История английской литературы. Том II. Выпуск второй ---------------------------------------------------------------------------- М., Издательство Академии Наук СССР, 1953 Академия наук Союза ССР. Институт мировой литературы имени А.М.Горького Под редакцией И. И. Анисимова, А. А. Елистратовой, А. Ф. Иващенко, Ю.М. Кондратьева OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru ---------------------------------------------------------------------------- ОГЛАВЛЕНИЕ  Введение (Ю. М. Кондратьев) Глава 1. Писатели-викторианцы. Бульвер. Дизраэли. Карлейль. Кингсли. Теннисон. Браунинг (А. А. Елистратова - 1, 5; Ю. М. Кондратьев - 2, 3; З. Е. Александрова - 4; М. А. Нерсесова - 6) Глава 2. Чартистская литература (Ю. В. Ковалев - 1, 3, 4, 6, 7; Ю. А. Газиев - 5; Б. А. Кузьмин - 2) Глава 3. Диккенс (И. М. Катарский) Глава 4. Теккерей (А. А. Елистратова) Глава 5. Сестры Бронте (З. Т. Гражданская) Глава 6. Гаскелл (А. А. Елистратова) Глава 7. Кризис английского социального романа в 50-60-х годах XIX века. Элиот. Троллоп. Рид. Коллинз. (Б. А. Кузьмин) Заключение (А. А. Елистратова) ВВЕДЕНИЕ  В 30-е годы XIX века английская литература вступает в период нового подъема, который достигает наиболее высокого уровня в 40-х и начале 50-х годов. К этому времени относится расцвет реализма Диккенса, Теккерея и других мастеров социального романа и революционной поэзии и публицистики писателей-чартистов. Это были крупнейшие достижения английской демократической культуры прошлого столетия, формировавшейся в атмосфере напряженнейшей социальной и идеологической борьбы эпохи чартизма. Однако многочисленные буржуазные историки литературы пытаются, вразрез с фактами, обойти противоречия тогдашней общественной жизни Англии, отразившиеся и в оживлении борьбы направлений в литературе того времени. Пользуясь общим понятием литературы так называемого "викторианского века", хронологически совпадающего с годами правления королевы Виктории (1837-1901), они создают, по сути, искаженную картину литературного процесса, прибегая при этом к помощи различных доводов. Один из наиболее распространенных приемов сводится к попытке подвести творчество крупнейших представителей критического реализма - Диккенса, Теккерея, сестер Бронте, Гаскелл - под общий шаблон "респектабельной" и верноподданнической литературы, поставить их в один ряд с Бульвером, Маколеем, Троллопом, Ридом и Коллинзом. Гневные обличители мира "бессердечного чистогана" именуются беззлобными юмористами, умеренными викторианцами. Был создан настоящий культ Теннисона, Бульвера и других писателей того же направления, которых объявили "мэтрами" английской литературы. Некоторые рецензенты еще при жизни авторов "Оливера Твиста" и "Тяжелых времен", "Ярмарки тщеславия", "Джен Эйр" и "Холмов бурных ветров" усмотрели в их резкой критике современного общества явление, не типичное для английской литературы этого периода. Против Диккенса ополчились ревнители "нравственности", обвиняя его в отсутствии вкуса, в вульгарности, мизантропизме, когда он осветил в "Очерках Боза" и "Оливере Твисте" теневые стороны жизни "процветающей" Англии; ему отказывали в праве называться художником, когда он выступил со своими зрелыми социальными романами 40-50-х годов. Выражая взгляды официальной Англии, Маколей, как известно, нападал на автора "Тяжелых времен" за отсутствие в романе будто бы чувства меры, за карикатурность в изображении обитателей Коктауна и мрачный пессимизм. "Холодный дом", "Крошка Доррит" Диккенса, "Ярмарка тщеславия" Теккерея, "Джен Эйр" Ш. Бронте, "Холмы бурных ветров" Э. Бронте и другие лучшие сочинения критических реалистов встречали неизменные нападки со стороны викторианской критики именно потому, что авторы этих произведений подходили к оценке современности с демократических позиций, срывали покров мнимой респектабельности, обличали эксплуататорскую сущность общественной жизни буржуазной Англии. Представляя в неверном свете общую картину развития английской литературы, критика нередко прибегает и к приему умышленного умолчания. Так, на протяжении столетия буржуазное литературоведение пытается "убедить" читателей, что чартистская поэзия, публицистика, роман никакого значения для английской культуры не имеют, а если и можно говорить о творчестве таких писателей, как Э. Джонс или В. Линтон, то оно вряд ли представляет сколько-нибудь существенный интерес. Резко враждебно относясь к революционному движению рабочего класса, реакционная буржуазная критика пытается дискредитировать крупнейшие явления демократической культуры Англии. Прогрессивная современная критика - Фокс, Кодуэлл, Джексон, Линдсей и другие - выступала и выступает в защиту лучших достижений литературы Англии "викторианского века". В книге "Роман и народ" Р. Фокс страстно утверждал величие творчества Диккенса и Теккерея, Шарлотты и Эмилии Бронте. Достоинством критических реалистов Фокс считал то, что они "отдавали себе отчет в бессодержательности лозунгов торжествующей буржуазии" {Р. Фокс. Роман и народ. Гослитиздат, 1939, стр. 98.} и обнажали эту бессодержательность. Видный критик Т. А. Джексон ставит писателей-реалистов в первые ряды "старых и испытанных друзей" английского народа" Развитие английской литературы "викторианского века" протекало в ожесточенной идейной борьбе. Творчество великих мастеров критического реализма и писателей-чартистов, на всех этапах развития принципиально противостоявшее "дэндистской школе" Бульвера и Дизраэли, апологетической поэзии Теннисона, явилось крупнейшим вкладом в историю демократической культуры Англии. Начиная с 30-х годов в истории Англии наступил новый этап. Английское общество в 30-60-е годы XIX века, совершая ускоренное продвижение вперед, переживало сложное изменение своей социальной структуры. Уже к началу 30-х годов в ходе ожесточенной социальной борьбы сложились новые взаимоотношения общественных классов - буржуазии, аристократии, пролетариата. Борьба между буржуазией и аристократией за гегемонию в политической сфере завершилась, благодаря поддержке народа, победой буржуазии. С этого времени Англия стала классической страной капитализма. Победы английской буржуазии у себя "дома" (реформа 1832 г., закон о бедных 1834 г., отмена хлебных законов и т. п.) и подъем отечественной промышленности сопровождались стремительным расширением сферы действия английской политики и английской торговли в других странах мира. Англия осуществляла интенсивную политику колониальной экспансии во всех частях света - в Европе, Азии, Америке, Африке. В результате войны с Китаем (1839-1842) английские товары проникли на рынки этой страны; в 1840 г. была захвачена Новая Зеландия, хищнически "осваивались" плодороднейшие земли Австралии, к концу 50-х годов завершился захват Индии; Англия вмешивалась во внутренние дела Северной Америки, поддерживая южные штаты в войне Юга и Севера (1861-1865). Английская буржуазия успешно конкурировала на международной арене с другими странами - Россией, Францией. Однако коммерческие и политические успехи, которых добивалась Англия, были лишь одной стороной в процессе утверждения капитализма в этой стране. В общественной жизни Великобритании в указанный период обнажились и обострились многообразные противоречия. Колониально-национальные противоречия (народное восстание сипаев в Индии, борьба за независимость в Китае, Афганистане, национально-освободительное движение "фениев" в Ирландии и др.) в решающей степени усугублялись классовыми противоречиями в метрополии. Английское общество в своем развитии в период 30-60-х годов прошло несколько этапов, с учетом которых следует рассматривать и основные этапы развития общественной мысли, литературных направлений и творчества отдельных писателей. Первый этап охватывает 30-е годы XIX века. Знаменательной вехой в истории буржуазной Англии оказался 1832 год. Борясь с аристократией за расширение своих политических прав, буржуазия при активной и широкой поддержке народа добилась избирательной реформы. Был значительно снижен избирательный ценз, уничтожено представительство в парламенте от нескольких десятков "гнилых местечек". Но в целом реформа обманула ожидания трудящихся Англии, которые от нее ничего не получили. Интересы народных масс были преданы. Могучее и политически многообещавшее народное движение свелось, как указывал Маркс {См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Об Англии. Госполитиздат, 1952, стр. 383.}, к ничтожным результатам. Либеральная буржуазия еще неоднократно прибегала к помощи пролетариата, борясь за расширение свободы торговли, за отмену хлебных законов, объявляя свои классовые интересы интересами общенациональными. Однако английские трудящиеся массы видели, что подобные призывы не менее демагогичны, чем обращения аристократии, пытавшейся заручиться их поддержкой в борьбе с буржуазией. В середине 30-х годов начинается подъем рабочего движения, открывающий первую страницу в истории мощного массового выступления английского пролетариата в период чартизма. Характеризуя Англию как классическую страну капитализма, отмечая крайнюю поляризацию классовых интересов английской буржуазии и английского пролетариата, которой не знали к середине века другие европейские страны, Маркс писал, что именно поэтому "рабочий класс Великобритании оказался раньше всех других подготовленным и призванным к тому, чтобы стать во главе великого движения, которое в конечном итоге должно привести к полному освобождению труда" {Там же, стр. 357-358.}. Ярчайшим проявлением социальных противоречий между буржуазией и пролетариатом Великобритании был чартизм, составивший целый революционный период в истории английского рабочего класса XIX века. Чартизм - "первое широкое, действительно массовое, политически оформленное, пролетарски-революционное движение" {В. И. Ленин. Соч., т. 29, стр. 282.} - был наивысшим выражением социальной борьбы эпохи. Важнейшим моментом в истории чартизма было оформление левого революционного социалистического крыла движения. В 1838 г. была организована "Демократическая ассоциация", ставшая основой общества "Братских демократов" (1845), развивавшего свою деятельность под руководством Дж. Гарни и Э. Джонса. Таким образом, первый этап - 30-е годы - был периодом последовательного нарастания основного общественного конфликта - противоречия между трудом и капиталом, периодом, когда широкие массы английского народа стали постепенно утрачивать буржуазно-демократические иллюзии. Следует отметить, что в 30-е годы происходит упрочение идеологии буржуазного либерализма. Англия отныне становится классической страной буржуазного либерализма, что связано с победами буржуазии в экономической и политической областях; начинается планомерное идеологическое наступление на трудящиеся массы. Крупнейший промышленный центр Англии - город Манчестер - определил название целой "школы", пропагандировавшей принципы буржуазной политической экономии применительно к вопросам этики, социологии и т. д. Не случайно одной из основных "истин" теоретиков манчестерской школы было требование свободы торговли - фритредерство (free trade). В области политэкономии принципы буржуазного либерализма наиболее последовательно развивал Бентам, с его культом "пользы". Маколей, Бокль, Мартино и другие перенесли эти взгляды в сферу истории, теории искусства и истории литературы. Наиболее крупным идеологом буржуазного либерализма был И. Бентам (Jeremy Bentham, 1748-1832), который в своих экономических и юридических работах выразил основные положения теории утилитаризма, сводившейся к проповеди буржуазного эгоизма, культа личного, собственнического интереса. Заявляя на словах о своей верности идеалам Просвещения, Бентам по сути до крайности опошлил их. Вместо прав "естественного человека" просветителей он открыто утверждал права буржуазного собственника, возвеличивал предпринимательскую деятельность буржуа и возводил принцип свободной конкуренции, эгоистической выгоды в основной закон нравственного поведения и "социальной гармонии". Рассуждения Бентама, фарисейски утверждавшего, что принцип эгоистической пользы приведет к "наибольшему счастью наибольшего числа людей", свидетельствуют о том, до какой степени падения доходит в эту пору буржуазная теория морали. В буржуазном царстве "чистогана" просветительский культ разума и общественной пользы заменяется культом беспринципного расчета, буржуазной выгоды. Полемизируя с просветителями, Бентам вопрошает: "...Разум требует, вечный разум предписывает и т. п.; но что такое этот разум?". И отвечает: это - "принцип пользы, который связан только с интересами сторон". Когда Бентам обращается к конкретным вопросам политики, он выступает в защиту интересов лишь одной из "сторон" - буржуазии, против "мятежных" притязаний защитников "естественного права", в котором усматривает "оружие против всех правительств". Для него истинное политическое благо состоит в самом факте существования правительства, защищающего собственность и обеспечивающего расцвет капиталистической промышленности. Буржуазное самодовольство и ограниченность филистера характеризуют Бентама и как общественного деятеля. Известно, что этот "защитник" благоденствия наибольшего числа членов общества одно время мечтал об учреждении "образцовой" тюрьмы и готов был сам выступить в роли ее "образцового" коменданта. Маркс в "Капитале" дает предельно точную характеристику Бентаму, этому "родоначальнику филистеров", "этому трезво-педантичному, тоскливо-болтливому оракулу пошлого буржуазного рассудка XIX века", бывшему поистине "гением буржуазной глупости" {К. Маркс. Капитал, т. I. Госполитиздат, 1952, стр. 615.}. Теория утилитаризма Бентама выражает самый дух деятельности так называемой партии фритредеров, партии утилитаристов во главе с Кобденом и Брайтом, защищавшей интересы промышленной буржуазии и бывшей ярым врагом чартистского рабочего движения. Реакционная сущность буржуазного либерализма, как бы ни пытались скрыть ее теоретики утилитаризма, ярко подтверждается хотя бы уже его идейной связью с мальтузианством. Показательно, что рецепты автора "Опыта о законе народонаселения" получили практическое осуществление в период правления вигского правительства Ч. Грея. В 1834 г. был утвержден закон о бедных. Английский народ выразительно окрестил учрежденные в соответствии с "теорией" Мальтуса работные дома "бастилиями для бедных". В своих сочинениях Т. Р. Мальтус (Thomas Robert Malthus, 1766-1834) признает свободную конкуренцию, неограниченную свободу торговли непременным условием процветания страны. Необычайно злободневным оказался стяжавший ему скандальную известность трактат "Опыт о законе народонаселения" (An Essay on the Principle of Population, 1798), в котором Мальтус воюет с просветительскими взглядами (Кондорсе), ополчается против представителей радикальной мысли своего времени (против Пейна, особенно против Годвина и его трактата "Политическая справедливость"). Современник промышленного переворота в Англии и французской революции XVIII века, очевидец массового выступления луддитов и других событий, отражающих обостряющийся процесс развития капиталистических противоречий в Англии начала XIX века, Мальтус был одним из первых буржуазных идеологов, открыто и с такой агрессивностью выступивших на защиту капиталистического строя. Он пытался "оправдать" наличие нищеты, голода и высокой смертности, царящих среди трудящихся в классовом обществе, будто бы вечным несоответствием между количественным увеличением предметов потребления и ростом численности населения на земле. Наблюдая процесс революционизирования масс и страшась решимости рабочих расправиться со своими угнетателями, Мальтус призывает противодействовать этому вооруженной силой. Его теория о "законе народонаселения" также должна была служить подавлению классовой активности пролетариата. Мальтус видел обнищание трудящихся Англии, однако это не мешало ему восторженно восхвалять общественный порядок, порождающий это несчастие народа. Яростно защищая и оправдывая существование капиталистического строя, объявляя его противоречия естественными и неустранимыми, он всю вину возлагал на жертву капиталистической эксплуатации - на трудящиеся массы, требуя от них предельного самоограничения. "Основная и постоянная причина бедности, - уверяет Мальтус, - мало или вовсе не зависит от образа правления или от неравномерного распределения имущества; не во власти богатых предоставить бедным работу и средства к существованию, поэтому бедные, _по самой природе вещей_, не имеют права требовать от них ни того, ни другого" (подчеркнуто мною. - Ю. К). Открытая ненависть к пролетариату, призыв к физическому и идеологическому подавлению рабочего класса, посягающего на "святая святых" буржуазии - капиталистическую собственность, - сделали Мальтуса одним из наиболее популярных среди буржуазных теоретиков в годы расцвета буржуазного либерализма. Вышедший в свет в период, когда буржуазной Англии угрожали первые выступления рабочего класса, человеконенавистнический трактат Мальтуса оказался особенно злободневным в годы подготовки чартизма и организованного выступления английского пролетариата под руководством чартистской партии. Мальтузианские идеи ожили в практике "манчестерцев". Глашатаем идей буржуазного либерализма в области истории и публицистики был Т. Б. Маколей (Thomas Babington Macaulay, 1800-1859), расцвет литературной деятельности которого также относится к 30-м годам. Творчество Маколея - эссеиста, историка, политического деятеля - представляет характернейшее явление викторианской Англии. В публицистических и исторических работах Маколей стремился убедить читателей в незыблемости социальных основ современного ему общества и укрепить эти основы. Горячий поборник реформы 1832 года, в которой он видел средство разрешения назревающего социального конфликта "в законных формах", "без употребления физической силы" народных масс ("Мирабо", 1832), Маколей и в дальнейшем неукоснительно выступал против рабочего движения, призывал правительство предупредить, а если будет необходимо и подавить силой оружия "безумное возмущение" новой Жакерии; "порядок должен быть поддержан, - поучал Маколей, - собственность защищена; и если мы упустили лучший путь для сохранения спокойствия, мы были вынуждены привести этих людей к повиновению, устрашив их мечом и виселицей". Либерал Маколей последовательно защищал жестокую колониальную политику Великобритании в Ирландии, Индии и других зависимых странах. С поразительной беззастенчивостью восхвалял он кровавые деяния палача Индии Роберта Клайва, именуя его "истинным джентльменом и солдатом", лицемерно оправдывая его преступления не только интересами английской короны, но и интересами индийского народа, "приобщаемого" к цивилизации ("Лорд Клайв", 1840). В столь же возвышенных тонах Маколей рассказывал о "полезной" жизни другого душителя народа Индии - авантюриста Уоррена Гастингса ("Уоррен Гастингс", 1841). Клайв и Гастингс прямо приводятся им в качестве образца современным исполнителям политики колониального грабежа. Ревностный защитник буржуазного прогресса, восхвалявший капиталистическую цивилизацию современной Англии как воплощение "естественных" свобод и порядка, Маколей предпринял попытку соответственным образом ревизовать в своих литературно-критических очерках и исторических работах наследие английской культуры. В рецензии 1831 г. на книгу Т. Мура о Байроне Маколей, "защищая" великого поэта от ханжеских нападок английского "света", в то же время извращает высокий гражданский и социальным смысл творческих поисков автора "Песни для луддитов", "Бронзового века" и "Дон Жуана". Конфликт Байрона с буржуазно-аристократическим обществом Маколей объяснял случайным стечением обстоятельств, несчастной личной жизнью поэта, мнимой парадоксальностью судьбы Байрона. Показательно, что такое лжетолкование биографии и творчества великого английского поэта до сих пор, с легкой руки Маколея, является чрезвычайно распространенным в буржуазном литературоведении. Наиболее известным сочинением Маколея была "История Англии" (The History of England, 1849-1855), в которой автор трактует события прошлого с позиций буржуазного либерализма. Смысл этого многотомного труда (он охватывает период начиная со времени царствования Якова II и завершается годом смерти Вильгельма III) сводится к возвеличению политического компромисса буржуазии и аристократии в 1688 г., определившего, по мысли Маколея, прогресс английского общества в последующие столетия. Во введении к "Истории Англии" автор провозглашает, что последние сто шестьдесят лет в жизни страны являются по преимуществу годами "физического, нравственного и умственного совершенствования". Либерально-буржуазная историческая концепция Маколея, направленная против революционной активности народных масс, в авангарде которых стояли чартисты, основана на отрицании роли народа в истории и реакционном идеалистическом представлении о том, что исторический прогресс является будто бы результатом деятельности отдельных выдающихся личностей. В соответствии с ярко выраженной охранительной тенденцией находится и отношение Маколея к просветительской мысли XVIII века. Он усиленно пропагандирует творчество Аддисона - наиболее умеренного из английских просветителей, оптимистически воспринявшего последствия компромисса 1688 г. "Христианину и джентльмену", как аттестует Маколей Аддисона, писатель противопоставляет Свифта, о котором он говорит с нескрываемой ненавистью. Маколей немало содействовал распространению клеветнической легенды о Свифте, бытующей в буржуазном литературоведении до сего дня и представляющей великого сатирика человеконенавистником, существом коварным и низким, а его творчество лишенным всякой познавательной и эстетической ценности ("Война за испанское наследство", 1833, "Жизнь и сочинения Аддисона", 1843). Популяризатором идей буржуазного либерализма, охранительницей устоев собственнической Англии в пору подъема трудящихся масс в 30-е годы XIX века выступает и Гарриет Мартино (Harriet Martineau, 1802-1876). Среди ее многочисленных сочинений - романов, повестей, автобиографических заметок и пр. - особенной известностью в буржуазных кругах пользовались сборники дидактических очерков - "Иллюстрации к политической экономии" (Illustrations of Political Economy, 1832-1834), "Иллюстрации к налоговому обложению" (Illustrations of Taxation, 1834). В этих назидательных повестях Мартино пытается переложить на язык беллетристики "истины" бентамистской политэкономии, доктрины мальтузианцев и манчестерской школы. Она воспевает частную предпринимательскую инициативу и, всячески замазывая сущность классовых противоречий, призывает рабочих смиренно довольствоваться своим положением, урезывать свои потребности и содействовать приумножению богатств своих "работодателей" и "благодетелей" - капиталистов. Сенсационный успех среди буржуазных читателей этих фальшивотенденциозных, антихудожественных очерков, подменявших изображение действительной жизни английских трудящихся мертворожденной мальтузианско-бентамовской схемой, служит наглядным свидетельством того, как буржуазная реакция пыталась, использовать литературное оружие в борьбе с народом и с его демократической культурой. Развитие и обострение основных противоречий между пролетариатом и буржуазией в 30-е годы вызвало не только открытую идеологическую реакцию буржуазии, особенно ярко проявившуюся в бентамистско-мальтузианской доктрине. В идеологической борьбе данного периода сыграли известную роль и идеологи постепенно отстраняемых с исторического пути социальных групп и прежде всего английской землевладельческой аристократии. Выступая с демагогической критикой буржуазного "чистогана", они в действительности восставали не против существа буржуазной эксплуатации, а против революционных последствий капиталистического развития, против революционного пролетариата. Это была реакционно-романтическая апелляция к "развалинам" докапиталистического прошлого, особенно усердно проводившаяся членами так называемой "Молодой Англии". Определяя социальный смысл политических выступлений идеологов аристократии после 1832 г., Маркс и Энгельс в "Манифесте Коммунистической партии" разоблачали их попытки привлечь на свою сторону эксплуатируемые трудящиеся массы в борьбе с буржуазией: "Аристократия размахивала нищенской сумой пролетариата как знаменем" чтобы повести за собою народ". "Так возник, - пишут там же Маркс и Энгельс, - феодальный социализм: наполовину похоронная песнь - наполовину пасквиль, наполовину отголосок прошлого - наполовину угроза будущего, подчас поражающий буржуазию в самое сердце своим горьким, остроумным, язвительным приговором, но всегда производящий комическое впечатление полной неспособностью понять ход современной истории" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест Коммунистической партии. Госполитиздат, 1952, стр. 57.}. Показная оппозиция идеологов "феодального социализма" политике буржуазии, декларативно антибуржуазная программа "Молодой Англии", в конечном счете, на поверку оказалась особой формой защиты основ собственнического строя, выражением классово враждебных пролетариату взглядов. Закономерен путь наиболее видных представителей "феодального социализма" - Дизраэли и Карлейля как писателей, так и общественных деятелей. Начав с обличения пороков буржуазного "царства Маммоны", они приходят к безудержному восхвалению капиталистической системы: непринципиальная в свете основного конфликта эпохи вражда между двумя группами собственников отступает на второй план перед лицом общего классового врага - пролетариата, стремящегося экспроприировать основу социального неравенства - капиталистическую собственность. Карлейль решительнее других идеологов "феодального социализма" критиковал буржуазные порядки Англии. В его лучших произведениях, написанных в 30-е годы и в начале 40-х годов XIX века, получают освещение вопросы, властно поднятые чартизмом. К этим сочинениям в первую очередь относятся "История французской революции" и памфлеты "Чартизм" и "Прошлое и настоящее". По словам Энгельса, в это время Карлейль "глубже всех английских буржуа понял социальное неустройство..." {К. Маркс и Ф. Энгельс. Об Англии, стр. 291.}. Однако критика современной ему буржуазной действительности проводилась Карлейлем не во имя будущего, а в защиту прошлого, в защиту разрушаемого капитализмом феодально-патриархального уклада старой Англии, т. е. с явно реакционных позиций. Именно это обстоятельство и обусловливает неизбежные реакционные выводы Карлейля и Дизраэли в социально-политической области, приход к идеализации средневековья, к антинародному культу "героев". Анализируя социальный состав участников чартистского движения в начальный период его истории, Энгельс писал: "С самого своего возникновения в 1835 г. чартизм был распространен, конечно, главным образом среди рабочих, но он тогда еще резко не отделялся от радикальной мелкой буржуазии. Радикализм рабочих шел рука об руку с радикализмом буржуазии... Мелкая буржуазия, разочарованная результатами билля о реформе и застоем в делах в 1837-1839 гг., была в то время настроена очень воинственно и кровожадно, и потому горячая агитация чартистов была ей очень по душе" {Там же, стр. 233.}. Наиболее ярко этот протест мелкобуржуазных соратников английского пролетариата был выражен в творчестве Т. Гуда, Э. Эллиота и некоторых других писателей. Все они были лишь временными попутчиками чартистского движения. Показательно, что даже в самых зрелых их произведениях, среди, которых, несомненно, виднейшее место занимает знаменитая "Песня о рубашке" Гуда, высказываются мелкобуржуазные филантропические упования относительно милосердия "хозяев". Эти авторы изображали рабочих преимущественно страдальцами, а чартизм принимали лишь как движение, добивающееся некоторых экономических целей, а не социального преобразования жизни. Поэтому постепенное усиление левого крыла движения, обострение борьбы заставляют, например, Эллиота занять открыто враждебную чартизму позицию. В накаленной атмосфере идеологической борьбы 30-х годов XIX века развивалась английская литература. С первых же шагов своих на творческом поприще в принципиальную полемику с писателями, стремившимися опорочить демократические традиции и укрепить основы капиталистической Англии "викторианского" периода, вступили Диккенс и Теккерей. Если Бульвер в произведениях конца 20-х - начала 30-х годов (романы "Пелам", "Поль Клиффорд" и др.) еще отваживался на весьма непоследовательную романтическую критику буржуазной цивилизации, то вскоре он отказался от нее; Дизраэли в этот же период (особенно в романах "Вивиан Грей", "Удивительная история Олроя", в поэме "Революционный эпос"), продолжая традиции реакционного романтизма, громогласно ратуя за права человека, пришел, по существу, к апологии честолюбия и своекорыстия, к пропаганде буржуазного космополитизма, к культу "героев". Становление и развитие молодых Диккенса и Теккерея как художников протекало в обстановке борьбы с реакционно-апологетической литературой Англии. Диккенс и Теккерей выступили с требованиями социально значимого, правдивого, высоко-морального и демократического искусства. Теккерей в своих публицистических сочинениях этих лет, в очерках и пародиях (например, в "Фрезере Мэгезин"), Диккенс в "Очерках Боза", в "Оливере Твисте" и других романах гневно отвергали манерность, ложную напыщенность и претенциозность романов Бульвера и его последователей. Им, писателям-реалистам, претила слащавость, стремление представить трагические конфликты жизни в ложном освещении мнимого благополучия. В "Оливере Твисте" Диккенс выразил не только протест против губительных последствий закона о бедных, но и против укоренившейся в английской литературе манеры рисовать жизнь отверженных, которых нужда сделала преступниками, в сусально-идиллических или ложно-романтических красках (Бульвер, Г. Эйнсворт и другие романисты так называемой "ньюгейтской школы"). Отражая нападки официальной критики, Диккенс вынужден был предпослать третьему изданию романа (1841) специальное предисловие, в котором защищал своих героев перед лицом шокированного "фешенебельного" общества и подчеркивал, что он воспроизвел в книге одну суровую правду. Борясь за реалистическое и демократическое искусство, Диккенс и Теккерей в 30-е годы неоднократно выступали против эпигонов романтизма. Дизраэли, Бульвер, Теннисон любили связывать свои имена с именами Байрона и Шелли. Но в их творчестве традиции великих поэтов-романтиков были опошлены и извращены. Против псевдобайронических увлечений реакционных романистов выступал Теккерей (литературные пародии, "Катерина" и др.); в своей первой книге очерков Диккенс вывел яркий карикатурный образ "поклонника" Байрона, эрудиция которого ограничивается знанием нескольких строф из "Дон Жуана", цитируемых им с механическим безразличием; в рассказе "Горацио Спаркинс" писатель показал, как модную личину "байронического героя" надевает пошлый, ограниченный мещанин. Показательно, что Диккенс и Теккерей уже в этот ранний период своего творчества находят опору и образцы в искусстве писателей-реалистов XVIII века, прежде всего - Фильдинга и Смоллета. "Очерки Боза" и социальные романы Диккенса 30-х годов, а также ранние произведения Теккерея, представляющие собой крупнейшие достижения английского реализма этого периода, выражают протест широких демократических кругов страны против бесчеловечности капитализма и вместе с тем свидетельствуют о резкой и принципиальной борьбе с апологетической реакционной литературой викторианской Англии. Начало 40-х годов открывает следующий этап в развитии Англии, завершающийся кульминационными в истории чартизма 1846-1848 годами. Опубликование шести пунктов хартии (1838), съезд чартистов в Манчестере в 1840 г. и раскол движения на два крыла - "моральной силы" и "физической силы", экономический кризис и всеобщая забастовка летом 1842 г., отмена хлебных законов, новый подъем чартистского движения в 1846 г. - все это отражало крайнее напряжение социальных противоречий в стране. Движение трудящихся масс Англии вступило в революционную фазу. Классики марксизма-ленинизма неоднократно указывали на то, какое огромное значение для уяснения социально-политического содержания жизни общества имеют революционные периоды в его развитии, когда в ходе социального столкновения наиболее отчетливо проявляются существеннейшие моменты в жизни различных классов и социальных групп. В статье "Против бойкота" В. И. Ленин оценивает чартизм как "революционную эпоху английского рабочего движения" {В. И. Ленин. Соч., т. 13, стр. 23.}. Разоблачая происки реакции, всячески пытающейся извратить революционные традиции, В. И. Ленин пишет: "...именно в такие периоды разрешаются те многочисленные противоречия, которые медленно накапливаются периодами так называемого мирного развития. Именно в такие периоды проявляется с наибольшей силой непосредственная роль разных классов в определении форм социальной жизни, созидаются основы политической "надстройки", которая долго держится потом на базисе обновленных производственных отношений" {Там же, стр. 22.}. В связи с этими указаниями В. И. Ленина возникает вопрос о том, какова была "непосредственная роль" различных классов английского общества в решении кардинальных проблем, выдвинутых во времена подъема чартистского движения. Типичным представителем буржуазной политэкономии, продолжавшим развивать бентамовские и мальтузианские взгляды в условиях резко обострившихся классовых противоречий в период чартизма, был Дж. С. Милль (John Stuart Mill, 1806-1875). В философских и экономических сочинениях Милля ("Основы политической экономии" и др.) совершенно открыто защищаются права собственника; для Милля "человек" - только капиталист, все его рассуждения имеют в виду лишь потребности, тревоги буржуазных предпринимателей. Все разглагольствования Милля-радикала о "гражданских свободах", о "правах личности", о "святости" просветительских идеалов и т. д. были пустыми словами и сводились на деле к заботам об укреплении устоев буржуазного общества. Прикрываясь либеральным фразерством, Милль, достойный последователь "тоскливо-болтливого" Бентама, по сути выступал пропагандистом мальтузианства, цинично утверждал "полезность" работных домов и т. п. Буржуазную сущность демагогии Милля неоднократно обличали русские революционные демократы. Так, Н. Г. Чернышевский, сделавший в 1857 г. для "Современника" перевод "Основ политической экономии" Милля, писал в своем критическом комментарии к этому сочинению: "...слова Милля к работникам не прилагаются. Его "кто-нибудь" - только капиталисты. А работники у него - "никто". Об них он позабыл... Да, весь анализ стоимости производства, прочитанный нами, замечает только капиталиста, который для него все, между прочим и истинный производитель; работники являются только принадлежностью капиталиста; стоит ли смотреть на дело по отношению к ним! Разумеется, не стоит, "если" капиталист - "производитель". А если нет?" {Н. Г. Чернышевский. Полное собр. соч. в 15 томах, т. IX. М., 1949, стр. 535-536.}. Вместе с этим в философских, экономических и политических взглядах Милля отражаются попытки буржуазного идеолога перед лицом грозных выступлений рабочего класса искать выход на путях эклектизма, псевдонаучного "синкретизма", Маркс в "Капитале", характеризуя Милля как представителя целого направления в буржуазной политэкономии, писал, что Милль трусливо пытается согласовать политэкономию капиталистов с требованиями рабочего класса, которые уже нельзя игнорировать. Изменившаяся социально-политическая обстановка 40-х годов отразилась на ходе литературной борьбы. Показательной является дальнейшая эволюция творчества Дизраэли, Карлейля, Бульвера, Кингсли и других писателей. В социальных романах Дизраэли 40-х годов, и прежде всего в "Сибилле", несомненно, получил отражение подъем чартистского движения и вместе с тем особенно полно обнаружила себя реакционная сущность "феодального социализма". Неудовлетворенность настоящим и страх перед будущим, перед назревающими и развертывающимися революционными выступлениями рабочего класса определили и характер протеста Карлейля этих лет. В памфлетах "Чартизм", "Прошлое и настоящее" он дает резкую характеристику современной Англии. Но он не признает за народом созидательной исторической миссии. Демагогическая апелляция к народу и осуждение революционного чартизма, страх перед революционной активностью масс свойственны были в неменьшей степени и сторонникам "христианского социализма", крупным представителем которого в английской литературе 40-50-х годов был Чарльз Кингсли. Не борьба за хартию, не изменение общественной системы, а внутреннее самосовершенствование, христианское братство - вот что должно, по Кингсли, обеспечить рабочему право на нормальные человеческие условия существования. Так, "христианский социализм" Кингсли закономерно подавал руку "феодальному социализму" Дизраэли и Карлейля. "Подобно тому как поп всегда шел рука об руку с феодалом, - писали Маркс и Энгельс, - поповский социализм идет рука об руку с феодальным... Христианский социализм - это лишь святая вода, которою поп кропит озлобление аристократа" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест Коммунистической партии, стр. 59.}. Даже в наиболее сильных своих произведениях ("Брожение", "Олтон Локк") Кингсли безоговорочно осуждает революционный метод борьбы пролетариата. Рисуя в "Олтоне Локке" нужду и отчаяние рабочих, показывая рядовых чартистов и их вождей, писатель призывает трудящихся искать спасение в религии. В истории Элтона Локка Кингсли пытается противопоставить реальному процессу революционизирования народных масс фальшивый пример "прозрения" рабочего, осознающего жестокость "безбожного" чартизма. В сочинениях последующих лет все явственнее обнажаются реакционные корни мировоззрения Кингсли. Это сказывается в обращении к религиозным проблемам, в прославлении "истинной веры", в выражении шовинистической мысли об особом значении англо-саксов, в восхвалении Великобритании как "владычицы морей", повелительницы народов и т. п. По мере углубления основного конфликта эпохи чартизма все настойчивее заявляет о себе процесс объединения реакционных сил в области литературы. Несмотря на различие позиций певцов "викторианского века" (Бульвер, Теннисон и др.), идеологов "феодального социализма" (Дизраэли, Карлейль) и "христианского социализма" (Кингсли), выступающих с непоследовательной критикой буржуазной действительности, всех их объединяет стремление любыми средствами защитить основы собственнической системы. Этому направлению противостояли здоровые, прогрессивные силы английской демократической литературы. Крупнейшие ее