ла, что нас должны встретить. Но никто нас не встретил. Ближе к вечеру, когда жара немного спала, мы пошли дальше сами. Я уже разуверился в том, что Маркиза пришлет кого-нибудь за нами, но перед закатом мы увидели на лесной дороге телегу, запряженную парой лошадей. Возле нее стояли двое мужчин, одетых бедно, но удобно. Они не были вооружены. Эти люди сказали, что первых встречавших задержали милиционеры. Потом мы пошли за ними. Ползун устал больше других, и Ирка хотела, чтобы ему позволили ехать в телеге, но мужчина, который управлял лошадьми, сказал, что лошади боятся, пускай ползун идет сзади. Я подумал, что он в первый раз видит ползуна, боится его, но из гордости не позволяет себе показать страх или отвращение. Ползун это понимал и сказал, что и не хотел бы ехать в телеге, потому что его укачивает. Я шел за телегой и думал, как жаль, что на кондитерской фабрике Ирка ничего не рассказала мне о ползунах. Ведь она нарочно попала туда, чтобы спасать ползунов. Мужчины с телегой довели нас до заброшенной избушки на краю леса. Там мы переночевали. Малыш поранил ногу, Ирка перевязала его, он хромал, и к утру нога распухла. Она болела, но Сеня терпел. Наутро к избушке подъехал старый крытый грузовик, словно спеленутый проволокой, чтобы не рассыпался. На нем мы ехали до самого вечера - устали больше, чем если бы шли пешком, у грузовика, по-моему, вообще не было рессор. Уже стемнело, когда грузовик затормозил в бывшем городе, у двухэтажного кирпичного дома. В доме были большие комнаты, в них стояли маленькие столы и рядом с ними скамейки - за каждым столом могли сидеть два небольших человека. Ирка объяснила, что раньше здесь была школа - здесь детей учили считать и писать. Все улеглись спать, а я воспользовался тем, что еще не стемнело, поднялся на второй этаж и на полу в одном из классов увидел шар, на котором были нарисованы желтые, зеленые и голубые пятна. Я вертел шар в руке и начал читать надписи. И тогда только догадался, что это - маленькая модель Земли. Ирке не спалось, она поднялась ко мне, и когда я показал ей шар, она сказала, что он называется глобус. - Когда мы их выгоним, - сказал я, - мы сделаем много школ для детей, и в каждой будет глобус, чтобы дети знали правду про свою Землю. - Ты веришь, что мы выгоним спонсоров? - Это не женское дело, - пошутил я. - Но я тебе обещаю, что я это сделаю. И довольно скоро. - Я знаю. Мы должны добраться до инспекции, которая прилетит из какого-то важного центра, и сказать им правду, правильно? - Правильно. - И спонсорам станет так стыдно, что они улетят? - Не знаю. Но должны же быть на свете какие-то правила. Ведь если они летают между звезд, у них есть какой-то порядок. - Посмотрим, - сказала Ирка. На следующее утро к нам пришел милиционер. Я даже испугался, когда открыл глаза и увидел милиционера, стоящего посреди комнаты. Милиционер снял кепи, и я узнал худенького морщинистого Хенрика. Я обрадовался ему. Хенрик пожал мне руку и сказал, что я выгляжу молодцом. Он уже знает о том, что меня хотели убить в питомнике, но я убежал. - Мы довольны тобой, - сказал он. Его голос звучал покровительственно. А я подумал, что меня не надо опекать. Я не люблю такого тона. Но я, конечно, ничего не сказал. Мы поднялись следом за Хенриком в класс, где я нашел глобус. Мы, то есть Ирка, ползун и я. Ползун легко поднимался по лестницам - как бы перетекал по ступенькам. Хенрик вытащил из кармана сложенный лист бумаги. Развернул его на столе. Это оказался план города, представлявшего собой широкий полумесяц. - Вы видите счастливый город, он же - Аркадия. Слышали? - Слышали, - сказал я. Ползуну было неудобно смотреть. Когда он стоял на задних лапах, его глаза поднимались всего на метр над полом. Когтями передних лап он держался за край стола. Хенрик объяснял план, а я смотрел на ползуна и думал о том, как мне трудно привыкнуть к тому, что имею дело с разумным существом, судьба которого так трагична. Ведь, судя по всему, он тоже был предназначен на убой, но случайно или с помощью Ирки смог избежать дубинки и прожить в укрытии несколько лет... Как мало я знаю еще о жизни на собственной планете! - Внутри полумесяца вы видите овал, - продолжал Хенрик. - Это наблюдательный центр спонсоров. Сюда нам и надо проникнуть. - А вокруг что? - спросила Ирка, проведя пальцем по белой полосе, отделявшей полумесяц города Аркадии от овала. - Это ров с водой. - Ширина, глубина? - Насколько я знаю, он неширок, но глубок. Главное в том, что если вы и переберетесь через ров, это ничего не даст. Вы окажетесь перед вертикальной стеной, которая поднимается из воды. - А город охраняется? - Еще как! - сказал Хенрик. - Кто пойдет? - спросила Ирка. - Туда пойдут только свидетели - ты, ползун и Тим. - А Сенечка? - спросила Ирка. - Он еще ребенок. - Ему девять лет, - сказала Ирка. - Странно, а я думал не больше пяти. Все равно я думаю, что ему не стоит идти, - сказал Хенрик. Он говорил авторитетно, и я понял - он привык, чтобы ему подчинялись. - Он самый главный свидетель, - сказала Ирка, - ты просто не знаешь. - В чем? - Он - человек-рыба. Если мы будем говорить об опытах на людях, он - самое лучшее доказательство. - Пускай идет, - сказал Хенрик. - Расскажи, пожалуйста, подробнее о счастливом городе, - попросил я Хенрика. - Откуда он взялся? - Слушай, - сказал он. - Спонсоры - не пираты и не разбойники. Это цивилизация, достигшая многого, куда больше, чем мы. Спонсоры осваивают ненаселенные миры, устраивают, как и другие цивилизации, свои базы и научные посты на планетах, где есть своя разумная жизнь. Но при том они должны по мере сил не вмешиваться в жизнь местной цивилизации. И ни в коем случае не наносить ей вреда. Чтобы не было недоразумений, через определенные промежутки времени, скажем через несколько лет, на колонизированные планеты прибывает инспекция Галактического центра. Такая инспекция прилетит завтра в Аркадию. - Но почему именно туда? - спросил я, уже понимая, что в ответе на этот вопрос и заключается самое главное. - Правильно, - Хенрик улыбнулся мне, как, наверное, учитель улыбается сообразительному ученику. - Город Аркадия создан, придуман и построен спонсорами специально для глаз инспекторов! Вот в этом овале, - Хенрик показал на центр города, - завтра опустятся вертолеты и корабли инспекторов, чтобы они могли собственными глазами убедиться, как живут земляне. - Я ни черта не понял! - воскликнул я. - На что они будут смотреть? - На счастливый город Аркадию, который ты увидишь завтра утром, - сказал Хенрик. - Главное, что вам предстоит проникнуть сюда, - палец вновь уткнулся в овал, - дождаться появления инспекции и встретиться с ней, чтобы рассказать о происходящем на Земле. - А откуда вы знаете, что они прилетят завтра? - спросил я. - Наивный вопрос, не требующий ответа, - сказал Хенрик. - А теперь спать, потому что завтра - трудный день. Все спали на первом этаже бывшей школы, на полу. Мы с Сеней уже привычно накрылись моим одеялом; я думал, что Ирка тоже придет к нам. Когда мы утром проснулись, незнакомая пожилая женщина принесла нам горячий чай из душистых трав. Затем появился хромой старик с большим мешком. Он вывалил содержимое мешка на пол, и я удивился, увидев, что это - красивые одежды. Таких красивых и разноцветных одежд я не видал. - Примеряйте, - сказал Хенрик. С помощью старика он выбрал из кучи одежду для каждого из нас. Ирка получила длинное, до земли, синее пышное платье, туфельки, подобных которым я никогда не видел, голубую шляпку с белыми перьями и сумочку в цвет шляпки. Сенечка чуть не лопнул от смеха, когда Ирка вышла, переодевшись, из соседнего класса. Потом пришла очередь смеяться мне, потому что Сенечке выдали короткие штанишки, курточку с откидным полосатым воротничком и белую мягкую шляпу, которую старик называл панамкой. Ползун, конечно, не получил никакой одежды, зато я был вынужден расстаться со своими короткими кожаными штанами - впрочем, они уже совсем истерлись. Мне дали черные узкие брюки, серую рубаху, которую велено было заправить в брюки, мягкие башмаки, в которых хорошо ходить по паркетному полу, но плохо по лесу. И еще я получил куртку, которая называлась "пиджак". Я приспособил свой нож к брюкам, хоть Хенрик был недоволен и хотел, чтобы я пошел к спонсорам безоружным. Но потом он сдался - я обещал без надобности его не доставать. Потом нам пришлось довольно долго ждать. За нами должны были приехать, но все не приезжали. - А что это за одежда? - спросил я. - В такой одежде ходят жители счастливого города, - сказала Ирка. - Мы должны будем стать точно такими же, как и они. Мы еще подождали. Потом я спросил: - А откуда нам ее принесли? - Из города, - сказала Ирка. В длинном платье и шляпке она стала совсем другой, более женственной, мягкой. Мне такой она нравилась больше. - А где Маркиза? - спросил я. - Ты ее увидишь, - сказала Ирка. - А ее не отправили к спонсорам? - спросил я. - Может быть, она сегодня туда улетит, - ответила Ирка. Быстро вошел Хенрик. - Выходите, - сказал он. - Все готово. Перед школой стоял большой фургон, запряженный парой тяжелых коней. Фургон был зеленого цвета, на нем были изображены фрукты и овощи в натуральных цветах. Это было очень красиво. На облучке сидел краснощекий молодой человек в костюме, схожем с моим, только вместо пиджака на нем была куртка. Кроме того, на голове у него была круглая черная шляпа. - Главное, - сказал Хенрик, - незаметно пробраться в счастливый город. - В этом фургоне? - спросила Ирка. Возница обернулся к нам и улыбнулся. У него были белые висячие усы. Хенрик подошел к фургону и раскрыл его задние дверцы. Там стояли ящики с овощами. - А где мы устроимся? - спросила Ирка. - Я так платье испачкаю. - Не здесь, - сказал возница. - Здесь они вас сразу отыщут. - Но где же мы спрячемся? - спросил я. Возница подошел к фургону сзади и жестом фокусника повернул какой-то рычажок. Под фургоном откинулась деревянная крышка, скрывавшая узкий ящик, прикрепленный к днищу фургона. Высота ящика была не более полуметра. - И мы должны туда забраться? - в ужасе спросила Ирка. - Иначе к нам не проехать, - сказал возница. - Посты на дорогах - раз, силовое поле - два. - Может, на вертолете лучше? - спросил я. Мне тоже не хотелось залезать в темную щель. - Вертолет собьют через минуту, - охотно сообщил возница. - Не тратьте времени на пустые разговоры, - сказал Хенрик. - Тебе хорошо, - огрызнулась Ирка, - тебе не надо туда лезть. - В следующий раз я полезу, - улыбнулся Хенрик. Мы залезли, вернее, нас затолкали в ящик. Было тесно и темно, свет проникал лишь в тонкие щели. Я лежал на животе, Ирка предпочла лечь на спину. Ползун прижался ко мне - он был прохладным, и мне было неприятно, что он может вцепиться в меня коготками, которыми заканчивались его сильные короткие лапы. - Ты как, Сеня? - спросил я. Мальчик залез первым в самую глубину. - Живой еще, - сказал Сеня. Фургон медленно покатил по неровной дороге, и я почувствовал все неудобства от путешествия в ящике. - Зачем такой ящик нужен? - спросил я. - Для контрабанды, - сказала Ирка. - Они давно провозят контрабанду. Но мы смогли внедриться в эту цепочку только недавно. Фургон не спеша, подскакивая на выбоинах и покачиваясь на грубых железных рессорах, катился по дороге. Я смотрел в узкую щель, как раз под моим правым глазом. Видна была проселочная дорога, поросшая между колеями редкой травой. Пыль, поднимавшаяся от колес фургона, попадала в щель, и приходилось жмуриться, чтобы не засорить глаза. - Скажи, - спросил я, поворачивая голову к Ирке, - а как вы узнали, что именно завтра прилетит инспекция? - Узнали, - туманно сказала Ирка. Но тут я услышал голос ползуна, знаниям которого я все более удивлялся. - Вы, люди, - большие хитрецы, - сказал он скрипучим голосом. - Маркиза улетает в Галактический центр. Сийнико сказал, чтобы она была готова сегодня. - Помолчи! - огрызнулась вдруг Ирка. - Это Тима не касается. И я понял, что она ревнует. Нет, я был ни при чем, но Ирка считала себя уродливой из-за выбитых зубов и шрама на лице. Ей, наверное, тоже хотелось бы полететь в Галактический центр и сделать себя красивой. Но ей никто этого не предлагал. Так я понял ее тон. - А почему Сийнико посылает ее? Разве других людей посылали? - Посылали, - коротко ответила Ирка. - Она полетит на космическом корабле? - спросил Арсений. - Если Маркиза должна быть готова, значит, прилетит корабль из Галактического центра, - сказал ползун. - Эй! - услышали мы голос возницы. - Помолчите. Скоро пункт проверки. Трясти стало не меньше, но иначе. В щель были видны округлые булыжники - фургон выехал на мостовую. Послышались неотчетливые голоса. Возница прикрикнул на лошадей, я представил, как он натягивает вожжи. Я люблю лошадей - в шкале гладиаторов я надеялся стать хорошим рыцарем и получить коня, а до того всегда вызывался поработать на конюшне, убирать за лошадьми, чистить их, кормить. И лошади ко мне хорошо относились - лошади чувствуют людей. Фургон остановился. - Что везешь? - услышал я грубый голос. - Смотрите. Фургон чуть качнулся. Я догадался, что возница соскочил с козел. Прямо над нами ржаво заскрипели петли - раскрылись дверцы в фургон. Фургон снова закачался. Над моей головой доски чуть прогибались - там ходил человек, который двигал ящики, рылся в картофеле, расшвыривал кочаны капусты... - Вы там поосторожнее, - сказал возница, стоявший за фургоном, - мне все в магазин сдавать. - Ты только поговори у меня! - пригрозил грубый голос. Но, видно, осмотр его удовлетворил. Он вылез из фургона. - Два кочана - много, - сказал возница. - Вы один кочан возьмите. - Не разговаривать! - рассердился обладатель грубого голоса. - А ну, поехал! Умные все стали - кочан не возьми, тыкву не бери, картошку не трожь. А у меня трое! Чем кормить будешь! - Все, - сказал возница. - Успокоились. Разошлись. Я почувствовал, как он лезет на козлы. - Ннно! - прикрикнул он на лошадей. Фургон покатился по булыжной мостовой. - Вот здорово, - сказал Сенечка, - а то у меня нос зачесался, чтобы чихнуть. - Теперь чихай, - сказал я. - Теперь можно. - А теперь не хочется, - сказал Арсений. Мы ехали еще полчаса. Фургон поднялся в горку, потом резво покатился вниз, и возница осаживал лошадей. Булыжник сменился брусчаткой, и стало меньше трясти. Порой слышались голоса, звук колес встречных экипажей. Наконец фургон свернул с большой улицы на узкую, немощеную. Он развернулся и чуть подал назад. В ящике стало темнее. Фургон окончательно остановился, возница соскочил с облучка и распахнул двери фургона, потом - крышку ящика. Помогая друг другу, мы с трудом выползли наружу. Ползун был резвее прочих и первым вывалился на землю. Возница, видно, забыл, как выглядит один из пассажиров, отшатнулся и выругался. - Такой большой, а боится, - сказал с осуждением Сеня, который забыл, как боялся ползуна. Фургон стоял задом к открытым дверям склада или сарая. - А теперь отдыхайте, - сказал возница. Он с облегчением улыбнулся. - Я боялся, - сказал он, - что кто-то из вас чихнет или зашевелится. На заставе они лютые - если хоть какое подозрение, стреляют без сомнения. У нас некоторые погибли. - Кто погиб? - спросил я. - Кто контрабандой балуется. Возница вытащил из кармана пригоршню монет и банкнот. - Это вам, - сказал он. - Если проголодаетесь, можете погулять по городу. Тут, на улице Белых роз, есть кафе, недорогое, а кормят вкусно. Так что пообедайте. - Как так пообедайте? - удивилась Ирка. - А это не опасно? - Все, - улыбнулся возница. - Мы же контроль проехали. А теперь мы в Счастливом городе. Здесь всем все до лампочки, поняла? - Нет, не поняла. Мы, наверное, лучше до вечера посидим в складе. - Как хотите, - сказал возница, - я вам не нянька. Только как стемнеет - чтобы быть здесь. За вами придут и покажут место, где в пункт проникнуть. Только я очень сомневаюсь. С этими словами он ушел, оставив нас одних. Склад был пуст, видно, в нем давно не было никаких товаров - в углах шуршали крысы, углы и потолок были затянуты паутиной. Уходя, возница прикрыл большую тяжелую дверь склада. Было слышно, как постукивают колеса уезжавшего фургона. - Мы пробудем здесь до темноты, - сказала Ирка, которая была в нашей компании главной. - За ночь нам надо будет проникнуть в башню Наблюдений. - Куда? - громко спросил из дальнего угла Сенечка - он уже вынюхивал, высматривал что-нибудь съестное. Он был всегда голоден. Впрочем, сейчас голод ему не угрожал - у нас был с собой целый мешок с едой. - Помнишь овал на плане? - спросила Ирка, но не Сенечку, а меня. - Это и есть башня. С ее вершины спонсоры и инспектора, а то и туристы с других планет могут наблюдать естественную жизнь типичного земного города. Туда нам и надо попасть. - Значит, они не в сам город прилетают? - Ни в коем случае! - сказала Ирка. - Господа спонсоры и их гости твердо придерживаются принципа невмешательства. Каждая отсталая цивилизация должна развиваться своим естественным путем. Ей можно помогать ускоряться в развитии, но ни в коем случае не мешать, не эксплуатировать ее планету - Галактическое содружество создано для благородных целей. - А как же они смотрят? - спросил я. - Скоро увидишь, - сказала Ирка. - Она сама не знает, - заявил Сенечка. Он подошел к тяжелой двери и выглянул в щель. - Здесь никого нет, - сказал он. - Можно я погуляю? - Подожди, - сказала Ирка. - Пока нельзя. Но Сенечка, разумеется, не услышал ответа и скользнул в щель. Она подбежала к двери и стала смотреть наружу. - Теперь поздно, - сказал я. - Он уже гуляет. - Я пойду за ним, он может сорвать всю акцию. Неужели ты не понимаешь, как это важно? Я подошел к двери и тоже посмотрел наружу. Дверь склада выходила на короткую пустынную улицу, состоявшую из подобных же складов и других служебного вида помещений. В конце улицы была видна вода - река или некий водоем. В ту сторону и побежал Сенечка. За водным пространством поднималась гладкая бетонная или пластиковая башня, уходившая вверх до самого неба. Я вышел наружу и поспешил к воде следом за мальчишкой. Мной владела тревога. Я сразу догадался, что башня и скрывает наблюдателей. И если малыш выдаст себя, он погубит всю операцию. - Сеня! - крикнул я на бегу. - Сеня, немедленно назад! Мальчишка не слышал или не хотел слышать меня. Он добежал до воды и остановился. Я испугался, что он нырнет, но он медлил. Я выскочил из прохода между складами и оказался на пологом, поросшем мягкой травой и подорожником берегу реки, которая огибала гладкую высокую башню. На берегу мы с Сеней были не одиноки - на откосе сидели в ряд рыболовы, все с удочками, все в белых или соломенных шляпах. При виде нас они вовсе не всполошились, как я того опасался, а продолжали заниматься своим делом, лишь один из них, курносенький господин с седыми усами и бакенбардами в полосатой фуфайке и полосатых штанах, прижал палец к губам, предупреждая, чтобы мы не распугивали рыбу. Я кивнул ему в ответ и возобновил погоню за Сенечкой, которого мне удалось поймать в тот момент, когда он уже изготовился нырнуть в воду. Я так спешил, что нечаянно схватил его за ухо, мальчишка замер и принялся ныть. Не зная, что делать дальше, я обернулся и увидел, как по откосу, подобрав длинную синюю юбку, изящная до изумления, спускается красавица, на которую глазею не только я, но и все рыболовы. Красавица приблизилась к нам и открыла ротик, обнаружив отсутствие передних зубов, что, конечно же, разрушило ее изысканный образ для тех, кто близко к ней находился. - Молодой человек, - сказала она негромко, но решительно, обращаясь к Сенечке. - Твое счастье, что Тим тебя поймал раньше, чем я. Сейчас ты, негодяй, чуть не сорвал операцию, ради которой некоторые люди уже погибли, а другие еще погибнут. Операцию, от которой зависит будущее Земли. Хоть и говорила она тихо, мне казалось, что от ее голоса покачиваются бетонные стены цитадели спонсоров. Рыболовы должны бы разбежаться от этих страшных слов. Но рыболовы ничего не слышали и блаженствовали на солнышке. Сенечка побледнел от страха. Мне кажется, что он никогда еще в жизни так не пугался. - Я только окунуться... я сразу назад... я не думал, я больше не буду, - бормотал малыш. Мне стало жалко его. Ирка увидела, что моя рука движется к его головке, чтобы погладить, и в мгновение ока ринулась вперед и дернула меня за руку. - Не смей, - шепотом закричала она. - Если я делаю ребенку реприманд, то ты, Ланселот, будь любезен, потерпи, не вмешивайся, как бабуся, в педагогический процесс! Песталоцци проклятый! Мы с Сенечкой рты открыли - оказывается, Ирка знает такие ученые слова! - Пошли отсюда, - приказала она, - рыболовы нас уже запомнили. Кто-нибудь обязательно сбегает и настучит. Мы с Сенечкой покорно и виновато пошли за Иркой вверх по зеленому склону. Было жарко, хоть день еще не дошел до половины. Легкие кучевые облака таяли, приближаясь к солнцу, будто оно высушивало их. Мы поднялись обратно к пустым складам и там остановились, разглядывая башню. Более всего она была похожа на бетонный пень. Диаметром он достигал метров ста, высотой - более того. В верхней части гладких стен были видны узкие окна-бойницы, а верх был увенчан зубцами. Пень уходил в воду - темную, быстро текущую речку, шириной как улица, на которой свободно могут разъехаться четыре автомобиля. Мне показалось странным, что в речке такое быстрое течение, ведь на плане она представляла собой замкнутое кольцо - ров. Я понимал, что нам придется преодолеть эту водную преграду, но как это сделать, я не представлял. Тем более непонятно было, что же делать потом: на стометровую бетонную стену вскарабкаться невозможно. Тут же обнаружилось еще одно препятствие. Один из рыболовов привстал, и я увидел, что поплавок, оттянутый до отказа течением направо, ушел под воду, а рыболов подсек и потянул добычу к себе. Серебряная рыбка показалась над водой - но в тот же момент из воды высунулась страшная морда, заканчивавшаяся острым хищным клювом. Открылся большой рот - чудовище схватило рыбку и проглотило ее вместе с крючком и наживкой. Рыболовы дружно ахнули и сбежались к пострадавшему товарищу выразить сочувствие. Но они никак не были удивлены происшедшим - видно, они знали, что во рве водятся такие чудовища. У меня похолодело сердце: я представил себе, как мы войдем ночью в эту воду и как чудовища сожрут Ирку и Сенечку. О себе я не подумал. - Что это? - спросил Сенечка. - Я никогда не видел. - И я не видел, - сказал я. - Но я думаю, что ночью они спят. - Только без паники, - сердито сказала Ирка, - вы уже готовы убежать назад. - Никто никуда не бежит, - сказал я. - Ползун с ними расправится как с котятами, - сказала Ирка. Мне показалось, что последнюю фразу она только что придумала. - Пойдемте поглядим на город, - сказал я, чтобы не ссориться. - Чем меньше мы будем гулять, тем лучше, - возразила Ирка. - Интересно же посмотреть, как живут люди в счастливом городе Аркадии! - И мне интересно, - сказал Сенечка. - Хорошо, - согласилась Ирка, - только руками ничего не хватать, не привлекать к себе внимания, не драться и не спорить. - Разумеется, - сказал я. - Без сомнения. Я понимал, что Ирке не меньше чем нам интересно погулять по сказочному городу. Ведь даже если мы останемся живы, мы никогда больше сюда не попадем. Ирка оглядела нас, приказала мне вычистить пятно на брюках, а Сенечке отряхнуть шапочку и почистить травой ботинки. - Если кто-нибудь что-нибудь спросит, - приказала Ирка, - мы - счастливая семья: Беккер-отец, Беккер-мать и Беккер-сын. - А кто Беккер-сын? - спросил Сенечка. - Ты, мой ласковый, - сказала Ирка и щелкнула его по лбу. - Еще чего не хватало! - возмутился малыш и протянул мне ручку. - Я лучше буду с Тимом гулять, он не дерется, - сообщил он ей. Мы миновали склады. Дорожка, что вела к ним, вливалась в настоящую улицу, замощенную булыжником. По обе стороны улицы были небольшие палисадники, в которых цвели сирень и тюльпаны. За палисадниками тянулись одноэтажные уютные домики под красными крышами, покрашенные в веселые цвета. Из труб вились дымки, а из кухонных окошек тянуло вкусной пищей. Кое-где в палисадничках копались старушки, сажали рассаду, пропалывали грядки. При виде нас некоторые распрямляли свои старые спины и вежливо с нами здоровались. Мы, разумеется, здоровались в ответ. Из некоторых открытых окон доносилась приятная музыка. Я заглянул в одно из них и увидел, что там, за небольшим пианино, сидит приятная девушка с высокой прической и играет. Сенечка шел, не закрывая рта - никто из нас ничего подобного не видел, но мы с Иркой как могли скрывали свои чувства, свое удивление, а Сенечка скрывать его не намеревался. Когда короткая улица особнячков окончилась, мы повернули на другую, где палисадников перед домами, как правило, не было, да и сами дома были крупнее, порой двухэтажными, кирпичными. На подоконниках окон, выходивших на улицу, стояли горшки с цветами, а также аквариумы и клетки с певчими птицами. Порой между ними выглядывала бабушкина или дедушкина голова и улыбалась нам. Мы улыбались в ответ. На всем, что мы видели, была печать довольства, обеспеченности и аккуратности. В конце той улицы, которая, судя по табличке на почтовом ящике крайнего дома, называлась "Яблоневая", мы нашли кафе "Уют". Оно занимало первый этаж небольшого розового дома. Перед открытой дверью на тротуаре стояли под полосатыми зонтиками два столика, покрытые клетчатыми скатертями. Мы заглянули внутрь. Там тоже были столики. За одним сидел бледный худой человек в черном костюме. На полу рядом с его стулом лежал моток веревки и высокая черная шляпа, которая, как я потом узнал, называется цилиндром. Черный человек большой ложкой ел из хрустальной вазы мороженое с фруктами. Внешняя стена кафе была стеклянной, сквозь нее мы видели башню. Вид был красивый. - Здравствуйте, - сказала Ирка, которая скорее меня осваивалась в неизвестной обстановке. - Можно у вас позавтракать? - Я трубочист, - вежливо сообщил человек в черном. - У меня сейчас второй завтрак. Меня ждет работа. Но сейчас мы вам поможем. Елена! Елена Константиновна! Тотчас же занавеска, скрывавшая заднюю дверь, откинулась, и в помещение впорхнула молодая полная женщина в розовом в оборках платье до пола, с высоко забранными кверху волосами, увенчанными высоким, усыпанным блестками, гребнем. - Ах, простите, - сказала полная дамочка. - Я зачиталась на кухне. - Новый роман Тургенева! Вы любите Тургенева? У меня вдруг возникло странное ощущение - настоящие ли люди нас здесь окружают? Может быть, это органчики, счастливые роботы? - Что будем кушать? - спросила дамочка. - А что есть? - спросила Ирка. - Все зависит от того, сильно вы спешите или умеренно? Если сильно, то я предложу вам бутерброды с сыром, кофе с молоком и печенье. Сенечка проглотил слюну. - Но мы не очень спешим, - нашлась Ирка. - Тогда - яичницу из трех яиц для каждого с ветчиной. Вы употребляете ветчину? Она немного жирная сегодня. - Несите! - сказала Ирка. - Одну минутку, рада вам услужить. Дамочка побежала прочь, напевая на ходу. Черный трубочист поднялся из-за стола, положил на стол банкноту и ушел не попрощавшись. - Я хочу жить в этом городе, - заявил Сенечка. - Наверное, я сплю, - сказала Ирка. - Три яйца на каждого. Я, может, за всю жизнь три яйца съела. - И я! И я! - засмеялся Сенечка. - Интересно, а нам денег хватит? - испугался я. - А то мы можем провалить всю операцию. - Наверное, хватит, - сказала Ирка. - Одну минутку! - крикнула, высунувшись из-за занавески, хозяйка кафе. - Если хотите, можете посидеть на улице, я туда вам вынесу. - А точно, интересно, - сказал Сенечка и первым пошел наружу. Мы уселись за столиком. Я с удовольствием смотрел на моих спутников. Удивительно, как легко люди привыкают к хорошему. Мы сидели, словно благополучная семья из какой-то нечитанной мною книжки. Светило мягкое солнце, улица, замощенная ровной, хорошо подобранной брусчаткой, была такой чистой, словно пол в доме. Недаром же все, кто слышал о Счастливом городе, мечтают в него попасть. По улице изредка проходили люди, некоторые раскланивались с нами. Были они старомодны и казались актерами из старинной пьесы. - Интересно, - произнес Сенечка, - а до спонсоров все люди так жили? - По-разному, - сказала Ирка. Я понял, что и она толком не знает, как жили люди. Из двери вышла с подносом хозяйка кафе. Она поставила посреди нашего стола большую сковороду с яичницей, расставила тарелки и разложила вилки и ножи. Она собиралась уйти, но тут увидела, как Сеня уже старается подцепить вилкой край яичницы. Вдруг милая женщина густо покраснела и прошептала: - Вы с ума сошли! Не трогайте! Не смейте! Удивленный Сенечка спрятал руки под стол, решив, что женщину испугали его перепонки. Но причина ее волнения заключалась в другом. Женщина удивленно взмахнула пухлыми ручками: - Вы что, первый раз в ресторане? - Чем мальчик вас рассердил? - спросил я. - Куда он вилкой тычет, а? Он что, копию захотел испакостить? А где я новую достану, я вас спрашиваю? Меня же без копий закроют! - А что же нам есть? - спросила Ирка. - Сейчас я хлеб принесу, - ответила пухлая дамочка. - А если кто голодный, то могу чаю дать, с овсянкой. От меня голодными не уйдете, не то что из "Савоя". Там только копии, вы представляете! Я протянул руку и потрогал яичницу. Яичница была холодной и скользкой. Она была сделана из пластика. - Но зачем вы нас обманываете? - удивился я. - Ведь вы же деньги все равно за яичницу возьмете? - Не за поросенка же брать! Я вам его не носила. - Кого вы обманываете? - Я никого не обманываю! - Пухлая женщина была в гневе. - Я выполняю распоряжение Управления общественного питания Аркадии, которое гласит: "В случае нехватки пищевого продукта или товара приказано заменять его соответствующим муляжом с внешним правдоподобием." - Но зачем? - А если оттуда посмотрят? - спросила хозяйка кафе, понизив голос и движением головы показав на башню. - Ясно, - сказала Ирка, которая соображает быстрее меня, - несите кашу и чай. Не тронем мы вашу яичницу. А у вас большая нехватка? - И не говорите! Всего не завозят! Поклонившись, хозяйка с облегчением отошла от нашего столика. Она принесла холодную липкую овсянку и теплую воду - чай, затем остановилась у стены и стала глядеть на нас, не отрываясь. Встретив мой вопросительный взгляд, она произнесла: - Приходится смотреть. На прошлой неделе тарелку унесли. А что касается чашек, то это просто катастрофа. Нет, я никого не обвиняю, но такой дефицит чашек, что люди идут на преступление. Правда? - Мы приезжие, - сказал я мрачно. Овсянка была недосоленной, невкусной, словно приготовленной из опилок. - Знаем мы таких приезжих, - ответила хозяйка кафе. Взяла эта женщина с нас за невкусный завтрак по шесть рублей - почти все деньги, что нам дал возница. - В конце концов, - сказала Ирка, - это даже смешно. Ты что, в самом деле поверил, что в нашей стране может быть счастливый город? Я не ответил. - А зачем она яйца обещала? - спросил Сенечка. - Потому что она играет в кафе, - сказала ему Ирка. И я подумал, что она права. Ведь мы же в городе, который придуман и сделан спонсорами - а спонсорам вряд ли есть дело, счастливы ли на самом деле жители этого города. "Гастроном "Изобилие" - увидел я вывеску над первым этажом другого дома. Туда входили люди с пустыми сумками, а выносили полные. Сами сумки были очень красивы: на них были изображены всяческие продукты. Передняя стена магазина была прозрачной, а внутри горел яркий свет, так что он был похож на аквариум, в котором плавали рыбки. Мы стояли снаружи, не заходя в магазин, и смотрели, как люди входят в гастроном, подходят к витринам, рассматривают лежащие там товары. Мне захотелось рассмотреть магазин изнутри, и я предложил моим спутникам составить мне компанию. Небольшая очередь из прилично одетых по моде Счастливого города людей стояла возле витрины, в которой лежали колбасы разной толщины и цвета. Продавщица в белом переднике и белой кружевной наколке с милой улыбкой отвешивала колбасу. - Что это? - Сенечка никогда в жизни не видел колбасы. Я же был старше его и один раз угощался колбасой в школе гладиаторов. - Сейчас я тебе куплю, - сказал я, - и попробуешь. Это колбаса. Передо мной стоял пожилой мужчина в длинном зеленом пальто и серой мягкой шляпе. Он обернулся, услышав мои слова. - Вы приезжие? - спросил он мягким вежливым голосом. - Да, мы здесь недавно, - сказал я, а Ирка улыбнулась, не разжимая губ. Мужчина потрепал Сенечку по затылку. - Сегодня не совсем удачный день, - сказал он. - Завтра завезут любительскую и останкинскую колбасу. Мне конфиденциально сообщили. Так что я на вашем месте купил бы завтра. - Тим, - Сенечка дернул меня за рукав. - А там колбаса ненастоящая лежит, - он показал на витрину. - Она нарисованная. Наши соседи по очереди сделали вид, что ничего не слышали, но Сенечка продолжал настаивать, и тогда старуха в мантилье попросила меня: - Велите, пожалуйста, вашему мальчику помолчать. Он может доставить всем неприятности. Нам бы этого не хотелось. - Сеня! - приказал я. Я видел, как люди, чья очередь подошла, показывали на какой-нибудь из колбасных муляжей, лежавших в ярко освещенной витрине, но продавщица в наколке с милой улыбкой отрезала небольшой кусок от единственного толстого колбасного батона, лежавшего перед ней. Когда подошла очередь пожилого мужчины в зеленом пальто, он протянул продавщице квадратный клочок бумаги, и ему также отрезали кусок колбасы. Неприятное предчувствие овладело мною. Оно оказалось правильным. - Ваш талон, - сказала продавщица, занеся нож над батоном колбасы. - У нас есть деньги, - сказал я. Ирка молчала. Сенечка высовывал нос, заглядывая за прилавок. - Я сказала - талон! - повысила голос продавщица. Но улыбка не исчезла с ее лица. - Граждане, не задерживайте, - произнес кто-то сзади. Почтенная старуха в мантилье оттолкнула Ирку и стала оттеснять меня от прилавка. Мужчина в зеленом пальто, который задержался, обнюхивая кусок колбасы, доставшийся ему, сказал наставительно: - Мы же не можем делиться колбасой с каждым приезжим. - Но мы тоже хотим кушать! - сказал Сенечка. - Кушайте у себя дома, - сказала старуха в мантилье, тоже получившая свой кусок. Пожилой мужчина вышел вместе с нами. Он чувствовал себя неловко. Он был на вид добрым человеком. - Вы должны понять нас, - сказал он. - Мы находимся в тисках дефицита. К счастью, нам хватает продуктов для обеспечения нужд населения. И сейчас, скажу я вам, положение постоянно улучшается. Старуха в мантилье пошла направо, он - налево. Мы остались стоять у магазина. Сенечка оглянулся на витрину - она была богато украшена пластмассовыми копиями разных продуктов. - Кого они обманывают? - риторически спросила Ирка. - Милая, - сказал я, - ты забыла, что наша планета уже сто лет страдает под гнетом пришельцев! Если бы Россией правили мы с тобой, колбасы было бы достаточно. Еще около часа мы гуляли по городу, который был невелик. Я обратил внимание на то, что все стены, обращенные к бетонной башне, были прозрачны, и помещения за ними были ярко освещены, как гастроном или отдел носок-чулок универмага. Но помимо магазинов прозрачные стены были у мастерской, где девушки распевали веселые песни, шили платья, и в другой мастерской, где столяры изготавливали стулья. Столяры были как на подбор, славные молодые люди. Они улыбались нам сквозь прозрачную витрину так непринужденно, что мы невольно улыбались в ответ. Наконец мы попали на вокзал. Вокзал оказался небольшим, к нему был проведен лишь один одноколейный путь. Поезд, состоявший из двух открытых вагончиков и сверкающего медными деталями паровоза с длинной расширяющейся трубой, поджидал нас у платформы, по которой носильщик вез тележку с чемоданами и прогуливался дежурный в фуражке с красной тульей. Стайка девочек в одинаковых коричневых платьях и белых передничках выпорхнула на платформу, и девочки щебеча расселись на лавочках первого вагона. Красивая женщина со сложенным зонтиком в руке глядела на поезд, не изъявляя желания сесть в него. - Поехали? - спросил Сеня. - Но мы не знаем, куда идет поезд, - сказал я. - Мало ли куда нас завезут. - Скажите, пожалуйста, куда направляется поезд? - спросила Ирка у дежурного по станции. - Вы билет купили? - спросил он. Я посмотрел почему-то направо и увидел, что передняя стена вокзала - стеклянная. - По талонам? - язвительно спросил Сенечка. - Без талонов, - ответил человек в красной фуражке. Паровоз загудел. - Залезайте, залезайте! - приказала красная фуражка. - Там заплатите. Я обернулся к красивой женщине. Она прочла мой безмолвный вопрос и ответила: - Не беспокойтесь, он вернется на эту же платформу. Мы вошли во второй вагон. Старинный вагон, лишенный стен, был разделен на небольшие купе. Мы заняли одно из них, и Сенечка принялся прыгать на мягком сидении. Начальник станции в красной фуражке погрозил ему жезлом и крикнул: - Перестань хулиганить, высажу! Потом он поднял жезл, паровоз еще раз загудел и, резко взяв с места, дернул вагон, так что нам пришлось хвататься за скамейки и друг за друга, чтобы удержаться. Девочки в соседнем вагоне завизжали так, что заложило уши. Со второго раза паровозику удалось сдвинуть поезд, и он запыхтел, отходя от вокзала. Красивая женщина подняла руку с платком, провожая нас. Я помахал ей, мне ее стало жалко. Поезд побежал, набирая скорость. К путям подходили небольшие огородики, в которых возились люди, но эти огородики вряд ли были видны с башни - они были устроены так, чтобы их прикрывали дома. Вообще нашим взорам предстала как бы изнанка жизни Аркадии. С изнанки город был не так весел, чист и хорошо покрашен. С другой стороны путей был высокий зеленый откос, отлично видный с башни. На нем не было строений и огородов, но в некоторых местах были разбиты цветники. Затем мы долго ехали вдоль выложенной из бетонных плит гигантской стометровой надписи "Слава экологии!" Через несколько минут на откосе, ставшем круче и выше, возникла еще одна, не меньших размеров, надпись: "Украсим Родину садами!" К этому времени поезд совершил уже плавный полукруг, и башня Наблюдений осталась позади. Железнодорожный путь все более углублялся в землю, и вдруг в вагоне наступила темнота - мы въехали в туннель. Сразу стук колес стал громче и резче, паровоз загудел и запахло дымом. - Далеко отъехали, - сказала Ирка. - Как возвращаться будем? - Вернемся! - радостно откликнулся Сеня. Как и все мы, он никогда еще не ездил на поезде, но если мы с Иркой могли скрывать свои чувства, делая вид, что такое путешествие нам не в новинку, то Сенечка ликовал открыто. В вагоне было совсем темно. Я протянул руку и нащупал тонкие пальцы Ирки. Мною овладело странно-щекочущее чувство полета с горы. - Ты хорошая, - прошептал я. Не знаю, услышала ли Ирка, но она сильно сжала мои пальцы. А Сенечка, не поняв, о чем речь, спросил: - Что ты говоришь? Что случилось? - Тебе еще рано об этом знать, - сказал я. Ирка засмеялась. Туннель кончился так же неожиданно, как и начался. Слева показались сады, задние стороны домиков, узкая улица, обращенная к нам некрашеной стороной. Над нами совсем близко тянулась к небу твердыня башни. Значит, железн