алют, детка! - обратился я к ней. - Давай, пройдемся немного. У меня есть, что тебе сказать. Я взял ее за руку и повел на корму. Она была послушна, как ягненок. У меня появилось ощущение, что она готова делать все, что потребует от нее первый встречный. Я посадил ее на то же место, где она сидела недавно. - Послушай, крошка, я верю, что то, что ты мне рассказала, тебя очень беспокоит, и я также согласен с тобой, что Гояц на этом деле погорит. Расскажи мне, каким образом свели счеты с парнями, которые лежат мертвые в той каюте? Она посмотрела на меня расширенными от ужаса глазами. - Значит, ты был там, внизу? Но... в сущности... - в ее голосе скользнуло подозрение, - кто ты такой? - Не задавай таких вопросов, если не хочешь услышать неправду. Может быть, я дед Мороз, а может, и нет. Но если ты разумная девочка, то скажешь, что произошло здесь сегодня вечером. Ты видела, как эти двое поднялись на борт? Она начала плакать. У меня есть принцип: если женщина начала плакать. Не стоит ее останавливать, потом она лучше будет себя чувствовать. Итак, она сидела и всхлипывала, будто на сердце у нее большое горе. Потом понемногу стала успокаиваться. - Послушай, крошка, сказал я ей, решись и откройся мне. Ты знаешь, рано или поздно, но говорить придется. Она проглотила последние слезы. - Я была с Гояцем в салоне, когда те два парня поднялись на борт. Мне кажется, они приплыли на моторной лодке. Селетти, шеф стюардов и один из приближенных Гояца, подошел и сказал что - то своему патрону. Гояц не ответил, он некоторое время что - то обдумывал, потом глаза его сузились, как всегда бывает, когда он замышляет что-то жестокое. Он сделал мне знак подойти к нему и сказал, что на борту появились два типа, которые могут причинить ему много неприятностей. Я спросила, какое это может иметь отношение ко мне, и услышала, что должна выйти на палубу и привести этих двоих в каюту, сообщив им, что он сейчас придет. Мне надо было устроить так, чтобы они сели за стол, находящийся посередине каюты. Я должна была разговаривать с ними, пока не услышу граммофонную музыку, а затем отойти вправо. У меня появилась уверенность, что Гояц замыслил грязное дело, и ответила, что не хочу быть замешанной в историю, которая слишком дурно пахнет. Этот мерзавец знает обо мне и ему не составило бы труда заставить меня выполнить приказ, но на этот раз он не стал настаивать и дал это поручение Фреде, которая тоже работает на него, и которой на все наплевать. Фреда очень жестока. Она спокойно направилась на палубу, а я, несмотря на страх, умирала от любопытства узнать, что произойдет в каюте. Через некоторое время Гояц ушел, а я обошла каюты с другой стороны и стала заглядывать в иллюминатор, который был закрыт не полностью. Я видела, как Фреда разговаривала с парнями. Потом в каюту кто - то вошел, я отошла в сторону и спряталась в тень за рубку. И в этот момент я услышала, как заиграл граммофон. Гояц появился в коридоре. В руке у него был револьвер с глушителем, он выстрелил шесть раз и сразу же ушел, а граммофон перестал играть. Она снова стала всхлипывать и стонать, потом замолчала. Я закурил сигарету. - Итак, крошка, бесполезно ныть. Что сделано - то сделано, и это не воскресит мертвых, - ответил я ей. - В сущности, явившись незваными на борт, они сами нарвались на неприятности, а Гояцу было необходимо защитить свой бифштекс, разве не так? Кстати, не показалось ли тебе, что эти двое были из полиции? - Предположим, что это так - сказала она, но он должен был дать им возможность сохранить свою жизнь. Неожиданно ей в голову пришла какая - то мысль, и она искоса посмотрела на меня. - Но послушайте, я до сих пор не знаю, кто вы такой, черт возьми! Я вас никогда не видела на этом судне. - Точно, моя красавица, и если ты не перестанешь задавать мне вопросы, то не увидишь больше никого, потому что я брошу тебя в воду, и это так же точно, как то, что меня зовут Лемми Кошен. - Вы Лемми Кошен? Вот здорово! Я слышала о вас. - Что ты слышала обо мне, малютка? - Что вы, вероятно, один из самых опасных гангстеров, которые когда - либо убивали фликов. - Так это или не так, будем считать, что приблизительно верно. Но если бы я был на твоем месте, сестренка, то был бы очень осторожен в выражениях, ибо, если ты захочешь наговорить кому-нибудь на корабле глупостей обо мне, я устрою тебе такую вздрючку, что ты сама будешь рада проглотить свой язык. - О, я буду молчать, с меня вполне достаточно. Я и так наговорила сегодня много такого, чего не следовало говорить. - Отлично. А теперь, когда мы договорились, моя кошечка, вернись в салон и продолжай участвовать в программе вечера, но ни одного слова обо мне. В противном случае тебя больше нет. - Не беспокойся - прошептала девушка, я буду нема. Она повернулась и ушла, а я закурил сигарету. Меня совсем не обрадует, если эта малышка околеет в таком положении, как погибшие парни, потому что если она получит пулю в живот, я не смогу ее больше использовать. Надо вам сказать, что я чувствовал себя на этом корабле очень неуютно, потому что было ясно, как день, что Гояц совершенно не жаждет встречаться с людьми, которые вмешиваются в его махинации, и разговаривает с ними при помощи револьвера. Должен сказать, что я имею приличный зуб против Гояца. Я должен отомстить за Мак Фи. Я еще немного посидел, потом решил рискнуть и посмотреть, что же тут происходит. Я поднялся, но в этот момент услышал совсем близко чавканье мотора. Я осмотрелся и увидел приближающуюся маленькую лодку. Луна уже поднялась, и я хорошо рассмотрел того, кто управлял лодкой. Это был Бонни Малос, лейтенант Сигеллы. Вот это называется везением! Я немедленно подал ему условный знак, и он меня увидел. Подведя лодку к корме, он поставил ее рядом с моей и поднял голову. Выражение его лица было растерянным. - Ну что же, старина Лемми! Вот это действительно совпадение! - Давай, влезай сюда скорее, паренек, мне надо с тобой серьезно поговорить. Он поймал конец каната и поднялся с ловкостью настоящей обезьяны. Он крепыш, этот Малос. Такой же крепкий, как и я, а может быть, и более. Бонни вскочил на борт и сел рядом со мной. - Так, акробат, и что же ты пришел искать здесь? - И ты еще спрашиваешь - ответил он. - Когда Конни пошла покупать для тебя перевязочные средства, она позвонила Сигелле и сказала, что будет хорошо, если я немедленно примчусь сюда последить, чтобы тебя не обидели. Она подумала, что тебе, может быть, понадобится небольшая помощь, и хотела, чтобы я прибыл в твое распоряжение. Он изобразил улыбку. - Конни должна сказать тебе целую кучу вещей. Она скажет тебе сама, когда увидится с тобой. - Скажи-ка, Бонни, она, вероятно, сердится, эта девочка, а? Но я не мог поступить иначе, мне совершенно необходимо было попасть сюда. - Нет, она мне ничего не сказала. Но это счастье, что я спешил сюда. По дороге я заметил ее машину, стоящую у станции, а сама она спорила с двумя птенчиками, которых ты оставил на берегу. У них был очень недовольный вид. Пришлось этих типов успокоить. Они теперь лежат на земле и никому больше мешать не будут. Итак, что же здесь происходит? Я секунду подумал. - Слушай, Бонни, держу пари, что Сигелла сейчас икает, не так ли? Малос засмеялся. - Икает ли он? Вряд ли. Ему не до икоты. Он думает, что делать с Гояцем? Чтобы кто - то другой сорвал его комбинацию, это совершенно не устраивает Сигеллу и меня тоже, потому что сегодня вечером мы собирались ликвидировать Галлата. - Кроме шуток? И как же вы хотели приняться за это дело? - Парень живет на Стренд Чемберс - ответил Бонни. - Я звонил ему по телефону, чтобы вызвать его под каким-нибудь предлогом в определенное место. И если бы он пришел, все дальнейшее было бы просто. Но его не оказалось дома. Мне уже становилось муторно от всей этой истории, когда вдруг по поручению Сигеллы появился один из моих товарищей и сказал, что только что звонила Конни и сообщила, что Гояц увез Миранду, и что вы оба отправляетесь на ее поиски. Сигелла приказал мне немедленно ехать, а сам позвонил, чтобы приготовили моторную лодку. И вот я здесь. И что же мы теперь будем делать? - Не задавай пустых вопросов, Бонни. Я скажу только, что тебе не надо заниматься Галлатом, так как Гояц свел с ним Счеты. С ним и еще одним его товарищем. Он широко раскрыл глаза. - Ты не шутишь? - Нет, я тебе серьезно говорю. Я рассказал ему все, что произошло на корабле, соврав при этом, что Мак Фи был товарищем Галлата, и что я его не знал. - А теперь, Бонни, - продолжал я, - слушай как мне представляется дальнейшая игра: главное - увезти с этого корабля Миранду и как можно скорее. Мне кажется, что почти все парни на этом корабле переполнены виски, и надо решить, как играть: действовать похитрее или идти напролом? Он засмеялся. - Мой старый Лемми, нужно броситься прямо в толпу. Пошли! Я взял свой автоматический "Люгер" в правую руку, а револьвер Мак Фи в левую. Бонни нес два под каждым плечом. Мы обошли рубку по левую сторону борта. Стало довольно холодно, и большинство людей ушло в помещение. Я чувствовал себя настолько возбужденным, что почти забыл про свою руку, которая, тем не менее, продолжала сильно болеть. Мы пришли на нос яхты, и я подал Бонни знак остановиться. Мы посмотрели в отверстие иллюминатора. Салон был очень большим и занимал половину длины всей яхты. Он был весь заполнен людьми, и вы должны мне поверить, что никогда не видели подобного сборища. Тут собралось много типов со своими девочками, которых я встречал раньше в различных злачных местах американских городов, куча всяких подонков, объединившихся в компании и организации. Здесь были: Марк Спинелла, знаменитый бандит из Оклахомы; Перси Бирон, который убил Роже Сикинда только потому, что ему не понравился цвет его рубашки; Скит ле Фризе с Миссури и Рэчел Манда, его девочка, Велт из Лос- Анжелеса и Фернан Бутлегер из Сан Педро. Все они явились сюда со своими подружками для отдыха и разных увеселений, как вы сами понимаете. Я никогда не видел подобной банды головорезов. Тут было к тому же человек пятьдесят, которых я не знал. Но по их виду можно было судить, что они не англичане, и это доказывало, что Гояц не решался приглашать на борт людей с английского берега. Очевидно, этот лис был слишком осторожен, и я признаю, что он был прав. Посреди салона находился столик с рулеткой, и весь народ столпился вокруг него. Гояц держал банк, а в противоположной стороне прямо напротив него я увидел Миранду. Ее лицо разрумянилось от возбуждения, светлые волосы блестели при ярком свете ламп, платье на ней было совершенно изумительное, и среди этой толпы она выглядела как миллион долларов на солнце. Нет, кроме шуток, как она прелестна, эта девочка! Я бросил на Бонни взгляд поверх своего плеча. Он закурил сигарету. Дверь в салон находилась рядом. - Пойдем и захватим их, Бонни, - сказал я, - и мы вошли. Все были так поглощены игрой, что на нас никто не обратил внимания, пока Бонни не закричал: - Руки вверх, банда подонков, и быстро! Видели бы вы лица всех этих людей, когда они повернули головы и увидели нас! Приблизительно восемьдесят пар рук поднялись к потолку одновременно. Видя, каким образом они поднимали руки, можно было представить себе, что подобный сюрприз был им преподнесен впервые. - А теперь, дамы и господа, - сказал я, - если кто-нибудь из вас хочет немного порезвиться, я советую ему начать сейчас же, потому что мы не можем терять время и совсем не такие уж хорошие. Я посмотрел на Гояца. Он стоял впереди у стола, и вид у него был совсем больной. Тем не менее, он сделал усилие и попытался улыбнуться. - Скажите, пожалуйста, что значат эти угрозы? - А ты воображаешь, что мы пришли сюда петь псалмы? Он принял очень любезный вид. - Что вы хотите от меня, друзья? - Не очень много, Гояц. Мы хотим только мисс ван Зелден. Мне кажется, что ее отец будет не совсем доволен, когда узнает, что у тебя было намерение увезти его малышку. Видя, что у Бонни револьверы наготове, я спрятал свои и обошел вокруг стола. Толпы расступились, и я подошел к Миранде. - Как ваши дела, мисс ван Зелден? Она улыбнулась. Ну и зубки у нее, скажу я вам! - Вот как! Это мистер Кошен! Но что все это в конце концов значит? И откуда взялись вы? У меня такое чувство, что каждый раз, когда я иду куда-нибудь, я встречу вас! - Послушайте, деточка, я маленький лорд Фаунтлерой, и ваша Добрая Фея одновременно, но вы ничего этого не знаете. Меня также называют дедом Морозом, потому что я вхожу через печку. Вы помните таверну "Жимолость и жасмин" в Толедо? Она рассмеялась: - Я никогда не забуду ее. Какие эмоции пришлось мне испытать в тот вечер! - Вы слишком любите эмоции и сенсации, моя дорогая. В один прекрасный день в поисках сильных ощущений вы окажетесь в холодильнике морга, и вас там обслужат. Я указал на Гояца. - Я вам расскажу о двух - трех вещах, которые касаются этого парня и остальных. Первым делом я хочу сказать, что игра ведется запрещенным способом, и Гояц никогда еще не вел честную игру. Во-вторых, все эти подонки, которых вы здесь видите, наделали столько гнусных дел, что по сравнению с ними грешники в аду могут показаться собранием комитета дам-патронесс из пансионата Святой Пелагеи в Голд-Стринг, в Пенсильвании. В-третьих, этот гнусный тип собирался вас похитить завтра утром, уничтожить и потребовать за вас выкуп у вашего отца. Она с энтузиазмом всплеснула руками. - Не может быть! Это потрясающе! И здесь я впервые увидел, что она удивлена. - Это так, моя крошка. Кстати, сколько вы сегодня проиграли? Она открыла сумочку и посмотрела. - У меня было с собой десять тысяч долларов, когда я приехала сюда, и мне кажется, что у меня осталось около пятисот долларов. - Очень хорошо, - сказал я и повернулся к Гояцу. - Это тебе дорого будет стоить, Гояц. Верни мне эти десять тысяч долларов, которые проиграла мисс ван Зелден. - Гм... простите... - начал было он, но в этот момент Бонни ткнул ему в бок свой револьвер. - Хорошо, - продолжал он, убежденный этим, - но я буду помнить об этом. - Кому ты это говоришь? - рассмеялся я. Я сгреб двадцать тысяч, которые лежали на столе, и отдал половину из них Миранде, - Теперь, куколка, пора возвращаться в постельку. Она не сказала ни слова, взяла накидку, лежавшую сзади на стуле, и мы с ней направились к двери, прикрываемые Бонни, который следил за оставшимися в салоне, пятясь задом. Дойдя до двери, я обратился к этим любителям острых ощущений: - Слушайте, банда мерзавцев! Если кто-нибудь тронется отсюда раньше, чем через десять минут, то будет уничтожен, поняли? Они все оказались понятливыми ребятами. Мы вышли на палубу. Я закрыл дверь и проводил Миранду и Бонни на корму. - Бонни, вот что ты должен будешь сделать: посади мисс ван Зелден в лодку и отвези ее к пристани, а там поручи заботам моей сестренки Констанции. Я подмигнул ему, и он понял мою мысль. - А ты что, собираешься остаться на борту этого санатория? - Об этом нет и речи. Но я забыл одну важную вещь. Исчезайте. Я смотрел, как оба они удалялись. Пока они спускались вниз по канату, я видел, как Миранда смеется. Мне кажется, что она находит это страшно занимательным. Когда Бонни убрал канат, чавканье мотора сказало мне, что они отплыли. Я вернулся к салону и открыл дверь, держа "люгер" наготове. Все эти подонки не шевелились. Их так хорошо выдрессировали, что как только я показался на пороге, все руки поднялись вверх. - Послушай-ка, Гояц, мне надо поговорить с тобой. Выйди сюда и держи руки в воздухе. Я отошел, пятясь через порог, и стал ждать. - Теперь, дети мои, - обратился я к толпе, - не забывайте, что мой товарищ наблюдает за вами через отверстие иллюминатора на другом конце салона, так что оставайтесь спокойными еще десять минут. Я закрыл дверь. - Что ты хочешь мне сказать, Лемми? - спросил Гояц. - Для чего ты вернулся сюда и что еще ты тут ищешь? - Иди за мной - ответил я ему, - и все узнаешь. Я отвел его подальше и предложил ему сесть. Вид у него был заинтересованный, так как он не мог догадаться, чего я от него хочу. - Слушай, Лемми, я ничего не понимаю. Что заставило тебя появиться здесь, угрожать мне, забрать двадцать тысяч долларов? Не интересуешься ли ты, случайно, Мирандой? Если это так, то мы могли бы с тобой договориться. Я человек справедливый... Он поднял голову, чтобы взглянуть на меня. - Закрой пасть, Гояц. Хорошенько выслушай меня. Я тебя не могу выносить, и это уже давно. Ты - гнусный недоносок, ты даже не гангстер, ты - мерзавец, ублюдок, свинья... Знаешь, что я с тобой сделаю? Он смотрел на меня как кролик на удава, и я увидел капельки пота на его лбу. - Я сделаю с тобой то, что ты заслужил. Тварь! Он начал умолять меня дрожащим голосом: - О! Послушай, старина Лемми, что ... Дай мне хоть небольшую возможность, не будь так жесток. Я отдам тебе все деньги, все, что ты потребуешь. Я тебе никогда ничего плохого не сделал, я не понимаю... - Брось это! - закричал я. - А ты дал хоть малейшую возможность Мак Фи и Галлату сегодня вечером? А? Неожиданно я широко улыбнулся. - Послушай, возможно, я ошибался на твой счет, Гояц. Я взбешен, поэтому могу сгоряча сделать то, о чем впоследствии пожалею... О, взгляни, пожалуйста, скорее, что это там? Я смотрел поверх его плеча, как будто что - то увидел на воде. Он встал и повернулся, чтобы посмотреть туда, куда я указывал, и тут я свел с ним счеты, влепив ему пять пуль в сердце и спинной хребет: две за Мак Фи, две за Галлата и одну за меня. Он повалился на сетку, ограждающую борт. Я просунул под тело Гояца ногу, рывком приподнял и швырнул в воду. Он полетел вниз головой, и черная вода сомкнулась над ним. Я вернулся. Чтобы выяснить, что происходит в салоне. Там все было спокойно. Тогда я снова повторил свой акробатический номер и спустился в лодку, включил мотор и понесся к берегу. С "Принцессы Кристобаль" до меня донеслись звуки танцевальной музыки, передаваемой по радио. Я наконец расслабился и зажег сигарету. Сидя на скамье, я ощутил и горечь и удовлетворение... Я потерял друга, но жестоко отомстил за него. ЛОТТИ ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА СЦЕНУ Пришвартовавшись к пристани, я задавал себе вопрос: как теперь развернутся события? Я подумал, что Бонни и Констанция имели достаточно времени, чтобы освободиться от парней Гояца, которые были оставлены у изгороди. И я не ошибся. Поблизости никого не было кроме Констанции и Бонни Малоса, и Миранды, и я должен сказать, что последние неплохо играли свою роль, чтобы убедить Миранду. Мы направились к машинам. Констанция села в свою, а Бонни - в мою машину, чтобы отвезти ее в гараж, откуда она была взята. Я сел вместе с Мирандой в ее машину, которая была оставлена в соседнем гараже. Во время обратного пути Миранда не переставала обсуждать происшествия этого вечера. И как она болтала! Послушав ее, можно было подумать, что все это - просто спектакль, разыгрываемый для ее развлечения. По- моему, у этой мышки странное представление о забавах, но, в конце концов, она не единственная, кто так думает. Вы, вероятно, уже поняли, что мораль - это не самое сильное мое место. Тем не менее, я вынужден констатировать, что большинство молодых женщин, отцы которых очень богаты, немного сумасшедшие. В девяти случаях из десяти старик начинал свою деятельность в качестве батрака на ферме в каком-нибудь затерянном краю или в качестве мойщика тарелок в городе. Он трудился не покладая рук, пока удачная женитьба или счастливый случай не приносили ему первоначальный капиталец, который он берег и приумножал. А потом его детки начинали пользоваться его трудами, попадая в грязные истории в поисках сильных ощущений, так как считали, что в этом заключается непознанный отцом смысл жизни. Это в полной мере относится к Миранде. Но все - таки, что - то в голове у нее есть! Пока я раздумывал обо всем этом, она рассказала мне, как попала в лапы Гояца. Однажды пообедав в одиночестве в одном шикарном ресторане, она отправилась в театр, а после представления ее подхватил какой - то молодой человек под предлогом, что они уже встречались в Соединенных Штатах. Миранда попалась на эту удочку, так как встречалась с таким множеством людей, что при всем желании не могла бы их запомнить. Парень начал ей расхваливать плавучее казино Гояца со всеми его развлечениями, и, конечно, Миранде очень захотелось отправиться туда. И он ее туда доставил. Все это время я ждал, что она вот - вот спросит меня, откуда мне стало известно, что она находится там, и поспешил сам рассказать ей всю историю. Она обратила внимание, что у меня болит рука, и села за руль. Машину она вела с такой скоростью, что совершенно не имела возможности разговаривать, что меня вполне устраивало и давало возможность все хорошенько обдумать. Я сказал ей, что как - то видел ее выходящей из "Карлтона" и зашел навестить, но узнал от горничной, что она уехала на пару дней. Выходя из отеля, я встретил парня из окружения Гояца, который в разговоре высказал мнение, что она отправилась на яхту поиграть в рулетку. А так как мне было хорошо известно, что за тип Гояц, то я понял, что он просто заманил ее туда, чтобы обобрать и похитить, ну и отправился к нему с сестрой и одним парнем, чтобы навести там порядок. Она посмотрела на меня краем глаза очень лукаво. - А почему вы не предупредили полицию, Лемми? - Послушайте, Миранда, было бы неплохо, если бы вы внимательно смотрели на дорогу, иначе мы, в лучшем случае, окажемся в канаве. А что касается полицейских, то ведь вам известно, как я их люблю. - Представляю себе. Но скажите, чем вы в действительности занимаетесь? Ведь вы гангстер, не так ли? А какая у вас специальность? Я улыбнулся, так как у меня появилась мысль, что я могу выдать себя за маленького героя. - Ну, Боже мой, предположим, что я один из... И что же? Я занимаюсь машинами. У меня есть основания не говорить о себе... Она улыбнулась. - Это вы убили полицейского в Оклахоме? Я ответил, что был вынужден убить этого парня, так как в противном случае он застрелил бы меня. Вопрос в том, кто первый успел нажать на спуск... И я продолжал рассказывать ей о себе, да так здорово, что она должна была считать меня чем - то средним между Робин Гудом, Филошардом и Жанной д'Арк. - Ваша рука, кажется, причиняет вам сильную боль, Лемми? - спросила она. - Что с вами произошло? - Если я вам расскажу это, вы станете смеяться. Когда я сегодня лез на пристань, то пистолет держал в руке, и так неловко поскользнулся, что всадил себе пулю в руку. Согласитесь, это достаточно глупо, не так ли? Когда я вернусь в Лондон, мне сделают перевязку, вот и все. - Я сделаю это сама, Лемми. Было семь часов утра, когда мы подъехали к "Карлтону". Мы поднялись в апартаменты Миранды. Она вызвала свою горничную и послала ее за перевязочными средствами для моей руки. Рука выглядела неплохо, так как парень я достаточно крепкий, и я уверен, что через 24 часа у меня все пройдет. Пока Миранда делала мне перевязку, я следил за ее горничной, которая помогала своей хозяйке. Она очень хорошенькая, эта Джанет, и я подумал, что может быть, стоит воспользоваться ее услугами... После окончания перевязки мы выпили кофе, и я сказал Миранде, что мне пора уходить. Она предложила пообедать вместе сегодня часов в девять вечера. Вот это меня вполне устраивало! Я быстро распрощался, так как Миранда зевала с риском свернуть себе челюсть, сказав ей, что она хорошо сделает, если отдохнет как следует. Горничная проводила меня до двери, прошла по коридору и вызвала лифт. Я посмотрел на нее. - Скажите мне, малышка, вам уже говорили, что вы очаровательны? Она улыбнулась. - Мне кажется, я вспоминаю, что один парень говорил что - то подобное, но это его нисколько не продвинуло в ухаживании. - Очень жаль - ответил я. - Надо будет серьезно заняться этим вопросом. А что, если мы с вами отправимся в Чоп - Сиу? /Специализированные китайские рестораны/. - Почему бы нет? Я ведь ничем не рискую - улыбнулась она. - Ну тогда решено, условимся о встрече. У вас есть выходные дни? - Завтра вечером я свободна. Мисс ван Зелден обедает с друзьями. - Отлично. Я условился о встрече с ней в одном из ресторанов на Грин - стрит, который был мне знаком, и удалился. Я шел по Пел Мел, потом по Сент Джеймс - стрит и, дойдя до Джермен- стрит, стал обозревать окрестности. Никакого сомнения. Напротив дома, в котором я живу, я заметил парня, который с непринужденным видом курил сигарету. Я понял, что это один из людей Сигеллы, которому поручено наблюдать за моим жилищем, чтобы знать, не потерялся ли я где-нибудь. Это доказывало, что Сигелла до сих пор не чувствует ко мне полного доверия. Войдя к себе, я выпил стакан бурбона, потом сел, чтобы спокойно все обдумать. По - моему, все устраивается как нельзя лучше, но Мак Фи, разрешив себя убить, отнюдь не облегчил мою задачу, и это мне не совсем нравится. Но, наконец, я решил, что бесполезно сейчас ломать голову... Рука моя болела, и я решил лечь в постель. Это действительно прекрасное изобретение - кровать. Существует немало парней, которым не вредно было бы это понять и проводить в постели побольше времени вместо того, чтобы все время бегать туда и сюда. Было уже шесть часов вечера, когда лакей, обслуживающий мой этаж, вошел и сказал, что некий мистер Сигелла хочет меня видеть. Я попросил принести кофе и виски и пригласить Сигеллу. Спустя минуту он принес то, что я просил. Вслед за ним вошел Сигелла, который был изысканно одет и выглядел отлично. Я сел в кровати и зевнул. - Итак, что нового, Сигелла? Он сел и из платинового портсигара достал сигарету. Его тонкие губы раздвинулись в улыбке. У меня такое чувство, что Сигелла из тех людей, которые улыбаются только губами, и никогда не улыбаются глазами, которые у них всегда остаются холодными и жестокими, похожими на маленькие кусочки голубого льда. У многих гангстеров его типа такие же глаза. Он закурил, несколько раз затянулся, потом посмотрел на меня. - Знаешь, Лемми, я снимаю перед тобой шляпу. Ты действительно был вчера на высоте на этой "Принцессе Кристобаль". Ты очень ловок, когда принимаешься за дело. - Согласен, но там ничего сверхособенного не произошло, и нечего об этой истории много говорить. Это было совсем нетрудно. Да и кто он такой, этот Гояц? Он засмеялся и выпустил большую струю дыма. - Мне кажется, что Гояц никого не сможет больше обвести, - сказал он и посмотрел мне прямо в глаза. - Что ты хочешь этим сказать, Сигелла? - Я хочу сказать, что это была отличная работа, Лемми. Этому парню лучше быть там, где он сейчас находится, чем стоять у нас на дороге. Я рад, что ты свел с ним счеты. - Ты шутишь? Откуда ты знаешь, что я свел с ним счеты? Он засмеялся. У него очень красивые зубы. - А что, по твоему я делал вчера вечером, Лемми? Когда Констанция позвонила мне и сказала, что Гояц увез Миранду на свое судно, а ты повздорил на Бейкер-стрит с Лотти и другими парнями из окружения Гояца, я немедленно отправился в путь. Ты ничего не знал, но вчера вечером в течение трех часов я с шестью парнями находился в лодке поблизости от "Принцессы Кристобаль" на тот случай, если ты сделаешь фальшивый маневр. И лишь после того, как мы увидели, как ты расправился с Гояцем и вышвырнул его за борт, проделав это на высшем уровне, я сказал себе, что теперь можно возвращаться обратно. - Что поделаешь? Такие вещи случаются. Гояц становился слишком нахальным. Он согласно кивнул головой. - Ты неплохо распорядился вчера вечером, Лемми! Ты вернул десять тысяч долларов мисс ван Зелден? Те, что она потеряла там? - Еще бы, конечно, я отдал ей ее монеты. Кроме того, я и себя вознаградил десятью тысячами долларов, которые отнял у Гояца. Не отдавать же эти деньги Миранде, ведь совершенно ни к чему, чтобы она еще и заработала на этом деле. - Согласен, - сказал он. - Ну что ж, ты очень везуч, старина Лемми. Получил от меня на дело десять тысяч, потом столько же от Гояца, да еще имел удовольствие его уничтожить... Что, тебе нравится подобное везение? - Пока мне действительно везло, и я от души поздравил себя с этим, будь уверен. Он опять рассмеялся и налил себе немного виски. - Ну что же, надеюсь, что и впредь будет также, Лемми. Я люблю видеть вокруг себя довольных людей. Должен признать, что ты храбрый человек, и хорошо выполняешь свою работу. И чтобы доказать тебе, что я не зря говорю это, и чтобы ты чувствовал себя еще более довольным, вот тебе еще пять тысяч долларов. Он положил на стол пять билетов и с улыбкой посмотрел на меня. - Это тебе за твою руку. Знаешь, Лемми, у меня целая куча проектов относительно нашей совместной работы... У меня вот какая идея: после того, как мы осуществим похищение Миранды, и шум, вызванный этим, утихнет, мы с тобой вернемся в США и приберем к своим рукам все организации страны. Я рассмеялся. - Мой старый Сигелла! Когда я получу свою часть выкупа за Миранду, у меня будет дело, не имеющее отношения к гангстерам. Мне не нужно будет этим заниматься. Двести пятьдесят тысяч долларов - этого для меня достаточно. - Что же ты будешь делать, Лемми? - поинтересовался он. - О! Я точно еще не знаю. Но мне все же хочется попытаться разводить кур. Я не мог оторвать взгляд от его белых длинных пальцев. Если можно сказать о руках, что они жестокие, то я гарантирую вам, что у этого типа самые жестокие руки на свете... - Я так представляю себе, как ты разводишь кур, Лемми. Вместо утренней зарядки ты сворачиваешь им шеи, чтобы не потерять сноровку... - Ну, а теперь, вернемся к нашей овечке. Он передвинул к кровати стул и закурил следующую сигарету. Я тоже закурил и стал смотреть на него сквозь дым. - Надо будет закончить дело на этой неделе, считая и уик-энд, Лемми. Сегодня у нас среда. Я нанял небольшой домик, и к четвергу все будет готово. Он называется "Брендес Энд", совсем близко от Темзы. Там очень неплохо. Я привезу туда около тридцати пар. Это все милые и очень корректные люди, я знаком с ними много лет. Ну, а ты придумай причину, чтобы залучить туда Миранду. - Это легко сделать. Миранда сейчас очень заинтересовалась мной после истории на "Принцессе Кристобаль". Я сегодня вечером обедаю с ней, но пока насчет уик-энда ничего ей не скажу. А попозже наговорю ей кучу глупостей о том, что я сам попал в грязную историю, и она может помочь мне, если согласится поехать в "Брендес Энд", и дело это настолько личное и конфиденциальное, что никто не должен знать, куда она поехала. Между нами говоря, я уже два раза вызволял ее из очень неприятных ситуаций, и думаю, что полностью заслужил ее доверие, которое не позволит ей мне отказать. Сигелла улыбнулся, потом провел языком по губам. Такая у него привычка. - Хорошо придумано, Лемми. Привези ее в субботу вечером, и твоя работа будет почти закончена. - А после этого? - О, совсем немного дела. Ты вернешься в Лондон в воскресенье и позвонишь одному типу, номер телефона я сообщу тебе позже. Он устроит так, что в понедельник утром у тебя будет разговор со стариком ван Зелденом, и ты сразу изложишь ему суть дела. Скажи, что его дочь похищена, и что через три дня ее в Англии уже не будет, и что ему дается три дня на то, чтобы подумать, и неделя на то, чтобы он выложил три миллиона долларов и перевел их на мой счет в Голландском банке в Роттердаме. Если он этого не сделает, - Сигелла снова рассмеялся, - ты скажешь ему, что нам пришла в голову потрясающая мысль. Спросишь, узнает ли он зубы своей дочери, ибо за каждую неделю промедления, на другой день мы будем присылать ему один из ее зубов по почте. И не забудь передать, что зубы у нее будут выдергивать без наркоза. Он встал. - Я ухожу, Лемми. Есть еще только одна маленькая вещь, которую я хочу сказать тебе. Ты человек смелый и решительный, но не вздумай сыграть со мной какую-нибудь шутку. Не забывай, что ты ничего не можешь предпринять без того, чтобы каждый твой шаг не стал бы мне известен тут же. И это не потому, что я доверяю тебе, просто я никогда не надеюсь на случай. И если ты попытаешься меня надуть, я узнаю об этом раньше, чем ты это сделаешь. Он стоял передо мной и смотрел на меня, так могло бы смотреть целое семейство гремучих змей. Я слегка улыбнулся. - Чего ты, в конце концов, хочешь? Напугать меня так, чтобы я протянул лапки? Не будь ребенком! С этого момента, когда я согласился работать с тобой, все идет, как положено. Я хочу получить двести пятьдесят тысяч. - Это хорошо, Лемми. Держи свое слово, и ты их получишь. До свидания. Он вышел. После этого ухода я остался лежать на кровати, курил и смотрел в потолок. Поймите, что я играл в очень опасную игру с этим подонком Сигеллой. Во - первых, он немного крутоват, во - вторых, я согласен, что в голове у него кое - что есть, и он не даром предупреждал меня, чтобы я не считал себя таким ловким, как он. Возможно, это так, а может быть, и иначе, но одно совершенно ясно: до того, как я покончу с ним, он получит от меня такую встряску, которую никогда не забудет, это я вам твердо говорю! Но мне необходимо держаться очень осторожно. Когда он говорил мне, что если я обману его, он все равно узнает об этом, у него были определенные основания. Вспоминая все художества Сигеллы, я понимал, что должен намного опередить его, чтобы выиграть партию. Вот уже несколько лет федеральные агенты, полиция Штатов, да и другие категории должностных лиц пытались его поймать, но безуспешно. А все потому, что сам он держался позади, и у него всегда наготове был человек, служивший его прикрытием, и за спиной которого он без помех проделывал свои финансовые операции. Сигелла всегда играл среди гангстеров главные роли, потому что, с одной стороны, имел определенную силу, а еще потому, что никто никогда не знал, с кем он работал, и кто работает на него. Но при воспоминании о его предложении объединиться с ним для совместной работы в большом масштабе, после того, как будет закончено дело с Мирандой, я начал дергаться от смеха, как четырнадцать китовых усов. Это столь же приятно, как перспектива разделить свою кровать с парочкой пресмыкающихся, и я все же, пожалуй, предпочел бы змей. Но теперь, хотел я этого или не хотел, я был вовлечен в историю с похищением Миранды. Он держал меня так, что я никак не мог выкарабкаться. Я сильно рассчитывал на Мак Фи, и надо же было, что он позволил себя убить как раз в то время, когда он был так мне нужен! Я выворачивался наизнанку, чтобы придумать что-нибудь до уик-энда. Положение было скверным. После гибели Мак Фи мне некому было довериться. Я не могу предупредить Миранду, так как тогда она поспешит покинуть Англию, а Сигелла сумеет захватить ее где-нибудь в другом месте. Потом мне пришла в голову мысль предупредить полицию, так как это была единственная возможность помешать операции Сигеллы, но это так же было довольно спорным, так как в Англии он пока не состоял на учете в полиции. Вряд ли полиция Англии приняла бы во внимание мое заявление. Неожиданно у меня появилась мысль, что Сигелла мог иметь и свои виды на Миранду после получения выкупа. Он был слишком большим любителем женщин, чтобы пропустить такой момент, и был не лишен вкуса, о чем свидетельствовала Конни, которая была просто прелестна. Было вполне вероятно, что он захочет еще что - то получить от Миранды, кроме выкупа, и не надо было быть очень умным, чтобы понять, что будет с Мирандой после того, как она ему надоест. Выкуп, по моему мнению, они получат. Сигелла ведь серьезно говорил, что будет посылать каждую неделю по одному зубу девочки ее отцу. Нет сомнения, что он это сделает и он получит даже большое удовольствие, присутствуя на этих операциях. Я вспомнил, как Мак Фи рассказывал мне об одном похищении - сенсационным событии в Канзас-сити, организованном бандой Лакассара, за спиной которого стоял Сигелла. Муж похищенной женщины не захотел сразу заплатить выкуп, и каждое утро ему присылали прядь волос, вырванных у нее. И когда он все же заплатил выкуп, то женщина была почти совсем лысой, как полированная ручка двери. Это было проявление юмора Сигеллы, что говорит за то, что в голове у него что - то перевернуто, так как он считал это доброй шуткой. Черт возьми! Надо быть слишком хитрым, чтобы суметь узнать, что я убил Гояца. Никогда бы не подумал, что кто-нибудь мог быть способен на такое. Это было здорово проделано, и еще раз свидетельствовало о том, что такой парень, как Сигелла, никому не доверял и в делах был очень осторожен и ловок. В конце концов, я пришел к выводу, что пока мне следует плыть по течению. Через некоторое время я встал и подошел к столу полюбоваться на те 5 тысяч долларов, которые он оставил мне. Достав свой справочник, в котором, как вы помните, у меня были напечатаны номера кредитных билетов, и проверив номера только что полученных ассигнаций, я установил, что они тоже из числа похищенных из банка в Арканзасе. Я положил эти деньги вместе с теми, что получил уже раньше, и добавил взятые у Гояца. Мне хочется получить как можно больше денег, на их недостаток жаловаться пока не приходится. И Сигелла в отношении денег без упрека. Было уже около девяти часов. Я встал, принял душ, надел смокинг. Я совершенно не тороплюсь и пока одеваюсь раздумываю понемногу, так как, кажется, появилась мысль, как провести этого прохвоста. Мне кажется естественным предпринять кое - что именно в "Брендес Энд", и только там. Я намекнул, что небольшая мыслишка в голове у меня уже имеется, но пока я не даю ей ходу, так как кажется мне случайной. Но у меня ощущение, что я вернусь к этой мысли перед моим свиданием с горничной Миранды вечером в четверг. Мне становится уже невмоготу все время ломать голову над этим вопросом, поэтому я закурил сигарету и вышел из дома. Была очень хорошая ночь, и к тому же мне очень нравилась возможность пообедать вместе с Мирандой. Она ожидала меня в холле отеля "Карлтон" и, должен сказать, стоила того, чтобы на нее посмотреть. Платье очень шло к ней и, вероятно, стоило немало бессонных ночей ее портным. Увидев меня, она пошла мне навстречу, протянув руку и с довольной улыбкой на лице. - Я очень рада вас видеть, Лемми. Как ваша рука? Я ответил, что все хорошо. Мы вышли из отеля и сели в ее машину. После небольшого спора по поводу того, куда направиться обедать, решили поехать в "Кафе де Пари". Сидя за рулем рядом с Мирандой, я чувствовал себя в полной форме. Она ничего особенного не говорила, только дружески положила свою руку на мою, но этот жест был мне очень приятен. Я думал о том, что сказала Миранда, знай она, что я по шею увяз в грязном деле с похищением, которое должно было состояться в ближайшие два - три дня. Но так как я человек далекий от сентиментальности, я подобные мысли отбрасывал. Когда мы достигли дороги на Кингстон, я выжал газ до отказа, и машина рванулась вперед. Я случайно взглянул в зеркало и заметил, что за нами следует большой черный автомобиль на расстоянии всего пятидесяти метров. Каждый раз, когда я менял скорость, наши преследователи делали то же самое. Это был "Штуц", очень мощная машина, которая могла легко обогнать нас в случае необходимости. Миранде я ничего не сказал. Одно мгновение я поду