вину пути я отпраздновал в небольшой баре шотландским с содовой, где просидел минут двадцать, потому что не хотел приходить к Прокейну раньше условленного срока. В пять минут первого я подошел к знакомому дому. Прокейн встретил меня у дверей и провел в кабинет. В камине весело потрескивали дрова. - Вы пришли первым, - заметил он, когда я сел в кресло. Он стоял у окна, в сером костюме, белоснежной рубашке и полосатом, черно-белом галстуке. Казалось, он собрался идти на совет директоров крупной фирмы, чтобы сообщить своим коллегам приятные новости. Его глаза ярко блестели, а с лица не сходила улыбка. - Я как раз собирался что-нибудь выпить, мистер Сент-Айвз, сказал он. - Надеюсь, вы составите мне компанию? - Не откажусь, - ответил я. Он принес мне бокал и сел во второе кресло. - Сегодня для вас большой день, - заметил я. - Это точно. - Он сиял, как начищенный самовар. - Я встал в шесть утра. А вы, я вижу, прекрасно выспались. - Да, неплохо, - пробормотал я. - Ну, - Прокейн поднял бокал, - выпьем за удачу. Разумеется, удача - далеко не самое главное в нашем деле, - добавил он, когда мы выпили. - Подготовка, - кивнул я. - Тщательная, всесторонняя подготовка, - подтвердил он. - Когда действия каждого расписаны по минутам. - А что, если ваши... жертвы где-то задержатся или в чем-то поспешат? - Мы учли и такую возможность. - Прокейн просто лучился счастьем. Его планы вот-вот должны были стать реальностью. - Что вам больше нравится: подготовка операции или ее исполнение? - спросил я. На мгновение он задумался. - Пожалуй, исполнение, но, право, мне трудно отдать предпочтение чему-то одному. Мне не хотелось бы сравнивать кражу с написанием картины, но это единственное, в чем я хоть немного понимаю. Я получаю огромное наслаждение, выбирая сюжет, всматриваясь в форму, цвет, игру света и тени, но все это ничто по сравнению с тем ощущением, которое я испытываю, когда моя кисть касается девственно чистого холста. Все остальное уже пустяки. Я рисую очень быстро, мистер Сент-Айвз. - Он улыбнулся. - Так же, как и ворую. - А потом? - Потом? - задумчиво повторил Прокейн. - Да, в обоих случаях потом приходит покой, этакая меланхолия. - А чувство вины? - Только сожаление. После того, как картина завершена. После кражи - никогда. - И о чем же вы сожалеете? - Мне всегда кажется, что я мог бы нарисовать ее лучше. Хотя я и не знаю, что мне следовало бы для этого сделать. После кражи я не испытываю ничего похожего. - И никаких угрызений совести? - Я не представляю, что это такое, - ответил Прокейн. - Угрызения совести подразумевают чувство вины, а я не знаком с этим чувством. - А вас не интересовало, почему? Почти каждый из нас чувствует себя виноватым в том или другом. - Я думал об этом и пришел к вполне определенному выводу. Дело в том, что я доволен тем, кто я есть: превосходный вор и терпимый художник. Я не стремлюсь быть кем-то другим. Мне кажется, что чувство вины появляется у людей, которые ставят перед собой недостижимые цели. Они не могут стать кем-то еще, но думают, что это им по силам, и в результате возникает комплекс вины перед самим собой. - Что вы ощущаете при краже? - спросил я. - Какие у вас возникают эмоции и возникают ли они? - Вам это нужно для репортажа, мистер Сент-Айвз? - Прокейну явно нравилось, что разговор в основном шел о нем. А это немаловажно. - Возможно. - Мое внимание целиком приковано к операции. Все остальное как бы отсечено. Мне кажется, что я держу все нити и в каждый момент знаю, за какую надо дернуть. Иногда мне хочется по памяти нарисовать картину ограбления. Там было бы на что посмотреть, особенно на лицо, как вы говорите, жертвы. - Например, вашингтонского сенатора. Брови Прокейна удивленно поползли вверх. - О, разве они знают об этом? - Во всяком случае, догадываются. - Это был совершенно продажный человек. Он уже умер. Но, прикованный к батарее, он поневоле вызывал жалость. - Я успел прочесть только несколько страниц, - заметил я, - но от ваших журналов невозможно оторваться. - Вы думаете, они могут заинтересовать широкого читателя? - Несомненно. Прокейн оживился. - Пожалуй, их стоит опубликовать. К сожалению, это возможно лишь после моей смерти. - Не раньше, - согласился я. - Вы действительно думаете, что их опубликуют? - Майрон Грин знаком с некоторыми издателями. Он все устроит. - Если их опубликуют, - Прокейн скромно потупил глаза, - то книгу могут экранизировать? - Конечно, - я с трудом удержался от улыбки. Он помолчал. - Главную роль мог бы сыграть Стив Маккуин. Или Брандо... Звук открывающейся двери прервал рассуждения Прокейна. В кабинет вошли Джанет Вистлер и Майлс Уайдстейн. К моему разочарованию, Уайдстейн совершенно безответственно отнесся к такому важному событию, как кража миллиона долларов, надев твидовое пальто спортивного покроя, серый шерстяной костюм и рубашку с открытым воротом. Правда, его башмаки белели каучуковыми подошвами. В руке он держал черный плоский "дипломат". Поздоровавшись с нами, Уайдстейн поставил его на пол. Джанет Вистлер пришла в темном брючном костюме и невыразительных черных туфлях. По внешнему виду они напоминали направляющуюся в ближайший магазин за продуктами молодую пару. Прокейн предложил Джанет что-нибудь выпить, но она отказалась. Уайдстейну он ничего не предлагал. - Я звонил вам вчера ночью, чтобы рассказать о встрече с детективами, - сказал Прокейн. - Я пришел к выводу, что их интерес к моей особе не должен помешать нам в выполнении наших планов. - Это дело начинает обрастать трупами, - заметил Уайдстейн. - Прошлой ночью мы уже обсудили этот аспект, - ответил Прокейн. - Я упомянул об этом только потому, что у Сент-Айвза могли возникнуть какие-нибудь идеи. - Только одна, - ответил я. - Те, кто убил Бойкинса и Пескоу, могли зарезать и Франна. - Да, это логичное предположение, - кивнул Прокейн. - Они же намереваются украсть миллион долларов и возложить вину на нас. - Я не понимаю, как вы собираетесь удержать их от контактов с торговцами наркотиками, даже если вам и удастся опередить их в краже миллиона. Они переглянулись. - Я думаю, мистер Сент-Айвз, - сказал Прокейн, - что о каждой последующей стадии нашего плана вы будете узнавать в самый последний момент. Я уверен, вы понимаете, почему. Но, позвольте вас уверить, что нами приняты все меры предосторожности. - Он повернулся к Джанет. - Вы звонили в аэропорт? - Да. Самолеты вылетают точно по расписанию. Прокейн взглянул на часы. - Лимузин у дома? - Мы в нем приехали, - ответил Уайдстейн. - Думаю, нам пора. Прошу вас, Майлс. Уайдстейн поднял черный "дипломат" и открыл его. На черном бархате, каждый в своем гнезде, лежали четыре пистолета, длина ствола каждого из которых не превышала и шести дюймов. Право первого выбора было представлено Джанет Вистлер. Она взяла пистолет, убедилась, что он заряжен, и бросила его в сумочку. - Это семизарядные "вальтеры", мистер Сент-Айвз, - пояснил Прокейн. - Модель тридцать первого года, хотя эти пистолеты изготовлены совсем недавно. - Он сунул пистолет во внутренний карман пиджака. Вероятно, Прокейн шил костюм у опытного портного, потому что пиджак не оттопырился. Уайдстейн повернулся ко мне. - Сент-Айвз, - он протянул "дипломат". - Благодарю, - ответил я. - Я этим не пользуюсь. Глава восемнадцатая Черный "кадиллак", двойник своего нью-йоркского собрата, встретил нас в Национальном аэропорту Вашингтона. Над Потомаком, предвещая мокрый снег, плыли низкие облака. В Вашингтоне мне не везло с погодой. Я попадал сюда или в пронизывающий холод, или в нестерпимый зной. Прокейн посмотрел на облака и повернулся к Джанет. - К пяти вечера должно проясниться, - сказала она. Я спросил у Прокейна, почему он интересуется осадками. - Если пойдет снег, все отменяется, - ответил тот. - Снега не будет, - вмешался в наш разговор словоохотливый водитель. - Мой нос чувствует снег за три дня. Снега не будет. Мы ехали на восток по авеню Независимости. Справа, в леске, показалось какое-то здание, отдаленно напоминающее греческий храм. - Что это? - спросил Прокейн у водителя. - Мемориал погибшим во второй мировой войне. Их имена высечены на камне. Всех убитых американцев. - Красивое здание, - кивнул Прокейн. - А это мемориальный комплекс Линкольна, - продолжал водитель. - Очень знаменитый. Мы мчались по широкому шоссе, отделявшему Центр искусств имени Кеннеди от Потомака. Рядом с Центром располагался жилой комплекс Уотергейт, самая дешевая однокомнатная квартира которого стоила сорок четыре тысячи долларов, а цена за трехкомнатную, с камином и видом на реку, достигла ста пятидесяти тысяч. Вскоре "кадиллак" свернул направо, и, увидев знакомый ресторан "Райв Гоше", я понял, что мы въехали в Джорджтаун. Минут десять мы петляли по узким улочкам, обсаженным аккуратно подстриженными деревьями. Последний поворот на Н-стрит, и, проехав два или три квартала, водитель остановил "кадиллак" у трехэтажного, выкрашенного белой краской, кирпичного особняка. - Если я не ошибаюсь, на этой улице жил, когда был сенатором, Джон Кеннеди? - спросил я. - Да, в следующем квартале, - ответил Прокейн и велел водителю приехать ровно в десять вечера. Он поднялся по ступенькам, достал ключ, вставил его в замок и открыл дверь. - Это вы, мистер Прокейн? - послышался из глубины дома женский голос. - Да, - ответил он и повернулся ко мне. - Это моя домоуправительница, миссис Вильямс. Она прилетела вчера, чтобы подготовить дом к нашему приезду. В холл спустилась негритянка лет пятидесяти пяти в строгом темном платье и белоснежном фартуке. Прокейн представил ее мне, и она, взяв наши пальто, повесила их в стенной шкаф. - Кого вы ждете к обеду? - спросила она. - Кроме нас никого не будет, - ответил Прокейн и пригласил всех нас пройти в освещенную старинным канделябром со свечами гостиную. Пол покрывал восточный ковер, почтенный возраст которого, как минимум, не уступал канделябру. По стенам висели потемневшие от времени портреты давно умерших людей, над каминной доской - большое зеркало в золоченой раме. Домоуправительница последовала за нами. - Я думаю, вы бы хотели бы выпить кофе, - сказала она. - Да, с удовольствием, - согласился Прокейн. Она кивнула и через столовую, отделенную от гостиной высокими резными дверями, прошла на кухню. Я заметил длинный, узкий стол черного дерева, несколько стульев с высокими спинками и еще один канделябр, также не признающий электричества. - Ну, мистер Сент-Айвз, как вам это нравится? - спросил Прокейн. - Дом принадлежит вам? Он покачал головой. - Нет, я снял его на шесть месяцев. Четыре уже прошло. Я приезжаю сюда раз в неделю и обычно приглашаю на обед кого-нибудь из влиятельных конгрессменов или сенаторов. Видите ли, на время я стал лоббистом. - И какой же законопроект вы проталкиваете? - Мне надо было найти предлог для аренды этого дома и пребывания в Вашингтоне. И я выбрал законопроект о защите диких животных. Оказывается, мы просто варварски уничтожаем их. - Я слышал об этом. - Вот я и решил им помочь. - А в остальное время вы занимались подготовкой операции? - Да, стараясь не упустить ни одной мелочи. - Это довольно сложно. - Но необходимо. - А почему вам не подошел мотель? - спросил я, положив ногу на ногу и вызвав негодующий скрип кресла, в котором сидел. - Если что-нибудь случится и в это дело вмешается полиция, они проверят все мотели, но не частные дома на Н-стрит. - Вы приказали водителю вернуться в десять часов. Значит, ограбление назначено на более ранний срок. Могу я узнать точное время? - Девять вечера. - И где это произойдет? Прокейн на мгновение задумался. - Я думаю, вам уже можно сказать об этом. В открытом кинотеатре для автомобилистов. - Там, где миллион долларов обменяют на партию героина? - Да. - Открытые кинотеатры очень удобны для такого вот обмена, - кивнул я. - Я сам пользовался ими три или четыре раза. - В вашем деле они просто незаменимы, - согласился Прокейн. - В открытом кинотеатре постоянное движение. Ходят люди, ездят машины, темно и достаточно многолюдно, чтобы гарантировать хоть некоторую безопасность. Домоуправительница внесла поднос с кофейником, кувшинчиком сливок, сахарницей и четырьмя фарфоровыми чашечками. Прокейн поблагодарил ее и взглянул на Джанет. Та разлила кофе. Наступило неловкое молчание. Казалось, мы обговорили все, кроме одного, ради чего мы и собрались в особняке на Н-стрит, но никто не решался упомянуть о цели нашей встречи. - А что случится с нашими конкурентами? - спросил я. - Конкурентами? - Он имеет в виду тех, кто попытается украсть миллион и подставить нас под удар, - пояснил Уайдстейн. - Это зависит от них самих. - В каком смысле? - Последуют ли они украденному у меня плану или нет. - А если последуют? Прокейн печально покачал головой. - Тогда я им не завидую. Глава девятнадцатая На обед нам подали свиные отбивные с косточками, украшенные бумажными розетками, чтобы не испачкать руки, картофельное пюре, салат и яблочный пирог, Я съел все, не забыв поблагодарить миссис Вильямс за вкусную еду и попросить добавки пирога. После обеда мы вернулись в гостиную. Майлс Уайдстейн поднялся на второй этаж и принес переносной телевизор. Шла программа новостей, и Уолтер Кронкайт рассказал нам, что делалось в мире. - Таково положение на сегодня, семнадцатое октября тысяча девятьсот... - Уайдстейн выключил телевизор, не дав Кронкайту договорить, какого года. - Ну что ж, - Прокейн встал, - я вижу, что сегодняшний день ничуть не лучше предыдущего. Пожалуй, нам пора собираться. Миссис Вильямс достала наши пальто, и мы неторопливо оделись. - Машина придет за вами в десять часов, миссис Вильямс, - сказал Прокейн. - Да, сэр. - Я вернусь в Нью-Йорк завтра. - К ленчу или обеду? - Скоре всего, к обеду. - Да, сэр. - Спасибо за обед, миссис Вильямс. - Он повернулся к нам. - Мы выйдем через черный ход. По бетонной дорожке, петляющей между клумбами и кустами, мы подошли к гаражу. Прокейн достал из кармана ключ, открыл дверь и, подняв правую руку, щелкнул выключателем. В гараже стояли две "шевроле-импалы": одна темно-зеленая, другая черная. Прокейн нажал кнопку в стене, и дверь гаража плавно поднялась вверх. - Мы поедем на зеленой, мистер Сент-Айвз, - сказал он. Джанет Вистлер и Майлс Уайдстейн уже садились в черную "импалу". Прокейн подождал, пока Уайдстейн выедет из гаража и завел мотор. С Н-стрит мы свернули на Висконтин-авеню и далее на М-стрит. Уайдстейн ехал в крайнем левом ряду, мы за ним. При выезде на мост Кей нам пришлось остановиться перед светофором. - Куда мы едем? - спросил я. - В Мэриленд или Вирджинию? - В Вирджинию, - ответил Прокейн. - Вы там бывали? - Один раз. Зажегся зеленый свет, мы пересекли Потомак и повернули направо, к мемориалу Джорджа Вашингтона. Прокейн держался метрах в двадцати от "импалы" Уайдстейна. - Мне показалось, что они нервничали, - заметил я. - Разумеется. А разве вы совершенно спокойны? - Нет, я просто боюсь. Прокейн довольно хмыкнул. - А мне все это очень нравится. - Вероятно, вы - прирожденный вор. Прокейн снова хмыкнул. - Возможно, вы правы. Пятнадцать минут спустя мы подъехали к развилке и повернули налево, к Вирджинии, затем вновь налево и оказались на кольцевой дороге вокруг Вашингтона. - Вы меня очень удивили, Сент-Айвз, - сказал Прокейн через несколько минут. - Чем же? - Тем, что не нашли причины отказаться от участия в нашем мероприятии. - Я нашел три дюжины причин. - Но, тем не менее, вы здесь. - Да, я здесь. - Своими действиями вы нарушаете закон. - Полагаю, что да. - И вас это не беспокоит? - Не слишком. - Вам кажется, что кража миллиона долларов у торговцев наркотиками и ограбление банка на ту же сумму - не одно и то же. - Я старался убедить себя в этом. - И вам это удалось? - Частично. - Как это? - Меня радует, что вы хотите помешать торговцам наркотиками. Я ненавижу героин. Он загубил слишком много жизней. - И этим вы оправдываете свое участие? - Не оправдываю, но нахожу какой-то смысл в том, что делаю. - После этой кражи цена героина, несомненно, подскочит. Это означает, что наркоманам придется красть больше, чем теперь, чтобы платить за эту отраву. Уровень преступности повысится. Если кто-то из них решится на вооруженный разбой, погибнут невинные люди. Вы думали об этом? - Нет. - И не надо. - А вы? - Я принимаю себя таким, какой я есть. Я вор. Но я краду только у тех, кто нарушил закон. Этим я успокаиваю свою совесть. - Он помолчал. - Если она у меня есть. Глава двадцатая Проехав шесть или семь миль по кольцевой дороге, мы свернули на шоссе 27. Уайдстейн по-прежнему держался метрах в двадцати впереди. Наступившая ночь не позволяла разглядеть окрестности. Изредка мелькали освещенные дома, мы пересекли три речушки, проехали мимо двух бензоколонок. Я думал о том, что заставило меня оказаться рядом с вором, готовящимся украсть миллион. Вряд ли он рассчитывал получить деньги, приставив пистолет к чьему-то виску. Дело обстояло гораздо сложнее, поскольку на этот миллион нацеливался кто-то еще. И не только нацеливался, но и знал, что для этого надо сделать. Мой сосед по машине предоставил своим конкурентам подробнейший план ограбления. Меня подмывало спросить Прокейна, что ждет этих людей, но, не надеясь получить ответ, я вспомнил Бобби Бойкинса, избитого до смерти за то, что он захотел жить несколько лучше, чем уготовила ему судьба. Я вспомнил Джимми Пескоу, выброшенного из окна из-за того, что он слишком внимательно читал дневники Прокейна. И гордость моторизованной полиции Нью-Йорка, Френсиса X. Франна, жаждавшего сменить форму патрульного на штатский костюм детектива, или собравшегося шантажировать Прокейна и кого-то еще, принесшего дневники в туалет аэровокзала. Слежка за мной обошлась Франну слишком дорого. Те, кто принес журналы, скорее всего, разделались с ним так же, как с Бойкинсом и Пескоу. А, убив троих, они (я не сомневался, что это они, а не он) не остановились бы перед тем, чтобы отправить на тот свет еще двоих, троих или шестерых. Гораздо больше людей нередко гибло за куда меньшую, чем один миллион долларов, сумму. И тут мне показалось, что я нащупал ниточку, связывающую смерть Бойкинса, Пескоу и Франна, но мои размышления прервал возглас Прокейна: "Мы почти на месте". Кинотеатр располагался слева от шоссе. Красная неоновая вывеска гласила: "Биг Бен Драйв-Ин". Чуть ниже следовали названия фильмов, демонстрировавшихся в тот вечер: "Раздень меня", "Венок из незабудок" и "Ненасытный". Мои часы показывали восемь пятьдесят. - Мы приехали чуть раньше, - сказал Прокейн. - Тем лучше. Я бы не хотел пропустить начало. - Не волнуйтесь, вы все увидите. Он сбавил скорость и свернул к открытому кинотеатру. Уайдстейн, передавая кассирше деньги через окно автомобиля, уже брал билеты. Прокейн притормозил, ожидая, пока тот отъедет от будки. - Сколько? - спросил он у кассирши, женщины средних лет. - Три доллара с человека, - ответила она. - Если вы поторопитесь, то успеете к началу "Венка из незабудок". Подъездную дорогу к кинотеатру с двух сторон ограждал высокий забор. Слева он оканчивался в пятнадцати ярдах, а справа шел вокруг всей площадки, закрывая экран от взоров безбилетников. Посреди кинотеатра шла широкая дорога, по обе стороны которой располагались ряды стоянок с индивидуальными динамиками и обогревателями. В приземистом квадратном здании находились киноаппаратура и буфет. Пока Прокейн, потушив огни, медленно ехал вдоль забора, я насчитал три дюжины машин. Судя по всему, популярность кинотеатра среди вашингтонцев оставляла желать лучшего. Прокейн въехал на стоянку последнего ряда и заглушил двигатель. - А где Уайдстейн и Джанет? - спросил я. - В следующем ряду, справа от вас. - В машине их нет. - Они пошли в буфет. - Куда я должен смотреть, чтобы не упустить самого главного? - Третий ряд от нас, левая часть. - Но там нет ни одной машины. - Они приедут. - Когда? Прокейн взглянул на часы. - У вас есть еще пять минут. Расслабьтесь и посмотрите фильм. Я взглянул на экран. Одна женщина помогала другой снять бюстгальтер. Когда его, наконец, сняли, в комнату вошел мужчина. Женщина без бюстгальтера застеснялась и закрыла грудь руками. Ее подруга улыбалась. Так же, как и мужчина. Они начали говорить друг с другом, и я отвернулся. - Если вам не трудно, возьмите динамик в машину, - попросил Прокейн. - Хорошо, - ответил я, открыл окно, поднял динамик с подставки и перенес его в кабину. - Вы хотите, чтобы я включил звук? - Только, если вы будете слушать. - Мне больше нравится тишина, - ответил я. Прокейн вновь взглянул на часы. - Через тридцать секунд в третий от нас ряд въедет голубой "додж". - И кто в нем приедет? - Южноамериканец. Тридцать секунд спустя третий ряд по-прежнему оставался пустым. - Он опаздывает, - пробормотал я. - Вы нервничаете, - усмехнулся Прокейн. - Это точно. Прошло еще пятнадцать секунд, и голубой "додж" с белым верхом вполз в третий от нас ряд. Вероятно, водитель тоже предпочитал тишину, потому что динамик остался на подставке. Я увидел Уайдстейна и Джанет Вистлер, идущих к своей "импале". Уайдстейн нес картонную коробку с, как мне показалось, пакетом воздушной кукурузы и двумя бутылочками "кока-колы". Они залезли в кабину и приникли друг к другу. - Изображают влюбленных? - спросил я. - Да. - Кого мы теперь ждем? - Автомобиль с четырьмя пассажирами. - Какой марки? - Не знаю. Несколько секунд спустя большой черный, а может быть темно-синий "олдсмобиль", остановился рядом с "доджем". Их разделяла лишь подставка с двумя динамиками. Четырех пассажиров "олдсмобиля" также не интересовали экранные разговоры. - Посмотрите налево, - сказал Прокейн. - Видите двух мужчин? - Они что-то несут. - Да. Они только что вышли из буфета. - А чем они вас заинтересовали? - Именно они собираются украсть миллион долларов. Я не спросил, откуда ему это известно. Я не спускал глаз с этих мужчин. Они были в пальто и в низко надвинутых шляпах. Каждый нес в руках по подносу. Подойдя к "доджу", они, как по команде, поднесли к лицу правую руку. - Маски, - прошептал Прокейн. - Они в точности следуют плану. Резким движением мужчины отбросили подносы. Один, более высокий, метнулся вперед и, схватившись за ручку, рванул на себя дверцу "доджа". Второй нырнул в кабину и через три секунды выскочил обратно. К моему удивлению, выстрела я не услышал. - Шелуха мускатного ореха, - пояснил Прокейн. - Попадая в глаза, она вызывает дикую боль. Оставив дверцу "доджа" открытой, мужчины обогнули его сзади и бросились к "олдсмобилю", один - справа, другой - слева. Все четыре дверцы большого автомобиля открылись одновременно. Кто-то выскочил с заднего сиденья и тут же повалился на землю, прижав руки к лицу. - Снова мускатный орех? - спросила я. - Да. Один из мужчин вытащил с заднего сиденья "олдсмобиля" небольшой чемодан. Вернувшись к "доджу", они достали оттуда еще два, судя по виду, более тяжелых, и бросились бежать. Со стороны "олдсмобиля" доносились крики и стоны. Кто-то сполз на землю с переднего сиденья и стоял на коленях, качаясь из стороны в сторону. Издалека казалось, что он молится. Двое похитителей бежали к буфету, но тяжелые чемоданы не давали им набрать скорость. - Они взяли героин, - в голосе Прокейна слышалось недоумение. - Похоже, фунтов сто десять, - кивнул я. - Разве это не входило в ваши планы? - Нет. - Он завел двигатель. - В мои планы это не входило. - А что теперь? - Поставьте динамик на место и следите за Уайдстейном. Тот уже не обнимал Джанет, а, вырулив со стоянки, мчался к выезду из кинотеатра. Несколько мгновений спустя его "импала" исчезла меж высоких заборов. - Теперь наша очередь. - Прокейн выехал со стоянки. - Правда, придется немного подождать. Из-за здания буфета показался маленький зеленый "мустанг". Я не заметил, чтобы его пассажиры куда-то спешили. - Надо сказать, сработали они неплохо, - заметил Прокейн. - Как профессионалы. - Правда, они затратили несколько больше времени, чем предполагалось. - Как это? - Я рассчитывал, что сама кража займет сорок пять секунд. Они уложились лишь в пятьдесят семь. Я взглянул на "додж" и "олдсмобиль". Там все осталось без изменений. - И сколько это будет продолжаться? - спросил я. - Еще несколько минут. Или чуть дольше. Потом они придут в себя. Мускатный орех - штука очень капризная. - Я слышал об этом. А чем в это время займемся мы? - Мы? Мы украдем у двух воров миллион долларов. Глава двадцать первая "Мустанг" угодил в ловушку. Я понял это, как только Прокейн выехал из-за поворота. В тридцати метрах впереди, там, где оканчивались заборы, Уайдстейн перегородил дорогу, поставив машину поперек узкой полоски асфальта. Сердито вспыхнули тормозные огни "мустанга", и он остановился метрах в пяти от "импалы" Уайдстейна. Дверцы "мустанга" раскрылись, и справа из кабины выскочил мужчина. На голове у него был блестящий нейлоновый чулок. Мужчина что-то кричал. Уайдстейн выглянул из-за капота, освещенный фарами "мустанга", и беспомощно развел руками, как бы говоря, что не в силах завести мотор. Мужчина в маске нырнул в кабину и мгновением позже появился вновь. В руке он держал автоматический карабин с обрезанным стволом. Прокейн включил фары. Мужчина взглянул в нашу сторону, крикнул что-то водителю "мустанга" и пошел к машине Уайдстейна. Водитель "мустанга" вылез из кабины. Дуло его пистолета смотрело прямо на нас. - Держитесь крепче! - рявкнул Прокейн, вдавливая в пол педаль газа. Я схватился руками за ремень безопасности, и мы врезались в "мустанг" на скорости пятнадцать миль в час. Раздался треск и скрежет металла, "мустанг" прополз вперед сантиметров двадцать. Вероятно, водитель поставил его на ручной тормоз. Тут же раздался выстрел, и в лобовом стекле нашего автомобиля появилась большая дыра. - Выходите! - крикнул Прокейн. Я открыл дверь и вывалился на асфальт, больно ударившись коленом. Прокейн последовал за мной. - Закройте дверь! - приказал он. - Мне ничего не видно, - пожаловался я, захлопывая дверцу "импалы". - Напрягите ваше воображение, - огрызнулся Прокейн. Он уже достал из внутреннего кармана "вальтер". Раздалось три выстрела. Мужчина с автоматическим карабином появился из-за "мустанга" и, низко согнувшись, побежал к машине Уайдстейна, обходя ее справа. Я решил, что, отвлекая внимание, стрелял его напарник. - Стой! - властно крикнул Прокейн. Мужчина с карабином мгновенно обернулся. Если бы он нажал на спусковой крючок секундой раньше, то разорвал бы нас пополам. От него нас отделяло метров девять. Прокейн выстрелил, но промахнулся. Я начал пятиться к багажнику "импалы". Прокейн снова выстрелил и вновь неудачно. Я понял, что стрелять он не умеет. Как мне показалось, мужчина с карабином улыбался. Во всяком случае, сквозь его маску проглядывало что-то белое. Он поднял карабин к плечу. Я продолжал пятиться. Прокейн выстрелил в третий раз, но я уже не надеялся на успех. Мужчина прицелился в Прокейна. Следующая пуля досталась бы мне. Джанет Вистлер выступила из-за поднятого капота машины Уайдстейна и тремя выстрелами в спину уложила мужчину с карабином. При первом выстреле он дернулся назад и его руки взлетели, как птицы. Карабин он отбросил куда-то в сторону, шагнул вперед, но тут же его настигла вторая пуля. Он уже начал падать, когда третья пригвоздила его к земле. - Я плохо стреляю, - попытался оправдаться Прокейн. - Это заметно, - ответил я. Джанет Вистлер на мгновение застыла, глядя на свою жертву, а затем повернулась и скрылась за поднятым капотом. - За мной, - прошептал Прокейн и на четвереньках заковылял к багажнику нашей машины. С левой, освещенной уцелевшей при столкновении фарой "импалы" стороны, никого не было. Дверца "мустанга" оставалась открытой. Мы добрались до передних колес, когда Прокейн крикнул: - Нас четверо и мы вооружены. Ваш напарник мертв. Вам лучше сдаться. Ответа не последовало. Прокейн поднялся на ноги. Я за ним, но гораздо медленнее. - Положите руки на голову и выйдите вперед, чтобы я мог вас видеть, - продолжил Прокейн. Я искоса взглянул на него. Глаза Прокейна сверкали, а усы воинственно топорщились. Мужчина вышел из-за открытой дверцы "мустанга", но руки его не лежали на голове. Наоборот, правая сжимала пистолет, а левая служила ей опорой. Для устойчивости он, как это делают, когда хотят попасть наверняка, профессиональные стрелки, чуть присел. Целился он в меня. И тут мне все стало ясно, включая тот факт, что мне предстояло умереть. Догадка нашла подтверждение в некоторых мелочах, на которые я сначала не обратил внимания. Если бы не близкая смерть, я мог похвалиться своей превосходной памятью и блестящим анализом, который мне удалось провести, чтобы найти тех, кто убил Бобби Бойкинса и выбросил из окна восьмого этажа Джимми Пескоу. Прокейн попытался меня спасти. Он нажал на курок "вальтера", но вместо выстрела раздался сухой щелчок. Мне оставалось лишь смотреть на дуло, направленного мне в грудь пистолета. - Эй приятель! - раздался за спиной мужчины в маске голос. Тот круто обернулся, и тут же его ударила первая пуля. Ответный выстрел, естественно, не мог попасть в цель. Уайдстейн шел к мужчине, продолжая стрелять. Тот повалился на землю, перевернулся на спину и застыл, раскинув руки. Пиджак и пальто расстегнулись, на белой рубашке темнели три красных пятна. Прокейн повернулся ко мне, протягивая "вальтер". - Осечка, - виновато пробормотал он. - Я знаю. - Наверное, мне следовало швырнуть в него пистолет. - Он попытался улыбнуться. - Теперь это уже не имеет значения. Он взглянул на мертвого мужчину. - Да, разумеется. Уайдстейн подошел к нам в сопровождении Джанет. Мне показалось, что со времени нашей последней встречи они здорово побледнели. - Он молодец. - Уайдстейн коснулся носком плеча мертвеца. - И напарник его ничуть не хуже, - добавил Прокейн. - Я не ожидал от них такой прыти, - продолжал Уайдстейн. - Давайте посмотрим, кто они. Прокейн присел, чтобы снять маску с лица убитого. Джанет Вистлер отвернулась. Уайдстейн, вероятно, чтобы убедиться, что осадков не ожидается, поднял голову. - Снимать маску совсем не обязательно, - сказал я. Прокейн взглянул на меня. - Почему? - Я знаю, кто они. - Я изо всех сил старался, чтобы в моем голосе не слышалось самодовольства. Кажется, мне это удалось. - Кто же? - Это Фрэнк Дил. А тот, с карабином, Карл Оллер. - Детективы, - кивнул Прокейн. - Вчера они беседовали со мной, - в его голосе звучало недоверие. - Если вы мне не верите, снимите маску. Прокейн осторожно стянул нейлоновый чулок. Холодные глаза Фрэнка Дила, казалось, смотрели прямо на меня. - Вы хотите взглянуть на второго? - спросил я. - Нет. - Прокейн встал. - Почему они это сделали? - По двум причинам, - ответил я. - Каким именно? - Во-первых, миллион долларов. - А во-вторых? - Сегодня среда. - И что? - Это их выходной день. Глава двадцать вторая Я помог вытащить с заднего сиденья "мустанга" три чемодана. Мы положили их в багажник машины Уайдстейна. Я нес самый легкий, весом не больше тридцати фунтов. Миллион долларов наличными весил куда меньше, чем купленный на него героин. - И что вы собираетесь с ним делать? - спросил я, залезая на заднее сиденье рядом с Джанет. - С чем? - Прокейн повернулся ко мне. - С героином. - Разумеется, уничтожим. Но я никак не пойму... Он не успел закончить фразу, потому что Уайдстейн посмотрел назад и крикнул: "Ложись!" Вместо этого я обернулся и увидел подкативший к "импале" Прокейна темный "олдсмобиль". Из него выскочило четверо мужчин и замахали руками. Я спрятался за заднее сиденье. Наша машина рванулась с места одновременно с первыми выстрелами. Джанет с закрытыми глазами полулежала на сиденье. Несколько мгновений спустя, когда мы выехали на шоссе 27, она открыла глаза и подмигнула мне. Мы сели. - Они попытаются использовать въезд в кинотеатр, - сказал Прокейн. - Я знаю, - кивнул Уайдстейн. - Мне казалось, что мускатный орех действует дольше. - Если его правильно использовать. - Они выглядели очень расстроенными. - Что же им прыгать от радости? Мы сможем сбросить их с хвоста? Уайдстейн покачал головой. - Вряд ли. Въезд в кинотеатр мы проскочили на скорости восемьдесят миль в час. Прокейн снова оглянулся. - Я их вижу. Может, мы все-таки сумеем замести следы? - Я не знаю этих дорог, - ответил Уайдстейн. - И могу заехать в тупик. Прокейн кивнул. - Тогда воспользуемся альтернативным вариантом. - Да, - согласился Уайдстейн. - Другого выхода нет. Я хотел спросить, что это за альтернативный вариант, сколько жизней он должен унести, и не окажусь ли я в числе тех, кому не повезет, но у Прокейна тоже накопились вопросы. Ему пришлось кричать, перекрывая шум воздушного потока, потому что стрелка спидометра приблизилась к девяноста. Шоссе 27 давно не знало таких гонок. Даже днем по нему ездили со значительно меньшей скоростью. Я следил за дорогой, механически отвечая на вопросы Прокейна. Особенно меня волновали приближающиеся фары "олдсмобиля". - Как вы узнали, что эти двое - Оллер и Дил? - Это могли быть только они. - Почему? - Я догадался, вспомнив некоторые подробности. - Подробности чего? - Например, прачечную-автомат. - При чем тут прачечная? - Они появились, как только я нашел тело Бойкинса. - Возможно, это совпадение. Такое случается. - Это еще не все. Они знали, где находится тело. - С чего вы это взяли? - Бойкинса засунули за последнюю сушилку. Его не было видно. И тем не менее Дил пошел прямо к нему. - Тогда вас это не взволновало. Я покачал головой. - Тогда я об этом не думал. - Это все? - Нет. - А что же еще? - Вспомните второй телефонный звонок к вам. Когда мы договорились о встрече в аэровокзале. - И что вас насторожило? Прежде чем я успел ответить, Уайдстейн крикнул: "Пристегните ремни!" Мы с Джанет тут же выполнили его приказ. Я оглянулся. Расстояние между нами и "олдсмобилем" неуклонно таяло. - Так что вас насторожило? - повторил Прокейн. Ремень безопасности не давал Прокейну повернуться, и ему приходилось кричать в ветровое стекло. - Он сказал: "Принесите деньги в той же сумке с эмблемой "Пан-Ам". - И? - Значит, он знал, с какой сумкой я пришел в прачечную. А кто видел сумку? Два детектива, Дил и Оллер. И юноша-патрульный, Франн. - И все? - Еще несколько полицейских в участке, но они не в счет. Также, как и Майрон Грин. Он тоже видел сумку. - А патрульный Франн опознал кого-то из них в Вестсайдском аэровокзале. - Совершенно верно. - И когда вы рассказали об этом детективам, они убили Франна. - Нет. Чтобы обернуться, Прокейну пришлось отстегнуть ремень. - Они не убивали Франна? - Они не могли этого сделать, - ответил я. - Почему? - Его убили незадолго до того, как я вышел из отеля. Когда я позвонил Дилу, он был дома. Вместе с Оллером. А жил он в Бруклине. Эти двое не успели бы убить Франна и добраться до Бруклина. - У них был мотив для убийства. - Возможно, но я думаю, они предпочли бы взять его в долю, а не убивать. - Так кто же убил Франна? - Этого я не знаю. Вы? Брови Прокейна удивленно поползли вверх. - Нет, я его не убивал, - ответил он после короткого молчания. - Тогда я не знаю, кто это сделал. - А кто убил взломщика сейфов? - Пескоу? - Да. - Они. - Оллер и Дил? - Да. - Опять догадка? - Не совсем. - Объясните. - Портье в отеле, где жил Пескоу, сказал мне, что перед тем как тот выпал из окна, он видел поднявшихся на лифте двух мужчин. - Оллера и Дила? Я покачал головой. - Он не запомнил, как они выглядели. Но обратил внимание на одно обстоятельство. - Какое же? - Он не видел, как они спустились вниз. - И? - После смерти Пескоу отель наводнила полиция. Они смешались с другими детективами. Трудно было найти лучшее прикрытие. Никому бы и в голову не пришло спросить, что они тут делают. Расследование убийств - их работа. Поэтому портье их и не видел. Наверх они поднялись не заслуживающими внимания обыкновенными людьми. Вниз же спустились полицейскими. - Пристегните ремень, - напомнил Уайдстейн Прокейну. - Да, конечно. - Прокейн пристегнул ремень. - Ваша версия не лишена смысла, мистер Сент-Айвз. Я взглянул на спидометр. - Сколько? - спросила Джанет. - Девяносто пять, - ответил я и оглянулся. Фары "олдсмобиля" по-прежнему приближались. - Скоро? - спросил Прокейн Уайдстейна. Тот кивнул. - Сейчас пойдет извилистая дорога, а потом будет подходящее место. На поворотах мы немного оторвемся от них. Несмотря на резкое торможение, Уайдстейн вписался в первый поворот на слишком большой скорости. Я почувствовал, что задние колеса начало заносить, но Уайдстейн вдавил педаль газа до упора, и мы рванулись вперед. Я до сих пор не понимаю, чем он руководствовался, проходя эти повороты. Их было четыре, и перед каждым висел знак, предупреждающий о том, что скорость не должна превышать сорока пяти миль. Днем. Уайдстейн входил в поворот при восьмидесяти. Ночью. Затем тормозил, сбавляя скорость до шестидесяти пяти. А на прямом участке вновь разгонялся до восьмидесяти пяти миль. Тем не менее, я думаю, что он рассчитывал не на удачу, а на мастерство. Проскочив последний поворот, Уайдстейн выключил фары. - Зачем он это сделал? - спросил я. - Сейчас некогда объяснять, - ответил Прокейн. - Вы все увидите сами. Некоторое время мои глаза привыкли к темноте. Облака рассеялись, и на небе появился молодой месяц. В его свете я увидел уходящее вдаль, прямое, как стрела, шоссе. Я оглянулся. "Олдсмобиль" все еще боролся с поворотами. Мы выскочили на перекресток, и тут Уайдстейн нажал на тормоз и одновременно выжал до отказа педаль газа. Вывернув руль налево, он отпустил тормоз, и наша машина, в одно мгновение совершив классический поворот, помчался навстречу "олдсмобилю". Я уверен, что его водитель, справившись с последним поворотом, не увидел нас, пока Уайдстейн не включил фары. Мы находились в двухстах футах от "олдсмобиля", на его полосе движения, и сближались с ним с суммарной скоростью сто семьдесят миль в час. У водителя встречной машины была лишь доля секунды, чтобы выбрать между мгновенной смертью в лобовом столкновении и большими шансами остаться в живых, нырнув в кювет. Он предпочел кювет. Сбив ограждающий шоссе рельс, "олдсмобиль", кувыркаясь покатился по пологому склону канавы и застыл на дне, каким-то чудом встав на колеса. На этот раз двери остались закрытыми. - Он загорелся? - спросил Уайдстейн. - Кажется, нет, - ответил я. - Мы