одный трибун в Риме (I в. до н.э.). ЛАТИНИСТ, явно стараясь произвести впечатление на прекрасную Антонию. Выполнена шрифтом, характерным для эпохи Августа[76] и гласит, что Гай Цестий (почивший в 12 г. до Р.Х.) был членом Septemviri epulones[77] и что на возведение его гробницы потребовалось 330 дней. [76] Римский император (27 до н.э. -- 14 н.э.). [77] Сентябрьский эпулон (лат.), -- коллегия жрецов, в обязанности которой входила организация пиршеств. УИЛМОТ. Возможно, вам интересно будет узнать, что во время своего пребывания в Риме в 1845 году, описанного в "Картинах Италии" (1846), Диккенс восхищался видом этой пирамиды в лунном свете... АНТОНИЯ... которая вместе с находящимися неподалеку воротами Святого Павла (в древности Остийские ворота[78]) составляет одно из самых живописных достопримечательностей Рима. [78] Один из въездов в Рим. Остия -- портовый город в устье Тибра. УИЛМОТ. Диккенс не упустил возможности побродить по расположенному неподалеку протестантскому кладбищу, где покоятся прах Шелли[79] и останки Китса[80]. [79] Перси Биши Шелли (1792--1822) -- английский поэт-романтик. [80] Джон Китс (1795--1821) -- английский поэт-романтик. А читатель, несомненно, не упустит возможности подивиться предусмотрительности японцев, под чьей эгидой удалось достичь такого замечательного сплава туризма, культуры и отдыха. Замечания Марлоу и Арчера, которые эта парочка пробными шарами запускает в сторону Антонии, выглядят куда менее уместными. -- После всех этих разговоров о могилах перестаешь сомневаться, что Друд действительно мертв[81]. [81] Циничный Баккет уже указывал на одну из причин, по которой Друда следует считать убитым, хотя добрая треть друдистов полагает, что он жив. Нам представляется, что самым сильным доводом в пользу его смерти является кольцо с бриллиантом и рубинами, которое Диккенс кладет ему в карман. Для чего еще нужно это кольцо, как не для опознания тела, наполовину сожженного негашеной известью? (Прим. авт.) Антония, все-таки сочтя это замечание весьма сомнительным, ничего не отвечает. Она предпочитает пуститься в оживленную беседу с Латинистом по поводу Тита Ливия (которого она тоже внедрила в свое подсознание). Тем временем автобус сворачивает на плаза Албания, где немедленно попадает в пробку. И у наших специалистов появляется отличная возможность перейти к девятнадцатой главе с ее грозной "тенью на солнечных часах". ЛОРЕДАНА. Какой подонок! ДЮПЕН. Не обязательно, если принять гипотезу, что Джаспер всего лишь притворился безумным, дабы подлинный злодей или злодеи не заметили его расследования. С этой точки зрения сходство со сценой Гамлета и Офелии[82] представляется мне крайне важным. А если присовокупить сюда "Макбета", бросающего тень на близнецов, то... [82] См.: Шекспир. "Гамлет". Акт III, сцена I. ПУАРО. Но выдающийся защитник Джаспера, если я верно понял, не считает близнецов убийцами. УИЛМОТ. Не совсем так... Впрочем, я могу раскрыть имя этого защитника -- сэр Феликс Эйлмер, известный актер, чья книга "Дело Друда" произвела в 1964 году революцию в подходе к ТЭД. ЖАБА, про себя. Слава Богу, мы наконец начинаем продвигаться вперед! Но у меня дурное предчувствие... УИЛМОТ. Согласно Эйлмеру, убийца -- это пока еще не упоминавшийся персонаж. Он фанатик, нечто вроде террориста и прибыл с Ближнего Востока, дабы, согласно мусульманскому обычаю, отомстить Друду за серьезное оскорбление, нанесенное исламу отцом Эдвина (отец, как мы знаем, некоторое время жил на Ближнем Востоке). ВСЕ, включая Антонию и Латиниста, прервавших свою беседу. Дело Рушди![83] [83] Салмон Рушди -- современный пакистанский писатель, своим романом "Сатанинские строки" навлекший на себя гнев мусульманских ортодоксов, которые заочно приговорили его к смерти. Приговор до сих пор не отменен, и С.Рушди уже не первое десятилетие вынужден скрываться. УИЛМОТ. Не будем торопить события. Эйлмер предложил религиозную гипотезу как первую, пришедшую ему в голову. Ведь камни в кольце вполне могли быть похищены. Вспомните святотатственное ограбление, имевшее место в Мекке в 1813 году, в котором оказались замешаны офицеры-европейцы, служившие у Мехмета Али[84]... [84] Мехмет Али (Мухаммед Али) -- паша Египта с 1805 г., основатель династии, правившей до 1953 г. Создал регулярную армию, вел завоевательские войны, фактически отделил Египет от Турции. ВСЕ, за исключением Антонии, которая не читала и не внедряла в свое сознание содержание книги Коллинза, но включая, что довольно странно, Латиниста. Но это повторение сюжета "Лунного Камня"! Опиум и все такое! УИЛМОТ. Совершенно верно. Поэтому Эйлмер, рассудив, что Диккенс не способен на столь откровенный плагиат, делает выбор в пользу кровной мести. Он считает, что отец Друда публично оскорбил знатного мусульманина, и потомки обиженного поклялись отомстить сыну своего врага именно 24 декабря, в день, когда было нанесено оскорбление. Джаспер, знавший о нависшей над Друдом угрозе, составляет план, как предотвратить трагедию, и приходится он Эдвину вовсе не дядей, а единоутробным братом, тогда как женщина из опиумного притона -- это бабушка Розы. Вспомните, что отец Розы... ЖАБА. Довольно! Можете не продолжать. Что называется, из огня да в полымя. Сначала убийцей против всех правил оказывается первый подозреваемый, а теперь и вовсе нет подозреваемого, поскольку убийца еще не появился! Так очень далеко можно зайти! Пуаро, ради Бога, скажите что-нибудь. ПУАРО. Нельзя отрицать, что, когда убийцей оказывается совершенно неизвестное лицо, преступление сильно теряет в своей... гм... charm[85]. В классическом случае это обычный бродяга, и такой вариант мы уже рассматривали. Но если Эйлмер прав... [85] Прелесть (фр.). ЖАБА. Разницы все равно никакой: некто, о ком мы и не слышали! Совершенно незнакомое лицо! ПУАРО. Не совсем так. Комиссар Мегрэ уже высказывал подозрение о его существовании. МЕГРЭ. Я просто предложил гипотезу, объясняющую, почему Джаспер в своих видениях повторяет имя племянника. Хотя враг, которого он собирается убить, -- это вовсе не Эдвин. Вполне возможно, дядя подозревал о нависшей над племянником опасности, но не знал, откуда именно эта опасность исходит. ПУАРО. Иными словами, Джаспер с некоторых пор знал, что кто-то в ночь на 24 декабря собирается убить его племянника, но не знал, кто именно. Позже, после приезда близнецов, он начинает подозревать Невила, но у него нет доказательств. АНТОНИЯ. Все это очень глупо! Если Джаспер знал об угрозе и даже собирался предотвратить ее, то с какой стати он преспокойно ложится спать, отпустив Друда прогуливаться с предполагаемым убийцей? УИЛМОТ. Гипотеза Эйлмера несколько непоследовательна, но все же она обладает определенной логикой. Я, безусловно, не стал бы исключать возможность того, что замысел Диккенса состоял в чем-то подобном. Ведь публика всегда испытывала слабость к мрачным семейным историям, особенно, если они как-то связаны с английскими колониями. Так вот, согласно Эйлмеру... Дорогой читатель, гипотеза действительно весьма сложна. Поэтому приведем лишь ее краткое резюме. Мусульманская семья распространила на сына проклятие, возложенное на отца, и по закону священной мести приговорила Эдвина Друда к смерти, но приговор нельзя привести в исполнение (по другому закону), пока Друд помолвлен с Розой. Поскольку отец Розы, хотя и был другом отца Эдвина, но в отношении пострадавшей семьи вел себя более чем достойно. Поэтому убийца собирался сначала удостовериться в том, что помолвка Эдвина и Розы все еще в силе. И только в том случае, если это не так, он мог осуществить акт мести. Джаспер действует в двух направлениях. С одной стороны, он раззадоривает Невила, чтобы тот выдал себя (если юноша и впрямь является убийцей), а с другой -- следит за молодыми людьми, дабы убедиться, что они по-прежнему любят друг друга. Уверенный в последнем (как мы знаем, ошибочно), он спокойно отправляется спать. Остается вопрос: как убийца узнал о разрыве помолвки? Объяснение очень простое -- он подслушал разговор между Эдвином и Розой, подслушал целиком, в отличие от Джаспера, который видел лишь последний дружеский поцелуй. ВОДИТЕЛЬ, который, пока автобус все еще торчит в пробке на плаза Албания, от нечего делать прислушивается к обсуждению гипотезы. Вот история! Если читатель бывал в Риме в разгар лета, попадал в автомобильную пробку и вместе с ней в час по чайной ложке полз от плаза Албания по виа Авентино, то он прекрасно знает, что нет никакого смысла выезжать в правый ряд. Справа, со стороны Большого цирка[86], нет ничего интересного, за исключением на редкость отвратительного Дворца ФАО[87] с примыкающим к нему почтовым ведомством. Но вот если сместиться влево, то глазам открывается прекрасный вид на развалины юго-западной части Палатинского холма, освещенные мягким сиянием заката. [86] Самый древний цирк на территории Рима. Был расположен в долине между Авентином и Палатином. Естественным амфитеатром служили склоны этих холмов. Впоследствии в низине была оборудована овальная арена. [87] Штаб-квартира организации ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства. В нашем случае солнце еще не село, и зрелище поражает своей красотой. Антония с помощью Латиниста сопровождает картину комментариями. Перебивая друг друга, они описывают строение Домициана[88] на западе, арки Септимия Севера[89] (от 20 до 30 метров в высоту) на юге и знаменитый Септизоний[90] на юго-востоке (правда, последний давно уже канул в Лету). Но Жаба не дает никому насладиться чудесным зрелищем. "Questa e quella, per me pari sono", -- ворчливо напевает он строчку из "Риголетто"[91] ("Та иль другая, мне все равно!"). Он явно имеет в виду, что нет никакой разницы между "джекилианским" решением и разгадкой с привлечением неизвестного убийцы. И тут же добавляет, что появление Матросской Салли в двадцать третьей главе исключает многие варианты. [88] Римский император (? --?). Имеется в виду стадион, построенный Домицианом лично для себя. [89] Римский император (146--211), основатель династии Северов. Триумфальные арки возведены в 203 г. по случаю побед над парфянами. [90] Высотное здание, построенное Септимием Севером у юго-восточной оконечности Большого цирка. [91] Опера итальянского композитора Дж.Верди. Но ведь двадцать третья глава еще не внедрялась в головы специалистов (не может не возразить внимательный читатель). Почему же о ней говорят? Мы забыли сообщить, что автобус на виа Авентино стоял так долго, что обсуждение августовского выпуска успело зачахнуть. Торндайк, ссылаясь на главу "Тень на солнечных часах", обратил внимание на гипнотические способности Джаспера. Просто глядя на Розу, регент сумел не только парализовать ее волю, но и вынудил девушку дважды ответить чем-то отдаленно напоминающим согласие. Затем Дюпен вновь принимается убеждать всех в том, что эта сцена ведет свое происхождение от "Гамлета". Он даже наглядно показывает, как Джаспер то и дело выражает свои мысли ямбическим пентаметром[92]. [92] Дотошный Пуаро подтверждает, что насчитал девять таких мест. Вот одно, звучащее наиболее по-шекспировски: "Я не нанесу удара слишком рано. Подай мне знак, что слышишь меня". (Прим. авт.) А сержант Кафф напоминает, что, как он и предвидел (отчасти с подачи доктора Уилмота), мы больше не встречаем в романе разговоров наедине между Еленой и Розой. Не говоря уже о беседах Елены с Невилом. -- После роковой ночи прошло шесть месяцев, -- говорит сержант. -- Мы дошли до последней страницы пятого выпуска. А эта троица больше не обменялась друг с другом ни словом, по крайней мере в нашем присутствии. Такое положение вещей не могло сохраняться и дальше, иначе у читателя непременно зародились бы подозрения. ПОЛКОВНИК. Совершенно верно! КАФФ. Но Диккенс очень остроумно выходит из положения, намекая: подобный разговор может быть опасен для жизни. Он заставляет Грюджиуса произнести вроде бы невинные слова: "Я еще не решил, насколько при сложившихся обстоятельствах будет благоразумно, если прелестная молодая леди, здесь присутствующая, станет поддерживать открытые сношения с Еленой и мистером Невилом... С другой стороны, мисс Роза, понятно, хочет видеть свою подругу, мисс Елену, и, во всяком случае, желательно, чтобы мисс Елена, незаметным для других образом, узнала из уст мисс Розы о том, что произошло и чем ей угрожают". ЖАБА. Слушайте, слушайте! КАФФ. С моей точки зрения, это все равно что сказать: "Как автор я знаю, нельзя позволить им побеседовать и при этом не проболтаться. Но иначе читатель может что-то заподозрить. Поэтому в следующем выпуске разговор Розы с Еленой состоится. Просто, сославшись на происки Джаспера, я устрою так, чтобы обещанная беседа ни в коем случае не произошла с глазу на глаз". Так что же придумал автор? Жажда узнать, как развивались события дальше, возрастает у наших экскурсантов настолько, что в итоге Лоредана связывается по радиотелефону с "U & О". Имеется ли возможность прямо сейчас произвести внедрение следующего номера через имеющиеся в автобусе наушники для синхронного перевода? Судя по всему, ответ положительный, и в мгновение ока импульсы, несущие информацию о тексте Диккенса, достигли подсознания специалистов. Не успел еще показаться Палатинский холм, как все уже знали содержание сентябрьского выпуска, того самого, для которого автор не успел к 8 июня 1870 года дописать шести-семи страниц и который читатель найдет на следующих страницах... ЛОРЕДАНА. Но... Ах да, одну минуту, читатель. Увлекшись обсуждением предыдущей главы и достопримечательностями древней столицы, мы совсем забыли упомянуть о паре-тройке важных вещей. А. Двадцатая глава называется в оригинале "Divers Flights". Для тех, кто не знает английского языка, Лоредана поясняет, что у слова "flight" имеется два значения: одно подразумевает перемещение в воздухе, а другое -- бегство. Следовательно, divers flight -- это, во-первых, бегство Розы из Клойстергэма; во-вторых, стремительное движение поезда "над лондонскими крышами" (железнодорожное полотно проложено по эстакаде); в-третьих, восхождение в "воздушный сад" посланного самим небом мистера Тартара[93]. [93] В русском переводе этот эпизод относится к главе XXI. B. По поводу разговора "из окна в окно", состоявшегося между мистером Тартаром и "бедным студентом", Порфирий Петрович в шутку обвиняет Кафку в плагиате. Почему? Да потому, что Кафка, прилежный читатель Диккенса (чью "широкую душу и огромную беззаботную щедрость" он превозносил в своем дневнике), почти наверняка написал сцену беседы с балкона на балкон между Карлом и "бедным студентом"[94], находясь под впечатлением именно этого эпизода ТЭД. [94] Из романа "Америка". C. Латинист во все более оживленной беседе с Антонией объявил себя горячим поклонником Уилки Коллинза. Как странно это для латиниста, замечает она. Дело в том, отвечает тот, что латынью он увлекся под влиянием одной страстной почитательницы романа Коллинза. А что это был за роман и как звали почитательницу, немедленно осведомляется Антония. Вместо ответа Латинист густо краснеет и отворачивается в сторону. Так что отложим выяснение этого вопроса до более подходящего случая. (ТЭД. Глава XXI. Встреча старых друзей) (ТЭД. Глава XXII. Настали скучные дни) (ТЭД. Глава XXIII. Опять рассвет) 14 И вот мы наконец добрались до Большого цирка и одновременно до окутанной дымом сцены в опиумном притоне, которая развеяла последние надежды Жабы. -- Одно из двух, -- уныло говорит этот бескомпромиссный ценитель преступлений. -- Либо Джаспер стремится с помощью опиума успокоить свою совесть, несколько растревоженную после убийства племянника, убийства, о котором он так долго мечтал и которое наконец свершилось; либо прав Эйлмер, и Джаспер отнюдь не мучим угрызениями совести, уверенный, что прикончил не своего племянника, а неизвестного убийцу, который в действительности бежал после того, как задушил Друда и спрятал труп[95]. Как бы там ни было, дело Друда отныне потеряло свою привлекательность, по крайней мере для меня. [95] В "реконструкции" Эйлмера неизвестный убийца уверен, что убил Друда, задушив его шелковым шарфом, который перед тем выкрал у Джаспера. Но на самом деле Друд выжил, очнулся и, увидев этот шарф, решил, что его пытался убить любящий дядюшка. Поэтому, окончательно очухавшись, он немедленно бежал в Египет и должен вернуться в Англию лишь к счастливой развязке. (Прим. авт.) Но Дюпен и Кафф не собираются так просто сдаваться. -- Ясно только одно, -- говорит Дюпен, -- автор всеми силами стремится не допустить, чтобы герои романа вели какие-либо разговоры о случившемся. И в первую очередь Джаспер, который поклялся, что не станет обсуждать эту тему ни с одним человеком, пока не отыщет убийцу. Криспаркл из принципа отказывается кого-либо подозревать. Роза не может не подозревать Джаспера, но не хочет признаваться в этом даже самой себе. Грюджиус не скрывает, что испытывает "неумолимую враждебность" к Джасперу, но эту враждебность он "даже отдаленным намеком не возводил к такому источнику", как убийство. Елена же решила не говорить подруге о "слабости" своего брата, и автор, воспользовавшись этим предлогом, лишает ее права распространяться на эту печальную тему. Что же касается самого Невила, то он с головой погружен в свои занятия, и отрывает оную от книг только для того, чтобы в очередной раз поблагодарить Криспаркла и объявить, что он "отмеченный и заклейменный, но невиновный". И такое положение вещей, -- продолжает Дюпен, -- сохраняется на протяжении шести месяцев. Настал момент, когда сам Диккенс, как справедливо отметил сержант Кафф, сообразил, что если продолжать в том же духе, то у читателя неизбежно зародятся свои собственные подозрения. И он обещает, что между Еленой и Розой состоится беседа наедине. Но, как и предвидел Кафф... Обезумевший хор автомобильных клаксонов не дает Дюпену договорить. Все вскакивают с мест. Что происходит? Похоже, водитель настолько заинтересовался делом Друда, что начисто забыл о своих прямых обязанностях и тем самым вызвал праведный гнев прочих жертв автомобильной пробки. Однако постепенно все успокаивается и вновь наступает затишье. Раздраженно урчащее автомобильное стадо, кажется, навечно замирает на площади Капенских Ворот[96]. Однако прекрасная Антония авторитетно сообщает, что вскоре автобус выберется из пробки, свернув на виа Деи Черки, что тянется вдоль аллеи Большого цирка, где, как известно, имело место историческое изнасилование сабинянок[97]. [96] Ворота в Сервилиевой стене в юго-восточной части Рима, от которых начиналась знаменитая Аппиева дорога.. [97] Сабиняне -- соседи древних латинов. Их поселения на холмах Рима датируются VIII -- началом VII в. до н.э. В легенде о похищении сабинянок отразился факт слияния двух этнических элементов в римской гражданской общине. -- Да, -- замечает Кафф, -- я действительно предвидел, что автор выпутается с помощью какой-нибудь хитрости -- очередного свидетельства его таланта. Что же происходит в романе? Диккенс умудрился обставить все так, что разговор Елены с Розой происходит одновременно и наедине, и не совсем. Они беседуют друг с другом, высунувшись из окон, и их разговор могут слышать абсолютно все, в том числе и "бедный Невил". Результат? Милая сценка, словно выдернутая из оперетты. Девушки беседуют о чем угодно, только не о том, из-за чего они обе здесь очутились. О таинственном исчезновении Друда даже не упоминается. Создается впечатление, что само это имя находится под запретом. ВОДИТЕЛЬ. Дело ясное, профессор, Диккенс не хочет связывать себе руки. КАФФ. Совершенно верно. Обстоятельства исчезновения Друда окутаны мраком, и автор дает нам понять: тема эта подниматься больше не будет. Все, что нам известно, мы узнали при первом допросе Невила, когда тот утверждал, что вернулся домой в десять минут первого, после того, как перекинулся парой слов с Друдом на берегу реки. Все остальное покрыто мраком совершеннейшей тайны. Официальное расследование проходит мимо нас: мы узнаем о нем лишь потому, что шесть месяцев спустя Роза мимоходом упоминает о своих показаниях в полиции. ВОДИТЕЛЬ. Я так скажу, профессор: раз автор нас не позвал, значит, он и не собирался отвечать на наши вопросы. ДЮПЕН. Именно! Почему, спрашивается, Криспаркл не стал дожидаться своего подопечного? Может, он почувствовал внезапную сонливость после того, как выпил травяного чая, который его маменька (так по крайней мере думал он) оставила на столике у кровати? А всегда беспокойный Джаспер, у которого до рассвета горел свет? Почему он так долго ждал, прежде чем поспешил на поиски своего племянника? Может, его тоже одолел сон? Теперь давайте займемся Еленой. Нам известно, что обычно она ночевала в одной комнате с Розой, а это значит, что если бы Елена решила прогуляться, то Роза непременно заметила бы это. Но на рождественские праздники пансион опустел, так что, вполне возможно, Елена под каким-нибудь благовидным предлогом сменила комнату... Даже в столь бездарном расследовании, возглавляемом Сапси, все эти обстоятельства не могли не всплыть на поверхность. Но вместо этого... Никогда не следует вовлекать в разговор водителя. Увлеченный беседой сыщиков, водитель нашего автобуса оборачивается и снова совершенно забывает о своих прямых обязанностях. В чувство его приводит оглушительный рев клаксонов. Когда шум стихает, слово берет суперинтендант Бэттл. -- В последней главе последнего выпуска Диккенс сам дает краткий обзор положения дел и после этого преспокойно заключает: "Так обстояли дела к тому времени, о котором теперь пойдет речь". В действительности о том, как обстоят дела, мы не знаем практически ничего. Кафф и Дюпен уловили суть проблемы, которая стоит перед нами: необходимо найти косвенные доказательства вины в условиях, когда показания свидетелей практически отсутствуют, а все персонажи предпочитают отмалчиваться на интересующую нас тему. -- Какая любопытная задачка, -- вмешивается водитель, сворачивая на виа Деи Черки. -- Самое обычное дело, если преступление связано с мафией, -- резко отвечает полковник карабинеров. Замечание о мафии воодушевляет наших экскурсантов. Настроение в автобусе явно улучшается, тем более что маневр, связанный с выездом на виа Деи Черки завершается полным и оглушительным успехом. Автобус, оставив позади исходящую клаксонным визгом автомобильную пробку, на весьма приличной скорости мчится между склонами Палатинского и Авентинского холмов. Правда, последний с этой стороны ничем не примечателен, если не считать нелепого памятника Мадзини[98], застывшему в крайне неудобной позе на огромном мраморном постаменте в окружении статуй помельче и многочисленных барельефов. [98] Джузеппе Мадзини (1805--1872) -- вождь республиканско-демократического крыла Рисорджименто, движения за объединение Италии. Слово берет доктор Уилмот. -- Диккенс, -- говорит он, -- высоко ценил великого генуэзского идеалиста, которого знал лично. Он всемерно поддерживал школу в Клеренвилле, которую Мадзини открыл для итальянских мальчишек-шарманщиков, промышлявших на улицах Лондона. Автобус тем временем приближается к Бычьему форуму (самому древнему рынку в Риме, возникшему еще до основания Города), и тут же перед нами встает проблема, как добраться до римского Форума. Мы должны либо пересечь этот рынок (ныне пьяцца Делла Бокка Делла Верита, одно из самых интересных и живописных мест города, но также и наиболее любимое автомобилистами) и продолжить путь по улице Театра Марцелла, дабы столкнуться с неизвестностью на площади Венеции; либо попытаться проскочить по улице Святого Иоанна Предтечи, улице Успокоения и вырулить на улицу Тюрьмы Туллия. Бокка Делла Верита (Пасть Истины, древняя крышка водостока, вырезанная из камня в виде человеческого лица; существует поверье, что эта самая Пасть кусает руку лжеца) привлекает, по-видимому, многих, в том числе и Лоредану, которая замечает, что если бы можно было заставить Джаспера вложить руку в этот каменный провал, то дело было бы раскрыто. -- Совсем не обязательно, -- возражает Ниро Вулф, -- поскольку джекилианцы утверждают, что существуют два Джаспера: один хороший и честный, а второй -- мерзкий лжец. Как бы эта самая каменная крышка отличила одного от другого? В итоге почтенное собрание решает пробиваться по улице Святого Иоанна Предтечи. Улица эта весьма узкая и тесная, но автобус сбавляет скорость совсем по другой причине: друдисты вдруг проникаются интересом к церкви шестнадцатого века (принадлежавшей Флорентинскому Братству[99], которое облегчало души приговоренных к смерти), точнее, Историческая комната, имеющаяся в этой церкви. [99] (?) -- В этой комнате, -- поясняет Лоредана, -- собраны различные предметы, имеющие отношение к смертной казни. В том числе и к казни Беатриче Ченчи (прозванной "прекрасной отцеубийцей") и ее брата Джакомо[100]. И кто знает, может, эта мрачная семейная история (тема знаменитой трагедии Шелли) вдохновит кого-нибудь на новые идеи относительно близнецов Ландлесов. [100] В 1605 г. в Риме были казнены четыре члена семьи Ченчи -- Беатриче, два ее брата и мачеха, обвиненные в убийстве их отца и мужа, Франческо Ченчи, человека крайне развращенного, который, как сообщают современники, покушался на честь своей дочери. Казнь четырех Ченчи, и особенно Беатриче, глубоко потрясла современников. Этот исторический эпизод не раз служил темой литературных произведений, так, например, Шелли написал свою знаменитую трагедию "Ченчи". Водитель ухитряется втиснуть автобус на крохотную стоянку. Но церковь, к великому разочарованию наших экскурсантов, оказывается закрытой. Антонии приходится довольствоваться описанием фасада; в заключение она добавляет, что за церковной оградой имеется семь общих могил для казненных преступников. Шесть мужских и одна женская. -- Счастливое было времечко, -- замечают Марлоу и Арчер, как всегда, в унисон, правда, явно не испытывая особой радости. Тут доктор Уилмот просит обратить внимание на стену напротив, где за проржавевшей решеткой можно разглядеть запущенный древний дворик. -- Возможно, именно здесь, -- говорит он, -- 8 марта 1845 года Диккенс взобрался на груду старых тележных колес, чтобы увидеть казнь некоего грабителя, который до смерти избил одну германскую графиню, упорствовавшую в своем нежелании расстаться с драгоценностями. -- Баварскую, -- уточняет полковник карабинеров -- он прекрасно помнит это дело. -- Бедняжка совершала паломничество в Рим, причем пешком и в одиночку, что было совершенно неосмотрительно. Убийца, молодой человек из окрестностей Витербо, нанес ей несколько ударов дубинкой и завладел деньгами и драгоценностями несчастной синьоры. Он допустил непростительную ошибку, подарив кое-что из безделушек жене, которая встревожилась и рассказала об этом своему исповеднику. А тот в свою очередь... Не знаю, сообщает ли об этом Диккенс... -- Сообщает, -- уверяет его Уилмот. -- А тот в свою очередь передал ее рассказ нашему представителю в Витербо. После чего в действие вступил закон. -- Преступника обезглавили на этом самом месте, -- продолжает редактор "Диккенсианы", -- и описание казни в "Картинах Италии" полно мрачных, даже садистских подробностей. В частности, автор замечает, что, несмотря на совершенную работу гильотины, шея словно бы исчезла. "Голова была срезана у самого основания, так что, казалось, еще немного -- и нож раздробил бы нижнюю челюсть или отсек ухо, а у тела был такой вид, точно над плечами решительно ничего не осталось." -- Какой ужас! -- хором восклицают милейшие Лоредана и Антония. Водитель слегка вздрагивает, бросая автобус прочь от страшного места. В салоне надолго повисает тягостное молчание. Прерывает его Порфирий Петрович. -- Я хорошо знаю "Картины Италии", -- говорит он, -- и должен признаться, описание казни этого бедняги меня всегда смущало. Не только потому, что Диккенс, некогда противник смертной казни, стал вдруг ее горячим сторонником. И не только из-за глупых шуточек, которые он отпускает по поводу Иоанна Крестителя, вероятно, по причине своего врожденного антипапизма. Нет, мне становится не по себе, когда он презрительно смотрит на толпу, которая пришла, чтобы "на время отбросить всякие помыслы о торговле и отдаться полностью удовольствию". А для чего же, позвольте спросить, сам он пришел за три часа до казни? -- да чтобы занять место поудобнее! "Но я не такой как они!" -- должно быть, говорил он себе, так же как часто, слишком часто говорил в своей жизни. Все это, разумеется, не может повлиять на мое восхищенние Диккенсом-писателем. -- Автобус -- не лучшее место для обсуждения подобных тем... -- откликается доктор Уилмот, испытывая вполне понятную неловкость. Инспектор Баккет, хорошенько обдумав случай с баварской графиней, возвращается к делу Друда. -- Убив Эдвина своей тяжелой тростью, -- говорит он (приставляя при этом указательный палец к уху и как бы приглашая всех высказаться), -- Невил мог бы снять с тела драгоценности, чтобы симулировать ограбление. Заколку и часы он выбросил в запруду, а кольцо мог отдать Елене. Невил прекрасно знал, что она не станет уподобляться крестьянке из Витербо и исповедоваться преподобному Криспарклу. Но возможно, автор действительно собирался устроить все так, чтобы Елена призналась в содеянном злодействе в самом конце. Это простодушное предположение вызывает одобрение Жабы. -- Какие могут быть сомнения, -- говорит этот гурман криминалистики, -- конечно, дело сингальских близнецов списано с дела молодчика из Витербо. С той лишь разницей, что Елена закончит свои дни не под ножом гильотины, а на эшафоте. Не будем забывать, добавляет он, что среди общих могил для казненных имеется и женская. Полковник карабинеров выглядит не столь убежденным. -- Действительно, злодей из Витербо подарил жене именно кольцо, -- говорит он, -- но скорее всего это было не слишком дорогое кольцо, и уж точно без алмазов и рубинов. Кроме того, я не совсем точно выразился, когда сказал, что он убил ее дубинкой. В качестве орудия преступления убийца воспользовался странническим посохом тевтонской туристки. Разница между этими двумя делами весьма значительная. -- Да, -- снова вступает в дискуссию Жаба, -- но когда Невил демонстрирует трость своей так называемой сестре, он именует трость посохом. Намек достаточно откровенный. Тем временем автобус выруливает на площадь Успокоения у южного склона Капитолия[101], и Антония призывает обратить внимание на западный утес великого холма, где темнеет обнажившаяся порода. [101] Часть Рима, расположенная на Капитолийском холме, где сохранились развалины многих памятников античности. Здесь же находится основанный папами Музей древностей. -- С этого места, -- говорит она, -- сбрасывали тех, кто совершил государственную измену или покрыл себя позором. Ученые сходятся во мнении, что Тарпейская скала получила свое название по имени дочери консула Спурия Тарпея, которая обновила место казни, когда сабиняне ворвались на Капитолий[102]. [102] Мстя за своих женщин (см. примеч. выше), сабиняне начали войну против Рима. Благодаря предательнице Тарпее им удалось ворваться на Капитолий. Войну остановили похищенные сабинянки, вставшие между враждующими сторонами. Тарпею казнили на скале в юго-западной части Капитолия, откуда сбрасывали вниз преступников. Чтобы усугубить вину Тарпеи, римские писатели изображали ее весталкой (см. прим. ниже.) ЛОРЕДАНА, улыбаясь. А чье тело мы бы увидели распростертым на земле, если бы смогли хоть краешком глаза взглянуть на опиумные фантазии Джаспера? Я помню, как он вскрикивает: "Все кончилось!" -- подразумевая, наверное, зрелище, открывшееся ему с вершины башни. КАФФ, припоминая. Но разве он при этом не добавляет слова "так быстро"? Или это сказала женщина из притона? Во всяком случае, Елена произносит почти те же слова, когда говорит Невилу накануне преступления: "Подумай, ведь скоро все это уже будет позади". ПОРФИРИЙ ПЕТРОВИЧ. К этому можно добавить, что похожими словами Диккенс завершает описание казни: "...и представление было окончено". Более серьезным диккенсоведам последнее обстоятельство кажется весьма интересным, но Марлоу и Арчер выглядят довольно раздраженными. -- Это экскурсия по городу или заседание? Если экскурсия, то зачем вытаскивать Диккенса и потрясать этой дурацкой ТЭД?! АНТОНИЯ, примирительно. Если на улице Успокоения не окажется пробки, мы скоро подъедем к знаменитому Туллиануму, известному также как Мамертинская тюрьма[103]. Название ведет свое происхождение не от имени Сервия Туллия[104], а от слова tullus -- источник, который не иссяк и поныне. Первоначально Туллианум использовали как резервуар, и только во времена Республики, когда пристроили камеру для приговоренных к смертной казни, он стал играть роль тюрьмы. Среди его узников были Верцингеториг[105] (обезглавлен), Югурта[106] (задушен) и сообщники Катилины[107] ("Vexerunt"[108], -- сказал Цицерон). Все это не имеет никакого отношения ни к Диккенсу, ни к ТЭД. [103] Государственная тюрьма Древнего Рима. По преданию, была построена в VII в. до н.э. В действительности она построена, по-видимому, в III в. н.э. Свое название ведет от мамертинцев -- италийских наемников, взбунтовавшихся и разбойничавших на Сицилии в начале III в. до н.э. [104] Согласно преданию, царь Рима с 578 г. до н.э. по 534 г. до н.э. [105] Вождь арбернов, в 52 г. до н.э. начал войну против Цезаря, но в сражении при Алезии был побежден и взят в плен, а впоследствии казнен. [106] Царь Нумидии, воевал с римлянами. После ряда побед в 105 г. попал в плен. [107] Организатор заговора, раскрытого консулом Цицероном в 63 г. до н.э. Погиб в сражении в 62 г. до н.э. [108] Пусть живут (лат.). ДОКТОР УИЛМОТ, улыбаясь. Кстати об этой самой тюрьме. Согласно иллюстратору произведений Диккенса Филдсу[109] писатель первоначально предполагал, что местом действия заключительной сцены романа станет камера для приговоренных к смерти. Кроме того, он собирался осмотреть тюрьму в Мейдстоуне. Однако вряд ли можно сомневаться, что он не преминул посетить и Мамертинскую тюрьму, верхняя камера которой (позднее превращенная в часовню Святого Петра в Темнице[110]) особенно привлекла его "заржавевшими кинжалами, ножами, пистолетами, дубинками и другими орудиями насилия и убийства, принесенными сюда сразу после того, как они были пущены в ход, и развешанными, чтобы умилостивить оскорбленное небо". [109] Позже мы внимательно рассмотрим иллюстрацию, которую Филдс приготовил для обложки ТЭД, а также знаменитую гравюру "Опустевшее кресло". (Прим. авт.) (По другим данным иллюстрацию для обложки выполнил не Люк Филдс, а Чарлз Олстон Коллинз, брат Уилки Коллинза.) [110] Согласно традиции Св.Петр, заточенный в Мамертинскую тюрьму, сотворил чудо, и из скалы забил источник, который утолил жажду узников. После этого многие заключенные обратились в христианство. В средние века эта тюрьма стала местом поклонения и получила название часовни Св.Петра в Темнице. Все посмеиваются над ошибкой Антонии, в том числе и сама Антония, и прекрасная экскурсоводша просит водителя свернуть на улицу Благодарения. Вскоре все забывают о Мамертинской тюрьме. Автобус подъезжает к римскому Форуму, и после длительных переговоров с великолепной Антонией любезные служители гостеприимно распахивают ворота запасного входа. 15 Если посетитель римского Форума вознамерился бы сейчас спуститься в эту узкую нишу, ошибочно именуемую гробницей Ромула[111], где под плитой черного мрамора (знаменитый Lapis Niger) действительно покоятся какие-то останки, относящиеся к эпохе царей, он немало удивился бы желанию Антонии и Латиниста расшифровать загадочную надпись на разрушенной пирамидальной стеле. Если не считать так называемой "фибулы из Пренесте"[112] (вероятно, подделки), это, вне всякого сомнения, самая ранняя из известных латинских надписей. Но где же остальные участники автобусной дискуссии? [111] Легендарный основатель и первый царь Рима (755 до н.э. -- 716 до н.э.). [112] Фибула (лат.) -- пряжка для скрепления одежды, сделанная в виде цельной пружинящей спирали. Пренесте (ныне Палестрина) -- центр италийского бронзового искусства. Имеется в виду, вероятно, фибула Мания (около 600 до н.э.) с древнейшими латинскими надписями. Выбравшись на поверхность, посетитель смог бы опознать в человеке, раскуривающем трубку под аркой Септимия Севера, комиссара Мегрэ. А в парочке туристов нетрудно узнать Холмса и доктора Ватсона. Эти достойные джентльмены с интересом разглядывают Золотой миллиарий[113] (неподалеку от Umbilicus Urbis[114]), пытаясь выяснить расстояние от Рима до основных городов империи. Но сомневаемся, что даже самый внимательный и просвещенный посетитель Форума узнает в троице, только что скрывшейся в курии (здании, где обычно собирался сенат[115]), Торндайка и доктора Фелла, не говоря уже о таинственном Попо. Судя по всему, эти трое собираются полюбоваться величественной Anaglypha Traiani[116], которая, как полагают, некогда украшала ростральную колонну[117]. [113] Миллиарий -- мильный столб. Золотой миллиарий установил Август неподалеку от храма Сатурна на римском Форуме. [114] Центр Города (лат.). [115] Государственный совет Рима. [116] Анаглифа Траяна (лат.). Анаглифа (от греч.) -- резьба, изделия чеканной работы. Траян (? --?) -- римский император. [117] Колонна на римском Форуме, украшенная носами античных кораблей. Что касается остальных членов друдовской группы, то они, устав ждать Антонию, давно уже разбрелись в разные стороны. Кто-то отправился к базилике Эмилия[118] и храму Антонина и Фаустины[119], кто-то ко Дворцу весталок[120], а остальные еще дальше, в сторону арки Тита[121]. Попробуем выяснить, как аура этого древнего места повлияла на наших специалистов, вдохновила ли она их на новые подходы к решению тайны ТЭД. Базилика -- тип общественного здания. На римском Форуме базилики появились в начале II в. до н.э. Использовались для всякого рода деловых операций и (в порядке исключения) для судебных заседаний. Базилика Эмилия была построена в 179 г. [119] Построен в честь императора Пия Антонина (138--161) и его жены. [120] Здесь жили весталки, жрицы храма Весты (см. примеч. ниже), поддерживающие в нем неугасимый огонь. [121] Возвигнута в честь императора Тита (? --?) в память о завоевании Иерусалима. -- Тайна тайн! Тайна в квадрате! -- слышим мы, как восклицает Гастингс, который вместе с Пуаро прохаживается среди живописных обломков мраморных памятников, образующих рядом с источником Ютурны[122] некое подобие лабиринта. Бельгиец же, мимоходом заметив: "Почему не в кубе?", -- продолжает рассматривать кубический алтарь Genius aquarum[123]. [122] Нимфа Ютурна, возлюбленная Юпитера, получила от него в дар бессмертие и владычество над всеми водами. Вода из ее источника считалась целебной. [123] Гений вод (лат.). Гениями в Древнем Риме назывались боги-покровител