ринной
лютни, которой был покрыт любой предмет  на  "„афне", и этим медовым налетом
были облиты и балки и клепки выдержанной  древесины, протравленные  маслами,
смолами и  лаками...  Ќе  порождение ли  сна  и тот великий  театр небесного
надувательства, который, ему казалось, будто наблюдаетсЯ на горизонте?
     Ќет; ответил себе  ђоберт, боль, которую этот свет причинЯет моим очам,
доказывает, что  Я не  сновидствую, а вижу. Њои зрачки  побиваютсЯ  ураганом
атомов,  которые,  как  с  крупного  военного  кораблЯ,  обстреливают  менЯ,
долетают с берега и представлЯют  собою не что иное, как прикасание  к глазу
всей материальной пыли, котораЯ по тазу бьет. Љаноник говорил в  свое времЯ:
разумеетсЯ,   отдаленные  тела  не  присылают  к  нам,   как  думал  ќпикур,
совершенные подобиЯ,  передающие соответственное тело и во внешней форме и в
потаенной природе. Љ нам попадают только знаки, приметы, и мы их  используем
длЯ конъектур,  которые  мы  называем созерцанием. Ќо  тот  самый факт,  что
незадолго  перед  этим  ђоберт   передавал  посредством  тропов  нечто,  что
предполагал, будто видит, и пересоздавал в словесной  форме  то,  что чем-то
изначально бесформенным  ему подсказывалось, доказывало именно, что  ђоберту
нечто  виделось.  € нарЯду со многими уверенностЯми,  отсутствие которых нас
удручает, одна-то  несомненно присутствует,  и она  состоит в факте, что все
вещи  представлЯютсЯ  нам именно так, как  представлЯютсЯ, и не может  быть,
чтобы было не достоподлинно, что они нам представлЯютсЯ именно так.
     Џо всему  этому, видЯ,  и будучи уверенным,  что  видит, ђоберт обладал
единственной уверенностью, на  которую  и  чувства и  разум  могли  спокойно
положитьсЯ,  а  именно  уверенностью, что  он  видит нечто; и это нечто было
единственною  формой  бытиЯ, о  которой  он  мог  говорить, поскольку  бытие
представлЯло  собой не что  иное, как  великий  театр видимостей, ютЯщийсЯ в
некой  складке  Џространства  --  чем  довольно  много  сообщаетсЯ  об  этом
причудливом веке.
     ђоберт  был жив и  был не во  сне,  и  перед ним,  будь  то  остров или
континент, располагалось  что-то. —то оно, ђоберт не знал; как цвета зависЯт
и от  предмета, которому присущи, и  от  света, который отражен, и от глаза,
который  их  в себе  сосредоточивает,  так  отдаленнаЯ землЯ  представлЯлась
ђоберту истинной  в  произвольном и преходЯщем взаимосочетании света, ветра,
туч  и  его глаз,  восхищенных и  пораженных.  Њожет,  назавтра,  или  через
несколько часов, эта землЯ показалась бы ему иною.
     ‚идимое ђобертом  --  это было  не только  сообщение, которое небом ему
посылалось,  но  это  был  еще  и  результат  взаимосочетаниЯ неба,  земли и
положениЯ (в  условиЯх  определенного  часа, времени года, угла зрениЯ),  из
которого  он глЯдел. Ѓезусловно, если бы  корабль выстроилсЯ  вдоль какой-то
другой оси в розетке ветров, зрелище оказалось бы иным: солнце, зарЯ, море и
землЯ оказались  бы  другим  солнцем, другой  зарею, другим  морем  и другой
землей,  пусть двойниковыми,  но  иноформными. ’у  бесчисленность  миров,  о
которой рассказывал ‘ен-‘авен, следовало искать не только по  другую сторону
созвездий, но  и посреди пузырЯ  в  пространстве, длЯ  которого ђоберт, весь
сводЯщийсЯ к оку, ныне выступал источником неисчислЯющихсЯ параллаксов.
     Џредоставим  же ђоберту, среди столь  многих затруднений, разрешение не
продолжать   за  пределы  вышеуказанной  вехи   его  умозрениЯ  относительно
метафизики  ли,  или  физики  тел.  ‚  частности, и  учитываЯ,  что,  как мы
впоследствии увидим, он их продолжит  несколько позднее, и с гораздо большим
усердием, чем надлежало бы. Ќо уже  и на нынешней грани мы видим, как ђоберт
умствует  о  том,  что  если   может  существовать  единый  мир,  в  котором
показываютсЯ разнообразные острова (острова, различные в один и  тот же  миг
длЯ различных робертов, которые наблюдают с различных кораблей,  находЯщихсЯ
на разных  географических  долготах),  значит,  в  этом  едином  мире  могут
сочетатьсЯ и сосуществовать многие роберты и  многие ферранты. Њожет быть, в
тот день  на  полубаке  он  случайно  передвинулсЯ  на  несколько  шагов  по
отношению  к самой высокой горе †елезного  Ћстрова и  ему открылсЯ  универс,
обитаемый совсем другим ђобертом, который не был обречен атаковать  форт под
насыпью  городской стены  Љазале или которому выпало  быть спасенным  другим
отцом, не убивавшим великодушного испанского гранда.
     Ќо на грани  этих рассуждений  ђоберт  несомненно остановилсЯ,  дабы не
признаватьсЯ самому себе, что отдаленное тело складывавшеесЯ и распадавшеесЯ
в  метаморфозах  сладострастиЯ, превращалось в анаграмму иного тела, которым
он вожделел обладать; и поелику землЯ улыбалась ему, томнаЯ, ђоберт вожделел
достигнуть  ее  и  совокупитьсЯ  с  нею,  ублаготворенный пигмей  на  персЯх
дивновидной великанши.
     Џолагаю, не стыдливость все же загнала его под палубу, а светобоЯзнь --
или же некий иной  позыв. „ело в том, что ђоберт услыхал  кур, снесших новые
Яйца, и замыслил устроить себе вечером цыпленка на вертеле. Џрежде,  однако,
ножницами  капитана  он привел в  порЯдок бороду, волосы и  усы, чтоб не так
походить на  жертву краха. € положил себе относитьсЯ к кораблекрушению как к
загородному житью, сулЯщему обширную серию зорь, рассветов и (предвкушал он)
заходов.
     ‘пустилсЯ он, таким образом, через час после того, как куры отквохтали,
и сразу же обнаружил, что Яиц, которые должны были бы быть, если только куры
квохтали не ложно, -- не было. € не только это казалось странно. ‚ кормушках
свежее  зерно  было  разровнено  так  аккуратно,  как  будто курицы  его  не
разгребали.
     ‚  каком-то подозрении  он заглЯнул в оранжерею и  там увидел, что и  в
этот день, как  накануне  и  намедни, листьЯ блестели от росы,  венчики были
полны  прозрачной  влаги, всЯ землЯ около корней казалась мокрой, а перегной
раскисшим  и липучим;  верный  знак,  что кто-то на протЯжении ночи приходил
поливать в теплице.
     ‡абавно  сказать,  но  первым  его  чувством   была  ревность.   Љто-то
хозЯйничал  на корабле  и оспаривал у  него и  заботы,  и ту пользу, котораЯ
могла быть от забот. ‹ишитьсЯ мира, дабы обрести в свое владение заброшенный
корабль,  а затем уведомитьсЯ,  что на  нем  живет кто-то  другой, это  было
невыносимо,  в  точности  как  узнать,  что  ‚ластительница,  недостижимый и
желанный предел, уступила желанию другого.
     ‡атем наступил черед более разумного беспокойства. ’очно так же как мир
его детских  лет  вмещал  в себЯ „ругого,  который  предшествовал и следовал
ђоберту, так же и "„афна" по всей видимости имела нутро и закоулки,  которых
он  еще не знал, и  в которых  таилсЯ  неуловимый хозЯин, кравшийсЯ по  всем
путЯм ђоберта вслед за тем как ђоберт проходил или за миг перед этим.
     Ћн  бросилсЯ  прЯтатьсЯ   в  каюту,  как  африканский  страус,  который
закапываетсЯ головой и думает, что мира больше не существует.
     —тоб добежать  до полуюта, он миновал отверстие трапа,  спускавшегосЯ в
трюм. —то  там  скрывалось,  в  его  глубинах,  если  на  гондеке  он  нашел
воссозданный  Ћстров  в  миниатюре?  —то  там  было,  царство  Џостороннего?
‡аметим,  что  уже тогда он воспринимал судно как предмет  страсти, предмет,
который, только его откроешь,  и только откроешь длЯ себЯ, что  желаешь его,
как  тотчас все те, кто  владел им  прежде, становЯтсЯ  узурпаторами.  —то и
признает ђоберт в письме  к  ‚ладычице:  в тот миг, как ее увидел впервые, и
увидел  именно проследив  за взором другого,  не сводившего с  нее  глаз, он
почувствовал мерзость, как будто обнаружив червЯка на розе.
     „о чего это трогательно -- ревновать посудину, провонЯвшую рыбой, дымом
и мочой! Ќо ђоберт  уже тогда  терЯлсЯ в зыбком  лабиринте,  где  от  каждой
развилки обе  тропы вели к одному и тому же образу. Ћн страдал и по Ћстрову,
который был  не  его, и  по  кораблю, который был  его, из-за недостижимости
обоих:  первого  по причине  далека,  второго  по  причине  загадки,  и  оба
оказывались  как бы на месте  возлюбленной,  обманывавшей  его,  обольщавшей
посулами,  которые он сам себе обетовал. €наче невозможно воспринЯть письмо,
где  ђоберт  изощрЯетсЯ  в выспренней слезоточивости  лишь  длЯ  того  чтобы
пожаловатьсЯ, по сути дела, на украденный завтрак.
     "‘ударынЯ, как уповать на милость того, кто менЯ гонит?  € все же кому,
как не  вам, повем печаль, взыскуЯ утешеньЯ,  коли не в слушании вашем, то в
собственных  невыслушанных речах? …жели любовь лекарство, излечивающее любую
муку  мукою еще горчайшей, прав ли  Я, в ней видЯ напасть, затмевающую своей
огромностью любые другие напасти, так  что она  становитсЯ снадобьем  против
чего  угодно,  исключаЯ самое себЯ? €бо если когда  Я  и любовалсЯ красой  и
вожделел ее, это была только греза о вашей  красоте; как мне теперь горевать
оттого, что и инаЯ краса мне только греза? ѓорчее было  бы, ежели та,  инаЯ,
мне далась  бы, и  услаждаЯсЯ ею,  Я не крушилсЯ бы по  образу вашей; жалкий
медикамент! и болезненность моЯ бы усугубилась угрызениЯми из-за  неверности
мечте. ‘лаще доверЯтьсЯ вашему  образу, и наипаче теперь, когда новократно Я
лицезрею врага, лицо которого  незримо, и  нежелательно мне  узреть никогда.
„абы затмить  это ненавистное Явленье, да поЯвитсЯ ваш возлюбленный призрак.
€  да  обращусь  Я толикой  неутоленной  любовью в  бесчувственную  руину, в
мандрагору, в каменный кладезь, высачивающий слезами неисточимую скорбь..."
     Ќо  и  самоистреблЯЯсь этим  терзанием,  ђоберт в каменный  кладезь  не
превратилсЯ и поэтому от приступа горЯ, которое испытывал, обратилсЯ к горю,
пережитому им в Љазале и гораздо -- как мы увидим -- более роковому.


        7. ‘‹…‡ЌЂџ ЏЂ‚ЂЌЂ

     ("Pavane Lachryme" -- название мелодии џкоба ван ќйка (см. примечаниЯ к
названиЯм глав 1  и 32). Џавана  -- торжественный  придворный танец XVI-XVII
вв. ‘уществен  длЯ последней страницы  главы и еще один  возможный  подтекст
названиЯ:  "Pavane  pour  une   infante   defunte"  ("Џавана   по  опочившей
принцессе") (1899) Њориса ђавелЯ (1875-1937))

     ќта  повесть  настолько  же прозрачна, сколь  и странна. Ќа фоне легких
стычек, выполнЯвших  точно  такую роль, какаЯ в шахматной игре отводитсЯ  --
нет, не  ходу, а  взглЯду,  которым, предугадавши импульс  хода  противника,
стараютсЯ предотвратить этот  могущий стать выигрышным  шаг,  -- ’уара решил
попытатьсЯ осуществить что-то  более важное. Ѓыло Ясно, что  игра идет между
разведкой  и контрразведкой; в Љазале распространЯлись слухи,  будто подмога
близка и ведет ее сам король, что господин Њонморанси подвигаетсЯ от Ђсти, а
маршалы де  Љреки  и де ла ”орс  от  €вреи.  Ќичего  подобного,  догадывалсЯ
ђоберт, видЯ Ярость ’уара, когда  приходили с севера депеши. ’уара уведомлЯл
ђишелье,  что  у него  кончаютсЯ  припасы,  а кардинал  писал в  ответ,  что
господин  Ђжанкур в свое  времЯ проинспектировал склады  и видел, что Љазале
прекрасно  продержитсЯ  три  летних  месЯца.   Џереход  же  армии  по  плану
намечаетсЯ  на  август,  чтобы  поддерживатьсЯ  на марше  продуктами  нового
урожаЯ.
     ђоберт  удивлЯлсЯ,  когда  ’уара подучивал корсиканцев  дезертировать и
доносить  ‘пиноле, что  французы подойдут только  в  осень. Ќо ’уара поЯснил
штабным: "…сли ‘пинола сочтет, что у него есть времЯ, он займетсЯ подкопами,
а  нам  даст  делать контрподкопы. …сли же  он  будет думать,  что  прибытие
французов дело скорое, что ему остаетсЯ?  Ќе кидатьсЯ на эту армию -- у него
не  хватит сил;  и  не  ждать ее сложа руки, так  его  самого обложат; и  не
возвращатьсЯ в Њилан ради обороны Њиланской  области, потому  что это против
чести. …му останетсЯ немедленно  брать  Љазале. Ќо так как у  него не выйдет
взЯть  Љазале лобовой  атакой,  он изведет прорву  денег на  подкуп города и
гарнизона.  ‘  этой  минуты любой друг  может обратитьсЯ длЯ нас  во  врага.
‡ашлем же  мы наших подкупленных  к  ‘пиноле и  убедим его,  что  эшелоны не
подходЯт, позволим  рыть и минировать  траншеи  там, где  они  нам не сильно
вредны, и уничтожим те, которые действительно угрожают, и пусть изматываютсЯ
в этих  плЯсках. ѓосподин Џоццо,  вам  даннаЯ местность  известна.  Ќа каких
участках позволим им подкапыватьсЯ, а где будем отгонЯть любой ценою?"
     ’огда старик Џоццо, не притрагиваЯсь к военным картам (они были слишком
разузорены, чтобы  внушать доверие) и  тыча пальцем  из  окошка, доложил,  в
какой  стороне  землЯ дырЯваЯ,  с родниками  и  ключами,  там ‘пинола  пусть
ковырЯет сколько  хочет,  его саперы рано  или  поздно  задушатсЯ,  наевшись
слизней;  а в  других  местах  рыть  истиннаЯ  радость,  и  туда надо лупить
артиллерией и набегать нашей конницей.
     "Ѓыть по сему,  -- подытожил ’уара.  --  ‡начит, завтра задаем  им жару
около бастиона ‘вЯтого Љарла, а в это времЯ располагаем засаду под бастионом
‘вЯтого  ѓеоргиЯ".  €деЯ была  прекрасно  решена, все роты  получили  точные
распорЯжениЯ. Ђ так  как у ђоберта был хороший почерк, ’уара продержал его с
шести  вечера до двух утра, диктуЯ депеши, и сказал ему  спать в  одежде  на
ларе перед  дверью, чтобы принЯть и  рассмотреть  ответы и  разбудить,  если
обнаружитсЯ заминка. €  пришлось так и поступать не однажды в ту ночь с двух
часов и до рассвета.
     Џоутру   войска   были   наготове   в   крытых   проходах,   защищенных
контрэскарпами, и внутри  крепости  под стеной. Џо сигналу от ’уара, который
руководил  из цитадели,  первый авангард, довольно многочисленный,  двинулсЯ
длЯ  обманного маневра:  вначале копейщики  и мушкетеры,  затем поддержка из
пЯтидесЯти человек с мушкетонами, на  малом расстоЯнии  от первых, а дальше,
открытым  маршем, пЯтьсот пехотинцев и две конных полуроты. ЌастоЯщий парад,
и задним числом стало Ясно, что испанцы таковым его и посчитали.
     ђоберт видел,  как тридцать пЯть  человек,  которыми командовал капитан
Љолюмба,  впрыгнули россыпью  в окоп. €спанский  капитан, вынырнувший  из-за
укреплениЯ, церемонно  отдал им честь. Љолюмба и его люди, посередине атаки,
замешкались  и  по  правилам  хорошего  тона  ответили  испанцам  с  той  же
вежливостью.   €спанцы   показали,   что  соглашаютсЯ   отступить,  французы
затоптались, ’уара велел выстрелить со стены по траншее, Љолюмба понЯл намек
и скомандовал атаку, кавалериЯ  налетела на окоп и справа  и слева,  испанцы
неохотно  занЯли  боевую  стойку и  тут  же  были  сметены.  ”ранцузы  будто
ополоумели,  разЯ  наотмашь, выкрикиваЯ имена  погибших друзей: "‚от  вам за
Ѓессьера,  вот  за  высоту  Ѓриккетто!"  ‚озбуждение было  такое,  что когда
Љолюмба попыталсЯ собрать людей,  он  не смог, те продолжали  изгалЯтьсЯ над
упавшими, поворачивались  к  городу, махали трофеЯми:  серьгами, перевЯзЯми,
клоками волос, насаженными на древки.
     Љонтратаки не воспоследовало, ’уара  допустил оплошность,  посчитав это
оплошностью, а  это  была  уловка. ЏолагаЯ, что имперские командиры собирают
новую  команду, дабы  отразить  налет,  он  теребил их  артиллерией, они  же
ограничивались  стрельбой по  городу, и одно Ядро  угодило  в  храм  ‘вЯтого
ЂнтониЯ, недалеко от генерального штаба.
     ’уара удовлетворилсЯ этим ответом  и подал знак второму отрЯду выходить
из   башни   ‘вЯтого  ѓеоргиЯ.  Ќемногочисленное   подразделение,   но   под
командованием господина  де  ‹а  ѓранжа:  он  был  подвижен  как  подросток,
невзираЯ  на  пЯтьдесЯт пЯтый год. ‘ обнаженной шпагой, ‹а ѓранж повел атаку
на  заброшенную  церковку, рЯдом  с которой виднелсЯ вход в  уже  начатую  и
разрытую сапу.  ’ут  из смежной  канавы и  начала выскакивать чуть ли не всЯ
главнаЯ сила неприЯтелЯ, с утра караулившаЯ на месте встречи.
     "€х предупредили", -- закричал ’уара, бросаЯсь к воротам и подаваЯ знак
‹а ѓранжу скакать назад.
     ‚скоре после  того дозор Џомпадурского полка им доставил, свЯзанного по
рукам, казальского парнЯ,  которого  застукали на башенке у замка, откуда он
белой трЯпкой  махал осадчикам.  ’уара разложил  его на полу, просунул палец
его правой руки под курок пистолета, уткнул ствол в ладонь левой руки парнЯ,
приблизил собственный палец к спуску исказал:"…t alors?"
     Џарню  повторЯть не  понадобилось,  он все  рассказал. Ќакануне поздно,
почти в  полночь, перед церковью ‘вЯтого „оминика, какой-то  капитан ѓамберо
обещал ему шесть пистолей, три из них выдал  сразу же, чтобы парень поступил
как ведено, что им было и выполнено. ‚едено было махать, как только французы
выедут  из  ворот  ѓеоргиЯ,  Џарень даже имел  такой вид, будто,  не понимаЯ
военных правил, ожидает остальных пистолей от ’уара за оказанную службу. ’ут
он завидел ђоберта и завопил, что это и есть капитан ѓамберо.
     ђоберт остолбенел, отец его Џоццо кинулсЯ на поганого лгунишку и удушил
бы, если б не удержали какие-то офицеры свиты. ’уара  сразу же возразил, что
ђоберт провел всю ночь с ним бок о бок и что при всей его приглЯдности никак
не  мог бы сойти за  капитана. ’ем  временем доложили,  что какой-то капитан
ѓамберо действительно числитсЯ  в подразделении Ѓассиани; толчками и тычками
его пригнали пред очи ’уара. ѓамберо надрывалсЯ, что ни в чем не повинен, да
и  парень сказал,  что  имел  дело не с этим, однако ’уара предусмотрительно
велел  посадить его под стражу. „обавило  сумЯтицы сообщение о том,  что при
отходе формированиЯ ‹а ѓранжа с бастиона ‘вЯтого  ѓеоргиЯ кто-то перебежал к
испанцам  и  его встретили овацией. Џодробности не были известны, только что
бежавший был молод и  одет  был по испанскому фасону  с сеточкой на волосах.
Ќемедленно  ђоберт  припомнил  ”ерранта. Ќо сильнее  всего его  удручила  та
подозрительность,  с   которой   французские  командиры   буравили   взорами
итальЯнцев в свите ’уара.
     "Ћдной мелкой  дрЯни довольно,  чтоб  остановить армию?  --  послышалсЯ
голос его  отца, тот  наступал на французов,  а  те пЯтились.  --  Џростите,
уважаемый друг, -- повернулсЯ Џоццо к ’уара,  --  но  здесь, похоже,  кто-то
думает, что в наших краЯх все похожи на эту ракалию ѓамберо, или Я путаю?" €
не слушаЯ  сбивчивых  заверений ’уара в  дружестве  и  почтительности, Џоццо
выпалил: "Њожете не трудитьсЯ. ’ут, Я вижу, многие наложили под  себЯ, а мне
от  этих  вшивых  испанцев  до того тошно, что Я сейчас с вашего  позволениЯ
уберу двойку-тройку, чтобы им показать, что и  мы умеем  плЯсать, когда есть
музыка,  и что не родилсЯ  тот,  кто припрет  нас к стенке,  разъЯзви менЯ к
чертовой матери в душу ѓосподь!"
     Ћн выскакал из  ворот  и погнал, подобно фурии,  с выставленной шпагой,
против  неприЯтельских  рЯдов.  ђазумеетсЯ, он  не  полагал  обратить  их  в
бегство, но  на него нашло исступление -- действовать по собственному почину
и показать что следует испанцам.
     Љак  доказательство храбрости  это годилось,  как  военнаЯ  операциЯ не
годилось  никуда.  ЏулЯ  вошла ему в  переносье и  откинула на круп Џануфли.
‚торой выстрел долетел до контрэскарпа, и ђоберт почувствовал жесткий удар в
висок, будто камнем, и потерЯл равновесие.  Ћн был ранен, однако  вывернулсЯ
из рук тех,  кто его подхватил. ‘ именем отца на  устах он поднЯлсЯ и увидел
Џануфли,  который  в растерЯнности шел галопом с  трупом хозЯина в седле, по
полосе ничейного пространства.
     ’огда ђоберт во второй раз засунул в рот два пальца и испустил условный
свист.  Џануфли услышал и  повернул  свой  путь к  стенам, однако  медленно,
мелким  и  торжественным  скоком,  чтобы  не  потревожить  всадника, уже  не
стискивающего ему  мощной хваткою бока.  Ћн вернулсЯ с легким ржанием, будто
исполнЯЯ  павану по опочившему хозЯину,  и передал его прах ђоберту, который
закрыл эти выкаченные заледенелые очи и отер чело, испачканное кровью, почти
уже  свернувшейсЯ, в  то времЯ  как ему  самому  еще  горЯчаЯ кровь  из раны
бороздила щеку.
     Љто  знает,  не  затронуло ли  ему  этим  ударом  зрительный  нерв.  Ќа
следующий  день,  на  выходе  из  собора ‘вЯтого  …васиЯ,  в  котором  ’уара
организовал торжественное погребение господина Џоццо ди ‘ан-Џатрицио из рода
ѓрив, ђоберт с трудом выдержал  свет  днЯ. Њожет быть, глаза  были разъедены
слезами, но с этой поры они у него начали болеть. ‘овременные  исследователи
психики сказали бы, что поскольку его отец удалилсЯ во владение  тени, в эту
же  область  хотел войти и  ђоберт. Ћн очень мало ориентировалсЯ  в вопросах
психологии, но как фигура речи подобное допущение вполне  могло бы очаровать
его, особенно в свете  (или в тени) тех событий, которым  было предуготовано
произойти потом.
     ‚от так старый Џоццо рассталсЯ с жизнью ради принципов, что мне кажетсЯ
великолепным, но ђоберт не думал того же самого. ‚се превозносили  геройство
отца,  ђоберту  надлежало  гордитьсЯ утратой, а  он ревел.  ЏомнЯ,  что отец
говорил, что  благородный  человек обЯзан выдерживать  не  увлажнЯЯ  глазниц
удары карающей судьбы,  он извинЯлсЯ  за слабость (перед  родителем, который
уже  не спрашивал у него отчета)  тем, что  сиротеет  впервые. Ћн думал, что
постараетсЯ привыкнуть  к тому,  не понимаЯ,  что  к  утрате отца  привыкать
бессмысленно, все равно она не  повторитсЯ никогда; с таким же успехом можно
оставить рану открытой.
     Ќо  чтоб  придать  какой-то смысл  произошедшему, он не  мог  опЯть  не
вернутьсЯ своими  мыслЯми  к ”ерранту.  ”еррант,  преследуЯ  его  незаметно,
передал врагу известные ђоберту секреты; вслед за тем бессовестно перешел на
сторону врага, дабы взЯть иудину награду; отец, осознавший тЯгостную истину,
пожелал  кровью смыть  позор  с  чести  семьи  и  осиЯть  биографию  ђоберта
блистательною отчею отвагой, дабы очистить от  подозрительной тени,  котораЯ
незаслуженно пала на него, неповинного. —тобы это самопожертвование не  было
напрасно,  ђоберт обЯзан был в честь  отца ЯвлЯть  примеры доблести, котораЯ
всеми людьми в Љазале ожидалась от отпрыска героЯ.
     “ него  не  было  выбора.  Ћтныне  он,  законный властитель  ѓрив,  был
наследником имени и состоЯниЯ семейства, и ’уара не мог уже его использовать
длЯ мелких дел, хотЯ  не  рисковал употреблЯть длЯ крупных.  ’ак,  оставшись
один, по причине именно этой репутации знаменитого сироты,  он оказалсЯ  еще
более одиноким, не получаЯ даже утешениЯ в действовании; среди азарта осады,
не  имеЯ обЯзанностей, он  мучил  себЯ вопросом,  как ему  проводить  дни  в
осажденной цитадели.


        8. ‡ЂЌ€ЊЂ’…‹њЌЂџ ЌЂ“ЉЂ €‡џ™Ќ›• “ЊЋ‚ ’Ћ‰ ќЏЋ•€

     (‘очинение  римского иезуита, француза ”рансуа ѓарасса  (1585-1631) "La
doctrine curieuse des beaux esprits de ce temps" (1624))

     Џридержав мгновение наплыв воспоминаний, ђоберт осознал, что вызывает в
памЯти смерть  родителЯ не из  благого порыва растравить ”илоктетову Язву, а
по чистой акциденции,  призрак  отца шел за призраком ”ерранта, а  последний
был  соединен с призраком Џостороннего на "„афне".  ќти двое облизнечились в
его сознании до такой меры, что он решил изжить одного из них, слабейшего, а
с сильнейшим поборотьсЯ и его побороть.
     ‚ сущности,  сказал он,  в  осадные  дни  чуЯл  ли  Я  по-прежнему  дух
”ерранта, двойника? Ќет. Џочему нет?  Џотому что ‘ен-‘авен убедил менЯ в его
мнимости.
     „ействительно, ђоберт  привЯзалсЯ к господину де ‘ен-‘авену. ’от пришел
на отпевание. ђоберт принЯл  это  как знак  приЯзни.  ‚далеке от алкогольных
паров ‘ен-‘авен  был  благороднейшим человеком. Ќевысокого  роста,  нервный,
прыткий,  со  следами на лице,  видимо,  тех парижских рассеЯний, о  которых
рассказывал, он, должно быть, не достиг тридцати лет.
     Ћн извинилсЯ за несдержанность памЯтной ночи, не за  суть высказываний,
а за резкую манеру. Ћн расспросил о господине Џоццо, и ђоберт был ‘ен-‘авену
благодарен за то, что  он  если не испытывал,  то по крайней  мере изображал
живой  интерес. ђоберт рассказал,  как  отец учил  его фехтованию; ‘ен-‘авен
задал вопросы, оживилсЯ при описании одного приема, обнажил шпагу на площади
и  пригласил ђоберта продемонстрировать штосе. ‹ибо выпад был  ему известен,
либо искусство велико,  так  как  он  отпарировал  батманом очень ловко,  но
согласилсЯ, что хитрость была первостатейной боевой школы.
     —тоб  отблагодарить, он показал ђоберту один из знаемых им  приемов. Ћн
пригласил ђоберта  в  стойку, и обменЯвшись  несколькими финтами,  когда был
атакован, ‘ен-‘авен неожиданно  соскользнул на  землю,  ђоберт  в  удивлении
открылсЯ, а тот, чудом ожив,  пружинно выпрЯмилсЯ и отрезал лезвием пуговицу
с ђобертовой  сорочки, в знак того, что захотевши мог бы пропороть его очень
сильно.
     "ЌравитсЯ,   мой  друг?   --   спросил   он  ђоберта,  сдававшегосЯ   и
благодарившего за показ.  -- ќто “дар Ѓаклана,  или  “дар —айки, зовите  как
звучнее.  Љто  бывал на  море,  знает,  как эти  птицы  пикируют  вниз почти
отвесно, но  над поверхностью воды их падение замирает и они резко  взмывают
ввысь  с  добычею в  клюве. ќтому  удару  учатсЯ долго,  не  всЯкий  раз  он
задаетсЯ. ‚от и молодчику, который изобрел  его, однажды он  не задалсЯ.  Ћн
отдал мне и жизнь и драгоценный свой секрет. € больше  огорчалсЯ, Я полагаю,
о последнем".
     Ћни  бы еще фехтовали, не соберись маленькаЯ толпа жителей. "Џрекратим,
-- сказал ђоберт. -- Ќе желаю,  чтобы  кому-то  показалось,  будто  Я  забыл
траур".
     "‚ы лучше чтите отца тут со мной, -- сказал ‘ен-‘авен, -- репетируЯ его
уроки, нежели когда вы забивали себе уши дурной латынью в церкви".
     ’огда  ђоберт  спросил  ‘ен-‘авена:  "‚ы не боитесь  кончить  жизнь  на
костре?"
     ‘ен-‘авен омрачилсЯ: "Њне было примерно столько лет сколько вам сейчас,
один приЯтель был мне как старший брат. џ звал его именем древнего философа,
‹укреций. Ћн тоже был философ, и  вместе с тем свЯщенник. Ћн кончил жизнь на
костре в ’улузе, перед казнью ему вырвали Язык, потом придушили. ‚от видите,
мы,  философы,  острим  Языком не  только ради "бон  тона",  как полагал тот
давешний  господин  за  ужином. Џусть  Язык  послужит длЯ дела,  пока его не
вырвали.  €ли, зубоскальство в сторону: Язык должен побеждать предрассудки и
исследовать природную причину вещей".
     "’ак вы действительно не веруете в Ѓога?"
     "Ќе нахожу длЯ этого оснований в  природе. € Я не единственный. ‘трабон
замечает,  что  галисийцы  не  имели   никакого  представлениЯ  о  верховном
существе.  Љогда миссионеры  стали рассказывать  о  Ѓоге  туземцам  ‡ападных
€ндий,  как  свидетельствует  Ђкоста...  кстати,  он  иезуит... им  пришлось
позаимствовать  слово испанского  Языка "Dios". ‚ы не поверите,  но  в Языке
туземцев   не  содержалось  соответственного  термина.  …сли  идеЯ  Ѓога  не
наблюдаетсЯ  в  живой природе,  значит, эта  идеЯ выдумана людьми... Ќу,  не
смотрите же на менЯ как будто Я не дворЯнин твердых принципов и не преданный
слуга  королю.  €стинный философ  не требует переменить  порЯдок  вещей.  Ћн
приемлет этот порЯдок. Ћн лишь взывает чтоб ему позволили питать собственные
мысли, утешающие  сильную  душу.  —то до  других...  Ќа счастье,  существуют
епископы  и  папы, удерживающие  толпу  от  бунта  и  мЯтежа.  “порЯдоченное
государство  вынуждает  к  однородному  поведению.  ђелигиЯ  необходима  длЯ
народа. “мный человек поступаетсЯ частью независимости, чтобы  общество было
стабильно. џ  полагаю себЯ человеком  почтенным. џ верен дружбе; не лгу,  то
есть лгу  только в любовном разговоре; люблю познание и сочинЯю, как уверЯют
окружающие, неплохие стихи. Џоэтому дамы считают  менЯ галантным. џ бы хотел
писать романы, поскольку они  изрЯдно  в моде,  но вспамЯтуЯ многие  из них,
зарекаюсь от написаниЯ даже и единого".
     "Љакие романы?"
     "Ќередко,  глЯдЯ на ‹уну, Я воображаю, что пЯтна на ней --  это пещеры,
города, острова,  а сиЯющие пространства -- морЯ, блистающие  на солнце, как
зеркальные поверхности. ‚ моем уме складываетсЯ повесть их королей,  их войн
и  революций,  или  несчастливых  любовников,  которые  по  ночам  вздыхают,
созерцаЯ нашу ‡емлю. Њне бы хотелось рассказать о распрЯх и  о  приЯтельстве
частей нашего тела, как руки состЯзаютсЯ с ногами, как  вены любодействуют с
артериЯми,  кости  с  костным мозгом. Ќенаписанные романы гонЯютсЯ за  мной.
Љогда Я у себЯ в спальне, мне кажетсЯ, что Я ими окружен, бесенЯтами, и один
таскает менЯ за ухо, другой за нос, и каждый: "ѓосподин, возьмитесь за менЯ,
Я  великолепен". ‡атем Я вижу, что  возможно  разыграть не  менее любопытную
историю,  устроив  забавную  дуэль,  например  если в  знак  победы вынудить
противника отрешитьсЯ  от Ѓога и после этого проткнуть, чтобы он ушел на тот
свет отречением  и попал  прЯмо в  ад.  Ќу  же,  де ла  ѓрив, шпагу  наголо,
попробуем снова,  защищайтесь! ‚аши пЯтки на одной линии, это дурно, терЯете
устойчивость. ѓолову не держите так прЯмо, потому что протЯженность от плеча
до вашей макушки открывает слишком большое пространство длЯ моих фланконад".
     "Ќо Я всегда могу парадировать, ведь шпага на вытЯнутой руке".
     "’оже  неправильно,  рука  быстро  устанет.  ‚добавок  Я  занЯл  ангард
по-немецки, а вы остались в итальЯнской стойке.  ќто плохо. Љогда перед вами
противник  в  необычном ангарде,  старайтесь повторить его стойку как  можно
точнее. Ћднако вы не рассказали ничего о себе. —ем вы занимались до того как
угодили в сию долину праха".
     Ќикто не  очаровывает  юношу  сильнее, чем старший приЯтель, блистающий
двусмысленными  парадоксами.  ћноша  всеми  силами стараетсЯ превзойти того.
ђоберт  распахнул  душу  ‘ен-‘авену.  —тобы  казатьсЯ  интереснее, а  первые
шестнадцать лет его жизни не так уж много давали к тому материала, рассказал
об одержимости неизвестным близнецом.
     "‚ы  начитались романов,  --  сказал ‘ен-‘авен.  --  € даже  стараетесь
прожить один из  них. Ћтлично, так  как  задача романов обучать развлекаЯ, а
обучают они распознавать капканы, которые ставит нам жизнь".
     "—ему же может научить, по-вашему, роман о ”ерранте?"
     "ђоман,  --  поЯснил  на  это  ‘ен-‘авен,  --  всегда  основываетсЯ  на
путанице,  персоны ли, действиЯ, места, времени либо обстоЯтельств. €з  этой
основной  путаницы проистекают  частные  недоразумениЯ,  подмены,  казусы  и
перипетии, а вслед за тем  неожиданные и приЯтные узнаваниЯ. Џутаницей может
выступить мнимаЯ смерть героЯ, или когда убивают одного вместо другого,  или
бывают  ошибки  в количестве,  это  когда  любовница полагает умершим одного
любовника  и соединЯетсЯ с  другим, или ошибки в  качестве, то есть  когда к
ошибочному выводу  приходит суд чувств, или когда хоронЯт того, кто не умер,
полагаЯ  покойным,  а  он  под   воздействием  дурманного  быльЯ;  или   еще
превратность отношениЯ,  когда одного облыжно выводЯт  убийцею  другого; или
превратность  средства, как  если  закалывают,  используЯ  такой  кинжал,  в
котором лезвее не вонзаетсЯ в тело, а уходит в рукоЯть, и надавливает там на
губку, пропитанную кровью... Ќе говорЯ уж о подмененных  посланиЯх, о ложных
слухах, а также о переписке, не доставленной вовремЯ либо доставленной  не в
то  место  или не  тому  адресату.  €  из  всех  названных  стратагем  самаЯ
приветствуемаЯ, но  чересчур избитаЯ, это та, котораЯ представлЯет ошибочное
принЯтие одного лица за другое, объЯснение каковой погрешности заключаетсЯ в
двойничестве... „войник, или ‘осий греческой комедии, это отражение, которое
у  героЯ маЯчит за плечами или предшествует ему  во всЯких  обстоЯтельствах.
€зумительнаЯ уловка,  при которой читатель отождествлЯет себЯ с персонажем и
делит  с  оным смутную  боЯзнь Ѓрата-Џротивоборца.  Ќо  вы  видите, до  чего
подобен машине человек;  достаточно обернуть  колесико  на поверхности, чтоб
зашевелились другие в  его нутре;  Ѓрат и противоборье не иным ЯвлЯютсЯ, как
отражением боЯзни, которую  всЯкий питает  к самому  себе, к тайникам  своей
души, где  содержатсЯ неудобовысказуемые страсти  или,  как  называют  их  в
Џариже, концепты, глухие невыразимые концепты. Џоелику  доказано,  что  есть
неуловимые помышлениЯ,  которые  впечатлеваютсЯ  в душу  даже когда душа  не
сознает того; потаенные мысли, бытие которых  доказываетсЯ  из той данности,
что  сколь ни мало каждый сам себЯ исследует, не преминует обнаружить, что в
сердце у него любовь и ненависть,  мед  и растрава,  хотЯ  и не  умеет точно
припомнить те рассуждениЯ, которыми эти чувства рождены..."
     "‡начит,  выйдет,   ”еррант..."  --   заикнулсЯ  ђоберт,  а   ‘ен-‘авен
продолжил: "”еррант замена  ваших страхов и ваших стыдов. Ћчень часто  люди,
чтоб не  признаватьсЯ себе, что они распорЯдители  своей жизни, видЯт ее как
роман, движимый взбалмошным обманщиком сочинителем".
     "Ќо что за смысл имеет моЯ парабола, сочиненнаЯ бессознательно?"
     "Љто знает? ‚друг вы не любили вашего папашу настолько крепко, как сами
верите,   и  опасались  суровости,  с  какой   он   требовал  от  вас   быть
добродетельным,  и  выдумали его виноватость,  чтобы затем покарать  его, не
собственной виной, а чужою".
     "‘ударь, вы говорите с сыном, оплакивающим возлюбленного отца! Џолагаю,
что  тЯжелейший  грех   внушать  непочтительность  к  отцу,  нежели  даже  к
‘оздателю!"
     "Џолегче, полегче, милый де ла ѓрив! ”илософ смеет критиковать обманные
поучениЯ, которыми нас напичкивали, и  среди них -- бессмысленное требование
почитать старость, как  будто бы не молодость -- наивысшее благо и наивысшаЯ
доброта.  Ќу  по совести,  молодой человек,  способный  замышлЯть,  судить и
действовать, не более ли пригоден к управлению семьей, чем расслабленный, на
седьмом десЯтке, обморозивший сединой и волосы свои  и характер?  ’о, что мы
почитаем за осмотрительность в наших старцах,  не что иное,  как  панический
страх  перед действием. ‚ам угодно подлежать таким, которые от лени утратили
упругость  мышц, чьи сосуды заскорузли, чьи соки испарились  и костный  мозг
усох во внутренности костей? …сли  вы обожаете женщину, не  по причине ли ее
красот?  ‚ы  ведь не продолжаете  преклонЯть пред нею колена,  когда возраст
обращает  ее в  привидение  когдатошних  прелестей, пригодное  прежде  всего
напоминать  вам  неминуемую  смерть?  €  ежели  вы так  обходитесь  с вашими
любовницами, почему  бы не  так  же обойтись  и с  вашими старцами?  ‚ы  мне
скажете, что старец вам родитель и что небеса обещают вам многие лета за то,
что   вы   его   обиходите.   Ќо  кем   это   сказано,  Я   спрашиваю?  Љем?
…вреЯми-долгожителЯми, понимавшими,  что  просуществовать среди  пустыни они
сподобЯтсЯ лишь поработивши  порождениЯ собственных  чресл. ‚ы думаете,  что
небеса  прибавЯт вам хотЯ бы один  день  жизни за  то,  что вы  овечка перед
батюшкиной волею? —то пыль, развеваемаЯ перьЯми в пылу ваших почтительнейших
поклонов пред стопами родителЯ,  способна  излечить  злокачественный  нарыв,
зарубцевать в вас дырку от шпаги или вывести  камни  из  пузырЯ? Љоли б так,
лекарЯ  не  прописывали бы  вам обычную гадость, а рекомендовали бы,  против
итальЯнской  болезни,  четыре  реверанса  до  еды перед  высокочтимым  вашим
патриархом и  поцелуй  высокочтимой  родительницы  прежде  чем  укладыватьсЯ
спать. ‚ы скажете, что без отца вас не было бы на свете, ниже его бы не было
помимо его родителЯ и так все выше и выше вплоть до Њельхиседека. ‚ то времЯ
как  отец  вам  повинен, а не вы ему,  ибо расплачиваетесь  многими слезными
годами за одну секунду приЯтной длЯ него щекотки".
     "‚ы сами не верите в то, что говорите".
     "Ќе верю. Џочти. Ќо философ подобен поэту. Џоследний сочинЯет идеальные
посланиЯ идеальной нимфе,  дабы промерить  лотом  поэтического  высказываниЯ
глубину  собственной  аффектации. ”илософ  поверЯет  хладность  собственного
взора, хочет  видеть,  вплоть  до  которой  степени  он  способен  подточить
твердыню  ханжества.  џ  не  стремлюсь  укоротить почтение ваше  к родителю,
поскольку вы рассказываете, что он дал вам полезные уроки. Ќо не печалуйтесь
слишком сильно при воспоминании о нем. џ вижу у вас слезы..."
     "ќто не от печали. Ќаверное, ранение в голову ослабило мне глаза".
     "Џейте кофий".
     "Љофий?"
     "Џопомните, он входит в моду. ‚ылечивает от всего. џ вам достану кофию.
Ћн  сушит   хладные   гуморы,   гонит   ветры,   усиливает  печень   и   нет
великолепнейшего средства от водЯнки и чесотки.  Ћсвежает  сердце, облегчает
от  маеты в желудке. Џаром  кофиЯ пользуют от слезотечениЯ, звона  в ухе, от
насморка, отделениЯ носовых мокрот, называйте как  угодно. €  еще, похороним
вместе с вашим папашею того неудачного брата, которого  вы  сочинили. „алее.
‡аведите себе любовь. Ћна поможет  лучше, чем кофий. ЋгорчаЯсь из-за  живого
существа, забудете горечь по мертвому".
     "џ еще не любил женщину", -- порозовев, призналсЯ ђоберт.
     "Ќе обЯзательно женщину. ќто может  быть мужчина". "‘ударь!" -- завопил
ђоберт.  "‚от видно, что вас воспитывали в  деревне".  ‚не себЯ от смущениЯ,
ђоберт  начал прощатьсЯ, сославшись на глазное нездоровье.  €  положил  юнец
свиданию.


     ЏытаЯсь отгородитьсЯ  от всего,  что услышал, ђоберт  убедил себЯ,  что
‘ен-‘авен шутил. Љак на дуэли, показывал те уколы, которые модны в Џариже. Ђ
ђоберт показал  себЯ  провинциалом. €  не только; выслушиваЯ  с серьезностью
шальные речи, согрешил, а этого  бы не случилось, прими он  их  сразу же  за
шутку. ’еперь  же удлинилсЯ перечень совершенных им преступлений; он склонил
ухо к осквернению веры,  приличий, государства и почтениЯ к семье. ЋбдумываЯ
сии проступки, он отуманилсЯ еще горчее: вспомнил, что отец его опочил, имеЯ
на устах свЯтохульство.


        9. ЏЋ„‡ЋђЌЂџ ’ђ“ЃЂ Ђђ€‘’Ћ’…‹џ

     (’рактат  по  эстетике   туринского  иезуита   отца   ќмануэле  ’езауро
(1592-1675) "II Cannocchiale Aristotelico" (1654))

     Ќа другой день  он опЯть молилсЯ  в соборе ‘вЯтого …васиЯ. Ћн искал там
прохлады;  в тот первоиюньский полдень  солнце палило полупустынные улицы --
точно  так же и ныне на "„афне"  ощущалсЯ  жар, накатывавший от краев бухты,
борта  кораблЯ не спасали,  дерево  калилось как  в огне. Ќо ему хотелось не
только охладитьсЯ, а и покаЯтьсЯ в своем и отцовом прегрешении. Ћн остановил
свЯщенника в нефе, тот сразу сказал,  что не того  прихода, но  увидев глаза
юноши, все-таки согласилсЯ и уселсЯ в исповедальню слушать.
     Ћтец €ммануил,  не престарелый годами, имел около сорока и по  описанию
ђоберта был  "полносочен  и розовощек  при  лице  горделивом  и  приветном".
ђоберт, расположенный  к  нему,  высказал  все  терзаниЯ.  Џрежде  всего  он
упомЯнул об отцовом богохульствии. ‚ерно ли, что из-за этого отец не состоит
сейчас  в  объЯтиЯх  Ћтца, а терзаетсЯ  в преисподне  ада? €споведник  задал
несколько вопросов и вместе  с ђобертом пришел к  заключению, что в какой бы
миг своей жизни  старый Џоццо ни вынужден был распроститьсЯ с земной юдолью,
вероЯтность подобного исхода, то есть  когда  он суесловил именем ѓосподним,
была  достаточно велика. ’акую пагубную привычку заимствуют у простонародьЯ,
и помещики области Њонферрато  полагали, что это очень лихо  -- выражатьсЯ в
обществе себе подобных, как грубые землепашцы.
     "‚идишь ли, сынок, -- подвел  итог  исповедник. -- ’вой  отец  опочил в
миг,  когда им совершалось одно из  тех  великих  и  благородных „еЯний,  за
которые, по поверью, причитаетсЯ доступ в Џарадиз ѓероев. ’ак вот, вообще-то
Я не  считаю, будто подобный Џарадиз имеет место, и полагаю,  что в –арствии
небесном сожительствуют в свЯщенном согласии ‚ластодержатели и Ќищебродники,
‘амоотверженцы  и Њалодушные, и неупустительно Њилостивый ѓосподь не отринет
твоего родителЯ из пределов только из-за того, что у него  не то навернулось
на Язык,  когда голова была всЯ занЯта исполнением  геройства;  рискую  даже
предположить,  что  в  подобные  моменты  любое   такое  ‚осклицание   может
использоватьсЯ длЯ призываниЯ ѓоспода во ‘видетели и ‘удии благого поступка.
…сли ты  все же продолжаешь крушитьсЯ, то помолись за спасение  отчей души и
закажи за  него мессу, не столько чтобы вынудить ѓоспода переменить его суд,
так  как  ѓосподь не  флюгарка, чтобы вертетьсЯ  туда  и  сюда из-за первого
сквознЯка, а ради умиротворениЯ твоей собственной совести".
     ’огда  ђоберт призналсЯ, какие соблазнительные речи он слышал от друга;
тут  отец  €ммануил безутешно развел руками. "‘ынок, Я  мало знаю  Џариж, но
слушаЯ  рассказы,  просто  даешьсЯ  диву,  сколь  изобилен  Ѓезрассудниками,
Ќаглецами,  ‚ероотступниками, „оносителЯми,  €нтриганами этот  новый  ‘одом.
Њежду оных нередки  ‹жесвидетели,  Њощехитители,  Ћсквернители  ђаспЯтий,  и
такие, кто снабжает деньгами неимущих, дабы те отрекались от ѓоспода, и даже
такие  ‹юди, которые длЯ  издевательства окрестили собак... € это называетсЯ
следовать  моде  века.  ‚о  храмах  сейчас  уже  не  звучат  проповеди,  там
прогуливаютсЯ;  там посмеиваютсЯ,  укрываютсЯ за  колоннами,  желаЯ докучать
женщинам, и слышитсЯ непрерывное бормотание даже во  времЯ ‚ознесениЯ „аров.
Џод  соусом  философствованиЯ, изводЯт тебЯ злонамеренными  вопросами: зачем
ѓосподь  ниспослал  миру  заповеди?  зачем  запрещено  прелюбодеЯние?  зачем
Ћтпрыск  Ѓожий  воплотилсЯ? --  и  каждый  и  любой ответ  они  используют в
оправдание атеизма.  ‚от они,  Ѓлагородные “мы  нашего  времени: ќпикурейцы,
Џиррониане,  „иогенисты,  и   ‹ибертины!  ’ак  не   наклонЯй  слуха  к  этим
€скусителЯм, они заманщики от ‹укавого".
     Ћбыкновенно  ђоберт не  злоупотреблЯет  заглавными буквами, как грешили
сочинители  его эпохи. Ќо  когда он  пересказывает  высказываниЯ и сентенции
отца  €ммануила, заглавные  буквы  преизобилуют,  как будто свЯтой  отец  не
только пис