ем -- в ней не было ничего, что можно было бы хотя бы назвать вакуумом. Купол снова стал непрозрачным, представление закончилось, гости разъезжались, Зарквон исчез вместе с остальной Вселенной, Турбины Времени готовились снова перебросить Ресторан назад, для дневного представления, и Макс Квордлиплен вернулся в свою гримерную, и пытался дозвониться до своего импрессарио по хронофону. В гараже неподвижно и безмолвно стоял черный корабль. Двери лифта открылись, и появился покойный мистер Жармрак Дезиато на коляске, которую толкал телохранитель. Они спустились к лимураблю. Как только они приблизились, люк открылся, оттуда выдвинулась лесенка, захватила ступицы коляски, и втянула ее внутрь. Телохранитель вошел следом, и, убедившись, что тело его хозяина надежно подсоединено к системе смертеобеспечения, направился в маленькую рубку. Там он включил дистанционное управление автопилотом черного корабля, задал ему направление и включил двигатели, чем вызвал огромное облегчение у Зафода Библброкса, который пытался сделать это вот уже десять минут. Черный корабль плавно снялся со своего места, развернулся, и скользнул по центральному проходу. Вылетев из гаража, он разогнался, вошел в поле темпорального запуска, и начал длинное путешествие обратно в отдаленное прошлое. В обеденном меню Ресторана процитированы, с разрешения редакции, несколько строк из Галактического Путеводителя для Путешествующих Автостопом. Там говорится: История любой крупной галактической цивилизации проходит три резко отличных фазы: фазы Выживания, Вопроса и Искушенности, известных также под названиями Что-, Зачем-, и Где-фаз. К примеру, первая фаза определяется вопросом Что мы будем есть?, вторая -- Зачем мы едим?, а третья -- Где мы сегодня поужинаем? Далее в меню предлагается Маккосмикс, Ресторан "Конец Вселенной", как вполне подходящий ответ на третий вопрос. Что не упомянуто в меню, так это то, что хотя большим цивилизациям требуется много тысяч лет, чтобы пройти Что-, Зачем-- и Где-фазы, небольшие социальные группы в условиях сильного стресса могут пройти их с необычайной быстротой. -- Что происходит? -- спросил Артур. -- Кто бы знал, -- ответил Форд. -- Зачем мы сюда влезли? -- спросила Триллиан. -- Дурацкий вопрос, -- фыркнул Зафод. -- Где здесь туалет? -- спросил Артур. -- Заткнись, -- сказали Зафод Библброкс и Форд Префект. -- Понятно, -- сказал Артур, не обратив внимания на их просьбу, -- вы хотите сказать, что ситуацию контролируем не мы. Корабль трясся и раскачивался, возможно, потому, что Форд и Зафод пытались взять управление в свои руки. Двигатели завывали, словно дети в магазине. -- Что меня сводит с ума, так это дикий цвет, -- сказал Зафод, чья влюбленность в корабль длилась ровно три минуты. -- Нажимаешь черную кнопку с черной надписью на черном фоне, и загорается черный огонек, чтобы показать, что ты ее нажал. Это что -- космический суперкатафалк? Стены рубки тоже были черные, потолок был черный, сиденья -- довольно грубые сиденья, потому что этот корабль не предназначался для удобства команды -- тоже были черные, пульт управления был черный, кнопки и тумблеры были черные, винтики, которыми они крепились на пульте, были черные, тонкий нейлоновый ковер на полу был черный, а когда они отогнули уголок ковра, они убедились, что поролон с обратной стороны тоже был абсолютно черный. -- Может быть, глаза у его конструктора видят в другой части спектра, -- сказала Триллиан. -- Или ему просто не хватило воображения, -- пробормотал Артур. -- Возможно, -- сказал Марвин, -- он был в глубокой депрессии. На самом деле, хотя они могли и не знать этого, черный цвет был выбран, чтобы гармонировать с плачевным и оплакиваемым финансовым положением владельца. Корабль особенно болезненно дернулся. -- Поосторожнее, -- взмолился Артур. -- Мне плохо! -- И будет плохо еще пятьсот семьдесят шесть тысяч миллионов лет, -- заявил Форд. -- Спасибо, -- сказал Артур. -- Меня сейчас стошнит! -- Ради бога, -- сказал Зафод. -- Хоть какое-то яркое пятно. -- Это что, светская послеобеденная беседа? -- огрызнулся Артур. Зафод оставил у пульта Форда, и схватил Артура за ворот. -- Слушай, землянин, -- разъяренно завопил он, -- у тебя есть свое дело, забыл? Вопрос к Главному Ответу! -- Что, опять? Я думал, мы с этим покончили! -- Только не я, малыш. Мыши правильно сказали, есть места, где за него отвалят кучу денег. А ты его держишь при себе без дела! -- Да, но... -- К черту но! Подумай об этом. Смысл Жизни! У нас, можно сказать, почти в руках штука, с которой мы к любому козлу во Вселенной можем подступиться за выкупом, и не вздумай ее потерять! А то я себе должен кучу денег. Артур глубоко и без всякого энтузиазма вздохнул. -- Ладно, -- сказал он, -- и с чего же начнем? Откуда я знаю? Говорят, что Главный Вопрос, или что-то там такое -- Сорок Два. Откуда мне знать вопрос? Он может быть какой угодно. Например, сколько будет шестью семь? Зафод пристально глядел на него. Через секунду его глаза радостно сверкнули. -- Сорок Два! -- завопил он. Артур вытер пот со лба. -- Ну да, -- терпеливо сказал он. -- Я знаю. Глаза Зафода мигом потухли. -- Я просто хочу сказать, что вопрос может быть любым, -- сказал Артур, -- и я представить себе не могу, почему я должен его знать. -- Потому что, -- сквозь зубы прошипел Зафод, -- ты был там, когда из твоей планеты сделали большой фейерверк. -- У нас на Земле есть одна вещь... -- начал Артур. -- Была, -- поправил его Зафод. -- ...именуемая "тактичность". А, ладно. Я просто не знаю, и все. По кабине вдруг пополз низкий глухой голос. -- Я знаю, -- сказал Марвин. Форд повернулся к нему, забыв про кнопки, с которыми он все еще сражался, уже потеряв всякую надежду на победу. -- Не лезь, Марвин, -- предупредил он. -- Железякам в этот разговор лучше не вмешиваться. -- Я могу прочесть этот вопрос в линиях биоритмов его мозга, -- заявил Марвин, -- но мне не кажется, что вам будет интересно его узнать. -- Ты хочешь сказать, -- спросил Артур, -- что можешь читать мои мысли? -- Да, -- сказал Марвин. Артур был поражен. -- Ну и... -- Меня удивляет, как мало их нужно для твоей нормальной жизнедеятельности. -- А, -- сказал Артур. -- Это оскорбление? -- Да, -- ответил Марвин. -- Не обращай на него внимания, -- сказал Зафод. -- Он выпендривается. -- Выпендриваюсь? -- Марвин изобразил что-то вроде пародии на крайнее удивление. -- К чему мне выпендриваться? Жизнь и так достаточно тяжела, чтобы тратить на это время. -- Марвин, -- сказала Триллиан тем нежным, добрым голосом, которым только она могла говорить с этим убогим созданием, -- если ты все это время знал вопрос, почему ты нам не сказал? Марвин снова изобразил пародию на изумление, и повернулся к ней. -- А вы не просили, -- сказал он. -- Хорошо, железная голова, теперь мы тебя просим, -- сказал Форд. В этот момент корабль вдруг перестал раскачиваться и трястись, звук двигателя стал тише и гораздо ровнее. -- Форд, -- сказал Зафод, -- тебе что, удалось разобраться с управлением? -- Нет, -- ответил Форд. -- Я просто перестал с ним разбираться. Я так думаю, что нам придется лететь с этим кораблем, и постараться унести с него ноги при первой возможности. -- Точно, -- сказал Зафод. -- Я же говорил, что вам будет неинтересно, -- заметил Марвин, скорчился в углу и отключился. -- Проблема только в том, -- добавил Форд, -- что меня беспокоят показания единственного прибора на этом корабле, на котором я хоть что-то могу разобрать. Если это то, чем он мне кажется, и если он показывает то, что, как мне кажется, он показывает, то мы уже залетели слишком далеко в прошлое. Может быть, уже на два миллиона лет до нашего времени. Зафод пожал плечами. -- Время -- просто красивое слово, -- сказал он. -- Интересно, а чей все-таки это корабль? -- спросил Артур. -- Мой, -- ответил Зафод. -- Нет. На самом деле чей? -- На самом деле мой, -- настаивал Зафод. -- Смотри: собственность -- кража, верно? Значит, кража -- собственность. Следовательно, корабль мой, правильно? -- Скажи это кораблю, -- сказал Артур. Зафод вразвалочку подошел к пульту. -- Эй, корабль, -- начал он, и стукнул по пульту кулаком, -- с тобой говорит твой новый хозяин... Продолжить он не смог. Одновременно произошло сразу несколько вещей. Корабль вывалился из режима путешествия во времени, и появился в обычном пространстве. Зажглись все индикаторы на пульте, выключенные на время путешествия во времени. Главный обзорный экран над пультом тоже зажегся, и на нем появились звезды, и одна очень большая звезда прямо по курсу. Однако ни одна из этих вещей не была причиной того, что Зафод в этот самый момент вдруг полетел в дальний угол кабины вместе со всеми остальными. Причиной тому был громодобный звук, внезапно вырвавшийся из колонок по бокам обзорного экрана. Глава 21 На поверхности выжженной солнцем красной планеты Какрафун, в самом центре огромной Рудлитской пустыни, звукооператоры проверяли усилительные системы. Следует сразу объяснить, что это усилительные системы были в центре пустыни, а не звукооператоры. Звукооператоры спокойно работали, чувствуя себя в полной безопасности на гигантском космическом микшерском пульте, который висел на орбите примерно в шестистах километров над планетой, и звук они пробовали оттуда. Никто в радиусе пяти километров от колонок не выжил бы во время настройки. Если бы Артур Дент находился в радиусе пяти километров от колонок, ему в голову, возможно, пришла бы радостная мысль, что они формой и размерами очень напоминают Манхэттен. Нейтронные динамики громоздились один на другой, заслоняя небо, а под ними низко урчали плутониевые реакторы, и сейсмоусилители. Еще ниже, под землей, в бетонном бункере, находились инструменты, на которых музыканты будут играть со своего корабля: концертный фотонный сигитар, бас-детонатор, и ударная установка "Мегатрах". Шуму хватит на всех. На борту гигантского корабля царила деловая неразбериха. Корабль Жармрака Дезиато казался с ним рядом песчинкой. Оплакиваемый лидер группы прибыл, и сейчас его везли на встречу с медиумом, который будет преобразовывать его спиритические позывы в пассажи сигитара. У соседней двери стояли врач, философ-логик, и ихтиолог. Их за невиданную сумму привезли с Максимегалона, чтобы они попытались уговорить вокалиста выступить. Вокалист заперся в ванной, прихватив с собой пригоршню таблеток, и отказывался выходить, пока ему убедительно не докажут, что он не рыбка. Бас-гитарист занимался тем, что расстреливал из автомата стены своей каюты, а барабанщика вообще не могли найти. Лихорадочные поиски привели к тому, что его обнаружили на пляже Сантрагинуса V за сотню световых лет от Какрафуна, где, как он объяснил, он уже полчаса был вполне счастлив, и только что нашел маленький камешек, с которым собирается подружиться. Импрессарио "Зоны Бедствия" испытал неимоверное облегчение. Это значило, что уже семнадцатый концерт за эти гастроли пойдет под фонограмму, и, следовательно, ритм цимбаллистических тарелок не будет сбиваться. Суб-эфир был переполнен разговорами операторов, проверяющих каналы усилителей, и все это передавалось в рубку черного корабля. Его оглушенные пассажиры лежали у задней стены, и ошеломленно слушали то, что орали динамики у экрана. -- Отлично, девятый канал в норме, -- сказал невидимый оператор. -- Проверяю пятнадцатый... И снова раздался неимоверный грохот. -- Пятнадцатый канал -- отлично... Послышался другой голос. -- Черный корабль выведен на исходную позицию. Смотрится круто. А будет еще лучше, когда он врежется в эту звездочку. Сценический компьютер включили? -- Включили, -- ответил сценический компьютер. -- Берешь на себя управление черным кораблем. -- Черный корабль выведен на исходную позицию, курс задан, ожидаю дальнейших инструкций. -- Проверяю канал двадцать. Зафод ринулся через рубку, и успел сбить настройку приемника прежде, чем их оглушил очередной взрыв. Он стоял и крупно дрожал. -- Что значит, -- спокойным голосом спросила Триллиан, -- "врежется в эту звездочку"? -- Это значит, -- сказал Марвин, -- что корабль врежется в звездочку. В звездочку... Врежется. Очень просто. Чего вы еще хотите, если вы угнали бутафорский корабль Жармрака Дезиато? -- Откуда ты знаешь... -- начал Зафод голосом, от которого похолодела бы даже вегианская снежная ящерица, -- что это бутафорский корабль Жармрака Дезиато? -- Знаю, -- сказал Марвин. -- Я его ставил на место. -- Тогда... почему... ты... не сказал... нам... об этом! -- Вы же говорили, что вам хочется развлечений, приключений и всего такого. -- Ужасно, -- проговорил Артур без всякой надобности. -- Вот и я тоже так сказал, -- заметил Марвин. На другой частоте шел репортаж о концерте. -- ...сегодня прекрасная погода для концерта. Я стою перед сценой, -- нагло врал репортер, -- в центре Рудлитской пустыни, и с помощью гипербинокулярных очков с трудом могу разглядеть огромную толпу слушателей на горизонте со всех сторон. Как раз позади меня, словно утес, поднимается в небо басовая колонка, и над головой светит солнце, и не знает, что собираются с ним сделать. Партия "зеленых" знает, что собираются с ним сделать, и они заявляют, что сегодняшний концерт якобы вызовет землетрясения, цунами, ураганы, непоправимые изменения в атмосфере, и все такое прочее, о чем обычно заявляет партия "зеленых". Но мне только что сообщили, что представитель группы "Зона Бедствия" встретился сегодня утром с партией "зеленых", и всех их перестрелял, так что ничто теперь не может остановить... Зафод выключил приемник. Он повернулся к Форду. -- Знаешь, о чем я думаю? -- спросил он. -- Думаю, да, -- ответил Форд. -- Скажи, а что ты думаешь, что я думаю? -- Я думаю, что ты думаешь, что нам самое время смыться с этого корабля. -- Я думаю, что ты прав, -- сказал Зафод. -- И я думаю, что ты прав, -- сказал Форд. -- А как? -- спросил Артур. -- Тихо, -- сказали Форд и Зафод, -- мы думаем. -- Ясно, -- сказал Артур. -- Значит, мы погибнем. -- Слушай, прекрати, а? -- попросил Форд. Здесь стоит напомнить, что Форд, первый раз повстречавшись с людьми, выдвинул теорию, чтобы объяснить их забавную привычку постоянно говорить и повторять самые-самые очевидные вещи, типа "Прекрасная погода", или "Как ты вырос", или "Ясно. Значит, мы погибнем". Сначала он решил, что если люди не будут упражнять губы, у них зарастут рты. Понаблюдав за ними несколько месяцев, он выдвинул вторую теорию: "Если люди не будут упражнять губы, у них начнут работать мозги". На самом деле, вторая теория более верна для белцеребонцев с Какрафуна. Белцеребонцы постоянно вызывали комплекс неполноценности у соседних народов, поскольку были не только одним из самых просвещенных и гармоничных народов в Галактике, но еще и одним из самых тихих. В наказание за такое поведение, которое все посчитали нагло самоуверенным и провокационным, Галактический Трибунал приговорил их к заражению самой жестокой из всех социальных болезней -- телепатии. В результате, чтобы предотвратить разглашение любой мысли, которая появлялась у них в голове, во всеуслышание в радиусе пяти миль, им приходилось постоянно и очень громко говорить о погоде, болях в пояснице, вчерашнем матче, и о том, каким шумным местом вдруг стал Какрафун. Другим способом для достижения той же цели может быть посещение концерта "Зоны Бедствия". Концерт должен был вот-вот начаться. Корабль должен был начать свой последний путь еще до начала концерта, чтобы врезаться в солнце за шесть минут тридцать семь секунд до кульминации той песни, которую сопровождал своей гибелью, чтобы свет вспышки успел на Какруфун вовремя. Он уже минут пять двигался навстречу своей гибели к тому времени, когда Форд Префект завершил обход остальных помещений бутафорского корабля, и ворвался обратно в рубку. На экране угрожающе росло солнце Какрафуна -- сияющий, раскаленный добела водородный ад -- а корабль летел ему навстречу, и не обращал ни малейшего внимания на то, как Зафод молотит по пульту. Артур и Триллиан смотрели на экран примерно таким же остекленевшим взором, как кролик на ночном шоссе смотрит на приближающиеся фары, считая, что единственный способ иметь с ними дело -- это сыграть в гляделки и выиграть. Зафод оглянулся. В глазах его было безумие. -- Форд, -- крикнул он. -- Сколько здесь спасательных капсул? -- Ни одной, -- ответил Форд. Зафод начал заикаться. -- Ты считал? -- Два раза, -- сказал Форд. -- А тебе удалось связаться с операторами? -- Как же, -- сказал Зафод. -- Я сказал им, что здесь толпа народа, а они попросили передать всем привет. Глаза Форда полезли на лоб. -- А ты сказал им, кто ты такой? -- Конечно. Они заявили, что это большая честь. И еще добавили что-то про счет в ресторане, и про полицию. Форд грубо оттолкнул Артура, и склонился над пультом. -- Неужели здесь ничего не работает? -- Все отключено. -- Разбей автопилот. -- Ты его найди сначала. Ничего не действует. Наступила холодная тишина. Артур бродил вдоль задней стены. Вдруг он остановился. -- Кстати, а что значит "телепортация"? -- спросил он. Ему никто не ответил. Потом все медленно повернулись в его сторону. -- Конечно, сейчас не время для лекций, -- сказал Артур, -- но я помню, ты однажды говорил это слово, и оно мне сейчас вспомнилось... -- Где написано "телепортация"? -- ровным голосом спросил Форд. -- Вот тут, -- ответил Артур, указывая на небольшую дверь в задней стене рубки, -- Как раз под словами "Система экстренной" и над "не работает". Форд метнулся через рубку к двери, на которую указывал Артур, и принялся яростно нажимать на маленькую черную кнопку рядом. Дверь открылась, и все увидели кабинку, похожую на общественный душ, который вдруг нашел себе новое призвание в жизни, и нанялся складом к электрику. С потолка свисали обрывки проводов, на полу валялись горы забытых запчастей, а адресная панель вывалилась из своего гнезда, в котором должна была быть намертво закреплена. Младший бухгалтер "Зоны Бедствия", инспектируя верфь, на которой строился корабль, потребовал у прораба ответа, какого черта такое дорогостоящее оборудование, как экстренная система телепортации, устанавливается на корабле, предназначенном для единственного полета, к тому же без экипажа. Прораб объяснил, что систему телепортации удалось приобрести на десять процентов дешевле, а бухгалтер объяснил, что это не является веской причиной; прораб объяснил, что это самая лучшая, самая мощная, и самая современная система телепортации, которую можно купить за деньги, а бухгалтер объяснил, что ее, возможно, и не стоило покупать; прораб объяснил, что людям все равно придется входить в корабль и выходить из корабля, а бухгалтер объяснил, что корабль оснащен прекрасно работающим входным люком; прораб объяснил, что бухгалтер может закончить инспекцию, и вернуться в то место, откуда он явился, а бухгалтер объяснил прорабу, что предмет, который с большой скоростью приближается к прорабу слева -- не что иное, как хорошо натренированный кулак. После того, как вопрос стал ясен обеим сторонам, работу над системой телепортации прекратили, а ее стоимость включили в счет-фактуру в статью "Расходы на покраску", проставив сумму в пять раз больше. -- Козлы, -- бормотал Зафод, пытаясь вместе с Фордом разобраться в путанице проводов. Через минуту-другую Форд сказал, чтобы все отошли подальше, вытащил из кармана монетку, и бросил ее в щель рядом с адресной панелью. Что-то щелкнуло, мигнул индикатор, и монета исчезла. -- Эта часть работает, -- сказал Форд. -- Однако системы наведения нет. Телепортация без системы наведения может забросить... да куда угодно! Солнце Какрафуна стало еще больше. -- Какая разница, -- сказал Зафод. -- Хуже не будет. -- И еще, -- сказал Форд, -- нет автозапуска. Мы не можем отправиться все. Кому-то придется остаться, чтобы нажать на кнопку. На мрачную тишину уже не оставалось времени. Солнце росло на глазах. -- Эй, Марвин, -- вдруг весело завопил Зафод, -- ну как твои дела? -- Благодарю вас, очень плохо, -- отозвался Марвин. Немного погодя, концерт на Какрафуне вдруг завершился преждевременной кульминацией. Черный корабль со своим единственным несчастным пассажиром согласно расписанию погрузился в раскаленное звездное горнило. Мощные протуберанцы поднялись с поверхности какрафунского солнца, и поднялись в космос на миллионы километров, и подхватили -- а некоторые поглотили -- любителей кататься на вспышках, которые вились поблизости в радостном ожидании. За секунду до того, как яростный свет пролился на Какрафун, пустыня, сотрясаемая грохотом лучшей композиции "Зоны Бедствия", треснула. Полноводная, до того момента никому не известная, подземная река рванулась на поверхность, подстегиваемая извержением миллионов тонн кипящей лавы, которая изверглась тягучим гейзером высотой в несколько сот метров, и мгновенно испарила всю воду как на поверхности, так и под ней, результатом чего стал взрыв, донесшийся до другой стороны Какрафуна и обратно. Те -- весьма немногие -- кто видел это и выжил, уверяют, что чуть ли не сто тысяч квадратных километров пустыни взлетело в воздух, словно блин в километр толщиной, перевернулось, и упало обратно. В этот самый момент излучение вспышек пробилось через тучи испарившейся воды и излилось на землю. Годом позже сто тысяч квадратных километров пустыни поросли огромными цветами. Состав атмосферы слегка изменился. Солнце не так пекло летом, мороз не так досаждал зимой, приятный дождичек шел гораздо чаще, и постепенно пустынный Какрафун стал настоящим раем. Даже телепатические способности -- проклятье обитателей планеты -- навсегда исчезли вследствие этой катастрофы. Представитель "Зоны Бедствия" по связям с прессой -- тот самый, который перестрелял всех "зеленых" -- по слухам, заявил, что это было "крутое шоу". Многие восторженно говорили о целительной силе музыки. Несколько скептически настроенных ученых внимательнее изучили доступные данные, и заявили, что они обнаружили слабые следы мощного искусственно созданного поля невероятности в близлежащем районе космоса. Глава 22 Артур проснулся и сразу пожалел об этом. У него и раньше были похмелья, но такого не было ни разу. То есть это было что-то великое, нечто безусловно Абсолютное. Телепортация, подумал он, это, конечно, хорошо, но, как правильно заметил Форд, слишком похоже на крупную пьянку. Поскольку в данный момент он не был способен шевельнуть ни рукой, ни ногой из-за тупой пульсирующей головной боли, он решил не вставать, а подумать лежа. Вот ведь в чем беда со средствами передвижения, думал он, -- они просто не стоят тех усилий, которые нужно затратить, чтобы заставить их работать. На Земле -- пока ее еще не снесли, чтобы построить новую гиперпространственную ветку -- была проблема с машинами. Столько усилий шло на то, чтобы извлечь миллионы тонн густой черной жидкости из-под земли, где она была надежно спрятана во избежание всяких неприятностей, превратить ее в мазут и залить им всю округу, превратить ее в дым и сделать воздух почти непригодным для дыхания, и вылить остатки в море, что они не стоили того, что стало легко и быстро добираться из одного места в другое -- особенно когда, добравшись туда, вы видели, что не стоило уезжать оттуда, чтобы убедиться, что здесь все очень похоже на то место, откуда вы уехали, то есть земля залита мазутом, в воздуха полно дыма, а в море мало рыбы. А телепортация? Способ передвижения, который заключается в том, что вас разбирают на атомы, швыряют их через суб-эфир, а потом снова собирают ваши разрозненные частички, как раз когда они впервые за долгие годы почувствовали вкус свободы, нельзя назвать большим достижением. У многих уже появлялись такие мысли задолго до Артура Дента. Некоторые даже воплощали их в песнях и стихах. Вот одна из таких песен, которую часто поют на огромных демонстрациях перед главным зданием завода по производству систем телепортации корпорации Сириус Кибернетикс на Счастливом Мыре III: Альдебаран -- не мир, а рай, Там весело живут. На Бетельгейзе девушки С ума тебя сведут. Что хочешь, то и сделают, И денег не возьмут, Мне говорят: "Поехали!", Но я останусь тут. Потому что: Я не хочу разбираться на части, Чтобы добраться куда-то еще. А если потом перепутают части, Кто будет оплачивать счет? На Сириусе золото На дереве растет. Я слышал, что на Джаглан Бете Пьян всегда народ. Я б с радостью поехал, Меня давно там ждут. Меня -- не кучку атомов! И я останусь тут. Потому что: Я не хочу разбираться на части, Я не совсем еще спятил, друзья! Ведь если потом перепутают части, Я уже буду не я! ... и так далее. Есть еще одна часто исполняемая песня, но она намного короче: Домой мы телепнулись: И я, и Джон, и Джой. Он сердцем завладел ее, А я -- ее ногой. Артур почувствовал, что боль уходит, хотя голова все еще была чугунно тяжелой. Кроме того, в ней раздавалось какой-то глухой тяжелый топот. Медленно, осторожно, он поднялся на ноги. -- Ты слышишь глухой тяжелый топот? -- спросил Форд Префект. Артур обернулся, и увидел Форда, который, шатаясь, появился из-за угла. Лицо Форда опухло, глаза были красные -- Артуру не захотелось спрашивать, как выглядит он сам. -- Где мы? -- спросил он вместо этого. Форд огляделся. Они стояли в длинном коридоре. Одна его стена была стальная, и выкрашена в тошнотворный светло-зеленый цвет, каким красят стены в школах, больницах, и сумасшедших домах, чтобы вызвать у тех, кто смотрит на эти стены, подавленное настроение. Невысоко над их головами она изгибалась и соединялась с другой стеной, почему-то завешенной темно-коричневой дерюгой. Пол был покрыт темно-зеленым ковром из ребристой резины. Форд подошел к очень толстой и темной полупрозрачной панели в зеленой стене. Хотя она была в ладонь толщиной, ему удалось разглядеть за ней неяркие точки далеких звезд. -- Я думаю, мы на каком-нибудь корабле, -- предположил он. Снова послышалось глухой тяжелый топот. -- Триллиан? -- позвал Артур. -- Зафод! Форд пожал плечами. -- Их здесь нет, -- сказал он. -- Я уже искал. Телепортация без системы наведения могла забросить их куда угодно и на какое угодно расстояние. А судя по тому, как я себя чувствую, нас забросило довольно-таки далеко. -- А как ты себя чувствуешь? -- Отвратительно. -- Ты думаешь, они... -- Где они, что с ними -- мы этого не знаем и не можем узнать, и вообще ничего не можем сделать по этому поводу. Делай как я. -- То есть? -- Старайся о них не думать. Артур обдумал его предложение, повертел его в голове, нехотя признал, что ничего лучше туда не приходит, и спрятал мысль о Зафоде и Триллиан подальше. Он вздохнул. -- Кто-то идет! -- вдруг воскликнул Форд. -- Где? -- Да этот топот. Это звук шагов. Прислушайся! Артур прислушался. Топот доносился издалека, но сказать точно, с какого расстояния, было невозможно. -- Пошли, -- резко сказал Форд. Они бросились в разные сторон. -- Не туда, -- сказал Форд, -- они идут оттуда. -- Нет, они идут оттуда, -- показал Артур в другую сторону. -- Да нет же... Они замолчали. Они повернулись и прислушались. И согласились друг с другом. И снова бросились в разные стороны. Они начинали паниковать. Топот приближался с обеих сторон. В нескольких метрах слева от них начинался другой коридор, под прямым углом к первому. Они ринулись по этому неимоверно длинному темному коридору. Артуру показалось, что, по мере того, как они бегут все дальше и дальше, становится все холоднее и холоднее. От этого коридора тоже ответвлялись другие, и каждый обдавал их струей ледяного воздуха, когда они пробегали мимо. Они остановились и снова тревожно прислушались. Чем дальше они бежали, тем громче становился топот. Они прижались к холодной стене и прислушались изо всех сил. Холод, темнота, и топот невидимых ног действовал им на нервы. Форд дрожал, не столько от холода, сколько из-за вспомнившихся ему историй, которые рассказывала ему его самая любимая матушка, когда он был еще совсем малышом и едва доставал макушкой до второго колена арктурского мегакузнечика -- истории о мертвых кораблях, кораблях привидений, которые без отдыха дрейфуют в самых темных районах далекого космоса, населенные демонами или призраками сгинувших экипажей; истории о неосторожных путешественниках, которые находили такие корабли и осмеливались войти в них; истории о... -- тут Форду вспомнилась темная дерюга на стене первого коридора, и он взял себя в руки. Призраки и демоны могут, конечно, украшать свои корабли как угодно, подумал он, но можно побиться об заклад на любую сумму, что украшать их темной дерюгой они не станут. Он схватил Артура за руку. -- Пошли обратно, -- твердо сказал он, и они побежали обратно. Секундой позже они юркнули, словно пара испуганных ящериц, в другой коридор, потому что нос к носу столкнулись с хозяевам тех ног, которые издавали глухой топот. Выглянув из-за угла, они изумленно взирали, как мимо них, задыхаясь, медленно пробежали десятка два толстых мужчин и женщин в спортивных костюмах. Они бежали, отдуваясь и отфыркиваясь, и эта сцена довела бы любого кардиолога до сердечного приступа. Форд посмотрел им вслед. -- Бег трусцой! -- прошипел он, когда топот затерялся в лабиринте коридоров. -- Бег трусцой? -- прошептал Артур Дент. -- Трусцой, -- сказал Форд, пожав плечами. Коридор, в котором они спрятались, был непохож на другие. Он был очень короткий, и оканчивался тяжелой стальной дверью. Форд осмотрел ее, нашел кнопку, и открыл дверь. Первое, что бросилось им в глаза, когда они вошли, -- гроб. А второе -- остальные четыре тысячи девятьсот девяносто девять гробов. Глава 23 Зал, в котором они стояли, был темен и огромен. В дальнем его конце был проход в другой зал, который, казалось, был обставлен точно так же. Форд Префект протяжно свистнул, спустился по нескольким ступенькам и сказал: -- Круто. -- Что же такого крутого в мертвецах? -- спросил Артур, которого била мелкая дрожь. -- Не знаю, -- ответил Форд. -- Надо выяснить. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это не гробы, а скорее саркофаги -- в метр высотой, из чего-то очень похожего на белый мрамор. При самом ближайшем рассмотрении оказалось, что материал, из которого они были сделаны, на самом деле только внешне походил на белый мрамор. Крышки были полупрозрачные, и под ними смутно виднелись черты их покойных и, предположительно, оплакиваемых владельцев. Они походили на людей, и по выражению их лиц было ясно видно, что они ушли от забот и волнений того мира, из которого они ушли. Больше ничего не было понятно. По полу между саркофагами полз маслянистый белый газ. Сначала Артур подумал, что это, возможно, сделано просто для красоты, но потом почувствовал, что у него страшно замерзли ноги. Саркофаги тоже были неимоверно холодны на ощупь. Форд вдруг опустился на колени перед одним из них. Он вытащил из сумки полотенце и принялся яростно что-то протирать. -- Смотри, здесь табличка, -- сказал он. -- Она замерзла. Он тер табличку до тех пор, пока не смог разобрать значков, выцарапанных на ней. Артуру они показались следами, какие мог бы оставить большой паук, упившийся тем, чем могут упиться пауки, но Форд сразу узнал архаичную форму пишемпросто -- специальной письменности, предназначенной для заполнения анкет, налоговых деклараций, и заказов по почте. -- Здесь сказано: Голгафринчам, Ковчег-Флотилия, Корабль Б, Хранилище Семь, Мастер по санитарной обработке общественных телефонов, класс второй -- и серийный номер. -- Мастер по санитарной обработке телефонов? -- переспросил Артур. -- Кому нужен мертвый мастер по санитарной обработке телефонов? -- Второго класса. -- Но что он здесь делает? -- Почти ничего, -- сказал Форд, и вдруг блеснул той самой улыбкой, из-за которой люди начинали думать, что он переигрывает. Он подошел к другому саркофагу. Поработав полотенцем, он объявил: -- А это мертвый парикмахер. Ну дела! В следующем саркофаге отправлялся в последний путь сотрудник рекламного отдела; дальше лежал продавец подержанных автомобилей, класс третий. Небольшой люк в полу привлек внимание Форда, и он попытался открыть его, отмахиваясь от надоедливого белого газа, который все время норовил залезть ему в нос. Артуру пришла в голову мысль. -- Но если это просто гробы, -- сказал он, -- зачем их хранят в таком холоде? -- Или, уж если на то пошло, -- пробормотал Форд, -- зачем их вообще хранят. Он с трудом поднял крышку люка. Газ радостно пополз вниз. -- Кому вообще придет в голову браться за космическую перевозку пяти тысяч трупов? -- Десяти тысяч, -- сказал Артур, указывая на проход, через которую смутно виднелся соседний зал. Форд сунул голову в люк. -- Пятнадцати тысяч, -- сказал он, -- там еще столько же. -- Пятнадцати миллионов, -- послышалось сзади. -- Это много, -- сказал Форд. -- Слишком много. -- Медленно повернитесь и поднимите руки. Одно движение, и я разнесу вас на мелкие-мелкие кусочки. -- Здравствуйте, -- сказал Форд, медленно повернулся и поднял руки. -- Интересно, -- сказал Артур, -- почему нам нигде не рады? Тот, кто им был не рад, казался темным силуэтом на фоне открытой двери, через которую они вошли. Его неприветливость проявлялась не только в злобном лающем голосе, но и в том, как точно он нацелил на Форда и Артура свой длинный серебряный смерть-вужас. У конструкторов этого лазерного ружья, то есть Смертя и Вужаса, были, очевидно, самые серьезные инструкции. "Пусть ваше ружье выглядит зловеще," сказали им. "Пусть будет абсолютно ясно с первого взгляда, что у него есть тот конец, и не тот конец. Пусть тем, кто окажется не с того конца, будет сразу абсолютно ясно, что их песенка спета. Если это значит, что к ружью придется присобачить всякие лишние штучки, шипы, упоры и так далее, значит, так оно и будет. Оно не должно висеть над камином, оно должно самым недвусмысленным образом выражать настроение своего владельца". Форд и Артур уныло уставились на смерть-вужас. Его обладатель отошел от двери, и зашел им за спину. Когда он попал в луч тусклого света, они разглядели, что на нем черно-золотая форма, пуговицы которой начищены так ярко, что ночью ослепленный водитель встречной машины раздраженно замигал бы фарами, чтобы он выключил их. Он указал на дверь. -- Вперед, -- сказал он. Тот, у кого есть смерть-вужас, не обязан заботиться еще и о глаголах. Форд и Артур вышли, чувствуя, как не тот конец смерть-вужаса вьется в сантиметре от их лопаток, а еще чуть поодаль солидно плывет созвездие пуговиц. Выйдя в главный коридор, они снова столкнулись с группой бегунов, которые уже успели принять душ и переодеться. Толстяки едва не сшибли их с ног, и один за другим скрылись в зале, из которого они только что вышли. Артур повернулся, чтобы посмотреть, что они собираются там делать. -- Пошел! -- заорали пуговицы. Артур пошел. Форд пожал плечами и тоже пошел. В зале бегуны открыли свои саркофаги, залезли в них, и погрузились в лишенный сновидений сон. Глава 24 -- Э-э, капитан... -- Да, Номер Первый? -- Номер Второй прислал рапорточек... -- О Господи... Капитан чуть раздраженно посмотрел на бесконечные звездные просторы. Он удобно сидел под огромным прозрачным куполом, и вокруг него и над его головой сияли звезды, которые к концу путешествия значительно поредели. Повернувшись назад и взглянув поверх своего огромного, длиной не меньше двух миль, корабля, капитан увидел бы гораздо больше звезд, почти сплошную полосу света. Это был вид на центр Галактики, от которого они удалялись уже не первый год со скоростью, которую сейчас он не помнил точно, но знал, что она очень велика. Она приближалась к скорости то ли того, то ли этого, а может, была в три раза больше, чем скорость еще чего-нибудь? Но все равно внушительно. Он уставился в яркое далекое свечение позади корабля, словно пытался увидеть там что-то особенное. Он смотрел туда каждые несколько минут, но так и не мог найти то, что искал. Однако он не позволял себе предаваться унынию. Ученые особенно подчеркивали, что все будет просто прекрасно, при условии, что никто не будет паниковать, а будет просто делать то, что должен, так, как должен. Капитан не паниковал. С его точки зрения, все шло просто замечательно. Он потер плечо большой мыльной мочалкой. И снова ему показалось, что что-то вызвало у него легкое раздражение. С чего бы это? Легкое покашливание напомнило ему, что первый офицер корабля все еще стоит рядом. Отличный парень, этот Номер Первый. Недалек, конечно, и у него вечные проблемы с завязыванием шнурков, но все равно из него получился вполне приличный офицер. Не буду же я изничтожать человека только за то, что он долго завязывает шнурки -- сколько бы времени у него это ни отнимало. Не то, что этот противный Номер Второй, все время марширует взад-вперед, чистит пуговицы, и каждый час докладывает: "Корабль все еще движется, капитан". "С курса все еще не сбились, капитан". "Кислород все еще в норме, капитан". Спокойно обойдемся, подумал капитан. Ах да, вот в чем причина его раздражения. Он посмотрел на Номера Первого. -- Да, капитан, он вопил что-то насчет каких-то задержанных... Капитан удивленно поднял брови. Что-то не верится, подумал он, но зачем же мешать своим офицерам? -- Что ж, может быть, это доставит ему удовольствие. Ему всегда хотелось кого-нибудь задержать. -------------------------------------------------------------- Форд Префект и Артур шли по коридорам корабля. Они казались бесконечными. Номер Второй топал сзади, и время от времени рычал что-то насчет "шага влево-шага вправо" и "даже и не пытайтесь". Казалось, они прошли уже не меньше мили по коридорам, затянутым коричневой дерюгой. Наконец, они остановились перед большой стальной дверью, которая открылась, когда Номер Второй рявкнул на нее. Они вошли. На взгляд Артура и Форда, самым замечательным из всего, что они увидели на мостике, было не тридцатиметровое полушарие над головами, сквозь которое были видны звезды: тех, кто обедал в Ресторане "Конец Вселенной", такими чудесами не удивишь. Это не был и огромный пульт во всю стену, с тысячами кнопок, тумблеров и индикаторов. Артур считал, что именно так, по традиции, и должен выглядеть пульт управления космическим кораблем, а Форд видел такие пульты только в музеях: это подтвердило его подозрения, что бутафорский корабль "Зоны Бедствия" забросил их на миллион лет, а то и на два, дальше в глуби