- А у меня, простите, за плечами  пехотное училище, а не университет, -
огрызнулся полковник.
     Военные,  чеканя  шаг, покинули  комнату.  Наступила тишина. Скорее  от
растерянности - каждый примерял к себе непонятное будущее.
     - Почему  же они так заспешили  от  нас  избавиться?  - спросил  Эдуард
Оскарович.
     Он первым пошел наружу, на плац. Инженер Всеволод последовал за ним.
     - А  я рад, что они хотят от нас избавиться. Независимо  от их  целей я
скоро вернусь к своей работе. Соскучился.
     - А вы уверены, что вам это удастся? - спросил Эдуард Оскарович.
     - Надеюсь,  - инженер смотрел на небо так, словно надеялся  увидеть там
свой махолет.
     - А вы как думаете, - тихо спросила Кора, - куда мы попадем?
     - Насколько  я знаю, -  ответил Эдуард Оскарович,  - Гарбуй  ставил уже
опыты - живые  существа,  которых  он отправлял  на  Землю,  попадали  в тот
момент, которого Земля достигла к настоящему времени.
     - Значит, у полицмейстера Журбы и принцессы мало шансов увидеть родных?
     - Почти никаких. Если природа не сыграет с нами злой шутки.
     - А вы сами, я забыл, - спросил Всеволод, - из какого времени?
     - Из середины двадцатого века, - напомнил Калнин.
     - Не хотел бы я загреметь к вам, - вздохнул инженер. - Дикое время.  Ни
материалов, ни технологии. Типичное средневековье.
     - Пожалуй, оно миновало раньше.
     - Я в  переносном  смысле.  Стыдно было с такой технологией  выходить в
космос.
     - Средневековье выражалось в ином.
     - Я понимаю.  Вы  имеете  в виду  общественные  отношения, - согласился
Всеволод. - Но когда ваш Сталин умер, вы скоро вышли в космос.
     - В каком году запустили первый спутник? - спросил Калнин.
     Ответа инженера она не услышала, а сама, к сожалению, забыла  - в школе
проходили, а  так забыла. Там еще был космонавт,  который потом разбился  на
самолете...
     Остальные тоже выходили из барака, но далеко от него не удалялись.
     - А  расскажите мне, - попросила Кора инженера, - что здесь  было...  в
прошедшие дни?
     -  Из  всех действующих  лиц  с  нами общался только Гарбуй,  -  сказал
Всеволод. - Полковник появился потом. Со всей охраной... Нас даже держали не
здесь, а у самого моря, на вилле "Радуга".
     - И нас было меньше, - сказал инженер. - Мы с поручиком.
     - С ротмистром, - Покревский серьезно относился к своему чину. Будь его
воля, подумала Кора, повесил бы Георгиевский крестик на синий халат.
     Он погладил принцессу по  плечу,  и она  прильнула  к  нему, запрокинув
голову, смуглое матовое лицо и  темные глаза в длинных ресницах. Красива она
или нет? Разве красавицы водятся в богадельнях?
     -  А  последними  - вы  и  Эдуард Оскарович,  - сказал  инженер.  - Вся
компания. Интересно, кто будет следующий?
     - Полагаю, что следующих не будет, - уверенно сказала Кора.
     Облака плыли низко и медленно, от них исходила теплая, душная, утробная
влажность. Чайки летали над помойкой в углу двора и выхватывали оттуда куски
пищи и бумаги, как будто бычков из воды.
     - Сначала они удивлялись нам, - сказал инженер. - А  мы удивлялись  им.
Взаимная угадайка. Как собаки - знаете,  они еще  не знакомы  и  боятся друг
дружку, ходят кругами и косят глазом.
     Покревский засмеялся. Принцесса, глядя на него, тоже улыбнулась.
     -  Несколько  дней назад я  был  вшивым и отчаявшимся офицером погибшей
армии, - сказал Покревский, как бы оправдываясь перед  Корой. - И я  добежал
до  смертной  черты.  А теперь рядом со  мной  есть  женщина - ребенок,  моя
птичка... мы ни черта не умеем говорить, а все понимаем. Смешно, правда?
     - Смешно, если учесть, что ей на пятьсот лет больше, чем вам,  - сказал
инженер.
     -  Поэтому я так испугался сегодня, когда узнал,  что возвращение может
оказаться разлукой. Безнадежной, - сказал Покревский.
     Над  площадкой прошел вертолет. За ним второй. Они снижались за колючей
проволокой.
     Кора  прошла к лабиринту. Он  так и остался полуразрушенным, словно его
топтали слоны. Кому могли понадобиться эти опыты?
     Эдуард Оскарович, который  стоял в тени стенки лабиринта  и,  приставив
козырьком ладошки ко лбу, смотрел на опускающиеся машины, почувствовал,  что
подошла Кора.
     - Сегодня все решится, - сказал он. - Мы попали палкой  в муравейник, и
все муравьи спешат первыми сожрать гусеницу.
     -  Вы  говорите  загадками,  -  сказала  Кора. -  Здесь все загадки.  И
лабиринт - загадка. Зачем эти игры?
     - Вы когда-нибудь видели в музее одежду сибирского шамана? Да? Помните,
сколько ненужных бранзулеток украшает его халат? Это игры в большую науку.
     - Простите,  - сказала Кора, - но заверяю вас, что на  Земле двадцатого
века я  была  бы среди  лучших  специалистов по  карате. Девушке  надо уметь
защитить свою честь.
     - Дело не только в ваших умениях...
     - Вот именно. Мне хочется понять, кто такой Гарбуй.
     Профессор поглядел сквозь Кору и сказал:
     -  В конце концов ваша голова - вы ею и распоряжаетесь. Но я вам помочь
не смогу.
     -  Спасибо за искреннее предупреждение, - сказала  Кора.  - По  крайней
мере, я знаю, на что мне можно рассчитывать.
     Калнин  был напряжен и прислушивался к звукам,  которые были  для  Коры
неочевидны. Халат его был туго  обмотан  вокруг тела - ему  достался широкий
халат  -  и  подпоясан  веревкой,  отчего  у Калнина  был  вид католического
нищенствующего  монаха;  низкое утреннее солнце отражалось в толстых  линзах
очков.
     - Очевидно, некто, имеющий информацию о  нашем с вами существовании, не
заинтересован в том,  чтобы  делать ее  достоянием гласности,  и даже боится
этой гласности. И  если  появилась опасность, что о нас узнают соперники, то
он потеряет преимущества...
     - Разве мы сами по себе можем быть преимуществом в борьбе за власть?
     -  Видите  ли,  я не  успел  сказать о борьбе  за  власть,  но  вы  уже
догадались, что мы можем стать орудием в этом.
     - Почему?
     - Не мы сами,  нет. Но  существование Земли. Существование нашего мира.
Допустите, что некто хочет сыграть на страхе перед Землей.
     - На страхе?
     -  Скорее, это  партия президента, а значит, и  Гарбуя. Иные,  то  есть
военные, намерены кусаться, зажмурившись.
     Еще один вертолет сделал круг над лагерем пришельцев и пошел на посадку
за загородкой.
     Облака  постепенно  истончались  и   пропускали  к   Земле  все  больше
откровенной солнечной жары. Уже образовались тени, и приходилось щуриться от
яркого солнечного света.
     Профессор  смотрел мимо Коры.  Туда, где  из облака пыли возник  севший
вертолет с яркими опознавательными знаками на борту.
     -  Я думаю,  -  сказал профессор,  -  что  мне  лучше  туда  сходить  и
поговорить с Гарбуем. Меня все это тревожит...
     - Тогда я пойду с вами, - сказала Кора.
     - Еще чего не хватало!  Неужели вы всерьез думаете, что я обременю себя
девушкой, которую может сломать порыв ветра?!
     Эдуард Оскарович  не  спеша  оглядел окрестности.  Пленники толпились в
тени у стены лабиринта, никто не смотрел в сторону Коры и профессора. Охрана
также не  обращала на них  внимания: пост на вышке над  лабиринтом был снят,
медсестры неизвестного пола сгинули  в глубинах кухни  и, как полагала Кора,
утешали себя, допивая кофе.
     - Может  быть,  - сказал  Калнин,  -  даже  удобнее  гулять с  вами  по
окрестностям. Разрешите?
     Он взял Кору под руку.
     Профессор несколько уступал  Коре ростом, но был плотен, тверд и уверен
в движениях, так что никак не казался невысоким или слабым.
     -   Возмутительно,   конечно,    что   нас    заставляют   носить   эти
больнично-арестантские   хламиды,  -  сказал   Калнин.  -  Но  это  делается
сознательно. Это любопытнейший психологический феномен. Получая  стандартную
одежду, желательно  неудобную  и  уродливую, человек сразу съезжает  вниз по
социальной лестнице.  Единообразие в одежде  - символ рабства. Даже если эта
одежда подобна синему кителю вождя.
     Рассуждая так, Калнин уверенно прошел к зарослям акации в дальнем конце
плаца. Забор за кустами покосился,  в нем были дыры, словно никому не пришло
в голову проверить ограду.
     Они спокойно вышли на склон горы. Там была протоптана тропинка, значит,
они здесь были не первыми. Тропинка кружила, виляла, порой пересекая поляны,
где царила густая жара. Эдуард  Оскарович  все чаще останавливался перевести
дух  и  вытереть  пот  со  лба  большим чистым  платком, само  существование
которого здесь было неестественным.
     -  Я  веду вас  таким  неудобным путем,  -  сказал он,  нарушив  долгое
молчание, - чтобы выйти к  вилле "Радуга" сверху и получить  возможность  не
спеша приглядеться к тому, что там происходит.
     Крупные  мухи  нагло  жужжали над  головой, норовя  вцепиться  в  руки,
байковый халат  казался жестким и тяжелым - о том, что он смертельно жаркий,
и говорить не приходилось.  Но профессор Калнин  упрямо карабкался все выше,
подражая барашку.
     Наконец они  вышли на  скрытую со всех сторон  площадку, нависавшую над
крутым склоном,  поросшим колючими  кустами,  где гнездились  сердитые  осы,
которые тут  же  начали  делать предупреждающие  круги над  пришельцами.  Но
Эдуард Оскарович умел абстрагироваться от внешних раздражителей.
     - Ну вот, - сказал он, - они все перед нами как на ладони.
     Зрелище, открывшееся Коре,  оказалось  любопытным.  Вилла "Радуга" была
построена на плоской  широкой площадке, от которой к морю спускалась широкая
лестница.  Стиль, в котором была  сооружена  вилла, Коре  был  незнаком, да,
пожалуй, и не мог  быть знаком, но  более всего  вилла походила на рыцарский
замок, родившийся в воображении кондитерского ученика. В нем были и башенки,
и переходы, и отрезки зубчатых  стен, и круглые  окна, и стрельчатые окна, и
квадратные окна, а также террасы и лестницы  многообразного облика. Все  это
было  выкрашено в  различные кремовые цвета - то  есть  старание, с  которым
ученик-кондитер хотел сделать  здание похожим на  сладкий торт,  было  столь
велико, что даже сейчас, через несколько лет после ремонта, пролетавшие мимо
птицы по наивности  кидались на виллу, надеясь отщипнуть кусочек. Следы этих
заблуждений были видны на углах здания, исклеванных до бетона.
     Перед  виллой торчала громоздкая раскрашенная  статуя  "Юный  президент
побеждает льва".
     - Там никого не видно, - сообщила Кора профессору.
     - Вот именно, - согласился тот. - Они  заседают в конференц-зале. И это
к лучшему. Будем надеяться, что нам повезет.
     С  этими словами профессор  достал из кармана синего  халата  небольшое
зеркальце  и принялся  баловаться  -  пускать  солнечные  зайчики,  стараясь
попасть в одно из окон второго этажа. Это удалось ему не сразу, но все же он
в конце концов попал в цель и торжествующе воскликнул:
     - Знай наших!
     Пока   он  занимался   столь   интересной  игрой,   Кора  рассматривала
окрестности  виллы. Перед  ней  расстилалось  ровное зеленое  поле  -  газон
размером с  футбольное  поле и  оформленный как футбольное поле - с  беговой
дорожкой, белой разметкой и даже воротами. Но Кора была уверена, что все это
-  обман.  Людям,  которые владели виллой,  поле  было  нужно как посадочная
площадка.
     На  футбольном  поле  стояло  четыре  армейских  вертолета  камуфляжной
окраски и один вертолет гражданский, серебряный.
     Возле вертолетов лениво передвигались механики и охранники, стараясь не
вылезать на солнце.
     - Смотри!  - радостно воскликнул  профессор. И в  то же мгновение  Кора
была  вынуждена  зажмуриться, потому  что  ей  в  глаза  запустили солнечный
зайчик.
     Кто-то  подавал ответный  сигнал  из  виллы.  У профессора  там нашлись
друзья.
     - Все в порядке, - сказал Эдуард Оскарович, - пошли вниз.  Только прошу
соблюдать  максимальную  осторожность.  Мне бы не хотелось,  чтобы  по вашей
милости мы погибли в двух шагах от цели.
     Коре хотелось спросить, в чем же заключается их цель, но она побоялась,
что профессор сочтет ее нетактичной.

     Тропинка   стала  еще  уже,  кусты  сомкнулись  так,   что  приходилось
продираться сквозь них,  оставляя на их колючках клочки одежды и собственной
кожи. Жара в зарослях стояла недвижная и пахнущая гнилью.
     Они вышли к задам виллы в том месте, где  располагалась свалка. Ворота,
в которые въезжали грузовики, вывозившие мусор, были приоткрыты. Стражей, то
ли по причине отвратительных  миазмов, царивших в этой  жаркой котловине, то
ли из-за того, что все были заняты в другом месте, не оказалось.
     - Я бы мог дать им несколько полезных  уроков по вопросам безопасности,
-  сообщил  профессор.  - Так легкомысленно вести  себя  в моем  присутствии
недопустимо.
     - А вы разведчик? - с надеждой спросила Кора, которой хотелось бы иметь
рядом с собой побольше сотрудников одной организации.
     -  Нет, я  держусь  подальше  от этой сволочи, -  неожиданно  признался
Калнин. - Но у меня есть голова на плечах, а это чего-то да стоит.
     Притом профессор  оставался мрачен, и  голос его звучал сварливо, будто
он говорил о несвежем жарком, поданном ему в ресторане.
     Они прошли дорожкой, которая заканчивалась у дверей на кухню.
     Профессор   уверенно  толкнул  дверь,  и  они  оказались  в  полутемной
кладовке. Знакомый голос спросил:
     - Хвоста за собой не привели?
     - Кто полезет по горам в такой день? - сказал в ответ Калнин.
     - Тогда подождите  здесь три минуты, дайте  мне уйти.  Никто не  должен
видеть нас вместе.
     - Знаю, - буркнул Калнин, - не надо меня учить.
     Послышались быстрые шаги. Неясная тень мелькнула в дверях, тяжелые шаги
удалились по коридору.
     - Теперь наша с тобой очередь,  - сказал Калнин. - Я знаю, куда идти. Я
здесь уже  был. Только умоляю: ничему не удивляйся, не подавай голоса... Ты,
конечно, простужена?
     - Кажется, нет.
     - Это только кажется, что нет, а  в решительный момент ты,  конечно же,
начнешь чихать.
     - Мне подождать вас здесь? - обиделась Кора.
     -  Еще хуже - прошипел  профессор. - Чтобы тебя заметил случайный лакей
или  охранник  и когда тебя начнут  спрашивать,  откуда  ты  заявилась,  ты,
конечно же, все расскажешь. Тут нам с тобой и смерть придет.
     - Как в сказке?
     - Как в сказке, только больнее, - поправил Кору Калнин.
     Он провел ее темной  узкой  лестницей на второй  этаж, затем коридором,
где были навалены пустые ящики.
     - Знаешь, что это такое? - спросил он Кору.
     - Понятия не имею.
     -  Это ящики  из-под  продуктов, которые  выписывают  на  нашу  честную
компанию. На всякий случай нас положено калорийно кормить и ни  в чем нам не
отказывать. Местное же  военное начальство получает продовольствие,  включая
всяческие  деликатесы, которых  даже  в  столице не  сыщешь,  на  шестьдесят
человек - так что в некоторых официальных кругах в столице полагают, что нас
здесь почти рота и мы отличаемся страшным аппетитом.
     - И едят сами?
     - И едят сами, с челядью и любовницами.
     - А если откроется? Приедет комиссия...
     -  Сейчас здесь находится самая высокая комиссия,  опять  решают, что с
нами делать. И может быть, сегодня наконец решат.
     Они  остановились  на галерее,  которая опоясывала утопавший в  темноте
зал.   В  дальнем  конце  ее  располагалась,   как  догадалась  Кора,  будка
киномеханика  -  где-то,  когда-то  она  видела,  как  делали  и  показывали
кинофильмы лет сто назад. Вот в эту кинобудку профессор и провел Кору.
     Там было темно, пахло пылью, но жара сюда не проникала.
     Калнин первым прошел к одному из двух квадратных отверстий  в  передней
стенке кинобудки и выглянул наружу.
     - Еще не собрались. Обедают, - сказал он.
     Он уселся на высокий крутящийся  стул киномеханика, с  которого  он мог
поглядывать  вниз.  Кора  подошла  к  соседнему  отверстию  и  увидела,  что
кинобудка  расположена под  потолком  зала,  небольшого,  но  просторного  и
высокого.  Внизу находился  большой  овальный  стол, вокруг которого  стояли
удобные широкие кресла.
     Пока Кора разглядывала этот зал, в нем зажегся свет и вошли две женщины
в  строгих  черных костюмах. Они  катили  перед  собой  тележки. На тележках
стояли  сосуды  с напитками и бокалы - по числу  участников встречи  - пять.
Женщины принялись расставлять бокалы и сосуды  на  столе.  Потом  пришла еще
одна женщина, принесшая корзину фруктов. Затем наступила пауза.
     Профессор выглянул в окошко. Никого в зале не было.
     - Мы жили на этой вилле. У меня была комната в западном крыле...
     - Я думала, что вы здесь две недели, как и остальные?
     - Вы никогда не выделяли меня из остальных, - усмехнулся Калнин, - даже
когда, движимая юношеской  гордостью,  решили  составить  списки  обитателей
нашего ирреального мира, стараясь ввести порядок в законы ада.
     - Мне трудно оставаться без дела, - призналась Кора.
     -   Хотя  не  исключено,  -  заметил  профессор,  -  что  вы  выполняли
определенное  задание службы  безопасности. Я  не знаю, как  все  это  будет
называться  через  сто  пятьдесят  лет после  моей  смерти,  но безопасность
останется. Могут закрыться университеты и исчезнуть консерватории, но служба
безопасности останется. Вы со мной согласны?
     - Да, - сказала Кора. - Ведь без безопасности нельзя.
     - Иначе кто  будет  арестовывать, допрашивать, пытать и  расстреливать,
правда?
     - Я не это хотела сказать! - воскликнула Кора.
     - А чем же будет заниматься разведка в ваше время?
     - А вы жили... простите, я записывала, но забыла - это было так давно!
     Профессор  поерзал на  жестком крутящемся  табурете,  выглянул  наружу,
никого не увидел и тогда лишь ответил Коре:
     - Я пришел сюда в августе 1949 года, но это ничего вам не говорит.
     - А почему это должно говорить?
     - Потому что в те дни мир находился на пороге атомной смерти.  И если я
не мог остановить это безумие, то знал, как убежать от него.
     - Как?
     - Убежать сюда, - ответил Эдуард Оскарович.
     - Значит, вы, как и я, знали, что можно проникнуть в параллельный мир?
     - Девочка моя, - искренне удивился Эдуард Оскарович и остро взглянул на
Кору.  - Вам  не  кажется, что  вы слишком  осведомлены для  вашего  нежного
возраста?
     - А вы, -  отпарировала Кора, - слишком осведомлены для вашего древнего
и отсталого времени.
     - Может  быть,  с  вашей,  юной,  точки  зрения вы  и правы,  -  сказал
профессор. - Но я очень прошу вас учесть вот что: тысячу лет назад люди были
не глупее нас  с  вами, а сто  пятьдесят лет назад, когда  жил  я, люди были
наверняка точно такими же, как и вы, только более напуганными.
     - Почему?
     - Очевидно, вы прогуляли уроки, когда  вам в школе рассказывали о жизни
страны Советский Союз. Она существовала с 1917 года.
     - Под конец двадцатого века, - сказала Кора. - Я была здоровой девочкой
и не болела. Прогуливать  приходилось - но ведь это ничего  не дает: если вы
прогуляли  уроки,  то  вечером у  вас включается  компьютер  и принудительно
заставляет пройти программу пропущенного дня.
     - Как  так принудительно? Насильно? Под угрозой побоев?  - встревожился
Калнин.
     - Нет, ты сама знаешь, что должна, - объяснила Кора.
     - Хорошо, вы мне  еще  расскажете  об этом,  - произнес профессор. - Но
сейчас нам придется послушать вершителей наших судеб.
     Кора ринулась ко второму окошку в стене.
     - Полная тишина - мы не можем рисковать! - прошептал Калнин.

     Сквозь небольшое окошко в стенке  кинобудки  Коре  было  видно, как  не
спеша в зал входили люди, по всему судя, только что обильно позавтракавшие и
весьма уверенные  в себе.  Они проходили к креслам и занимали  их.  Эти люди
чувствовали себя равными друг другу.  За  исключением одного - Гарбуя.  Кора
сразу почувствовала  напряжение,  исходившее от него. Он занял самое дальнее
от Коры  кресло  и  вцепился в его подлокотники так,  что пальцы  утонули  в
мягкой обивке.
     Из  пяти человек,  собравшихся  вокруг  овального  стола,  трое были  в
сверкающих мундирах, двое - в скромной цивильной одежде.
     В  зале  появились лакеи, которые развозили  на  тележках  кофейники  и
чашки. Пока они разливали кофе по чашкам, в зале царило молчание.
     Оно  продолжалось и после ухода лакеев.  Будто никто не  хотел брать на
себя  первый  рывок.  Так  бывает  в  велосипедных  гонках  на  треке, когда
соперники испытывают  нервы друг друга, не двигаясь  с  места. Кто первый не
выдержит  и кинется вперед, обычно проигрывает. Но еще чаще проигрывает тот,
кто прозевал рывок своего соперника.
     Первым нарушил молчание седовласый грузный генерал с утробным голосом.
     - Генерал Грай, - сказал он,  скорее приказывая, чем прося, - вы только
что побывали в лагере пришельцев. Каковы ваши впечатления?
     -  Ну  что вам сказать, ваше постоянство, -  ответил  узколицый генерал
Грай.  - Общее впечатление  они производят самое жалкое. Несмотря на то  что
там  подобраны  экземпляры разных времен  и  социальных условий. Так что  по
первому впечатлению - это не противник. Нет, не противник.
     Генерал Грай даже вздохнул и возвел к  потолку тонкие и длинные,  как у
гиббона, руки, показывая, что он никак  не виноват в том, что попались такие
ничтожные пришельцы.
     "Странно слышать, - подумала  Кора, - когда тебя называют пришельцем, а
себя полагают аборигенами".
     -  Значит,  вы поддерживаете  план,  выдвинутый  Генеральным  штабом  и
Управлением военно-промышленного комплекса? - спросил седовласый.
     - Так точно,  ваше постоянство, - согласился генерал. - Но там возникла
одна проблема,  на  которую  нам почему-то забыл  указать господин Гарбуй. И
меня интересует: почему он забыл указать на эту проблему?
     -  Простите?  -  Гарбуй  наклонился вперед.  Он вел себя  как послушный
толстый мальчик, которого привели в гости к строгой тете.
     -  Мне  открыл  глаза  полковник  Рай-Райи.  Оказывается,  нет  никаких
гарантий,  что  полученные  здесь  образцы людей  из  параллельного мира при
возвращении  попадут  в отрезок  времени, который  соответствует  настоящему
моменту на Земле-2.
     - Никогда нельзя доверять  штатским!  - откликнулся седовласый генерал,
который был  вынужден широко расставлять ляжки, чтобы  живот мог провалиться
между ними  и не закрывать обзора. - Хватит ждать! Хватит быть отщепенцами в
собственном  отечестве.  История  нам  не  простит   промедления!  Ты   как,
президент? Решил или в кусты?
     -  Ах,  погодите, маршал  Самсуний,  -  отмахнулся  от  него одноглазый
президент, бюсты  и  статуи которого обильно украшали  окрестности.  В своем
черном камзоле и брюках с белыми лампасами он казался вороненком, залетевшим
на пир попугаев. - История всегда и все простит умному.  История все простит
победителю.  Но  в ней  нет  места  тем,  кто  спешит  и  ставит под  угрозу
гигантские планы народа и любимого им правительства.
     - Прав ты, Гурийуй, прав ты, наш президент, - отозвался маршал Самсуний
утробным голосом. -  Неудачную войну  мы можем и с Федерацией затеять. А нам
нужна  достойная,  выгодная и победная операция,  которая решит все проблемы
сразу.
     - Вот в  свете этого, - снова  заговорил узколицый Грай, -  мне кажется
особенно опасной  информация, полученная от полковника. Он ведь не с потолка
ее взял.
     Все  обернулись к  Гарбую.  Послушный  мальчик  перекладывал  на  столе
бумажки, словно если  пасьянс из них выйдет, он сможет сказать замечательную
речь. Но пасьянс все не сходился.
     Профессор Калнин с негодованием прошептал  Коре: "Ну что же он!" Видно,
от поведения и позиции Гарбуя многое зависело. Но Кора пока не знала - что.
     Наконец  Гарбуй,  отчаявшись,  видно, отыскать  самую  нужную  бумажку,
отодвинул ворох  листов в  сторону, откашлялся и заговорил тонким голосом: -
Проблема, как известно...
     Тут его голос сорвался, и ему пришлось начать речь на тон ниже.
     - Проблема, которая стоит перед нами, непроста, - сказал он.
     Третий  генерал,  уже  знакомый  по  лабиринту, крепкий солдафон  Лей с
челкой на низком лбу, громко хмыкнул.
     -  Ты,  профессор, время не тяни, - сказал он. - А то мы найдем на тебя
управу, - маршал Самсуний приоткрыл тяжелые веки. - У нас, у армии, терпение
тоже не бесконечно.
     - Вопрос не  в вас, не в ваших амбициях и вашем стремлении  к власти, -
заговорил  Гарбуй,  и  заговорил  с неожиданной  энергией  и  злостью.  - Вы
почему-то  убеждены, как, впрочем, это случалось и за тысячу лет до вас, что
стоит паровозу разогнаться, он сметет все на своем пути. Но  паровоз едет по
рельсам  и  никуда в сторону съехать не может.  А  когда впереди  загорается
красный свет, машинист должен знать, что паровозу пора остановиться. Впереди
может  быть  хвост товарного состава или вообще тупиковая ветка  с обрывом в
конце. Вы поняли меня, маршал?
     - Я понимаю то, что мне диктует моя голова, - ответил фельдмаршал, дыша
тяжело и часто. -  И не пугай меня  семафорами. На то и танки, чтобы скосить
эти семафоры.
     - Воля ваша, - сказал  Гарбуй. -  Тогда я ухожу, и разбирайтесь во всем
сами.  Когда  сюда придут каратели  с  Земли,  для  каждого из  вас найдется
веревка.
     - А вот это у тебя не  выйдет, -  сказал  солдафон Лей. - И угрозы твои
пустые.  Я  вообще не  понимаю,  почему  президент  держит  возле  себя  эту
истеричку.
     - Это не истерия! - закричал Гарбуй. - Это попытка остановить, удержать
вас от самоубийства!
     - Не через такие  пропасти перешагивали  наши любимые гвардейцы! - счел
нужным вставить слово генерал Грай.
     -  Хватит,  -  раздался  голос  одноглазого  президента.  И  все  разом
замолчали.
     - Если  кто-то пришел сюда  еще раз  изложить свою позицию, - сказал он
высоким голосом подростка, - то он может сейчас же выйти в коридор, там ждут
наши адъютанты и референты. Они  с  наслаждением выслушают вашу  речь. Мы же
собрались  принимать  решения.  И  для этого я попрошу высказать свои  точки
зрения представителей двух основных мнений в нашем руководстве. И  сначала я
предлагаю  выслушать  господина  профессора  Гарбуя -  руководителя  проекта
"Дубль". Затем мы послушаем, что нам скажет генерал Лей. Согласны?
     - Нет, - выкрикнул маршал, - так не пойдет. Нам не нужен  доклад, все и
так ясно!
     -  Мы здесь все равны, - ответил президент, сдерживая гнев. - И если бы
не профессор Гарбуй, мы бы здесь не сидели. К счастью, генералы годятся лишь
исполнять.
     - Не совсем так, твое постоянство,  - возразил  генерал Лей. Голос  его
был хриплым и сдавленным.  - Маршал  прав в том, что нельзя ставить на  одну
доску нас и всякого Гарбуя. Мы  платим деньги, чтобы  он думал. Будет думать
неправильно, поменяем на другого.
     - У вас есть другой? - спросил президент.
     Генерал Лей прорычал что-то невнятное.
     - Говорите, - президент обернулся к Гарбую.
     После некоторой паузы тот заговорил без бумажек, подсказок и плана - он
уже совладал со своими чувствами или страхами.
     - Я не буду углубляться в историю, - произнес он, и  грузный маршал уже
открыл рот, чтобы  издевательски откликнуться  на  эти слова,  но  президент
успел  поднять  руку  и  ладонью в воздухе  как  бы  затолкал обратно  слова
толстяка. Тот поперхнулся и смолчал. - Но позволю себе напомнить, что именно
мне  удалось   доказать,  а   затем   и  осуществить  переход  между   двумя
параллельными мирами, то есть открыть окно  из нашего мира в мир, называемый
Землей-2. Я не ждал и не  жду  благодарности  от  вас за мое открытие,  хотя
полагаю, что на Земле-2 его оценили бы очень высоко.
     - На Земле-2 тебя бы давно повесили, - кратко заметил генерал Лей.
     - Не  надо меня тыкать,  генерал, -  ответил толстый мальчик. -  Каждый
генерал сначала  бывает сержантом,  потом  майором, потом генералом, а потом
трупом или никому не нужным отставником на садовом участке.
     - Да я же тебе глотку перегрызу! - взревел генерал Лей.
     - Продолжайте,  уважаемый Гарбуй, - сказал президент, словно не услышал
крика генерала. - Продолжайте, мы вас внимательно слушаем.
     Гарбуй откашлялся, достал из кармашка расческу, привел  в порядок  свои
редкие кудряшки. Кора подумала, что он всю жизнь  старается казаться старше,
чем есть на самом деле, но до старости будет казаться мальчиком. Тут уж хоть
бороду отпускай до пуза, не поможет.
     -  В  результате  нашей   деятельности,  -  продолжал  Гарбуй,  -  нами
привлечено через переход несколько пришельцев. Но  я понимаю, что это - лишь
начало пути.  Всех  перспектив этого  достижения  примитивному  уму не  дано
осознать.  В  настоящий  момент  существуют  две планеты,  сопряженные,  как
слипшиеся мыльные  пузыри. И только  мы знаем об  этом феномене, и только мы
можем его использовать.
     -Тогда чего вы медлите? - завопил маршал. - Каждая  секунда промедления
смерти подобна!
     -  Не преувеличивайте, маршал Самсуний,  - ответил Гарбуй. - Мы  с вами
уже не первый раз спорим об этом.  Ну, соберете вы ударный отряд, ну, кинете
его через переходник - и в конце концов неизбежно получите ответный удар.
     - Вы отлично понимаете, - вмешался генерал Лей, - что спешить мы должны
не из-за  этой паршивой Земли-2, а  из-за  того,  что с каждым  днем  растет
угроза  здесь, на  нашей  планете.  Нам нужна экспедиция  на  3емлю-2 не для
завоевания, а для того, чтобы захватить там современное оружие, которого нет
у  наших  врагов.  Нам  нужно оружие  возмездия  для  того,  чтобы  добиться
господства на нашей планете.
     - Не кричите, Лей, - сказал президент. - Гарбуй еще не кончил.
     -  И  лучше бы  не кончал,  - буркнул генерал. Он вспотел, кривая челка
прилипла ко лбу.
     - Цель у всех нас общая, - продолжал Гарбуй. - Цель наша - использовать
наши  знания для достижения  выгоды. Пока мы полагали,  что уровень развития
наших  планет  равен,  еще  могла быть  речь  о  военной  экспедиции.  Когда
обнаружилось,  что  они обогнали нас на полтора века, любая экспедиция стала
самоубийством. Путь,  который  предлагают наши  генералы, -  путь нападения,
путь захвата, грабежа, авантюры - этот путь меня не устраивает.  Он приведет
к нашей гибели. Неужели вы думаете,  что они сдадутся без боя?  Теперь у нас
один путь - осторожное  проникновение, разведка, внедрение агентов. Терпение
и еще раз терпение!
     - Это саботаж, - заявил маршал.
     - Это  патриотизм, -  возразил  президент.  -  Я  не намерен  рисковать
судьбами страны в угоду генеральской спеси.
     - Чепуха.  Мы  проверяли  пленных, -  загудел Лей.  -  Они не  обладают
передовой идеологией. Они ее  потеряли.  Несмотря на  машины и игрушки.  Это
вырожденцы и ничтожества. Их надо давить, как навозных мух. В истории не раз
бывало, что дикие варвары покоряли изнеженных горожан.
     -  Мы тоже  готовимся  к тому,  как  использовать Землю.  Но разумно. С
пользой для дела, - возразил Гарбуй.
     - К черту! Армия не намерена больше ждать! - зарычал маршал.
     -  То-то  я вижу, -  Гарбуй  уже  полностью  владел  собой и  перешел в
наступление, - что по наущению генерала Грая полковник Рай-Райи убил сегодня
одного из крупнейших специалистов, моего помощника доктора Блая.
     - Не может быть! - президент обернулся к генералу Граю.
     - Это  клевета, -  ответил тот,  рассматривая  ослепительно  начищенный
носок  сапога,  в котором отражалась,  правда, в искаженном виде, его  узкая
физиономия.
     - Убит доктор Блай или нет? - тихо спросил президент.
     - Это был несчастный случай.
     - Еще один несчастный  случай,  и  я останусь  без помощников, - сказал
Гарбуй. - В таких условиях я работать, разумеется, не могу. Потому что очень
скоро очередь дойдет и до меня.
     -  Не  исключено,  -  заметил   Лей.  -  Обойдемся   без   сомнительных
саботажников.
     - Обойдетесь? - на этот раз президент поднялся и направился в неспешное
путешествие вокруг стола. Он говорил на ходу,  словно рассуждал сам с собой.
- Они обойдутся.  Они думают, что  перед ними  открыли  люк в чужой блиндаж,
откуда они могут утащить связку гранат. И вот на таком уровне работают мозги
военных руководителей страны.
     Генералы насупились, но вытерпели эту выволочку.
     -  Да  неужели вы еще  не поняли, что на место  каждого  из вас я найду
сотню таких же, если не лучше? А где я найду второго Гарбуя?
     - Что ж, ищите на наше место, - произнес маршал и начал выкарабкиваться
из кресла.
     Президент  не  останавливал   его.  Он  с  интересом  наблюдал  за  его
попытками.
     - Вы уходите? - спросил он, когда маршал наконец-то выполз из кресла  и
завис над ним. - Тогда не трудитесь обращаться  за пенсией. Считайте, что вы
отданы под суд за дезертирство в решающий момент для своей родины, идущей по
пути трех добродетелей и шести достоинств.
     Маршал рухнул обратно в кресло, которое, к счастью, не развалилось.
     - Но вы же знаете, - заговорил генерал Лей, который, как Кора поняла, и
был главным  зачинщиком генеральского неповиновения,  - что  мы  разработали
свой план.
     - Почему  я  не  знаю о  каком-то  особенном  плане военных?  - спросил
Гарбуй.
     -  Потому что  существует  военная тайна!  - рявкнул Лей. -  И ни  одна
нормальная армия не подпустит к своим тайнам грязного авантюриста.
     - Вы кого имеете в виду? - спросил Гарбуй.
     - А вы о ком подумали? - спросил генерал, и ухмылка растянула его узкие
губы в щель, разрезавшую лицо пополам.
     -  Хватит,  в  конце  концов!  -  закричал президент. - Прежде  чем  вы
перегрызете друг другу глотки, я хотел бы выслать господина Гарбуя по самому
серьезному  вопросу. Как  мне  доложили  сегодня,  оказывается, не решено, в
какое время попадет человек, отправленный на Землю-2.
     - Я работаю при постоянном дефиците грамотных физиков и  математиков, -
сказал  Гарбуй.  -  Некоторые  проблемы  пространственно-временных отношений
остаются для нас загадкой.
     - Зря деньги жрете, - пробурчал маршал.
     -  Но все же, судя по нашим  расчетам, независимо от того, когда путник
покинул Землю-2, вернется он туда сегодня... но полной гарантии нет.
     - Когда она будет? - спросил Лей.
     - Не раньше, чем через месяц.
     - Поздно, - сказал Грай.
     Гарбуй насупился. Реплика Грая ему не понравилась, как  не  понравилась
она и Коре.
     - До тех пор, пока мы не отправим двух-трех человек  на Землю, - сказал
Гарбуй, - мы не сможем сказать с уверенностью, в какое время они попадут.
     - Нам надо, чтобы это было сегодня! - оборвал его Лей.
     -  Для  этого  требуются эксперименты. Для этого требуется  время.  Для
этого требуются люди. А не пушки с усами! - взвыл в гневе Гарбуй.
     А так как  усатым  был только генерал  Лей, то  он и ударил  кулаком по
столу, заявил, что армия оставляет за собой право решать, и  вышел из  зала,
грохоча сапогами.
     Оба его коллеги вышли следом. Фельдмаршал - как только выковырнулся  из
кресла, а генерал Грай  -  чуть погодя, потому что нашел  в себе силы пожать
руки своим штатским собеседникам.
     Когда шаги генералов  смолкли  и наступила тишина, которая наступает на
большой,  покрытой  брусчаткой площади после прохода  военных колонн, Гарбуй
спросил:
     - Что они все-таки задумали?
     -  Пока я знаю об этом только в общих чертах, - сказал президент. - Как
только узнаю подробности, обещаю вам рассказать.
     - А не будет поздно?
     - Надеюсь, что не будет.
     - Господин  президент,  -  проникновенно  произнес Гарбуй. - Мы  сейчас
уподобляемся стае обезьян,  которая разбирает ракету дальнего действия. Если
ракета рванет, то не останется обезьянки, чтобы рассказать всем, какую гайку
мы зря выворачивали.
     - Я постараюсь запомнить ваши слова и при случае донести их до сознания
военных, - ответил президент.
     - Вы неискренни со мной.
     - А почему я должен открывать перед вами душу? - удивился  президент. -
Не исключено,  что нас сейчас  подслушивают.  Люди того же генерала  Грая. Я
держусь лишь до тех пор, пока устраиваю группировки, ненавидящие друг друга.
Я не даю вам  сговориться за моей спиной. Но соблазн ограбить богатую  Землю
может оказаться слишком  сильным для страны, которая вместо колбасы питается
в основном самой передовой в мире идеологией.
     - Жители вашей страны, президент, - ответил на это Гарбуй, - не получат
желанной колбасы. И погибать  придется тоже им -  я полагаю, что у генералов
есть надежные бомбоубежища?
     - Лучше, чем у меня, - сказал президент. -  И даже на дачах, и даже под
сортирами.
     - Тогда скажите мне, почему ваши генералы так уверены в себе?
     -  Не  могу.  Честное  слово,  не  могу,  -  сказал  президент.  -  Мое
преимущество перед  вами и перед  генералами заключается  лишь  в том, что я
знаю больше, чем каждый из вас в  отдельности. Так что я обязан в  интересах
нации и  нашей самой передовой в мире идеологии  трех  благоденствий и шести
достоинств  хранить  собственные и  чужие  секреты.  Вы свободны,  профессор
Гарбуй.
     - Что  же мне делать? - крикнул  Гарбуй вслед  президенту. - У меня  не
хватает людей, моя жизнь в опасности! Я не  уверен, что мне дадут  проводить
исследования и дальше.
     - Постарайтесь, - ответил президент  от двери.  -  Я мало чем  могу вам
помочь.  Но ваша  сила в том, что  они тоже не уверены, что  смогут  сделать
что-нибудь без вашей помощи. Так что я не беспокоюсь за вашу жизнь... Пока.
     Президент  покинул  зал,  а  толстый бородатый  мальчик  сел  в кресло,
оставленное  фельдмаршалом, и положил голову на  руки. То ли заплакал, то ли
задремал.
     - Мы пойдем? - спросила Кора.
     - Разумеется, - ответил Эдуард Оскарович. - Нам здесь нечего делать.

     Большую часть пути до лагеря Кора и Эдуард Оскарович прошли молча.

     Стояла тяжкая  жара, ни один листочек не шевельнулся, жужжали слепни, и
оводы эскадрильями кружились над путниками. С площади футбольного поля возле
виллы  один  за другим поднимались вертолеты. Только  когда  тропинка  стала
пошире и пошла вниз, Кора спросила:
     - Эта встреча ни к чему не привела? - Ты рассчитывала, что узнаешь  все
секреты мадридского двора?
     - Я ни на что не рассчитывала и  рада тому, что узнала. А что  у них за
передовая идеология?
     -  В  истории  человечества  было  немало  передовых,  лучших  в  мире,
единственных,  неповторимых идеологий. Чаще всего  их излагали  в  маленьких
книжечках  для  рядового  идиота.  Здесь  тоже  нечто   подобное.  Передовая
идеология  позволяет правительству прибегать  к самым жестоким мерам  против
собственного   народа,   объявляя  любое  недовольство   подрывом   основных
идеологических принципов, а это уже  пахнет  костром, - Эдуард Оскарович был
расстроен.  И  он сам объяснил причину своего  расстройства:  -  Я  так и не
понял, что же  будет завтра. Я боюсь, что президент  сразу же кинет  Гарбуя,
как кость, своим псам, если запахнет жареным.
     - Но разве они смогут все делать без него?
     -  Кое-что смогут.  Он же работал  эти  полгода  не один и был  окружен
помощниками. Наука  здесь примерно  на том же  уровне, что и у нас, а лучшие
умы идут в оборонку.
     Эдуард Оскарович оборвал себя, и губы его  шевельнулись.  Он считал про
себя.
     -  Но  в  конечном счете  он прав:  его  задача сейчас  - не  допустить
генералов до машины перехода.
     - А она существует?
     - Да, она существует, и это довольно простой механизм, - сказал Калнин.
-  Здесь  переход  между   мирами   существует  объективно.   Задача  машины
заключается  лишь  в  том,  чтобы  следить за этой  точкой пространства и  в
случае, если некто сорвался со скалы, успеть  подхватить его  и  перенести к
нам.
     - И она может перенести человека обратно?
     -  Не  надейся,  что сможешь это  сделать  сама,  -  усмехнулся  Эдуард
Оскарович. - Тебе потребуются помощники. Если соберешься бежать, обязательно
предупреди меня. Я или отговорю тебя, или составлю тебе компанию.
     - Зачем тогда откладывать дело в долгий ящик?
     - А я не спешу  убежать отсюда, - ответил профессор. - И должен сказать
тебе, что, насколько  мне подсказывает  жизненный опыт,  ты тоже не спешишь.
Тебя попросили побыть здесь подольше.
     - Почему вы так думаете?
     - Потому  что  я  давно  наблюдаю людей  и  вижу,  когда они ведут себя
естественно, а когда притворяются.
     - А я?
     - Ты не очень умело притворяешься.
     - Я еще только учусь, - попыталась отшутиться Кора.
     -  Это  очень опасное учение, -  сказал  Эдуард  Оскарович.  -  Мне  не
хотелось бы, чтобы ты потеряла на этом голову.
     - Вы очень мрачный, - сказала Кора.
     - К сожалению, у меня есть к этому основания.
     Они вышли к склону, под которым  располагались бараки  их лагеря. Кусты
расступились,  и в лицо повеяло свежим морским ветром. Море было недалеко, и
над  ними проходило  медленное, все  нарастающее  движение  воздуха, как  бы
раскачивание его, отчего обеспокоились и перестали атаковать путников слепни
и мухи, и,  как бывает, когда отпускает зубная боль, вдруг сменились мысли -
надежда на то, что все кончится хорошо, пришла с морской свежестью.
     -  Конечно,  - попыталась выразить  сочувствие Кора, - вы  попали сюда,
когда  в России было трудное время. Даже  моего  образования  хватает, чтобы
знать это.
     - И что же вы знаете? - спросил профессор. Он уселся на большом плоском
камне, вдыхая свежесть морского воздуха, и Кора была  благодарна  ему за эту
передышку.  Лагерь  казался  тихими  безлюдным - по  плацу  медленно  прошла
медсестра,  прижав  к  жи