 от  времени
жалуетсЯ на то, что "кооператоры перестали видеть в колхозниках
своих   избирателей".   Љак  будто  механизм  кооперации  может
качественно отличатьсЯ от  механизма  профессиональных  союзов,
советов и самой партии!

   ‚есь   тот   слой,  который  не  занимаетсЯ  непосредственно
производительным трудом, а управлЯет,  приказывает,  командует,
милует  и карает, - учителей и ученых мы оставлЯем в стороне, -
должен быть исчислен в 5-6 миллионов душ. ќта суммарнаЯ  цифра,
как  и  вошедшие  в  ее  состав слагаемые, ни в каком случае не
претендует на точность: но  она  все  же  годитсЯ,  как  первое
приближение.  Ћна  позволЯет убедитьсЯ, что "генеральнаЯ линиЯ"
руководства - не бесплотный дух.

   ‚ разных  этажах  командующего  слоЯ,  следуЯ  снизу  вверх,
прослойка  коммунистов  составлЯет  от  20 до 90%. Ќа всю массу
бюрократии коммунисты, вместе с комсомольцами, образуют  массив
в  1,5-2  миллиона;  сейчас,  в виду непрерывных чисток, скорее
даже меньше, чем больше.  ќто  и  есть  костЯк  государственной
власти.  ’е же коммунисты-администраторы образуют костЯк партии
и комсомола. ЃывшаЯ большевистскаЯ партиЯ есть ныне не авангард
пролетариата, а политическаЯ организациЯ бюрократии.  ЋстальнаЯ
масса  членов партии и комсомола служит только длЯ выделениЯ из
нее "актива", т.е. резерва длЯ самопополнениЯ  бюрократии.  ’ой
же цели служит и беспартийный "актив".

   ѓипотетически  можно  принЯть,  что  к  такому же, примерно,
числу, какое мы принЯли длЯ  бюрократии:  пЯть-шесть  миллионов
душ,  может  быть  меньше,  приближаетсЯ  рабочаЯ  и  колхознаЯ
аристократиЯ: стахановцы, беспартийный актив, доверенные  лица,
родственники  и  свойственники. ‘ семьЯми оба взаимопроникающие
друг друга слоЯ составЯт до 20-25  миллионов.  Њы  сравнительно
низко  оцениваем численность семей по той причине, что в состав
аппарата входЯт нередко и муж и  жена,  иногда  также  сын  или
дочь.   Љ   тому  же  женщинам  правЯщего  слоЯ  гораздо  легче
ограничивать размеры своей семьи, чем работницам  и,  особенно,
крестьЯнкам.   ЌынешнЯЯ  кампаниЯ  против  абортов  исходит  от
бюрократии, но не касаетсЯ  ее  самой.  12%,  может  быть,  15%
населениЯ,  -  такова  подлиннаЯ  социальнаЯ база самодержавной
верхушки.

   ѓде отдельнаЯ комната, достаточнаЯ пища, опрЯтнаЯ одежда все
еще доступны лишь небольшому меньшинству, миллионы  бюрократов,
больших и малых, стремЯтсЯ использовать власть прежде всего длЯ
обеспечениЯ собственного благополучиЯ. Ћтсюда величайший эгоизм
этого  слоЯ,  его  крепкаЯ  внутреннЯЯ  спайка, его страх перед
недовольством масс, его бешенаЯ настойчивость в удушении всЯкой
критики, наконец, его лицемерно-религиозное  преклонение  перед
"вождем",  который  воплощает  и  охранЯет  власть и привилегии
новых господ.

   ‘ама  бюрократиЯ  еще  несравненно  менее   однородна,   чем
пролетариат  или крестьЯнство. Њежду председателем сельсовета и
сановником ЉремлЯ - пропасть. ‘уществование низовых  чиновников
разных  категорий  протекает,  в сущности, на очень примитивном
уровне,  уступающем  жизни  квалифицирован<н>ого  рабочего   на
‡ападе.  Ќо  все  относительно:  уровень  окружающего населениЯ
значительно  ниже.  ‘удьба  председателЯ  колхоза,   партийного
организатора,   низового   кооператора,  как  и  более  высоких
начальников   совершенно   не   зависит   от   так   называемых
"избирателей".  Љаждым  из  чиновников  выше стоЯщее начальство
может в любой момент пожертвовать, чтоб успокоить недовольство.
Ќо зато каждый из них может при случае поднЯтьсЯ ступенью выше.
‚се они - по крайней  мере,  до  первого  серьезного  толчка  -
свЯзаны круговой порукой с Љремлем.

   Џо  условиЯм  жизни  правЯщий  слой  заключает  в  себе  все
градации, от мелкой буржуазии захолустьЯ до  крупной  буржуазии
столиц.  Њатериальным условиЯм соответствуют привычки, интересы
и круг идей. Ќынешние руководители  советских  профессиональных
союзов,  по  своему психологическому типу, не так уж отличаютсЯ
от ‘итриных, †уо и ѓринов. „ругие традиции,  инаЯ  фразеологиЯ,
но  то  же  презрительно-опекунское  отношение  к  массе, та же
бессовестнаЯ  ловкость  во  второстепенных  маневрах,  тот   же
консерватизм,  та  же узость горизонта, та же черстваЯ забота о
собственном покое, наконец, то же  преклонение  перед  наиболее
тривиальными  формами буржуазной культуры. ‘оветские полковники
и генералы в большинстве своем мало чем разнЯтсЯ от полковников
и генералов пЯти частей света и, во  всЯком  случае,  стараютсЯ
как  можно больше походить на них. ‘оветские дипломаты перенЯли
у западных дипломатов  не  только  фрак,  но  и  склад  мыслей.
‘оветские  журналисты  не  меньше  дурачат  читателей,  чем  их
иностранные коллеги, хоть и делают это на особый манер.

   …сли трудно  исчислить  самое  бюрократию,  то  еще  труднее
определить  ее  доходы.  “же  в  1927 г. оппозициЯ протестовала
против того, что "разбухший и привилегированный  управленческий
аппарат   проедает   очень   значительную   часть   прибавочной
стоимости". ‚ оппозиционной платформе было подсчитано, что один
лишь торговый аппарат "съедает громадную долю народного дохода:
более одной  десЯтой  валовой  продукции".  Џосле  того  власть
принЯла   необходимые   меры,   чтоб   сделать  такие  подсчеты
невозможными.  Ќо   именно   поэтому   накладные   расходы   не
сократились, а возрасли.

   Ќе лучше, чем в сфере торговли, обстоит и в других областЯх.
Ќужна  была,  как  писал  ђаковский в 1930 г., мимолетнаЯ ссора
между  партийными  и   профессиональными   бюрократами,   чтобы
население  узнало  из  печати, что из бюджета профсоюзов, в 400
миллионов рублей, 80 миллионов уходило на содержание персонала.
Ћтметим: речь  шла  только  о  легальном  бюджете.  ‘верх  того
бюрократиЯ  профсоюзов  получает,  в знак дружбы, от бюрократии
промышленной крупные даЯниЯ  деньгами,  квартирами,  средствами
транспорта  и  проч.  "‘колько  идет  на содержание партийного,
кооперативного,    колхозного,    совхозного,    промышленного,
административного,  со  всеми  их  разветвлениЯми, аппаратов? -
спрашивал  ђаковский.  -  Ћб  этом,  отвечал  он,  мы  даже   и
предположительных сведений не имеем".

   Ѓесконтрольность  неминуемо влечет за собою злоупотреблениЯ,
в том числе и денежные.  29  сентЯбрЯ  1935  г.  правительство,
вынужденное  снова поставить вопрос о плохой работе кооперации,
за подписью Њолотова и ‘талина, констатировало не в первый  раз
"наличие  крупных хищений и растрат и убыточность работы многих
сельских потребительских обществ". Ќа сессии –€Ља в Январе 1936
г. народный комиссар финансов  жаловалсЯ  на  то,  что  местные
исполкомы   допускают   совершенно   произвольное  расходование
государственных средств. …сли нарком  умалчивал  о  центральных
учреждениЯх,  то  только  потому,  что  сам он принадлежит к их
кругу.

   €счислить, какую  долю  народного  дохода  присваивает  себе
бюрократиЯ,  нет никакой возможности. Ќе только потому, что она
тщательно скрывает даже свои легализованные доходы; и  даже  не
только  потому, что, оставаЯсь на самой границе злоупотреблениЯ
и  часто  переступаЯ  эту  границу,   она   широко   пользуетсЯ
непредусмотренными  доходами;  но  главным  образом потому, что
весь прогресс общественного благоустройства, городской техники,
комфорта, культуры, искусства служит пока что главным  образом,
если не исключительно, верхнему, привилегированному слою.

   Ћтносительно   бюрократии,   как  потребительницы,  можно  с
необходимыми изменениЯми,  повторить  то,  что  в  своем  месте
сказано   было   о   буржуазии:  нет  ни  основаниЯ  ни  смысла
преувеличивать  ее  аппетит  в  отношении   предметов   личного
потреблениЯ.  Ќо положение резко менЯетсЯ, как только мы примем
во внимание почти монопольное использование ею старых  и  новых
завоеваний  цивилизации.  ”ормально эти блага открыты, конечно,
всему населению, по крайней мере, городскому; на деле оно имеет
доступ к ним  лишь  в  виде  исключениЯ.  Ќаоборот,  бюрократиЯ
располагает  ими по правилу, когда хочет и сколько хочет, точно
предметами  своего  личного  обихода.  …сли  учесть  не  только
жалованье,   все   виды   натурального  обслуживаниЯ  и  всЯкие
полузаконные дополнительные источники, но и  присоединить  долю
бюрократии  и советской аристократии в театрах, дворцах отдыха,
больницах, санаториЯх, курортах,  музеЯх,  клубах,  учреждениЯх
спорта  и проч. и проч., то пришлось бы, вероЯтно, сказать, что
на долю 15, скажем 20%, населениЯ приходитсЯ не многим  меньше,
чем на долю остальных 80-85%.

   "„рузьЯ"  захотЯт  оспорить  наши  цифры?  Џусть  дадут  нам
другие,   более   точные.   Џусть   добьютсЯ   от    бюрократии
опубликованиЯ  приходо-расходной  книги советского общества. „о
тех пор мы остаемсЯ при своем мнении. ђаспределение земных благ
в ‘‘‘ђ, не спорим, несравненно демократичнее, чем  оно  было  в
царской  ђоссии  и  даже, - чем в самых демократических странах
‡апада. Ќо с социализмом оно имеет пока еще мало общего.


        ѓлава 7: ‘…Њњџ, ЊЋ‹Ћ„…†њ, Љ“‹њ’“ђЂ

        ‘емейный термидор.


   ЋктЯбрьскаЯ  революциЯ  честно  выполнила  обЯзательства  по
отношению  к  женщине.  ЊолодаЯ  власть  не  только дала ей все
политические и юридические права, наравне с мужчиной,  но,  что
еще  важнее,  сделала  все,  что  могла,  и  во всЯком случае -
неизмеримо  больше,  чем   какаЯ-либо   другаЯ   власть,   чтоб
действительно  открыть  ей доступ ко всем видам хозЯйственной и
культурной  работы.  Ћднако,  самаЯ  смелаЯ  революциЯ,  как  и
"всемогущий"  британский парламент, не может превратить женщину
в мужчину или, лучше сказать, не  может  разделить  между  ними
поровну ношу беременности, родов, кормлениЯ и воспитаниЯ детей.
ђеволюциЯ  сделала героическую попытку разрушить так называемый
"семейный  очаг",  т.е.  то  архаическое,  затхлое   и   косное
учреждение,  в  котором  женщина  трудЯщихсЯ  классов  отбывает
каторжные работы с детских лет и до смерти.  Њесто  семьи,  как
замкнуто  мелкого  предприЯтиЯ, должна была, по замыслу, занЯть
законченнаЯ  система  общественного   ухода   и   обслуживаниЯ:
родильные   дома,   Ясли,  детские  сады,  школы,  общественные
столовые,  общественные   прачечные,   амбулатории,   больницы,
санатории,  спортивные организации, кино, театры и проч. Џолное
поглощение    хозЯйственных    функций    семьи    учреждениЯми
социалистического   общества,   свЯзывающего   солидарностью  и
взаимной заботой все поколениЯ, должно было принести женщине, и
тем  самым  -  любЯщей  чете,  действительное  освобождение  от
тысЯчелетных  оков.  „околе  эта  задача задач не разрешена, 40
миллионов советских семей остаютсЯ, в  подавлЯющем  большинстве
своем,   гнездами  средневековьЯ,  женской  кабалы  и  истерии,
повседневных детских  унижений,  женских  и  детских  суеверий.
Ќикакие  иллюзии  на  этот  счет  недопустимы.  €менно  поэтому
последовательные изменениЯ постановки вопроса о  семье  в  ‘‘‘ђ
наилучше   характеризуют   действительную   природу  советского
общества и эволюцию его правЯщего слоЯ.

   ‚зЯть старую семью штурмом не удалось.  Ќе  потому,  что  не
хватило  доброй  воли.  €  не  потому,  что  семьЯ  так  прочно
держалась  в  сердцах.  Ќаоборот,   после   короткого   периода
недовериЯ  к  государству,  его ЯслЯм, детским садам и подобным
учреждениЯм,  работницы,  а  за  ними  и  передовые  крестьЯнки
оценили неизмеримые преимущества коллективного ухода за детьми,
как  и  обобществлениЯ  всего семейного хозЯйства. Љ несчастью,
общество оказалось слишком бедно и  мало  культурно.  Џланам  и
намерениЯм коммунистической партии не отвечали реальные ресурсы
государства.   ‘емью   нельзЯ  "отменить":  ее  надо  заменить.
„ействительное освобождение женщины неосуществимо на фундаменте
"обобщенной нужды". Ћпыт скоро обнаружил  эту  суровую  истину,
которую Њаркс формулировал за 80 лет до того.

   ‚  голодные  годы  рабочие везде, где могли, отчасти и семьи
их, кормились в заводских и иных общественных столовых, и  этот
факт  официально  расценивалсЯ,  как переход к социалистическим
формам  быта.   Ќет   надобности   снова   останавливатьсЯ   на
особенностЯх  отдельных  периодов:  военного коммунизма, ЌќЏ'а,
первой пЯтилетки. ”акт таков, что с  момента  отмены  карточной
системы  в  1935  г.  все  лучше  поставленные  рабочие  начали
возвращатьсЯ к домашнему столу. Ѓыло бы неправильно расценивать
это  отступление,  как  осуждение   социалистической   системы,
котораЯ  вовсе  и  не  подвергалась  испытанию.  Ќо  тем  более
уничтожающую оценку  дали  рабочие  и  их  жены  "общественному
питанию",  организованному  бюрократией.  ’от  же  самый  вывод
приходитсЯ распространить на общественные прачечные, где больше
расхищают и портЯт белье, чем стирают его.  Ќазад  к  семейному
очагу!  Ќо  домашний  стол  и  домашнЯЯ  стирка, которые теперь
полустыдливо рекламируютсЯ ораторами и  журналистами,  означают
возвращение  рабочих  жен  к  горшкам и корытам, т.е. к старому
рабству. ‚рЯд ли резолюциЯ Љоминтерна о "полной и бесповоротной
победе социализма в ‘‘‘ђ" звучит очень убедительно длЯ  женщины
предместьЯ!

   „еревенскаЯ  семьЯ,  свЯзаннаЯ  не только с домашним, но и с
сельским хозЯйством, несравненно  устойчивее  и  консервативнее
городской.   ’олько   малочисленные,   и,  по  общему  правилу,
худосочные  сельско-хозЯйственные  коммуны  вводили  у  себЯ  в
первый период общественное питание и Ясли. ЉоллективизациЯ, как
возвещалось   вначале,   должна   была  произвести  решительный
переворот  и  в  сфере  семьи:   не   даром   же   у   крестьЯн
экспроприировались  не только коровы, но и куры. ‚ сообщениЯх о
триумфальном   шествии   общественного   питаниЯ   в    деревне
недостатка,  во  всЯком  случае,  не  было.  Ќо  когда началось
отступление,   реальность   сразу   выступила    из-под    пены
хвастовства.  ‘ колхоза крестьЯнин получает, по общему правилу,
только хлеб длЯ себЯ и корм длЯ скота. ЊЯсо, молочные  продукты
и  овощи  доставлЯютсЯ почти целиком приусадебными участками. Ђ
раз  важнейшие  жизненные  продукты  добываютсЯ  изолированными
усилиЯми  семьи,  не может быть и речи об общественном питании.
’ак карликовые хозЯйства, создаваЯ новую основу  длЯ  домашнего
очага, ложатсЯ на женщину двойной ношей.

   —исло  постоЯнных мест в ЯслЯх в 1932 г. составлЯло всего на
всего 600.000; сезонных мест, только на времЯ полевых работ,  -
около  4  миллионов.  ‚  1935  г. числилось около 5,6 миллионов
Ясельных  коек,  но  постоЯнные  составлЯли  по  прежнему  лишь
незначительную часть общего числа. Љ тому же существующие Ясли,
даже  в  Њоскве, ‹енинграде и других центрах, не удовлетворЯют,
по общему правилу, самым невзыскательным требованиЯм. "џсли,  в
которых  ребенок  чувствует  себЯ  хуже,  чем дома - не Ясли, а
плохой  приют",  жалуетсЯ  руководЯщаЯ  советскаЯ  газета.   Ќе
мудрено,  если лучше поставленные рабочие семьи избегают Яслей.
Ђ  длЯ  основной  массы  трудЯщихсЯ  число  даже  этих  "плохих
приютов"  слишком  ничтожно.  ‚ самое последнее времЯ –€Љ вынес
постановление о  том,  чтобы  подкидышей  и  сирот  сдавать  на
воспитание  в  частные  руки:  в  виде  своего  высшего органа,
бюрократическое  государство  признало   таким   образом   свою
несостоЯтельность   в   отношении   важнейшей  социалистической
функции. —исло детей, охватываемых детскими садами поднЯлось за
пЯтилетие 1930-1935 с 370.000 до
1.181.000. Џоражает незначительностью цифра 1930 г.! Ќо и цифра 1935  г.
кажетсЯ каплей в море советских семейств. „альнейшее расследование пока-
зало бы с несомненностью, что главнаЯ и, во всЯком случае, лучшаЯ  часть
этих детских садов приходитсЯ на семьи администрации, технического  пер-
сонала, стахановцев и пр.

   ’от же –€Љ вынужден был недавно открыто засвидетельствовать,
что "решение о ликвидации беспризорности и безнадзорности детей
осуществлЯетсЯ слабо".  —то  скрываетсЯ  за  этим  бесстрастным
признанием?  ’олько  случайно  мы  узнаем  из печатаемых мелким
шрифтом газетных заметок,  что  в  Њоскве  более  тысЯчи  детей
находЯтсЯ в "чрезвычайно тЯжелых семейно-бытовых условиЯх"; что
в  так  называемых  детских  домах  столицы имеетсЯ около 1.500
подростков, которые не имеют  никуда  доступа  и  предоставлены
улице;  что  за  два  осенних  месЯца  1935  года  в  Њоскве  и
‹енинграде  "привлечены  к  ответственности  7.500   родителей,
оставлЯющих  своих  детей  без  надзора". Љакую пользу принесли
судебные привлечениЯ?  ‘колько  тысЯч  родителей  избегли  этой
участи?   ‘колько  детей,  находЯщихсЯ  в  "чрезвычайно-тЯжелых
условиЯх", осталось неучтено? —ем  чрезвычайно-тЯжелые  условиЯ
отличаютсЯ от просто тЯжелых? ‚от вопросы, которые остаютсЯ без
ответа.  Ћгромные  размеры  детской  беспризорности,  не только
Явной  и  открытой,  но  и  замаскированной,  ЯвлЯютсЯ   прЯмым
результатом  великого  социального  кризиса, в течение которого
стараЯ семьЯ продолжает распадатьсЯ гораздо скорее,  чем  новые
учреждениЯ оказываютсЯ способными заменить ее.

   €з  тех же случайных газетных заметок, из эпизодов уголовной
хроники  читатель  может  узнать   о   существовании   в   ‘‘‘ђ
проституции,  т.е.  предельной  деградации  женщины в интересах
мужчины,  который  способен  платить.  Ћсенью   прошлого   года
"€звестиЯ"  неожиданно  сообщили,  например, об аресте в Њоскве
"до 1.000 женщин, тайно торгующих собою на улицах  пролетарской
столицы".   ‘реди  арестованных  оказались:  177  работниц,  92
служащих,  5  студенток  и  т.д.  —то  гнало  их  на   тротуар?
Ќедостаточный  заработок,  нужда, необходимость "подработать на
платье,  на  туфли".  ’щетно  пытались  бы   мы   узнать   хоть
приблизительные    размеры   социального   зла.   –еломудреннаЯ
бюрократиЯ   приказывает   статистике   молчать.   Ќо    именно
вынужденное     молчание    безошибочно    свидетельствует    о
многочисленности "класса" советских проституток. ‡десь дело, по
самому существу своему, не может идти об  "остатках  прошлого":
проститутки  рекрутируютсЯ  из  молодых  поколений.  Ќи  одному
разумному человеку не придет, разумеетсЯ, в голову ставить  эту
Язву,   столь   же  старую,  как  цивилизациЯ,  в  особую  вину
советскому режиму. Ќо непростительно, при наличии  проституции,
говорить  о  торжестве социализма. ѓазеты утверждают, правда, -
поскольку им вообще разрешено касатьсЯ этой щекотливой темы,  -
что  "проституциЯ уменьшаетсЯ"; возможно, что это действительно
так по сравнению с годами  голода  и  распада  (1931-1933).  Ќо
происшедшее   после  того  восстановление  денежных  отношений,
устранЯЯ всЯкие натуральные виды кормлениЯ, неизбежно  ведет  к
новому возрастанию проституции, как и беспризорности детей. ѓде
есть привилегированные, там есть и парии.

   ЊассоваЯ   беспризорность   детей  есть,  несомненно,  самый
безошибочный и самый  трагический  признак  тЯжелого  положениЯ
матери.  Ќа  этот  счет  даже  оптимистическаЯ Џравда вынуждена
подчас делать горькие признаниЯ. "ђождение ребенка ЯвлЯетсЯ длЯ
многих женщин серьезной угрозой их положению"... €менно поэтому
революционнаЯ власть принесла женщине право на аборт, которое в
условиЯх нужды и семейного гнета  есть  одно  из  ее  важнейших
гражданских,  политических  и  культурных  прав, что бы на этот
счет ни говорили евнухи и старые девы обоего  пола.  Ћднако,  и
это,  само  по  себе  мрачное  право  женщины  при  фактическом
социальном неравенстве  превращаетсЯ  в  привилегию.  Ћтдельные
проникающие в печать сведениЯ о практике абортов имеют поистине
потрЯсающий характер. ’ак, через одну только сельскую лечебницу
в  одном  из  районов “рала прошло в 1935 г. "195 изуродованных
бабками женщин", в том числе  33  работницы,  28  служащих,  65
колхозниц,  58 домохозЯек и проч. “ральский район отличаетсЯ от
большинства других районов  только  тем,  что  сведениЯ  о  нем
попали  в  печать. ‘колько же женщин уродуетсЯ ежегодно на всем
протЯжении ‘оюза?...

   Ћбнаружив свою неспособность обслужить  женщин,  вынужденных
прибегать  к вытравлению плода, необходимой медицинской помощью
и гигиенической обстановкой, государство резко  менЯет  курс  и
становитсЯ   на  путь  запрещений.  Љак  и  в  других  случаЯх,
бюрократиЯ превращает  нужду  в  добродетель.  Ћдин  из  членов
высшего  советского  суда, ‘ольц, специалист по вопросам брака,
обосновывает  предстоЯщее  запрещение  абортов   тем,   что   в
социалистическом  обществе,  где  нет  безработицы и пр. и пр.,
женщина не имеет права отказыватьсЯ от "радостей  материнства".
”илософиЯ  попа,  который  обладает в придачу властью жандарма.
’олько что мы слышали от центрального органа  правЯщей  партии,
что рождение ребенка ЯвлЯетсЯ длЯ многих женщин, вернее было бы
сказать,  длЯ подавлЯющего большинства, "угрозой их положению".
’олько что мы  слышали  от  верховного  советского  учреждениЯ:
"ликвидациЯ   беспризорности  и  безнадзорности  осуществлЯетсЯ
слабо", что несомненно означает новый рост  беспризорности.  Ќо
вот  высокий  советский  судьЯ возвещает нам, что в стране, где
"весело жить", аборты должны каратьсЯ тюрьмою, - точь  в  точь,
как  и  в  капиталистических странах, где жить грустно. ‡аранее
Ясно, что в ‘‘‘ђ, как и  на  ‡ападе,  в  лапы  тюремщика  будут
попадатьсЯ  главным  образом  работницы,  прислуги, крестьЯнки,
которым  трудно  утаить  шило  в  мешке.  —то  касаетсЯ  "наших
женщин",  предъЯвлЯющих спрос на хорошие духи и другие приЯтные
вещи, то они будут попрежнему делать, что  найдут  нужным,  под
самым  носом  у  благожелательной  юстиции.  "Ќам  нужны люди",
дополнЯет себЯ ‘ольц,  закрыв  глаза  на  беспризорных.  "’огда
потрудитесь  рожать  их сами", могли бы ответить высокому судье
миллионы трудЯщихсЯ женщин, если б бюрократиЯ не запечатала  их
уста  печатью  молчаниЯ.  ќт<и>  господа,  видимо, окончательно
забыли,  что  социализм  должен  устранить  причины,  толкающие
женщину на выкидыш, а не принуждать ее к "радостЯм материнства"
при  помощи подлого полицейского вмешательства в самую интимную
длЯ каждой женщины сферу.

   ‡аконопроект о  запрещении  абортов  был  поставлен  на  так
называемое  всенародное  обсуждение.  „аже  сквозь  частое сито
советской печати прорвалось наружу  не  мало  горьких  жалоб  и
сдавленных   протестов.   Ћбсуждение   было   так  же  внезапно
прекращено, как и объЯвлено. 27 июнЯ  –€Љ  превратил  постыдный
законопроект   в   трижды  постыдный  закон.  „аже  кое-кто  из
присЯжных адвокатов  бюрократии  смутилсЯ.  ‹уи  ”ишер  объЯвил
законодательный акт чем то вроде прискорбного недоразумениЯ. Ќа
самом  деле  новый  закон  против  женщин, с изъЯтиЯми длЯ дам,
представлЯет собою закономерный плод термидорианской реакции!


   ’оржественнаЯ реабилитациЯ семьи, происходЯщаЯ  одновременно
- какое  провиденциальное  совпадение! - с реабилитацией рублЯ,
порождена   материальной   и   культурной    несостоЯтельностью
государства.  ‚место  того, чтобы открыто сказать: мы оказались
еще слишком нищи и невежественны длЯ созданиЯ  социалистических
отношений  между  людьми,  эту  задачу  осуществЯт  наши дети и
внуки, - вожди заставлЯют не только  склеивать  заново  черепки
разбитой  семьи,  но  и  считать ее, под страхом лишениЯ огнЯ и
воды,  свЯщенной  Ячейкой  победоносного   социализма.   ’рудно
измерить глазом размах отступлениЯ!


   ‚се  и  всЯ втЯнуты в новый курс: законодатель и беллетрист,
суд и милициЯ, газета  и  школьнаЯ  кафедра.  Љогда  наивный  и
честный  комсомолец  отваживаетсЯ  написать  в свою газету: "‚ы
лучше занЯлись бы разрешением  задачи:  как  выйти  женщине  из
тисков  семьи",  он получает в ответ пару увесистых тумаков и -
умолкает. Ђзбука коммунизма объЯвлена "левацким загибом". ’упые
и черствые предрассудки  малокультурного  мещанства  возрождены
под именем новой морали. Ђ что происходит в повседневной жизни,
во  всех  углах  и  закоулках  необъЯтной страны? Џечать лишь в
ничтожной  доле  отражает  глубину  термидорианской  реакции  в
области семейного вопроса.


   ’ак как благороднаЯ страсть проповедничества растет вместе с
ростом пороков, то седьмаЯ заповедь приобретает в правЯщем слое
большую  популЯрность.  ‘оветским  моралистам  приходитсЯ  лишь
слегка  обновлЯть  фразеологию.  Ћткрыт  поход  против  слишком
частых  и  легких  разводов.  ’ворческаЯ мысль законодателЯ уже
изобрела такую "социалистическую" меру, как  взимание  денежной
платы  при  регистрации  развода  и  повышение ее при повторных
разводах. Ќедаром мы отметили выше, что возрождение семьи  идет
рука  об  руку  с  повышением  воспитательной роли рублЯ. Ќалог
несомненно затруднит регистрацию длЯ тех, кому трудно  платить.
„лЯ  верхов плата, надо надеЯтьсЯ, не представит препЯтствий. Љ
тому же люди, располагающие хорошими квартирами, автомобилЯми и
другими благами,  устраивают  свои  личные  дела  без  излишней
огласки,  следовательно  и  без  регистрации.  ‚едь  только  на
социальном  дне  проституциЯ  носит  тЯжелый   и   унизительный
характер,   -   на   верхах  советского  общества,  где  власть
сочетаетсЯ с комфортом, проституциЯ принимает элегантные  формы
маленьких  взаимных  услуг  и  даже  обличье  "социалистической
семьи".   Ћт   ‘основского   мы   слышали   уже   о    важности
"автомобильно-гаремного фактора" в перерождении правЯщего слоЯ.


   ‹ирические, академические и прочие "друзьЯ ‘оветского ‘оюза"
имеют  глаза  длЯ  того,  чтобы  ничего не видеть. ’ем временем
брачно-семейное законодательство ЋктЯбрьской революции, некогда
предмет ее законной гордости, переделываетсЯ и калечитсЯ  путем
широких    заимствований    из   законодательной   сокровищницы
буржуазных стран. Љак бы  длЯ  того,  чтоб  запечатлеть  измену
издевательством,  те  самые  доводы, какие приводились раньше в
пользу безусловной свободы разводов и абортов  -  "освобождение
женщины",  "защита  прав  личности",  "охрана  материнства",  -
повторЯютсЯ ныне в пользу их ограничениЯ или полного запрета.


   Ћтступление  не  только  принимает   формы   отвратительного
ханжества, но и по существу заходит неизмеримо дальше, чем того
требует   железнаЯ   необходимость   хозЯйства.  Љ  объективным
причинам, вызывающим возврат к  таким  буржуазным  нормам,  как
выплата  алиментов, присоединЯетсЯ социальный интерес правЯщего
слоЯ  в  углублении  буржуазного  права.  ‘амым   повелительным
мотивом    нынешнего   культа   семьи   ЯвлЯетсЯ,   несомненно,
потребность бюрократии в  устойчивой  иерархии  отношений  и  в
дисциплинировании  молодежи  посредством  40  миллионов опорных
пунктов авторитета и власти.


   Љогда жива была еще надежда сосредоточить  воспитание  новых
поколений в руках государства, власть не только не заботилась о
поддержании  авторитета  "старших", в частности отца с матерью,
но наоборот, стремилась, как можно  больше  отделить  детей  от
семьи,  чтоб  оградить  их  тем  от  традиций косного быта. …ще
совсем недавно, в течение первой пЯтилетки,  школа  и  комсомол
широко  пользовались детьми длЯ разоблачениЯ, устыжениЯ, вообще
"перевоспитаниЯ" пьЯнствующего отца или религиозной  матери;  с
каким  успехом  -  вопрос  особый.  ‚о всЯком случае этот метод
означал  потрЯсение  родительского  авторитета  в   самых   его
основах.  Ќыне  и  в этой немаловажной области произошел крутой
поворот:   нарЯду   с   седьмой   пЯтаЯ   заповедь    полностью
восстановлена  в  правах,  правда, еще без ссылки на бога; но и
французскаЯ школа обходитсЯ без этого атрибута, что  не  мешает
ей с успехом насаждать консерватизм и рутину.


   ‡абота   об   авторитете  старших  повела  уже,  впрочем,  к
изменению политики в отношении  религии.  Ћтрицание  бога,  его
помощников и его чудес ЯвлЯлось наиболее острым клином из всех,
какие  революционнаЯ  власть  вгонЯла  между  детьми  и отцами.
ЋбгонЯЯ  рост  культуры,  серьезной   пропаганды   и   научного
воспитаниЯ,  борьба  с  церковью,  под  руководством людей типа
џрославского, вырождалась нередко в  бутафорию  и  в  озорство.
Ќыне штурм небес, как и штурм семьи, приостановлен. ЋзабоченнаЯ
репутацией   своей   солидности  бюрократиЯ  приказала  молодым
безбожникам сдать  боевые  доспехи  и  засесть  за  книжки.  Џо
отношению    к   религии   устанавливаетсЯ   постепенно   режим
иронического нейтралитета. Ќо это только первый этап. Ќе трудно
было бы предсказать второй и третий, еслиб ход событий  зависел
только от предержащих властей.


   ‹ицемерие    господствующих   воззрений   всегда   и   везде
развиваетсЯ,  как  квадрат  или  куб  социальных  противоречий:
таков,  примерно,  исторический  закон  идеологий в переводе на
Язык математики. ‘оциализм, если он  вообще  заслуживает  этого
имени,  означает  человеческие  отношениЯ без корысти, дружбу -
без  зависти  и  интриги,  любовь  -  без  низменного  расчета.
ЋфициальнаЯ  доктрина тем повелительнее объЯвлЯет эти идеальные
нормы  уже   осуществленными,   чем   громче   действительность
протестует против таких утверждений. "Ќа основе действительного
равенства   мужчины   и  женщины  -  говорит,  например,  новаЯ
программа комсомола, принЯтаЯ в апреле  1936  г.,  -  создаетсЯ
новаЯ   семьЯ,   о   процветании  которой  заботитсЯ  советское
государство". Ћфициальный коментарий дополнЯет программу: "Ќаша
молодежь при выборе друга жизни - жены или мужа,  знает  только
один  мотив,  одно  побуждение  -  любовь.  Ѓуржуазный  брак по
расчету, из-за денег не  существует  длЯ  нашего  подрастающего
поколениЯ"  ("Џравда",  4  апр. 1936 г.). Џоскольку речь идет о
рЯдовых рабочем или работнице, это более или  менее  верно.  Ќо
"брак   по  расчету"  сравнительно  мало  свойствен  и  рабочим
капиталистических стран. ‘овсем иначе обстоит дело в средних  и
верхних   слоЯх.  Ќовые  социальные  группировки  автоматически
подчинЯют себе область личных отношений. Џороки, которые власть
и деньги создают вокруг половых отношений, так пышно расцветают
в рЯдах советской бюрократии, как если б она и в этом отношении
поставила себе целью перегнать буржуазию ‡апада.


   ‚ полном противоречии с только что приведенным  утверждением
"Џравды",  "брак по расчету", как признает в часы случайной или
вынужденной откровенности  сама  советскаЯ  печать,  возродилсЯ
ныне  полностью. ЉвалификациЯ, заработок, должность, количество
ромбов на военном мундире приобретают все большее значение, ибо
с этим свЯзаны вопросы о туфлЯх, о шубе, о квартире, о  ванной,
и  предел  всех  мечтаний  - об автомобиле. Ћдна лишь борьба за
комнату в Њоскве соединЯет и разводит ежегодно не  малое  число
пар.  €сключительное  значение  получил вопрос о родне: полезно
иметь тестем военного командира  или  влиЯтельного  коммуниста,
тещей  -  сестру сановника. Ќужно ли этому удивлЯтьсЯ? Њожет ли
быть иначе?


   Ћдну из очень драматических глав в большой  советской  книге
составит  повесть  о разладе и распаде тех советских семей, где
муж, в качестве партийца, профессионалиста, военного  командира
или администратора, рос, развивалсЯ и вырабатывал новые вкусы к
жизни,  а  подавленнаЯ семьей жена оставалась на старом уровне.
Џуть  двух  поколений  советской  бюрократии  усеЯн  трагедиЯми
отставших  и  отвергнутых жен. ’о же Явление наблюдаетсЯ ныне в
новом поколении.  Ѓольше  всего  грубости  и  жестокости  можно
встретить,  пожалуй,  именно  на  верхах  бюрократии, где очень
высокий процент составлЯют малокультурные выскочки,  считающие,
что  им  все  позволено. Ђрхивы и мемуары раскроют когда-нибудь
прЯмые уголовные преступлениЯ в отношении жен и  вообще  женщин
со  стороны  недосЯгаемых  длЯ  судебной  власти  проповедников
семейной морали и принудительных "радостей материнства".


   Ќет, советскаЯ женщина еще не свободна.  Џолное  равноправие
дало  до  сих  пор  несравненно большие выгоды женщинам верхних
слоев,   представительницам   бюрократического,   технического,
педагогического,  вообще  умственного  труда,  чем работницам и
особенно - крестьЯнкам. Џока общество не способно взЯть на себЯ
материальные заботы  о  семье,  женщина-мать  может  с  успехом
выполнЯть  общественную  функцию  лишь  при том условии, если к
услугам ее имеетсЯ белаЯ рабынЯ: нЯнЯ, прислуга, кухарка и  пр.
€з  40  миллионов  семейств,  составлЯющих население ‘оветского
‘оюза, 5%, а может быть и 10%, прЯмо или косвенно  строЯт  свой
"очаг" на труде домашних рабынь и рабов. ’очное число советских
прислуг  имело  бы  не  меньшее  значение  длЯ социалистической
оценки   положениЯ   женщин   в   ‘‘‘ђ,   чем   все   советское
законодательство,  как  бы  прогрессивно оно ни было. Ќо именно
поэтому статистика скрывает прислуг  под  именем  работниц  или
"прочих".


   Џоложение матери семейства, почтенной коммунистки, у которой
есть  кухарка,  телефон длЯ заказов в магазинах, автомобиль длЯ
разъездов и пр., имеет  мало  общего  с  положением  работницы,
котораЯ вынуждена бегать по лавкам, сама готовить обед и пешком
приводить  детей  из  детского сада, если он вообще существует.
Ќикакие социалистические этикетки не скроют  этого  социального
контраста,  который  не  меньше,  чем контраст между буржуазной
дамой и пролетаркой в любой стране ‡апада.


   „ействительно социалистическаЯ  семьЯ,  с  которой  общество
снимет  повседневную обузу невыносимых и унизительных забот, не
будет нуждатьсЯ ни  в  какой  регламентации,  и  самое  понЯтие
законодательства  об  абортах или разводе будет длЯ нее звучать
не многим  лучше,  чем  воспоминаньЯ  о  домах  терпимости  или
человеческих  жертвоприношениЯх.  ЋктЯбрьское  законодательство
сделало смелый шаг  в  сторону  такой  семьи.  ќкономическаЯ  и
культурнаЯ отсталость вызвала жестокую реакцию. ’ермидорианское
законодательство  отступает  к  буржуазным  образцам, прикрываЯ
отступление  фальшивыми  речами  о  свЯтости   "новой"   семьи.
‘оциалистическаЯ    несостоЯтельность    и   в   этом   вопросе
прикрываетсЯ ханжеской респектабельностью.


   …сть искренние наблюдатели, которых, особенно  в  вопросе  о
детЯх,  потрЯсает  противоречие  между  высокими  принципами  и
неприглЯдной действительностью. Ћдин такой факт,  как  свирепые
уголовные  кары  против  беспризорных  детей,  способен внушить
мысль, что социалистическое законодательство в защиту женщины и
ребенка  -  не  что  иное,   как   сплошное   лицемерие.   …сть
противоположный  род  наблюдателей,  которых подкупает широта и
великодушие   замысла,   облеченного   в   форму   законов    и
административных  органов;  при  виде бьющихсЯ в нужде матерей,
проституток и беспризорных  эти  оптимисты  говорЯт  себе,  что
дальнейший  рост  материального  богатства  наполнит постепенно
социалистические законы плотью и кровью. Ќе легко решить, какой
из двух подходов  ошибочнее  и  вреднее.  Ќе  видеть  широты  и
смелости  социального  плана,  значительности первых этапов его
выполнениЯ и открывающихсЯ великих  возможностей  могут  только
люди,  пораженные  исторической  слепотой.  Ќо нельзЯ, с другой
стороны, не возмущатьсЯ пассивным, по  существу  индифферентным
оптимизмом  тех,  которые  закрывают  глаза  на рост социальных
противоречий и утешают себЯ видами на будущее, ключ от которого
они почтительно предлагают оставить  в  руках  бюрократии.  Љак
будто  равенство  прав  женщины и мужчины не превратилось уже в
равенство  их  бесправиЯ  перед  бюрократией!  €  как  будто  в
какой-нибудь   вещей   книге   твердо  обещано,  что  советскаЯ
бюрократиЯ не может принести новый гнет, вместо освобождениЯ.


   Љак мужчина порабощал  женщину;  как  эксплуататор  подчинЯл
себе   их   обоих;   как   трудЯщиесЯ   пробовали  ценою  крови
освободитьсЯ от рабства и только сменили одни цепи на другие, -
обо всем этом историЯ может рассказать многое; в  сущности  она
не рассказывает ничего другого. Ќо как действительно освободить
ребенка,  женщину, человека, на этот счет готовых положительных
примеров еще нет.  ‚есь  прошлый  исторический  опыт,  насквозь
отрицательный, требует от трудЯщихсЯ прежде всего непримиримого
недовериЯ к привилегированным и бесконтрольным опекунам!


        Ѓорьба с молодежью.


   ‚сЯкаЯ  революционнаЯ  партиЯ  прежде  всего находит опору в
молодом поколении восходЯщего класса.  Џолитическое  одрЯхление
выражаетсЯ  в  утрате  способности  привлекать  под  свое знамЯ
молодежь.  Џовально  сходЯщие  со   сцены   партии   буржуазной
демократии  вынуждены  уступать  молодежь  либо революции, либо
фашизму. Ѓольшевизм  в  подполье  всегда  был  партией  молодых
рабочих.    Њеньшевики    опирались   на   более   солидную   и
квалифицированную верхушку  рабочего  класса,  весьма  кичились
этим  и  глЯдели на большевиков сверху вниз. „альнейшие событиЯ
немилосердно  обнаружили  им  их  ошибку:  в  решающий   момент
молодежь потЯнула за собой более зрелые слои и даже стариков.


   ђеволюционный  переворот дал грандиозный исторический толчок
новым  советским  поколениЯм,  одним  ударом  оторвав   их   от
консервативных  форм  быта  и  раскрыв  им  ту великую тайну, -
первую  из  тайн  диалектики,  -  что  на  земле   нет   ничего
неизменного,   и   что   общество   делаетсЯ   из  пластических
материалов. Љак глупа теориЯ неизменных рассовых типов в  свете
событий  нашей  эпохи!  ‘оветский ‘оюз представлЯет грандиозный
тигель, в котором переплавлЯетсЯ характер десЯтков народностей.
Њистика "славЯнской души" отходит, как шлак.


   Ќо толчок, который получили молодые поколениЯ еще  не  нашел
себе  выхода  в  соответственной  исторической  работе. Џравда,
молодежь очень деЯтельна в области хозЯйства. ‚ ‘‘‘ђ числитсЯ 7
миллионов рабочих в  возрасте  до  23  лет:  3.140  тысЯч  -  в
промышленности,  700  т.  -  на  железных  дорогах, 700 т. - на
стройках. Ќа новых заводах-гигантах молодые рабочие  составлЯют
около  половины общего числа. ‚ колхозах числитсЯ ныне 1.200 т.
одних  лишь  комсомольцев.   ‘отни   тысЯч   членов   комсомола
мобилизованы за последние годы на стройки, на лесозаготовки, на
угольные шахты, на золотую промышленность, длЯ работ в Ђрктике,
на   ‘ахалине,   или   на   Ђмуре,  где  строитсЯ  новый  город
Љомсомольск. Ќовое поколение поставлЯет ударников,  отличников,
стахановцев,   мастеров,   низовых   администраторов.  Њолодежь
учитсЯ, и значительнаЯ часть учитсЯ прилежно. Ќе менее, если не
более она деЯтельна в  области  спорта,  в  самых  его  дерзких
формах, как парашютизм, или воинственных - как стрелковое дело.
Џредприимчивые  и  отважные  уходЯт  во  всЯкого  рода  опасные
экспедиции.


   "‹учшаЯ часть нашей молодежи, -  говорил  недавно  известный
полЯрный  исследователь мидт, - стремитсЯ работать там, где ее
ждут трудности". ’ак оно несомненно и есть. Ќо во всех областЯх
пореволюционные поколениЯ еще остаютсЯ под опекой. —то делать и
как делать, им указывают сверху.  Џолитика,  как  высшаЯ  форма
командованиЯ,  остаетсЯ  целиком в руках так называемой "старой
гвардии". € при всех горЯчих, нередко льстивых речах по  адресу
молодежи, старики зорко охранЯют свою монополию.


   Ќе  мыслЯ  развитиЯ социалистического общества без отмираниЯ
государства,  т.е.  без   замены   всЯкого   рода   полицейщины
самоуправлением   культурных   производителей  и  потребителей,
ќнгельс возлагал завершение этой задачи на  молодое  поколение,
"которое  вырастет  в  новых, свободных общественных условиЯх и
окажетсЯ в состоЯнии совершенно выкинуть  вон  весь  этот  хлам
государственности".   ‹енин   прибавлЯет   от   себЯ:   "всЯкой
государственности,        в         том         числе         и
демократически-республиканской"... ’ак примерно располагалась в
сознании    ќнгельса    и    ‹енина    перспектива   построениЯ
социалистического  общества:  поколение,  завоевавшее   власть,
"стараЯ   гвардиЯ",  начинает  работу  ликвидации  государства;
ближайшее поколение завершает ее.


   Љак  же  обстоит  в  действительности?  43%  населениЯ  ‘‘‘ђ
родились   после   ЋктЯбрьского   переворота.  …сли  возрастной
границей взЯть 23 года, то окажетсЯ, что свыше 50%,  советского
человечества   не  достигают  этой  границы.  ЃольшаЯ  половина
населениЯ   страны   не   знает,   следовательно,   по   личным
воспоминаниЯм,  никакого  другого  режима, кроме советского. Ќо
как  раз  эти  новые  поколениЯ  формируютсЯ  не  в  "свободных
общественных условиЯх", как мыслил ќнгельс, а под невыносимым и
все  возрастающим  гнетом правЯщего слоЯ, того самого, который,
согласно официальной фикции,  совершил  великий  переворот.  Ќа
заводе,  в  колхозе, в казарме, в университете, в школе, даже в
детском саду, если не в  ЯслЯх,  главными  доблестЯми  человека
объЯвлЯютсЯ:  личнаЯ  верность  вождю и безусловное послушание.
Њногие педагогические афоризмы  и  прописи  последнего  времени
могли  бы  казатьсЯ  списанными  у  ѓеббельса, если б сам он не
списал их в значительной мере у сотрудников ‘талина.


   кола и  общественнаЯ  жизнь  учащихсЯ  насквозь  проникнуты
формализмом и лицемерием. „ети научились проводить бесчисленные
удушливо  скучные  собраниЯ, с неизбежным почетным президиумом,
со славословием в честь дорогих вождей и  заранее  размеченными
благоправными прениЯми, в которых, совершенно как и у взрослых,
говоритсЯ  одно,  а  думаетсЯ  другое.  ‘амые  невинные  кружки
школьников, пытающихсЯ  создать  оазисы  в  пустыне  казенщины,
вызывают  свирепые  репрессии.  —ерез  свою агентуру ѓЏ“ вносит
ужасающий разврат  доносов  и  предательств  в  так  называемую
"социалистическую"  школу.  Ѓолее  вдумчивые педагоги и детские
писатели, несмотрЯ на принудительный оптимиз