товало. Может быть, оно всегда пустовало, а  может  быть,  именно
этот баллон они и взяли.
   Из хранилища двери вели дальше. В одну мы вошли, другая  была  закрыта.
Дядя Миша потрогал рукоять двери - ничего не вышло. Он постучал в дверь.
   И когда  я  уже  хотел  сказать,  что  он  зря  тратит  время,  изнутри
послышался стук.
   Нам ответили.
   Дядя Миша склонил голову набок, будто надеялся прочесть в стуке  азбуку
Морзе.
   Ничего не прочел, но вдруг спросил меня:
   - Эта девушка... она пошла к станции?
   - Наверное, к автобусной остановке.
   - Ты ничего не почувствовал?
   - Ровным счетом ничего, кроме возбужденных чувств.
   - Дураки, - сказал дядя Миша. - Надо ее задержать.
   Изнутри стучали. Даже молотили в дверь.
   На двери было колесо, как в подводной лодке.
   Я попробовал его, штурвал начал поворачиваться.
   - А теперь погоди, - велел дядя Миша.
   Он быстро прошел назад, закрыл дверь в лабораторию.
   - Не надо рисковать, - сказал он. - Ты чего перчатки не  надел?  Они  в
верхнем кармане костюма. И забрало опусти.
   Пока я надевал перчатки, он несколько раз повернул колесо.
   От его напора дверь отворилась.
   В отворившуюся дверь ввалился пожилой человек с бородкой клинышком. Как
дедушка Калинин.
   Он попытался сбить нас с ног и убежать.
   - Погодите, - сказал ему дядя Миша. - Всему свое время.
   Я окинул взглядом относительно небольшой подвал, в  углу  которого  пол
уходил полого вниз, к крупной решетке - метр на  метр.  На  решетке  лежал
баллон красного цвета. На боку его было отверстие, и из него выливалась на
прутья  решетки  маслянистая  коричневая  жидкость,  похожая  на   плохого
качества олифу.
   Возле баллона, сложив на груди руки и не обращая на нас внимания, стоял
человек в защитном, как у нас, комбинезоне, словно Наполеон, наблюдающий с
холма за битвой при Ватерлоо.
   Наконец, третьим человеком там оказался Егор.
   Он стоял, прижавшись спиной к стене. Егор был напуган, но  старался  не
подавать вида, как человек, услышавший плохой диагноз, но помнящий, что на
него смотрит хорошенькая медсестра.
   Болт, которым завинчивалось отверстие в баллоне, валялся на полу.
   Первым делом дядя Миша подобрал  болт  и  завинтил  отверстие,  прервав
поток жидкости.
   - Поздно, - сказал человек в комбинезоне. - Все уже свершилось.
   - И что же свершилось? - спросил дядя Миша.
   - Земля погибла.
   - Сомневаюсь, - сказал дядя  Миша,  -  и  это  ваше  заявление  требует
проверки.
   Затем дядя Миша обернулся к Егору и сказал:
   - А ты чего здесь стоишь, студент?
   - А что?
   Егору хотелось кинуться ко мне в объятия, я всей шкурой это чувствовал,
но он понимал, что положение настолько серьезно, что пока  лучше  постоять
на месте.
   - Немедленно выходи в лабораторию.
   - В лабораторию?
   - В следующее помещение.
   Егор послушно вышел из моечной.
   - Вы кто? - спросил дядя Миша у человека в комбинезоне.
   - А вы?
   - Его фамилия Лядов, - сказал из лаборатории Егор. -  Он  здесь  раньше
работал. Он убил коменданта.
   - Ах, чепуха, - ответил Лядов. -  Я  фантом  в  мире  мертвецов.  Я  не
существую. Вы, кажется, тоже.
   - Ваша гадость испаряется? - спросил дядя Миша.
   - Мой тигренок слабо испаряется, но концентрация его в  комнате  такая,
что вы все существуете в облаке. В смертельном облаке.
   - Он не врет, - сказал я. - Это штука испаряется.
   - Почему все они живы? - спросил генерал.
   - Потому что они помрут через шесть часов. Включая эту сучку.
   - Кого?
   - Убийцу, которую притащил с собой этот мальчик, - сказал Лядов. - Вашу
агентшу.
   - Ну да, конечно, -  послушно  согласился  дядя  Миша  к  моему  вящему
удивлению.
   - Если я до нее доберусь, - продолжал Лядов, - я ей покажу.
   - Куда ведет слив? - спросил дядя Миша.
   - Прямо в речку, - сообщил Лядов.
   Он вел себя как террорист, выполнивший долг - убивший премьера.
   - Не врет, - сказал я.
   Вдруг Лядова прорвало:
   - Да скажите вы вашему детектору на кривых ножках,  что  я  никогда  не
вру!
   Почему он решил, что у меня кривые ноги,  -  ума  не  приложу,  никогда
раньше меня в этом не подозревали.
   - А теперь, - сказал  дядя  Миша,  -  все  покидают  это  помещение.  Я
повторяю: все!
   И тут я не отказал себе в удовольствии.
   Я схватил Лядова за рукав и потащил к выходу. Он вяло  сопротивлялся  и
заработал от меня подзатыльник, что, конечно, не так чувствительно, если у
тебя на голове пластиковый шлем, но всегда обидно.
   Дядя Миша закрыл дверь, повернул колесо.
   Меня смущало его спокойствие. Словно Земля сейчас  не  была  на  пороге
гибели.
   Где-то щелкают часы - на экране появляются  красные  цифры:  до  взрыва
шесть минут, до взрыва пять минут сорок секунд...
   - А этого зовут Майоранский, - сказал  Егор,  который  поджидал  нас  в
лаборатории. - Это страшный убийца, хуже любого Менгеле, хуже Гитлера.  Он
испытывал смертельные яды на живых советских людях.
   - Я выполнял долг, я боролся с мировым империализмом...
   - Ага, - согласился дядя Миша. - Такие опаснее всего.
   Лядов спросил:
   - А где эта баба?
   - Поймаем, - спокойно ответил дядя Миша.
   - Я ничего не понимаю, - сказал Егор. - Это же Верка-снайпер.
   - Кто?
   - Прозвище - Верка-снайпер. А  вообще-то  Вера,  журналистка.  Она  мне
очень помогла.
   - Откуда она выскочила? - спросил дядя Миша. - Она из вашего мира?
   - Нет, я ее здесь встретил, у переходника. На трамвайной  остановке.  В
Питере.
   - Журналистку или Верку-снайпершу? - спросил генерал.
   - Сначала она была бомжихой, она, понимаете, наблюдала за переходником,
заподозрила неладное и пошла в журналистский поиск.
   - Ах, как трогательно! - отметил генерал.
   - Вам что-то не нравится? - спросил Егор.
   Будто все забыли о яде. Я с трудом сдерживался, чтобы не  прервать  эту
беседу.
   Дядя Миша словно почувствовал мое состояние, положил мне руку на  плечо
и слегка надавил.
   Он хотел меня успокоить.
   Но я  все  равно  никак  не  мог  успокоиться.  И  к  тому  же  в  этом
экранированном подвале среди людей, чувства и мысли которых были в  полном
раздрызге, я был беспомощен и не мог воспользоваться моими способностями.
   - Что же делать? - спросил вдруг Майоранский. - Я умру?
   - Это два разных вопроса и две разных проблемы, - откликнулся Лядов.  -
"Что делать?" - извечный вопрос русской интеллигенции. Никогда  не  думал,
что вы к ней относитесь.
   - К кому же я отношусь?! - Майоранский выпятил вперед острую бородку.
   - К убийцам, сэр, к убийцам.
   - А вы? - закричал Майоранский.
   - Тоже к убийцам, но не к самоубийцам. Умирать придется вам и этому вот
глупому молодому  человеку,  который  дал  себя  использовать  недостойным
лицам. А второй ваш вопрос, Майоранский, умрете ли вы? На него у меня есть
ответ. Умрете через шесть часов. Больше вам не жить ни минуты!
   - Гарик! - взмолился Егор. Он испугался.
   - Мы что-нибудь придумаем, - сказал дядя  Миша.  -  Пошли  наружу.  Тем
более что здесь связь толком не работает.
   Майоранский сразу засеменил спереди - он спешил спастись.
   - Почему вы не беспокоитесь? - спросил Лядов у дяди Миши. -  Вы  должны
сходить с ума от страха.
   - Что я и делаю, - согласился генерал.
   Он посмотрел на меня. Я ничем не  мог  помочь.  Я  все  еще  ничего  не
чувствовал.
   Мы поднялись наверх, вышли на солнце.
   Два одинаковых чернявых лейтенанта ждали нас у дверей.
   - Мы не входили, как и приказано, - сказал один из них.
   - Товарищ генерал-майора - обратился  второй  к  Майоранскому,  но  тот
только отмахнулся и уселся на траву.
   Из-за угла дома выбежали человек двадцать солдат в защитных костюмах.
   Полковник в камуфляже высунулся из джипа.
   - Сюда, товарищ генерал, - сказал он.
   - Где "скорая помощь"? - спросил генерал.
   - Кому нужна помощь? - спросил полковник.
   - У меня пострадавшие.
   - Причина поражения?
   - Пока отвезите их в ваш госпиталь на дезактивацию.
   - Как вы сказали? - У полковника были длинные печально висящие усы.
   - Ну, как это у вас называется?
   - Дезинфекция. Я думаю, что генерал имеет в виду дезинфекцию, -  сказал
чернявый лейтенант.
   Майоранского унесли на носилках, и он был рад, что не надо двигаться.
   - Поражение какого рода? - спросил полковник. - У нас не  было  с  вами
связи.
   - Ви-икс-бис, - сказал Лядов. - Мой тигренок.
   - Черт побери!
   Полковник был потрясен.
   - Там в последнем помещении, - сказал генерал, - лежит баллон.  Он  был
открыт. Я его завинтил обратно.
   - Первая группа, - негромко сказал генерал. -  В  подвал!  Вы  слышали,
лейтенант?
   Но на этот раз слова полковника относились не к чернявым лейтенантам, а
к вышедшему откуда-то - может, из-под земли - человеку в защитном костюме;
в отличие от наших костюмов эти были схожи с глубоководными водолазными.
   Нас все сторонились. Даже в таких вот комбинезонах.
   Санитары, которые пришли за  Егором,  тоже  были  облачены  в  защитные
одежды.
   - Но мне пора возвращаться, - сказал Егор. - Вы же не знаете.
   - Я буду у тебя  через  полчаса,  -  сказал  дядя  Миша.  -  Ты  можешь
подождать?
   - Буду ждать, - согласился Егор. - Только пускай они меня не исследуют,
а то в обморок попадают.
   - Это точно, - согласился Лядов. - Кстати, меня тоже надо  как  следует
вымыть.
   Когда всех гостей из Нижнего мира увели, дядя Миша  сказал  полковнику,
который остался с нами:
   - Берегите их. Как следует.
   - Вы знаете, что убит комендант института? - спросил полковник.
   - Знаю, - сказал генерал. - Девушку нашли?
   - Ищем, - сказал полковник.
   - У вас найдется здесь помещение поскромнее и понезаметнее?
   - На нашей базе?
   - Лучше где-нибудь здесь.
   - Но это не наша территория.
   - Нам надо решить, что делать дальше.
   -  Ну,  единственное...  -  Полковник  запнулся.  -   Может   быть,   в
комендатуре? Тело унесли. Если вас это не травмирует?
   - Не травмирует. Оставайтесь со мной  на  связи.  И  я  попрошу,  чтобы
наши... гости... были дезинфицированы в ближайшие пятнадцать минут.
   -  В  пятнадцать  минут  не  удастся,  -  сказал  полковник.  -  Мы  же
исследовать их должны - ведь это не фосген  какой-нибудь,  а  Ви-икс.  Тем
более опытная партия.
   Дядя Миша пошел  было  к  кинотеатру.  Но  тут  полковник  его  вежливо
остановил.
   - Товарищ генерал, вы меня неправильно поняли, - сказал он. - Вам  туда
нельзя. С вас надо снять костюм и потом вас тоже обработать.
   - Меня-то зачем? Я в безопасности.
   - К сожалению, никто из вас не в безопасности. А вот те,  кто  там  был
без костюмов, - обречены.
   - Двое, - сказал генерал. - Егор и тот самый...  Майоранский.  Знакомая
фамилия.
   - Лаборатория ядов у Судоплатова, - подсказал я.
   - Вот именно, - кивнул дядя Миша.
   И мы тоже направились к фургону "скорой помощи".
   Уже  перед  самым  фургоном  генерал  спросил  полковника:  видно,  все
откладывал этот вопрос:
   - А сам яд... что с ним?
   - Никуда он не делся, - сказал полковник. - Нет оттуда  стока  в  реку.
Все ушло в резервуар. В подземный резервуар.
   - Разве это не опасно?
   - Еще как опасно! Но это ваше дело - поднимать панику в Москве.
   - Есть основания для паники? - спросил дядя Миша.
   - Всегда есть основания. В  нашем  деле  всегда  есть  основания.  Ведь
вещество никуда не ушло. Подземный резервуар стар, в бетоне трещины, влага
пойдет под землю, попадет... черт возьми, и думать не хочется. Но мы же не
можем перекопать весь район!
   Прошло сорок минут, когда мы пришли в бокс, куда спрятали Егора.
   Девушку все еще не нашли.
   - Я  должен  тебя  огорчить,  -  сказал  дядя  Миша.  -  На  коже  есть
микроскопические следы вещества. К сожалению, достаточно  микроскопических
следов, чтобы человека отправить на тот свет.
   - Вы обо мне? - рассеянно спросил Егор.
   - И о тебе, и о профессоре Майоранском, и о той девушке, которую ищут.
   - Жалко, - сказал Егор после паузы. - И сколько мне осталось...
   - По уверениям Лядова - часов пять-шесть.
   - Значит, три, - сказал Егор. - Вы Люське передавайте от меня привет.
   Дверь в бокс приоткрылась, и туда сунул голову наш полковник:
   - Товарищ генерал, - сказал он. - Вас срочно.
   - Что еще?
   - Из Москвы прилетел товарищ генерал-лейтенант. Очень сердятся.
   - Ну вот, этого еще не хватало.
   Дядя Миша был расстроен.
   Он вышел  из  комнаты.  В  дверях  задержался,  как  детектив,  который
вспомнил о незаданном вопросе.
   - Если будут сложности, - сказал он,  -  я  надеюсь,  Гарик,  на  тебя.
Сегуненко тебе поможет.
   Последние слова относились к полковнику.
   Полковник вежливо и неубедительно кивнул и вышел следом за дядей Мишей.
   Мы остались с Егором вдвоем.
   Егор  изменился  за  прошедшие  месяцы.  Лицо  стало  голубым,   волосы
поредели. Он исхудал.
   - Что с ядом? - спросил Егор.
   - Он в безопасном месте. Оказывается, Лядов ошибся - выхода в речку там
нет. А есть подземное хранилище.
   - Бетонное?
   - Бетонное, разумеется.
   Егор вроде успокоился. Он лежал на койке в трусах и майке,  белье  было
ему велико - видно, выдали солдатское.
   А я представил себе, как яд просачивается сквозь щели в бетоне.
   - Как странно, - сказал Егор.  -  Они  получили  вторую  жизнь,  но  не
отказались от того, чтобы убить вас... за то, что вы живые люди.
   - И создать мир мертвецов, - продолжил я.
   Время уходило.
   Мы сидели в небольшой палате. Генерал не возвращался.
   - Я знаю, что надо сделать, - сказал я.
   - Что? - Егор хотел надеяться.
   - Я думаю, что в любом случае надо возвратиться к вам.
   - Зачем?
   - Потому что... ты помнишь певца? Веня Малкин? Помнишь?
   - Да, - сказал Егор. - Он жил у нас.
   - И почему?
   - Чтобы не умереть здесь от СПИДа.
   Егор задумался.
   И тут дверь отворилась, и вошел незнакомый мне толстый генерал с грубым
неандертальским лицом, в белом халате, накинутом на мундир.
   - Привет, орлы, - сказал он. - Как самочувствие?
   - Отлично, - сказал я.
   Егор промолчал.
   - Лежите, отдыхайте, будете находиться  под  наблюдением.  Если  что  -
обращайтесь прямо ко мне.
   Представиться он не подумал.
   - А генерал... а Михаил Иванович? - спросил я.
   - К сожалению, генерал отстранен от разработки.  Вы  переходите  в  мое
прямое подчинение.
   - Спасибо, - сказал Егор. И не потому что хотел показаться  дерзким,  а
оттого, что не вдумался, что для нас хорошо, а что плохо.
   - Отставить разговорчики, - сказал генерал. - Я пришлю  сотрудника  для
беседы с вами. Чтобы через сорок минут быть в полной форме. Ну,  как  надо
отвечать?
   - Не помню, - сказал Егор.
   На этот раз он  уже  понял,  что  новый  генерал  -  существо  для  нас
нежелательное.
   Генерал  поморщился,  но  не  успел  высказать   своего   отношения   к
невоспитанности граждан из сомнительной реальности, потому что  я  перебил
плавный ход его мыслей.
   - Мне надо поговорить с Михаилом Ивановичем, - сказал я. - Где мне  его
найти?
   - Мы все обсудим,  все  обсудим,  молодой  человек.  Вы  ведь  тоже  из
неопределенной территории?
   "Ага, - подумал я, - у вас уже терминология есть".
   - Я с определенной территории, - ответил я.
   - Тогда вам здесь нечего делать, - рявкнул генерал.
   Он обернулся в коридор и крикнул:
   - Лейтенант, пойдите сюда! Кому я сказал!
   Мне пришлось принимать меры. Я понял, что иначе нам  отсюда  живыми  не
выбраться.
   Когда генерал снова посмотрел на нас, вместо  меня  он  увидел  бывшего
министра обороны Язова, который по-отечески сказал ему:
   - Не беспокойся, я тут разберусь и к вам зайду. Минут через пятнадцать,
вас устроит?
   - Разумеется, товарищ министр.
   - Иди, голубчик, иди.
   Генерал ушел, сохраняя светлый лик  кадета,  допущенного  к  лицезрению
царственной особы.
   - Он кого увидел? - спросил Егор, который генерала Язова не заметил.
   - Я попытался  найти  для  него  авторитетную  фигуру,  консервативного
радикала.
   - И нашел?
   - Генерала Язова знаешь?
   - Что-то читал, - рассеянно сказал Егор.  -  И  что  мы  будем  делать?
Искать дядю Мишу?
   - Наш с тобой союзник - человек опытный, -  ответил  я.  -  Если  будет
нужда и возможность, он нас сам отыщет.
   - Я боюсь... - сказал Егор.
   - Слушай, - сказал я. - Не думай, что я просто пришел тебя повидать.  У
меня есть план, который я тебе изложил.
   - Я и не заметил, - ответил Егор.
   - Надо срочно  вернуться  к  вам  домой.  Срочно,  пока  еще  действует
вакцина. И пока не начал действовать яд.
   - Это связано между собой?
   - Боюсь, что да. Я уже говорил о Вене Малкине. Он ушел  к  вам,  потому
что надеялся пересидеть беду в мире без времени и потому без болезней.
   - Если мы вернемся...
   - То все остановится. И у нас будет время разобраться.
   - И Майоранского?
   - И Лядова тоже.
   - Но они же убийцы! Если бы не случайность, они бы погубили Землю.
   - Наивный план товарища Берии,  -  сказал  я.  -  Даже  такой  страшной
концентрации яд в масштабах Земли  будет  действовать  локально.  Конечно,
погибнут тысячи людей... но, разумеется, судьбы мира  это  не  изменит,  и
Берии не стать  господином  Вселенной.  Перегородка  между  нашими  мирами
истончается,  потому  что  усиливается  биологическое  и   технологическое
давление. Еще двадцать лет назад  население  Земли  было  вдвое  меньше  и
технологическое давление - куда как слабее...
   Я говорил вроде убедительно, но в то же время не мог  изгнать  видение:
наполненный отравленной жидкостью подземный резервуар,  которому  положено
быть непроницаемым, но по стенкам которого тянутся тонкие трещины.
   Дядя Миша знает об этом. А дядя Миша уже не всесилен.
   Я знал, что смогу вывести из госпиталя  только  Егора.  Майоранского  с
Лядовым придется оставить.
   Пускай умирают? Они же убивали? Значит, заслужили смерть.
   - Вставай, - сказал я, - и пошли.
   - Но нас остановят.
   - Для всех встречных ты идешь в сопровождении  офицера,  который  ведет
тебя куда надо. Так что иди и не удивляйся.
   - Я тебе иногда удивляюсь.
   - Не стоит, - сказал я. - Ты мне льстишь.
   - Как странно, - сказал Егор и первым  пошел  к  двери.  -  Мне  иногда
кажется, что мы с тобой просто живем в  разных  городах.  Можно  сесть  на
поезд и приехать в гости.
   - В общем, так оно и есть.
   Мы вышли в коридор. Там было пусто. Стены были выкрашены в человеческий
рост тоскливой голубой краской.
   - Я очень надеюсь, что Леониду  Моисеевичу  удастся  создать  достойную
вакцину, - сказал Егор.
   - Когда выйдем отсюда, все подробно мне расскажешь.
   - Я сейчас начну. Может быть, у нас там не  будет  времени,  -  разумно
ответил Егор. - Ты сейчас всем кажешься солдатом?
   - Нет, полковником. Помнишь того, кто нас у подземелья встретил?
   - А почему ты его выбрал?
   - Его здесь наверняка все знают. Он - заместитель комбрига.
   Первый пост был сестринский - барьерчик, за ним медсестра, как в  любой
больнице.
   Медсестра была молоденькой, и - редкость в наши дни  -  золотые  волосы
заплетены в толстые косы и венком завернуты вокруг  головы.  Она  радостно
мне улыбнулась.
   - Как вы себя чувствуете, Александр Тихонович? - спросила она.  -  Язва
больше не беспокоит?
   - Твоими молитвами, - ответил я. - Твоими молитвами.
   Медсестра качнула золотым гнездом и серебряно засмеялась.
   Егор убедился в моих способностях и начал рассказывать о том, как  сюда
попал. Мы как раз дошли до конца истории с совещанием консулов  на  берегу
моря, как оказались в холле.
   Тут был настоящий барьер, у него дежурный пост.
   Я надеялся, что в бригаде царит дух домостроя. Иначе не выпустят.
   Дух домостроя победил.
   Сержант на выходе потянулся ко мне губами и прошептал:
   - Здесь генерал-лейтенант приехал, распоряжается. Но не наш.
   - Знаю, - сказал я тихо. - Делай вид, что  уважаешь  его  как  товарища
министра.
   - Понял, товарищ полковник! - сказал сержант.
   И тут все погибло.
   Потому что сверху раздался голос:
   - Эй, погодите, что вы там делаете?
   Настоящий полковник Александр Тихонович резво сбегал с лестницы.
   А я успел заметить, что снаружи,  возле  здания,  на  осеннем  солнышке
стоит мой дорогой дядя Миша, не подозревающий, в  какой  переплет  он  нас
затащил. А возле него, под охраной солдатиков, маются Майоранский и Лядов.
   И как раз в тот момент все они  обернулись  и  исчезли  из  поля  моего
зрения.
   Я остался наедине с судьбой.
   Такой трудной задачки мне еще не приходилось решать.
   Я раздвоился.
   Я остался для сержанта полковником и как  таковой  подтолкнул  Егора  к
выходу, но обернулся к полковнику в виде того генерала, что захватил здесь
власть и лишил таковой моего дядю Мишу.
   Полковник смутился и  приостановил  бег.  Какие  бы  сомнения  тебя  ни
охватывали,  вряд  ли  ты  закричишь   настоящему   генералу,   чтобы   он
остановился.  Такой  окрик  надо  обдумать,  к  нему  положено   внутренне
подготовиться и подумать при этом, насколько тебе  дорога  карьера  и  что
вообще для тебя важнее: карьера или справедливость?
   Пока эти мысли бороздили чело полковника, я вытолкал Егора на улицу.
   На свету, на зеленой траве, на поляне,  обрамленной  елями,  стоял  наш
вертолет. Вертящийся винт прижимал траву.
   На полпути к нему шагал генерал дядя Миша.
   Перед ним семенили к вертолету бериевские биологи.
   Дядя Миша остановился, обернулся к нам и сердито спросил:
   - Вы что, ночевать там собрались?
   Словно мы с ним заранее договорились обмануть охрану  и  привести  всех
биологов и их преследователей именно  на  эту  поляну  и  к  генеральскому
вертолету, прежде чем его захватит наш соперник.
   - Ну, скорее, - велел  он  мне,  одним  глазом  наблюдая  за  тем,  как
Майоранский и Лядов забираются в кабину.
   Тут  из  госпиталя  выскочил  полковник,  и  дядя  Миша  поднял   руку,
останавливая его.
   - Не беспокойтесь! - крикнул он. - Все под контролем!
   Усаживаясь рядом со мной в перенаселенном вертолете, дядя Миша сказал:
   - Не  будет  он  ничего  предпринимать,  пока  нет  указаний.  А  новый
руководитель проекта от ФСБ пока принимает свои фронтовые  сто  граммов  с
комбригом. Славные ребята. Видишь, до чего страну довели!
   Я стал спорить с дядей Мишей. У нас принято обвинять в гибели страны  и
распаде экономики своих личных недругов. Для одного - это коммунисты,  для
другого - демократы, а для дяди Миши - соперники из ФСБ.
   Вертолет пошел вверх.
   - Все на борту? - спросил дядя Миша.
   - Верки нет, - сказал Егор. - Она ведь тоже схватила дозу, только  сама
этого не знает.
   - Она другого не заслужила, - сказал Лядов.
   Он-то себя виноватым не чувствовал. Он уже ожил. Как  я  понимаю,  дядя
Миша объяснил биологам, что план уничтожения Земли пока  не  сработал,  но
есть шансы возвратиться в Чистилище живыми.
   Агенты Берии решили, что они избегли наказания. По крайней мере здесь.
   - Гарик, - попросил меня генерал Миша, - ты  не  можешь  включить  свой
радар?
   Все обернулись ко мне,  подозревая,  что  сейчас  я  вытащу  курицу  из
цилиндра.
   - Вы имеете в виду девушку?
   - Да, - сказал генерал. - Мы ведь не приговаривали ее к смертной казни.
   Вертолет наклонился и пошел прочь от домиков и бараков военной части  в
сторону станции.
   - Я думаю, - сказал я, - что она пошла к автобусной остановке. И должна
быть поблизости. Вы можете потерять три минуты?
   - Но не больше, -  пробурчал  дядя  Миша.  У  него  катастрофически  не
хватает чувства юмора, а в стрессовых ситуациях оно вообще пропадает.
   Я подошел к дверце вертолета и распахнул  ее.  Внутрь  ворвался  теплый
воздух.
   Пилот, обернувшись, что-то закричал мне.



        18. ГАРИК ГАГАРИН

   Генерал помахал мне рукой.  Он  знал  о  некоторых  моих  способностях.
Пожалуй, я у него единственный настоящий  инопланетянин.  Хотя  кто  может
ручаться? В секретных организациях Российской Федерации можно и говорящего
крокодила отыскать.
   Я шагнул наружу, и следом мне раздалось коллективное "Ах". Все поверили
в мое самоубийство.
   Я же понесся по  касательной  над  лесом,  над  деревенской  улицей,  к
автобусной остановке, возле которой никого не было.
   Я чувствовал страх Веры.
   Она шла дорожкой - ей оставалось до автобусной остановки метров сто.  И
она уже решила для себя, что не будет выходить на открытое пространство и,
лишь когда автобус остановится, побежит к нему.
   Я опустился перед ней. Метрах в десяти. Но  сделал  так,  словно  я  не
прилетел с неба, а прятался за кустом.
   - Вера, - сказал я, - только не волнуйтесь, не стреляйте из  пистолета,
а сначала выслушайте меня.
   Она и в самом деле вытащила трофейный пистолет.
   Я увидел круглую дырочку, в глубине которой затаилась пуля.
   Я не двигался, как не двигается опытный  дрессировщик  перед  новеньким
тигром в своей труппе.
   - Чего надо? - спросила девица грубо.
   Все равно она была хороша и мне нравилась.
   Конечно,  я  мог  бы  показаться  ей  кем-то  приятным  или,  наоборот,
страшным. Но не хотелось.
   - Когда  вы  были  в  подземелье.  Вера,  -  сказал  я  мягким  голосом
врача-психиатра, - вы получили смертельную дозу яда.
   - Чепуха, - сказала Вера. - Я туда  не  подходила.  Там  Лядов  был.  И
Майоранский. Только Лядов в костюме... и еще Егор, тот  хороший  парнишка.
Они умерли?
   - Все живы.  Инкубационный  период  -  четыре  с  лишним  часа.  Теперь
осталось три.
   - Не врете?
   - Нет, не вру, - ответил я. - И у меня нет времени.
   - А вы что предлагаете? Разве есть сыворотка?
   - Пока нет, - сказал  я.  -  Но  есть  выход.  Для  этого  надо  срочно
вернуться в Питер.
   - Но  как?  -  Вера  была  неглупой  девушкой  и  по  крайней  мере  не
намеревалась тратить время зря.
   - У нас есть вертолет.
   - Где?
   - Через минуту он опустится у автобусной остановки.
   - А почему вы хотите мне помочь?
   Я пошел к автобусной остановке, Вера опустила руку с пистолетом.
   - Мне вас жалко, - сказал я.
   - А что будет в Питере?
   Мы вышли к автобусной остановке.
   Прямо на дорогу опускался вертолет.
   - Пистолет придется отдать мне, - сказал я.
   - И не подумаю.
   - Тогда через три часа вы умрете. Даю слово. Я проверял. Это не попытка
вас запугать.
   - А я думала, что мне ничего не грозит, - сказала Вера.
   Она протянула мне пистолет.
   Я хотел выкинуть его в кусты, потом передумал и положил в карман.
   Мы побежали к вертолету. Ветер от винтов сбивал с ног.
   Генерал протянул руку, помогая Вере забраться внутрь.
   Я вспрыгнул за ней.
   Должен  сказать,  что  наши  спутники  куда  больше   удивились   моему
возвращению, чем появлению Верки-снайпера.
   Они все ахнули, как и тогда, когда провожали меня в смертельный прыжок.
   Но когда вертолет поднялся, гул вопроса и удивления  затих  и  сменился
реакцией на появление Веры.
   Она тоже не ожидала увидеть столько врагов сразу.
   - Это она! - кричал Майоранский. - Она допустила вымывание отравляющего
вещества в жизненно важные области.
   - Вот именно! -  Лядов  тут  же  заразился  терминологией  от  старшего
товарища. - Она обрекла нас на неизбежную гибель. Подтвердите!
   Он потребовал подтверждения от Егора, который, с его точки зрения, имел
какие-то особые связи с теперешним начальством,  и  потому  к  его  мнению
положено было прислушаться.
   - Так, - сказал генерал. - У нас впереди час полета. Если нас не собьют
у цели.
   - Почему? - спросил Лядов.
   - Потому, - ответил генерал. - Вопросы здесь задаю я. Сейчас каждый  из
вас получит по десять минут, чтобы  рассказать,  как  он  дошел  до  жизни
такой. Мне нужна общая картина. Я никого не намерен судить, так как  почти
все здесь пользуются правами  экстерриториальности  и  к  тому  же  многие
обречены на скорую и ужасную смерть. С кого начинаем?
   Уютно шумели винты вертолета, было тепло.
   - Начнем с меня, - сказал Егор. -  Я  живу  там,  в  Нижнем  мире.  Его
называют по-разному. Но я недавно там живу, и мне хочется вернуться. Когда
я заподозрил неладное, а потом узнал, что  консулы,  и  в  первую  очередь
Берия, замыслили ликвидировать Верхний мир, чтобы  сохранить  свою  власть
над Нижним миром, я решил обязательно сообщить обо всем моим  друзьям.  Но
не был уверен,  что  они  получили  мое  послание,  а  главное,  осознали,
насколько все серьезно. И тут я узнал от доктора Фрейда о вакцине и о том,
что Берия хочет послать в наш мир двух биологов, которые  должны  отравить
Землю.
   Егор старался говорить быстро, четко, короткими фразами.
   Время от времени его перебивали то Лядов, то Майоранский.  Им  хотелось
выглядеть  наивными  учеными  не  от  мира   сего,   которые   подчинялись
демонической  силе  бывшего   министра.   От   убийства   коменданта   они
открестились хором, пистолет якобы нашли случайно.
   Вера молчала. Тогда Егор поведал о том, как встретил ее  на  трамвайной
остановке и снова у вокзала в Бологом.
   Егор закончил рассказ тем, как Вера заточила в подвале биологов.  Лядов
закричал:
   - Она все знала!
   Вера пожала плечами.
   - Я испугалась, - сказала она. - Я испугалась, что эти мерзавцы отравят
и нас с Егорушкой.
   И снова замолчала.
   Егора сменил  Майоранский.  Он  был  велеречив,  но,  как  ни  странно,
умудрился никакой информации не дать.
   Да, он работал некогда в лабораториях МВД, но только  как  теоретик.  И
отправился сюда, так как боялся, смертельно боялся  всех  -  и  Лядова,  и
Берию.
   Лядов же почти повторил монолог Майоранского за  тем  исключением,  что
боялся Майоранского  и  Берию,  сам  же  происходил  из  породы  овечек  и
филантропов.
   - Нам все ясно, - перебил его дядя Миша. - Ничего нового нам от вас  не
услышать. Остался пустяк, осталось узнать от прекрасной дамочки,  как  она
попала в эту историю. Только честно.
   - Я служила людям! - неожиданно призналась она.
   - Быть не может! - возразил Лядов. - Верится с трудом.
   - Я работала. Я сопровождала Егора, - убежденно повторила девушка.
   -  Значит,  сопровождала,  -  сказал  дядя  Миша  ласковым  голосом.  -
Заботилась?
   - В определенном смысле - да.
   Вера откинула упавшую на лоб прядь волос.
   - И заперла его в подвале?
   - Поймите меня правильно, - сказала Вера. - И  постарайтесь  встать  на
мое место. Я уже знала, что эти убийцы готовы  на  страшное  преступление.
Что-погибнет вся Земля, в том числе мои родные и я сама. Все, что свято  и
дорого...
   Голос девушки неубедительно дрогнул.
   - И вы заперли его в подвале?
   - Я вижу, как Лядов опрокидывает баллон и  из  него  выходит  яд.  Я  -
слабая женщина. Я ничего не могу сделать  для  Егора.  Но  я  могу  спасти
Землю... и закрыла дверь. Потому что, если бы я этого не сделала быстро  и
неожиданно, они бы вырвались наружу! И вырвался бы яд.
   - Врет, - сказал Лядов.
   - Я тоже так думаю, - поддержал его дядя Миша.
   Я же чувствовал всеми фибрами души, что Вера лжет. Ложь  лезла  из  нее
как кисель, с каждым словом.
   - Ну почему, почему мне не верят!
   - А потому. Вера, - ответил дядя Миша, - что нормальный человек, а  тем
более журналист, узнав о таком деле  и  даже  приняв  в  нем  участие,  не
побежит в  лес  прятаться,  не  поспешит  к  автобусной  остановке,  чтобы
убраться отсюда, а ринется в воинскую часть поднимать тревогу.
   - И когда меня сочтут сумасшедшей и посадят в тюрьму, я спокойно  помру
от яда. Вы же мне обещаете такую участь.
   - Но, может, стоило попробовать?
   - Ах, хорошо быть генералом! - воскликнула Вера. - Вас  нельзя  пороть,
сажать на гауптвахту и прогонять сквозь строй.
   - Что ты несешь, девочка! -  Майоранский,  видно,  решил  выступить  на
стороне победителей. - Товарищ генерал знает, что делает.
   - Товарищ генерал знает, кого кушать, - упрямо сказала Вера.
   Генерал не успел ответить, потому что пилот выгнулся в салон и  помахал
рукой, призывая генерала.
   Дядя Миша прошел к пилотам, и мне  было  видно,  как  покачивается  его
ровно причесанная голова. Что-то было неладно.
   Генерала не было минут пять.
   Я посмотрел на часы. Мы уже летели около двух  часов  -  так  незаметно
промчалось  время  в  импровизированных  интервью.  Под  нами   начинались
пригороды Петербурга.
   Вера смотрела  в  иллюминатор,  облаченная  в  белые  одежды  моральной
чистоты. Я ей не верил.
   Лядов и Майоранский тихо ссорились - в чем-то обвиняли друг друга.
   Егор спросил меня:
   - Как Калерия Петровна?
   - Спасибо, не болеет, - ответил я.
   - Работает? А Катрин?
   - И Катрин, и Тамарочка, и Саша Добряк - все на своих местах. Скучаешь?
   - Жутко скучаю. Я так надеялся, что Леонид Моисеевич  изобрел  вакцину,
но она уже прекращает действие - я скоро помру.
   - Не помрешь. Не удастся. Мы уже подлетаем.
   Вернулся дядя Миша.
   - Велят возвращаться, - тихо сказал он мне.
   - А вы?
   - Приказал пилотам лететь пониже. Не  будут  же  они  нас  сбивать  над
колыбелью революции.
   - Вы рискованный генерал, дядя Миша, - сказал я.
   - Вернее всего, сегодня уже бывший генерал.
   - Была бы Родина цела, - ответил я неведомой цитатой.
   - Молодец.
   - Егор, - позвал генерал, - ты в топографии хорошо разбираешься?
   - Петербург я знаю только приблизительно.
   - Вот тебе карта, а вот иллюминатор.
   - Товарищ генерал, - вмешалась Вера, - предоставьте это мне. Я пройду к
пилотам и все объясню.
   - Вы уверены, что сделаете это правильно?
   - Совершенно уверена, потому что сама нашла тот завод и  провела  возле
него самые интересные дни моей жизни.
   - А если вы нас посадите неправильно?
   - Когда сядем, тогда и будем решать, - ответила Вера.
   Наглое существо. Но как хороша собой!
   - Идите.
   Вера поднялась и прошла к пилотам.
   - Это недалеко от Московского вокзала,  -  сказал  Егор,  -  оттуда  до
вокзала трамвай ходит.
   - Трамваи на моем плане не указаны.
   - Что представляет собой переходник? С вашей стороны? Он охраняется?
   - Там сидит Феничка. Птичка Феничка.
   - Попроще, Егор, - сказал генерал. - Что за птица?
   - Большой лохматый неопрятный  человек  с  лысой  желтой  головой,  как
бильярдный шар для слонов. У него там лилипуты.
   - Это сотрудник Берии? - спросил генерал.
   - Нет, он сам по себе.
   - Откуда знаешь? - спросил генерал.
   - Он так себя ведет. И меня выпустил.  Потому  что  поверил,  что  хочу
остановить вот этих... биологов.
   - Так ты с самого начала за нами следил?! - воскликнул Лядов.
   - А вы только сейчас поняли? - усмехнулся  Майоранский.  -  Вы  наивный
человек. И именно ваше легкомыслие погубило всю операцию.
   - Смотри, - сказал мне генерал.
   Над нами шли два военных вертолета. Близко, сверху. Словно торжественно
сопровождали нас.
   - Начальство сердится, - сказал дядя Миша.
   Наш вертолет начал медленно и как-то неуверенно снижаться. Видно,  Вера
выискивала снизу знакомые ориентиры.
   - Слушай, Гарик, нам надо поговорить, - сказал генерал. - Может, больше
и не удастся. По крайней мере ты понимаешь, насколько я  неправильно  себя
вел, нарушал законы и распоряжения высших органов власти.
   - Никому не объяснишь, - согласился я  с  генералом,  -  что  можно  не
только отпустить убийц, но и вывезти их за пределы правосудия.
   Я ответил так же тихо, как говорил со мной генерал. Мы сидели плечом  к
плечу, и нас никто не слышал.
   - Но  я  не  могу  казнить  людей,  даже  самых  мерзких  преступников.
Наверное, из-за этого не быть мне маршалом.
   Я не ответил. И так все было ясно. Дядя Миша доживал последние минуты в
генеральском звании. Военные вертолеты шли  над  нами  и  не  сбивали  нас
только потому, что обломки упадут на мирный трудящийся город не то  Петра,
не то Ильича. Они думали, что возьмут нас всех сразу после посадки.
   Любопытно, что шаткое равновесие, созданное природой и  позволяющее  по
неизвестной мне причине существовать  этой  нелепой  системе,  разрушалось
одновременно с двух  сторон.  Консулы  стремились  уничтожить  нас,  чтобы
спасти свою власть, наши генералы посылали вертолеты, чтобы контролировать
Нижний мир. Может, они еще  и  не  представляют  толком,  какую  жар-птицу
схватили в лапы без асбестовых рукавиц, но действовать будут уверенно.
   - Я не знаю, каким будет суд, - продолжал дядя Миша, -  но  они  должны
дождаться суда живыми.
   - Я все понимаю, - сказал я. - И у меня есть другая идея.
   - Я не могу толкать тебя. Ты понимаешь, насколько это рискованно.
   - Вопрос в одном, - сказал я. - Успеть к переходнику раньше,  чем  наши
преследователи. Мне не хотелось бы, чтобы они знали, где он находится.
   - Есть цель! - крикнул пилот.
   Дядя Миша легко поднялся и буквально прыгнул к кабине,  чтобы  увидеть,
куда садиться.
   Я смотрел вниз глазами генерала.
   Под нами была территория фабрики. Корпуса безлюдны. Я чувствовал, какой
корпус нам нужен. И Вера на него как раз показала.
   Можно было опуститься на большой площадке в торце корпуса.
   - Если сесть сбоку, - крикнул я, - там есть дверь. А  дворик  так  мал,
что второму вертолету уже нет места.
   Машина пошла вниз.
   Генерал обернулся ко мне:
   - Если со мной будет неладно, все мои долги и  обязанности  возьмет  на
себя Калерия. У нее есть связи, так  что  не  бойся.  -  Генерал  старался
говорить убедительно. Но сам не был уверен в своих словах.
   - Не беспокойтесь, - сказал я. - Уверен в вашем умении выйти  сухим  из
воды.
   - Но не в этот раз.
   - Я думаю, - сказал я, - что они сами не понимают еще, как себя вести.
   - А я надеюсь на то, что не все доклады представлял в письменной форме,
- улыбнулся генерал.
   Вертолет ударился о землю и вздрогнул.
   - Быстро! - приказал генерал. - Все, кто хочет выжить,  выбирайтесь  из
машины и бегите внутрь, к переходнику. Тот, кто  хочет  остаться  и  иметь
дело с нашими преследователями, вольны это сделать. У вас еще есть полчаса
жизни.
   Никто не стал спорить, возражать, рыдать или суетиться.
   Первой выскочила Вера и побежала в здание цеха. И по тому, как она  это
сделала, я понял, что она не в первый раз туда бежит.
   За ней выскочил Лядов.
   Егор помог  спуститься  Майоранскому.  Такому  гуманисту  не  место  на
баррикадах.
   Мы с генералом замкнули шествие.
   До открытой боковой двери в цех было метров пятнадцать.
   Я услышал, как с другой стороны цеха  на  большую  площадку  опускаются
военные вертолеты. Они уже поняли, что рядом с нами места нет.
   У нас образовались лишние две-три минуты.
   Когда я оказался в цехе и проморгался, привыкая к  полутьме,  Вера  уже
подбежала  к  грязной  завесе,  прикрывавшей  черное  пространство   между
станками.
   - Быстро! - приказал дядя Миша. - Первым идет Егор.
   - Почему? - вскинулся Майоранский. - Я старше.
   - Мы еще увидимся? - спросил Егор, глядя на меня.
   - Обязательно, - сказал я.
   Вера спросила:
   - Я точно умру?
   - Через три часа.
   Тогда она шагнула внутрь. Затем биологи.
   Каждый раз за занавесом образовывалось светящееся пятно. И гасло.
   Генерал неловко обнял меня.
   Я ткнулся носом в его щеку.
   Все-таки мы с ним славно поработали вместе.  Жалко,  что  свою  карьеру
генерал загубил.
   - Иди, - сказал генерал.  -  Мне  надо  встретить  чекистов,  чтобы  не
выводить на эту дырку.
   Я откинул занавес и оказался в теплом сухом пространстве.  Передо  мной
светилась пустота.
   Я шагнул в нее.
   И оказался в жилище совершенно растерянного от обилия гостей Фенички.
   - Если можно, выключите дырку, - сказал я.
   - Дырки не выключаются, - ответил  Феничка.  И  повторил:  -  Дырки  не
выключаются. Очень смешно.
   - Ах, как смешно, - откликнулись очаровательные  лилипутки,  выглядывая
из-под стола.


   - Успели, - сказал я.
   - Гарик! - воскликнул Егор. - Ты с ума сошел. Ты зачем у нас?
   - По делу, - ответил я. - И не бойся за меня. День-два, как ты  отлично
знаешь, у меня есть. И кроме меня, к сожалению, некого было командировать.
   - Зачем? - Он все еще никак не мог понять, что я делаю в этом мире.
   Я оглядел группу беженцев.
   По крайней мере успели - всем им положена отсрочка от смерти.
   Они были похожи на спринтеров после финиша. Победитель убежал с флагом,
окруженный фотографами. А они, проигравшие,  еще  стоят,  думают,  как  их
угораздило засидеться на старте и как они будут смотреть в глаза  тренеру.
Вот и переминаются с ноги на ногу.
   Интереснее всех для меня была Вера.
   Именно сейчас я смогу узнать правду.
   Я сделал к ней шаг.
   Она смотрела на меня спокойно.
   - Вы здесь впервые? - спросил я.
   - Разумеется, - ответила девушка. - Я даже не подозревала  о  том,  что
здесь живут люди.
   Неправда.
   Я обернулся к Феничке. Между нами  возникла  взаимная  приязнь.  Может,
потому, что мы оба - уроды.
   Феничка пожал плечами.
   - Эту мадемуазель не имел счастья знать прежде.
   - И мы ее не знаем, - крикнула лилипуточка, - но она плохой человек.
   - Ах, плохой! - откликнулась вторая лилипутка.
   - Я - журналистка, - упрямо повторила Вера.
   - Она - убийца! - возмутился Лядов, который уже искренне  полагал  себя
жертвой злобного заговора.
   - Я спасала людей, - сказала Вера. Ее было трудно смутить.
   Все это разрушало мою версию. Я был почти  уверен,  что  Вера  -  агент
Берии. В конце концов ничего не стоит купить  журналистку,  если  в  твоем
распоряжении есть несколько  недограбленных  ювелирных  магазинов.  Задача
лишь в том, чтобы выбраться наружу  и  наладить  связь.  Впрочем,  они  же
выбирались!
   А затем все ложится на место: она дежурит у выхода, чтобы подстраховать
операцию "Гадюка". Ведь Берия никогда никому не  верит.  И  если  посылает
биологов, то вернее всего должен послать