не в силах удерживаться, чтобы хоть немножечко не гордиться собой, зная при этом, что гордыня является грехом. Измотанная выпавшим на ее долю испытанием, Грасиела спала. Она металась и ворочалась во сне, спасаясь от преследователей, гнавшихся за ней по темным, длинным и нескончаемым коридорам. Лючия Кармине неподвижно лежала в ожидании. Пролежав так около двух часов, она тихо поднялась и направилась в темноте к сестре Терезе. Она возьмет сверток и скроется. Приблизившись к сестре Терезе, Лючия увидела, что монахиня не спала, а стояла не коленях и молилась. "Проклятье!" Она поспешно удалилась. Лючия вновь улеглась, пытаясь набраться терпения. Не может же сестра Тереза молиться всю ночь. Должна же она лечь спать. Лючия продумывала свой план. Денег, взятых в кассе, ей хватит для того, чтобы автобусом или поездом добраться до Мадрида. Там будет несложно найти ростовщика. Она уже видела себя входящей в ломбард и протягивающей ему золотой крест. Ростовщик наверняка заподозрит, что он украден, но это неважно. У него будет много желающих приобрести его. "Я дам вам за него сто тысяч песет". "Скорее я себя продам". "Стоя пятьдесят тысяч песет". "Я лучше расплавлю его и вылью в сточную канаву". "Двести тысяч песет. Это мое последнее предложение". "Вы просто безбожно грабите меня, но я согласна". Ростовщик нетерпеливо потянется за ним. "Но при одном условии", - добавит она. "Условии?" "Да. Мой паспорт куда-то подевался. Не знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы мне помочь с паспортом?" При этом золотой крест все еще будет у нее в руках. Немного помедлив, он скажет: "У меня есть один знакомый, он может помочь". И дело сделано. Она уже на пути в Швейцарию, к свободе. Она вспомнила, что говорил ей отец: "Там денег столько, что тебе хватит на десять жизней". Ее глаза стали закрываться. День был долгим. В полудреме Лючия услышала, как в далеком городке зазвонил церковный колокол. Он навеял на нее воспоминания о другом месте, о другом времени... 8. ТАОРМИНА, СИЦИЛИЯ, 1968 Каждое утро ее будил звон далеких колоколов церкви Сан-Доменико, находившейся высоко в Пелоританинских горах, окружавших Таормину. Ей нравилось просыпаться медленно, томно, по-кошачьи потягиваясь. Она не открывала глаз, зная, что сейчас вспомнит что-то очень приятное. "Что же это?" Вопрос приятно дразнил ее, и она отгоняла его, не желая быстрого ответа, стремясь растянуть удовольствие. И вот она уже охвачена радостью осознания: она - Лючия Мария Кармине, дочь Анджело Кармине, а этого было достаточно, чтобы сделать счастливым кого угодно на земле. Они жили на большой сказочной вилле, где слуг было больше, чем могла сосчитать пятнадцатилетняя Лючия. Каждое утро телохранитель отвозил ее в школу в бронированном лимузине. Она росла среди самых красивых нарядов и самых дорогих игрушек во всей Сицилии, что вызывало зависть у ее школьных друзей. Но главной гордостью в жизни Лючии был ее отец, самый красивый в мире мужчина. Он был невысоким, крепким, с мужественным лицом и жгучими, излучавшими силу, карими глазами. У него было два сына, Арнальдо и Виктор, но больше всех Анджело Кармине обожал свою дочь. И Лючия боготворила его. Когда священник в церкви говорил о Боге, Лючия при этом всегда думала о своем отце. По утрам он подходил к ее кровати и говорил: - Пора вставать в школу, faccia d'angelo. Ангельское личико. Конечно, это не соответствовало истине. Лючия знала, что в действительности не была красавицей. "Я привлекательна, - думала она, придирчиво изучая себя в зеркале. Да, я скорее яркая, чем красивая. В зеркале отражалась юная девушка с овальным лицом, кремовой кожей, ровными белыми зубами, упрямым подбородком, - не слишком ли упрямым? - с чувственными пухлыми губами, - не слишком ли пухлыми? - и темными проницательными глазами. Но если ее лицо немного и не дотягивало до того, чтобы считаться красивым, то тело восполняло это в более чем достаточной степени. Уже сформировавшееся к пятнадцати годам тело Лючии было полно женственности, которую подчеркивали округлости упругой груди, тонкая талия и бедра, чувственно и зовуще покачивавшиеся при ходьбе. - Похоже, нам придется рано выдать тебя замуж, - шутил отец. - Скоро ты будешь сводить парней с ума, моя маленькая дева. - Я хотела бы выйти замуж за такого, как ты, папа, но таких нет. Он смеялся. - Не беспокойся. Мы найдем тебе принца. Ты родилась под счастливой звездой, и когда-нибудь ты узнаешь, каково быть в объятиях мужчины. Лючия вспыхнула. - Да, папа. На самом деле с мужчиной она не была только последние двенадцать часов. Бенито Патас, один из ее телохранителей, всегда спал в ее постели, когда отец уезжал из города. Занятия любовью с Бенито в своем собственном доме добавляли остроты ощущениям, поскольку Лючия знала, что отец убьет их обоих, если обнаружит, чем они занимаются. Бенито было за тридцать, и ему льстило то, что юная красавица-девственница, дочь всемогущего Анджело Кармине, избрала именно его стать ее первым мужчиной. - Я не обманул твоих ожиданий? - спросил он, впервые побывав в ее постели. - Нисколько, - выдохнула Лючия, - наоборот. И при этом подумала: "Конечно, он не так хорош, как Марио, Тони или Энрико, но уж точно лучше Роберто и Лео". Она не могла вспомнить имена всех остальных. В тринадцать лет Лючия почувствовала, что уже достаточно долго сохраняла девственность. Перебрав своих знакомых, она решила осчастливить Паоло Костелло, сына личного врача Анджело Кармине. Паоло было семнадцать, рослый и сильный, он был футбольной звездой в школе. Лючия безумно влюбилась в него с первого взгляда. Она ухитрялась попадаться ему на глаза как можно чаще. Паоло и в голову не приходило, что их частые "случайные" встречи были тщательно спланированы. Он относился к хорошенькой юной дочери Анджело Кармине как к ребенку. Но однажды жарким августовским днем Лючия решила, что не может больше ждать. Она позвонила Паоло: - Паоло, это Лючия Кармине. Мой отец хотел бы кое о чем с тобой поговорить, и он просил узнать, сможешь ли ты встретиться с ним сегодня днем в нашей бильярдной. Паоло был удивлен и польщен одновременно. Он благоговел перед Анджело Кармине, но даже и не думал, что всемогущий мафиозо вообще знает о его существовании. - Я с удовольствием приду, - сказал Паоло. - В какое время он хотел бы меня видеть? - В три часа. Время сиесты, когда все вокруг будут спать. Бильярдная стояла на отшибе, в дальнем конце их просторных владений, а отца в городе не было. Абсолютно никакого риска, что им помешают. Паоло появился в точно назначенный час. Калитка, ведущая в сад, была открыта, и он прошел прямо к бильярдной. Остановившись у закрытой двери, он постучал. - Сеньор Кармине? Ответа не последовало. Паоло посмотрел на часы. Осторожно открыв дверь, он вошел. В комнате было темно. - Сеньор Кармине? К нему двинулся какой-то силуэт. - Паоло... Он узнал голос Лючии. - Лючия, я ищу твоего отца. Он здесь? Она подошла ближе, настолько близко, что Паоло увидел: она была абсолютно голой. - Боже! - У него перехватило дыхание. - Какого?.. - Я хочу быть твоей. - Сумасшедшая! Ты же еще ребенок. Я ухожу. Он пошел к двери. - Иди-иди. А я скажу своему отцу, что ты меня изнасиловал. - Нет, ты не сделаешь этого. - Уходи! И потом узнаешь. Он остановился. Если Лючия исполнит свою угрозу, то - Паоло нимало не сомневался - его дальнейшая судьба предрешена. Для начала его кастрируют. Он вернулся к Лючии в надежде образумить ее. - Лючия, дорогая... - Мне нравится, когда ты называешь меня "дорогая". - Нет, послушай меня, Лючия. Все это очень серьезно. Твой отец убьет меня, если ты скажешь ему, что я тебя изнасиловал. - Знаю. Он решил сделать еще одну попытку. - Мой отец будет опозорен. Вся моя семья - обесчещена. - Знаю. Безнадежно. - Что ты от меня хочешь? - Хочу, чтобы ты сделал то, о чем я тебя просила. - Нет. Это невозможно. Если твой отец узнает, он убьет меня. - И если уйдешь, он тебя убьет. Как видишь, у тебя нет выбора. Он испуганно посмотрел на нее. - Но почему я, Лючия? - Потому что я влюблена в тебя, Паоло! Взяв его руки, она осторожно положила их себе на бедра. - Я - женщина. Дай же мне почувствовать это. В тусклом свете Паоло видел холмики ее груди с упругими сосками и мягкие волосы, темневшие между ног. "Боже, - подумал Паоло. - Что же остается мужчине делать?" Она подвела его к кушетке и помогла снять брюки. Затем, встав на колени, она прикоснулась губами к его напрягшемуся члену... "У нее уже есть опыт", - мелькнула мысль. И когда он лег на нее, все глубже погружаясь в ее тело, ощущая, как крепко ее руки обвились вокруг него и как жадно приникали к нему ее бедра, он подумал: "Боже, она восхитительна". Лючия была на вершине блаженства. Казалось, она была рождена для этого. Она интуитивно знала, что и когда следует делать, чтобы доставить удовольствие им обоим. Все ее тело пылало. Словно взлетая все выше и выше, она постепенно приближалась к оргазму, и, когда наконец почувствовала его, она громко вскрикнула от охватившей ее радости. Тяжело дыша, они, уставшие, продолжали еще некоторое время лежать. Наконец Лючия заговорила: - Завтра в это же время, - сказала она. Когда Лючии исполнилось шестнадцать лет, Анджело Кармине решил, что его дочери пора посмотреть мир. Под присмотром престарелой тетушки Розы Лючия провела школьные каникулы на Капри, Искьи, в Венеции, Риме и в дюжине других мест. - Ты должна быть культурной девушкой, не как твой отец-крестьянин. Путешествие расширит твой кругозор. На Капри тетя Роза покажет тебе картезианский монастырь святого Иакова, виллу Сан-Мишель и палаццо а Маре... - Хорошо, папа. - В Венеции есть базилика святого Марка, Дворец дожей, церковь Сан-Джорджо и Академический музей. - Да, папа. - Рим - это мировая сокровищница. Там ты должна посетить Ватикан, базилику Санта-Мария Маджиоре и, конечно же, галерею Боргезе. - Конечно. - А Милан! Ты должна сходить в консерваторию на концерт какой-нибудь знаменитости. Для тебя и тети Розы я закажу билеты в Ла Скала. Во Флоренции ты сходишь в Музей искусств и дюжину других музеев и церквей. - Да, папа. Тщательно разработав свой маршрут, Лючия ухитрилась не посетить ни одной из этих достопримечательностей. Тетушка Роза настаивала на ежедневной сиесте и на том, чтобы они рано ложились спать. - Тебе тоже надо отдыхать, детка. - Конечно, тетя Роза. И вот в то время, как тетя Роза спала, Лючия танцевала, каталась в carrozza с запряженной в нее лошадкой, украшенной перьями и в шляпе; развлекалась со студентами в Марина Пиккола; выезжала на пикники в Багни ди Тиберио и поднималась на фуникулере вверх на Анакапри, где, познакомившись с группой французских студентов, отправилась веселиться с ними в Пьяцца Умберто I. В Венеции красивый гондольер пригласил ее в диско-бар и рыбак взял ее с собой на рыбалку в Чиоджу. И тетушка Роза все спала. В Риме Лючия пила вино из Апулии и перебывала во всех известных незаурядных ресторанах типа Марте, Раньери и Джиджи Фази. Где бы Лючия ни оказывалась, она всегда находила маленькие неприметные бары и ночные клубы с романтичными мужчинами приятной наружности, думая при этом: "Дорогой папочка был как всегда прав. Путешествие расширило мой кругозор". В постели она научилась говорить на нескольких языках. "Так учить языки гораздо приятнее, чем на школьных занятиях". Вернувшись домой в Таормину, она поделилась с одной из своих ближайших подруг: "Я разгуливала голой по Неаполю, напилась в Салерно, кайфовала во Флоренции, трахалась в Лукке". Сама Сицилия была удивительным местом, островом греческих храмов, римских и византийских амфитеатров, соборов, арабских бань и швабских замков. Палермо открылся Лючии как город, полный шума и веселья, ей очень нравилось бродить по Калсе - старому арабскому кварталу ходить в Опера дей Пупи - кукольный театр. Но любимым местом для нее оставалась ее родная Таормина. Это был город-картинка, расположенный на холмах вдоль побережья Ионического моря, с которых открывался замечательный вид. Город был полон салонов одежды и ювелирных магазинов, баров и красивых старых площадей, trattorias и роскошных гостиниц, как, например, "Экселсиор палас" и "Сан-Доменико". Извилистая дорога, ведущая от морского порта Наксос, была узкой, крутой и опасной, и, с тех пор как в день пятнадцатилетия Лючии подарили машину, она ездила по ней, нарушая все существующие правила движения, но ни разу не была остановлена карабинерами. В конце концов, она же была дочерью Анджело Кармине. Для достаточно смелых или достаточно глупых людей, кто интересовался Анджело Кармине, он занимался недвижимостью. И это в какой-то мере соответствовало истине, поскольку семья Кармине владела виллой в Таормине, домом на озере Комо в Черноббио, замком в Гштааде, квартирой в Риме и большой фермой в окрестностях Рима. Но так уж случилось, что Кармине занимался еще и другим, более увлекательным бизнесом. Он был владельцем дюжины публичных домов, двух казино, шести кораблей, которые доставляли кокаин с его колумбийских плантаций, и ряда других прибыльных предприятий и к тому же имел немалый доход от ростовщичества. Анджело Кармине был одним из главарей сицилийских мафиози, и то, что он жил безбедно, было в порядке вещей. Пример его жизни вдохновлял других, являясь согревающим сердце доказательством того, что бедный сицилийский крестьянин, если он честолюбив и тверд в достижении цели, может стать богатым и преуспевающим. Кармине начинал посыльным у мафиози, когда ему было двенадцать лет. К пятнадцати годам стал рэкетиром у местных "акул", в шестнадцать он уже убил первого человека и почувствовал в себе уверенность. Вскоре после этого он женился на матери Лючии Анне. В течение нескольких последующих лет он добрался по шаткой "служебной" лестнице до самого верха, оставив позади цепочку трупов своих врагов. Он заметно изменился, а Анна, как была, так и продолжала оставаться простой крестьянкой, на которой он когда-то женился. Она родила ему троих прекрасных детишек, этим и ограничился ее вклад в жизнь Анджело. И, словно понимая, что ей не осталось больше места в семейной жизни, она покорно умерла, сделав это достаточно тактично, стараясь не доставлять своим близким много хлопот. Арнальдо и Виктор занимались бизнесом вместе с отцом, и Лючия с детства любила подслушивать их разговоры, от которых у нее захватывало дух, слушать истории о том, как они, обставляя своих противников, брали над ними верх. Отец казался Лючии доблестным рыцарем. Ей не виделось ничего дурного в том, чем занимался он и ее братья. Напротив, они помогали ближним. Раз людям нравилось играть в азартные игры - зачем чинить им препятствия в виде каких-то глупых законов? Если люди получали удовольствие от секса за деньги, почему же не помочь им в этом? А как благородно было со стороны ее отца и братьев давать взаймы людям, отвергнутым жестокими банкирами! В глазах Лючии ее отец и братья были образцовыми гражданами. И доказательством тому служил круг их друзей. Раз в неделю Анджело Кармине устраивал на своей вилле грандиозные обеды. Какие люди собирались за столом Кармине! Среди гостей бывали мэр и члены муниципалитета, судьи, кинозвезды и оперные знаменитости, частенько захаживали шеф полиции и высшие церковные иерархи. А несколько раз в году своим появлением честь оказывал сам губернатор. Лючия жила идиллической жизнью, среди красивых нарядов и украшений, автомобилей и слуг, в окружении всемогущих друзей. И вдруг однажды в феврале, в день ее двадцатитрехлетия, все неожиданно оборвалось. Все началось довольно безобидно. На виллу к ее отцу пришли два человека. Одним из них был его друг - шеф полиции, другой - подчиненный ему лейтенант. - Простите, падроне, - начал шеф полиции извиняющимся тоном, - по настоянию комиссара мне придется выполнить одну глупую формальность. Тысяча извинений, падроне, но не будете ли вы так любезны проехать со мной в полицейский участок? Я позабочусь о том, чтобы вы вернулись домой вовремя и праздник в честь дня рождения вашей дочери не был бы омрачен. - Конечно, - великодушно ответил Кармине. - Человек должен выполнять свой долг. - Он улыбнулся. - Этот новый комиссар, назначенный президентом, похоже, "усерден как бобер", так, кажется, говорят американцы, а?" - Боюсь, что да, - со вздохом сказал шеф полиции. - Однако не стоит беспокоиться. Мы-то с вами видели, что эти "бобры" как приходят, так и уходят, не правда ли, падроне? Посмеявшись, они уехали в полицейское управление. В тот день Анджело Кармине так и не вернулся домой к празднику. Не вернулся он и на следующий день. Он так больше и не вернулся в свои владения. Ему было предъявлено обвинение, состоявшее из сотни пунктов, в числе которых значились убийства, торговля наркотиками, содержание притонов, поджоги и множество других преступлений. В поручительстве ему было отказано. Полицейская сеть накрыла всю преступную организацию Кармине. Он рассчитывал на то, что его мощные связи на Сицилии помогут ему опровергнуть предъявленные обвинения, но вместо этого среди ночи отвезли в Рим и поместили в тюрьму "Регина Коэли", печально известную "царицу ночи". Он оказался в маленькой камере с решетками на окнах, батареей, койкой и дыркой вместо туалета. Это было возмутительно! Подумать только - так его унизить! Поначалу Кармине был уверен, что Томмазо Конторно, его адвокат, позаботится о том, чтобы его немедленно выпустили. Когда Конторно пришел к нему в тюрьму, Кармине набросился на него в посетительской: - Они закрывают мои публичные дома и мой наркобизнес, разнюхали про то, как отмываются деньги. Кто-то болтает. Найдите его и принесите мне его язык. - Не волнуйтесь, падроне, - заверил его Конторно, - мы найдем. Но оптимизм адвоката оказался преждевременным. Ради безопасности свидетелей прокуратура упорно отказывалась называть их имена до начала суда. За два дня до начала процесса Анджело Кармине и других членов мафии перевели в Ребиббиа Приджионе - тюрьму с усиленной охраной в двенадцати милях от Рима. Находившийся неподалеку зал суда был укреплен подобно бункеру. Сто шестьдесят обвиняемых членов мафии были доставлены туда в цепях и наручниках по подземному тоннелю и помещены в тридцать клеток из стали и пуленепробиваемого стекла. Вооруженная охрана была расставлена внутри и снаружи зала суда, и наблюдателей обыскивали у входа. Когда Анджело Кармине ввели в зал, его сердце запрыгало от радости: он увидел, что судьей был Джованни Бускетта, человек, состоявший в течение последних пятнадцати лет на службе у Кармине и частенько бывавший у него в гостях. Теперь Кармине наконец-то был уверен в том, что справедливость восторжествует. Суд начался. Анджело Кармине рассчитывал на omerta - сицилийский кодекс молчания. Но к его величайшему изумлению, главным свидетелем обвинения оказался не кто иной, как Бенито Патас, его телохранитель. Патас работал на семью Кармине много лет и пользовался таким доверием, что ему разрешалось присутствовать на собраниях, где обсуждались конфиденциальные вопросы бизнеса, и, поскольку вся деятельность, связанная с этим бизнесом, была противозаконной, с точки зрения полиции, Патас располагал обширной информацией. Арестовав Патаса через несколько минут после того, как он убил и изуродовал труп нового приятеля своей любовницы, полиция пригрозила ему пожизненным заключением, и Патасу пришлось согласиться помочь полиции выдвинуть обвинение против Анджело Кармине в обмен на смягчение собственного приговора. И вот Анджело Кармине, не веря своим ушам, сидел и слушал, как Патас выдавал сокровеннейшие тайны семейства Кармине. Лючия, каждый день присутствовавшая в зале суда, тоже слушала, как этот человек, некогда бывший ее любовником, уничтожал ее отца и братьев. Показания Бенито Патаса словно открыли ворота шлюза. Когда комиссар начал вызывать свидетелей, десятки жертв выступили перед судом, рассказав о том, что сделали с ними Анджело Кармине и его бандиты. Мафия вторгалась в их бизнес, шантажировала, вынуждая заниматься проституцией, калечила и убивала их близких, продавала наркотики их детям. Список страшных преступлений казался бесконечным. Но еще более уничтожающими были показания pentiti - раскаявшихся членов мафии, которые решились заговорить. Лючии было разрешено навестить отца в тюрьме. Он встретил ее довольно бодрым и, обняв, зашептал: - Не беспокойся, faccia d'angelo. Судья Джованни Бускетта - мой секретный козырь. Ему известны все лазейки в законе. Он использует их и позаботится, чтобы меня и твоих братьев оправдали. Однако Анджело Кармине оказался плохим провидцем. Общественность была возмущена преступлениями мафии, и, когда наконец суд закончился, судья Джованни Бускетта, хитрая политическая бестия, приговорил всех членов мафии к длительным срокам тюремного заключения, а Анджело Кармине и двоих его сыновей к максимальному наказанию, предусмотренному итальянским законом, - пожизненному заключению. Окончательный приговор гласил: двадцать восемь лет тюрьмы. Для Анджело Кармине это было равнозначно смертной казни. Вся Италия ликовала. Наконец-то восторжествовала справедливость. Но для Лючии это было невообразимым кошмаром. Три самых любимых ею человека отправились в преисподнюю. Лючии было разрешено еще раз навестить отца в камере. От происшедшей в нем за ночь перемены у нее сжалось сердце. В считанные дни отец превратился в старика. Он весь как-то усох, его здоровое румяное лицо пожелтело. - Меня предали, - простонал он. - Меня все предали. Этот судья Джованни Бускетта всем обязан мне, Лючия! Ведь это я сделал его богатым, и чем он отплатил мне? А Патас... Я был ему как отец. До чего мы докатились? Куда девалась честь? Ведь они же сицилийцы, как и я. Взяв отца за руку, Лючия тихо сказала: - Я тоже сицилийка, папа. Ты будешь отомщен. Клянусь жизнью. - Моя жизнь кончена, - ответил ей отец, - а твоя - еще вся впереди. У меня есть цифровой счет в Цюрихе. В банке "Лей". Там денег столько, что тебе хватит на десять жизней. - Он прошептал ей на ухо номер счета. - Уезжай из этой проклятой Италии. Забери деньги и живи в свое удовольствие. Лючия обняла его. - Папа... - Если тебе когда-нибудь понадобится надежный человек, ты можешь положиться на Доминика Дюреля. Мы с ним как братья. Он живет во Франции, в Безье, недалеко от испанской границы. - Я запомню. - Обещай мне, что ты уедешь из Италии. - Да, папа. Но сначала мне нужно кое-что сделать. Одно дело - гореть желанием отомстить, а другое - рассчитать, как это сделать. Она была одна, и это было нелегко. Лючии вспомнилась итальянская поговорка: "Rubare il mestiere - Овладей их ремеслом". "Я должна представить себя на их месте". Через несколько недель после того, как отец с братьями начали отбывать свой срок, Лючия Кармине пришла домой к судье Джованни Бускетта. Дверь открыл сам судья. Он удивленно уставился на Лючию. Ему часто доводилось ее видеть, когда он приходил в гости к Кармине, но говорить им было особо не о чем. - Лючия Кармине! Зачем ты сюда пришла? Тебе не следовало... - Я пришла поблагодарить вас, ваша честь. Он смотрел на нее с подозрением. - Поблагодарить? За что? Лючия заглянула ему в глаза. - За то, что вы вывели моего отца и братьев на чистую воду. Я жила в этом страшном доме, ни о чем не подозревая. Я и не думала, какие чудовищные... Не договорив, она разрыдалась. Судья был в некотором замешательстве, затем потрепал ее по плечу. - Ну-ну. Зайди, выпей чаю. - Благодарю вас. Когда они уже сидели в гостиной, судья Бускетта сказал: - Я и не думал, что ты испытываешь такие чувства по отношению к отцу. У меня сложилось впечатление, что вы очень дружны. - Лишь потому, что я и не представляла, кем он и братья были на самом деле. Но, когда я узнала... - Она содрогнулась. - Вы не знаете, каково мне было. Я хотела исчезнуть, но мне некуда было деться. - Я не знал этого. - Он похлопал ее по руке. - К сожалению, я недооценивал тебя, моя милая. - Я боялась его, - сказала она с жаром. Уже не впервые судья Бускетта обратил внимание на то, что Лючия Кармине была красивой молодой женщиной. На ней было простое черное платье, подчеркивавшее изгибы ее роскошного тела. Посмотрев на округлость ее груди, он не мог не отметить, какой взрослой она стала. "Было бы занятно переспать с дочерью Анджело Кармине, - подумал Бускетта. - Теперь он бессилен что-либо сделать. Старый черт думал, что купил меня, но я был слишком умен для него. Лючия, наверное, еще девочка. Я бы научил ее кое-чему в постели". Пожилая горничная принесла на подносе чай, блюдо с печеньем и поставила на стол. - Налить? - Позвольте мне, - сказала Лючия бархатным многообещающим голосом. Судья Бускетта улыбнулся ей. - Вы можете идти, - сказал он горничной. - Да, сеньор. Судья смотрел, как Лючия, подойдя к столику, на котором стоял поднос, аккуратно налила ему и себе чаю. - Мне кажется, что мы могли бы стать очень хорошими друзьями, Лючия, - осторожно сказал Джованни Бускетта. Лючия одарила его очаровательной улыбкой. - Я бы очень хотела этого, ваша честь. - Джованни, зови меня, пожалуйста, Джованни. - Хорошо, Джованни, - ответила Лючия, протягивая ему чашку, и, подняв свою как бокал, произнесла: - Смерть злодеям. Улыбнувшись, Бускетта поднял свою чашку: - Смерть злодеям. Сделав глоток, он поморщился. Чай был горьковат. - Что, слишком?.. - Нет-нет. Замечательно, моя милая. Лючия вновь подняла чашку. - За нашу дружбу. Она отпила, он тоже. - За... Бускетта так и не закончил свой тост. Спазм неожиданно сдавил ему горло, и он почувствовал, что его сердце будто пронзил раскаленный докрасна прут. Он схватился за грудь. - О боже! Вызови доктора... Лючия продолжала сидеть, спокойно попивая чай, наблюдая, как судья, задрожав, поднялся и рухнул на пол. Его тело еще некоторое время дергалось, а затем затихло. - Это первый, папа, - сказала Лючия. Сидя в своей камере, Бенито Патас раскладывал пасьянс, когда тюремный надзиратель сообщил ему: - У вас интимное свидание. Бенито расплылся в улыбке. Как доносчик, он находился на особом положении, пользуясь многочисленными привилегиями, и то, что к нему пускали подруг для интимных свиданий, было одной из них. У него было с полдюжины девочек, которые навещали его по очереди. Он пытался угадать, какая из них пришла сегодня. Он посмотрелся в висевшее на стене камеры маленькое зеркальце, слегка напомадил и пригладил волосы, затем последовал за охранником по тюремному коридору к отделению с комнатами для интимных свиданий. Охранник показал ему, в какую из них войти. Предвкушая удовольствие, Патас нарочито небрежно вошел туда и тут же остановился, вытаращив от удивления глаза. - Лючия! Боже мой, какого черта ты здесь делаешь? Как ты здесь оказалась? - Я сказала, что мы помолвлены, Бенито, - тихо произнесла Лючия. На ней было ярко-красное шелковое платье с большим вырезом, подчеркивавшее ее великолепную фигуру. Бенито Патас попятился от нее. - Уходи. - Как хочешь, но прежде я хочу тебе кое-что сказать. Когда ты стал давать показания на суде против моего отца и братьев, я смотрела на тебя и чувствовала, как ненавижу тебя. Я хотела убить тебя. - Она подошла поближе. - Но потом поняла, что это был мужественный поступок с твоей стороны. Ты осмелился встать и сказать всю правду. Отец и братья не были злодеями, но они делали ужасные вещи. И ты был единственным, кому хватило храбрости бросить им вызов. - Поверь мне, Лючия, - начал он, - полиция заставила меня... - Не надо ничего объяснять, - мягко сказала Лючия. - Тем более мне. Ты помнишь, как мы впервые занимались любовью? Я уже тогда поняла, что полюбила тебя и буду любить всегда. - Лючия, я бы никогда не сделал... - Любимый, давай забудем о случившемся. С этим уже ничего не поделаешь. Сейчас гораздо важнее, что мы опять вместе. Она подошла к нему уже совсем близко, он чувствовал пьянящий аромат ее духов. Он совсем растерялся. - Ты... ты это серьезно? - Более, чем когда-либо в жизни. Поэтому я и пришла сюда сегодня, чтобы ты понял это, чтобы доказать тебе, что я - твоя. И не только на словах. Ее пальцы потянулись к бретелькам, и через секунду платье соскользнуло на пол. Она стояла перед ним совершенно голая. - Теперь ты мне веришь? "Боже, до чего же она прекрасна". - Да, я верю. - Его голос был хриплым. Лючия прильнула к нему всем телом. - Раздевайся, - прошептала она. - Быстрее! Она смотрела, как Патас раздевался. Сняв с себя все, он взял ее за руку и подвел к маленькой кровати в углу комнаты. Не утруждая себя ласками, он через секунду был уже на ней. Самодовольно улыбаясь, он раздвинул ей ноги и глубоко погрузился в нее. - Все как прежде, - сказал он самоуверенно. - Ты ведь не смогла меня забыть, а? - Да, - прошептала она ему на ухо. - И знаешь, почему я не смогла тебя забыть. - Нет, mi amore. Скажи мне. - Потому что я - сицилийка, как и мой отец. Протянув руку за голову, она вытащила из волос длинную резную шпильку. Бенито Патас почувствовал, как что-то вонзилось ему под ребра, и от резкой боли он готов был закричать, но Лючия зажала ему рот поцелуем, и в тот момент, когда тело Бенито дергалось и извивалось на ней в конвульсиях, Лючия испытала оргазм. Через несколько минут она была уже одета и шпилька вновь оказалась в волосах. Бенито лежал под одеялом с закрытыми глазами. Лючия постучала в дверь камеры и улыбнулась охраннику, открывшему дверь, чтобы ее выпустить. - Он уснул, - прошептала она. Взглянув на красивую молодую женщину, охранник не сдержал улыбки. - Вы, наверное, несколько утомили его. - Я думаю. Эти два откровенно дерзких убийства потрясли Италию. Молодая красивая дочь мафиозо отомстила за своих отца и братьев, и впечатлительная итальянская общественность поддерживала и "болела" за нее. Полиция же, вполне естественно, была другого мнения. Убив уважаемого судью, Лючия Кармине совершила затем второе убийство прямо в стенах тюрьмы. И, что фактически приравнивалось к первым двум преступлениям, она оставила полицию в дураках. Газеты просто захлебывались от восторга на эту тему. - Мне нужна ее голова, - прорычал комиссар полиции своему заместителю. - И сегодня же. Поиски становились все более интенсивными, в то время как виновница всей это шумихи скрывалась в доме Сальваторе Джузеппе, одного из людей отца, которому удалось избежать ареста. Изначально единственным желанием Лючии было отомстить за честь отца и братьев. Она полностью отдавала себе отчет в том, что может быть схвачена, и была готова принести себя в жертву. Когда же ей удалось выйти из тюрьмы и скрыться, ее мысли переключились с мести на то, как уцелеть. Теперь, когда она выполнила то, что наметила, жизнь вдруг снова обрела ценность. "Я не дамся им, - поклялась она себе. - Никогда". Сальваторе Джузеппе и его жена сделали все возможное, чтобы как-то изменить внешность Лючии. Они осветили ей волосы, подкрасили зубы, купили ей очки и мешковатую одежду. Сальваторе придирчиво осмотрел свое творение. - Неплохо, - оценил он, - но этого недостаточно. Нам надо вывезти тебя из Италии. Тебе нужно уехать в такое место, где первые полосы газет не пестрят твоими фотографиями и где ты сможешь на несколько месяцев скрыться. И тут Лючия вспомнила: "Если тебе когда-нибудь понадобится надежный человек, ты можешь положиться на Доминика Дюреля. Мы с ним как братья. Он живет во Франции, в Безье, недалеко от испанской границы". - Я знаю, куда мне можно поехать, - сказала Лючия. - Но мне нужен паспорт. - Я позабочусь об этом. Спустя двадцать четыре часа Лючия уже держала в руках паспорт на имя Лючии Рома, в нем была ее фотография с уже измененной внешностью. - Куда же ты поедешь? - У моего отца во Франции есть друг, который поможет мне. - Если ты хочешь, чтобы я проводил тебя до границы... - начал Сальваторе. Они оба понимали, насколько это опасно. - Нет, Сальваторе, - сказала Лючия. - Вы уже достаточно сделали для меня. Я должна ехать одна. На следующее утро Сальваторе Джузеппе взял напрокат "фиат" на имя Лючии Рома и дал ей ключи. - Будь осторожна, - попросил он. - Не беспокойтесь. Я родилась под счастливой звездой. Разве не так говорил ей отец? У итало-французской границы медленно тянулась длинная цепочка машин, направлявшихся во Францию. По мере приближения к контрольно-пропускному пункту Лючия нервничала все сильнее. Ее наверняка ищут на всех выездных пунктах. И она знала, что, если ее поймают, пожизненное заключение ей обеспечено. "Я лучше застрелюсь", - думала Лючия. Она уже поравнялась с дежурным офицером. - Ваш паспорт, сеньорина. Через окошко машины Лючия протянула ему свой черный паспорт. Взяв его, офицер взглянул на Лючию, и она заметила, как в его глазах появилась некоторая озадаченность. Он перевел взгляд на нее, затем вновь посмотрел на паспорт уже более внимательно. Лючия вся напряглась. - Вы - Лючия Кармине, - сказал он. - Нет! - в отчаянии воскликнула Лючия. Кровь отхлынула от ее лица. Она уже озиралась по сторонам, прикидывая, куда ей бежать. Но бежать было некуда. И вдруг, не веря своим глазам, она увидела, что офицер улыбается. Наклонившись к ней, он прошептал: - Ваш отец был добр к моей семье, сеньорина. Вы можете ехать. Желаю удачи. Лючия чувствовала, как от внезапного облегчения у нее кружится голова. - Grazie. Нажав на педаль акселератора, она проехала двадцать пять метров, отделявших ее от французской границы. Француз-пограничник не без гордости считал себя знатоком красивых женщин, но та, что остановилась возле него, явно не принадлежала к их числу. У нее были мышиного цвета волосы, очки с толстыми стеклами, некрасивые с пятнами зубы, и вдобавок ко всему она была безвкусно одета. "Ну почему итальянки не такие красивые, как француженки?" - несколько раздраженно подумал он. Поставив в паспорт Лючии штамп, он взмахом руки показал ей, чтобы она проезжала. Через шесть часов Лючия была в Безье. 9 Трубку подняли после первого же гудка, и она услышала приятный мужской голос: - Алло? - Попросите, пожалуйста, Доминика Дюреля. - Доминик Дюрель слушает. С кем я говорю? - Это Лючия Кармине. Отец сказал мне, что... - Лючия! - в его голосе послышалась душевная теплота. - Я очень надеялся, что ты мне позвонишь. - Мне нужна помощь. - Ты можешь положиться на меня. У Лючии отлегло от сердца. Это были первые приятные слова, услышанные ею за долгое время, и она вдруг почувствовала, насколько была измотана. - Мне необходимо где-нибудь скрыться от полиции. - Это не проблема. У нас женой есть одно подходящее место, где ты сможешь жить сколько захочешь. В это было просто трудно поверить. - Спасибо. - Где ты находишься, Лючия? - Я... Раздавшийся в этот момент в трубке треск полицейского коротковолнового радио тут же стих. - Лючия... В ее голове зазвучал громкий сигнал тревоги. - Лючия, где ты? Я приеду за тобой. "Зачем ему дома полицейская рация?" Он поднял трубку после первого же гудка. Он словно ждал ее звонка. - Лючия, ты слышишь меня? Она была уже абсолютно уверена в том, что человек на другом конце провода был полицейским. Значит, сети на нее уже расставлены. Телефон прослушивался. - Лючия... Повесив трубку, она поспешила прочь от телефонной будки. "Из Франции надо бежать", - подумала Лючия. Она вернулась в машину и вытащила карту. Граница с Испанией была всего лишь в нескольких часах езды. Сложив карту, она завела машину и поехала на юго-запад в сторону Сан-Себастьяна. А с испанской границы все пошло кувырком. - Ваш паспорт, пожалуйста. Лючия протянула испанскому пограничнику свой паспорт. Бросив на него беглый взгляд, офицер уже было вернул его, но что-то его остановило. Он внимательнее посмотрел на Лючию, и выражение его лица изменилось. - Подождите, пожалуйста, я должен поставить в нем штамп. "Он меня узнал", - в отчаянии подумала Лючия. Она смотрела, как пограничник вошел в маленький офис и показал паспорт другому офицеру. Они начали о чем-то возбужденно говорить. Ей надо было бежать. Открыв дверцу, она вышла из машины. В стоявший рядом экскурсионный автобус шумно садилась группа немецких туристов, только что прошедших таможенный досмотр. На лобовом стекле автобуса была табличка с надписью "Мадрид". - Achtung! - кричал руководитель группы. - Schnell! Лючия бросила взгляд на домик. Пограничник, взявший у нее паспорт, что-то кричал в телефонную трубку. - Все на посадку, bitte. Не теряя времени на раздумья, Лючия направилась к группе весело болтавших туристов и, отворачивая лицо от руководителя группы, поднялась в автобус. Опустив голову, она прошла в глубь автобуса и села. "Поехали! - молила она. - Быстрее же". Через окно Лючия видела, как к первым двум пограничникам подошел еще один, и они уже втроем рассматривали ее паспорт. Словно в ответ на мольбу Лючии дверь автобуса закрылась и мотор заработал. Через минуту автобус уже выезжал из Сан-Себастьяна по направлению к Мадриду. Что будут делать пограничники, не обнаружив ее в машине. Сначала они подумают, что она пошла в туалет. Они подождут и пошлют кого-нибудь за ней. Затем они, вероятно, осмотрят окрестности, думая, что она где-нибудь прячется. За это время границу пересекут уже десятки машин и автобусов. Полиция не будет знать ни где она, ни куда она направляется. Туристы явно наслаждались отдыхом. "А что им? - с горечью думала Лючия. - Полиция не гонится за ними по пятам. Ради чего я рисковала всей оставшейся жизнью?" С этой мыслью она воспроизвела в памяти эпизоды с судьей Бускеттой и Бенито. "Мне кажется, что мы могли бы стать очень хорошими друзьями, Лючия... Смерть злодеям". А Бенито Патас: "Все как прежде. Ты ведь не смогла меня забыть, а?" И она заставила этих двух негодяев заплатить за предательство по отношению к ее семье. "Заслуживали они смерти или нет?" Они мертвы, но отец с братьями будут страдать до конца своей жизни. "Да, - решила Лючия, - заслуживали". Кое-кто из сидевших в автобусе затянул немецкую песню, и остальные подхватили ее: - In Munchen ist ein Hofbrau Haus, ein, zwei, sufa... "С этой группой я пока буду в безопасности, - подумала Лючия, - а когда доберусь до Мадрида, разберусь, что делать дальше". Но до Мадрида она так и не доехала. В обнесенной стеной Авиле автобус сделал запланированную остановку, чтобы туристы могли перекусить и, как деликатно выразился руководитель группы, воспользоваться удобствами. - Alle raus vom bus, - громко возвестил он. Лючия продолжала сидеть, наблюдая за тем, как туристы поднимались и пробирались к передней двери автобуса. "Мне здесь будет безопаснее". Но руководитель заметил ее. - Выходите, fraulein, - сказал он. - У нас всего пятнадцать минут. Помедлив, Лючия неохотно поднялас