редыдущую, только траншея была шире и через нее были перекинуты три бревна. Шутт, не колеблясь, вскочил на одно из бревен и быстро перебежал на другой конец траншеи, поманив за собой покрытого болотной грязью Армстронга. - Это препятствие не такое уж и сложное, - прокричал он с другого берега, - если проявить достаточно сноровки. Разумеется, некоторые из вас справятся с этой задачей, но даже более подготовленным бойцам удерживать равновесие на такой переправе довольно непросто. Так что, опять, необходимо как-то приспособить окружающие условия к нашим нуждам... Клыканини! Можешь ты приподнять это бревно с той стороны? Почти семи футов роста, волтрон был едва ли не самой сильной и импозантной личностью во всей роте, особенно принимая во внимание тот факт, что его густая щетина, выступающие клыки и уродливой формы голова придавали ему сходство не то с африканским кабаном, не то с неким порождением Франкенштейна. Выйдя вперед, он подхватил один конец бревна, второй подняли Шутт и Армстронг, и вместе они подкатили его вплотную к бревну, лежавшему посередине. Еще немного усилий, и третье бревно легло рядом с двумя другими. - Вот так переходить будет значительно легче, - сказал Шутт, выходя на середину импровизированного моста и проверяя ногой его устойчивость, - но бревна будут раскачиваться и могут разойтись, если мы все разом ринемся по ним. Есть у кого-нибудь веревка? Веревки ни у кого не оказалось. - Ну да ладно. Я знаю, что у вас есть ножи. И пусть не очень высокого качества, в данной ситуации сгодятся и они. Рвач? - Я здесь, капитан! - Возьми себе помощника и отправляйтесь с ним за веревками. - Сэр? - Соображай, солдат! Мне кажется, что несколько вполне подходящих веревок ты можешь найти позади, на нашем предыдущем препятствии. Конечно, если не будешь рассматривать это как нечто противоречащее твоим принципам, запрещающим тебе делать что-либо в интересах роты. Гиканье и радостные возгласы были ответом на эти слова, поскольку ни для кого не было секретом, что Рвач обычно прихватывал все, что плохо лежало, если, конечно, оно не было прибито гвоздями или приковано цепью. - А пока мы ждем, - обратился к солдатам Шутт, жестом приказывая им замолчать, - может, у кого есть идеи относительно того, как нам взять следующее препятствие? Ну, есть предложения? Если бы судьба была к нему снисходительна, Песивец наверняка не дежурил бы в холле отеля в тот момент, когда туда ввалилась рота после схватки с полосой препятствий. Первым вошел Рвач, хотя, честно говоря, его было трудно узнать сквозь липкую слизь и засохшую грязь, которые спекшейся коркой покрывали его форму. Но настроение его было несомненно приподнятым, судя по тому, как он бросил комок мокрых купюр на стол дежурного и сгреб кипу газет с соседнего столика. - Эй, Супермалявка! - обратился он через дверь к следовавшей за ним фигуре, узнать которую можно было только по росту, а точнее, по полному отсутствию такового. - Хватай газеты! Ты же знаешь, что сказал капитан. Если эти бабуины извозят холл, то мы все будем платить за уборку из собственного жалованья. Управляющий с интересом наблюдал за тем, как эти двое раскладывали газеты между входной дверью и лифтами, едва успев к тому моменту, когда пред его глазами предстала первая волна легионеров. - А ты видел физиономию Бренди, когда капитан сказал... - Я тебе скажу, что даже не мечтал дожить, чтобы увидеть... - Эй, Спесивец! Лучше бы позвонил в прачечную, чтобы они поскорее прислали кого-нибудь. У нас есть для них немного сверхурочной работы! Управляющий под общий смех, последовавший за этим замечанием, попытался выдать свою самую обворожительную улыбку, несмотря на то, что было упомянуто столь ненавистное ему прозвище, но она превратилась в натянутую гримасу. - Что до меня, я готов выпить порцию и даже не одну. - Сначала приведи себя в порядок. Не хватало еще, чтобы всякие г_р_а_ж_д_ы_ смотрели на нас в таком виде! Одна из фигур отделилась от общей ликующей массы и приблизилась к столу дежурного. - Послушайте-ка, Песивец! Не могли бы вы распорядиться, чтобы открыли какой-нибудь номер с бассейном? Рота собирается немного развлечься, и, думаю, будет гораздо лучше для всех, если они будут делать это в бассейне, вместо того, чтобы отправиться в бар или ресторан. Управляющий на этот раз даже не пытался скрыть ужас, застывший на его лице. Если бы этот разговор не состоялся, Песивец никогда не узнал бы Шутта в стоящей перед ним облепленной грязью фигуре. Его разум отказывался совместить социальную принадлежность Шутта и тренировки, при которых приходится валяться в грязи вместе с рядовыми солдатами. - Бассейн? - словно эхо едва слышно повторил он, не в силах оторвать глаз от перепачканного грязью командира. Шутт перехватил его взгляд, но истолковал его по-своему. - Не беспокойтесь, Песивец, - сказал он с усмешкой. - Я уверен, что каждый из них примет душ, прежде чем отправиться туда. - Он указал на застеленный газетами холл. - Пускай они не хотят платить за чистку ковров, но, уверяю вас, они не откажутся вычистить бассейн. - Надеюсь, что нет. - Да, и еще, не могли бы вы попросить прислугу доставить на каждый этаж по одной упаковке пива? За мой счет, разумеется. - Это все будет за ваш счет, мистер Шутт, - заметил Песивец, постепенно приходя в себя. Командир повернулся было, чтобы уйти, но опять наклонился к столу, не в силах удержаться от разговора в приливе энтузиазма. - Знаете, Песивец, пусть это будет для них сюрпризом. Пусть им обязательно скажут, что это поздравление от командира. Должен признаться, мне бы очень хотелось, чтобы вы могли видеть их сегодня. Это надо бы проверить, но мне кажется, что еще ни одна рота не проделывала такой тренировки за один день. - Кажется, сегодня они на подъеме, - согласился управляющий, просто поддерживая дружеский характер разговора. - Точно. Знаете, мы сегодня проделали каждое упражнение чуть ли не по дюжине раз! И они, пожалуй, продолжали бы дальше, если б я не сказал, что на сегодня хватит. - Но зачем вы делаете это? Я имею в виду... - Тренировки должны сыграть свою роль в перевоспитании, - гордо пояснил Шутт, и на его лице, даже сквозь покрывавшую его грязь, промелькнула улыбка. - Да, это мне кое о чем напомнило. Надо позвонить в строительную компанию и выяснить, смогут ли они послать туда сегодня бригаду, чтобы начать работы. - Похоже... они в полном порядке. - Да, это так. Хотя я немного беспокоюсь о синфинах. Они просто не могут быстро передвигаться без посторонней помощи. Необходимо найти какой-то способ помочь им, пока они совсем не впали в уныние. Песивец подыскивал подходящий ответ, когда заметил, что к их беседе прислушиваются еще двое. - Уиллард? Ты? Шутт повернулся и тут же улыбнулся, узнав женщину-репортера, чье интервью послужило причиной звонка из штаб-квартиры. Ей было не больше двадцати лет, у нее были мягкие вьющиеся волосы и тело с довольно пышными формами, которых не мог скрыть даже строгий покрой ее костюма. - Привет, Дженни. Удивлен, что ты узнала меня в таком виде. - Да я и не узнала, это Сидни убедил меня, что это ты. Очень трудно обмануть голофотографа. - Она усмехнулась, делая жест в сторону напарника. - Он специализируется на отлове знаменитостей, которые путешествуют, прибегая к маскировке. - Да, для этого действительно нужен талант, - сказал капитан, заставляя себя улыбнуться. Ему никогда не нравились эти востроглазые голофотографы, шныряющие вокруг известных людей словно стервятники над обессилевшим животным. А этот крепкий, широкоплечий, с копной волнистых волос любитель голографической съемки, что стоял так близко к Дженни, ему не нравился особенно. Он источал атмосферу непринужденности, всегда служившую предметом зависти для таких людей, как Шутт, которые даже не надеялись обрести подобное качество. - Очень рад познакомиться с вами, Сидни. Фотограф обнажил в улыбке зубы, пожимая руку. - Итак, чем могу служить вам сегодня, Дженни? Мне кажется, мы вряд ли сможем придумать что-то еще сверх той статьи, которую вы написали, пока мы учились преодолевать водные преграды. Но какой бы сарказм не был скрыт в этих словах, он был буквально затоплен потоками энтузиазма молодой репортерши. - Ну, наш редактор попросил сделать серию небольших еженедельных очерков о вас, с фотографиями... если, конечно, вы не будете возражать. Я надеялась, что мы могли бы побеседовать и сделать несколько снимков или хотя бы договориться о встрече в удобное для вас время. - Понятно. К сожалению, как раз сейчас я выгляжу далеко не самым подходящим образом. - Шутт жестом указал на свой грязный костюм. - Мы сегодня весь день проводили проверочные учения... - В самом деле? Это может быть удачной темой для статьи... -... а кроме того, - продолжил капитан, - я предпочел бы, чтобы вы сделали несколько очерков о самой роте. Я уверен, что общественности это более интересно, чем рассказ о ее командире. - Я... думаю, - нерешительно заговорила репортер, по-видимому все еще не желая отказываться от возможности провести вечер за беседой с капитаном, - мы могли бы попытаться преподнести этот материал как взгляд со стороны на вас и вашу деятельность. - Прекрасно. Будем считать вопрос решенным. Сейчас посмотрим, что можно сделать для вас в этом плане... Рвач! Бренди! Он махнул рукой двум легионерам, направлявшимся от лифтов в сторону бара, и они тут же присоединились к беседе. - Вот эти двое очень заинтересованы в том, чтобы написать очерк о нашем тренировочном курсе, - объяснил он. - Я буду только рад, если вы поможете удовлетворить их интерес. - И даже сделают голо? - воскликнул Рвач, заметив голографическое оборудование. - Хо! Это здорово! Разумеется, капитан. - Гммм... вся беда в том, что сейчас по их виду не скажешь, что они прошли через нечто подобное, - осторожно заметила репортер. Оба легионера, разумеется, уже успели принять душ и сменить одежду, и кроме мокрых волос ничто не напоминало о недавних учениях. - Ну, с этим не будет проблем, - торопливо заявил Рвач. - Мы можем просто махнуть наверх и переодеться в грязную форму, а уж тогда... - А еще лучше, - спокойно проговорила Бренди, поглядывая на фотографа, чья привлекательность не ускользнула от ее внимания, - мы можем просто выйти в парк и там окунуться в фонтан. Я не вполне уверена, что общественность _д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ захочет видеть, какими грязными на самом деле мы были на этих учениях. Фотограф бросил оценивающий взгляд на шикарные формы старшего сержанта и пихнул локтем репортершу. - Это было бы просто чудесно, - заявил он. - Можем отправляться? Когда группа направилась к выходу из отеля, Шутт отозвал фотографа в сторону. - Гм... Сидни? Мы оба знаем, что энтузиазм Дженни может позволить ей увлечь за собой весь Легион, если уж она взялась за дело. Я в этом случае полагаюсь на вас, думаю, вы более способны сохранять голову на плечах. - Что вы хотите сказать?.. - Скажем так, с вашей стороны будет очень разумным спрашивать разрешения у легионеров фотографировать их, и уж тем более - помещать в новостях их фотографии. Некоторые из них поступили на службу в Легион лишь для того, чтобы расстаться со своим прошлым. - Это действительно так? - Фотограф начал озираться по сторонам, но Шутт еще не закончил. - И если они сами не разобьют ваш аппарат о вашу голову, когда вы попытаетесь сделать их фотографии, я буду считать своим долгом проявить л_и_ч_н_у_ю _з_а_б_о_т_у_ о вашей карьере. Надеюсь, мы поняли друг друга? Сидни встретил пристальный взгляд капитана, и то, что он увидел в его глазах, убедило его, что сейчас не самый подходящий момент превозносить свободу печати. - Да, мистер Шутт, - сказал он, отдавая честь, и сделал это совсем не в шутку. Шутт одним глазом издали наблюдал за теми шалостями, что творили взрослые люди во время этого спектакля с фотографированием. С гораздо большим интересом он следил за ватагой ребятишек, которые прервали катанье на своих планирующих досках, чтобы посмотреть на происходящее. После того, как репортер в пятый раз отогнала их от места фотографирования, на этот раз пригрозив вызвать полицию, дети продолжили свои обычные игры, возможно, более оживленные от близости голофотографа. Хотя планирующие доски наиболее устойчиво вели себя над твердой гладкой поверхностью, например, над тротуарами, они могли быть использованы где угодно, в любых условиях, и дети с гордостью демонстрировали свое умение пользоваться ими в самой неблагоприятной обстановке. Они перелетали на них через спинки парковых скамеек и пересекали заросшие травой холмистые лужайки. Их любимым приемом было нестись вниз по склону, прямо к какому-нибудь барьеру, например, ограде, а затем в последний момент взмывать высоко вверх, перелетая через ограду и приземляясь, совершенно случайно, прямо посреди фонтана, который фотограф использовал в качестве заднего плана. К сожалению, как выяснилось, над водой доски двигались еще быстрее, и детям не составляло никакого труда пересечь фонтан и исчезнуть прежде, чем репортер могла успеть что-либо крикнуть, выражая свое недовольство. Шутт некоторое время внимательно наблюдал за ними, а затем неторопливо направился туда, где они собрались тесной гурьбой, видимо, обсуждая очередной удачный маневр. Дети следили за его приближением, готовые кинуться врассыпную по соседним аллеям, но капитан улыбнулся и сделал успокаивающий знак, чтобы они оставались на месте, пока он не приблизится на расстояние, вполне приемлемое для ведения переговоров. - А вы чего хотите, мистер? - с вызовом спросил один из ребят, явно лидер компании. - Тоже прикидываете, как бы окунуться в фонтан? Шутт уныло усмехнулся, поддерживая взрыв всеобщего смеха. Он так и не позаботился привести себя в порядок, а потому выглядел куда хуже этих мальчишек. - Мне было бы очень интересно услышать от вас кое-что об этих ваших досках, - сказал он. - Трудно ими управлять? Дети переглянулись, будто разрываясь между любовью к своим доскам и наслаждением подшутить над взрослым. В конце концов, победили доски. - Поначалу они ведут себя немного капризно, - изложил свою точку зрения один паренек. - Надо научиться держать центр тяжести как можно ниже, иначе они вас просто выбросят. С небольшой практикой... - А если практика будет большая?.. - Вы сможете выделывать на них все, что угодно... - Не хотите ли попробовать? - Раз уж вы уловили суть этого дела... Теперь, когда барьер общения был сломан, информация хлынула потоком, и дети наперебой старались рассказать все, что знали о предмете своего обожания. Шутт некоторое время слушал их, а затем махнул рукой, призывая к тишине. - Что мне на самом деле хотелось бы знать, - сказал он тоном заговорщика, который заставил детей еще плотнее сбиться в кучу, - так это - как, по-вашему, смогли бы вы научить гонять на такой доске синфина? И вообще, вы хоть раз в жизни видели синфина? 8 "Несомненные успехи роты на проверочных учениях, а также гордость от своей новой "формы", похоже, и были поворотным моментом в отношениях между легионерами. Все, как один, они стали проникаться уверенностью своего нового командира в том, что "смогут сделать _в_с_е_, если будут действовать вместе и не будут слишком переживать из-за того, _к_а_к сделают это!" Словно дети, получившие новую игрушку, легионеры оставили свою давнюю привычку проводить свободные от дежурства часы главным образом "дома", и вместо этого стали ошиваться в колонии в поисках приключений, в которых им могли бы пригодиться вновь обретенные методы "сотрудничества", независимо от того, уместны они были при этом или нет! Все это привело к тому, что многие местные жители утвердились во мнении, что этот, ставший совершенно другим, отряд был новой воинской частью, присланной сюда в порядке осуществления очередного проекта из разряда "мирных миссий" или "помощи гражданскому населению". Вся беда в том, что не всегда их развлечения проходили в рамках законности, а это отнимало немало времени у моего шефа, который был вынужден вести переговоры с местными властями по каждому такому случаю. Если оставить в стороне эти факты, то почти все свое время он тратил на то, чтобы как можно лучше познакомиться с каждым из легионеров, дабы подготовить внутреннюю реорганизацию роты по принципу "двоек". Разумеется, все его попытки вскрыли только то, что я уже подозревал с того самого момента, когда он получил это назначение: легионеры, которых направляли в роту "Омега", были отнюдь не самыми легкими для воспитания во всей вселенной." Дневник, запись номер 091 - Не будете возражать, если я составлю вам компанию? Супермалявка оторвалась от завтрака и обнаружила своего командира, который стоял около ее стола. Пожав плечами, она молча указала на свободный стул напротив. Нельзя сказать, что эта маленькая девушка была непривлекательной, хотя и красавицей ее тоже было не назвать. Крупные веснушки, рассыпанные по щекам и носу, в сочетании с сердцевидной формой лица и шапкой коротких каштановых волос придавали ей сходство с эльфом. Шутт медленно помешивал кофе, пытаясь трансформировать мысли в слова. - Я несколько раз пытался поговорить с тобой, - начал было он, но Супермалявка жестом остановила его, воздерживая от разговора до тех пор, пока не прожевала и не проглотила то, что было у нее во рту. - Позвольте мне чуть-чуть сэкономить ваше время, капитан. Это касается моих драк, верно? - Ну... можно сказать и так... да. Но, мне кажется, с твоей стороны это нечто большее, чем просто участие в драках. - Драки. - Маленький легионер вздохнула. - Если бы я была выше ростом, это было бы просто выяснением отношений. Ну, хорошо. Позвольте мне кое-что объяснить вам, сэр. За разговором она забыла о еде. - Я была самым маленьким ребенком в семье, из всех девяти детей - не самым младшим, а самым низкорослым. Взрослые в нашей семье работали, и дети зачастую были предоставлены сами себе, и как большинство детей, не признавали ни демократии, ни дипломатии. Если сам не можешь за себя постоять, никто тебе не поможет, и ты так и будешь козлом отпущения. Разумеется, будучи самой маленькой, я должна была драться чаще других, чтобы избежать оскорблений и излишней домашней работы. Знаете, каково это: иметь сестру, которая младше тебя на пять лет, но то и дело норовит тебя поколотить? Шутт был поражен таким прямым вопросом и тщетно пытался найти ответ. К счастью, Супермалявка продолжила, казалось, его и не ждала. - Как бы то ни было, я принадлежу к тому типу людей, у которых вошло в привычку бросаться на любого, кто тебя оскорбляет. Видите ли, имея такой рост, вы не можете ждать, когда противник нападет первым, иначе все кончится, не начавшись. Вы должны начать первым, если хотите иметь хотя бы шанс взять верх. Она сделала паузу, чтобы глотнуть кофе, а затем решительно вытерла рот салфеткой. - Мне кажется, сэр, все, о чем я вам рассказала, это как раз и есть то самое, что вы можете наблюдать. Я согласна, мои постоянные драки не украшают нашу жизнь, но это очень старая привычка, и я не могу ручаться, что смогу избавиться от нее. Если это и в самом деле беспокоит вас, я могу написать прошение о переводе. Видит бог, это будет не первый раз. Несмотря на всю свою уравновешенность, Шутт был захвачен врасплох откровенностью маленького легионера. Он обнаружил вдруг, что сочувствует Супермалявке. - Я... не думаю, что в этом есть какая-то необходимость, - сказал он. - Скажи, а тебя саму не беспокоит тот факт, что тебе всегда достается? Почему ты продолжаешь лезть в драку, зная, что все равно не сможешь победить? Впервые с начала разговора стало заметно, что Супермалявка испытывает неудобство. - Видите ли, сэр, те условия, в которых я выросла, приучили меня всегда быть готовой постоять за себя и верить в свой шанс. Если вы деретесь только когда уверены в победе... ну, тогда вы просто задира, пользующийся преимуществом над более слабым противником. Я же выросла такой, какой выросла, и никогда не видела в задирах большого проку, а потому слишком легко раздражаюсь, когда меня с ними сравнивают. Командир был поражен. - Но ведь тебе _х_о_т_е_л_о_с_ь_ бы побеждать хотя бы время от времени? - Разумеется, хотелось бы, - сказала она. - Не поймите меня превратно, капитан. То, что я не слишком переживаю за неудачу в драках, не означает, что я заранее рассчитываю на поражение. Но, думаю, у вас есть какие-то свои соображения на этот счет. Я готова выслушать их. - Ну... ты могла бы изучить искусство рукопашного боя... знаешь, что-нибудь типа карате. Есть много приемов, разработанных специально для людей низкого роста, и... Он не закончил фразу, заметив на лице Супермалявки проказливую улыбку. - Не стоит говорить со мной про искусства рукопашного боя, сэр. Видите ли, у меня есть разрядные пояса в трех школах карате - корейской, японской и окинавской, плюс школа дзюдо и некоторые виды китайской борьбы. Беда заключается в том, что для использования всего этого нужна ясная голова, а когда я выхожу из себя, а во время драки я всегда выхожу из себя, все мои навыки испаряются, и я превращаюсь в обычного драчуна. - Трех школах, - тихо повторил за ней Шутт. - Да, именно. Мой первый муж был мастером самбо, так что начальные уроки мне получить было не сложно. А сейчас, если не возражаете, сэр, мне нужно отправляться помогать на кухне. С этим она удалилась, а Шутт так и остался сидеть с разинутым ртом, глядя ей вслед. - Не уделите мне минуту, капитан? Удивленный, Шутт поднял взгляд и увидел в дверях пентхауза Гарри Шоколада. Надо сказать, грушеобразная черная фигура не просто занимала все пространство двери - казалось, сержант заполнил собой всю комнату, не оставив ни единого свободного угла. - Да, конечно. Входите, Г.Ш. Чем могу помочь? Несмотря на нарочито небрежный тон, командир был явно заинтересован тем, что могло заставить Гарри выбраться из своей берлоги в каптерке. С того самого дня, когда прибыла новая форма, они лишь разок перекинулись на ходу парой слов, и пока сержант-снабженец великолепно справлялся со своими возросшими обязанностями. Шутту, тем не менее, было интересно узнать его действительную реакцию на оживление внутренней жизни роты. Гарри осторожно "вдвинулся" в комнату, оглядываясь вокруг сквозь толстые линзы очков, будто в поисках затаившихся гостей, прячущихся по углам. Наконец он провел рукой по коротко остриженным волосам и перешел к делу. - Я здесь вот по какому поводу, сэр, - сказал он удивительно хриплым голосом, который, казалось, каким-то таинственным образом срывался с его густой щетинистой бороды. - Я тут кое-что придумал. Вы ведь знаете, какая у нас проблема с оружием для Спартака и Луи? Шутт кивнул. Кроме передвижения, у синфинов были и другие трудности в несении службы, и не в малой степени - с вооружением. Их длинные веретенообразные руки были достаточно сильными, чтобы удержать большинство типов оружия, имевшегося в арсенале роты, но стебельковые глаза не были приспособлены для средств наведения и прицеливания, которые были разработаны в расчете на обычное, как у всех людей, расположение глаз. Поэтому во время упражнений по огневой подготовке им выдавали оружие, наряду с остальным легионерам, но строго-настрого запрещали стрелять по мишеням до тех пор, пока окружающие не убедятся, что оно направлено таким образом, что выстрелы пойдут хотя бы в сторону предполагаемой цели. - И у тебя есть ответ, Г.Ш.? - Мне кажется. - Сержант от волнения начал ерзать на стуле. - Видите ли, прежде, чем вступить в Легион, я был членом... клуба. Там был весьма пестрый народ. Ну, в общем, был у нас один малый, слепой, как летучая мышь, но абсолютно незаменимый, когда дело доходило до пальбы. А дело все в том, что он носил с собой обрезанный дробовик и пользовался им всякий раз, когда дела становились плохи. Ему не нужен был точный прицел, достаточно было просто-напросто выбрать правильное направление. И я подумал... Вы знаете, эти синфины... Шутт тут же оценил эту идею. Дробовик с коротким стволом был классическим оружием ближнего боя, особенно современные модели, с пистолетной рукояткой, которые можно носить на поясном ремне. Нечего и говорить об их эффективности, хотя они и не нашли применения в армии. Ими, однако, пользовалась полиция в случае особо неприятных ситуаций, так что этот вид оружия не считался незаконным. К тому же, это была со стороны Гарри первая попытка помочь роте, и командиру хотелось подбодрить его. - Прекрасная идея, Г.Ш., - сказал он, принимая решение. - Тем более, что в ближайшие дни мы собираемся посетить аукцион образцов старушки "Шутт-Пруф-Мьюнишн". Посмотрим, что она имеет в своих запасах такого, что можно приспособить для наших целей. - Здорово, капитан. Позвольте и мне пробежать глазами по их выставке. Я не часто имел возможность увидеть новое вооружение, не считая одежды да устаревших образцов черного рынка. - О, ты обязательно будешь включен в состав делегации, сержант. - Командир улыбнулся. - На этот счет не беспокойся. Однако, возвращаясь к дробовикам, я вижу еще одну проблему, связанную с использованием их синфинами. Самое главное, чтобы они смогли направить оружие хотя бы примерно в нужном направлении, когда будут стрелять. А это означает, что они должны находиться в паре с кем-то, кто поможет им сделать это, но не думаю, что кто-то из наших легионеров выразит желание заполучить синфина в качестве постоянного напарника. Похоже, все опасаются медлительности синфинов, которая в бою может оказаться роковой. Это можно исправить, если удастся научить их использовать планирующие доски, но все равно... - С этим проблем не будет, капитан. Сержант буквально сиял в улыбке, сквозь густую бороду проглядывали зубы. - У меня найдется местечко для одного из них, а может быть, и для обоих, в коляске моего хока. Я сам буду присматривать за ними! - Твоего чего?.. - Моего хока... ну, парящий мотоцикл... мотолет. Должен признаться, капитан, никак не могу взять в толк, почему военные не используют их в бою. Они прекрасно служат нам на гражданке, и могут пройти где угодно, как и парящие доски. У Шутта появилось смутное предчувствие, что он только что совершил удачный ход, побудив Гарри использовать в бою свой парящий мотоцикл. И если, к тому же, он окажется еще и достаточно эффективным... - Вот что, Г.Ш. Бери свой... хок... завтра, после дежурства. Я хочу сам взглянуть на него. - Отлично, капитан! - Да, и еще, Г.Ш., раз уж мы заговорили о нечеловеческих существах, служащих в нашей роте, как по-твоему, какое оружие лучше всего подошло бы Клыканини? - Клыку? - Сержант заморгал. - Черт возьми, капитан, вот уж об этом заботится вовсе не стоит. Он ведь, что ему ни дай, стрелять-то не будет. - Извини, не понял. - Я думал, что вы знаете, капитан. Наш волтрон-то только с виду задира-великан, а на самом деле последовательный пацифист. Никогда ни на кого даже голоса не повысит, не говоря об оружии. Было уже поздно, когда командир, потянувшись, откинулся от рабочего стола. Оглядев спальню, Шутт решил, что на сегодня достаточно. И едва он успел подумать об этом, как понял, что хочет есть. Он, в который уже раз, просидел за работой время ужина и прекрасно сознавал, что ресторан и бар отеля уже давно закрыты. Сейчас, когда его внимание, сосредоточенное до сих пор на работе, наконец переключилось, пустота в желудке дала ему знать, что он обязательно должен что-нибудь съесть, иначе не сможет уснуть. В отеле был автомат, торгующий легкими закусками, но находился он двумя этажами ниже (видимо, предполагалось, что люди, достаточно богатые, чтобы снять пентхауз, не пользуются подобными автоматами). Шутт уже несколько часов назад отпустил Бикера, а просить об одолжении легионера, дежурившего в холле возле системы связи ему не хотелось, чтобы не пытаться оправдать тем самым собственную лень. Таким образом, выходило, что у него нет другого выхода, кроме как, взяв ноги в руки, отправиться вниз. Приняв такое решение, Шутт ощутил прилив уважения к самому себе и направился к выходу мимо поста дежурного. - Я спущусь вниз, что-нибудь перекусить, - сказал он, открывая дверь и шаря в кармане в поисках мелочи. - Может быть, и тебе принести что-нибудь? Дежурная-легионер вздрогнула, словно он в нее выстрелил, и оторвалась от журнала и, склонив голову, покачала ею в знак отрицания, но недостаточно быстро, чтобы скрыть проступившую на лице краску, цветом напоминавшую помидор, изображенный в каталоге, который она перед этим смотрела. Командир помолчал, разглядывая девушку, в то время как мозг его лихорадочно перебирал хранившиеся в памяти сведения из личных дел и обрывков бесед. Все верно. Девушку звали Роза, и о ней ему не раз говорили лейтенанты. По их словам, она была вполне привлекательной, даже красивой, пепельная блондинка с фигурой "гибкой и тонкой, как ива". Однако ее привычка пытаться спрятаться, подобно черепахе, внутри своей форменной одежды при любом разговоре никак не могла улучшить впечатление о ней. Бренди предлагала не ставить Розу на дежурство, когда до нее дошла очередь по списку, но Шутт настоял на том, что исключений быть не должно. И вот сейчас, глядя на ее склоненную голову и отведенные в сторону глаза, он подумал, что ему следовало бы проявить больше такта. Судя по тому, как она вела себя, в случае вызова по связи она скорее потеряет сознание, чем сможет ответить на звонок. - Послушай, ты не могла бы разменять мне доллар? - спросил он, хотя в его кармане все-таки была мелочь, делая очередную попытку разговорить девушку. Реакция девушки была точно такой же: густо-красный цвет лица и быстрое покачивание головой. Не желая сдаваться, капитан подошел ближе, пытаясь оказаться в поле ее зрения. - Слушай, раз уж мы с тобой беседуем, мне хотелось бы узнать твое мнение по поводу моих планов реорганизации роты. Как ты думаешь, это действительно улучшит жизнь или будет лишь пустой тратой времени? Роза отвернулась от него, но в конце концов выдавила: - Мммффл... глм... хмммм... Шутт пару раз моргнул, затем наклонился к ней. - Извини, что ты сказала? Я не расслышал. Казалось, девушка-легионер была готова упасть в обморок и отвечала только движениями головы и плеч. Капитан оставил свои попытки, решив, что продолжать дальше было бы по меньшей мере жестоко. - Ну, ладно. Сейчас я отойду ненадолго, - произнес он, направляясь к двери. - Если кто-то позвонит, скажи, что я вернусь через пару минут. Роза немного расслабилась, когда он отошел от нее, и подтвердила, что услышала сказанное, резким кивком головы. Закрывая за собой дверь, Шутт надул щеки, будто хотел подольше задержать выдох. Он понял, без тени удивления, что общение с людьми, подобными Розе, заставляет его _н_е_р_в_н_и_ч_а_т_ь_. Болезненная робость девушки заставила его задуматься над собственным поведением, и, вновь возвращаясь к только что законченной "беседе", он старался понять, что же именно из сказанного или сделанного им заставляло ее чувствовать себя столь стесненно. В конце концов он пришел к выводу, что во время разговора чувствовал себя так, будто был одним из тех, кто убил мать Бемби. Запутавшись в собственных рассуждениях, Шутт не стал дожидаться лифта, а решил спуститься к автомату по лестнице. Теперь ему было понятно, почему лейтенанты, а возможно и все остальные, кому приходилось работать с ней, считали ее очень тяжелым случаем. Нужно будет еще раз поговорить с Розой, в другое время, когда он не будет таким уставшим. Может быть, если бы он был более напорист, то нашел бы способ облегчить ей разговор. Действительно трудно заставить кого-то расслабиться, если тот считает тебя чуть ли не монстром. Словно в ответ на эти мысли у самых его ног выросло чудовище, преградившее ему дорогу, от вида которого у Шутта едва не остановилось сердце. - Ч_т_о_... О, Господи, Клыканини! Ты напугал... Я тебя не заметил. - Не надо извиняться, капитан. Многие пугаются меня, даже когда ожидают увидеть. Вы же не ожидали, потому и напугались. Огромный волтрон покачал головой, и Шутт заметил, что при этом он вращал носом, как делают собаки, вместо того, чтобы покачивать ею вместе с подбородком, как это сделал бы человек. Нечего и говорить, что этот не относящийся к человеческим существам легионер являл собой впечатляющую, если не сказать пугающую, фигуру и в более спокойной обстановке, а не только появившись вдруг среди ночи на лестнице. Почти семи футов роста, с массивной бочкообразной грудью Клыканини был выше самых высоких людей, и даже им пришлось бы смотреть вверх, чтобы поймать взгляд его черных, словно бы мраморных глаз. Коричневая с оливковым оттенком кожа, густо покрытая матово-черными волосами, по своей текстуре и цвету напоминала скорее шкуру животного, чем тело человека. Завершала общую, и без того устрашающую, картину уродливой формы физиономия, которая могла бы понравится только матери или какой-нибудь волтронше. Вытянутая и удлиненная, она имела безошибочно угадываемую форму кабаньего рыла, из нижней челюсти которого торчали два резцовых зуба, очень похожие на клыки. - Я должен извиниться, что мы с тобой так до сих пор и не поговорили, - сказал командир, все еще стараясь вернуть себе самообладание. - И опять-таки, вам незачем извиняться, капитан. Знаю, что вы заняты добрыми делами. С удовольствием помогу вам, чем только смогу. Шутт в пол-уха прислушивался к словам волтрона, все его внимание было привлечено к стопке книг, лежащей на ступенях. - А что же ты тут делаешь, Клыканини? Читаешь? Легионер кивнул, при этом его голова излишне качнулась несколько раз вверх-вниз, как у лошади. - Мне не требуется долгий сон, поэтому много читаю. Прихожу сюда - мой сосед по комнате не любит спать при включенном свете. Шутт присел на корточки, чтобы глянуть, что это за книги, и поднял голову с новым вопросом в глазах. - Это довольно тяжелое чтение. А зачем ты принес их столько? - Прочитываю за ночь целую стопку. - Целую стопку? Волтрон опять покачал головой в знак согласия. - Читаю очень быстро. Люди накопили очень много знаний. Поступил в Легион, чтобы ознакомиться с ними. После службы хочу стать учителем. Командир поспешно пересмотрел свое представление о волтроне. Ведь это так просто - по огромным размерам и грубоватому английскому предположить, что его интеллект значительно ниже, чем у среднего легионера. Всякий мог бы подумать так, хотя тот факт, что волтрон, может быть немного неуклюже, но вполне прилично владел чужим языком, не пользуясь переводчиками-трансляторами, к которым прибегали синфины, уже говорил о его умственных способностях... и его достоинстве! Это и в самом деле было предметом гордости Клыканини - что ему вообще удалось выучить человеческий язык, пусть он и говорил на нем не совсем уверенно, создавая впечатление, что был немного глуповат. - А почему бы тебе не пользоваться комнатой для дежурных в моем пентхаузе? - сказал Шутт, а его мозг уже работал над этим неожиданным открытием. - Там тебе было бы удобнее и, как мне кажется, гораздо светлее. - Спасибо, капитан. Очень велико... душны. Запнувшись на слове, волтрон начал собирать книги. - Давай я тебе помогу. Знаешь, Клыканини, если ты действительно хочешь быть мне чем-то полезным сверх обычного дежурства, у меня _е_с_т_ь для тебя кое-какая работенка. - Что же? - Ко мне приходит масса сообщений из штаб-квартиры: копии изменений и дополнений к уставам и правилам распорядка. Большая часть из них не представляет никакого интереса, но я вынужден читать их все, чтобы выбрать те несколько положений, которые затрагивают непосредственно нас, особенно это касается изменений в инструкциях. Так вот, если бы ты мог читать их вместо меня и выбирать из них новые и действительно важные для нас положения... Сигнал на ручном устройстве связи прервал его объяснения. Несколько секунд он раздумывал, ответить на него или продолжить беседу с Клыканини, затем вспомнил про Розу и про то, что ей придется отвечать на звонок, если он сам не отзовется, и включил устройство. - Командный пункт слушает, - прозвучало из динамика. - Чем мы можем помочь вам сегодня ночью в вашей сложной ситуации? Шутт буквально застыл с выражением неописуемого изумления на лице. По-видимому, звонивший, кто бы он ни был, был так же ошарашен этим, поскольку ответом было продолжительное молчание. - А... А капитан Шутник на месте? - наконец последовал вопрос. Этот Бренди, безошибочно определил капитан. Значит, другой голос должен... - Великий Белый Отец, или Большой Папочка, как его еще называют, в данный момент не доступен, старший сержант. Он украдкой выскользнул, чтобы немного поесть, доказывая тем самым лживость утверждения, что король никогда не ест и в туалет не ходит. - А кто... Кто это говорит? - вновь послышался голос старшего сержанта. - На этом конце линии Роза, старший сержант... А точнее - Розали. Сегодня вечером я добросовестно отвечаю за всю нашу поразительно надежную связь - согласно графику дежурств, который вы утвердили и подписали сегодня утром. - Это - Роза? - пророкотал было Клыканини, но Шутт сделал ему знак рукой замолчать, прислушиваясь к продолжавшемуся разговору. - Роза? - В голосе Бренди слышалось явное удивление. - Я не думала... Хорошо, скажи капитану, когда он вернется, что я хочу поговорить с ним. - Минуточку, Бренди-Денди. Прежде чем я скажу ему что-либо, возможно, ты уже передумаешь о своем намерении. Наш Главный Мужчина отправился за картофельными чипсами, а затем собирался пару часиков поспать, и я надеюсь, что ему удастся это сделать, если, конечно, он не будет озабочен чем-то, что не даст ему спать всю ночь. Представь себе - а вдруг вся наша старушка-вселенная не сможет дотянуть до утра без его помощи, а? - Роза, а ты, часом, не пьяна? Шутт подавил смешок и продолжал слушать. - Ни в малейшей степени, хотя, впрочем, трезвость - куда меньшее достоинство, чем женская добродетель, наш Солдафон... и не пытайся перевести разговор на другую тему. Тебе действительно необходимо поговорить с Большим Папочкой, или я могу передать ему любовную записку от тебя, когда он проснется? - Хорошо, Роз-али. Раз уж ты повернула все таким образом, думаю, это может потерпеть до рассвета. А пока я сама поработаю над этим. - Откати назад, Бренди-вайн. Совсем недавно ты всем заправляла сама. А теперь собираешься, как и подобает старшему сержанту, в отсутствие офицеров учить уму-разуму нашу веселую компанию. Не кажется ли тебе, что не следует делать подобные намеки, когда ситуация меняется? - Кто ты мне? Моя мать? - Просто дисциплинированный легионер, который пытается сделать все, чтобы колеса нашей военной машины вертелись легко и плавно, вместо того, чтобы то и дело застревать. Пока, может, я и не могу сделать многого, помогая нашему бесстрашному командиру, но я думаю, что мне следует попытаться убедить тех, кто _м_о_ж_е_т_ это сделать, чтобы они стремились к максимальной эффективности. Ты уловила мою мысль, или я говорила слишком быстро для тебя? Было отчетливо слышно как Бренди рассмеялась. - Ну, хорошо. Ты победила.