. Рывки ее становились все слабее. Наконец, она затихла совсем. Выпрямившись, Батлер посмотрел на лежащую без сознания девушку. Оставив марлю на ее лице, он принялся методично обследовать комнату. Он внимательно перебрал ее костюмы и платья в занимавшем всю стену платяном шкафу, отвергая их одно за другим, пока не увидел бело-голубое платье из джерси с вышитой на нем эмблемой знаменитого нью-йоркского портного. Перед тем, как закрыть шкаф, он убедился, что все в нем аккуратно развешано. На туалетном столике он увидел шкатулку из полированного черного дерева. Батлер открыл ее, достал горсть драгоценностей, поднес их к лампочке у двери и внимательно рассмотрел. Отобрав гравированный золотой браслет-амулет и пару золотых сережек, он положил все остальное обратно в шкатулку. Скатав бело-голубое платье, Батлер засунул его себе за пояс, а драгоценности положил во внутренний карман пиджака. Подойдя к кровати, он снял с лица девушки марлю, положил ее в карман, затем, поднял девушку одной мускулистой рукой и понес к окну, как носят под мышкой свернутые в рулон чертежи. Он сам удивился той легкости, с которой спустился с девушкой на землю. Все еще держа ее под мышкой, он направился к лесу и дальше, к дороге, где стоял автомобиль. Он бросил эту маленькую богатую девушку на пол перед задним сиденьем, прикрыл одеялом и быстро поехал прочь. Ему очень не хотелось, чтобы его остановил какой-нибудь полицейский, заинтересовавшись, что делает черный во взятой напрокат машине в три часа ночи в этой части города. Припарковавшись у мотеля перед своей комнатой, Батлер положил свежую хлороформовую подушечку рядом с лицом девушки и направился к себе в номер. Проститутка все еще находилась без сознания. Он надел на нее бело-голубое платье Хиллари Батлер и взятые из шкатулки драгоценности. На внутренней стороне браслета было выгравировано: "Хиллари Батлер от дяди Лоури". Серьги. Оказывается они предназначались для проколотых ушей. У проститутки уши не были проколоты. Как в том анекдоте, про белую ведьму, у которой тоже не было дырок там, где они нужны! Острым концом замка одной из сережек он проколол мочку уха находящейся без сознания девушки. Она даже не пошевельнулась, хотя из небольшой ранки и выкатилось несколько капель крови. Он застегнул на серьге миниатюрный замочек и принялся за другое ухо. Затем Батлер развязал веревки, которыми была связана девушка, и положил их в свой чемоданчик. Из его внутреннего кармана он вынул два тяжелых коричневых пластиковых мешка, по форме напоминающих армейский рюкзак. В один из них он затолкал проститутку. Верхняя часть мешка застегивалась на металлическую молнию, но через нее проходило достаточно воздуха, чтобы можно было дышать. Прихватив с собой второй мешок, генерал Уильям Форсайт Батлер вышел на парковочную площадку. Вокруг никого не было. На площадке стояли еще три машины, но в окнах напротив было темно; их владельцы спали. Батлер открыл заднюю дверцу машины, втиснулся внутрь и начал натягивать на Хиллари Батлер пластиковый мешок. Обращался он с ней довольно грубо, одна из бретелек ее нейлоновой сорочки лопнула, и сорочка соскользнула вниз, обнажив хорошо сформировавшуюся грудь цвета свежих сливок. Батлер положил свою черную руку ей на грудь, ощущая ее теплоту и отмечая заметный даже в полутьме контраст между ее кожей и кожей его руки. Он со злостью ущипнул сосок, и девушка вздрогнула, несмотря на оцепенение. Он злобно скривил губы. "Привыкай, милочка, - подумал он. - Там, где все это началось, тебе такого перепадет еще очень много. За твоей семьей неоплаченный счет трехсотлетней давности, и ты заплатишь по нему вот этой расчудесной белой кожей". Батлер застегнул молнию мешка, еще раз осмотрелся, вернулся в комнату, поднял мешок с проституткой отнес к машине и бросил его на заднее сиденье поверх Хиллари Батлер. Потом он вынес свои вещи, стер с дверных ручек отпечатки пальцев и покинул комнату, оставив ключ в двери. Пятнадцатью минутами позже взятая им напрокат машина была уже припаркована на темной неосвещенной улочке в сотне ярдов от пирса, у которого разводил пары, готовясь к отплытию, либерийский танкер. Батлер запер двери машины и отправился искать капитана. Найдя его на мостике, Батлер шепнул ему несколько слов. Капитан подозвал матроса и вполголоса поговорил с ним. - Ключи, - обратился он к Батлеру. Тот отдал ключи матросу, который тут же ушел. Десять минут спустя он вернулся и занялся погрузкой большого корабельного сундука. - Отнесите сундук в мою каюту, - сказал капитан другому матросу, и тот скатился вниз по трапу, чтобы помочь первому втащить груз на борт. Батлер выждал немного и пошел в капитанскую каюту. Сундук был поставлен точно посередине комнаты. Открыв его, Батлер рывком вытащил из него пластиковый мешок. Расстегнув молнию, он заглянул внутрь. Там была проститутка в бело-голубом платье Хиллари Батлер. Он начал осторожно стягивать с нее пластиковый мешок, пока не показались полностью ее голова и плечи. Батлер огляделся. На небольшом столике рядом с массивной кроватью капитана стояла бронзовая статуэтка. Покачав ее на ладони, Батлер прикинул ее вес. Она была достаточно тяжелой. Он вернулся и опустился на колено рядом с бесчувственной проституткой. "Какой у нее безмятежный вид", - подумал он, занося над ее головой статуэтку, и с силой молота обрушил на лицо девушки. Батлер все сделал старательно. Он выбил ей зубы, раздробил лицевые кости и в качестве последнего мазка сломал левую руку. Он встал, слегка задыхаясь от напряжения. Ковер на полу был забрызган кровью. Взяв из личного капитанского туалета полотенце, он тщательно оттер пятна и отмыл статуэтку. Заметив что-то похожее на капельку крови на своем золотом кольце, он долго промывал его под краном. Батлер затолкал назад в мешок мертвое тело девушки и оставил его на ковре посередине каюты. Перед тем как выйти, он убедился, что Хиллари Батлер в своей пластиковой клетке еще жива, и решительно захлопнул тяжелую крышку сундука. Вернувшись на мостик, Батлер отозвал капитана в сторонку. Из внутреннего кармана он вынул конверт с пятью тысячами долларов в стодолларовых банкнотах. - Вот, - сказал он, - ваш гонорар. Капитан спрятал конверт и снова взглянул на него с выражением предупредительной готовности. - Что я должен сделать в этот раз, чтобы заработать их? - На полу в вашей каюте лежит пластиковый мешок. Через десять минут после отплытия, когда будет еще темно, его надо скинуть за борт. Лучше, если вы сделаете это сами. Команда ничего не должна знать. Капитан кивнул. - В вашей каюте, - продолжал Батлер, - находится сундук. В нем еще один мешок с обычным содержимым. С ним вы распорядитесь точно так же, как раньше: в первом же порту вы передадите сундук моему человеку, который вас встретит. Затем он переправит багаж самолетом в Бусати. - Понятно, - сказал капитан. Батлер сунул руку в карман и вытащил из него полдюжины пакетов из фольги. - Возьмите, - сказал он. - Это может пригодиться, чтобы ваш груз был... ну, скажем, более сговорчивым. Капитан сунул пакеты в карман. - Спасибо, - сказал он. - Между прочим, - спросил он с едва заметной усмешкой в углах рта, - можно мне будет попользоваться этим грузом? Начальник штаба вооруженных сил Бусати на минуту задумался. Он думал о Хиллари Батлер, думал о ее теплой белой груди, думал о ее новом доме - белом здании за железными воротами и отрицательно покачал головой. - В другой раз, капитан, - сказал он. Хиллари Батлер была последней, и случайное, походя, изнасилование было ни к чему. Оно не было бы достаточно ужасным - во всяком случае для той, чьи предки дали его предкам рабское имя. Как минимум, это должно быть групповое изнасилование под его личным руководством. Для начала. - Сожалею, - сказал он. Капитан пожал плечами. - Так не забудьте про первый мешок, - напомнил Батлер. - Десять минут хода и - за борт. Завтра течение должно прибить ее к берегу. - Все будет сделано как вы сказали, полковник. - О, между прочим, я теперь генерал. Меня повысили в звании. - Уверен, вы это заслужили. - Стараюсь, - ухмыльнулся Батлер. Он взял у капитана ключи, легко сбежал по трапу и вернулся к своей машине. Впервые после прибытия в Штаты он включил кондиционер на полную мощность. Через два часа Батлер уже снова был на борту реактивного "боинга-707", на пути домой - в Бусати. "Последнее имя в списке, - подумал он. - Легенда начинает осуществляться". На какое-то мгновение мелькнула мысль о том американце, Римо, и старом азиате, но он отмахнулся от нее. К этому времени они или уже вылетели из Бусати, или сидят в армейской тюрьме. В этом случае он уж постарается, чтобы они покинули Бусати подобру-поздорову. Только он, и он один, будет осуществлять легенду лони. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ  - Когда-то мы жили во дворцах. Наши здания поднимались до облаков. Наша страна была богата, и мы жили в мире. - Девушка отвернулась от Римо. Он лежал на спине на вершине холма и жевал травинку. - А теперь - вот он наш мир - сказала она с горечью и махнула рукой на то, что расстилалось перед ней. - Страна крытых тростником лачуг, страна нищеты, невежества и болезней. Страна, в которой хауса охотятся на нас, как на диких животных. Мы стали народом, для мужчин которого бояться так же естественно, как для коровы давать молоко. Римо повернулся на левый бок, чтобы взглянуть на девушку. Она была высокая и стройная. На фоне ослепительно белого неба африканского полудня она казалась темнее, чем на самом деле. На ней была лишь короткая белая туника, вроде греческой тоги, которая на фоне раскаленного белого неба тоже выглядела темной. Она стояла спиной к Римо, а прямо перед ней, у подножия холма, он видел небольшую грязную деревушку - все, что осталось от когда-то великой империи. - Могло быть и хуже, - сказал Римо. - Да? - Девушка повернулась, подошла к Римо и с мягкой грациозностью опустилась на траву рядом с ним. - Что может быть хуже для моего народа? - Уж поверь мне, - сказал Римо. - Вот ты жалуешься, что цивилизация прошла стороной мимо твоего народа. Да вы от этого ничего не потеряли! Я пришел сюда оттуда, что вы называете цивилизацией, но предпочел бы жить здесь. По крайней мере, если не пересекать дорогу хауса, то можно жить мирно. Подвинувшись к девушке, Римо взял ее левую руку в свою. Она инстинктивно отшатнулась, затем пришла в себя, но Римо уже отпустил ее руку. Принцессы Империи Лони обязаны были оставаться девственницами до тех пор, пока не выходили замуж. Они не знали мужчин, и ни один мужчина не знал их до тех пор, пока не состоялась специальная церемония по утвердившимся обычаям предков. Вполне возможно что его ладонь была первой мужской ладонью, которая когда-либо касалась красивой изящной руки принцессы Саффы из Империи Лони. - Не отпускай меня, - сказала она. - Твоя рука такая теплая... Ты, конечно, прав: здесь все так мирно... Но спокойствие - как дождь. Он, конечно, приятен, но когда льет и льет без передышки, это уже совсем другое дело. Она взяла руку Римо в свои руки, смолкла на мгновение, как будто бы шокированная собственной смелостью, и затем продолжала: - Ты, например. Ты лежишь здесь сейчас, пожевывая травку, как корова, и рассуждаешь о том, как прекрасен мир, и тебе хорошо, но ты знаешь: как только сможешь, ты сразу вернешься в тот мир, который ненавидишь. Римо промолчал - она была права. Когда он найдет и освободит взятых в рабство девушек и узнает, что случилось с Джеймсом Форсайтом Липпинкоттом, он уедет. - А могу я остаться, если захочу? - спросил он, наконец. - Не знаю. Легенда об этом молчит. - Ах, да... Легенда. С тех пор, как два дня тому назад они с Чиуном прибыли сюда, они, кроме как о легенде, мало о чем слышали. Чиун вместе со своими семью сундуками и всем остальным прекрасно устроился в самой лучшей соломенной хижине, которая только нашлась у лони. Правившая этой деревней принцесса Саффа - две ее младшие сестры-принцессы правили двумя другими деревушками - покинула этот дом, чтобы освободить место Чиуну. - Черт подери, Чиун, это несправедливо, - сказал ему Римо. - Въехал бы куда-нибудь еще, чем выживать кого-то. - Несправедливо? - удивился Чиун. - Что несправедливо? Что народ лони хочет выразить свое уважение человеку, который проехал тысячи миль, пересек океан только для того, чтобы отдать долг многовековой давности и вернуть им прежнюю силу? - Ладно, ладно... Но выживать из дома их принцессу... - Принцессу! Ты вдруг стал роялистом? Тогда запомни: принцессы и принцы, короли и королевы приходят и уходят. Но в мире есть только один Мастер Синанджу. - Миру, конечно, здорово повезло, - съязвил Римо. - Да, миру повезло, что у него есть я. Но еще больше повезло тебе, имеющему возможность греться в лучах величия Мастера. И Чиун поселился в хижине принцессы Саффы. Однако Римо из чувства протеста отказался жить с Чиуном под одной крышей. Он настоял на том, чтобы его поселили в самой маленькой хижине на окраине деревни. В первую ночь он замерз. Во вторую промок. Утром третьего дня с одеялом под мышкой он вошел в хижину Чиуна: - Мне подумалось, может, тебе здесь одиноко, - сообщил он Чиуну. - Вот я и решил составить тебе компанию. - Я счастлив, что ты обо мне так много думаешь, - сказал Чиун. - Но я не хочу, чтобы ты делал что-то против своих принципов. - Да ладно, Чиун, все в порядке. Я уже решил. Я остаюсь. - Нет, - заупрямился Чиун. - Я настаиваю. - Прости, Чиун, но я не уйду. Хочешь ты этого или нет, я останусь и составлю тебе компанию. - Ты уйдешь немедленно, - заявил Чиун и созвал всю деревню, чтобы, если потребуется, выставить Римо силой. Возвращаясь тайком в свою глиняную лачугу, Римо слышал, как Чиун, стоя у своего дома, пояснял ему вслед: - Ребенок иногда забывается, ему надо напомнить о его месте. Но он молод и еще может чему-нибудь научиться. Расстроенный Римо медленно поднялся на вершину холма; принцесса Саффа последовала за ним. Она пришла, чтобы его утешить. - Н-да... Легенда... - повторил Римо. - Послушай, ты же сообразительная девушка. Неужели ты действительно веришь, что лони вернутся к власти, потому что сюда приехал Чиун? - Дело не только в Старейшем, - ответила она. - Ты тоже здесь, и тоже часть легенды. - Она раскрыла его ладонь и сделала вид, что изучает ее. - Послушай, а когда ты успел умереть? - Она засмеялась, почувствовав, как ладонь Римо мгновенно напряглась. - Понимаешь, - сказала она, смеясь, - легенда говорит только правду. - Лучше расскажи мне об этой легенде, - попросил Римо. Ему было приятно, что она продолжала сжимать его руку. - Однажды, - начала принцесса свой рассказ, - много лет тому назад, здесь жил Мастер из-за океана. Тогда лони были великим благородным народом. Они жили со всеми в мире и никогда не поступали несправедливо. В древние времена, как говорят ваши историки, величайшие библиотеки мира находились в Александрии, в земле Египетской. Но это неправда. Самая большая библиотека была в Тимбукту, это была библиотека лони. То, что я тебе говорю, Римо, - правда. Ты все это можешь проверить. Именно Империя Лони дала миру железо. Это тоже правда. У нас были люди, которые могли врачевать глаза; наши врачи могли вылечивать даже тех, у кого что-то случалось с головой. Все это было у лони, и все это они умели делать, и мы были великим благословенным Богом народом. Легенда говорит, что лони отдали Мастеру всю свою храбрость, и доверили ему свою безопасность, используя головы только для науки, а руки - для искусства. Но однажды этот заморский Мастер покинул нас, и лони, которые полагались на него, были повержены гораздо менее развитым народом, и наша Империя погибла. Наши лучшие мужчины и женщины были проданы в рабство. Нас выслеживали и травили, как диких животных, пока мы, те, кто остались - три небольшие группы - не отступили в горы, где теперь живем и прячемся от наших врагов. Но через годы, моря и горы этот Мастер прислал нам весть: придет день, когда он вернется. Он приведет с собой человека, который уже ходил в сандалиях смерти, человека, чья прежняя жизнь уже окончилась, и этот человек встретится в смертельной схватке со злым человеком, который будет держать в рабстве народ лони. Это о тебе, Римо, и уверяю тебя это - правда. Римо поднял голову и увидел печаль в темных глазах принцессы. - А что мне предрекает эта легенда, победу или поражение? - спросил Римо. - Не знаю, - ответила она. - Легенда молчит. Но она говорит о том, что случится потом. Дети лони вернутся домой. Лони опять будут хозяевами своей страны. Их дети будут снова гулять по улицам, а слепые смогут обрести зрение. - Получается, мне придется проделать всю работу, - подытожил Римо. - А что там говорится о Чиуне? Будет он что-нибудь делать, кроме как валяться в твоей хижине, будто он Генрих Восьмой? Принцесса Саффа рассмеялась, и смех оживил точеные черты ее лица. - Ты не должен так говорить о Старейшем, - сказала она. - Вековые лишения изменили лони. Когда-то мы были добры, теперь - жестоки. Когда-то мы были великодушны, теперь - мстительны. Где была любовь - там поселилась ненависть, вместо храбрости - трусость. Легенда говорит, что Мастер очистит народ лони священным огнем. Этот огонь вернет лони их прежние добродетели, чтобы они снова были достойны управлять этой страной. Но, выполняя это предначертание. Старейший может погибнуть, вот почему мы так глубоко чтим его. Римо повернулся и заглянул в темные глаза Саффы. - Погибнуть? - Да, так там написано. Пламя может поглотить его. Он - великий человек. Он вернулся к нам, хотя знает, что здесь над ним может пробить погребальный колокол. - Чиун знает об этом? - Конечно, - ответила Саффа. - Он ведь Мастер. Ты разве не слышал, что он сказал, когда вы сюда пришли? Ах да, он говорил на языке лони. Он сказал нам тогда: "Прошли века, и вот я прибыл из страны Синанджу, чтобы снова быть с моими братьями, лони, чтобы возложить свое тело на священные угли, очистить народ лони своей жизнью". - Он мне не говорил, - сказал Римо. - Он ничего не рассказывал о ритуальном костре. - Он тебя очень любит и не хочет, чтобы ты волновался. - А ты, Саффа, ты сама веришь в эту легенду? - Я должна верить, Римо. Я - прямая наследница короны Империи Лони. Моя вера поддерживает веру моего народа. Да, я верю. И верила всегда. Я верила и тогда, когда к нам приходили другие, и мы думали, может быть, этот и есть наш избавитель. Но когда у них ничего не получалось, это была их вина, а не легенды. Совсем недавно к нам приходил еще один, и мы поверили, что это он, но когда появились вы, мы поняли, что он - не тот. Вы - наши спасители. - Идущие на смерть приветствуют тебя*, - сказал, улыбнувшись, Римо. * Приветствие, с которым гладиаторы, перед началом смертельного поединка обращались к Цезарю. Она потянулась к нему и, глядя прямо в глаза, спросила: - Римо, ты веришь в грех? - Если оба орангутанга согласны, что в этом может быть плохого? - Не поняла. - Требовательно-вопросительное выражение ее лица смягчилось, когда она увидела, что Римо улыбается. - Ты все шутишь, - укоризненно произнесла она. - Все шутишь. Когда-нибудь ты мне объяснишь, что значит твоя шутка, а сейчас я хотела бы поговорить с тобой серьезно. - Ладно, объясню когда-нибудь, - сказал он. - Нет, я не очень-то верю в грех. Грех - это если ты не можешь сделать то, что должен сделать. Все остальное сомнительно. - Очень рада, что ты это сказал, потому что для принцессы Лони считается грехом познать мужчину до замужества. И все-таки, Римо, я хочу познать тебя. - Лучшее предложение за сегодняшний день, - не долго думая откликнулся Римо, - но я думаю, тебе стоит еще подумать над этим. Принцесса Саффа потянулась к нему, прижалась своими губами к его губам и крепко поцеловала его. Затем с торжеством откинула голову. - Ну вот, - сказала она, - я уже совершила грех, коснувшись мужчины. Теперь, когда придет твое время, у тебя не будет причины отказаться от меня. - Когда я буду уверен, что ты готова, - заверил ее Римо, - меня не смогут остановить никакие причины. Но сначала - дело. Дело означало для Римо две вещи: освободить девушек из белого дома за железными воротами и узнать, что случилось с Липпинкоттом. Принцесса Саффа ни о том, ни о другом не имела представления, но высказала предположение, что если это связано с чем-то плохим, то, вероятно, тут замешан генерал Ободе. - В лагере Ободе у нас есть друг, - сказала она. - Наверное, он сможет тебе помочь. - Как его зовут? - Он твой земляк. Его фамилия - Батлер, - ответила принцесса. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ  В американских кругах, интересующихся делами четырехсот богатейших семей страны, было известно, что если Форсайты и Батлеры разговаривают только со своими родственниками - Липпинкоттами, то Липпинкотты беседуют только с Господом Богом или теми, кто занимает равную с Господом ступеньку на социальной лестнице. Поэтому, естественно, когда волны вынесли на берег в нескольких милях от Норфолка, штат Вирджиния, тело девушки, побитое и изодранное о прибрежные камни, то сообщения об этом заняли первые полосы всех газет, поскольку девушка была опознана как Хиллари Батлер. Опознана она была по бело-голубому платью и гравированному браслету на руке. Семья Батлеров, как обычно поступают такие семьи, застегнула роток на все пуговицы и отказалась поделиться с прессой своими соображениями о том, каким образом их дочь, которая должна была вскоре выйти замуж, ухитрилась вдруг оказаться мертвой в океане. Хотя Батлерам это и претило, но, поскольку это было частью обычной процедуры, они вынуждены были согласиться на вскрытие тела. Днем Клайду Батлеру позвонил врач-паталогоанатом графства. - Господин Батлер, - сказал он, - мне необходимо с вами встретиться. Батлер неохотно согласился и назначил встречу в частном медицинском кабинете врача, решив, что там его приезд не будет столь заметен, как если бы он приехал в здание администрации графства. Одетый, несмотря на жаркую, не по сезону, погоду, в тяжелый темный в тонкую полоску костюм, Батлер сидел напротив врача, отделенный от него покрытым рыжеватыми пятнами металлическим столом. - Полагаю, - сказал Батлер, - речь пойдет о моей бедной дочери. Послушайте, разве нам мало досталось, чтобы... - Сэр, об этом и пойдет речь, - прервал его врач. - Это тело не вашей дочери. На некоторое время Батлер потерял дар речи. Наконец он сказал: - Повторите! - Никакого сомнения. Девушка, труп которой выбросило на берег, - не ваша дочь. - Вы уверены? - Да, сэр. При вскрытии я обнаружил, что у найденной на берегу девушки был сифилис. Тогда я осторожно просмотрел медицинские карточки членов вашей семьи у вашего врача-терапевта и у вашего дантиста. Учитывая состояние тела, работа эта была нелегкая, но сейчас я могу без тени сомнения утверждать, что молодая женщина в морге - не ваша дочь. Батлер поморщился оттого, что ему показалось излишне детализированным описанием. Задумавшись лишь на секунду, он спросил: - Вы кому-нибудь еще говорили об этом? - Абсолютно никому. Я решил сообщить это прежде всего вам. Не знаю, была ли ваша дочь знакома с этой девушкой, или ее исчезновение каким-то образом связано со смертью этой девушки, или тут что-то еще. Думаю, вам следует знать, что эта девушка не утонула. Она была мертва уже до того, как оказалась в воде. В общем, прежде чем объявлять об этом, я решил дать вам возможность подумать над всем этим. - Вы очень хорошо поступили, - сказал Батлер. - Я высоко ценю вашу предусмотрительность. Хотел бы попросить вас еще об одном одолжении, если вы, конечно, не возражаете. - Если смогу, пожалуйста. - Дайте мне час. Потом я вернусь, и мы решим, что дальше делать и говорить. - Хорошо, господин Батлер. Но не больше часа. Мы оба понимаем, что я обязан придерживаться установленных правил. - Я понимаю, доктор. Только час. Батлер вышел из кабинета врача. Примерно в середине следующего квартала был банк, контрольным пакетом акций которого владела семья Батлеров. Он вошел, коротко переговорил с его президентом, и через пять минут, как он и просил, удобно устроился в отдельном кабинете с телефоном, получив заверение, что его никто не побеспокоит. Батлер понимал: проблема была щекотливая. Сначала он подумал о похищении и выкупе. Но зачем похитителям понадобилось одевать на кого-то платье и драгоценности Хиллари и представлять дело так, будто она утонула? Нет. Только не похищение. А что если сама Хиллари была как-то связана со всем этим? Он не имел понятия, как решать такие проблемы, не знал ничего и о полицейских процедурах. В связи с родством Батлеров и Липпинкоттов возникала, к тому же, проблема огласки. Когда у детей возникают проблемы, они идут к своим отцам. Батлер отправился к главе семейства Липпинкоттов и всех его ветвей - к Лоренсу Батлеру Липпинкотту. Спокойно в нескольких словах он по телефону рассказал Липпинкотту о том, что случилось. Липпинкотт без тени эмоций в голосе записал его телефон и велел оставаться на месте - ждать ответного звонка. Лоренс Батлер Липпинкотт позвонил в Сенат. Оттуда позвонили в Белый Дом. Из Белого Дома по особому каналу - в санаторий Фолкрофт в Рай, штат Нью-Йорк. Были обсуждены все проблемы, рассмотрены все варианты, приняты решения. По той же цепочке прозвенели звонки в обратном направлении, последний из них раздался в банковском кабинете с кондиционером, где сидел Батлер. - Да, - сказал он. - Это Лори. Слушай внимательно. Мы считаем, что твоя дочь жива, но ее уже нет в этой стране. Самые высокие инстанции заняты сейчас проблемой ее спасения. Однако, эти усилия будут обречены на провал, если организовавшие это похищение заподозрят, что мы знаем больше того, что они хотели бы, чтобы мы знали. Следовательно, из этого и надо исходить. Батлер молча выслушал все, что сказал ему Лори Липпинкотт. Потом спросил: - А как с Мартой? - имея в виду свою жену, находившуюся в полуобморочном состоянии. - Она уже пережила самое худшее, - сказал Липпинкотт. - Ничего ей не говори. - Ничего? Но ей следует знать... - Для чего ? Чтобы она волновалась? Впала в истерику? Может быть даже обронила словечко, которое вынесет Хиллари смертный приговор? Пусть она продолжает считать Хиллари умершей. Если нам удастся вернуть Хиллари, Марта будет счастлива. Если не удастся, ну, по крайней мере, ей не придется пережить это еще раз. - Каковы наши шансы, Лори? - Не стану тебя обманывать. Меньше чем пятьдесят на пятьдесят. Но мы используем все. Все, что у нас есть. - У нас? Ты имеешь в виду нашу семью? - Нет, я имею в виду Соединенные Штаты Америки, - сказал Липпинкотт. Батлер вздохнул. - О'кей, Лори. Как скажешь. Но меня беспокоит врач. Молодой сопливый негодяй. Что, если он начнет упираться? Лоренс Батлер Липпинкотт записал фамилию врача, позволив себе посмеяться: - Это не проблема. Особенно, если его налоговые декларации - как у большинства врачей. Через десять минут Батлер снова был в кабинете врача, объясняя ему, что он должен помалкивать - пусть девушку похоронят как Хиллари Батлер. - Никогда! - гневно воскликнул доктор. - Я не знаю, что за игру вы затеяли, но я в нее не играю. Раздался звонок аппарата внутренней связи. Доктор поднял телефонную трубку, послушал и резко сказал: - Я говорил ему, что не позволю... О!.. О!.. Понимаю... Да, конечно! - Он нажал на мигающую кнопку вызова на аппарате. - Это я, - тихо сказал врач, и молчал в течение шестидесяти секунд. Наконец, он сказал: - Конечно, сенатор. Да, сенатор. Я понимаю. Конечно. Без проблем. Буду рад, сенатор. Да, я понимаю. - И повесил трубку. На лбу его блестели капельки пота. Он взглянул на Батлера и произнес: - Я буду молчать. - Хорошо, - ответил Батлер. - Надеюсь, в ближайшее время смогу вам все объяснить, - добавил он размышляя, не слишком ли большую уступку делает этому типу, столь низко стоящему на социальной лестнице. Доктор поднял руку: - Нет необходимости. Как пожелаете. - Ну, тогда всего хорошего, - сказал Батлер, - мне пора в похоронное бюро и нужно постараться успокоить жену. А в это время, в местечке Рай, штат Нью-Йорк, доктор Харолд В.Смит листал кипу бумаг с докладами и сообщениями и пытался забыть и о батлеровской дочери, и о Римо с Чиуном, находившихся в пяти тысячах миль от него в Бусати. Он сделал все, что мог, и привлек к работе над этим заданием лучшие силы. Больше от него ничего не зависело, так что не стоило больше волноваться. Правильно? Нет, неправильно. До тех пор, пока все не выяснится, от семьи Липпинкоттов можно ожидать нешуточных проблем. А если они обратятся прямо к президенту, тот может обрушиться на Смита, Римо, Чиуна и на всю КЮРЕ в целом. Липпинкоттам плевать на то, что Смит считал отвечающим интересам Америки, когда говорил Римо, что тот не должен убивать генерала Ободе. Если Римо не поторопится, неприятностей не оберешься. Ему хотелось, чтобы позвонил Римо, но он знал, что надежд на это очень мало. Даже для их агента в Бусати требовалась вечность, чтобы до них дозвониться, а ведь он был далеко не последним человеком в правительстве. Смит поразмышлял об агенте КЮРЕ в Бусати, бывшем представителе ЦРУ в этой стране - Уильяме Форсайте Батлере. Может быть, если Римо не сможет быстро разделаться с этой проблемой, придется пойти на контакт с Батлером и обратиться к нему за советом и помощью. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ  На поднимавшемся вверх по холму человеке был белый безупречно сшитый габардиновый костюм в стиле тропической военной формы британских офицеров. Войдя в деревню, он громко выкрикнул несколько слов на гортанном языке лони. На первый взгляд деревня казалась вымершей, но постепенно стали появляться люди и приветствовать его. Генерал Уильям Форсайт Батлер стоял на небольшой площади в центре деревни, беседуя с сородичами и выискивая взглядом принцессу Саффу. Когда она вышла из-за угла, его лицо озарилось улыбкой. - А, Батли, - сказала она, - мы рады, что ты снова навестил свой народ. Он потянулся было к ней, но потом опустил руки. Ему хотелось рассказать ей о Хиллари Батлер, но он удержался. Возможно, подумалось ему, она не согласится с тем, что этот акт мести укрепит его положение в роли избавителя лони. - Я тоже рад оказаться здесь, - сказал он. - А у нас большие новости, - сообщила она. Батлер вскинул вверх бровь. - Да. Легенда. Она начинает свершаться. "Она знает, - подумал Батлер, - но как она могла догадаться? Впрочем, это не имеет значения. Достаточно того, что Саффа и остальные лони знают: он тот, кто воплощает легенду в жизнь." Он улыбнулся ей теплой, со значением, улыбкой единомышленника. Батлер предпочел бы, правда, чтобы это было по-другому. Конечно, лучше, если бы он и Саффа сначала все как следует обсудили, а потом уже в соответствующей форме преподнесли лони. Но если уж так получилось, то что спорить? Надо брать историю за рога. Время не ждет. Снисходительность в данном случае - лучший способ действия. Поэтому он снова улыбнулся Саффе, как бы говоря, что теперь их всегда будут связывать особые узы дружбы. Она улыбнулась ему в ответ улыбкой, как учитель улыбается ученику, не налетевшему в этот день на его стол, и протянула руку по направлению к хижине, которая, как он знал, была ее домом. У входа в хижину никого не было, но тут в дверном проеме обозначилась фигура одетого в желтое кимоно маленького азиата, которого он видел в гостинице и в аэропорту. Старик стоял в величественной позе, сложив руки на груди. - Синанджу! - в едином порыве вскричали лони. - Синанджу! Старик улыбнулся и поднял вверх руки, призывая к тишине, точь-в-точь как это делал Джек Паар в телесериале, стараясь успокоить аплодирующих. Саффа повернулась к Батлеру. - Это тот самый Мастер, которого мы ждали. Он явился сюда за много миль из-за океана. Легенда сбывается. - Но... но... но как насчет другого - который отдал жизнь? Как раз в это время Чиун отступил в сторону, и из хижины вышел Римо. Увидев Батлера, он кивнул, приветствуя его, а потом обрадованно щелкнул пальцами: - Теперь я вспомнил. Вилли. Вилли Батлер. Я видел вас однажды на стадионе в игре против "Пакерз". С первой же встречи я все старался вспомнить, где я вас видел. Ну конечно же... старина Вилли Батлер! Римо шагнул было к нему, намереваясь пожать руку, но генерал Уильям Форсайт Батлер повернулся на каблуках и пошел прочь, стараясь поставить дистанцию между теперешним собой и тем Вилли Батлером, который развлекал когда-то белых людей. К вечеру Батлер успокоился и стал обдумывать создавшуюся ситуацию. Когда ему доложили, что американца и азиата и след простыл, он решил, что они покинули страну. Но оказывается они здесь, так что ему придется изменить свой план. Ведь случалось и раньше, что легенда вроде бы начинала осуществляться, а потом что-то давало сбой. Так будет и на этот раз. Когда Римо и Чиун будут мертвы, лони поймут, что только в Батлере легенда обретет жизнь. Батлер, Саффа, Чиун и Римо обедали в большой хижине, которую занимал Чиун. Они сидели на тростниковых циновках вокруг каменного стола, что говорило о недостатке древесины в этой пустынной гористой империи, и ели мясо диких птиц. - Вы прибыли из Синанджу? - спросил Батлер. Чиун кивнул. - Зачем? - У нас долг перед народом лони. Неоплаченный долг неприличен. Этот долг оскорбителен для моих предков. - Значит, вы намереваетесь вернуть лони власть? А как? - Так, как предписано, - ритуальным очищением - огнем. Чиун аккуратно поел, а затем вытер рот шелковым платочком, вытащенным из одного из сундуков. - А вы? - Батлер повернулся к Римо. - Я? Я сопровождал Чиуна до Лониленда. Вроде второго банана в связке. Скажите, вы слышали когда-нибудь о белом доме за железными воротами? Батлер колебался. Ну конечно. Американский агент, которому поручено раскрыть тайну исчезнувших девушек! - Почему вы об этом спрашиваете? - Потому, что там есть что-то, на что мне нужно взглянуть. - Есть такой дом, но он находится под личной охраной генерала Ободе, - ответил Батлер, повторяя ложь, которую он сообщил КЮРЕ. - Это его дом? Батлер кивнул. - У него весьма странные вкусы. - В его голове начал вырисовываться план. - Я хочу взглянуть на этот дом, - сказал Римо. - Я могу вам сказать, где он, но не могу вас туда провести. Это положит конец моей службе у генерала Ободе, а мне это место необходимо, чтобы помогать моему народу лони. - Вы - лони? - удивился Римо. - Лони из "Морган Стейт"? Должно быть, вы единственный парень из всего племени, который играл угловым. - Дом расположен в столице, - холодно заметил Батлер. - По имеющимся у меня сведениям, он усиленно охраняется. Это будет очень опасным предприятием. Он рассказал Римо о местоположении дома. - Мы будем осторожны, - пообещал Римо. Батлер кивнул: - В этой стране осторожность никогда не помешает. Решили, что Римо и Чиун побывают в этом доме перед рассветом. Под предлогом, что его ждут в городе важные дела, Батлер сразу же после ужина отправился обратно в Бусати. Но единственное, что было у него на уме, - как можно быстрее сообщить генералу Ободе, что двое агентов американского империализма планируют совершить на него покушение, но что сегодня ночью, их можно будет изловить, так как Батлеру удалось соблазнить их посещением дома многих удовольствий. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ  В американском городе это было бы гетто, трущобы - убедительное подтверждение того, что империалисты, эти кровопийцы, сидят на шее бедного человека и втаптывают его в грязь. Но в Бусати это была одна из лучших улиц, а дом с железными воротами - одним из лучших зданий в городе. Когда-то этот дом принадлежал британскому генералу, который прибыл в эту страну, чтобы научить кое-чему дикарей-язычников, и вскоре заимел гарем из черных женщин всех форм и размеров. Однажды ночью женщина, которая, как он считал, горячо любила его за его явное духовное превосходство, перерезала ему горло. Прихватив с собой его бумажник с семьюдесятью тремя фунтами стерлингов, она вернулась в свою родную деревню, где с тех пор пользовалась почетом, словно бывшая кинозвезда. Дом перешел в собственность правительства Бусати из-за неуплаты ежегодного четырехдолларового налога на недвижимость - Бусати переживала в это время финансовый кризис, и была не в состоянии приобрести еще один набор из четырех метел для состоящей из одного человека Компании по уборке улиц, которой было поручено содержать город в чистоте. Принадлежавший теперь правительству дом стоял незанятым до тех пор, пока Уильям Форсайт Батлер, ставший теперь генералом, не забрал его для своих нужд. - Посмотри. Там, на дереве, - шепнул Чиун. - Видел когда-нибудь такую глупость? Римо разглядел в густой тени дерева на противоположной стороне улицы фигуру притаившегося там на толстом суку солдата с винтовкой. - А в окне вон того дома, - тихо сказал Римо, показывая глазами на окно, в котором он только что заметил характерный металлический отблеск, который может давать только ствол винтовки. - Похоже генерал Ободе ждет сегодня гостей. Римо и Чиун стояли в тени за полквартала от белого дома с железными воротами. - Смотри, там, за автомашиной еще двое... нет, трое, - показал Чиун. - Боюсь, никто не предупредил их, что к ним идет сам Мастер Синанджу, - заметил Римо. - Тогда они вели бы себя иначе. - Мы постараемся напомнить им о хороших манерах, - ответил Чиун. Прежде чем Римо отреагировал на это предложение, Чиун был уже на высокой каменной ограде. Его пальцы нащупали какое-то углубление в стене, и он легко вскарабкался наверх, постоял там мгновение и исчез по ту сторону четырнадцатифутовой ограды. Римо подошел ближе к стене и услышал голос старика: - Послать за тобой кого-нибудь с носилками, сын мой? - Если только для тебя, отец мой, - сказал Римо так, чтобы старик не услышал, затем подтянулся и тоже оказался за каменной стеной. Теперь они стояли рядом. - Поосторожнее, - прошептал Римо. - Может быть здесь тоже солдаты. - О, благодарю тебя, Римо, - с чувством прошептал Чиун. - За что? - За то, что предупредил меня об опасности. Теперь-то я уж постараюсь не уснуть и не попасть в лапы этих ужасно опасных людей. О, радость! О, как я рад! Последние восклицания он явно подцепил у Реда Рекса из последней серии "Пока Земля вертится" - единственного сериала за всю историю телевидения, в котором, Римо готов был поклясться, не только ничего никогда не происходило, но даже не было и намека на то, что когда-нибудь, что-нибудь произойдет! - Смелее, Чиун, - прошептал Римо. - Единственное, чего мы должны бояться, это чтобы не испугаться. Но я защищу тебя. - От счастья мое сердце парит как орел в небе. Они пробирались сквозь темноту к дому. - А ты уверен, что мы на правильном пути? - спросил Чиун. - Я должен был это сделать еще до того, как ты заставил меня играть роль прекрасного принца для этой шайки в горах. - Пожалуйста, не говори так, - заволновался Чиун. - Лони могут услышать твои глупости, и что они тогда обо мне подумают? Следом за Чиуном Римо вскарабкался по одной из каменных стен до