Кир Булычев. Глубокоуважаемый микроб 1. КОРНЕЛИЙ УДАЛОВ ПОЛУЧАЕТ ПРИГЛАШЕНИЕ НА СОС И ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ Утренняя почта доставила Корнелию Ивановичу Удалову авиаконверт, в котором было письмо следующего содержания: "Уважаемый Корнелий! Ты приглашен на первый СОС делегатом от Земли с правом решительного голоса. Твое явление обязательно. В случае неявления ответственность делит вся Земля, которая будет дешифиширована сроком на 34 про-ку-ла. Первый СОС состоится с 21 по 36 июля с.г. по адресу: 14ххХХ-5:%=ъ34. Транспорт, сопровождение, кормление, погребение (в случае необходимости), приемлемую температуру и влажность обеспечивает Оргкомитет СОС. Созывающий секретарь ОК СОС Г-Г" Удалов дважды прочел приглашение, потом подошел к окну и с грустью поглядел на двор. Двор был зеленым, уютным, старуха Ложкина развешивала белье, тяжелые капли воды падали с белых простынь на траву, рыжий петух взлетел на раскрытую дверь сарая и громко хлопал крыльями, из окна Гавриловых доносилась джазовая музыка, а по голубому утреннему небу плыли розовые облака, под которыми с пронзительными криками носились стрижи. И вот этот мирный, обжитой и родной мир придется покинуть ради неизвестного СОС, ради сомнительных наслаждений и реальных опасностей космического путешествия. - Придется ехать, - сказал Удалов, отворачиваясь от окна и с нежностью глядя на Ксению, которая собирала на стол завтрак. - Какое сегодня число? - Восемнадцатое, - сказала Ксения, поглядев на стенной календарь. - Куда собрался? Опять на рыбалку? - Три дня всего осталось, - задумчиво произнес Удалов. - Не на рыбалку, а на первый СОС. - И не мечтай, - сказала Ксения. - Хватит с нас. Небось опять пришельцы? Опять жертвовать своим временем и нервами ради галактической дружбы? - Надо, Ксюша, - сказал Удалов и сел за стол. Позавтракав, он пошел к Николаю Белосельскому. 2. УДАЛОВ БЕСЕДУЕТ С НИКОЛАЕМ БЕЛОСЕЛЬСКИМ И ВЫСЛУШИВАЕТ ВОЗРАЖЕНИЯ Николай Белосельский учился в одном классе с Корнелием Удаловым, закончив школу с золотой медалью, уехал в область, где с отличием завершил высшее образование, а затем, заслужив уважение своими способностями и любовью к работе, был направлен в родной город на руководящий пост. Белосельский возвращался в Великий Гусляр с большой неохотой. Он был человеком принципиальным, серьезным и объективным, а потому предчувствовал неизбежность конфликтов. Живое воображение подсказывало ему, что при известии о его скором приезде многие жители города начнут говорить: "Как же, помню Кольку Белосельского! Я с ним в детском саду баловался". Или "Колечка? Белосельский? Близкий человек! Моя двоюродная сестра Леокадия была замужем за его дядей Костей". Беда небольшого города в том, что все всех знают. Предчувствия Белосельского оправдались. На улицах к нему подходили незнакомые лица, напоминали об общем счастливом детстве, а затем приглашали в гости или просили протекции. В кабинет проникали троюродные бабушки, желавшие улучшить жилищные условия, и приятельницы по пионерскому лагерю, лгавшие о непогасшей любви. Белосельский стал нелюдим, избегал людей, страшась неожиданного крика: "Колька, друг!", был строг к родственникам и похудел. Он мечтал о переводе в далекий Петропавловск-Камчатский. Но своей принципиальности он не изменил. Удалов знал о драме Белосельского и поэтому, хоть сидел с ним шесть лет за одной партой и совместно владел голубятней, ни разу не зашел к нему домой, а, встречаясь на совещаниях, сдержанно здоровался, избегая прямого обращения. Белосельский тосковал по старой дружбе и рад был как-нибудь посидеть с Удаловым, вспомнить далекое детство, но сдерживался. Борьба с фаворитизмом не должна знать исключений. Удалов вошел в кабинет Белосельского и с порога сказал: - Доброе утро. Я по делу. - Здравствуй, Корнелий, - сказал Белосельский. При виде Удалова взгляд его смягчился и ему захотелось сказать бывшему другу что-нибудь теплое. - Погода хорошая в этом году, - сказал Белосельский. - Радует нас июль. - Да, жарко, - согласился Удалов. - Ты садись. Как в стройконторе дела? План сделаете? - Постараемся, сдержанно сказал Удалов, сел и вытащил из кармана приглашение. - Когда в отпуск? - спросил Белосельский. - Уж и не знаю, - сказал Удалов. - Собирался в августе, да вот... Надо посоветоваться. Он ладонью перегнал по столу к Белосельскому приглашение и стал ждать. Белосельский внимательно прочел письмо, кинул на Удалова быстрый взгляд, затем вынул из деревянного высокого стакана хорошо заточенный карандаш и стал читать письмо вновь, помечая галочками ошибки и ставя в непонятных местах на полях вопросительные знаки. Удалов глядел в окно, за которым ворковали голуби, и мечтал о рыбалке. Дочитав письмо вторично, Белосельский задумался, не поднимая глаз. В письме таилась каверза. Не стоило распускаться и радоваться при виде Удалова. Ведь он - друг детства и потому вдвойне опасен. Недаром он все эти месяцы держался на расстоянии и проявлял тактичность. И ты, Брут, расстроился Белосельский. Уж лучше бы попросил новую квартиру. Думая так, он нечаянно встретился взглядом с чистыми голубыми глазами Удалова, увидел его гладкий выпуклый лобик, полные розовые щеки, курчавую поросль вокруг ранней лысины и неожиданно для себя самого спросил: - СОС - это что такое? - Ума не приложу, - честно признался Удалов. - Ясно, - сказал Белосельский. Потом добавил: - Как известно, в июле тридцать один день. - У них, видно, система отсчета другая, - сказал Удалов. - Так может, не стоит ехать? - Не стоит, - согласился Белосельский. - И жена будет рада. Недовольна она моими космическими связями. Ревнует. - О семье тоже подумать надо, - сказал Белосельский. - О семье мы зачастую забываем. - Значит, решили? - сказал Удалов. - Мне же посоветоваться надо было. А с кем посоветуешься по такому вопросу? Я пошел? А то в контору опоздаю. - Иди, - сказал Белосельский. - Работай спокойно. - Спокойно не получится, - возразил Удалов. - Спокойно нельзя, потому что буду тревожиться за судьбу Земли. - А что такое? - Дешифишировкой грозят. На тридцать четыре прокылы. - Про-ку-ла, - поправил Белосельский, заглянув в приглашение. - Чепуха какая-то. - Конечно, чепуха, - согласился Удалов. - Может, обойдется. Белосельский подчеркнул слово "дешифиширована" красным карандашом. - В словарь иностранных слов заглядывал? - спросил он. - Там нету, - сказал Удалов. - У них своя терминология. Белосельский посмотрел в окно. Ворковали голуби, облака сгустились, в отдалении гремел гром. Белосельскому очень хотелось уехать в Петропавловск на далекую Камчатку, где нет друзей детства. - Значит, игнорируем? - спросил Удалов. Он стоял посреди кабинета, переминался с ноги на ногу. Ему было не по себе, что он поставил Колю Белосельского в неловкое положение. - А если это не шутка? - спросил Белосельский. - Нам бы ясность. - Откуда ей быть? - А как ты планировал туда ехать? Адрес неразборчивый? - Для них понятно. Для них это все равно, что для нас Малые Кочки. Друзья детства немного помолчали. Удалов подумал, что если удастся отделаться от СОС, надо будет позвать Колю на рыбалку. - Если приедут, - сказал Удалов, - я им скажу, что заболел. Или теща заболела. Дипломатично, и никто не в обиде. - Это разумно, - согласился Белосельский. Он понял, что Удалов искренен и прост. - Так и скажешь. - А это... насчет рыбалки... - но завершить приглашение Удалов не успел. Посреди кабинета, как раз между Удаловым и столом Белосельского, возник человек в черном трико. В облике его было что-то неземное. - Простите, - сказал человек быстро, с легким инопланетным акцентом. - Я из СОС. Ищу Удалова Корнелия. Корабль на орбите. В чем задержка? - Я не еду, - быстро ответил Удалов. - Я заболел. - Поедешь, - просто ответил человек в трико. - Надо, Корнелий. - Погодите, - вмешался в разговор Белосельский. - Во-первых, это мой кабинет... - При чем здесь кабинет? - сказал человек в трико. - Я должен доставить Удалова на первый СОС, а у нас пересадка на Альдебаране. Времени в обрез. И посланец СОС властно положил руку на плечо Удалову. Удалов метнул отчаянный взгляд на Белосельского. Что еще придумать? - Может быть, произошла ошибка? - спросил Белосельский. - Может быть, вы ищете другого Удалова? - Именно этого, - сказал посланец. - Он уже вычислен и по всем параметрам подходит для СОС. - Так хоть скажите, кто такой этот СОС! - взмолился Удалов, пытаясь высвободить свое мягкое плечо от железной хватки человека в трико. - Съезд Обыкновенных Существ. - Я недостоин! - Правильно, - поддержал Удалова Белосельский. - Почему представлять Землю на международном форуме должен именно Корнелий Иванович? Мы могли бы рекомендовать вам более достойных представителей. Например, инженера Сидорова. Общественник, спортсмен, рационализатор, выдающийся человек... - Правильно! Сидорова! - крикнул Удалов. - Нам не нужен Сидоров, - сказал посланец. - Нам нужен Удалов. - Странно, - сказал Белосельский, и в этот момент зазвенел телефон. Белосельский взял трубку, не согнав хмурой складки со лба. А Удалов, воспользовавшись паузой, спросил посланца: - Домой за вещами можно зайти? Удалов уже понял, что от СОС ему не отвертеться. - Некогда, - сказал посланец, подхватил Удалова за пояс и сильно повлек вверх, к потолку. Последнее, что Удалов увидел в кабинете Коли Белосельского, было запрокинутое кверху, встревоженное лицо старого друга. Лицо пропало, и через секунду Удалов, подлетая к небольшому летающему блюдцу, уже смотрел на Великий Гусляр с высоты километра. А Белосельский, проводив глазами Удалова, сказал в телефонную трубку: - Повторите, что вы сказали? - Не пускайте Удалова на СОС, - ответил странного тембра далекий голос с инопланетным акцентом. - Это может трагически кончиться для Земли. - Кто вы? - спросил Белосельский. - Доброжелатель. - Удалов уже улетел, - сказал Белосельский. - Назовите свое имя и причины, по которым вы не желаете присутствия Корнелия Ивановича на международном съезде. - Жаль, что упустили, - ответил инопланетный голос. - Пеняйте на себя. В трубке что-то щелкнуло, и затем женский голос произнес: "Разговор с Омегой Дракона закончен. Три минуты". Белосельский сказал: "Спасибо" и медленно положил трубку. 3. УДАЛОВ СОВЕРШАЕТ ПЕРЕСАДКУ НА АЛЬДЕБАРАНЕ Космический корабль набрал скорость. Земля скрылась из глаз, и Солнце превратилось в незначительную желтую звезду. За иллюминатором клубились туманности. Удалов отошел от окна и похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли документы. Посланец поставил корабль на автопилот и обратился к Удалову: - Повезло, - сказал он. - Успели. - А что? - спросил Удалов. - Могли задержать. Что-то твоя, Удалов, скромная персона вызывает повышенный интерес в определенных кругах. - Вот это лишнее, - сказал Удалов. - Я к вам на СОС не напрашивался, лечу из чувства долга. В любой момент согласен вернуться. Тем более, что на Земле миллионы более достойных. - Может быть, - согласился посланец. - Достойных миллионы, а Удалов один. - Ну что ж, - не стал спорить Удалов. - Будем считать, что мне повезло. Увижу новых братьев по разуму. - Садись, перекуси, - уклончиво ответил посланец. - На Альдебаране буфет паршивый. Они пообедали и начали торможение перед Альдебараном. Любознательный Удалов был потрясен зрелищем космопорта на Альдебаране. В громадных залах гуляли, сидели, отдыхали, парили, висели вниз головой, спорили, ожидали, стояли в очередях за билетами, питались в буфете десятки тысяч альдебаранцев, сирианцев, дескасийцев, тори-тори, прулей, кофкриавфеев, 45/67-цев, молчаливых испужников, вегиан, плетчиков, моссадеров, антропоидных локов, порников, апрет-тт-воинейцев и многих других, имен которых Удалов не запомнил. И ни одного обитателя Солнечной системы. Посланец быстро провел обалдевшего от разнообразия разумной жизни Удалова сквозь толпу, протолкнул его в узкую дверь с непонятной надписью и сказал: - Жди здесь. Рекомендую не покидать помещения. Иначе пеняй на себя. А я билеты закомпостирую. Посланец удалился, а Корнелий Иванович осмотрел помещение. По здешним меркам оно было невелико, от изящного фонтана распространялся мускусный аромат, вокруг стояли мягкие кресла. Большинство кресел пустовало. В остальных скучали существа в странных одеждах. Удалов прошел к свободному креслу и сел. Он старался вести себя так, словно космические путешествия ему не в диковинку. В общем, это так и было, хотя Удалов уже три года не попадал в дальний космос, а на великом пересадочном вокзале Альдебарана оказался впервые. Остальные обитатели кресел кинули в сторону Удалова равнодушные взгляды и вернулись к своим занятиям. Было тихо. Порой динамик под потолком начинал урчать на чужих языках, видимо, объявляя посадку. Удалов подумал, как там Ксения, наверное, волнуется? Послать бы ей телеграмму, да разве здесь отыщешь телеграф? На всякий случай он обратился к своему соседу, который снизу и до плеч был схож с человеком, но книжку, которую читал, держал в цепких щупальцах, склонив к странице изысканную пернатую голову с клювом вместо носа. - Простите, - сказал Удалов. - Вы не знаете, здесь телеграммы на Землю принимают? Существо отложило книжку, склонило голову на бок и сказало: - Чир-чрик-чири-пипити. - Простите, - сказал Удалов. - Не обращайте внимания, - послышался голос с другой стороны. - Он по-русски не понимает. Удалов с чувством облегчения повернулся в сторону голоса и увидел подтянутого, стройного и хорошо одетого кузнечика метрового роста. - А вы понимаете? - спросил Удалов. - Я понимаю, - сказал кузнечик. - Я синхронный переводчик. Лечу на первый СОС. - И много языков знаете? - спросил Удалов. - Трудно сказать, не считал, - ответил кузнечик. - А вы, судя по нерешительности манер, провинциальному виду и глуповатому лицу, из города Великий Гусляр? - Угадали! - обрадовался Удалов. Он даже пропустил мимо ушей нелестные высказывания кузнечика. - Откуда вы про мой город знаете? - И зовут вас Корнелий Иванович, - сказал кузнечик. - Не отказывайтесь. Очень приятно. Я проглядывал списки делегатов, а у меня феноменальная память. Так что, пойдем, отправим телеграмму вашей супруге Ксении? - А на корабль не опоздаем? - встревожился вдруг Удалов. - Задержат, - ответил кузнечик. - Без нас не полетят. Я забыл представиться. Меня зовут Тори, с планеты Тори-Тори, из города Тори, с улицы имени Тори. - Столько совпадений сразу? - осторожно спросил Удалов, который понимал, что в Галактике что ни планета - свои обычаи, и порой невежливым вопросом можно нанести смертельное оскорбление или даже вызвать войну. - Нет, - ответил синхронный переводчик. - У нас все Тори, и все города Тори, и все улицы имени Тори. - А не путаете? - спросил Удалов. - Наоборот. Просто. Не спутаешь. - Это верно, - согласился Удалов. - Так где же телеграф? Кузнечик быстро вскочил с кресла, потянул Удалова острым коготком к двери, затем завел за угол, и они оказались в низком белом помещении, у стены которого были установлены рукомойники различного размера, формы и высоты. - Здесь мы можем говорить спокойно. Никто не подслушивает, - прошептал кузнечик Тори. - У тебя есть что на продажу? - Не понял, - сказал Удалов. - Я на телеграф хочу. - Нет здесь связи с Землей, - сказал кузнечик. - Я тебя серьезно спрашиваю. Что везешь? Драгоценности? Сувениры? - Ты меня удивляешь, - сказал Удалов. - Откуда у меня драгоценности? Я сюда так спешил, даже домой зайти не успел, плаща не взял. - Жаль, - сказал кузнечик. - Странно, - вздохнул Удалов, наблюдая, как какой-то транзитник моет свои семь лап. - Ты языки знаешь, наверное, зарабатываешь неплохо. А решил спекуляцией заняться. - Я авантюрист, - сказал кузнечик просто. - Ничего не поделаешь. А мои языковые способности на конференции никому не нужны. Тебе знание всех языков вместе с мандатом выдадут. - Так ты говоришь, нет здесь телеграфа? - Откуда ему быть? Кто отсюда шлет телеграммы на Землю? Наивный ты, Удалов. - Нет, - сказал Удалов. - Я доверчивый. В этот момент динамик, который висел у них над головами, прервал лопотание на неземном языке и заговорил по русски: - Удалов Корнелий Иванович, вас ждут у статуи Государственного колена в центре восьмого зала. Повторяю, делегата первого СОС Удалова Корнелия Ивановича ожидают в центре восьмого зала у статуи Государственного колена. - Вот видишь, - сказал Удалов кузнечику. - А ты говорил. - Погоди, - встревожился кузнечик. - Один не ходи. - Так пойдем вместе, - сказал Удалов. Через две минуты Удалов и Тори стояли возле внушительного бронзового памятника Государственному колену. Удалов огляделся. Вокруг все так же кипела толпа. "Кто бы это мог быть? - думал Удалов. - Неужели Коля Белосельский прилетел?" - Корнелий! - раздался рядом девичий голос. К Удалову спешила девушка ослепительной красоты и редкого обаяния, одетая легко, в серебряный купальный костюм. При виде Корнелия девушка расширила голубые глаза и лукаво улыбнулась, показав множество жемчужных зубов в обрамлении полных розовых губ. - Осторожно, Корнелий! - сказал кузнечик. - Я понимаю, - согласился Корнелий, не в силах отвести взгляда от красавицы. - Я счастлива, - сказала девушка, тонкими пальцами дотрагиваясь до руки Удалова. - Я мечтала встретиться с тобой. Пошли. Наш уютный летающий рай ждет у второго причала. Мы проведем с тобой отпуск у журчащего ручья возлюбленных, под сенью бананов забвения. Идем, мой кролик! И Удалов, ровным счетом ничего не понимая и ни о чем не думая, покорно последовал за красавицей. И может быть, дошел с ней до второго причала и добрался бы до бананов забвения, если бы его не перехватила жесткая рука посланца в черном трико. - Делегат Земли, - сказал посланец твердо. - Вы забываетесь. - Он мой, - сказала красавица нежно. - Ты мой, подтверди. - Я твой, - сказал Удалов. Кузнечик бросился вперед и вклинился между Удаловым и красавицей. - Удалов! - сказал он, оглядываясь на посланца. - С нашей точки зрения эта особь не представляет интереса. Возможно, она синтетическая... - Не верь им, Корнелий, - возразила красавица, - сами они синтетические. Посланец подхватил сопротивляющегося Корнелия под руки и быстро повлек за собой. Удалов рванулся из рук посланца, красавица громко рыдала и взывала к Удалову: - С первого взгляда! - кричала она. - Я полюбила. И на всю жизнь. Я не перенесу разлуки! - Я тоже! - ответил Удалов. Транзитные пассажиры с любопытством смотрели на эту сцену, полагая, что наблюдают чей-то национальный обычай. Через десять минут кузнечик с посланцем посадили потерявшего от любви рассудок Удалова в космический корабль, привязали к креслу, а Удалов все еще не мог прийти в себя и повторял: "С первого взгляда... с первого взгляда и на всю жизнь..." 4. УДАЛОВ ПРИЛЕТАЕТ НА МЕСТО ПРОВЕДЕНИЯ ПЕРВОГО СОС Вскоре после взлета посланец дал Удалову таблетку, и Корнелий заснул. Когда он проснулся, корабль уже подлетал к планете 14ххХХ-5:%-ъ34, где проводился СОС. Голова болела, конечности дрожали. Удалов видел перед собой прекрасные голубые глаза, но глаза эти были подернуты дымкой прошлого. Он услышал, как рядом тихо разговаривают его спутники, но ни слова не понял, кроме знакомой фамилии - Удалов. С трудом Корнелий вспомнил, что это его фамилия. - Вам лучше? - спросил синхронный кузнечик. - Припадок любви миновал? - Плохо, - ответил Удалов. - В жизни со мной такого не случалось, с десятого класса средней школы. - И как в десятом классе? - спросил синхронный кузнечик. - Обошлось? - Я уж не помню деталей, - сказал Удалов. - Но было нелегко. Кузнечик задумался, приставив коготок ко лбу, а сопровождающий посланец сказал: - Нам это не нравится. Слишком пристальное к тебе, Удалов, внимание. - И то правда, - согласился Удалов. - Она же меня по имени знала. Может, фотографию где-нибудь видела? - Ты что думаешь, она тебя на фотографии увидела, влюбилась и начала за тобой по космосу гоняться? - Но ведь бывает, - сказал робко Удалов. Ему хотелось верить в любовь. - А скажи, Корнелий, - спросил посланец. - Ты по земным меркам красавец? Герой? Любимец женщин? - Пожалуй, так не скажешь, - признался Удалов. - Я скорее обыкновенный. - Так и должно быть. Иначе бы тебя на СОС не отобрали. А лицо той женщины тебе знакомо? - Нет. Только если в мечтах... - Тем более это меня тревожит, - сказал посланец. И тут корабль начал тормозить, а за иллюминатором появилась частично покрытая облаками планета. Корабль с Альдебарана пристал к спутнику медицинского контроля. Когда Удалов вслед за кузнечиком и посланцем сошел с корабля, он оказался в длинном белом зале, где его и других пассажиров поджидали медики в халатах и масках. Медики поделили между собой пассажиров и принялись их обследовать. Удалов достался солидной женщине, которая приказала ему раздеться, а потом напустила на свою жертву с десяток шустрых механизмов, которые опутали Удалова проводами, искололи иглами, промыли желудок, сделали рентген - и это за какие-то две минуты. Исследуясь, Удалов не терял присущей ему любознательности и наблюдал, как обрабатывают остальных пассажиров. В сплетении проводов и иголок поблескивал желтый живот кузнечика, а у посланца под черным трико оказались смятые розовые перья. Механизмы, завершая работу, извлекали из себя длинные листочки желтой бумаги и передавали их врачихе. Врачиха читала их и накалывала на штырь, к которому уже была прикреплена неизвестно когда сделанная цветная и малопохожая фотография Корнелия Ивановича. Врачиха взглянула на очередной желтый листочек, громко присвистнула и сказала: - Ну и дела! Удалов встревожился. Врачиха нажала на кнопку в подлокотнике кресла и отъехала от Удалова метров на пять. Кузнечик и посланец уже спокойно одевались, видно, для них осмотр закончился благополучно. Врачиха свистнула погромче, и рядом с ее креслом появились еще два врача. Все трое начали внимательно изучать листочки, пересвистываясь и бросая на Удалова укоризненные взгляды. - Тори, - позвал Удалов. - Чего они у меня нашли? Кузнечик, застегивая свой элегантный костюм, подошел поближе и свистнул врачам на их языке. Врачи в ответ высвистели целую песню, а механизмы с новой силой принялись вертеть, колоть и мять Удалова. - Ты учти, - сказал Удалов. - Я долго не выдержу. Они меня терзают. - Потерпи, - сказал кузнечик. - Плохо твое дело. Удалов так испугался, что закрыл глаза. Этого делать не следовало, потому что перед его внутренним взором сразу возникла прекрасная незнакомка и начала любовно вздыхать. Удалов задрожал и тут услышал голос посланца. - Корнелий, - сказал посланец. - Слушай меня внимательно. Тебе придется пройти дезинфекцию. Ясно? - Ничего не ясно. - Удалов раскрыл глаза, увидел, что врачи смотрят на него строго и опасливо. - В чем дело? - А в том дело, что ты прибыл с отсталой планеты, на которой масса микробов и вирусов. Среди них абсолютно неизвестные галактической науке и, возможно, опасные для окружающих. - Может, домой отпустите? - спросил Удалов. Но голос его прозвучал неискренне. И не потому, что ему хотелось заседать на СОС, а потому, что в нем жила надежда еще раз встретиться с прекрасной незнакомкой. Он понимал всю губительность такого намерения, но его душа жаждала встречи и страдала. - Домой возвращаться поздно, - сказал посланец. - По вашим, земным, варварским меркам, ты здоров. По нашим же ты - заповедник заразы. - Что делать, - лицемерно вздохнул Удалов. - Такие уж мы уродились. Больше он ничего не сказал, потому что сверху на него опустился металлический колпак и в полной тьме Удалову показалось, что его разбирают на части. Так оно и было. И пока карантинный контроль не промыл каждую клетку его тела, Удалова как личности не существовало. Затем его собрали вновь, к счастью, точно таким, как прежде, вернули костюм и прочую одежду. Одежда воняла карболкой, а ботинки сделались жесткими. Внутри тела все чесалось. Жизнь стала такой некомфортабельной, что Удалов забыл о красавице. Посланец повел Удалова к выходу из зала, а врачи смотрели им вслед и громко пересвистывались. - Они такого в своей практике не видали, - сказал кузнечик. За первым залом поджидала вторая проверка. Удалова измерили, сверили с фотографией в паспорте. Тут он не выдержал и сказал: - Вижу, что здесь у вас неладно. Чего-то опасаетесь, кого-то боитесь. Поделитесь со мной опасениями. - Не могу, - ответил посланец. - Не имею полномочий. Все в свое время. 5. УДАЛОВ ПРИБЫВАЕТ НА СОС И СТАРАЕТСЯ ОБЖИТЬСЯ НА НОВОМ МЕСТЕ До гостиницы доехали быстро, в основном, туннелями, так что Корнелию не удалось полюбоваться местной архитектурой. В холле гостиницы, украшенном множеством флагов и лозунгов на неизвестных языках, посланец подвел Удалова к длинной стойке, передал его милой пожилой даме с тремя глазами и в очках. Потом вежливо, но без душевности, распрощался. Дама близоруко водила носом по спискам делегатов, наконец отыскала его фамилию. - Удалов, - сказала она, - Корнелий Иванович. Место обитания Земля. Возраст средний, социальное положение среднее, достаток средний. Я правильно излагаю? - Не спорю, - сказал Удалов. В гулком холле звучали, переплетались голоса, различного вида существа собирались небольшими группами, общались между собой, порой пробегали организаторы разных рангов, а роботы-официанты разносили подносы с жидкостями в бокалах. - Так, - сказала пожилая дама. - Вы двуногий, кислорододышащий, размер средний, температура средняя. Вот вам ключ от комнаты триста два-двенадцать. Лифт на тридцатый этаж, северное крыло по коридору вправо. Теперь держите мандат и папку. Проверьте, все ли на месте. Старушка передала Удалову папку делегата. Папка была черной, пластиковой, с тиснением, а в ней нашлись следующие вещи: 1. Блокнот, авторучка, которая, как вскоре догадался Удалов, меняла цвет чернил в зависимости от настроения владельца, ластик, стирающий не только написанное, но и память о нем. 2. Таблетки, они же талоны на питание в столовой для кислорододышащих. В случае нужды их можно было принимать от несварения желудка. 3. Папка докладов, запланированных заранее, путеводитель по гостинице с встроенным компасом, аппарат для записывания мыслей, три объемных видовых открытки, значок. 4. Брошюра "СОС - надежда Галактики". 5. Бланк для голосования. 6. Приглашение на заключительный банкет и текст тоста-экспромта, который Удалов должен произнести от имени земного человечества. 7. Билет до Земли с пересадкой в Альдебаране. - Ознакомились? - спросила дама. - Да, - сказал Удалов. - Интересно. - А теперь снимите пиджак и закатайте рукав сорочки. - Дама держала в руке большой шприц. - Это еще зачем? - спросил Удалов. - Вакцина для преодоления языкового барьера, - сказала пожилая дама и вкатила Удалову два кубика раствора. Было больно. Но действие вакцины сказалось сразу. Многочисленные неразличимые голоса стали разделяться по смыслу и, что самое удивительное, стали понятны все вывески и плакаты, висевшие вокруг. Удалов потер уколотое предплечье, надел пиджак, вежливо поблагодарил даму на ее родном языке и пошел искать лифт. По дороге он уже не стеснялся, спрашивал встречных, те его понимали, словно разговор происходил на родной улице в Гусляре, но в объяснениях путались, потому что сами были приезжими. Удалов хотел было уже вернуться к даме, но и обратного пути отыскать не смог. В результате поднялся на лифте, который останавливался только на пятидесятом этаже, переехал эскалатором в другое крыло, спустился по лестнице и оказался в прачечной, оттуда служебным подъемником добрался до большого бассейна, где резвились дети делегатов, попал в помещение для тихих игр, в кабаре для сухопутных осьминогов, потом в библиотеку и лишь к исходу второго часа, многое повидав и страшно утомившись, отыскал номер триста два-двенадцать. Дверь в номер Удалову не понравилась. Она была круглой и находилась на уровне груди. Удалов с трудом отворил ее и втиснулся в люк. Он оказался в длинной и темной трубе, по которой скользнул головой вниз. Сзади щелкнула, закрываясь, дверь, тьма сгустилась, и Удалов, прорвав головой некую мембрану, влетел в теплую, сладкую на вкус, липкую среду, к сожалению, лишенную воздуха. Погружаясь на дно, Удалов стал барахтаться, надеясь отыскать входное отверстие, но в темноте он не мог определить не только направление к двери, но и такие элементарные понятия, как верх и низ. Сознание его помутилось, и он безжизненно опустился на дно. И в этот момент в ушах Удалова, открытых теперь пониманию любого галактического языка, прозвучали отчаянные проклятия: - Кто посмел нарушить мой покой? Кто не дает мне спать? Я буду жаловаться! Удалов хотел было ответить, что нуждается в срочной помощи, но в рот хлынула сладкая жидкость, и он потерял сознание. Очнулся Удалов в коридоре, куда его вышвырнул разозленный сироподышащий обитатель номера триста два-двенадцать. Пухлая женщина с добрым лицом делала ему искусственное дыхание. Когда Удалов окончательно пришел в себя, женщина, оказавшаяся уборщицей, объяснила Удалову его ошибку, чуть не ставшую трагической: вместо северного крыла он попал в западное. Затем она любезно проводила его до нужного номера. По дороге женщина обещала Удалову выстирать и погладить одежду, а также достать новую папку и мандат взамен потерянных. Они благополучно добрались до нужной комнаты, небольшой, уютной, с окном во двор. Уборщица отвернулась, пока Удалов раздевался и закутывался в одеяло, а Корнелий, передав ей вещи, спросил растроганно: - Скажите, добрая женщина, как я могу вас отблагодарить? - Я рада помочь человеку, - сказала женщина. - Ведь мы, земляне, здесь в ничтожном меньшинстве. - Как же так? - не понял Удалов, который полагал, что он первый землянин в этих краях. - Мы с Атлантиды, - сказала простодушно женщина. - Когда наши тонули, давно это было, мимо пролетала летающая тарелочка. Тех, кто еще плавал, они подобрали. А потом сюда переселили. Мы прижились, сельским хозяйством занялись, размножились. Но порой по родине скучаем. Как там у нас? Нашли Атлантиду? - Честно скажу, нет. Даже сомневаются, была ли она, - ответил Удалов. - Была, милый, была, как не быть, - сказала уборщица и покинула Удалова, который за время ее отсутствия принял душ, привел себя в порядок и даже внутренне улыбнулся своему приключению. Ведь расскажешь такое на Земле - засмеют. Когда Удалов вышел из ванной, его белье и костюм уже висели в чистом, отглаженном виде на спинке кресла. Уборщица стояла, отвернувшись к окну. - Вы так добры... - сказал Удалов. - Не надо благодарности... Вот только... - Продолжайте, продолжайте, - поторопил женщину Удалов. - Дочка у меня пропала, - сказала женщина, заливаясь слезами. - Единственная моя радость, девочка моя драгоценная. Полетела в соседнюю звездную систему в институт поступать и пропала. Дорогой Корнелий Иванович, памятью наших общих предков прошу, погляди на фото моей Тулички, а вдруг? И женщина, не оборачиваясь, протянула Удалову небольшую любительскую фотографию, на которой несложно было узнать таинственную красавицу, которая объяснялась Удалову в любви на Альдебаране. - Ах! - сказал Удалов и замолк от взорвавшихся в нем чувств. - Что? - воскликнула несчастная мать, обернувшись к Корнелию. - Я чувствую, что вы ее видели. - Да, - ответил Удалов. - Она подошла ко мне на Альдебаране и объяснилась в любви. - Так просто и подошла? - Это и удивительно. - Первая подошла? - Первая. - Мерзавец ты, Удалов, - возмутилась уборщица. - Хоть и земляк по происхождению. Моя дочь думает только о генетико-математической лингвистике в области футурологии и никогда, повторяю, никогда не подойдет к незнакомому мужчине. - Вы, конечно, извините, - сказал Удалов. - Я, может, и заблуждаюсь. Может, просто очень похожая девушка. Но на меня она произвела неизгладимое... Уборщица из Атлантиды вырвала из рук Удалова фотографию и выбежала из номера. Удалов постоял посреди комнаты, тяжело вздохнул, пожал плечами и сказал вслух: - Нет, это не ошибка. Голубые призывающие глаза стояли перед его мысленным взором. Впервые в жизни Удалову захотелось написать стихотворение о любви. Он даже стал искать бумагу и карандаш, но в этот момент в дверь постучали. 6. УДАЛОВ ПРОДОЛЖАЕТ ПРЕБЫВАТЬ НА КОНФЕРЕНЦИИ И ВСТУПАЕТ В СДЕЛКУ За дверью стоял знакомый кузнечик, который успел переодеться в фиолетовый наряд, схожий с фраком. В твердые блестящие уши он вставил по цветочку, пахнущему пряно и сильно, а носки его башмаков непрестанно шевелились. - Очень модно, - сообщил Тори Удалову. - В них электромоторчики. Хочешь купить? Кузнечик был оживлен, вел себя, как старый приятель, сразу уселся в кресло и спросил, нет ли чего выпить прохладительного. Удалов ответил, что и сам бы не отказался. - Ах ты, провинция, провинция, - засмеялся кузнечик-синхронист. Он нажал на кнопку в ручке кресла, и в стене откинулась дверца, за которой, подсвеченные оранжевым, стояли бокалы и сосуды разной формы. - Мне только не крепкого, - сказал Удалов. - Я чуть не утонул. К тому же женщину обидел. - Рассказывай, - сказал кузнечик, разливая прохладительные напитки. Рассказ Удалова вызвал в новом приятеле смех, сочувствие и понимание. - С этой красавицей загадка, - сказал он наконец. - Хотя я предпочитаю брюнеток. Я этим займусь. Но вообще-то я пришел тебе кое-что показать. Ведь должен же ты, Удалов, интересоваться диковинами дальнего космоса или по крайней мере сувенирами. - Я сказал, мне расплачиваться нечем, - ответил Удалов. - Денег я с собой не захватил, сувениров тоже, а в нелегальные сделки я, прости, не вступаю. Не забудь, что я представитель небольшой, но гордой планеты. - Ах уж мне этот патриотизм, - сказал кузнечик. - Как приобщишься к благам космической цивилизации, на Землю и смотреть не захочешь. - Это как сказать, - возразил Удалов. - Вот я тут разговаривал с простой женщиной, уборщицей. Ее предки покинули родину много столетий назад. А как увидела земляка, бесплатно костюм отгладила. - И мерзавцем обозвала, - заметил кузнечик. - За дело. Надо было мне промолчать, - сказал Удалов. - Зачем трепать материнские нервы? Ведь, может, ее дочь испортилась в дальних странах, попала в дурную компанию, а для матери она всегда остается отличницей, скромницей, студенткой. - Значит, ты теперь думаешь, - сказал кузнечик, - что если женщина полюбила тебя, Удалова, значит, она из дурной компании? - Не знаю, не знаю, - сказал Удалов, печально глядя в большое зеркало, которое отражало его округлую невысокую фигуру. - Трудный мир, чуждые нравы... - Ладно, смотри, - сказал кузнечик. Он достал из кармана бутылочку сложной формы с чем-то зеленоватым внутри. - Что это? - спросил Удалов. - Могу продать. Средство от всего. - Как так от всего? - В зависимости от потребностей. - И от насморка? - И от насморка. И от любви. И от комаров. И от дождя. Большая редкость. В промышленное производство не поступило. Делается из корня, который растет только на одном астероиде. Сам понимаешь. - Так на что мне такое средство? - спросил Удалов равнодушно, но глаза его загорелись и выдали Корнелия опытному пройдохе Тори. - А ты не для себя, для народа, - сказал демагогически кузнечик. - Нет, - сказал Удалов. - Ты с меня что-нибудь нереальное попросишь. - Не беспокойся, я щедрый. - Средство-то ценное? - Но я тебя люблю. - Прости, - сказал Удалов. - Не верю. Чего бы тебе меня любить? Я не заслужил. - За заслуги уважают, - ответил кузнечик. - Любят за недостатки. - Я и недостатков тебе не показывал, - сказал Удалов. - Они очевидны, - коротко ответил кузнечик. - Берешь средство? - Сколько? - спросил Удалов. - Восемнадцать, - сказал кузнечик. - Много, - ответил Удалов. - Шестнадцать и ни одной меньше. - Пятнадцать и по рукам, - сказал Удалов. - Только из любви к тебе, - сказал кузнечик. Он протянул Удалову бутылочку, тот принял и спросил: - А действовать будет? - У нас без обмана, - сказал кузнечик. - Ты попробуй. Удалов огляделся, на что бы употребить средство. - У тебя прыщ на лбу, - подсказал кузнечик. Удалов подошел к зеркалу. Прыщ был. Правда, небольшой. - Да ты не бойся, - сказал кузнечик. - На палец возьми, помажешь. Самую малость. Удалов послушался. Он вытащил пробку, намочил палец и приложил ко лбу. Палец приятно холодило. Так он и стоял с пальцем у лба. Эта поза навела его на новые размышления. - Погоди, - сказал он. - А как же? - Ты чего? - Как же я расплачиваться буду? - Как договорились. Сам же сказал - пятнадцать. - Сказал, да не знаю, чего. - Ну и дурак, - сказал кузнечик. - Когда торгуешься, обязательно надо знать, что отдаешь. - Так что я отдал? - Причастность к искусству, - ответил кузнечик. - В объеме пятнадцати минут. - Я к искусству не причастен. - Послушай, Удалов, я о твоем благе пекусь. Но и себя не забываю. Когда я узнал, что ты человек обездоленный, даже зубная щетка здесь у тебя казенная, я стал голову ломать, как тебя облагодетельствовать, чтобы не разориться. И придумал. У тебя, как у каждого разумного существа, есть ненужные воспоминания. Тяжелый груз твоему и без того натруженному мозгу. Вот их я у тебя и возьму. Лишнего трогать не буду, здесь за это судят. - А на что тебе воспоминания, связанные с незатейливой жизнью в небольшом городе Великий Гусляр? - спросил Удалов. - Для тебя это обыденно, - сказал кузнечик - а для нас странная экзотика. Ты бы хотел посмотреть фильм из жизни моих соседей, как они по утрам демонстративно круфают, потом уходят в трагические прцэки и рискуют в лофе улытиться от проговоркифы? - Не понял, - ответил Удалов. - Но любопытно. - Вот и нам любопытно, - сказал кузнечик. - Надеюсь получить за твои ненужные воспоминания некоторую мзду. Я - делец честный. И если заплатят больше, чем стоит эта драгоценная бутылочка, сдачу принесу тебе. Да отними ты палец ото лба! Удалов послушно отвел палец и увидел, что прыщик исчез. Средство действовало. - А как я тебе ненужные воспоминания отдам? - Сейчас все сделаем. Кузнечик метнулся в коридор, прискакал обратно, катя перед собой заранее заготовленную тележку с приборами - все предусмотрел, хитрец! - Сначала посмотрим, какие воспоминания у тебя переместились за ненадобностью в мозжечок. Из них я отберу, что подойдет. Сам понимаешь, дружище, я ведь тоже рискую. А вдруг у тебя воспоминания скучные? В этот момент дверь приоткрылась, и в щель влетела папка, за ней мандат. - Держи, клеветник! - послышался голос доброй уборщицы. - Достала я тебе все новое. - Я не хотел обидеть вашу дочку Тулию! - воскликнул Удалов. - Я к ней тепло отношусь. - Не верю! - послышался о