  и  зла считаю необходимым
условием его духовной жизни.

     Ћднако, что же делать с крайними полюсами зла, обнаружение
которых  чревато  неприЯтностЯми  длЯ  ближних?  Љак  прикажете
поступать с предательством, завистью, гордыней, сладострастием,
властолюбием,  трусостью? Љак переносить эти качества у ближних
и общатьсЯ с ними, не презираЯ и не превращаЯ жизнь в пытку?

     …сть один способ, найденный мною из опыта.

     Ћбнаружив  в  другом  человеке  порок,   следует   немедлЯ
отыскать  его и в себе. …сли его мало у тебЯ (скорее всего, так
кажетсЯ), нужно преувеличить  его,  мысленно  поставив  себЯ  в
такие  обстоЯтельства, при которых он мог бы проЯвитьсЯ во всей
своей отталкивающей мерзости. …жели и  при  таком  рассмотрении
результат  окажетсЯ мизерным, следует обратитьсЯ к другим своим
порокам, которые ничуть не лучше. ‚  ответ  на  хитрость  нужно
найти в себе глупость, обнаружив зависть, следует докопатьсЯ до
собственного     тщеславиЯ,     почуЯв    корысть,    разыскать
властолюбие... Ќасколько легче тогда уживатьсЯ  с  недостатками
ближнего,  если,  конечно, с ними необходимо уживатьсЯ, то есть
если  у  него  есть  достоинства,  делающие  его  человеком,  а
собственный порок вызывает в нем те же муки, что у тебЯ. Џоиски
бревна  в  собственном  глазу  помогают  пережить сучок в глазу
ближнего.


     Љ сожалению, мало кто пользуетсЯ этим  методом.  Ќаоборот,
обнаружив у ближнего недостаток, коего мы лишены (или полагаем,
что  лишены),  мы обрушиваем на него всю мощь наших упреков. Ќо
лицемерны эти упреки, ибо свидетельствуют  лишь  о  нерадивости
поисков  в  глубинах собственной души. …сли же ты, перебрав все
до последней соломинки, не обнаружишь  в  себе  недостатков  --
тогда плохо дело! Ќужно срочно повышать уровень правдивости.

     Ћписанный метод -- надежный путь к братству.


     ’ри  понЯтиЯ  определЯют  духовный мир человека. ќто вера,
надежда и любовь.

     Ќадо ли говорить, что вера в традиционном смысле не  нашла
себе  места в душе юноши, вступившего в жизнь в середине нашего
века. ЌесмотрЯ на то, что Я был крещен -- скорее, по  традиции,
чем из идейных соображений, -- мысль о Ѓоге ЯвлЯлась мне лишь в
качестве   заблуждениЯ,   которым   морочили  головы  людей  на
протЯжении девЯтнадцати веков до моего  рождениЯ.  ‘лава  Ѓогу,
теперь  с этой нелепостью было покончено, и Я в гордом сознании
своего превосходства перед предками ни  разу  не  подумал,  что
среди  них были практически все мыслители и художники прошлого,
как бы потом их ни выгораживали перед историей.

     ‘амонадеЯнность нашего атеизма не поддаетсЯ описанию.

     „умаю, что он должен воспитыватьсЯ в  душе  гораздо  более
трудолюбивым  и  мучительным  способом,  чем  тот,  что был мне
предложен. Њне было просто объЯвлено,  что  ,,Ѓога  нет",  и  Я
поверил  этому, как верил всему, что говорили взрослые: человек
произошел от обезьЯны, ‡емлЯ вертитсЯ, детей приносЯт аисты. ‘о
временем многие из таких утверждений  были  подкреплены  научно
или  опровергнуты,  только  не  то,  от которого зависел вопрос
веры.

     ‹юбое из утверждений -- ,,Ѓог есть"  или  ,,Ѓога  нет"  --
ЯвлЯетсЯ  ложным.  €стинны  лишь  поиски  Ѓога,  которые  могут
привести либо к его отрицанию, либо к вере.


     Њне была предложена другаЯ вера -- и тоже как утверждение.
„о шестнадцати лет Я исповедовал ее истово, пока по ней не  был
нанесен  чувствительный удар. € даже тогда она не умерла сразу;
потрЯсение  заставило  менЯ  подумать,  что   наконец-то   вера
очиститсЯ  от тех грЯзных наслоений, о коих было торжественно и
прЯмо заЯвлено. €менно тогда Я научилсЯ думать сам, не принимаЯ
на веру никаких утверждений. € тогда начали обнаруживатьсЯ, а к
нынешнему моменту обозначились с несомненной Ясностью  страшные
расхождениЯ  между  словом  и делом, которых Я не мог не видеть
без того, чтобы не потерЯть к себе уважениЯ.

     Ќа моих глазах за  четверть  века  произошло  практическое
перерождение общественных идеалов, когда людей перестали ценить
за  дела,  а  стали  ценить  за  свЯзи; когда ум спасовал перед
хитростью, а совесть перед корыстью; когда  демагогиЯ  смеЯлась
над  правдой, а страх за свое место стал сильнее чувства долга;
когда на всех этажах власти поЯвились услужливые хамы с пустыми
глазами; когда, наконец, думать серьезно и свЯто о своей стране
стало признаком умственного расстройства.

     Љаждый год приносил успехи цинизму. …го чудище росло,  как
на  дрожжах,  символом  чего  стали  ‡везды  ѓероев, за которые
раньше платили жизнью, а теперь стали выдавать в подарок ко дню
рождениЯ.

     ќто  было  больно.  Ћставалось  пить   водку   и   слушать
политические  анекдоты,  цинизм  которых  был точным отражением
цинизма, царЯщего в обществе.


     ‚ера в добро, в красоту,  в  справедливость,  в  людей  --
огромное  количество  частных  вер,  за которыми укрываютсЯ мои
донкихотствующие сограждане, по сути дела  --  лишь  проЯвлениЯ
общей  веры в светлое будущее, о коем даже упоминать полагаетсЯ
нынче с иронической усмешкой на устах. €бо что же такое вера  в
добро,  например? ќто вовсе не в то вера, что добро существует,
-- отрицать его не могут  и  закоренелые  циники.  ќто  вера  в
победительные  свойства  добра,  в  его конечную силу. Љогда же
видишь, что добро попираетсЯ ежечасно и  способно  существовать
лишь  в качестве мысленной увЯдающей альтернативы злу -- верить
в него невозможно.


     Ќа что ж надеЯтьсЯ?

     џ не надеюсь уже на то,  что  человеку  удастсЯ  разорвать
эгоистические  путы, преодолеть национальную рознь, отнестись к
ближнему, исповедующему иные идеалы, как к брату. џ не надеюсь,
что красота спасет мир,  --  слишком  долго  она  его  спасает!
Љрасоты все меньше вокруг, безобразное выпирает из всех щелей.

     џ не надеюсь, что мне удастсЯ выжить, когда вижу на экране
телевизора  груды  организованного  металла, предназначенного к
убийству.

     џ не надеюсь уже на разум, Я не надеюсь уже ни на что.


     Љого же мне любить: таких же  слепцов,  как  Я?  ’аких  же
глупцов? ’аких же трусов и себЯлюбцев?

     џ  не  люблю  мужчин,  потому  что  они  самцы. џ не люблю
женщин, потому что они продажны. џ не люблю детей,  потому  что
из них вырастают мужчины и женщины.

     џ не люблю природу, потому что она равнодушна ко мне. џ не
люблю  ‡емлю,  потому  что  она  породила эту странную плесень,
именуемую человечеством. џ не  люблю  ‘олнце,  потому  что  оно
когда-нибудь взорветсЯ и уничтожит все, что Я не люблю.

     џ  люблю  только  одного человека на ‡емле -- своего сына;
люблю  его  животной,  инстинктивной  любовью.  ЏламенеющаЯ   в
глубоком  мраке,  эта любовь поддерживает менЯ своими ответными
токами -- и это единственное, что свЯзывает менЯ с жизнью..."

        ѓлава 41<BR>‹€’Ћ €Њ…Ќ€ ‹Ћђ…Ќ‘Ђ ‘’…ђЌЂ


     ЋбщественнаЯ  нагрузка  автора  отвлекла  его  от  романа,
заставив  впасть  в  распространенную среди писателей ошибку --
считать себЯ нужным в иных сферах, нежели сочинительство. Ђвтор
взЯлсЯ за создание литературного объединениЯ кооператоров.

     €деЯ возникла у ђыскалЯ еще во времЯ первого  разговора  в
Џравлении,  когда  майор рассказал о семейно-подростковом клубе
"Џолет", возглавлЯемом новым жильцом ‘пиридоновым, и  предложил
автору  принЯть в этом деле участие. “знав о том, что ‹аврентий
ђодионович владеет английским, майор и ему предложил  применить
в клубе свои знаниЯ, но милорд вежливо уклонилсЯ.

     Ђвтор  счел  все  же нужным предложитъ милорду руководство
объединением по праву старшего.

     -- Ѓога  ради,  не  втЯгивайте  менЯ  в   это   дело!   --
категорически заЯвил “читель.

     -- Џочему? -- спросил автор с некоторым облегчением.

     -- “ менЯ хватит работы.

     -- Љакой?  --  удивилсЯ  автор. -- “ж не собираетесь ли вы
продолжать наш роман в одиночку?

     -- “спокойтесь!   --   милорд   посмотрел   на    соавтора
уничтожающе.  --  џ  сделал  все,  что мог, чтобы заставить вас
продолжить работу. “вы, это не помогло. ’еперь Я  умываю  руки.
„елайте,  что  хотите, Я же буду знакомитьсЯ с творениЯми ваших
коллег.

     € он указал на книжные стеллажи от пола до потолка.

     ђазговор происходил в квартире автора, то  есть  теперь  в
квартире  ‹аврентиЯ  ђодионовича.  ”иларет валЯлсЯ на диване и,
как   показалось   сочинителю,   тоже   поглЯдывал   на    него
неприЯзненно.  Ќа  спинке  рабочего  кресла висел белый парик с
завитыми, падающими вниз буклЯми. Ћткуда  он  здесь  взЯлсЯ?  €
зачем он милорду?

     -- ‚  таком  случае,  милорд, не разрешите ли вы присвоить
литературному объединению ваше имЯ? -- спросил автор.

     Њилорд лишь пожал  плечами,  даваЯ  понЯть,  что  ему  все
равно.

     ђасстались соавторы прохладно.

     ЋбъЯвлениЯ  о  приеме  в  литобъединение вывесили в каждом
подъезде  на  досках,  где  обычно   поЯвлЯлись   сообщениЯ   о
заседаниЯх  ЏравлениЯ,  призывы  и  приказы.  ‡аписалось девЯть
человек. Љоличество пишущих  удивило  автора.  Џростой  подсчет
показывал,  что  ежели  в  доме  с  населением в тысЯчу человек
проживает одиннадцать  литераторов,  включаЯ  соавторов,  то  в
городе  с  четырехмиллионным населением их должно быть примерно
сорок четыре тысЯчи!

     Љроме уже известных дворников и ‘ашеньки, в литобъединение
записались баснописец Ѓурлыко, автор юморесок ђувим  ”айнштейн,
его  коллега  по Џравлению и вечный оппонент ‚севолод ‘еренков,
сочинЯющий этюды о природе, и -- неожиданно -‚алентин Ѓорисович
‡авадовский, работающий  над  книгой  "Љак  Я  был  телепатом".
Џоколебавшись,  изъЯвил  желание  участвовать  сам председатель
ЏравлениЯ,   пишущий   мемуары   о   строительстве   ‚олховской
электростанции,  а  последней  записалась дочка ђыскалЯ Њарина,
сочинЯющаЯ сказки. ‚се они, по  просьбе  автора,  принесли  ему
свои рукописи, и он углубилсЯ в чтение.

     Џо  мере  освоениЯ  материала  автор испытывал все большую
растерЯнность, ибо в стихах, юморесках, рассказах,  зарисовках,
написанных  кооператорами  за  последнее  времЯ, за исключением
одной-единственной басни Ѓурлыко, не присутствовало и намека на
главное  событие  в  жизни  кооператива  --  перелет  на  новое
местожительство и последовавшие за тем перемены. Ђвтора охватил
страх.  Њожет быть, его роман, правдиво и подробно повествующий
о собственном доме, никому не нужен, если даже  потерпевшие  не
склонны   вникать   в   собственную  историю?  ‘корее  все  же,
кооператоров останавливал  внутренний  цензор:  происшествие  с
домом было безошибочно причислено к разрЯду событий, которые не
следует описывать, а в таком случае
-- зачем зрЯ марать бумагу?

     ’акое  объЯснение не польстило автору. Џолучалось, что они
с милордом -единственные, кто по глупости решилсЯ пролить  свет
на происшествие, но, судЯ по всему, совершенно напрасно.

     Ђвтор  отложил  рукопись  (это  была юмореска ”айнштейна о
сантехнике)  и  взглЯнул  на  черновик  первой  части   романа,
возвращенный ‘ашенькой, а потом на щегла ‚асю, который сидел на
жердочке  --  нахохлившийсЯ,  серьезный,  боевитый -- и сверлил
автора  бусинкой  глаза,  словно  побуждаЯ  не  терЯть  веры  и
надежды. Ђвтор еще раз мысленно поблагодарил ‘ашеньку, котораЯ,
сама  того  не  ведаЯ,  спасала его в минуты уныниЯ посредством
маленькой птахи -- символа литературного мужества.

     "Људа как страшно нам с тобой,  товарищ  большеротый  мой!
-вспомнилось   сочинителю.  --  Ћх,  как  крошитсЯ  наш  табак,
щелкунчик, дружок, дурак! Ђ мог бы жизнь просвистать  скворцом,
заесть ореховым пирогом... „а, видно, нельзЯ никак..."

     -- ЌельзЯ никак, ‚асЯ? -- серьезно спросил автор.

     -- Ќикак  нельзЯ!  --  прощелкал щегол на птичьем Языке и,
обрадовавшись разговору, запорхал в  клетке,  напоминаЯ  самого
автора,  поющего  и  размахивающего  крылышками под колпаком из
прутьев.

     Ѓолее внимательное изучение рукописей подопечных показало,
что намеки на неблагополучие в кооперативе все  же  имелись.  €
рассказы  •раброва,  и  стихи  ‘оболевского, и басни Ѓурлыки, и
даже  ‘ашенькины  стихи  несли  на  себе  печать  усталости   и
неустроенности.  Ќастроение, господствовавшее в этих немудреных
сочинениЯх,   можно   было   бы   обозначить   одним    словом:
кооперативное.   “   автора   даже   родилась  мысль  ввести  в
литературный   обиход   понЯтие   "кооперативной   литературы",
обозначающее  мелкость проблем и тем, описание бытовых неурЯдиц
и  безыдеальность,  если  можно  так   выразитьсЯ.   “траченный
кооператорами  идеал  общности и довериЯ, что когда-то заставил
их объединитьсЯ и выстроить себе новое здание на €лларионовской
улице, витал где-то далеко. Ќикто не вспоминал о нем, не звал к
нему,  изверившись  в  тЯжкой  борьбе  с  ворами,  хапугами   и
пьЯницами,  расплодившимисЯ  в  кооперативе. Њолодежь не видела
выхода  из  печальных  настроений,  что  касаетсЯ  семинаристов
постарше  -- Њентихина, ‡авадовского, ‘еренкова, ”айнштейна, --
то  они  и  вовсе  не  знали  проблем,  довольствуЯсь  готовыми
литературными клише.

     ”айнштейн  сочинЯл юморески по образцу шестнадцатой полосы
"‹итгазеты",  где  бичевал  сантехников,  книжных  "жучков"   и
неверных  жен.  ќто  было  ни  смешно, ни грустно, ни глупо, ни
умно... Ќапоминало также вечера "‚округ смеха" из Ћстанкино.

     ‘еренков поэтизировал природу.  ‹юбой  куст,  веточка  или
бабочка   могли  остановить  его  в  благоговении  и  заставить
философствовать о красоте, вечности, так что скулы  сводило  от
банальностей.  Љусты,  веточки и бабочки у него были непременно
русскими, несли национальную идею, так что непонЯтно было,  что
стал бы говорить ‘еренков, окажись он во французском лесу или в
индийских  джунглЯх.  Џростой стог сена вызывал у него дежурную
ассоциацию с шеломом древнерусского воина, а лесное озерцо
-- с глазами џрославны. Љогда он добиралсЯ до грибов, то с
национальностью было благополучно у боровичков и груздей, мухоморы
же именовались "броской иностранной поганью".

     Ќачало книги ‡авадовского  "Љак  Я  был  телепатом"  автор
прочитал  не  без  интереса,  дивЯсь  перемене,  произошедшей с
забитым кооператором. Ћткрыв в  себе  клапан,  о  существовании
которого  он  ранее  не подозревал, ‡авадовский глубокомысленно
рассуждал об экстрасенсорных делах, йоге  и  хилерах,  намекаЯ,
кстати,   на   Явно  тенденциозное  освещение  этих  проблем  в
официальной прессе.

     Њемуары же Њентихина были написаны так,  будто  ‚олховскаЯ
гидроэлектростанциЯ  была  первой  и  последней стройкой нашего
века -ни до, ни после нее ничего не существовало.

     ’аков был улов.

     ѓрустно  стало  автору  за  кооператоров,  прописанных   и
непрописанных   летунов,  когда  он  прочитал  их  литературную
продукцию.  ‘кладывалось  впечатление,  что  литература   наша,
призваннаЯ  когда-то  "глаголом  жечь"  и  еще  что-то  там про
"колокол на башне вечевой во  дни..."  --  довольствуетсЯ  ныне
положением  скромной  жалобщицы,  а то и прислужницы у барского
стола, за которым по-хозЯйски расселись сытые демагоги. € вновь
волна уныниЯ накатилась на автора, когда он  бросил  взглЯд  на
исписанные  им страницы, пытаЯсь мысленно предъЯвить им строгий
счет гражданственности. “вы, не выдерживали они этого  высокого
счета,  не  хватало  им  свЯщенного  огнЯ, испепелЯющего сердца
читателей, а печальной иронией сыты мы уже по горло.

     ‘  этими  мыслЯми  он  и  пришел   на   первое   заседание
литературного объединениЯ, которое состоЯлось в помещении клуба
"Џолет"  -трехкомнатной квартире в первом этаже того же первого
подъезда, где  жил  сочинитель.  Ѓывшие  ее  хозЯева  уехали  в
длительную  командировку  за  границу,  уступив  Џравлению свою
жилплощадь длЯ устройства клуба.

     Ћткрыв заседание, автор посчитал себЯ обЯзанным произнести
программную речь.

     -- ‚сЯкий пишущий, -- начал  он,  оглЯдываЯ  обращенные  к
нему  лица,  -должен  понимать, берЯсь за перо, длЯ чего он это
делает. ‘уществует несколько  распространенных  заблуждений  на
сей  счет,  которыми  удобно  прикрывать  собственное бессилие.
Ќапример, формулировка  "Я  пишу  длЯ  себЯ".  ќто  решительнаЯ
чепуха!  ‚се равно, что дышать длЯ других. ‚ы менЯ понимаете?..
Ќет, дышать следует длЯ  себЯ,  писать  же  --  длЯ  других,  с
непременной  мыслью  о том, что ваш текст смогут прочесть чужие
глаза, даже если вы не  помышлЯете  показывать  его  кому-либо.
’очно  так же Я отвергаю писание длЯ так называемой "вечности",
ибо это то же самое, что "длЯ себЯ", но с большими претензиЯми.

     ЃратьсЯ за перо следует только  длЯ  того,  чтобы  донести
свои  мысли и чувства до другого человека, сделать их понЯтными
и близкими ему. Ќо с какой целью? ’ак ли уж  важно,  чтобы  мои
мысли  и чувства стали понЯтны другому? џ отвечаю: важнее этого
нет ничего на  свете,  иначе  Я  обречен  на  одиночество.  Њне
непременно  нужно  знать,  что  менЯ  услышат  и  поймут; а это
побуждает  менЯ  тратить  годы   труда   и   кипы   бумаги   на
совершенствование  своего  письма,  поскольку неточно сказанное
слово не объединЯет, а разъединЯет пишущего с читающим.  „ругой
цели, кроме объединениЯ людей, слиЯниЯ их духовных миров в одно
общее Явление духа, -- у литературы нет!

     -- Ђ  разве  отражать жизнь -- не главнаЯ цель? -- спросил
Њентихин.

     -- Џозвольте, Я считал, что литература призвана  вскрывать
недостатки, -- вкрадчиво уточнил ”айнштейн.

     -- ‚оспитывать нужно! -- отрубил ‘еренков.

     ‘очинитель  с  тоскою  посмотрел  на  своих персонажей. “ж
больно умны они стали! ‘идели бы сейчас  на  улице  Љооперации,
стригли  бы  пуделей, растЯгивали меха баЯна, решали кроссворды
-- и никто никогда не узнал бы об их  существовании!  ‡нали  бы
они,  что  длЯ  внедрениЯ  их  фамилий,  портретов, характеров,
образа жизни в  сознание  читателей  автору  пришлось  исписать
несколько сотен страниц! ‘овершил же он это только затем, чтобы
освободить  душу  от  теснившейсЯ  там  толпы  кооператоров, от
громады родного дома, нависшей над ним всею своею  непоправимой
тЯжестью.  €  он  сделал  их  общим достоЯнием, ввел в духовный
обиход, а значит, объединил с самою жизнью, да так прочно,  что
сейчас вынужден выслушивать их замечаниЯ в свой адрес.

     Ђвтор вздохнул и продолжал далее.

     -- ‹итературные     сочинениЯ     постоЯнно    путают    с
инструментами,  которые  должны  бить,  вскрывать,   поднимать,
протЯгивать,  указывать, сигнализировать, вдалбливать, пронзать
и тому подобное. €ли же считают их зеркалом и  одновременно  --
осветительным  прибором. Њежду тем, все перечисленные вами цели
-- суть частные следствиЯ общей объединительной  роли,  которую
призвана играть литература... “становите контакт с читателем, а
потом  можете  его  учить,  воспитывать, показывать ему картины
жизни и  даже  забавлЯть!  Ќо  сначала,  умолЯю  вас,  создайте
общность  между  собою и другим. Џревратитесь в него. „лЯ этого
вам  сначала  придетсЯ  превратитьсЯ  в  себЯ.  ќто  неимоверно
трудно. Џочти никому не удаетсЯ взЯть этот барьер, обычно сразу
начинают отображать, бичевать, воспитывать...

     -- Љак же это... превратитьсЯ в себЯ? -- вымолвил •рабров.

     -- Ќе  знаю, -- призналсЯ автор. -- „умаю, что надо писать
на пределе искренности, не утаиваЯ ничего от себЯ.

     -- Ћт себЯ? -- удивилась ‘ашенька.

     -- €менно. Њы так устроены, что стараемсЯ утаить  от  себЯ
правду,   чтобы  обезопасить.  Њы  выгораживаем  в  своей  душе
огромные заповедники, куда  запрещено  заглЯдывать  не  то  что
постороннему,   но   самому  себе!  ‚от  туда  нужно  допустить
читателЯ.

     -- Ќо как?  Љак?!  --  вскричал  •рабров.  --  Ђ  если  не
получаетсЯ? —увств много, а на бумаге не выходит.

     -- ‚от  тут  мы  и  подходим ко второй стороне вопроса, --
сказал автор, осаживаЯ семинариста жестом руки. -- „опустим, мы
решились  на  полную  искренность,  мы  хотим  вывернуть   себЯ
наизнанку,  исчерпать  до  донышка.  Љак нам заставить читателЯ
поверить? Љак превратитьсЯ в него на бумаге? џ думаю, это можно
сделать  с  помощью  особого  рода  игры,  правила  которой  мы
сочинЯем  и  заносим  на  бумагу в виде текста. Љак ни странно,
игра способна потрЯсти больше, чем сама жизнь. ќто давно  знают
на театре...

     -- Ќе  пойму  что-то,  куда  вы клоните... -- хмуро сказал
‘еренков.

     Ћн сидел, подавшись вперед и глЯдЯ на  автора  исподлобьЯ.
”айнштейн,  наоборот,  откинулсЯ на спинку стула и положил ногу
на ногу, как бы говорЯ окружающим, что он давно уже все  понЯл,
но нервное покачивание ноги выдавало его. Ћн тоже не знал, куда
клонит  автор,  ибо  сам  автор  не  знал  этого,  ибо прелесть
сочинительства в том и состоит, что мысль рождаетсЯ не  загодЯ,
а выскакивает, как чертик из табакерки, с пылу, с жару.

     -- џ  клоню  к тому, -- продолжал автор, -- что литература
есть игра, она сродни актерскому  ремеслу,  между  тем  как  ее
обычно  поверЯют  не  законами  игры,  выдуманными  автором,  а
законами самой жизни. ‚ этом и состоит мое литературное  кредо.
‹итература -- игра, не более, но и не менее, и относитьсЯ к ней
следует как к игре -- не менее, но и не более. ‚еликаЯ это игра
или мелочнаЯ, трагическаЯ или пародийнаЯ -- она всегда остаетсЯ
игрой,  ибо  дает  читателю возможность проиграть в душе тысЯчи
ситуаций, поступков, характеров, лежа  при  этом  на  диване  и
перелистываЯ страницы.

     -- €  ’олстой... игра? -- мрачно выдохнул ‘еренков, сверлЯ
автора глубоко посаженными глазами.

     -- € ’олстой, -- милостиво подтвердил автор.

     -- Ќе согласен, -- загудел ‘еренков.

     -- Џушкин за эту игру жизнью заплатил. € ЊаЯковский, между
прочим... -недовольно произнес Њентихин.

     -- Ђ вы не  находите  странным,  что  люди  иногда  платЯт
жизнью  за  игру  в  карты?  --  парировал автор. -- €гра может
потребовать жизни. Ћна стуит жизни.

     -- Ќу, вот, стало быть, вы тут и  играйтесь,  --  ‘еренков
поднЯлсЯ  с  места,  забрал  со стола свою папку с рассказами и
пошел к дверЯм. -- Ђ у менЯ про жизнь написано.

     ‘ этими словами он покинул комнату.

     -- Ђ посему... -- автор уже понЯл,  что  его  литературное
кредо  не  получило  единодушной поддержки, но решил гнуть свою
линию до конца. -- џ предлагаю присвоить  нашему  литературному
объединению имЯ ‹оренса ‘терна -великого €грока литературы!

     Ќедоуменное    молчание    семинаристов    было    ответом
руководителю. ‹ишь ‘ветозар Џетрович, как ни странно, обнаружил
знакомство с этим именем.

     -- “ж больно далек от нас... -- осторожно возразил он.

     -- Ќу почему же... -- ("‡нал бы он, что мистер ‘терн живет
с ним на одной лестничной площадке!" -- подумал автор.) -- Ђ вы
читали, извините?

     -- Џриходилось прорабатывать, --  кивнул  Њентихин.  --  “
менЯ подписка на ‚семирную. џ каждый том прорабатывал.

     -- €  что  же дала ваша проработка? -- раздраженно спросил
автор.

     -- €гры там, конечно, много, а вот  классового  анализа...
Љроме  того,  он  ведь  идеалист,  извините... Џочему ‘терн? --
пожал плечами старик. -- Џочему не Џушкин? Ќе ѓоголь?

     -- Џотому что они не давали подписки  о  неразглашении!  Ђ
‘терн давал! -- вскричал автор.

     Љак  ни  странно,  этот  аргумент  подействовал.  ‘ветозар
Џетрович взглЯнул на автора испуганно  и  что-то  забормотал  о
‚олховстрое...  €мЯ  милорда  было  спасено, и уже на следующий
день автор вывесил на двери комнаты в  клубе,  где  происходило
заседание,  новую  табличку:  "‹€’Ћ  имени ‹оренса ‘терна". Ћна
была третьей на двери, после табличек "Љружок кройки и шитьЯ" и
"€сторико-патриотическое общество ,,‘едьмое поколение"".

     Ђ тогда, после первого заседаниЯ, оставившего  на  душе  у
автора   чувство   неудовлетворенности,   его  проводила  домой
‘ашенька, захватившаЯ с  собою  зерен  и  цветок  традесканции,
чтобы покормить щегла.

     -- Ђ почему ваш роман -- без любви? -- вдруг спросила она.

     -- ђазве? -- автор наморщил лоб, припоминаЯ.

     -- ’ам нет любви, -- покачала она головой.

     -- Њожет  быть,  времЯ  такое... -- начал вслух размышлЯть
он. -„ействительно, странно... Ќо  до  любви  ли  сейчас!  Љому
прикажете  любить?  „емилле?  €рине?  Љооператорам? Љто в такой
обстановке способен полюбить?!

     -- ‚ы, -- спокойно заЯвила ‘ашенька.

     -- џ???

     -- Ђ мы вчера принЯли трех мальчиков  и  четырех  девочек,
-сказала ‘ашенька без всЯкой свЯзи с предыдущим.

     -- ЏоздравлЯю, -- буркнул автор.

     -- Ћт   одной   опЯть   мать   отказалась...  --  ‘ашенька
помрачнела.

     -- Ќет любви! -- автор никак не мог успокоитьсЯ. -- “  нас
темнота в окнах и в лифтах мочатсЯ, извините! ‹юбви захотели!..

     Ђвтор   был   зол   --   скорее,  на  себЯ,  чем  на  юную
семинаристку. Ћн понимал, что роман без любви  невозможен.  ѓде
„емилле? ѓде этот сукин сын?! “ж он заставил бы его полюбить!

     -- ‚ас  надо познакомить с папенькой, -- сказала ‘ашенька.
-- Ћн  тоже  за  общественную  полезность.  ‡наете,  почему  мы
переехали в этот дом? Џапенька на демонстрации увидел, что идет
страннаЯ  колонна.  †ильцы  дома...  Ћказалось,  что обменЯтьсЯ
легко. Ќо папенька не из-за жилплощади. “ него идеЯ...

     -- ЉакаЯ? -- заинтересовалсЯ автор.

     -- Ћн уверен, что нужен сейчас этому дому. Љлуб -- это  он
организовал.

     -- ’ак какаЯ же идеЯ?

     -- ‚оспитывать  революционеров,  --  сказала  ‘ашенька так
просто, будто разговор шел о выращивании рассады длЯ огурцов.

        ѓлава 42<BR>‚ЂѓЋЌЋ‚Ћ†Ђ’›‰


     Љакое   мучительное   занЯтие   --   вспоминать   пальцами
собственную  юность!  џ  уже  испытал  его однажды, когда после
двадцатилетнего перерыва уселсЯ за  фортепиано.  ќто  случилось
лет   семь   назад,  после  покупки  пианино  фабрики  "Љрасный
ЋктЯбрь". џ прикоснулсЯ пальцами  к  клавишам  и  начал  играть
этюды  —ерни  по  мышечной  памЯти. ‘транное и горькое чувство!
Ѓудто играешь не ты, а кто-то другой внутри тебЯ,  проснувшийсЯ
вдруг  и  вспоминающий  мимолетный  сон.  Љаждый звук неожидан,
каждый аккорд удивителен! Џальцы сами  выстраиваютсЯ  в  нужную
комбинацию  и  нажимают на клавиши с ужасом, готовые отпрЯнуть,
услышав фальшь.  Ќо  аккорд  взЯт  правильно,  он  совпадает  с
оттиском,  оставшимсЯ  в памЯти, и ты играешь дальше онемевшими
пальцами,  пока  не  наткнешьсЯ  вдруг  на  провал.  ЏриходитсЯ
начинать  сначала  и снова подкрадыватьсЯ к выпавшему из памЯти
месту, пока на пути  не  обнаруживаетсЯ  новый  провал,  и  тут
пальцы  отказываютсЯ  вспоминать -- пробудившийсЯ навык умирает
навеки.

     Ѓольше Я не садилсЯ за фортепиано.

     ’очно такое же ощушение Я испытал, приступаЯ  к  достройке
спичечного  дома.  ‘пички  выпадали  из  огрубевших пальцев, не
желали вставать на нужное место... ‚скоре  руки  были  в  клею,
перваЯ  опора длЯ задуманной когда-то террасы поехала вбок... џ
оторвал ее и начал сначала.

     Ќавык возвращалсЯ постепенно, и все равно мне не нравилась
моЯ работа: она была грубее и суше юношеских опытов.  Ћна  была
фальшива.

     Ћчень  раздражал  электрический  свет, которым приходилось
пользоватьсЯ с утра до вечера из-за постоЯнной темноты в окнах.
џ не  переставал  клЯсть  в  душе  архитекторов  и  строителей,
установивших  дом  в  столь неудобном месте. ‘удЯ по планировке
квартир и лестничных клеток, дом принадлежал к тому же типовому
проекту, что и  наш  кооперативный  дом  на  улице  Љооперации,
следовательно,   был   выстроен  лет  десЯть-двенадцать  назад.
‚ероЯтно, имели в виду, что  старый  дом,  впритык  к  которому
поставили этот, будет снесен, чтобы построенное здание получило
доступ  к  свету.  Ќо... признаков сноса соседнего дома пока не
видно. Њогло произойти все, что угодно, у нас это не  редкость:
урезали   фонды   на  капремонт,  перенесли  в  план  следующих
пЯтилеток или же попросту забыли.

     ЌиколаЯ €вановича и  его  дочь,  с  которыми  Я  регулЯрно
общалсЯ, этот вопрос почему-то не занимал.

     -- “  нас  в Џетербурге, как ни крути, светло не будет, --
сказал Ќиколай €ванович.

     ЂлЯ осуществлЯла надзор за строительством спичечного дома.
Ћна уже уверилась в том, что  романтический  отрок,  задумавший
„ворец  Љоммунизма,  и  опустившийсЯ  тип, подобранный отцом на
улице,
-- одно и то же лицо. ’ем строже и ревностнее стала она относитьсЯ к
моему занЯтию и даже помогала мне временами, обрезаЯ серу со спичек на
железный противень, вынутый из газовой плиты. ’ам уже
вырос рассыпчатый коричневый холмик.

     Ћбычно ЂлЯ была  молчалива  и  деЯтельна.  Ћна  поЯвлЯлась
всегда  неожиданно,  наводила  порЯдок в кухне, ставила чайник,
придирчиво  рассматривала  то,  что  успел  Я  с  делать  в  ее
отсутствие,  и  принималась  за  спички.  ‚ремЯ  от времени она
поднимала голову и замирала, как бы  прислушиваЯсь  к  чему-то.
Џотом  она  заставлЯла себЯ вернутьсЯ к работе, но порой, будто
вспомнив о неотложном деле, быстро собиралась и исчезала. Љогда
она находилась рЯдом, Я постоЯнно чувствовал некое  напрЯжение,
исходившее от нее, смутное беспокойство, нервность.

     Џо  утрам  Я пил чай, обед мне доставлЯли в судках ЂлЯ или
кто-нибудь из братьев,  ужинать  Я  приходил  в  семью  ЌиколаЯ
€вановича.  ђазумеетсЯ, Я испытывал крайнюю неловкость. Њысль о
том, что Я взгромоздилсЯ на шею этой работЯщей семье, не давала
мне покою. џ попыталсЯ поговорить с Ќиколаем €вановичем с глазу
на  глаз.  џ  сказал  ему,  что  у  менЯ  сейчас  нет  денег  и
возможности заработать их, потому возможны только два варианта:
либо  Я  живу  в долг, если Ќиколай €ванович настаивает на моем
пленении, и возвращаю ему прожитую мною сумму, как только смогу
это сделать, либо Я вынужден покинуть дом, нарушив данное  мною
слово.

     -- Ћставьте интеллигентскую щепетильность, -- сказал он.

     -- ќто не щепетильность, Ќиколай €ванович.

     -- Ђ что же?

     -- …сли хотите, попытка сохранить достоинство.

     -- ‚ы бы раньше о достоинстве думали, -- упрекнул он.

     -- Ќо Я привык зарабатывать себе на жизнь.

     -- Ћ  заработке подумаем. Ќо потом. ‘начала оклемайтесь...
џ прошел через черное пьЯнство после лагерей и  знаю  --  Ясное
сознание возвращаетсЯ не сразу.

     џ  уже немного знал о прошлом ЌиколаЯ €вановича, но больше
менЯ занимало настоЯщее. —увствовалось, что поступками и речами
его руководит какаЯ-то высшаЯ идеЯ. “же в первые дни  Я  понЯл,
что  не  Я  один  хожу у него в подопечных. Џравда, другие были
значительно моложе. Џо вечерам  в  квартире  ЌиколаЯ  €вановича
часто  поЯвлЯлись  юноши того же возраста, что его сыновьЯ. ќто
были члены исторического кружка, который вел Ќиколай €ванович в
подростковом клубе, находившемсЯ, как Я понЯл, в этом же  доме.
Њой спаситель имел незаконченное историческое образование.

     Ќо  не  только  историЯ  интересовала  юношей.  Ћбычно они
приходили по одному, по два вечерами и  уединЯлись  с  хозЯином
минут  на  десЯть.  џ  в это времЯ смотрел телевизор в компании
жены  ЌиколаЯ  €вановича.  ‡атем  юноши  исчезали,  а   Ќиколай
€ванович возвращалсЯ к нам, чем-то довольный.

     Ќаконец, Я не выдержал и спросил:

     -- ‚аши юноши так увлечены историей?

     Ќиколай  €ванович  внимательно взглЯнул на менЯ, помолчал,
затем поднЯлсЯ  с  места  и  принес  толстую  тетрадь  большого
формата,  на  обложке  которой  красными печатными буквами было
выведено всего лишь одно слово: "Ќесправедливости".

     -- Ћни увлечены будущим. ЏоглЯдите, -- сказал он.

     џ раскрыл тетрадь. Ћна была заполнена короткими  записЯми,
сделанными   неустоЯвшимисЯ,  корЯвыми,  юношескими  почерками.
Ћгромный реестр несправедливостей жизни,  подмеченных  молодыми
глазами.

     "Љомитет  комсомола  нашей  школы  отрапортовал  райкому о
проведении днЯ ударного труда на стройке. Њы туда пошли, но нас
прогнали, сказали, что работы сегоднЯ нет. Љрылов".

     "Њой одноклассник ”омин хвалилсЯ, что мать даст  взЯтку  в
университете,  чтобы  его принЯли. Ћн знает кому, но фамилии не
говорит. Ѓратушкин".

     "Ќаш военрук сказал, что ,,Ѓитлз" и ,,ђоллинг  стоунз"  --
это гадость и что они -- агенты –ђ“. Ђ он их не слышал никогда!
’юлень, он же ‘амойлов ѓена".

     "Џродавец  в  овощном  на Ѓольшом проспекте вчера грузил в
свои ,,†игули" Японский видеомагнитофон. џ сам видел. Љрылов".

     "Ќашего  соседа  побили  в  милиции.  Ћн  стоЯл  со  своим
корешем,  тот был выпивши. Џодъехала машина и забрала их обоих.
Ћн стал говорить, что он не пьЯный, чтобы отпустили. ’огда  они
стали его бить в отделении. ’юлень".

     "Ћтец  сказал,  что  можно отвертетьсЯ, чтобы не послали в
Ђфганистан. Ќужно дать на лапу в военкомате.  Ђ  кто  не  может
дать на лапу -тому как?! Ѓратушкин".

     "Љ  отцу  на  завод приезжало начальство из Њосквы. Ћни за
день покрасили все заборы,  а  в  столовую  навезли  сосисок  и
копченой колбасы. Џотом они их возили в сауну и там пили водку.
Ћдного в ,,‘трелу" тащили на руках. Ћлег ЉарапетЯн".

     -- ‡ачем вы это делаете? -- спросил Я, закрываЯ тетрадь.

     -- Љогда-нибудь  мы предъЯвим этот счет, -- сказал Ќиколай
€ванович.

     -- Љто -- "мы"?

     -- Њы все. € вы тоже, если... -- он не договорил.

     џ понЯл, что он  опЯть  намекает  на  мое  перевоспитание.
Џоздно,  Ќиколай  €ванович!  €  потом  --  мне не надо духовных
пастырей. „овольно Я на них насмотрелсЯ.

     -- Ђ что касаетсЯ собственно истории,  то  она  интересует
этих  мальчиков  постольку,  поскольку  служит  руководством  к
действию. ‚ы ‹аврова читали? -- вдруг спросил он.

     -- Ќет. Љто это?

     -- Џетр ‹аврович ‹авров,  социалист,  философ...  -Ќиколай
€ванович вновь удалилсЯ и вернулсЯ с книгой в руках.

     -- ‚  сорок  девЯтом  году,  в  университете,  Я занималсЯ
историей  кружка  "лавристов",  куда  входил  мой  дед.  Ќу,  и
дозанималсЯ...  Џолучил  десЯть  лет.  Џочитайте  "€сторические
письма". ‚есьма актуальное чтение!
-- он протЯнул мне книгу. -- Џочитайте о действии личностей. €ли о цене
прогресса...

     -- –ена прогресса? -- менЯ это заинтересовало.

     ЃеседуЯ с Ќиколаем €вановичем, Я временами изумлЯлсЯ тому,
что этот человек не занимает университетской кафедры,  а  водит
трамвай   тридцать   седьмого  маршрута  из  Ќовой  „еревни  на
‚асильевский остров, объЯвлЯет остановки и ругаетсЯ в  депо  со
слесарЯми по поводу неисправностей вагона.

     -- ‚  этой книге, -- Ќиколай €ванович указал на том в моих
руках,  --  Џетр  ‹аврович  говорит,  что  человечество  платит
огромную  цену  в  виде  жизненных тЯгот и лишений за то, чтобы
отдельные редкие его представители могли стать  цивилизованными
людьми,  то  есть  овладеть наукой и культурой. ‡а что же такаЯ
цена  заплачена?  ’олько  ли  за  то,  чтобы  избранные   могли
наслаждатьсЯ  духовными  богатствами? Ќет, дорогой мой, на этих
людЯх лежит ответственность за прогресс общества. € на  вас,  в
частности, тоже лежит эта ответственность...

     Ќиколай €ванович раскрыл том ‹аврова.

     -- Џослушайте.    "…сли    личность,   сознающаЯ   условиЯ
прогресса, ждет, сложа руки, чтобы он осуществилсЯ  сам  собой,
без  всЯких  усилий  с  ее  стороны,  то  она  есть худший враг
прогресса, самое  гадкое  препЯтствие  на  пути  к  нему.  ‚сем
жалобщикам  о разврате времени, о ничтожности людей, о застое и
ретроградном движении следует  поставить  вопрос:  а  вы  сами,
зрЯчие  среди  слепых,  здоровые среди больных, что вы сделали,
чтобы содействовать прогрессу?" —то скажете на это?

     -- Ќо что Я могу сделать один?

     -- Џочему вы считаете, что  вы  один?  “  вас  самомнение,
…вгений ‚икторович...

     -- ‘кажите  честно,  Ќиколай  €ванович, на вас ведь как на
белую ворону смотрЯт в вашем парке? -- спросил Я.

     -- •уже. Љак на красную ворону, -- рассмеЯлсЯ он.

     џ  вернулсЯ  к   себе   почему-то   расстроенный.   Љлеить
игрушечный   дом   не  хотелось,  казалось  пустой  забавой.  џ
расстелил простыню и улегсЯ  на  раскладушку  с  "€сторическими
письмами".

     ѓде-то  за  стеною  нестройно  затЯнули "Ќе уезжай ты, мой
голубчик..." визгливыми женскими голосами, к  которым  невпопад
примешивались   пьЯные   мужские.  ‡вЯкали  бутылки.  „онеслась
ругань.

     џ читал "€сторические письма" Џетра  ‹авровича,  чувствуЯ,
как  во мне накапливаетсЯ раздражение -- на этот дом, на голоса
за  стенкой,  на  жесткую  раскладушку,  на  Џетра   ‹авровича,
наконец,  который  занудно  толковал  о  "критически мыслЯщих и
энергически желающих" личностЯх. ѓде  они,  эти  личности?  ѓде
прогресс?  Ѓессильное  чувство,  похожее  на  то, что Я испытал
когда-то весною перед разверстой Ямой,  на  месте  которой  еще
утром  стоЯл  мой дом, завладело мною под аккомпанемент пьЯного
хора. ‚споминались слова ЌиколаЯ  €вановича  об  интеллигентах,
отдавших  себЯ  революции...  Ђ мы устранились, видите ли... Ќо
позвольте,  Ќиколай  €ванович,  сто  лет  назад   интеллигенты,
дворЯне,    разночинцы   видели   вокруг   себЯ   действительно
обездоленную и забитую народную массу. Ђ что видим мы? ‡а  кого
и  за  что  можно  боротьсЯ нам, если обездоленными остались мы
сами -- в духовном смысле?

     ‡а стеной грЯнули "Џо „ону гулЯет..."

     џ погасил лампу.

     ЉирпичнаЯ  стена  за  окном,  подсвеченнаЯ  снизу  далеким
светом,  бугрилась  тенЯми  и щербинами, приближалась к стеклу,
наваливалась на менЯ,  грозЯ  раздавить,  а  рЯдом  на  столике
нежным хрупким сиЯнием светилсЯ спичечный „ворец Љоммунизма.

        ѓлава 43<BR>ђ…”…ђ…Ќ„“Њ


     ‡а  час до заседаниЯ ЏравлениЯ в расширенном составе €горь
‘ергеевич ђыскаль зашел к  ‡авадовским.  Џовод  был  мелкий  --
напомнить  Љларе  ‘еменовне  о  заседании  и попросить ее вести
протокол. Џричина же коренилась глубже.  ђыскаль  хотел  своими
глазами  поглЯдеть,  что  происходит  в квартире ‡авадовских по
вечерам, ибо поток заЯвлений  от  соседей  не  иссЯкал.  ‘оседи
дружно    утверждали,    что    ‡авадовский   продолжает   свои
противозаконные опыты с телекинезом, результатом чего  ЯвлЯютсЯ
шумы,  колебаниЯ  стен  и  потолков,  а  также поломка мебели в
квартирах соседей. ЏодходЯ к квартире <sup>1</sup> 34,  ђыскаль
ощутил  под  ногами вибрацию, будто где-то рЯдом работал мощный
трансформатор. Њайор глЯнул под ноги и  увидел,  что  резиновый
коврик  перед дверЯми ‡авадовских парит в воздухе сантиметрах в
десЯти от пола, подобно маленькому ковру-самолету.  Њайору  это
не  понравилось.  Ћн наступил на коврик ногой, и тот со шлепком
упал на каменный пол. €горь ‘ергеевич нажал кнопку звонка.

     Ћткрыла  Љлара.  Џри  виде  ђыскалЯ  лицо   ее   сделалось
испуганным,  она инстинктивно попыталась прикрыть дверь, но тут
же взЯла себЯ в руки и растЯнула рот в улыбке.

     -- Џроходите, €горь ‘ергеевич...

     Њайор зашел в прихожую. „верь в спальню  ‡авадовских  была
притворена,  оттуда  исходил  Явственный  низкий  гул. Џальто и
плащи, висевшие на вешалке в прихожей, топорщились, будто  были
зарЯжены электричеством.

     -- Љлара  ‘еменовна, вы не забыли, что у нас заседание? --
спросил майор, косЯсь на задранные полы плащей.

     -- Ќу как можно, €горь ‘ергеевич! ЋбЯзательно приду.

     -- € захватите бумагу и авторучку.  џ  попрошу  вас  вести
протокол.

     -- „а-да, конечно! Љонечно! -- торопливо отвечала Љлара.

     -- Ђ ‚алентин Ѓорисович дома? -- спросил ђыскаль.

     -- „а... ’о есть нет. Ћн занЯт... -- смешалась Љлара.

     -- Џростите,   мне   необходимо   с   ним  поговорить,  --
решительно сказал майор и шагнул к двери, ведущей в спальню.

     Љлара дернулась, пытаЯсь загородить дорогу,  но  сразу  же
обмЯкла, отступила.

     -- Ћн  там...  џ  к  этому  не причастна, €горь ‘ергеевич,
поймите менЯ... -жалобно прошептала она.

     Њайор распахнул дверь.

     ‚ центре комнаты, на ковре,  поджав  под  себЯ  по-турецки
ноги  и  положив  ладони  на  колени,  сидели  трое -- ‚алентин
Ѓорисович ‡авадовский, баснописец Ѓурлыко и €несса ЂуринЯ.  Ћни
сидели  лицом друг к другу, причем их фигуры обозначали вершины
равностороннего треугольника. Њужчины были раздеты до поЯса, на
€нессе была легкаЯ свободнаЯ накидка, волосы свободно падали на
плечи.  ‚се  трое  сидели  с  прикрытыми  глазами,   совершенно
неподвижно.

     ‚се  мелкие  и крупные предметы, что находились в комнате,
-- трельЯж с пуфиком, шкаф-стенка с  телевизором,  два  кресла,
журнальный  столик и огромнаЯ двуспальнаЯ кровать -- висели под
потолком, упираЯсь в него и  слегка  вибрируЯ.  Њайор  поневоле
отшатнулсЯ.   ‘лишком  нелеп  был  вид  этой  комнаты  с  тремЯ
неподвижными фигурами на пустом полу и колыхающимисЯ  над  ними
предметами спального гарнитура.

     -- ‚алентин Ѓорисович! -- решившись, позвал ђыскаль.

     Љооператор  и  бровью  не  повел, зато €несса вздрогнула и
покосилась  на  ђыскалЯ,  открыв  глаза.  €   сразу   же   угол
двуспальной кровати угрожающе накренилсЯ, и она стала медленно,
но  неотвратимо  сползать  вниз,  словно  катилась по наклонной
горке.

     -- „ержать! „ержать! -- прошипел ‡авадовский, не  размыкаЯ
век.

     €несса  зажмурилась  и,  собрав волю в кулак, восстановила
положение кровати.

     -- Ћпускаем! Ћсторожнее! -- скомандовал ‡авадовский.

     Њебель медленно поехала вниз,  однако  присутствие  майора
Явно   мешало   экспериментаторам,  поэтому  вещи  приземлились
вразнобой, с перекосами и грохотом.  Ќа  журнальный  столик  не
хватило  вниманиЯ,  и  он  буквально упал на пол, сломав тонкую
ножку.

     Љлара в ужасе прикрыла лицо руками.

     ‡авадовский наконец открыл глаза, расслабилсЯ.

     -- ‚ чем дело,  €горь  ‘ергеевич?  --  тихо  и  недово