Это место считается непроходимым, скала здесь слишком крутая для подъема, но говорю вам, что здесь проходит русло ручья. Вы можете послать сюда людей и атаковать противника с другой стороны. Вам не придется атаковать только на узком фронте. Пошлете людей сюда и атакуете слева, в обход этой ловушки из траншей. Клянусь, там есть это русло. Ручей высох, зимой его не видно из-за снега, а летом из-за деревьев, но он там есть, и это еще один путь на вершину. Пуллер сверлил его взглядом. - Идемте со мной. Они прибежали на командный пункт и принялись разглядывать геодезическую карту. - Доктор Тиокол, здесь не отмечено никакого ручья. - Это карта 1977 года. А ручей мы обнаружили в прошлом году, когда вели земляные работы. В этом все дело. Говорю вам, вы сможете зайти во фланг противнику, а он этого не заметит. - Палец Питера ткнулся в отметку на карте. Вы же послали сюда людей. Вот они и пройдут по руслу ручья и ударят во фланг. Рейнджеры и пехота этого сделать не смогут. Пуллер склонился над картой. - Вот эти люди, - крикнул Питер и снова ткнул пальцем в отметку на карте, подразумевая отправленных туда солдат. - Кто там будет? - Рота Национальной гвардии, - ответил Пуллер. - Вернее, то, что от нее осталось. Уоллс стоял у подножия ракеты. Она возвышалась над ним в тусклом сером свете. Рядом с ней он чувствовал себя таким маленьким. Уоллс протянул руку и потрогал корпус ракеты - вовсе не такой холодный и влажный, как он себе представлял. Хотя ракета и не реагировала на его робкие прикосновения, не вбирала в себя тепло и энергию его рук, для него она была... чем-то особенным... ничем. Он не понимал ее, не чувствовал, она не имела для него смысла. И дело совсем не в том, что Уоллс был просто карликом рядом с этой семиэтажной высотой. Она оставалась для него абстракцией, не имеющей никакого смысла. Он даже не затруднял себя рассуждениями, как подступиться к ней. Громадная черная гладкая глыба, находящаяся за пределами его понимания, плывущая над ним в полутемных бликах - вот и все. У глыбы не было человеческого лица. Какая-то она... особенная, что-то непонятное, чему глубоко плевать на него, Уоллса. Странно, но ракета словно одурманивала его, Уоллс почувствовал себя так, словно наглотался наркотиков. Она вся светилась загадочным светом, как будто окруженная этаким ореолом. Наверное, ракета пришла из потустороннего мира или из чего-то такого, с чем ему пришлось однажды столкнуться во Вьетнаме: такое чувство вызвала у него гигантская каменная голова с толстыми губами и пронзительным взглядом, стоявшая среди ярких цветов. И можно было смотреть на нее хоть целый век или два, но так ничего и не понять. Уоллс осторожно обошел ракету, хотя между ее корпусом и окружавшей бетонной стеной было не слишком много места. Он так и пробирался кругом, запрокинув голову и раскрыв рот. Но не заметил ничего нового, ракета везде выглядела одинаково. У него разболелась голова, он начал различать какие-то слабые шумы, что-то вроде тикания, жужжания, слабой вибрации и одновременно с этим почувствовал запах проводов, бетона и парафина. Эти запахи указывали на наличие электричества. Он снова с любопытством оглядел ракету: она не отвечала его прежним о ней представлениям. Например, не было стабилизаторов. А как же управлять ракетой без стабилизаторов? Не было на корпусе никаких цифр, ему же казалось, что по крайней мере на корпусе должна быть надпись "ВВС США", как у тактических ракет, которые он видел во Вьетнаме. Он не представлял себе ракеты без громадной вышки, возле которой суетятся люди. Но ничего этого не было. Похоже, ракета вообще не могла летать, настолько огромной она ему казалась. Громадная труба просто сидела на тонких балках фермы, больше никаких сложных конструкций, отводящие газы трубы уходили вниз в шахтный ствол. Верха ракеты Уоллс видеть не мог, ее корпус терялся в темноте на высоте примерно семидесяти футов. А еще выше, примерно футов через сто, проступало что-то вроде закрытого люка шахты, который снизу казался всего лишь небольшой дырой, проникнуть в которую мог только человек. Уоллс задумался. Что делать? Должен ли он взорвать ракету? Уверенности в этом у него не было, он попытался припомнить полученные указания. Проклятье, что нет с ним Уидерспуна, он бы точно знал, что делать. Но даже если ее и надо взрывать, то как? Ни гранат, ни взрывчатки у него не осталось, нигде не видно было ни кабелей, ни шлангов, которые можно было бы перерезать. А стрельба из обреза 12-го калибра не причинит этой громаде никакого вреда. В этой ракете должна находиться атомная бомба. Интересно, где7 И, главное, в чем же задача взрывать атомную бомбу или предотвратить ее взрыв? Да, задачка, растерянно подумал Уоллс. И тут он наткнулся на лестницу - скобы в бетонной стене. Следя за ними взглядом, Уоллс заметил, что скобы ведут к небольшой дверце в бетонной стене, расположенной примерно на половине пути от основания ракеты до люка шахты. Уоллс задумался. С одной стороны, сейчас он в порядке, можно сидеть здесь и ждать, пока за ним придут. Но, с другой стороны, те, кто послал его сюда, уж очень стремились в ракетную шахту. Проникнуть в шахту можно было только по этой лестнице. А может быть, ты единственный, кто пробрался сюда. Вообще единственный. Уоллс рассмеялся при этой мысли. С одной стороны, все эти гребаные белые со всеми их вертолетами и прочим дерьмом, а с другой стороны, он, маленький ниггер Натан Уоллс, знаток Пенсильвания-авеню, сын Тельмы и брат Джеймса, которые оба умерли. Но он, Натан, он единственный из всех сумел сделать это И что теперь? А теперь ты можешь убить много белых, подумал он В эту же секунду каким-то звериным чутьем он ощутил тепло и движение, почувствовал резкий удар, кто-то, словно тигр, налетел на него и припечатал к бетонной стене. На горло надавило лезвие ножа, и Уоллс понял, что пришла его смерть. В первом вертолете на связи был сам Скейзи. - Дельта-6, я Кобра-1, объясните последний приказ. - Кобра-1, оставайтесь в своих вертолетах, вот и все. Скейзи сел, тяжело дыша и ничего не понимая. Ему вспомнилась операция "Пустыня-1", растерянность бегущих людей, непонятные команды, припомнился и сам Дик Пуллер, ничего не объясняющий, ведущий себя, как капризный Ахилл. - Полковник Пуллер, все передают какие-то странные команды... - Операция отменяется, Фрэнк. Убирайте Дельту... - Отменяется! Но мы же можем взять этих негодяев! Проклятье, нам не нужно шесть вертолетов! Мы справимся и пятью, мы сможем проникнуть туда и выбить их... - Назад по вертолетам, майор! Вот тогда Скейзи и ударил его. Да, он ударил в лицо старшего офицера, и сам ужаснулся, увидев, как Пуллер упал на спину. Кровь выступила у него на лице и появилось на нем какое-то странное выражение боли. Кто-то тут же схватил Скейзи. - Фрэнк, убирайся отсюда, - приказал Дик. - Возвращайся к своим людям. Ты трусливый негодяй, у тебя кишка тонка для этой работы - так Скейзи кричал тогда. Раненый, разъяренный сын, который только что во всем слушался отца, а теперь потерял человеческий облик. - Дельта-6, я Кобра-1, черт побери, что происходит... - Освободите эфир, Кобра-1, сидите и ждите, конец связи. Проклятье, подумал Скейзи. - Я возвращаюсь на командный пункт. - Скейзи выскочил из вертолета, пролез под вращающимися лопастями и направился назад, к Пуллеру. Пятьдесят пять человек двигались медленно, отставая от графика, постоянно блуждая. Они чертовски замерзли, сейчас их даже не волновало, что мир висит на волоске, им просто хотелось согреться. Конечно, можно говорить всякие речи, но эти ребята уже побывали сегодня в бою, от которого многие еще не отошли. До сих пор они просто играли в войну, не видели ни одного убитого и вдруг внезапно своими глазами увидели так много убитых, и они были их друзьями. - Лейтенант, похоже, мы заблудились, - обратился к командиру сержант. - Блуждать нам нельзя, - ответил Дилл, - осталось немного. - Боюсь, некоторые ребята могли отстать. - Проклятье, им же говорили не растягиваться На этой горе очень опасно заблудиться. Лейтенант оглянулся. Его рота Браво пробиралась сквозь деревья, он видел неясные тени на фоне белого снега. Тени тяжело дышали, натужно кряхтели, ругались, брели с трудом, не соблюдая никакого строя Боже, ну и видок у людей, которые должны спасать мир, подумал Дилл. Бедные парни. Но мир не спасешь, просто лизнув языком почтовую марку. Лейтенант едва не рассмеялся от этой мысли. - Передайте сержантам, чтобы подтянули людей Если необходимо, будем ждать всех до последнего - Слушаюсь, сэр. Но уже прошло пятнадцать минут после назначенного времени штурма, а я что-то не слышал никаких выстрелов. - Да, точно, - согласился Дилл, не зная, что теперь делать, - но уверен, у них есть на это свои причины В ходе совещания поставленная перед ними задача казалась довольно легкой. Рота Браво должна была двигаться позади рейнджеров и пехоты, затем свернуть левее, занять позиции в отдалении от атакующих, выступая в роли санитаров, подносчиков боеприпасов и других подразделений поддержки. А затем ждать в готовности на тот случай, если понадобится ее помощь Так что в боевых действиях рота не должна была принимать участия - с тех, кто уцелел после дневного штурма, уже было достаточно, и наступала очередь настоящих профессионалов. И все же лейтенанта тревожило столь долгое отсутствие сообщений по радио. - Магуайр? - Да, сэр? - Ты уверен, что радиостанция работает? В ответ лейтенант услышал невнятное бормотание. Магуайр был не знаком с новой радиостанцией РКС-25, а обычная его радиостанция "Хьюстон" не работала. - Она не работает. - Ох, черт, - взорвался Дилл, - а исправить ее ты можешь? - Гм, все дело в батареях, сэр. Они сели. Уже минут десять нет связи. - А запасные батареи у тебя есть? - Да, сэр, в рюкзаке. - Отлично. Может быть, противник уже сдался, а мы об этом ничего не знаем. Лейтенант наблюдал, как радист сначала возился с рюкзаком, потом с радиостанцией. Дилл подумал, что следовало бы сделать парню замечание - нужно заранее заботиться о таких вещах, - но он был мягким человеком, хорошо относился к подросткам, да и они его любили, поэтому лейтенант и зарабатывал cебе на жизнь, тренируя школьную баскетбольную команду в окрестностях Балтимора. Через несколько секунд раздался треск, парень починил радиостанцию и передал микрофон Диллу. Тот нажал приемную тангенту и услышал голос этого старого ублюдка полковника Пуллера, без остановки вызывающего его. - ... во, черт побери. Браво, я Дельта-6, где вы, Браво? Где вы. Браво? Черт побери... - Дельта-6, я Браво, как меня слышите? - Дилл, почему, черт побери, не выходили на связь? - Ох, извините, сэр, небольшая поломка, так что на минуту остались без связи. - Вы не выходили на связь почти десять минут, лейтенант. Вы уже достигли своей позиции? Дилл скорчил недовольную мину. - Э-э, еще не совсем, сэр. Идти очень трудно, мы добрались примерно до половины. Но я не вижу ни рейнджеров, ни пехоты, правда, подъем очень крутой, может, поэтому... - Дилл, в нашем плане произошли изменения. Лейтенант ждал, но полковник молчал. - Дельта-6, не понял вас, прием. - Дилл, мне сообщили, что впереди у вас будет русло ручья. - Сэр, я не видел на своей карте никакого ручья, а изучил я ее очень тщательно, сэр. - И тем не менее он там есть, Дилл, вы направьте туда поисковую группу... - Поисковую группу? - ... найдите русло ручья в скалах и, легко пробравшись по нему, зайдете во фланг противника. - Чтобы поддержать основные атакующие силы? - спросил Дилл, уже думая о новом задании. - Нет, Браво, вы и будете основными атакующими силами. Дилл посмотрел на маленькую коробочку, зажатую в руке. Черт бы побрал этого радиста, почему бы ему не выяснить, что сели батареи, скажем, еще минут через десять. - Сэр, я не думаю, что мои люди... - Браво, это не просьба, а приказ. Послушайте, Дилл, извините меня, но по-другому просто не получится. Рейнджеры не прорвутся в лобовой атаке через сильный перекрестный огонь без поддержки с фланга Фронт атаки очень узок, а мы считаем, что противник отрыл сеть траншей. Мы должны взять это проклятое место одним ударом. И тут уж вы должны постараться, ребята. Настал решающий момент, лейтенант, это настоящая война. Нас снова подставили, подумал Дилл. Ему так хотелось остаться одному, тогда бы он смог достать из кармана водку. Если он хлебнет водки, то у него появится хоть какая-то мысль. Но нет, американцы продолжали пичкать его всякой информацией, снова и снова повторяя, где может быть бомба, какой у нес взрыватель, какие шаги предпринять к ее обезвреживанию. Григорий слушал все это, как в тумане. Я хочу выпить. Наконец-то машина остановилась. - Ну вот, Грег, - сказал агент ФБР по имени Ник, - мы на Первой улице, в двух кварталах от посольства. Да ты тут все знаешь, пройдешь немного по Шестнадцатой улице, свернешь налево и ты на месте. Движение мы перекрыли, все вокруг оцеплено, а наших людей здесь столько, что их хватило бы для захвата Никарагуа. Но они объезжают квартал в машинах, поэтому их не заметят. Все в порядке, на улице чисто, никакой бандит не пырнет тебя ножом по дороге к посольству. Григорий подумал, что Ник сам слишком возбужден, словно перед атакой, ему бы тоже не помешало что-нибудь спиртное. - Грег, только сосредоточься, ладно? - Конечно, - ответил Григорий. - Д то у тебя такой вид, старина, словно ты размечтался о том, что находится между ног у Молли Шройер. - Да нет, я на самом деле в порядке. - Ты хороший парень, Грег. Без труда попадешь в посольство? Твой допуск в порядке? - Меня там знают, трудностей не будет. Правда.. - Что такое? - Я не связывался с посольством в течение двенадцати часов и нельзя предугадать, как они среагируют на мое появление. Могут задать несколько вопросов, но с этим я справлюсь. - Отлично. Короче говоря, тебя не арестуют прямо на входе? - Нет, нет. Мне доверяют. Американец посмотрел на него, всем своим полным напряженным лицом выражая сомнение. Затем сказал: - Тебе нужен пистолет, Грег, на тот случай, если возникнут проблемы в "Винном погребе" с этим Климовым? У меня есть отличный "хеклер энд кох", могу дать тебе. - Там детектор металла. Если охрана КГБ обнаружит, что я вооружен, тогда всему конец. Я просто не сумею попасть в подвал. - Уверен? - Абсолютно. - Только не пори горячку, парень, иначе все испортишь. Забудь о своем испуге и всех этих допросах. Времени у тебя полно, черт, еще даже нет одиннадцати. Ты просто прежний Григорий, пришел на дежурство, чтобы не затруднять свою подругу Магду. Понял? - Понял. - А теперь пора, парень. - Понял, - повторил Григорий. Кто-то отодвинул дверцу фургона, и он выбрался на желтоватый свет уличных фонарей. Было влажно и холодно, в воздухе поблескивали капельки тумана. Григорий глубоко вздохнул, и словно лед скользнул ему в его легкие - потрясающее ощущение. Это вернуло его к жизни. Григорий задрожал, кутаясь в свое дешевое пальто, но тяжесть бутылки в кармане вернула ему уверенность. Он пообещал себе, что как только попадет в посольство, то хорошенько приложится к бутылке, чтобы отогнать прочь все страхи. Пройдя по Шестнадцатой улице, Григорий свернул налево и впереди справа увидел здание посольства, сразу за внушительным зданием Общественного телевидения. Советское посольство располагалось в большом старинном особняке георгианского стиля, построенном когда-то по прихоти богача-миллионера. Крышу здания, словно волшебная корона, венчали сложные антенны, микроволновые параболические антенны и передатчики спутниковой связи. Григорий перешел на другую сторону улицы. Два американских полицейских, охранявшие ворота посольства, следили за его приближением, но они-то его совершенно не волновали. Григорий понимал, что проблемы начнутся за воротами посольства, когда за него возьмутся люди из охраны КГБ. Но кто? Кто в эту ночь начальник охраны? Если Фриновский, тогда порядок. Еще один тайный алкоголик, циник, гомосексуалист, короче говоря, человек, обуреваемый тайными страстями, которому все остальное было до фонаря. Правда, теперь в КГБ, как, впрочем, и в ГРУ, вычищали таких людей. Их сменяли выскочки, фанатики, жуткие выкормыши Горбачева. Возможно, дежурит Горшенин. Этот хуже всех, маленький негодяй и стукач, пытающийся сделать карьеру. Он ненавидит таких людей, как Григорий, которые просто хотят оставаться на своем месте и не лезть никуда. Он тоже был человеком молодого Климова. Григорий подошел к воротам, предъявил удостоверение полицейским, стоявшим по бокам, прошел через ворота и направился по дорожке к двери с бронзовой табличкой: СССР. Он снова был в России, и это ужасно пугало его. Дверь открылась, и по крыльцу скользнул луч оранжевого света. В дверях стоял Горшенин. - Арестуйте его! - закричал изумленный Горшенин. Он был уже глубоко в титановом блоке, газа в баллоне осталось совсем немного. Работать теперь было очень трудно, как хирургу, проникшему в тело пациента. Пламя горелки отступало все дальше, сквозь темные очки он различал только яркое пятно и металл, снова металл. Джек отступил назад. - Что случилось? - сразу поинтересовался генерал. - Нога, Боже, она меня доконает. - Продолжайте работать, черт бы вас подрал. - Но нога снова кровоточит, Господи, не могли бы вы... - Продолжайте работать. - Может быть, мы ошиблись... - Нет! - закричал генерал. - Нет, не ошиблись. Вы режете в центре, в самом центре. Я видел, я все сам замерил и точно знаю, где и как резать. Я же наблюдал за вами, вы все делали правильно. Черт побери, продолжайте, мистер Хаммел, иначе я пристрелю вас, а кости ваших детей сгниют в земле! Джек посмотрел на него. Психопат, теперь он ясно видел это, этот человек просто полоумный. Генерал выхватил пистолет. - Режьте! Джек повернулся и снова погрузил горелку в глубь титанового блока. Яркое пламя лизало и поглощало металл, каплю за каплей, и он отступал. И вдруг горелка дернулась, в металле появилась маленькая черная дырочка. Джек видел, как она расширяется. Сердце у него бешено запрыгало и - черт возьми! - он не сдержался. - Я сделал это, сделал! - радостно закричал Джек. Длинный путь был почти завершен. Сжимая в руках микрофон. Дик Пуллер затянулся сигаретой, задержал дым в легких, чувствуя его тепло, и выпустил через ноздри. Суровое его лицо было прямо-таки пепельного цвета. На стене перед полковником висела карта, из нее торчал флажок с бумажкой и с надписью "Браво", рядом стояли передатчики вперемешку с пепельницами и пачками сигарет. Вокруг Дика толпились люди из штаба, связисты, полицейские штата с чашками кофе в руках; все тихо переговаривались между собой. В воздухе висели клубы табачного дыма, всюду царила атмосфера бесцельного ожидания и разочарования. Питер тоже был там. Он уже переоделся в форму коммандос: черный комбинезон, черный свитер, черная вязаная шапочка, опущенная на уши, отчего ушам стало жарко. Очки у него запотели. Питер стоял, скрестив руки на груди, отключившись и пытаясь навести порядок в своих мыслях, что в такой обстановке было не совсем просто. Штабная комната напоминала приемную роддома со старой карикатуры в "Сэтэди Ивнинг Пост". Каких-то осмысленных звуков Питер не слышал, а только скрип ботинок переминающихся с ноги на ногу людей, шорох каблуков по полу, громкие вздохи и полные отчаяния выдохи. Иногда их дополняли треск и шум помех из громкоговорителей передатчиков. - Что же их так задерживает? - спросил наконец Питер, но никто ему не ответил. Тогда он снова заговорил, потому что, похоже, ни у кого из присутствующих подобного желания не было. - Полковник, не вызвать ли вам их снова? Пуллер молча посмотрел на него. Лицо полковника резко осунулось и постарело. Выглядел он так, словно кто-то бил его по голове гаечными ключами и лопатами для снега. Питер не видел Пуллера таким подавленным и старым, стресс лишил его всех сил и энергии. Таким полковника и увидел Скейзи во время операции "Пустыня-1", с ужасом подумал Питер. Совершенный старик, раздавленный обстоятельствами, старик, которому довелось так часто отправлять на смерть многих людей. - Они или доберутся туда, или нет, - заметил кто-то из офицеров. - А подгонять их бесполезно. Это. - Дилл, - бросил Пуллер. - Дилл! Этот Дилл тоже то ли доведет своих людей, то ли нет. Просто смешно, всю жизнь готовишь себя для подобной операции, наверное, тысяч двадцать профессиональных офицеров подрались бы сейчас за возможность попасть туда, и надо же, теперь все зависит от преподавателя физкультуры. Мало что можно было сказать после этих слов. - Дельта-6, я Хавбек, как слышите? . - Слышу вас, Хавбек, - отозвался Пуллер. - Сэр, нам так и оставаться на месте? - Да, Хавбек. - Сэр, если надо, то мы прорвемся. Мы же рейнджеры, мы прорвемся. Вы только прикажите, и мы бросимся на них. - Отставить, Хавбек. - Дельта-6, я Сиксган-1. - Это был позывной одного из двух вертолетов огневой поддержки, которые тоже стояли на земле. - Мы готовы к штурму. Только прикажите, и мы начнем. - Я же сказал, всем оставаться на месте. Оставаться на месте. Всем освободить эфир. Рация затихла. Питер посмотрел на часы - 10.35. - Сэр, - прошептал ему кто-то в ухо, - на вашем месте я перевернул бы часы на руке циферблатом вниз. В темноте вас не увидят, но противник может стрелять по циферблату, если он светится. Питер взглянул на советчика, пробормотал слова благодарности и поступил так, как ему советовали. - Сэр, как долго вы собираетесь держать их на месте? - спросил кто-то у Пуллера. - Пока не получу сообщения от Браво, - только и смог ответить полковник. - Полковник Пуллер! В дверях стоял Скейзи. Вообще-то это был не Скейзи, а страж преисподней: черное лицо свирепого людоеда, полыхающие яростью глаза, плотно сжатые запекшиеся губы. Комбинезон его был обмотан длинной зеленой веревкой, опоясан несколькими патронташами. Вооружение его составляли два пистолета, несколько гранат М-26 и дымовых гранат, фонарь с угловым отражателем и штурмовая винтовка "Кар-15". - Полковник Пуллер, прошу вас снять с себя обязанности командира, сэр. Официально командование принимаю на себя я. Пуллер встал. Еще одна громадина. Остальные присутствующие как-то растворились между ними. - Возвращайтесь на свою позицию, майор Скейзи, - приказал Пуллер. - Полковник Пуллер, я арестую вас, если вы не отойдете от радиостанции. Пуллер спокойно ответил ему: - Майор Скейзи, возвращайтесь на свою позицию Четверо вооруженных до зубов десантников из группы Дельта проскользнули в комнату из-за спины Скейзи. И хотя они не держали оружие на изготовку, все прекрасно понимали, что оно у них заряжено, снято с предохранителей и может быть применено по приказу Скейзи. - Сэр, я еще раз требую, чтобы вы отошли от радиостанции. Пора начинать атаку. Пуллер выхватил из кобуры пистолет 45-го калибра, в тишине прокуренной комнаты резко прозвучал щелчок передернутого затвора. - Сынок, - спокойно произнес Пуллер, - если ты не уйдешь отсюда и не вернешься к своему вертолету, я размозжу тебе голову. Вот так-то. Он направил пистолет на Скейзи. В ту же секунду сам полковник оказался под прицелом четырех штурмовых винтовок "Кар-15". Безумие ситуации стало осязаемым, прямо-таки повисло в воздухе. - Мы оба умрем, полковник, - ответил Скейзи - Пусть так, но если ты не уйдешь отсюда и не вернешься, я пристрелю тебя. - Полковник, - продолжал настаивать Скейзи, - я еще раз требую отойти от радиостанции и сложить с себя командование. С этими словами он сделал шаг в глубь комнаты - Стойте! - закричал Питер, почти потеряв контроль над собой и встав между Пуллером и Скейзи. - Стоите! Это же ребячество! - Отойдите в сторону. Тиокол, - потребовал Пуллер. Скейзи выхватил из-за пояса пистолет. - Сядьте на место. Тиокол. Это вас не касается. - Но это безумие! - снова закричал Питер. Он тяжело дышал, его охватила жуткая ярость и вместе с тем такой ужасный страх, что он едва держался на ногах Кровь бурлила от избытка адреналина. - Да вы просто ослы, вместе с вашей примадонной Дельтой и вашими идиотскими играми. Выполняйте, черт побери, вашу работу, как это делают другие! Не стройте из себя черт те что! Раздался щелчок. Это Скейзи снял с предохранителя свой "смит энд вессон". - Сядьте, Питер, - сказал он. - Полковник, даю вам последний шанс, иначе... - Дельта-6, я Браво, мы добрались, мы на вершине. Черт побери, мы добрались! Питер увидел, как Пуллер быстро поставил пистолет на предохранитель и сунул его в кобуру. Он наклонился к радиостанции - обычный старый человек с испуганным лицом без всякого налета драматизма - и сказал: - Всем подразделениям, я Дельта-6, слушайте меня, я Дельта-6. Рушатся небеса. Повторяю, рушатся небеса. Повторяю, рушатся небеса. И все сразу забегали, кто-то закричал "ура". Питер глубоко вздохнул и побежал к первому вертолету. Он бежал среди других, уже взлетающих вертолетов, бежал в темноте среди снежного вихря, поднятого их винтами, среди близких и далеких криков, среди вооруженных людей. - Они взлетают! - закричал солдат, наблюдавший в прибор ночного видения. Пять, шесть, семь, восемь. Восемь вертолетов "Хьюз". Десантные вертолеты, подумал Ясотый. Да, ночной штурм с вертолетов - это работа для десантников. Ну и пусть летят. Ему приходилось несколько раз участвовать в таких штурмах, он знал, какое это сложное дело и какими неудачами заканчиваются подобные операции. - Ракеты! - закричал Ясотый своим зенитчикам. - Наблюдателям приготовиться! Первая траншея, внимательнее следите за противником. Готовьтесь, ребята. Сейчас пожалуют американцы. Первыми над верхушками деревьев появились вертолеты. Но это были не десантники из группы Дельта, а вертолеты воздушного прикрытия. Они открыто зависли в воздухе - две черные тени на фоне белого снега. Их лопасти наполнили воздух громким шумом, достаточным для того, чтобы заглушить последний бросок войск на рубеж атаки. Сами они свободно вели огонь по наземным целям, пользуясь своей высотой от пятисот до тысячи футов. - Огонь ракетами! - закричал Ясотый за секунду до того, как заработали скорострельные пушки вертолетов. И спокойный мир враз перевернулся. Скорострельность этих пушек была гораздо выше, чем у обычных пулеметов, и проблема заключалась не в точности стрельбы, а в запасе боеприпасов. Каждая зависшая в небе птичка стала словно пастью дракона, который дунул к вершине горы сплошной поток огня. Все вокруг застонало от ударов снарядов. В темноте трудно было вести прицельный огонь по вертолетам, не видели целей и штурмовики А-10. Ведь стрелять по пехоте совсем не то, что вести огонь по танкам или грузовикам, поэтому снаряды вздымали снег и пыль, нанося живой силе противника малый урон. Огонь имел скорее психологический эффект, создавая впечатление, что нет силы на земле, способной противостоять ему. Внизу на опушке Ясотый заметил движение: это пробирающаяся сквозь деревья пехота подходила к поляне. - Ракеты! - снова закричал Ясотый. После дневной атаки штурмовиков А-10 оставалось всего семь "стингеров", но если не сбить или не отогнать вертолеты, то пехота сможет подойти очень близко. Ясотый предполагал, что на этот раз идут не сосунки, атаковавшие их днем, а настоящие профессионалы. Теперь уже все упиралось во время. Они встретят нападающих плотным огнем, потом отступят в первую из пяти траншей, атакующие продолжат наступление и попадут под перекрестный огонь. Он убьет всех. Им ни за что не прорваться. Каждый раз, занимая очередную траншею, они будут натыкаться только на мины-ловушки, а впереди их снова будет ждать перекрестный огонь. Он видел, как это делали моджахеды, таким образом они уничтожили пехотную бригаду, за десять минут перебили четыреста человек и со смехом поднялись в горы в свои убежища. Прочертив полосу в темноте, первый "стингер" устремился к одному из вертолетов. Но ракета не попала в цель и через некоторое время рухнула на деревья. Вторая была выпущена тоже второпях, зенитчик плохо прицелился, но от ее вспышки пилот одного из вертолетов бросил машину в сторону, так что скорострельные пушки палили теперь выше позиций обороняющихся. И третья ракета прошла мимо цели. Осталось четыре, у меня осталось только четыре... Но четвертая ракета достигла цели, правда, взрыв был довольно слабым, от вертолета потянулась лишь небольшая струйка дыма Машина заскользила вбок, у нее отлетел хвостовой винт, и вертолет под собственной тяжестью стал падать вниз Он рухнул на деревья, но не загорелся Пилот второго вертолета по вспышкам засек, откуда ведется огонь "стингерами", хотя Ясотый и не думал, что он такой ас, каких ему приходилось видеть в Афганистане на вертолетах МИ-24. У пилота была теперь цель, огонь скорострельных пушек перенесся туда, откуда стреляли ракетами, и Ясотый едва успел юркнуть в окоп Снаряды утюжили окоп, послышались крики и стоны, одному зенитчику очередь попала прямо в грудь, разорвав его в клочья. Нарастающий шум вертолета Ясотый слышал уже над головой Вертолет кружился, разворачивался, возвращался; вспыхнул прожектор, освещая цели. Пилот до предела снизил машину Вертолет пронесся над траншеей, где, не открывая огня, затаился Ясотый со своими людьми, тут-то и ударили по нему из пулеметов и автоматов; десять или двенадцать потоков огня устремились к машине Вертолет вздрогнул, затрясся и вдруг исчез в громадной вспышке оранжевого пламени, осветившего ночное небо Стало светло, как днем. Ясотый моментально вскочил на ноги и увидел, что поляна перед их позицией заполнена рвущейся пехотой Он уже решил, что все кончено, но его сержанты, закаленные боями в горах Афганистана, не запаниковали, он слышал их твердые, уверенные голоса, кричавшие по-русски - Впереди! Впереди! Противник впереди! Ясотый выпустил ракету, за ней вторую. Начался умопомрачительный спектакль. Пехота двигалась, как лавина насекомых, стремительными рывками. Еще храбрые и решительные, горящие желанием преодолеть оставшееся расстояние до позиций противника, солдаты рвались вперед небольшими группами, по четыре-пять человек. Ясотому показалось, что он даже видит их глаза, широко раскрытые от страха и адреналина. Их пулеметы поддержки открыли огонь на подавление с флангов, но пули летели слишком высоко, чтобы причинить какой-либо урон обороняющимся. И тут открыли огонь люди Ясотого, ужасающий огонь длинными очередями. Нападавшие начали падать, но все еще рвались вперед, храбрые, отличные солдаты. По мере их продвижения штурм раскололся на сотни отдельных трагедий, и Ясотый уже видел, что хребет атакующих сломлен. Он поднял свою винтовку с оптическим прицелом и начал выбирать цели. Пуллер слышал по рации, как они умирали. - Я Сиксган-1, они пускают ракеты, плохо дело... нет, промахнулись, эта прошла мимо, выпустили еще две, а вот эта... Попала, она попала в меня, мы... - Чарли, я вижу тебя, ты держишься молодцом. - Майор, он не загорелся... - Боже, его подбили. - Дельта-6, я Сиксган-2, вижу впереди зенитчиков, я поймал их на мушку.... о-о-о, смотрите, как заплясали эти мальчики... - Сэр, кончилась лента. - Замени, сейчас я им задам. - Проклятье, Сиксган-2, я Дельта-6, оставайтесь на своей позиции, я не могу рисковать последним вертолетом. - Сэр, я заставил их бежать, я вижу, как они бегут, хочу подойти ближе. - Новую ленту, быстрее. - Сейчас мы им зададим. - Сиксган-2, оставайтесь на месте, черт побери! - заорал Пуллер. - Полковник, эти ракетчики у меня на мушке, ох, здорово, это... - Черт, сэр, здесь огонь... - Ох, ох, проклятье, в меня попали, я... - Огонь, огонь, ого... - Боже! - воскликнул кто-то, выглянув в окно. - У него взорвался бак с горючим, огонь во все небо, как фейерверк в День Независимости. - Дельта-6, я Хавбек, наткнулся на сильный фронтальный огонь. - Хавбек, прикажите второй штурмовой группе выходить на исходный рубеж. - Они готовы, сэр. Черт, сбиты оба вертолета, один здорово горит. - Вы продолжаете продвигаться вперед? - Нас встретили сильным огнем, сэр. - Но ваша группа продвигается вперед или залегла? - Особого движения не видно, слишком сильный огонь. Полно дыма, снега, пыли, невозможно что-то разглядеть. Мне вызывать подкрепление? - Нет, пока не убедитесь, что первая атака полностью захлебнулась. - А где же те, кто должен ударить слева? Где Браво? Где, черт побери, Браво? Господи, Браво, если вы нам не поможете, то нас здесь измолотят, а тогда уже никто не сможет подойти так близко к этой дыре. Он почувствовал, как лезвие впилось ему в горло... и вдруг остановилось. Сжимавшие его объятия ослабли, нападавший быстро и молча отскочил от него. Уоллс почувствовал легкость в спине, повернулся и машинально схватился пальцами за то место, где лезвие уже начало делать свое дело. Безумные глаза его смерти на этот раз посмотрели в сторону. - Боже, леди, да вы меня чуть не убили. Вьетнамка мрачно смотрела на него. Боже, откуда в таком хрупком существе столько силы? Детка, да у меня от страха задница похолодела. Если бы ты так обработала меня пятнадцать лет назад, тогда мне точно была бы крышка. Уоллс растирал шею, на которой проступили капельки крови. - Вы, как и я, пробрались сюда по тоннелям. А потом пролезли в одну из вентиляционных труб, верно? И тут наткнулись на меня, так ведь? Конечно так, по-другому просто и быть не могло. А когда услышали мои шаги, то забрались вон туда. - Уоллс показал на колпак, прикрывавший вентиляционную трубу. Он вздрогнул, представив себе, как она сидела там, сжавшись и приготовившись к прыжку, как пантера. - Черт, по вашему виду можно сказать, что досталось вам еще больше, чем мне. Фуонг вся была перепачкана грязью и кровью, в темных глазах ее блуждал безумный страх, она сжимала и разжимала рукоятку большого ножа. Одна штанина брюк была оторвана, руку покрывал слой засохшей крови, рана на плече почернела. Кто это сказал, что вьетнамцы все на одно лицо? Да кто бы ни сказал, он не прав. Сейчас Уоллс пристально смотрел на лицо, которое долгие годы было в его понятии плоским, тупым и желтым, и видел на нем те же самые чувства, что и на других лицах: страх, злость, гордость, храбрость. Ну, это лицо, может быть, было печальнее других. - Они напали на вас? А где же ваш напарник? Ну, этот, дылда. Здоровый белый хлыщ. Где он? Фуонг покачала головой. Уоллс рассмеялся. - Он не сумел пробраться сюда? Мой парень Уидерспун тоже не сумел. Ладно, милая, это оказалось под силу только нам, старым тоннельным крысам. Никто, кроме нас, не смог сделать этого. - Он встал, поднимая свой обрез. - Хорошо, леди, а сейчас, я думаю, нам надо забраться по лестнице вон к той маленькой двери. Видите ее? Полезем? Может быть, как-то удастся пробраться через нее. Потому что я твердо уверен, что нам не следует сидеть рядом с этой большой дурой, - Уоллс бросил взгляд на ракету, - поскольку она может взлететь. Мы тут сгорим дотла. Так вы идете или остаетесь? Лучше бы вам пойти со мной. Фуонг бешено сверлила его своими темными глазами. Черт, да она просто ничего не понимает. Для нес это очередной тоннель, за исключением, правда, того, что в нем торчит ракета. - Идемте, - ласковым тоном произнес Уоллс, - поверьте, вам нельзя находиться здесь, если эта дура взлетит. Из дыры вырвется пламя и сожжет вас, как напалм. Он начал взбираться по скобам, глядя вверх на люк ракетной шахты. Вниз он не смотрел, для него это было слишком высоко, ведь старая тоннельная крыса Уоллс боялся высоты. Он карабкался все выше и выше, пока не запыхался. Чертовы семь этажей, жуть как высоко! Наконец-то он добрался до двери, она была гладкая и прочная. Ошалевший от подъема, уцепившись ногами и одной рукой за скобы, другой рукой он толкнул дверь, но она не поддалась. Это была еще одна дверь, очередная дверь в его жизни. На ней не было нацарапано "Трахай ниггеров", но эта надпись ей очень бы подошла. Как и всякая дверь, с которыми он сталкивался в жизни, и эта говорила: "Тебе сюда хода нет. Тебя сюда не приглашали". Сжав руку в кулак, Уоллс со всего размаха трахнул по двери. Рука заныла от боли. Значит так, да? Еще одна засранка. Уоллс подумал, что ему следовало бы засмеяться. Проделать такой путь, чтобы... Он услышал шум, бросил взгляд вниз и увидел под собой на несколько скоб ниже маленькую вьетнамку. - Это хорошо, что вы забрались сюда, мамуля, но дальше-то идти некуда. Фуонг подергала его за ногу и показала куда-то вверх. Что ж, здрасьте вам. Да, там была еще какая-то дверь или люк, или что-то в этом роде размером два на два фута, закрытое металлической сеткой. Эта штука была в стене шахты, примерно в пяти футах над ним и смахивала на трубопровод или вентиляционное отверстие. Впрочем, это не имело значения. - Слишком далеко, - крикнул Уоллс, - я не доберусь туда. Фуонг жестом показала, что хочет попробовать сама. Эта дурочка желает забраться туда. Рехнулась, что ли? Туда не залезть. Ничего не поделаешь, конец путешествию. Но Фуонг, словно кошка, карабкалась вверх. Боже, какая же она сильная. Уоллс посторонился, и теперь они вместе оказались на самом верху лестницы. Жестами и мимикой Фуонг принялась объяснять, что предлагает забраться в эту маленькую трубу. И Уоллс понял, что она имела в виду. Он сильный, а она легкая, если он поддержит ее, то, может быть, она как-нибудь туда и заберется. Вот упрямая, да мало ли что там может быть. - Понял, милая, сейчас полезете. Натан вас поддержит. Уоллс прочно уперся ногами в нижнюю скобу, а руками ухватился за самую верхнюю. Фуонг вскарабкалась ему на спину, уперевшись ногами в бедра, потом выпрямилась, помогая себе руками, а Уоллс обхватил ее одной рукой за талию. Она была легкой, кожа да кости, но вместе с тем и тяжелой, Уоллс почувствовал это в тот ужасный момент, когда покачнулся под ее весом и уже подумал, что не удержит ее. Он ощутил, как она напряглась, дрожа, вскрикнула или выругалась на своем языке, но уже в следующую секунду Уоллс сумел поддержать ее за спину - Хорошо, хорошо, все в порядке, только успокойся, остынь, детка, - со стоном вымолвил Уоллс, тяжело дыша. Он понимал, что ему ни в коем случае нельзя смотреть вниз, они ведь чудом держались на лестнице, один ботинок Уоллса стоял на скобе, другим он болтал в воздухе, чтобы сохранить равновесие, а вся тяжесть тела Фуонг приходилась на его бедра. Проклятье, ничего из этого не выйдет! Но Фуонг напряглась, потянулась вверх. Боже, ну и отчаянная. Уоллс изо всех сил уперся рукой ей в спину, чувствуя, как спина скользит вверх под его рукой, по мере того как Фуонг тянулась к сетке, закрывающей трубу Уоллс не мог видеть точно, что происходит, в дюйме от его глаз была только спина Фуонг. Онемела рука, которой он поддерживал ее, заныла и другая, которой он вцепился в верхнюю скобу. Лицо было мокрым от пота, Уоллс подумал, что сейчас у него лопнут мускулы, сердце бешено колотилось, он не мог как следует вздохнуть, от напряжения начали трястись все конечности Послышался щелчок, потом скрежет, Уоллс понял, что она раскрыла н