ши, параши вместо унитазов? Вы знаете, какая вонь в этих камерах? А мой Фрэнк был болен! Карелла знал это, когда арестовывал его и стал героем! - Он не думал о том, чтобы стать героем. Он выполнял свою работу. Как ты не понимаешь этого, Вирджиния? Карелла - полицейский. Он только выполнял свой долг. - А я выполняю свой, - глухо произнесла Вирджиния. - Как? Ты знаешь, что таскаешь в своей паршивой сумке? Ты понимаешь, что, если выстрелишь, все полетит к чертям? Нитроглицерин не зубная паста! - Мне все равно. - Тебе тридцать два года, и ты готова убить человека и даже сама погибнуть ради этого! - Мне безразлично. - Не говори глупостей, Вирджиния! - Я не обязана говорить ни с вами, ни с кем-нибудь еще. Я вообще не хочу говорить. - Вирджиния подалась вперед, и сумка едва не сползла с ее колен. - Я оказываю любезность, говоря с вами. - Хорошо, не волнуйся, - сказал Бирнс, покосившись на сумку. - Успокойся. Почему бы тебе не поставить эту сумку на стол? - Для чего? - Ты скачешь, как мяч. Если ты не боишься, что эта штука взорвется, то я боюсь. Вирджиния улыбнулась, осторожно сняла сумку с колен и не менее осторожно поставила ее на стол перед собой, одновременно подняв револьвер, как будто 38-й калибр и нитроглицерин были новобрачные, которые не смогли бы вынести разлуку даже на мгновение. - Так-то лучше, - заметил Бирнс и облегченно вздохнул. - Успокойся, не нервничай. - Он помолчал. - Не хочешь закурить? - Не хочу, - ответила Вирджиния. Бирнс вынул из кармана пачку сигарет и небрежно подвинулся, не упуская из вида 38-й калибр, прислоненный к боку сумки. Он мысленно измерял расстояние между собой и Вирджинией, рассчитывая, насколько ему нужно будет наклониться к ней, когда он подаст ей зажженную спичку, какой рукой ударить так, чтобы она не упала прямо на сумку. Может быть, она отреагирует, нажав сразу курок? Вряд ли. Скорее отпрянет. И тогда он ее ударит. Бирнс вытряхнул из пачки одну сигарету. - Вот, - сказал он, - возьми. - Нет. - Разве ты не куришь? - Курю. Но сейчас не хочется. - Закури. Сигарета - лучшее успокоительное. Бери. Он протянул ей пачку. - А, ладно! - Вирджиния переложила револьвер в левую руку. Его дуло почти касалось сумки. Правой рукой она вынула сигарету из пачки, которую держал Бирнс. Он полез за спичками. Руки у него дрожали. Вирджиния зажала сигарету губами, продолжая в левой руке твердо сжимать револьвер, почти касающийся ткани сумки. Бирнс чиркнул спичкой. В это время раздался телефонный звонок. Глава 5 Вирджиния вынула изо рта сигарету, бросила ее в пепельницу, стоящую на столе, переложила револьвер в правую руку и повернулась к Берту Клингу, поднявшемуся, чтобы снять трубку. - Погоди, сынок, - приказала она, - какая это линия? - Параллельный, линия 31, - ответил Клинг. - Отойдите от стола, лейтенант. - Вирджиния навела на него револьвер, и Бирнс отодвинулся. Свободной рукой она притянула к себе аппарат, внимательно осмотрела его и нажала кнопку внизу. - Хорошо, теперь снимай трубку, - велела она и подняла трубку одновременно с Клингом. - Восемьдесят седьмой участок. Детектив Клинг. Клинг очень живо ощущал присутствие Вирджинии Додж, сидящей за соседним столом с трубкой в левой руке и 38-м калибром, почти касающимся середины сумки, в правой. - Детектив Клинг? Это Мерси Снайдер. - Кто? - Мерси. - Голос на секунду умолк, потом нежно прошептал: - Снайдер. Мерси Снайдер. Вы меня не помните, детектив Клинг? - Ах, да. Как дела, мисс Снайдер? - Спасибо, хорошо. А как поживает высокий светловолосый полицейский? - Не... плохо, спасибо. Он посмотрел на Вирджинию. Ее бледные губы растянулись в невеселой улыбке. Она казалась бестелесной и бесполой, бледная тень смерти. Мерси Снайдер изливала живительные соки полной чашей. Голос ее трепетал и вибрировал, шепот возбуждал, и Клинг будто видел перед собой крупную женщину с огненно-рыжими волосами, которая полулежала в шезлонге, закутавшись в прозрачное неглиже и кокетливо сжимая в руке телефонную трубку слоновой кости. - Как приятно снова слышать ваш голос. Вы так спешили, когда были у меня в прошлый раз. - У меня было назначено свидание с невестой, - холодно ответил Клинг. - Да, знаю. Вы говорили мне. Несколько раз. - Она замолчала, потом тихо добавила: - Мне показалось, что вы тогда нервничали. Что вас расстроило, детектив Клинг? - Пошли ее к чертовой матери, - прошептала Вирджиния Додж. - Что вы сказали? - спросила Мерси. - Ничего не сказал. - Я точно слышала... - Нет, я ничего не сказал. Я занят сейчас, мисс Снайдер. Чем могу служить? Мерси Снайдер расхохоталась так нагло и вызывающе, что Клингу, который ни разу в жизни не слышал такого смеха, показалось на минуту, что он, шестнадцатилетний юнец, входит в двери публичного дома на улице "Шлюхин рай". - Прошу вас, - сказал он хрипло. - В чем дело? - Ни в чем. Мы нашли драгоценности. - Да? Как? - Оказалось, не было никакого ограбления. Моя сестра взяла драгоценности с собой, когда поехала в Лас-Вегас. - Значит, вы аннулируете жалобу, мисс Снайдер? - Конечно, а как же? Если не было ограбления, на что мне жаловаться? - Совершенно верно. Я очень рад, что драгоценности нашлись. Если вы направите нам заявление, свидетельствуя, что ваша сестра... - Почему бы вам не заглянуть ко мне и не взять самому это заявление, детектив Клинг? - Я это сделаю, мисс Снайдер. Но в этом городе ужасающее количество преступлений, и мне вряд ли удастся скоро вырваться. Спасибо за то, что позвонили. Будем ждать вашего заявления. Он, не прощаясь, повесил трубку и отвернулся от телефона. - Ты идеальный любовник, верно? - насмешливо сказала Вирджиния Додж, кладя трубку на место. - Конечно, идеальный любовник, - ответил Клинг. По правде говоря, ему было неприятно, что Вирджиния слышала его разговор с Мерси Снайдер. В свои двадцать пять лет Берт Клинг был не очень-то искушен в словесных дуэлях, приемами которых мастерски владела Мерси Снайдер. Он был высок и белокур, с широкими плечами, узкими бедрами и щеками чистого оттенка клубники со сливками. Его можно было назвать красивым, но его красота была омрачена тем, что он ее совершенно не сознавал. Клинг был помолвлен с девушкой по имени Клер Таунсенд, с которой встречался вот уже год. Его совершенно не интересовали ни Мерси Снайдер, ни ее сестра, ни бесчисленные Мерси Снайдер, сестры и компании, которые кишели в этом городе. И он был смущен тем, что Вирджиния Додж могла подумать, будто он дал какой-то повод Мерси для звонка. Клинг понимал, что его совершенно не должны интересовать мысли такой женщины, как Вирджиния Додж, но его гордость почему-то страдала: эта дрянь будет считать, что он занимается всякими шашнями вместо того, чтобы расследовать ограбление. Он вернулся к своему столу. Черная сумка действовала ему на нервы. А если кто- нибудь упадет на нее? Господи, надо быть ненормальной, чтобы таскать с собой сумку с нитроглицерином. - Эта девушка... - Да? - Не подумайте чего-нибудь. - А что я должна подумать? - спросила Вирджиния Додж. - Я хочу сказать... я расследую ограбление, вот и все. - А что ты еще можешь расследовать, сахарный барашек? - Ничего. Оставим это. Вообще, к чему я объясняю вам?.. - А чем я хуже других? - Ну, прежде всего я не назвал бы вас уравновешенным человеком. Не обижайтесь, миссис Додж, но законопослушные граждане не ходят по городу, размахивая револьвером и бутылью с нитроглицерином. - Разве? Теперь Вирджиния улыбалась, видно, получая огромное удовольствие. - Ваш поступок не вполне нормален. Мне кажется, вы сами должны это признать. Ну хорошо, вы достали револьвер. Вы хотите убить Стива Кареллу, это ваше дело. Но нитроглицерин отдает дешевой мелодрамой, вам не кажется? Как вы смогли принести его сюда и не взорвать по дороге полгорода? - Вот так и смогла, - ответила Вирджиния, - я шла тихонько и не виляла задом. - Да, это точно, лучше всего ходить именно так. Особенно если у вас в сумке опасное взрывчатое вещество, верно? Клинг обезоруживающе улыбнулся. Стенные часы показывали 5 часов 33 минуты. На улице начало темнеть. Сумерки наступали на голубое небо, смывая синеву за ярко- красной листвой деревьев в парке. Были слышны крики ребятишек, игравших в мяч, голоса женщин, которые, свесившись из окна, звали домой своих детей. Громко здоровались друг с другом мужчины у дверей баров, где они собирались, чтобы выпить пива перед ужином. Все эти звуки проникали сквозь зарешеченные окна, врываясь в тяжелую тишину, царившую в дежурной комнате полицейского участка. - Мне нравится это время суток, - сказал Клинг. - Правда? - Да, всегда нравилось. Даже когда я был маленький. Приятное время. Спокойное. - Он помолчал. - Вы действительно убьете Стива? - Да, - ответила Вирджиния. - Я бы не стал делать этого. - Почему? - Ну... - Вирджиния, ты не против, если мы включим свет? - спросил Бирнс. - Нет. Давайте. - Коттон, включи верхний свет. А мои люди могут снова заняться своей работой? - Какой работой? - Отвечать на жалобы, печатать донесения, говорить по телефону. - Никто не будет звонить отсюда. И никто не снимет трубку, пока я не возьму параллельную. - Хорошо. Они могут печатать? Или это тебе помешает? - Пусть печатают, только за разными столами. - Ладно, ребята, так и сделаем. Слушайтесь ее во всем, и без всяких героических поступков. Я иду тебе навстречу, Вирджиния, потому что надеюсь, что ты возьмешься за ум, пока еще не поздно. - Не волнуйтесь, лейтенант. - Вы знаете, он прав, - по-мальчишески наивно заметил Клинг. - Правда? - Конечно. Вы ничего не выиграете, миссис Додж. - Да ну? - Да. Ваш муж умер. Вы не поможете ему, если перебьете кучу невинных людей. И вы тоже умрете, если эта штука взорвется. - Я любила своего мужа, - с трудом произнесла Вирджиния. - Естественно. То есть я полагаю, что любили. Но какая вам будет польза от вашего поступка? Чего вы добиваетесь? - Я покончу с человеком, который убил моего мужа. - Стив? Бросьте, миссис Додж, вы же знаете, что он не убивал его. - Неужели? - Ладно, предположим, что он его убил. Я знаю, что это не так, и вы тоже знаете, но предположим, если вам будет от этого легче. Чего вы добьетесь, отомстив ему? - Клинг передернул плечами. - Я хочу кое-что сказать вам, миссис Додж. - Ну? - У меня есть девушка. Ее зовут. Клер. Я всегда мечтал о такой девушке, как она. И я скоро женюсь на ней. Сейчас она веселая и жизнерадостная, но она не всегда была такой. Когда я первый раз встретил ее, она была как мертвая, и знаете почему? - Почему? - Она любила парня, который был убит в Корее. Она ушла в свою раковину и не желала выйти оттуда. Молодая девушка! Черт возьми, вы не намного старше ее и не желаете выйти из раковины, в которую спрятались. - Клинг покачал головой. - Она была не права, миссис Додж, как она была не права! Понимаете, она никак не могла понять, что ее парень действительно умер, не могла представить себе, что в тот момент, когда в него попала пуля, он уже перестал быть человеком, которого она любила, а стал еще одним трупом. Он умер. С этим уже ничего не поделаешь. Но она продолжала любить разложившееся мясо, покрытое червями. - Клинг замолчал и потер рукой подбородок. - Не обижайтесь, но вы поступаете так же. - Нет, не так, - возразила Вирджиния. - Точно так же. Вы принесли сюда запах разложения. Вы даже сами стали похожи на смерть. Вы красивая женщина, но смерть у вас в глазах и вокруг губ. Вы глупая женщина, миссис Додж, правда! Если бы вы были умная, то положили бы этот револьвер на стол и... - Я не хочу тебя слушать, - отрезала Вирджиния. - Вы думаете, Фрэнк хотел бы, чтобы вы так поступили? Чтобы вы ввязались в такую историю после его смерти? - Да! Фрэнк хотел, чтобы Карелла умер. Он так говорил. Он ненавидел Кареллу. А вы? Вы тоже ненавидите Кареллу? Вы хотя бы знаете его? Мне наплевать на него. Я любила своего мужа, вот и все. - Но ваш муж нарушил закон, когда его арестовали. Он застрелил человека. Вы хотите, чтобы Стив наградил его за это медалью? Бросьте, миссис Додж, будьте благоразумны. - Я любила своего мужа, - бесцветным голосом повторила Вирджиния. - Миссис Додж, я хочу вам сказать кое-что еще. Вам надо хорошенько подумать и решить, кто вы. Или вы женщина, знающая, что такое любовь, или хладнокровная дрянь, готовая взорвать к черту эту конуру. Нельзя быть и тем, и другим. Так кто же вы? - Я женщина. Потому-то и нахожусь здесь. - Тогда ведите себя как женщина. Положите на стол револьвер и убирайтесь отсюда, пока не заимели таких неприятностей, каких не видали за всю свою жизнь. - Нет. Нет. - Давайте, миссис Додж... Вирджиния выпрямилась. - Ладно, сынок, - сказала она, - а теперь можешь бросить эту игру. - Что... - начал Клинг. - Игру во взрослого голубоглазого младенца. Можешь прекратить. Не сработало. - Я и не пытался... - Хватит, к черту, хватит! Иди, сосунок, учи кого-нибудь другого. - Миссис Додж, я... - Ты кончил? Наступила тишина. За оконными решетками было уже совсем темно. В окна, полуоткрытые, чтобы дать доступ мягкому октябрьскому воздуху, долетали вечерние звуки пока не очень оживленного уличного движения. Застучала машинка. Клинг посмотрел на стол у окна, где Мейер печатал на голубых бланках три копии очередного донесения. Он сгорбился над машинкой, ударяя по клавишам. Круглая лампа, висящая прямо над ним, озаряла мягким сиянием его лысину. Коттон Хейвз подошел к картотеке и выдвинул один из ящиков. Послышался скрип роликов. Хейвз открыл папку и стал ее перелистывать. Потом он отошел и уселся за стол у другого окна. В наступившем молчании особенно громко загудел холодильник. - Я напрасно приставал к вам, - сказал Клинг Вирджинии. - Мне бы следовало знать, что живой человек не может разговаривать с мертвецом. Снаружи в коридоре раздался шум. Вирджиния выпрямилась и подалась ближе к столу, за которым сидела. У Клинга мелькнула мысль, что она может бессознательно нажать на курок 38-го калибра. - Ладно, входи, входи, - сказал мужской голос. "Это Хел Виллис", - подумал Клинг. Он поднял голову, глядя мимо Вирджинии, и увидел, что в дежурку входят Виллис и задержанный. Задержанный, вернее задержанная скорее не вошла, а ворвалась в комнату, как южный ураган. Это была высокая пуэрториканка с крашеными светлыми волосами в малиновом жакете поверх низко вырезанной красной блузы, позволяющей видеть ее угрожающе вздымающуюся грудь. У нее была тонкая талия, прямая черная юбка тесно обтягивала полные мускулистые бедра, на ногах - красные лодочки на высоком каблуке с черным ремешком вокруг лодыжек. Золотая коронка оттеняла ослепительную белизну ее зубов. Она нарядилась по-праздничному, но не накрасилась, что подчеркивало ее красоту еще больше. У нее было овальное лицо, карие, почти черные глаза, полные губы и аристократический нос с небольшой горбинкой. Наверное, она была самой красивой и оригинальной задержанной, которую когда-либо тащили в дежурную комнату 87-го полицейского участка. А ее действительно тащили. Ухватившись правой рукой за браслет наручников, которые были на нее надеты. Виллис тянул девицу к барьеру, отделяющему дежурную комнату от коридора, а она старалась вырвать руку и упиралась, осыпая его ругательствами, английскими и испанскими. - Давай, кара миа, - приговаривал Виллис, - вперед, цацкела, куко лика, ради бога, не думай, что кто-нибудь тебя обидит. Вперед, либхен, прямо через эту дверцу. Привет, Берт, видал когда-нибудь такое? Привет, Пит, как тебе нравится моя задержанная? Она только что перерезала парню глотку брит... Неожиданно Виллис замолчал. В дежурной комнате стояла необычная тишина. Он посмотрел сначала на лейтенанта, потом на Клинга, перевел глаза на два задних стола, где Хейвз и Мейер молча работали. Потом увидел Вирджинию Додж и 38-й калибр у нее в руке, направленный на черную сумку. Его первым побуждением было бросить браслет наручников, за который он уцепился, и вытащить из кармана револьвер. Но импульс не сработал, потому что Вирджиния сказала: - Заходи сюда. Не пытайся достать оружие. Виллис и его задержанная вошли в дежурную комнату. - Грубиян! Бруталь! - кричала девица. - Пендега! Негодяй, сын грязной шлюхи! - Заткнись, - устало посоветовал Виллис. - Сволочь! Пинга! Грязный полицейский ублюдок. - Заткнись, заткнись, заткнись, - почти просил Виллис. Пуэрториканка была выше Виллиса, который едва набрал пятифутовый минимум роста, необходимый для каждого полицейского. Наверное, он был самым миниатюрным детективом на свете, тонкокостный, с внимательными глазами спаниеля на узком лице. Но Виллис знал дзюдо не хуже, чем уголовный кодекс, и мог повалить преступника на спину быстрее, чем шестерка дюжих полицейских с большими кулаками. Увидев револьвер в руке Вирджинии Додж, он сразу представил, как ее можно обезоружить. - Что у вас тут? - спросил он, обращаясь сразу ко всем. - У мадам с револьвером бутыль нитроглицерина в сумке, - сказал Бирнс, - и она не прочь использовать его по назначению. - Неплохо. С вами не соскучишься, верно? Виллис молча посмотрел на Вирджинию. - Можно снять пальто и шляпу, мадам? - Сначала положи на стол револьвер. - Мадам, вы меня пугаете до мурашек. У вас действительно в этой сумке бутыль с супчиком? - Да, действительно. - Я из Миссури, а у нас там все бравые парни. - Виллис сделал шаг к столу, Клинг увидел, как Вирджиния Додж вдруг сунула свободную руку в сумку, и сжался, ожидая неизбежного, как ему казалось, взрыва. Но Вирджиния вынула руку из сумки, и в ее руке оказалась бутыль с бесцветной жидкостью. Она осторожно поставила бутыль на стол, а Виллис оглядел бутыль со всех сторон. - Это может быть просто водичка, мадам. - Хочешь проверить? - спросила Вирджиния. - Я? Что вы, мадам! Разве я похож на героя? Он подошел к столу еще на шаг. Вирджиния поставила сумку на пол. Бутыль, вмещавшая примерно пинту, блестела в ярком свете ламп, свисавших с потолка. - Ладно, тогда положим пушку. - Виллис отстегнул кобуру с револьвером от ремня и медленно положил ее на стол. Его глаза не отрывались от бутыли. - Похоже на представление в театре, верно? - сказал он. - Да еще с угощением. Если бы я знал, что вы устроите здесь такой торжественный прием, я бы переоделся. Он сделал попытку засмеяться, но осекся, увидев мрачное лицо Вирджинии. - Простите, я не знал, что здесь всеамериканский съезд гробовщиков. Что мне делать с задержанной, Пит? - Спроси у Вирджинии. - А, Вирджиния? - Виллис расхохотался. - Ну и ну, сегодня у нас чудная компания! Знаете, как зовут мою? Анджелика! Вирджиния и Анджелика! Вирджиния - дева и небесный ангел. Ну как, Вирджиния, что мне делать с моим ангелочком? - Проведи ее сюда. Вели ей сесть. - Входи, Анджелика, - сказал Виллис. - Вот тебе стул. О господи, это меня просто убивает. Она только что перерезала парню глотку от уха до уха. Настоящий ангелочек. Садись, ангел. Вот в этой бутылочке на столе нитроглицерин. - Что? - спросила Анджелика. - В бутылке. Нитроглицерин. - Нитро? Вроде бомба? - Именно, куколка. - Бомба! - повторила Анджелика. - Мадре де лос сантос! - Вот так, - заметил Виллис, и в его голосе послышалось что-то вроде священного ужаса. Глава 6 Мейер Мейер, сидевший у окна и печатавший свое донесение, находился почти напротив входа, и ему было видно, как Виллис провел пуэрториканкскую девицу в дежурную комнату и усадил ее на стул с высокой спинкой. Он наблюдал, как тот снял с нее наручники и засунул их себе за пояс. Лейтенант подошел к Виллису, обменялся с ним несколькими словами и, подбоченившись, повернулся к Анджелике. Кажется, Вирджиния Додж позволит им допросить арестованную. Как любезно с ее стороны! Мейер Мейер снова терпеливо склонился над своим донесением. Он был уверен, что Вирджиния Додж не подойдет к его столу, чтобы проверить шедевр, над которым он мучительно корпел, и с полным основанием предполагал, что ему удастся выполнить то, что он задумал, особенно сейчас, когда в комнате взорвалась эта пуэрториканкская бомба. Вирджиния Додж, казалось, была полностью поглощена девицей - ее порывистыми движениями и потоком колоритных эпитетов, срывающихся с ее уст. Мейер не сомневался в том, что он осуществит первую часть своего плана так, что этого никто не заметит. Сомневался он лишь в том, сможет ли составить достаточно красноречивое сочинение. У него никогда не было хороших отметок по английскому языку и литературе, и он не умел писать сочинения. Даже в юридическом колледже его работы никто не назвал бы блестящими. Каким-то чудом он все же набрал достаточное количество баллов, выдержал экзамены и в награду получил поздравление от дяди Сэма в виде любезного приглашения отслужить свой срок в Армии Соединенных Штатов. Пройдя через дерьмо и болота своей четырехлетней службы, он был демобилизован как "отслуживший с честью". Ко времени демобилизации он решил, что не стоит тратить драгоценные годы жизни на то, чтобы завоевывать клиентов. Офисы размером с собачью конуру и гонки на машине "скорой помощи" были не для Мейера Мейера. Он поступил в полицию и женился на Саре Липкин, с которой встречался еще во время учебы в колледже. Он еще помнил дразнилку: "Не прилипали друг к другу пары так, как Мейер прилип к Липкин Саре". Дразнилка никогда ему не мешала. Он слушал, как его дразнили, и терпеливо улыбался. Все было правильно, он действительно прилип к ней, как она прилипла к его губам (Сара очень любила целоваться, и, может быть, потому он и женился на ней, вернувшись из армии). Решение оставить профессию юриста поразило прежде всего самого Мейера, но он все же наплевал на юриспруденцию и поступил на работу в полицию. По его мнению, эти профессии были связаны между собой. Как полицейский, он тоже стоял на страже закона, делая свое дело терпеливо и добросовестно. Он стал детективом третьей степени только на восьмой год работы в полиции. Для этого тоже надо было терпение. Теперь, терпеливо ударяя по клавишам пишущей машинки, он составлял свое послание. - Как тебя зовут? - спросил Бирнс девицу. - Чего? - Как тебя зовут? Куаль эс су номбре? - Она знает английский, - заметил Виллис. - Не знаю я инглес! - возразила пуэрториканка. - Она врет. По-испански она умеет только ругаться. Брось, Анджелика. Будешь нам подыгрывать, и мы тебе подыграем. - Я не знаю, что значит "подыгрывать". - Ах, какая невинность! - сказал Виллис. - Слушай, потаскушка, брось ты эти глупости. Не делай вид, что ты только что сошла с парохода. - Он повернулся к Бирнсу. - Она живет в этом городе почти год, Пит, и занимается главным образом проституцией. - Я не проститутка, - возразила пуэрториканка. - Конечно, она не проститутка. Простите, забыл. Она работала целый месяц в швейной мастерской. - Я мастерица, вот я кто. Не проститутка. - Ладно, ты не проститутка, пусть будет так. Ты спишь с мужчинами за деньги. Это большая разница, согласна? Пусть будет так. Ну, а почему ты перерезала глотку тому парню? - Какому парню? - А их было несколько? - спросил Бирнс. - Я никому не резала глотка. - Да? Кто же? - спросил Виллис. - Санта Клаус? А куда ты дела бритву? - Он снова повернулся к Бирнсу. - На нее натолкнулся патрульный. Но он не смог найти орудия убийства. Наверное, она бросила бритву в сток. Куда ты дела бритву? - У меня нет бритва. Я никому не резала глотка. - У тебя все руки в крови! Кому ты хочешь втереть очки? - Кровь от эти наручники. - О господи, это дохлый номер! - вздохнул Виллис. "Вся беда в том, - думал Мейер Мейер, - что трудно найти подходящие слова. Тон должен быть спокойным, без дешевой мелодрамы и без нажима, иначе могут подумать, что это розыгрыш или творение шизофреника. Это должна быть искренняя просьба о помощи с ноткой отчаяния. Без этого никто мне не поверит и от всего этого не будет никакой пользы. Но если послание будет слишком отчаянным, тоже никто не поверит. Значит, надо быть очень осторожным". Мейер посмотрел на внимательно слушавшую Вирджинию. "Мне надо спешить, - подумал он, - ей может прийти в голову подойти и проверить, что я делаю". - Ты знаешь, кому перерезала глотку? - спросил Виллис. - Ничего не знаю. - Тогда я открою тебе маленький секрет. Ты когда-нибудь слышала об уличной банде под названием "Арабские рыцари"? - Нет. - Это самая большая банда в нашем районе. Главным образом подростки. Кроме вожака банды, которому двадцать пять. Он женат, у него одна дочь. Его зовут Касым. Ты когда-нибудь слышала о человеке по имени Касым? - Нет. - В сказке это брат Али-Бабы, в жизни - вожак банды под названием "Арабские рыцари". Его настоящее имя - Хосе Дорена. Знаешь такого? - Нет. - Он очень важный человек среди блатных, этот Касым. Вообще-то он дешевка, слабак, но среди уличных банд имеет вес. Есть еще одна банда под названием "Латинская колонна", и члены этой банды вот уже несколько лет сильно не в ладах с "Арабскими рыцарями". Знаешь, какое условие перемирия поставили эти латинос? - Нет, а какое? - Отдать им как трофей одежду одного из "Арабских рыцарей" и покончить с Касымом. - Кому это интересно? - Должно быть интересно тебе, детка. Парень, которому ты перерезала горло, - это и есть Касым, Хосе Дорена. Анджелика моргнула. - Это точно? - спросил Бирнс. - Точно, Пит. Так вот, Анджелика, если Касым умрет, "Латинская колонна" поставит тебе в парке памятник. Но "Арабские рыцари" вряд ли одобрят твой поступок. Это куча злобных подонков, милочка, и им совсем не понравится, что ты порезала их вожака, приведет ли это к его преждевременной кончине или нет. - Чего? - Отдаст он концы или нет, все равно ты у них в черном списке, детка. - Я не знала, кто он. - Значит, это ты его порезала? - Да. Но я не знала, кто он. - Зачем же ты это сделала? - Он приставал ко мне! - Как? - Он начал лапать меня. - Ах, оставьте! - простонал Виллис. - Лапал! - Да здравствуют непорочные девственницы! - воскликнул Виллис. - Почему ты порезала его, детка? И на этот раз не рассказывай нам трогательные истории в рамке из сердечек и цветочков. - Он хватал меня за грудь на лестнице. У входа в дом, и люди смотрели. Вот я и порезала его. Виллис вздохнул. Вирджиния Додж, казалось, устала от допроса. Она нервничала, но продолжала неподвижно сидеть за своим столом, держа в руке 38-й калибр. Бутыль с нитроглицерином стояла на столе перед ней. Надо спешить, подумал Мейер, надо закончить, наконец, и действовать, не допуская ошибок. Если эта дама подойдет ко мне и увидит, чем я занимаюсь, она спустит курок и отстрелит мне полголовы. Сара должна будет сидеть положенные дни траура целую неделю. Во всем доме завесят зеркала и повернут к стене фотографии. Господи, это будет ужасно. Действуй, Мейер. Не стоит умирать в такой теплый день. - Значит, он хватал тебя за грудь? - спросил Виллис. - За какую, правую или левую? - Это не смешно, - ответила Анджелика, - если мужчина лапает на людях, не смешно. - И ты полоснула его? - Si. - Потому что он схватил тебя за грудь, верно? - Si. - Твое мнение. Пит? - Чувство собственного достоинства не зависит от профессии, - ответил Бирнс, - я ей верю. - А, по-моему, она нагло врет, - возразил Виллис, - и когда мы все проверим, то наверняка обнаружим, что она крутила целый год с этим Касымом, а когда заметила, что он положил глаз на другую девчонку, резанула его бритвой. Это больше похоже на правду, а, детка? - Нет, я не знаю этот Касым. Он просто прошел мимо меня и снахальничал. Мой тело есть мой тело. Я продаю его, когда хочу, но не для такие свиньи с грязные руки. - Ура! Тебе действительно поставят памятник в парке. - Виллис повернулся к Бирнсу: - Как мы определим этот случай? Злонамеренное нападение? - В каком состоянии находится Касым? - Его отвезли в больницу. Кто знает? Весь тротуар был залит кровью. И знаешь, что меня убило. Пит? Вокруг него собралась куча детишек. Видно было, что они никак не могут решить, что делать - плакать, смеяться или кричать. Они как-то странно прыгали на месте, понимаешь, о чем я говорю? О господи, расти на этих улицах, видеть такое каждый день! Можешь себе представить? - Держи связь с больницей, Хел, - сказал Бирнс, - оформим ее потом. Сейчас мы не можем сделать больше... - Он повернул голову туда, где сидела Вирджиния Додж. - Хорошо. Ладно, Анджелика. Скрести ноги вместо пальцев и молись. Кто знает, может, Касым не умрет, может быть, у него есть какой-нибудь талисман. - Надеюсь, сукин сын сгниет в могила, - ответила Анджелика. - Добрая девочка, - сказал Виллис, потрепав ее по плечу. Мейер вынул из пишущей машинки свое сочинение. Оно имело такой вид: РАПОРТ -------------------------------------------------- МЕСТО ПРОИСШЕСТВИЯ Детективы 87-го полицейского участка -------------------------------------------------- улица -------------------------------------------------- ФАМИЛИЯ ЗАЯВИТЕЛЯ, УВЕДОМИВШЕГО О ПРОИСШЕСТВИИ захвачены женщиной, вооруженной револьвером и имеющей при себе бутыль с нитроглицерином. --------------------------------------------------- инициалы заявителя -------------------------------------------------- АДРЕС ЗАЯВИТЕЛЯ Если вы найдете эту бумагу, немедленно сообщите в полицейское управление! Номер - Центр 6-0800 -------------------------------------------------- улица -------------------------------------------------- ДЛЯ РАССЛЕДОВАНИЯ НАЗНАЧЕН ДЕТЕКТИВ Срочно! ДЕТЕКТИВ 2 СТЕПЕНИ МЕЙЕР -------------------------------------------------- фамилия инициалы номер удостоверения -------------------------------------------------- ЗАДЕРЖАНЫ Мейер вынул копировальную бумагу и сложил голубые бланки вместе, потом прочитал первый экземпляр. Он читал его внимательно, потому что был терпеливым человеком и хотел, чтобы все было правильно с первого раза. Второго могло уже не быть. Окно возле стола было открыто. Наружная решетка, предохранявшая стекло от обломков кирпича, который любили швырять в окна обитатели окрестных улиц, не представляла каких-либо трудностей. Наблюдая одним глазом за Вирджинией Додж, Мейер скатал первый лист в узкий длинный цилиндр. Он лихорадочно просунул цилиндр сквозь отверстие решетки и протолкнул его наружу. Потом поднял глаза. Вирджиния Додж не смотрела на него. Мейер свернул второй лист и тоже протолкнул его сквозь решетку. Он просовывал сквозь отверстие третий и последний лист, когда услышал крик Вирджинии: - Стой, буду стрелять! Глава 7 Мейер отпрянул от полуоткрытого окна. Он сжался, ожидая, что сейчас раздастся выстрел и он упадет, а потом понял, что Вирджиния Додж смотрит совсем в другую сторону. Опустив плечи и вытянув вперед руку с револьвером, она вышла из-за стола, оставив бутыль с нитроглицерином, и подошла к барьеру. По другую сторону барьера застыл Алф Мисколо. Он стоял, слегка открыв рот, ко лбу прилипли курчавые черные волосы, голубые подтяжки натянулись на тяжелых плечах, рукава рубашки были закатаны, открывая мускулистые руки. Лицо его не выражало ничего, кроме безграничного удивления. Он вышел из своей комнаты, где весь день обливался потом над бумагами, подошел к барьеру, крикнул: "Эй, кто из вас уже освободился?" И вдруг увидел, что навстречу ему идет женщина с 38-м калибром в руке. Он повернулся и хотел бежать, но она завопила: "Стой! Буду стрелять!" Алф остановился и повернулся к ней, но сразу же стал сомневаться, правильно ли он поступил. Мисколо не был трусом. Это был опытный полицейский, временно исполнявший канцелярскую работу. Он научился метко стрелять еще в полицейской академии и теперь горячо желал, чтобы его револьвер был у него в руке, а не в одном из ящиков картотеки в техническом отделе. Женщина, стоявшая у барьера, явно была ненормальной стервой. Мисколо приходилось и раньше видеть такие лица, поэтому он подумал, что благоразумнее остановиться. К тому же в комнате были и другие. Господи, неужто она хочет всех перестрелять? Мисколо постоял в нерешительности еще минуту. У него была жена и взрослый сын, который служил в авиации. Мисколо не хотел, чтобы его жена стала вдовой полицейского, погибшего при исполнении служебных обязанностей, и обивала порог полицейского управления, хлопоча о помощи. Господи, у этой бабы вид сумасшедшей. Что если она внезапно придет в бешенство и начнет стрелять? Он повернулся и побежал по коридору. Вирджиния Додж тщательно прицелилась и нажала на курок. Она выстрелила один раз. Пуля попала Мисколо в спину, немного левее позвоночника. Удар повернул его на триста шестьдесят градусов и бросил на дверь мужского туалета. Минуту он стоял, цепляясь за дверь, потом медленно сполз на пол. Бутыль с нитроглицерином на столе не взорвалась. Загадочное убийство в запертой изнутри комнате - такого в реальной жизни не бывает. Стив Карелла, во-первых, чувствовал это инстинктом постоянного читателя детективных романов с загадочными убийствами и, во-вторых, знал это, как полицейский по призванию. И вот сейчас он расследует самоубийство, которое произошло в комнате без окон, и - что еще хуже - самоубийца, по всей видимости, повесился, заперев вначале дверь изнутри. Для того, чтобы взломать дверь и войти в комнату, понадобились усилия трех сильных мужчин. По крайней мере так ему сказали вчера, когда он знакомился с обстоятельствами дела. Возможно, это действительно самоубийство, говорил себе Карелла. Полиция должна расследовать все случаи самоубийства так же, как и убийства, но это лишь формальность. Возможно, это действительно самоубийство, какого черта, почему я всегда думаю о людях только плохое? Беда в том, что эти парни выглядят так, будто способны напасть на слепую старушку и вырезать ей сердце. К тому же старик оставил немалое состояние, которое будет разделено между сыновьями. Не исключена возможность, что один из сыновей или все вместе и с общего согласия решили покончить со стариком и получить свои денежки, не дожидаясь естественного хода событий. Адвокат, который вел дела покойного, сказал вчера во время разговора с Кареллой, что старик завещал разделить "между возлюбленными сыновьями" после его смерти 750 000 наличными. Немалый соблазн. Не говоря уже о Скотт Индастриз Инкорпорейтед и других предприятиях, разбросанных по всей стране. Убийства, без сомнения, совершались и по меньшему поводу. Но, конечно, это было самоубийство. Почему бы не свернуть расследование и не покончить с этим? Он должен встретиться с Тедди в участке в семь - да, ребята, у меня будет ребенок, что вы на это скажете, - и он, конечно, не успеет прийти туда вовремя, если будет шастать по этому мрачному старому особняку и превращать в убийство явный случай самоубийства. Сегодня он будет угощать Тедди самыми изысканными блюдами и дорогим вином! Сегодня она. Будет королевой, и он достанет для нее все, что она пожелает. Господи, как я люблю ее, сказал себе Карелла. Надо кончать поскорее с этим делом, чтобы встретиться с Тедди вовремя. Между прочим, сколько сейчас? Он посмотрел на часы - 5.45. У него есть еще немного времени, чтобы поработать как следует. Хотя тут и не пахнет самоубийством,.. пахнет, не пахнет, вряд ли запах помогал когда-нибудь расследовать дело. И все-таки здесь и не пахнет самоубийством. Замшелый, старый особняк был аномалией этого района. Построенный в 90-х годах XIX века, плотно прилипший к речному берегу, с окнами, занавешенными темными жалюзи, с покатой крышей, с треугольными фронтонами, придававшими дому странный угловатый вид, особняк находился на расстоянии неполных трех миль от моста Хамильтон Бридж, но у Стива было такое ощущение, будто их отделяло три столетия. Время, казалось, обтекало этот мрачный дом, раскорячившийся на берегу Гарба и отделенный от людей заржавевшей чугунной оградой. Владение Скотта. Он помнит начало вчерашнего вызова: "Это Роджер... Из владения Скотта. Мистер Скотт повесился". Роджер был лакеем в доме Скоттов, и Карелла сразу же отвел его кандидатуру как подозреваемого. Лакеи никогда не убивают своих господ, ни в реальной жизни, ни в детективах. Кроме всего прочего, он был потрясен смертью хозяина больше, чем все другие обитатели дома. Да, надо признать, старик был не особенно приятным зрелищем, смерть от удушья не украсила его. Кареллу провели в общую кладовую, переоборудованную в маленький кабинет, хотя в доме был просторный кабинет на первом этаже. Три сына покойного - Алан, Марк и Дэвид - отошли от двери кабинета, когда Карелла приблизился к ней, словно им внушало ужас страшное зрелище мертвого отца и все, что находилось в этой комнате. Дверная рама была разбита. Щепки разного размера и разнообразной формы лежали в коридоре за дверью. Лом, которым взламывали дверь, был прислонен к стене с наружной стороны. Дверь в коридор открывалась наружу. Она легко поддалась, когда Карелла потянул ее на себя. Он сразу заметил, что внутренний запор, обыкновенная стальная задвижка, был сорван при взламывании двери, она висела на одном шурупе. - Тело лежало как раз напротив двери, свернувшись в ком, - объяснял Алан. - На шее у старика еще была веревочная петля, хотя мы обрезали веревку, на которой он висел, сразу же, как вошли в комнату. Мы должны были снять его, чтобы войти. Замок мы отбили ломом, но и после этого не могли открыть дверь. Понимаете, отец привязал один конец веревки к дверной ручке перед тем, как... перед тем, как повесился. Потом перебросил веревку через потолочную балку... ну и получилось так, что, когда мы сломали замок, его тело своим весом держало дверь, и она не открывалась. Мы приоткрыли ее ломом и перед тем, как войти, обрезали веревку. - Кто обрезал веревку? - спросил Карелла. - Я, - ответил Алан. - Откуда вы узнали, что к двери привязана веревка? - Когда мы просунули лом, то увидели в щель... увидели старика, который висел в петле. Я с трудом протиснулся в отверстие и обрезал веревку складным ножом. Стоя посреди комнаты, где повесился человек, Карелла старался представить себе и понять, как все случилось. Конечно, тело увезли еще вчера, но все прочее осталось без изменений. В комнате не было окон. В ней не было никаких потайных ходов или раздвижных панелей. Вчера он произвел самый тщательный осмотр. Стены, пол и потолок были крепки, как плотина Боулдер Дем, построенная во времена, когда все сооружалось на века. Значит, сказал себе Карелла, проникнуть в эту комнату можно только через дверь. А дверь была заперта. Изнутри. Значит, это - самоубийство. Старик действительно привязал один конец веревки к дверной ручке, перекинул веревку через потолочную балку, взобрался на стул, накинул на шею петлю и спрыгнул со стола. Шея у него не была сломана. Он умер сравнительно медленно, от удушья. И, конечно, тяжесть тела не давала двери открыться, несмотря на старания его сыновей. Но одна только тяжесть тела не смогла бы противостоять усилиям трех сильных мужчин. Карелла проверил это вчера в лаборатории. Сэм Гроссман, ведавший лабораторией, все точно просчитал, используя и математические методы, и различные приспособления. Если бы дверь не была заперта изнутри, братья вполне смогли бы открыть ее. Нет, дверь была заперта. Имелись также вещественные доказательства того, что дверь была заперта изнутри. Если бы задвижка не была закреплена в металлической скобе, замок остался бы цел, когда дверь открывали ломом. - Мы не могли обойтись без лома, - сказал Алан. - Мы изо всех сил тянули дверь к себе, пока Марк не догадался, что дверь заперта изнутри, и тогда он пошел в гараж за ломом. Мы просунули его в дверь и сорвали замок. - А потом? - Потом Марк подошел вплотную к двери и снова попытался открыть ее. Он не мог понять, почему она не открывается. Мы сорвали засов. Потом нам пришлось еще раз взять лом, чтобы открыть дверь. И тогда... и тогда мы увидели отца. Остальное вы знаете. Итак, дверь была закрыта. Это - самоубийство. А может быть, и нет. Что делать? Кажется, подобный случай описан в одном из романов Джона Диксона Карра. Послать ему запрос, что ли? Карелла устало спустился по лестнице на первый этаж мимо кучи щепок, валявшихся в проходе за дверью. Кристин Скотт ждала его в маленькой гостиной, выходящей на берег Гарба. Какие невероятные имена у этих людей, подумал Карелла, они словно вынырнули из какой- нибудь паршивой английской мелодрамы, все стараются внушить доверие, и этот старик действительно покончил с собой. Какого черта я напрасно трачу время, допрашивая всех подряд и обнюхивая со всех сторон заплесневелую конуру без окон? - Детектив Карелла? - спросила Кристин. Она казалась бесцветной на фоне ярко-красных и оранжевых листьев деревьев, которые росли на берегу реки. У нее были красивые пепельные волосы, отливающие серебром, но придава