Питер на самом деле по-своему любил ее. А поскольку она причиняла мне боль, я решила причинить ему боль через нее. Вот в этом и заключается вся патология, ведь это совершенно ясно. Вы, наверное, постоянно сталкиваетесь с подобным? Трое Тупиц молчали. - Ну что ж, в любом случае это только контекст. Но он поможет понять вам, почему я оказалась уязвимой для Ари Готтлейба. Меган снова склонилась над своей конструкцией. Она уже пожалела, что вырвала из нее компьютерную плату, ей захотелось вернуть ее. Но Меган понимала, что выставит себя полной идиоткой в глазах этих людей. Она посмотрела на часы. Как летит время, уже около пяти. Мы все стареем и будем стареть до того дня, когда эта любовница Питера разинет рот, чтобы сожрать весь мир. Меган засмеялась, но это вышло у нее более нервно, чем она ожидала, на самом деле ей захотелось заплакать. - Как бы там ни было, Питер стал сенсацией месяца в вашингтонских кругах, потому что его концепция угрозы русским ядерной бомбой вполне соответствовала тому, что хотел слышать Рейган и его окружение. Они сразу ухватились за эту концепцию, повысили Питеру жалованье, он сразу стал "мистером Бомба", получил работу в этом ужасном комитете и отдал ей все свое время и всю свою любовь. Признаю, что я ничего не смогла с этим поделать. И кому, как не Ари Готтлейбу, было суждено появиться в этот момент. Если бы я создавала идеального еврейского мужчину, то создала бы Ари. Идеальный еврейский мужчина. Я имею в виду, он был, как Алан Бейтс в "Незамужней женщине" - то есть слишком хорош, чтобы быть настоящим. Невероятно симпатичный, но не из тех красавцев, которые сводят с ума. Никогда не повышал голос, а когда смеялся - ох, послушайте, я говорю так, словно играю роль в мюзикле, - когда он смеялся, то заставлял тебя чувствовать, что только ты и он смеетесь над этой самой прекрасной шуткой. Мне нравились его морщины у глаз в виде двух маленьких треугольников, похожих на кремневые наконечники стрел. Он был очень вежливым, очень уверенным в себе, не испытывал страха. Питер страдал от страха и чувства вины, а Ари ничего не боялся. Когда он смотрел на тебя. Боже, как он весь светился! У него был просто дар концентрировать взгляд. Он заставлял тебя чувствовать, что ты один в этом мире, что больше никого нет. Я встретилась с ним на вернисаже два года назад. - Уточните дату, пожалуйста. - Да кто же запоминает даты? - Могло это быть в январе? - Нет. Погода была теплой, очень теплой, я это помню, потому что мы с Ари пили кока-колу в палатке на улице рядом с галереей Коркоран и... нет, нет, точно, это был январь. Удивительно теплый январский день. Питер был очень занят, в его группе все с ума посходили. Конгресс как раз принял решение о размещении МХ в старых шахтах... - Одиннадцатое января? - Возможно. Она ненавидела этих агентов. - Но в любом случае это была моя идея, а не Ари. Это была моя идея. Ари был гражданином Израиля, он служил в их воздушно-десантных войсках или что-то в этом роде и, насколько я слышала, там это довольно почетно. Он был знаком с работниками посольства. Я просто хотела... навредить Питеру. - Он заинтересовался? - Нет. Сначала нет. Считал это глупостью. Он говорил, что у Израиля нет крупных ракет, что Израиль крупные ракеты не интересуют. Но я сказала, что информация очень ценная, Израиль смог бы ее как-нибудь использовать. Придумали бы, евреи всегда были умными. - И он согласился? - В конечном итоге да. Понимаете, для меня это был шанс сделать хоть что-то. Я не собиралась передавать документы коммунистам, я хотела отдать их людям, которые на нашей стороне. Просто другим евреям. - Понимаю. - И Ари пошел к ним, они согласились посмотреть на документы, а потом Ари сообщил, что этот человек хочет встретиться со мной. Но он не хотел, чтобы меня видели около посольства, поэтому попросил приехать в Нью-Йорк и встретиться с ним в консульстве. В консульстве Израиля. - Ясно. - Да, я так и сделала. Я встретилась с израильским офицером разведки в консульстве Израиля, и все прошло очень хорошо. Это был умный, решительный человек, очень внимательный и обаятельный. Он сказал, что не хочет, чтобы у меня были неприятности, спросил, уверена ли я в том, что делаю. Еще он напомнил, что Джонатан Поллард был арестован и наше правительство подняло вокруг этого ужасный шум, добиваясь для него максимального наказания, так что если меня арестуют, то они, пожалуй, не смогут мне помочь. - И... - Меня это не волновало, я была уверена в том, что делаю. И я начала осуществлять свой план. Это было легко. - Сказав это, Меган почувствовала глубокое удовлетворение. Ее очень заинтересовал этот момент. Сможет ли она воплотить свое признание в то, что Питер обычно называл "поделками"? Да, сможет. Она почувствовала на себе взгляд Трех Тупиц. - В конце концов, это были всего лишь израильтяне. Ведь они наши друзья, я совсем недавно читала об этом в "Вашингтон Пост". - Миссис Тиокол... вы не против, что я вас так называю? - Нет, все в порядке. - Миссис Тиокол, не могли бы вы подробнее рассказать об Ари Готтлейбе? Насколько я понимаю, его фотографий у вас нет? - У меня есть три его портрета, но они выполнены в стиле абстрактного импрессионизма. Он не очень любил, забавно, что вы об этом упомянули... фотографии. Нет, к сожалению, его фотографий у меня нет. - Можете вы рассказать о нем? - Он был всем тем, чего я желала. За исключением одного недостатка. - Какого недостатка? - Но это была не его вина, с этим он ничего не мог поделать. - О чем вы? - Он не был Питером Тиоколом. Но в любом случае, Ари был слишком идеальным: красивый, любящий, всегда в хорошем настроении и очень сексуален. - Он бросил вас? - Недавно, после того странного уик-энда в гостинице в Виргинии. Очень странного. - В каком смысле странного? - Даже не могу сказать. Я все время спала, потому что выпила слишком много шампанского. Ари очень обиделся и уехал на следующий день. Ему надо было возвращаться в Израиль. К жене. - Когда это было? - Примерно две недели назад, точно не помню. Кто же помнит даты? - И вы остались одна. - Я была одна, даже будучи замужем. - Расскажите об этом офицере израильской разведки. - Ох, вы знаете, очень умный человек, очень сердечный. Очаровательный. Загадочный. Прямо-таки живая легенда, даже для сотрудников консульства, они все буквально в рот ему смотрели. Очень необычный человек. Я помню, как после нашей встречи мы вышли на Семьдесят третью улицу и он помог мне поймать такси. С ним чувствуешь себя в безопасности, и он. - Простите, миссис Тиокол, - это вмешался самый молодой из Трех Тупиц. Он был несколько вежливее своих коллег и понял, как неприятно ей то, что ее оборвали. - Да? - Вы сказали. Семьдесят третья улица. - Да. - Мне приходилось бывать в нашем бюро в Нью-Йорке. Вы, наверное, имели в виду Восемьдесят четвертую улицу? Меган смутилась, почувствовав твердую уверенность в его голосе. - Ну, не исключено, что я перепутала адрес Кто запоминает адреса? И какая разница... нет, простите, это точно была Семьдесят третья улица! Вы меня не собьете. Между Мэдисон и Парком. Красивый особняк, звезда Давида на флаге, фотографии Бен-Гуриона, Голды Меир, Бегина и Шимона Переса. Там было много людей, рабочих, все... Меган чувствовала на себе внимательный взгляд агента. - Извините, я очень хорошо знаю здание консульства. Да, это особняк, но на Восемьдесят четвертой улице, между Мэдисон и Пятой авеню, рядом с музеем. Я там работал, и мне приходилось часто бывать в этом здании. Мы сотрудничали с Моссадом по вопросам обеспечения безопасности. - Я... я имею в виду... Меган даже не знала, что и сказать. - Вы уверены, что это была Семьдесят третья улица? Она только тупо кивнула. - Понимаете, все это можно было очень просто устроить. Снять особняк, в одно прекрасное утро вывесить флаг, развесить фотографии, какие-то люди крутятся внутри, изображая деловую обстановку. А через час после вашего ухода все исчезает. Меган почувствовала, что под ней разверзлась дыра, громадная и темная. Она падала туда, но никто ее не ловил. Питер! - подумала Меган. - Боже, Питер! - Они обманули меня. Просто обманули. - Да, мадам, боюсь, что так, - согласился один из Трех Тупиц. И Меган тихонько заплакала. - Ох, Питер, Боже мой, что я натворила? 17.00 Акли в одиночестве сидел перед полицейской машиной. Он замерз. Кто-то принес ему одеяло, и он закутался в него. Он сидел в сиянии огней, казалось, сюда съехались полицейские машины со всего мира, свет от их красных и синих мигалок метался по домам и деревьям. У Акли болела голова, ныло все внутри от ударов пуль по бронежилету, и в конце концов его вырвало. Все держались в сторонке от него, по крайней мере, в этот момент, и он был благодарен им за этот небольшой знак сострадания. Глядя перед собой, Акли ничего не видел. Он умотался, был в прострации, которая его устраивала, потому что если бы он думал о случившемся, то захотел бы умереть, лишь бы все кончилось. Дети находились с полицейскими, но никто не знал, что делать с ними и где их пропавший отец. Акли слышал, как кто-то предлагал отправить детей к бабушке в Хагерстаун. Он не мог смотреть на них, на этих двух маленьких девочек, сущих ангелочков, не испорченных еще злом. Акли лишь бросил в их сторону быстрый взгляд: девочки напоминали маленькие лепестки, красивые и светлые. Почему она поднялась наверх? Почему я выстрелил? Она поднялась наверх, потому что она мать. Я выстрелил, потому что я полицейский. Можно назвать это как угодно: хубрис, судьба, кисмет, карма. Но это было предначертано, неизбежно, такова была высшая воля. Когда он вернулся к Бет, уже ничего нельзя было сделать. Девочка сидела рядом с ней, держа мать за руку. Потом из комнаты вышла вторая девочка, села от матери с другой стороны и начала плакать. Акли лишь взглянул на них, на мертвую женщину, вышел на улицу и пошел к машине, предоставив заниматься всем врачам, полицейским и пожарным. - Да, тяжелый случай. Удивленный Акли поднял голову. Рядом на костылях стоял Дельта-3. - Вы в порядке, сержант? - безучастно спросил он. - Думаю, выживу. Послушайте, если у вас будут какие-то неприятности, то я расскажу, как все случилось. Черт побери, мистер Акли, вы один пошли на настоящего бандита, державшего заложниками двух детей, и вы спасли детей. Отличная работа. - Да, и все же я с ней не справился. - Мы ворвались в дом, где находились трое заложников. Двоих освободили, в любом случае чертовски удачная операция. А эта женщина, она была хорошей матерью, она предпочла спасти детей, а не спастись самой. Вот как вы должны это объяснять. - Но задача была захватить пленных. - Прошу прощения, сэр, но пошли эти пленные к чертовой матери. Мы и так потеряли троих людей. Но эти слова не успокоили Акли. - Сэр, нужно доложить обо всем. Понимаете, они сейчас в напряжении, очень ждут нашего сообщения. - Да, - покорно согласился Акли. Чувствуя себя опустошенным, он вытащил микрофон - от этого усилия у него заныли ребра - и нажал тангенту. - База, говорит специальный агент Акли, можете соединить меня с командованием Дельты? - Понял вас, Бюро-1, соединяю, можете говорить. - Дельта-6, слышите меня? Я Бюро-1, прием. Послышался треск электрических разрядов, шум помех, но затем он услышал голос: - Бюро-1, я Дельта-6, слышу вас. Докладывайте. - Штурм закончился. Два заложника освобождены. У нас один убит и двое ранены, но не тяжело. Ситуацию сейчас контролируем. В доме находилось трое вооруженных людей. - Пленные есть? - донесся издалека голос Пуллера - Нет, Дельта-6. Пленных нет. Была сильная перестрелка, пленных взять не удалось. Рация замолчала. Акли поспешил высказать все до конца. - Дельта-6, я случайно застрелил гражданского человека. Прошу отстранить меня, вам надо найти себе другого... - Отставить, Бюро-1. - Ради Бога, я застрелил женщину. Я просто не могу... - Бюро-1, я Дельта-6. Гибель гражданских лиц неизбежна при подобных боевых операциях. Возьмите себя в руки. - Полковник Пуллер, я застрелил мать, в сердце... - Бюро-1, прекратите каяться и слушайте указания. - Сэр, я... - Послушай, Бюро-1, это боевая операция, и ты должен выполнять приказы, иначе я тебя арестую, черт побери. Сынок, у меня нет времени разбираться с твоей нежной душой. Ты понял? - Понял, - ответил Акли. В горле у него стоял комок, глаза заволокла пелена. - Собери их оружие, отправь серийные номера в ФБР и посмотри, что из этого выйдет. Потом я хочу, чтобы ты осмотрел тела, там у тебя должен быть под рукой какой-нибудь медицинский эксперт. Осмотрите тела. И одежду. Проверь одежду. Как понял, Бюро-1? Акли посмотрел на микрофон, на эту мертвую штуку, зажатую в его руке. Он чувствовал себя невероятно старым и невероятно усталым. Уже почти совсем стемнело, зажглись уличные фонари. - Понял, - ответил Акли и поднялся, чтобы делать то, что он должен был делать. - Вот и конец этой истории, - сказал Натан Уоллс. - Конец этой гребаной истории. Да, так оно и было. Лучи их фонариков уперлись в отвесную стену, на которой поблескивали следы шахтерских инструментов, оставленные лет пятьдесят назад. Тоннеля по имени Элизабет просто не существовало, он уперся в гору. - Сукин сын, - выругался Уидерспун. - Значит, все? - Только не вздумай начинать копать, парень. Представляешь, чтобы попасть туда, куда тебе надо, придется прокопать около полумили. - Проклятье. - Уидерспун искренне расстроился. Проделать такой путь, согнувшись и ползком, и все впустую. Уоллс сел на землю. - Черт бы побрал эту сучку. Никогда нельзя доверять белым женщинам. Ты смотришь на них, а они сжимают ноги. Ох, я конечно, не имею в виду твою леди. Уоллс сунул руку в карман, вытащил сигарету и прикурил от зажигалки "Бик". - Ты куришь тут? - удивился Уидерспун. - Эй, а почему бы и нет? Здесь никого нет, только мы, шпионы. - Уоллс рассмеялся. - Парень, а я-то уже думал, что стану гребаным героем, а теперь нам просто придется вернуться назад, вот и все. Понимаешь, Спун, я ведь правда надеялся стать героем, думал, нас встретят фейерверком, а потом я отправлюсь в турне по стране. Неплохо, да? Ведь только так старина Уоллс смог бы спасти свою задницу. - Да, действительно здорово, - согласился Уидерспун, - ты уже сейчас говоришь, как настоящий герой. Твоя мама будет гордиться тобой. - Моя мама умерла, - ответил Уоллс и снова рассмеялся. Уидерспун отложил в сторону винтовку, скинул куртку, стащил с головы прибор ночного видения и установил фонарик таким образом, чтобы его луч падал на стену, преградившую им путь. Он подошел к стене и принялся ощупывать ее, медленно передвигаясь. Вслед за ним в свете фонарика двигалась и его гигантская тень. Ничего. Прочная скала. Но Уидерспун не унимался. Его длинные и темные пальцы продолжали делать свое дело. - Парень, ты напрасно теряешь время. Успокойся, покури. А потом мы вернемся назад. И Уидерспун сдался. Не было смысла торчать здесь, их попытка закончилась неудачей. Он нащупал рацию, закрепленную ремнями на бронежилете, надел наушники и передвинул к губам микрофон. - Крыса-6, я Бейкер, как слышите? Он внимательно слушал, но ответа не было. - Черт, - буркнул Уидерспун, - похоже, мы забрались слишком далеко. Они нас не слышат. - А может быть, спят, - предположил Уоллс. - У них легкая работенка, сидят на задницах, пока два ниггера делают всю грязную работу. Если у тебя работа для белого человека, то лучше спать. Потормоши их еще. - Крыса-6, Крыса-6, я Бейкер, как слышите? Как слышите? Тишина. - Ответьте мне, повторяю, ответьте. - Видимо, эта чертова бомба все-таки взорвалась, и все белые люди умерли, - предположил Уоллс. - Тогда умерли бы и черные, - возразил Уидерспун. - Парень, негритянские ученые должны придумать такую бомбу, которая убивает только белых. Я бы даже заплатил за это. - И Уоллс рассмеялся, отбросив щелчком сигарету. - Крыса-6, я Бейкер, как слышите? Бар "Джейке", где сидел Григорий, заполнился рабочими. Это были водители грузовиков, водители грузовых подъемников, рабочие складов, маляры, почтовые служащие, все здоровые, все усталые, большинство из них грязные и крикливые. Они курили, воздух в баре был синим от дыма. Григорий ненавидел их. Головная боль у него так и не проходила, несмотря на то, что время от времени он заглушал ее водкой. Он смотрел на медленно ползущие стрелки часов, ожидая, когда снова надо будет звонить Молли, и тут услышал, как кто-то говорил о солдатах и учениях в центральной части штата Мэриленд. Григорий поднял взгляд на телевизор. Как раз передавали новости, репортер вел передачу с полицейского кордона, возле которого собралась такая куча машин, словно наступив конец света или что-то в этом роде. Григорий резко подался вперед. - Эй, мистер, кому вы отдаете предпочтение в Восточном дивизионе? - Редскинс, - ответил Григорий. - Тс-с, я слушаю новости. - Да Редскинс даже не попадает в серию "плэйофф"! Репортер говорил о проводимых в горах военных учениях, передавал слухи о разбившихся самолетах и вертолетах, о том, что движение перекрыто и гражданские власти не в состоянии ответить, когда оно восстановится, но это и есть одна из издержек демократии. Репортер, совсем мальчишка, энергично кивал головой и выразительно щурил глаза. Позади него вдалеке Григорий разглядел большую, покрытую снегом гору, белую и блестящую. Она смотрелась очень эффектно. Репортер уже сообщал о новых войсках, направляющихся к району учений. Он протянул свой микрофон одному из солдат, сидевших в грузовиках. Тот ответил, что ничего не знает, их просто утром подняли по тревоге в округе Колумбия, а около одиннадцати приказали садиться по машинам. И вот они здесь. - Но мы рискуем своей задницей, рассказывая вам об этом, - на ходу крикнул молодой солдат молодому репортеру, потому что грузовики уже двинулись. - У них там какие-то военные учения, - подал голос человек у стойки бара. - Говорят, перекрыто все движение аж до Балтимора. Никогда не слышал ничего подобного. - Где перекрыто движение? - поинтересовался Григорий. - Не хочется попадать в пробку. - На запасной Сороковой дороге, от Миддлтаунадо Бунсборо. Езжай лучше по Семидесятой. Сороковая проходит как раз возле этой горы Саут Маунтин. Бот ее они и перекрыли, а заодно все въезды в местные городишки. Чудеса, да и только. - Почему? - Но ведь там нет правительственных войск. Их полно в Абердине, в Форт-Миде, в Пэкс Ривер, в Форт-Ричи, а в Саут Маунтин правительственных войск нет. Что-то тут нечисто, могу поспорить. - Гм-м, - Григорий кивнул, соглашаясь. Может, мне поехать туда? - подумал он. - Может, смогу узнать что-то о солдатах или выведаю какую другую информацию? Да, с твоим акцентом и советскими документами это может закончиться тем, что ты угодишь лет на двадцать в Данбери, а потом еще дома схлопочешь двадцать лет Гулага. Нет, надо ждать ответа от Молли. Теперь Григорий понимал, что произошло что-то чрезвычайное, Молли это выяснит для него. Он первым сообщит новости, над которыми будет трудиться весь аппарат. А добыл эту информацию он, великий Григорий Арбатов! Он встал и едва протиснулся сквозь толпу в мужской туалет. Там он бросил монетку в телефон-автомат и снова позвонил Молли. Никто не ответил. Ох, Молли, взмолился Григорий. Ох, пожалуйста, прошу, не бросай меня, когда я так нуждаюсь в тебе! Новости для группы Дельта оставались неутешительными даже после неудачи в доме Хаммелов. Самолеты с рейнджерами попали в полосу плохой погоды над Индианой и вынуждены были отвернуть к югу и дозаправляться в Теннесси, так что их прибытия ожидали не ранее 19.00. Но Пуллер не хотел рисковать, не хотел, чтобы они прыгали с парашютами в темноте, поэтому доберутся они к Саут Маунтин и будут готовы к штурму только к 21.00. Третий пехотный батальон застрял где-то на дорогах из-за кордонов и теперь терял чертовски много времени, пробираясь сквозь пробки. Аналитики в Пентагоне не смогли выяснить ничего нового из странного послания "Временной армии Соединенных Штатов". Питер Тиокол углубился в себя, пытаясь выяснить, кто же им противостоит, и забросил работу по определению кода двери лифта. Не было сведений и от агентов ФБР, допрашивавших его жену Меган. Обе девочки, спасенные в доме Хаммела, были слишком малы и слишком испуганы, чтобы сообщить какую-то информацию о людях, державших их в заложниках почти целый день. Пентагон постоянно требовал отчета о ходе операции, но Дику Пуллеру нечего было сообщать. Были подсчитаны окончательные потери роты Национальной гвардии: пятьдесят шесть человек убито, сорок четыре ранено, так что в строю осталось менее пятидесяти человек. Полевой госпиталь, развернутый медперсоналом группы Дельта, был забит до предела, и уже начали умирать люди, которые бы выжили во Вьетнаме, где гораздо лучше было поставлено дело с эвакуацией раненых воздушным транспортом. Было уже шесть часов. И шесть еще оставалось. Пуллер отправился на поиски Тиокола, намереваясь заодно просмотреть последнюю информацию ФБР. Но отойти далеко он не успел. - Полковник Пуллер! Полковник Пуллер! Его звал один из связистов. - Что такое? - Мы должны были каждые пятнадцать минут входить в связь с Крысой-6 на той стороне горы. Но они пропустили уже два сеанса. - Вы продолжаете вызывать их? - Да, сэр, но никакого ответа. Пуллер взял микрофон. - Крыса-6, я Дельта-6, как слышите? Никакого ответа, радио молчало. Пуллер еще несколько раз попытался вызвать Кры-су-6. - Кто там находится? - спросил полковник одного из сержантов. - Сэр, никого, кроме команды Крыса-6. Правда, гора оцеплена полицией, так что подальше должны быть полицейские. Дик сверился с картой, снова взял микрофон и вызвал штаб-квартиру полиции штата, которая расположилась в нескольких милях отсюда на кордоне на Сороковой дороге. - Виктор-90, я Дельта-6, как слышите? - Слышим вас хорошо, Дельта-6. - Виктор-90, есть кто-нибудь из ваших людей вблизи Мозер-роуд? - Да, сэр, у нас там выставлен пост. - Можете соединить меня с ним? - Да, сэр, оставайтесь на связи. Прошло несколько секунд. - Дельта-6, я Виктор-22, блокирую Мозер-роуд примерно в трех милях к западу от Саут Маунтин. Мне приказали связаться в вами. - Я понял, Виктор-22. Послушай, сынок, ты что-нибудь слышал в последнее время? - Могу только предположить, сэр. - И что это было? - Понимаете, сэр, по-моему, в вертолете в конце концов взорвались боеприпасы. - Повтори, Виктор-22. - Сэр, это произошло минут двадцать назад, как раз в том месте, где упал и взорвался вертолет. Рвались боеприпасы, стрельба стояла десять или двадцать секунд. Вот и все. Дик опустил микрофон. - Дельта-6? Полковник молчал. - Дельта-6, я Виктор-22. Нужна еще моя помощь? Но Дик продолжал молчать. Черт бы его побрал! Пуллер повернулся и посмотрел на гору, которая была примерно в миле от него. Проклятье, он нашел Крысу-6 и уничтожил ее. И тогда послал людей в тоннель вслед за командами крыс. - Сэр, вы не хотите послать туда группу и выяснить, как дела у Крысы-6? Пуллер покачал головой. Какой в этом смысл? Агрессор-1 снова обошел его. Крысы уже мертвы. И Пуллеру теперь не оставалось ничего иного, как готовить мешки для трупов. И молиться за Питера Тиокола. - Тиокол? Питер оторвал взгляд от телеграммы Агрессора-1, от своего блокнота и от сообщений ФБР. Это Скейзи окликнул его. - Послушайте, нам нужно поговорить. - О чем? У меня много... - Выйдите из сарая. - Для чего? - Питер заметил, что лицо у офицера напряженное и виноватое. Что происходит? - Выйдите, пожалуйста, доктор Тиокол. Питер подождал немного, потом вышел из сарая и завернул за угол, где его поджидали Скейзи и еще два офицера из группы Дельта. Офицеры были копиями Скейзи, только поменьше и постройнее. Серьезные парни в маскхалатах, обвешанные ремнями, ножами и гранатами. - Итак? Что... - Мы хотим, чтобы вы кое за кем последили для нас. - Это не мое дело, - возразил Питер. - Я здесь не для того, чтобы следить за кем-то. - Надо следить за Диком Пуллером, - сообщил Скейзи. На лице Питера появилось удивленное выражение. - Было время, - начал Скейзи, - когда Дик Пуллер был лучшим солдатом в армии. Должен сказать, что служить под его началом было почетно. Это был великий офицер. Профессионал из профессионалов. Но все в прошлом. - О чем вы говорите? - Питеру не нравился этот разговор. - Иногда люди, которым пришлось слишком много воевать, устают от этого. Они уже не могут больше посылать людей на смерть, у них не хватает смелости для решительных действий, они не уверены в себе, боятся сближения с противником и рукопашной схватки, не хотят нести потери, не хотят, чтобы их люди умирали при захвате объекта. И получается то, что мы и имеем сейчас: впечатление такое, словно что-то делается, но здесь, в самом центре событий, мы-то как раз ничего и не делаем, а только следим за временем. - Послушайте, он пытается, но ничего не может сделать пока... Скейзи придвинулся ближе. - В иранской пустыне наступил момент, к которому Пуллер готовил себя всю жизнь. Этот момент не был неожиданностью, предоставлялся отличный шанс, надо было только воспользоваться им. Вы знаете, как говорят у нас, военных? Кто рискует, тот побеждает. Это первая заповедь специальных операций. Но тогда, в пустыне, Дик Пуллер потерял свой талант рисковать. А у того парня на горе он имеется. - Так что вы хотите? - Если он снова трусит, то я уберу его. Возьму все на себя и отвечу за все последствия. Именно так мне и надо было поступить в пустыне. Вам надо просто следить за ним, и если уловите признаки того, что он сломался, сообщите мне. Поняли? Питеру показалось, что он стал участником этакой запутанной семейной драмы. Этакого совсем не смешного пародийного варианта комедии положений, вроде "Мои три сына" Эдварда Олби, где старший сын, в данном случае Сумасшедший Скейзи, собирается убить своего отца Фреда Макмарри (Дика Пуллера), в то время как двое младших сыновей - он сам и бедный, молчаливый Акли - сидят и не знают, что делать. - Вам лучше пересмотреть... - Тиокол, если он опустит руки, то вы дадите нам знать. Это и будет ваша настоящая работа. А теперь вам лучше вернуться к этой чертовой двери. Чем дальше продвигался Тигарден, тем лучше чувствовал себя, хотя понимал, что все должно быть наоборот. Не важно, каким образом, но ему удалось смыться оттуда. Он рвался на волю, не чувствуя при этом стыда. Еще больше он успокоился, когда тоннель под названием Элис расширился и Тигарден смог подняться с четверенек. Это было так здорово, тоннель показался ему огромным и просторным. Черт побери, он уже испытывал подобное ощущение во Вьетнаме, году в семьдесят первом, когда был еще совсем мальчишкой и только-только пришел на службу в войска специального назначения. Противник надолго запер их в маленьком местечке, каждую ночь они отражали атаки, пока наконец не пришло подкрепление и не освободило их. Вот тогда он и испытал чувство, подобное нынешнему. Тигарден еще не чувствовал полной свободы, не мог пока увидеть звезды - если только сейчас на небе были звезды, ведь он не имел понятия, сколько сейчас времени, но он уже не погружался все глубже и глубже в эту проклятую темноту. Он даже решил засвистеть, но внезапно услышал впереди какой-то шум, что-то вроде шороха по камням. А что, если Крыса-6 послал следом других парней? Тигарден замер, его не рад овала перспектива столкнуться с офицером и объяснять ему, какого черта он делает здесь, за сотни футов от своей напарницы, уже почти в горизонтальной штольне. Он начал лихорадочно придумывать объяснение, чтобы хоть как-то оправдать свой позор. Рация! Рация не работает, они не могли продвигаться дальше, и он возвращается, чтобы восстановить связь перед тем, как... Луч фонаря резанул по глазам, пригвоздив его на месте. - Эй! Черт побери, ребята, да вы меня напугали. Какого черта вы нас проверяете, Крыса-6? Радиосвязь оборвалась, и я вернулся, чтобы наладить ее. Знаете, там просто сплошная преисподняя. В лицо Тигардену ударил еще один луч фонаря, ослепляя, наполняя сознание какими-то взрывными искрами. Он услышал глухие ругательства и тихое бряцание оружия. - В чем дело, ребята? Похоже все это... Перед глазами с быстротой молнии мелькнул кулак и опустился на подбородок Тигардена. Резкий удар отбросил его назад, он отлетел и стукнулся спиной о стену. Чья-то рука задрала ему подбородок, обнажая горло, и почти в эту же секунду - хотя Тигарден и не увидел этого - вторая рука резанула ему по горлу острым лезвием ножа, с убийственной точностью пройдя кожу, хрящи и сонную артерию. Мои сыновья! - подумал Тигарден. - Боже, мои сыновья! Но уже оцепеневший, умирая, в последнюю секунду он нажал пальцем на спусковой крючок своей винтовки МР-5, и грохнула очередь из четырех пуль. Пули бесцельно взрыхлили землю, и моментально несколько человек набросились на Тигардена, избивая его прикладами. Работа была довольно сложной. Правда, с оружием все ясно: винтовка "фабрик насьональ ФАЛ" НАТОвского калибра 7,62 мм, серийный номер 1488803-213; "узи" калибра 9 мм, изготовленный тоже фирмой "Фабрик насьональ" по лицензии Израиля, серийный номер 1094587338771, профессионально изготовленный, но невозможно было определить где; глушитель, удлинявший ствол на добрые семь дюймов; британский пистолет-пулемет "стерлинг B2АЗ" калибра тоже 9 мм, серийный номер 129848-555 и чешский пистолет Ч3-75 со стертым серийным номером. Эти сведения передали в Вашингтон, но было и так ясно, что это оружие с огромных складов, разбросанных по всему миру и принадлежащих не какой-то стране, а компании международных торговцев оружием. Все оно могло быть куплено путем заказа через "Шотган Ньюс". С одеждой и личными вещами тоже все было ясно, хотя Акли испытывал некоторое отвращение, осматривая их. Что касается личных вещей, то их вообще не было. Каждый из троих убитых отправился на этот бой без фотографий любимых, без Библий, даже без бумажников, без каких-либо заветных амулетов. Такое впечатление, что у этих люд ей вообще не было никакой личной жизни. Одежда была чисто выстиранной, но по ней ничего нельзя было определить: тяжелые черные ботинки неизвестного производства, наверняка купленные в каком-нибудь магазине, где торговали излишками военного обмундирования. Черные камуфляжные брюки с большими карманами на бедрах, голубые рубашки, скорее всего, морские, черные свитеры и кепки. Были у них и перчатки, и меховые куртки. Возможно, со временем и удалось бы что-то выудить из одежды, подвергнув материал сложному микроскопическому анализу в лабораториях ФБР в Вашингтоне, но это заняло бы недели, а конец света мог наступить уже через несколько часов. Так что в данный момент одежда была бесполезной. Оставалось самое сложное - осмотр тел. Три обнаженных трупа лежали на брезенте посередине пожарной части Беркиттсвилла. Конечно, рано или поздно приедет доктор, который выполнит эту работу более профессионально, чем бедняга Акли - убийца женщины - с синяками на животе от ударов пуль в бронежилет. Но доктора пока не было, а никто не желал заниматься этой работой, поэтому Акли и оказался один на один с тремя трупами. Смотри на них, заставил он себя. Хуже всех выглядел тот большой парень, что погиб наверху. Он сунул пистолет в рот и застрелился. Пуля разворотила затылок, сделав голову похожей на дыню, разрубленную пополам топором. Но еще удивительнее выглядело его правое плечо - словно его разворотило электропилой. Такую страшную рану нанесла одна из пуль, выпущенных Дельтой-3. Боже, как же он двигался с такой болью? Ведь Акли видел, что он карабкался по ступенькам, отстреливаясь. С такой-то болью? Прямо-таки супермен какой-то. Даже сейчас труп улыбался Акли белозубой улыбкой. Что в ней? Его превосходство? Ладно, хорошо, подумал Акли, будем считать, что ты был лучше меня. У двух других ран было больше, но выглядели они лучше. Просто мертвые люди с засохшими красными пятнами крови, разбросанными по всему телу. У одного три таких пятна на груди, у другого - одиннадцать в самых разных частях тела. Прекрасные пулевые отверстия, подумал Акли. Ему вспомнилась картинка из учебника истории, где гордые горожане окружили какого-то бандита, усы у него обвисли, а с десяток пулевых отверстий сверкали на солнце, словно пуговицы. Думай, Акли, приказал он себе. Ладно, все трое стройные и сильные мужчины, плоские животы, жилистые мускулы хорошо подготовленных профессиональных военных из элитных подразделений. Волосы у всех коротко подстрижены, один порезался, бреясь сегодня. Похоже, им около тридцати. У всех троих шрамы на предплечьях, а у одного еще на запястьях и груди. Татуировки? Да, татуировки, удаленные хирургическим путем! И, черт побери, все они были загорелыми. Смуглые лица, руки, глубокий загар, как у рыбаков, как у людей, проводящих всю жизнь на солнце. Акли вернулся к первому трупу и осмотрел его более внимательно. На груди пересекались два шрама со следами стежков. Ага, что такое раны, ты уже знаешь, подумал Акли. У тебя была очень опасная жизнь, мой друг. Могу поспорить, ты рассказал бы мне кое-что, если бы остался жив. Он осмотрел и другие трупы на предмет старых ран. У одного все было чисто, но у другого Акли обнаружил шрам возле правой ключицы. Тоже пулевое ранение. Да, безусловно серьезные ребята. Очередная Дельта. Акли хотелось бы знать, что делать дальше. Он снова вернулся к первому трупу. Да что я, судебный патологоанатом, что ли? Я ведь просто смотрю на этих мертвых парней. Акли вспомнил, как этот человек стоял над ним, а под ним билась маленькая девочка. Ради Бога, отпустите ребенка, взмолился тогда Акли, а парень просто посмотрел на него. Ты ведь мог убить меня. Но вместо этого ты ушел и вышиб себе мозги. Акли опустился на колени. Было в яркой улыбке мертвого что-то загадочное. Головорез с зубами кинозвезды вышибает себе мозги в задней комнате старого дома в Беркиттсвилле, штат Мэриленд. Акли непроизвольно вытянул палец. Что-то неестественное чудилось ему в улыбке мертвого, уж больно белыми были его зубы. Акли сунул палец в сухой рот мертвеца, ощутил холодные губы, омертвевший язык, сунул палец дальше, ощупывая полость рта, и... Да, зубы были вставные. Акли держал в руке фарфоровый протез. Он быстро проверил остальных. У всех троих почти новые, полностью вставные зубы. Уидерспун внезапно забормотал: - Эй, ты слышал? Похоже на стрельбу. Тебе не кажется... Но тут рука Уоллса зажала ему рот и придавила к земле с такой силой, которую нельзя было ожидать от этого щуплого немолодого человека. Он прошептал: - Спокойно, парень, спокойно. Ты понял меня, да? Уидерспун кивнул, и сжимавшая рот рука опустилась вниз. - Черт... - Тс-с, это старина Чарли. Да, он здесь. Чарли вышел на охоту, теперь его не удержишь. Он вышел поохотиться. Уидерспун посмотрел на Уоллса, чувствуя, что глаза вылезают из орбит и сердце колотится, как паровой молот. - Эй... - Что эй? - Слушайся старину Уоллса. Уоллс знает Чарли, он давно знаком с ними. Уоллс, казалось, растворялся прямо на глазах, трансформируясь в какое-то иное существо: он подался назад, и темная его кожа слилась с темнотой тоннеля. Одновременно с этим Уоллс снял с плеча обрез 12-го калибра и содрал обматывавшую ствол черную ленту. С негромким клацаньем старая тоннельная крыса дослала патрон в патронник. - Вот что, слушай, - прошептал Уоллс, - пора собираться. Надевай на себя все дерьмо и бери свое барахло. Сейчас здесь будет жарко. Чарли охотятся на нас, значит, мы должны охотиться на них. Это единственный способ выжить. Уидерспун натянул куртку, поднял оружие, зарядил его и поставил на предохранитель. Он надел прибор ночного видения, снял колпачки с окуляров и включил батарею, висевшую на поясе. Пока он настраивал прибор, тоннель в окулярах засветился голубоватым светом, в который преобразовывались инфракрасные лучи, падавшие от лампы, укрепленной над очками. У него было такое ощущение, словно он находится под водой. Все вокруг зеленое и расплывчатое. Уидерспун повернулся к Уоллсу, лицо последнего показалось ему объятым пламенем, оно полыхало красными и желтыми всполохами, как при специальных эффектах во время съемок кинофильмов. Уидерспун чуть было не рассмеялся от абсурдности и комедийности всего происходящего, но дело-то было в том, что чуткий прибор улавливал повышение температуры тела Уоллса, вызванное его возбуждением, и превращал его в подобие какого-то монстра. - Ладно, - спокойно произнес Уоллс, - теперь слушай, что надо делать. Мы должны двигаться вперед и первыми как можно быстрее обнаружить их. Нападаем, отходим назад. Снова нападаем и снова отходим. В тоннеле с единственным выходом у нас есть только один шанс, парень. Надо все время нападать, обязательно следует перебить их всех до того, как они выберутся из тоннеля, иначе мы окажемся в западне. Парень, я бывал в тоннелях, но в отличие от этого у них было по два выхода, а у этого гребаного тоннеля только один. Эти белые суки, от них всегда одни неприятности. - Хорошо, согласен. В психоделической картине, которую видел перед собой Уидерспун, что-то блеcнуло. Это были зубы Уоллса. Уоллс улыбался. - Не унывай, парень, - ободрил Уидерспуна Уоллс. Фуонг, находившаяся в тоннеле Элис, тоже услышала выстрелы. "Мама, - прозвучал в голове голос дочери, - мама, американцы идут за нами". "Знаю, - ответила Фуонг. - Ну и пусть". Но вела она себя совсем по-другому, потому что в отличие от команды "Бейкер" она еще не добралась до конца своего тоннеля. У нее оставалась надежда, что впереди ее еще что-то ждет. Поэтому она продолжала двигаться вперед. Фуонг нащупала на ремне осколочную гранату М-26, гладкую, как яйцо, и мягким движением сняла ее. Затем опустилась на колени, сняла теннисные тапочки, вытащила из них шнурки, а сами тапочки отбросила за спину. Из шнурков Фуонг быстро соорудила петлю, затянула ею спусковой рычаг гранаты. Осторожно вытащила чеку. Теперь от взрыва гранату удерживал только шнурок. Фуонг вытащила нож и принялась аккуратно разрезать шнурок, пока целой не осталась единственная тоненькая ниточка. Со всеми предосторожностями она положила гранату на пол тоннеля. Она знала, что если по тоннелю друг за другом пойдут люди без фонарей, то один из них наверняка заденет гранату, ниточка лопнет и... Пройдя двести ярдов, она повторила операцию, воспользовавшись вторым шнурком. Пусть американцы приходят, подумала она. Пусть приходят за маленькой Фуонг, как это уже было раньше. И так же, как раньше, Фуонг будет готова к этому. Я спасу свое дитя от огня. Повернувшись, она продолжила свой путь в тоннель, который был сейчас ее домом. Питер писал. Наша Временная армия ???код// 12 цифр// вымышленное целое число//слоговое соответствие???? повтор гласных??? 12=12=12=12// Эквивалент простого целого числа?? 12=12=12= двенадцать???? Он начал с простой схемы: а=1, в=2, с=3, чтобы посмотреть, что из это