Рекс Стаут. Игра в бары -------------------- Prisoner's Base (1952) переводчик не указан Издательская фирма <КУбК>. 1994 OCR Михаил Бычков -------------------- Игра в бары ГЛАВА 1 В старом особняке Ниро Вулфа из коричневого камня на Западной Тридцать пятой улице атмосфера в этот июльский понедельник была сильно накалена. Я упоминаю об этом совсем не для того, чтобы рассказать о дурных привычках своего патрона. Нет. Просто это имело непосредственное отношение к появлению жильца в нашем доме. Начало всему положило замечание Вулфа, сделанное им тремя днями раньше. Каждую пятницу, в одиннадцать утра, когда он, по обыкновению, спускался из оранжереи на крыше в свой кабинет, Вулф подписывал чеки для Фрица, Теодора и меня. Я получал чек лично, а два других он оставлял у себя, поскольку любил вручать их сам. В то утро, положив мой чек на письменный стол, он сделал легкую гримасу и сказал: Спасибо, что ты меня дождался. Мои брови поднялись вверх. - В чем дело? На орхидеи напала тля? - Нет, но я видел в холле твою сумку, и отметил твой пышный наряд. С твоей стороны очень любезно вот так спокойно сидеть и ждать жалкого ничтожного вознаграждения за твой чрезмерный труд почти до самого конца недели. Тем более, что на банковском счету у нас не было такой мизерной суммы за последние два года. И при этом ты всей душой рвешься из дома. Я сдержал себя. - Такая тирада, несомненно, требует ответа. Пожалуйста, я отвечу. Что же касается пышного, как вы сказали, наряда, то я уезжаю на уик-энд за город и поэтому оделся соответствующим образом. Что касается того, что я спешу вас покинуть, то это совсем и не так. - Я посмотрел на часы. - У меня вполне достаточно времени на то чтобы взять машину и заехать на Шестьдесят третью улицу за мисс Роуэн. Что же касается жалкого вознаграждения, - это вы заметили верно. Ну, а насчет вашей иронии о чрезмерном труде, отвечу, что вынужден проводить большую часть времени сидя на собственной заднице. И это только потому, что вы решили отказаться от четырех предложений подряд. Что же касается выражения "почти до самого конца недели", то я его понимаю. Вы имеете в виду, что я ретируюсь раньше, чем истекло время, за которое мне платят. Об этом факте вам известно вот уже месяц. И потом, что может меня удерживать? Что же касается банковского счета, то тут я с вами полностью согласен. У вас есть все основания это утверждать. Я веду бухгалтерию и прекрасно знаю положение дел. И готов помочь. Жаль только, что мой вклад так жалок. С этими словами я взял чек большим и указательным пальцем, разорвал его поперек, потом сложил вместе обе половинки, еще раз порвал, бросил обрывки в корзину для бумаг и повернулся к двери. - Арчи! Я замер на месте и посмотрел на него. Вулф метнул на меня свирепый взгляд. - Пф! - сказал он. Я не ответил, молча выразив ему свое презрение. Вот эта история и накалила атмосферу, когда я вернулся из-за города поздно вечером в воскресенье. В это время Вулф был уже в постели. К утру понедельника все, может быть, и улеглось бы, если бы ни этот разорванный мною чек. Оба мы прекрасно понимали, что корешок чека должен быть аннулирован и выписан новый чек, но он не собирался делать это. Ждал, что я сам попрошу его. Но я и не собирался выписывать чек по собственной инициативе. Поскольку этот вопрос так и оставался нерешенным, мрачная обстановка в доме царила с утра до самого ленча и не разрядилась во второй половине дня. Около четырех тридцати я сидел за письменным столом, просматривая старые счета, когда в дверь позвонили. Обычно, кроме случаев, требовавших особых распоряжений, дверь открывал Фриц. Но в тот день мои ноги жаждали разминки, и я, не задумываясь, сам пошел к двери. Открыв ее, я увидел нечто, что возбудило во мне приятные чувства. Чемодан и шляпная коробка могли бы, конечно, быть куплены у кого угодно, но молодая женщина, в легком, персикового цвета платье и отлично сшитом жакете, без сомнения, выглядела нестандартно. Поскольку она пришла к Ниро Вулфу с багажом, можно было предположить, что это перспективная клиентка, прибывшая из другого города. Я сразу понял, что она приехала к нам прямо с вокзала или из аэропорта, и явно куда-то торопилась. Я решил, что такая особа требует сердечной встречи. - Вы - Арчи Гудвин? Вы внесете мой чемодан? Я прошу вас, будьте так любезны. Я затащил чемодан и, закрыв дверь, поставил его у стены. Незнакомка тут же прислонила к нему шляпную картонку, выпрямилась, и сказала: - Я хочу... То есть мне необходимо видеть Ниро Вулфа, но, как мне известно, он с четырех до шести там наверху, в оранжерее. Вот почему я выбрала именно это время для прихода сюда. Но я хотела прежде встретиться с вами. - Она огляделась по сторонам. - Эта дверь - в гостиную? - Ее взгляд заскользил еще дальше, постепенно обегая всю комнату. - А эта лестница справа - ведет в столовую, слева - в кабинет? Прихожая значительно больше, чем я ожидала. Пройдемте в кабинет? Я никогда еще не видел таких глаз. Они были то ли коричневато-серые с коричневато-желтым оттенком в крапинку, то ли коричневато-желтые с серыми крапинками. Но, во всяком случае, очень глубокие, большие и зоркие. - В чем дело? - спросила она, с удивлением посмотрев на меня. Это уже было явным жульничеством. Она прекрасно знала о том, что любой, увидевший ее глаза в первый раз, непременно уставится на них с нескрываемым удивлением. Возможно, она даже и ждала этого. Я сказал, что проблем никаких нет, проводил ее в кабинет, предложил стул, а сам уселся за письменный стол. Итак, вы определенно бывали здесь раньше? Она покачала головой. - Несколько лет назад здесь был мой друг, и потом я, конечно, читала о Ниро Вулфе. - Она оглянулась. - Я ни за что бы не пришла сюда, если бы не знала так много об этом доме, о Вулфе, и... о вас. Посетительница подняла на меня свои прекрасные глаза и продолжала: - Я подумала, что мне лучше будет прежде поговорить с вами. Я совсем не уверена, что сразу найду общий язык с Ниро Вулфом. Видите ли, я пытаюсь кое-что установить. Интересно... вы знаете, что мне от вас нужно? - Конечно нет, откуда я могу знать? - Вы не дадите мне чего-нибудь выпить? Кока-колу, рома с лимоном и побольше льда. "Мейерса", я думаю, у вас нет? Мне показалось, что она немного торопится, но я заверил ее, что у нас, конечно же, есть все, что нужно. Потом я встал, подошел к письменному столу Вулфа и позвонил Фрицу. Когда он пришел и принял заказ, я вернулся назад к своему креслу. - Фриц выглядит моложе, чем я ожидала, - заметила незнакомка. Я откинулся на спинку стула и скрестил ноги. - Вы можете пить, все что вам угодно, даже кока-колу и ром, - сказал я ей. - И ваше общество мне очень приятно, так что с этой стороны все в порядке. Но, если вы хотите, чтобы я научил вас, как говорить с Вулфом, то приступайте к своему рассказу. - Не раньше, чем я выпью, - твердо сказала она. Она не только решила ждать напитков, но и устроилась по-домашнему. После того, как Фриц принес все, что она хотела, посетительница сделала пару глотков, пробормотала что-то о жаре, сняла жакет и повесила его на спинку красного кожаного кресла. Но и на этом она не остановилась: сняла ту соломенную вещицу, которая была у нее на голове, откинула назад волосы, вытащила из сумочки зеркальце и бросила на себя быстрый взгляд. Затем, продолжая держать перед собой стакан и отпивая из него время от времени по глотку, встала, подошла к моему столу, взглянула на разложенные на нем бумаги, потом перешла к большому глобусу и крутанула его пальцем. После чего она прошла к книжным полкам и бегло осмотрела заголовки расставленных на них книг. Когда ее стакан опустел, она поставила его на стол, села и посмотрела мне прямо в глаза. - О, я начинаю понемногу приходить в себя, - сказала она. - Ну и отлично. - Только не торопите меня. - Не буду, я не из породы нетерпеливых. - Я очень осторожная девушка... поверьте мне. За всю свою жизнь я поспешила лишь однажды, и этого мне хватило с лихвой. - Посетительница помолчала и добавила: - Я не уверена, что мне не помешала бы еще порция рома. Я был решительно против этого. Я не мог отрицать, что кока-кола и ром пошли ей на пользу: они подняли ее тонус и подчеркнули привлекательность, которая, правда, и не нуждалась в дополнительных стимулах. Но время было рабочее, и я хотел знать, стоит ли она чего-нибудь, как клиентка. Поэтому я поднялся и решительно покончил с проблемой выпивки вежливым отказом. Однако прежде чем я успел приступить к делу, она спросила: - Дверь Южной комнаты на третьем этаже запирается изнутри? Я нахмурился. Во мне начало зарождаться подозрение, что она совсем не то, за что себя выдает. Возможно, это корреспондентка, желающая заполучить для своего журнала или газеты материал о доме знаменитого детектива. Но даже и в этом случае, она была совсем не из тех, кого следовало, и можно было бы взять попросту за ухо и вытолкнуть на улицу вниз по ступенькам лестницы. Я не видел пока причин осуществить это намерение, принимая, в частности, во внимание ее глаза, взглянув на которые, нельзя было бы не пойти ей навстречу. До известных, конечно, пределов. - Нет, - твердо ответил я. - Неужели вы думаете, что внутренний замок вам так необходим? - Может быть, он и не нужен, - согласилась она. - Но я все же чувствовала бы себя значительно лучше, если бы замок там был. Видите ли, именно в этой комнате я хочу сегодня переночевать. - Да? Вот как? И долго вы собираетесь пробыть там? Неделю. Возможно, на день, другой дольше. Но никак не меньше недели. Я предпочла бы Южную комнату, чем ту, другую, на втором этаже, потому что она удобнее и в ней есть ванная. Мне известно, как Ниро Вулф относится к женщинам, потому я и решила повидаться сначала с вами, а потом уж с ним. Ну что ж, весьма разумное решение. Я сам люблю пошутить и, держу пари, вы тоже умеете это делать не плохо. Как это вам пришло в голову? О, это же совсем не шутка. - Она выглядела раздраженной. И видно было, что это искреннее чувство. - Я вам должна прежде все объяснить. По некоторым причинам я вынуждена хоть куда-нибудь уехать и остаться там до тридцатого июня. Уехать в такое место, где меня никто не знает и не может обнаружить. Я не думаю, что мне может подойти отель или еще что-нибудь в этом роде. Я очень долго думала и решила, что самым безопасным во всех отношениях для меня был бы дом Ниро Вулфа. Никому не известно, что я пришла сюда. Никто за мной не следил, я в этом уверена. Она встала и прошла к красному кожаному креслу за своей сумочкой, которую оставила на нем вместе с жакетом. Вернувшись на свое место, посетительница открыла сумочку, достала из нее кошелек и снова дала мне возможность полюбоваться ее глазами. - Одну вещь вы можете мне сказать, - произнесла она таким тоном, как будто я не только мог, но и должен был это сделать. - Это касается денег. Мне известно, какие он берет гонорары только лишь за то, что шевельнет пальцем. Мне лучше предложить деньги ему самому, или действовать через вас? Я могу прямо сейчас вручить их вам? Будет ли достаточно пятидесяти долларов? Я согласна на любые условия. К тому же вы получите наличными вместо чека и вам не придется платить с них налога. Кроме того, мне пришлось бы выписать чек на свою фамилию, а я совсем не хочу, чтобы вы ее знали. Я сейчас же отдам вам деньги. Так сколько? - Нет, так дело не пойдет, - заметил я. - Но меня именно это и устраивает, так как в отелях и меблированных комнатах необходимо сообщать свое имя. Для вас же я могу какое-нибудь сочинить. Устроит вас Лизи Верден? Я отреагировал на эту шутку, как на порцию кока-колы с ромом. Она слегка покраснела. Я был тверд. - Пока все это напоминает мне какую-то невероятную комедию. И вы не собираетесь назвать себя настоящим именем? - Нет. - И не скажете, где живете? Вообще ничего? - Да. - Вы что, совершили какое-нибудь преступление или замешаны в нем? Скрываетесь от полиции? - Нет. - Ну и чем же вы можете это подтвердить? - Но это же просто нелепо! Я и не собираюсь вам ничего доказывать. Это было бы по меньшей мере глупо. - Придется, если хотите получить в этом доме крышу над головой и кровать. Имейте в виду, что мы весьма разборчивы. Бывали времена, когда в южной комнате спали четыре убийцы. Последней из них была миссис Флейд Уайтен, года три тому назад. А я, было бы вам известно, лицо весьма заинтересованное, поскольку эта комната находится на том же этаже, что и моя. - Я посмотрел на нее и покачал головой. - При данных обстоятельствах я не вижу смысла в продолжении этого разговора, что очень жаль, поскольку у меня нет никаких срочных дел в настоящее время, а вас ни в коем случае не назовешь пугалом. Но пока вы не решитесь открыть... Я замолчал, потому что мне в голову внезапно пришла мысль, что в любом случае я смогу придумать нечто лучшее, чем просто прогнать ее прочь. Даже если она окажется нестоящей как клиентка, я все равно смог бы найти ей применение. - Итак, - решил я продолжить. - Назовите свое имя. - Нет, - твердо ответила она. - Почему же? - Потому что... Это ведь ничего вам не даст, пока вы не наведете обо мне справки. И я вообще не желаю, чтобы вы что-нибудь проверяли. Я не хочу, чтобы у кого-нибудь зародилось даже малейшее подозрение, что я могу находиться здесь до тридцатого июня. - А что должно случиться тридцатого июня? - Она покачала головой и улыбнулась. - О, вы очень ловко задаете вопросы, и это мне хорошо известно, поэтому-то я и не собираюсь отвечать ни на один из них. Я не хочу информировать вас о том, что должен знать только Ниро Вулф. От вас я хочу одного, чтобы вы позволили мне остаться хоть на неделю здесь и лучше всего, именно в той комнате. Питанием, надеюсь, вы меня обеспечите. А теперь я считаю, что и так уже слишком много сказала. Думаю, мне лучше было... нет, это, пожалуй, не сработало бы. - Она засмеялась. Смех у нее был мелодичным и журчащим. - Если бы я сказала, что читала о вас или видела вашу фотографию и вы меня очаровали, и что я хочу побыть некоторое время возле вас и провести с вами восхитительную неделю, вы все равно мне не поверили бы. - Ну, как сказать. Многие женщины именно такие чувства и испытывают ко мне, но они, к сожалению, не имеют возможности тратить с этой целью пятьдесят долларов в день. - Но вы же слышали, я могу заплатить и больше. Столько, сколько вы сами скажете. - Теперь я понимаю это. Итак, подведем итоги. Продолжаете ли вы упорно скрывать свое имя? - Да. - Тогда вам лучше говорить с мистером Вулфом, поменяв меня на него. - Я взглянул на часы. - Он спустится вниз через сорок пять минут. Я проведу вас наверх и оставлю там. Как только я его увижу, то за него возьмусь. Поскольку никаких сведений о себе вы не желаете сообщать, мое вмешательство, возможно, будет и безнадежно. Но, может быть, мне все же удастся убедить его выслушать вас. Особенно, если он увидит наличные. Иногда вид денег оказывает на людей нужное действие. Ну, скажем, триста пятьдесят долларов в неделю. Устраивает вас это? Конечно, сделка не считается заключенной, пока Вулф не даст на нее согласия. Ее пальцы действовали быстро и аккуратно, когда отсчитывали семь новеньких пятидесятидолларовых банкнот из пачки, которую она достала из своей сумочки. Я видел, что там осталось их немало. Взяв у нее деньги, я положил их в карман, прошел в прихожую за чемоданом и шляпной картонкой и провел посетительницу наверх, двумя этажами выше. Дверь в комнату была открыта. Я опустил на пол багаж, подошел к окну, поднял шторы и раскрыл окно настежь. Незнакомка вошла вслед за мной и немного постояла, оглядываясь. - Да, это довольно большая комната, - сказала она с одобрением. - Я очень вам признательна за любезность, мистер Гудвин. Я хмыкнул, так как совсем не был готов к тому, чтобы перейти с ней на откровенность. Поставив чемодан на подставку возле одной из сдвоенных кроватей, а картонку на стул, я сказал: - Я должен проследить за тем, как вы распакуете свои вещи. Ее глаза расширились. - Проследить за мной? Чем же это вызвано? - Знакомства ради - ответил я не очень любезно, так как был немного сердит на нее. - Мне известно, что в самой столице и ее окрестностях имеется немало людей, которые считают, что Ниро Вулф слишком зажился Некоторые из них могут решить, что пора уже приступить к делу. А комната Вулфа, как вы, очевидно, знаете, находится как раз под вами. Так что я ожидаю найти в вашем чемодане бур и распорки, а в шляпной коробке - динамит. Ваш чемодан заперт на ключ? Она посмотрела на меня, чтобы удостовериться, не шучу ли я. Но потом, видимо, все же решив, что не шучу, открыла чемодан. Я поспешно подошел. Сверху лежал голубой шелковый пеньюар, который она тут же положила на кровать. - Это только ради нашего знакомства, - с упреком сказала она. - Мне эти обязанности куда тяжелее, чем вам, - уверил я ее. - Считайте, что меня здесь нет, и продолжайте распаковывать вещи. Я, конечно, не эксперт по дамскому белью, но твердо знаю, что мне нравится. У нее в чемодане был целый набор различных принадлежностей дамского туалета. Одно белое одеяние было прозрачное, как паутина, с самой прекрасной отделкой, какую я когда-либо видел. Когда она положила его на кровать, я вежливо спросил: - Это блузка? - Нет, пижама. - О, такая одежда для жаркой погоды великолепна! Когда чемодан был уже опустошен, я внимательно осмотрел его и ощупал все стенки, как внутренние, так и наружные. И при этом совсем не переигрывал. Среди нежелательных предметов, оставленных как-то в этом доме в некоем подобии контейнера, находились острога, бомба со слезоточивым газом, баллон с цианидом. Но в данном случае в конструкции чемодана и шляпной картонки не было ничего хитроумного. Что же касается содержимого, то трудно было бы обнаружить более красивую и полную коллекцию дамских вещей, приготовленных для спокойной, безоблачной недели, которую необходимо провести в частном доме у частного детектива, каковым и являлся Ниро Вулф. Я выпрямился и милостиво заметил: - Думаю, что такого осмотра достаточно. Я, конечно, не стану обыскивать вас лично и вашу сумочку, поэтому надеюсь, что вы не станете возражать, если я запру дверь. Ведь стоит вам проскользнуть вниз, в комнату Вулфа и подложить цианид в бутылочку с аспирином, - а Вулф примет его и умрет, - то я останусь без работы. - Конечно. - Она буквально прошипела эти слова сквозь зубы. - Да, да, заприте ее получше. - Именно этим я каждый день и занимаюсь Теперь вы видите, что вам необходим сторож, а я именно его и представляю. Ну а как теперь насчет выпивки? - Не откажусь, - ответила она с живостью, - если это не сложно. Я удовлетворенно кивнул головой и оставил ее, все же заперев дверь на ключ, который принес из кабинета, пройдя на кухню, я предупредил Фрица о том, что у нас гостья, которая сидит сейчас взаперти в южной комнате. Я попросил его отнести ей наверх напитки и передал ему ключ, после чего прошел в кабинет, вытащил из кармана семь пятидесятидолларовых банкнот, сложил их и положил под пресс-папье на столе Вулфа. ГЛАВА 2 Часы пробили шесть, когда послышался шум опускающегося лифта. Я сделал вид, что так занят разборкой письменного стола, что даже не повернулся при появлении Вулфа. Но все его действия я безошибочно определял по слуху. Вот он идет к своему креслу за огромным письменным столом, вот он старается поудобнее разместить в нем свои четыре тысячи унций, потом нажимает на звонок, вызывая Фрица с пивом, ворчит, потянувшись за книгой, которую оставил двумя часами раньше с фальшивой десятидолларовой бумажкой вместо закладки. Я даже ухватил краем уха разговор Вулфа с Фрицем, когда тот принес пиво. - Это ты положил сюда деньги, Фриц? Но тут я, конечно, вынужден был вмешаться. - Нет, сэр, это я. - Разумеется. Спасибо, Фриц, - сказал Вулф, открыл бутылку и наполнил стакан. Он дал пене осесть, но не слишком, поднял стакан и сделал два солидных глотка. Поставив его обратно на стол, постучал пальцем по пачке новеньких пятидесяток, все еще лежавших под пресс-папье, и спросил: - Ну? Опять какой-нибудь вздор? - Нет, сэр. - Тогда что? Я заговорил, и речь моя потекла плавно, с проникновенной искренностью. - Я вспоминаю, сэр, наш разговор в пятницу о моих чрезмерных трудах и вашем банковском счете. Конечно, все это верно, но в то же время очень обидно. Я почувствовал, что, видимо, не вношу, как того следует, своей доли в общее дело, в то время как вы полностью отрабатываете свой хлеб в поте лица в оранжерее по четыре часа в день. Вот я и сидел сегодня здесь, переваривая все это, причем моему пищеварению никогда еще так не доставалось. И как раз, когда я был погружен в глубокие размышления, позвонили во входную дверь. Он прореагировал на мои откровения именно так, как я и ожидал. Нашел в книге нужное ему место и с невозмутимым видом принялся за чтение, как будто я ничего и не говорил. Я продолжал: - Это была особа женского пола, лет двадцати с небольшим, с не имеющими себе равных глазами, прекрасной фигурой, очень блестящим, довольно внушительных размеров чемоданом и шляпной картонкой. Она похвасталась прекрасной осведомленностью относительно расположения комнат вашего дома и нас с вами. Впрочем, мне кажется, она почерпнула эти сведения из газет. Я провел ее сюда, и мы некоторое время поболтали. Она не пожелала сообщить мне свое имя и вообще что-нибудь о себе. Она не желает ни совета, ни какой-либо информации, ни даже детективных услуг, вообще ничего. Все чего она хочет, это крова в нашем доме, а конкретнее - комнату с южной стороны, на неделю с питанием. Эта комната, как вы знаете, находится на том же этаже, что и моя. Вы, с вашим тренированным умом, конечно же, уже пришли к выводу, с которым я всегда вынужден смиряться под давлением вашей неоспоримой логики. Как оказалось, она не только читала обо мне, но также видела и мою фотографию и, естественно, не могла бороться с непреодолимым желанием провести вблизи меня, как она выразилась, хоть одну восхитительную неделю. К счастью, монета у нее водится, и она оплатила свое недельное пребывание у нас вперед, по пятидесяти долларов за день. Я, конечно, сказал, что беру эти деньги условно, в ожидании вашего согласия. И только после этого провел ее в предназначенную для гостей комнату. Я помог ей распаковаться просмотрел все ее вещи, после чего запер. Сейчас она там. Вулф повернулся в своем кресле так, чтобы на его книгу падало как можно больше света, то есть, практически, спиной ко мне. Но я спокойно продолжал: - Она мне сказала, что ей необходимо куда-нибудь уехать и задержаться до тридцатого июня. Но это должно быть такое место, где никто не сможет найти ее. Короче, ей понадобилось солидное прикрытие. Я, конечно, не стал давать ей никаких обязательств, но и не возражал против того, чтобы пожертвовать своим временем и удобствами, отказаться от привычки к восьмичасовому сну. Эта женщина показалась мне в достаточной степени образованной и воспитанной, и я подумал, что она, возможно, захочет, чтобы я читал ей вслух, так что мне придется просить вас одолжить мне несколько книг. Ну, например, "Странствующие пилигримы" или "Евангелие от Ильи". Кроме того, она выглядит довольно неиспорченной и милой, и к тому же обладает отличными ногами, так что, если она нам понравится во всех отношениях и окажется полезной, один из нас может на ней жениться. Как бы там ни было, поскольку за появление этой небольшой суммы денег ответственен я, вы можете теперь считать меня вполне достойным чека в оплату за мой скромный труд, первый вариант которого я разорвал в пятницу. Я достал чековую книжку из ящика письменного стола, где она уже лежала у меня наготове, и положил ее перед Вулфом. Он опустил книгу, взял с подставки ручку, подписал чек и протянул мне. Его взгляд должен был означать дружеское одобрение и расположение. - Арчи, - сказал он. - Все, что ты сказал, выглядело весьма впечатляющим. В пятницу я, конечно, был несколько опрометчив в своих словах, но должен сказать, что и ты бываешь опрометчив в своих поступках... Этот разорванный чек поставил меня в довольно затруднительное положение. Проблема была крайне щекотливой, но ты блестяще разрешил ее. Применив одну из своих многочисленных остроумных и, я бы сказал, даже ребячьих выдумок, ты сделал абсурдной саму проблему и тем самым блестяще решил ее. Я в высшей степени удовлетворен всем этим. - Он снял пресс-папье с пачки банкнотов, взял ее в руки, выровнял и, держа в протянутой руке, сказал мне: - Я и предположить не мог, что в нашем резервном фонде есть несколько банкнот достоинством в пятьдесят долларов. Но я считаю, что тебе лучше будет убрать их назад. Ты же прекрасно знаешь, что я не люблю, когда деньги валяются не там, где им положено быть. Я не беру их потому, что мы находимся под прицелом и... - Под каким прицелом? Ведь эти деньги взяты не из сейфа, а достались мне от той самой гостьи, которую я вам только что так красочно описал и которая все еще находится взаперти в Южной комнате. Я ведь и на самом деле ничего не выдумал. Эта девушка у нас останется квартиранткой на неделю, конечно, если вы согласитесь с этим... Привести ее сюда, чтобы вы сами взглянули на нее и могли решить, как нам поступить дальше? Он вытаращил на меня глаза, потом потянулся за книгой и сказал: - Ну что ж... - О'кей, в таком случае я пойду за ней и приведу ее сюда. Я направился к двери, ожидая, что он остановит меня своим ворчанием, но этого, как ни странно, не случилось. Я понял: он ничуть не поверил мне и решил, что все это розыгрыш. Я сначала пошел на кухню, чтобы попросить Фрица зайти на минутку в кабинет Вулфа, и составил ему почетный эскорт. Но Вулф не оторвал взгляда от своей книги и даже не взглянул на нас. - Мне необходимо кое-что прояснить с твоей помощью, - сказал я Фрицу. - Вулф считает, что у меня отсутствует чувство меры. Наша гостья, которой ты относил наверх напитки, в Южную комнату, она что - стара, измучена болезнями, бесформенна, уродлива, а может быть, даже и прихрамывает? Сказав это, я посмотрел не на Фрица, а на Вулфа, чтобы увидеть, какое это произведет на него впечатление. - О, что ты, Арчи, - с некоторым упреком, сказал Фриц. - Совсем наоборот. Ничего похожего. - Я с тобой полностью согласен. И ты оставил ее там запертой, не так ли? - Совершенно верно. Вот твой ключ. Ты ведь мне сказал, что она, возможно, будет и ужинать у нас. - Да, да, мы тебе сообщим об этом, когда примем окончательное решение. Фриц метнул в сторону Вулфа быстрый взгляд, и не получив ничего в ответ, резко повернулся на каблуках и вышел из кабинета. Вулф дождался, пока не закрылась дверь в кабинет и не хлопнула затем на кухне. И только после этого отложил книгу в сторону. - Так это все правда? - сказал он тоном, который был бы вполне уместен, если бы он узнал, что я напустил паразитов в его оранжерею. - Ты действительно поселил женщину в Южной комнате моего дома? - Я ведь уже сказал вам, что поселил. Конечно, это не совсем точное выражение, - заметил я. - Слишком уж оно сильное, и потом таит в себе намек на мой личный - Где же ты ее подобрал? - А я и не подбирал. Как я уже вам имел честь доложить, она пришла к нам совершенно самостоятельно. Рассказывая вам все это, я ничего не выдумывал, а просто отчитывался за то, что произошло в ваше отсутствие, пока вы находились в своей оранжерее. - Раз так, то отчитывайся подробно и передай мне дословно, о чем шла речь. В сравнении с тем, что я уже сказал, давать пояснения было совсем несложно. Я передал ему в мельчайших подробностях все обстоятельства, связанные с появлением в нашем доме женщины, начиная с того момента, когда я услышал звонок, отпер входную дверь и впустил ее в квартиру, и кончая тем, как осмотрел ее вещи и запер в Южной комнате. Вулф откинулся назад в своем кресле и закрыл глаза, как это он делал всегда, когда мои отчеты были пространными и долгими. Когда я закончил, он не задал мне ни единого вопроса, а только пошире раскрыл глаза и рявкнул: - Иди сейчас же наверх и верни ей деньги. - Он посмотрел на стенные часы. - Через двадцать минут у нас ужин. Выведи ее из дома не позже, чем через десять минут, только помоги ей упаковаться. И тут вдруг вышла заминка. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что самым естественным и нормальным для меня было бы беспрекословно подчиниться его приказу. Тогда моя двойная миссия была бы полностью выполнена: я получил бы первоклассное подтверждение разборчивости патрона в клиентах и в то же время дубликат чека. Эта женщина хорошо послужила моей цели, так что самым разумным было бы отделаться от нее. Но, очевидно, что-то в ней произвело на меня неизгладимое впечатление. Может быть, манера разбирать чемодан, поскольку я поймал себя именно на этой мысли. Я сказал Вулфу, что, действуя в качестве его агента, уже обещал даме свидание с ним, и теперь мне крайне неудобно нарушить свое слово. Однако мои слова не произвели на него никакого впечатления, и он только хмыкнул. Я сказал, что он смог бы убедить ее раскрыть свою тайну, назвать имя и рассказать о случившихся с нею неприятностях. В этом случае полученный нами от нее гонорар окупил бы, может быть, мое годовое жалование. Послышалось снова неопределенное хмыкание. Мне ничего не оставалось, как сдаться. - О'кей, - сказал я. - Ну что ж, ей, в таком случае, придется искать убежища где-нибудь в другом месте. Может быть, в восточном Гарлеме удастся найти что-нибудь подходящее. Но там слишком много разного сброда. Не стоило бы ей давать такого совета. - Убежища? - переспросил Вулф. - Да, при этом я совершенно случайно упомянул, что у нас будут подавать за обедом. Ее это очень устроило, и она твердо решила, что останется у нас. Ваш отказ ее, конечно же, очень огорчит. Я пожал плечами, покачал головой, и продолжил: - Ну что ж, ладно, ничего не поделаешь. Как-никак, а она ведь может быть и убийцей. Что с того, что мы выставим ее из нашего дома перед самым обедом? Что с того, что я уговорил ее на соленую треску, которую обещал к обеду, а теперь вынужден выгнать голодной? Кто я такой, чтобы мог поступать по своему усмотрению? Я поднялся со стула, подошел к столу и взял с него семь пятидесятидолларовых банкнот. - Это, - с сожалением заметил я, - возвращает нас к исходному моменту. Поскольку деньги будут ей возвращены, мне теперь ничего не удастся добавить к банковскому счету. Так что положение с моим чеком снова становится точно таким же, каким было в прошлую пятницу, а потому выбора у меня нет. Я решительно шагнул к своему столу, чтобы взять чек который он только что подписал, поднял его за середину верхнего краешка большим и указательным пальцем, и... - Арчи! - громовым голосом проревел Вулф. - Не смей! Я не разрешаю тебе делать это! Но я все еще не знал, каково будет его решение насчет нашей постоялицы. Все висело в воздухе. Но так как Вулфу была ненавистна мысль, что кто-то уйдет из его дома голодным, так как он, видимо, во что бы то ни стало, захотел развеять свои сомнения относительно несъедобности соленой трески и так как существовала угроза уничтожения мною второго чека, он вовремя спохватился. Наша посетительница не была выдворена из дома до обеда. Поднос, уже приготовленный для отправки в южную комнату, был обследован лично Вулфом, прежде чем Фриц отнес его наверх. Но это было все. Ничего более определенного не было сказано. Вопрос о незнакомке полностью игнорировался Вулфом и пока остался открытым. Мы с патроном, как обычно, поужинали в столовой. Когда с кофе было покончено, я последовал за Вулфом обратно в кабинет и тут же твердо решил, что первым вопросом повестки дня будет мисс или миссис Икс. Но он даже и не заикнулся об этом. После, как обычно у нас принято, плотной еды, у Вулфа всегда оставалось четыре-пять минут для того, чтобы с удобствами разместиться в своем кресле. Завершив этот труд, он, как будто меня и не было в кабинете, взял книгу, открыл ее и принялся за чтение. Мне, конечно, не на что было жаловаться, так как я прекрасно понимал, что первый шаг должен был сделать он. А женщина все еще гостила в нашем доме, наверху, запертая, хотя и накормленная, и теперь все целиком и полностью зависело только от Вулфа. Он мог просто промолчать и тем самым позволить ей остаться, что было крайне маловероятным. Но он также мог и приказать привести ее вниз в его кабинет для беседы. Последнее, как я понимал, было ему крайне противно. Или же, наконец, он мог сказать мне, чтобы я вывел ее из дома. Правда, я не собирался выполнять это приказание немедленно. В любом случае он должен был все это проделать самостоятельно. Я вовсе не хотел давать ему зацепку еще и потому, что когда он начинал читать, мне даже не приходило в голову нарушать этот процесс. Посидев молча минут пять, и поглядев на него, я поднялся со стула и направился к двери. Но вдруг за своей спиной услышал его голос: - Ты не собираешься выходить из дома? - Я повернулся и вежливо сказал: - А почему бы и нет? - И это все из-за женщины, которую ты протащил сюда просто контрабандным путем! Но ведь мы же условились, что после обеда ты от нее избавишься. Это было совершенно неприкрытой ложью, поскольку подобного приказания я от него не получал, и он сам прекрасно знал об этом. Но я видел, что он явно приготовился к нападению и сделал первый выпад, так что теперь была моя очередь. Судьба нашей гостьи, вероятно, была бы решена очень быстро и бесповоротно, если бы нас вдруг не прервали. Неожиданно раздался звонок в дверь. С того места, где я стоял, до прихожей было только два шага, и я их решительно сделал. После наступления темноты я никогда не открываю дверь на звонок, прежде чем не включу свет над входом и не посмотрю сквозь прозрачное с одной стороны стекло. На этот раз было вполне достаточно одного взгляда, чтобы определить, что человек, стоявший за дверью, был, примерно, вдвое старше меня. Он был высок и костляв, с квадратным, выступающим вперед подбородком, в темно-серой, плотно сидящей на его голове шляпе, с портфелем под мышкой. Я открыл дверь и спросил посетителя, как у него обстоят дела со здоровьем и что ему собственно здесь нужно. Он, не задумываясь, ответил, что зовут его Перри Холмер, и он срочно хочет видеть Ниро Вулфа. Обычно, когда Вулф находился у себя в кабинете и являлся какой-нибудь незнакомец, я оставлял его подождать у двери, пока не схожу за соответствующими инструкциями. Но на этот раз, получив возможность направить течение мыслей Вулфа в другое русло, а также предотвратить выдворение нашей гостьи до наступления ночи, я пригласил этого человека войти, повесил его шляпу на вешалку и проводил в кабинет к Вулфу. Сначала я подумал, что Вулф собирается подняться со своего кресла и выйти из комнаты, не сказав ни слова. Я наблюдал подобное не раз. Причем это проделывалось с таким видом, будто бы в комнате никого и не было Я прекрасно видел, что именно такое желание промелькнуло в глазах патрона. Однако оно, видимо было все же недостаточно сильным, и он остался сидеть в своем кресле, только с возмущением переводя свой взгляд с посетителя на меня. - Мне необходимо вам объяснить, - начал Холмер, - почему я сразу же, и в такое время, обратился к вам. Ну, во-первых, я кое-что знаю о ваших потрясающих успехах и отличной репутации, но кроме того, мне известно мнение о вас Дика Вильямса, вернее Ричарда А. Вильямсона, торговца хлопком. Он сказал мне, что однажды вы сотворили для него чудо. Холмер некоторое время вежливо помолчал, предоставив Вулфу возможность согласиться с этим лестным для него утверждением. Вулф так и сделал, наклонив свою огромную голову на целую восьмую дюйма. - Я, конечно, не прошу для себя чуда, - продолжал Холмер, - но мне необходима быстрота, смелость и необычайная проницательность. - Он устроился в кожаном кресле, стоящем около письменного стола Вулфа, придерживая свой портфель у локтя на подлокотнике. У него был хорошо поставленный баритон, такой же жесткий, как и он сам. - И особенно секретность. Мне очень хорошо известно, что все это у вас имеется. Что же касается меня, то я - старший партнер юридической фирмы с самой надежной репутацией, офис которой размещается на Уолл-Стрит. Дело заключается в том, что молодая женщина, интересы которой я представляю, внезапно исчезла, и есть основания опасаться, что она может совершить нечто опрометчивое и даже подвергнуться крайней опасности. Ее необходимо немедленно отыскать и сделать это так быстро, как только возможно. Я открыл ящик стола, чтобы вытащить записную книжку, и потянулся за ручкой. Что может быть приятнее такого дела? Исчезнувшая молодая особа и старший партнер уолл-стритовской юридической фирмы, с самой надежной репутацией, настолько обеспокоенный, что, даже на ночь глядя, пришел к нам за помощью, предварительно не позвонив. Я смотрел на Вулфа и с трудом удерживал улыбку. Его губы были плотно сжаты, выдавая тем самым недовольство перед неизбежной работой. Когда на Вулфа надвигалась работа, он становился мрачен. Чаще всего он никак не мог найти причин для благовидного отказа, не мог изложить в убедительной форме своих извинений. Все это он ненавидел. - У меня есть определенное предложение, - продолжал Холмер. - Я заплачу вам пять тысяч долларов, если вы обнаружите ее и позволите мне связаться с ней до двадцать девятого июня, то есть в течении шести дней, считая с сегодняшнего дня. Я заплачу и вдвое больше: десять тысяч, если вы доставите ее в Нью-Йорк, живую и невредимую, к утру тридцатого июня. Я смотрел на него с живым интересом, когда он говорил о пяти тысячах долларов, а потом о десяти, но когда я услышал о дате - тридцатого июня, я тотчас же опустил глаза. Это все, конечно, могло быть и простым совпадением, но у меня появилось внезапно предчувствие того, что здесь что-то не так. А мой опыт уже давно научил меня не пренебрегать подобными предчувствиями. Я поднял глаза настолько, чтобы видеть лицо Вулфа, но на нем не проскользнуло и тени того, что произнесенная дата поразила его так же, как меня. - А не лучше ли вам обратиться в полицию? - спросил он. Холмер покачал головой. - Как я уже имел честь сказать вам, здесь необходимо полнейшее соблюдение секретности. - Это понятно, раз вы решили обратиться за помощью к частным детективам. Расскажите мне о вашем деле, только кратко и ясно. Поскольку вы, как сами изволили сказать, юрист, то должны знать, что мне необходимо решить, возьмусь ли я за эту работу. - А почему бы вам не взяться за нее? - Не знаю, не знаю... Вы лучше расскажите мне все подробности дела. Холмер выпрямился в кресле. Я решил, что его манера сжимать и разжимать пальцы не установившаяся привычка - просто он был на пределе. - В любом случае, - начал он, - это конфиденциально. Имя молодой женщины, которая исчезла - Присцилла Идз. Мне известна вся ее жизнь до малейших подробностей. Я - ее опекун. Кроме того, я управляю ее собственностью, согласно завещанию отца Присциллы, умершего десять лет назад. Она проживает в квартире на Восточной семьдесят четвертой улице, я должен был приехать туда сегодня вечером, чтобы обсудить с ней кое-как