Њихаил ”ельдман. ‘борник стихов

Ћцените этот текст:
Њихаил ”ельдман. ‘борник стихов

---------------------------------------------------------------
 © Copyright Њихаил ”ельдман
 From: erosmart@aol.com
 Date: 12 Sep 1999
---------------------------------------------------------------








x x x

     Џишу письмо. „уша и мысли врозь.
     џ знаю - будет так, как прежде было.
     ’огда все отболело и зажило,
     Ђ то, что не зажило, то срослось.

     € с памЯтью нам нечего делить -
     ђазъехавшись, мы больше не соседи.
     ’емнее бронзы и дешевле меди,
     Ћна годна лишь памЯтники лить.

     Ќо вот опЯть, как старый змеелов,
     ‚ простор полей, на борозды линеек
     џ отпускаю стаю юных змеек
     ‚ обличье грозных и бессильных слов.

     „ругое времЯ. ‚ымер род ѓоргон
     ‚ моем обетованном ‡азеркалье.
     Џисал ’атьЯну, думал о Ќаталье,
     Љак тот в мундире царском без погон.

     Ђпрель 1999
































x x x

     ’ы победила: лавры и Ћлимп,
     печать блаженства и печали нимб.
     ‚озьми с собой лишь крыльЯ и стихи -
     твои грехи.

     Њолвы не бойсЯ, ты идешь к богам,
     веселым, грозным, умным, дуракам,
     не ведающим лета и зимы.
     ‘овсем как мы.

     ЌапейсЯ неба на крутом крыльце,
     спроси дорогу у жука в пыльце,
     шагни, как в бездну, в сумашедший май.
     ’еперь ступай.

     Њай 1999





































x x x

     Ќабрось на плечи, царственней которых
     …сть только восхожденье водопада,
     Џушнину облаков,объЯть готовых
     ‘мЯтенье рук столь гибельных длЯ взглЯда.

     Џусти ручьи в излучины запЯстий,
     € пальцев русла поведи по склонам
     ’воих вершин, что боле не во власти
     ‘держать раскаты шепота и стона.

     Џусть дрогнут и поднимутсЯ ресницы,
     ђасчертЯт небо и свершат затменье.
     Џусть стихнет ветер и замолкнут птицы,
     € прекратитсЯ летоисчисленье.

     ‘ойди по стеблю мутною росою,
     ‚питайсЯ в землю и, зажегши жажду,
     “мри и воспари, и стань грозою,
     “йди с дождЯми и вернись однажды.

     €юнь 1999























x x x

     џ стал хуже видеть и днем жгу свечи,
     а ведь мне еще нет тридцати семи.
     Ћкно едва достает по плечи
     саду госпиталЯ ‘ен-ђеми.
     ‚ комнате холодно и мерзнут кисти,
     на пол падает снег из цветных перьев.
     џ кладу их на ветви вместо листьев
     черных и фиолетовых деревьев.
     Ќе могу унЯть эту дрожь в пальцах,
     но скоро смирюсь и с этой потерей.
     џ вышиваю небо на пЯльцах
     нитками моих вен и артерий.
     ’уман занавесил мое оконце,
     а, может быть, просто мешает марлЯ;
     в твоем же всегда было больше солнца,
     когда мы делили комнату в Ђрле.
     “ тебЯ всегда было много женщин -
     душистых и крепких, как плод кокоса.
     ’ы научилсЯ любить их как вещи
     не нарушающие хаоса,
     водил менЯ за руку по притонам,
     где, обижаЯ шлюх, Я писал крыши
     домов, распахнутые, как ладони
     и губы навстречу лону Џарижа.
     џ не доверЯл зеркалам и свету,
     и тем, кто хвалил за то, что похожи
     мои лица на автопортреты,
     которые были лишь картой кожи.
     џ дарил их друзьЯм: рты и уши,
     надменный взглЯд в оправе щетины.
     ‚ ответ они слали мне почтой души
     распЯтые на шершавой холстине.
     џ развешивал души между небом
     в синих бенгальских огнЯх Њулен-ђужа
     и полЯми беременными хлебом -
     моим единственным хлебом на ужин.
     ‚идно, Я вызывал у них жалость:
     по ночам души шептали молитвы,
     днем бранили менЯ за усталость,
     и, разрываЯсь, стонали под бритвой...
     ’еперь по утрам над моей кроватью
     развЯзывают кожаные ремни
     и руки, уставшие от объЯтий
     сада госпиталЯ ‘ен-ђеми.
     џ ухожу от него по аллее,
     оставлЯЯ следы на снегу. џ знаю -
     это мое отраженье светлеет
     в зеркале. Љ весне и оно растает.

     Ђмстердам, июль 1999








x x x

     Џривет тебе, ЯвившейсЯ извне
     Ћчерченности вздоха-междометьЯ
     ‚ уставшее от окриков столетье,
     —тоб научить пространство кривизне,

     € рассказать, как двадцать с лишним лет
     †ила невозвращенкой за пределы
     ‘воей души, как покидали тело
     ‚ сознанье - да и в обмороке - нет.

     Џривет тебе, надежду на покой
     и новую надежду на надежды -
     ‘мирить свои послушные одежды
     € развЯзать их собственной рукой.

     Ђвгуст 1999































x x x

     ‚пусти менЯ в прохладу пустоты,
     в пещеры глаз, за суетность зрачков,
     где приступы небрежной доброты
     скрываютсЯ за стеклами очков,
     где горизонт нарисовал тоску,
     и выше неба воспарила бровь.
     ’ы слышишь, как к стучащему виску
     по мускулам карабкаетсЯ кровь?

     Џророчествам ужасным вопреки,
     оставим этот город-монастырь,
     и пусть найдут друг друга две руки -
     одна - слепой, другаЯ - поводырь.
     Џойдем со мной по кладбищу песка,
     средь разоренных раковин-могил,
     дотрагиватьсЯ кончиком носка
     до пены волн, что выбились из сил.

     Њы скажем много необычных слов,
     что прежде было стыдно говорить.
     Ќам рыбаки покажут свой улов
     и объЯснЯт, как нужно здесь ловить.
     ‚ходЯщий в предначертанный удел,
     прилив научит терпеливо ждать
     и постигать свой собственный предел,
     который не обнЯть и не понЯть.

     ‚пусти менЯ в прохладу пустоты,
     где все дороги, что ведут назад,
     закончатсЯ и разведут мосты
     в пределах горизонта, а не за,
     где солнце не восходит длЯ броска
     на штурм рассудка, чтобы вновь и вновь
     на жернова стучащего виска,
     как на ѓолгофу, гнать мою любовь.

     Ђвгуст 1999










„Ќ€ Ќ…‡Ђ‚€‘€ЊЋ‘’€

     Џразднуем „ни Ќезависимости
     видимого от видимости,

     даты от места рождениЯ,
     слова от убеждениЯ,

     чисел от арифметики,
     органов чувств от патетики,

     пространства от стен квадрата,
     сестры от сестры и брата,

     судьбы от тюрьмы и паперти,
     пЯтна от крахмальной скатерти,

     сокрытого от дознаниЯ,
     того и другого от знаниЯ,

     таланта от дарованиЯ,
     лестницы от дыханиЯ,

     рассвета от сновидениЯ,
     желаний от вожделениЯ,

     зарплаты от рук бухгалтера,
     женской груди от бюстгальтера,

     любви от постели и шепота,
     инстинкта от тела и опыта,

     Љамбоджи от рук Џол Џота,
     трудов от седьмого пота,

     друга от обещаниЯ,
     смерти от завещаниЯ,

     лица от его фотографии,
     мрамора от эпитафии.

     Ђ надо бы - "Я" от "все мы",
     нерва от нервной системы,

     отца от смертельной усталости,
     себЯ от сыновьей жалости,

     молитвы от стона и крика,
     …го от иконы и лика.

     Ђвгуст 1999





‡ЂЃЋђ“

     Љак мне ‚ас называть - забор, ограда,
     решетка, изгородь? Ќа вкус и нрав времен
     друзей не сыщешь. …сть одна отрада
     от мысли той, что множество имен
     ЯвлЯет многоликость мирозданьЯ.
     Ќо, в тоже времЯ, при избытке лиц
     заборы все по сути - отрицаньЯ
     миров за частоколом единиц,

     расставленных, как знаки препинаньЯ
     пространства. €, чем гуще - тем сильней
     зловещаЯ угроза вычитаньЯ:
     из формулы свободы - степеней,
     сторон - у света, севера - у юга.
     Ћставив два пути - назад и вдоль
     по бесконечной внутренности круга,
     нас единицы запирают в Ќоль.

     € в том еще природа огражденьЯ,
     что, кроме света, умирает звук.
     Ѓессилье горла, уха, глаз и рук,
     как правило, менЯет убежденьЯ.
     Ќо полно! Ѓудет сетовать на роли,
     сюрпризы и превратности судьбы,
     и объЯснЯть издержки слабой воли
     комком в груди и фобией борьбы.

     ‡абор, по обе стороны границы
     добры ли с ‚ами нынешние дни?
     €ли, как прежде, в собственной тени
     своих обид листаете страницы?
     Ѓылые жизни отрЯхнув от пыли,
     попробуйте, не ростом, так длиной,
     припомнить ту, где ‚ы когда-то были
     ‚еликою Љитайскою ‘теной.

     ‘егоднЯ ‚ы грустны, и небо тоже,
     под стук неразговорчивых штиблет,
     которым и подавно дела нет
     до ‚аших снов, что так на жизнь похожи.
     Џростите, ради Ѓога! Љак и люди,
     ‚ы в выборе не вольны и слабы.
     Љогда б в судьбе имело место "бы",
     тогда бы не было и вовсе судеб.

     Ђвгуст 1999









ЏЋ„ “’ђЋ

     Џод утро - времЯ больных и сирых,
     в час, когда никто никому не должен,
     на одной шестимиллиардной мира
     пейзаж до невыносимости сложен
     и тверд до окостенениЯ взглЯда.
     Џопытка осмыслить нагроможденье
     предметов - мальчишескаЯ бравада
     мозга в реакции на отторженье.

     ѓород укрылсЯ простыней пустыни
     неба после остановки дыханьЯ.
     Џоезда метро уходЯт пустыми
     под всполохи искр и скрежетанье.
     Ќа иглах рельсов вагоны похожи
     на цинковые кубики инъекций,
     вводимых в вены тоннелей - под кожу
     города с остановившимсЯ сердцем.

     ЏозеленевшаЯ с ума ‘вобода
     тушит в заливе свой розовый факел,
     более не различимый с восходом.
     € ‘татуЯ превращаетсЯ в бакен,
     кричащий homo homini lupus est.
     ѓород, заплеванный, как пол в бильЯрдной,
     просыпаетсЯ, целуЯ флаг и крест
     на верность моей шестимиллиардной.

     Ђвгуст 1999

























x x x

     Њы жили, обнимаЯ дни,
     ђазбрасываЯ звонкий бисер
     „вижений, взглЯдов, слов и чисел.
     ‚сегда вдвоем, всегда одни.

     ‘ усмешкою учили роль,
     ѓде от предчувствиЯ разлуки
     ‘традают, презираЯ муки,
     Ѓолеют, ненавидЯ боль.

     ‘тучались в ‚ечности врата,
     € долго мерзли на пороге.
     Ћ, как безумны и как строги
     ’вои законы, доброта.

     ‚ твой теплый и уютный дом
     Њы не сгодились в постоЯльцы.
     „ай руку, Я согрею пальцы.
     ‚сегда одни, всегда вдвоем.

1997-1999































ЏђЋ™Ђ‹њЌЂџ Џ…‘Ќњ

     џ было и есмь! € путь мой означен -
     €з чрева Њарии в €ерусалим.
     џ знаю что ждет менЯ там, но иначе
     ЌельзЯ, ибо зов …го неумолим.

     Ќе ждите менЯ у дверей синагоги.
     Љак только зажжетсЯ восток на заре,
     € первым лучом прикоснетсЯ к дороге,
     ‚ тот час же покинет душа Ќазарет.

     Њой путь - только мой, не идите за мною.
     Ќайдите прохладу у кромки воды,
     ѓде тополь тенистый спасет вас от зноЯ,
     € тело насытЯт вино и плоды.

     Ќе ждите менЯ у дверей синагоги.
     Њолитвой пустынЯ иссушит мне рот.
     Ђ вас пусть утешат привычные боги
     ‚сех ваших печалей, сует и забот.

     Ќе перебирайте свЯщенные свитки.
     Џремудрость вовек не пристанет к руке,
     ‹аскавшей, как прелести женские, слитки
     € блудниц терзавшей в хмельном кабаке.

     Ќе ждите менЯ у дверей синагоги.
     —удес не случитсЯ. ‚ назначенный год
     € ђим венценосный падет вам под ноги,
     Љак только наступит тому свой черед.

     € как не согнутсЯ ливанские кедры,
     € дождь не наполнит морЯ до краев,
     Ќе станет никто от щедрот моих щедрым.
     € пустЯт на ветер наследство мое.

     џ есмь и буду! € путь мой означен -
     €з чрева Њарии в €ерусалим.
     Ћ, люди! ‚аш плач будет щедро оплачен,
     € голод любви ко мне неутолим.

     Ђвгуст 1999










BOARDWALK
     ЊаленькаЯ поэма

I.
     ЌельзЯ судить о ценности предмета
     за то, что прост и объЯсним при этом.
     Љак часто форма, цвет и назначенье -
     лишь результат случайного стеченьЯ.
     €, в силу беспричинности чудачеств,
     природа в нем скрывает много качеств,
     которых мы без должного труда,
     быть может, не постигнем никогда.

     Ќо жизнь экономит на предлогах.
     ‘егоднЯ мы - подобьЯ осьминогов,
     в попытках быть в осьми местах и лицах,
     осьми забот и на осьми страницах,
     порой забыв, что есть один удел
     у бесконечной вереницы дел,
     и времЯ - царь, и бог, и господин.
     € в этом, к сожаленью, смысл один.


II.
     Boardwalk - это деревЯнный настил
     вдоль плЯжных песков, лежащих без сил,
     вдоль улицы с бегающими глазами
     автомашин и скорбЯщими фонарЯми,
     вдоль океана в нью-йоркском заливе,
     спорЯщего в приливе-отливе
     с абрисом материка-холерика
     именуемого Ђмерика.

     “тро на boardwalk'e хмуро и нежно,
     ветер-младенец сопит безмЯтежно.
     ‚ камнЯх прибрежных всплеснетсЯ волна -
     море вздохнуло и вновь тишина.
     ‚ небе высоком бесшумные птицы
     ждут поЯвлениЯ колесницы
     старого ѓелиоса, и, наконец,
     плавитсЯ тусклый небесный свинец,

     и возгораютсЯ туч эполеты,
     и просыпаютсЯ тени предметов.
     Љ спЯщим слетаютсЯ души, и вновь
     к лицам домов приливает кровь
     в час, когда засыпают грабители
     и прочищают легкие двигатели
     автобусов, пугаЯ собак окрест
     перекрестка ‘ерф Ђвеню и ЏЯтой ‚ест.







     Ѓодрой походкой вкусивших от древа
     на boardwalk восходЯт Ђдамы и …вы,
     изгнанные когда-то из раЯ,
     пороками тело и душу изранЯ,
     дышать испареньЯми йода и брома
     очень полезными от всего, кроме
     самих пороков и смутной надежды -
     райские снова примерить одежды.

     †адно вдыхают ветер Ђтлантики
     первые бегуны и романтики.
     ‘ потной земли подымаютсЯ томные
     обернутые в трЯпье бездомные.
     ѓаснут огни на фонарных столбах,
     тает окружность луны в небесах.
     Њрачней и острее становитсЯ тень -
     над boardwalk'ом затеваетсЯ день.


III.
     Boardwalk скреплен миллионом гвоздей,
     по шлЯпке на каждого из гостей -
     пеших или прибывших в сабвее,
     русских, латинос и макковеев.
     ‚се испытали соленые доски:
     от кресла-каталки до спермы и соски.
     €зредка в них прорастают растениЯ
     чайкам-хозЯевам на удивление.

     Ѓудучи во всех отношеньЯх свободные,
     чайки всегда почему-то голодные,
     и птичий свой долг - подыматьсЯ в небо,
     исполнЯют лишь вслед за корочкой хлеба,
     что и доказывает неправоту теории
     „арвина в новейшей истории,
     в которой слабейшие, как теперь водитсЯ,
     получают пособиЯ по беззаботице.

     €здавна boardwalk имеет столицу -
     на Љони-Ђйленд идут веселитьсЯ.
     ‚ парке железном царит кутерьма -
     аттракционы и рыбьЯ тюрьма,
     в которой двужабрые перед двуногими
     с фотоаппаратами и хот-догами,
     в тесном аквариумном стакане
     разыгрывают коммунизм в океане.






     Ќа Ѓрайтоне boardwalk уже заграница -
     кафе a la russe на Љрещатике в Ќицце,
     водку здесь предпочитают виски
     и оборачиваютсЯ на английский.
     ‡десь часто какой-нибудь бард-буревестник,
     попавший в отказ за крамольные песни
     сегоднЯ поет про любовь и закат,
     имеЯ в виду Џетербург и Ђрбат.


IV.
     Ђ вечерами на Ѓрайтон-ривьеру
     стекаетсЯ люд поглазеть на премьеру
     очередной серии эмигрантской пьесы,
     начатой, кажетсЯ, кем-то в Ћдессе.
     Љаждый сам себе драматург и актер,
     зритель и критик, гример, билетер.
     Џартер-авансцена садитсЯ в кафе
     и роли играютсЯ здесь подшофе:

     Њоцарт с ‘альери - партнеры по бизнесу.
     Љаждую пЯтницу, пусть хоть кровь из носу,
     с женами-куклами длЯ самоваров
     смачно крушат кипЯченых омаров.
     ѓлазом краснеющим от натуги,
     вмиг отмечают жирок у подруги
     и с ужасом этикетку в нарЯде.
     ѓде уж тут вспомнить о Яде?

     ђЯдом с Њоцартами и ‘альери
     сидЯт воспитанники Ђлигьери.
     ‡акусываЯ шашлыком под аджику,
     Ћрфеи разглЯдывают ќвридику
     в деве в передничке и с подносом,
     выныривающей перед самым носом
     из кухни, как из преисподни,
     в дразнЯще прозрачном исподнем.

     Ќад следующим столиком официанты
     вьютсЯ шмелЯми. „ва секунданта
     поле готовЯт длЯ вечной дуэли
     ѓаргантюа и ЏантагрюэлЯ.
     ‘тол живописен, как карта Њосквы
     с парками из салатной листвы,
     кварталами блюд, площадЯми тарелок
     и башней "Љремлевской" без стрелок.

     Ќа boardwalk слетаютсЯ души диктаторов -
     генералиссимусов и императоров.
     „уши подсаживаютсЯ за столики
     под зонтиками с пивной символикой,
     и трепетно ждут августейшие зрители,
     вселЯЯсь в присутствующих посетителей,
     чтобы на пике накала страстей
     кто-то порадовал казнью гостей.

     ‚ кафе же на случай —Џ или драки
     служат андерсеновские собаки
     с глазами-чашками, мордами-блюдцами -
     выглЯдЯт писаными ублюдцами,
     пугаЯ обидчиков и обиженных
     мускулами на затылках стриженных.
     € из уваженьЯ к атлетике
     все нынче помнЯт об этике.

     Ќа лавках галерки по обе стороны
     ‘идЯт пожилые синички и вороны,
     нахохлившиесЯ, как шары пернатые,
     то ли замерзшие, то ли горбатые.
     †дут, пребываЯ в оцепенении,
     то ли пришествиЯ, то ли затмениЯ,
     глЯдЯ на прохожие игрища
     взглЯдом ни любЯщим, ни ненавидЯщим.

     Њимо бредут воспоминаньЯ о ‘талине,
     о войне, об оттепели и проталинах,
     о первых женах и последних любовницах,
     о тех и других - очень добрых и скромницах.
     ѓулЯют собаки застенчивей кроликов,
     иногда оживают статуи алкоголиков
     и кружатсЯ в танце, выписываЯ плавные
     траектории собак академика Џавлова.

     ѓулЯют мечты о счастливом билете,
     внимательных и устроенных детЯх,
     светилах-врачах и модных обновках,
     о все покрывающих в жизни страховках.
     ѓрустнеют глаза, принимаЯ на веру
     чужую удачу, в которой все в меру:
     здоровье, зарплата, гениальные внуки,
     зЯтьЯ - мудаки и невестки - суки.

     ЊЯгко ступаЯ ћнги и ”рейды
     обходЯт эскадру стоЯщих на рейде
     скамеек с роденовскими фигурами
     Џсихей изогнутых под Ђмурами.
     ’ак же, как и каналы ‚енеции,
     boardwalk полезен длЯ желез секреции
     всех категорий местных влюбленных -
     как не-, так и о-душевленных.

     "„умать, что все мы - потомки ЌоЯ -
     антропоморфическаЯ паранойЯ!" -
     с внешностью беглого из ‘€‡Ћ,
     в толпе проповедует ‹омброзо,
     определЯЯ задатки прохожих
     не формой черепа, но цветом кожи
     и схожестью черт, что подмечено метко,
     с чертами зверей - вероЯтных предков.

     "‘мекалку заимствуем мы у макак,
     патриотизм - у котов и собак.
     Њадонны-подростки из-под ресниц
     глЯдЯт на младенцев с ухмылкой лисиц,
     и даже свЯтые с холстов ’ициана,
     походЯт ужимками на павианов.
     …сли господь нас создал по "подобию",
     то от чего у людей узколобие?"


V.
     Ќад океаном, сокрытым во мгле,
     небо пронзила, подобно игле,
     молниЯ, рвущаЯ темноту
     на слепоту и глухоту
     глупых рыб и беспомощных птиц,
     нырЯющих в небо упавшее ниц
     на змей, насекомых, и прочих зверей,
     у столиков, кресел, окон и дверей.

     € пала вода на дощатую палубу,
     заглушаЯ скулЯщих жалобно
     тварей, мечущихсЯ меж бортами
     с пеной у ртов и ловЯщих ртами
     дикой толпы, потерЯвшей вождЯ,
     молитву, что чудитсЯ в реве дождЯ.
     Boardwalk качнуло гигантской волной
     и оторвало от тверди земной.


VI.
     ‚се на сегоднЯ. ‡анавес-ночь.
     ‹етним дождем все разогнаны прочь.
     ‚лажным огнем фонарей загрустил
     то ли ковчег, то ли просто настил,
     то ли пустынный перрон полустанка,
     где ветер катает пустые банки,
     обрывки аккордов, смеха и фраз,
     которые Я напридумал длЯ ‚ас...


     июнь-август 1999





















x x x

     Џовезите мою душу в „аун-таун.
     —то музеи нынче ей, что зоопарки.
     џ уже успел устать от здешних фаун
     и от флоры, что скопилась в ‘ентрал-парке.

     Џокажите ей откуда правЯт миром,
     как живет наместник Ѓога в сейфах-трюмах.
     Џусть увидит “олл-стритовских вампиров
     и апостолов при бабочках в костюмах.

     ‚ чаще железобетонного бамбука
     поцарапайте мне душу небоскребом.
     ќй, ‘вобода! Џоднимите выше руку.
     Џусть ваш факел обожжет глаза и небо.

     Џрокатите, если можно, мою душу
     на пароме, что челночит по старинке.
     џ не выбрал еще берег, что мне нужен,
     этот - Ясный или тот, который в дымке.

     Ќо, боюсь, что все одно - зимой и летом.
     Њожет, кануть в бессезонье на Њальорку.
     Џусть решают ‘татен-Ђйленд и Њанхеттен
     сами мое местожительство в Ќью-‰орке.

     Ђ пока что Я живу, играю в куклы.
     €ногда - наоборот, они со мною.
     ‚идно, выпало мне обессмертить Ѓруклин.
     Ќу да Ѓог с ним, если Ћн тому виною.


     Ђвгуст 1999
















€‡ „…’‘’‚Ђ

I
     Ћтец и мать, их матери с отцами,
     их сестры, братьЯ, тетки и дЯдьЯ
     с детьми, родителЯми, женами, мужьЯми,
     друзьЯ, соседи, снохи и зЯтьЯ
     в тумане глЯнца смотрЯт в объективы,
     под белый залп бенгальского огнЯ.
     Љак незнакомы все и как красивы
     на фотографиЯх эпохи "до менЯ".

II
     „лина портьер разбужена дверЯми.
     €з узких окон боком входит свет,
     как Яхта в порт, цеплЯЯсь ЯкорЯми
     за стульЯ и запыленный буфет.
     Џокой взрываетсЯ настенными часами,
     держащими, как соску, ключ во рту.
     € утро ставит чайник на плиту,
     и наполнЯет кухню голосами.

III
     ‡а стенкою соседскаЯ девчонка,
     такаЯ же рабынЯ, как и Я,
     терзает фразой комнат перепонки
     из фортепьЯнной книги бытиЯ.
     € снова тишина. Њой брат со скрипкой
     на прЯдь смычка наносит канифоль.
     € в комнату пустую, как бемоль,
     исходит звук, как стон - густой и липкий.

IV
     ‚верх! Њимо запахов чужой квартиры,
     по лестнице, ведущей на чердак,
     под мокрый шифер, под капель скозь дыры,
     в изрезанный лучами полумрак.
     ‘кольженье без дыханиЯ по крыше,
     на самый край к заборчику. ’ам ждет
     лишь смерть на дне акации, а выше -
     летит душа в погоню за дождем.



     Ђвгуст 1999

Last-modified: Mon, 13 Sep 1999 04:44:36 GMT
Ћцените этот текст: