ал,  но  и выговаривал слова  с некой  особой  торжественностью --
признак великой и очаровательной красноречности. €  действительно,  от  всех
этих  его слов ђоберт испытал такое  успокоение,  что выйдЯ из исповедальни,
пожелал еще некоторое времЯ говорить  с  отцом  €ммануилом.  Ћн  узнал,  что
свЯщенник -- иезуит,  что он прибыл из  области савойцев и ЯвлЯетсЯ персоной
далеко   не  последнего  разбора  в  городе,   ибо   исполнЯет   обЯзанность
наблюдателЯ,  уполномоченного  герцогом ‘авойским;  это было в порЯдке вещей
при осадах того века.
     Ћтец €ммануил охотно состоЯл в своей  должности.  ЊрачнаЯ осаднаЯ жизнь
более способствовала успешности занЯтий, нежели рассеЯнный ’урин. Ќа вопрос,
в  чем  состоит его  наука,  он  отвечал,  что,  подобно астроному, созидает
‡рительную ’рубу.
     "’ы  не  мог  не  слышать  о  том  Ђстрономе  ”лорентийце, который  длЯ
объЯснениЯ Њира использовал ‡рительные стекла, гиперболу очес, и с Џодзорною
трубою увидел то, что глаза  только воображали. џ  ценю, когда употреблЯютсЯ
Њеханические  Џриборы,  чтоб  разобрать,   как   принЯто   говорить  сейчас,
распространенную ‚ещь. Ђ чтобы  расследовать ‚ещь мыслЯщую, то  есть  понЯть
наш подход  к  постижению мира,  мы  должны использовать  другую трубу,  ту,
которую уже  применЯл Ђристотель,  и она  не  труба и не линза,  а ‘ловеснаЯ
‘еть,  ЏроницательнаЯ €деЯ,  потому  что лишь благодарЯ дару €зобретательной
ќлоквенции возможно постичь сущий “ниверс".
     ѓоворЯ, отец €ммануил  вывел ђоберта из  церкви  и,  прогуливаЯсь,  они
сошли на отсыпной скат перед бастионом, там было тихо в послеполуденный час,
редкие пушечные выстрелы как в  вате погрохотывали на  другой стороне. ЏрЯмо
перед ними, на отдалении, были аванпосты имперских войск, но между городом и
имперцами лежали полЯ и луга,  в них не было  ни солдат ни повозок, и склоны
холмов сиЯли под лучом.
     "—то ты  видишь, чадо?" --  спросил отец €ммануил. Ќа что ђоберт, в  ту
пору несильный красноречием: "ЏолЯ".
     "‘амо собою, каждый способен видеть эти ЏолЯ. Ќо хорошо известно, что в
зависимости от стоЯниЯ ‘олнца, от освещениЯ неба, от часа днЯ и времени года
полЯ  показываютсЯ  нам в различных  видах,  будЯт  разные чувства.  Њужику,
умаЯнному работой, они представлЯютсЯ ЏолЯми, и всЯ недолга.  €  неотесанный
рыбарь, видЯ в небе ночные Ћгненные ‡наки, немо  их созерцает  и боитсЯ;  но
лишь  стоит  Њетеорологам,  а  по  существу  Џоэтам, додуматьсЯ  назвать  их
Љометами --  ѓривастыми, Ѓородатыми  либо  же  •востатыми; Љозами,  Ѓалками,
™итами,  ”акелами и  ‘трелами,  --  как эти  фигуры  речи разъЯснЯют,  какие
остроумные ‘имволы употреблЯет Ќатура,  когда пользуетсЯ сказанными Ћбразами
на манер €ероглифов, каковые с одной стороны соотносЯтсЯ со знаками ‡одиака,
а  с другой с ‘обытиЯми,  миновавшими и  будущими.  Ђ ЏолЯ?  ‘мотри, сколько
можно  сказать о  них,  и чем больше говоришь, тем больше открываешь  своему
взору.  „ышит  ”авоний,  ‡емлЯ  распахиваетсЯ,  плачут  ‘оловьи,  павлинЯтсЯ
„еревьЯ, гривастые листвою, и  ты  проницаешь восхитительный замысел Џолей в
разнообразии  злаковых семейств, вспаиваемых ђучьЯми, что  перешучиваютсЯ  в
отроческой  беззаботности.  Џраздничные  ЏолЯ  ликуют,  при  Явлении  ‘олнца
открываЯ  лик;  радуютсЯ  радугой  улыбок  при  Явлении  ‘ветила;  упиваютсЯ
лобзаниЯми  Ђвстра, и хохотанье  плЯшет на  земле,  и землЯ расстилаетсЯ длЯ
нешумливого ‘частьЯ, и утреннее тепло преисполнЯет ЏолЯ „овольством, которым
они  захлебываютсЯ в  слезотечении  рос.  “венчанные  цветами. ‹уга отдаютсЯ
своему ѓению и слагают  остроумные ѓиперболы ђадуг. Ќо в скором  времени  их
Њладенчество сознает, что не  за горами  омертвелость, и смех  их  смущаетсЯ
внезапною  бледнотой,  выцветает  небо,  и ‡ефир,  ЯвившийсЯ  с  опозданием,
развеваетсЯ  над  чахнущею  ‡емлей.  Џри   первом  приближении  досад  зимы,
скукоживаютсЯ полЯ и  цепенеют от хлада.  ‚от,  сын:  если  бы  ты  попросту
сказал, что полЯ благовидны, ты бы только описал их зеленоцветие,  наглЯдное
и  без  того; а  если ты  говоришь, что слышитсЯ  полей смех,  ты  даешь мне
познать  ‡емлю, как одушевленного  человека  и,  обоюдно,  Я  прочитываю  на
человеческих лицах такие  полутона,  которые  наблюдал на лугах... ‚от  она,
работа наивеликолепнейшей из ”игур из всех -- Њетафоры. …сли  ѓений, Ѓыстрый
разум, а следовательно и ‡нание, состоЯт в свЯзывании между собой отдаленных
понЯтий  и  в нахождении Џодобий между вещами неподобными. Њетафора, из всех
известных фигур самаЯ  остраЯ  и  редкаЯ,  единственнаЯ способна производить
€зумление,  из коего родитсЯ “слада, как  при смене  декораций на  театре. €
если  “слада, доставлЯемаЯ  ”игурами,  состоит  в  изучении новых вещей  без
натуги, и многих вещей  в малом объеме, вот так  же  и Њетафора, переносЯ на
лету наш рассудок от одного  ЯвлениЯ к другому, сосредоточивает нам  в одном
слове более чем один Џредмет".
     "Ќо надо уметь изобретать метафоры, и это не под силу такой деревенщине
как Я, который во всю свою  жизнь на  эти полЯ  обращал  внимание только длЯ
охоты за бекасами".
     "’ы  благороднаЯ персона, и не так уж далек от того, чтобы превратитьсЯ
в  такого, которого во ”ранции называют  Honnкt homme -- светским человеком,
не  менее  ловкого  в  словопрениЯх, чем  в  ратоборстве.  “меть производить
Њетафоры,  а следовательно,  видеть мир неизмеримо шире, чем он постижим длЯ
неучей, это €скусство,  к  которому  можно  приобщитьсЯ. …сли  уж ты  хочешь
знать,  Я, живущий в современном мире, где все  с ума посходили по  многим и
изумительным Њашинам, из которых изрЯдное число имеетсЯ  на вооружении, увы,
и у наших  осадчиков,  Я также  сооружаю Њашины Ђристотелевы,  которые  дают
возможность любому и каждому прозревать при использовании ‘ловес..."


     ‘пустЯ несколько дней ђоберт  познакомилсЯ с господином  делла ‘алетта,
он служил офицером свЯзи между  ’уара  и  городскими властЯми. ’уара сетовал
ђоберту  на  казальцев, в  надежности которых  все  больше  сомневалсЯ.  "Ќе
понимают,  --  говорил он,  -- что  даже и в  мирное  времЯ  Љазале в  таком
положении, что не  может дать пропуск ни одному пехотинцу и ни одной корзине
провианта  без  разрешениЯ  испанских  министров? €  что  только французский
протекторат  поставит Љазале  на  уважительное место?" Ћднако  от  господина
делла ‘алетта ђоберт  узнал, что  Љазале  не  слишком благоденствовал  и под
мантуанскими господами. Џолитика герцогов ѓонзага была  издавна нацелена  на
сужение казальских свобод, и в последние шестьдесЯт лет город пережил горечь
постепенной утраты многих привилегий.
     "Џонимаете, де ла  ѓрив? -- горЯчилсЯ ‘алетта. -- Џрежде мы страдали от
чрезмерных   поборов,  однако  теперь  к  ним  добавлЯютсЯ  все  расходы  по
содержанию гарнизона. Ќам не хочетсЯ  иметь испанцев  в доме, но такой ли уж
сахар эти французы? ‡а себЯ мы погибаем или за них?"
     "‡а  кого тогда погиб  мой  отец?"  --  спросил  ђоберт. ѓосподин делла
‘алетта не сумел ответить ему.


     ‚  отвращении  к  политическим  разговорам,  ђоберт  пошел   к  иезуиту
€ммануилу, через несколько дней,  в монастырь, где тот располагалсЯ, там его
направили не в келью, а в апартамент, который был тому определен под сводами
самого  тихого  клострума.  Љогда  ђоберт  пришел,  тот  беседовал  с  двумЯ
господами, один из них  был  роскошно разодет; он  был в пурпуре с  золотыми
аграмантами, плащ покрыт золоченым позументом, подбит мехом, камзол оторочен
полосой красной материи в крестах,  швы отделаны галунами  с камушками. Ћтец
€ммануил представил  его  как альфиера дона  ѓаспара де  ‘аласара, да еще  и
прежде ђоберт сам по надменному голосу и по обстрижке бороды и волос признал
в нем  офицера противнической армии.  ‚торым собеседником был господин делла
‘алетта. ђоберт на какой-то  миг обомлел, представив, что угодил в шпионское
логово,  но затем, подумав,  догадалсЯ, как догадываюсь и  Я  по описываемой
картине, что на основании этикета осады в те времена некоторые представители
осаждающих  армий  законно  допускались  в  стены  осажденных  городов,  длЯ
переговоров  и длЯ свЯзи, точно так же  как господин  делла ‘алетта свободно
ходил в лагерь ‘пинолы.
     Ћтец €ммануил сказал, что именно намеревалсЯ  продемонстрировать гостЯм
Ђристотелеву  машину,  и  проводил  спутников  в комнату, где  стоЯла  самаЯ
страннаЯ постройка, какую только можно себе представить, и Я не убежден, что
сумею точно воссоздать  ее форму по  рассказу,  включенному ђобертом  в одно
послание  к  его  „аме,  поскольку речь  идет о  чем-то  не  встречавшемсЯ в
действительности ни до того, ни посейчас.
     €так,  в  комнате находилсЯ обширный  не то  сундук,  не то  верстак, в
боковой его стороне были  вдвинуты Ящики,  девЯть  по  вертикали, девЯть  по
горизонтали, следовательно  восемьдесЯт  один. ‚се рЯды  и  сверху  и  сбоку
обозначались  награвированными буквами  (BCDEFGHIK). Ќа поверхности верстака
на пюпитре стоЯла большаЯ  рукописнаЯ  тетрадь, в тетради были  раскрашенные
заставки. ‘права  от пюпитра  -- устройство  из трех валков,  разной длины и
толщины  (самый  короткий  был самым  толстым  и два  длинных и тонких могли
проворачиватьсЯ у него внутри), рукоЯтка справа позволЯла крутить их, причем
обороты были у каждого разные из-за различиЯ размера, слева на  краЯх валков
были  нанесены  те же  самые девЯть букв,  что и  на  Ящиках в шкафу,  таким
образом, раскрутив  устройство,  получали  при  останове любые  произвольные
сочетаниЯ из трех букв: CBD, KFE или ‚ЋЌ.
     "Љак  ”илософ научает  нас. Ћстрый  разум  не в ином  коренитсЯ, как  в
умелом проникновении  в суть  предметов сообразно десЯти  ЉатегориЯм, каковы
‘ущность, Љоличество, „остоинство, ‘вЯзь, „ействие, —увство, Њестоположение,
‚ремЯ,  Ћснование,  Ћбычай.  ‘ущность,  это  основной  действователь  каждой
Ћстроты  и  надлежит  проглЯдывать   в   ‘ущностЯх  сокрытые  восхитительные
свойства.  Љаковы  известные  нам  ‘ущности,  перечислено в моей  рукописной
тетради под буквою Ђ, и пожалуй самой долгой  жизни  не  хватит  длЯ полного
‘ущностей перечислениЯ.  џ  посильно  собрал в тетради их  несколько  тысЯч,
почерпываЯ  из книг Џоэтов и Ќаукознавцев, и из того изумительного ђегистра,
который  находитсЯ  в  "”абрике  мира"  Ђлунно.  €так,  к  числу   ‘ущностей
причислЯем, вслед за ‚себлагим  ‚ездесущим  Ѓогом, и Ѓожественных  Џерсон, и
€деи. ’ут же всЯ греческаЯ боговщина: ‘казочные Ѓоги, набольшие, срединные и
малые,  Ѓожества  небесные,  воздушные,  морские,  земные  и  адские.  ѓерои
обожествленные,  Ђнгелы,  „ьЯволы  и „ухи,  Ќебеса  и странствующие  ‡везды,
Ќебесные знамениЯ и созвездиЯ. ‡одиак, Љруги и  ‘феры  солнцеворота. ‘тихии,
€спарениЯ, Џары, а за этим  вслед -- чтобы не утомлЯть  вас перечислением --
Џодземные Ћгни  и €скры,  Њетеоры, ЊорЯ, ђеки,  ђодники  и Ћзера  и ‘калы...
„обавим ђукотворные тела,  именно  произведениЯ  всЯческих €скусств:  Љниги,
ЏерьЯ, —ернила, ѓлобусы,  Љомпасы, Љвадранты, „ворцы, •рамы и  •ижины, ™иты,
Њечи, Ѓарабаны,  Љартины,  Љисти,  ‘татуи, ђезцы и  Џилы,  и  метафизические
‘ущности, как ђод, ‚ид, ђазличие, Џринадлежность и подобные „анности".
     Ћтец €ммануил выдвигал Ящички своего огромного  ларЯ и показывал, что в
каждом внутри наставлены квадратные листики  из толстого  пергамента, обычно
используемого   длЯ    книжных   переплетов:    "Љаждый   вертикальный   рЯд
соответствует,  от ‚ до Љ, разным словам из  девЯти категорий ‘войств, и длЯ
каждой Љатегории имеетсЯ девЯть Ящиков, где обитают  ‘емейства —ленов. Verbi
Gratia (Љ  примеру  (лат.,  ит. --  шутл.)),  категориЯ  Љоличества  вмещает
следующие  семьи:  ‘емейство  Љоличества по  ђазмеру  (среди  его  —ленов мы
находим: Ѓольшой и Њалый, „линный  и Љороткий), а также ‘емейство Љоличества
по  —исленности  (члены: Ќисколько, Ћдин,  „ва и  так  далее; Њало и Њного).
„алее категориЯ  „остоинства, к ней отнесем такие —асти: „остоинства ‡римые:
‚идимый,  Ќевидимый,  Џрекрасный,  “родливый,  ‘ветлый,  ’емный; „остоинства
ЋбонЯемые: Ђромат, ‡ловоние; „остоинства —увствований, такие  как ђадость  и
ѓрусть.  € такие таблички  собраны длЯ любой из девЯти  Љатегорий. Ќа каждую
’абличку занесен один  —лен, и туда мы  приписываем все Џредметы,  длЯ оного
подразделениЯ предназначенные. ќто Ясно?"
     Џрисутствующие в восхищении закивали. Ћтец €ммануил продолжал:
     "’еперь наудачу откроем  ‚еликую  книгу  ‘ущностей, и посмотрим котораЯ
попадетсЯ...  Љарлик.  —то  мы  могли  бы  сказать,  еще  до  Њетафорических
€менований, попросту о Љарлике?"
     "—то  он  недоросток,   недомерок,  урод...  несчастливый,  некрасивый,
потешный..."
     "‚се  это  справедливо,  --  согласилсЯ  отец  €ммануил.  --  Ќо трудно
предпочесть  определение,  и  вдобавок,  полагаю,  придись мне  судить  не о
Љарлике, а  скажем,  о  Љораллах, наврЯд  бы  мне пришло  на ум  столько  же
выдающихсЯ  черт.  Љроме  этого.  Њалость как  свойство  подлежит  категории
Љоличества,  “родство  относитсЯ  к  категории „остоинства,  и  откуда  надо
начинать? Ќет уж, пристойнее препоручитьсЯ ‘удьбе, коей Њестодержатели,  это
мои  катушки. ‘ейчас Я  запущу их и  прочитаю, как вот теперь,  что случайно
совместились  ‚,  ‚  и ‚.  ЏерваЯ  из этих  ‚, это Љоличество,  ‚  во втором
положении  посылает  менЯ  заглЯнуть,  внутри категории Љоличества,  в  Ящик
Ћбъема,  и  там,   в  самом   начале  рЯда,  в  положении  ‚,  мы  обнаружим
Њаломерность.  Ќа этой табличке,  где собрано  все малое, Я прочту,  что мал
Ђнгел, могущий быть на  острие иглы, и Џолюс, единственнаЯ неподвижнаЯ точка
вращающейсЯ  сферы;  а  из отрЯда веществ  малы огненнаЯ  €скра, ЉаплЯ воды,
каменнаЯ Љрупица, Ђтом, из которых, по свидетельству „емокрита, состоЯт  все
тела; из  отрЯда —еловеков,  ‡ародыш,  ‡рачок, тараннаЯ косточка в ступне --
Ђстрагал; из животных Њуравей и Ѓлоха,  из  растений мучнаЯ Џыль,  горчичное
‘емЯ и спора хлебной Џлесени; из математических наук minimum quod sic, точка
над буквой i,  переплет  в шестнадцатую  долю,  драма академии ‘пециали;  из
зодчества, каморка, двернаЯ петлЯ; а из басен  •лебогрыз,  мышиный царь в их
войне  с  лЯгушками;  ЊирмидонЯне,  рождаемые  муравьЯми...  Ќо  остановимсЯ
перечислЯть,  ибо уже и так мы длЯ потехи можем назвать Њалорослого человека
“рожденным ларчиком, „етской  куколкой. —еловеческой  мукой. ’еперь глЯдите,
вот если бы мы восхотели заново  развернуть наши валики, чтобы получить, тут
к примеру, CBF, буква ‘ отослала бы нас к „остоинствам, ‚ наущала бы выбрать
среди  „остоинств внутри Ящика ту часть, где подобраны „остоинства ‡римые, а
там  на  позиции  F  обнаружились бы слова,  описывающие Ќевидимость.  ‘реди
Ќевидимых содержатсЯ,  удивительное  соположение, снова Ђтом и еще ’очка,  и
это позволЯет мне  описывать моего Љарлика  как Ђтом человека, или же  ’очку
плоти".
     Ћтец €ммануил поворачивал свои цилиндры и перебирал карточки  проворно,
будто Ярмарочный фиглЯр, и метафоры высыпались из него, как по заклЯтью, при
неощутительности механического усильЯ. Ќо он никак не мог удовлетворитьсЯ.
     "ѓоспода, --  продолжал  он  сыпать  словами.  --  ѓениальнаЯ  Њетафора
обЯзана быть  куда  замысловатей! ЉаждаЯ ‚ещь, которую Я  поминал доселе,  в
свою очередь обЯзана поверЯтьсЯ в свете десЯти  Љатегорий, и как объЯснЯетсЯ
в  моей Љниге,  если  нам  брать в расчет  некую  вещь, котораЯ  зависит  от
‘войства,  то  надо  смотреть,  видимаЯ  ли  то  вещь,  и  с  какого  видима
расстоЯниЯ, и какое в ней “родство либо  же  Љраса, и какой цвет; сколько от
нее  ‡вучаньЯ,  сколько  ‡апаха,  сколько  ‚куса;  чувствительна  ли  она  и
трогательна   ли,  редкаЯ  или  плотнаЯ,  горЯчаЯ  или  холоднаЯ,   и  какой
Љонфигурации, и к какой взывает  ‘трасти, ‹юбви, к какому €скусству, ‡нанию,
к какой ‡дравости, “богости, и можно ли  ею обучитьсЯ.  џ зову такие вопросы
—астностЯми. € вот мы знаем, что  перваЯ наша проба побудила нас действовать
через  Љоличество, среди  —ленов которого находила приют  Њалость. ’еперь  Я
снова раскручу  цилиндры  и получу  триаду  BKD.  ‹итера  ‚,  как  нами  уже
условлено, обозначает Љоличество, и если Я обращусь к собственной книге, там
сказано, что первый частный способ, нацеленный на  описание Њалости, состоит
в  указании,  в каких единицах она  меритсЯ.  ’аким образом мы возвратимсЯ к
Ящичку  Љоличества,  в  семейную группу  Љоличества Ћбщего. Џридем  в раздел
…диницы €змерениЯ и выберем там подгруппу Љ, то есть ‡емлемерную ЏЯдь. ’аким
манером  Я строю  сравнение  достаточно остроумное,  например, сказав:  сему
Њладенческому Ћбсоску, Ђтому  —еловека, и пЯдь землемернаЯ  чересчур великаЯ
мера. ’ак  мы  Њетафору соединим с ѓиперболой  о  †алкости и  ‘мехотворности
Љарлика....
     "ЉакаЯ  восхитительность, -- сказал  господин  делла  ‘алетта. -- Ќо во
второй избранной вами триаде осталась неиспользованнаЯ литера, D..."
     "Њеньшего Я и  не ждал  от вашей  проницательности, -- с  удовольствием
ответил отец €ммануил. -- ‚ы затронули Џредивный Џункт моего Љонструкта! ќта
запаснаЯ литера, которую Я способен и отбросить, буде наскучу, или решу, что
цель и без  нее достигнута, это она дает  мне возможность  снова производить
изысканиЯ! ќта D  позволЯет мне  сызнова пройти все круги —астностей,  ища в
категории  ЋдеЯний (к примеру,  какое  платье приличествует в данном случае,
или может ли даннаЯ вещь служить на платье эмблемою чего-то). Ћтсюда Я опЯть
вернусь  к  машине,  как  в свое  времЯ  сделал с Љоличеством, и снова начну
крутить –илиндры, используЯ первые две литеры и придерживаЯ про запас третью
длЯ возможной новой  пробы,  и так  до бесконечности,  в  течение  миллионов
вероЯтных ‘оположений. ђазумеетсЯ, одни из них будут более остроумны, другие
менее.  ’ут  уж  моему  ЏонЯтию  приличествует отбирать те,  которые  вернее
породЯт €зумительность. Ќо не могу обманывать вас, господа, Я выбрал Љарлика
не  по  случайности, а оттого,  что всю  сегоднЯшнюю  ночь истратил Я на то,
чтобы с великим тщанием подобрать  все приличествующие  сравнениЯ именно длЯ
этой ‘убстанции".
     €звлекши исписанный лист, он приступил к длиннейшей череде определений,
которыми  осыпалсЯ  незадачливый Љарлик,  человек короче собственного имени,
которого верней бы  звать зародышем,  частью  человека,  ведь и  корпускулы,
проходЯщие со  светом через окна,  крупнее него; и его  тельце  совокупно  с
миллионом подобных могло бы протекать, мерЯ времЯ, сквозь тоненький перешеек
клепсидры; он крошка  такой, что где  ноги, там и голова;  откуда начинаетсЯ
этот плотский сегмент, там он  и кончаетсЯ; это линиЯ,  загустевшаЯ в точке;
острие иглы;  предмет, с коим говорить следует  осторожно, дабы  дыханием не
свеЯть  с  места;  столь  мелкаЯ  малость,  что  не  имеет  цвета; горчичное
зернышко, малое и жгучее; тельце, в котором не более, хоть и не менее, того,
чего никогда не бывало; материЯ без формы; форма без материи; тело без тела;
чистое   Явление   рассудка;   изощрение   гениЯ,   защищаемое   собственным
ничтожеством,  поелику ни  единым ударом  поразить его не  удаетсЯ;  в любую
скважину  он сможет  укрыватьсЯ;  питатьсЯ целый  век Ячменньм зернышком; он
сокращен до такой крайности, что неЯсно, в  лежачем, сидЯчем либо же стоЯчем
положении пребывает; способен утонуть в  улиточной скорлупке; семЯ, гранула,
зернышко, точка над i, математическаЯ неделимость, ничто арифметическое...
     € он бы продолжал, имеЯ достаточный запас заготовленных сравнений, если
бы присутствующие не заглушили его речь рукоплесканьЯми.


        10. Џ…ђ…ђЂЃЋ’ЂЌЌ›… ѓ…ЋѓђЂ”€џ € ѓ€„ђЋѓђЂ”€џ

     (‹атиноЯзычный труд  ученого иезуета „жованбатгисты ђиччоли (1598-1671)
"Geographia et hydrographia reformatae" (1661))

     ’еперь ђоберту было  Ясно, что  отец €ммануил  действовал, по сути, как
последователь „емокрита и ќпикура:  накапливал атомы концептов и  сочетал  в
фигуры, создаваЯ различные предметы.  Љак  и „иньский каноник, отец €ммануил
тем  доказывал,  что   представление   о  мире,  состоЯщем  из  атомов,   не
противоречит  идее  о  божестве. Ѓожество, существуЯ,  совокуплЯет атомы как
хочет.   Ћтец  €ммануил   тоже  из  распыленных   концептов   избирал   лишь
наиостроумнейшие  сочетаньЯ.  ’ак же было бы,  создавай  он  постановки  длЯ
театров.  ‚ыстраивают же комедиографы  неправдоподобные  и  острые сюжеты из
материала  правдоподобного,   но   пресного,  производЯ  на  свет  эффектных
"козлооленей" интриги?
     Ђ если  так, не  выходило ли,  что  обстоЯтельства,  стечением  которых
определились и кораблекрушение,  и  житье  ђоберта  на  "„афне",  притом что
обстоЯтельства  сии --  гнущаЯсЯ  и скрипучаЯ мачта,  аромат растений, пение
птиц -- порознь были  вполне правдоподобны, в совокупности порождали иллюзию
какого-то   присутствиЯ,   ЯвлЯвшуюсЯ   только   следствием   фантасмагории,
порождением воображениЯ, как и смех лугов и слезотечение рос? ”антом пролазы
представлЯл  собой коллаж из  атомов  действиЯ.  ’о  же представлЯл собой  и
фантом потерЯнного брата. Ћба  склеивались из фрагментов ђобертова лица и из
кусочков его помыслов и желаний.
     Љак   раз  когда   по   стеклам   забарабанил  очаровательный   дождик,
облегчительный в этот дневной зной, ђоберт сказал себе: все сходитсЯ. Ќе кто
иной, как  Я,  взошел на этот корабль.  џ и есть  пролаза.  ќто  Я  возмущаю
спокойствие  своим расхаживаньем.  €  вот,  по существу  робеЯ,  что нарушил
свЯтыню иных, создаю второго самого себЯ,  блуждающего по тем же подмосткам.
Љакие доказательства, что €ной имеет место? Ќесколько капель росы на листах?
ђазве  влага  не могла,  как  проливаетсЯ  теперь, пролитьсЯ минувшей ночью?
Џтичий  корм?  —то ж?  ђазве  птицы  не могли  подвинуть  рассыпанные зерна?
€счезнувшие  Яйца?  Ќо не Я ли сам  вчера  видел, как Ястреб скогтил летучую
мышь!  ЌаселЯю  призраками  трюмы,  в  которые  до  сих  пор  не отваживалсЯ
спуститьсЯ, потому  что менЯ  пугает перспектива одиночества  между  морем и
небом.  ђоберт,  владелец  именьЯ  ѓрив,  повторЯл  он себе,  ты  один. €  в
одиночестве можешь  тут оставатьсЯ до  истечениЯ земного срока, а истечение,
надо думать, не за горами, так как питаниЯ на борту  хватает, но хватает  на
недели, а  не  на годы.  Џоэтому уж лучше  расставь-ка на палубе  подходЯщие
сосуды,  чтобы  насобирать  пресной  воды,  и  научись закидывать  удочки  с
верхнего дека, и перестань бегать от солнца. Ќастанет прекрасный день, когда
ты доберешьсЯ до Ћстрова и населишь  его собой --  единственным постоЯльцем.
‚от о чем тебе надлежит размышлЯть, а не о пролазах и феррантах.
     Ћн подобрал все пустые бочонки и расставил их в рЯд на шканцах, кое-как
вытерпев свет, затуманенный облаками. ‚ ходе работы он отметил, что пока еще
слаб. ‘ошел вниз  снова,  задал  пищу на  птичнике  (будто  длЯ  того,  чтоб
воспрепЯтствовать „ругому сделать это за ђоберта) и в очередной  раз не смог
принудить  себЯ  спуститьсЯ  на Ярус  ниже.  ‚ернулсЯ  в  каюту  и  пролежал
несколько часов, дождь  не унималсЯ. Ќесколько  порывов ветра впервые навели
его на мысль, что оплот его пловуч и качаетсЯ как зыбка, а от перехлопываньЯ
дверей оживала всЯ громоздкаЯ туша с ее лесистой утробой.
     Џоследней метафорой он  сам залюбовалсЯ и подумал, приходило  ли  на ум
отцу €ммануилу разбирать корабль как  кладовую Ћшеломительных „евизов. Њысль
его перелетела к Ћстровной ‘уше, и он  примерил к ней эмблему  "ЌедосЯгаемаЯ
Ѓлизость". ЉрасиваЯ фигура речи привела его второй раз за протекающие  сутки
к  тематике несходного сходства между  ‘ушей  и его ѓоспожою,  и до  поздней
темноты  он был занЯт писанием к Џрекрасной „аме приблизительно  тех мыслей,
которые пересказывались мною на этой странице, в предыдущих строках.


     "„афна"   пробултыхалась  килевой  качкой   до  рассвета,  и   движение
горизонта, как  и волнистое движение в бухте,  утихомирилось  к утру. ђоберт
сумел   наблюдать  через  стекла  первые  блики  холодной,  но  Ясной  зари.
‚ернувшись к ѓиперболе  Ћчей, воспоминавшейсЯ  предыдущими днЯми, он  сказал
себе,  что  славно было  бы  поисследовать  берега  с помощью наблюдательной
трубки, которую видел в соседней каюте. ‘ама ограниченность обзора создавала
бы благоприЯтный режим зренью, притенЯЯ солнечные лучи.
     Ћн  налег краем  трубы  на подоконник  галереи  и уставилсЯ на закраину
залива. Ћстров выглЯдел просветленным. Ѓелым  султаном трепыхались шерстЯные
облачные  пасмы.  Љак ђоберту  объЯснЯли на  "Ђмариллиде",  каждый океанский
остров собирает  влажный  дух  от  ализеев и  конденсирует  мокрый  воздух в
консистенции туманных  хлопьев.  Џутешествующие  нередко узнают  о том,  что
землЯ  неподалеку,  еще  не  видЯ  берегов,  но  чуЯ  выхлопы водЯного пара,
витающего вокруг земли, будто на длинной перевЯзи.
     Ћб ализеЯх  ему  рассказывал доктор Ѓерд.  Ћн  называл  их Trade-Winds,
французы же alisйes. ‚ тех широтах бывают буйные ветры,  заправлЯют шквалами
и  устанавливают штиль. Ќо  эти буйные  и резкие  поветриЯ -- в свою очередь
игрушка ализеев, капризных  круговоротов воздуха, на картах они показаны как
пируэты,  как плЯсовые подскакиваниЯ  с приседаниЯми и  с  поклонами. Ђлизеи
подстраиваютсЯ к  мощному ветру  и  сбивают его с  дороги,  перерезывают ему
путь,   спутывают  направленье.  џщерицами  шнырЯют  они  по  непредвиденным
тропинкам,  сшибаютсЯ и отскальзывают, как если бы в  ‘упротивном Њоре имели
силу  только правила искусства,  а не природные  законы.  €скусственную вещь
напоминают они  всем своим  ладом,  и не гармоническую  форму,  свойственную
вещам, идущим  от  земли и от  неба, как  снежинки или  кристаллы, нет,  они
принимают форму тех изощренных волют, которые  архитекторами наращиваютсЯ на
колонны и капители.
     —то все это море было организовано супротивно, ђоберт подозревал давно,
и этим  объЯснЯлось, по какой причине космографы  обычно полагали, что в тех
краЯх  обитают противоприродные созданьЯ,  разгуливающие  головою  вниз, а к
небесам ногами.
     ђазумеетсЯ,  не могли  художники, которые  при дворах …вропы  сооружали
гроты, инкрустированные лЯпис-лазурью, и фонтаны, движимые скрытым  насосом,
продиктовать природе все изощренности земель,  расположенных в далеком море.
€ не могла  природа Ќеоткрытого Џолюса ‡емли  повлиЯть на тех художников. Ќо
ђоберту  было  известно,  до  какой  степени и  природа  и  искусство  любЯт
изобретать любопытное, и тем же вдохновлЯютсЯ и атомы, которые совокуплЯютсЯ
между  собой то  тем,  то иным  занЯтным способом. …сть  ли  на  свете более
замысловатое  измышление,  нежели  черепаха  --  чудодействие  ремесленника,
жившего  тысЯчи  тысЯч   лет   тому   назад,  щит  Ђхилла,   нафаршированный
четырехлапою змеею?
     “  нас,  говорил  себе  ђоберт, все, что  растительно, некрепко, и слаб
листок  с  его  прожилочками,  и  хил  цветок,  век  которого  --  день  или
единственное  утро. Ђ  тут  всЯ  растительность  как из  шкур,  это  прочные
маслЯные  чешуи,  способные  выдерживать  натиск  ополоумевшего солнца.  ‚се
листьЯ на этой широте, дикие обитатели которой, разумеетсЯ, понЯтиЯ не имеют
ни о железе, ни об  обжиге  глины...  каждый  лист способен  превращатьсЯ  в
орудие, лезвие,  чашу, лопату, и  лепестки цветов лаковые. ‚се  растительное
крепко и мощно; в то  же  времЯ непрочно все,  из чего состоит животный мир.
‘удЯ по птицам, которых вчера Я рассматривал, они выдуты из цветных  стекол.
Ђ у нас зверь -- это дикаЯ сила, мощь жеребца, бычачий упрЯмый мускул.
     —то  уж сказать  о  плодах...  Џлоть  нашего  Яблока,  с  его  здоровой
окраской, указывает на  дружественный  вкус. ‘инюшный  оттенок гриба вопит о
Ядовитости.  ‚ тутошнем  же мире,  как  наблюдал Я и  вчера,  и  на причалах
"Ђмариллиды", предпочитаетсЯ  остроумнаЯ перекличка обманных противностей. €
смертно-бледные  плоды бывают  животворно  сладки,  а  из  самых  красовитых
сочитсЯ отравительнаЯ немочь.
     —ерез подзорные стекла ђоберт обследовал берег и  заметил меж  землею и
морем ползучие  цепкие корни, которые, казалось, скакали в распахнутое небо,
а  рЯдом  кустарники с продолговатыми плодами,  которые,  несомненно, сулили
медовую  сладость  всем  своим  недошедшим,  незрелым  обликом.  Ќа  пальмах
покачивались золотистые  кокосы,  будто  налитые дыни, но он  знал,  что они
становЯтсЯ съедобны только когда приобретают колер пережженной кости.
     Љоли так, чтобы жить в этом наоборотном мире, следовало всегда помнить,
собираЯсь  сторговыватьсЯ  с  природой,   что   надо  вести   себЯ   вопреки
прирожденному инстинкту, который, скорее всего, досталсЯ человеку от  первых
гигантов;  гиганты  приспосабливались к природе противоположного полушарьЯ и
считали,   что   самаЯ   натуральнаЯ   натура   --   это   та,   к   которой
приспосабливаютсЯ, и полагали, что  натура натурально обЯзана приспособитьсЯ
к  ним  самим. Ћни  думали, что солнце такое маленькое, как им  казалось.  Ђ
стебли трав, наблюдаемые глазами, направленными к земле, выглЯдели большими.
     ЏереселитьсЯ  к антиподам означало переиначить инстинкт,  перековать на
изумительность  натуру и  на  натуру  изумительность и уЯснить,  до какой же
степени неоснователен мир, который в одной половине следует одним законам, а
в другой -- законам противоположным.
     ђоберт снова присутствовал при пробуждении птичьего граЯ, и не в пример
первому  разу осознавал, до  чего  искусно  подобраны эти ноты,  особенно  в
сравнении с простым чириканьем его отроческих утр. ’ут бормотание и ворчанье
и урчание  соседствовало со свистом, клокотаньем,  бульканьем, журчаньем,  с
квохтаньем,  с  прищелкиванием Языков,  дробным свиристом, скулежом и  воем,
взвизгиваньем и выстрелами из мушкета, со сложными хроматическими гаммами, и
порою слышалось нечто вроде клекотаниЯ квакш, затерЯвшихсЯ  во влажной глуби
подлеска, в гомерическом говореньи.
     ’руба позволЯла ему  разглЯдеть веретенообразные и пулевидные, покрытые
оперением тулова,  перепархивание  черных  или неопределенно-узорчатых птах,
валившихсЯ  с  высокой  вершины  деревьев  на  землю  в умопомрачении €кара,
зовущего гибель.  ‚незапно  ему  даже померещилось,  будто  какое-то дерево,
должно   быть,  китайский  померанец,  стрельнуло  в  небо  одним  из  своих
апельсинов,  шаром  цвета  огненного  корунда,  который опрометью  проскочил
круговидное поле обзора.  Ћн  сказал себе,  что дело  в рефлексе света, и не
думал  больше об этом,  точнее, уверил себЯ, что не  думал.  ‚последствии мы
увидим,  насколько, к слову  о неосознанных мыслЯх, прав  был  в  свое времЯ
‘ен-‘авен.
     „умаю,  что  те  пернатые  ненатуральной  натуры  могли  быть  эмблемой
парижского  общества, оставленного им  за много  месЯцев перед этим; в мире,
где  не обитало  человекообразных  и где  если не единственными  живыми,  то
единственными говорЯщими существами были птицы, он чувствовал себЯ точно как
в салонах, куда угодив впервые, он воспринимал лишь неотчетливое стрекотанье
чуждой  речи  и с робостью пыталсЯ  почувствовать, какого она вкуса  -- даже
если,  сказал  бы Я, знание этого  вкуса в  конце концов он довольно  крепко
усвоил, иначе не вынужден был бы ныне  от него отвыкать. Ќо памЯтуЯ, что там
он повстречал Џрекрасную  „аму, а следовательно, что наиверховным среди всех
мест  выступало  то, а не это, он  сделал  вывод, что не там воспроизводилсЯ
птичий  гомон  Ћстрова, а на Ћстрове обитатели-птицы пытались приравнЯтьсЯ к
высокочеловечному птичьему Языку.


     ђазмышлЯЯ  о „аме  и  о далекости „амы,  которую накануне этого  днЯ он
уподобил  недосЯгаемо близкой ‘уше, расположенной на востоке, он снова  стал
разглЯдывать  ‘ушу,  с которой при использовании телескопа получались только
беглые  и  нечленораздельные  намеки,  однако,  как  бывает  и  с  вогнутыми
зеркалами,  принимаЯ в  себЯ  один  лишь  угол маленького пространства,  они
отсылают глазу сферический космос, безграничный и обеспамЯтевший.
     Љаким  предстал   бы  ему  Ћстров,  доведись  ему  туда  добратьсЯ?  Џо
декорации,  наблюдаемой  из  его  ложи,  и  по тем  образчикам,  которые  он
обнаружил  на  судне.  Ћстров вполне походил на ќдем, где  ручейки струились
млеком и  медом, где был пышнейший триумф плодов и кроткие звери. Ќе это  ли
искали на архипелагах юга бестрепетные первопроходцы, правившие туда дорогу,
бросавшие вызов шторму  посередине океана, чье имЯ "’ихий"  не отвечало  его
нраву? Ќе этого ли вожделел Љардинал, когда отправил его с заданием выведать
секрет "Ђмариллиды"  и  насадить  лилии  ”ранции  на  Ќеизведанную ‡емлю,  в
которой воплотились обетованиЯ  долины, не затронутой ни ‚авилонским грехом,
ни  всемирным  потопом, ни незапамЯтным адамовым проступком? € кротки должны
были  быть  человеческие особи, населЯвшие остров, темные внешностью, однако
со светлой душою, равнодушные к тем грудам золота и к бальзамам, при которых
они беспечно блюстительствовали, их не касаЯсь.
     Ќо  ежели  все  так,  не повторЯлась  ли  ошибка первых  грешных,  если
нарушить  целомудрие  Ћстрова?  Њожет,  Џровидение  судило  этому  пришельцу
непорочно  созерцать  красы,  и  не  касаЯсь  их,  и  не смущаЯ.  Ќе  таково
проЯвление самой  совершенной  из любовей?  Ќе  в  ней  ли  изъЯснЯлсЯ  он и
ѓоспоже: любить  на  далеко, отказываЯсь от обладательного  наскока?  ’о  ли
любовь, что  уповает на захват? …сли  Ћстров сливалсЯ  длЯ  него с Џредметом
поклоненьЯ.  Ћстрову  приличествовало  и  то  почтение,   которое  следовало
Џредмету.  Ђ   лихорадочнаЯ  ревность,  которую   он   ощущал   всегда   при
беспокойстве, чтоб  не  осквернилось  чужевольными  взорами это отъединенное
свЯтилище,  была не заЯвкой собственного права, а опротестованием прав  кого
бы  то  ни  было,  и  миссию отгона препоручила  ему любовь, как  охранителю
ѓраалЯ.  ђавное  целомудрие ему  предначертывалось  и в  отношении  Ћстрова,
который чем полнее  обещаниЯми рисовалсЯ, тем менее следовало бы трогать. Ќа
удалении от  ѓоспожи, на  удалении от Ћстровной ‡емли  и о той и о другой он
имел  право  только  говорить, желаЯ,  чтоб  они были  непорочны,  насколько
непорочньми они  имели  возможность  пребывать,  не  ласкаемые  никем  кроме
стихии. Љраса, если где-то и существовала, имела  своей целью оставатьсЯ без
цели.
     ’акова  ли  была  ЋстровнаЯ  ‘уша?  € по  какой  подсказке  именно  так
расшифровывалсЯ  ее иероглиф?  Ѓыло известно,  что со  времен  самых  первых
плаваний  к  этим  архипелагам,   которые  на  картах  помещались   в  любые
неразведанные  места,  там  было  принЯто  оставлЯть взбунтовавшихсЯ  членов
экипажа,  преобразовываЯ  острова  в  узилища  о  воздушных  решетках,   где
осужденные выступали  себе тюремщиками,  приговоренными к взаимному надзору.
Ќе подходить туда, не  обнаруживать  их секреты,  к  этому сводилсЯ  если не
долг, то по крайней степени право желающего избегнуть безграничных кошмаров.
     Ђ может быть, нет? Њожет, главной особенностью Ћстрова было бытование в
его середине, в нежном цвету. „ерева ‡абвениЯ; и поев его плодов, ђоберт мог
уповать на обретение покоЯ?
     ‡апамЯтовать. ‚ этих усилиЯх он провел день, не радеЯ о  внешнем виде и
внешнем деле, погруженный в свое:  превратитьсЯ в  tabula rasa. € как бывает
со всеми, кто  понуждает  себЯ забыть, чем  истовее он  старалсЯ,  тем живее
становилась памЯть.
     Ћн усердствовал, чтобы  применить все рекомендации, слышанные когда-то.
‚оображал  себЯ в  переполненной комнате,  где все  вещи  напоминали  ему  о
чем-то:  покрывало  его любимицы, бумаги, к которым  он  пригвоздил ее образ
посредством сетований на ее  недостачество, мебель и гобелены из дворца, где
они  познакомились.  Ћн воображал себе, как выкидывает все эти вещи  из окон
вплоть до тех пор, покуда комната (а с нею  и его сознание) не оголитсЯ и не
опростаетсЯ. ‘  нечеловеческою натугой  подволакивал к подоконнику  столовые
сервизы, шкафы, сундуки  и щиты с гербами, и  обратно тому что  ему обещали,
соразмерно  его истощению от этих стараний фигура  ѓосударыни размножалась и
из разных углов комнаты подглЯдывала за его томлениЯми, каверзно усмехаЯсь.
     ’ак проводЯ свои  дни за перетаскиваньем  утвари, он не обрел забвение.
ЏрЯмо наоборот!  –елыми  днЯми  он  перебирал свое прошлое, уставив  очи  на
единственный спектакль, который предоставлЯлсЯ зрению: на "„афну". € "„афна"
преобразовывалась в его рассудке в ’еатр ЏамЯти, как те, что устраивались  в
эпоху, когда  жил ђоберт.  ‚ ’еатрах ЏамЯти  каждаЯ  подробность должна была
восходить к недавнему либо отдаленному эпизоду истории. ’ак бушприт напомнил
ему первое восхождение на палубу и первую мысль, что никогда ему  не увидеть
больше возлюбленную. Џодобранные паруса, по которым блуждаЯ взорами, долгими
часами он  оплакивал …е, утраченную, …е, потерЯнную... Ѓалюстрада, с которой
он  испытывал глазами  далекость  Ћстрова;  столь  же  далека  была  и  Ћна,
любимаЯ... ђоберт посвЯтил ѓоспоже такое изобилие медитаций, что отныне и до
той  поры, покуда ему суждено здесь  в этом месте мыкатьсЯ,  каждаЯ извилина
этого пловучего чертога будет напоминать ему, минута за минутой, все, что он
тщилсЯ выкинуть из головы.
     Ќасколько это справедливо, он  понЯл, поднЯвшись на капитанский мостик,
чтобы  нерадостные думы  развеЯлись океанским  ветром. Џалуба стала длЯ него
как лес,  как  рощица,  где  ищут  рассеЯньЯ  несчастливые влюбленные.  ђоща
искусственно   построеннаЯ:   ее   стволы   были   обточены   антверпенскими
корабельными  плотниками, полотнища  хлопка-сырца хлопали по  сырому  ветру,
пещеры  были проконопачены, звезды из  астролЯбий. €  как любовники мысленно
видЯт, посещаЯ раскидистые полЯны, возлюбленную в каждом соцветье, в шелесте
леса и  в каждой  тропинке,  вот  и ему  выпадало  уничтожатьсЯ от  страсти,
поглаживаЯ цевье пушки...
     Ќе  воспевали  ли  дам  поэты,  описываЯ  губы  из  рубинов,  очи-угли,
перси-мрамор, сердце-диамант? …сли так, вот и он, в дебрЯх окаменелых сосен,
должен  был  предатьсЯ страсти к  неодушевленному. вартов с морскими узлами
становилсЯ …е кудрЯми. Њедные блЯхи сверкали, как …е  забытые  очи.  ЃатареЯ
водосточных желобов напоминала  …е  зубы в брызге пахучей слюнки. Ѓрашпиль с
блочным  подъемником  был  как  …е шеЯ,  был  украшен  коноплЯным  колье,  и
отдохновением отдавал помысл,  что в ђобертовой власти  обожать труд мастера
-- создателЯ автоматов.
     Џотом  он  устыдилсЯ жестокости, с которой приписывал  ей жесткость,  и
сказал  себе,  что  каменить  ее  лицо  означает очерствлЯть  и  собственное
желанье,   а  оно  должно  оставатьсЯ  живым,  неудовлетворенным.  €  потом,
поскольку тем временем опускалсЯ вечер,  он поднЯл глаза к объемной раковине
неба, испещренной  неразборчивыми звездами.  ‹ишь созерцаЯ небесные тела, он
мог  надеЯтьсЯ возыметь  небесные мысли, приличествующие  тому,  кто в  силу
небесного предопределеньЯ приговорен любить самое небесное из человекородных
существ.
     Џовелительница  рощ,  котораЯ  в  белом  одеЯньи  озарЯет  перелесьЯ  и
осеребрЯет   долины,  еще  не  восходила  над  вершиною  Ћстрова,  укутаннаЯ
пеленами.  ЋстальнаЯ ширь  неба  была и Ярка  и обозрима  и на  юго-западном
пределе,  почти  что  задеваЯ  гладь морЯ  за  островною  землею,  виднелась
горсточка звезд, которые опознавать ђоберт  научилсЯ  от  доктора  Ѓерда. €х
называли  ћжный  Љрест. €з одного  всеми забытого  поэта, благодарЯ тому что
несколько    отрывков    засадил   ему    в    памЯть    во   времЯ    учебы
преподаватель-кармелит,  ђоберту  возвратилась  на  ум  картина,  которой он
очаровывалсЯ в детстве:  некто  спустилсЯ  в  подземельное царство  мертвых,
прошел его и, выйдЯ из неведомой миру щели, увидел именно эти четыре звезды,
никому  не знакомые, кроме  самых первых (они  же  и  последние)  обитателей
Ќаземного ђаЯ.


        11. €‘Љ“‘‘’‚Ћ Ѓ›’њ Ћ‘ЊЋ’ђ€’…‹њЌ›Њ

     (’рактат испанского  писателЯ  и философа Ѓалтасара ѓрасиана-и-Њоралеса
(1601-1658) "Oraculo Manual  у  Arte  de  Prudencia"  ("Ћбиходный Ћракул или
€скусство  быть  осмотрительным")  (1647, рус.  пер.  "Џридворный  человек",
1739). ‘м. "Љарманный оракул. Љритикон", Њ.: Ќаука, 1984.)

     Ћн  видел их  оттого,  что крушение действительно  случилось  у  границ
ќдемского сада,  или оттого, что вынырнул из черева судна, будто  из  адовой
воронки? €  так и этак. Љораблекрушение, выводЯ его к  зрелищу иной природы,
положило  конец пребыванью  ђоберта  в  ‡емном Ђду,  куда он  угодил,  терЯЯ
иллюзии отрочества: во времена осады Љазале.


     ’огда  в  Љазале  историЯ  впервые  представилась  ђоберту  как  череда
капризов судьбы и интриг неуЯснимого "государственного интереса".  ‘ен-‘авен
ему  объЯснил, до чего ненадежна великаЯ  машина  мира, стопоримаЯ происками
‘лучаЯ.  Ќескольких   дней  хватило,  чтобы  поблекнуть  геройским  эмблемам
юношества. Ћтец  €ммануил  продемонстрировал  ему, что  воодушевлЯтьсЯ  надо
"€роическими ќмблемами", и что жизнь лучше посвЯщать не побиванию великанов,
а описанию карликов.
     ‚ыйдЯ из монастырЯ, как-то он  провожал господина делла ‘алетта, в свою
очередь  сопровождавшего  господина  ‘аласара,  за  городские  стены.  —тобы
добратьсЯ к  выходу,  который ‘аласар  звал по-испански ЏаклЯными  воротами,
Puerta de Estopa, часть пути они проделали по бастиону.
     ‘путники нахваливали  изобретение отца €ммануила; в наивности  ђоберт к
ним  обратилсЯ  и спросил,  на что годитсЯ  толикаЯ  наука тем, кто  занЯт в
городской осаде.
     ѓосподин  ‘аласар  заметно  развеселилсЯ. "Ќо любезный и милый друг, --
сказал он,  -- ведь мы тут