и от трав;  но внезапно
все тело его пошло  мурашками от пролета  нетопырЯ, почти зацепившего крылом
его за щеку,  и тут же пришлось отпрыгивать от  сокола,  камнем падающего на
добычу и вонзающего в летучую мышь крючковатый клюв.
     ЏродвигаЯсь  по  гон-деку  и  слыша  далекие  голоса птиц  от  Ћстрова,
удивлЯЯсь,  как им удаетсЯ проникать через щели в  бортах, ђоберт постепенно
приходил к убеждению, что птицы поют где-то близко. Ќе могло это слышатьсЯ с
берега. ‡начит,  какие-то другие птицы пели  прЯмо  за деревьЯми,  в носовой
части  палубы,  за  переборкой  у  провиантской,   откуда  предыдущей  ночью
раздавалсЯ опасный шум.
     Ћн  натолкнулсЯ  на  какой-то ствол.  „ерево, похоже, прошибло палубу и
просунулось выше. Ќе сразу ђоберт понЯл, что перед ним рангоутное дерево, то
есть  колонна мачты,  и он стоит на самой середине судна, где шпор вращен  в
степс  и  мощно  укоренен  в  кильсон.  ‚  этой   точке  ремесло  и  природа
переплетались настолько тесно,  что  заблуждение нашего  героЯ простительно.
…ще добавим, что в точности на  этом месте до  его ноздрей  довеЯло какое-то
смешение  запахов,  дух  перегноЯ  в   сочетании   со  скотской  вонью,  что
символизировало границу медленного перехода из оранжереи в хлев.
     Џосле этого, тронувшись от грот-мачты к носу, он попал на птичник.
     Ћн  не  знал,  как  по-другому  назвать  скопище  тростниковых  клеток,
пронизанных крепкими жердЯми, служившими длЯ насестов, и населенных летучими
существами, старательно угадывавшими по свету зари тот восход, от которого к
ним просачивалось лишь  нищенское  подобие, и перекликавшимисЯ, хотЯ пение и
выходило непохоже на то,  что в  природе, с собратьЯми, свободно голосившими
на  Ћстрове. ‚ольеры  стоЯли на полу, висели на решетке  верхней  палубы;  с
этими  сталактитами  и  сталагмитами гон-дек  казалсЯ еще одним зачарованным
гротом, где порхающие пернатые качали  клетки,  а те, подпрыгиваЯ, рассекали
потоки  солнечных  лучей,  и высвечивалась  карусель цветов и  блистательное
мельтешение радуг.
     „о этого днЯ он, пожалуй,  никогда по-настоЯщему не слышал  пенье птиц.
Њожно сказать также, он ни разу по-настоЯщему их, птиц, не видел, по крайней
мере  столько разных сразу, и не мог понЯть,  этот ли облик  свойствен  им в
природе  или же рука  художника  разрисовала  их и  изукрасила  к  пантомиме
военного парада.  Љаждый  воин и  каждый член командованиЯ красовалсЯ своими
боевыми колерами и собственным флагом.
     Ќезадачливый Ђдам, он  не  располагал названиЯми длЯ этих тварей. ђазве
только имена, что использовались на его родном полушарии: это аист, бормотал
он,  а это  журавль,  а вот куропатка... Ќо с  таким же  успехом  можно было
называть гусаком лебедЯ.
     Џтицы-прелаты  с  широкими  кардинальскими  шлейфами  и  с  носами  как
алхимические сосуды топырили  крыльЯ цвета  трав, раздуваЯ пурпурные  зобы и
выпЯчиваЯ  голубую  грудь,  причитаЯ почти по-человечьи;  в  другой  стороне
собиралсЯ многочисленный  турнир, воины разминались, и приплюснутаЯ  свознаЯ
кровлЯ их решетчатого  турнирного  полЯ дрожала от наскоков цвета горлинки и
от  жарко-огненных  ударов,  напоминавших,  как штандарт в  руках знаменосца
плывет над строем, взмывает и полощетсЯ на ветру. Ќасупленные ходулочники на
долговЯзых нервных конечностЯх, зажатые в тесноте,  с негодованием гоготали,
поджимали  то одну,  то другую  ногу,  подозрительно озирались,  тЯнули шею,
трЯсли  чубатой головой. ’олько в одной, вытЯнутой в высоту клетке привольно
чувствовал себЯ  крупный капитан  в голубом мундире, в  карминовой, под цвет
очей, манишке, с лилейным султаном на кивере, и ворковал как голубка.  ђЯдом
с ним в маленькой клетке три пешехода мерили настил шагами, не имеЯ крыльев,
и подскакивали, испачканные комочки пуха: мышиные мордочки, усы у  основаниЯ
клювов. Љлювы у них были горбатые, с крупными ноздрЯми, которыми  эти уродцы
обнюхивали  червей,  отщипываЯ от них  куски. ‚  одной  клетке, вытЯнутой  и
закрученной,  как  кишечник,  прохаживалась  маленькаЯ  цаплЯ  с  морковными
лапами, с аквамариновой  грудкой, с черными крылышками и лиловым носом, а за
ней  гуськом шествовали  цыплЯта. „ойдЯ  до  окончаниЯ кишки, она со злобным
карканьем  пыталась  разнести   загородку,   видимо,  считаЯ   ее  случайным
нагромождением  отростков и корешков,  а потом разворачивалась и маршировала
обратно  со всем своим  выводком, который не мог догадатьсЯ, идти ли впереди
или позади родительницы.
     ђоберт испытывал и возбуждение от открытиЯ, и жалость к этим пленникам,
и желание отворить  клетки  и посмотреть, во что превратитсЯ  его готический
собор,  наполнившись  этими  геральдами воздушного  войска,  выпущенными  из
осады, к которой  "„афна", в свою очередь осаждаемаЯ полчищами  им подобных,
их принуждала. Џотом  он  подумал, что  птицы  голодны.  ‚  клетках валЯлись
ошметки корма, а плошки и корытца,  куда заливать воду, стоЯли пустые. Ћколо
клеток, однако, имелись мешки с  зерном и нарубленнаЯ вЯленаЯ рыба, все было
заготовлено длЯ того, чтобы птицы благополучно доехали  до …вропы, поскольку
редкий корабль, сплавав к южному краю земного шара, не  привозит ко дворам и
академиЯм …вропы редкости новых миров.
     Ѓлиже к оконечности  носа  он  обнаружил дощатый загон,  где  рылась  в
подстилке дюжина цесарок,  или вроде этого, в любом случае куриц  с подобным
оперением он в жизни  не встречал. Ћни  тоже, по  всей видимости, испытывали
голод, тем не менее куры отложили шесть  Яиц и торжествовали столь же бурно,
как любые их товарки во всех частЯх света.
     ђоберт  немедленно  подобрал Яйцо,  продырЯвил скорлупу  концом  ножа и
выпил  Яйцо через дырочку, как в годы детства. „ругие Яйца уложил за пазуху,
а длЯ успокоениЯ матерей и плодовитейших отцов, хмуро трЯсших зобами, роздал
корм и  воду; то  же самое во все прочие клетки, причем он  спрашивал  себЯ,
какое провидение  распорЯдилось  прибыть  ему  на "„афну",  когда  население
птичника почти обессилело  от голода. € впрЯмь, он провел на корабле вот уже
две  ночи;  за птицами ухаживали в последний раз, самое позднее, днем раньше
поЯвлениЯ  ђоберта. Ћн попал на корабль будто опоздавший на  праздник гость,
пришедший к еще не убранному столу.
     ‚прочем, сказал он, с самого начала было Ясно, что  раньше кто-то здесь
был, а теперь его  нет. Ѓыли  тут  люди день или десЯть дней назад, длЯ менЯ
ничего  не менЯет, самое большее  усугублЯет  насмешку судьбы: ведь  выбрось
менЯ  море на  один  только  день раньше, Я мог бы присоединитьсЯ к  экипажу
"„афны" и отправитьсЯ с  ними туда же, куда они. €ли нет: погибнуть вместе с
ними, если все они погибли. ‚ общем,  он  перевел дух (по крайней мере  дело
было не в крысах) и подумал, что в его распорЯжении теперь имеетсЯ курЯтник.
Ћн отказалсЯ  от  идеи выпустить  на волю более благородные породы, и решил,
что если его сидение окажетсЯ очень долгим, и эти породы могут представитьсЯ
съедобными. €дальго, порхавшие под стенами Њонферрато, тоже были благородные
и  разноцветные, однако мы  по ним палили, а окажись наше  там сидение очень
долгим, вполне могли бы  начать  их есть. Љто  воевал в ’ридцатилетнюю войну
(скажу  Я  сейчас, хотЯ ее прЯмые  участники не называли ее так и, вероЯтно,
даже  не сознавали,  что речь идет об одной очень  долгой  войне,  в которой
времЯ   от   времени   подписывалсЯ  какой-нибудь  мир),   тот  отучалсЯ  от
прекраснодушиЯ.


        4. ЌЂѓ‹џ„ЌЂџ ”Ћђ’€”€ЉЂ–€џ

     (”ранцузский военный учебник "La fortification demontrйe" (XVII в.))

     Ћтчего  ђоберту так часто  приходит на  Язык Љазале  при  описании  его
первых  дней  на  корабле?  Ѓесспорно,  параллелизм  напрашиваетсЯ:  осажден
теперь,  как  осажден  был  тогда;  но  длЯ  человека  его  столетиЯ  как-то
жидковато. ‘корее  уж, при  подобии, его тем  более зачаровывают несходства,
изысканные  противопоставлениЯ:  в  Љазале  он  попал  по желанию,  дабы  не
допустить попасть других, а на "„афне" оказалсЯ поневоле и мечтал  только  о
том,  чтоб выбратьсЯ.  Ќо  в наибольшей степени, думаю  Я, существуЯ в  мире
полутени, он  тЯнулсЯ памЯтью  к истории раскаленных дней, прожитых под Ярым
светилом осады.
     €  еще.  ‚  начальную пору  жизни  ђоберту  выпадало  единственных  два
периода,  которые менЯли  его представлениЯ о мире  и о человеческой жизни в
нем. ќто были несколько месЯцев  осады  и  несколько лет в Џариже.  Ќыне  он
переживал третий возраст мужаниЯ, скорее всего последний, на излете которого
зрелость  приравнЯетсЯ, вероЯтно, уже к распаду. €  он пыталсЯ  расшифровать
тайну этой поры, накладываЯ очертаниЯ прошлого опыта на современье.


     Џоначалу казальскаЯ жизнь сплошь  состоЯла из вылазок. ђоберт описывает
эту  жизнь  своей адресатке, преображаЯ стилем и  будто  желаЯ  ей показать:
неспособный захватывать упорную твердыню льда,  палимую, но не  растоплЯемую
двух  ее  солнц пламенами,  под лучами  солнца иного  он невзираЯ  ни на что
оказалсЯ  в  высшей  степени  способен  сопротивлЯтьсЯ  тем,   кто  старалсЯ
захватить монферратскую твердыню.
     “тром  следующего  днЯ  после приезда гривской  команды  ’уара отправил
нескольких офицеров,  с карабинами  на плече, поглЯдеть, что там  устраивают
неаполитанцы  на  холмах,  захваченных накануне. Ћфицеры  подъехали  слишком
близко, возникла легкаЯ перестрелка, и молодой лейтенант Џомпадурского полка
был застрелен. ’оварищи  доставили его тело в крепость  и так  ђоберт увидал
первого убитого в  своей жизни.  ’уара  отдал приказ захватить  строениЯ,  о
которых говорилось на день раньше.
     ‘   бастионов   было  удобно   наблюдать  вылазку  десЯти   мушкетеров,
раздвоивших свой рЯд  на скаку, чтобы  окружить и захватить  первый дом.  €з
крепости  тем  временем  было  пущено  Ядро,  пролетевшее  над их головами и
сорвавшее  с дома крышу: оттуда, как насекомые, вылетели испанские солдаты и
побежали  наутек. Њушкетеры  дали испанцам ретироватьсЯ, захватили строение,
забаррикадировались  в нем  и повели  оттуда  будоражащий  огонь  по  склону
взгорьЯ.
     ’а же  операциЯ требовалась и в отношении прочих  строений. ‘ бастионов
было прекрасно видно, что неаполитанцы выкапывают Ямы, обкладывают фашинами,
хворостЯными снопами,  причем Ямы не опоЯсывают холм, а тЯнутсЯ по равнине к
замку.  ђоберту объЯснили, что это входы в минные  галереи,  которые доводЯт
под  землей  до стены,  а  там набивают  порохом.  ЌельзЯ давать  неприЯтелю
закапыватьсЯ под землю.  ‚от  и  всЯ война.  ђушить  в самом начатке подкопы
противника,  а  самим  по возможности  вести  в его сторону  контрподкопы  и
дожидатьсЯ подхода подмоги  или полного расхода вооружениЯ и припасов. Ћсада
состоит в этих двух занЯтиЯх: гадить неприЯтелю и тЯнуть времЯ.
     Ќа следующее утро, как и ожидалось, занимали редут. ђоберт в обнимку со
своей   пищалью  оказалсЯ  в  ораве  наемников  из  ‹у,  Љуккаро,  Ћдаленго,
соседствовавших с бессловесными  корсиканцами, всех  скопом набили в лодку и
перевезли через Џо,  когда  две роты  французов уже сошли на  неприЯтельскую
сторону. ’уара и штабные наблюдали за операцией с правобережьЯ, старый Џоццо
махнул сыну и предупредительно поднЯл палец: действуй, дескать, с головой.
     ’ри  роты  захватили  безлюдный форт. Ћн не был  доделан,  и  начальнаЯ
постройка потихоньку распадалась.  „ень прошел  в затыкании дырок в  стенах.
“крепление  было  окружено  хорошим  рвом,   за   ров  отправили  нескольких
впередсмотрЯщих.  Ќаступила ночь,  но такаЯ светлаЯ,  что дозорные  спокойно
дремали, а  офицеры их не  одергивали в уверенности, что нападениЯ не будет.
’ут-то и раздалась команда "на приступ!" и налетели конные испанцы.
     ђоберт, приставленный капитаном Ѓассиани  сторожить  брешь,  заделанную
мешками с соломой и сеном, не успел  уразуметь,  как это все происходило: на
крупе конЯ у каждого всадника находилсЯ мушкетер, и доскакав  до укреплений,
лошади  помчались  по  кругу  вдоль  канавы, в то времЯ  как стрелки на ходу
убирали немногих часовых, а мушкетеры прыгали с коней и  катились кубарем  в
глубину рва. Ћчистив место,  кавалеристы полукругом сгруппировались напротив
входа, загонЯЯ защитников за стену  непрерывным огнем,  мушкетеры невредимые
подобрались к воротам и к разбитым участкам стен.
     €тальЯнскаЯ пехота, выставленнаЯ длЯ караула, покидала оружие и в ужасе
разбежалась, покрываЯ себЯ бесчестием; но и французский гарнизон  повел себЯ
не лучше.  Ћт  начала  атаки до  взЯтиЯ стен  форта  прошло только несколько
минут, и  длЯ встречи  атакующих, уже прорвавшихсЯ за стены, защитники форта
не успели даже вооружитьсЯ.
     ЌеприЯтели,  пользуЯсь  внезапностью,  резали   кого  попало;  их  было
столько, что в то времЯ как одни  убивали,  другие  обирали  убитых. ђоберт,
выстреливши в набегавших  пехотинцев,  с болью отдачи  в  плече  перезарЯжал
ружье, когда  налетела кавалерийскаЯ  атака и копыта конЯ,  перескакивавшего
стену,  сшибли ђоберта и обрушили  ему  на голову всю кладку.  ќто было  его
счастье;  под  мешками  он  спассЯ  от  смертоносного  налета  и  теперь  из
соломенного  укрытиЯ  видел,  как нападавшие приканчивали  упавших, отрезали
пальцы ради колец и кисти рук ради браслетов.
     Љапитан  Ѓассиани,   чтоб  оборонить  честь  своего  бегущего   войска,
доблестно отбивалсЯ, но  его окружили и  принудили к  сдаче. ‘  того  берега
заметили,  что происходит,  и  полковник  ‹а  ѓранж,  незадолго  перед  этим
вернувшийсЯ  с форта с поверки, рвалсЯ на спасение гарнизона, но офицеры его
удерживали до  подхода городских  подкреплений. ‘ правого берега  отчаливали
какие-то  лодки,  в то времЯ  как,  разбуженный  дурною  вестью, к месту  их
отплытиЯ галопом  мчалсЯ  ’уара.  Ѓыло  уже понЯтно,  что  французы  в форте
разбиты и что единственнаЯ им помощь была -- прикрывать навесным огнем отход
остающихсЯ в живых.
     ‚  этой  суматохе  старый  Џоццо  металсЯ  между  штабными позициЯми  и
лодочным  причалом, куда  приставали  спасавшиесЯ, но ђоберта  не было среди
этих.  Љогда  увиделось,  что  новых лодок  уже  не  будет, он  прорычал  "Ћ
ѓосподи!".  Џосле этого, не нуждаЯсь ни в какой лодке,  знаЯ  законы  речных
течений,  двинул конЯ прЯмо  в  воду  чуть повыше  первого  острова,  молотЯ
шпорой. Љонь пересек  реку  в  месте брода, даже  не  поплывши,  выскакал на
другой берег,  и  Џоццо  с поднЯтою шпагой  не  разбираЯ дороги  бросилсЯ на
врага.
     Ќесколько  мушкетеров противника двинулись ему навстречу при светлеющем
небе, не  понимаЯ, зачем этот одинокий всадник. ’от пролетел сквозь их строй
уложив по меньшей мере пЯтерых Яростною рубкой, навстречу  двум конникам,  и
на вздыбленной  лошади отклонилсЯ в сторону, избегнув удара, и откачнулсЯ  в
другую, шпага его описала в воздухе круг, и левый кавалерист осел на круп, в
то времЯ как  его  кишечник выползал на сапоги,  а  правый  так и  застыл  с
вытаращенными  глазами, ловЯ  рукою ухо,  которое,  не вполне оторванное  от
щеки, повисло ему ниже бороды.
     Џоццо  был  уже около форта,  в  котором захватчики,  занЯтые  грабежом
последних дорубленных со спины, не умели понЯть  вообще откуда он взЯлсЯ. Ћн
влетел  внутрь  укреплений, выкрикиваЯ имЯ сына,  заколол  четырех  человек,
работаЯ как  мельницею  шпагой  и разЯ в четыре стороны света; ђоберт из-под
своей  соломы  завидел его еще в  отдалении  и  узнал прежде  отца  Џануфли,
отцовского конЯ, с которым  игрывал еще ребенком. ’огда он всадил два пальца
в  рот  и свистнул условным  свистом, который  коню был издавна привычен,  и
верно, тот уперсЯ, насторожил свои уши и поскакал  с отцом по  направлению к
робертовой  бреши. Џоццо  увидел  ђоберта и  крикнул: "Ќашел  место  сидеть!
Џрыгай  на лошадь!" ђоберт схватилсЯ за его  поЯс,  и Џоццо повернул конЯ  к
переправе,  бормоча: "Ќаказание,  вечно за  тобой надо черт-те где  бегать".
Џануфли галопом нессЯ обратно к реке.
     Љакие-то  грабители  понЯли,  что  этот человек  Явно не  должен  здесь
находитьсЯ, показывали пальцами и  кричали.  Ћфицер  со вмЯтиной на кирасе в
сопровождении трех солдат попробовал перекрыть ему путь. Џоццо увидел, хотел
обскакать и вдруг, натЯнув поводьЯ, вскрикнул: "‚от врут про судьбу!" ђоберт
выглЯнул из-за него и узнал в офицере того самого испанского гранда, который
позавчера пропустил их в крепость. ’от тоже узнал в лицо встречных, взор его
блеснул, он нацелил шпагу.
     ‘тарый Џоццо мгновенно перебросил шпагу в левую  руку,  выхватил правой
пистоль и протЯнул руку в сторону испанца, который, сбитый с толку маневром,
с разбегу  оказалсЯ почти под его рукой. Ќо Џоццо стрелЯл не сразу. Ћн нашел
времЯ  произнести:  "Џрошу прощеньЯ  за стрельбу,  но так  как  вы  защищены
кирасой, это извинительно..." Ќажал курок и всадил тому в рот пулю. ‘олдаты,
видЯ  убийство командующего, побежали, и Џоццо вернул пистолет на  место  за
поЯс  со словами: "Џора  обратно,  пока они не потерЯли  терпенье...  Џошел,
Џануфли!"
     ‚  облаке пыли пролетели они по равнине, в ореоле  брызг перенеслись по
речному броду, а  кто-то издалека палил и палил, стараЯсь попасть им в спину
и не попадаЯ.
     Ќа правом берегу  их встретили  плеском в  ладоши. ’уара сказал:  "Trиs
bien fait, mon cher ami" -- и потом ђоберту:
     "‹а  ѓрив, сегоднЯ  бежали  все, вы  остались  на  посту.  „обраЯ кровь
сказываетсЯ. ‚ам нечего быть в этой ватаге трусливых. ‡аймете место у менЯ в
свите".
     ђоберт поблагодарил и, сходЯ на  землю с  лошади, пожал руку отцу, чтоб
передать ему  свою благодарность. Џоццо  рассеЯнно пожал  ему руку и сказал:
"Ћчень мне жаль этого господина испанца, он был дворЯнин. ‘волочнаЯ война. ‘
другой стороны, запомни себе науку, любезный сын: уж как он тебе ни  размил,
но если он хочет отправить тебЯ на тог свет, неправ он, а не ты. Њне кажетсЯ
так .
     “хода за  городскую  стену,  отец,  как  слышалось  ђоберту,  продолжал
бормотать "џ за ним не гонЯлсЯ... и приговаривать себе под нос.


        5. ‹ЂЃ€ђ€Ќ’ ‘‚…’Ђ

     (Љнига  чешского  мыслителЯ  џна Ђмоса Љоменского (1592-1670) "Labyrint
sveta a raj srdce" ("‹абиринт света и рай сердца", 1623, опубл. в 1631))

     Џохоже, ђоберт вспоминает эту сцену в сыновьей печали, улетаЯ  мыслью в
счастливое времЯ, когда защитник умел вызволить его из боевой бучи, а следом
идут другие воспоминаниЯ, и ђоберт не в силах от них отбитьсЯ. ’ут дело не в
автоматизме  памЯти.  џ уже  говорил,  что  ђоберт  переплетает свою  раннюю
историю с рассказом о жизни  на "„афне", как будто выслеживаЯ свЯзи, причины
и знаки судьбы. „умаю, казальские реминисценции длЯ него -- ключевые моменты
эры,  когда он,  юный, постепенно  обнаруживал, что мир выстроен  по законам
причудливой архитектуры.
     ‘  одной стороны, оказатьсЯ в  подвешенном виде  между небом  и океаном
выглЯдело как весьма логичный результат трех пЯтилетий  прогуливаниЯ по саду
расходЯщихсЯ  троп. ‘ другой стороны, именно в оглЯдывании былых  невзгод он
находил утешение сегоднЯшним бедам, как будто крушение снова отбросило его в
земной парадиз, который  он  знавал в родном имении ѓрив  и откуда  удалилсЯ
вступивши в стены города в осаде.


     ђоберт обирал вшей уже не в солдатской  казарме, а  в прихожей у ’уара,
среди  благородных  особ, прибывших из  Џарижа, и  узнавал  об  их выходках,
минувших  битвах, слышал  их  легковесные, блистательные  беседы.  ‘ первого
вечера он стал  понимать,  что осада Љазале  была  не совсем  то, к чему  он
готовилсЯ.
     Ћн шел  в  Љазале  длЯ  увенчаниЯ  рыцарской  мечты, сформированной  из
гривских чтений.  €меть благородное рождение и наконец обрести оружие, стать
паладином,  чьей  жизни  цена  -- слово королЯ, спасение дамы. Ћн  прибыл  и
вступил в  свЯщенное воинство, это оказалсЯ гурт  нерадивых мужиков, готовых
смытьсЯ при первой трепке.
     ‡атем его возвысили до  совета неустрашимых, ввели как  равного. Ќо  он
знал,  что оказалсЯ неустрашимым по недоразумению, не  сбежавши оттого,  что
испугалсЯ  хуже  бежавших.  ‚ довершение зол, когда  соратники,  по  отбытии
’уара, запоздно  чесали  Языки,  ђоберт убеждалсЯ,  что  и  казальскаЯ война
составлЯла собой только звено бессмысленной цепочки.
     „ействительно,  дон  ‚икентий  Њантуанский  помре,  отписав  герцогство
Ќеверу, но повидай его последним  кто-нибудь другой, и всЯ быль повернула бы
на другой галс. Љ примеру, Љарл €ммануил тоже имел права на Њонферрато через
одну  из племЯнниц  (всЯ эта  знать  женилась  между  собой)  и  зарилсЯ  на
маркизат,  тот торчал  как шип  под  боком у  его  герцогства, подходЯ одним
выступом  почти к ’урину. ѓонсало де Љордова,  знаЯ это и  играЯ на амбициЯх
савойского  владетелЯ,   мечтающего   ущучить   французов,  пригласил  Љарла
€ммануила  дратьсЯ за Њонферрато  заодно  с  испанцами,  а  потом  поделить.
€мператор, у  которого  хватало неприЯтностей  в остальной …вропе, не  давал
соизволениЯ  на поход и не  высказывалсЯ ни  за, ни против Ќевера. ѓонсало с
Љарлом  €ммануилом ждали-ждали, а  потом начали захватывать Ђльбу,  ’рино  и
Њонкальво. €мператор, пускай  незлобивый,  дураком  не был и немедлЯ наложил
секвестр на Њантую, посадив туда имперского комиссара.
     ‡атЯжка  с  решением  нервировала  всех  претендентов,  однако  ђишелье
воспринимал  ее как персональный  афронт в адрес ”ранции. Ђ может  быть, ему
было удобно так воспринЯть. Ќо ђишелье тоже не действовал, поскольку еще  не
окончил осаждать протестантов в ‹арошели. €спаниЯ  одобрЯла  это вымаривание
еретиков; вдобавок ѓонсало использовал паузу французов, чтоб пойти с восемью
тысЯчами  солдат на осаду Љазале, а там защитников было чуть более  двухсот.
’ак получилась перваЯ казальскаЯ война.
     Џоскольку, однако,  император  не  собиралсЯ никому потворствовать,  до
Љарла €ммануила дошло, что положение деликатное, и, продолжаЯ сотрудничать с
испанцами, он завел секретные переговоры  с ђишелье. ‹арошель пала,  ђишелье
получил  от мадридского двора  поздравлениЯ  с  этой великолепной  викторией
истинной веры, ответил  благодарностЯми, привел в  порЯдок армию и,  с самим
‹юдовиком XIII во главе,  двинул  ее  через  Њонженев  и развернул в феврале
двадцать  девЯтого года в  окрестностЯх ‘узы.  Љарл  €ммануил рассудил,  что
играЯ на двух  столах он потерЯет  не только Њонферрато, но  и ‘узу, и решил
продать  то,  что у него отнимали:  предложил  обменЯть ‘узу на какой-нибудь
французский город.
     ‘отоварищ ђоберта с  хихиканьем рассказывал,  как ђишелье саркастически
велел спросить  у герцога, что  тому слаще. Ћрлеан  или Џуатье.  ”ранцузский
штабной офицер  ЯвилсЯ к начальству сузанского  гарнизона  и  велел готовить
апартамент  длЯ  королЯ  ”ранции.  Љомандующий  савойцев,  тоже  не лишенный
остроумиЯ, отвечал,  что его высочество герцог несомненно  будет в восторге,
если погостит его величество король, но поелику его величество король грЯдет
в  такой  большой компании,  да  будет  позволено  прежде узнать мнение  его
высочества герцога.  ‘ не  менее обворожительной  иронией маршал Ѓассомпьер,
гарцуЯ на снегу под стенами города и помаваЯ шлЯпой, доложил своему монарху,
что  скрипачи уже готовы, плЯсуны  собрались у  ворот и ожидаетсЯ позволение
начинать бал. ђишелье отслужил полевой  молебен,  французскаЯ пехота пошла в
атаку и ‘узу взЯли.
     Џри  подобном складе  Љарл €ммануил  решил, что  ‹юдовик  XIII длЯ него
приЯтнейший постоЯлец, сам приехал оказать ему хозЯйские почести  и  просил,
если  можно,  не  утруждатьсЯ под Љазале, потому  что  тем  малым делом  уже
занимаетсЯ он сам, а вместо этого помочь ему завоевать ѓеную. Ќа что  он был
обходительно попрошен  не  говорить бессмыслицу и ему в  руку  было  вложено
здоровенное гусиное  перо  длЯ  росчерка под  договором,  согласно  которому
французы получали  право  распорЯжатьсЯ  Џьемонтом;  в  качестве чаевых  ему
отходил  городок  ’рино   и  вдобавок  мантуанскому  герцогу   вменЯлось   в
обЯзанность выплачивать  Љарлу  €ммануилу  погодовые  суммы  за  Њонферрато.
"’аким  образом Ќевер,  --  подытоживал рассказчик,  --  чтобы получить свое
назад, платил квартирные тому, кому город никогда не принадлежал!"
     "€ ведь платил же, -- хохотал другой за столом. -- Quel con!"
     "Ќевер  всегда платитсЯ за свое  безумие, --  произнес аббат,  которого
ђоберту  указывали  как   духовника  ’уара.   --  Ќевер   просто  сумасброд,
воображает,  что  он   ‘вЯтой  Ѓернард.  —то   ему   предназначено   созвать
христианских  царей  на  новый  крестовый  поход. Ђ мы  живем в  пору, когда
христиане убивают христиан, кому  сейчас дело до неверных. ѓоспода казальцы,
если  в  вашем  богоблагодатном  городе  уцелеет  хоть  один кирпич,  будьте
уверены, что ваш новый  владетель поволочет  вас всех  в €ерусалим!" € аббат
довольно хмыкал,  поглаживаЯ светлые ухоженные усы, а ђоберт размышлЯл: вот,
нынче  утром  мне  приходилось умирать за  безумца,  и безумцем  его считают
оттого,  что он  мечтал, как и мне  мечталось, возродить  времена прекрасной
Њелисенды и Џрокаженного ЉоролЯ.
     ’о, что случилось после,  тоже не  помогло ђоберту разобратьсЯ в смысле
эпопеи. ѓонсало де Љордова, когда его предал Љарл €ммануил, понЯл, что война
проиграна, признал ‘узанское соглашение и отвел свои восемь тысЯч пешников в
Њиланскую область. Ћдин французский  гарнизон обосновалсЯ  в Љазале,  другой
обосновалсЯ  в  ‘узе,  остатки армии ‹юдовика XIII возвратились  за  Ђльпы и
принЯлись ликвидировать последних гугенотов в ‹ангедоке и в долине ђоны.
     Ќо  никому  из  этих господ в голову не приходило блюсти  присЯгу, и за
столом  говорили об этом,  как об обычном  деле, многие одобрительно кивали:
"la Raison  d'Estat,  ah,  la Raison  d'Estat".  ђади этого государственного
интереса Ћливарес (ђоберт  понЯл, что это  у испанцев свой  ђишелье,  только
меньше ласкаемый судьбою), видЯ, что €спаниЯ  в этой  истории не  на высоте,
бесцеремонно заместил ѓонсало Ђмвросием ‘пинолой  и  выступил с  претензией,
будто  обида, нанесеннаЯ  €спании, ущемила Љатолическую –ерковь. "Џустое, --
отмахивалсЯ аббат. --  “рбан VIII  одобрил  наследование Ќевера". ђоберт  же
спрашивал  себЯ, какое  отношение могут  иметь  к  папе  вопросы,  никак  не
сопрЯженные с католической религией.
     ’ем  временем император (на  которого давил и жал Ћливарес)  припомнил,
что  ЊантуЯ все еще  под  комиссарским мандатом  и что Ќеверу не положено ни
платить, ни не платить за то, что ему пока не дадено; императорское терпение
тут вдруг  лопнуло и он  отрЯдил  двадцать  тысЯч человек народу  на  взЯтие
городишки. Џапа же, видЯ,  как наемные  воЯки-протестанты  гулЯют по €талии,
немедлЯ  взвидел  опасность нового ограблениЯ  ђима и перевел свою армию  на
мантуанскую границу. ‘пинола был честолюбивее и решительнее, чем ѓонсало; он
опЯть обложил Њонферрато, на сей раз крепко. ‚ывод ђоберта был такой: хочешь
избежать войн, первое дело -- не подписывай мирные договоры.
     ‚ декабре 1629 года французы снова высунулись из-за Ђльп, Љарл €ммануил
по  условиЯм  трактата должен был  бы их пропустить без  разговоров,  а  он,
хорошенькаЯ лоЯльность, снова запритЯзал  на Њонферрато и еще на шесть тысЯч
французских солдат длЯ осады ѓенуи, далась ему эта ѓенуЯ. ђишелье, считавший
Љарла €ммануила  подколодной змеей,  не ответил  ни да ни нет. Ћдин капитан,
расфуфыренный, это в Љазале-то, как на парижский праздник, вспоминал февраль
предшедшего года. "Џомню,  друзьЯ, денек,  что твой бал у королевы!  Ќе было
музыки, так трубили  фанфары. …го величество  при  войсковом  эскорте скакал
перед ’урином, черный камзол, золотое шитье, с пером на шлЯпе и в начищенной
кирасе!" ђоберт ожидал, воспоследует рассказ о великом штурме, но  нет, и на
этот  раз имел место только  променад  и фрунт. Љороль не стал атаковать, он
неожиданно развернул  строй  и отправилсЯ на Џинероло  и  завоевал Џинероло,
вернее вернул себе кровное, учитываЯ, что  за  несколько сотен лет  до  того
город принадлежал французам. ђоберт смутно представлЯл, где этот Џинероло, и
не понимал, с какой стати надо было его штурмовать, чтоб освободилсЯ Љазале.
"ђазве нас осаждают в Џинероло?" -- недоумевал он.
     Џапа, обеспокоенный новосоздавшимсЯ положением, послал  представителЯ к
ђишелье требовать город обратно савойцам. ‡а столом у ’уара долго перемывали
косточки этому  представителю,  некоему  ћлию  Њазарини:  сицилиец!  римский
простолюдин!  Њало  этого, горЯчилсЯ аббат,  даже  внебрачный  сын какого-то
никому не известного мещанина, капитаном его назначили  Ѓог ведает  с  какой
стати, услужает папе, но из кожи лезет, чтоб полюбитьсЯ ђишелье, и тот в нем
уже души не  чает. ‘  ним  надо поосторожнее, вдобавок он  едет или  уехал в
ђегенсбург,  к  черту  на  кулички, и  там почему-то должны вершитьсЯ судьбы
Љазале, там, а не тут, где все подкопы и контрподкопы.
     ’ем  временем, поскольку Љарл €ммануил норовил оставить без довольствиЯ
французское воинство, ђишелье наложил  лапу еще и на Ђннеси  и  на амбери и
теперь   французы  резались  с  савойцами  под  ЂвиньЯной.  ЏартиЯ  игралась
неспешнаЯ, имперцы  показывали  когти  ”ранции,  двигаЯсь вглубь ‹отарингии,
‚алленштейн шел на подмогу  ‘авойе, вдруг в июле несколько человек имперцев,
подплывши  на  баржах, перекрыли шлюзы  у Њантуи,  войска  в полном  составе
набились  внутрь города, грабили город семьдесЯт  часов, разнесли герцогский
дворец по камушкам, а в качестве личного сюрприза  папе обчистили все церкви
и  соборы  в городе.  „а,  именно  те  ландскнехты,  с которыми  ђоберт  уже
встречалсЯ по  дороге  в  Љазале,  они  теперь  Явились  пособлЯть  осадчику
‘пиноле.
     ”ранцузскаЯ армиЯ  все  еще  была занЯта  на севере и никто  не мог  бы
сказать, успеет ли  она до того, как Љазале захватЯт.  Ћставалось уповать на
небеса, таков был вывод аббата: "ѓоспода, политическаЯ мудрость в  том, чтоб
использовать людские  ресурсы, как будто  нет в запасе божеских, и  в то  же
времЯ божеские, как будто людские исчерпались".
     "Ќу,  нам-то   придетсЯ   обходитьсЯ  божескими",   --   произнес  один
собеседник. ’он его  был малопочтителен,  и  поднимаЯ кубок,  он  расплескал
часть вина на камзол аббата.  "‘ударь,  вы  облили менЯ вином," --  вскричал
аббат,  бледнеЯ. Ѓледнеть было положено,  гневаЯсь, в  те  времена. "Ќу а вы
сделайте  вид,  -- отвечал  дерзкий дворЯнин,  -- будто  это  случилось  при
виносвЯщении. ЉакаЯ разница, что то вино, что это".
     "Њесье де ‘ен-‘авен, -- выкрикнул аббат, вскакиваЯ и хватаЯсь за шпагу.
-- Ќе в первый раз вы бесчестите собственное  имЯ, оскорблЯЯ Ќашего ѓоспода!
‹учше бы вы, да  простЯтсЯ мне такие слова, оставались в Џариже и бесчестили
женщин, как заведено у вас, пирронианцев!"
     "Ќу, ну,  --  парировал  ‘ен-‘авен,  уже  заметно  опьЯневший,  --  мы,
пирронианцы, когда ходили  по ночам петь  серенады  милым  дамам, и брали  в
компанию своих  знакомцев, у кого крепкий  характер и кто любит  пострелЯть,
прекрасно знали, что если дама не выглЯдывает с балкона, это только  оттого,
что ее нагревает в постели семейный духовник".
     Ђббат  потЯнул  шпагу  из  ножен, присутствующие офицеры удержали  его.
‘ен-‘авен не в  себе от вина,  успокаивали они аббата, простим человеку,  он
храбро сражалсЯ в эти дни, простим из уважениЯ к памЯти погибших.
     "‘даюсь на вашу просьбу, -- сказал аббат и направилсЯ к выходу из залы.
-- ‘ен-‘авен,  рекомендую вам употребить эту  ночь на заупокойную молитву по
павшим друзьЯм, и Я сочту себЯ удовлетворенным".
     ‡а ним закрылась дверь. ‘ен-‘авен сидел как  раз рЯдом с  ђобертом.  Ћн
приобнЯл ђоберта за плечо и произнес: "Ќи псы, ни речные птицы не устраивают
такой  базар, как  мы с  нашими  заупокоЯми.  Љ чему суетитьсЯ  и хлопотать,
воскрешать этих усопших?" Ћн с ходу осушил свой кубок, выпрЯмил палец, будто
длЯ  назидательного  поучениЯ:  "Њилый, гордитесь. ‘егоднЯ  вы чуть-чуть  не
поимели геройскую  смерть.  ‚едите себЯ и дальше так бездумно. Џомните, душа
умрет с вашим  телом. Џоживите себе на радость и умирайте на  здоровье. ‹юди
такие же твари, как все твари, такие же порождениЯ  материи, только защищены
похуже.  Ќо  поскольку  в отличие  от  прочих  тварей  мы знаем, что обЯзаны
умереть, то порадуемсЯ жизни, котораЯ  досталась  нам  нечаЯнно  и случайно.
Њудрость подсказывает нам,  что времЯ следует проводить  в  питии и душевной
беседе, как подобает благородным господам, и презирать малодушных.
     ‘отоварищи! †изнь в  долгу перед нами! ѓнием  в  этом  Љазале. Ћпоздали
родитьсЯ, когда можно было так чудно развлекатьсЯ при дворе королЯ  ѓенриха,
когда  в ‹увре  были  ублюдки, обезьЯны, шуты, придурки, карлики и жонглеры,
музыканты  и  поэты,  и   король  развлекалсЯ  с  ними.  Ђ  сейчас  иезуиты,
похотливые,  как  козы,  изничтожают  любого, кто читает  ђабле  и латинских
поэтов, и требуют, чтобы все ходили по струнке  и давили гугенотов.  ѓосподи
Ѓоже,  война  превосходнаЯ  штука,  но  Я  желаю  дратьсЯ  длЯ  собственного
удовольствиЯ,  а  не  из-за  того,  что мой противник  кушает  мЯсо в  пост.
џзычники были нас умнее. “  них тоже  было  три бога, но по  крайней мере их
матушка Љибела не требовала верить, что родивши их, осталась непорочной".
     "Џомилуйте", -- заикнулсЯ ђоберт, а прочие захохотали.
     "Џомилуйте,   --  передразнил   его  ‘ен-‘авен,   --  первое   свойство
благородного человека,  это  презрение к религии, котораЯ  пугает нас  самой
естественной  на свете вещью, а именно смертью,  отвращает от самой милой на
свете вещи, то есть  от жизни,  и потчует  перспективой попасть на небо, где
вековечное блаженство уготовано  только  планетам, и  они  на самом деле  не
подлежат ни наградам ни наказаньЯм, а  только  своему постоЯнному движению в
объЯтиЯх пустоты. Ѓудьте сильны, как мудрые мужи древних греков, и  взирайте
на смерть твердо, без боЯзни.  €исус как-то чересчур исстрадалсЯ, ее ожидаЯ.
‘ чего ему было так беспокоитьсЯ,  в сущности, если он  знал,  что все равно
воскреснет?"
     "„овольно,  господин  де  ‘ен-‘авен, --  оборвал его капитан, берЯ  под
руку. --  Ќе  стоит  скандализировать юного  друга, он  еще  не  знает,  что
современнаЯ мода в  Џариже требует  безбожиЯ.  Ћн  может воспринЯть все  это
слишком  серьезно.  ‚ы тоже идите спать, господин де  ла  ѓрив. ‡найте,  что
ѓосподь до того великодушен, что извинит даже и ‘ен-‘авена. Љак говорил один
богослов, силен король, он все разрушает, сильнее женщина, она все получает,
но еще сильней вино, оно заливает мозги".
     "‚ы недоцитировали, любезнейший,  -- уперсЯ  ‘ен-‘авен,  в то времЯ как
два  однополчанина под руки вытаскивали  его  из  зала,  --  эти слова Якобы
произносит џзык и добавлЯет: но сильнее всего истина, и Я вам ее говорю. ‚от
и мой  Язык, хотЯ в  данный миг  ворочаетсЯ с  трудом, но молчать не  будет.
“мный в этом  мире должен  побивать неправоту  не только ударами шпаги, но и
усилиЯми речи. Џослушайте, ну как вы можете называть  великодушным божество,
которое  обрекает  нас  на  пожизненные  муки  из-за того,  что  когда-то на
какую-то  минуту  рассердилось   на  наших  прадедушек?  Њы  должны  прощать
ближнему, а ѓосподь Ѓог что же? € мы еще обЯзаны любить такого немилостивца?
Ђббат ругает менЯ пирронианцем. Џусть мы пирронианцы, но это означает -- те,
кто пытаетсЯ  утешить  жертв  мошеннического  обмана.  Њы когда-то  с  тремЯ
друзьЯми одаривали дам  непристойными четками. ‚идели бы вы,  как  эти  дамы
полюбили читать молитвы!"
     Ћбщество расхохоталось, и он ушел под слова офицера:
     "Ќе ѓосподь, так мы  простим ему длинный Язык, хотЯ бы ради его длинной
шпаги".  ђоберту  сказали:  "‘тарайтесь с  ним дружить и  слишком  сильно не
спорьте.  Ћн  заколол   больше  французов   в   Џариже   из-за  богословских
разногласий, нежели испанцев сейчас на  нашей  памЯти тут  в Њон-феррато. Ќе
хочетсЯ оказыватьсЯ рЯдом с ним во времЯ мессы, но приЯтно иметь его у плеча
на поле боЯ".


     ‚ойдЯ  таким путем  в область первых  сомнений,  ђоберт столкнулсЯ и  с
другим сомнением сразу вслед за  этим. Ћн  пошел  в далекое крыло замка, где
провел  с  монферратцами  первые ночи,  за своим мешком.  Ќо довольно  скоро
заблукал в  двориках и  коридорах. Џо какому-то  из коридоров он  торопилсЯ,
понимаЯ, что сбилсЯ с дороги, и углЯдел на торцовой стене зеркало, черное от
грЯзи. ‚ зеркале отражалсЯ он; но  пробежав коридор почти  до упора, обратил
внимание, что  этот  "он"  почему-то  в пышном  испанском  мундире  и волосы
собраны в  сеточку. € более того, зеркальный портрет не  смотрел прЯмо ему в
лицо, а отворотилсЯ в сторону и утек в боковой проход.
     ‡начит, не зеркало это было, а окно с  запыленными стеклами, выходившее
в  соседний  двор на  портик над  лестницей. ‚ыходит,  видел  он не себЯ,  а
кого-то другого, невероЯтно похожего, чьи следы тут же и утерЯлись. Љонечно,
в голову ему сразу пришел ”еррант. ”еррант захотел сопроводить его в Љазале.
Њожет, он записалсЯ  в  соседнюю  роту того же самого  полка.  €ли в  другом
французском  полку,  пока ђоберт  в вылазке рисковал  жизнью,  этот  ”еррант
получал от войны неведомо какие интересы.
     Ћднако он был  уже в том возрасте, ђоберт, когда  юношеские фантазии  о
”ерранте  вызывали у него  улыбку;  обдумав  свое впечатление,  он  довольно
быстро убедил себЯ,  что ему встретилсЯ  кто-то  отдаленно похожий, только и
всего.
     Ћн  вытеснил  из  памЯти  этот  случай.  Њного лет  он сосуществовал  с
невидимым братом, в этот день чуть не поверил, будто видит невидимого, но  в
том-то и загвоздка, убеждал он себЯ (стараЯсь усилиЯми логики  противостоЯть
ощущениЯм сердца), что он его видел, и значит, он не плод воображениЯ, а так
как ”еррант плод воображениЯ, виденный им ”еррантом быть не может.
     Џреподаватель логики возразил бы против  этого  паралогизма, но  на том
этапе ђоберт удовольствовалсЯ им.


        6. ‚…‹€ЉЋ… €‘Љ“‘‘’‚Ћ ‘‚…’Ђ € ’…Ќ€

     ( Љнига  римского иезуита,  немца, отца Ђтанасиуса  Љирхера (1601-1680)
"Ars Magna Lucis et Umbrae" (1645), см. также прим. к назв. глав 33 и 39)

     ЏосвЯтивши письмо воспоминаниЯм о  начале осады, ђоберт нашел несколько
бутылок испанского вина  в  каюте капитана.  Њы не можем его порицать за то,
что запалив печку  и пожарив Яичницу с копченой рыбой, он откупорил бутыль и
устроил себе царский ужин за столом, накрытым по этикету. …сли в потерпевших
ему  предстоЯло  оставатьсЯ долго, чтобы  не  одичать,  следовало  держатьсЯ
изЯщных привычек. Ћн  не  забывал,  как в Љазале,  когда  раны  и нездоровье
превращали и  офицеров в  жертвы стихии, господин ’уара  требовал,  чтоб  по
крайней мере в столовой каждый памЯтовал науку, обЯзательную в Џариже:
     "џвлЯтьсЯ в незасаленной  одежде, обчищать  до обеда бороду с усами, не
лизать пальцы,  не  лакать  с хлюпом,  не  плевать в  миску,  не  сморкать в
скатерть. Њы с вами не германцы, господа офицеры!"
     ‘ утра он был разбужен петушьим криком, но провалЯлсЯ еще долго. Љогда,
выглЯнув на галерею, он опЯть притворил  от солнца  штору, оказалось, что он
поднЯлсЯ позднее, чем накануне,  и зарЯ  уже  сменЯетсЯ восходом. ‡а холмами
Ясно рисовалсЯ розовый край неба в облачной присыпке.
     Џоскольку  через несколько  минут  первые  лучи  должны  были  осветить
береговую кромку до невыносимой глазу  Яри,  ђоберт решил  глЯдеть туда, где
солнце еще не торжествовало, и по балюстраде перетащилсЯ  на противоположный
бок "„афны", повернутый на запад. Џричудливый темно-синий абрис за несколько
минут  на его  глазах расщепилсЯ  на  две  горизонтали: щетинистаЯ зелень  и
гребешки пальм наливались сиЯньем, а гористый фон оставалсЯ мрачен и удручен
угрюмыми купами ночных туч. ќти купы  постепенно, чернеЯ  своею сердцевиной,
расслаивались на краЯх белизной и розой. ‘олнце будто отказывалось лупить по
тучам  в упор и  уходило им  за спины, а  они,  хоть и уступаЯ свои  окраины
игривым  световым  волнам,  в середине  хмурились  и  набухали  и  не хотели
расплавлЯтьсЯ  в толще неба, преображаЯ  небо в  доподлинное отражение морЯ,
волшебно  светлое, пронизанное Яркими крапинами, как будто населенное стаЯми
рыб, снабженных светЯщимисЯ  плавниками.  Њинуло, впрочем, совсем немного, и
под  натиском света тучи  подались,  разродились над  лесовыми верховьЯми, и
насели  на сушу и  оплыли по склонам, как горки взбитых  сливок, разжиженных
понизу,  хотЯ сохранЯющих  плотность  на  маковинах холмов,  где, доходЯ  до
снежного  и  ледЯного  состоЯниЯ, они грибообразно высовывались  в воздух  и
разлетались в нем ледЯными искрами, сладко-лакомыми взрывами среди кисельных
берегов.
     ’ого,  что  видел  сейчас  ђоберт,  хватило  бы  длЯ  оправданиЯ  всего
кораблекрушениЯ. Ќе  столько в силу наслаждениЯ, доставлЯемого зрелищем этой
текучей  трансформации  пейзажа,  сколько  благодарЯ  тому   свету,  который
проливалсЯ  этим светом  на  рассуждениЯ  о свете,  слышанные  от  „иньского
каноника.


     „о той  минуты  ђоберт, надо сказать, нередко  задавал себе  вопрос, не
снитсЯ  ли  все  это.  ’о,  что  происходило  с  ним,  обычно  с  людьми  не
происходило,  в  крайнем  случае  возвращало   его  к  романам,  читанным  в
отрочестве; походили на порождениЯ сна и корабль, и те существа, которые ему
встречались.  €з  той  материи, из которой состоЯт сны,  были вытканы  тени,
окружавшие его в  последние  три днЯ, и  по холодном рассуждении  он отдавал
себе отчет, в частности,  и в том, что  даже цвета, которыми он  любовалсЯ в
зеленном отсеке и  в птичьем  вольере, выглЯдели ослепительно лишь  длЯ  его
очарованного взора,  а в  реальности  просвечивали  сквозь  патину ста