между собой: - Она - прелестная девочка, но я слышала, что она - трудный ребенок. - Это не та, что в прошлом месяце тайком привела в приют двенадцать собак? - Говорят, она здесь главная заводила. Боюсь, что она не уживется с нашими детьми. Они не представляли, насколько все дети любили Миган. Раз в неделю питомцев приюта навещал отец Беррендо, и Миган с нетерпением ждала его прихода. Она страшно любила читать, и священник с Мерседес Анхелес заботились о том, чтобы у нее всегда были книжки. Священнику она доверяла то, чем ни с кем больше не делилась. Именно отцу Беррендо фермерская чета передала подброшенную малышку Миган. - Почему они не захотели меня оставить? - спросила Миган. - Они бы очень, хотели, Миган, - ласково отвечал ей пожилой священник, - но они были старые и больные. - А как вы думаете, почему мои настоящие родители оставили меня на этой ферме? - Наверняка потому, что они были бедны и не могли содержать тебя. С возрастом Миган становилась все более набожной. Она начала серьезно интересоваться идеями католической Церкви. Она прочитала "Откровения" святого Августина, писания святого Франциска Ассизского, труды Томаса Мора, Томаса Мертона и многое другое. Миган регулярно ходила в церковь, ей очень нравились торжественные обряды, мессы, причастие, благословение. Но больше всего, наверное, она любила удивительное чувство безмятежности, овладевшее ею в церкви. - Я хочу стать католичкой, - сказала однажды Миган отцу Беррендо. Взяв ее за руку, он весело ответил ей: - Наверное, ты уже ею стала, Миган, но мы подстрахуемся. Веришь ли ты в Бога Всемогущего, Творца всего земного и небесного? - Да, верю. - Веришь ли ты в Иисуса Христа, Сына Его единственного, рожденного и страдавшего? - Да, верю. - Веришь ли ты в Святого Духа, в святую католическую Церковь, в причастие: в отпущение грехов, воскрешение плоти и вечную жизнь? - Да, верю. Священник слегка подул ей в лицо. - Exi ab ea, spiritus immunde. - Изыди, нечистый дух, уступи место Духу Святому. Он опять подул ей в лицо. - Миган, да войдут в тебя с этим дуновением дух добра и благословение Господа. С миром. К пятнадцати годами Миган превратилась в красивую девушку с длинными белокурыми волосами и молочно-белой кожей, она стала еще больше выделяться среди своих сверстников. Однажды ее вызвали в кабинет Мерседес Анхелес. Там был отец Беррендо. - Здравствуйте, падре. - Здравствуй, милая Миган. - Кажется, у нас возникла проблема, Миган, - начала Мерседес Анхелес. - Какая? Она ломала голову, пытаясь вспомнить, что же она могла такого натворить. Мерседес Анхелес продолжала: - Мы не имеем права держать здесь детей старше пятнадцати лет, а тебе уже исполнилось пятнадцать. Миган, конечно, было давно известно это правило. Но она старалась не думать об этом, потому что не хотела признаваться себе в том, что ей некуда пойти, что она была никому не нужна и вновь могла оказаться брошенной. - Я... я должна уйти? Доброй амазонке было откровенно жаль ее, но она ничего не могла поделать. - К сожалению, мы должны соблюдать правила. Мы можем найти тебе место горничной. Миган было нечего сказать. - Куда бы ты хотела пойти? - спросил отец Беррендо. Пока она раздумывала, что ответить, ей в голову пришла одна мысль. Ей было куда пойти. С двенадцати лет Миган помогала приюту тем, что ходила в город с разными поручениями, ее часто посылали отнести что-то в цистерцианский монастырь. Миган украдкой наблюдала за монахинями, пока те молились или просто ходили по коридорам, и она чувствовала, как от них веяло всепоглощающей безмятежностью. Она завидовала той радости, которую, казалось, излучали монахини. И монастырь представлялся Миган домом всеобщей любви. Преподобная мать испытывала симпатию к этой живой сообразительной девочке, и они подолгу беседовали с ней на протяжении нескольких лет. - Почему люди уходят в монастырь? - как-то спросила Миган. - К нам приходят по разным причинам. Большинство хочет посвятить себя Господу. А некоторые приходят от отчаяния. Мы даем им надежду. Есть такие, кто не видит смысла жить. Мы объясняем им, что жить стоит ради Господа. Некоторые приходят сюда, чтобы убежать от мирской суеты. Другие приходят потому, что чувствуют себя брошенными и хотят быть кому-то нужными. Последнее прозвучало ответом на мысли девочки. "Я ведь никому не была нужна, - думала Миган. - Это моя судьба". - Я бы хотела уйти в монастырь. Через шесть недель она приняла монашество. И Миган наконец обрела то, что так долго искала. Она чувствовала себя дома. Здесь были ее сестры, семья, которой у нее никогда не было, и все они были равны перед Богом. В монастыре Миган занималась бухгалтерией. Ей очень нравился древний язык жестов, к которому прибегали сестры при общении с преподобной матерью. В нем насчитывалось 472 жеста, и этого хватало для того, чтобы сестры могли выразить все, что нужно. Когда какая-нибудь из сестер должна была обметать пыль в длинных коридорах, настоятельница Бетина, вытянув правую руку ладонью вперед, дула на ее тыльную сторону. Если у монахини был жар, она приходила к преподобной матери и прижимала кончики указательного и среднего пальцев правой руки к левому запястью. Если с какой-нибудь просьбой следовало обождать, настоятельница Бетина поднимала сжатую в кулак правую руку к правому плечу, затем словно делала ею легкий толчок вперед и вниз. "Завтра". Как-то ноябрьским утром Миган впервые узнала, что представляет собой похоронный обряд. Умирала монахиня, и по аркаде разнесся стук деревянной трещотки, оповещавшей о начале ритуала, который не менялся с 1030 года. Все, кто мог откликнуться на этот призыв, поспешили в лазарет для помазания и пения псалмов. Стоя на коленях, они молча молились, обращаясь к святым, чтобы те позаботились об отходящей душе сестры. Давая понять, что подошло время причастия, мать-настоятельница, вытянув левую руку ладонью вверх, начертила на ней крест кончиком большого пальца правой руки. И наконец последовал знак самой смерти: одна из сестер, приставив большой палец правой руки под подбородок, слегка приподняла его. По окончании молитвы все на час удалились, чтобы душа в полном покое покинула тело. В ногах покойной в деревянном подсвечнике горела большая пасхальная свеча - христианский символ вечного света. Монахиня при лазарете обмыла тело усопшей и обрядила его в монашескую одежду с черным нарамником поверх белого капюшона, грубые чулки и самодельные сандалии. Одна из монахинь принесла из сада венок из свежих цветов. Когда покойная была одета, процессия из шести сестер перенесла ее в церковь и положила на покрытые белой простыней носилки перед алтарем. Покойная не должна была оставаться наедине с Господом, и поэтому возле нее при трепетавшем пламени пасхальной свечи до конца дня и всю ночь молились две монахини. На следующий день после заупокойной службы монахини перенесли ее по аркаде на обнесенное стеной монастырское кладбище, где даже после смерти монахини продолжали находиться в уединении. Сестры, по трое с каждой стороны, поддерживая тело на белых холщовых лентах, осторожно опустили его в могилу. По цистерцианскому обычаю тела покойных предавались земле без гроба. В заключительной части ритуала похорон две монахини стали бережно забрасывать землей тело усопшей сестры, затем все вернулись в церковь для чтения псалмов. Они трижды просили Господа о помиловании ее души: Domine miserere super peccatrice. Domine miserere super peccatrice. Domine miserere super peccatrice. Миган часто впадала в меланхолию. Монастырь дал ей покой, но полной безмятежности она не обрела. Она тосковала по тому, что ее уже не должно было волновать. Она вдруг вспомнила о друзьях, которые остались в приюте, думала о том, что с ними стало. Ей было интересно, что происходит в мире за стенами монастыря, в мире, от которого она отреклась, в мире, полном музыки, танцев и смеха. Миган пришла к матери Бетине. - Время от времени это происходит со всеми нами, - пыталась успокоить ее настоятельница. - Церковь называет это acedia. Это душевная хандра - орудие сатаны. Не думай об этом, дитя мое, и все пройдет. И это прошло. Но не проходило страстное желание узнать, кто ее родители. "Мне так и не суждено это узнать, - с отчаянием думала Миган. - До самой смерти". 15. НЬЮ-ЙОРК, 1976 Перед серым зданием нью-йоркского отеля "Уолдорф-Астория" собрались репортеры, они наблюдали за парадом знаменитостей в вечерних туалетах, выходивших из своих лимузинов и направлявшихся через вертящиеся двери в большой банкетный зал, расположенный на третьем этаже. Сюда съехались гости со всего мира. Под вспышки фотоаппаратов раздавались голоса репортеров. - Господин вице-президент, будьте так любезны взглянуть сюда, пожалуйста. - Губернатор Адамс, позвольте мне сделать еще один снимок. Здесь были сенаторы и представители иностранных государств, магнаты и знаменитости. Все они собрались на шестидесятилетний юбилей Элен Скотт. По правде говоря, этой чести была удостоена не только сама Элен Скотт, сколько филантропия "Скотт индастриз", одного из самых могущественных конгломератов в мире. Огромная транснациональная империя включала в себя нефтяные компании, металлургические заводы, системы коммуникаций и сеть банков. Все собранные в этот вечер средства должны были пойти на благотворительные цели. Предприятия "Скотт индастриз" были во всех частях света. Двадцать семь лет назад президент конгломерата Майло Скотт неожиданно умер от сердечного приступа и его жена Элен взяла бразды правления в свои руки. Она оказалась блестящим руководителем, и доказательством тому было увеличение в последующие несколько лет капиталов более чем в три раза. Банкетный зал "Уолдорф-Астории" представлял собой огромное помещение, декорированное в бежево-золотых тонах, в одном конце которого находилась устланная красным ковром сцена. По всему периметру зал окаймлял балкон, состоявший из тридцати трех лож, над каждой из которых висела люстра. В центре балкона сидела виновница торжества. За столами, сверкавшими серебряными приборами, было по крайней мере шестьсот гостей. Когда обед подошел к концу, на сцену поднялся губернатор штата Нью-Йорк. - Господин вице-президент, леди и джентльмены, уважаемые гости, мы все собрались здесь сегодня, чтобы отдать дань восхищения необыкновенной женщине и ее многолетней бескорыстной щедрости. Элен Скотт - это личность, которая могла бы преуспеть на любом поприще. Она могла бы стать великим ученым или врачом. Она могла бы стать и выдающимся политиком, и, должен вам признаться, что, если бы Элен Скотт решила баллотироваться на пост президента Соединенных Штатов, я одним из первых голосовал бы за нее. Не на предстоящих выборах, конечно, а на следующих. В зале раздался смех и аплодисменты. - Однако Элен Скотт не просто незаурядная женщина. Она милосердный чуткий человек, который не колеблясь принимает участие в решении проблем современного мира... Речь продолжалась еще минут десять, но Элен Скотт больше не слушала. "Как же он ошибается, - грустно думала она. - Как они все заблуждаются. Компания "Скотт индастриз" даже не принадлежит мне. Мы с Майло украли ее. И на мне лежит еще более тяжкая вина. Это уже неважно. Теперь. Потому что я скоро умру". Она в точности запомнила слова доктора, ознакомившего ее с результатами анализов, это был смертный приговор. - Мне очень жаль, миссис Скотт, но боюсь, что мне не удастся сообщить вам это в более мягкой форме. Раком поражена вся лимфатическая система. Операция бесполезна. Она неожиданно почувствовала тяжесть в желудке. - Сколько... Сколько мне осталось? Он ответил не сразу: - Около года, вероятно. "Мало. Еще столько нужно сделать". - Разумеется, я рассчитываю на ваше молчание, - сказала она спокойным голосом. - Разумеется. - Спасибо, доктор. Она не помнила ни как вышла из пресвитерианского медицинского центра округа Колумбия, ни как доехала до города. Единственной ее мыслью было: "Я должна найти ее до того, как умру". Губернатор уже закончил свою речь. - Леди и джентльмены, я имею честь представить вам миссис Элен Скотт. Все стоя аплодировали ей. Поднявшись, она прошла на сцену. Худощавая, с седыми волосами, прямой спиной, элегантно одетая, она казалась полной энергии, которой сама уже не чувствовала. "Я словно свет далекой давно погасшей звезды, - с горечью думала она. - На самом деле я уже не здесь". Стоя на сцене, она ждала, пока стихнут аплодисменты. "Они приветствуют чудовище. Что бы они стали делать, если бы узнали?" Когда она заговорила, ее голос звучал уверенно: - Господин вице-президент, сенаторы, губернатор Адамс... "Год, - думала она. - Интересно, где она и жива ли. Я должна узнать". Она машинально произносила все то, что от нее ожидали услышать. - Я с благодарностью принимаю ваши поздравления и отношу их не только на свой счет, но хочу разделить их со всеми, кто упорно работал на благо тех, кому повезло меньше, чем нам с вами... Она мысленно перенеслась на сорок два года в прошлое, в Гэри, в Индиану... В восемнадцать лет Элен Дудаш устроилась работать на автозавод, принадлежавший "Скотт индастриз", в Гэри. Она была привлекательной общительной девушкой и пользовалась всеобщей симпатией. Как-то раз, когда на завод приехал Майло Скотт, сопровождать его выбрали Элен. - Что ты на это скажешь, Элли? А вдруг ты выйдешь замуж за брата хозяина, и мы все будем работать на тебя. - Конечно, - рассмеялась Элен. - Бывает, что и свиньи летают. Майло Скотт был совсем не таким, каким Элен его себе представляла. Ему было едва за тридцать. "Симпатичный", - думала Элен, глядя на этого высокого, стройного застенчивого человека, относившегося к ней чуть ли не с почтением. - Я очень благодарен вам за то, что вы нашли время показать мне завод, мисс Дудаш. Надеюсь, я не отвлекаю вас от работы? - Отвлекаете, но я не против, - улыбнулась она. С ним было очень легко говорить. "Просто не верится, что я так запросто болтаю с братом большого босса. Вот будет интересно рассказать об этом маме с папой". Майло, казалось, проявлял неподдельный интерес к рабочим и их проблемам. Элен провела его по цеху, где изготовлялись ведущие и ведомые шестерни. Она показала ему цех термической обработки, где шестерни проходили закалку, отделение упаковки, погрузочный цех. Все выглядело достаточно впечатляюще. - Это, конечно, очень сложный цикл, не правда ли, мисс Дудаш? "Он сам владеет всем этим, а ведет себя как восторженный ребенок. Наверное, это впечатлило бы любого". Это случилось в сборочном цехе. У подвесной тележки, перевозившей металлические болванки в механический цех, лопнул трос, и груда металла с грохотом посыпалась вниз. Майло Скотт находился прямо под ней. Увидев это, Элен в считанные доли секунды, не раздумывая, оттолкнула его со злочастного места. Она не успела отбежать, и две тяжелые железные болванки задели ее. Элен потеряла сознание. Она очнулась в отдельной палате какой-то больницы. Комната была буквально заполнена цветами. Открыв глаза и оглядевшись, Элен подумала: "Я умерла и попала в рай". Вокруг были орхидеи, розы, лилии, хризантемы и какие-то необычные цветы, названия которых она даже не знала. Ее правая рука была в гипсе, а ребра забинтованы и болели. Вошла медсестра. - Вы уже проснулись, мисс Дудаш? Я скажу доктору. - Где... где я нахожусь? - Вы в центре Блейка, это частная больница. Элен обвела глазами просторную палату. "Мне же не расплатиться за все это". - Было много звонков, но мы не хотели вас будить. - Каких звонков? - Репортеры пытались прорваться, чтобы взять у вас интервью. Звонили ваши друзья. Несколько раз звонил мистер Скотт... "Майло Скотт!" - С ним все в порядке? - Простите? - Он не пострадал во время этой аварии? - Нет. Он приходил сегодня рано утром, но вы еще спали. - Он хотел навестить меня? - Да. - Медсестра кивнула на цветы. - Почти все эти цветы от него. "Невероятно". - Ваши мать с отцом ждут в приемной. Вы хотите с ними сейчас повидаться? - Конечно. - Я приглашу их. "Вот это да! Со мной еще так никогда не обходились в больнице", - думала Элен. Вошедшие мать с отцом подошли к ее кровати. Они родились в Польше, и их английский был далек от совершенства. Отец Элен, крепко сложенный, грубоватый мужчина пятидесяти с небольшим лет, работал механиком; ее мать была простой крестьянкой из Северной Европы. - Я принесла тебе суп, Элен. - Мамочка... в больницах ведь кормят. - Такого супа, как мой, тебе здесь не дадут. Поешь, ты скорее поправишься. - А ты газету читала? - спросил отец. - Я принес тебе. Он протянул ей газету. Она увидела заголовок: "Рискуя жизнью, служащая спасает своего босса". Она прочитала статью дважды. - Ты храбро поступила, спасая его. "Храбро?! Глупо! Если бы я успела подумать, я бы спасалась сама. Это был самый идиотский поступок в моей жизни. Да я же могла погибнуть!" Несколько позже тем же утром Элен навестил Майло Скотт. Он принес очередной букет цветов. - Это вам, - смущенно начал он. - Доктор сказал мне, что у вас все будет замечательно. Я... я не могу выразить, как я вам благодарен. - Не стоит. - Это был самый отважный поступок, который мне доводилось видеть. Вы спасли мне жизнь. Она попробовала пошевелиться, движение вызвало у нее резкую боль в руке. - С вами все в порядке? - Вполне. - В боку появилась пульсирующая боль. - Доктор говорил вам, что со мной? - У вас перелом руки и трех ребер. Это было самое худшее, что она могла от него услышать. Ее глаза наполнились слезами. - Что с вами? Как она могла объяснить ему? Он только посмеется над ней. Она копила деньги на долгожданный отпуск, который собиралась провести со своими заводскими подругами в Нью-Йорке. Она мечтала о нем. "Теперь я не смогу работать месяц, а то и больше. Вот тебе и Манхэттен". Элен работала с пятнадцати лет. Она была крайне независимой и самостоятельной, однако сейчас она думала: "Поскольку он мне так благодарен, может быть, он оплатит часть моих больничных счетов. Но я скорее сквозь землю провалюсь, чем попрошу его об этом". Она почувствовала, что ее клонит в сон. "Это, должно быть, от лекарств". - Я очень благодарна вам за цветы, мистер Скотт, - сказала она сонным голосом. - Мне было очень приятно. "А там видно будет, что делать с больничными счетами". Элен Дудаш уснула. На следующее утро в палату к Элен вошел высокий человек респектабельного вида. - Доброе утро, мисс Дудаш. Как вы сегодня себя чувствуете? - Спасибо, мне лучше. - Меня зовут Сэм Нортон. Я начальник отдела информации "Скотт индастриз". Она никогда не видела его раньше. - Вы живете здесь? - Я прилетел из Вашингтона. - Чтобы встретиться со мной? - Чтобы помочь вам. - Помочь в чем? - Там за дверью репортеры, мисс Дудаш. И поскольку, как я полагаю, вам еще не приходилось проводить пресс-конференции, я подумал, что вам понадобится некоторая помощь. - А что они хотят? - В основном они будут просить вас рассказать о том, как и почему вы спасли мистера Скотта. - Ну, это не так сложно. Если бы у меня тогда было время подумать, я бы убежала, сломя голову. Нортон вытаращился на нее. - Мисс Дудаш... думаю, на вашем месте я бы не стал так говорить. - А что? Это же правда. Это было совсем не то, что он ожидал. Казалось, девушка не осознавала своего положения. У Элен были причины для беспокойства, и она решила выложить все начистоту. - Вы увидите мистера Скотта? - Да. - Не окажете ли вы мне одну услугу? - Конечно, если это в моих силах. - Я понимаю, что он не виноват в случившемся, и он не просил меня отталкивать его с того места, но... Присущее ей сильное стремление к независимости заставило ее замолчать. - Впрочем, не стоит. "Ага, вот оно, - подумал Нортон. - Какое же вознаграждение хочет она заполучить? Деньги? Повышение? Что же?" - Продолжайте, пожалуйста, мисс Дудаш. - Честно говоря, у меня не так много денег, - начала она, - а тут еще из-за этого я потеряю часть заработка, и я не думаю, что смогу позволить себе оплатить все эти больничные счета. Я не хочу беспокоить мистера Скотта, но если бы он смог предоставить мне некоторую ссуду, я бы вернула деньги. Она посмотрела на Нортона, но неправильно истолковала выражение его лица. - Извините. Я, наверное, выгляжу корыстной. Дело в том, что я копила деньги на поездку, а из-за этого все летит к черту. - Она глубоко вздохнула. - Впрочем, пусть это его не касается. Я как-нибудь выкручусь. Сэм Нортон едва удержался, чтобы не расцеловать ее. "Когда же я в последний раз встречал такую невинность? Эдак я вновь поверю в порядочных женщин". Он присел к ней на кровать, и его официальный тон куда-то делся. Взяв ее за руку, он произнес: - Элен, я чувствую, что мы с вами будем хорошими друзьями. Обещаю, что вам не придется беспокоиться по поводу денег. Но в первую очередь нам с вами нужно выдержать эту пресс-конференцию. Мы хотим, чтобы вы выглядели достойно, чтобы... - он осекся. - Я буду с вами откровенен. Моя задача - позаботиться о том, чтобы "Скотт индастриз" выглядела достойно. Вы меня понимаете? - Думаю, да. Вы имеете в виду, что будет не очень хорошо, если я скажу, что я на самом деле не собиралась спасать Майло Скотта? И будет лучше, если я скажу что-нибудь вроде: "Мне так нравится работать на "Скотт индастриз", что, когда я увидела Майло Скотта в опасности, я поняла, что должна попытаться спасти его даже ценой своей собственной жизни"? - Да. Она рассмеялась. - Хорошо. Я скажу, если это принесет вам пользу. Но честно говоря, мистер Нортон, я не знаю, что толкнуло меня на это. Он улыбнулся. - Пусть это останется нашей тайной. Я впущу этих львов. В палату вошли десятка два фотокорреспондентов и журналистов радио, газет и журналов. Это был сенсационный материал, и пресса намеревалась выжать из него все возможное. Не каждый день хорошенькая молоденькая служащая, рискуя жизнью, спасала брата своего босса, тем более что этим братом оказался Майло Скотт. - Мисс Дудаш, о чем вы подумали, увидев летящую на вас груду железа? Посмотрев на Сэма Нортона, Элен с невозмутимым лицом сказала: - Я подумала: "Я должна спасти мистер Скотта. Я никогда не прощу себе, если он погибнет на моих глазах". Все шло гладко, и, когда Сэм Нортон увидел, что Элен начала уставать, он сказал: - На это все, леди и джентльмены. Большое всем спасибо. - Ну, как у меня получилось? - Вы были великолепны. А теперь вам надо поспать. Спала она плохо. Ей снилось, что она была в вестибюле Эмпайр стейт билдинг, но ее не пропустили наверх, потому что у нее не было денег купить билет. Майло Скотт навестил Элен днем. Увидев его, она очень удивилась, потому что слышала, что он живет в Нью-Йорке. - Я слышал, что пресс-конференция прошла успешно. Вы - настоящая героиня. - Мистер Скотт... Мне нужно вам кое-что сказать. Я не героиня. Я и не думала вас спасать. Я... У меня просто так получилось. - Я знаю. Сэм Нортон сказал мне. - В таком случае... - Элен, героизм бывает разный. Вы не думали спасать меня, вы сделали это инстинктивно вместо того, чтобы спасаться самой. - Я просто хотела, чтобы вы об этом знали. - Еще Сэм сказал мне, что вас беспокоит оплата больничных счетов. - Ну... - С ними все в порядке. А что касается потерянной зарплаты... - он улыбнулся, - мисс Дудаш, мне кажется, вы не понимаете, в каком я перед вами долгу. - Вы ничего мне не должны. - Доктор сказал, что вас завтра выпишут. Вы позволите пригласить вас пообедать? "Он не понимает, - подумала Элен. - Не нужно мне его благотворительности и жалости". - Я серьезно говорю вам, что вы мне ничего не должны. Благодарю вас за то, что вы позаботились о больничных счетах. Мы в расчете. - Хорошо. Так все-таки можно пригласить вас на обед? Так все и началось. Майло Скотт провел в Гэри неделю, и каждый вечер он встречался с Элен. - Будь осторожна, - предостерегали Элен отец с матерью. - Просто так богатые мужчины не встречаются с заводскими девушками. И сначала Элен относилась к нему настороженно, но Майло разубедил ее. Он всегда вел себя как настоящий джентльмен, и до Элен наконец дошло: "Ему действительно нравится быть со мной". Когда Майло был сдержан и застенчив, Элен была откровенна и решительна. Всю жизнь Майло был окружен женщинами, которые горели желанием породниться с могущественной династией Скоттов. Они действовали по расчету. Элен Дудаш была первой искренней женщиной из всех, кого он встречал. Она говорила то, что думала, была сообразительна, привлекательна, и, самое главное, с ней было интересно. К концу недели они влюбились друг в друга. - Я хочу, чтобы ты стала моей женой, - сказал Майло. - Я не могу думать ни о чем другом. Ты выйдешь за меня замуж? - Нет. Элен тоже только об этом и думала. Просто эта мысль ее пугала. До Скоттов ей было так же далеко, как до другой планеты. У них были слава, богатство и могущество. "Я не из их круга. Я рискую стать посмешищем. И Майло тоже". Но она знала, ее сопротивление обречено на провал. Их брак зарегистрировал мировой судья в Гринвиче, в штате Коннектикут, и затем молодожены поехали на Манхэттен, чтобы Элен Дудаш познакомилась со своими новыми родственниками. Байрон Скотт встретил своего брата словами: - Какого черта ты женился на польской шлюхе? Ты что, спятил? Сьюзен Скотт была не более милосердна: - Конечно же, она вышла замуж на Майло из-за денег. Когда она узнает, что у него ничего нет, мы организуем развод. Этот брак обречен. Они явно недооценивали Элен Дудаш. - Твой брат и его жена ненавидят меня, но я не за них выходила замуж, а за тебя. Я не хочу становиться между тобой и Байроном. Если это тебя слишком огорчает, Майло, скажи мне и я уйду. Обняв свою молодую жену, он прошептал: - Я обожаю тебя, и, когда Байрон и Сьюзен узнают тебя лучше, они тоже тебя полюбят. Она прижалась к нему и подумала: "Какой же он наивный. И как сильно я его люблю". Байрон и Сьюзен не проявляли к своей невестке откровенной неприязни. Они были к ней снисходительны. Для них она так и осталась польской девчонкой с одного из заводов Скоттов. Элен училась, читала и запоминала. Она смотрела, как одеваются жены друзей Майло, и брала с них пример. Она твердо решила стать достойной женой Майло Скотта и со временем добилась этого. Но только не в глазах своей родни. И постепенно ее наивность сменилась цинизмом. "Богатые и могущественные совсем не такие уже замечательные, - думала она. - Они лишь хотят стать еще богаче и могущественнее". Элен всегда ревностно защищала Майло, но едва ли она могла ему чем-нибудь помочь. "Скотт индастриз" был одним из немногих частных конгломератов в мире, и все акции принадлежали Байрону. Его младший брат как рядовой служащий получал зарплату, и Байрон не упускал случая напомнить ему об этом. Он не баловал своего брата, постоянно поручая ему всю черную работу, и никогда не оказывал ему никакого доверия. - Как ты можешь с этим мириться, Майло? Разве ты без него не обойдешься? Мы могли бы уехать отсюда, и ты бы начал свое собственное дело. - Я не могу бросить "Скотт индастриз". Я нужен Байрону. Однако со временем Элен поняла истинную причину. Майло был слабым и нуждался в ком-то, на кого он мог опереться. Она знала, что у него никогда не хватит смелости уйти из компании. "Ладно, - с негодованием думала она. - Придет время, когда компания будет принадлежать ему. Байрон не вечен. И Майло является единственным наследником". Когда Сьюзен Скотт объявила, что она беременна, для Элен это было ударом. "Все наследство достанется этому ребенку". Родилась девочка, но Байрон сказал: - Я научу ее управлять компанией. "Негодяй", - подумала Элен. Ее сердце сжималось от обиды за Майло. - Правда, прелестное дитя? - только и сказал Майло. 16 Пилот самолета "Локхид Лоудстар" был сильно обеспокоен. - Надвигается гроза. Не нравится мне это. - Он кивнул второму пилоту. - Возьми управление. Выйдя из кабины, он направился в салон. Кроме двух летчиков, на борту самолета было пять пассажиров: Байрон Скотт - умный, энергичный основатель и глава компании "Скотт индастриз"; его обаятельная жена Сьюзен; их годовалая дочь Патриция; Майло Скотт - младший брат Байрона и жена Майло, Элен. Они летели на одном из самолетов компании из Парижа в Мадрид. Идея взять с собой ребенка пришла в голову Сьюзен в последний момент. - Я не люблю с ней надолго расставаться, - сказала она мужу. - Боишься, что она нас забудет? - поддразнивал он ее. - Хорошо, возьмем ее с собой. Теперь, с окончанием второй мировой войны, "Скотт индастриз" быстро проникала на европейский рынок. В Мадриде Байрон Скотт намеревался ознакомиться с перспективами строительства нового металлургического завода. Пилот подошел к нему. - Простите, сэр. Впереди грозовые облака. Это не предвещает ничего хорошего. Вы не хотите вернуться? Байрон посмотрел в иллюминатор. Они летели сквозь серую массу густых облаков, освещавшихся каждые несколько секунд вспышками далеких молний. - Сегодня вечером у меня в Мадриде совещание. А нельзя ли облететь грозу? - Я попробую. Если не получится, придется повернуть назад. - Хорошо, - кивнул Байрон. - Все пристегните, пожалуйста, ремни. Пилот поспешно вернулся в кабину. Сьюзен слышала весь этот разговор. Держа на руках ребенка и прижимая его к себе, она неожиданно пожалела, что взяла девочку с собой. "Нужно сказать Байрону, чтобы он приказал пилоту вернуться", - подумала она. - Байрон... Они внезапно очутились в эпицентре грозы, и обрушившиеся на самолет порывы ветра начали бросать его вверх и вниз. Тряска становилась все сильнее. По стеклам иллюминаторов хлестал дождь. Грозовые облака полностью блокировали видимость. Пассажирам казалось, будто они качались на волнах ватного моря. Байрон включил селекторную связь. - Где мы находимся, Блейк? - Мы в пятидесяти пяти милях к северо-западу от Мадрида, над Авилой. Байрон вновь посмотрел в окно. - Обойдемся сегодня без Мадрида. Давай разворачиваться и выбираться отсюда к черту. - Вас понял. Решение опоздало на долю секунды. Пилот только начала делать вираж, как неожиданно впереди возникла вершина горы. Катастрофа была неизбежна. Последовал страшный грохот раскалывавшегося металла, и небо словно взорвалось, когда самолет, врезавшись в склон горы, разлетелся на части. После катастрофы наступила неестественная тишина, длившаяся, казалось, целую вечность. Ее нарушало лишь потрескивание горевшей резины шасси. - Элен... Элен Скотт открыла глаза. Она лежала под деревом. Над ней склонился ее муж и слегка похлопывал ее по щекам. - Слава Богу, - сказал он, увидев, что она жива. Элен села, ее подташнивало, в голове стучало, все тело ныло. Она обвела глазами искореженные обломки того, что еще недавно было самолетом с сидевшими в нем людьми, и содрогнулась. - Где остальные? - хрипло спросила она. - Погибли. Она непонимающе смотрела не мужа. - О Боже! Нет! С застывшим от горя лицом он кивнул. - Байрон, Сьюзен, ребенок, пилоты - все. Вновь закрыв глаза, Элен Скотт беззвучно молилась. "Почему мы с Майло уцелели?" - думала она. Ей было трудно собраться с мыслями. "Нам нужно спуститься вниз и позвать на помощь. Но уже слишком поздно. Они все погибли". В это невозможно было поверить. Всего несколько минут назад они были полны жизни. - Ты можешь встать? - Кажется... кажется, да. Майло помог жене подняться. Она почувствовала приступ головокружения и тошноты и стояла, пережидая, пока это пройдет. Майло оглянулся на самолет. Пламя разгоралось. - Нам нужно уходить отсюда, - сказал он. - Эта штука может рвануть в любую секунду. Они тихо отошли и смотрели на пламя. Через мгновение огонь добрался до топливных баков и раздался взрыв. Весь самолет был объят пламенем. - Мы чудом остались живы, - сказал Майло. Элен смотрела на горящий самолет. Какая-то мысль не давала ей покоя, но ей было трудно сосредоточиться. Что-то, связанное со "Скотт индастриз". И вдруг она поняла. - Майло. - Да? - Он едва слушал ее. - Это судьба. Послышавшаяся в ее голосе горячность заставила его обернуться. - О чем ты? - "Скотт индастриз" теперь принадлежит тебе. - Я не... - Майло, Господь отдал ее в твои руки, - с жаром сказала она. - Всю жизнь ты был в тени, в тени своего старшего брата. - Теперь она уже мыслила ясно и последовательно, забыв про головную боль и слабость. Она вся дрожала от безудержного потока слов. - Двадцать лет ты работал на Байрона, на эту компанию. Ты не в меньшей степени, чем он, способствовал ее процветанию, а он... он тебя как-нибудь отблагодарил? Нет. Это была его компания, его успех, его прибыль. И вот теперь... теперь у тебя появилась возможность получить свое. Он в ужасе посмотрел на нее. - Элен... их тела... как ты можешь даже думать об этом?.. - Я понимаю. Но не мы же их убили. Настал наш черед, Майло. Мы наконец получили то, что принадлежит нам по праву. Кроме нас не осталось никого, кто мог бы заявить о своих правах на компанию. Она наша! Твоя! И в этот момент они услышали плач ребенка. Не веря своим ушам, они посмотрели друг на друга. - Это Патриция! Она жива. О Господи! Они нашли девочку в стороне возле кустов. Она чудом осталась невредимой. Взяв ее на руки, Майло прижал ее к себе. - Ш-ш-ш! Все хорошо, милая, - шептал он. - Все будет хорошо. Элен стояла возле него с выражением ужаса на лице. - Ты... ты же говорил, что она погибла. - Она, должно быть, была без сознания. Элен долго смотрела на ребенка. - Она должна была погибнуть вместе со всеми, - сказала она сдавленным голосом. Майло поднял на нее глаза, он был потрясен. - Что ты говоришь? - Байрон все завещал Патриции. В ближайшие двадцать лет тебя ждет попечительство, а в дальнейшем, когда она вырастет, она будет обращаться с тобой так же пренебрежительно, как и ее отец. Ты этого хочешь? Он не отвечал. - Такого случая, как сейчас, у нас больше не будет. - Она не отрываясь смотрела не ребенка, и в ее глазах появилось что-то дикое, чего Майло никогда не видел раньше. Она словно хотела... "Она не в себе. У нее сотрясение". - Господи, Элен, что у тебя за мысли? Она долго смотрела на мужа, и дикий блеск исчез из ее глаз. - Не знаю, - спокойно сказала она и через некоторое время добавила: - Вот что мы можем сделать: мы можем ее где-нибудь оставить, Майло. Пилот говорил, что мы были неподалеку от Авилы. Там должно быть много туристов. Кому придет в голову связывать ребенка с авиакатастрофой? Он покачал головой. - Друзья знают, что Байрон и Сьюзен взяли Патрицию с собой. Элен бросила взгляд на горящий самолет. - Ерунда. Они все сгорели. Мы устроим здесь по ним панихиду. - Мы не можем этого сделать, Элен, - возразил он. - Нам это просто так не пройдет. - Господь все сделал за нас. Майло посмотрел на девочку. - Но она такая... - С ней будет все в порядке, - сказала Элен успокаивающе. - Мы оставим ее возле какой-нибудь хорошенькой фермы за городом. Ее кто-нибудь удочерит, она вырастет и прекрасно заживет здесь. Он вновь покачал головой. - Нет. Я не могу этого сделать. - Если ты любишь меня, ты сделаешь это ради наc. Тебе придется выбирать, Майло. Ты можешь остаться со мной или провести остаток жизни, работая на ребенка своего брата. - Прошу тебя, я... - Ты любишь меня? - Больше жизни, - сказал он просто. - Тогда докажи это. Подгоняемые ветром, они в темноте осторожно спустились вниз по склону. Самолет разбился высоко в горах в лесу, приглушившем грохот взрыва, и поэтому жители города еще не знали о случившемся. Спустя три часа Элен и Майло добрались до маленькой фермы на окраине Авилы. Еще не рассвело. - Мы оставим ее здесь, - прошептала Элен. Майло сделал последнюю попытку. - Элен, может, мы все-таки?.. - Делай, что я тебе говорю! - резко оборвала она его. Не говоря больше ни слова, он повернулся и отнес девочку к порогу дома. Одетая лишь в изорванную розовую рубашечку, она была завернута в одеяльце. Майло долго смотрел на Патрицию, его глаза наполнились слезами, потом он бережно положил ее. - Будь счастлива, миленькая, - прошептал он. Асунсьон Морас проснулась от плача. Еще не успев очнуться ото сна, она подумала, что это блеет овца. "Как она умудрилась выбраться из загона?" Асунсьон с ворчанием вылезла из теплой постели и, накинув старый выцветший халат, подошла к двери. - Madre de Dios! - воскликнула она, увидев лежавшего на земле и отчаянно кричавшего ребенка. Она позвала мужа. Они внесли ребенка в дом и замешательстве смотрели на него. Девочка плакала не переставая и уже, казалось, начинала синеть. - Нужно отвезти ее в больницу. Торопливо укутав ребенка еще одним одеялом, они положили его в пикап и привезли в больницу. Сев в длинном коридоре на скамейку, они ждали, пока кто-нибудь обратит на них внимание. Через тридцать минут вышел врач и забрал девочку на осмотр. Вернувшись, он сообщил: - У нее воспаление легких. - Она выживет? Врач пожал плечами. Шатаясь, Майло и Элен вошли в полицейский участок Авилы. Дежурный сержант взглянул на двух ободранных туристов. - Buenos dias. Чем могу помочь? - Произошла жуткая катастрофа, - сказал Майло. - Наш самолет разбился в горах и... Через час спасательная экспедиция уже направлялась к склону горы. Когда они добрались до места, то увидели лишь тлеющие обугленные останки самолета и его пассажиров. Проведенное испанскими властями расследование авиакатастрофы было поверхностным. - Пилоту не следовало лететь в такую сильную грозу. Мы должны признать, что катастрофа произошла по вине пилота. Никому и в голову не пришло связать авиакатастрофу с ребенком, оставленным на пороге фермы. Все закончилось. Все только начиналось. Майло и Элен устроили закрытую панихиду по Байрону, его жене Сьюзен и их дочери Патриции. По возвращении в Нью-Йорк они организовали еще одну заупокойную службу, на которой присутствовали потрясенные случившимся друзья Скоттов. - Какая страшная трагедия. Бедная маленькая Патриция. - Да, - печально говорила Элен. - Единственное утешение, что все случилось очень быстро, никто из них не мучился. Финансовый мир был потрясен смертью Байрона Скотта. Курс акций "Скотт индастриз" стал резко падать. Но Элен Скотт это не тревожило. - Не беспокойся, - успокаивала она своего мужа. - Скоро он вновь поднимется. Ты во всех отношениях лучше Байрона. Он тянул компанию назад. Ты же будешь способствовать ее прогрессу. Майло обнял жену. - Не знаю, что бы я делал без тебя. Она улыбнулась. - Тебе никогда и не придется. Отныне у нас будет все, о чем только можно мечтать в этом мире. Прижимаясь к нему, она думала: "Кто бы мог предположить, что