не укрывались даже малейшие отклонения в поведении машины на различных режимах полета, еле слышимые дополнительные шумы механизмов, даже незначительные грязь и нагар. Все это нарушало его внутреннее равновесие, поэтому он не успокаивался, пока не устранял причину беспокойства, пока машина снова не работала, "как часы". Для мало посвященных можно добавить, что воздушная разведка - дело весьма дорогое, ограниченное по времени и средствам, и небезопасное. Час лета на вертолете можно оценить в 4-5 месячных должностных зарплат инженера. Время ограничено техническими возможностями машины в горах: вертолет не может взять много горючего и летать долго, при большой нагрузке у него перегреваются турбины (если они вообще вытягивают машину). Пилоты тоже ограничены санитарными нормами полетов: превышение их небезопасно из-за утомляемости и небезвредно для здоровья. К сему можно добавить сопутствующий риск, особенно возрастающий при плохой погоде и сильном ветре, шквалистые порывы которого в горах способны даже перевернуть машину... Вертолет-трудяга постоянно занят на работе, отрыв от которой несет неизбежные потери в виде задержек сроков и планов снабжения высотных баз, перевозки людей, организации восхождений... И, зная об этих ограничениях полетных ресурсов, герои нашего повествования крайне рачительно использовали полетное время и любые представившиеся возможности для воздушной разведки. Перед сбросом снаряжения Максим сделал четыре пробных круга, каждый раз подходя все ближе и ближе к опасному склону с выступами заледенелых скал, примеряясь к нему и по расстоянию и по высоте. Площадка ледосброса, на которую следовало опустить носилки и веревки слишком мала, - над ней нельзя зависнуть, остановиться и спокойно спустить груз. Порыв ветра может бросить вертолет на несколько метров в сторону или вниз на близкие скалы, воздушный винт заденет за склон и... И будет катастрофа с полным разрушением машины и гибелью экипажа. Сброс можно выполнить, идя вдоль склона на плавном вираже. При неточном исполнении можно потерять и носилки и веревки. Носилки в сложенном виде примотали к распущенному пуку веревок, - в таком виде они легче удержатся на склоне в рыхлом снегу. Все это висело на альпинистском фале(30*) длиной почти 50 метров. Фал надо отцепить сверху, из вертолета, в момент, когда груз окажется над площадкой сброса. * Пошли! - Максим решился на маневр! Он повел вертолет на малой скорости и с малым наклоном винта, используя мощь турбин с небольшим резервом на всякий случай. Траектория имеет вид дуги, ближайшая точка которой к склону есть точка сброса. Сброс должен выполнить третий член экипажа, - бортинженер вертолета. Штурмана своего, - правого пилота Петра Осташенко Максим проинструктировал, предупредил о возможных маневрах. Тот должен моментально выполнять все команды, помогая командиру. Малейшая неточность, неправильность или задержка действий может привести к катастрофе. Один Максим силой своих мышц может не справиться с управлением на критическом режиме полета... Максим выполнил все точно так, как задумал: вывел машину в нужную точку на малой скорости и сброс произвел с филигранной точностью на самый край заснеженного участка ледосброса. Но в момент сброса произошло то, что жило в нем внутренним опасением: внезапный порыв шквалистого ветра понес вертолет на скалы. Одна-две секунды оставались и на размышления и на действия! * Газ!!! - Максим до предела выжал мощь обеих турбин, борясь наклоненным винтом с давящим ветром, но этого оказалось мало, и Блюмкин заложил вираж круче вбок и с резким скольжением вниз. В следующий момент машина, казалось, провалилась в преисподнюю и наклонилась вбок и вперед так, что чуть не опрокинулась через винт. Штурман с ужасом увидел, как длинный хвост вертолета с задним винтом понесся в повороте на выступ скал!.. Задний винт мелькнул в каких-то двух метрах от базальтовой глыбы, когда они в повороте резко устремились вниз! Но провалились не только вниз, но и вперед вбок, причем горизонтальная скорость увеличилась за счет падения, и это спасло машину, которая устремилась по траектории более пологой, чем значительная крутизна склона. Опасность, - скалистый склон, - ушла назад и в сторону. Михась бешено закромсал винтом порывы налетающего ветра, клочья тумана и сдуваемые со склона облачка снежной пыли. * Командир!.. Командир!.. - полукричал, полушептал второй пилот, трепеща от ужаса и восторга пережитого... * Ничего! Прорвемся!.. Со мной попадешь - не пропадешь! День сегодня такой, - четверг: ЧЕРТ-ВВЕРГ! Это завтра будем "пятиться": пятница! * А потом - СУП с БОТАМИ: суббота! * Да, порасхлебаем хляби небесные!.. * Ну как, Максим!? - Халиев первым подошел к вертолету. * Сбросили груз Романцову успешно! Снять пострадавшего с промежуточной точки, со скал на длинном фале, не сможем: это слишком рискованно. Такое трюкачество, - только для кинофантазеров. Так что пусть спускают до самого ледника. Оттуда заберем без проблем. * Как на Кан-Джайляу? * Плотный туман, - просмотреть мы ничего не смогли. Что там творится с последними двумя неясно. * А как там вообще склон? Они сумеют спустить благополучно? * Склон и задача у них сложные. Но я думаю, - справятся. Камиль работает вовсю, да и вниз Романцов уже на пару веревок обработал. Одна связка от Романцова вышла на прием груза, - вверх и вбок. Кажется, это Воронин с Иваницкой. Романцов и Чаидзе работали в ста метрах ниже палатки. А Камиль уже поднялся метров на двести. Маршрут они отыскали достаточно безопасный, я им в этом немного помог и подсказал. Через час-полтора они выйдут на приступку скал и часам к двум-трем соединятся. Вопрос, - решатся ли в середине дня начать спуск. Пожалуй, на приступку успели бы и сегодня. Поэтому сегодня и начнут. * А общий перепад там? * Общий перепад - четыреста пятьдесят метров, а длина спуска - около семисот. Исходная точка спуска от палатки до самого верха хребта отстоит чуть более чем на треть высоты. Скалы, конечно, совершенно дикие и им приходится очищать их от плохо лежащих камней, срубать опасные сосульки. Местами пересекают лавино - и камнеопасные кулуары. Стараются придерживаться выступов скал, оборудовать пункты страховки под козырьками, на гребнях контрфорсов, в защищенных местах. Мы наблюдали падения и камней и кусков льда. Лавин не видели. * Карнизы на гребне есть? Выше них. * Есть. И они - источник, возможное начало лавин. * Так, а где думаешь сейчас пропавшая двойка? Она с южной стороны не видна? * С южной стороны их уже определенно нет: они на другой стороне. На снежном участке южнее вершины еле видна цепочка следов. Они определенно перевалили. Если с ними что-то случилось, то уже на северной стороне. А где сейчас группа Шепитько? * Движется к Кан-Джайляу. * Правильно! Пусть встречают там!.. (30* - В качестве альпинистской веревки используется не крученый канат, а фал с наружной оплеткой и слабо подкрученного сердечника из нитей полиамидного волокна (капрон, нейлон, перлон и т.п.). Спасы Блюмкин несколько ошибся в расчете графика движения группы Романцова. Уже через час после выброски двойка Мансурова поднялась на приступку скал. До соединения участков оставалось обработать около ста метров, - те метры, которые не закончили Романцов с Чаидзе, снова ушедшие вверх. Лида с Вадимом доставили веревки и носилки к палатке. Затем Лида с Колей стали готовить Сергея к спуску, а Вадим подготовил систему подвески из двух спусковых и одной страховочных веревок. Спусковые веревки проходили через тормозную восьмерку с блокировкой схватывающим узлом. Система включала также обвязку пострадавшего. Связки Романцова и Мансурова не только оборудовали пункты страховки, забив крючья для навески блокирующих их веревочных петель, но и подготовили склон, очистив его от наиболее опасных камней и обломков. Работа сопровождалась звоном крючьев и молотков, грохотом сбрасываемых камней, резкими, короткими командами спасателей. Мансуров работал ниже и несколько в стороне от начального пути спуска, поэтому сброшенные Романцовым камни миновали его группу. Когда же он оказался под связкой Романцова, та сразу же прекратила работу и ушла вверх, к палатке. Всего на пути спуска оборудовали пятнадцать пунктов страховки, забив или завернув на каждом не менее трех скальных или ледовых крючьев. Очень ранний выход, - на рассвете, позволил к полудню закончить обработку склона и Романцов, не дожидаясь подхода Мансурова, начал спуск силами своей группы. Первые два участка по пятьдесят метров не требовали перемещения маятником вбок и особых трудностей не вызывали. Дальше - сложнее: обход наиболее опасных сбросов уже требовал не только вертикального, но и бокового перемещения маятником, с дополнительной подтяжкой и переходов с подцеплением веревок на вспомогательные оттяжки промежуточных крючьев. Связка Мансурова подкрепила пятерку Романцова. Колю, как младшего участника, освободили от технической работы, велев спокойно спускаться вместе с остальными, после каждого очередного спуска носилок. Но он быстро сработался с Лидой: они шли замыкающей связкой, снимая с пунктов страховки крючья, петли и продергивая спусковую и страховочную веревки после того, как все уже спустились. Оставшаяся на леднике двойка внимательно следила за действиями товарищей и сообщала результаты на базу-5. Закрепленные на веревках носилки с сопровождающим медленно опускали вниз на тормозе, затем силой подтягивали боковой веревкой к промежуточной точке, находящейся в стороне от прямого пути движения. Боковая веревка выполняла и роль дополнительной страховки. Веревки и носилки цеплялись за скалы, и не всегда удавалось сразу выполнить перемещение. Опасно падали некоторые потревоженные веревками камни. Постепенно спасатели приноровились и стали выполнять спуски более экономно и расчетливо, заранее отклоняясь в сторону и обходя мешающие выступы скал, уже на начальном этапе каждого спуска используя усилие боковой оттяжки и для движения в сторону и для сохранения равновесия. Вадим на первых же спусках взял на себя тяжелейшую роль сопровождающего. Он хотел пройти этот путь до конца, но уже после четвертого участка Мансуров, видя его состояние, приказал смениться: настолько тяжела была эта работа. В висе над пропастью, в неудобной позе изо всех сил вытягивая носилки на себя, чтобы они не цеплялись за неровности, временами теряя равновесие и падая, зарываясь ногами то в снег, то чиркая кошками по твердой поверхности базальта, под летящими сверху камнями. После некоторых отрезков спуска Вадим чуть не терял сознание от физического и психического напряжения. В такие минуты наступало отрешение от жизни: тяжело дыша, откинувшись в висе на пункте страховки, он тупо и безмолвно смотрел вдаль. Всем сопровождавшим альпинистам в полной мере стало понятно это состояние, когда они прошли через него сами. Они трудились на пределе сил, опасность подстерегала на каждом шагу и в виде падающих или готовых сорваться обломков льда и скал и в виде пропасти под ногами. Но схватка была схваткой с опасностью "лицом к лицу", когда аварию, уже загнанную в угол, можно "дожать" волевым движением силы и страсти. Когда с нее уже сорван покров тайны и тумана. Поэтому легче... К шести часам вечера прошли промежуточный уступ скал, одолев две трети спуска. Далее пошли по сильно разрушенному скалистому гребню, уже бесснежному. В один из моментов возник цепной камнепад на скате гребня: один спущенный камень сорвал несколько других и те в свою очередь вызвали лавинообразное развитие обвала. Уже в ста метрах ниже камни падали сплошным покрывалом, колышущимся на неровностях склона. И каждый подумал: как хорошо, что мы на гребне, и выше! Ведь уклониться от такой каменной лавины невозможно! Можно только попытаться укрыться за мощной скалой или в выемке, под нависающим козырьком. Два раза падающие камни повреждали спусковые веревки и их приходилось заменить запасными. Мелкие камни, случалось, попадали в людей, отражались от касок. Двоим отскочившие осколки от ударов крупных камней о скалы поранили в кровь руки... Технически процесс спуска наладился и шел с нарастающей скоростью, а заминки случались только на особенно сложных участках, требовавших нестандартных и дополнительных действий. В самом низу крутизна склона уменьшилась, и это не облегчило, а затруднило спуск, который производили уже с двумя сопровождающими, поддерживавшими носилки с двух сторон. Предпоследний спуск провели в густых сумерках, а последний - в полной темноте, с подсветкой фонарями. Встречающая внизу двойка участников группы Мансурова и подошедшая интернациональная шестерка альпинистов отнесла носилки на руках к палатке, а потом помогла сойти и остальным: семь здоровых мужчин и одна женщина еле держались на ногах от усталости. Когда отпустило психологическое напряжение от опасностей спуска, спасатели, казалось, задохнулись от изнеможения. Вадим только всем напряжением сил заставил себя не рухнуть прямо перед палаткой. Коля у палатки уронил рюкзак, лег на него и мгновенно заснул в невообразимо картинной позе. Его пришлось укладывать, как младенца... Но постепенно успокоились, напряжение улеглось. Встречавшие заботливо напоили и накормили всех горячим, поставили еще четыре палатки и улеглись все. Это одно из замечательных состояний, - чувство удовлетворенности от выполнения тяжелого, значимого, опасного дела. Каждый из них имел ощущения солдата, выполнившего свой долг и сломившего врага в жестоком бою... Но все же не хватало чувства общей завершенности, законченности, и не прошла острота тревоги: положение Акулинина и Неделина внушало самые серьезные опасения. Весточка радиограммы оттуда, с ледника Кан-Джайляу, достала и встрепенула их группу на вечерней связи в 21.00. * Вадим! Слышимость на переговорах базы-5 с командой Шепитько очень плохая: плохо слышно Шепитько. Но, кажется, они встретили Акулинина на Кан-Джайляу! * Одного? Ака?.. А что с Неделиным? * Не знаю. Послушай сам, может, база-5 тебя услышит... Мишка!.. Мишка?.. Неужели он погиб?.. Гром! К исходу дня Ак и Миша вышли на гребень - на плечо вершины "5075" и устроили холодную ночевку, примостившись в небольшой выемке скал, немного защищавшей от пронизывающего ветра. Ночь коротали в полусне, сидя на рюкзаках, завернутые в спальные мешки, тесно прижавшись друг к другу. Дрожь пронимала до костей, но потом стало потеплее, поскольку стих ветер. Ночью несколько развиднелось, но утро опять легло внизу серым туманом, за которым почти ничего не просматривалось. Конечно, обзору мешали и крутизна и неровный рельеф склона. Странно! От гребня хребта в сторону бокового отрога шла присыпанная снегом цепочка следов. Кто-то недавно проходил здесь. Кто? Туристы? Альпинисты? Быть может, кто-то рядом? Но плато ледника прикрыто туманом, а задерживаться нельзя. Каждая минута промедления может стоить очень дорого! Надо перевалить, - и вниз.... Они решили выбрать для спуска с вида наименее крутой и относительно безопасный камнепадами участок ближайшего скального ребра. Вначале участок скал имел умеренную крутизну, уходя вниз градусов под пятьдесят, но через двести метров спуска крутизна резко увеличилась, боковой выступ завернул влево и закончился черной сорокаметровой башней скалы-жандарма. Они вышли на бастион, который за жандармом оборвался отвесной стеной. Лишь нечеткий рваный кант этого отвеса между боковой и лицевой сторонами бастиона имел чуть меньшую крутизну и благодаря выступу казался безопаснее камнепадами. Но отдельные участки этого канта простреливаются, обрываются отвесами и навесами, а сама скала в зоне канта более разрушена, чем гладкое лицевое "зеркало"(31*). Сходить же по боковой поверхности в кулуар правее бастиона, - об этом не стоило и задумываться. На такое могли решиться только самоубийцы: по кулуару и боковой поверхности постоянно стучали падающие камни... Им не хотелось думать, сколько внизу осталось веревок и метров... Сколько нужно - все должно быть пройдено! Им не хотелось думать о возможности отступления: оно сделало бы их положение отчаянно безнадежным. У каждого в кармане лежал последний сухарь, и никакого топлива для растопки воды из снега... Прорваться! Ради спасения всех: Сергея, Наташи, Жени, Саши, Коли... Ведь Женя и Наташа - такие женщины, за которых лет 300 назад мы бы дрались на шпагах или абордажных тесаках до полного выворачивания внутренностей!.. А сейчас? И сейчас будем драться до последнего крюка, до последнего сломанного ледоруба, до последнего шага к спасенью... Они пошли по канту... Ак удивлялся, как это Мишка умеет подавлять тяжелые мысли! Тот не замыкался угрюмым молчанием, а тратил отрицательную нервную энергию на сочинение насмешливых стихотворных каламбуров, посмеиваясь и над ситуацией и над своими слабостями. Так ему удавалось не поддаваться тяжелому настроению. Какая-то сторона его стихотворного таланта в этой ситуации проявилась с особой силой. Она снимала внутреннюю тяжесть! * Господи Иисусе! Ой, куда несуси!.. * Как настроение нестойко! Скорей сгнивай, души помойка!.. * Болезнь была с изъянами, - микробы были пьяными... * Тот вещий сон - бесовский, коль снится Склифасовский... Только бы не зависнуть на "отрицаловке"!.. О каком-либо возвращении, о маневре отходом не хотелось и думать, - сил на это уже не оставалось. Но они еще были! И дикое сопротивление склона вызывало дикую реакцию ярости... * Есть мудрое начало житья и бытия в суровой "економии" еды и пития... Лишь временами облачность приоткрывалась, и далеко внизу проглядывало окончание скальной стены, - снежный склон, высоту и крутизну которого определить сверху очень трудно. * Человек - венец творенья! Иль природное недоразумение?.. * Такой восторг, что впору в морг!.. Не слишком приятно долго висеть на "самострахе" в беседке, ощущая ногами только пустоту пропасти. Ак работал молотком, вбивая очередной крюк, когда что-то резко и сильно дернуло его за рюкзак вниз. Внутри все вспыхнуло страхом: показалось, что крюк оборвался от этой нагрузки и сознание живо нарисовало картину резко побежавшей вверх стены, ощущение ожидания последнего, рокового удара о скалы... Но крюк выдержал, Леша остался висеть, чуть покачиваясь, и интуитивно бросил взгляд почему-то не вверх, а вниз. Там, метрах в шестидесяти, крупный камень чиркнул о монолит скалы и ушел вниз с огромной скоростью. Ясно, что камень задел и, возможно, порвал его рюкзак. Смерть прошла в тридцати сантиметрах! Еще чуть-чуть и... Миша все видел. Их взгляды красноречиво встретились, и можно было ничего не объяснять! * На Западной на Шхаре мне выдали по харе... На Шхаре на Восточной по харе выйдет точно... Эх... Вот такие вот итоги! Уносить пора бы ноги!.. Изменилось личико от того кирпичика!.. Пока Миша спускался по очередной двойной веревке, Ак забил второй крюк и немного приспустился, удлинив самостраховку трехметровым куском основной веревки, - так легче работать и расходиться, больше возможностей для перемещения маятником. Ниже видна небольшая полочка скал, - на нее Леша решил встать, используя маятник самостраховки. Взявшись сверху за откол, сделал шаг и почувствовал, как кусок стены медленно пошел прямо на него... Резко отпрянув назад, нагрузил самостраховку и всей силой рук и ног оттолкнулся от падающего куска... Вывалится ли он вместе с крючьями? Тогда конец!.. Но кусок с хорошую дверь и толщиной в полметра, откололся ниже трещины, в которой сидели крючья, а Ак успел отпрянуть. Монолит, еще упиравшийся нижней кромкой, повернулся и ушел вниз из-под ног. Через пару секунд снизу раздался глухой удар: глыба задела краем за выступ скалы. С замиранием сердца пронаблюдали, как возникший на выступах скал пожар камнепада дробил обломки в мелкую "шрапнель", легкие и тяжелые "гранаты" и увалистые фугасы. Все это пошло вниз расширяющимся фронтом волны, от которой никому, стоящему там, не было бы спасенья... Или оно было делом случая... А ведь им туда идти... Будет ли на них обломок?.. * На ловца и зверь бежит, где с берданой тот лежит... * Что это такое? Смотри! - Ак в толще монолита белого кварца, в трещине которой сидел их крюк, заметил прожилку желтого металла. Мишка! Ведь это золото. Вот черт! - Ак смачно сплюнул. - Ну, отвлечет же всякая ерунда... Да, цена пещеры с сокровищами Гаруна Аль-Рашида слишком незначительна по сравнению с ценой жизни товарищей! Миша усмехнулся: * Отыскали мы сокровище через море кровищи!.. В жизни все бывает: золото и медь, иногда случается даже помереть!.. Один самородок - в мешке, другой за это - по башке! Такое мнение - цена мгновения!.. "Что же делать? Что делать?", - мучительно думал Акулинин, - "Мы можем только припрятываться за естественными выступами, искать защиту сверху, искать прикрытие под нависающими скалами и участки склона, которые не так часто простреливаются. Сбоку справа - мощный откол скалы в кулуаре. Падающие камни отражаются от него и уходят вниз-влево, простреливают верх снежного участка ниже бастиона. Надо левее... Взять левее и обойти этот прострел. Левее от канта, по монолиту стены. Он очень крут, но не нависает. Можно! Ох, как устал и как еще много вниз! И времени - полтретьего, день - к исходу. До темноты надо сойти! Как мало осталось крючьев! Хватит ли? Зависнуть здесь в темноте и на ветродуе, чтобы утром уже висеть звенящим шматком замороженного мяса. Вот радужная перспективка. Нет! Спасение только в темпе! Где можно - оставим петли на скалах. Но где, где на этом "зеркале" выступы для петель, где трещины?.." * Каменная шутка тяжела и жутка... Трюкачество требует высшего качества!.. Спуск шел уже за чертой всех обычных норм безопасности. Шел только на веревке, закрепленной на крюке, причем на том же крюке висел и второй участник. Без дублирования крючьев, без верхней страховки! Грубо в нарушение правил, но интересно, что бы делали здесь те, кто эти правила писал? Не надо! Вот оправданий не надо! Ак прекрасно понимал, что просто нельзя попадать в такие ситуации! Нельзя давать себя загнать в такую ситуацию! Но их ведь загнало! Каким таким ветром? Что они такое совершили? Но другой голос твердил: "Значит, совершили!.. Совершили! Напартачили! И ты в том числе внес свою "лепту-ляпту"! Ляпу! Но сейчас не время разборок в КСС! Сейчас время разборки с горами! Либо сломим ситуацию, либо - она нас!.." * Там ступа с бабою нагой гремит к тебе, мой дорогой! Эх, когда ты нищий - все на днище!.. Через три веревки они действительно зависли, зависли на последнем крюке. Второго крюка нет, положение скверное. Ак лихорадочно обдумывал ситуацию, стараясь рассмотреть участок склона внизу, но почти ничего не видел из-за крутизны склона. * Миша, я спущусь немного влево, - там, кажется, толи откол, толи какая-то трещина. Попытаюсь заложить петлю... Вспомнил! Вспомнил урок Вадима! Вот она, настоящая золотая жила! Тот как-то заметил, что в качестве скального можно использовать трубчатый ледобурный крюк, если расплющить его с конца молотком под ширину трещины. У нас штук 6-7 ледобуров есть, двумя-тремя можно пожертвовать. До снега, видно, всего две веревки. Там, наверно, будет полегче?.. Трещина нашлась, неширокая. В нее действительно удалось всадить молотком расплющенный ледобур. А на следующей точке закрепления смогли отыскать откол. Набросить на него петлю оказалось сложно, но удалось заложить кусок веревки с завязанным узлом, используя его как закладку(32*). Соединение оказалось надежным... Скорее, скорее вниз! Ак всякий раз холодел при звуках падающих камней. А камни падали поминутно. Их не удавалось проследить, - слышали лишь щелчки ударов, либо пропеллерно фырчащий звук от вращающихся камней, которые закручивались, задевая за скалы. Изредка доходили более низкие и мощные волны звука, как от летящего неподалеку самолета, - это пролетали крупные обломки... Ну, наконец-то, наконец-то дотянулись до снега!.. А снег!.. Да, подарочек! Ничего себе!.. * Купишь кукишь!.. Склон беленький и бледненький, образцово-вредненький!.. Снежный склон являлся продолжением скалы, - такая же скала, залитая льдом и лишь слегка присыпанная снегом, с отдельно торчащими мелкими камнями. Эти камешки внутренности вынут, если сорвешься и поедешь на этой крутизне! Уклон, правда, уменьшился, - склон шел теперь градусов под шестьдесят, и лишь благодаря уменьшению крутизны снег держался на склоне тонким слоем. * Миша, спускаемся на веревку и попытаемся зацепиться. Будем искать лед для ледобура. Ледобур оставим. Ниже, наверно, снег и лед уже поглубже, да и крутизна потихоньку будет спадать. Так, а если... А если ледобур завернуть не удастся? Худо будет! Я думаю, в ста метрах ниже ты ледобур уже завернешь. Поэтому сделаем так: ты спустишься на длину обеих соединенных веревок, на все сто метров, закрепишься, и отдашь мне их конец. Спуск прямо вниз, - я вытяну веревку и спущу тебе на ней свой рюкзак. Потом спущусь на одну веревку по двойной, и если мне не удастся завернуть ледобур, ты примешь меня с нижней страховкой на нижних пятидесяти метрах... Без рюкзака я сойду. Надеваем кошки. Не урони!.. * Есть такое мнение, что в душе сомнение!.. Попробуем, шеф!.. Веревкой ниже Мише не удалось закрепить ледобур: слишком тонким оказался слой льда, а достаточно широких трещин залитых льдом, не отыскали. Такую трещину удалось найти после спуска еще на пятьдесят метров. Ак выбрал веревку, спустил Мише свой рюкзак и сам спустился по двойной на первые 50 метров. Продернул, сбросил концы веревок вниз, стоя "на пуантах" - на передних зубьях кошек. Небольшая потеря равновесия вызвала бы роковое падение по склону: перил и верхней страховки нет... Спуск произвел, врубаясь передними зубьями кошек и клювом айсбайля, шагая вниз лицом к склону. Предельная осторожность! Сорвавшись, он мог сбить или сдернуть стоявшего внизу Мишу, который подстраховывал товарища только через крюк, на котором закрепился сам. На метр спуска вниз требовалось 7-8 шагов, шагов изнурительной, точной работы с полным напряжением сил. Ак постарался уйти чуть в сторону, чтобы при срыве не рухнуть прямо на партнера... Наконец, сошлись. * Уф!.. * Береженого - бог бережет, - пережженного черт не прожжет!.. Хорошо! Сразу три веревки вниз по льду, ходом! Толщина снега увеличилась, но можно достать до льда и тот достаточно толстый, ледобурный крюк входит целиком и надежно держит веревку. Бергшрунд - подгорная трещина, - уже близко, метрах в ста. Она широкая, мощная, метров пять высотой. Но ниже нее - быстрый "выкат" выполаживающегося склона на ледник. Такой желанный! О, какой вырвется свободный вздох, когда выйдем из-под этого склона!.. Уже скоро! И крутизна уменьшилась градусов до сорока пяти... * Леша, наверно уже можно идти одновременно, методом трех точек? * Будет ли это быстрее?.. Пошли, только аккуратно, с попеременной страховкой. На точке остановки уйди вбок от ступеней... Крутизна еще значительна. Идти надо лицом к склону, ведущий вырубает ступени ногами с опорой на ледоруб, забитый в снег перед собой. Напарник страхует с промежуточной точки, где вытоптаны две площадки: одна для опоры страхующего, другая - для установки ледоруба, на котором закреплены и самостраховка и страховочная веревка. Кроме уплотненного снега ледоруб удерживается и упором ноги. Тяжелей ведущему: надо выбивать ступени и стараться не разрушить их при передвижении. Второй сходит быстрее по готовым ступеням коротким шагом по 20-30 сантиметров. Ступенек много. Ведущий сменяется после каждого пункта страховки, через полверевки, чтобы восстановить силы. Медленно: сказывается утомление до дрожи в руках и коленях от напряжения после одиннадцати часов работы. Резкий треск наверху заставляет вскинуть головы. Через одну-две секунды под самой скалой бастиона вспыхивают фонтанчики белых взрывов. Ак сразу понял, что это такое: камни бомбят снежный склон прямо над ними! * Камни! Камни! Прижмись! Прикройся рюкзаком!.. Сейчас они будут!.. Сам, как мог, вжался в снег, продавив его и телом и лицом, стараясь сильнее слиться со склоном. Защищаясь, выставил перед собой ледоруб головкой вперед. Неустойчивая позиция на ступеньках весьма опасна... Миша же резко развернулся лицом от склона, присел в своей снежной выемке, прикрывшись от камней своим рюкзаком. В такой позе были и преимущества и недостатки: рюкзак служил щитом, но вот устойчивость... она невысока: шатко! Времени что-то изменить нет!.. Фью-фью!..- Фыррр-Фырр!.. Бах!!!.. Бах!!!.. Вначале с колоссальной скоростью несся целый рой каменной мелочи, - эти камешки легко отражались поверхностью снега и летели большей частью по воздуху, сильно разгоняясь в свободном падении. Но это только еще "цветочки"! За ними шли камни покрупнее, - они, придерживаемые снегом, отстали от летящей мелочи, но как более тяжелые представляли смертельную опасность! "О, пронеси!.. Пронеси боже!" Камни шли с характерным гулом - летели и катились, проминая слой снега. Миша, стоящий лицом от склона, зажмурившись от жути, видел, как обломки, вспарывая снег, понеслись с дикой скоростью из-за спины. Почувствовал, как ударило сверху по рюкзаку и тут же некрупный камень перепрыгнул через него, видимо, отраженный клапаном рюкзака. Потом ощутил еще несколько похожих ударов, - после каждого с трудом удавалось удержать равновесие... Ак краем глаза заметил, как буквально в двух метрах пронесся тяжеленный "чемодан", - все внутри похолодело! Несколько раз сильно ударило по рюкзаку, - чем и как не заметил. Несколько секунд... Когда все стихло, Ак почувствовал, как со лба капает холодный пот. По щекам текла кровь, разодрало царапинами руки, во многих местах посекло одежду и рюкзак. Все мелочи, мелочи! Они остались живы! Живы!.. Когда сошел к Мише, они на мгновение вперились друг в друга взглядами, а потом затряслись безудержным смехом: это надо было видеть такие растерянные, изможденные, грязные и заросшие физиономии в сбившейся рваной одежде, сдвинутых набекрень касках, измазанные снегом. * Негрочукчи! Тушканы иныльчекские! * Малайские гималайцы! * Валим отсюда! * Со страшной силой! Смеховая истерика угасла по мере того, как Ак продолжил спуск. Все тихо. Бергшрунд рядом, всего в полсотни метров, его надо перейти. Подгорная трещина широкая, но ясно, что не слишком глубокая: ее засыпает. Это самая высокая трещина ледника: она образуется в месте отрыва его ледовой массы ото льда и снега, лежащих на склоне. Ниже "берга" - короткий выкат на ледник с быстрым выполаживанием склона. Облачко. Тишина... * Камень! Камень!.. Камни появились внезапно и почти бесшумно, с легким шелестом, метрах в пятидесяти. Их было два, - два обломка, каждый объемом и весом чуть больше кирпича, с острыми краями, неправильной плоской формы. Они не катились, а стремительно скользили по склону с интервалом в пять-шесть метров. Через мгновение Ак понял, что камни пройдут мимо него, но прямо на Мишу, который находился метрах в трех левее. Миша резко откинулся назад, успел заметить и резким движением в сторону увернуться от первого камня. Но второй подсек по ногам, он вскрикнул, сорвался и начал падать. Падать беспорядочно, без группировки и попыток задержания ледорубом и ногами... Ак моментально сжался, напрягся, всей своей силой и массой принял рывок связочной веревки! Она сорвала силой и потащила вниз, но он сумел удержать ледоруб руками, а ногами в кошках взламывал, рвал поверхность плотного фирна, со стоном пытаясь одолеть увлекающую вниз тяжесть веревки. Лезвие ледоруба резало фирн, как раскаленный нож масло, шершавый наст снимал кожу с рук там, где их не защищали задравшиеся края рукавиц. Сколько пропахал? Двадцать, тридцать метров. Это не важно! Главное - не сорвался и не дал товарищу падать, набирая скорость. Остановился на самом краю "берга", ощутив резкое ослабление натяжения веревки. Отпустило! Несколько секунд приходил в себя, закрыв глаза, и жуя шершавый снег пересохшим ртом. Попало! На этот раз попало! Врезало! Каков исход? Что там внизу, за перегибом склона? Что с Мишкой? Видимо, тот съехал на нижний край "берга". Иначе веревка бы не отпустила так резко. Алексей позвал, но Миша не откликнулся. Закрепив веревку, Ак вынул из-под клапана вторую, укрепил и ее на лыжных палках в уплотненный снег. Осторожно, чуть дыша, стараясь не дергать веревку, спустился на нижний край подгорной трещины. Да, Миша лежал на краю в снегу, толи без сознания, то ли. Левая нога! Все в крови!.. Мишка в шоке! Наверно, тяжелый перелом! Предельная осторожность! Пульс прощупывался! Дыхание есть! Жив! Живой!.. Остановить кровотечение! При таком истощении и столь опасной травме оно может наделать самое страшное! Алексей понимал, что любое неосторожное движение может вызвать смерть товарища от болевого шока, и действовал, как мог, аккуратно. Уложить чуть удобнее, на спину. Встать самому нормально, подтоптав площадку. Распороть ножом штанину и шнурки. Снять ботинок. Смотреть страшно! Стереть кровь и грязь чистым снегом. Для дезинфекции осталось только немного спирта и иод в личной аптечке. Ак протер рану спиртом, а иодом только смазал кожу вокруг перелома... Да, тяжелый перелом! Ноге нужен полный покой. Кровь еще течет, но достаточно вяло. Очень густая и темная. Почти черная. Тампон и плотная перебинтовка с внешней фиксацией. Для фиксации использую палки и Мишин ледоруб. Покой?! Откуда взять его! И не приснится!.. Что же делать? Даже нашатыря нет, чтобы привести в чувство. Но мы уже на Кан-Джайляу, - это очевидно по знакомым очертаниям склонов. Остался только ледник и выход в долину. Пять-шесть часов - и я на заставе! Спуск уже не так сложен, но теперь уже в одиночку. "В ночку в одиночку", как бы сказал Миша. Можно ли его оставлять здесь в таком состоянии. Ясно, что именно здесь - нельзя, слишком опасно! Выйти из этой камнепадной ловушки! Нашатыря нет, промедола(33*) тоже... Попробую обычный спирт, немного на ватку - и к носу... Миша, кажется, стал медленно приходить в себя. Веки чуть задрожали и глаза постепенно открылись. * Мишка, Мишка, ну как же ты? Как?.. По взгляду Ак понял, что надо наклониться, - Миша мог говорить только слабым шепотом: * Больно... больно очень... И в изнеможении закрыл глаза. * Милый! Я дам тебе немного спиртяшки. Может, полегчает! Весь остаток спирта, чуть разбавив снегом, Ак дал выпить Мише. Тот слегка успокоился, приняв дозу спиртного. Надо уходить отсюда! Как бы в подтверждение этих слов сверху раздался мощный гул и Ак понял, что "оттуда" идет что-то очень крупное! И "это" увидел уже издали: огромный монолит, обломок скалы, падал в окружении целого роя мелких и крупных камней, высекая под собой искры даже из скалы под снегом. Ак резко прикрыл собой товарища. Если суждено, то вместе!.. Обломок, размером с большегрузный контейнер, пропахал бергшрунд метрах в сорока. На друзей обрушился поток снежных брызг. Ак обнял Мишку и шептал: * Пронесло! Живем, Миха!.. И у обоих - слезы... * Скорей, скорей отсюда! Отойти хотя бы метров на сто! Подстелив спальный мешок и переложив на него Мишу, Ак по крутому выкату стащил его на руках, стоя лицом к склону, аккуратно придерживая со стороны ног. При толчке, сотрясении, тот глухо стонал, жуткой болью отдавался каждый шаг продвижения. После выката Ак медленно потащил товарища, выбирая для движения наиболее ровный участок снега без волн и застругов. Вздохнул свободнее только когда отодвинул товарища метров на триста от рокового ската и сходил за оставленными рюкзаками, веревками, снаряжением. Что же дальше? Наверно, надо "рвать". "Рвать" одному за помощью? Один ты ничем не поможешь! У тебя ничего нет! А Миша? Продержится ли он здесь еще часов десять-двенадцать, а может, и все двадцать? И рвать ли сейчас, глядя в ночь, или отправляться утром? Надо побыстрее! Быстрее! Миша может "уйти". Уйти совсем! И если он уйдет здесь, без меня. Это будет пятно на совесть на всю оставшуюся жизнь. А если "это" случится с ним здесь, со мной, из-за того, что я не смог помочь? Много ли лучше? Ясно, что транспортировать его в таком состоянии нельзя, - это уж точно его доконает! Ак наклонился: * Иди, иди, Леша!.. Мы должны спасти всех!.. - шептал Миша. Собираясь, Леша с трудом сдерживал рыдания. Он обложил больного снежными кирпичами, прикрыл сверху полиэтиленовыми накидками, не без труда закрепив их края прижимом лыжных палок и снега. На дно укрытия уложил коврики и веревку - под голову. Завернул Мишу в два спальных мешка, а ноги дополнительно утеплил рюкзаком, использовал все теплые вещи из своего рюкзака, включая пуховку. * Я прорвусь, Миша! Я прорвусь! Я вернусь живой, со спасателями! Постараюсь быть уже на рассвете! Миша! Миша! Только продержись!.. Оставил Мише сухарь и малюсенькую горстку изюма, - последнюю "заначку", которую хранил на самый крайний случай. Все, что оставалось. Надел опустевший рюкзак, в котором из тяжелых вещей лежала только вторая веревка. Уже стояли густые сумерки, когда Ак пошел, надеясь до полной темноты пройти хотя бы половину огромного заснеженного поля ледника. Шел, падал, вставал и снова шел! Откуда только брались силы сжимать зубы! Надо дойти!.. Впереди ображилась небольшая ступень ската ледника от верхнего к нижнему плато. Ак сорвался на скате, но с трудом зарубился, остановился на крае разлома. Пролежал, отдыхая, минуты две... С каким напряжением дается каждое усилие! Опасно! Разрывы надо обходить! Ты не можешь сорваться! Вся надежда теперь только на тебя! Сколько еще времени и сил? Но на верном пути!.. Он не видел ничего, кроме этих разломов. Он шел, падал, вставал и шел где шагом, где на коленях, где ползком... Он не видел маленькой точки туристского бивака на широком снежном плато Кан-Джайляу... Пока оно вдруг все не озарилось кроваво-красным огнем... (31* - "Зеркалами" альпинисты называют протяженные участки гладких отвесных скал, с малым количеством зацепок и трещин, особо трудные для преодоления. 32* - Закладка, закладной элемент - фигурная вставка в трещину скалы для закрепления; снабжена петлей из веревки или троса; по форме различают стопперы, гексы, пломбы, секторные закладки, закладки-"фрэнды" и другие типы с различными размерами. 33* - Промедол - наркотический анальгетик, применяемый для предотвращения шока (смерти от боли), в частности, при транспортировании тяжело травмированных в походных условиях вводится иньекцией внутримышечно). Плато Кан-Джайляу Лагерь из трех палаток на плато готовился ко сну. Андрей Шепитько вовремя остановил группу. Соваться дальше вперед не стоило: впереди виделись разрывы, и приближалась ночная темнота, следовало еще уточнить направление. Быстро разложились, приготовили ужин. Разговоры шли в основном о возможности завтрашнего поиска, о том, что случилось с последней двойкой участников: успела ли она уже спуститься, остановилась ли наверху, потерпела ли аварию. Напряженное ожидание овладело всеми, - здесь не могло быть равнодушных. А час Инги еще не прошел!.. * Спасибо дежурным! Хороший ужин, правда, Инга! Суп с КЛЯЦКАМИ!.. Зубовными, - от аппетита! * Макароны-САПОГЕТИ с ТРУШОНКОЙ... * Как прогноз, Андрей? "В нос, иль без заноз"? * Да не знаю. Надо бы спросить на вечерней связи. Но ведь от этого ничего не изменится. Если будет климатичес