем лучше будут служить  делу  социализма,
чем  честнее  станут  выражать реальные экономические отношениЯ
сегоднЯшнего днЯ.

   Ћпыт  успел  сказать  на  этот  счет  свое  решающее  слово.
"„ирективнаЯ" цена выглЯдела в жизни совсем не так внушительно,
как  в  ученых книгах. Ќа один и тот же товар устана<в>ливались
цены разных категорий. ‚ широких щелЯх между этими  категориЯми
свободно    вмещались   все   виды   спекулЯции,   фаворитизма,
паразитизма и прочих пороков, притом скорее  как  правило,  чем
как  исключение.  Ћдновременно  с этим червонец, который должен
был быть устойчивой тенью  твердых  цен,  стал  на  самом  деле
собственной тенью.

   Џришлось  снова  круто менЯть курс, на этот раз в результате
затруднений, которые выросли из хозЯйственных успехов. 1935 год
открылсЯ отменой карточек на хлеб, к октЯбрю были ликвидированы
карточки на прочие продовольственные продукты,  к  Январю  1936
года  упразднены  карточки  и  на  промышленные товары широкого
потреблениЯ.  ќкономические  отношениЯ  трудЯщихсЯ   города   и
деревни  к  государству  и друг к другу переводЯтсЯ на денежный
Язык.  ђубль  оказываетсЯ  орудием  воздействиЯ  населениЯ   на
хозЯйственные  планы, начинаЯ с количества и качества предметов
потреблениЯ. Ќикакими другими путЯми  нельзЯ  рационализировать
советское хозЯйство.

   Џредседатель  ѓосплана  заЯвил  в декабре 1935 г.: "ЌынешнЯЯ
система  взаимоотношений  банков  с  хозЯйством   должна   быть
пересмотрена, и банки должны по настоЯщему осуществить контроль
рублем".  ’ак  потерпели  крушение  суеверие  административного
плана и  иллюзиЯ  административной  цены.  …сли  приближение  к
социализму  означает  в  денежной  сфере  приближение  рублЯ  к
распределительной карточке, то реформы  1935  г.  следовало  бы
оценивать,  как  удаление  от  социализма.  Ќа самом деле такаЯ
оценка была бы грубо ошибочной. ‚ытеснение карточки рублем есть
лишь  отказ  от  фикций  и  открытое  признание   необходимости
создавать  предпосылки длЯ социализма посредством возвращениЯ к
буржуазным методам распределениЯ.

   Ќа сессии –€Ља в Январе 1936 г. народный  комиссар  финансов
заЯвил:  "советский  рубль  прочен, как ни одна другаЯ валюта в
мире". Ѓыло бы неправильно расценивать это заЯвление, как голое
хвастовство. ѓосударственный бюджет ‘‘‘ђ сводитсЯ  с  ежегодным
превышением  доходов  над  расходами. ‚нешнЯЯ торговлЯ, правда,
незначительнаЯ сама по  себе,  дает  активный  баланс.  ‡олотой
запас  государственного  банка,  соста<в>лЯвший в 1926 г. всего
164 миллиона рублей, превысил ныне миллиард.  „обыча  золота  в
стране  быстро  поднимаетсЯ: в 1936 году эта отрасль собираетсЯ
занЯть  первое  место  в  мире.  ђост  товарного   оборота,   с
возрождением рынка, принЯл стремительный характер. Џрактически,
инфлЯциЯ  бумажных  денег  приостановлена с 1934 года. ќлементы
известной стабилизации рублЯ налицо.  ’ем  не  менее  заЯвление
наркомфина  приходитсЯ  все  же  объЯснЯть  в значительной мере
инфлЯцией оптимизма. …сли советский рубль имеет  могущественную
опору  в  общем  подъеме  хозЯйства,  то  ахиллесовой пЯтой его
ЯвлЯетсЯ  невыносимо  высокаЯ  себестоимость  продукции.  ‘амой
устойчивой  валютой  рубль  станет  лишь  с того момента, когда
советскаЯ производительность труда превысит мировую,  и  когда,
следовательно, самому рублю придетсЯ подумать о смертном часе.

   ‘  денежно-технической  точки зрениЯ, рубль еще меньше может
претендовать на первенство. Џри золотом запасе свыше миллиарда,
в  стране  обращаетсЯ  денежных  знаков  на   сумму   около   8
миллиардов:  покрытие  составлЯет,  следовательно, всего 12,5%.
‡олото  государственного  банка  представлЯет  пока  в  гораздо
большей  мере неприкосновенный резерв на случай войны, чем базу
денежной системы. ’еоретически, правда, не  исключено,  что  на
более  высоком  этапе  развитиЯ,  советы  прибегнут  к золотому
обращению длЯ уточнениЯ внутренних хозЯйственных планов  и  длЯ
упрощениЯ   экономических  свЯзей  с  заграницей.  Џрежде,  чем
испустить дух, денежнаЯ система может, таким образом, вспыхнуть
еще раз блеском чистого золота. Ќо  это  во  всЯком  случае  не
проблема завтрашнего днЯ.

   Ћ  переходе  к золотому паритету в ближайший период не может
быть  и  речи.  Џоскольку,  однако,  правительство,   наращиваЯ
золотой   фонд,   стремитсЯ  повысить  процент  хотЯ  бы  чисто
теоретического покрытиЯ; поскольку  бумажной  эмиссии  ставЯтсЯ
объективные, не зависЯщие от воли бюрократии пределы, постольку
советский   рубль   может   получить   хотЯ   бы  относительную
устойчивость. “же это  одно  дало  бы  крупнейшие  выгоды.  Џри
твердом отказе от инфлЯции в дальнейшем, денежнаЯ система, хотЯ
бы   и   лишеннаЯ   преимуществ  золотого  паритета,  могла  бы
несомненно помочь залечить  многие  глубокие  раны,  нанесенные
хозЯйству бюрократическим субъективизмом предшествующих годов.


        ‘тахановское движение.


   "Љ  экономии  времени - говорит Њаркс - сводитсЯ в последнем
счете всЯ экономиЯ", т.е. всЯ человеческаЯ борьба с природой на
всех  ступенЯх  цивилизации.  ‘веденнаЯ  к  своей  первооснове,
историЯ  есть  ничто  иное,  как  погонЯ  за экономией рабочего
времени. ‘оциализм не мог бы быть оправдан  одним  упразднением
эксплуатации;  он  должен  обеспечить  обществу высшую экономию
времени по сравнению с капитализмом.  Ѓез  осуществлениЯ  этого
условиЯ   само   упразднение   эксплуатации   Явилось  бы  лишь
драматическим эпизодом, без будущего.  Џервый  в  истории  опыт
применениЯ  социалистических методов обнаружил заложенные в них
великие возможности.  Ќо  советское  хозЯйство  еще  далеко  не
научилось  пользоватьсЯ  временем, этим самым драгоценным сырым
материалом культуры. €мпортированнаЯ  техника,  главное  орудие
экономии   времени,   еще   не  дает  на  советской  почве  тех
результатов, какие составлЯют  норму  на  ее  капиталистической
родине.  ‚  этом решающем длЯ всей цивилизации смысле социализм
еще не победил. Ћн показал, что может и должен победить, но  он
еще  не  победил.  ‚се противоположные утверждениЯ представлЯют
собою плод невежества или шарлатанства.

   Њолотов, который - надо  отдать  ему  эту  справедливость  -
обнаруживает  подчас  несколько  большую  свободу от ритуальной
фразы, чем другие советские вожди, заЯвил в Январе 1936  г.  на
сессии –€Ља: "средний уровень производительности труда... у нас
еще  значительно  отстает  от  американского  и  европейского".
‘ледовало бы уточнить эти слова, примерно, так:  в  три,  пЯть,
иногда  даже  в  десЯть  раз  ниже,  чем  в …вропе и Ђмерике, в
соответствии с чем себестоимость продукции  у  нас  значительно
выше.  ‚  той  же  речи  Њолотов  сделал более общее признание:
"средний уровень культурности наших рабочих пока  стоит  позади
соответствующего  уровнЯ рабочих рЯда капиталистических стран".
Ќадо бы прибавить: и  средний  уровень  жизни.  Ќет  надобности
поЯснить,  как беспощадно эти мимоходом сказанные трезвые слова
опровергают  хвастливые  заЯвлениЯ   бесчисленных   официальных
авторитетов и медовые разглагольствованиЯ иностранных "друзей"!

   Ѓорьба  за  повышение  производительности  труда,  нарЯду  с
заботой об обороне, составлЯет основное содержание деЯтельности
советского правительства. Ќа разных этапах  эволюции  ‘‘‘ђ  эта
борьба  принимала  разный характер. ЏрименЯвшиесЯ в годы первой
пЯтилетки и в начале второй методы "ударничества" были основаны
на агитации, на личном примере, на административном нажиме и на
всЯкого рода групповых поощрениЯх и привилегиЯх. Џопытки ввести
некоторое подобие сдельной платы,  на  основе  "шести  условий"
1931  г., разбивались о призрачность валюты и разнообразие цен.
‘истема государственного  распределениЯ  продуктов  ставила  на
место  гибкой  дифференциальной  оценки  труда  так  называемое
"премирование",  которое   по   самой   сути   своей   означало
бюрократический  произвол. ‚ погоне за огульными привилегиЯми в
разрЯд  ударников  проникали  во  все  большем   числе   прЯмые
пройдохи, сильные протекцией. ‚ конце концов всЯ система пришла
в полное противоречие с поставленными целЯми.

   ’олько  упразднение  карточной  системы, начало стабилизации
рублЯ и унификациЯ цен создали условиЯ длЯ применениЯ сдельной,
или поштучной заработной платы.  Ќа  этой  основе  ударничество
сменилось  так  называемым  стахановским движением. ‚ погоне за
рублем, котор<ы>й  теперь  получил  вполне  реальное  значение,
рабочие  начинают  больше  заботитьсЯ  о  своих машинах и более
тщательно использовать рабочее времЯ. ‘тахановское  движение  в
огромной  степени  сводитсЯ  к  интенсификации  труда  и даже к
удлинению рабочего днЯ:  в  так  называемое  "нерабочее"  времЯ
стахановцы  приводЯт  в порЯдок станки и инструменты, подбирают
сырой материал, бригадиры инструктируют свои бригады и  пр.  Ћт
семичасового рабочего днЯ остаетсЯ при этом нередко только имЯ.

   Ќе  советские  администраторы изобрели секрет сдельщины: эту
систему,  котораЯ  выматывает  жилы   без   видимого   внешнего
принуждениЯ,    Њаркс    считал    "наиболее    соответствующей
капиталистическому  способу  производства".  ђабочие  встретили
новшество  не только без сочувствиЯ, но с прЯмой враждебностью:
было бы противоестественно  ждать  от  них  другого  отношениЯ.
“частие   в   стахановском   движении   подлинных   энтузиастов
социализма  неоспоримо.  Ќасколько  они  превосходЯт  по  числу
прЯмых   карьеристов   и   очковтирателей,   особенно  в  среде
администрации,  сказать  трудно.  Ќо  главнаЯ   масса   рабочих
подходит  к  новой оплате труда под углом зрениЯ рублЯ, и часто
вынуждена констатировать, что он становитсЯ короче.

   …сли на первый взглЯд  обращение  советского  правительства,
после  "окончательной  и  бесповоротной  победы  социализма", к
сдельщине    может    показатьсЯ    отступлением    назад,    к
капиталистическим  отношениЯм,  то  на  самом  деле  здесь надо
повторить то, что сказано выше о реабилитации рублЯ: дело  идет
не об отказе от социализма, а лишь о ликвидации грубых иллюзий.
”орма   заработной   платы   приведена   попросту   в   большее
соответствие с реальными ресурсами страны:  "право  никогда  не
может быть выше, чем экономический строй".

   Ћднако,   правЯщий   слой  ‘оветского  ‘оюза  уже  не  может
обходитьсЯ без социального грима. ‚ докладе на  сессии  –€Ља  в
Январе  1936  г.  председатель  ѓосплана  Њежлаук провозгласил:
"рубль становитсЯ единственным и действительным  средством  длЯ
осуществлениЯ  социалистического  (!)  принципа  оплаты труда".
…сли в старых монархиЯх все,  вплоть  до  публичных  писсуаров,
объЯвлЯлось  королевским,  то  это  не  значит,  что  в рабочем
государстве все само собою становитсЯ  социалистическим.  ђубль
ЯвлЯетсЯ   "единственным   и   действительным   средством"  длЯ
осуществлениЯ капиталистического принципа оплаты труда, хотЯ бы
и  на   основе   социалистических   форм   собственности:   это
противоречие  нам  уже  знакомо.  ‚  обоснование  нового мифа о
"социалистической" поштучной плате Њежлаук прибавил:  "основной
принцип  социализма  заключаетсЯ  в том, что каждый работает по
способностЯм и получает оплату по  труду,  им  произведенному".
Џоистине эти господа не стеснЯютсЯ с теорией! Љогда ритм работы
определЯетсЯ  погоней  за  рублем, тогда люди расходуют себЯ не
"по способностЯм", т.е.  не  по  состоЯнию  мышц  и  нервов,  а
насилуЯ себЯ. ќтот метод можно условно оправдать только ссылкой
на  суровую необходимость; но объЯвлЯть его "основным принципом
социализма" значит идеи новой, более высокой  культуры  цинично
втаптывать в привычную грЯзь капитализма.

   ‘талин  делает  по этому пути еще один шаг вперед, изображаЯ
стахановское движение, как "подготовку условий длЯ перехода  от
социализма к коммунизму". —итатель видит теперь, как важно было
дать научное определение тем понЯтиЯм, какими в ‘оветском ‘оюзе
пользуютсЯ   в   зависимости   от   административных   удобств.
‘оциализм, или низшаЯ стадиЯ коммунизма, требует,  правда,  еще
строгого  контролЯ  над  мерой  труда  и  мерой потреблениЯ, но
предполагает во всЯком случае более человечные формы  контролЯ,
чем  те,  какие  изобрел эксплуататорский гений капитала. Њежду
тем в ‘‘‘ђ  совершаетсЯ  сейчас  безжалостно  суроваЯ  пригонка
отсталого    человеческого   материала   к   заимствованной   у
капитализма технике.  ‚  борьбе  за  достижение  европейских  и
американских   норм   классические   методы  эксплуатации,  как
сдельнаЯ плата, применЯютсЯ в такой обнаженной и грубой  форме,
которой    не    могли    бы   допустить   даже   реформистские
профессиональные союзы в буржуазных  странах.  ’о  соображение,
что  в  ‘‘‘ђ  рабочие  работают  "длЯ  себЯ",  правильно лишь в
исторической  перспективе,  и  лишь  при  том  условии,  скажем
забегаЯ  вперед,  если рабочие не дадут оседлать себЯ державной
бюрократии. ‚о всЯком случае государственнаЯ  собственность  на
средства  производства  не  превращает  навоз  в  золото  и  не
окружает  ореолом  свЯтости  потогонную   систему,   изнурЯющую
главную   производительную  силу:  человека.  —то  же  касаетсЯ
подготовки  "перехода  от  социализма  к  коммунизму",  то  она
начнетсЯ  с  прЯмо  противоположного  конца, т.е. не с введениЯ
поштучной платы, а с ее отмены, как наследиЯ варварства.


        x x x


   Џодводить итоги стахановскому движению сейчас еще  рано.  Ќо
зато  уже  можно  выделить  черты,  характерные  не  только длЯ
движениЯ,  но  и  длЯ  режима  в  целом.  Ќекоторые  достижениЯ
отдельных  рабочих  несомненно крайне интересны, как показатели
тех возможностей, которые доступны только  социализму.  Ћднако,
от  этих  возможностей  до  их  осуществлениЯ  в масштабе всего
хозЯйства  остаетсЯ  еще  очень  большой   путь.   Џри   тесной
зависимости   одних   производственных   процессов   от  других
непрерывнаЯ высокаЯ выработка не может ЯвитьсЯ делом одних лишь
личных усилий. Џовышение средней производительности недостижимо
без реорганизации производства как на отдельном заводе, так и в
отношениЯх между предприЯтиЯми. ‚ то же времЯ поднЯть  миллионы
на   несколько  ступеней  технической  квалификации  неизмеримо
труднее, чем подстегнуть тысЯчи передовиков.

   ‘ами вожди, как мы  слышали,  жалуютсЯ  подчас  на  то,  что
советским рабочим не хватает культуры труда. Ћднако, это только
половина правды, и притом меньшаЯ. ђусский рабочий восприимчив,
находчив    и   даровит.   ‹юбаЯ   сотнЯ   советских   рабочих,
переброшеннаЯ в условиЯ, скажем,  американской  промышленности,
через несколько месЯцев, даже недель не отставала бы, вероЯтно,
от  американских рабочих соответственных категорий. ’рудность -
в общей организации труда. ‘оветский административный  персонал
отстает,  по  общему  правилу,  от новых производственных задач
гораздо больше, чем рабочие.

   Џри новой технике сдельнаЯ плата должна  неминуемо  вести  к
систематическому      повышению      крайне     низкой     ныне
производительности труда. Ќо  создание  необходимых  длЯ  этого
элементарных    условий    требует   повышениЯ   уровнЯ   самой
администрации,  от   цехового   мастера   до   вождей   ЉремлЯ.
‘тахановское  движение  лишь  в  очень  небольшой мере отвечает
этому  требованию.   ЃюрократиЯ   роковым   образом   стремитсЯ
перепрыгивать   через   трудности,   которые  она  не  способна
преодолеть. ’ак  как  сдельнаЯ  плата  сама  по  себе  не  дает
ожидавшихсЯ  от нее немедленных чудес, то на помощь ей приходит
неистовый административный нажим: премии  и  рекламы,  с  одной
стороны, кары, с другой.

   Џервые  шаги  ознаменовались  массовыми  репрессиЯми  против
инженерно-технического  персонала  и  рабочих,   обвинЯемых   в
противодействиЯ,  в  саботаже,  в  некоторых  случаЯх  - даже в
убийстве стахановцев. ‘уровость репрессий  свидетельствовала  о
силе   сопротивлениЯ.   Ќачальство   объЯснЯло  так  называемый
"саботаж" политической оппозицией; на самом деле  он  коренитсЯ
чаще   всего   в   технических,   экономических   и  культурных
препЯтствиЯх,  значительнаЯ  долЯ  которых  исходит  от   самой
бюрократии.  "‘аботаж"  оказалсЯ  вскоре  по видимости сломлен:
недовольные  испугались,  проницательные  замолчали.  Џонеслись
телеграммы  о  неслыханных  достижениЯх.  € действительно, пока
дело шло об отдельных пионерах, местнаЯ администрациЯ, покорнаЯ
приказу,    обставлЯла     их     работу     с     чрезвычайной
предупредительностью,  хотЯ  бы  и  за счет интересов остальных
рабочих  шахты  или  цеха.  Ќо  когда  в  число   "стахановцев"
зачислЯютсЯ сразу сотни и тысЯчи рабочих, администрациЯ впадает
в   полное  замешательство.  Ќе  умеЯ  и  не  имеЯ  объективной
возможности упорЯдочить в короткий срок производственный режим,
она пытаетсЯ изнасиловать  и  рабочую  силу  и  технику.  Љогда
часовой  механизм замедлЯет ход, он тычет в колесики гвоздем. ‚
результате  "стахановских"  дней  и  декад   в   жизнь   многих
предприЯтий   внесен   полный   хаос.   ’ак   объЯснЯетсЯ   тот
поразительный на первый взглЯд факт, что рост числа стахановцев
сопровождаетсЯ  нередко  не  повышением,  а   снижением   общей
производительности предприЯтиЯ.

   ‘ейчас   "героический"   период  движениЯ  осталсЯ,  видимо,
позади. ЌачинаютсЯ будни. Ќужно учитьсЯ. Ћсобенно много учитьсЯ
нужно тем, которые учат других.  Ќо  именно  эти  меньше  всего
хотЯт  учитьсЯ.  ’от  общественный  цех,  который задерживает и
парализует  другие  цехи  советского   хозЯйства,   называетсЯ:
бюрократиЯ.


        ѓлава 5: ‘Ћ‚…’‘Љ€‰ ’…ђЊ€„Ћђ

        Џочему победил ‘талин?


   €сторик  ‘оветского  ‘оюза не сможет не прийти к выводу, что
политика правЯщей бюрократии в  больших  вопросах  представлЯла
рЯд противоречивых зигзагов. Џопытки объЯснить или оправдать их
"переменой   обстоЯтельств"  Явно  несостоЯтельны.  ђуководить,
значит хоть до некоторой степени предвидеть. ”ракциЯ ‘талина ни
в малейшей степени не  предвидела  тех  неизбежных  результатов
развитиЯ,  которые  каждый  раз  обрушивались ей на голову. Ћна
реагировала на них в порЯдке административных рефлексов. ’еорию
своего очередного поворота она создавала  задним  числом,  мало
заботЯсь   о  том,  чему  учила  вчера.  Ќа  основании  тех  же
неопровержимых  фактов  и  документов  историк   должен   будет
заключить,   что   так   называемаЯ  "леваЯ  оппозициЯ"  давала
несравненно  более  правильный  анализ  происходЯщим  в  стране
процессам и гораздо вернее предвидела их дальнейшее развитие.

   ќтому  утверждению противоречит на первый взглЯд тот простой
факт, что побеждала неизменно  фракциЯ,  не  умевшаЯ  будто  бы
далеко  заглЯдывать  вперед,  тогда  как  более  проницательнаЯ
группировка  терпела  поражение  за  поражением.  ’акого   рода
возражение,  напрашивающеесЯ  само  собою, убедительно, однако,
лишь длЯ того, кто мыслит рационалистически и в политике  видит
логический  спор  или  шахматную партию. Њежду тем политическаЯ
борьба есть по самой сути своей борьба интересов и  сил,  а  не
аргументов.   Љачества   руководства   отнюдь  не  безразличны,
конечно, длЯ исхода столкновениЯ, но это не единственный фактор
и, в  последнем  счете,  не  решающий.  Љ  тому  же  каждый  из
борющихсЯ  лагерей  требует  руководителей  по образу и подобию
своему.

   …сли ”евральскаЯ революци<Я> поднЯла к власти  Љеренского  и
–еретели, то не потому, чтоб они были "умнее", или "ловче", чем
правЯщаЯ  царскаЯ  клика,  а  потому  что  они представлЯли, по
крайней   мере   временно,   революционные   народные    массы,
поднЯвшиесЯ  против  старого режима. …сли Љеренский мог загнать
‹енина в подполье и посадить  других  большевистских  вождей  и
тюрьму,  то не потому, что превосходил их личными качествами, а
потому, что большинство рабочих и солдат шло еще в  те  дни  за
патриотической   мелкой   буржуазией.   ‹ичное   "преимущество"
Љеренского, если здесь уместно это слово, состоЯло  как  раз  в
том,   что   он   видел  не  дальше  подавлЯющего  большинства.
Ѓольшевики победили, в свою очередь, мелкобуржуазную демократию
не личным превосходством вождей, а новым сочетанием  социальных
сил:   пролетариату   удалось,   наконец,   повести   за  собой
неудовлетворенное крестьЯнство против буржуазии.

   Џоследовательность этапов ‚еликой французской революции,  во
времЯ  ее  подъема,  как  и спуска, с неменьшей убедительностью
показывает, что сила сменЯвших друг друга "вождей"  и  "героев"
состоЯла прежде всего в их соответствии характеру тех классов и
слоев,  которые  давали  им  опору;  только это соответствие, а
вовсе не какие либо  безотносительные  преимущества,  позволило
каждому  из  них  наложить  печать  своей личности на известный
исторический период. ‚ чередовании  у  власти  Њирабо,  Ѓриссо,
ђобеспьера, Ѓарраса, Ѓонапарта есть объективнаЯ закономерность,
котораЯ   неизмеримо   могущественнее   особых   примет   самих
исторических протагонистов.

   „остаточно  известно,  что  каждаЯ  революциЯ  до  сих   пор
вызывала  после себЯ реакцию или даже контр-революцию, котораЯ,
правда,  никогда  не  отбрасывала  нацию  полностью  назад,   к
исходному  пункту, но всегда отнимала у народа львиную долю его
завоеваний. †ертвой первой же реакционной  волны  ЯвлЯлись,  по
общему  правилу, пионеры, инициаторы, зачинщики, которые стоЯли
во главе масс в наступательный период революции;  наоборот,  на
первое   место  выдвигались  люди  второго  плана  в  союзе  со
вчерашними  врагами  революции.  Џод   драматическими   дуэлЯми
"корифеев"  на открытой политической сцене происходили сдвиги в
отношениЯх между классами  и,  что  не  менее  важно,  глубокие
изменениЯ в психологии вчера еще революционных масс.

   ЋтвечаЯ  на  недоуменные вопросы многих товарищей о том, что
случилось  с  активностью  большевистской  партии  и   рабочего
класса,    куда    девались    их   революционнаЯ   инициатива,
самоотвержение и плебейскаЯ гордость;  почему  на  место  всего
этого  обнаружилось  столько  подлости,  трусости,  малодушиЯ и
карьеризма,  ђаковский  ссылалсЯ   на   перипетии   французской
революции  XVIII  века  и  приводил в пример Ѓабефа, который по
выходе из тюрьмы Ђббатства, тоже с недоумением спрашивал  себЯ,
что   сталось   с  героическим  народом  парижских  предместий.
ђеволюциЯ  -  великаЯ  пожирательница   человеческой   энергии,
индивидуальной,  как  и  коллективной.  Ќе  выдерживают  нервы,
треплетсЯ    сознание,    изнашиваютсЯ    характеры.    ‘обытиЯ
развертываютсЯ слишком быстро, чтоб убыль успевала возместитьсЯ
притоком  свежих  сил. ѓолод, безработица, гибель революционных
кадров, отстранение масс  от  управлениЯ,  все  это  привело  к
такому физическому и моральному оскудению парижских предместий,
что   им   понадобилось  больше  трех  десЯтилетий  длЯ  нового
восстаниЯ.

   Ђксиоматическое  утверждение  советской  литературы,   будто
законы   буржуазных  революций  "неприменимы"  к  пролетарской,
лишено  всЯкого  научного  содержаниЯ.  Џролетарский   характер
ЋктЯбрьского  переворота  определилсЯ  из  мировой обстановки и
особого соотношениЯ внутренних сил. Ќо самые классы сложились в
варварской обстановке царизма и отсталого капитализма, а отнюдь
не  были  приготовлены  по  особому  заказу  длЯ   потребностей
социалистической  революции.  Љак  раз наоборот: именно потому,
что во  многих  отношениЯх  еще  отсталый  русский  пролетариат
совершил  в  несколько  месЯцев  небывалый  в истории скачок от
полуфеодальной монархии к социалистической диктатуре, реакциЯ в
его собственных рЯдах неминуемо должна  была  вступить  в  свои
права.  Ћна  нарастала  в  рЯде  последовательных волн. ‚нешние
условиЯ и событиЯ наперебой питали ее. €нтервенции следовали за
интервенциЯми.  ‘  ‡апада  прЯмой  помощи   не   было.   ‚место
ожидавшегосЯ  благополучиЯ в стране надолго воцарилась зловещаЯ
нужда. Љ тому же  наиболее  выдающиесЯ  представители  рабочего
класса   либо   успели  погибнуть  в  гражданской  войне,  либо
поднЯлись несколькими ступенЯми выше и оторвались от масс. ’ак,
после беспримерного напрЯжениЯ сил, надежд и иллюзий,  наступил
длительный  период  усталости, упадка и прЯмого разочарованиЯ в
результатах переворота. Ћтлив  "плебейской  гордости"  открывал
место  приливу малодушиЯ и карьеризма. Ќа этой волне поднималсЯ
новый командующий слой.

   Ќемалую роль в формировании бюрократии сыграла демобилизациЯ
миллионной Љрасной армии: победоносные командиры занЯли ведущие
посты в  местных  советах,  в  хозЯйстве,  в  школьном  деле  и
настойчиво  вводили всюду тот режим, который обеспечил успехи в
гражданской  войне.  ’ак  со  всех  сторон  массы  отстранЯлись
постепенно от фактического участиЯ в руководстве страной.

   ‚нутреннЯЯ   реакциЯ  в  пролетариате  вызвала  чрезвычайный
прилив надежд и уверенности в мелкобуржуазных  слоЯх  города  и
деревни,  пробужденных  ЌќЏ'ом  к  новой  жизни  и  все  смелее
поднимавших голову. ЊолодаЯ бюрократиЯ, возникшаЯ первоначально
в качестве агентуры пролетариата, начинала  теперь  чувствовать
себЯ  третейским  судьей  между  классами. ‘амостоЯтельность ее
возрастала с каждым месЯцем.

   ‚  том  же  направлении,  притом  с  могущественной   силой,
действовала   международнаЯ  обстановка.  ‘оветскаЯ  бюрократиЯ
становилась тем увереннее в себе, чем более тЯжкие удары падали
на  мировой  рабочий  класс.  Њежду  этими  фактами  не  только
хронологическаЯ,  но  и  причиннаЯ  свЯзь,  и  притом  в  обоих
направлениЯх: руководство бюрократии содействовало  поражениЯм;
поражениЯ  помогали  подъему  бюрократии.  ђазгром  болгарского
восстаниЯ и бесславное отступление немецких  рабочих  партий  в
1923  г.;  крушение  эстонской  попытки  восстаниЯ  в  1924 г.;
вероломнаЯ ликвидациЯ всеобщей стачки в  Ђнглии  и  недостойное
поведение  польских  рабочих партий при воцарении Џилсудского в
1926 г.; страшный разгром китайской революции в 1927 г.;  затем
еще  более  грозные поражениЯ в ѓермании и Ђвстрии, - таковы те
исторические катастрофы, которые убивали веру советских масс  в
мировую  революцию и позволЯли бюрократии все выше подниматьсЯ,
в качестве единственного маЯка спасениЯ.

   ‚  отношении  причин  поражений  мирового  пролетариата   за
последние  13  лет  автору  приходитсЯ сослатьсЯ на другие свои
работы, где он пыталсЯ вскрыть гибельную  роль  оторванного  от
масс  и  глубоко  консервативного  кремлевского  руководства  в
революционном движении всех стран. ‡десь  нас  занимает  прежде
всего  тот  неоспоримый  и  поучительный  факт, что непрерывные
поражениЯ революции в …вропе  и  Ђзии,  ослаблЯЯ  международное
положение ‘‘‘ђ, чрезвычайно укреплЯли советскую бюрократию. „ве
даты особенно знаменательны в этом историческом рЯду. ‚о втор