’арас Ѓурмистров. Ѓрюссель

Ћцените этот текст:
’арас Ѓурмистров. Ѓрюссель

---------------------------------------------------------------
 © Copyright ’арас Ѓурмистров, 1997
 Web Site: "‘еверные Ћгни" http://www.cl.spb.ru/tb/
 Email: tb@spb.cityline.ru
---------------------------------------------------------------

     Љогда  Я  приехал  в  Ѓрюссель,  был  уже  поздний вечер. Џоезд прибыл,
казалось, на глухую, тупиковую станцию  --  никто  не  встречал  его,  да  и
пассажиров  было совсем немного. ‘транное впечатление заброшенности произвел
на менЯ огромный, почти пустой  вокзал.  Љакое-то  тревожное  несоответствие
было между пышностью и размахом этого строениЯ, отделанного изнутри красивым
желтоватым  мрамором,  и  общим  духом  запустениЯ  и  соннного, незыблемого
спокойствиЯ. Ќочевать мне было негде, и Я, дважды пройдЯ по гулким  залам  в
поисках  подходЯщего места, решил устроитьсЯ до утра прЯмо здесь, в одном из
закоулков полутемного вокзала. “севшись на мраморные прохладные  ступени,  Я
стал глЯдеть, как за окном мерно двигаютсЯ темные ветви деревьев, как мигают
и  переливаютсЯ  огоньки  вдали. Џостепенно тЯжкаЯ дремота начала охватывать
мой мозг; еще видЯ бледный свет от фонарей на улице и ощущаЯ холод от  окна,
Я уже смешивал их с какими-то проступавшими в сознании картинами, с дневными
впечатлениЯми,  Ярко отпечатавшимисЯ в мозгу; и понемногу эти призраки стали
также уходить и растворЯтьсЯ.
     —ерез полчаса Я проснулсЯ от холода. ‚ помещении уже не было  ни  души,
только  у  входа  стоЯло  несколько  полицейских. Ћдин из них поманил менЯ к
себе. Ќичего хорошего, как видно, длЯ менЯ  это  не  предвещало.  Џо  своему
советскому  опыту  Я  отлично  знал, что объЯснениЯ с представителЯми власти
обыкновенно заканчиваютсЯ ничем иным, как неприЯтностЯми различного калибра.
Љонечно, в данном случае еще неизвестно было,  что  оказалось  бы  лучше  --
провести  ночь  в  одиночестве  на  холодном  и  пустом вокзале или в уютном
участке, в увлекательном общении с галантными  полицейскими  на  французском
Языке.  Ћдин  из  тех  путеводителей  по  …вропе,  что  Я  жадно читал перед
отъездом, даже советовал тем, кто не имел денег на ночлег, самим попроситьсЯ
в камеру до утра. Џока  Я  приближалсЯ  к  полицейским,  эта  шальнаЯ  мысль
занимала  мое  воображение,  но  когда  Я  представил  себе, какое выражение
поЯвитсЯ  при  этой  просьбе  на  лице  у  поджидавшего  менЯ   рыжебородого
блюстителЯ порЯдка ("только что из ђоссии? и не может и двух суток выдержать
без  привычной  обстановки?"),  Я  почувствовал,  что  от  этой  затеи  надо
отказатьсЯ.
     -- Bonjour, monsieur, -- обратилсЯ ко мне  рыжебородый  блюститель.  --
Vous кtes йtranger? Avez-vous votre passeport?
     џ  показал  ему  свои документы, подивившись про себЯ странной схожести
поведениЯ наших тоталитарных и свободных европейских органов охраны порЯдка.
     -- Bien. Je ferme la gare, monsieur. Vous ne pouvez pas restez ici.
     џ не совсем понЯл то, что он говорил -- к бельгийскому французскому еще
надо было привыкнуть  --  но  жест,  сопроводивший  эту  краткую  речь,  был
достаточно  красноречив  и  недвусмыслен.  ЉажетсЯ, в эту ночь мне предстоит
занЯтьсЯ  осмотром  достопримечательностей  ЃрюсселЯ.   ‚ыразительно   пожав
плечами, Я двинулсЯ к выходу.
     Ќа  улице  холодный  ветер и темень сразу освежили мое восприЯтие. €дти
было некуда. “же третью ночь Я проводил без сна; от переутомлениЯ и  избытка
впечатлений то жадное любопытство, что снедало менЯ в первые дни по прибытии
в  …вропу,  начало  совсем  сникать  и выдыхатьсЯ. ЊенЯ уже не радовала и не
удивлЯла, как вначале, сама мысль, что Я нахожусь в тех краЯх, о  которых  Я
мечтал так давно и ревностно, менЯ не будоражило сознание того, что рЯдом, в
двух  шагах, находЯтсЯ великие произведениЯ искусства, великие свидетельства
бурной и угасшей исторической жизни, дворцы,  соборы,  башни,  улицы...  Њне
хотелось  только  найти  спокойное  и  теплое пристанище, в котором Я мог бы
переждать до утра. Џомедлив в  нерешительности  немного  у  вокзала  (бравые
полицейские  в  это  времЯ  закрывали щитами вход), Я двинулсЯ в ту сторону,
где, как мне казалось, находилсЯ старый исторический центр.
     ѓород спал. “лицы были пустынны и безжизненны, темнели таинственно окна
в домах,  только  соборы  освещены  были  снаружи  неподвижным,   мертвенным
люминесцентным  светом  -- настолько бледным, что отчетливо виднелись звезды
над их крышами. ‘вежий, веселый ветер бил в  лицо,  трепал  кроны  деревьев,
раскачивал  фонари, подвешенные на цепЯх. ‚се это так живо мне напомнило мою
родину  --  недоставало  только  вихрЯ  снежинок  под  фонарем,   промерзшей
наблюдательной  вышки,  забора,  обтЯнутого колючей проволокой и автомата за
спиной, да еще бесконечной равнины, покрытой снежными сугробами, от забора и
до горизонта, да багровой луны, встающей над горизонтом --  что  Я  невольно
трЯхнул  головой,  отгонЯЯ  наваждение.  џ  был в свободной …вропе. ‘транно,
однако, подумалось мне, как Яростно наши властители дум  всегда  третировали
европейскую  вольницу.  "Ѓезумство гибельной свободы", как однажды выразилсЯ
Џушкин. "Ћт свободы все бегут", высказывалсЯ ђозанов. "”ранциЯ гибнет и  уже
почти  погибла  в  судорожных  усилиЯх  достигнуть  просто  глупой  темы  --
свободы". ‚прочем, и …вропа ведь в долгу не оставалась. „а и что с нами было
церемонитьсЯ, с восточной деспотией.
     —ем дольше Я шел по ночному  городу,  тем  удивительней  мне  было  это
полное  отсутствие  на  улицах  каких-либо признаков жизни. Љазалось, жители
оставили город, и оставили совсем недавно, поспешно бросив все,  что  в  нем
было.  Ћбычно в крупных мегаполисах и в самые глухие часы не замирает жизнь,
да даже в деревнЯх по ночам тишину нарушает хотЯ бы лай собак  --  здесь  же
запустение  было  настолько  впечатлЯющим,  что  если  б  мне  и  встретилсЯ
случайный прохожий, Я, наверное, принЯл бы его  за  привидение.  џ  медленно
брел  по  мостовой  прЯмо  посреди  улицы,  пересекал  площадь  за площадью,
останавливалсЯ, как  зачарованный,  перед  огромными  готическими  соборами,
стремительно  взмывавшими  ввысь  передо  мной; и постепенно, исподволь менЯ
стало охватывать какое-то грустное и даже ностальгическое чувство.  ‚се  эти
грандиозные  памЯтники  ушедшей  навсегда  эпохи когда-то вызывались к жизни
неистовым творческим порывом; в то времЯ тот народ,  что  их  порождал,  жил
настоЯщей,  плодотворной,  полной  смысла  и  значениЯ  исторической жизнью;
теперь же все остановилось и врЯд ли когда-нибудь  еще  придет  в  движение.
Ѓельгийцы вдруг представились мне каким-то мужественным приморским племенем,
вроде   наших  северных  народов  --  с  застывшей,  замершей  в  вековечной
неподвижности культурой, всесильными традициЯми, освЯщенными  бесконечностью
протекших  столетий  и  нежеланием менЯть что-либо в своей размеренно идущей
жизни. ‚незапно Я припомнил то, что видел  несколько  часов  назад  из  окна
поезда. Њы проезжали через всю страну, и времЯ от времени мелькавшие зеленые
полЯ расступались и открывали вид на чистенький, уютный городок. Ќа переднем
плане,  вдоль  железной  дороги  обычно  проходила широкаЯ улица, на которую
обращены были фасадами кирпичные домики, крытые красной черепицей. „альше, в
глубь городка, ответвлЯЯсь в сторону от этой  улицы,  уходили  длинные  рЯды
таких же игрушечных домиков, завитых плющом, окруженных цветочными клумбами,
аккуратно обнесенных изгородЯми. Ѓыло еще совсем не поздно, солнце садилось,
подсвечиваЯ  кирпичные  фасады,  отражаЯсь  в  окнах, но -- странное дело --
город был пуст, как будто в нем никогда никто и не жил. Ќа улицах не было ни
людей, ни автомобилей; только перед самым выездом из города Я увидел, как  в
дверном  проеме  одного  из домиков стоит человек, прислонившись к косЯку, и
смотрит вслед уходЯщему поезду. Љазалось, он один  и  оставалсЯ  тут;  очень
живо  Я  представил  себе тишину, котораЯ должна была царить в этом вымершем
месте  перед  закатом  солнца,  когда  ветер  стихает;   представил   легкое
поскрипывание приоткрытой двери, только и нарушающее эту тишину и печальное,
торжественное  настроение  последнего  человека,  почему-то задержавшегосЯ в
покинутом всеми городе. Џод этим впечатлением Я ехал  через  Ѓельгию;  потом
оно  забылось,  сгладилось,  и  только  сейчас  Я  снова  остро  ощутил свое
одиночество здесь, среди пышных и безмолвных монументов, оставшихсЯ от давно
угасшей, прекрасной, полнокровной европейской жизни.
     ’ак, предаваЯсь сладостной меланхолии, Я  медленно  бродил  по  старому
Ѓрюсселю;  но  постепенно  холод  и  усталость  стали  отвлекать менЯ от тех
захватывающих картин, что рисовало мне мое взбудораженное  воображение.  „ве
эти  напасти  подбирались  ко мне с двух сторон: холод не давал ни на минуту
остановитьсЯ длЯ отдыха, усталость не позволЯла двигатьсЯ, чтобы  согретьсЯ.
Џочему-то  мне казалось, что прошло уже очень много времени с тех пор, как Я
отправилсЯ в свой путь, и до рассвета мне осталось ждать совсем недолго.  Ќо
вот,  проходЯ мимо одного внушительного зданиЯ, Я увидел, как над его входом
празднично горевшее сообщение "+6°C" сменилось  разочаровывающим  00-10.  „о
рассвета оставалось никак не меньше пЯти часов. ‚сЯ ночь была еще впереди.
     Ћстановившись  в  нерешительности  на  площади перед большим собором, Я
попыталсЯ уЯснить свое положение. ‚етер как будто начинал  стихать,  но  так
или  иначе,  при  такой  температуре долго Я на улице не протЯнул бы. —то-то
надо было делать, искать какое-то укрытие, где можно  было  бы  согретьсЯ  и
немного  подремать.  ‚зглЯнув  еще раз на прекрасный белокаменный готический
собор, Я пошел, уже не мешкаЯ, в новом направлении, и вскоре среди мрачных и
угрюмых,  затихших  до  утра  переулков,  по  которым  Я  шагал,  мне  вдруг
послышалсЯ какой-то непонЯтный, монотонный звук. џ двинулсЯ в его сторону, и
довольно  скоро  начал  различать, что это была музыка, и музыка, включеннаЯ
кем-то  очень  громко.  Џосле  всех  переживаний   своей   заброшенности   и
одиночества  в  чужом, пустынном и безлюдном городе, Я так обрадовалсЯ этому
движению и жизни, что даже не удивилсЯ тому, как странно  было  услышать  ее
здесь  в  такое  времЯ.  ЏодойдЯ  еще  ближе,  Я увидел, что звук исходил из
небольшого кафе, расположенного на первом  этаже  большого  дома.  Ћкна  его
гостеприимно   светились,   и  возле  входа  толпилась  оживленнаЯ  публика.
Џоколебавшись немного, Я вошел внутрь,  и  обнаружил  там  обстановку  самую
демократичную:  никто  ни на кого не обращал вниманиЯ, люди стоЯли у стойки,
сидели за широкими столами, курили, выпивали и закусывали. ’ут же, рЯдом  со
стойкой, на небольшом свободном пространстве танцевало столько народу, что Я
поразилсЯ,  как  им  удаетсЯ не налетать друг на друга. ‡аказав кружку пива,
чтобы не сидеть здесь просто так, Я подошел к свободному столику и тЯжело, с
облегчением опустилсЯ на деревЯнную скамью. ‘удЯ  по  всему,  это  заведение
должно  работать  до  утра,  так  что Я смогу, по крайней мере, побыть тут в
тепле и относительном покое.
     “севшись  поудобнее  и  отхлебнув  пивка,   Я   с   любопытством   стал
разглЯдывать   посетителей   кафе.   —асом   раньше,  находЯсь  под  сильным
впечатлением того роскошного, томительного  угасаниЯ,  которое  Я  видел  на
улицах   ЃрюсселЯ,   Я   испытывал  к  бельгийцам  острую  жалость,  щемЯщее
сострадание;  мне  казалось,  что  они  должны  беспрерывно   ощущать   свою
безнадежную  обреченность; и, наверно, очень грустно им все времЯ сознавать,
что   их   многовековые   напрЯженные   усилиЯ,   лихорадочнаЯ    творческаЯ
деЯтельность,  походы,  войны,  революции  завершились в конце концов ничем,
бессмысленным и безрадостным сегоднЯшним прозЯбанием. Ќо  теперь,  глЯдЯ  на
выражениЯ  их  лиц, безмЯтежные и равнодушные, Я усомнилсЯ в том, что вообще
кому-нибудь здесь еще приходЯт в  голову  размышлениЯ  такого  рода.  Њузыка
ревела  монотонно-оглушающе,  вокруг  менЯ  все  времЯ  происходило какое-то
спокойное, неторопливое движение, люди выходили из кафе,  поЯвлЯлись  новые,
танцевали,  садились  за  столики,  жевали, разговаривали. „овольно скоро их
лица стали расплыватьсЯ у менЯ перед глазами, сливатьсЯ в однородную  массу,
превращаЯсь  в  тусклые  пЯтна на темном фоне. ЊенЯ властно одолевал глухой,
тЯжелый сон.
     —ерез какое-то времЯ Я  внезапно,  как  будто  после  сильного  толчка,
очнулсЯ  от  своего  глубокого забытьЯ, и начал озиратьсЯ, не сразу осознав,
где Я нахожусь и как здесь оказалсЯ. ‚друг, полностью придЯ в себЯ, Я быстро
приподнЯлсЯ, и снова сел, охваченный ужасно сильным и  необычным  ощущением.
’анцующих  вокруг  менЯ  стало  еще  больше,  видно,  играли какой-то новый,
популЯрный  мотив.  Љраткий  сон  освежил  менЯ,  сознание  проЯснилось,  но
невыразимо    тЯгостное   впечатление   на   менЯ   производила   печальнаЯ,
меланхолическаЯ мелодиЯ и вид множества извивающихсЯ,  корчащихсЯ  рЯдом  со
мной  тел.  Њне  как-то  вдруг  почувствовалось,  насколько дико это зрелище
должно было выглЯдеть среди всеобщей мрачной тишины  и  запустениЯ,  царЯщих
всюду  сразу  за порогом этого небольшого зала. Ќевольный холодок пробежал у
менЯ по позвоночнику; это был даже не пир  во  времЯ  чумы;  это  был  Danse
Macabre.
     Ќо  скоро  это  ощущение  отхлынуло,  и  менЯ  снова  постепенно начало
охватывать грустное, поэтическое настроение. Ћни, эти  европейцы,  не  знают
сами  и  не  чувствуют,  насколько  их теперешнЯЯ жизнь бездушна и скудна, и
потому только и могут предаватьсЯ таким безрадостным, унылым развлечениЯм.

        Ћ, старый мир! Џока ты не погиб,
                        Џока томишьсЯ мукой сладкой, --
     внезапно прозвучало у менЯ в голове. ‘ упоением  Я  стал  твердить  про
себЯ  эти слова, давным-давно уже высказанные ‡ападу. Ќаверно, в этом и была
его разгадка, в мучительной и сладкой  обреченности.  ђешительно  приходЯ  в
восторг,  Я  сидел  в  шумном  и  прокуренном  кафе  за  липким  столиком, и
вдохновенно про себЯ декламировал:

        ‚ последний раз -- опомнись, старый мир!
                Ќа братский пир труда и мира,
        ‚ последний раз на светлый братский пир
                ‘зывает варварскаЯ лира!


     ЌоЯбрь 1997
     E-mail автора: bourmistrov@yahoo.com
Last-modified: Fri, 17 Mar 2000 13:05:07 GMT
Ћцените этот текст: