авляли всех к нему, говоря: "Идите к Монаху". И Монах сидел и терпеливо выслушивал каждого и верил всему, что они говорили. Далее этого, правда, не шло, и никто более этим не интересовался. Лишь одна проблема, кажется, возникла теперь в этом во всех отношениях прекрасном мире. Часто после того, как Монах произносил три магических слова: "Я верю вам", собеседник тут же заговаривал о деньгах. У Монаха их, разумеется, не было. Этот недостаток омрачил немало интересных и многообещающих встреч. Возможно, ему следует обзавестись некой суммой, но где ее достать? Монах натянул поводья, и лошадь с удовольствием остановилась и тут же принялась пощипывать травку у края дороги. Лошадь не понимала, зачем нужны эти скачки то вверх, то вниз через холмы и долы, хотя, в сущности, какое ей дело до этого. Обидно только, что при этом оставались позади отличные зеленые поляны или лужайки с сочной нетоптаной травой. А если выпадал случай остановиться на них, то это были лучшие моменты в лошадиной скучной жизни и не грех было наверстать упущенное. Монах пристально вглядывался в шоссе. Оно показалось знакомым... Он проехался по нему не спеша - сначала немного вперед, потом назад. Лошадь, улучив момент, снова попаслась у обочины. Да, Монах был здесь прошлой ночью. Он хорошо запомнил это место. А это главное. Вот здесь он шел пешком в большем смятении духа, чем обычно, а вон там, за следующим поворотом, если он не ошибается, должна быть придорожная станция, где ему удалось забраться в багажник машины. Ее хозяин, неплохой человек, впоследствии почему-то так странно повел себя, когда Монах в него выстрелил. Возможно, здесь он сможет раздобыть деньги. Монах призадумался. Во всяком случае, надо попытаться. Он оторвал лошадь от ее любимого занятия и снова пустил галопом. Приблизившись к заправочной станции, он заметил машину. Она вызывающе стояла как-то поперек. Было ясно, что находится она здесь не по такому банальному поводу, как заправка маслом или бензином. У нее был слишком важный вид, чтобы скромно припарковаться, не бросаясь в глаза. Каждый автомобилист, проезжая мимо станции, должен был объезжать эту белую с синими полосами и эмблемами на кузове машину. Фары у нее тоже были какие-то особенные. Подъехав совсем близко, Монах спешился и привязал лошадь к бензоколонке. Сам он направился к небольшой лавке, где увидел странного человека. Одетый в синюю униформу, он стоял к Монаху спиной. На голове у него была черная фуражка. Почему-то он пританцовывал, заткнув уши пальцами, что явно произвело сильное впечатление на человека за прилавком. В священном страхе глядел Монах на приплясывающую фигуру и сразу же наделил его сверхъестественной силой божества. Он готов был уже преклонить перед ним колени, дабы выразить свою веру и преданность, как тот, покинув лавку, остановился как вкопанный при виде Монаха. Монах, решив, что божество ждет, когда он отдаст ему почести, не задумываясь, повторил его танец, вертя пальцами в ушах. Божество, странно посмотрев на Монаха, вдруг грубо схватило его, прижало плашмя к капоту белой машины и обыскало с ног до головы. Дирк ворвался в гостиную со стремительностью небольшого торнадо. - Мисс Уэй! - воскликнул он, схватив ее за руку, и сорвал с головы шляпу. - Я невыразимо польщен этой встречей, хотя глубоко сожалею, что происходит она в столь печальный момент скорби в вашем сердце, поэтому позвольте выразить вам мои самые искренние соболезнования по поводу утраты. Поверьте, ни при каких обстоятельствах я не посмел бы явиться сюда, если бы не серьезность и значение дела, ради которого я сейчас здесь. Ричард, я разгадал загадку фокуса, и это чрезвычайно важно! Он размашисто сел на свободный стул у стола и положил свою шляпу на его край. - Ты должен извинить нас, Дирк... - начал было Ричард. - Нет, боюсь, это вам придется извинить меня, - перебил его Дирк. - Дело в том, что загадка разгадана, и самое удивительное в том, что разгадку подсказал мне семилетний мальчуган, встреченный мною на улице. Однако она, бесспорно, верна и в этом нет ни малейшего сомнения. "Какая разгадка?" - спросите вы, если, конечно, я позволю вам вставить хотя бы словечко. Уверяю, вам это не удастся, потому что я сам отвечу на этот вопрос следующим образом: ответа вообще не будет, потому что вы все равно в него не поверите. Лучше будет, если я сам вам все покажу и сегодня же. Будьте уверены, это все объяснит. Я хочу сказать, что это объяснит фокус и, кстати, ту записку, которую ты нашел в книге. Я должен был бы сам догадаться относительно нее, если бы не был дураком. Она позволяет узнать, каким был неизвестный нам третий вопрос. Но - самое главное - она проливает свет на недостающий первый вопрос. - Это еще что за недостающий вопрос? - быстро спросил Ричард, воспользовавшись короткой паузой. Дирк посмотрел на него, как смотрят на круглого болвана. - Вопрос, который задал король Георг Третий, конечно, - уверенно заявил он. - Кому задал? - Конечно же, профессору, - нетерпеливо пояснил Дирк. - Ты что, не помнишь? Это же было совершенно очевидным. - Дирк с досадой ударил ладонью по столу. - Мне помешала все понять сущая безделица, ничтожный факт, всего лишь утверждение, что это "абсолютно невозможно"! Шерлок Холмс сказал: если отбросить невозможное, то останется невероятное. А это и есть ответ. Но я не собираюсь отбрасывать даже невозможное. Именно сейчас. А теперь пойдем. - Нет. - Что? - Дирк сверкнул глазами в сторону Сьюзан, которая совершенно неожиданно, по крайней мере для него, оказала сопротивление. - Мистер Джентли, - произнесла она голосом холодным и режущим как сталь. - Почему вы умышленно внушили Ричарду, что его ищет полиция? Дирк нахмурился. - Но полиция действительно его искала, - возразил он. - И сейчас ищет. - Да, но только, чтобы задать ему всего несколько вопросов, а вовсе не потому, что считает его убийцей. Дирк потупил глаза: - Мисс Уэй, полиция хочет знать, кто убил вашего брата. Я же, при всем моем уважении к его памяти, не хочу этим заниматься. Это, возможно, имеет какое-то значение для расследования, но скорее всего убийцей был обыкновенный маньяк. Меня же интересует, почему вчера вечером Ричард забрался через окно в вашу квартиру. - Я же тебе все рассказал, - рассердился Ричард. - То, что ты мне рассказал, - это все ерунда, не имеющая никакого значения. Она лишь подтверждает, что ты сам не знаешь истинную причину своего поступка. Неужели я тебе не доказал это достаточно убедительно во время прогулки вдоль канала? Ричард буквально кипел от негодования. - Я следил за тобой, - настаивал Дирк, - и мне было ясно, что ты мало понимал тогда, что делал, более того, ты совершенно не думал о грозящей тебе опасности. Сначала я решил, что это бродяга, отважившийся на свою первую, а может, и последнюю кражу. Но затем ты повернулся, и я узнал тебя. Я всегда знал тебя умным, рассудительным и очень уравновешенным человеком, Ричард Мак-Дафф, подумал я. Рискуя жизнью, среди ночи взобраться по водосточной трубе? Такое поведение можно объяснить только состоянием крайнего возбуждения и отчаяния. Не так ли, мисс Уэй? Он пристально посмотрел на Сьюзан, которая медленно села на стул и тоже смотрела на него глазами, полными страха и тревоги. Это означало, что она все поняла. - И все же, когда утром ты пришел ко мне, ты был спокоен и собран. Ты вполне здраво рассуждал, когда я нес околесицу про кошку Шредингера. Ты не был похож на человека, в отчаянии решившегося совершить невероятное. Признаюсь, именно тогда я опустился до лжи и преувеличил грозящую тебе опасность. Я сделал это, чтобы держать тебя в руках. - Тебе это не удалось. Я ушел. - Кое-что задумав, не так ли? Я знал, что ты вернешься. Я приношу свои извинения, что, как бы это сказать, обманывал тебя, но то, что я пытаюсь найти, находится вне сферы интересов и забот полиции. Дело в том, что ты вчера отважился на несвойственные тебе действия, когда взбирался по отвесной стене... Кто ты в таком случае и почему это сделал? Ричард вздрогнул. Его молчание затянулось. - Какое это имеет отношение к фокусам? - наконец спросил он. - Это мы узнаем в Кембридже, куда должны немедленно поехать. - Почему ты так уверен...? - Это беспокоит меня. - Лицо Дирка было суровым и мрачным. Для человека, обычно словоохотливого, он теперь стал скуп на слова. - Я вдруг обнаружил, что о чем-то знаю, но не могу понять, откуда и как я мог это узнать. Возможно, здесь срабатывает тот самый инстинкт, который помогает мгновенно поймать мяч, даже еще не видя, что он летит. Или этот же инстинкт, только еще более глубокий и неосознанный, предупреждает тебя, что за тобой следят. Для моего интеллекта является оскорблением, что столь высмеиваемая мною людская доверчивость... оказывается, присуща и мне тоже. Ты помнишь... эту печальную историю с экзаменационными билетами? Он действительно казался расстроенным и подавленным. Ему стоило усилий заглянуть в самого себя, чтобы продолжить разговор. - Умение сосчитать, что дважды два четыре, извлечь квадратный корень из пятисот тридцати девяти... это несколько, согласитесь, другое. А я... Позвольте мне... э-э-э... привести один пример. Дирк был взволнован и наклонился низко над столом. - Вчера я увидел, как ты лез в окно этой квартиры. Я сразу почувствовал неладное. Сегодня я заставил тебя рассказать мне все до мельчайших подробностей о том, что произошло вчера. Теперь я напряг свой мозг, использовал весь свой интеллект, чтобы, возможно, разгадать величайшую тайну, которую хранит эта планета. Клянусь, это так, и я могу это доказать. Вы должны поверить мне. Если я скажу вам, что знаю нечто страшное, об ужасном зле, которое мы должны немедленно предотвратить, ты поедешь со мной в Кембридж? Ошеломленный Ричард кивнул. - Отлично, - облегченно промолвил Дирк. - А что это? - указал он на тарелку Ричарда. - Маринованная селедка. Хотите попробовать? - предложила Сьюзан. - Нет, спасибо. - Дирк поднялся и стал застегивать пальто. - В моем лексиконе, - добавил он, направляясь к двери и прихватив с собой Ричарда, - нет слова "селедка". Всего хорошего, мисс Уэй, и пожелайте нам вовремя добраться. 25 Глухо рокотал гром, предвестник нескончаемого моросящего дождя с северо-востока, извечного спутника всех земных катаклизмов. Дирк поднял воротник кожаного пальто, спасаясь от непогоды, но она не могла погасить его почти дьявольского веселья, когда они с Ричардом подходили к древним воротам двенадцатого века. - Колледж Святого Седда, Кембридж! - торжественно воскликнул Дирк, спустя восемь лет снова видя перед собой эти ворота. - Сооружены в каком-то году, кем, не помню, в честь кого, тоже забыл. - Святого Седда? - высказал предположение Ричард. - А знаешь, вполне возможно. Один из самых занудных святых во всем Нортхьюмберленде. Его братец Чэд был еще занудней. Его именем назван собор в Бирмингеме, если тебе это что-то говорит. А, Билл, рад видеть тебя, - поприветствовал он привратника, который, опередив их, вошел в ворота. Тот оглянулся: - Мистер Чьелли! Рад вашему возвращению, сэр. Сожалею, что у вас были неприятности, и надеюсь, что все уже позади. - Да, Билл, все уже позади. Как видишь, я жив и здоров. А как миссис Роберте? Ее все еще беспокоит нога? - Нет, с тех пор, как ее отняли. Спасибо, сэр, за внимание. Но между нами, я не возражал бы, если бы, ампутировав, ее все же оставили нам. Я даже приберег для нее местечко на каминной доске. Но что поделаешь, нельзя так нельзя. Мистер Мак-Дафф, - добавил он, кивнув Ричарду. - Кстати, о лошади, о которой вы вчера вечером спрашивали, сэр. Нам пришлось убрать ее из профессорской квартиры. Она ему мешала. - Я просто так спросил, из любопытства, Билл. Надеюсь, она не очень побеспокоила вас, - заметил Ричард. - Меня ничто не может побеспокоить, сэр, кроме разве молодых людей в сутанах. Терпеть их не могу. - Если лошадь снова побеспокоит тебя, Билл, - перебил его Дирк, похлопав по плечу, - сообщи мне и я с ней поговорю по душам. А теперь скажи, где профессор Кронотис, раз ты о нем заговорил? У нас к нему важное дело. - А этого я не знаю, сэр, и позвонить не могу. Его телефон неисправен. Почему бы вам самим не заглянуть и проверить. Второй дворик, в левом углу. - Ладно, я знаю, где квартира профессора, Билл, спасибо. Мои наилучшие пожелания тому, что осталось от миссис Роберте. Они быстро пересекли Первый внутренний дворик, во всяком случае, это сделал Дирк, ибо Ричард шел своей обычной степенной походкой длинноногого журавля, недовольно морщась от холодных капель дождя, падавших на лицо. Дирк не иначе как взял на себя роль гида по родному колледжу. - Колледж св.Седда, - пояснял он на ходу, - это альма-матер Кольриджа и сэра Исаака Ньютона, который придумал, как гуртить края монет и кошкин лаз [существует анекдот о том, что великий Ньютон, открывший три основных закона классической механики, помимо всего прочего, придумал хитроумный лаз в нижней части двери своего туалета не только для любимой кошки, но и для каждого из ее котят]. - Что? - переспросил Ричард. - Хитроумнейшее изобретение, простое и гениальное. Лаз для кошки в двери туалета... - Да, - сказал Ричард, - и еще такую безделицу, как закон всемирного тяготения. - Тяготения. - Дирк пренебрежительно пожал плечами. - Да, и это тоже. Хотя это всего лишь открытие того, что лежало на поверхности. Оно так и просилось в руки, бери открывай. Он вытащил из кармана монетку и небрежно бросил ее на гравий у края асфальтовой дорожки. - Видишь? - сказал он. - Рано или поздно кто-нибудь заметит. Но кошкин лаз... О, это совсем другое. Это настоящее изобретение, воплощение творческого начала. - Мне кажется, что любому такое может прийти в голову. - О, - возразил Дирк, - не всякий ум может воплотить невидимую идею в реально существующий предмет. Утверждение, что "я бы тоже такое придумал" необычайно популярно среди нас и очень обманчиво, ибо чаще всего те, кто так похваляется, менее всего способны что-то придумать. Кажется, это та лестница, которая нам нужна. Поднимемся? И, не дожидаясь ответа, Дирк взбежал по ступеням. Ричард неуверенно последовал за ним, и, когда поднялся, Дирк уже стучал во вторую дверь тамбура. Первая стояла открытой. - Входите! - раздался голос из-за двери. Дирк толкнул ее, и они с Ричардом успели увидеть венчик седых волос вокруг лысины профессора, который тут же исчез в кухне. - Я готовлю чай, - крикнул он оттуда. - Кому какой? Садитесь, располагайтесь, кто бы вы ни были. - Это очень любезно с вашей стороны, - ответил Дирк. - Нас двое. Дирк сел, Ричард последовал его примеру. - Индийский или китайский? - спросил из кухни профессор. - Индийский, пожалуйста. Послышался стук чашек. Ричард осмотрел комнату. Она показалась ему бесцветной и скучной. В камине медленно догорал огонь, и комнату освещал лишь свет хмурого дня. Хотя здесь ничего не изменилось, прежними были старый диван и заваленный книгами стол, но уже не было наэлектризованной атмосферы загадочности вчерашнего вечера, которая так запомнилась ему. Казалось, комната невинно-иронично вопрошает, подняв брови: "В чем же дело?" - Молоко? - опять крикнул из кухни профессор. - Да, пожалуйста, - ответил Дирк и посмотрел на Ричарда с улыбкой безумца, с трудом удерживающего себя от чего-то явно опасного и необдуманного. - Сахар? Один кусок или два? - осведомился из кухни профессор. - Один, - ответил Дирк. - И две ложечки песку, если можно. В кухне заметно поубавилось активности, и через несколько секунд в дверь просунулась голова профессора. - Свлад Чьелли! - радостно воскликнул он. - Отличная работа, Мах-Дафф. Мой дорогой друг, я счастлив видеть вас, как хорошо, что вы пришли. Профессор, прежде чем пожать Свладу руку, торопливо вытер свою чайным полотенцем. - Мой дорогой Свлад. - Зовите меня Дирк, если вам не трудно, - попросил Дирк и сердечно ответил на рукопожатие профессора. - Это имя мне больше нравится. В нем есть что-то ирландское, мне кажется. Дирк Джентли. Под этим именем я ныне работаю. В моем прошлом есть нечто такое, от чего мне хотелось бы дистанцироваться. - Я прекрасно вас понимаю. Большая половина четырнадцатого века, например, была чрезвычайно мрачным временем, - с пониманием согласился профессор. Дирк хотел было поправить его, но потом подумал, что это может отвлечь его от главного. - Как вы поживаете, дорогой профессор? - спросил он, церемонно кладя шляпу и шарф на ручку дивана. - Что ж, - сказал профессор, - это было интересное, но и скучное время. Скучное по весьма интересным причинам. Садитесь поближе к огню, согрейтесь, я принесу чай и все вам расскажу. - Он снова выбежал в кухню, что-то бормоча под нос, предоставив им устраиваться перед камином. - Не думал, что ты его знаешь, - наклонившись к Дирку, сказал Ричард и кивнул в сторону кухни. - Я не знаю его, - быстро возразил Дирк. - Однажды встретились на каком-то обеде, но сразу понравились друг другу и нашли взаимопонимание. - Почему же потом не встречались? - Он решительно избегал меня. Близкое знакомство - это опасная вещь, если у тебя есть тайна, которую надо хранить. А насколько я понимаю, это серьезная тайна. Серьезнее ее нет в мире, - добавил он тихо, - и она меня весьма интересует. Он многозначительно посмотрел на Ричарда и протянул руки к огню. Поскольку Ричард безуспешно пытался и ранее выяснить, что это за тайна, он на этот раз решил не проявлять интереса и, поудобнее устроившись в кресле, лишь посмотрел на Дирка. - Я спрашивал вас относительно чая? - справился профессор, вернувшись в гостиную. - Да, и неоднократно, - подтвердил Ричард. - Кажется, мы согласились, что выпьем его, не так ли? - Отлично, - как-то рассеянно промолвил профессор. - По счастливой случайности у меня в кухне есть чай. Простите, у меня память как... э-э-э. Как называется эта штука, через которую процеживают сваренный рис? Господи, о чем я говорю? С озадаченным видом он снова исчез в кухне. - Очень интересно, - тихо промолвил Дирк. - Такая ли уж у него плохая память? Он встал и заходил по комнате. Взгляд его невольно остановился на счетах, лежавших на большом столе красного дерева. - Это и есть тот стол? - спросил он у Ричарда. - Ты на нем нашел записку о солонке? - Да, - ответил Ричард. Он тоже встал и подошел к столу. - Она была в этой книжке. - Он взял в руки путеводитель по островам Греции и полистал его. - Да-да, конечно, - нетерпеливо промолвил Дирк. - Мы это уже знаем. Меня интересует, тот ли это стол? - Он с любопытством провел пальцем по краям столешницы. - Если ты думаешь, что профессор и девочка заранее сговорились, то, по-моему, это невозможно, - возразил Ричард. - Конечно, невозможно, - согласился Дирк. - И без того ясно. Ричард пожал плечами, стараясь не раздражаться, и положил путеводитель на место. - Странное совпадение, что книга оказалась... - Очень странное! - фыркнул Дирк. - Ха! Посмотрим, действительно ли это совпадение. Проверим так ли это. Я хочу, чтобы ты попросил профессора рассказать, как он сделал этот фокус. - Мне казалось, что ты знаешь? - Да, знаю, - небрежно ответил Дирк, - но пусть подтвердит еще раз. - Понимаю, - рассердился Ричард. - По-твоему это так просто? Заставить его объяснить, а потом сказать: "Я так и думал!" Отлично, Дирк. Значит, мы приехали сюда только для того, чтобы он рассказал нам, как он проделал этот фокус? Ты сошел с ума. Дирк уже не сдерживался. - Делай, как тебе говорят, - сказал он резко. - Ты видел фокус и можешь спросить, как он у него получился. Здесь кроется большая тайна. Я это знаю, но хочу, чтобы ты узнал ее от него. Он быстро обернулся, когда в гостиную с подносом вошел профессор и, обойдя диван, поставил его на низкий кофейный столик, а сам сел поближе к огню. - Профессор Кронотис... - начал Дирк. - Просто Крон, пожалуйста. - Хорошо, - согласился Дирк. - Крон... - Сито! - радостно воскликнул профессор. - Что? - Вспомнил. Это та самая посудина, через которую сцеживают воду. Как я мог забыть? Ну да ладно. Дирк, дорогой, у вас такой вид, будто вы сейчас взорветесь. В чем дело? Не лучше ли сесть и отдохнуть в кресле. - Благодарю, но нет. Мне удобнее ходить по комнате, если позволите, Крон... Дирк повернулся к профессору и поднял палец. - Я должен предупредить вас, что знаю ваш секрет, - сказал он, глядя на старика. - Профессор!.. - Да? Знаете? - промямлил профессор, как-то растерявшись, и завозился с чашками на подносе. - Понимаю. Чашки громко стучали, когда он их передвигал. - Я этого опасался. - Поэтому у нас есть вопросы к вам. Я должен сказать, что с великим нетерпением жду на них ответа. - Да, да, - лепетал профессор. - Наверное, пришло время. Я и сам не знаю, как толковать последние события... и сам весьма напуган. Хорошо, спрашивайте. - Он вскинул на Дирка глаза. В них был странный блеск, и взгляд их был острым. Дирк кивнул Ричарду, а сам повернулся и снова заходил по комнате, уставившись в пол. - Э-э-э... - начал Ричард, - я... меня интересует, как вам вчера удался фокус с солонкой. Вопрос удивил и смутил профессора. - Фокус? - переспросил он. - Да, фокус, - повторил Ричард. - О... - Профессор был захвачен врасплох. - Дело в том, что я не знаю... Законы Магического Круга очень строгие, и разглашение профессиональных тайн сурово карается. Очень сурово. Фокус произвел большое впечатление, не так ли? - спросил он, хитро взглянув на Ричарда. - Да, - ответил тот, - но, с другой стороны, он показался таким простым в тот вечер... Однако теперь, когда я подумал о нем, то должен сказать, что он здорово озадачил меня. - Что ж, это искусство. И еще практика. Вот и создается впечатление простоты. - Да, он казался простым, - продолжал Ричард, осторожно продвигаясь к цели. - Меня он просто захватил. - Значит, вам понравился фокус? - Он поразил мое воображение. Дирк уже начал терять терпение и бросил на Ричарда свирепый взгляд. - Не понимаю, почему вы не можете нам его объяснить? - настойчиво повторил свою просьбу Ричард. - Я просто хочу понять, в чем секрет этого фокуса, вот и все. Извините меня, профессор. - Ну что ж, - произнес, вдруг заколебавшись, профессор. - Я думаю... если вы пообещаете, что более ни одна душа не узнает об этом, я позволю вам сделать предположение, что в фокусе участвовали две солонки. Едва ли кто мог заметить разницу между ними. Ловкость рук, быстрота, как вы знаете, может обмануть глаз, особенно глаз за торжественным столом. Пока я вертел в руках свою лыжную шапочку, искусно, я должен сказать, имитируя неловкость и неумение, мне удалось незаметно спрятать одну из солонок в рукав. Понимаете? Волнений и сомнений как не бывало. Профессор охотно делился своими профессиональными тайнами, испытывая при этом истинное удовольствие. - Этот фокус, кстати, стар как мир. Но все равно требует навыков и ловкости. Разумеется, спустя какое-то время я вернул солонку на стол, сделав это так, будто передавал ее кому-то из обедающих. Этому тоже надо было научиться, чтобы все выглядело совершенно естественным. Я, однако, предпочитаю прятать солонку под стол. Любительский прием, ну и что. Трудно, правда, потом сразу вернуть ее на стол, но ничего страшного, уборщики заметят ее разве что через две недели. Однажды у меня под стулом целый месяц пролежал дохлый дрозд. Без демонстрации какого-либо фокуса. Просто кошка задушила его. Профессор широко улыбался. Ричард, решив, что он свою задачу выполнил, однако не мог понять, чем это все должно кончиться. Он бросил взгляд на Дирка, но тот, кажется, не собирался его выручать. Тогда Ричард решил на собственный страх и риск продолжать расспросы. - Да, я, конечно, понимаю, что все в ловкости рук, однако непонятно, как солонка могла оказаться вмурованной в греческую вазу? Вопрос поверг профессора в растерянность, получалось, будто они играют в вопросы и ответы. Профессор посмотрел на Дирка, а тот внезапно перестал шагать из угла в угол и тоже глядел на профессора горящими от нетерпения глазами. - Очень просто, - наконец промолвил профессор. - Не требуется никакой особой сноровки и ловкости. Вы помните, я вышел на минуту в прихожую за своей лыжной шапочкой? - Да, - неуверенно подтвердил Ричард. - Все время, что я отсутствовал, я потратил на поиски человека, который сделал бы вазу. Понадобилось немало времени, конечно. Три недели на то, чтобы найти гончара, и еще пара дней, чтобы дождаться, когда он протрезвеет. Лишь потом удалось уговорить его сделать вазу и обжечь ее в печи вместе с солонкой. Еще я потратил какое-то время на поиски... э... э... пыли, чтобы скрыть загар, который я успел приобрести под солнцем Древней Греции. Пришлось так же точно рассчитать время возвращения, чтобы все выглядело вполне естественным. Я заблудился немного в прихожей. Никогда не знаешь, куда глядеть. Ну вот и все. Он улыбнулся печально и испуганно. Ричард попытался было кивком поддержать его, но передумал. - О чем вы, черт возьми, профессор? - воскликнул он. Тот с удивлением вскинул на него глаза. - Я так понял, что вы знаете мою тайну? - сказал профессор. - Я знаю, - гордо заявил Дирк. Он торжествовал. - Ричард пока еще не знает, хотя предоставил всю информацию, которая мне была нужна, чтобы все раскрыть. Позвольте мне, - добавил он, - заполнить парочку пробелов в вашем рассказе. Для того чтобы скрыть ваше длительное отсутствие от коллег за столом, для которых вы вышли всего на несколько секунд, вы должны были записать для себя последние сказанные вами слова, чтобы, вернувшись, продолжить дальше. Все должно было выглядеть как можно более естественным. Это важная деталь, особенно если вы жалуетесь на то, что память уже не та, что была. Не так ли? - А какой она была? - Профессор медленно покачал седой головой. - Я едва могу вспомнить, какой она была. Но вы очень тонко подметили эту деталь. - И еще одна важная подробность, - продолжал Дирк. - Вопросы, которые задал король Георг Третий. Он задал их вам. Профессор, похоже, опять был застигнут врасплох. - Он спрашивал вас, - продолжил Дирк, заглядывая в маленькую записную книжку, которую извлек из кармана, - по какой такой причине одно событие следует за другим и нельзя ли нарушить эту закономерность. Разве он не спросил вас также, - и это был его _первый_ вопрос, - можно ли передвигаться во времени назад, в прошлое, или что-либо в этом роде? Профессор окинул Дирка долгим оценивающим взглядом. - Я в вас не ошибся, - задумчиво произнес он. - Вы человек редкого ума. Профессор медленно подошел к окну. Внизу под моросящим дождем через университетский дворик то и дело кто-то пробегал. Одни, кутаясь в пальто, спешили по своим делам, другие, чуть сбавив шаг, указывали друг другу на архитектурные достопримечательности старого колледжа. - Да, он-спросил меня именно об этом, - ответил профессор приглушенным голосом. - Хорошо. - Дирк закрыл записную книжку и сунул ее в карман. На лице его была скупая улыбка, словно свидетельствовавшая о том, что именно такой похвалы он и ждал. - Таким образом, ясно, почему ответы были: "да", "нет", "быть может". И именно в такой последовательности. А теперь, где? - Что? - Машина времени. - Вы в ней, - ответил профессор. 26 Шумная ватага свадебных гостей ввалилась в вагон поезда на станции Бишоп-Стетфорд. Мужчины были в смокингах с гвоздиками в петлицах. Их лица казались слегка помятыми после свадебного веселья. Дамы были в нарядных платьях и шикарных шляпках. Они весело щебетали о том, как хороша была Джулия в белой тафте, а Ральф даже во фраке выглядел таким же неотесанным увальнем. Кто-то из юношей высунул голову в окно вагона и, окликнув кондуктора, справился, не ошиблись ли они поездом и действительно ли он останавливается в Кембридже. Кондуктор, чертыхнувшись про себя, подтвердил это, что, однако, не помешало молодому франту пуститься в ненужные рассуждения о том, что ехать им в обратную сторону совсем ни к чему и еще что-то подобное. Наконец, издав в заключение какие-то квакающие звуки, он спрятал голову, пребольно, должно быть, ударившись макушкой о верхнюю раму. Насыщенность вагона алкогольными парами возрастала. Однако общим мнением было отметить конец свадебного обеда в вагоне-ресторане, чтобы те, кто не допил на свадьбе, смог бы напиться до чертиков здесь, и на этом поставить точку. Идея была принята на ура, поезд тронулся, и кое-кто не устоял на ногах. Три молодых человека упали на три пустых места в купе, в котором четвертое место было занято холеным, плотного телосложения господином с печальным лицом и большими коровьими глазами, устремленными куда-то в пространство. Медленно и неохотно взор незнакомца вернулся из вечности в узкое пространство купе, к его неожиданным и шумным спутникам. Его снова охватило знакомое, не раз тревожившее чувство. Три шумных соседа живо обсуждали, стоит ли им всем троим идти в бар ресторана за напитками, или пойдет кто-то один и принесет всем, или же он напьется и позабудет о друзьях, а они будут напрасно ждать его, или же если он не забудет, то сможет ли он один принести напитки для троих, не расплескав их по дороге к всеобщему неудовольствию остальных пассажиров. Наконец после долгих споров был достигнут некий консенсус, который тут же у всех троих вылетел из головы, поэтому двое из друзей с готовностью вскочили, но тут же снова сели, позволив вскочить третьему. Тот, встав, тут же плюхнулся обратно на сиденье. Тогда двое все же встали и высказали здравую мысль, что безопаснее, пожалуй, купить не напитки, а весь бар. На том и порешили. Третий, пожелав последовать за друзьями, был неожиданно остановлен соседом с печальными глазами, который, наклонившись к нему, в каком-то порыве отчаяния крепко схватил его за руку. Молодой человек в смокинге отреагировал быстро и решительно, насколько позволило ему изрядно затуманенное алкоголем сознание. - Что вам нужно? - с вызовом спросил он, глядя на незнакомца. Майкл Вентон-Уикс, ибо это был он, впившись в него горящим взором, тихо промолвил: - Я был на корабле... - Что? - На корабле... - повторил Майкл. - На каком корабле? О чем вы говорите? Отпустите мою руку, слышите! - Мы прилетели, - не мог уже остановиться Майкл. Голос его был тих и еле слышен, но он странно завораживал и подчинял себе. - ...Мы преодолели огромные пространства. Мы прилетели сюда, чтобы создать здесь рай. Рай. У вас. Здесь. Он медленно обвел глазами купе, на мгновение остановился взглядом на забрызганном дождем окне, за которым были ранние сумерки и мокрый пейзаж Восточной Англии. Он смотрел на него с явным отвращением и все сильнее сжимал руку юноши. - Послушайте, я хочу пойти в бар и выпить, - неуверенно взмолился свадебный гость. Он и сам не знал, так ли уж ему этого хочется. - Мы оставили позади тех, кто пожелал уничтожить себя войнами, - бормотал Майкл. - Мы хотим создать мир, где не будет войн, а будут лишь музыка, искусство, просвещение... В нем не будет места ничему мелкому, суетному, презренному... Приумолкший гуляка с удивлением смотрел на странного пассажира. Он не походил на престарелого хиппи, хотя кто знает. Его старший брат тоже однажды ушел в коммуну друидов и прожил там пару лет, питаясь пончиками с ЛСД и воображая, что он дерево. А потом ничего, вернулся. Теперь он директор торгового банка и больше не чувствует себя деревом. Правда, пару раз с ним это еще случилось, пока он наконец не сообразил, что ему нельзя пить какую-то определенную марку красного вина, которое будило в нем воспоминания. - Нашлись и такие, кто предрекал нам неудачу, - продолжал свой печальный рассказ Майкл. Шум в вагоне не заглушал его тихого голоса. - Они утверждали, что мы тоже несем в себе семена раздора и войны, но мы были полны веры. Нашей целью были искусство, красота и их процветание. Высокое искусство и великая красота - музыка. Мы взяли с собой только тех, кто верил и стремился сделать это явью. - О чем вы говорите? - наконец, опомнившись, спросил свадебный гость, но в его словах уже не было ни враждебности, ни вызова. Он незаметно для себя подпал под гипнотическое воздействие речей незнакомца. - Когда это было? Где? Майкл тяжело дышал. - Когда вас не было еще на свете, - промолвил он наконец. - Не уходите, и я вам все расскажу... 27 Наступила долгая полная тревоги пауза. За окном опускались сумерки, стемнело и в комнате. От причудливой вечерней игры света фигура профессора казалась тенью. Словоохотливый непоседа Дирк был безмолвен. Его глаза, сиявшие детским любопытством и восторгом, снова скользнули по неказистой обстановке профессорской гостиной, по ее старинным деревянным панелям и потертому ковру на полу. Руки его заметно дрожали. Ричард, слегка нахмурившись, словно решал в уме сложнейшую задачу, наконец посмотрел на профессора и прямо в лоб спросил: - Кто вы? - Понятия не имею, - весело и беспечно ответил профессор. - Многое выветрилось из моей памяти за это время. Видите ли, я очень стар. Ужасно стар. Если бы я сказал вам, как я стар, боюсь, это напугало бы вас. И, как ни странно, это напугало бы и меня самого, ибо я даже не могу вспомнить свой возраст. Я многое перевидал и, слава Богу, большую часть перезабыл. Беда в том, что с человеком, достигшим моего возраста, о чем я, кажется, уже говорил, происходит нечто странное... Я, видимо, это уже говорил? - Да, да, говорили. - Хорошо. Я забыл, говорил или нет. Дело в том, что человеческая память с годами не становится богаче, из нее многое просто выпадает. Так что, как видите, разница между человеком моего возраста и вашего не в том, насколько много он помнит, а в том насколько много он забыл. В конце концов даже забываешь, что именно ты забыл, а потом забываешь вообще, что ты когда-либо что-то помнил, и уже не помнишь, что только что сказал... Он растерянно посмотрел на чайник в руках. - Но помнишь вещи... - попытался деликатно помочь Ричард. - Запахи и серьги... - Простите, профессор? - Что-то, конечно, остается и напоминает о себе по какой-то причине, - бормотал профессор, сокрушенно тряся головой, и вдруг неожиданно сел. - Серьги, которые были на королеве Виктории в серебряный юбилей ее правления. Очень странные серьги, запечатленные, конечно, на портретах того времени. И запах улиц, прежде чем на них появились автомобили. Трудно сказать, когда было хуже. Вот почему так жив в памяти образ Клеопатры. Убийственное смешение воспоминаний о королевских серьгах и запахах. Боюсь, что они останутся в памяти, даже когда все остальное забудется. Я буду сидеть в полутемной комнате, беззубый, потерявший зрение и обоняние старец, у которого только и останется, что эта жалкая седая головенка. А в ней - странное видение: уродливые голубые с золотом подвески, в которых резко преломляются праздничные огни, и еще запах пота, бродячих кошек и смерти. Интересно, что это все может означать для меня... У Дирка буквально перехватило дыхание, когда он осторожно двигался по комнате и легонько, кончиками пальцев касался стен, спинки кушетки, крышки стола. - Как давно все это... существует?.. - наконец спросил он. - Здесь? - переспросил профессор. - Лет двести. С тех самых пор, как я вышел в отставку. - В какую отставку? - Понятия не имею. Мог же я в конце концов занимать какую-то должность, а? Как вы считаете? - Вы хотите сказать, что всегда жили в этой квартире... все эти двести лет? - пробормотал Ричард. - Вы не думаете, что это могли заметить и найти весьма странным? - О, в этом вся прелесть Кембриджа. Здесь столько тайн, - с удовольствием пояснил профессор. - Если бы мы начали ими делиться, нам бы сидеть здесь безвылазно с Пасхи до Рождества. Свлад... э-э-э... Дирк, дорогой друг, прошу вас не трогать это. Пока. Профессор заметил, как Дирк протянул руку к старым счетам, лежавшим на столе. - Что это? - резко спросил Дирк. - То, что вы видите, старые деревянные счеты, - ответил профессор. - Я потом вам их покажу, а пока я хотел бы поздравить вас с необыкновенной проницательностью. Как вы нашли разгадку? - Должен сознаться, что не я ее нашел, - с несвойственной ему скромностью признался Дирк. - Пришлось обратиться к мальчишке на улице. Я рассказал ему о фокусе и спросил, как фокусник смог это сделать. Вот, что он мне ответил, цитирую почти дословно: "Чего тут голову ломать, черт побери? Ясно, что он воспользовался машиной времени". Я поблагодарил молодого гения и дал ему шиллинг. Довольно больно лягнув меня в голень, он пошел своей дорогой. Вот кто решил загадку фокуса. Мне остается только доказать, что он был прав. Дав мне пинка, мальчишка избавил меня от необходимости самому задать себе взбучку за тупоумие. - Да, но вы были достаточно проницательны, мой друг, решив обратиться именно к ребенку, - утешил его профессор. - С этим я вас и поздравляю. Дирк не сводил со счет подозрительного взгляда. - Ну и как... они работают? - спросил он нарочито равнодушным тоном. - В сущности, необычайно просто, - охотно пояснил профессор. - Они способны выполнить любое ваше задание. Подключенный к счетам компьютер довольно современен, а по мощности он превосходит все компьютеры планеты, включая самого себя, в этом главная его особенность и секрет. Никогда не мог этого понять, если говорить честно. Девяносто пять процентов его мощности уходит на то, чтобы он понял, чего от него хотят. Я же просто поставил счеты там, где они сейчас стоят, и они меня прекрасно понимают. Мне кажется, что я еще с младенчества знал, как пользоваться ими... Ричарду, очевидно, захочется воспользоваться своим персональным компьютером, не так ли? Если вы поставите его на то место, где стоят сейчас счеты, компьютер машины времени загрузит его и предложит массу путешествий во времени с набором возможных меню. Если, конечно, вам сразу не захочется попасть в год 1066-й и увидеть сражение при Хастинге у своего порога. Тон профессора свидетельствовал о том, что его интересы лежат совсем в иной плоскости. - По-своему это даже занятно, - заключил он. - Намного интереснее, чем телевизор, и проще, чем видеокамера. Если я пропускаю какую-нибудь программу, я запросто возвращаюсь в то время, когда она транслировалась. Я не люблю возиться с кнопками перемотки, переключения и прочим. Дирк реагировал на последние слова профессора чрезвычайно импульсивно. - В вашем распоряжении машина времени, а вы с ее помощью... смотрите телепередачи? - громко воскликнул он. - Будь у меня видеокамера, я бы и не подумал использовать машину таким образом. Это очень деликатное дело, я имею в виду путешествие во времени. Столько опасностей и ловушек, если ошибаешься и попадаешь не туда. Можно невзначай нарушить весь ход истории. Кроме того, включение машины времени всегда приводит к порче моего телефона. Я прошу прощения, - обратился он к Ричарду, - что вчера вы не смогли от меня позвонить вашей знакомой. С Британской телефонной связью вообще творится что-то непонятное, и моей машине это совсем не нравится. С канализацией, подачей электроэнергии и газа, слава Богу, все в порядке. Связь и взаимодействие времен происходят на каком-то квантовом уровне, что мне не совсем понятно, однако это никогда не представляло собой неразрешимую проблему. А вот телефон - это постоянная проблема. Каждый раз, когда я пользуюсь машиной времени, а это бывает очень редко из-за этой проклятой проблемы с телефоном, он перестает работать, и мне приходится вызывать мастера из телефонной компании. Он, конечно, задает идиотские вопросы, а мои ответы оказываются выше его понимания. Н