прибытии, вокруг тюрьмы расположена целая рота вооруженных солдат. И чтобы прорваться в здание, понадобится армия. - А в самой тюрьме? - Приняты еще более строгие меры предосторожности. Хайме Миро содержится в камере в двойной системой безопасности на втором этаже. Всех остальных заключенных с этого этажа временно убрали. Двое охранников стоят перед камерой и еще двое - в разных концах тюремного блока. Я распорядился, чтобы все заключенные оставались в камерах до окончания казни. - Во сколько она состоится? - В полдень, ваше превосходительство. Я перенес обед на час дня, чтобы у нас было достаточно времени убрать тело Миро. - Куда вы планируете его отвезти? - Я полностью согласен с тем, что вы предложили, ваше превосходительство. Его захоронение в Испании может поставить правительство в неловкое положение, если баски превратят его могилу в нечто вроде святыни. Мы связались с его теткой во Франции. Она живет в небольшой деревушке, неподалеку от Байонны. Она согласна похоронить его там. Премьер-министр встал. - Замечательно. - И со вздохом добавил: - Все же я думаю, что его лучше было бы повесить на площади у всех на виду. - Конечно, ваше превосходительство. Но в этом случае я бы уже не мог гарантировать вам порядок. - Возможно, вы правы. Не стоит создавать лишний повод для волнений. Казнь с помощью гарроты медленнее и мучительнее. И если кто-то и заслуживает гарроты, так это Хайме Миро. - Простите, ваше превосходительство, - сказал начальник тюрьмы. - Но, насколько я понимаю, судейская коллегия собирается рассмотреть последнюю апелляцию, представленную защитниками Миро. Если она пройдет, как мне?.. - Не пройдет, - прервал его премьер-министр. - Казнь состоится в назначенное время. Совещание было окончено. В половине восьмого утра к воротам тюрьмы подъехал фургон с хлебом. - Хлеб привезли. Один из дежуривших у ворот охранников, заглянув в машину, посмотрел на шофера. - Ты что, новенький? - Да. - А где Хулио? - Он заболел и слег. - Отдыхал бы и ты, amigo. - Что? - Сегодня утром никаких поставок. Приезжай днем. - Но ведь каждое утро... - Никого и ничего не пропускаем, пока кое-что не отправим. А теперь - задний ход, разворачивайся и катись отсюда, пока мои ребята не рассердились. Шофер обвел глазами уставившихся на него вооруженных солдат. - Ну что ж. Понятно. Они наблюдали, как грузовик развернулся и укатил по улице. Командир поста доложил о случившемся начальнику тюрьмы. Когда навели справки, выяснилось, что прежний водитель был в больнице, пострадав в дорожной аварии. В восемь утра на улице напротив тюрьмы взорвалась машина, в результате чего было ранено с полдюжины человек. В обычной ситуации охранники, оставив свои посты, попытались бы разобраться в происшествии и помочь раненым. Но у них был строжайший приказ. Они оставались на своих местах, а случившимся занялась гражданская гвардия. Об инциденте было немедленно доложено начальнику тюрьмы. - Они могут пойти на что угодно, - ответил он. - Будьте готовы ко всему. В 9.15 утра над территорией тюрьмы появился вертолет. С обеих сторон на нем было написано "Ла Пренса" - название самой известной ежедневной испанской газеты. На крыше тюрьмы были установлены два зенитных орудия. Дежурный лейтенант, взмахнув флажком, дал пилоту предупредительный знак. Вертолет продолжал кружить. Офицер взял полевую рацию. - Господин начальник, над нами вертолет. - Есть какие-нибудь опознавательные знаки? - Нам нем написано "Ла Пренса", но краска выглядит свежей. - Сделайте предупредительный залп. Если не подействует - сбивайте. - Слушаюсь. Он кивнул стрелку. - Пальни рядом. Снаряд пролетел в пяти ярдах от вертолета. Им было видно испуганное лицо пилота. Артиллерист перезарядил орудие. Вертолет резко взмыл ввысь и исчез в мадридском небе. "Какого черта они еще придумают?" - подумал лейтенант. В одиннадцать часов утра в комнату для посетителей тюрьмы вошла Миган Скотт. Она выглядела бледной и осунувшейся. - Мне нужно встретиться с начальником тюрьмы Гомесом де ла Фуенте. - У вас назначена встреча? - Нет, но... - Простите, но сегодня утром начальник никого не принимает. Если вы позвоните ему днем... - Скажите ему, что это Миган Скотт. Он посмотрел на нее внимательнее. "Так это и есть та богатая американка, которая пытается освободить Хайме Миро. Я был бы не прочь позабавиться с ней пару ночей". - Я сообщу о вас начальнику. Через пять минут Миган уже сидела в кабинете де ла Фуенте. С ним было еще с полдюжины человек из тюремного начальства. - Чем могу быть вам полезен, мисс Скотт? - Я бы хотела встретиться с Хайме Миро. Начальник тюрьмы вздохнул. - Боюсь, что это невозможно. - Но я... - Мисс Скотт, нам всем хорошо известно, кто вы. Уверяю вас, мы все были бы рады помочь вам, если бы могли, - с улыбкой сказал он. - Мы, испанцы, очень отзывчивый народ. К тому же мы сентиментальны, и время от времени мы не против закрыть глаза на некоторые правила и установки. Но, - тут улыбка исчезла с его лица, - не сегодня, мисс Скотт. Сегодня - особенный день. У нас ушли годы, чтобы поймать человека, с которым вы хотите встретиться. Так что сегодня - день, когда мы обязаны следовать всем правилам. Хайме Миро теперь встретится только с Богом, если у него он есть. Миган подавленно смотрела на начальника тюрьмы. - Но можно... можно мне хоть взглянуть на него? Один из заместителей, тронутый страданием, написанным на ее лице, хотел было что-то сказать, но сдержался. - К сожалению, нет, - ответил де ла Фуенте. - Можно я напишу ему несколько слов? - произнесла она сдавленным голосом. - Стоит ли вам писать покойнику? - Он посмотрел на часы. - Ему осталось жить меньше часа. - Но ведь он подал апелляцию. Разве она не будет рассмотрена судейской коллегией? - Они проголосовали против. Мне сообщили об их решении пятнадцать минут назад. Миро отказано в обжаловании приговора. Казнь состоится. А теперь, с вашего позволения... Он поднялся, все встали. Обведя глазами комнату, Миган посмотрела на холодные беспощадные лица и содрогнулась. - Да простит вас Господь, - сказала она. Они молча смотрели, как она поспешно вышла из комнаты. За десять минут до полудня дверь камеры Хайме Миро открылась, и в нее вошли начальник тюрьмы Гомес де ла Фуенте в сопровождении двух своих помощников Молинаса, Арранго и врача Мигель Анунсьон. В коридоре стояли четыре вооруженных охранника. - Пора, - сказал начальник тюрьмы. Хайме поднялся со своей койки. Он был в наручниках, его ноги были закованы в кандалы. - Я надеялся, вы задержитесь. Он держался с таким достоинством, что де ла Фуенте невольно восхищался им. "В другое время и при других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями", - подумал он. Тяжело переставляя закованные в кандалы ноги, Хайме вышел в пустынный коридор. По обе стороны от него встали охранники и Молинас с Арранго. - Меня ждет гаррота? - спросил Хайме. Начальник тюрьмы кивнул. - Гаррота. Невероятно мучительная, бесчеловечно жестокая смерть. Хорошо, что казнь состоится в изолированном помещении, а не на виду у людей и прессы. Процессия двинулась по коридору. Было слышно, как на улице толпа скандировала: "Хайме!.. Хайме!.. Хайме!.." Тысячный хор голосов звучал все громче и громче. - Они взывают к тебе, - сказал Педрос Арранго. - Нет. Они взывают к себе. Они взывают к свободе. Завтра появится другое имя. Пусть я умру, но неизбежно придет кто-то другой. Миновав две автоматические системы безопасности, они подошли к расположенному в конце коридора небольшому помещению с зеленой железной дверью. Из-за угла появился священник в черной сутане. - Слава Богу, успел. Я пришел совершить последний обряд. Когда он направился к Миро, два охранника преградили ему путь. - Простите, отец, - сказал начальник тюрьмы. - Никому не разрешается приближаться к нему. - Но я... - Если вы хотите отпустить ему грехи, вам придется сделать это через закрытую дверь. Отойдите, пожалуйста. Один из охранников открыл зеленую дверь. Внутри, возле привинченного к полу стула с толстыми ремнями для рук, стоял человек огромного роста, с лицом, наполовину скрытым под маской. В руках он держал гарроту. Начальник тюрьмы кивнул Молинасу, Арранго, врачу, и они зашли в комнату вслед за Хайме. Охранники остались в коридоре. Зеленую дверь закрыли на засовы. Молинас и Арранго подвели Хайме к стулу. Они сняли с него наручники и пристегнули его к сиденью, затянув на его руках толстые ремни. Доктор Анунсьон и начальник тюрьмы де ла Фуенте наблюдали за этим. Сквозь запертую тяжелую дверь было едва слышно монотонное бормотание священника. Посмотрев на Хайме, де ла Фуенте пожал плечами. - Это не столь важно. Бог все равно поймет, что он говорит. Сзади к Хайме подошел великан с гарротой в руках. - Хотите, чтобы вам закрыли лицо? - спросил Гомес де ла Фуенте. - Нет. Взглянув на великана, начальник тюрьмы кивнул. Подняв гарроту, палач наклонился над Хайме. Стоявшим за дверью охранникам были слышны крики толпы на улице. - Знаешь, - тихо сказал один из них, - я бы очень хотел сейчас быть там на улице с ними. Через пять минут зеленая дверь открылась. - Принесите мешок для тела, - сказал доктор Анунсьон. В соответствии с инструкцией тело Хайме Миро было тайно вынесено с черного хода тюрьмы. Мешок бросили в кузов ничем не приметного фургона. Но как только он выехал за территорию тюрьмы, толпа, словно притягиваемая каким-то волшебным магнитом, подалась вперед. - Хайме!.. Хайме!.. Но крики стали уже приглушеннее. Мужчины и женщины плакали, а их дети с удивлением смотрели, не понимая, что происходит. Проехав сквозь толпу, фургон наконец выехал на шоссе. - Боже мой, - проговорил шофер. - Просто какое-то наваждение. В этом парне, должно быть, что-то было. - М-да. И тысячи людей это тоже понимали. В два часа пополудни того же дня начальник тюрьмы Гомес де ла Фуенте и два его помощника Хуанито Молинас и Педрос Арранго вошли в кабинет премьер-министра Мартинеса. - Хочу поздравить вас, - сказал премьер-министр. - Казнь прошла удачно. - Господин премьер-министр, мы пришли не для того, чтобы принимать ваши поздравления, - сказал начальник тюрьмы. - Мы подаем в отставку. Мартинес в изумлении уставился на них. - Я... Я не понимаю. В чем?.. - Это вопрос гуманности, ваше превосходительство. Мы только что смотрели, как умирал человек. Возможно, он и заслужил смерть. Но не такую. Это... это бесчеловечно. Я больше не хочу принимать в этом участие. И мои коллеги испытывают те же чувства. - Может, вам стоит еще подумать? Ваши пенсии... - Мы должны считаться с нашей совестью. Начальник тюрьмы де ла Фуенте протянул премьер-министру три листка бумаги. - Вот наши заявления об отставке. Поздно вечером того же дня фургон пересек французскую границу и направился к деревушке Бидаш неподалеку от Байонны. Он остановился возле опрятного деревенского домика. - Приехали. Давай выгружать тело, пока оно не начало смердеть. Дверь открыла женщина лет пятидесяти. - Привезли? - Да, мадам. Куда вам это... его положить? - В гостиную, пожалуйста. - Хорошо, мадам. Я бы не стал долго тянуть с захоронением. Понимаете, о чем я? Она смотрела, как двое мужчин внесли мешок и положили на пол. - Спасибо. - Не за что. Она немного постояла, глядя на отъезжавший фургон. Из соседней комнаты вышла еще одна женщина. Подбежав к мешку, она торопливо расстегнула его. На них с улыбкой смотрел Хайме Миро. - А знаете, - сказал он, - от этой гарроты моей шее действительно не поздоровилось бы. - Что будем пить, красное вино или белое? - спросила Миган. 43 Бывший начальник тюрьмы Гомес де ла Фуенте, его бывшие помощники Молинас и Арранго, доктор Анунсьон, великан-палач, уже без маски, сидели в зале ожидания мадридского аэропорта "Барахас". - Я все же думаю, что вы зря не хотите лететь со мной в Коста-Рику, - сказал де ла Фуенте. - С этими пятью миллионами долларов вы могли бы купить целый остров. Молинас покачал головой. - Мы с Арранго хотим в Швейцарию. Мне надоело солнце. Там мы займемся молоденькими лыжницами. - И я тоже, - отозвался великан. Они посмотрели на Мигеля Анунсьона. - Ну а вы, доктор? - Я - в Бангладеш. - Куда? - Да-да. На эти деньги я открою там больницу. Знаете, я давно думал об этом, еще до того, как принял предложение Миган Скотт. И я рассудил так: если я могу спасти жизнь многим невинным людям, оставив в живых одного террориста, то это - хорошая сделка. Кроме того, должен вам признаться, мне нравился Хайме Миро. 44 Все лето во Франции стояла замечательная погода и фермеры не могли нарадоваться богатому урожаю. "Было бы так каждый год, - думал Рубио Арсано. - Но год был удачным не только поэтому". Сначала - свадьба, а затем - год назад - у них родились близнецы. "Трудно даже представить, что можно быть таким счастливым". Начинался дождь. Развернув трактор, Рубио поехал к сараю. Он думал о своих близнецах. Мальчик рос здоровым и крепким. А его сестренка! Ну просто маленькая разбойница. "Ох и доставит же она своему парню хлопот, - Рубио улыбнулся своим мыслям. - Вся в мать". Поставив трактор в сарай, он направился к дому, чувствуя на лице холодные капли дождя. Открыв дверь, он вошел в дом. - Ты как раз вовремя, - улыбнулась ему Лючия. - Обед готов. Преподобная мать Бетина проснулась с предчувствием того, что должно произойти какое-то чудо. "Конечно, - думала она, - произошло уже довольно много хороших событий". Цистерцианский монастырь был уже давно открыт вновь и находился под покровительством короля Хуана Карлоса. Сестра Грасиела и все монахини, увезенные в Мадрид, благополучно вернулись в монастырь, где ничто не мешало им вновь погрузиться в блаженное одиночество и безмолвие. Вскоре после завтрака мать-настоятельница вошла в свой кабинет и застыла в изумлении. На ее столе ослепительно сверкал золотой крест. Это было воспринято как чудо. ПОСЛЕСЛОВИЕ Мадрид попытался выторговать мир в обмен на предоставление баскам частичной автономии, официально разрешив им иметь свой флаг, свой язык и баскское управление полиции. ЕТА ответила убийством Константина Ортина Хиля, военного коменданта Мадрида, и позже - убийством Луиса Карреро Бланко - человека, избранного Франко своим преемником. Волна насилия нарастает. За трехлетний период от рук террористов ЕТА погибло более шестисот человек. Кровопролитие продолжается, и полиция отвечает на это с не меньшей жестокостью. Не так давно ЕТА пользовалась поддержкой двух с половиной миллионов басков, но нескончаемый терроризм лишил этой поддержки. В Бильбао, в самом сердце Страны Басков, сто тысяч человек приняли участие в демонстрации против ЕТА. Испанцы чувствуют, что пришло время жить в мире, время залечивать раны. ОПУС МУНДО стала еще более могущественной, чем прежде, но вряд ли найдутся желающие обсуждать это. Что же касается цистерцианских монастырей строгого послушания, то они существуют и по сей день. Всего их в мире пятьдесят четыре, семь из них находятся в Испании. Соблюдавшийся на протяжении веков ритуал вечного безмолвия и уединения остается неизменным.