я катаюсь на лыжах, и не захочешь на мне жениться. Кирк рассмеялся: - Ничто в мире не заставит меня передумать. Знаешь, я очень счастлив. Давай поедем 7 ноября, в день Гайя Фокса. - А кто такой Гай Фокс? - Ну, это увлекательная история. Король Джеймс был приверженцем антикатолической политики, и группа видных католиков организовала заговор с целью свержения правительства. Возглавить заговор должен был солдат по имени Гай Фокс, выходец из Испании. Он сумел достать тридцать шесть бочек пороха, целую тонну, и спрятал его в подвале палаты лордов. Однако, в то утро, на которое был назначен взрыв, один из заговорщиков донес на них, и все они были арестованы. Гайя пытали, но он молчал. Всех казнили. И вот теперь в Англии каждый год отмечается день раскрытия этого заговора, в этот день жгут костры и устраивают фейерверк, а маленькие мальчики делают чучела Гайя. Кэтрин покачала головой: - Довольно мрачный праздник. Он улыбнулся и тихо сказал: - Обещаю тебе, наш праздник не будет мрачным. В ночь перед отъездом Кэтрин вымыла голову и дважды упаковала и распаковала вещи. Ее даже тошнило от волнения. За всю жизнь у нее были близкие отношения только с двумя мужчинами, Уильямом Фрейзером и мужем. "Интересно, а сейчас так говорят - "близкие отношения"? - подумала Кэтрин. - Господи, да я уже забыла, как это делается. Правда, утверждают, что позабыть такое нельзя, как нельзя разучиться кататься на велосипеде. Может, я ему в постели не понравлюсь. Лучше всего перестать беспокоиться и постараться заснуть". - Мистер Демирис? - Слушаю. - Сегодня утром Кэтрин Александер уехала в Сент-Мориц. Пауза. - Сент-Мориц? - Да, сэр. - Одна? - Нет, сэр. С Кирком Рейнольдсом. На этот раз пауза затянулась. - Благодарю вас, Эвелин. Кирк Рейнольдс! Кто бы мог подумать! Что она в нем нашла? "Я слишком долго ждал. Надо было поторопиться. Придется что-то придумать. Нельзя позволить, чтобы..." Раздался звонок секретарши: - Мистер Демирис, вас хочет видеть мистер Антони Риццоли. Вы не назначили ему встречу, но... - Тогда, зачем вы меня беспокоите? - спросил Демирис, нажимая кнопку интеркома. Но звонок раздался снова. - Прошу прощения за беспокойство, но мистер Риццоли говорит, что он должен передать вам что-то важное от мистера Ламброу. От Ламброу? Странно. Почему Ламброу не позвонил ему сам? - Впустите его. - Слушаюсь, сэр. Когда Тони Риццоли ввели в кабинет Константина Демириса, он первым делом оценивающе огляделся. Здесь было еще роскошнее, чем у Ламброу. - Приятно познакомиться, мистер Демирис. - У вас две минуты. - Меня послал Спирос. Он решил, нам стоит поговорить. - В самом деле? И о чем же? - Не возражаете, если я сяду? - Не думаю, что вы пробудете здесь достаточно долго. Тони Риццоли уселся на стул напротив. - У меня есть фабрика, мистер Демирис. И я перевожу свой товар в разные концы света. - Ясно. И вы хотите зафрахтовать один из моих пароходов? - Точно. - Почему Спирос послал вас ко мне? Почему вы не зафрахтовали его судно? У него на данный момент два простаивают. Тони Риццоли пожал плечами: - Думаю, ему не нравится мой груз. - Не понимаю. Какой груз? - Наркотики. Героин, - негромко сказал Тони Риццоли. Константин Демирис не поверил своим ушам. - И вы полагаете, что я?.. Ну-ка убирайтесь отсюда, а то я вызову полицию. Риццоли кивнул на телефон: - Валяйте, звоните. Когда Демирис протянул руку к телефону, Тони сказал: - Я тоже не прочь с ними побеседовать. Рассказать о суде над Ларри Дугласом и Ноэлли Пейдж. Константин Демирис замер: - О чем вы это? - О том, что двое людей были казнены за убийство женщины, которая жива и здорова. Лицо Демириса стало белым, как мел. - Как вы думаете, мистер Демирис, полиции будет интересно послушать эту историю? Ну, если они не заинтересуются, тогда, может, пресса? Я так и вижу заголовки в газетах, а вы? Ничего, если я буду звать вас Коста? Спирос сказал, что так вас все друзья зовут, а нам, думаю, стоит подружиться. Хорошие друзья ведь не гадят друг другу? Пусть наш маленький секрет останется между нами, верно? Константин Демирис сидел не шевелясь. Когда он наконец заговорил, голос его был хриплым: - Что вы хотите? - Я же сказал: зафрахтовать один из ваших пароходов. А уж коль мы такие друзья, так, наверное, вы и за фрахт с меня не возьмете, правда ведь? Скажем так, услуга за услугу. Демирис тяжело вздохнул. - Я не могу вам этого позволить. Если станет известно, что я перевожу наркотики, я потеряю весь свой флот. - Да кто о том узнает? В нашем деле мы обходимся без рекламы. Все сделаем по-тихому. Лицо Константина Демириса стало жестким. - Вы делаете большую ошибку. Меня нельзя шантажировать. Вы знаете, кто я? - А как же. Мой новый партнер. Мы с тобой, крошка Коста, теперь долго будем обделывать делишки, потому что, если ты откажешься, я немедленно иду в полицию и в газеты и все рассказываю. И тогда большой привет твоей репутации и всей твоей хреновой империи. Демирис долго молчал. - Откуда... Спирос узнал? Риццоли усмехнулся: - Какая разница. Важно то, что я теперь держу тебя за яйца. Поднадавлю - и ты евнух. Придется тогда тебе остаток жизни пропеть сопрано в тюремной камере. - Тони Риццоли взглянул на часы. - Бог мой, да мои две минуты давно истекли. - Он встал. - Даю тебе шестьдесят секунд, решай: или я ухожу отсюда твоим партнером, или пеняй на себя. Казалось, за несколько минут Константин Демирис постарел лет на десять. В лице не осталось ни кровинки. Он ничуть не заблуждался относительно того, что произойдет, если вся правда относительно суда выйдет наружу. Газетчики съедят его с потрохами. Все будут видеть в нем чудовище, убийцу. Кому-нибудь может даже прийти в голову поинтересоваться обстоятельствами смерти Ставроса и Чотаса. - Твое время истекло. Константин Демирис с трудом кивнул: - Ладно, - прошептал он. - Ладно. Тони Риццоли одарил его жизнерадостной улыбкой: - А ты не дурак. Константин Демирис медленно встал. - Так и быть, один раз я тебе уступлю, - сказал он. - Не хочу знать, как ты это устроишь и когда. Пущу вашего человека на одно судно. Это - все. - Договорились, - сказал Тони Риццоли. И подумал: "А может, ты так и умен. Разочек перевези контрабандный груз героина, и ты на крючке, крошка Коста. Теперь никуда ты от меня не денешься". Вслух он повторил: "Конечно, договорились". К себе в гостиницу Тони Риццоли возвращался в приподнятом настроении. "Блеск! Этим агентам по борьбе с наркотиками и в голову не придет заняться флотом Константина Демириса. Господи, да теперь ни один его корабль не уйдет без моего груза! Деньги так и посыпятся. "Снежок" и "Старье" - прости, Виктор, (он рассмеялся вслух) древности". Риццоли вошел в телефонную будку на улице Стадиоу и дважды позвонил. Первый звонок был в Палермо, Питу Люкке: - Можешь забирать отсюда своих горрил, Питт, и отправлять их в зоопарк, где им место. Груз готов к отправке. Морем. - Ты уверен, что все будет в порядке? Риццоли рассмеялся: - Надежнее, чем в Британском банке. Расскажу, когда встретимся. Есть еще хорошие новости. Отныне мы сможем отправлять посылку каждую неделю. - Прекрасно, Тони. Всегда знал, что на тебя можно положиться. "Так я тебе и поверил, козел вонючий". Затем он позвонил Спиросу Ламброу: - Все прошло как по маслу. Мы теперь в вашим родственником партнеры. - С чем и поздравляю. Рад был слышать, мистер Риццоли. Вешая трубку на рычаг, Спирос Ламброу улыбался. "Отдел по борьбе с наркотиками тоже будет рад это слышать." Константин Демирис засиделся в своем кабинете далеко за полночь, раздумывая над новой проблемой. Он отомстил Ноэлли Пейдж, и теперь она снова тянулась к нему из могилы. Он открыл ящик стола и достал фотографию Ноэлли в рамке. "Привет, сучка. Бог мой, как же хороша! Значит, решила, что можешь меня уничтожить. Что же, поглядим. Поглядим". 15 Сент-Мориц был просто очарователен. Многомильные лыжные спуски, дорожки для пеших прогулок, трассы для бобслея и санок, соревнования по водному поло и еще дюжина всякой всячены. Когда Кэтрин впервые увидела маленькую деревню, расположенную на берегу сверкающего озера в долине Энгадайн на южном склоне Альп, между Целериной и Пиз Наиром, у нее захватило дух от восторга. Кэтрин и Кирк Рейнольдс остановились в знаменитом отеле "Палац". Вестибюль был заполнен туристами из многих стран. Кирк Рейнольдс обратился к дежурному: - Для мистера и миссис Рейнольдс был заказан номер. Кэтрин опустила глаза: "Надо было надеть обручальное кольцо". Ей казалось, что все вокруг смотрят на нее и обо всем догадываются. - Совершенно верно, мистер Рейнольдс. Номер 215. - Дежурный протянул ключ коридорному, который сказал: "Сюда, пожалуйста". Их проводили в премилый, просто обставленный номер, из окон которого открывался чудесный вид на горы. Когда коридорный вышел, Кирк Рейнольдс обнял Кэтрин: - И сказать не могу, как я счастлив. - Надеюсь, я тебя не разочарую, - ответила Кэтрин. - Это... все было так давно, Кирк. - Не волнуйся. Я не буду тебя торопить. "Он такой милый, - подумала Кэтрин, - но что он скажет, когда я расскажу о моем прошлом?" Она никогда не говорила ему ни о Ларри, ни о судебном процессе, ни о других ужасных вещах, которые с ней случились. Ей хотелось считать его близким человеком, довериться ему, Но что-то ее удерживало. - Распакую-ка я вещи, - сказала Кэтрин. Медленно, слишком медленно раскладывая одежду, она вдруг осознала, что тянет время, боясь, что не останется ничего, чем бы себя занять, а больше всего боясь того, что может последовать дальше. Она услышала, как из другой комнаты Кирк позвал: "Кэтрин..." "Господи, вдруг он сейчас скажет: давай разденемся и ляжем в постель". С трудом она нашла в себе силы ответить: "Да?" - Почему бы нам не выйти на улицу и осмотреться? Кэтрин почувствовала огромное облегчение. - Прекрасная мысль, - сказала она с энтузиазмом. "Что это со мной? Я здесь, в одном из самых прекрасных мест на земле, с приятным мужчиной, который меня любит, а дрожу от страха?" Рейнольдс посмотрел на нее как-то странно: - Ты в порядке? - В полном, - весело ответила Кэтрин. - В полном порядке. - У тебя обеспокоенный вид. - Да нет. Просто думала... о лыжах. Говорят, это опасно. Рейнольдс улыбнулся: - Не волнуйся. Мы начнем завтра с покатых склонов. Пошли. Они надели свитеры и теплые куртки и вышли из гостиницы. Воздух был чист и прозрачен. Кэтрин глубоко вздохнула: - Просто чудесно! Мне здесь ужасно нравится, Кирк. - Ты еще ничего не видела, - усмехнулся он. - Летом тут намного лучше. "Захочет ли он видеть меня летом? - задумалась Кэтрин. - Или я его полностью разочарую? Почему я никак не могу перестать беспокоиться?" Деревенька Сент-Мориц была очаровательна, эдакое средневековое чудо с маленькими лавчонками, ресторанами и шато, разбросанными среди величественных Альп. Они бродили по магазинчикам, где Кэтрин купила подарки для Эвелин и Уима. Они заходили в кафе и ели мясо, жареное в кипящем масле. Во второй половине дня Кирк нанял сани, в которые была запряжена гнедая лошадь, и они долго катались по заснеженным дорожкам между холмами, и снег скрипел под железными полозьями. - Нравится? - спросил Рейнольдс. - Очень, - Кэтрин посмотрела на него и подумала: "Я позабочусь о том, чтобы ты был счастлив. Сегодня. Обязательно сегодня. Ты будешь счастлив сегодня". В тот вечер они ужинали в ресторане в Стибули, напоминавшем старую деревенскую таверну. - Эта комната была построена в 1480 году, - сказал Кирк. - Тогда хлеб лучше не заказывать. - Что? - Просто пошутила. Извини. "Ларри всегда понимал мои шутки. Почему я все время о нем думаю? Потому что не хочу думать о сегодняшнем вечере. Чувствую себя Марией-Антуанеттой перед казнью. Не буду есть торт на десерт." Еда была великолепна, но Кэтрин так нервничала, что ей было безразлично, что она ест. Когда ужин подошел к концу Рейнольдс предложил: - Поднимемся наверх? Я договорился, что с тобой позанимаются лыжами завтра рано утром. - Конечно. Прекрасно. Когда они поднимались наверх, Кэтрин все время ощущала, как сильно бьется ее сердце. "Сейчас он скажет: давай сразу ляжем в постель. И почему бы ему так не сказать? Для этого я сюда и приехала, так ведь? Не на лыжах же кататься". Они подошли к номеру, Рейнольдс открыл дверь и зажег свет. Они прошли в спальню, и Кэтрин не могла отвести глаз от огромной кровати, которая, казалось, занимала всю комнату. Кирк внимательно наблюдал за ней: - Кэтрин, тебя что-то беспокоит? - Что? - она слегка рассмеялась. - Конечно, нет. Я... просто я... - Просто что? Она безмятежно улыбнулась ему: - Ничего. Все в порядке. - Прекрасно. Тогда давай раздеваться и ложиться спать. "Именно так я и думала. Разве обязательно было это говорить? Можно вполне обойтись и без слов. Все называть своими именами - это... как-то грубо". - Что ты сказала? Кэтрин сразу и не поняла, что говорит вслух. - Ничего. Она подошла к кровати. Такой большой она никогда не видела. Сооружение только для любовников, и никого больше. Для спанья она не годилась. Это была кровать... - Ты раздеваться собираешься, дорогая? "Действительно? Когда же это я последний раз спала с мужчиной? Больше года назад. И этот мужчина был моим мужем". - Кэтти?.. - Да... ("Я разденусь и лягу в постель, и ты будешь полностью разочарован. Не люблю я тебя, Кирк. Не могу спать с тобой.") Кирк... Уже наполовину раздевшись, он повернулся к ней: - Да? - Кирк... Я... прости меня. Ты меня возненавидишь, но я не могу. Мне ужасно жаль. Ты, наверное, думаешь, что я... Она видела, как он разочарован. Но все же он попытался улыбнуться: - Кэтти, я же сказал, что буду терпелив. Ты еще не готова, я понимаю... Все равно нам здесь чудесно. Она с благодарностью поцеловала его в щеку. - О, Кирк! Спасибо тебе. Я понимаю, что смешна. Не знаю, что это со мной. - А тем временем, - вздохнул он, - мне придется спать на диване в гостиной. - Ничего подобного, - объявила Кэтрин. - Поскольку я виновата в этой идиотской ситуации, то должна хотя бы позаботиться о твоем комфорте. Я сплю на диване, ты - на кровати. - Категорически отказываюсь. Кэтрин долго лежала, даже не пытаясь заснуть, и думала о Кирке Рейнольдсе. "Смогу ли я когда-нибудь спать с другим мужчиной? Или Ларри выжег из меня все это? Может быть, Ларри удалось-таки убить меня в определенном смысле?" Наконец она заснула. Среди ночи Кирка Рейнольдса разбудили крики. Он сел на диване, но поскольку крики не прекращались, он ринулся в спальню. Кэтрин билась в постели, глаза ее были плотно закрыты. - Нет, - кричала она. - Не надо! Не надо! Оставьте меня! Кирк опустился на колени, обнял ее, прижал к себе. - Тихо, - прошептал он. - Все в порядке. Все в порядке. Тело Кэтрин сотрясали рыдания, и он держал ее, пока она не успокоилась. - Они... пытались меня утопить. - Тебе все приснилось, - старался он ее успокоить. - Просто плохой сон. Кэтрин открыла глаза и села. Тело ее била дрожь. - Нет, это не сон. Так все и было. Они пытались меня убить. Кирк с недоумением смотрел на нее: - Кто пытался тебя убить? - Мой... мой муж и его любовница. Он покачал головой: - Кэтрин, просто тебе приснился кошмарный сон, и... - Я говорю правду. Они пытались разделаться со мной, и их за это казнили. На лице Кирка отразилось недоверие: - Кэтрин... - Я тебе раньше не рассказывала, потому что... мне больно об этом вспоминать. Внезапно он осознал, что она говорит вполне серьезно. - Что случилось? - Я не давала Ларри развода, а он... он любил другую женщину, вот они и решили меня убить. Теперь Кирк был весь внимание: - Когда это было? - Год назад. - А что с ними случилось? - Их казнили. Он поднял руку: - Подожди. Ты хочешь сказать, что их казнили _з_а _п_о_п_ы_т_к_у тебя убить? - Да. - Я не специалист по греческим законам, - сказал Рейнольдс, - но готов поспорить, что в Греции не приговаривают к высшей мере наказания з_а_ п_о_п_ы_т_к_у_ убийства. Тут какая-то ошибка. У меня есть знакомый юрист в Афинах, государственный обвинитель. Позвоню ему утром и все выясню. Его зовут Питер Демонидес. Когда Кирк проснулся, Кэтрин еще спала. Он тихонько оделся и вошел в спальню. Постоял, глядя на спящую Кэтрин. "Я так ее люблю. Надо выяснить, что же на самом деле случилось, и избавить ее от этих кошмаров". Кирк Рейнольдс спустился в холл гостиницы и заказал разговор с Афинами. - Я хотел бы поговорить лично с Питером Демонидесом, - сказал он телефонистке. Его соединили через полчаса. - Мистер Демонидес? С вами говорит Кирк Рейнольдс. Не уверен, помните ли вы меня... - Разумеется. Вы работаете у Константина Демириса. - Правильно. - Чем могу быть вам полезен, мистер Рейнольдс? - Извините, что беспокою. Я тут узнал кое-что весьма странное. Касательно греческих законов. - Я немного знаком с греческими законами, - весело сказал Демонидес. - Буду рад помочь. - Есть ли закон, по которому можно приговорить к смертной казни за попытку убийства? На другом конце провода долго молчали: - Не могу ли я узнать, почему вас это интересует? - Я знаком с женщиной, которую зовут Кэтрин Александер. Так вот она считает, что ее мужа и его любовницу казнили за попытку ее убить. Тут что-то не так. Понимаете? - Разумеется. - Голос Демонидеса звучал проникновенно. - Понимаю, что вы имеете в виду. Где вы сейчас находитесь, мистер Рейнольдс? - В отеле "Палац" в Сень-Морице. - Я все проверю и перезвоню вам. - Буду очень вам признателен. Дело в том, что у мисс Александер, как мне кажется, игра воображения. Вот я и хочу все выяснить и облегчить ей душу. - Понимаю. Обещаю вам перезвонить. Воздух был чистым и звенящим, а красота окрестностей помогла Кэтрин забыть ее ночные видения. Они позавтракали в деревне, и Кирк предложил: - Давай пойдем на склон и превратим тебя в снежную бабу. Он проводил Кэтрин на склон, где занимались с новичками, и нанял для нее инструктора. Кэтрин надела лыжи и встала: - Просто смешно. Если Бог считал, что мы именно так должны выглядеть, то нашими отцами должны были быть деревья. - Что? - Ничего, Кирк. Инструктор улыбнулся: - Не беспокойтесь. И оглянуться не успеете, как будете кататься не хуже профессионала, миссис Рейнольдс. Начнем со склона для новичков, где полегче. - Ты сама удивишься, как быстро войдешь во вкус, - уверил ее Рейнольдс. Он посмотрел на лыжный спуск вдалеке и повернулся к инструктору: - А я сегодня попробую склон Фуоркла Грища. - Звучит превосходно, - сказала Кэтрин. Ни тени улыбки. - Так называется лыжный спуск, дорогая. - О! - Кэтрин постеснялась признаться, что она пошутила. "Не надо мне этого делать при нем", - подумала она. - Грища довольно крут, - заметил инструктор. - Лучше начать с Корвиглия Стэндард Маргунс, чтоб разогреться, мистер Рейнольдс. - Неплохая мысль. Я так и сделаю. Кэтрин, встретимся в гостинице и пойдем обедать. - Договорились. Рейнольдс помахал рукой и ушел. - Желаю хорошо провести время, - крикнула ему вслед Кэтрин. - Не забывай писать письма. - Что же, - сказал инструктор, - пора браться за дело. К удивлению Кэтрин, ей понравилось заниматься. Сначала она нервничала. Казалась себе неуклюжей, двигалась неловко. - Немного наклонитесь. Концы лыж должны смотреть вперед. - Скажите это им. У них что-то свое на уме, - заявила Кэтрин. - У вас неплохо получается. Теперь поехали вниз. Согните ноги в коленях. Добейтесь равновесия. Поехали! Кэтрин упала. - Еще раз. У вас прекрасно получается. Она снова упала. И еще раз. И вдруг она обрела его, это самое чувство равновесия. Как будто у нее выросли крылья. Она поехала вниз по склону, и сердце ее замерло от восторга. Казалось, она летит. Ей нравился хруст снега под лыжами и ветер, бьющий в лицо. - Замечательно! - воскликнула она. - Неудивительно, что люди привыкают к лыжам, как к наркотикам. А когда мы перейдем на склон побольше? Инструктор рассмеялся: - Сегодня останемся здесь. А уж завтра - на Олимпийские игры. Это было чудесное утро. Когда Кирк Рейнольдс вернулся с лыжной прогулки, она уже ждала его в гриль-баре. Кирк был оживлен, щеки покраснели от мороза. Он подошел к столику Кэтрин и сел. - Ну как? - спросил он. - Потрясающе. Ничего важного я себе не сломала. И упала только шесть раз. И знаешь, - заявила она с гордостью, - к концу урока у меня уже неплохо получалось. Тренер, вероятнее всего, заявит меня на участие в Олимпийских играх. Рейнольдс улыбнулся: - Замечательно. - Он стал было рассказывать Кэтрин о своем звонке Питеру Демонидесу, но в последний момент передумал, не желая вновь ее расстраивать. После обеда они долго гуляли по заснеженным улицам, изредка заглядывая в маленькие магазинчики. Кэтрин почувствовала, что устала. - Наверное, мне стоит вернуться в номер, - сказала она, - и немного вздремнуть. - Хорошая мысль. Здесь довольно разреженный воздух, и пока не привыкнешь, быстро устаешь. - А ты что будешь делать, Кирк? Он посмотрел на дальний склон: - Наверное, съеду все же по Грище. Я раньше там не ездил. Хочется попробовать. Кэтрин взяла его за руку: - Кирк, насчет вчерашнего вечера. Мне очень жаль. Я... Я постараюсь исправиться. - Забудь об этом. Пойди в гостиницу и поспи. - Уже иду. Кэтрин смотрела ему вслед: "Он просто замечательный. Не понимаю, что он нашел в такой идиотке, как я?" Кэтрин хорошо выспалась и никаких снов не видела. Когда она проснулась, было уже почти шесть часов. Скоро должен был вернуться Кирк. Кэтрин приняла душ и оделась, все время думая о том, что ждет ее вечером. "Нет, не вечером, - призналась она самой себе, - ночью. Сделаю все, чтобы ему было хорошо". Она подошла к окну. Начинало темнеть. "Кирк, наверное, увлекся, - подумала Кэтрин. Она взглянула на крутой склон в отдалении. - Это и есть Грища? Интересно, я смогу когда-нибудь съехать оттуда?" В семь часов Кирка все еще не было. На улице совсем стемнело. "Не может же он ездить на лыжах в темноте, - рассуждала Кэтрин. - Готова поспорить, что он зашел в бар, чтобы выпить." Она уже направилась к двери, как зазвонил телефон. Кэтрин улыбнулась. "Я была права. Он звонит, чтобы предложить мне присоединиться к нему в баре". Она сняла трубку и весело спросила: - Ну что, встретил снежного человека? Незнакомый голос произнес: - Миссис Рейнольдс? Она совсем уж было собралась ответить отрицательно, но вовремя вспомнила, как Кирк записал их у дежурного. - Да. Миссис Рейнольдс у телефона. - Боюсь, у меня для вас дурные новости, миссис Рейнольдс. С вашим мужем произошел несчастный случай. - О, нет! Это... серьезно? - Боюсь, что да. - Я сейчас приду. Где... - Мне очень жаль, но он... он мертв, миссис Рейнольдс. Он спускался с горы и сломал себе шею. 16 Тони Риццоли смотрел, как она голая выходила из ванной, и думал: "Почему у гречанок такие большие задницы?" Она скользнула к нему в постель, обняла и прошептала: - Я рада, что ты выбрал меня, poulaki. Я тебя сразу захотела, как только увидела. Тони Риццоли едва удержался, чтобы громко не расхохотаться. Эта сучка, видать, насмотрелась порнофильмов. - Конечно, - сказал он. - Я тоже, детка. Он прихватил ее в "Ньюйоркере", сомнительном ночном клубе на улице Каллари, где она работала певичкой. Она была тем самым, что греки презрительно называют davyeezee skilo, или "тявкающая собака". Ни у одной из девиц, работающих в этом клубе, не было таланта, во всяком случае вокального, но за определенную мзду любую из них можно было увезти домой. Эту звали Хелена, она была довольно хорошенькая, с темными глазами, чувственным лицом и зрелым телом. Ей было двадцать четыре, и на вкус Тони Риццоли она была старовата, но он никого в Афинах не знал, так что выбирать было не из чего. - Я тебе нравлюсь? - игриво спросила Хелена. - Ага. Я с ума по тебе схожу. Он принялся ласкать ее грудь и, почувствовав, как затвердели соски, ущипнул ее. - Ой! - Давай двигай вниз, детка. - Я этим не занимаюсь. Риццоли уставился на нее: - В самом деле? В следующее мгновение он схватил ее за волосы и дернул. Хелена взвизгнула: - Parakalo. Риццоли дал ей увесистую пощечину: - Еще один звук - и я сверну тебе шею. Риццоли с силой ткнул ее лицом к себе в пах. - Он там, крошка. Ну-ка, доставь ему радость. - Отпусти, - простонала девушка. - Ты делаешь мне больно. Риццоли еще крепче ухватил ее за волосы. - Эй, ты ж от меня без ума, разве забыла? Он отпустил волосы, она подняла голову, глаза ее сверкали: - А пошел ты!.. Но выражение его лица заставило ее замолчать. С этим мужчиной что-то было здорово не в порядке. И как она этого раньше не заметила? - Нам нет причин ругаться, - сказала она, пытаясь его успокоить. - Мы... Пальцы Тони впились ей в шею. - Я плачу тебе не за разговоры. - Он опять ударил ее по лицу. - Заткнись и принимайся за дело. - Конечно, радость моя, - торопливо сказала Хелена. - Конечно. Риццоли был ненасытен, и Хелена выбилась из сил, доставляя ему удовольствие. Она лежала рядом с ним до тех пор, пока не убедилась, что он заснул. Тогда она тихонько выскользнула из постели и оделась. У нее все болело. Риццоли еще не заплатил ей, и в обычной ситуации Хелена попросту взяла бы деньги из бумажника, добавив хорошие чаевые. На этот раз какой-то инстинкт заставил ее уйти, не взяв никаких денег. Часом позже Тони Риццоли разбудил громкий стук в дверь. Он сел и посмотрел на часы. Четыре часа утра. Огляделся. Девушки не было. - Кто там? - спросил он. - Ваш сосед. - Голос звучал раздраженно: - Вас к телефону. Риццоли потер лоб ладонью. - Иду. Он надел халат и прошел к креслу, на котором лежали брюки. Проверил бумажник. Все деньги были на месте. "Значит, эта сучка не дура". Достал из бумажника стодолларовую бумажку, подошел к двери и открыл ее. Сосед стоял в холле в халате и тапочках. - Сколько времени, знаете? - спросил он с негодованием. - Вы сказали... Риццоли протянул ему сто долларов. - Мне страшно неловко, - сказал он извиняющимся голосом. - Я очень быстро. Негодование соседа словно испарилось. - Да ладно. Может, дело стоит того, чтобы будить людей в четыре утра. Риццоли вошел в номер соседа и взял трубку: - Риццоли слушает. - Тут возникла проблема, мистер Риццоли, - сказал голос в трубке. - В чем дело? - Я звоню по поручению Спироса Ламброу. - О! - Внезапно его охватило беспокойство. - Что случилось? - Это касается Константина Демириса. - И что же? - Один из его танкеров находится сейчас в Марселе. - Ну? - Нам удалось узнать, что мистер Демирис приказал перевести судно в Афины. Оно причалит в воскресенье утром и отплывет в воскресенье вечером. Константин Демирис собирается отплыть на нем. - Что? - Он пытается сбежать. - Но мы с ним... - Мистер Ламброу поручил мне передать вам, что Демирис собирается скрываться в Соединенных Штатах, пока не найдет способ от вас избавиться. _Н_у _и _х_и_т_р_ы_й_, _с_у_к_и_н _с_ы_н_! - Понятно. Поблагодарите мистера Ламброу от моего имени. Скажите ему большое спасибо. - Не стоит благодарности. Риццоли положил трубку. - Все в порядке, мистер Риццоли? - Что? Да. Все в ажуре. И так оно и было. Чем больше Риццоли размышлял о телефонном разговоре, тем большее удовлетворение он испытывал. Он так напугал Константина Демириса, что тот пытается скрыться. Тем легче будет иметь с ним дело. Воскресенье. У него два дня на подготовку. Риццоли знал, что должен быть осторожен. Куда бы он ни пошел, всюду за ним увязывался хвост. "Эти мудаки-полицейские, - презрительно думал Риццоли. - Когда будет нужно, я их стряхну в один момент". Рано утром на следующий день Риццоли направился к телефонной будке на улице Кифиссиас и набрал номер Афинского государственного музея. Сквозь стекло будки он видел мужчину, который делал вид будто рассматривает витрину магазина, и еще одного, через дорогу, с энтузиазмом беседующего с продавцом цветов, - те двое, что следили за ним. "Успеха вам", - усмехнулся Риццоли. - Кабинет куратора. Чем могу вам помочь? - Виктор? Это Тони. - Что-нибудь случилось? - в голосе Коронциса звучала паника. - Да нет, - ответил Риццоли успокаивающе. - Все нормально. Виктор, помнишь хорошенькую вазу с красными фигурками? - Амфора "К". - Ага. Я ее сегодня заберу. Последовала длинная пауза. - Сегодня? Я... не знаю, Тони. - Голос Коронциса дрожал. - Вдруг что-нибудь не так... - Ладно, дружище, забудь об этом. Просто хотел оказать тебе услугу. Тогда скажи Сэлу Приззи, что у тебя нет денег, и пусть он делает что хочет... - Нет, Тони, подожди. Я... Я... - Еще одна затяжная пауза. - Ты уверен, что сам этого хочешь? Виктор, если ты сам не хочешь, так и скажи, и я слиняю в Штаты, где у меня нет таких проблем. Знаешь, мне все эти трудности ни к чему. Я могу... - Нет, нет. Я ценю все, что ты для меня делаешь. Правда, Тони. Хорошо, договоримся на сегодня. - Ладно. Значит, когда музей закроют, ты пойдешь и заменишь настоящую вазу копией. - Охранник на выходе проверяет все свертки. - Ну и что? Ваши охранники что, специалисты по искусству? - Разумеется, нет. Но... - Слушай меня, Виктор. Ты просто возьмешь чек на одну из копий и прилепишь его к бумажному пакету с вазой. Понял? - Да. Я... понял. Где мы встретимся? - Не надо нам встречаться. Уходи из музея ровно в шесть. У входа будет ждать такси. Пакет должен быть с тобой. Скажи водителю, чтобы ехал в отель "Британика". Вели ему тебя подождать. Пакет оставь в такси. Зайди в гостиницу, найди там бар и выпей чего-нибудь. После можешь ехать домой. - Но пакет... - Не волнуйся. Он будет в надежных руках. Виктор Коронцис был весь мокрый от пота. - Я никогда ничего такого не делал, Тони. Всю мою жизнь... Голос Коронциса прерывался от волнения. - Вы хороший друг, Тони, лучше у меня никогда не было. - Он немного помолчал, стараясь справиться с волнением. - А когда приблизительно я получу деньги? - Очень скоро, - заверил его Тони. - И тогда у тебя не будет никаких забот. "И у меня тоже, - в восторге подумал Риццоли. - Никогда". В порту стояли два туристских судна, и в музее поэтому все время было полно народу. Обычно Коронцису нравилось наблюдать за посетителями, пытаться угадать, кто есть кто. Среди туристов бывали американцы и англичане, а также много всякого народу из разных стран. Сегодня же он был в такой панике, что и думать о них не мог. Он взглянул на две витрины, где были выставлены копии, предназначенные для продажи. Вокруг них толпились люди, и две продавщицы едва успевали из обслуживать. "Может, они все распродадут, - мелькнула у Коронциса надежда, - и я не смогу сделать то, что велел Рицолли". Но в душе он знал, что надежды его напрасны. В подвале музея хранились сотни копий наиболее выдающихся экспонатов. Ваза, которую Риццоли предложил ему украсть, считалась одним из главных сокровищ музея. Амфора с красными мифическими фигурками на черном фоне относилась к 15 веку до нашей эры. Последний раз Коронцис брал ее в руки пятнадцать лет тому назад, когда он с душевным трепетом помещал ее в витрину, где она должна была находиться вечно. "И теперь я собираюсь ее украсть, - с отчаянием подумал Коронцис. - Да поможет мне Бог!" Весь день Коронцис был как в тумане, с ужасом ожидая момента, когда он превратится в вора. Он вернулся в кабинет, закрыл дверь и уселся за стол: "Я не могу этого сделать. Должен же быть какой-то другой выход. Но какой?" У него не было ни малейшей возможности достать такую сумму. В ушах до сих пор звучал голос Приззи: "Ты отдаешь мне деньги сегодня, или я скормлю тебя рыбам. Усек?" Этот человек - настоящий убийца. Нет, выбора у него не было. За несколько минут до шести часов Коронцис вышел из своего кабинета. Две женщины, которые торговали копиями древних экспонатов, уже готовились закрывать свой киоск. - Sidnomi, - обратился к ним Коронцис. - У моего приятеля день рождения. Хотелось бы подарить ему что-нибудь из музея. - Он подошел к витрине и сделал вид, что изучает ее. Там было полным полно ваз, бюстов, кубков, книг и карт. Он долго из разглядывал, как бы не зная, что выбрать. Наконец он указал на копию красной амфоры. - Пожалуйста, вот это подойдет. - Вне всякого сомнения, - сказала женщина. Она достала амфору из витрины и протянула ее Коронцису. - Дайте мне, пожалуйста счет. - Конечно, мистер Коронцис. - Может быть, завернуть ее покрасивее? - Нет, не надо, - быстро сказал Коронцис. - Просто положите ее в пакет. Он проследил, как она положила амфору и счет в бумажный пакет. - Спасибо. - Уверена, вашему другу понравится. - Я тоже так думаю. - Он взял пакет трясущимися руками и вернулся в кабинет. Заперев дверь, Коронцис вынул копию из пакета и поставил ее на стол. "Еще не поздно, - подумал Коронцис. - Пока я еще не совершил никакого преступления". Он мучился, не зная, на что решиться. В голову лезли мысли, одна страшнее другой. "Можно сбежать в какую-нибудь страну и бросить жену и детей. Или покончить жизнь самоубийством. Или пойти в полицию и заявить, что мне угрожают. Но стоит правде выйти наружу - мне конец". Нет, выхода не было. Приззи убьет его, если он не заплатит долг. "Надо быть благодарным Богу за то, что у меня есть такой друг, как Тони. Не будь его, я уже давно был бы трупом". Он взглянул на часы: время действовать. Коронцис поднялся, ноги у него дрожали. Глубоко дыша, он постоял немного, стараясь взять себя в руки. Почувствовал, как вспотели ладони. Вытер их об рубашку. Затем положил копию в бумажный пакет и направился к двери. Охранник, стоящий у входной двери, уходил в шесть, после того как музей закрывался. Другой охранник делал обход, но в данный момент он находился в дальнем конце музея. Его и Коронциса разделяли с полдюжины залов. Коронцис вышел из кабинета и сразу наткнулся на охранника. От неожиданности он вздрогнул. - Простите, мистер Коронцис. Не знал, что вы еще не ушли. - Да. Я... я как раз собирался уходить. - Знаете, - сказал охранник проникновенно, - я вам так завидую. "Знал бы ты!" - В самом деле? Почему? - У вас такие обширные познания обо всех этих чудесных вещах. Я вот тут хожу, смотрю, а ведь это все частички истории, верно? А мне о них ничего не известно. Может, вы когда-нибудь мне что-либо расскажете. Я ведь... Этот проклятый дурень никогда не замолчит. - Ну, разумеется. Когда-нибудь. Буду рад. На противоположной стороне зала Коронцису хорошо была видна витрина с драгоценной вазой. Надо было во что бы то ни стало избавиться от охранника. - Там... там в подвале, похоже, что-то не ладно с сигнализацией. Не затруднит ли вас проверить? - Конечно. Как я понимаю, некоторые вещи, что здесь хранятся, относятся... - Может, вы прямо сейчас проверите? Не хотелось бы уходить, не убедившись, что все в порядке. - Разумеется, мистер Коронцис. Я тут же вернусь. Коронцис видел, как охранник пересек зал, направляясь в сторону подвала. Стоило ему скрыться из глаз, как Коронцис рванулся к витрине с красной амфорой. Вынул ключ и подумал: "А ведь я и впрямь решился. Сейчас я ее украду. - Ключ выпал у него из рук и со звоном упал на пол. - "Может, это знак? Может, Господь хочет меня вразумить?" Пот потоками струился по его лицу. Наклонившись, он поднял ключ и уставился на вазу. Она была просто великолепна. Тысячи лет назад его предки вложили в нее столько любви. Охранник прав: это частичка истории, восполнить которую невозможно. Коронцис зажмурил глаза. Его передернуло. Огляделся, чтобы убедиться, что никто за ним не подсматривает, открыл витрину и осторожно вынул вазу. Из бумажного пакета он достал копию и поставил ее в витрину, на то место, где только что был подлинник. Минуту он стоял, разглядывая копию. Она была отлично выполнена, но на его опытный взгляд все в ней говорило: "Подделка!" Это было очевидно. "Но только для меня, - успокаивал себя Коронцис, - и еще нескольких специалистов". Никто другой не разглядел бы разницы. И кому вздумается разглядывать ее с пристрастием? Коронцис закрыл витрину, запер ее на ключ и положил подлинную вазу в бумажный пакет, где уже лежал чек. Вынул платок и вытер лицо и ладони. Дело сделано. Посмотрев на часы, увидел, что время десять минут седьмого. Надо было спешить. Он уже направился к двери, когда увидел идущего ему навстречу охранника. - Я не обнаружил никаких неполадок в системе сигнализации, мистер Коронцис, и... - Прекрасно, - сказал Коронцис, - всегда лучше лишний раз проверить. Охранник улыбнулся: - Тут вы правы. Уходите? - Да. Спокойной ночи. - Спокойной ночи. Второй охранник у дверей уже собрался уходить. Он заметил бумажный пакет в руках Коронциса и широко улыбнулся: - Должен проверить. Сами правила устанавливали. - Разумеется, - поспешно согласился Коронцис и протянул пакет охраннику. Охранник заглянул внутрь, достал вазу и увидел чек. - Подарок приятелю, - объяснил Коронцис. - Он инженер по профессии. ("Зачем я это говорю? Какое ему дело? Нужно вести себя естественно".) - Очень мило. - Охранник кинул вазу обратно в пакет, и на какое-то мгновение Коронцис испугался, что она разобьется. Он прижал пакет к груди: - Kalispehra. Охранник открыл ему дверь: - Kalispehra. Коронцис вышел на свежий воздух, тяжело дыша и борясь с тошнотой. В его руках была вещь, которая стоила несколько миллионов долларов, но он не привык смотреть на эти вещи через призму денег. Он думал о том, что предает свою родину, украв кусочек ее истории и продав его какому-то безликому иностранцу. Он спустился вниз по ступенькам. Как и обещал Риццоли, у входа его ждало такси. Коронцис открыл дверь и сел в машину. - Отель "Британика", - сказал он водителю. Он откинулся на сиденье. Сил у него не было. Казалось, он только что вышел из тяжелого сражения. Интересно, выиграл он или проиграл? Когда такси остановилось у подъезда гостиницы, Коронцис сказал водителю: "Подождите, пожалуйста". В последний раз взглянул на бесценный пакет на заднем сиденье, затем быстро вошел в холл гостиницы. В дверях он обернулся. В такси садился какой-то мужчина. Еще секунда, и такси умчалось. Итак, дело сделано. "Никогда больше ничего подобного не повторится, - подумал Коронцис. - Никогда в жизни. Конец кошмару". В воскресенье, в три часа дня, Тони Риццоли вышел из гостиницы и двинулся в сторону площади Омония. На нем был ярко-красный клетчатый пиджак, зеленые брюки и красный берет. За ним шли два детектива. Один из них заметил: "Он, верно, эти тряпки в цирке приобрел". На улице Метакса Риццоли сел в такси. Детектив доложил через переговорное устройство: - Объект сел в такси