ла рогалики и варила кофе на кухне в дальнем конце дома, а Луизон собирался на рынок. К счастью, они оба были глуховаты. Шакал разложил компоненты ружья по трубкам и убрал их в чемодан с шинелью и поношенными вещами Андре Мартина, прощупал подкладку, чтобы убедиться, что документы на месте, запер чемодан. Второй чемодан, с вещами пастора из Дании Пера Иенсена, баронесса открыла, но не успела перетряхнуть. Пять минут Шакал умывался и брился в ванной комнате, примыкающей к спальне. Затем достал ножницы и еще десять минут зачесывал волосы назад и подстригал на два дюйма. После чего покрасил их в серо-стальной цвет. Краска для волос смочила волосы, и он смог уложить их так, как носил пастор на фотографии в паспорте. Паспорт стоял перед ним, на полочке под зеркалом. Наконец, он вставил в глаза синие контактные линзы. Тщательно смыл следы краски и волосы с раковины, собрал умывальные и бритвенные принадлежности и вернулся в спальню, не бросив и взгляда на обнаженное тело баронессы. Надел нижнее белье, носки, рубашку, купленные в Копенгагене. Закрепил на груди манишку, за ней последовали высокий жесткий воротник, черный костюм, недорогие туфли. Очки в золотой оправе он положил в нагрудный карман, датскую книгу о французских церквах - в саквояж. Во внутренний карман сунул паспорт датчанина и пачку денег. Его собственная одежда вернулась в тот чемодан, где лежала раньше, после чего Шакал запер и его. Все приготовления он завершил к восьми часам, и с минуты на минуту Эрнестина должна была принести кофе. Баронесса пыталась скрыть их отношения от преданных барону слуг, которые до безумия любили его и когда он был ребенком, и когда стал хозяином замка. Из окна он увидел, как Луизон на велосипеде покатил к воротам, с корзинкой для покупок на багажнике. Мгновением позже Эрнестина постучала в дверь. Он не ответил. Эрнестина постучала вновь. - Ваш кофе, мадам, - прокричала она. Приняв решение, Шакал ответил по-французски, полусонным голосом: - Оставьте у двери. Мы возьмем его, когда встанем. Рот Эрнестины превратился в букву "О". Скандал! Вот до чего дошло дело. И где, в спальне господина барона. Она поспешила вниз, чтобы поделиться новостью с Луизоном, но тот уже уехал, и с длинным монологом о падении нравов в нынешнем обществе ей пришлось обратиться к раковине на кухне. Поэтому она не услышала, как три чемодана и саквояж, спущенные на петле из простыни, мягко легли на клумбу под окном спальни. Затем Шакал запер дверь спальни изнутри, уложил тело баронессы в постель, придал ей позу спящей и укрыл простыней до подбородка, вылез на подоконник, притворил за собой окно и спрыгнул вниз. Эрнестина услышала, как заурчал мотор "рено" мадам, стоящего в переоборудованной под гараж конюшне, увидела, как машина вырулила к воротам. - Что это она еще задумала? - пробормотала Эрнестина и поспешила наверх. Поднос с уже остывшим кофе остался нетронутым перед дверью. Постучав несколько раз, она толкнула дверь, но та не открывалась. Запертой оказалась и спальня приезжего господина. Она позвала. Ей никто не ответил. Она решила, что они уехали, но, никто не уезжал из замка подобным образом, разве что боши которые долго мучили старого барона вопросами о сыне. Оставалось только одно-посоветоваться с Луизоном. Он поехал на рынок, и кто-нибудь в кафе на площади мог найти его и подозвать к телефону. Она не понимала принципа действия телефонной связи, но знала, что стоило снять трубку, как на другом конце провода люди начинали говорить с тобой. а затем шли и искали того, кто тебе нужен. Она сняла трубку и держала ее у уха десять минут, но никто с ней не заговорил. Она, естественно, не подозревала, что провод аккуратно перерезан. x x x Клод Лебель, также на вертолете, вернулся в Париж после завтрака. Как он позднее объяснял Карону, Валентин добился блестящего успеха, несмотря на противодействие овернских крестьян. К утру он проследил путь Шакала до кафе в Эгльтоне, где тот позавтракал и куда за ним приехало такси. Затем он распорядился, чтобы к полудню на всех дорогах, ведущих в город, на расстоянии двадцати километров от него, были установлены заграждения и организована проверка документов пассажиров проезжающих машин. Учитывая важный пост Валентина, Лебель намекнул ему, кто такой Шакал, и комиссар Оверни обещал, что из Эгльтона не выскочит и мышка. Миновав От Шалоньер, маленький "рено" помчался на юг, к городу Тюль. Шакал рассчитал, что полиция, с вечера начав поиски от того места, где он оставил машину, к утру должна добраться до Эгльтона. Бармен кафе заговорит, затем таксист, и в замке они будут до полудня, если только ему не улыбнется удача. Но искать-то они будут светловолосого англичанина, ибо он позаботился о том, чтобы никто не знал, что он стал седым священником. Тем не менее, кольцо вокруг него сжималось. И он гнал "рено" по горным дорогам, пока не выскочил на шоссе RN89 в восемнадцати километрах к юго-западу от Эгльтона. До Тюля оставалось чуть больше двадцати километров. Часы показывали 9.40. Едва он скрылся за поворотом, миновав довольно длинный прямой участок, из Эгльтона показался конвой, состоящий из патрульной машины и двух фургонов. Проехав половину прямого участка, конвой свернул на обочину, и шестеро полицейских начали устанавливать передвижное заграждение из металлических труб. x x x - Что значит "его нет"? - ревел Валентин, нависнув над плачущей женой таксиста в Эгльтоне. - Куда он уехал? - Я не знаю, месье. Я не знаю. Каждое утро он ждет на привокзальной площади до прихода поезда из Юселя. Если пассажиров нет, он возвращается в гараж и возится с машинами. Раз он не приехал домой, значит, кого-то повез. Валентин мрачно огляделся. Кричать на женщину бессмысленно. Ее муж - владелец единственного в городке такси, он же ремонтирует машины соседей. - Он отвозил кого-нибудь в пятницу утром? - спросил комиссар, более сдержанно. - Да, месье. Он вернулся со станции, потому что пассажиров не было, а вскоре позвонили из кафе. Кому-то понадобилось такси. А он как раз снял колесо и очень волновался, что заказчик уедет или найдет другое такси. Он ругался все двадцать минут, пока ставил колесо, а затем умчался. Пассажир никуда не делся, но муж не сказал мне, куда он его отвез, - женщина вздохнула. - Он вообще неразговорчив со мной. Валентин похлопал ее по плечу: - Хорошо, мадам. Не расстраивайтесь. Мы подождем, пока он вернется, - и повернулся к сержанту: - Поставьте одного человека на вокзале, а второго - на площади, у кафе. Номер такси вы знаете. Как только он появится, немедленно пришлите его ко мне. И зашагал к своей машине. - Комиссариат, - коротко бросил он шоферу. Свою штаб-квартиру он перенес в Эгльтон, много лет не знавший такого нашествия полицейских. x x x Не доехав шести километров до Тюля, Шакал выбросил в лощину чемодан с вещами Александра Даггэна и его паспортом. Они верно послужили ему. Чемодан перевалился через парапет моста и исчез в густом подлеске, растущем на дне лощины. В Тюле он нашел вокзал, а затем поставил машину в боковой улочке в полумиле от него и вернулся пешком с двумя чемоданами и саквояжем, прямиком направившись в кассу. - Один билет до Парижа, второй класс, пожалуйста, - обратился он к кассиру. - Сколько с меня? - И поверх очков, через маленькое зарешеченное оконце, оглядел каморку, в которой работал кассир. - Девяносто семь новых франков, месье. - А не подскажете ли вы мне, когда следующий поезд? - В двенадцать пятьдесят. Вам придется подождать почти час. В конце платформы есть ресторан. Поезда на Париж отходят с платформы номер один. Шакал поднял чемоданы и подошел к контролеру, стоящему у барьера при входе на платформу. Тот прокомпостировал билет. Шакал вновь подхватил чемоданы, но не сделал и пяти шагов, как его остановили: - Предъявите документы, пожалуйста. Юноша в синей форме КРС старался выглядеть старше своих лет. За плечом у него висел автоматический карабин. Шакал снова поставил вещи на землю и протянул ему датский паспорт. Юноша пролистал его, не поняв ни слова. - Вы датчанин? - Простите? - Вы датчанин? - Он постучал пальцем по корочке паспорта. Шакал просиял, поняв, что от него хотят: - Датчанин, да, да. Юноша вернул паспорт и кивком головы предложил Шакалу пройти на платформу. И тут же остановил следующего пассажира, только что миновавшего контролера. x x x Луизон вернулся около часа дня, успев пропустить в кафе, пару стаканов красного вина. Эрнестина тут же поделилась с ним своими заботами. Решение ее муж принял быстро. - Я должен подняться к окну и заглянуть в спальню. Но прежде ему пришлось повоевать с лестницей. Она никак не хотела его слушаться, но в конце концов Луизон установил ее под окном спальни и с трудом забрался наверх. Пять минут спустя он спустился на землю. - Мадам спит, - объявил он. - Но она никогда не спит так поздно, - запротестовала Эрнестина. - А сегодня спит, - возразил Луизон, - и никто не должен ее будить. x x x Парижский поезд чуть опоздал и прибыл в Тюль ровно в час дня. Среди поднявшихся в вагоны пассажиров был седовласый протестантский пастор. Он сел в уголке купе, в котором уже находились две женщины средних лет, надел очки В золотой оправе, достал из саквояжа толстую книгу о церквах и кафедральных соборах Франции и углубился в чтение. Как он выяснил ранее, поезд прибывал в Париж в 8.10 вечера. x x x Шарль Бобе стоял на обочине рядом со своей машиной, смотрел на часы и ругался. Половина первого, время ленча, а он застрял на пустынной дороге между Эгльтоном и деревушкой Ламазьер. Со сломанной полуосью. Не жизнь, а дерьмо, куча дерьма. Он мог бросить машину, дойти пешком до ближайшей деревни, на автобусе добраться до Эгльтона и к вечеру вернуться с тягачом. Такое путешествие обошлось бы ему в недельный заработок. Но опять же, на дверцах не было замков, а все его благополучие зиждилось на этом стареньком такси. Лучше не оставлять машину на милость деревенской ребятни, которая растащит все, что только можно. Надо набраться терпения и дождаться грузовика, который возьмет его на буксир (за вознаграждение) и дотащит до Эгльтона. Еды у него не было, но в ящичке на приборном щитке лежала початая бутылка вина. Допив ее, Бобе залез на заднее сиденье. В такую пору не приходилось рассчитывать на появление грузовика. Крестьяне отдыхали после ленча. Он устроился поудобнее и крепко заснул. - Что значит "его все еще нет"? Где же этот подонок? - бушевал у телефона Валентин. Он звонил из комиссариата Эгльтона и разговаривал с полицейским, оставленным в доме таксиста. На другом конце провода что-то пролепетали, и Валентин швырнул трубку на рычаг. Все утро и день в комиссариат по рации поступали доклады полицейских застав, перекрывших дороги. Никто из уехавших из Эгльтона даже отдаленно не напоминал высокого светловолосого англичанина. И в полуденную жару городок блаженно дремал, словно двести полицейских, съехавшихся из Юселя и Клермон-Феррана, и не появлялись на его улочках. Лишь в четыре часа Эрнестине удалось добиться своего. - Ты должен снова залезть на лестницу и разбудить мадам, - твердо заявила она. Старик Луизон придерживался другого мнения, но по выражению лица Эрнестины понял, что спорить с ней бесполезно. Он поднялся по лестнице, на этот раз более уверенно, открыл окно и исчез в спальне. Эрнестина ждала внизу. Несколько минут спустя голова старика появилась вновь. - Эрнестина, - он внезапно осип, - кажется, мадам умерла. Он уже собрался вновь спуститься по лестнице, но Эрнестина закричала, чтобы он открыл изнутри дверь спальни. Вместе они долго смотрели на глаза баронессы, уставившиеся в подушку, на укрытое до подбородка тело. Первой пришла в себя Эрнестина. - Луизон. - Да, дорогая. - Скоренько отправляйся в деревню и привези доктора Матье. Пару минут спустя Луизон уже катил на велосипеде вниз, с силой нажимая на педали. Доктор Матье. уже сорок лет пользовавший жителей От Шалоньер от всех болезней, спал в своем саду под абрикосовым деревом. Луизон разбудил его, и старый доктор тут же согласился поехать с ним. В 4.30 его машина подъехала к замку, а еще через пятнадцать минут он разогнулся и посмотрел на двух слуг, ждущих у порога спальни. - Мадам мертва. У нее сломана шея. - По его телу пробежала дрожь. - Мы должны вызвать полицию. Жандарм Кебу был педантом. Он понимал, сколь серьезны обязанности слуги закона и как важно учесть весь фактический материал, особенно при расследовании тяжкого преступления. Часто слюнявя карандаш, он записал показания Эрнестины, Луизона и доктора Матье, сидящих за столом в кухне замка. - Нет сомнений в том, что совершено убийство, - заключил он, когда доктор подписал свои показания. - Скорее всего, это дело рук светловолосого англичанина, который жил здесь несколько дней, а затем уехал на машине мадам. Я доложу о случившемся в Эгльтон. И на велосипеде покатил в деревню. В половине седьмого Клод Лебель позвонил в Эгльтон комиссару Валентину. - Что нового, Валентин? - Пока ничего, - ответил тот. - Мы перекрыли все дороги в окрестностях Эгльтона. Должно быть, он неподалеку от города, если только не успел уехать раньше. И никак не объявится этот чертов таксист, который вез его в пятницу утром. Его повсюду ищут... Подождите минуту, еще одно донесение. До Лебеля долетали звуки разговора Валентина по другому телефону. Затем он вернулся на связь с Парижем. - Ну и дела здесь творятся. Совершено убийство. - Где? - оживился Лебель. - В замке неподалеку. Позвонил местный жандарм. - Кого убили? - Женщину. Жену владельца замка. Одну секунду. Баронессу де ла Шалоньер. Карон заметил, как побледнел Лебель. - Валентин, слушайте меня, это он. Он уже уехал из замка? Последовала пауза, Валентин спросил об этом у жандарма. - Да, еще утром, на машине баронессы. Маленьком "рено". Садовник обнаружил тело еще в полдень, но решил, что баронесса спит. Только около четырех он залез в спальню через окно и понял, что она мертва. - У вас есть описание и номерной знак машины? - спросил Лебель. - Да. - Тогда объявите общий розыск. Секретностью можно пренебречь. Теперь мы ищем убийцу баронессы де ла Шалоньер, Мы организуем поиск по всей стране, но постарайтесь взять его след с места преступления. Важно определить, куда он направился. - Хорошо, комиссар. Теперь-то мы знаем, что нужно делать. Лебель положил трубку. - Мой бог, я старею. Баронесса де ла Шалоньер находилась в отеле "Серф" в ночь, когда там был Шакал. x x x В 7.30 полицейский, обходивший свой участок, нашел машину баронессы, стоящую у тротуара на тихой улочке Тюля. В 7.45 он вернулся в комиссариат города, в 7.55 из Тюля позвонили Валентину, чтобы сообщить о находке. В 8.05 комиссар Оверни связался с Лебелем. - В пятистах метрах от железнодорожной станции, - доложил он. - У вас есть расписание поездов? - Да, где-то было. - Скажите мне время отправления из Тюля парижского поезда и время его прибытия на Аустерлицкий вокзал. Ради бога, поторопитесь. До него донеслись приглушенные голоса. - Два поезда в день, - наконец ответил Валентин. - Первый отходит около часа и должен быть в Париже... ага, в десять минут девятого. Лебель бросил трубку и метнулся к двери, на ходу крикнув Карону, чтобы тот следовал за ним. Экспресс прибыл на Аустерлицкий вокзал точно по расписанию, в 8.10. Едва он остановился, как раскрылись двери купе. Пассажиры высыпали на платформу. Одни обнимались с встречающими друзьями и родственниками, другие сразу потянулись к стоянке такси. Среди них был и седовласый пастор. Одним из первых он достиг стоянки и поставил два чемодана и саквояж в багажник "мерседеса". Водитель включил счетчик, и такси тронулось с места. На привокзальной площади дорога образовывала полукруг, оканчивающийся двумя воротами. Одни служили для въезда, другие - для выезда. У самых выездных ворот водитель и пассажир услышали вой полицейских сирен, приближающихся с каждой секундой. Когда они проехали ворота и водитель затормозил у поворота на улицу, ожидая просвета в транспортном потоке, к зданию вокзала подкатили три патрульные машины и два черных автобуса с решетками на окнах. - Похоже, сегодня эти засранцы решили потрудиться, - буркнул водитель-- Куда ехать, господин аббат? Пастор дал ему адрес небольшого отеля на набережной Гранд Огюстен. x x x Клод Лебель вернулся в свой кабинет в девять часов. На столе лежала записка с просьбой позвонить комиссару Валентину в Тюль. Он связался с ним через пять минут. Пока Валентин говорил, Лебель делал пометки в блокноте. - Вы сняли отпечатки пальцев в машине? - спросил Лебель. - Конечно, и в комнате замка. Их сотни, одни и те же. - Переправьте их в Париж как можно быстрее. - Сделаем. Вы хотите, чтобы я прислал и того парня из КРС, что дежурил на железнодорожной платформе в Тюле? - Нет, благодарю, едва ли он что-то добавит к тому, что уже рассказал. Спасибо за помощь, Валентин. Можете отозвать своих ребят. Он теперь на нашей территории. Тут уж мы разберемся сами. - Вы уверены, что это датский пастор? - спросил Валентин. - Возможно, совпадение. - Нет, - ответил Лебель, - это он. Он выбросил один из чемоданов, наверное, вы найдете его в какой-нибудь реке или ложбине между От Шалоньер и Тюлем. Но описание остальных вещей совпадает с тем, что у нас есть. Это он, можете не сомневаться, - и положил трубку. - Пастор, - с горечью пожаловался он Карону. - Датский пастор. Фамилия неизвестна, этот парень из КРС, которому он предъявил паспорт, не запомнил ее. Человеческий фактор, всегда человеческий фактор. Водитель такси спит на обочине дороги, садовник боится побеспокоить хозяйку, которая целый день не встает с кровати, полицейский не может запомнить фамилию в паспорте. Одно я знаю наверняка, Люсьен, это мое последнее дело. Я слишком стар. Стар и медлителен. Вызовите мне машину, пожалуйста. Пора ехать на вечернюю экзекуцию. - Совещание в министерстве внутренних дел проходило напряженно. Лебель доложил о перипетиях прошедших суток: поисках, приведших в Эгльтон, пропавшем водителе такси, убийстве в замке, высоком седовласом пасторе, севшем в Тюле на парижский поезд. - Короче говоря, - едко заметил Сен-Клер, когда Лебель закончил, - убийца уже в Париже, с новой фамилией и внешностью. Похоже, вы опять потерпели неудачу, мой дорогой комиссар. - Давайте подождем с упреками, - вмешался министр. - Сколько в Париже датчан? - Вероятно, несколько сот, господин министр, - Мы можем их проверить? - Только утром, когда гостевые карточки привезут в префектуру полиции, - ответил Лебель. - Я могу организовать сбор карточек в полночь, в два и четыре часа утра. - подал голос префект полиции. -- В графе "профессия" он должен написать "священнослужитель", иначе у портье возникнут подозрения. Вокруг стола замелькали улыбки. - Скорее всего, он прикроет жесткий воротник шарфом или снимет его, так что в графе "профессия" будет указано совсем другое, - эти слова Лебеля стоили ему нескольких мрачных взглядов. - В таком случае остается только одно, - министр встал. - Я еще раз попытаюсь встретиться с президентом и попрошу его отменить все появления на публике до тех пор, пока мы не найдем и не обезвредим этого человека. А пока позаботимся о том, чтобы с утра проверили каждого датчанина, зарегистрировавшегося в отелях Парижа этим вечером и ночью. Я могу положиться в этом на вас, комиссар? Господин префект полиции? Лебель и Карон кивнули. - На сегодня все, господа. - Более всего меня бесит, - жаловался Лебедь Карону, вернувшись в кабинет после совещания, - их нежелание признать, что дело не только в его удачливости и нашей глупости. Да, ему везет, но он и чертовски умен. А от нас постоянно отворачивается удача, и мы допускаем ошибки. В том числе и я. Но одного обстоятельства они не учитывают. Дважды мы разминулись с ним на самую малость. Сначала он уехал из Гапа на перекрашенной машине. Затем покинул замок, убив любовницу, сразу после того, как мы нашли машину. И каждый раз это происходило утром, после того как я заявлял в министерстве, что он у нас в руках и мы надеемся схватить его в ближайшие двенадцать часов. Люсьен, мой дорогой друг, я думаю, пора воспользоваться моей неограниченной властью и организовать прослушивание телефонных разговоров. x x x Он стоял у окна и смотрел на другой берег лениво текущей Сены, на Латинский квартал, где ярко горели окна и громко смеялись парижане. В трехстах ярдах от него высокий мужчина всматривался сквозь летнюю ночь в громаду здания Полис Жюдисер, слева от подсвеченных шпилей Нотр-Дам, Он был в черных брюках и ботинках, шелковая водолазка скрывала белую рубашку и манишку. Он курил длинную английскую сигарету с фильтром, и его лицо казалось слишком молодым для седых волос. Не подозревая об этом, они смотрели друг на друга с разных берегов Сены, а в это время часы на церквах Парижа возвестили о приходе 22 августа.  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ * АНАТОМИЯ УБИЙСТВА Глава 19 Выспаться Клоду Лебелю не удалось. В 1.30, когда он едва заснул, Карон потряс его за плечо. - Шеф, извините, пожалуйста, но меня осенило. Этот парень, Шакал, у него датский паспорт, так? Лебель сел, сбрасывая остатки сонливости. - Продолжайте. - Где-то он его взял. Или подделал, или украл. Но раз паспорт потребовал изменения облика, выходит, он его украл. - Логично. Продолжайте. - Если не считать его разведывательной поездки в Париж в июле, остальное время он находился в Лондоне. Скорее всего, паспорт украден в одном из этих городов. А что делает датчанин, если он потерял или у него украли паспорт? Идет в свое посольство. Лебель даже подпрыгнул. - Иногда, мой дорогой Карон, я думаю, что вы далеко пойдете. Соедините меня с суперинтендантом Томасом, а потом с генеральным консулом Дании в Париже. В таком порядке. Следующий час он провел у телефона и убедил обоих мужчин покинуть теплые постели и вернуться в рабочие кабинеты. Сам Лебель около трех часов снова прилег на раскладушку, но уже в четыре ему позвонили из префектуры полиции, чтобы сказать, что среди гостевых карточек, собранных в отелях Парижа в полночь и в два часа утра, датчанами заполнено более 980, и сейчас их сортируют по категориях "возможно", "вероятно" и "прочие". В шесть часов, когда он пил кофе, позвонили технические специалисты из ДСТ, получившие его указания сразу после полуночи. Заброшенная ими сеть не осталась пустой. Лебель вызвал машину и вместе с Кароном поехал в коммуникационный центр, чтобы прослушать запись на магнитофонной ленте. Она началась с громкого щелчка, за которым последовала серия потрескиваний, словно кто-то набирал номер. Потом долгие гудки и еще один щелчок: на другом конце провода сняли трубку. - Алле? - произнес хриплый голос. - Говорит Жаклин, - женский голос. - Говорит Вальми, - мужской. - Они знают, что он - датский пастор. Они проверяют гостевые карточки датчан по всем отелям Парижа, собирая их в полночь, в два и четыре часа утра. Потом они допросят каждого датчанина. - Благодарю, - ответил мужчина после короткой паузы и положил трубку. То же сделала и женщина. Лебель долго смотрел на вращающуюся бобину.. - Вы знаете номер, по которому она звонила? - Да, мы можем определить его по времени возвращения диска в начальное положение после набора той или иной цифры, - ответил связист. - Молитор 5901. - Адрес у вас есть? Связист протянул Лебелю полоску бумаги. Комиссар взглянул на нее. - Пошли, Люсьен. Пора нам побеседовать с господином Вальми. В дверь постучали в семь часов утра. Школьный учитель варил кофе на газовой плите. Нахмурившись, он выключил газ и пересек гостиную, чтобы открыть дверь. На пороге стояли четверо. Он сразу понял, кто они и зачем пришли. Двое дюжих полицейских едва не набросились на него, но их остановил низенький мужчина в штатском. - Мы прослушивали телефоны, - буднично объяснил он. - Вы - Вальми. Лицо школьного учителя осталось бесстрастным. Он отступил назад и позволил им войти в квартиру, - Я могу одеться? - спросил он. - Да, конечно. Оделся он быстро, под настороженными взглядами полицейских натянув рубашку и брюки прямо на пижаму. Молодой мужчина в штатском стоял у двери. Постарше возрастом прошелся по квартире, оглядывая кипы книг, журналов, газет. - Потребуется уйма времени, чтобы все это рассортировать, Люсьен. Мужчина у двери хмыкнул. - Слава богу, это не по нашей части. - Вы готовы? - спросил низенький школьного учителя. - Да. - Отведите его вниз, к машине. Комиссар задержался в квартире дольше всех, чтобы просмотреть бумаги, лежащие на столе учителя, над которыми тот работал с вечера. Обычные школьные контрольные, Очевидно, учитель работал на дому, чтобы в любой момент ответить на звонок Шакала. Телефон зазвонил в 7.10. Лебель несколько секунд смотрел на него, затем взял трубку. - Алле? - Говорит Шакал, - донеслось с другого конца провода. Ровный, бесстрастный голос. Лебель лихорадочно искал ответ. - Говорит Вальми, - и замолчал, не зная, как продолжить разговор. - Что нового? - последовал вопрос, - Ничего. Они потеряли след в Каррезе. На лбу комиссара выступил пот. Если бы этот человек задержался в отеле, где он остановился, еще на два-три часа! Раздался щелчок, затем гудки отбоя. Шакал положил трубку. Лебель последовал его примеру и сбежал вниз, к ждущей у тротуара патрульной машине. - В управление, - бросил он шоферу. В телефонной будке маленького отеля на берегу Сены Шакал недоуменно пожал плечами. Ничего. Странно. Этот комиссар Лебель далеко не дурак. Они наверняка нашли таксиста из Эгльтона, побывали в От Шалоньер, обнаружили тело баронессы в замке и пропажу "рено". Отыскали "рено" в Тюле и допросили персонал Железнодорожной станции. Следовательно, они... Он вышел из будки и направился к конторке портье. - Мой счет, пожалуйста. Я спущусь вниз через пять минут. x x x Суперинтендант Томас позвонил в половине восьмого, когда Лебель входил в свой кабинет. - Извините, что задержался с ответом. Не так-то легко разбудить сотрудников датского генерального консульства и упросить их прийти на работу. Вы совершенно правы. 14 июля датский пастор заявил о пропаже паспорта. Он предполагал, что его украли в номере отеля в Вест-Энде, но не мог этого доказать. Поэтому не стал подавать официальную жалобу, к облегчению управляющего отеля. Пастор Пер Иенсен из Копенгагена. Рост шесть футов, синие глаза, седые волосы. - Это он, благодарю вас, суперинтендант. - Лебель положил трубку. -Соедините меня с префектурой, - попросил он Карона. Четыре черных автобуса подкатили к отелю на набережной Гранд Огюстен в восемь тридцать. Комнату 37 полиция перевернула вверх дном. - Извините, господин комиссар, - оправдывался владелец отеля перед низеньким, осунувшимся детективом, возглавлявшим рейд, - но месье Иенсен выписался час тому назад. Поймав такси. Шакал попросил отвезти его на Аустерлицкий вокзал, куда приехал прошлым вечером, резонно рассудив, что там его будут искать в последнюю очередь. Чемодан с ружьем и одеждой вымышленного француза Андре Мартина он сдал в камеру хранения, оставив при себе чемодан с документами и одеждой Марти Шульберга и саквояж с гримировальными принадлежностями. Все еще в темном костюме, но в водолазке, прикрывающей высокий жесткий воротник, он снял номер в захудалом отеле в двух шагах от вокзала. Портье передал ему для заполнения гостевую карточку, но от лени не удосужился сверить ее с паспортными данными, как того требовала инструкция. В результате Пера Иенсена в карточке заменили другие имя и фамилия. Поднявшись в номер, Шакал занялся лицом и волосами. Специальный растворитель смыл седину, волосы вновь стали светлыми, а затем, под действием краски, каштановыми, как у Марти Шульберга, Синие контактные линзы он оставил на месте, но очки в золотой оправе заменил другими, в роговой, которые носил американец. Ботинки, носки, рубашка, манишка, жесткий воротник и костюм легли в чемодан вместе с паспортом Пера Иенсена из Копенгагена. Вместо них он надел туфли из мягкой кожи, носки, джинсы, тенниску и ветровку студента из Сиракуз, штат Нью-Йорк. Часам к одиннадцати трансформация завершилась. Паспорт Шульберга лежал в одном нагрудном кармане, пачка французских франков - в другом. Чемодан с одеждой пастора он засунул в гардероб, ключ от замка спустил в биде. Отель Шакал покинул по пожарной лестнице, и больше его там не видели. Несколько минут спустя он сдал саквояж в камеру хранения, положил квитанцию в задний карман, рядом с квитанцией на чемодан, и вышел из здания вокзала. Такси отвезло его на Левый берег, он попросил остановить машину на углу бульвара Сен-Мишель и улицы Юшетт и смешался с толпой студентов и молодежи, населявших Латинский квартал Парижа. Сидя в прокуренной закусочной, он думал над тем, как провести следующую ночь. Он не сомневался, что Клод Лебель уже вычислил пастора Пера Иенсена и дал Марти Шульбергу не более двадцати четырех часов. "Чертов Лебель", - мысленно выругался Шакал, но широко улыбнулся официантке, принесшей поднос с заказанным ленчем: - Благодарю, дорогая. x x x Лебель позвонил Томасу в десять часов. Тот даже застонал, выслушав просьбу француза, но вежливо ответил, что сделает все возможное. Положив трубку, он вызвал старшего инспектора, участвовавшего в расследовании на прошлой неделе. - Присядьте, - Томас указал на стул. - Опять объявились французы. Похоже, они снова упустили Шакала. Теперь он в центре Парижа, и они подозревают, что у него новые облик и документы. Сейчас мы начнем обзванивать все посольства в Лондоне и спрашивать фамилии иностранцев, утерявших паспорт после первого июля. Будем надеяться, что список окажется небольшим. Негры и азиаты не в счет. Нам нужны только белые. В каждом случае меня интересует рост. Тех, кто выше пяти футов восьми дюймов, выносите в отдельную колонку. Можете приступать. x x x Заседание в министерстве внутренних дел Франции началось не в десять часов вечера, а в два пополудни. Первую часть отчета Лебедя встретили ледяным молчанием. - Черт бы побрал этого подонка, - в какой-то момент не выдержал министр, - у него дьявольское везение. - Нет, господин министр, везение здесь ни при чем. Во всяком случае, не оно сыграло главную роль. Его постоянно информировали о наших действиях. Поэтому он столь поспешно покинул Гап, поэтому успел удрать из замка, убив женщину. Каждый вечер я докладывал на совещании о нашем прогрессе. Трижды нам не хватало нескольких часов, чтобы схватить его. Этим утром арест Вальми и моя неспособность имитировать его голос позволили Шакалу скрыться из отеля, где он провел ночь, и вновь изменить внешность. Но в первых двух случаях ранним утром ему передавали все то, что я говорил вам. Над столом повисла гнетущая тишина. - Я припоминаю, комиссар, что вы уже высказывали подобное предположение, - холодно заметил министр. - Я надеюсь, вы можете доказать свою правоту. Вместо ответа Лебель поставил на стол портативный магнитофон и нажал кнопку "пуск". Затаив дыхание, они прослушали телефонный разговор, записанный ночью. Он длился недолго, а затем все взгляды скрестились на маленьком магнитофоне. Полковник Сен-Клер посерел лицом, дрожащими руками начал укладывать в папку лежащие перед ним бумаги. - Чей это голос? - наконец спросил министр. Лебель промолчал. Сен-Клер медленно поднялся, все повернулись к нему. - К сожалению, я должен сообщить вам... господин министр... Это голос моей... моей знакомой. В настоящее время она живет у меня... Извините. Он вышел из зала заседаний, чтобы вернуться во дворец и написать прошение об отставке. Оставшиеся молча разглядывали свои руки. - Очень хорошо, комиссар, - тихо проговорил министр. - Вы можете продолжать. Лебедь доложил о звонке Томасу с просьбой проследить каждый паспорт, потерянный в Лондоне за последние пятьдесят дней. - Я надеюсь, - заключил он, - получить список сегодня вечером, и едва ли в нем будет больше одной или двух фамилий людей, внешне похожих на Шакала. Получив их, я свяжусь с полицией стран, откуда приезжали в Лондон туристы, потерявшие паспорта, чтобы нам прислали их фотографии. Потому что Шакал изменит внешность в соответствии с новыми документами. При удачном стечении обстоятельств фотографии будут у меня завтра утром. - С моей стороны, - взял слово министр, - я хочу информировать вас о моем разговоре с президентом. Он наотрез отказался изменить что-либо в программе своих публичных выступлений, чтобы защитить себя от убийцы. Честно говоря, этого следовало ожидать. Однако я добился одного послабления. Мы можем снять завесу секретности. Шакал теперь обыкновенный убийца. Он задушил баронессу де ла Шалоньер в ее собственном доме, куда проник, чтобы украсть ее драгоценности. Предполагается, что сейчас он скрывается в Париже. С этим все ясно, господа? Сидящие за столом закивали. - Эти сведения мы передадим в дневные издания газет. Как только вы узнаете, кем он стал на этот раз, комиссар, я разрешаю передать его новые имя и фамилию прессе. Тем самым они попадут в утренние выпуски газет. Завтра же, получив фотографию туриста, потерявшего паспорт в Лондоне, отдайте ее на телевидение и в вечерние издания, чтобы публика была в курсе наших действий. Помимо этого, как только станет известна его новая фамилия, вся полиция и КРС должны выйти на улицы и проверять документы у каждого встречного. Префект полиции, глава КРС и директор ПЖ склонились над блокнотами, лихорадочно записывая поручения министра. - ДСТ проверит каждого известного нам сторонника ОАС, - продолжал министр, - опираясь на помощь Центрального архивного управления. Это ясно? Руководители ДСТ и РЖ кивнули. - Полис Жюдисер снимет всех своих детективов с текучки и бросит их на розыски убийцы. Кивнул и Макс Ферне. - Далее, вероятно, мне понадобится полный перечень намеченных выездов президента из Елисейского дворца, чтобы мы могли принять дополнительные меры предосторожности, даже если он и не будет о них знать. Если он что-то заметит, пусть лучше отругает нас. И, разумеется, я рассчитываю, что личная охрана президента будет оберегать его, как никогда раньше. Комиссар Дюкре? Жак Дюкре, начальник личной охраны президента, согласно склонил голову. - У бригады сыскной полиции, - министр повернулся к комиссару Бувье, - есть немало платных осведомителей в преступном мире. Я хочу, чтобы все они искали этого человека, как только мы узнаем его фамилию и внешние данные. Хорошо? Еще один кивок головы. Для Мориса Бувье охота на человека не была в диковинку. Но тут замышлялось что-то грандиозное. Как только Лебель сообщал фамилию и номер паспорта, вкупе с внешними данными, чуть ли не сто тысяч человек, от сил охраны правопорядка до преступников, начинали поиски убийцы-одиночки на улицах, в отелях, ресторанах, барах. - Может, я пропустил кого-то еще, кто может нам помочь? - спросил министр. Полковник Роллан глянул на генерала Гибо, затем на комиссара Бувье. Откашлялся. - Есть еще Корсиканский союз. Генерал Гибо изучал свои ногти. Бувье волком посмотрел на полковника. Многие скривились. Корсиканский союз, братство корсиканцев, ведущий свою историю от Братьев Аяччо, сыновей вендетты, представлял собой крупнейший преступный синдикат Франции. Союз уже управлял Марселем и большей частью южного побережья. Некоторые полагали, что это более древняя и опасная организация, чем мафия. В отличие от итальянцев, члены союза не эмигрировали в Америку в начале двадцатого столетия и тем самым избежали известности, благодаря которой "мафия" стала столь расхожим словом. Уже дважды голлисты обращались к союзу за содействием и оба раза получали его, но на определенных условиях. Союз требовал отступного, обычно ослабления полицейского надзора за его преступными действиями. Корсиканцы помогли союзникам при высадке на юге Франции в августе 1944 года и с тех пор хозяйничали в Марселе и Тулоне. Они приняли активное участие в борьбе с алжирскими поселенцами и ОАС после апрельского путча 1961 года, и в результате их щупальца протянулись на север, достигнув Парижа. Как полицейский, Морис Бувье ненавидел союз лютой ненавистью, но он знал, что Отдел противодействия Роллана широко пользуется услугами корсиканцев. - Вы думаете, они могут помочь? - спросил министр. - Если Шакал так умен, как нам говорят, - ответил Роллан, - то найти его могут только корсиканцы и никто более. - Сколько их в Париже? - министр все еще колебался. - Около восьмидесяти тысяч. Часть служит в полиции, на таможне, в КРС, СДЭКЭ, многие вхожи в преступный мир. И они организованы. - Используйте их, - решил министр. Других предложений не последовало. - Тогда все. Комиссар Лебель, мы ждем от вас фамилию, описание внешних данных, фотографию. После этого Шакал не пробудет на свободе и шести часов. - Фактически на его поимку нам отпущено три дня. - Лебель смотрел в окно. Сидящие за столом вздрогнули, как от удара электрического тока. - Откуда вы это знаете? - спросил Макс Ферне. Лебель несколько раз мигнул: - Я мог бы догадаться и раньше. Уже с неделю меня не покидала уверенность в том, что у Шакала есть план и он выбрал день, когда выстрелит в президента. Почему он сразу не стал пастором Иенсеном, покинув Гап? Почему не бросил машину в Балансе, чтобы оттуда на поезде поехать в Париж? Почему прибыл во Францию, а потом провел здесь неделю, убивая время? - Действительно, почему? - спросил кто-то, - Потому что он заранее выбрал свой день. Он знает, когда нанесет удар. Комиссар Дюкре, президент собирается выезжать из дворца сегодня, или завтра, или в субботу? Дюкре покачал головой. - А в воскресенье, двадцать пятого августа? Над столом прокатился вздох, словно порыв ветра по пшеничному полю. - Ну конечно, - выдохнул министр, - День Освобождения. И ведь многие из нас были с ним в тот день 1944 года, когда Париж стал свободным. - Совершенно верно, - кивнул Лебель. - Он тонкий психолог, наш Шакал. Он знает, что один день в году генерал де Голль обязательно проведет здесь, в Париже. Это, образно говоря, великий день нашего президента. Его-то и ждет убийца. - В таком случае мы должны его взять, - отрезал министр. - Теперь, когда он лишен источника информации, когда спрятаться в Париже ему негде, когда его не пустят ни в один дом, деваться ему некуда. Комиссар Лебель, дайте нам его фамилию. Клод Лебель встал и направился к двери. Поднялись и остальные. - О, еще один вопрос, - возглас министра остановил Лебеля. - Как вы догадались прослушать домашний телефон полковника Сен-Клера? Лебель повернулся и пожал плечами: - Я ни о чем не догадывался, но распорядился поставить подслушивающие устройства на все ваши телефоны. До свидания, господа. x x x В пять часов пополудни, сидя на террасе кафе с кружкой пива, в черных очках, защищающих глаза от солнца. Шакал нашел выход из создавшегося весьма затруднительного положения. Идею подали ему двое мужчин, под ручку прогуливающиеся п