ридан. Она хотела открыть двери кассы предварительной продажи билетов, но они были заперты. Поколебавшись мгновение, она пошла на зад и зашла в бистро в сотне метров. Она взяла кофе и сразу же расплатилась. Спустя сорок минут она вернулась в Шерридан. Касса была открыта. Я встал в очередь за ней. Она купила два билета в середине зала на следующий четверг, ряд Т, места 27-28. Выходя из театра, она положила один из билетов в конверт, который потом запечатала и отправила. Я не смог прочесть адрес, но там была марка за шесть пенсов (марка для отправки писем за границу). Смайли сидел неподвижно. - Я думаю, придет ли он?- сказал Смайли. - Я нашел Менделя в Шерридан,- начал свой рассказ Гиллэм.- Когда он увидел, что миссис Феннан зашла в кафе, он позвонил мне, а сам последовал за ней. - Я тоже хотел выпить кофе,- сказал Мендель.- Гиллэм присоединился ко мне. Я оставил его в очереди перед театром, поэтому он вышел из бистро немного позже. Все прошло без сучка, без задоринки. Я уверен, она боялась. Но она ничего не заподозрила. - Что она потом делала?- спросил Смайли. - Она вернулась на вокзал. Мы ее там и оставили. После небольшой паузы Мендель спросил: - А что сейчас будем делать? Смайли, моргнув глазами, серьезно посмотрел на посеревшее лицо Менделя. - Мы должны купить билеты на четверг в Шерридан. Они ушли, и он вновь остался один. Он еще не успел разобрать обильную корреспонденцию, собравшуюся за время его отсутствия. Циркуляры, перечни, счета, проспекты, несколько личных писем все еще лежали грудой на столике в прихожей. Смайли перенес все в гостиную и первым делом начал просматривать письма. Одно письмо было от Мастона, которое он прочел с чувством некоторого смущения. "Дорогой Джордж! Я был глубоко опечален, узнав от Гиллэма, что с вами произошел несчастный случай, и надеюсь, что сейчас вы уже полностью оправились. Может быть, вы помните, что сгоряча послали мне письмо об отставке, и, конечно же, я не воспринял его всерьез. Случается, что, как только мы становимся жертвами обстоятельств, мы теряем чувство меры и здравый смысл. Но мы, старая гвардия, не собираемся складывать оружие. Надеюсь, что вы будете нас иногда навещать, и мы по-прежнему будем считать вас преданным работником." Смайли отложил письмо и взял следующее. Сначала он не узнал почерк; он внимательно смотрел на швейцарскую марку и изящный конверт с названием гостиницы. Вдруг он почувствовал отвращение; все поплыло у него перед глазами, и он едва не порвал конверт. Чего она от него хочет? Если денег, то она может забрать все. Это его деньги, и он может их тратить по своему усмотрению. Если захочет растратить их на Энн- он это сделает. Ему больше нечего ей дать, остальное она уже забрала. Она отняла у него мужество, любовь, сострадание и с легким сердцем увезла их с собой в шкатулке для драгоценностей, чтобы перебирать их по случаю после обеда под жарким кубинским солнцем, когда время, кажется, останавливается, чтобы выставлять их напоказ перед глазами своего любовника для того, чтобы сравнить их с такими же безделушками, полученными в дар от других и после замужества. "Милый Джордж! Я хочу тебе сделать предложение, которое не примет ни один уважающий себя мужчина. Я хотела бы вернуться к тебе. Я остановилась в Бор-о-Лак в Цюрихе, до конца месяца. Жду ответа. Энн." Смайли взял конверт и посмотрел на обратную сторону. "Мадам Хуан Альведа". Нет, ни один мужчина не смог бы принять такой "подарок". Никакая мечта не смогла бы пережить день, когда Энн уехала со своим приторным кубинцем, чья улыбка наводила на мысль о рекламе зубной пасты. Однажды Смайли собственными глазами видел гонку, выигранную Альведой в Монте-Карло. Наиболее отвратительным в этом человеке- Смайли помнил об этом до сих пор- были его волосатые руки. В темных очках, в пятнах бензина, с причудливым лавровым венком, он в точности напоминал человекообразную обезьяну, упавшую с дерева. На нем была белая рубашка с коротким рукавом, чудом оставшаяся безукоризненно чистой после гонки, и эту отвратительную чистоту подчеркивали его черные руки гориллы. В этом была вся Энн. "Жду ответа". Верни старое, посмотри, можно ли все начать сначала, и ответь мне. Я бросила своего любовника, любовник бросил меня. Позволь мне снова взбудоражить твой мир: мой мне надоел. Я хотела бы вернуться к тебе... Я хотела бы... Хотела бы... Смайли встал, все еще держа в руке письмо. Он снова подошел к фарфоровым фигуркам. Он оставался там несколько минут, глядя на маленькую пастушку. Она была такой прекрасной. Глава пятнадцатая ПОСЛЕДНЕЕ ДЕЙСТВИЕ Театр Шерридан, где играли "Эдуарда Второго", был набит до отказа. Гиллэм и Мендель сидели рядом на боковых местах с левой стороны зала. Партер образовывал перед сценой полукруг, и отсюда они могли видеть задние ряды. Несколько пустых мест отделяли Гиллэма от группы молодых студентов, ерзающих от нетерпения. Оба задумчиво смотрели на подвижное море голов, оживляемое бесконечными колебаниями, когда опоздавшие занимали свои места. Это зрелище напоминало Гиллэму один восточный танец, где неуловимые движения рук и ног контрастировали с неподвижным туловищем. Время от времени он бросал взгляд на кресла в глубине зала, но ни Эльзы Феннан, ни ее спутника не было. Записанная на диск увертюра закончилась, и он снова украдкой взглянул на два кресла в заднем ряду. Сердце его екнуло: он увидел тонкий неподвижный силуэт Эльзы Феннан, которая пристально разглядывала зал, как ребенок, изучающий хорошие манеры. Место справа от нее, возле прохода, еще пустовало. А на улице, перед входом в театр, выстраивались ряды такси и очаровательные представители высшего и среднего сословий спешно давали шоферам слишком щедрые чаевые и теряли еще пять минут в поисках своих билетов. Такси, в котором ехал Смайли, миновав театр, остановилось у отеля "Кларендон", и он пошел в бар. - С минуты на минуту я жду телефонного звонка,- сказал он.- Мое имя Сэвидж. Вы позовете меня? Бармен повернулся к стоящему за ним телефону и что-то сказал телефонистке. - И, пожалуйста, маленький виски с содовой. Выпьете со мной? - Спасибо, я не пью. Над слабо освещенной сценой поднялся занавес, и Гиллэм, уставившись в глубь зала, сперва тщетно старался проникнуть взглядом сквозь внезапные сумерки. Мало-помалу его глаза привыкли к слабому огоньку аварийной лампочки, и ему удалось различить Эльзу в полумраке; место рядом с ней оставалось незанятым. Лишь низенькая перегородка отделяла кресла от прохода, огибавшего зал сзади; позади нее было множество дверей, ведущих в фойе, бар и раздевалку. Вдруг одна из них открылась, и, словно нарочно, косой луч света упал на Эльзу Феннан, освещая одну сторону лица, обрисовывая ее черты. Она слегка наклонила голову, как бы прислушиваясь к чему-то позади себя, привстала, вновь села, приняв прежнюю позу. Гиллэм почувствовал, как Мендель дотронулся до его руки, оглянулся и увидел худое лицо своего спутника, который сидел, подавшись вперед. Проследив за направлением взгляда Менделя, он рассмотрел первые ряды: высокий силуэт медленно двигался в глубину зала. Это было впечатляющее зрелище: красивый, очень стройный мужчина со спадающей на лоб прядью черных волос. Мендель с восхищением рассматривал высокого красавца, поднимавшегося, прихрамывая, по проходу. В нем было что-то особенное, что-то поразительное, даже беспокоящее. Гиллэм, сквозь очки наблюдавший его медленные и величественные движения, любовался грацией и гармонией его неровной походки. Это был особый человек, один из тех, которые оставляют глубокий отпечаток в памяти, которые одинаково свободно чувствуют себя в любом обществе; для Гиллэма он был олицетворением романтического героя. Он представил его на мостике корабля рядом с Конрадом; представил путешествующим с Байроном по Греции, вместе с Гете спускающимся во мрак средневекового ада. Он шел, выбрасывая вперед здоровую ногу, и его вызывающий властный вид не мог остаться незамеченным. Гиллэм отметил, что все повернули головы к нему и провожали его взглядом, как загипнотизированные. Гиллэм встал и быстро пошел к запасному выходу. Затем он прошел по проходу, спустился на несколько пролетов и наконец вошел в фойе. Касса была закрыта, но там еще сидела молодая кассирша, склонившись над схемой, где были отмечены проданные места. - Извините,- обратился к ней Гиллэм,- мне надо позвонить по вашему телефону. Срочно... Вы разрешите? - Тсс... Не поднимая головы, она быстро водила карандашом. У нее были бесцветные волосы, жирная кожа, выдававшая долгие часы бессонницы и наспех проглоченные завтраки. Гиллэм подождал несколько секунд, размышляя, сколько времени ей понадобится, чтобы связать воедино частокол цифр, стопку билетов и кучу монет в кассе. - Послушайте,- повторил он,- я инспектор полиции. Там, наверху, находятся два героя, которые мечтают о ваших деньгах. Ну что, дадите мне позвонить? - О Господи,- сказала она устало, в первый раз взглянув на Гиллэма. (Она носила очки, и ее лицо было некрасивым.) Она не казалась ни встревоженной, ни взволнованной.- Пусть забирают эти чертовы деньги. С этими счетами можно сойти с ума. Она отложила сложенные перед ней бумаги, открыла дверцу своей кабинки, и Гиллэм пробрался внутрь. - Тесновато, да?- заметила она, лукаво улыбаясь. У нее была почти культурная речь- безусловно, студентка из Лондона, зарабатывающая себе на карманные расходы, отметил Гиллэм. Он позвонил в "Кларендон" и попросил мистера Сэвиджа. Почти сразу же он услышал голос Смайли. - Он здесь,- сказал Гиллэм.- Здесь с самого начала. Должно быть, он взял дополнительный билет; он сел впереди. Мендель сразу увидел, как он, прихрамывая, поднимался по проходу. - Прихрамывая? - Да, это не Мундт. Это тот, Дитер. Смайли ничего не ответил, и после нескольких секунд тишины Гиллэм спросил: - Джордж... Вы слушаете? - Боюсь, что нас обманули. Против Фрея у нас ничего нет. Скажите своим людям, чтобы они уходили. Мундта сегодня вечером не будет. Первое действие закончилось? - Почти. - Я буду через двадцать минут. Не упускайте из виду Эльзу. Если они выйдут из зала и разойдутся, пусть Мендель сядет на хвост Дитеру. Оставайтесь в фойе во время последнего действия на случай, если они уйдут раньше. Гиллэм положил трубку, повернулся к девушке. - Благодарю вас,- сказал он, положив четыре пенса на стол. Она спешно взяла их и решительно вложила в руку Гиллэма. - Ради Бога,- сказала она,- не усложняйте мне жизнь. Гиллэм вышел на улицу и сказал несколько слов полицейскому в штатском, стоящему на тротуаре. Потом он поспешил занять свое место рядом с Менделем. Занавес опустился. Закончилось первое действие. Эльза и Дитер сидели рядом, о чем-то весело болтая. Дитер смеялся, Эльза дергалась, как картонный паяц, послушный рукам хозяина. Мендель как загипнотизированный смотрел на них. Слова Дитера ее смешили. Она наклонилась вперед и положила ладонь на его руку. Ее тонкие пальцы выделялись на фоне темного смокинга. Мендель увидел, как Дитер, наклонившись к ней, прошептал что-то, что снова ее рассмешило. Затем свет постепенно погас, и зал затих в ожидании второго действия. Смайли вышел из отеля и медленно направился к театру. Он подумал, что не случайно Литер пришел в театр сам; посылать Мундта было бы безумием. Сколько времени понадобится Дитеру и Эльзе, чтобы выяснить, что открытку написал кто-то другой? Важно было не упустить этот момент. Все, чего он желал,- это еще раз побеседовать с Эльзой. Несколько минут спустя он молча сел в пустое кресло возле Гиллэма. Он очень давно не видел Дитера. Тот не изменился. Он остался тем же обворожительным, обаятельным героем, незабываемой личностью, с несгибаемой волей и безграничной выдержкой боровшейся среди руин Германии. В тот вечер в клубе Смайли сказал неправду; Дитер не был соизмерим с другими людьми: его коварство, его тщеславие, его сила и его мечта- все это было больше, чем жизнь, и не поддавалось нивелирующему влиянию опыта. Это был человек, думающий и действующий абсолютными категориями, которому терпение и компромиссы были чужды. К Смайли снова пришли воспоминания, когда он, сидя в темном театре, наблюдал за Дитером поверх массы неподвижных лиц; воспоминания об опасности, которой вместе подвергались, взаимном доверии, когда жизнь Смайли зависела от Дитера, и наоборот. Смайли спросил себя, заметил ли его Дитер, и в какое-то мгновение ему показалось, что тот пристально смотрит на него из темноты. Когда занавес опустился, Смайли быстро направился к боковому проходу и стал спокойно ждать в коридоре звонка, объявляющего третье действие. Мендель присоединился к нему перед самым окончанием антракта, а Гиллэм прошел перед ними, чтобы занять свой пост в фойе. - Что-то происходит,- объявил Мендель.- Они спорят. У нее взволнованный вид. Она постоянно что-то повторяет, а он лишь кивает головой. Она в панике, а Дитер, кажется, чем-то обеспокоен. Он оглядывается вокруг, как будто попал в западню; он осматривает зал, как бы намечая пути к отступлению. Один раз он посмотрел на место, где вы сидели. - Он не отпустит ее одну,- сказал Смайли.- Он подождет, чтобы ускользнуть с толпой. И поэтому будет ждать окончания спектакля. Скорее всего, он понял, что окружен, и постарается утереть нам нос, оставив внезапно в толпе Эльзу, попросту бросив ее. - Так чего же мы ждем? Почему бы не пойти туда и не арестовать их? - Мы ждем; правда, я не знаю, чего. У нас нет никаких доказательств. Ни того, что они убийцы, ни того, что они шпионы. Да и Мастон ничего не знает. Но помните: Дитер не подозревает о наших колебаниях. Если Эльза нервничает, а Дитер обеспокоен, значит, они собираются что-то предпринять, это точно. Пока они думают, что игра окончена, у нас есть шанс на успех. Они начнут нервничать, попытаются убежать или еще что-нибудь. Главное- заставить их действовать. Театр снова погрузился в темноту, но краешком глаза Смайли видел, как Дитер наклонился к Эльзе и что-то тихо сказал ей на ухо. Он держал ее за руку, как бы стараясь в чем-то убедить или успокоить. А пьеса продолжалась. Рычание солдат и безумные крики короля наполняли зал; затем последовала тягостная сцена его ужасной смерти. Над рядами пронесся вздох. Дитер обнял Эльзу и набросил ей на плечи меховой воротник, поддерживая ее, как спящего ребенка. Так они и сидели до самого занавеса. Ни он, ни она не аплодировали. Дитер взял сумку Эльзы и, сказав ей что-то ободряющее, положил ей на колени. Она слегка наклонила голову. Раздалась барабанная дробь; все встали, зазвучал национальный гимн. Смайли тоже машинально встал, с удивлением отметив, что Мендель куда-то исчез. Дитер не спеша поднялся, и Смайли понял, что что-то произошло. Эльза осталась сидеть, хотя Дитер настойчиво теребил ее за рукав. В ее позе было что-то странное и неестественное. Начался последний куплет гимна, когда Смайли бросился к дверям и, пробежав по коридору, спустился по каменным ступенькам, ведущим в фойе. Он пришел слишком поздно: у входа уже толпились зрители, чтобы поймать такси. Он растерянно посмотрел в толпу в надежде увидеть Дитера, но понял, что зря теряет время. Дитер сделал то, что сделал бы он сам: выскользнул в один из двенадцати запасных выходов. Коренастая фигура Смайли несмело прокладывала себе путь в толпе, чтобы пробраться к выходу у сцены. Он увидел Гиллэма на краю человеческого потока как раз в то время, когда, лавируя, пробивал себе дорогу среди выходящих людей. Гиллэм тоже безуспешно искал Дитера и Эльзу. Смайли позвал его, и тот сразу же оглянулся. Продолжая с трудом пробиваться, Смайли достиг низенькой перегородки и увидел Эльзу Феннан. Она сидела неподвижно, хотя все вокруг шевелилось. Мужчины вставали, женщины возились со своими пальто и сумочками. И тут он услышал крик. Внезапный крик; крик ужаса и отвращения. Какая-то девушка, стоя в проходе, смотрела на Эльзу. Она была молодой и очень красивой. Она стояла, зажав рукой рот, и ее лицо было мертвенно бледным. За ней стоял ее отец, высокий хмурый мужчина. Он схватил ее за плечи и быстро увлек назад, увидев ужасную картину впереди. Воротник Эльзы упал с плеч, голова склонилась на грудь. Смайли оказался прав. "Пусть они запаникуют, побегут, все, что угодно, лишь бы они раскрылись". И вот результат их паники: безобразное безжизненное тело. - Будет лучше, если вы вызовете полицию, Питер. Я поеду к себе. Не впутывайте меня в эту историю. Вы знаете, где меня найти. (Он кивнул головой и как бы для себя добавил.) Я возвращаюсь к себе. На Фулхэм Палас Роуд, куда Мендель ринулся в погоню за Дитером, был туман и мелкий дождь. Вдруг из сырого мрака в двадцати метрах от него вынырнули фары машины. То и дело раздавался визг тормозов: водители нервничали, двигаясь почти ощупью. Ему пришлось преследовать Дитера по пятам. Их разделяло не более десяти метров. Кафе и кинотеатры уже были закрыты, но у баров и варьете еще толпились люди. Дитер шел прихрамывая. Его фигура время от времени четко вырисовывалась в свете уличных фонарей. Он шел быстро, несмотря на больную ногу. Когда он ускорял шаг, его хромота становилась более заметной, и при этом казалось, что он выбрасывает левую ногу вперед, помогая себе всем телом. На лице Менделя не было ненависти и непреклонной воли; лишь отвращение. Высокий профессионализм Дитера-разведчика его не интересовал. Перед ним был просто убийца во всей своей гнусности, трус, плативший другим, чтобы они убивали вместо него. Когда Дитер как бы невзначай отделился от толпы и направился к запасному выходу, Мендель увидел то, что и ожидал увидеть: повадки обычного преступника. Это было ему хорошо знакомо. Для Менделя все они были одинаковыми: от карманных воришек до крупных акул, жонглирующих капиталами акционерных обществ. Все они были вне закона, и Мендель считал своей задачей- неприятной, но необходимой- упрятать их в надежное местечко. По воле случая этот оказался немцем. Туман сгущался, приобретая желтоватый оттенок. Оба были без пальто. Мендель задавался вопросом, что собирается делать Эльза Феннан. Гиллэм позаботится о ней. Она даже не посмотрела вслед уходящему Дитеру. Странная женщина. Только кожа да кости. Глядя на нее, можно подумать, что она питается сухарями и супом из порошка. Внезапно Дитер повернул направо, в боковую улочку, а потом налево. Они шли уже около часа, но он, казалось, не чувствовал усталости. Улица была пустынной. Мендель слышал только их шаги, короткие и ясные, эхо которых тонуло в тумане. Они находились на узенькой улочке с домами в викторианском стиле, с массивным крытым входом и раздвижными рамами. Мендель догадался, что они где-то возле Фулхэм Бродвей. Может, даже дальше- по соседству с Кингз Роуд. Дитер не замедлял шаги, его несуразная тень все так же скользила в тумане. Он шел, как человек, который знает, куда идти, и который решил дойти туда во что бы то ни стало. Когда они приблизились к магистрали, Мендель снова услышал шорох машин за пеленой тумана. Затем они прошли под. фонарем, и бледно-желтый круг его света был четким и правильным, как радужный ореол вокруг зимнего солнца. Секунду Дитер в замешательстве стоял на тротуаре, затем, рискованно лавируя среди машин, которые, как призраки, появлялись из ниоткуда, он перешел дорогу и нырнул в один из многочисленных переулков. Мендель был уверен, что он идет к реке. Одежда на Менделе промокла, мелкие капли дождя струились по лицу. Темза, похоже, была уже недалеко; он чувствовал запах гудрона и кокса и почти ощутил холод черной воды. Какое-то мгновение ему казалось, что Дитер исчез. Он зашагал быстрее, споткнулся о тротуар и увидел перед собой поручни набережной. Ступеньки привели к парапету с приоткрытой калиткой. Мендель подошел и, опустив голову, посмотрел на воду. Внизу виднелся массивный пешеходный мостик из дерева, и Мендель услышал беспорядочное эхо: это Дитер под прикрытием тумана шел вдоль реки, следуя одному ему известным путем. Мендель подождал, потом осторожно, не делая липшего шума, ступил на мостик. Это была солидная конструкция с массивными перилами. Нижний край ее упирался в длинный паром, сделанный из досок и бочек из-под масла. Три полуразвалившиеся яхты сталкивались в тумане, спокойно покачиваясь на волнах. Мендель тихо проскользнул на паром и осмотрел каждую яхту. Две из них стояли совсем рядом и были соединены трапом. Третья стояла на якоре в пяти метрах; внутри нее горел свет. Мендель вернулся на набережную, аккуратно прикрыв за собой железную калитку. Он медленно спустился по улице, не осознавая, где находится. Через пять минут тротуар резко повернул направо, и дорога пошла в гору. Мендель догадался, что идет по мосту. Он зажег зажигалку, и длинное пламя осветило каменную стену справа. Он поводил зажигалкой и наконец увидел мокрую и грязную металлическую табличку с надписью "Бэттерси Бридж". Он снова вернулся к железной калитке и, постояв неподвижно, точно сориентировался благодаря этой находке. Где-то справа от него возвышались четыре скрытые в тумане массивные трубы Фулхэмской электростанции. Слева был Чейнуок со своими элегантными рядами лодок, протянувшимися до Бэттерси Бридж. Место, где он находился, представляло собой демаркационную линию между фешенебельными и бедными кварталам. Место, где Чейнуок встречается с Лоте Роуд, одно из самых зловещих в Лондоне. Южная сторона состоит из обширных складов, вокзальных платформ и заводов, а северная представляет собой нескончаемые ряды серых типичных переулков Фулхэма. Вот где, в тени труб, в каких-то двадцати метрах от Чейнуок, нашел себе убежище Дитер Фрей. Да, Мендель хорошо знал это место. Это было всего в двухстах метрах вверх по течению от места, где из цепких рук Темзы вырвали бренные останки Адама Скарра. Глава шестнадцатая ЭХО В ТУМАНE Было уже далеко за полночь, когда у Смайли зазвонил телефон. Он встал с кресла, стоящего возле газового отопителя, и тяжело поднялся по лестнице, крепко держась за поручни. Скорее всего это Питер или полиция, и тогда ему придется давать свидетельские показания. А может быть, это даже пресса. Преступление было совершено как раз в такое время, когда утренняя печать уже сможет о нем написать, но, к счастью, слишком поздно для последнего информационного выпуска. Какой же заголовок будет в газете? "Таинственное убийство в театре"? "Убийца затаился в зале"? Смайли ненавидел прессу так же, как ненавидел рекламу и телевидение. Он терпеть не мог "средства массовой информации", характерное для двадцатого века навязывание народу лозунгов и идей. Все, что он любил, что обожал, было порождено диким индивидуализмом. Вот почему сейчас он, как никогда, ненавидел Дитера и все то, что Дитер олицетворял: эту неслыханную дерзость, заключавшуюся в приношении индивидуума в жертву массе. Разве философия коллективизма когда-нибудь порождала мудрость или благодеяния? Дитера абсолютно не волновала человеческая жизнь; он мечтал только об армии людей без лиц, приведенных к самому низкому общему знаменателю. Он производил таких бездушных роботов, как Мундт. Мундт был безликим, как и вся армия Дитера, натренированным убийцей, олицетворяющим самую мерзкую расу убийц. Он поднял телефонную трубку и назвал свой номер. Звонил Мендель. - Где вы? - Возле набережной Челси. Бистро под названием "Балло" на Лоте Роуд. Здешний хозяин- мой приятель. Мне пришлось его разбудить. Послушайте, друг Эльзы скрывается на яхте возле мукомольного завода. Туман его ничуть не смутил. Он нашел дорогу с закрытыми глазами. - Кто? - Ее друг, который провожал ее в театр. Проснитесь, мистер Смайли, что с вами? - Вы следили за Дитером? - Конечно. Ведь вы об этом просили Гиллэма, да? Что слышно от Гиллэма? Куда потом пошла Эльза? - Она никуда не пошла. Когда Дитер ушел, она уже была мертва. Мендель, вы слушаете? Послушайте, как мне, черт возьми, вас найти? Где эта яхта? В полицию сообщать или не надо? - Да, скажите им, что Дитер находится в старом корыте под названием "Сантес Хэвен". Яхта пришвартована с восточной стороны набережной между мукомольней и Фулхэмской электростанцией. Они найдут, но пусть имеют в виду, что там сплошной туман. - Как вас можно найти? - Идите прямо к реке, я вас встречу прямо у моста Бэтттерси на северном берегу. - Я выхожу, только позвоню Гиллэму, У него где-то был спрятан пистолет, и мгновение он подумал, не взять ли его. Потом решил, что не нужно. Более того, хмуро подумал он, если я им воспользуюсь, из этого раздуют целую историю. Он позвонил Гиллэму и рассказал ему о звонке Менделя. - ...И еще, Питер: они должны следить за всеми портами и аэропортами. Прикажите им наблюдать специально за речным сообщением и за кораблями, направляющимися к морю. Они знают, какие отдать распоряжения. Он надел старый плащ и кожаные перчатки, затем быстро вышел. Мендель ждал его возле моста. Они кивнули друг другу, и Мендель быстро увлек его за собой по набережной, проходя вдоль парапета мимо деревьев. Внезапно Мендель остановился и схватил Смайли за руку. Они замерли, прислушиваясь. Затем Смайли тоже услышал глухое неровное шарканье по деревянным доскам, как будто бы шел хромой. Они услышали, как скрипнула, а затем хлопнула железная дверь, и вновь шаги по мостовой, более отчетливые, приближающиеся к ним. Они не шевелились. Подойдя к ним почти вплотную, человек в нерешительности остановился. Смайли затаив дыхание безуспешно пытался разглядеть его в тумане. Тот появился неожиданно, одним прыжком поравнялся с ними, растолкал, как детей, и побежал, оставляя за собой лишь отзвук неровных шагов. Они развернулись и бросились за ним. Смайли изо всех сил старался не отставать. В его сознании отпечатался Дитер, бросившийся на них из туманной мглы с пистолетом в руке. Тень Менделя внезапно повернула направо, и Смайли слепо последовал за ним. В этот момент стук каблуков сменился шумом борьбы. Смайли побежал, затем услышал до боли знакомый звук удара тяжелым предметом по человеческому черепу. Смайли приблизился к ним. Дитер наклонился над лежащим Менделем, замахнулся, собираясь снова ударить рукояткой автоматического пистолета. Смайли задыхался. Едкий горький туман жег ему грудь. Во рту у него пересохло, и он ощутил привкус крови. Отдышавшись, он отчаянно закричал: - Дитер! Фрей посмотрел на него, опустил голову и сказал: - Сервус, Джордж,- затем безжалостно ударил Менделя пистолетом. Он опустил пистолет, медленно выпрямился и двумя руками взвел курок. Смайли безрассудно бросился на него, забыв и те немногие правила поединка, которые еще помнил, размахивая руками, нанося удары ладонями. Его голова находилась напротив груди Дитера, он толкнул его и начал бить по спине и по бокам. Он был разъярен и чувствовал в себе бешеную энергию. Он оттеснил противника к парапету, и Дитер оказался в невыгодном положении из-за своей больной ноги. Смайли чувствовал, что Дитер бьет его, но решающего удара не было. Он хрипел: "Мерзавец! Сволочь!" И поскольку Дитер начал отступать, он снова по-детски неловко стал бить его по лицу. Дитер наклонился назад, и Смайли увидел ясные очертания его шеи и подбородок. В этот момент Смайли поднял руку, его пальцы изо всех сил сжали челюсть Дитера, и он снова его толкнул. Дитер отшатнулся назад и, повинуясь инстинкту самосохранения, ухватился за воротник Смайли. Смайли неистово ударил по державшим его рукам, пальцы Дитера разжались, и он упал в туман под мост. Наступила тишина. Ни крика, ни шума. Он исчез, принесенный в жертву лондонскому туману и темной грязной реке. Смайли склонился над парапетом. У него пылала голова, из носа струилась кровь. Ему казалось, что пальцы на его правой руке сломаны. Перчатки он потерял. Он вглядывался в туман и ничего не видел. - Дитер!- позвал он пронзительным голосом.- Дитер! Он снова позвал, но его голос оборвался, и слезы подступили к глазам. Боже мой, что я сделал! Дитер, почему ты помешал мне себя убить? Почему не ударил меня оружием, почему не выстрелил? Он прижал судорожно сжатые руки к лицу, чувствуя соленый привкус крови, смешанной со слезами. Прислонившись к парапету, он плакал, как ребенок. А где-то внизу несчастный обессиленный калека барахтался в грязной воде, неотвратимо погружаясь в бездонный мрак. Проснувшись, Смайли увидел у кровати Питера Гиллэма с чашкой чая в руке. - Салют, Джордж! Рад вас снова видеть дома. - А утром? - Утром вы, старина, с товарищем Менделем веселились на мосту Бэттерси. - Как он?.. Ну, Мендель... - Он смущен и пристыжен. Он чувствует себя намного лучше. - А Дитер? - Мертв. Гиллэм протянул ему чай и ромовое печенье. - Сколько времени вы здесь, Питер? - Мы попали сюда в результате сложных тактических маневров. Сначала вам в больнице Чесли зализали раны и дали успокоительное. Затем мы приехали сюда, и я уложил вас спать. Что за профессия! Потом я позвонил кое-куда и, если хотите, прошелся с метлой по квартире. Время от времени я заходил посмотреть на вас. Вы или спали как сурок, или цитировали Вебстера (Английский актер и драматург XVII века.). - О Господи! - По-моему, что-то из "Герцогини Амальфийской": "Я просила тебя, когда рассудок мой помутился, убить моего самого близкого друга, и ты сделал это!" Вы несли всякую околесицу. - Как полиция нашла меня и Менделя? - Джордж, может быть, вы не знаете, но вы кричали оскорбления Дитеру, как будто... - Да, конечно. Вы слышали? - Мы слышали. - А Мастон? Что он сказал обо всем этом? - По-моему, он хочет вас видеть. Он просил, чтобы вы зашли к нему, как только почувствуете себя лучше. Я не знаю, что он думает об этой истории. Скорее всего, ничего. - Что вы хотите сказать? Гиллэм налил ему чаю. - Раскиньте мозгами, Джордж. Трех основных персонажей этой волшебной сказки съел волк. За последних полгода не была разглашена никакая секретная информация. Неужели вы серьезно думаете, что Мастон будет останавливаться на подробностях? Думаете, ему не терпится сообщить хорошие новости в Форейн Оффис и тем самым признать, что если мы и ловим шпионов, то лишь тогда, когда спотыкаемся о его труп? Позвонили в дверь, и Гиллэм пошел открывать. Немного взволнованный, Смайли слушал, как он щелкает замком. На лестнице послышались голоса. Мастон постучался и вошел. У него в руке был большой букет. Он выглядел так, как будто только что вернулся с пикника. Смайли вспомнил, что сегодня пятница и он наверняка собирается провести уик-энд в Хэнли. Он иронически улыбался. Он, должно быть, улыбался все время, пока шел по лестнице. - Итак, Джордж, вы снова пострадали! - Боюсь, что да. Снова несчастный случай. Мастон сел на край кровати и оперся на руку. После паузы он спросил: - Вы получили мою записку, Джордж? - Да. Снова молчание. - У нас создается новая служба. Мы (ваш отдел, я хочу сказать) думаем, что должны приложить больше энергии в области технических изысканий, обращая особое внимание на работу со странами-сателлитами. Можно с удовлетворением отметить, что МИД того же мнения. Мы заручились поддержкой Гиллэма. Я вот думаю, не поручить ли это вам. Вы будете руководить отделом, то есть получите соответствующее повышение и будете продолжать работать и после того, как наступит день вашей официальной отставки. - Благодарю... Вы разрешите мне подумать? - Конечно... Конечно... (Мастон казался немного обескураженным.) Когда вы дадите ответ? Ведь уже сейчас надо думать о кадрах и помещении. Подумайте над этим в выходные и сообщите мне в понедельник. Министерство полностью согласно с тем, чтобы вы... - Да. Я поставлю вас в известность. Я вам очень благодарен. - Не за что. Вы же знаете, Джордж, что я всего лишь советник. Решение было принято выше. Я всего лишь принес хорошую новость, Джордж. Я выполнил свою обычную миссию посланника. Он пристально посмотрел на Смайли некоторое время и, поколебавшись, сказал: - Я поставил кабинет в известность... до определенной степени. Мы обсуждали, что предстоит сделать. Министр внутренних дел также присутствовал. - Когда это было? - Сегодня утром. Возникли серьезные проблемы. Мы обсуждали вопрос о том, чтобы направить ноту протеста Восточной Германии и потребовать выдачи этого Мундта. - Но мы ведь официально не признаем Восточную Германию? - Вот именно. В этом вся трудность. Можно, конечно, послать протест через посредника. - Россию, например? - Да, к примеру, Россию. Но некоторые факторы не позволяют так поступить. У нас сложилось впечатление, что широкая огласка в итоге повредит нашей стране. Перевооружение Западной Германии уже вызвало здесь значительную враждебность. Эта враждебность может еще увеличиться, если будет доказано, что мы ведем дела с немцами, не важно, в пользу русских или нет. Вы понимаете, ничто не доказывает, что Фрей работал на русских. Можно внушить общественности, что он действовал по своей инициативе в интересах единой Германии. - Я понимаю. - До настоящего времени очень мало людей находится в курсе событий. И это шанс. Что касается полиции, то министерство внутренних дел согласилось на то, чтобы она, по возможности, замяла дело. Кстати, что из себя представляет этот Мендель? Ему можно доверять? Вопрос вызвал у Смайли раздражение. - Да,- ответил он. Мастон встал. - Ну что ж, мне надо уходить. Вам нужно что-нибудь? Быть может, я могу быть вам чем-нибудь полезным? - Нет, благодарю. Гиллэм прекрасная нянька. Мастон направился к двери. - Счастливо, Джордж. И соглашайтесь занять пост, если можете. Он произнес эти слова быстро, глухим голосом, с любезной улыбкой, как будто это было для него очень важно. - Спасибо за цветы,- сказал Смайли. x x x Дитер мертв, и убил его он. Сломанные пальцы правой руки, тяжесть во всем теле, страшная головная боль, тошнота- все это доказывало его вину. А Дитер не сопротивлялся, не выстрелил. Он помнил об их дружбе, а Смайли забыл. Они боролись словно в облаках, в бурном потоке, в дремучем лесу. Дитер помнил, а Смайли забыл. Они пришли с разных полюсов ночи, логика мысли и действий в их мирах тоже была разной. Дитер, находчивый, непримиримый, боролся за создание цивилизации. А рационалист Смайли пытался ему помешать. О Господи!- воскликнул Смайли.- Кто же из нас оказался джентльменом? Он тяжело поднялся и оделся. Встав, он почувствовал себя лучше. Глава семнадцатая УВАЖАЕМЫЙ СОВЕТНИК. "Уважаемый советник! Наконец я в состоянии вам ответить на сделанное мне предложение занять более высокий пост в управлении. Я очень сожалею, что отвечаю вам так поздно, но, как вы знаете, я себя плохо чувствовал и, кроме того, мне нужно было также решить некоторые личные проблемы, Так как я не совсем оправился от перенесенной болезни, я думаю, что с моей стороны было бы неосторожно принимать это предложение. Прошу передать мой ответ начальнику отдела кадров. Я уверен, что вы поймете. Искренне ваш, Джордж Смайли." "Уважаемый Питер! Прилагаю отчет о деле Феннана. Это единственный экземпляр. Передайте его, пожалуйста, Мастону, как только прочтете. Я подумал, что изложить события все-таки стоит, даже если официально считается, что их не было. С дружеским приветом, Джордж." ДЕЛО ФЕННАНА В понедельник, второго января, я беседовал с Сэмюэлом Артуром Феннаном, сотрудником Форейн Оффис, чтобы уточнить некоторые сведения против него, содержащиеся в анонимном письме. Беседа в обычном порядке была согласована с министерством иностранных дел. У нас к Феннану не было никаких претензий, разве что симпатии к коммунистам, когда он учился в Оксфорде, в тридцатые годы. Но мы не придавали этому особого значения. Разговор был в какой-то мере простой формальностью. Кабинет Феннана в Форейн Оффис был мало приспособлен для такого рода бесед, поэтому мы решили пойти в Сент-Джеймс парк, тем более что стояла прекрасная погода. Как потом оказалось, нас опознал агент восточногерманской разведки, с которым я сотрудничал во время войны. Я не знаю, выследил ли он Феннана или же его присутствие в парке было случайным. Ночью третьего января полиция Саррэя сообщила, что Феннан покончил с собой. В отпечатанном на машинке послании с подписью Феннана говорилось, что его преследовала служба безопасности. Тем не менее следствие вскрыло следующие факты, из которых можно сделать вывод о преступлении: 1.В девятнадцать пятьдесят пять в тот вечер, когда его нашли мертвым, Феннан попросил в центральной Уоллистона позвонить ему в 8.30 следующим утром. 2.Феннан сварил себе какао незадолго перед смертью, но так его и не выпил. 3. Предположительно он пустил себе пулю в лоб в передней, у лестницы. Послание было возле него. 4. Представляется странным, что он напечатал свое последнее письмо на машинке,-так как пользовался ею очень редко, и еще более подозрительно, что он спустился в холл, чтобы застрелиться. 5. В день смерти он отправил письмо с предложением как можно быстрее встретиться со мной в Марлоу на следующий день. 6. Немного позже стало известно, что Феннан взял выходной на 4 января. Очевидно, он об этом не говорил своей жене. 7. Мы обратили внимание, что письмо, подтверждающее самоубийство, было напечатано на собственной машинке Феннана и что по особенностям шрифта оно напоминает анонимное письмо. Экспертиза установила, что эти два письма отпечатаны не одной и той же рукой, хотя и на одной машинке. Миссис Феннан, которая была в театре в день смерти мужа, я попросил объяснить звонок из центральной в 8.30, и она сказала, что заказывала его сама, что не соответствует действительности. Это подтвердили сотрудники центральной. Кроме того, миссис Феннан заявила, что после разговора со мной ее муж казался взволнованным и подавленным, что подтверждается письмом. Четвертого января днем, побывав у миссис Феннан, я вернулся к себе в Кенсингтон. Заметив кого-то в окне, я позвонил в дверь. Мне открыл незнакомый человек. Позже оказалось, что это агент восточногерманской разведки. Он пригласил меня войти, но я отказался и вернулся к своей машине, запомнив номера всех стоявших рядом автомобилей. В этот вечер я отправился в небольшой гараж в Бэттерси, чтобы проверить одну из ранее упомянутых машин. Она числилась за хозяином этого гаража. Там я подвергся нападению неизвестного и был оглушен. Спустя три недели труп владельца гаража Адама Скарра был найден в Темзе возле Бэттерси Бридж. В момент смерти он был в состоянии алкогольного опьянения. На теле не было никаких следов насилия, к тому же было известно, что Скарр злоупотреблял алкоголем. Интересно отметить, что последних четыре года неизвестный иностранец брал напрокат машину Скарра за щедрое вознаграждение. Он заботился о том, чтобы Скарр даже не знал его имени. Скарр знал его под именем Блонди, и с ним можно было связаться, лишь позвонив по определенному номеру. Это довольно важное звено: этот номер принадлежал представительству Восточногерманской сталелитейной компании. Между тем, проверяя алиби миссис Феннан на вечер преступления, мы обнаружили следующее: 1. Миссис Феннан два раза в месяц ходила в Вэйбриджский театр, каждый первый и третий вторник. (Примечание: клиент Адама Скарра приходил за машиной каждый перв